Глаза её светлее дня, но взгляд был тёмен, словно ночь.
День сменялся днем, жизнь продолжалась. Попытки понять, кто же тот темноволосый, медленно обращались в прах. Вопросы множились. Кто они: этот мужчина из снов и темноволосый призрак? Почему появились?
Но все же приходилось не забывать о реальности. А она была таковой, что началась осень и на первых же парах моя ясноглазая персона умудрилась простыть. Накручивая сопли на кулак, шла на пары и вдумчиво, стараясь не чихать на всю аудиторию, писала лекции. Температура почти постоянно держалась на уровне 37.4, что совершенно не придавало мотивации. Хотелось зарыться в плед, смотреть слезливые фильмы и думать о вечном.
— Эйра, дорогуша, не могла бы ты пойти домой и болеть там? — Строго сказала мисс Стилберг, после моего очередного сморкания в салфетку. — Ещё немного и вы всех нас тут позаражаете! — В подтверждение её слов с задней парты раздался добротный чих. Делать было нечего, тем более голова, скованная болью, все сильнее тяжелела.
—Хорошо, мисс Стилберг, я сейчас же отправлюсь лечиться домой.
—Постарайтесь выздороветь к следующей лекции, там будет важная тема. — Кивнув, я покинула аудиторию, сдерживая тело от обессиленного шатания из стороны в сторону.
Время текло как ватное, но все же добралась до дома. Со второго раза попав в замочную скважину, открыла дверь, и вошла. Как закрыла её, не помню, в глазах промелькнула вешалка, тумбочка, тапочки, пол... С последним носом я не встретилась, как могла бы ожидать. Остатком рассудка, уплывающим в неизвестные дали, отметила ощущение чьих-то рук и легкое покачивание моего бренного тела.
Открывать глаза было как-то страшно. По ощущениям, я лежала в кровати, накрытая одеялом по самый нос, на лбу покоился прохладный и влажный компресс. Где-то рядом мурлыкало моё чудовище. На теле была совсем не уличная одежда, а скорее домашнее платье или рубашка. Все в купе это было странно.
Начнем с того, что живу я одна, с кошкой. У которой, собственно, лапки, и переодеть меня она не в силах, так же как и перенести в кровать, да ещё и менять компрессы на лбу. Ключи от квартиры имели всего несколько человек и то, никто из них не мог быть здесь.
—Раз начала хмуриться, значит, уже очнулась, Эйра? — Прошелестел до боли знакомый голос откуда-то сверху. Простонав что-то неразборчивое, начала сворачиваться в клубок. На что меня быстренько ухватили и предостерегли: — Тебе бы не двигаться пока. Температура до конца не спала. Станет хуже, сама потом страдать будешь. Не упрямься! — Против правды не попрешь, пришлось подчиниться.
— Так и не расскажешь, кто ты? — приоткрыв один глаз, спросила, наблюдая за странным призрачным человеком, который сейчас был не менее материален чем кошка. Парень тяжело вздохнул и растаял в воздухе, так и не ответив. А на меня влажной ладонью надвинулся сон, унося в другие миры…
По горному ущелью протекал ручей. Звук его потока был словно мелодия старой, забытой песни. У воды сидели дети, мальчик и девочка. Посмеиваясь, они стирали старые вещи, но кажется, были счастливы в этот момент. Солнечные лучи отражались в воде и разбегались бликами по скалам, придавая месту волшебный окрас. Где-то вдалеке раздался охотничий рог, вой псов, топот лошадей. В тот момент я была кем-то из них, страх сковал моё тело, разум. Но через пару секунд мы уже бежали куда-то в лес, взявшись за руки. Запах весны ударил в нос, еловые ветки царапали кожу щек, ноги скользили по мокрой почве.
Почему мы бежим, не знаю, от кого – тоже. Карабкаемся вверх по скалам, по еле заметным тропам. И вот уже в темной пещере, до боли обняв друг друга. Тело дрожит, зубы стучат в такт сердцу, пытающемуся выбиться из грудной клетки. Кто-то зовет меня, но я не слышу имени… Вспышка.
Светлое помещение огромный зал, чья-то рука сжимает мою. Звуки вальса. Поднимаю глаза, передо мной мужчина, с темными волосами, теплой улыбкой. Не могу запомнить лицо. Его ладонь скользит по щеке, приятно. Он склоняется к моим губам, и я утопаю в нежном поцелуе. Хочется кричать о любви, петь о прекрасном. С губ срывается лишь легкий стон. Мир вокруг меркнет.
Открывать глаза по-прежнему не хочется, как и вырывать себя из ощущения сна. Но телефон, орущий где-то очень далеко, настойчиво требовал от меня пробуждения. Тяжел мой взгляд с утра, как собственно и поступь, вернее эпичное падение с кровати и поползновение на звук дребезжащего устройства.