Глава 1.
Дороги превратились в месиво: мусс из грязи и свежевыпавшего снега - в Индианаполис пришла зима, мое не самое любимое, но очень красивое время года.
Я вздохнула и отошла от окна. Что толку пялиться сквозь стекло? Нужно просто одеться и выйти на улицу.
- Мам, мне нужно выйти.
Мама смотрела телевизор и на секунду обернулась ко мне.
- Конечно, Хейзел.
Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу:
- Ты не поняла. Мне нужно выйти на улицу.
Мама удивленно перевела взгляд с телевизора на окно, потом на меня:
- В такую погоду?
- Я просто хочу... Не знаю, почему. Не могу объяснить. Ты мне поможешь?
Мама торопливо встала:
- Конечно помогу, Хейзел, о чем речь?
С ее помощью я оделась и шагнула за порог дома. Меня сразу закружил вихрь красивых резных снежинок - замерзшие кристаллики воды. Я с каким-то детским удивлением и восхищением подставила руку в красной варежке, на нее сразу уютно улеглись несколько снежинок. Я поднесла руку к глазам и стала рассматривать форму кристаллов. Где-то я читала, что в природе нет двух абсолютно похожих снежинок - у природы неиссякаемая фантазия.
А ведь и с людьми так же, или нет? Разве есть два абсолютно похожих человека? Даже однояйцевые близнецы всегда имеют какие-то черты, по которым их различают близкие.
Я подняла глаза к небу и подставила лицо под снегопад. Маленькие иглы таяли на моих щеках, губах, зависали на ресницах.
Помнится, когда-то в детстве я хотела сделать фотографию как в модном журнале: со снежинками на ресницах. Потом я подросла и мечта как-то забылась, но сейчас я заново учусь ценить жизнь, поэтому... Почему нет?
Я достала из кармана пальто новенький белый смартфон - подарок мамы на день рождения, и включила фронтальную камеру. Так непривычно, хотя селфи сейчас в моде.
Кадр получился красивый, обработать на компьютере в программе Фотошоп, и будет как в том журнале из детства. Я даже рассмеялась от внезапного ощущения легкости. Давно мне не было так легко. С того самого момента, когда я узнала о смерти одного из самых близких мне людей - Огастуса.
Прошел уже год, пожалуй, достаточный срок для того, чтобы перестать плакать при звуке его имени, но недостаточный для того, чтобы шрам на сердце зарубцевался. Нет, рана еще открыта и по-прежнему саднит при любом прикосновении, просто я привыкла.
Человек ко всему привыкает. И это самое ужасное.
========== Глава 2 ==========
2.
Я присела на скамейку возле статуи Love, и посмотрела на памятник. Памятник любви. Звучит страшно. Хотя разве на кладбище не стоит памятник моей любви? Стоит. Наверняка его покрыл белым слоем снег. Нужно сходить.
Прошел год - мучительный, трудный, но принесший мне очень многое, и очень многое поменявший в моей жизни. Экспериментальное лекарство, которое я принимала по настоянию родителей, по мере добавления в него каких-то новых веществ и соединений, дало ошеломительный эффект. Опухоль стала потихоньку, медленным темпом, но рассасываться. Теперь я хожу без канюли - отсюда ощущение небывалой легкости и неловкое чувство, как будто я забыла что-то очень важное. Еще я порой не знаю куда девать руки, но это неважно. Важно, что я пошла на поправку.
Мрамор памятника и правда покрылся аккуратным слоем белоснежных снежинок, сверкающих под неяркими лучами солнца. Я осторожно очистила надпись: Огастус Уотерс, и погладила рукой его фотографию.
Существует ли загробная жизнь? Пожалуй, сейчас я верю в это больше, чем когда либо. Хочу верить. Потому что не может человек просто исчезнуть. Должно быть что-то еще, какое-то продолжение.
- Привет, Гас. - мой голос прозвучал неуверенно и слегка хрипло. Я прочистила горло и присела на корточки. - Надеюсь, тебе там тепло и хорошо. Теплее, чем у нас сегодня. Настоящая зима. Да-да, знаю, глупо было ожидать иного - январь. Начало нового года. И я чувствую себя гораздо лучше. Я теперь не такая беспомощная, какой ты меня знал, я могу сама дышать. Это огромная победа, сказали врачи. Они пишут обо мне диссертацию. А я... Я не знаю, нужно ли мне это. Хочу ли я. Хочу ли я жить и дышать.
Я замолчала, внезапно поняв, что это чистейшая правда - то, что я сейчас сказала. Это то, в чем я боялась признаться самой себе.
Над головой пролетела птица, шурша широкими крыльями и свалив мне на голову снежный ком с одной из веток.
Я тихонько рассмеялась. Быть может, я и чокнутая, но это определенно знак. Огастус Уотерс дал мне по башке за мои слова.
- Хорошо-хорошо, я постараюсь так больше не говорить. Хотя иногда я впадаю в подобие депрессии. Мама даже записала меня к психотерапевту. Мы с миссис Льюис рисуем цветочки по составляющим успеха, учимся мотивироваться и прочая хрень. Тебе бы наверняка не понравилось - там одна болтовня. Я в жизни столько не болтала, как во время визитов к ней.
Завибрировал телефон. Сообщение от мамы:
"Хейзел, скорее возвращайся домой, холодно! И телефон к тому же у тебя с собой, ты же знаешь о его вреде".
Я вернула гаджет в карман пальто и встала.
- Мне пора. А то эта штуковина под названием телефон действительно не самым лучшим образом влияет на рассасывание моей опухоли. Я еще приду, и не раз... Пока.
Погладив голой рукой холодную фотографию Огастуса, я бросила прощальный взгляд на мрамор памятника и зашагала к выходу.
Нужно жить.
Как бы мне не хотелось остаться тут, нужно жить.
========== Глава 3 ==========
Поднимаясь по ступенькам крыльца, я уже протянула руку к двери, как услышала голос:
- Пап, по-моему, это не самое удачное место для того, чтобы здесь жить. До моего университета далеко, и вообще...
- Прекрати, это чудесный район. Познакомься лучше с соседями.
Я повернула голову и увидела, что в соседний дом въезжают новые жильцы. Самое необъяснимое было то, что возмущающийся парень имел полную копию голоса Огастуса. Просто полную копию, не отличить.
Я приросла к полу. Парень тем временем увидел меня, махнул рукой и направился в мою сторону.
- Привет! - улыбнулся он, останавливаясь возле крыльца. Я жадно шарила глазами по его лицу, пытаясь найти знакомые черты, но тщетно. Лицом он нисколько не походил на моего бойфренда.
- Привет. - отозвалась я, ежась вовсе не от пронизывающего ветра, которого и не было, а от мурашек, бегающих по телу. Голос. Он не может так походить на голос умершего человека. Это невозможно.
- Я Зендай. Зендай Пулман. - он протянул руку и я пожала ее. - Мы с отцом теперь ваши соседи.
- Хейзел. Только с отцом?
- Нет, есть еще младший брат, Мигель, он сейчас в школе. А ты где учишься?
Я торопливо вынула свою руку из его ладони.
- Позже увидимся, мне пора!
