Притча о катастрофической ненормальности
На полке для сувениров стояла деревянная вешалочка с подвешенными к ней на нитях металлическими шариками. Стоило хозяину этого сувенира взять один шарик, отклонить его и отпустить, как шарик тут же начинал движение, ударялся в ближайшего соседа, тот ударялся в своего соседа, и так до бесконечности, пока вся череда металлических шариков не приходила в движение. Они толкали друг друга, тыкали под бока и звонко переговаривались.
- Никакого покоя! - ворчал первый.
- Не мешайте мне жить! - ругался другой.
- Ну-ка получи «пилюлю», - подначивал третий.
- Вы все психически ненормальные, - обидно диагностировал четвертый.
- Давай-ка поработай, - командовал пятый.
- Будь внимательнее к моим словам, - требовал шестой.
- Плати налоги - и спи нормально, - напоминал седьмой.
- Наш…. направился с очередным визитом, - сообщал восьмой.
- Давайте-ка лучше чаю выпьем или покурим, - предлагал девятый.
- Ох, как мне плохо, болит и стреляет, - жаловался десятый.
- Согласно статье... приговаривается, - осуждал одиннадцатый...
- А чего он - меня?! - возмущался двенадцатый…
Так продолжалось до тех пор, пока не иссякала энергия импульса, которую влил в шарики хозяин сувенира. Затем шарики замирали, надолго обретая покой. Так происходит в мире сувениров. В человеческом мире импульсы сообщаются человеку непрерывно, не давая ему ни одной бессонной минуты находиться в покое, в равновесии, а значит, в своем уме. Более того, человек сам умеет выводить себя из равновесия.
Мораль: дорожите покоем, который иногда дает вам окружение и природа, именно в нем вы обретаете себя!
Притча о разном отношении к жизни
По дороге шли четыре ишака. Два из них брели, низко наклонив головы, с прискорбными мордами, а другие шагали веселые. Встретился им некто пятый. Он посмотрел на ишаков и удивился их разному отношению к жизни.
- Почему ты понурый? - спросил он первого ишака.
- Я потому понурый, что на моем горбу много имущества и обязанностей, - ответил первый ишак.
- Но ты же стремился к ним и радовался, что взваливаешь на себя новое имущество и обязанности, - напомнил некто.
- Да, я радовался и жаждал, - согласился первый ишак и добавил, - но я же не знал, что груз, о котором я мечтал, окажется столь тяжелым.
- Ну а ты что понурый? - спросил некто второго ишака. - На тебе почти нет поклажи. Тебе бы резвиться и радоваться...
- Какая тут радость?! - возразил второй ишак. - Смотрю, сколько достается другим, и гложет меня печаль. Я ничем не хуже других, а судьба обходит меня стороной, обделяет.
- Тогда ты что радуешься, если на тебе нет почти никакой поклажи? – спросил некто третьего ишака. – Тебе тоже полагается быть понурым...
- Ошибаешься, дружище, - ответил третий ишак. - Я не смотрю на чужой достаток, не вспоминаю потери, а смотрю на хорошее, что у меня есть, и этого оказывается вполне достаточно, чтобы чувствовать себя отлично.
- А как же зависть? Неужели она не гложет тебя? - спросил некто.
- Раньше бывало, - ответил третий ишак, - но когда я понял, что за богатством часто скрываются такие неприятности, которые отнимают радость от любого богатства, то перестал завидовать богатству и власти.
- А ты что радуешься? - спросил некто четвертого ишака. - У тебя же поклажа большая и обязанностей много, что же ты не понурый?
- У меня еще в достатке сил и здоровья, - ответил четвертый ишак. - Я и не замечаю своего груза. Хочешь, спляшу даже со всей поклажей?
- Ну спляши, - ответил некто.
Четвертый ишак бодро заплясал, в пляс устремился третий ишак, второй ишак посмотрел на них - и еще более понурился от дополнительного груза зависти, первый же ишак до того был понур, что не заметил веселья и поплелся дальше.
Мораль состоит в том, что каждому приходится ишачить, но не надо ишачить больше необходимости; не надо ишачить душой и завидовать; надо знать, когда увеличивать нагрузку, а когда сбрасывать ее и не горевать из-за потерь.
Притча об угасающей даже солнечной дружбе
Жило-было одно Солнце. Пока оно ярко горело, то собирало вокруг себя массу поклонников, которых считало друзьями. Да и поклонники считали Солнце своим другом, но пришло время - и Солнце покатилось к закату. Поклонники перестали ощущать ту теплоту, что была раньше. Они вспоминали прошлые отношения с Солнцем, но воспоминаниями не согреешься. Вскоре друзья стали уходить…
- Вот и вся ваша дружеская честность и преданность, вся справедливость и мораль! - в сердцах сказало Солнце. - Я вам сделало много добра, а вы платите злом: не хотите составить мне компанию в моем закате... Я с вами повенчано самой судьбой, как жених с невестой, а такие любовники должны умирать в один день. Разве не прекрасно?
- Мы тебя уважаем за прошлые заслуги, но оставаться в друзьях с тобой, значит, обрекать себя на холод. Ты, как друг, должно безропотно отпустить нас, - ответил кто-то из лучших друзей Солнца. - Прости нас за наш уход, как и мы прощаем тебя за то, что ты меньше греешь.
На этом разговор и прекратился, солнце зашло за горизонт, а его друзья пошли по домам...
Мораль: любые дружеские отношения имеют первоначальные основания; как только они исчезают - исчезает и дружба...
Притча о давней, но неизвестной обиде
На одну змею нашло размягчение сердца. Она вспомнила своих жертв, которых отравила ядом и съела, вспомнила и опечалилась от собственной жестокосердности. Но особенно змея распереживалась за свою подругу, тоже змею, которую случайно кусанула много лет назад, причем кусанула так, что подруга не заметила.
- Слушай, подруга, - сказала размягчившаяся змея. - А ведь тот шрам, что у тебя на теле, это я тебе нанесла. Но не со зла, ты не подумай, случайно получилось. Уж извини, хочу повиниться перед тобой.
- Так этот шрам - твоя работа? - спросила удивленно пострадавшая.
- Да, - расстроенно сообщила размягчившая змея. - Но я готова искупить.
- А я думала, что за гадюка меня укусила? - ответила пострадавшая змея. - Подло и тихо укусила. За такие вещи надо головы отрезать гадам.
- Ну извини, дело-то прошлое, - сказала размягчившаяся змея.
- Это для тебя дело прошлое, - сказала пострадавшая змея, - а для меня оно только начинается, поскольку я только сейчас узнала о том, кто меня укусил. Оказывается, это ты, недостойная, которая ползала и шипела поблизости, ты, которой я разрешала греться в своем гнезде... Да ты даже укусить нормально не можешь. Не укус, а опус какой-то...
- Да успокойся ты, все же давно зажило, - сказала размягчившаяся змея. - Хочешь, лекарства куплю.
Но чем больше пострадавшая змея рассматривала неотомщенный шрам, который, к слову, давно не причинял ей беспокойства, тем больше она распалялась. Она тоже когда-то кусала размягчившуюся змею и причиняла ей боль. Как могут друзья не причинять друг другу боль иногда? Они же близки, а коль близки, нет-нет да заденут друг друга своими зубами. Но неотомщенное таит в себе страшное искушение.
