– Нет, видно, в жизни справедливости! – горько сокрушался мой собеседник, прикладываясь к очередному стакану спасительного в этих случаях алкоголя, и совсем уж обречённо добавлял, – А говорят ещё, что всем воздастся по заслугам!
Я искренне сочувствовал его незатейливому рассказу о том, как, выручив однажды друга из беды, тот отплатил ему недавно чёрной неблагодарностью. Но мои сочувствия не помогали, и безутешный собеседник продолжал горевать. И тут меня осенило.
– Не скажи – бывает, что и воздаётся! – решительно возразил я, перехватив его руку с поднятым стаканом и поставив стакан на стол, – Лучше послушай одну историю, случившуюся много лет назад на моих глазах, а потом суди, насколько справедливо или нет устроен наш мир!
Служил я в молодости в армии, в воздушно-десантных войсках. И вот на одних наших летних батальонных учениях, после выброски десанта и многокилометрового марш-броска завершающим этапом их предстояли ночные стрельбы из боевых машин десанта – БМД. Отстреляли своё автоматчики и пулемётчики, и все застыли в ожидании последнего аккорда учений.
Вот уже на горизонте показались подсвеченные мишени, и понеслись торопливые команды старших отделений, корректировавших огонь своим операторам-наводчикам, сидевшим в башнях машин. Вскоре дружно загрохот2али орудийные залпы из полутора десятка стволов, прошивая движущиеся цели.
И только одна из БМДешек молчала, несмотря на свирепые крики по рации её командира, старшего сержанта Васина. А внутри машины отчаянно бился с заклинившей боевой гранатой в стволе орудия солдат-первогодок Сергей Макаров, в кровь раздирая руки о фиксирующий замок и рискуя остаться без пальцев.
Наконец, граната была послана в ствол, замок встал на место, и Сергей изготовился к стрельбе, прильнув к окулярам прибора ночного видения. Но время было безвозвратно упущено, мишени уже спрятались, и по рациям прозвучала общая команда покинуть машины и построиться по экипажам.
Едва Сергей выбрался из башни и спрыгнул на землю, как к нему подлетел взбешённый старший сержант, замкомвзвода или в просторечии замкомпоморде, и сходу нанёс точный удар кулаком в глаз своему подчинённому. Бедный солдат почувствовал, как от удара посыпались искры из глаз, глухо зашумело в голове, а подбитое место наливается опухолью.
Он уже плохо воспринимал то, как в ярости грозил ему Васин, что жизни лишит за неудовлетворительную оценку всему взводу из-за его неудачной стрельбы, пока сержанта не отвлёк командир взвода лейтенант Зверев, чтобы решить с ним какие-то организационные вопросы.
Кто-то из ребят вернул Сергею его автомат, отданный им на время, пока он был в машине. А скоро прозвучала команда ротного собрать матбазу и трогаться в путь, чтобы успеть ещё на ужин в столовую.
Сергею Макарову, как провинившемуся, досталось нести в часть сорокакилограммовый ящик с патронами. И он, как сомнамбула передвигая ноги, шёл со всеми в строю, равнодушно выслушивая плоские шутки сослуживцев по поводу больно сильной отдачи орудия, угодившей ему прямо в глаз.
Через час в расположении роты усталым солдатам скомандовали «Отбой!», а через пять минут подняли ещё не успевшего заснуть рядового Макарова. Оказалось, что при проверке боевого оружия в ружпарке не было на месте его автомата. С минуту Сергей мучительно соображал, вспоминая, где же он мог его забыть, как вдруг в каком-то озарении сорвался с места и бегом покинул казарму.
Он стремительно бежал на стрельбище, к тому месту, где, по его раскладу, взвалив на себя ящик с патронами, он и мог оставить свой автомат. Бежал, одновременно надеясь на счастливую находку и боясь себе представить, что его нет на месте, и что его ждёт в этом случае – без автомата он просто не имел права возвращаться в роту.
На стрельбище не было ни огонька, но полная луна освещала окрестности, помогая солдату в его поисках. Невероятно, но через несколько минут дрожащие в нервном ознобе руки солдата нащупали на земле, на том же самом месте, своё оружие. Только мысленно перекрестившись и стараясь не думать о грозивших последствиях его потери, Сергей снова бегом вернулся в роту и представил автомат дежурному офицеру.