И скрылась за дверью. Только закрыв ее на замок, я облегченно выдохнула и сползла вниз по стене. Сердце колотилось, как будто я пробежала трехкилометровый марафон. Это с моими-то легкими!
- Хейзел? - мама обеспокоенно выглянула в коридор и бросилась ко мне. - Что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Вызвать скорую?
- Нет-нет, мам, никакой скорой не нужно, я нормально. У нас новые соседи, ты знала?
- Да, мистер Пулман, кажется, его зовут, приезжал на прошлой неделе смотреть дом. Довольно приятный мужчина, вроде не алкоголик. Сказал, что у него два сына. Ты их видела?
- Сыновей? Одного. - Я скинула расстегнутую мамой куртку. - Только... Мам, я не смогу.
- Что не сможешь?
Я почувствовала, что мне все труднее дышать. Легкие как будто становились узкими, и воздух с трудом протискивался в них.
- Мам, дай канюлю. - заскулила я, пытаясь глубоко вдохнуть.
Мама бросилась в комнату и уже через пару секунд вернулась с баллоном кислорода и трубками.
Только приладив механизм, я смогла судорожно вдохнуть. Со лба градом лился пот.
- О господи, Хейзел! - мама помогла мне подняться и с ее помощью я доковыляла до дивана в гостиной. - Объясни мне, что случилось? Подожди, я сначала позвоню доктору. Нужно сообщить о рецидиве. Ведь полгода все было хорошо! Сейчас, Хейзел, погоди.
И мама вышла из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями.
Если одна мимолетная встреча с этим Зендаем (что за имя такое?) привела к тому, что мне стало плохо, то как же я буду жить с ним по соседству?
Но он действительно голосом вылитый Огастус.
Прекрати, сказала я себе. Тебе мерещится. Просто его не хватает, вот и начинает казаться всякая ерунда.
Мама торопливым шагом вошла в гостиную.
- Доктор приедет через пару часов, у него операция. Так что ты там говорила про Пулманов?
- Я не смогу жить рядом с ними. - ответила я, не поднимая глаз.
- Почему? Они тебе что-то сказали?
- Нет, не в этом дело. Просто... У старшего сына, его зовут Зендай, у него... Голос как у Огастуса.
Мама присела рядом со мной и погладила по руке.
- Тебе просто показалось. Это боль от потери мешает тебе воспринимать окружающий мир таким, какой он есть, без Огастуса. Поэтому ты везде его видишь.
- Я не везде его вижу, мама! - постаралась убедить ее я. - Это первый раз. Но... Послушай сама, ты поймешь, что я имею в виду. Иди-иди, поздоровайся с ними.
Мама неуверенно встала и направилась к двери. Я откинулась на спинку дивана.
Ну вот, я опять топчусь на том же месте, от которого бежала - канюля, баллон, боль в легких. Это заколдованный круг.
В прихожей хлопнула дверь. Быстро же она вернулась!
Взволнованная, мама не раздеваясь сразу вошла в гостиную и посмотрела на меня.
- Хейзел, ты была чертовски права. У него такой же голос. Никогда бы не поверила, что существуют люди с абсолютно одинаковыми голосами! Если ты хочешь, мы можем переехать.
Я оглядела комнату. Нет, я не смогу переехать, слишком многое произошло в этих стенах. Сколько раз я здесь сидела с Огастусом? Это очень глупо, тащить за собой груз воспоминаний - можно оттянуть руки и выдохнуться на полпути, но память это теперь единственное, что связывает меня с Гасом. Нельзя потерять и эту нить, иначе я совсем заблужусь.
- Нет, мам, не нужно переезжать. Давай посмотрим, что выйдет из этого соседства, может им самим не понравится здесь, и они уедут.
Мама задумчиво кивнула и бросила взгляд на свой ноутбук, потом на часы.
- Мне же нужно текст дописать! - спохватилась она. - Хейзел, ты точно лучше себя чувствуешь?
- Точно. - заверила ее я. - Можешь спокойно садиться за работу, я буду сидеть тут.
Мама, как только я пошла на поправку, устроилась на работу через интернет, стала копирайтером - пишет на заказ тексты. Не совсем по ее профилю, но она отлично справляется. Работа очень удобная: и гибкий график, и не нужно отлучаться из дома, и вставать в несусветную рань. Одно сплошное удовольствие.
Вчера ей поступил заказ написать рецензию на популярную компьютерную игру, и мы вместе тестировали приложение, смеясь над нелепостью заданий, которые нужно выполнить компьютерному человечку. За один текст она может получить до 500 долларов.
========== Глава 4 ==========
4.
Доктор Мария приехала через полтора часа, и сразу, отбросив формальности вроде приветствия, обратилась ко мне:
- Что случилось?
- Я не знаю. - честно призналась я. Мария отличный онколог, благода ей и доктору Саймонсу я сейчас сижу на диване и вообще еще не отправилась в удивительное путешествие на тот свет. - Мне просто стало тяжело дышать. Лугкие как будто стали узкими и воздух не мог в них пройти.
Женщина быстро разложила содержимое своего белого чемоданчика на журнальном столике и начала совершать надо мной медицинские обряды типа измерения давления и прослушивания тонов сердца.
- Что, прямо вот так внезапно стало плохо? Никаких предпосылок? Ну, может, ухудшение было постепенным в течение нескольких дней, или ты испытала какое-то эмоцональное потрясение?
Я промычала что-то нечленораздельное.
- У нас появились новые соседи, - заложила меня мама. - Мистер Пулман с двумя сыновьями. И... У одного из сыновей голос очень сильно, просто неотличимо похож на голос Огастуса Уотерса.
Брови доктора Марии взлетели вверх в знак крайнего удивления.
- Что, прямо так похож?
- Внешне - нет. - сказала я, разглядывая свои покрытые черным с белыми вкраплениями лаком ногти. - Но голос... Когда я его услышала, меня буквально парализовало. Смотрю на него, и его внешность никак не вяжется с голосом. Потому что голос абсолютно Гаса, а внешность даже близко не стояла со внешностью Огастуса.
Доктор собрала свои приборы, затолкала их обратно в чемодан и задумчиво посмотрела на меня.
Для нее я не очередная пациентка и не материал для диссертации, это я чувствую. Мы уже четыре года вместе, так сказать. Она упорно пытается вытащить меня из ледяной воды под названием рак, хотя иногда я ей даже не помогаю в этом деле. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих, наверное поэтому мы до сих пор не победили болезнь.
А еще этот фаланксифор. Сначала он меня чуть не убил, вызвав отек, а потом внезапно встал на мою сторону, замедляя рост метастаз в легких. А теперь после усовершенствования его формулы стал даже рассасывать первичные образования в щитовидке.
- Придется тебя госпитализировать, Хейзел. - доктор Мария встала. - Собирайся.
- А другого варианта нет? - спросила я. Совсем не хотелось собирать вещи и загружаться в ее машину красивого цвета вина.
- Нет, другого нет. Тем более что объект, который вызвал рецидив и пошатнул эмоциональное состояние, находится в паре шагов отсюда. Собирайтесь, миссис Ланкастер.