- Я это лекарство возьму сама, - ответила пострадавшая змея и мстительно укусила размягчившуюся, да так много впрыснула яда, что размягчившаяся сдохла.
Мораль: если вы насолили кому-то когда-то, а тот не узнал и не догадался, то не надо признаваться в содеянном, можно из друга, приятеля, да и из любого человека сделать непримиримого врага.
Притча о хороших отношениях
Жили-были добрые человеческие отношения и представляли они собою весы. Пока все тяжелое в их отношениях было на чаше забвения, чаша реальности взлетала высоко вверх, иногда к небесам, и всем это нравилось. Но стоило на чашу реальности бросить что-то из чаши забвения, или то, что должно быть там, по любой причине даже по самой доброй и разумной, по причине самой совестливой или справедливой, по причине самой честной и светлой, как тяжелая чаша забвения этих отношений становилась легче и поднималась вверх, а легкая чаша реальности становилась тяжелее и опускалась вниз.
Мораль: в любых человеческих отношениях, которые хочется сохранить, надо тщательно отбирать, что привносить в реальность, а что предавать забвению, и ни в коем случае ничего не переносить из того, что отдано забвению, в реальность.
Притча об избавлении от ненужного
Случилось так, что одна из лучших плодовых ветвей, на которой зрело множество яблок, треснула у основания и упала на землю. Она опечалилась от происшедшего и обратилась к дереву:
- За что ты меня отбросило? Что я сделала плохого?
- Ты без моего разрешения наплодила на себе такое множество яблок, которые я, к твоему сведению, не ем, что поддерживать с тобой отношения нет никаких сил, - ответило дерево.
- Но нас связывают многие годы, и не было договора, ограничивающего меня в действиях, - напомнила отвергнутая плодовая ветвь.
- Договора не было, - согласилось дерево, - но существуют неписаные, а иногда и писаные правила общежития и дружбы, которые надо знать, прежде чем плодить. Посоветовалась бы сначала со мной…
- Но ты же знаешь, смысл нашей жизни и состоит в порождении, - напомнила отвергнутая ветвь. - На тебе есть и другие ветви со множеством плодов.
- Во всем нужно чувство меры, которое тебе, видимо, не привили, - ответило дерево. - На мне действительно есть множество других ветвей с плодами, но эти ветви либо соблюдают меру, когда плодят яблоки, либо мои связи с ними куда крепче, чем с тобой.
- Но ты губишь мою жизнь, отказываясь от меня. Это убийство! - воззвала отвергнутая ветвь. - На земле меня ожидают гниение и угасание.
- Все мы не вечны, поверь, - ответило дерево. - Благодари судьбу свою и меня, что долгое время питалась моими соками, выращивала свои яблоки, зеленела и наслаждалась…
Этот диалог продолжался еще долго, ветвь выговаривала дереву свои обиды, корила его, напоминала о долге, терпимости и других вещах, какие могли бы сохранить ей жизнь. Дерево приводило противные аргументы и отстаивало свою правоту. Каждый был прав по своему, но истинная правда состояла в том, что отвергнутая ветвь уже не прирастет к дереву.
Мораль: ветви на дереве - это наши отношения с людьми. Некоторые ветви отмирают - и их надо удалять, некоторые ветви болеют - и их надо удалять, но бывает, удаляют человека в полном здравии, полного созидательной энергии. Это происходит, когда человек приносит слишком много ненужных плодов.
Притча о невозможном возвращении
Лист сорвало ветром с дерева. Он был далеко не зелен, но еще и не окончательно сух. Сухость тронула его лишь по краям, да и то не везде, но ножка, крепившая его к ветке, ослабла и не выдержала порыва ветра. Лист полетел.
Нельзя сказать, что дерево оплакивало потерю. Оно даже не заметило ее. Никто не заметил потерю одного листа, кроме нескольких букашек, живших на нем припеваючи. Вот, в общем-то, и все.
Лист летел и горевал, мечтая воссоединиться с деревом. Он говорил соседям, таким же опавшим листам, о своем горе и писал письма, обращаясь в природозащитные организации с просьбой приделать его назад. Но что отцвело, то отцвело… Однако эту правду никто листу не говорил, и лист продолжал жить воспоминаниями и надеяться.
Надежда почти осуществилась, когда случайным порывом ветра опавший лист подняло очень высоко и забросило на дерево, еще более величественное, чем то, на котором лист висел раньше. Опавший лист зацепился за какую-то ветку, некоторое время провисел на ней, думая, что навсегда обрел новое место в жизни, но очередной порыв ветра отправил его в следующее падение...
Однажды, будучи гоним ветром по тротуарам вместе с другими опавшими собратьями, лист обратил внимание, что счастливчиков-то нет. Все опавшие бегут, гонимые ветром по бескрайнему полю таких же, как он, только перегнивших листьев, которые тоже мечтали вернуть утерянные позиции, но так и упокоились в суете, не обретя покоя при жизни.
Всем листьям, еще висевшим на дереве, это стало для опавшего листа очевидным, была уготована такая же участь стать опавшими. Этой участи не способен избежать ни один лист, правда, некоторые держались до последнего, даже когда таких задержавшихся иссушивал мороз, убеливали изморозь и снег, но такое упорство давало лишь временную отсрочку.
Осознав это, опавший лист вырвался из суетного движения своих собратьев, лег под случайным кустом, без какой-либо надежды и принялся наблюдать за миром. Он смотрел, как желтеют те листья, что еще недавно были зелеными, смотрел, как они переговариваются, как хлещут друг друга и отмахиваются друг от друга… как они отрываются от ветки, как летят, как ищут новое дерево, к которому могли бы прирасти…
В тишине под кустом, осмысливая со стороны мир, в котором недавно жил, он ощутил себя таким же привязанным, таким же нужным, как и на дереве. Он продолжал составлять часть красоты мира...
Мораль состоит в том, что если судьба вырвала вас из привычного мира, то не надо стремиться вернуться. Возвращение часто невозможно либо временно, поэтому надо обретать счастье и покой в новом.
Притча о свободе воли
Как-то один снаряд, подлетая к цели, подумал: а зачем я сюда лечу, зачем я сюда вообще направился, когда можно было выбрать множество других, более полезных целей… Однако было уже поздно, он подлетал…
Артиллеристы, узнав о мыслях снаряда, рассмеялись:
- Какой глупый снаряд: он думает, что сам избрал направление полета, а это же мы его прицелили и выстрелили туда из пушки.
Пушка, кстати, тоже причислила заслугу полета снаряда исключительно себе.
Генерал, узнав о разговорах артиллеристов, был сильно удивлен их умственной ограниченностью.
- Как они не понимают, что это я определил место, куда надо выпускать снаряды.
О высказываниях генерала узнал политик. Они его сильно позабавили.
- Ну что за глупцы эти генералы, если того понять не могут, что я, и только я, всю эту войну развязал, и каждый снаряд тут летит в того противника, какого я определил.
Бог, то есть смотрящий за жизнью на Земле, узнав обо всех этих мыслях относительно полета снаряда, подумал:
- Какой непорядок на этой Земле с самомнением и гордыней! Все определено мною, но каждая букашка думает, будто определяет череду событий.
