Спящск

Павел Фомин вышел из красного кирпичного дома и побрёл по направлению к набережной. Воздух был наполнен холодным дымом утреннего тумана. Проходя мимо деревянной фигурки совы, скрестившей крылья и пристально смотревшей не то вбок, не то наверх, он усмехнулся и громко произнёс:
– Одни мы с тобой не спим, моя совушка! Тебе-то, я знаю, положено не спать, а они могут дрыхнуть хоть до конца света!
Фомин полувесело-полупечально прищёлкнул языком и пошёл дальше. Уже недалеко от набережной он увидел стоявшие на дороге красные буквы и такое же сердце, которое, казалось, было тоже одной из букв. Он громко прочитал:
– Я люблю Спящск!
Спящск – это как раз и было название города, где жил Павел Фомин. Особенность этого города заключалась в том, что воздух в нём, как принято было считать, отравлен сонными газами, в любое время суток вызывающими дремоту, и все жители, за исключением Фомина, почти всё время спали. Конечно, они периодически выходили из домов за покупками или просто погулять, но могли заснуть прямо в очереди за хлебом (причём продавщица не была исключением и тоже спала) или на скамейке в парке. В Спящске мало кто работал, разве что те же продавцы или врачи. Правда, врачи уже давно никого не лечили, потому что никто к ним не обращался за помощью. Да и как можно было вылечить главную спящскую болезнь? Этого не знал ни один учёный, потому что и учёных в Спящске не было. А остальным выплачивали пособие за то, что они спят, как в других городах иногда выплачивают пособие безработным.
Так и текла жизнь в этом тихом и уютном городке. Все спали, один только Фомин не спал. Почему же он не спал? Да потому что он с детства был необычным ребёнком, с сильнейшим, можно сказать, стальным иммунитетом. На него совершенно не действовали сонные газы, сражавшие наповал всех прочих, и молодой человек целыми днями и вечерами бродил по городу, наблюдая всё вокруг. И хотя он уже наизусть знал всё, он каждый раз смотрел как в первый раз на каждый дом, на каждый фонарь, на каждого развалившегося посреди дороги пса.
– Что же будет, если я привыкну к этому всему? – спрашивал сам себя бодрствующий и совершенно нетипичный житель Спящска. – Если я привыкну, я, чего доброго, сам засну. А это нам надо? А этого нам не надо! Я не хочу хотеть спать! В мире столько всего интересного! Ну как я увижу этого серого пса, похожего на волка, если засну? Что в нём интересного, спросите вы меня, а я отвечу, что он уже тем одним интересен, что похож на волка и… тьфу ты, зараза, тем, что он спит!
Фомин подошёл к собаке и стал тормошить её, как подушку, которую взбивал каждую ночь перед сном.
– Барбос, ну проснись, ну что тебе стоит, а? Ты же собака, ты должен сторожить наш город! Ты ведь у нас самый большой пёс! Ну кто кроме тебя на волка похож?
Но собака издала лишь неопределённый и невнятный звук, недостаточно выразительный для стона, и Павлу ничего не оставалось, как оставить пса смотреть дальше свои нескончаемые собачьи сны.
Оказавшись наконец на набережной, Фомин скинул ботинки и опустил ноги в воду. Уже начинало сильнее светить солнце, а Павел тяжело переносил жару. Речная вода приятно освежила ему не только ноги, но и всё тело.
– Ну что они всё спят да спят? – спросил он у дремавшей на поверхности рыбы. – Ты-то спи, ты рыба, тебе во сне не так страшно будет на крючок попадаться, но они-то? Они что спят?
И вдруг рыба подмигнула Павлу, завиляла хвостом и прыгнула прямо в руки молодому человеку, обрызгав при этом его лицо. Павел на миг зажмурился, а потом широко раскрыл глаза. Рыба была ярко-зелёного цвета и к тому же говорящая.
– А откуда тебе знать, может, они тоже боятся попасться на крючок? – хитро улыбнулась она.
– Может быть, ты и права, – ответил Фомин, – я давно уже замечаю, что люди многого боятся, а сон их как будто освобождает от этих страхов.
