Когда в советские времена начали создавать химическую индустрию и остро понадобились рабочие руки, в высоких кабинетах решили отправлять народ за несерьёзные преступления не в лагеря или колонии, а на строительство химгигантов. Тогда-то и вошло в обиход выражение «тянуть срок на химии». Несколько общежитий в Гродно были забиты зеками-химиками… Они строили азотнотуковый завод.
Ныне для отбывающих «химию» предназначено одно-единственное пятиэтажное здание на улице Лидской, неподалёку от центра города. Здесь можно жить, работая где придётся, либо только регулярно отмечаться. Главное ограничение свободы – запрет на передвижение по стране. Но и его в случае необходимости могут снять, правда, на короткое время. К ограничению свободы суд приговаривает на срок от 6 месяцев до 5 лет.
Какое верное название придумал своей знаменитой картине русский художник Ярошенко – «Всюду жизнь». Это правда, и в неволе люди продолжают что-то есть, спать, работать, гулять и даже любить.
...В этом казённом доме, откуда то и дело выпархивают модно одетые дамочки – ну просто леди! – проживают около трехсот осуждённых мужчин и женщин. Общежитие самое обычное, коридорного типа, на каждом этаже – кухня, душ, туалет, умывальники. Женщины занимают нижние этажи, мужчины, которых вдвое больше, – верхние. Вход раздельный. Но проходная с милицейским постом и дежурной частью – одна.
Управляет исправительным учреждением майор милиции Александр Гончаренко. Родом из Витебска, начинал в спецназе, окончил Академию МВД в Минске. Наш разговор не раз перебивают телефонные звонки: на том конце провода ищут дешёвую рабочую силу.
- Осуждённые должны работать, - просвещает меня Александр Иванович. - А выбор, надо сказать, небольшой: спецавтохозяйство, сезонные работы в сельской местности, торговля на рынке, ремонтно-строительные работы. Устраиваясь на работу, надо обязательно согласовать место с нами.
- Если суд выносит запрет на профессию, тогда выбор становится еще меньше?
- Конечно. Осуждённый за тяжелое ДТП на несколько лет лишается водительских прав. В случае экономического преступления не могут, как правило, заниматься прежней деятельностью бухгалтеры, инженеры, госслужащие… Зарплату те, кто работает, получают полностью. Платят лишь за общежитие и, если надо, по исполнительному листу. Что заработают, на то и живут. Питанием мы не обеспечиваем. И жить с детьми в общежитии нельзя.
- Что еще нельзя?
- Запрещено посещение увеселительных заведений, торгующих спиртными напитками, стадионов. Театр и кино – пожалуйста, но только не ночные сеансы. В 21.00 – вечерняя поверка и построение в коридоре. С 22 до 6 утра – сон.
- Кому разрешается жить дома?
- Тому, кто характеризуется положительно, не из криминальной среды. Сейчас сорок осуждённых живут дома, с семьями. Это те, кто совершил аварию, допустил несчастный случай, не платил налоги, то есть их проступки не были направлены против личности. Если у женщины дети до 14 лет, тоже стараемся скорее перевести её домой. Когда же человек осуждён за наркотики или антисоциальный поступок, жить дома не положено. Это решение – отпустить, не отпустить – мы принимаем сами. Но в течение месяца – полугода вновь поступивший обязательно живёт здесь, под надзором. Иногородние - только здесь.
Основной контингент – жители Гродно и области, но есть представители Гомельской, Брестской, Минской областей и столицы. Тех, кто проходил по одному делу, обычно направляют в разные места – чтобы не сводили счёты. Подальше от дома увозят наркоторговцев. Если оставить их в родной местности, где наработаны каналы, клиентура, не проследишь на сто процентов. В чужом городе сложнее наладить связи.
- Повторно к вам попадают?