Вселенная же, когда до нее дошли все эти суждения, подумала:
- Удивительно! Все по образу и подобию! Каждый мнит себя Богом - от простого снаряда до самого Всевышнего. Но невозможно определить каждый чих. Даже я, создавшая этот мир, знаю только, где начало, а остальное определяйте сами и спорьте друг с другом, кто более в этом преуспеет.
Мораль состоит в том, что мысли о свободе воли сильно преувеличены, но все так запутано...
Притча о глупой советчице и медлительном охотнике
Встретились как-то сокол и курица, точнее, курица сама выбежала навстречу соколу, который ходил по земле по каким-то надобностям. Почему выбежала навстречу? Тут только гадать. Может, подумала, что все птицы равны, что равносильно сумасшествию, может, подумала, что ее общественное положение в курятнике позволяет, может, их свели какие-то другие невообразимые условия… Так или иначе, но курица выбежала навстречу соколу с намерением сказать слово.
- Хочу поговорить с тобой, сокол, - важно произнесла курица, - сильно обеспокоена твоим негативным поведением, в котором заметна обида на весь белый свет, который ты клюешь почем зря...
Сильно изумился сокол куриным словам, настолько изумился, что не тронул курицу. Он всегда считал свою охоту следствием удовлетворения голода и инстинктов. Ему нравилась охота, нравилось проливать кровь и есть свежее мясо. Такой он был по природе своей. А тут курица ведет речь о непонятных обидах. Он прислушался.
- Знаю твою нелегкую судьбу, сокол, вечно ты без крыши над головой, вечно ты подвержен стихиям, - продолжила курица, - и у меня были нелегкие времена, когда я была обижена на весь свет. У меня забрали мое первое яйцо, и я возмутилась. Стояла на грани жизни и смерти, изгнания из курятника. Тебе надо быть позитивнее, отбросить все свои обиды - и тогда у тебя появится шанс быть в нашем курятнике, клевать зерна вдоволь и особо не работать.
- С чего ты, курица, взяла, что я на кого-то обижен и хочу в ваш курятник? - спросил сокол. - Я веду интересную свободную жизнь, летаю на просторах, где еды бродит предостаточно. Какие обиды?
- Как же без обиды можно терзать других? - упрекнула курица, поскольку иного посыла к нападению на ближних и не мыслила. - Конечно, обижен. Мы все тебя не любим за твои мстительные выходки. Ты даже кур из курятника таскаешь иногда. Разве можно допускать такое святотатство? И после этого ты рассчитываешь, что тебя возьмут в курятник? Тебя там боятся и ненавидят. Забудь все обиды, ты же талантливый и сильный, найдешь применение себе на нашем поприще. А может, дослужишься, что петух тебя в первую очередь топтать будет...
Последние слова курица произнесла, мечтательно закатив глаза.
- Ты что, курица, совсем из ума выжила? - спросил сокол. - Какое применение может найти сокол в курятнике? Яйца нести на продажу за десяток? Или на суп себя раскармливать? У меня работа учить вас уму-разуму, осторожности, прореживать ваши ряды от глупцов, находить слабые места, в общем, чистить популяцию от больных...
- Нет, ты выслушай меня, - прервала курица сокола, - я о твоем благе думаю...
- Ну, коль ты думаешь о моем благе, надо заканчивать разговор, мне пора заниматься делом, - сказал сокол и заклевал словоохотливую курицу, а потом полетел по своим делам, совершенно не заботясь о том, что в курятнике появилась новая страшная байка о нем: о том, как сокол заклевал заботившуюся о нем курицу.
Мораль состоит в том, что надо внимательно оценивать того, с кем ведете беседу и кому даете советы, а другой стороне можно дать совет: меньше слушать, когда подают обед.
Притча о неоднозначной пользе караванов
По искусственной пустыне, сотворенной невесть кем, шел верблюд. В пустыне случались и оазисы, где верблюд мог передохнуть, и источники воды, где он мог утолить жажду. Местность не была мертвой и безжизненной. Но вот что удивительно, подавляющую часть населения пустыни составляли шакалы. Они бегали по пустыне стаями. Одинокие шакалы встречались редко, а если и встречались, то были печальны и искали любой возможности примкнуть к стае.
Шакальи стаи сильно не любили верблюдов за их высокий рост, заносчивый вид, поэтому шакалы взяли за правило обтявкивать верблюдов и устраивать на них травлю в надежде завалить верблюда, таким образом уравняться с ним ростом.
Именно по этой пустыне шел верблюд, которого шакалы уже не раз кусали за ноги, бессчетное количество раз обтявкивали, а один раз даже завалили так, что верблюд еле встал, и шкура до сих пор кое-где свисала клочками. Он спокойно шел и нес свою поклажу, как и положено верблюду, и тут из-за ближайшего бархана выскочила очередная стая.
Шакалы, как обычно, принялись обтявкивать верблюда и кусать того за ноги. Верблюд шел дальше и старался не обращать внимания на кружение вокруг него хищников, но в какой-то момент не выдержал и сказал им что-то неприятное. Не вытерпел. Шакалы накинулись на верблюда с еще большей силой, а один из шакалов выскочил вперед и протявкал буквально следующее:
- Собака лает - караван идет!
- Ты о чем, собака? Я всего лишь один верблюд, а караван составляют многие верблюды. Тут нет каравана! – изумленно сказал верблюд.
- Нет, собака не я, собака - это ты, поскольку от тебя одно зло в пустыне, ты несешь и не делишься, ты заносчив и не служишь нам... А караван - это мы, шакалья стая! – злобно протявкал шакал.
- Да какой же из вас караван?! - изумился верблюд.
- Очень даже какой!
Шакалы выстроились в вереницу и побежали...
Мораль состоит в том, что можно составлять караван истории армии, караван истории чиновничества, караван истории писательства, строительства, предпринимательства… А можно составлять караван истории преступности, ложных обвинений, интриг, злопыхательства… Чтобы понять, в каком караване вы состоите в текущий момент, надо оценить тот реальный груз, который вы переносите, что вы созидаете своими текущими действиями.
Притча об открытии морковки
Раньше все зайцы питались исключительно корой с дерева, бывали сыты, но вечно недовольны жизнью, поскольку никакого вкуса в коре не было, кроме горечи. Они плевались, но ели, они ругались, но ели. Так бы это продолжалось до наших дней, если бы не один заяц ни от мира сего.
Болван - по понятиям остальных зайцев, который ради собственного любопытства, что у зайцев совсем не приветствуется, поскольку доводит до греха, то есть до волчьих зубов, повалился дергать за всякую растительность, что зеленеет от земли, в надежде найти эльдорадо заячьего стола.
- Дурак, - говорили ему и родные и чужие. – Жри кору, как все, иначе смысл жизни потеряешь. Поиски еды в земле – полная глупость. Врут легенды.
Заячья легенда гласила, что придет заяц, который усластит заячью жизнь неведанной ранее едой, которая растет не на поверхности земли, не доступна взору, а скрывается где-то в глубине. Но сколько зайцы ни искали эту скрытую от глаз пищу, никакого успеха в своих поисках они не имели, поэтому и прекратили поиски и разуверились.
А этот заяц, то ли по глупости, то ли по незнанию, продолжал искать, не слушал критику, он все дергал ростки, выдергивая из земли несъедобные коренья, пока в какой-то счастливый для себя день, не вытащил морковку. Попробовал. Очень вкусно. Он стал по вершкам находить морковки и жить в полное свое удовольствие. Об открытии, не будучи жадным и злопамятным, заяц рассказал собратьям. И всем понравилось.
