В крайней хатке, на одной из улиц небольшой деревеньки, умерла пенсионерка, Ермакова Акулина Петровна. Её кончина для селян оказалась полной неожиданностью. Понятно, что уже старость глубокая, вроде и пора уже, но ведь Петровна до последнего на ногах была: за огородом сама смотрела, за садом, во дворе всегда порядок, кушать наготовлено, цветники ухожены, даже на задворках подметено, там, где у неё расположена деревянная лавочка со спинкой, выкрашенная нежно-зелёной краской.
Буквально ещё вчера в магазине её видели, за хлебом и мукой наведывалась, а утром пришла к ней соседка, Надежда Овчарова, чтобы на чай бабушку пригласить. Звала, звала, а никто не откликается и двери изнутри заперты. Женщина сразу почувствовала недоброе и поспешила в контору, сообщить о своём подозрении. Обычно Петровна, ни свет ни заря, уже в палисаднике толчётся, а тут и в окне на окрик не показалась. Председатель распорядился взломать все, так сказать, препятствия, вот так и обнаружили старушку в постели, во сне померла от инсульта, как позже покажет экспертиза.
А родных у Акулины Ермаковой, так никого и нету. Мужик ейный, уж давно на погосте, сын в Афганистане погиб. Только одна племянница нашлась, которая прописана в райцентре, это дочь двоюродной сестры. Зовут Тамарой. Не замужем, хотя ей почти тридцать годков. Тамара никогда к Акулине не приезжала, знаться не хотела с ней, она и на похороны не явилась, погребли Петровну на колхозные средства, а соседи веночки купили и стол потом накрыли, чтобы помянуть усопшую.
А тогда и прибыла Тамарка, но на кладбище идти отказалась, ссылаясь на сильную занятость. Надежда Овчарова, у которой хранились ключи от жилища Ермаковой, отомкнула той замок и поманила приезжую, мол, проходи и проверь, тут же всё теперь твоё. Тамарка не пожелала зайти во внутрь помещения, а прильнула к окошку, глянула мельком и брезгливо поморщила носик.
- Мне ничего отсюда не надо, закрывайте. - сказала и упорхнула к Жигулям, что припаркованы у обочины. Там её дожидался молодой человек. А у самой калитки обернулась и, как бы невзначай, распорядилась:
- Не знаю, как вас...
- Надежда я, Семёновна. - с недовольством буркнула Овчарова.
Наследница кивнула.
- Вы тут присматривайте за двором, Надежда Семёновна, а то мало ли? - и даже не попрощавшись, укатила.
- На чертей оно тебе надо? Ты что, в охранники к ней нанялась? - возмущалась Люба Сидоренко, живущая напротив Надежды, прямо через дорогу. Трое женщин всегда облюбовывали вечерком чью-либо лавочку и обсуждали там все последние новости, произошедшие в их маленьком селении. А также делились сокровенным, просили совета друг у дружки, в общем, по-соседски иногда дружат ещё крепче, чем некоторые кровники. Проверено.
- Хоть бы денег тебе немного заплатила, а то присматривайте, мол, Надежда Семёновна, ага, вроде Надежда Семёновна ей чем-то обязана. - продолжала Люба, всё больше распаляясь. - Пусть сама и сторожит свои хоромы, а то глянь, госпожа выискалась, даже не спросила, за чей счёт бабку похоронили, а как имущество продавать, так сразу время у неё нашлось. За таких людей говорят, что с дерьмом не расстанутся, вот и она - за копейку удушится, а ты, Надька, потакаешь ей.
- Да ладно, Люб, ну чего ты завелась? - оправдывалась Надежда. - Мне не тяжело, ведь я уже пенсионерка с весны, всё равно целыми днями дома. Днём покараулю, так и быть, а ночью я не собираюсь охранять тот двор. Зачем мне это?
