По числу рек, проток и каналов, а их около ста, Санкт-Петербург занимает первое место среди городов России, поэтому его часто называют Северной Венецией. Неопределённая картина наблюдается и с количеством островов, точного их числа сегодня не знает никто. А связано это с тем, что город давно уже перешагнул границы, отведённые ему когда-то его основателем - Петром Первым.
Именно по его распоряжению 27 мая 1703 года в самой широкой части устья Невы на неприметном болотистом острове была заложена крепость Санкт-Питербурх, позже переименованная в Петропавловскую. Остров, ставший вскоре центром новой столицы, назывался тогда «Янниссари», что в переводе с финского означало «Заячий остров». Так много было здесь этого зверья.
Островные зайцы до прихода людей жили вольготно, естественных врагов в лице лис и волков, если и наблюдали, то по очень большим праздникам. Хищники больше предпочитали гусей и лосей. Даже совы и филины особых хлопот ушастым не доставляли. Разветвлённая сеть подземных ходов и нор, построенная зайцами на протяжении нескольких поколений, позволяла им вовремя уходить от опасностей. Правда случались иногда наводнения, Нева выходила из своих берегов, тогда зайцам было несладко, тонули сотнями, а то и тысячами. Деда Мазая ещё не существовало, он появится на свет значительно позже в 1871 году, когда литературный журнал «Отечественные записки» напечатает на своих страницах знаменитое стихотворение Некрасова.
Бытует легенда, что первым спасателем здешних зайцев был сам Пётр I. Стоял он как-то на берегу пустынных волн, глядел задумчиво вдаль, размышляя над стратегическими планами по захвату шведских земель, как внезапно ход его мыслей нарушил ушастый. И хотя Пётр был в простом камзоле и даже без парика и головного убора, дикий зверёк всё же признал в нём Самодержца Российского.
Заяц смело бросился в ноги к царю, судорожно обнял лапками его башмаки и подданническим голосом пробормотал, помоги, мол, царь-батюшка, не дай сгинуть в пучине, спаси Христа ради. Век тебе благодарны будем, я и мои братья с сёстрами, а также внуки и прочие родственники, кои живут, как на правом, так и на левом брегу Невы.
А у Петра от слов таких дрогнуло сердце, к счастью тут же вновь застучало. После чего две галеры, фрегат и огромное число малых лодок срочно вошли в устье реки для эвакуации зайцев. Правда позже большая часть спасённых пошла на жаркое с котлетами, да на шубки с рукавицами, но то была уже другая история, к царю отношения не имеющая. Всему виной была интендантская служба. Интенсивное строительство не предполагало сохранения зайцев, как вида местной фауны. Работникам в лице крепостных крестьян и солдат требовалось калорийное питание и тёплые меховые одежды. После таких неблагоприятных для себя спасательных мер, оставшиеся зайцы начали в массовом порядке покидать родной остров.
А те, что остались на острове, поддавшись ностальгическим настроениям, вскоре украсили своим присутствием залы Зоологического музея, пополнив его коллекцию специальным отделом "Коренные жители болот и лесов". Других снесли на базар, как в мультфильме «Падал прошлогодний снег»:
«А вот зайца кому, зайца—побегайца. Знатный зверюга!.. Мех! ... На базар пойду! Там дураков много, а вот зайцев, поди, мало…»
Здесь надо отдать должное «знатным зверюгам», они, как могли, сопротивлялись насилию и где-то даже храбрились:
«А нам всё равно,
А нам всё равно,
Твёрдо верим мы
В древнюю молву.
Храбрым станет тот,
Кто три раза в год
В самый жуткий час
Косит трын-траву…»
Однако ни покровительство царя, ни таинственная трын-трава уберечь популяцию зайцев на острове их имени не смогли. Ушастые исчезли окончательно, а финальную точку в их непростой судьбе поставил общественный транспорт. Зайцам, вынужденным переселяться на другие места проживания, почему-то не дозволялось им пользоваться. Их нещадно стаскивали с подножек трамваев, извлекали из-под лавок поездов, тянули за уши с пароходов и самолётов.
Прошли годы, и Заячий остров окончательно приобрёл вид грозной крепости, главной доминантой которой стал Петропавловский собор с его 122-метровым шпилем.
Изменился и сам Санкт-Петербург, он значительно вырос в своих границах, появились новые районы.
Теперь зайцев уже не встретишь на его улицах и площадях.
Вероятно поэтому, чтобы как-то загладить вину перед исчезнувшими аборигенами, власти города решили увековечить их память, установив на острове ряд небольших скульптур в знакомых для всех образах.
Как, например в этой "Зайцы во время наводнения" (2015) художника Е. Г. Кузнецова. Здесь мы наблюдаем группу из пяти известных зверьков, спасающихся от наводнения. Царь Пётр при этом отсутствует, видимо ещё не настал его выход, бродит где-то по берегу. Или у скульптора Кузнецова просто не хватило бронзы. Четверо зайцев из воды уже вылезли, теперь спасают пятого, тянут за лапки точно в той сказке про Репку. Ещё усилие, и последний будет на берегу.
А в заключении хочется верить, что зайцы, которые не из бронзы, однажды вернутся на свой остров. А почему бы и нет, ведь наводнения сегодня уже не угрожают городу, существует дамба, перекрывающая Финский залив.
Что до травы и прочей кормовой базы, так здесь, думаю, должна помочь Мэрия Санкт-Петербурга, не такие уж и деньги большие. Главное, восстановить историческую справедливость, вернуть зайцев на место. Как и на общественный транспорт.
Санкт-Петербург, Заячий остров
(фото из личного архива)