Мораль состоит в том, что, если есть желание найти нечто неординарное, надо проявлять интерес к тем аспектам жизни, которые большинство игнорирует, в противном случае ждет общая рутина.
Притча о разном восприятии мира
Две души в родительский день сидели на ветках старой березы, росшей на кладбище среди множества других берез и тополей и, глядя на копошившихся у могил людей, рассуждали.
- Вот скажи мне, милая душа, что делают люди внизу? – спросила первая душа.
- Это действие, душенька, сравнимо с ухаживанием за пустой бутылкой из-под напитка, - ответила вторая душа. – Люди вместо того, чтобы выбросить эту бутылку или оставить дома для коллекции, что положительно невозможно из-за скорого гниения сосуда, о котором мы говорим, закапывают ее в землю и поклоняются ей.
- Я того же мнения. Вот смотри, мы с тобой тут сидим, как квинтэссенция того, что было заключено в двух телах, из похороненных на этом кладбище, но к нам нет внимания, - согласилась первая душа. - Люди ухаживают за своими произведениями, за своими материальными вложениями, заключенными в надгробия и скромную территорию могил, а мы, души умерших, их не интересуем, а ведь в нас вся суть...
- Тут ты не совсем права, нас поминают добрым словом, глядя на лики на скорбных надгробиях, - подхватила разговор вторая душа. - Но разве эта скорбность была нашим главным качеством? В моем фотоальбоме есть куда интереснее фотографии, куда оптимистичнее, но я точно знаю, что в этот фотоальбом никто не заглядывает. Боюсь, как бы его не выбросили за ненадобностью.
- Нас действительно поминают не теми и не там, - согласилась первая душа. - Мне важнее, чтобы они пользовались тем, что я создала, чтобы поминали меня добрым светлым словом, благодарили, чтобы вспоминали мои поступки и слова, а не ухаживали за могилой моего тела. Как мне приятно, когда они ходят по даче, которую я выстроила своими руками. О сколько сил на это ушло! Это и есть мое настоящее надгробие, где весело смеются мои внуки, где мои повзрослевшие дети и их близкие готовят шашлыки, выпивают… - вот это мне по душе.
- Истинно говоришь, подруга, - согласилась вторая душа. - Если сам себе при телесной жизни не сделаешь, так сказать, надгробие, то будешь быстро забыт или вечно печально вспоминаем на кладбищах. Но ты знаешь - и это не панацея. Забывается все. У нас впереди вечность, а люди очень конечны. Через несколько их поколений и твоя дача придет в негодность, могилки забудут, фотоальбомы точно выбросят… и нас ждет совсем иная жизнь. Мы опять умрем.
- Не будем о грустном, - сказала первая душа. - Этих перерождений, видимо, будет немало… Смотри, с моей могилки всю траву вырвали, будто трава мне мешает. Ну что за люди - о ком бы ни заботились, все делают под себя.
- А на моей могилке цветы искусственные воткнули, - подхватила тему вторая душа. - Да я всегда искусственные цветы ненавидела! Смотри, что делают! Обмыли мой памятник! Будто меня…
Тут обе души расхохотались так, что окружавшие их птицы, испугавшись, взлетели, а люди, ухаживавшие за могилками, подняли головы, устремив взоры куда-то к верхушкам деревьев.
- Ну наконец-то, обратили на нас внимание, - сказала первая душа.
- Не на нас, не рассчитывай. Ищут, что спугнуло птиц, - сказала вторая душа. - Некоторые испугались. Они же боятся кладбищенских привидений до смерти. Они вообще боятся всего необъяснимого их науками, в том числе и нас.
- Это да, - согласилась первая душа. - Я как-то зашла домой, где жила когда-то, и случайно потревожила сон дочери. Захотела узнать, что ей снится, но, видимо, и сама приснилась неудачно. Та вскочила и давай молиться, а следующим вечером с горящей церковной свечой прошла по всем комнатам. Это так неприятно. Будто я чертовщина какая-то. Да и чертовщину таким образом сложно вывести, надо себя менять, свой образ мыслей. А они думают, будто сходил один раз в церковь, зажег свечу - и этого достаточно.
- Их просто жизнь привязывает к материальному, - подхватила тему первая душа. - Им вдалбливают с самого детства, что дважды два четыре, что хлеб, то есть материальный достаток, - всему голова, что Бог предметен, то есть с ним можно общаться, обращаясь к иконам, что можно приблизить его к себе, окружая себя религиозными предметами и заходя в религиозные дома, что технологии, облегчая труд, создают все. Они - дети цивилизации, именно поэтому они общаются с нами через наши могилы, как со знакомыми по телефону. Печалятся, вместо того чтобы радоваться за нас. Да мы впервые почувствовали настоящую свободу, а они страшатся свободы и боятся будущего.
- Это точно. Я в первый раз вылетела из тела еще при его жизни. Боже, какое счастье мною овладело! Они же меня принялись возвращать назад. Я вернулась, и в первое мгновенье не узнала родных и ненавидела всех окружающих за это возвращение, в том числе и врачей. Но мгновенье божественной искренности быстро прошло, и я вновь полюбила рабское состояние жизни. И вот, наконец, настало время, когда никто не загонит меня назад в это ужасное тело. А они печалятся!!! Причем скорбят о смерти близких даже те, кто верит в бессмертную жизнь, - огорченно вздохнула вторая душа. - Скажу тебе больше, многие приходят на кладбище из подсознательного страха, что мертвые восстанут и придут к родным выяснять отношения. Будут ругаться, что за их могилками не ухаживают.
- Знаю, знаю эту давнюю историю, когда люди уж слишком прямолинейно верили в воскресение после смерти, когда легко и даже намеренно шли на смерть, полагая, что когда воскреснут, естественно не душой, а телесно, то отомстят врагам. Тогда и стали людей хоронить в гробах, в своеобразном домике, чтобы им хорошо, так сказать, жилось, оставлять еду на могилах, чтобы, восстав из мертвых, им было чем подкрепиться после пробуждения, - подхватила тему первая душа. - Они - материалисты до мозга костей. Они еще только пытаются поверить в то, что нельзя пощупать и купить. Даже самые заметные их верующие не гнушаются большими зарплатами, более того, считают деньги божественным даром!
Тут обе души опять рассмеялись так, что спугнули окружающих птиц, заставив людей еще раз поднять головы к небесам.
- Обожествлять дьявольское - это в их натуре, - подтвердила вторая душа. - Поклонение деньгам, диктаторам, всему материальному и силе - вот что их увлекает. Правят ими страх, любовь и выгода, но поскольку любовь - это редкий и краткий дар, то, как правило, - страх и выгода.
- Не будем о плохом, все же такие как мы получаются именно из них, как бабочки из личинки, - переключилась на другую тему первая душа. - Поэтому пусть живут своей жизнью, каждый из них скоро поймет, кем является на самом деле и в чем состоит смысл жизни, а мы просто подождем…
На том души завершили этот разговор и полетели на берег реки, где было гораздо красивее и интереснее, а именно в подобных местах, а не на кладбищах, проводили время души умерших.
Мораль: люди, обожествляя небесное, почему-то вечно всматриваются в землю, а не в небеса.