– Хочешь сказать, во сне они не боятся? – спросила рыба, явно пытаясь поймать на слове собеседника.
– Нет, они во сне ещё как боятся, но не так.
– А как же? – не унималась рыба.
– Управлять снами умеет меньшинство людей, – пустился в объяснения Фомин. – Большинство покоряется снам, какими бы они ни были, и ничего не меняют в них. Такие люди похожи на щепку, которую несёт течением в открытое море. Ну что ты так улыбаешься? Знаю, знаю, банальное сравнение, но согласись, оно было бы ещё банальнее, если бы я сказал, что их несёт в бурное море. А я сказал всего лишь – открытое море. Ведь сны не обязательно бурные. Они могут быть и спокойными, но это же не значит, что страхов от этого меньше. Иногда бывает страшно даже от чего-то самого простого. Некоторые люди боятся, например, посмотреть друг другу в глаза, хотя чего бояться? Разве из глаз сыплются молнии? А некоторые боятся пойти за хлебом, потому что продавец – незнакомый человек. А умереть с голода они как будто и не боятся.
– С голода? – притворно удивилась рыба. – Но ведь в домах есть и мухи, и комары. В случае чего можно и ими перекусить.
Фомин открыл рот и с ужасом посмотрел на рыбу, но тут же расхохотался.
– Глупая ты рыба! Правду говорят, что все вы глупые. Хотя… я в этом, честно говоря, сомневаюсь. Скорее наоборот – ты очень умная, а я дурак. Ты ловко делаешь из меня дурака.
– Чем же это ты дурак?
– Да вот сижу и разговариваю тут с тобой. Ну какой умный человек будет разговаривать с рыбой наяву? А может, мне это только снится?
– Ты не дурак, ты сумасшедший. Уже сны от реальности отличить не можешь.
– А чего ты хочешь? Пожила бы с моё в нашем Спящске, и не такое узнала бы.
– А разве я не живу в «вашем» Спящске?
– Ты в речке живёшь. Это совсем не город.
– Ошибаешься, Фомин. Это не совсем город, но всё же город. Но тебе к нам нельзя. Захлебнёшься.
– Эх, рыба, рыба, что же мне делать?
– Как что делать? Гуляй, дыши свежим воздухом, наслаждайся.
– Да устал я так! Мне с кем-нибудь поговорить хочется.
– Но ты же говоришь со мной.
– Да, но я хочу и с человеком поговорить. Ты вот сейчас вернёшься к себе и будешь небось со своими рыбами болтать. Неправду про вас говорят, что вы молчаливые. Вы ещё какие болтуны. А мне что делать? Куда мне податься?
– Ладно, пойдём со мной. Сейчас я произнесу заклинание, и ты сможешь быть под водой ровно полчаса. Живёт у нас там один человек, тоже всё поговорить мечтает с двуногим.
И рыба принялась что-то шептать. Фомин вслушивался-вслушивался, но так и не смог разобрать слов. И вдруг Павел совершенно неожиданно превратился в рыбу и упал в воду вслед за своей собеседницей. Он долго падал, пока не достиг самого дна.
– Ну вот, я теперь ещё и рыба… – вздохнул Фомин. – Ну и как человек меня узнает?
– Я узнал тебя! – послышался хриплый шёпот.
Фомин оглянулся и увидел сморщенного маленького старичка, сидящего на камне и дрожащего.
– Я не мог не узнать тебя, ведь мы с тобой одной крови, Фомин!
– Как же я рад тебя видеть! А что ты здесь делаешь?
– Я здесь живу и мёрзну. Уже много веков я здесь, а всё никак не могу привыкнуть к ужасной стуже. Ведь я всё-таки не превратился в рыбу.
– Но почему ты здесь живёшь?
– Давно-давно я был славным музыкантом. Я играл на виолончели с утра до ночи, и в Спящске круглый год был праздник. Все жители очень любили слушать мою виолончель. Но один злой человек позавидовал мне и поклялся, что в Спящске будет царить тишина. Он столкнул меня в воду, но добрые рыбы не дали мне умереть. Они не превратили меня в рыбу, потому что если превратить человека в рыбу под водой, то он никогда не превратится обратно в человека. Ты превратишься обратно в человека, потому что тебя превратили в рыбу ещё на воздухе.