- И не раз, что самое обидное. Когда человек, вроде осознавший свой грех, попадает по второму кругу – это значит, что все твои усилия были напрасны. Пожалуй, 70 процентов обитателей этого дома уже были судимы, причём довольно сурово: кто колонию строгого режима прошёл, кто - усиленного. Но с годами законодательство становится гуманнее, и осуждённым предлагают более приемлемые условия жизни.
Хотя и здесь выдержать несколько лет нелегко. Много попыток суицида, особенно среди женщин, правда, чаще они делают это напоказ, демонстративно, на почве истерии. То узнала, что муж изменяет. То в колонии насмотрелась – там это очень распространено, чуть что не так – шах по венам! Но режут аккуратно, не насмерть. 19-летний парень-наркоман даже в наручниках зубами грыз себе вены! Дозу требовал.
- А романтические истории случаются?
- А как же! Наши постояльцы знакомятся, встречаются, возникает любовь, осуждённые создают семьи, находят свою судьбу. Кто-то, попадая во время срока в нормальный трудовой коллектив, остаётся там насовсем. Хорошее влияние на наших подопечных оказывают завод карданных валов, строительные организации, работа в торговле. Глядя на других, люди преображаются, подтягиваются, особенно если кроме своей деревни нигде больше не были – цивилизация и городская культура облагораживают. Да что говорить – некоторые здесь душ впервые увидели! Женщины, вы уже заметили, очень следят за собой – причёски, наряды, словно соревнуются друг с дружкой.
- А в работников милиции, дежурящих здесь, осуждённые женщины, видимо, тоже влюбляются?
- Случалось, - хмурит брови майор. - Но – в корыстных целях. Как и с другой стороны бывали поползновения: отчего ж не пофлиртовать с легко доступной женщиной, расположения которой в обыденной жизни ты бы вряд ли добился? Но такие факты наказываются по всей строгости. И проститутки у нас отбывают наказание, а эта категория без тормозов, без рамок. И валютные, и те, что на дороге стоят. Была такая Марина – могла и в нижнем белье по коридорам дефилировать, и в одних плавках. Очень разнузданно себя вела. Судили её за сутенёрство.
- Была ли история, достойная отдельного повествования?
- Разве что триллера, но с любовной линией. Был у нас такой, назовём его Дуров Илья, из Минска. Из неважной семьи, мало хорошего в жизни видел. Побывав в гостях у одноклассника, поразился убранством квартиры, дорогими вещами. Поделился впечатлениями с ушлым приятелем постарше. Тот и предложил простой план ограбления. Зажиточное семейство как раз упаковывало чемоданы перед отъездом в Израиль. В последний вечер дружки и нагрянули. Залезли в квартиру, думая, что никого нет, но одноклассник Дурова был дома. К тому же силач, хороший спортсмен. И они его убили, причем жесточайшим способом. Обоих первоначально приговорили к смертной казни. Но Илье как несовершеннолетнему Верховный суд впоследствии смягчил приговор. Однако на протяжении года, пока шло разбирательство, парень каждый день ждал, что вот сегодня за ним придут, чтобы расстрелять. М-да… Потом пять лет сидел в тюрьме, восемь – в колонии строгого режима, попал под амнистию и последний год отбывал у нас. Сильно ударился в религию, много читал, признавал, что наказан недостаточно, но считал, что главное наказание его ждет от бога и от собственных детей.
- Откуда же дети?
- В этом общежитии он встретил молодую женщину, тоже осуждённую. Она знала его историю, но влюбилась. Поженились, уехали в маленький городок, Илья работает бригадиром на стройке, ему немногим за тридцать, двое детей. Был недавно в Гродно, заходил, про детей рассказывал - какие умные, какие вопросы хитрые задают. Спрашиваю: «Ну и как, будешь им рассказывать, за что сидел, что учинил?» - «Нет. Разве что когда станут взрослыми…» Мы часто беседуем по душам со своими подопечными, стараемся помочь, хотя лучше всего воспитывает личный пример. Если ты честен, справедлив, наказываешь за дело, а обещал – выполняешь, то результаты будут. Хотя мы и в разных окопах…