Притча о случайном счастье творца
Одна маленькая мышь вдруг научилась петь, воспылала к пению любовью и никак не могла заставить себя отказаться от этого дара судьбы. Она пела везде, даже когда воровала сыр со стола хозяев квартиры, где жила. Конечно, такое качество причиняло ей массу неудобств. Представьте себе: посреди ночи мышь тянет со стола сыр, забытый хозяевами на столе, и вдруг, не выпуская этот сыр из своих лапок, начинает петь.
Хозяева иногда просыпались - и начинался переполох. Но самое большое беспокойство мыши доставляли кошки, жившие у этого хозяина. Они имели более тонкий и чуткий слух, а потому на пение мыши сбегались первыми и загоняли мышь в нору, чтобы та не высовывалась со своим пением.
Певчая мышь не должна была прожить долго по всем законам бытия, поскольку звуки, издаваемые ею, мешали ей жить, но дело в том, что пение мыши было совсем не противным. Была в нем какая-то искренняя нотка, заставлявшая кошек медлить настолько, что певчая мышь с сыром, причем напевая при этом, успевала скрыться в своей норке. А может, кошки и не слышали никакой нотки, а каждый раз благовременно столбенели от удивления, видя певчую мышь. Причем столбенели до такой степени, что иногда начинали подпевать. Как бы то ни было, мыши удавалось ускользнуть.
Мышь жила в этой опасности довольно долго. Кошки, как пение прекращалось, а мышь пряталась, в бессильной злобе шипели возле ее норки, прыгали, драли когтями обои и половое покрытие. Подходили хозяева и успокаивали кошек, но как-то их терпение кончилось и они залили цементом выход из мышиной норки в квартиру. На некоторое время в квартире стало спокойно, но лишь на некоторое время, пока мышь проделывала новый выход из своей норки в эту квартиру.
Возвращение в квартиру огорчило мышь. Хозяева перестали оставлять на столе продукты, более того, стол каждый раз оказывался чист. Нечего даже слизнуть. Мышь стала довольствоваться крошками вокруг стола и объедками из мусорного ведра. Это ее огорчило, но не истребило желания петь. Она пела, волоча в свою норку даже скелет мойвы или шкурку от сосиски. Не истребляли желания петь ни постные куриные косточки, на которые никто бы не положил глаз, ни жалкие зерна недоеденного риса.
Опять для хозяев и их кошек начались ночные побудки и беспокойства.
Как закончилась бы жизнь мыши, неизвестно, может, она так бы и жила, завораживая и гипнотизируя кошек своим пением, может, как-нибудь взяла бы фальшивую ноту, и кошки потеряли очарование и убили бы мышь, может, у нее просто бы пропал голос от такой нервной жизни, а может... Могло быть много всяких может, но в эту квартиру приехал погостить директор одного цирка. Он остался ночевать.
Ночь, когда директор цирка остановился в квартире, не стала для мыши какой-то особенной. Она как обычно вышла поискать что-нибудь на пропитание и как обычно запела. Начался обычный ночной переполох, в котором кроме обычных слушателей мыши оказался директор цирка.
- Брависсимо!!! - воскликнул директор цирка. - Это то, что нужно!!!
В скором-скором времени мышь была отловлена и перевезена в цирк, где получила прекрасное питание и отличное помещение вместо норки. Мышь стала цирковой артисткой, где в ее обязанности вошло пение для публики, которое она выполняла ранее за объедки для хозяев квартиры, и каждый раз с опасностью для жизни.
Но что самое интересное, теперь ее бывшие гонители: хозяева квартиры, их дети и родственники, и кошки, которых брали с собой в специальных корзинках, - все собирались в этом цирке послушать пение мыши. А когда выступление заканчивалось, то хозяева с гордостью говорили окружающим:
- Это наша мышь, из нашей квартиры, это мы открыли ее талант!..
Вот такая история произошла с обычной серой мышью, которая обладала редким, но вредным для обычной мышиной жизни талантом.
Как сложен путь к счастью... Представьте себе, что мышь в ту ночь, когда в гости к хозяевам квартиры зашел директор цирка, могла уснуть или потерять интерес к пению. Тогда она не нашла бы свой счастливый случай. То есть от мыши требовалось постоянство. Или другой вариант: директор цирка не был бы другом хозяев квартиры и не остался бы ночевать. Этой мыши повезло, что она проявляла свой талант там, где была вероятность встречи... То есть от мыши требовался выбор места, где можно петь... Хотя о каком выборе может мечтать мышь... Или третий вариант…
Да что перечислять?! Как вы уже понимаете, этой мыши очень повезло, ведь ее история могла в большинстве случаев закончиться ох как печально.
Мораль состоит в том, что на пути любого небанального исполнителя должен встретиться счастливый случай, без которого вся его деятельность останется малозаметной, а то и вовсе незаметной, а еще хуже - трагической.
Притча о цивилизации
Жил-был лес, самый обычный лес, где каждое дерево росло, как ему вздумается в полной свободе, почти не покушаясь на свободу соседей. Но где-то неподалеку жила смотревшая на лес свысока и снисходительно цивилизация, самая обычная цивилизация, где все общество работало на удовлетворение интересов меньшинства, что, в свою очередь, было не понятно лесу.
Однажды на территории, принадлежащей лесу, нашли полезные ископаемые или что-то иное нужное цивилизации.
Цивилизация захотела забрать себе то, что принадлежало лесу, и чтобы соблюсти законность этого ограбления, провело необходимые цивилизованные собрания и приняло ряд цивилизованных решений. Конечно, все было сделано крайне цивилизованно, никакой дикости, о лесных чащобных интересах никто и не думал, права и законы леса были проигнорированы, поскольку лес не был цивилизован, а, значит, не стоил никакого цивилизованного внимания.
На основе цивилизованного закона цивилизация пришла в лес и принялась наводить в нем цивилизованные порядки. В первую очередь, вырубать все деревья, которые мешали цивилизованно осваивать новую территорию и цивилизованно жить. Деревья надрывно стонали, трещали, хрустели и падали во множестве, под натиском цивилизованных средств уничтожения, поскольку в своей дикости не могли противостоять гуманному нашествию цивилизации.
Одновременно с цивилизованным уничтожением леса цивилизация прокладывала дороги и тротуары, строила дома и промышленные объекты, а также сооружала многое другое, что было необходимо для развития цивилизации на месте цивилизованного уничтожения леса. По пути цивилизация создавала в лесу обширные отхожие места, по простонародному - мусорила.
Мусорила цивилизация уже не совсем цивилизованно, но законы цивилизации, в отличие от законов леса, таковы, что там, где не видно, можно творить, что угодно. Однако, любая цивилизация не без любви к нецивилизованным живым созданиям. И эта цивилизация тоже.
Посреди тротуара была оставлена одна сосна, как напоминание о нецивилизованности мест, куда пришла цивилизация. Этим жестом цивилизация ярко показала свое уважение к иным формам жизни и гуманизм, что цивилизованно уничтожив тысячи, все-таки имеет сердце, чтобы не вырезать всех. Цивилизация подошла к избранной сосне бережно и, заасфальтировав вокруг нее всю почву, пошла дальше уничтожать мешавший цивилизации лес.
