Чем дальше тем лучше
Оля Ташкова заканчивала обучение в институте. Ей и Володе с их курса предложили учебу в аспирантуре. Володя уже не раз предлагал Оле руку и сердце, но Оля ни как не могла забыть свою первую любовь. И не имея ни каких надежд, она по-прежнему любила Александра. Поэтому при распределении она попросила направить ее в самый отдаленный район: «Лучше на самый край света, чтоб не видеть и не слышать о нем ничего».
- Вот есть заявка из Якутска. Там, на золотых приисках в поселке «Н-ском» нет врача. Поедете?
- Да.
И вот Оля – Ольга Степановна Ташкова едет за тысячи верст от родных мест, в далекую Якутию. До Якутска она долетела самолетом. А дальше пришлось лететь вертолетом и еще километров сто двадцать ехать на оленьих упряжках. Поселок был маленький, около тридцати домов. Участковая больница на пятнадцать коек, так еще кроме поселка в участок входили шесть приисков, куда летом добирались на оленях, а зимой на собачьих упряжках.
Была в этом районе еще тюрьма. Заключенные работали на приисках, выполняя самую тяжелую работу.
В больнице работала фельдшер-акушер, две медсестры и два санитарочки.
Квартиры врача и фельдшера были прямо на территории больницы. Ольга Степановна приехала в «Н-ск» в середине августа, до осенней распутицы оставались считанные дни. Поэтому она решила познакомиться с условиями работы приисков до осенней грязи. И каждый день рано утром она с возницей ехала на очередной участок.
Это был последний прииск, куда она направилась в первых числах сентября. В трех километрах до прииска они нагнали группу заключенных. Возница стал их обгонять. В этот момент кто-то из заключенных издал протяжный свист. Все словно по команде бросились к повозке, в одно мгновение Ольга оказалась на земле.
С нее сдернули все, что можно было снять, и несколько человек с разных мест обстреляли ее семенной жидкостью. Вся ее промежность, живот и грудь были заляпаны спермой. Конвоир выстрелил в воздух и все они уже стояли на своих местах.
Бедная Ольга, она не могла подняться. Возница прикрыл ее пальто, потом извинившись, стал помогать ей, обтирать тело марлей и бинтами из аптечки скорой помощи.
Она плакала, тряслась в лихорадке, ее рвало. Она почти теряла сознание. Возница помог ей одеться. Усадил ее в повозку и повернул упряжку обратно в Н-ск.
Ольга плохо помнила, как они возвращались. Она все оглядывалась по сторонам в страхе, что сейчас еще что-то случится.
Вернувшись в Н-ск, она попросила санитарку нагреть воды. Чисто вымылась, но ей все казалось, что от нее исходит запах этих диких мужиков. Она попросила акушерку осмотреть ее.
Та посмотрела ее на кресле и сказала:
-Ольга Степановна, вы девушка. Плева цела. Не беспокойтесь все в порядке. Они не видят женщин по нескольку лет, поэтому им хватает одного прикосновения, чтоб произошла эякуляция.
- Мне от этого не легче. Но, слава Богу, что хоть так все кончилось.
- Вы уж пожалуйста больше не рискуйте так.
Вот это оборот
Прошел месяц после случая в дороге. У Ольги не было месячных: «Что случилось? Неужели этот стресс так повлиял на меня. Во время войны, когда женщины голодали и очень переживали, у них не было месячных по нескольку лет».
Работала Ольга Степановна много. Она была сразу всеми специалистами. И хирург, и терапевт, педиатр и стоматолог, все приходилось делать самой. Она уставала до тошноты. Тошнило ее и по утрам. Раньше она была не разборчива в еде, а теперь ей хотелось то того, то другого. Иногда ее даже рвало, а месячных все не было.
Время приближалось к новому году, когда она стала замечать, что округлилась, груди набухли и в животе словно кто шевелится. «Очень похоже на беременность», - думала Ольга – Но ведь плева цела».
В один из дней, когда в животе особенно бурно начало что-то двигаться, Ольга попросила акушерку еще раз ее осмотреть. Та долго и внимательно ощупывала живот, потом взяла фонендоскоп.
- Ольга Степановна, я не знаю, что и сказать. Но Очень похоже, что вы беременна. Я очень ясно прослушиваю сердцебиение и при пальпации вот головка, а вот ягодички. У вас срок не менее двадцати недель.
- Как беременна? Это не может быть.
- Ольга Степановна, вы же врач. Посмотрите у вас изменилась грудь, вырос живот и уже чувствуете шевеление плода.
- Что же мне делать? Надо прервать беременность. Я не хочу рожать, не зная от кого, а от этих… - она зарыдала навзрыд.