- Я вчера пацанов застала у Петровны. - сказала ещё одна товарка, Нина Корягина, проживающая рядом с Любой. - Крикнула им, так они по кустам разбежались. Хоть бы окна не поразбивали, а то такие неслухи, что и избушку спалят к едрене фене.
- Вот и я пацанов гоняю, надоели шалопаи, надо бы их родителей поставить в известность. У Петровны банки трёхлитровые висели на заборе, так они их все с рогаток расстреляли, от уже сорванцы, глаз да глаз за ними нужен. - шумно вздохнула Надежда.
Ой, девчата, я чего согласилась стеречь мазанку Петровны... Хочу, чтобы люди там поселились, ну хоть кто-нибудь. Недавно душно было ночью, я и выбралась на улицу. А с той стороны такая темень, прямо аж жутко стало. И такое впечатление, будто кто-то за мной наблюдает, представляете? Так я... хромыль, хромыль и в комнату поковыляла. Ну его нафиг, самой сидеть во дворе. А когда Петровна там обитала, то никогда никакого страху я не чуяла, а теперь боюсь, верите? На дойку ночами в одиночку на велосипеде лётала и ничего, а тут дрожу, словно осиновый лист. Если мальчишки развалят ту халупку, то на неё никто не позарится, а вот это мне и не выгодно.
Но Тамарка два года не могла продать своё наследство.
- Конечно! - вновь возмущалась Люба, закатывая глаза к небу. - Она бы ещё поболее цену заломила. Вот жадюга! У меня хата в три раза вместительней, вагонкой обшитая, шифером крытая и то сомневаюсь, дадут ли столько за неё, а Томка, ишь на чё замахнулась! Говорю же, скупердяйка. Ну и пусть скряжничает, дождётся, что строение вовсе завалится, так тогда она точно ничего за него не выручит.
А домик Акулины Петровны и правда требовал вмешательства человеческих рук. Стены потрескались в некоторых местах, и побелить бы потом после помазки да ставенки выкрасить. Всё травой заросло, что и до порога не долезешь, а Томке всё некогда. Ага, не с того теста она, чтобы портить свои маникюры. Но однажды, вновь посетила деревню, дабы лично убедиться, как тут дела обстоят с её скромными владениями.
- Может помажете? - с наглой улыбкой попросила она Надежду.
- Тебе надо, вот и мажь. - парировала Овчарова. - Ты не обнаглела, а, красавица? Кто-то выручку прикарманит, а я корячься? Мало того, что сторожу её бесплатно, ещё и ремонт я должна тут исполнять? Ага, прямо щас, разогналась!
Цену снижай, пока не поздно. Ещё через пару лет - она совсем завалится, а за руины тебе никто и гроша не преподнесёт. Людям крыша над головой нужна, это самое главное, а потом уже сад и огород.
Томка, видимо, послушалась Надежду и двумя днями позже привезла покупателей. Мужчина и женщина, ещё молодые, имеют пятерых детей.
- Надька, ну хвались, кто ж теперь будет у тебя в соседях? - допытывалась Люба.
- Хорошие люди, ой, я так рада! Зовут их Света и Аркадий, а фамилия Лукашовы. Я уже с ними познакомилась. Трудолюбивые, порядочные. Света дояркой собралась устраиваться, а Аркашка скотником.
- А откуда их к нам занесло?
- Та с города. Прозябали всей оравой с родителями Аркадия. Теснота невыносимая, ведь на всех только две комнаты частного сектора. А теперь у них будет свой уголок. Ничего, как говорится, подправят халупку, подремонтируют, а она ещё и постоит. А если разбогатеют, кирпичом обложат, так ей и вовсе сносу не будет. У Петровны крепкая мазанка, она ракушник в замес добавляла, сама мне как-то признавалась. Ох, царствие небесное покойнице.
Минула холодная зима, а весной, когда присохла на солнышке вся слякоть, из-под растаявшего снега, и народ потянулся к огородам: кто бороны потаскать, чтобы закрыть влагу для будущей высадки, кто засохший бурьян подпалить, навороченный плугом на меже, а новички Лукашовы стали завозить к себе во двор различный стройматериал.