Мораль состоит в том, что если какая-то группа стоит на пути агрессивной цивилизации, то ей можно не беспокоиться, всех не вырежут, кого-то оставят как символ.
Однако, данная притча имеет объективное продолжение.
Сосна видела уничтожение своих собратьев, помнила о своей прошлой жизни, наполненной радостью общения с себеподобными дикими соснами, и не понимала: зачем ее оставили жить? Иногда она звала ветер, чтобы он ее раскачал посильнее да сломал, потому что одиночество очень расстраивало ее. Иногда сосна молила молнию сжечь ее, но природа помиловала.
Сосна много лет стояла заасфальтированная, стояла, как памятник, но была живой. И это была великая мука: знать лучшее прошлое и жить в скорбном настоящем на потребу цивилизации, которая собственно и уничтожила любимую сосной жизнь.
Время шло. Цивилизация, выстроив город на том месте, где когда-то был лес, заскучала по дикости, откуда собственно сама и вышла. И вот на территории, где когда-то был дикий лес, стали возникать рощи, правда, в строго отведенных цивилизацией местах и в порядке, определенном цивилизацией.
Сосна в городе уже была не в одиночестве, а в компании из своих молодых родственников, которые и свободы-то не знали, а от того летом очень весело шуршали листьями. Сосна огляделась и поняла суть цивилизации: это нарушение естественного порядка вещей, ограничения на естественность и нарушение природной справедливости вообще в угоду справедливости цивилизации...
Моралью тут является продолжение рассуждений сосны: все ненужное цивилизации уничтожается, упорядочивается, ограждается, в оцивилизованном пространстве на свободе остаются лишь единицы ненужного, как символ прошлого.
Притча о вызывающей оживление кормушке
Птицы сидели возле церкви и оживленно вокализировали. Тут было и пение, и чириканье, и карканье, и щебет, и свист… Звуки, издаваемые птицами, были разными, как и сами птицы. Кто-то бы сказал: какие набожные птицы. Но внимательный взгляд разглядел кормушку.
Мораль: когда видите оживление в каком-либо учреждении или возле него, или на митингах и демонстрациях, то не надо придавать набожность или одухотворенность тамошнему собранию, ищите вначале кормушку, то есть пользу, какую люди стремятся извлечь.
Притча о несоответствии места жительства
В одной деревенской картинной галерее внезапно появилась отличная картина, сравнимая с картинами мастеров, какие висят в Эрмитаже и Прадо. Случай, конечно, исключительный, за гранью обыкновения, но так получилось... По логике это должно было поднять престиж деревни, а ее жители должны были чуть-чуть приподнять свои подбородки от гордости, что великое произведение есть и в их деревне. Но вышло несколько иначе.
В деревне проживали свои художники, считавшие себя великими, со своими амбициями и планами на свое величие, хотя бы в рамках деревни. Были в деревенской картинной галерее и деревенские полотнища, которые тоже требовали к себе внимания и страдали от невостребованности. А тут - отличная картина, на фоне которой померкли краски деревенских картин и таланты их мастеров. День за днем стала копиться обида.
- Что ты делаешь в нашей деревне? - спрашивали отличную картину соседи по стене в деревенской галерее. - Ты же настолько хороша, что тебе надо в столицу.
Как вы понимаете, деревенские картины хвалили отличную не от чистой души, а чтобы разжечь в той амбиции, спровадить подальше и вернуть к себе внимание, которое отняла отличная.
- Дорогие, будьте терпимы к моему присутствию, - отвечала отличная картина, понимая тайную суть предложений деревенских картин, которую более простые люди определяют высказываниями вроде: «А не пойти бы тебе...»
Деревенские картины, однако, не успокаивались:
- Ты настолько хороша, что могла бы зарабатывать неплохие деньги где-нибудь на выставках, на предпринимательском поприще, а здесь, в деревне, для тебя все карьерные пути закрыты.
- Дорогие, давайте советы кому-то другому, такие краски и такой сюжет, как на мне, появились не случайно. Это следствие большого опыта. Не хочу вас обижать, но вы дети по сравнению со мной, - отвечала отличная картина. - Мне более не нужна суета и те цели, какие имеете вы…
Деревенские картины выговаривали отличной, а деревенские художники, видя, что разговоры не помогают, поступили иначе. Чтобы отвадить посетителей от отличной картины, они стали подкладывать к ней нечто неприятное. Только не спрашивайте меня что. Думаю, каждый найдет свою аналогию того, что имеет неприятный вид, смысл и запах.
Действительно, посетители, заходя в деревенскую картинную галерею, стали меньше останавливаться возле отличной картины. Деревенские картины приободрились. Впрочем, отличная картина все же не осталась без внимания, возле нее иногда останавливались наиболее грамотные жители деревни или грамотные гости ее. Золото, оно в любом месте и в любой обстановке остается золотом. Но деревенские картины смотрели на зрителей отличной уже без былой зависти, все ж в деревне не так много культурных грамотных людей.
Мораль состоит в том, что если талантливому человеку выпало жить среди менее одаренных людей, то тут надо либо прикидываться таким же, либо глупее, либо принимать тумаки и шишки....
Притча о равноправии на возможности, но не на дела
Как-то на природе провозгласили равноправие, равные возможности для всех живущих средь лесов, полей, гор и равнин, но волки продолжали резать овец, а орлы клевать мелочь…
- Какое же это равноправие???!!! - воскликнули жертвы. - Хищники нас могут резать, поедать, а мы их не можем!
- Это ваши проблемы, - ответили хищники. – Вы наделены такими же правами, как и мы. Любой баран имеет право подойти к волку и задрать его... Любая курица имеет право отомстить орлу или лисице и заклевать их или задушить…
- Но каким образом баран может задрать волка, а курица заклевать орла или задушить лису???!!! - удивленно воскликнули жертвы. - Мы не равны от рождения. Хищники наделены крепкими зубами, клювами и когтями, они сильны, быстры, входят в стаи, а мы слабы, не имеем когтей и зубов…
- Не будьте инертными, живите активной жизнью, вступайте в наши ряды, учитесь задирать и заклевывать, обзаводитесь крепкими челюстями - и станете такими же, как мы, - ответили хищники.
И действительно, бараны, вступая в стаи волков, получили возможность радоваться гибели своих собратьев баранов, оказавшихся вне стаи, а куры, вступая в общество орлов, приобщались к заклевыванию кур… Но когда приходило время внутригрупповых чисток, то в первую очередь группы очищались от баранов, кур и других жертв.
Вот так и текла жизнь на этой природе, где жертвы были вечно недовольны хищниками, а хищники вечно лукавили с жертвами.
Мораль состоит в том, что законы дикой жизни цивилизация может смягчить и ограничить, сделать менее заметными, но никак не отменить.
Притча о вечно терпеливом писателе
Одно слово на странице упорно не завершалось. У писателя то ручка переставала выдавать чернила, то на бумаге появлялись незаметные жировые пятна, по которым ручка скользила, не оставляя следов, то чернила, будучи нанесенными на бумагу, внезапно исчезали... Писатель, однако, не огорчался, потому что подобное происходило с его произведениями уже давно. И не с одним словом, а сразу со множеством, которые он упорно переписывал и переписывал, пока слова уже не оставались на бумаге навеки.