- Да, конечно. Сейчас только позвоню мужу.
Я поползла в свою комнату, волоча за собой баллон с кислородом. Опять скучные больничные стены, серые будни, разбавленные посещением родителей и знакомством с местными жителями, то бишь больными. Мне, как всегда, не оставляют выбора.
========== Глава 5 ==========
5.
Меня поселили в одноместную палату - немыслимая роскошь, объяснив это тем, что я раковая больная с рецидивом из-за эмоционального потрясения и мне нужен покой. По-моему, именно от этого слова образовано мрачненькое существительное "покойник".
Я присела на край стандартной для больниц кровати с металлическим корпусом и огляделась. Чем я должна тут заниматься? Разумеется, телевизор есть, и это отлично, но мне не улыбается перспектива целыми днями лежать овощем, оставив глаза на плоском жидкокристаллическом экране. Впрочем, в сумке с вещами лежат пара-тройка книг, которые я еще не читала, но очень хочется, и пара книг не для прочтения, а для души. "Царский недуг" и "Цена рассвета". Я обе зачитала до дыр, и теперь беру их повсюду с собой как талисманы. До чего я стала сентиментальна, вылитая тургеневская девушка.
В дверь постучали.
- Входите. - по инерции отозвалась я, хотя, если это доктор, то разрешения на вход ему не требуется.
На пороге стояла Лида. Та самая Лида из группы поддержки, старожил с длительной ремиссией аппендикулярного рака. Надо же.
- Привет. - смущенно улыбнулась она.
- Привет. Заходи. - я жестом указала ей на стул.
- Я тебя в коридоре увидела, но не стала на всю больницу кричать. - Лида присела на стул, только тогда я увидела, как она поплохела: лицо осунулось, стало острее и жестче, глаза потускнели и сама она стала какой-то острой, угловатой и неловкой. Только светлые волосы по-прежнему красивым каскадом ниспадали на плечи. И до меня наконец дошло:
- У тебя парик?
Она улыбнулась, но улыбка вышла какой-то жалкой, как у бездомного пса.
- Да. Химиотерапия сделала свое дело, не ходить же по улице лысой. А ты как? Газеты писали об удивительно благотворном действии фаланксифора на тебя. Единственную из всей экспериментальной группы, кстати. Поэтому я очень удивилась, увидев тебя здесь.
Я усмехнулась.
- Все не так гладко, как описывают журналисты. Есть и свои минусы. Твои дела, видимо, не радужны.
Лида кивнула.
- Рак меня побеждает, но я борюсь. Мы должны быть сильными, чтобы вынести все испытания, которые пошлет нам Господь, иначе Он в нас разочаруется.
- Речи в стиле Патрика. - я закатила глаза. - Прожить сегодня как лучший день в жизни. Он основательно промыл тебе мозги. Ты все еще туда ходишь?
- Да. Хотя состав почти полностью сменился. Из прежних только мы с Айзеком и Патрик.
- Бессмертный Патрик. - протянула я. О чем нам еще с ней разговариват? Мы и не общались никогда, только головой кивали друг другу в приветствие.
- Прости, что я это спрошу... - Лида неловко сцепила руки. Сейчас наверняка спросить про... - Но как ты живешь без Огастуса?
Я вгляделась в ее лицо. Оно было похоже на лицо смертельно больной ящерицы, у которой семеро детей и она давно в разводе.
- Так же, как жила до него. - какая ложь! - Просто с ощущением, что от тебя оторвали большой кусок, отвечающий за смысл жизни и прочие позитивные эмоции.
- Мне очень жаль. - печально сказала она. - Он... Он мне тоже нравился.
Я с удивлением подняла глаза. Вот это новость! Хотя, кажется, я сама в день нашей первой с Огастусом встречи мысленно считала ее более достойной партией для него.
- Вот как? - я не нашла, что еще сказать.
- Да. Он тогда только на тебя смотрел, а потом ты села к нему в машину и вы уехали. Я наблюдала за вами из-за угла, ждала, что тебя заберет твоя мама и я смогу познакомиться с Огастусом лично. Не получилось. Я так и не приблизилась к нему ни на шаг, хотя очень хотелось. Но вы... Вы так счастливо выглядели уже тогда, в первый вечер, что мне стало неловко. Помнится, вы смеялись над Айзеком с его девушкой, не помню, как ее звали...
- Моника. - машинально сказала я, обдумывая услышанное.
- Неважно. - отмахнулась Лида. - Так вот... Я завидовала тогда тебе дикой завистью, ведь в тебе (прости, ничего личного) не было ничего потрясающе красивого... Ты, наверное, хочешь меня сейчас прибить?
- Да нет. - спокойно ответила я. Если она думает, что я прямо сейчас вцеплюсь в ее искусственные волосы и начну визжать, пытаясь расцарапать ей лицо, то она глубоко заблуждается. - Мне кажется наоборот, я готова прибить тех, кто его не любит.
- Спасибо, что выслушала. - Лида встала. - Мне просто нужно было высказаться, прости, что именно на тебя я вылила свои помойные воспоминания. Я пойду. И еще, если что - я в триста шестой палате.
Я кивнула и проводила ее взглядом.
Когда за ней закрылась дверь, я дала волю эмоциям:
- Офигеть.
========== Глава 6 ==========
6.
В последние минуты перед закрытием посещений примчалась Кейтлин.
- Хейзел! - она меня осторожно обняла, стараясь не повредить закрепленные трубки. - Как тебя угораздило опять сюда попать? Ведь все шло как по маслу! Твоя мама сказала что-то про парня, похожего на Огастуса... Что за бред, я ничего не поняла, расскажи ты!
- Ох, Кейтлин, - я вздохнула. - У меня новый сосед.
- И что, он похож на твоего бойфренда? - Кейтлин не сказала ни "бывшего бойфренда", ни "умершего бойфренда", что мне было чертовски приятно.
- Нет.
- В чем тогда дело?
- У него голос точь в точь, как у Гаса. Просто неотличимо похож. Я когда услышала, чуть не отправилась на тот свет от удивления.
Кейтлин нахмурила брови.
- Он только голосом похож?
- Да. Внешне ничего общего, даже близко с Гасом не стоял. Как твои дела на личном фронте?
- Ох, фронт он и есть фронт. Веду бои. - она улыбнулась. - Идет пока безуспешная артиллерийская атака на один очень любопытный вражеский окоп...
- Как зовут окоп?
- Мартин.
В палату вошла медсестра.
- Время посещений закончилось, прошу вас покинуть палату.
Кейтлин поцеловала меня на прощание и, махнув рукой и пообещав навестить меня завтра, вслед за медсестрой вышла из палаты.
Я переоделась в пижаму (с канюлей это было очень непросто, переодевание заняло около тридцати минут) и села на кровати, скрестив ноги, с пультом в руках.
Переключая каналы, я наткнулась на очередной ужастик по ТВ-3. "Глаза". Чтобы хоть немного убить время (какая эпичная метафора!), я стала смотреть этот второсортный фильм. Часы на стене показывали тридцать пять минуть седьмого, за окном начинало смеркаться.