- А что они задумали? - снова спрашивали подругу Люба и Нина. - Чи хату будут облаживать?
- Да я толком и не знаю. Спросила у Светы, а она улыбнулась и говорит, мол, что-то да и придумаем.
- А чего она секретничает? Ну, можно думать, что мы не заметим. Этого же не скрыть от посторонних глаз.
- Потому и не стала распространяться, что все и так всё увидят.
Надежде было неприятно, что Света не поделилась с ней по-соседски о намеченных планах на будущее, но она всё равно заступилась за Лукашовых, уж больно они ей нравились. И дети у них воспитанные, не шумливые, не хулиганистые. Как можно так ребятню воспитать, аж пятеро голов, чтобы они старших уважали, здоровались всегда и Боже упаси, без спроса залезть на шелковицу, что за двором у Надежды. Каждый раз испрашивают разрешения, чего раньше не случалось услышать от местной детворы. Но когда за кирпичом и песком Лукашовым подвезли цемент, доски и шифер, да всё в немалых количествах, то тут уже не было предела изумлению, даже у самой Надежды, не говоря уже о Нине с Любой.
- Ничего себе! Оказывается, наши новосёлы богачи?! - Люба страшно нервничала, когда ей становилось что-то не ясно. - За такие деньжищи, кои они потратили на материал, можно было хоромы приобрести у нас в самом центре, а они обыкновенную саманку купили на краю, чтобы опосля надрываться со стройкой. Зачем?
- Ну мало ли? - пожимала плечами Надежда. - Может хотят своими руками благоустроить своё гнёздышко. Разве не имеют на то право? Они что, украли эти доходы или у тебя денег попросили? Их капиталы, им и распоряжаться, куда их потратить.
- Да я не завидую, Надь, уж ты-то меня знаешь. Просто поражена этими людьми, к чему затеваться с такой тяжёлой работой, если гроши позволяют купить всё готовое? Понимаю, что не моё собачье дело, но ты только глянь, они же не какой попало домишко замыслили, а всё-таки двухэтажный, понятно вам? Туточки у нас и у зажиточных нету таких, я имею в виду, по нашей улице. Только у Волковых и Анцуповых да и то с одним этажом, а у Лукашовых будет аж два.
- Ну и что? - гнула Надежда свою линию. - У них детей пятеро. Вот хлопцы оженятся и будет куда жинок привести. И чего ты буровишь, будто по нашей улице всего два кирпичных дома? Плохо ты считаешь, мать.
- Надька, не путай времянку с настоящим домом. У времянки лишь два окна на улицу, а то и одно. А у дома - три и более. Соображать надо.
- Надя права. - внезапно вешалась в разговор Нина. - Дети быстро растут, а потом замучаешься их определять. А у Лукашовых уже будет куда. Жизнь такая, что может и девчата ихние мужей в свой двор приведут. Он, Людка у Кузнецовых... Замуж-то выскочила, а у жениха жить негде. Потому что у родителей, кроме него, есть ещё трое младшеньких. Вот и поселился зятёк у тёщи и что тут такого? Возводят люди два этажа, ну и на здоровье.
Но вскоре все свыклись, что на краю посёлка вырос огромный двухэтажный "особняк". Ведь Лукашовы были приветливы со всеми, потому их все и полюбили. Света за полгода вырвалась в передовые доярки, Аркадий тоже числился лучшим работником, мужчина не пил, хоть и скотник, но всегда на ферме появлялся чистым, выбритым и никогда не прогуливал. Домом он занимался поздними вечерами, а иногда и ночами. Ещё ему помогали два свояка и три кума. Потом и из местных нашлись желающие подсобить, просто так, не из корыстных целей обогащения. Света им столы накрывала, всех вкусно кормила, в магазине покупали не дешёвую выпивку для магарычей и все оставались довольны таким обоюдным взаимопониманием.