- Вам надо ехать на большую землю, но сейчас вы сами видите полярная ночь и вам отсюда раньше чем до марта не выбраться.
- Что же делать? Ведь он будет во мне расти. Боже, за что?
- Успокойтесь. Поезжайте в свой институт, там наверное есть кафедра материнства и младенчества, там вам и помогут.
- Там работает мой друг, он аспирант.
Ольга добралась до института только в апреле, когда срок беременности подходил к восьми месяцам.
Сын
Владимир, увидев Ольгу, потерял дар речи. Потом спросил:
- Ты вышла замуж?
- Нет. – слезы ручьем текли по ее щекам.
- А это?
- А это! Это… я не знаю. Подожди, я успокоюсь и все расскажу.
Она рассказала всю свою грустную историю. На глазах Владимира Петровича выступили слезы.
- Олюшка, любушка моя, не плачь. Я тебя не брошу, я сделаю все, чтоб ты забыла про все, что принесло тебе столько горя.
- Я хочу прервать беременность.
- Это будет решаться на совете докторов. Завтра тебя осмотрят, обследуют и решат, что делать.
- Скорей бы все кончилось. Я так устала страдать и плакать.
- А плакать не о чем. Ты женщина и это твоя участь рожать детей.
- Что ты такое говоришь. Дети должны быть любимыми, а я, я ненавижу, то что ношу у себя под сердцем.
- Все я больше не говорю ни слова. Завтра все скажет тебе наш любимый профессор Демьян Ильич. Ты еще не забыла его?
- Конечно нет.
- А сейчас спать. Утро вечера мудренее.
Утром Демьян Ильич осмотрел Ольгу и сказал:
- Будем расти до девяти месяцев и рожать.
- Нет! Я не хочу.
- Ольга… как тебя там по отчеству, ты понимаешь, что значит в это время прерывать беременность? Это убить можно двоих и мать и дитя. Нет голубушка, будем ждать до срока и рожать здорового человека.
- Тогда кесарево.
- Что?! Ты боишься девственность потерять, а не боишься, что больше никогда не сможешь родить? Подумай на досуге.
- Но я не хочу этого ребенка. Мне он не нужен.
- Хорошо! Родишь, отдадим приемным родителям. Таких у нас очередь.
Володя весь месяц приходил к Оле каждую свободную минуту. Он успокаивал ее. Гулял с ней в парке около института. Очень внимательно следил за течением беременности. В последних числах мая Оля родила здорового мальчика.
- У вас сын. – сказала акушерка принявшая роды.
- Я не хочу его видеть. Унесите.
Утром в палату всем женщинам принесли кормить детей. Ольга смотрела на них. Ее груди распирало от спустившегося молока.
- Покажите мне кого я родила. – попросила она сестру из детской палаты. Та быстро принесла крошечный сверток.
Ольга смотрела на сморщенное личико маленького человека и думала: «Это мое дитя. Я выносила его. Разве он виноват, что так все произошло». Она достала грудь и поднесла к губам сына. Он словно этого ждал. Жадно ухватив сосок, он, кажется смотрел в самое Ольгино сердце своими голубыми, как васильки глазами.
В это время в палату вошел Владимир Петрович.
- Поздравляю. Думаю отсюда прямо ко мне. Твой сын будет еще и моим. Пусть он будет нашим и никогда не узнает историю своего рождения. Я больше ни куда тебя не отпущу. Вы мои оба. И только мои.
- Володя, что ты говоришь? – слезы опять ручьем лились из глаз Ольги.
- Что говорю, то и сделаю. Судьба Оля. Мы должны быть вместе.
Через семь дней Ольга Степановна была на квартире Владимира вместе с сыном. Там все было готово к их приезду. Детская кровать, коляска, куча пеленок и детского белья.
Через месяц их расписали, они стали законными мужем и женой. Володя стал очень хорошим мужем для Ольги. Он помогал ей во всем. И отличным отцом для сына Андрея.
- Олюшка, солнышко мое, ты посмотри какой он у нас пригожий. Боже, я же его очень люблю, как и тебя.
- Володя, ты прости меня, глупую. Я была слепая. Не видела своего счастья. Потому и наказал меня Бог, чтоб я умела ценить то, что он мне посылает.
- Не надо, моя дорогая, казнить себя. Я безумно счастлив, что вы у меня есть.
Если наконец Ольга обрела свое законное счастье, то в жизнь Александра пришло то, чего он больше всего боялся.
Расплата.
Заканчивался учебный год в школе. Нужно было ехать на очередную сессию в институт. Александр был на третьем курсе. «Сдам экзамены, и останется два года. Как- нибудь дотянем. Пока мама в силе поможет. Да и Люси стала уже серьезнее не то, что когда поженились».