Внезапно я вспомнила про совет доктора Саймонса вести дневник, и, с трудом дотянувшись до сумки, вынула на свет божий маленький ежедневник в твердой обложке. На лицевой стороне была нарисована отфотошопленная набережная Сиднея, а на задней части блокнота изображено ночное море. Мне понравились темно-синие и черные оттенки в этой картинке, и тусклая луна бросала эпичные блики на неспокойную водную поверхность - красота.
Из чувства противоречия (запоздалая пубертатная сублимация, что ли?) я перевернула книжку и открыла чистый лист, решив начать с конца. Начать с конца - отличная метафора, кое-кому бы понравилась. Хотя, возможно, он начал бы ее рьяно опротестовывать, используя все свои глубокие (действительно глубокие, без иронии) знания резонанса приведенных тропов. В любом случае, получился бы чудесный диалог.
Я тряхнула головой, пытаясь перевернуть мозг и остановиться на чем-то другом. Черная гелевая ручка нетерпеливо, как мне казалось, дрожала в моей узкой худой руке - никак не могу набрать вес - как будто торопя меня.
Я вспомнила, как почти истерически искала написанные Огастусом для меня страницы сиквела к книге ван Хутена.
Я поняла, что писать. К черту дурацкую идею вести дневник. Я напишу сиквел. Чертов ван Хутен ни фига не объяснил толком о судьбе матери Анны и Тюльпанового Голландца, рассказал только продолжение маленькой жизни хомяка Сисифуса - ужасный эгоизм.
Ручка запорхала по чистой странице ежедневника, разлинованного в мелкую клетку, оставляя яркие черные линии, называемые людьми письменными буквами, составляющими слова.
Через три часа непрерывной кропотливой работы я поняла, что на сегодня с меня хватит - мозг как будто плавился, норовясь вытечь через ушные раковины, и я отложила блокнот и завалилась спать сразу после того, как дежурная медсестра подключила меня к ИВЛ.
========== Глава 7 ==========
7.
Я проснулась в половине первого дня, солнце неугомонно врывалось в окно, разбрасывая свои яркие лучи по всей палате, чьи стерильно белые стены отражали эти самые лучи, отчего в помещении казалось еще светлее.
ИВЛ похрапывал рядом, вентилируя мои внезапно давшие сбой легкие. Рядом сидела уставшая мама с такими мешками под глазами, что в них, казалось, можно хранить золото.
- Доброе утро, Хейзел. - с облегчением выдохнула она, сжимая мою руку.
- Доброе, мам. Чего ты здесь?
- Где же мне еще быть. - она улыбнулась, изо всех сил стараясь выглядеть бодрее. - Вчера у тебя взяли анализы, и...
Кажется, я это предвидела где-то на молекулярном уровне корки подсознания. Что-то опять пошло не так, впрочем, было слишком наивно с моей стороны хоть на минуту поверить в чудесное исцеление.
- И что же там?
- Фаланксифор больше не может сдерживать рост опухоли. Консилиум принял решение вводить тебе еще селуфил.
- Что за очередная муть?
Мама вздохнула и покачала головой.
- Хейзел, это не муть. Это наша последняя надежда.
Ага, пока я принимаю "нашу последнюю надежду", этот консилиум умнейших людей придумает еще пару-тройку экспериментальных спасительных пилюль.
- Хорошо-хорошо. - сдалась я. - Долго мне тут быть?
- Тебе здесь не нравится?
- В больнице в принципе нравиться не может. Я бы препочла продолжить свое суперперспективное лечение дома. А еще я хочу посетить группу поддержки.
- Ксати, в коридоре сидит Айзек. - спохватилась мама. - Позвать?
Я кивнула.
Айзек вырос, возмужал, хотя по-прежнему не видел, да и вряд ли когда-нибудь увидит.
Поддерживаемый моей матерью, он опустился на стул рядом с моей постелью. Мама кивнула мне и вышла. Мы остались вдвоем.
- Хейзел из группы поддержки, - сказал Айзек, пытаясь нашарить мою руку. Я пожала его широкую сильную ладонь своей тоненькой костлявой рукой. - Как ты себя чувствуешь?
- Сказочно хорошо. - ответила я.
- Твоя мать меня упорно не пускала. Я сижу в этой чертовой больнице уже часа три. И после паники в ее голосе ты смеешь нахально, глядя мне в глаза, лгать, что у тебя все хорошо? Кто ты после этого, Хейзел-Супер-Хамство?
Я рассмеялась.
- Я прихорашивалась перед твоим визитом, Айзек. Нужно выглядеть на все сто, чтобы принимать у себя в больничной палате высокого смуглого парня.
Айзек кивнул.
- Комплимент защитан, Хейзел Грейс. А если честно, что случилось? Ты же вроде как самый перспективный больной в этой дебильной экспериментальной группе смертников?
- Вроде. - отозвалась я эхом. - Боюсь, это больше не так. Все из-за этого кретинского нового соседа.
- Нового соседа? - оживился парень. - Кто такой?
- Не знаю, какой-то пацан. Дело-то в том, что у него голос как две капли воды похож на голос Гаса.
- Голос Огастуса Уотерса? Хейзел Грейс, у тебя начались слуховые галлюцинации, с чем я тебя и поздравляю.
- Спасибо, - усмехнулась я. - Но я серьезно. Хочешь, познакомлю тебя с ним?
- А ты уже и познакомиться с ним успела, мелкая паршивка? - пробубнил Айзек, озадаченный неправдоподобной информацией. - Да, я бы не отказался познакомиться с сим интересным экспонатом, вогнавшим поправляющуюся Хейзел из группы поддержки снова на больничную койку.
- Сегодня я собираюсь посетить группу поддержки. - сообщила я. - Могу привести его туда.
- Каков он собой?
- Не фонтан. Рядом с Огастусом Уотерсом и близко не стоял. - поделилась я своим мнением.
- С Огастусом Уотерсом вообще никто рядом не стоял, так что даже не заикайся об этом. Так что, значит, увидимся в группе поддержки? Интересно, как ты его туда затащишь?
- Это проще простого. Ты забыл, Айзек, что я сказочно хороша, стоит мне пальцем поманить...
- Все, не продолжай! - замахал руками Айзек. - Меньше знаю, крепче сплю. Проводи лучше меня до двери.
После его ухода мы с мамой собрались ехать домой, но сперва подверглись тщательному осмотру. Подверглась, конечно, только я.
- Думаю, ты можешь находиться дома. - заключила доктор Мария. Доктор Саймонс молча разглядывал меня с зоологическим интересом, как редкое, но ядовитое насекомое.
========== Глава 8 ==========
8.
Вечером мама довезла меня до церкви и, поцеловав на прощание, сверкнула гладким серебристым боком машины и скрылась за поворотом. Похоже, у нее накопилось много работы, заключила я, таща за собой дурацкую тележку с кислородным баллоном. Ненавистные трубки опять обвивали мою шею и входили в нос, аки гремучие змеи. Признак моего состояния, я с этой канюлей выгляжу, как беспомощный больной котенок. Но доктор Саймонс наотрез отказался отпускать меня домой без обещания, взятого с (!) моей мамы, что я без кислорода даже в туалет не схожу.