И когда прошло пятнадцать лет, а дети у Лукашовых разъехались кто куда, лишь младший сын с ними ещё проживал, он шофёром трудился в колхозе, только тогда Надежда узнала всю правду о достатке своих соседей. Но, к сожалению, она не могла об этом поведать своим подругам, потому что обещала Светлане.
Как-то утром Надежда пожарила картошку и достала из холодильника малосольных огурчиков, предвкушая вкусный завтрак. Тут постучалась к ней Светлана.
- Надюша, давай выпьем за здоровье моей старшей доченьки! - женщина поставила на этажерку чекушку домашнего вина. Надежда удивилась, Светлана очень редко увлекалась спиртным.
- Надя, у моей Валюши сегодня день Рождения. Я уже на почту сбегала, телеграмму ей отослала. Аркаша на ферме, а у меня выходной. Хочу немножко отметить это событие, не отказывайся, я же по-соседски, от всей души. Да и немного тут в бутылочке, мы лишь легонько пригубим и всё.
Кроме вина, Светлана принесла котлеты, половину жареной курицы и фаршированные яйца.
- Да зачем столько всего? - всплеснула руками Надежда. - Хватило бы и картошки с огурцами.
- Ну как же, Надя! Для меня нынче особенная дата, я готовилась. Мы постоянно нашим детям отмечали их дни Рождения.
Выпили по махонькой рюмочке, покушали, потом поговорили на обыденные, ничего не значащие темы, и снова налили по чуть-чуть. Вот Надежда и осмелела, как за язык её кто дёрнул.
- Свет, уже долгое время мне не даёт покоя один вопрос. Только ты не обижайся за моё излишнее любопытство, но всё же... Почему вы затеяли тогда стройку, когда у вас были деньги купить неплохой кирпичный домик?
- Надь, да ничего у нас не было. Я к председателю записывалась на приём и просила аванс, чтобы семье протянуть до получки. Мы приехали сюда гол, как сокол, веришь?
- Тогда откуда всё? Клад, что ли нашли? - в шутку обронила Надежда. А то чудеса получаются да и только. Ни гроша в кармане, а такие хоромы возвели, ну как так можно?
- Клад, говоришь? - Светлана хитро улыбнулась. - Можно сказать и так.
- ??? - брови Надежды невольно поползли вверх.
- Хорошо, Надя, я тебе признаюсь, но только молчок, договорились? Я верю, что сохранишь тайну, ты очень хороший человек. Слушай. Как только мы попали сюда, то первым делом занялись уборкой, уборкой всего: и двора, и огорода, а главное хаты. Я мазала, белила, Аркаша ставни подправлял, забор. И полы подновили, и кое-что из обстановки. Я очень довольна была, что нам от бабушки досталась эта старенькая мебель, а также посуда, ведь свекруха нам даже ложки с вилками не выделила. А от Петровны и перина перешла нам по наследству, подушки, одеяла, ну целое богатство. А вот матрас один у неё лежал на кровати возле печки, он грязный был весь и пожелтевший от времени, даже дыры по нему кое-где просматривались, которые я и латать отказалась, он рвался от малейшего прикосновения, таким ветхим уже стал. Решили мы с Аркашей его спалить и потащили в общую кучу с мусором. Он уже и керосином намеревался облить это тряпьё, а я смотрю, что-то торчит с одной из дыр этой старинной подстилки. Вижу, на купюру вроде похоже. Вытащила - точно, десятка красненькая. Аркаша говорит, мол, может там ещё есть? Разодрали весь матрас, а там денег, Надь, я столько и в кино не видела. Я не буду отчитываться, сколько мы там обнаружили, но поверь, это было очень много. А теперь ты мне ответь, откуда у этой старушки столько сбережений, где она могла их заработать?