– Ну, а дальше что? – тихо спросил Фомин.
– А дальше в городе наступила такая тишина, что люди захотели спать. Они слишком долго не спали, слушая мою виолончель, а тут только, видно, и вспомнили, что пора бы и отдохнуть.
– Так значит, никакого сонного газа и нет?
– Тишина – это и есть сонный газ.
– Пойдём со мной на поверхность! – взмолился Павел, подплывая совсем близко к ласково улыбающемуся старичку. – Ты должен жить среди нас и играть снова на своей виолончели!
– Невозможно, Паша… Я уже так привык здесь и боюсь не выдержать сушу.
– Но ты же не рыба! Смотри, как ты дрожишь! Ты просто боишься что-то поменять, но это не так страшно, как кажется, поверь мне.
– Ты не знаешь… Пожил бы с моё, не такое узнал бы… – покачал седой головой виолончелист. – Да и они привыкли спать, вряд ли теперь проснутся.
– Но ведь они раньше не привыкли спать, а всё-таки заснули!
– Впасть в спячку гораздо легче, чем проснуться… – вздохнул старый музыкант.
– Нет, я тебя здесь не оставлю! – воскликнул Фомин, и как раз в это мгновение он превратился в человека.
Павел схватил за руку старичка и поплыл с ним на поверхность. Они вынырнули, и Фомин радостно посмотрел на ослепительное синее небо.
– Где твоя виолончель? – спросил молодой человек.
– В старом сарае.
– А где старый сарай?
– Если память мне не изменяет, на улице Матрасной. Идём со мной!
Казалось, старичок помолодел. Он был благодарен Фомину, что тот вытащил его на поверхность, и с ужасом думал о том, что ещё пять минут назад сопротивлялся.
Когда они дошли до сарая на Матрасной улице, нашли заветную виолончель, протёрли её от пыли, старичок принялся играть. Сначала он играл робко и неуверенно. Чувствовалось, что его руки отвыкли от инструмента. Но с каждой нотой он играл всё смелее и смелее, и музыка уже лилась по всем улицам Спящска. Фомин и старичок ходили по городу от дома к дому, стояли под окнами, и окна открывались одно за другим. Фомин с ликующей улыбкой смотрел на пробуждение народа. Люди протирали глаза, улыбались и смеялись, а какая-то девочка выбежала, сняла со своей головы розовый венок и стала бросать цветы под ноги Фомину и старичку-музыканту. Вскоре почти весь народ высыпал на улицы, все радовались солнцу, от сияния которого уже отвыкли. Но вдруг Фомин увидел среди улыбающихся лиц чьё-то хмурое лицо, которое то исчезало, то появлялось вновь. Хмурый господин подбирал камни в мешок, и когда камней уже оказалось достаточно, он принялся кидать их в Фомина и старичка. Старичок бросил виолончель, схватил Фомина за руку, и они побежали прочь, а хмурый господин всё бежал и бежал за ними, ежесекундно кидаясь камнями и крича:
– Ах вы негодники! Я вам покажу, как добрым людям спать не давать!
Они пробежали мимо деревянной фигурки совы, мимо огромных слов «Я люблю Спящск», мимо серого пса, похожего на волка, который теперь не спал, а тревожно бегал кругами и лаял, и оказались у самой реки. Хмурый господин преградил беглецам дорогу и продолжал кидать в них камни, а его жертвам некуда было деваться, и они побежали по воде, которая дошла им сначала до щиколоток, потом до колен, потом до пояса, потом до шеи, потом до носа. В конце концов Фомин и старичок исчезли под водой, а хмурый господин ещё какое-то время подождал, чтобы убедиться, что они действительно утонули, и только потом он в самом довольном настроении отправился к себе домой спать дальше. Его примеру последовали и остальные жители тихого и уютного городка Спящска.