Я посмотрела на наручные часы - четверть шестого, Зендай должен быть здесь с минуты на минуту. Я сказала ему, что мне страшно и скучно возвращаться в жуткую темень одной домой, и это сработало. Хотя я и предупредила, что будет дико занудно сидеть в подвале церкви и слушать чужие бесперспективные истории болезней. Однако Пулман-средний отказался обращать на это внимание.
Может, я действительно сказочно хороша, кто знает?
Зендай вынырнул из темного переулка и махнул мне рукой.
- Хейзел Грейс, - поприветствовал он меня.
- Просто Хейзел. - я сглотнула. Это невозможно, ну невозможно, иррационально, наконец! Голос как под копирку. - Пойдем?
- Тебе помочь? - он кивнул на тележку с баллоном. Я отрицательно мотнула головой. - Так чем вы тут занимаетесь, я не понял?
- Мастурбируем. - сказала я и невинно посмотрела на его каменное удивленное выражение лица. Он расхохотался. - Ты поймешь, что я имела в виду.
Мы вошли в темное здание и почти сразу наткнулись на Айзека и его мать.
- Здравствуйте. - сказала я, мило улыбнувшись. Мама Айзека обняла меня в ответ.
- Айзек, - сказала я. - Это Хейзел Грейс. Познакомься, это то, о чем я тебе говорила, Зендай. Зендай, это Айзек.
После больницы, когда я обратилась к Пулману, я кратко ввела его в курс дела, поэтому он уже знал, что мой друг слеп, и что мы здесь с гамартией, кто-то даже не с одной.
- Рад познакомиться. - сказал Зендай, пожимая руку Айзека. Я чуть не растеклась по каменному полу церкви от удовольствия при звуке его голоса. Это не был голос Зендая, как бы мои глаза, уши и весь окружающий мир не твердили мне об этом. Это был голос Огастуса Уотерса, здорового и родного.
Айзек ответил на рукопожатие, потом повернулся в ту сторону, где, по его мнению, стояла я.
- Хейзел Грейс, это невозможно. Это точно не Огастус Уотерс?
- Точно. - хрипло сказала я. - Я бы его узнала, поверь моим глазам.
- Где ты его откопала? Парень, сколько тебе лет?
- Девятнадцать. - немного обескураженно ответил он, переводя взгляд с меня на Айзека и обратно. Упс, про сходство голосов я не сказала, не стала торопить события.
- Я позже тебе все объясню. - сказала я Зендаю, беря Айзека под руку.
- Так ты ему ничего не сказала? - Айзек оперся на мою руку и мы направились к Сердцу Иисуса. - Парень, твой голос с точностью до одного сотого децибела похож на голос Огастуса Уотерса, у меня даже до сих пор сомнения насчет тебя... Ты умудрился зафитилить выздоравливающую Хейзел Грейс в палату интенсивной терапии одним звуком голоса, что, кстати, немудрено...
- Айзек! - предостерегающе сказала я.
- А что Айзек, я не прав, что ли? - он повернулся к Зендаю, поддерживающему его с другой стороны. - Старина, ты поосторожней с ней, она припадочная, у нее фетиш на Уотерса и все его физические и духовные признаки. Даю все свои четыре конечности на отсечение, что она кайфует от одного твоего голоса. Внешне ты не фонтан...
- Айзек! - я отпустила его локоть. - Хватит чесать языком.
- Стопудов, если бы у меня был голос как у тебя, а точнее, как у Уотерса, она бы не хотела, чтобы я замолчал.
- Ты ездишь по моей мозоли. - прошипела я, садясь в круг.
- Прости. - покорно сказал Айзек, опускаясь рядом. С другой стороны сел Зендай.
Патрик заскулил о своей мошонке, и я осторожно шепнула Зендаю:
- Ты прости его, он фигню говорит.
- И ничего не фигню. - также шепотом встрял Айзек.
- А кто он, Огастус Уотерс?
- Жених нашей Хейзел.
- Ребят, давайте уважать друг друга. - прервал нас Патрик. - Хейзел, у тебя рецидив? Расскажи нам, что ты чувствуешь.
- Я... - я собралась с мыслями и поправила канюлю. - Я ничего не чувствую. Правда. Как будто вакуум. Наверное, это побочный эффект умирания. Я чувствую, что еще пары таких срывов в лечении - и я пешком пойду на тот свет. И я не боюсь забвения, как боялся его Огастус Уотерс. Все равно забвение неизбежно, как движение нашей маленькой планетки вокруг солнца, и я понимаю, что людская память недолговечна. Как писал один отличный писатель: "Скажи им, что я умер, и обо мне не вспомнят". Я даже не испугалась, ну или почти не испугалась, когда обнаружила, что снова не могу самостоятельно дышать, без всей этой хиромантии, - я потрогала свои трубочки от канюли. - Я где-то в глубине души этого даже ждала. Это прозвучит не вдохновляюще, но я устала. Устала борьбу с пустотой. Как сказал Огастус: "Борьба с раком - это борьба с самим собой. Ведь рак - это мой организм, мой организм - это я. В любом случае это гражданская война с заранее известным победителем"... Всё.
На несколько секунд в Сердце Иисуса повисла тишина. Все обдумывали мои слова. Я оглянулась: Айзек плакал, из всех сил сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Зендай смотрел на меня широко распахнутыми глазами, как будто я только что разделась догола и принесла одного из сидящих здесь ребят в жертву сатане.
- Спасибо, Хейзел. - сказал наконец Патрик. - Ты права, не очень вдохновляюще. Но отрицательное мнение - тоже мнение. Тем более здесь, в Сердце Иисуса.
Мы послушали его мантру об усопших, пообещали провести сегодняшний день как лучший день в жизни и направились к выходу.
- Как тебе? - спросила я у Зендая, когда мы втроем вышли на улицу.
- Редкая, но интересная разновидность секты.
Айзек ободрительно хмыкнул.
- Сечешь, парень.
Мы передали Айзека его матери и направились к дому. Темнота уже окутала город, пытаясь превратить его в мертвый и нежилой, но яркие мигающие огни неоновых вывесок успешно этому противотоял.
- Прости, что спрашиваю, - Зендай замялся.
- Что ты хочешь знать об Огастусе Уотерсе? - спросила я, предвидя направление его мыслей.
- Что с ним случилось?
- Его забрала остеосаркома.
- Прости, я в этом совсем не разбираюсь.
- А оно тебе надо? - я в упор посмотрела на него. Он не выдержал моего пристального взгляда и отвел глаза. - Не надо. Вот и не спрашивай.
- Просто сегодня утром ко мне приходила красивая настойчивая леди, набросилась на меня и потребовала уехать из этого района.
Я хмыкнула. Мне совсем не интересны твои проблемы, Зендай Пулман, просто говори. Мне нужен от тебя только голос. Можно закрыть глаза и представлять рядом Огастуса.
- ... Потому что, как она сказала, я тебя убиваю.
Я распахнула глаза.
- Ты?
- Ну, это именно из-за меня ты попала в больницу.
Этому голосу для стопроцентного сходства не хватает повышенного градуса интеллекта. Но, увы, мир не фабрика по исполнению желаний.
