Екатерина Михайловна работала с «процента». Клиентов, желающих сделать педикюр, или, по крайней мере, удалить наболевшую мозоль, было катастрофически мало. По целым дням одиноко сидела она на низенькой скамейке в комнатушке, еле вмещающей кресло, раковину, подставку для ног клиента и читала, обречённо дожидаясь, уже почти мифических посетителей. Дни проходили за днями – заработка не было.
Кончалась последняя суббота, даром отработанного месяца. Екатерина Михайловна сделала из кусочка ваты закладку, вложила в недочитанные «Тёмные аллеи» Бунина и стала собираться домой. Переодеваясь и, подкрашивая перед большим салонным зеркалом потускневшее за день лицо, она думала о том, что новая профессия, полученная после четверти века работы инженером в проектном институте, не оправдывала радужных надежд на полезность и нужность обществу. Население мыкалось с хлеба на квас, не заботясь о поддержании рефлекторных зон в красоте и порядке. «Не до жиру – быть бы живу» - диалектика простая, как грабли. Застегнув кнопки на старенькой куртке, Екатерина Михайловна достала кошелёк, открыла и охнула. Утроба его была пуста и необъятна. Не веря глазам: - Талоны! Должно быть два талона! - она судорожно обшарила все три отделения и уже в отчаянье запустила руку в глубокие карманы куртки. Талонов не было. Не было вообще ничего, даже скатавшихся крошек. Дрогнув отяжелевшими ногами, прислушалась. В соседней комнате тихо переговаривались маникюрша и парикмахер, тоже собиравшиеся домой.
- Занять две тысячи, - промелькнуло в голове.
- А с чего отдавать? В понедельник уж точно никого не будет… Тишкина жизнь, у-у-у… сволочи - протянулась по мозговым извилинам, как по колдобинам и кочкам сроднившаяся с серым веществом мысль.
- Растяпа, ворона! Где умудрилась вытряхнуть последнее достояние?! – терзалась Екатерина Михайловна.
- Придётся «зайцем».
Устало, по привычке присела на дорожку, пожелала себе счастливого пути, попрощалась с более молодыми и удачливыми товарками и вышла на улицу. Ветер холодной дождевой пылью ударил в лицо. Ноги мгновенно заледенели и прилипли к «стеклянной» подошве, купленных по дешёвке на рынке «итальянских» туфель. Перешагивая через грязь и лужи, по продуваемым пустынным дворам жилого микрорайона, пошла к троллейбусной остановке.
Ждать пришлось долго. Улица постепенно и судорожно освещалась ярко-жёлтыми неоновыми фонарями. Имитация солнечного света действовала на взбудораженные нервы наркотически.
- Хоть бы кондуктора не было, а то сразу вышибут, - вяло, как сироп по скатерти, растекалась в голове единственная живая мысль.
Троллейбус подошёл полупустой, освещённый внутри, как зал районного суда. Кондуктора не было.
- Есть Бог на свете, - закрывая зонт и усаживаясь на мягкое сиденье, приободрилась Екатерина Михайловна.
Публика, вошедшая вместе с ней, спокойно рассредоточилась по салону и замерла. Талонов никто не пробивал. Екатерина Михайловна, прикрыв глаза, пыталась отыскать в лицах пассажиров сосредоточенное напряжение безбилетников. Напряжение не просматривалось.
- Неужели все с карточками?!
Из кабины водителя сурово разнеслось предложение приобретать талоны, повисшее в воздухе «гласом вопиющего в пустыне». Троллейбус остановился, осклабив скрипучие двери.
- Сейчас войдёт контролёр!!! -
Нервы Екатерины Михайловны натянулись, готовые лопнуть, тупо заныло сердце. Вошедший парень, в добротной кожаной куртке, встал рядом и, не отрывая от неё белёсого взгляда, стал что-то искать во внутреннем кармане.
- Удостоверение ищет. Что врать-то?.. Ах, ты господи, позорище! -
Екатерина Михайловна вспомнила, как около года тому назад, возвращаясь домой из проектного института, в который ездила по привычке многолетней работы – деньги из него выветрились на первом году реформ, - пробила «дежурный» проглаженный утюгом от старых дырок талон и предъявила его боксёрского телосложения контролёрам. Брань зловонная, наглая затопила её в мгновение ока. Очухавшись, сглотнув засохшую слюну, она попыталась оправдаться:
- Ребята, зарплату третий месяц не получаю…
Но «ребята», стыдя и оскорбляя, требовали штраф в 20 тысяч рублей. Пассажиры молчали. На ближайшей остановке, озверевшие «контролёры» взашей вытолкали Екатерину Михайловну из трамвая. Весь вечер она проплакала, уткнувшись в отяжелевшую от слёз подушку.
- Господи, помилуй, еже еси на небеси, еже еси на небеси…, на небеси…
Парень с белёсыми глазами вытащил руку из кармана и уставился в окно.
- Ух!!!
Под ложечкой медленно разливался колющий, жалящий жар.
Несколько остановок промелькнули, как сон. Екатерина Михайловна пребывала в полу-коматозном состоянии. У платформы «Ленинский проспект» восстановилась способность чувствовать и соображать. Барабанные перепонки завибрировали от низкого с простуженным хрипом голоса:
- Пулемётик бы «Максим», да очередью по жирным рожам. Дома дети голодные,
а он – сука жилы из нас рвёт и денег не платит, - кричал, обращаясь к, вошедшему в троллейбус вместе с ним, мужчине, здоровенный детина в рабочей одежде:
- Куплю на «Правобережном» автомат, если сдыхать, так лучше с музыкой…
Мужчина не отвечал. Детина обвёл пассажиров взглядом и уже обращаясь к ним выкрикнул:
- Мать твою так, доколе терпеть шкуродёров будем, славяне? -
Очумевшая от постсоветского жития публика, тупо слушала и на призывы «бить шкуродёров» не реагировала. Детина, не найдя сочувствия и продолжая возмущаться, выскочил из троллейбуса у станции метро.
Екатерина Михайловна, отвлёкшись чужой мукой от своей собственной, снова вернулась к «безбилетным переживаниям»:
- Три остановки осталось. О-о-о, пытка китайская! - За спиной зашипела попсовая музыка:
- Мальчик хочет в Тамбов…
Обернувшись, она наткнулась на нечто повязанное по-пиратски чёрным женским платком. В ухе торчали три нанизанные друг на друга серьги. Глаза непонятной особи были закрыты, рот жевал, вздувающуюся пузырями, резинку. Оно слушало музыку из плейера и балдело:
- Счастливое, не мается дурью, а ведь явно без билета.
Екатерина Михайловна встала и осторожно, чтобы не наступить на чьи-нибудь мозоли, стала протискиваться к передней двери. Троллейбус отошел от очередной остановки:
- Следующая моя, наконец-то!
С задней площадки раздался поставленный командирский голос:
- Прошу предъявлять проездные документы…
Екатерина Михайловна вздрогнула и покрылась холодным потом. До места, на котором она стояла, контролёру нужно было проверить талоны у человек пятнадцати:
- Успеет, успеет…
Контролёр не спеша продвигался по салону. Двери отворились, Екатерина Михайловна почти скатилась на деревянных негнущихся ногах с мокрых ступенек троллейбуса. Забыв про зонтик, под частым липким дождём бросилась наутёк от «адской машины» к дому:
- Доехала!!! Пропади всё пропадом!