Что писал этот писатель? Он и сам толком не знал, как и многие писатели, которые начинают свое произведение и никак не могут закончить, поскольку герои продолжают нарождаться, продолжают плести интриги и совершать действия. Писатель знал только название книги. Называлась она «Книга жизни».
Слова - это были люди, никак не желавшие окончательно оформлять свою жизнь, шли на всяческие уловки и ухищрения, но, в конце концов, они очередным словом оставались в книге жизни, потому что как ни ухищряйся, а все равно будешь вписан. Это и есть мораль данной притчи.
Притча о том, что в завершении нужно продолжать, а не начинать
Жило одно начало, это начало шло вперед, и жизнь становилась все лучше, дорога все шире, солнце все выше, а окружение все краше, но однажды начало заметило, что жизнь становится все буднишнее и скоротечнее, дорога - уже, солнце - ниже, а окружение все надоедливее, а то и вовсе исчезало. Спросило начало у лекаря:
- Почему так происходит?
- Потому что ты уже не начало, а завершение, - ответил лекарь.
- А как продлить начало? - спросило теперь уже завершение.
- Всякое начало идет к завершению, когда началось завершение, то можно продлить завершение, а не начало, - ответил лекарь. - Но и затягивать завершение нельзя, иначе дело потеряет привлекательность.
Мораль понятна: когда началось завершение, то нечего думать о начинаниях с нуля, лучше вначале завершить начатое.
Притча об изменчивых растениях
Жил-был обширный парк растений и деревьев, среди которых пребывали самые разные. Некоторые украшали парк своими цветами, другие, как приходило время, зеленели листьями, третьи приносили съедобные плоды, четвертые пугали ядовитыми ягодами, пятые грозили колючками, шестые...
Да что тут перечислять, у каждого растения были свои особенности, но были они однозначные, понятные и предопределенные, такие, что не приходилось гадать жаждущему яблок, будет ли яблоко ядовито или нет.
Но развелось в этом парке во множестве одно странное растение, которое не было столько однозначным и прогнозируемым. Оно могло приносить одновременно и добрые плоды и злые, быть мягким и смертельно колючим, так, что по плоду и свойствам нельзя было однозначно сказать: вредное это растение или полезное. Это растение могло кому-то давать приятные и сочные плоды, но как подходил другой, чтобы сорвать такой же сочный плод, а ему доставалась кислятина, или того хуже - нечто смертельно опасное.
И надо сказать, что настолько это растение задурило голову владельцам этого парка, которое уже много раз хотели это растение истребить и каждый раз передумывали, что растение заполнило весь парк.
Мораль: растение с неоднозначными плодами - это человек. Вот уж, где никогда не знаешь, что от него достанется.
О любви
О спортивной любви
Полюбил волк зайца так, что жизни своей без него не мыслил, поэтому, только завидев зайца, тут же устремлялся за ним, движимый этой любовью. Заяц же убегал, потому что боялся волка. Но любовь не всегда взаимна. Часто бывает, что любит кто-то один, как в паре: волк-заяц. Тут же беда состояла еще и в том, что любовь волка к зайцу не несла последнему ничего хорошего в его земной жизни, поскольку при тесной встрече жизнь зайца прекращалась, она, можно сказать, сгорала в любви волка.
Мораль тут такова, что если некто ищет любви и преследует, то, возможно, следует отказаться от такой любви, поскольку в объятиях такого хищника можно лишиться своей жизни, если не в прямом смысле, то в переносном.
***
Кто-то скажет, что я написал не о любви волка к зайцу, а о голоде волка и его стремлении утолить этот голод, о его охотничьем инстинкте и азартном стремлении догнать ускользающую добычу. Но разве любовь не имеет подобных качеств? Разве любящий не стремится удовлетворить свой голод и инстинкты? Мне опять ответят, что не такой же ценой - ценой жизни любимого?
Пожалуй, это редкий вариант и уголовнонаказуемый, поэтому предлагаю любовь без убийства. Хотя скажу последнее слово в защиту вышенаписанной притчи: каждый любимый теряет какие-то элементы жизни, где-то ущемляется или сам ущемляет себя, что можно сравнить с гибелью.
***
О созидающей любви
Бывает и другая любовь, например, любовь столяра к полену или бревну. Такую любовь можно наблюдать в любой столярной мастерской. Лежит необработанное дерево, никому не нужное, и мечтает о хорошей жизни. Оно некрасиво, но имеет задатки. Оно никуда не бежит, как заяц, оно терпеливо и безответно. Его можно даже бросить в костер, и оно примет свою участь безропотно, но хорошо, что оно лежит среди заготовок.
Приходит столяр, он испытывает любовь к безликому дереву, предвкушая результат своих трудов. Он точно знает, чего хочет. В некотором смысле он хочет того же, что и волк: то есть использовать предмет своей любви по тому назначению, какое наметил, к которому призывает инстинкт его долга. Полено же терпеливо, как терпелив усердный ученик к своему учителю. В итоге из полена получается хорошее изделие, например - Буратино, которое радуется своей жизни.
Мораль тут следующая: если вас полюбил человек, более знающий и толковый, который вам передает свое знание, то это большое счастье, которому нужно отдаться и возблагодарить этого человека.
***
Но как полену узнать, что любит его человек, более знающий и толковый, а не какой-нибудь бестолковый, способный любовью свести в могилу, как иной поступает с поленьями, разводя костер для личных нужд. Никто же не хочет сгореть в любви для услаждения любящего, как тот заяц. Это вопрос.
Другой вопрос заключается в том, что столяру нужно избежать влюбленности в свое произведение, иначе можно попасть в положение, когда бывшее полено начнет диктовать свои условия, излагать прихоти, которые столяр из любви к полену вынужден будет исполнять, а прихоти бестолковости - это тяжкий крест. Об этом и следующая притча.
***
О любовном освобождении от обязанностей
Один человек влюбился в табуретку, которую сам и изготовил. До того табуретка вышла красивой, что он не смог не влюбиться. И поначалу все шло хорошо, точнее - как обычно. Хотя человек и любил табуретку, он, как полагается, сидел на ней, а табуретка безропотно исполняла свои обязанности.
Однако случилось так, что, когда человек садился на табуретку, та взяла да и сдвинулась в сторону по какой-то нужде. Человек упал на пол. Конфуз. Табуретка от страха онемела, а человек вместо того, чтобы поставить табуретку на место, внезапно принялся рассуждать о равноправии:
- Конечно, табуретка, ты в чем-то права. В нашей любви не должно быть неравенства и угнетения, иначе какая это любовь?!
С этого момента человек на табуретке более не сидел, она стояла не под столом, как раньше, а равноправно - возле стола и без отягощающего ее груза, а человек, вкушая, любовался ею. Дальше больше.
Табуретка, ощутив свободу, потеряла уважение к человеку и время от времени стала доставлять тому неудобства: то подставит подножку, то больно заденет. Однако это не образумило человека, который был без ума от своей любви к табуретке. Он винил сам себя и свою неуклюжесть. Так табуретка свыклась со своим привилегированным положением и тем, что человеком можно помыкать.