- Так что я решил спросить тебя. - продолжал он. - Если тебе правда плохо от моего присутствия, я уговорю отца переехать. Хотя на это уйдет определенное количество времени.
- Мне не плохо от твоего присутствия. - сказала я, не успев обдумать вылетевшие слова. - Твой голос... В общем, я не собираюсь терять последнюю ниточку, которую ты нечаянно провел между Огастусом и моей памятью.
- Так тебе нужен мой голос? - я кивнула. - Черт возьми, чувствую себя использованной школьницей.
- Бывает и хуже.
========== Глава 9 ==========
9.
Я торопливо строчила в ежедневник свои мысли, наплевав на первоначальный замысел написать сиквел - ну какой из меня писатель, у меня чувства слога нет. Зато вылить на бумагу то, что внутри, пусть и немного сумбурно, у меня получалось. Кажется, что-то подобное советуют делать психотерапевты.
- Хейзел, - мама осторожно заглянула в комнату. - Как ты себя чувствуешь?
- Относительно хорошо.
- Относительно чего?
- Относительно прежних своих состояний. Ты хотела что-то спросить?
Я ее как раскрытую книгу читаю, мою маму.
- Я хотела узнать о... Об этом парне...
- Зендае Пулмане. - закончила я за нее. - Что тебя интересует?
- Твое к нему отношение.
- Секса не было. - отозвалась я. Мама закатила глаза и покраснела.
- До чего ты резкая, Хейзел Грейс Ланкастер.
- Это не я, мам, это правда. Но я больше не хочу, чтобы он переехал отсюда, о чем его в достаточно жесткой форме просила моя страстная Кейтлин.
- Ты уверена, что сможешь жить рядом с ним?
- Рядом, а не с ним. Это большая разница, скажи? Думаю, смогу.
- Хейзел, ты пытаешься воскресить Огастуса. Пойми, даже этот милый мальчик с похожим голосом его не заменит.
- Огастуса Уотерса нельзя заменить! - слишком резко сказала я. - Прости. Я вспылила. Пойми, я не пытаюсь воскресить Гаса, я не четырнадцатилетняя ванильная девчушка с любовным томиком в розовом рюкзачке, и я не верю в чудеса, увы и ах. Я просто пытаюсь завести друзей. Не ищи во всем подтекст, мам.
- Хейзел, я знаю тебя с рождения. И меня ты не обманешь, точно так же, как и себя. - мама приобняла меня и вышла.
Я с досадой отложила ежедневник и ручку. Ожил мобильник.
- Алло.
- Хейзел? - голос Огастуса Уотерса медом разливался по венам.
- Пулман?
- Вот и поприветствовали друг друга. - рассмеялся он на том конце провода. - Я хотел пригласить тебя в кафе завтра. Здесь недалеко от помятника любви открылась качественная кофейня.
- Ты проверил уже, что ли?
- А то!
- А не боишься, что я тебя в порыве кофейной страсти назову Гасом Уотерсом и кинусь целоваться? - спросила я.
- Хм. - парень немного призадумался. - Если это будет вкусный поцелуй, то я готов называться хоть Гасом, хоть Гитлером, хоть Марией Магдаленой. Так что, увидимся?
- Увидимся. - я положила трубку, не желая вслушиваться в телефонную линию, наполненную шорохами, вздохами и прочим механическим шумом. - Мааам!
- Да? - мама просунула голову в дверной проем.
- Я завтра иду в кафе с Зендаем Пулманом.
- Это неплохая идея. Только помни, что я, твоя мать, тебе сказала.
- Не пить, не курить и не ругаться матом? Да разве я такая? - я состряпала лицо Белоснежки, смущенно опустившей глазки.
- Ты поняла, о чем я. - мама исчезла.
- Да поняла, конечно. - вздохнула я, откидываясь на подушки. - Что ж я, тупая?
========== Глава 10 ==========
10.
Я в последний раз окинула свое отражение в зеркале: худая девушка с острыми скулами и стрижкой каре в синем сарафане выше колен и таких же синих босоножках - вполне так себе неплохо. Для похода в кофейню прямо доктор прописал.
Я спустилась по ступенькам крыльца и наткнулась на ожидающего меня Зендая.
- Ты выглядишь круто. - оценил он, подавая мне руку.
- Не заморачивайся, я не жду от тебя комплиментов. - я покрепче захватила тележку с баллоном и мы пошли по улице.
- А я и не люблю делать то, что от меня ждут.
- Подростковое чвство противоречия. У тебя еще не закончилась пубертатная сублимация. Это твоя гамартия.
- Что? - у бедного Пулмана лицо вытянулось от удивления.
- Не бери в голову.
Кофейня оказалась довольно уютным местечком с тихой классической музыкой и слегка затемненной атмосферой, что в целом производило вполне приятное впечатление.
Мы присели за угловой столик и к нам туту же подскачил услужливый официант - смазливый юноша-практикант.
- Что желаете заказать?
Я, не раскрывая меню, сказала:
- Апельсиновый сок и капкейк.
- А мнее... - мой собеседник медленно раскрыл меню (специально, ей-богу!) и сделал томный вид. - Пожалуй вот этот салатик, красную рыбу и чашечку фирменного капучино.
Официант черканул в блокнотике и исчез.
- Как думаешь, он успел все записать? - спросила я задумчиво.
- Я даже не замечаю такие мелочи. - он удивленно поднял бровь. - Мне важно не то, что он успел или не успел, мне важно, чтобы мой заказ был доставлен мне таким, каким я его заказывал и не слишком долго шел ко мне.
- Ты не фонтан собеседник, конечно. - изрекла я.
- Смотря с чем сравнивать. - парировал он.
- С идеалом.
- Ты перфекционистка?
- Ты знаешь это слово?
Мы посмотрели друг на друга с сарказмом и иронией. Он не так умен, как хотелось бы, поэтому пытается завуалировать свое отсутствие интеллекта мелкими нападками шакала.
М-да, подфартило. Чудны дела твои, Господи. Отдать голос Гаса этому необразованному кроманьонцу было, видимо, иронией природы над самой собой.
Зендай вызывал у меня противоречивые чувства. И я не знала, как на это реагировать, потому как сталкивалась с таким впервые.
- Что ж ты замолчала, высокоинтеллектуальная лейди?
- Размышляю, как же это так получается, что одним людям достается и ум, и неизлечимые болезни, а другим одна прямая извилина и абсолютное здоровье. Несправедливо, скажи?
- Какая ты язва, жуть. Как тебя терпит этот Айзек?
- А он такой же. - отбрила я, принимая свой заказ и кивая официанту.
- А знаешь, чем больше я вас узнаю, тем больше мне хочется влиться в вашу компанию.
Я насторожилась.
- Это еще зачем?
- За мясом, дорогая Хейзел, за мясом. - успехнулся он. - Ну признайся, ты рада. Счастлива, что я это сказал!
- На седьмом небе от счастья. - заверила его я. - Будь добр, принеси лестницу, чтоб я могла спуститься.
Зендай не выдержал и расхохотался. Еще долго его смех эхом разлетался по улице.