Были последние дни июня. Александр уходил в отпуск с первого июля. В школе уже были каникулы, и он подбивал итоги прошедшего учебного года, убирал учебный материал.
Сегодня жена работала с восьми утра до восьми вечера, и ему нужно было забрать детей. Антону было 3 года, Кузьме – полтора. Он ходил в ясельную группу. С детьми Александр управлялся лучше жены. Они его слушали. Спать их укладывал всегда он.
Вот и сегодня он накормил, выкупал и уложил детей спать. Время близилось к десяти вечера.
«Что случилось? Где она?» - думал он с тревогой. На душе «кошки скребли». Он переделал все дела, приготовил ужин, помыл посуду, состирнул детские вещи. Жены все не было.
«Наверное оставили на вторую смену. Пойду, отнесу ей ужин». – Он собрал, что необходимо. Еще раз подошел к детям. Спят спокойно. «Я быстро» - подумал он, и вышел в ночь. Только стемнело. Ночи в июне короткие. Было тепло, где-то стрекотал кузнечик. Перекликались птички, пищали комары.
- Хорошо то как! – но в душе жило беспокойство. Подошел к дому, где дежурила жена. Услышал музыку. Заглянул в окно. Танцевала одна пара, крепко прижавшись друг к другу. Сердце Александра застучало беспокойно. Он пошел к воротам и вдруг услышал тяжелое мужское дыхание. Глянул между досками во двор. У стены сарая стояла его жена с начальником. Подол платья был на уровне груди, и голые ноги белели на фоне темных досок дровенника.
«Убью» - первое, что пронеслось в голове. Он схватился руками за доски, выронив сумку с ужином. В этот момент мужчина скинул пиджак, бросил его на землю, и накрыл его жену своим телом. Смотреть не было больше сил. Александр схватил сумку, резко развернулся и бросился к дому.
«Вот и до меня дошло, что пережил ее бывший муж. Как он был прав: «Жена не шаньга – один не съешь». Что он еще сказал: «Ты идешь на те же муки, что принес мне. Я ее безумно и глупо люблю, не смей ее трогать, когда будет больно. Лучше отпусти ее на все четыре стороны!!!...»
Александр размахнулся, бросил сумку с ужином. Она перелетела через забор, ударилась видимо в теплицу. Зазвенели стекла, только Александр этого не слышал, он не видел, как вспыхнули в доме окна. Чей-то крепкий мат, вспугнул тишину ночи.
Александр вбежал в дом. Он долго ходил из угла в угол, пока наконец не пришла жена.
- Где ты была?
- На дне рождения. У начальника вчера был день рождения, он нас сегодня угостил, вот мы и засиделись.
Говорила она спокойно, раздеваясь. Зашла в ванную, зашумел душ.
– А ты чего не спишь? – спросила она, словно ничего не произошло.
Он схватил ее за плечи, швырнул на кровать и стал ее жестоко насиловать. С силой сжимал ее грудь. Кусал чуть не до крови ее губы и соски. Он неистовствовал. Она пыталась освободиться сначала, а потом вдруг застонала от наслаждения. Поняв, что он доставляет ей этим только радость, резко поднялся, накинул на плечи халат и бросился к двери.
Тут Александр услышал, что жена громко смеется. Он выскочил на улицу, сел на скамью, захватил голову руками, разрыдался. Слезы душили его.
Он думал, как же так случилось. Столько чистого, светлого было вокруг, а он отобрал чужую жену. Его предупреждали, но он верил в свое счастье. И… ошибся:
«Как же я поеду на сессию? Что она тут будет делать? Прав был Степан Ташков, когда сказал, что счастья мне не видать.
Вот она жизнь какая! Не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Оля, Оля, как же ты живешь, и где ты сейчас? Говорят уехала на север. Хоть бы одним глазком на тебя взглянуть. Ты бы так со мной не поступила» - слезы ручьем текли из глаз Александра.
Он понимал, что ему ничего не изменить. Что горбатого только могила исправит. Так и его жену. Он долго сидел. Смотрел на звезды. Слушал ночных птиц.
Увидел, что занялась заря. Он встал, вошел в квартиру. Укрыл старшего сына.
Взглянул на жену. Она спала, подперев рукой щеку, сладко посапывала. Волосы разметались по подушке. Она была так свежа, так чиста, и казалась такой невинной, что он, глядя на нее, вдруг усомнился в том, что видел: «Может это сон?! Неужели этот ангел воплоти, мог такое сделать».
Прилег на диван. Сон не шел. Он глядел в потолок и не заметно для себя заснул. Разбудил его плач. Плакал маленький Кузьма, он звал папу и никак не хотел одеваться. Александр успокоил малыша, одел, умыл его, пока Люси собрала Антона. Потом он отвел их обоих в детсад.