- Ну, вообще-то я не в курсе, если честно. - заговорила Надежда после небольшой паузы. - Петровна знатную пенсию получала, с огорода и сада всё на рынок тащила. А ещё раньше, как мне девчата рассказывали, она скотину держала, коров у неё было аж три штуки сразу, телята, поросята, птицы полный двор. Я ведь тоже не всегда здесь жила, приехала из другого района. Мы там коттедж имели на два хозяина. А когда мой муж скончался от тяжёлой болезни, то дочь с зятем сделали ремонт во всех комнатах да и поселились с моего позволения на постоянной основе. А я сняла с книжки, что накопили с моим Лёшиком и перебралась сюда, в деревню. Потому я толком не могу тебе точно сказать о Петровне и её доходах. Но Люба с Ниной заверяли, вроде со слов самой Акулины, будто последняя посылала переводы, причём, весьма приличные, какой-то своей, сильно бедной и немощной родственнице на Урал. Ну, а теперь выясняется, что никуда она ничего не посылала, а просто копила все денежки, а куда и кому - кто уж нынче разберёт. Надо полагать, что и родни у неё нету, она специально всё выдумала, чтобы люди не догадались о её богатстве. Томку, по сути, Петровна не любила, тогда почему детдому, например, свои сбережения не отдала, вот вопрос. И некому теперь на него ответить. Наверное, не думала ещё помирать. Да она ни разу и на здоровье не жаловалась, года три как всё хозяйство своё распродала, немного ноги стали беспокоить. А ну-ка, всё-таки девятый десяток разменяла. Молоко, яйца, мясо, творог, сметану, овощи, фрукты - всё реализовывалось и за множество лет, конечно, можно накопить, тут даже нету сомнений.
Ну, а вам просто повезло и знаешь, я рада за вас, честно, Света. Это Господь вашу дружную семью наградил за то, что вы честные и добросердечные люди. А что Томке не признались, так она того не заслужила. Девка Акулину и за свою не признавала, даже на похороны не соизволила явиться. Отмазалась, мол, в командировке была. Брешет, как собака. А чего же потом на погост не сходила, цветочки не отнесла старухе, ведь хатку не побрезговала прибрать к ручонкам-то загребущим. Пусть не палаты царские, но хоть что-то, но выручила за неё, вот как будто на дороге нашла добавку к зарплате. Ещё и поболее.
- И мне она не понравилась, Надь. До последней копейки с нами торговалась, чтобы побольше с покупателей содрать. И сделки собиралась на нас повесить, а я настояла, чтобы пополам. Кроме того, она лично объявила, что весь этот вонючий хлам и прочее барахло, как она выразилась, с барского плеча нам на халяву дарит, чтобы помнили её доброту. Ну что ж, раз подарила, то мы и не преминули воспользовались этим.
Спасибо Акулине Петровне и низкий ей поклон. За то мы ей и памятник красивый поставили, и за могилочкой её следим. Она нам, Надь, как родная стала.
- Верю. Но как вы своим близким объяснили такое неожиданное обогащение?
- Соврали, Надь. Стыдно, но что делать, разве можно сознаваться? Так и до Тамарки дойдёт, а она в суд на нас сразу бы подала. Мы для родных сочинили историю, вроде нам колхоз помощь выделил, как для многодетной семьи. И стройматериалы, вроде, также нам продали по сходной цене. Знаешь, страшно было, когда местные тоже присоединились к стройке, ну, думаю, вдруг, кто-то из кумовьёв заведёт беседу на эту тему, но всё обошлось слава Богу.
Надь, прошу тебя, никому, ладно?
- Ладно, Светочка, не переживай, я умею хранить тайны и ни грамма вас не осуждаю. Вы правильно поступили, а Томку судьба наказала за её жадность и гордыню. Как она сказала, мол, дарю вам всё имущество, так ведь было?
- Верно, именно так.
- Тогда полными дураками надо быть, чтобы не принять то подношение, от которого нельзя отказаться. Ну давай за это и выпьем! Тут по пять капелек, как раз у нас с тобой и осталось.