Хотя, быть может, это только в моей голове.
Он взял в руки лежащий тут же на столе журнал и раскрыл на странице с гороскопом.
- Ты веришь в гороскоп? - спросил парень, вчитываясь в строки.
- Нет.
- Кто ты по гороскопу?
- Понятия не имею. Я же говорю - не верю.
- А я стрелец. О чем это говорит?..
- Это говорит о том, что ты разделяешь распространенное общественное заблуждение, что видимое расположение солнца в момент твоего рождения по отношению к произвольно назначенному созвездию как-то влияет на твою личность.
Зендай отложил журнал и посмотрел на меня.
- Во что ты тогда вообще веришь?
- В загробную жизнь.
========== Глава 11 ==========
11.
- Ну, как сходили в кафе? - спросила мама, когда я вернулась домой.
- Не впечатлило. - призналась я. - Мам, у меня такое чувство, будто мне подложили какую-то фигню вместо того, чего я ждала.
- Зендай тебя чем-то разозлил?
- Тем, что у него градус интеллекта чуть ниже среднестатического показателя по нашей стране.
- Короче говоря, он кажется тебе тупым. - перевела мама.
Я кивнула.
- Это потому что ты сравниваешь его с Огастусом, чего делать категорически нельзя. Никто не любит, когда его с кем-то сравнивают, да еще в таком ключе.
- Все так сложно. - я села рядом с мамой на диван.
- Кстати, чуть не забыла, тебе звонил Айзек.
- Просил что-то передать?
- Да. Что придет вечером. Часов в пять.
- Он что, больше не ходит в группу поддержки?
- Сегодня не будет. Он так сказал. Я тоже спросила его про это.
Я переоделась и уселась перед телевизором, вооружившись пультом управления, и начала листать каналы. Хотелось чего-то интересного, какой-нибудь красивой истории любви, но, как назло, везде шли одни клипы и сериалы. А сериалы я смотреть не хочу, это же тотальное залипание у экрана на многие месяцы.
Тут оживился мобильник. На экране широко улыбалась фотография Кейтлин.
- Привет! - завопила она в трубку.
- Привет. - отозвалась я. - У тебя что, свободная минутка в разгаре рабочего дня? Завтра наступит апокалипсис.
- Представь себе! - рассмеялась она. - Целых два часа свободны! Я мчусь к тебе. Ты же дома?
- Куда я денусь? - пробубнила я. - Приезжай, мама будет рада.
Я быстренько растолкала валяющиеся на креслах и стульях вещи по шкафам - прибралась перед приходом подруги. Хотя Кейтлин не из тех людей, что будут обращать внимание на бардак. Но вот если зеркало в комнате грязное - это все, капут.
Но у меня в комнате нет зеркал, а за зеркалами в прихожей и в гостиной отвечает моя суперчистоплотная маман. Так что все в порядке.
Вместе с Кейтлин в дом вошел легкий приятный аромат парфюма и шумная веселость.
- Здравствуйте, миссис Ланкастер. - поздоровалась она с моей мамой и прошла в мою комнату. - Хейзел!
- Здесь я, Кейт. - отозвалась я из глубин шкафа. - Привет.
- Привет. Слушай, я поговорила с этим парнем, твоим соседом, но он оказался таким упертым! Я потребовал переехать, даже почти умоляла, а он...
- Нет, Кейтлин, оставь его в покое. - замахала руками я и вытащила голову из шкафа. - Пусть живет.
- Что значит "пусть живет"? - возмутилась подруга.
- Он мне нужен. - сказала я.
- В смысле? Поясни. Надеюсь, это не то, о чем я подумала.
Я села в кресло.
- Как бы тебе это объяснить. - я немного замялась. - Понимаешь, прошел уже год, как я потеряла Огастуса...
- Не говори об этом, я не могу смотреть на тебя в таком состоянии.
- Нет, подожди. Так вот, я потеряла его и никакой надежды, даже самой захудалой, на то, что я еще когда-нибудь его увижу или услышу. А тут этот Пулман с его голосом. Когда он говорит, мне кажется, что я разговариваю с Гасом. Плевать мне, что именно этот Зендай несет, лишь бы был рядом и не замолкал.
- Ты так с ума окончательно сойдешь, Хейзел Грейс Ланкастер! - зовопила Кейтлин. - И угодишь в психушку, а это тебе не палата интенсивной терапии, там все похуже будет!
- Думаешь, я не понимаю, что это неправильно? Но пойми, я не могу иначе. Если он сейчас исчезнет, я просто угасну.
Подруга немного подумала. кусая губу и глядя в распахнутое окно.
- Смотри, Хейзе. - сказала наконец она. - Если что - сразу говори. Я найду способ его отсюда выжить. Хотя мне будет довольно трудно воспринимать человека, из-за которого ты опять угодила в больницу, я соглашусь исполнить твое желание.
Комментарий к Глава 11
К сожалению, из-за отсутствия интереса к фанфику я решила заморозить его до лучших времен.
========== Глава 12 ==========
12.
Я долго ворочалась в кровати, пытаясь заснуть, но тщетно. В конце концов я села на постели, распахнула шторы и ахнула от удивления и восхищения. На темном-темном, практически черном небе мерцали маленькие точки - звезды. Обычно их не было видно - шумный, освещенный бесконечными вереницами фонарей и миллионами горящих окон город заглушал и перебивал их природное сияние.
Но не сегодня.
По какому-то удачному совпадению этой ночью уличное освещение на нашей улице было отключено, и дома плавали во мраке без маяков, изредка теряясь в пугающих изогнутых зарослях кленов.
Это было восхитительное зрелище. Пожалуй, ради этого мига стоит жить восемнадцать лет.
Я достала из тумбочки телефон, включила его и нажала на номер Айзека в телефонной книжке гаджета. Послышались длинные гудки, за которым последовал бодрый голос моего незрячего друга:
- Слушаю.
- Это Хейзел Грейс.
Айзек покряхтел на том конце провода, потом проворчал:
- Конечно, никто иной, кроме Хейзел Грейс Ланкастер не мог набрать мой скромный номер после заката солнца.
- А кого ты еще ждал? - рассмеялась я. Все-таки как хорошо, что нас не развела судьба. Этот парень мне очень помогает в таких вот ситуациях, когда просто необходимо с кем-то поговорить.
- Ну а вдруг какая-нибудь девица с низким голосом из бюро услуг "Секс по телефону"?
- А ты заказываешь? - заинтересовалась я, забираясь на подоконник.
- Так, бывает иногда. А ты чего ожила в такое позднее время?
- Может, не совсем поздное, откуда ты знаешь? - усомнилась я в его слепоте. Впрочем, в шутку. Это у нас с Айзеком игра такая: ни дня без подкола, ни часа без шутки.
- Вообще-то, если бы ты соизволила прийти вчера (а я тебя звал!), то увидела бы, что купила мне моя святая мать. А купила она часы, с которыми я могу общаться. Правда, пока только о времени, но над этим я поработаю. И, кстати, у меня есть крутая приложка на компе, на которой я подбираю голос и она может мне читать письма. Помнишь? Еще при Уотерсе я ее установил.