Сам бледный от тревожного ожидания офицер и желал бы разнести молодого солдата, выкинувшего такой номер, но, посмотрев на его несчастный вид с внушительным фингалом под глазом, лишь отчитал его слегка да отправил поскорее спать.
А меньше, чем через полгода, в первых числах ноября началась демобилизация воинов-десантников части, отслуживших свой двухгодичный срок. Но, как известно, свято место пусто не бывает.
На места выбывающих дембелей заступали новые, помоложе, ещё вчера свято соблюдавшие незримые границы своих прав и обязанностей в служебной иерархии, а сегодня охочие до власти, как молодые задиристые волки, наводившие в роте уже свой закон и порядок.
Куда только девалась их вчерашняя робость перед теми расфуфыренными, как павлины, старшими сослуживцами, уходящими на «гражданку»?! Подтянутые и уверенные в своей силе, новоиспечённые «деды» тоже ждали этого дня, но с определённой целью.
В тот ясный зимний день Сергей Макаров, не вылезавший из нарядов по милости своего злопамятного командира, стоял на тумбочке в коридоре у входа в роту. А именно в тот день и уезжал домой старший сержант Васин. Пока Сергей с утра надраивал шваброй с навешенной на неё пудовой гирей до блеска полы в казарме, отъезжающий наводил последний лоск и блеск на своей внешности.
Но вот Макаров занял привычное для себя место на тумбочке дневального, а в это время, стуча подковками сапог по зеркальным от мастики полам казармы, появился Васин. Шёл, не спеша, как на празднике, довольный собою и своей жизнью, кидая по сторонам прощальные реплики и взгляды, направляясь к выходу.
Но тут дорогу ему преградили стоявшие в дверях четверо друзей-десантников из его бывшего взвода – новых хозяев роты. В ладно пригнанных бушлатах и х/б, небрежно в кожаных перчатках покуривая сигареты, они с презрительным вызовом смотрели на своего недавнего всесильного командира.
Полтора года они боялись ему слово поперёк молвить, и молча сносили все его циничные издевательства и откровенный мордобой. За одну минуту молчаливой сцены каждый из присутствующих всё ему припомнил.
А Васин, прочитав в их глазах свой приговор, растерянно оглянулся по сторонам и попятился назад, но было поздно. Два сильных удара в голову сбили его с ног. Дембельский чемодан полетел в одну сторону, шапка с головы – в другую, а сам былой всемогущий замкомвзвода плюхнулся задним местом на пол, растопырив ноги в сапогах с модной “гармошкой”.
– Бр-р-р, не понял! – промычал, мотая головою, Васин, не поднимая взгляда на стоящих перед ним ребят.
Сергей же с интересом наблюдал за всем происходящим поблизости на его глазах и жалел лишь об одном, что он не с одного с ними призыва и не может присоединиться к ним, чтобы выплеснуть в этот миг всю накопившуюся на душе боль и злость от унижений и издевательств за прошедшие полгода.
Конечно, поверженного льва топчут все, кому не лень. Но это был не лев, а скорее шакал, и он получил своё по заслугам. Есть всё-таки на свете справедливость и неизбежное возмездие.
С минуту посидев в раскоряку на полу и постепенно придя в себя, Васин неторопливо встал и собрал с пола свои вещи; потом, как нашкодивший кот, сгорбившись и держась за подбитый глаз, нерешительной походкой пошёл к дверям, в любой момент ожидая нового удара. Но четвёрка ребят, пусть и не сразу, снисходительно расступилась и дала ему пройти, невозмутимо, с чувством исполненного долга смотря ему вслед.
Правда, всё это заключалось в сведении личных счётов и никаких революционных преобразований дальше в роте не произошло. Что хрен редьки не слаще, очень скоро почувствовали на своей шее молодые солдаты: смена власти не предусматривала отмену «дедовщины». Но после этого случая у Сергея Макарова лишь окрепло чувство собственного достоинства, какой бы дорогой ценой оно ни было оплачено.
Вот и вся история, что я поведал своему расстроенному было собеседнику. В глазах его под впечатлением от услышанного я увидел не только тень сомнения, но и свет надежды на лучшее и с ними шанс на положительный исход, А это многое значит!
Лето 2004 г.
Боровуха - Москва
Белоруссия - Россия