Как-то к человеку пришли гости, и один из них сел на табуретку. Человек ревниво взглянул на эту сцену, но табуретка нежно проскрипела, и человек понял, что предмету его любви нравится общение с его гостем. Он ничего не сказал ни гостю, ни табуретке. И с этого момента каждый гость этого дома, которому нравилась табуретка, мог сидеть на ней, сколько заблагорассудится, а человек лишь наблюдал…
Но и это не конец истории, которая имела свое продолжение в том, что как-то, когда человек с табуреткой были наедине, солнечный луч, неуклюже отразившись от ее поверхности, укоризненно ухмыльнулся, и столяр устыдился, что раньше он сидел на табуретке, которую любил. Чтобы исправить содеянное и загладить вину, человек встал на четвереньки и поставил табуретку на себя…
Мораль состоит в том, что в любви надо оставаться разумным: не менять естественного порядка вещей, их предназначения и обязанностей.
***
Ослепление любовью вплоть до самоунижения, которое иногда путается с самопожертвованием, случается чаще, чем это кажется, но самоунижение - это одна часть любовной идиллии, вторая часть - это обман.
***
О не самом любимом
Как-то одна овца влюбилась в пастуха, да и как было не влюбиться в столь добродетельного человека, который для овцы открывал новые просторы, полные вкусной травы. Пастух тоже любил овцу, действительно любил и старался, чтобы овца ни в чем не нуждалась. Иногда, правда, он стриг овцу наголо, но это случалось крайне редко, настолько редко, что овца быстро забывала о потерях, а вскоре уже радовалась новой шубе, которую она нагуливала с помощью того же пастуха. Казалось бы, любовная идиллия не покинет эту пару никогда, и овца от охватывавшего ее иногда счастья напевала:
- Бе, бе, бе…
Пел от счастья и пастух, видя, как его овца опять обрастает шерстью и становится все тучнее и тучнее… Счастье продолжалось в этом союзе ровно до тех пор, пока к пастуху не приехали друзья и родные, которых он любил более овцы. Тут для нее вышло большое огорчительное откровение: ее мясо пошло на шашлык, а шкура - на какую-то фабрику. Так и окончилась любовь пастуха и овцы.
Мораль тут видится в следующем: чтобы в любовном союзе не пасть жертвой, надо быть самым любимым объектом из всех, с кем общается любовный партнер.
***
Но как обрести такие волшебные качества, какие партнер боялся бы потерять, чтобы союз длился если не вечно, то хотя бы до естественной смерти? Тут можно вспомнить о любви между серебряным копытцем и охотником, который не стал убивать оленя, а запер его в стойле, заставляя почаще стучать копытом, выбивая серебряные рубли…
Бывает и любовь к местам, куда складывают мусор. Да, да, чтобы обрести чистоту в своем доме, многие имеют обыкновение выносить свои неприятности близким, что называется, делиться болью. Этим местом тоже дорожат. Правда тот, кого используют в качестве мусорного места, страдает, но часто не отказывается от незавидной роли, и более того - иногда сам ее ищет…
Бывает и любовь к звездам, которые сияют где-то в высоте и не обращают никакого внимания на любящего, более того - они о нем и не знают...
Хватит перечислять, скажет уставший читатель и укоризненно спросит: тут описана только неравная, безответная и несчастная любовь, а есть ли счастливые примеры любви, где оба партнера находились бы в равном состоянии? Думаю, что есть, и на эту тему последний элемент данной затянувшейся притчи.
***
О равной и счастливой любви
Влюбились друг в друга два пазла. Они идеально подошли друг к другу, составляя картину, дополняя друг друга и отдаваясь друг другу, но только одной стороной, на которую в момент любви обращали все свое внимание. Да, да. В равной любви нельзя забывать, что каждый пазл имеет и другие стороны, которыми он может стыковаться и на которые рано или поздно он обратит внимание. В лучшем случае для партнера пазла это будет увлечение, хобби, занятие, а в худшем - новый человек, связь с которым может разрушить всю картину любви, если, конечно, другой партнер внимателен, нетерпелив и бескомпромиссен.
Вот и окончены притчи о любви, которые чаще всего перемешаны в одном союзе так, что разделить их невозможно, как это сделано в тексте.
Продолжение притч о любви
Как я мог забыть, что бывает еще всепоглощающая любовь к себе. Об этом и эта притча, героем которой является Нарцисс, заглядевшийся на свое отражение настолько, что умер от потери сил, поскольку вынужденно любовался собою беспрерывно.
На самом деле было совсем не так. Нарцисс не потерял волю от мстительных чар богини любви Афродиты, которая по древнегреческой версии захотела наказать Нарцисса за пренебрежение нимфами.
Нарцисс никогда нимфами не пренебрегал, он превратил любовь с нимфами в спорт, в котором победа над каждой следующей нимфой убеждала его, что он неотразим. Нарцисс все свои силы тратил на себя, чтобы сделать себя умнее, красивее, маститее, должностнее…, чтобы каждый день ему приносил новое доказательство того, что он стал красивее, чем вчера. Поскольку привычное уже не замечаешь. Поэтому он смотрелся в ручей регулярно, находил в отражении новые доказательства своей красоты, но не сходил с ума настолько, чтобы торчать у него постоянно.
Нарцисс понимал, что стоит остановиться, прекратить работать над собой и своей карьерой, как признаки забвения и разрушения начнут одолевать его. Поэтому он хорошо питался, пил, сколько положено, занимался физической культурой и спал ровно столько, чтобы восстановить силы... В общем, вел здоровый образ жизни.
Однако, несмотря на свою естественную и приумноженную красоту, Нарцисс все равно часто проигрывал в красоте другим Нарциссам, и это его травмировало. Поэтому наш Нарцисс привлек к усилению своей красоты многих других людей, которые прислуживали ему, усиливая его красоту, а тех, кто затенял его красоту, Нарцисс старательно уничтожал.
Вот так он и жил… и жил довольно долго, потому что для продления существования своей красоты всегда использовал последние достижения медицины, самых лучших врачей и энергетику тех, кто ему приглянулся, или, наоборот, тех, кто был неприятен.
Мораль состоит в том, что обществу надо благодарить Богов, если самовлюбленный человек тиранит только себя, беда наступает тогда, когда гордец, чтобы возвыситься, начинает использовать окружающих.
Притча об упрямой странице
Одна страница в книге упорно не желала перелистываться, она напоминала о себе и возвращала к себе всеми доступными средствами, пока не надоела читателю настолько, что он, то ли вырвал страницу, то ли выбросил всю книгу...
Но это оказался не конец всему, страница осмотрелась и увидела, что вокруг множество недописанных книг, в которых именно ее сюжета и описанной ситуации как раз и не хватает. Выброшенная страница вновь обрела счастье…
Так, казалось бы, должна была поступить эта вырванная страница, но вся беда состоит в том, что от вырванной страницы и от ее действий в этом мире мало что зависит. Собственно, вырванная страница вообще мало на что способна. Она, конечно, может шелестеть, витать и надоедать, липнуть и приставать…, но большинство будет считать ее мусором, поскольку иначе и нельзя расценивать вырванную страницу.
Множество подобных вырванных страниц затерялось на земле. Но нашей странице повезло: она случайно прилипла к лицу, которое могло изменить ее судьбу, которое, опять-таки случайно, избавляясь от страницы и сдерживая брезгливость, успело прочитать несколько строк, которые ему понравились…
Мораль: если вас вырвали из привычного окружения, ищите заинтересованного в вас человека, которому как раз вас и не хватает, а если не найдете, то не отчаивайтесь, вы не одиноки в своем одиночестве.