- Точно. - вздохнула я.
- Раскалывайся, Хейзел Грейс, как раскалывалась сегодня моя бедственная головушка - какова цель твоего звонка? Опять хандришь? Ты мне это дело прекращай!
- Да нет...Просто увидела чудесную картину из окна. Представляешь, звезды действительно существуют!
- Ты меня очень удивила сейчас. - признал он. - И как они выглядят? Позвони в СМИ, это необходимо обнародовать. А то живет народ в заблуждении, нехорошо.
- А если честно, у нас по улице отрубили фонари, поэтому небо офигенно хорошо видно. И... Это что-то невообразимое, Айзек.
- Кажется, у тебя сорвало крышу. Небось опять шастала весь вечер со своим... Как его там - Фулман?
- Пулман. - автоматически поравила я и спохватилась. - При чем тут Пулман? Небо действительно красивое, а звезды, кажется, ярче, чем эти дурацкие фонари уличного освещения.
Мы немного помолчали.
- Мне что-то так... Стрёмно. - призналась я, проводя пальцем по стеклу. - Как-будто что-то случилось.
- Ночью всегда так. Спасибо тебе, Хейзел Грейс.
- За что? - удивилась я.
- За то, что позвонила.
- Это я тебя должна благодарить. - тихонько рассмеялась я. - Если бы некому было позвонить, то я бы на стенку полезла. Выходит, кроме тебя мне среди ночи и позвонить некому.
После звонка Айзеку я улеглась на кровать поверх одеяла и задумалась, разглядывая искорки на черном небе. Вот я лежу такая вся из себя раковая, хотя черт знает, может это и не вечно. Ничто не вечно, конечно. Но вот... Хочу ли я вылечиться? За столько лет болезни я уже потеряла надежду на полнейшее выздоровление, где мне теперь ее взять?
Но да, я хочу. Хочу быть, как все. Впрочем, получится ли у меня быть как все? И кто они - все? Как они себя ведут?
Чертова философия забила всю голову. Я повернулась на бок. Потом на другой.
Кажется, это будет долгая, черт ее дери, ночь.
========== Глава 13 ==========
13.
Меня рабудила настойчивая прилипчивая мелодия звонка. Не открывая глаз, я нащупала мобильник под собой в районе живота и нажала клавишу принятия вызова. Из трубки зазвенел голос Айзека:
- Я все понимаю, Хейзел Грейс, ты вчера пялилась на всякие светящиеся небесные тела, но проснись уже, ради бога!
- Проснулась. - еле шевеля языком, отозвалась я.
- О, есть контакт! - обрадовался Пулман. Я распахнула глаза.
- Зендай? Ты-то что там делаешь? Ты у Айзека?
- Да-да, он у меня, не паникуй, не в твоей комнате и не видит тебя раздетой и непричесанной. - отозвался Айзек, а Зендай усмехнулся.
- Что он у тебя делает?
- Играем в эту дурацкую игру про Мейхема. Хочешь присоединиться?
Сон как рукой сняло.
- В Мейхема? Айзек?!
- Приходи! - оттрезал друг и бросил трубку.
Я выбралась из кровати и посмотрела на часы: 14:34. Мама дорогая, я проспала полдня!
В доме было тихо, родители оба на работе, поэтому мне не составило труда быстренько одеться, загрузить в живот оставленный заботливой маман завтрак и выйти из дома.
Мне открыла мама Айзека.
- О, Хейзел! - она меня крепко обняла. - Они тебя давно уже ждут, проходи!
Айзек и Пулман сидели на диване и пытались пройти уровень "Цены рассвета": за Мейхема изгал Зендай.
- Зендай, я могу попросить тебя оставить нас на пару минут? - с порога поросила я.
- Пауза. - сказал проектору Айзек и повернул голову на звук моего голоса. Пулман без лишних вопросов вышел из комнаты.
- Айзек, это слишком! - я плюхнулась рядом с ним. - Зачем он здесь? Зачем он здесь и играет за сержанта Мейхема в нашей игре? В НАШЕЙ ЧЕРТ ДЕРИ С ТОБОЙ И ОГАСТУСОМ ИГРЕ?
- Хейзел Грейс, прекрати кричать, я хоть и слепой, но не глухой. И успокойся, я его не звал.
- Хочешь сказать, он сам прибежал? - разозлилась я. - Просто пойми - это наше. НАШЕ. Он чужой, хоть и с гребанной копией голоса. Я бы очень хотела оставить эту игру единственным святым местом в этой дурацкой ущербной жизни.
- Нет, ребята, если я внедряюсь в ваше святилище, вовсе не обязательно срываться друг на друга. - послышался голос Пулмана. Я привычно впитывала его интонации. - Можно просто попросить меня уйти.
И он вышел, захватив куртку.
- Что ж, хейзел Грейс. - Айзек был чрезвычайно задумчив. - Либо ты бежишь и догоняешь его, либ мы лишаемся друга.
Я шумно выдохнула. Как обычно, я толком не вслушивалась, что говорил Зендай, но все же бросилась за ним вдогонку.
Настичь его у меня получилос только через почти два квартала.
- Ну ты... Бессовестный... - я схватилась за его руку, пытаясь его остановить, остановиться самой и отдышаться.
- Тебе плохо? - спохватился Зендай, когда я согнулась пополам, восстанавливая дыхание.
- Нет, мне хорошо... - я оперлась рукой о стену и сползла вниз. - Не уходи. Я погорячилась.
- Что, прости? Повтори, пожалуйста.
- Не уходи. - я закрыла глаза, проваливаясь в черноту. - Не уходи, я была неправа.
Мне показалось, что я плыву во мраке, как совсем недавно плавали соседские дома. И этот мрак не был пугающим, он походил скорее на сумеречное небо.
========== Глава 14 ==========
14.
Открыв глаза, я узрела идеально белый отолок. Опять больница, вздохнула я и почувствовала обвивающие лицо трубки. Опять легкие шалят. Я как кисейная барышня, честное слово, чуть что - в обморок. Возле больничной койки возвышалась капельница, игла которой исчезала в моей левой руке. Очередное экспериментальное лекарство? Ну что за недоумки? Почему нельзя просто дать мне, черт дери, спокойно умереть, раз рак не желает отступать?
На меня навалилась ужасная боль, буквально пригвоздившая меня к кровати похлеще силы тяжести. Дыхание захватило, но все это длилось только миг, и исчезло, оставив неприятное ощущение усталости во всем теле.
Я закрыла глаза. В палату вошла доктор Мария, я узнала ее по неповторимому аромату парфюма. Где она берет эти духи, понятия не имею, но никогда не всречала ничего похожего у других.
- Спишь?
Я отрицательно мотнула головой и открыла глаза.
- Давно я здесь?
- Две недели.
Ее ответ меня поразил. Две недели!
- Ты приходила в себя три раза за это время и каждый раз бредила, звала Огастуса Пулмана. Мы, честно признаться, уже практически потеряли надежду. Твои родители и два каких-то парня неотлучно находились возле тебя, в конце концов мне пришлось их насильно отправить домой отсыпаться, иначе они полегли бы рядом с тобой хладными трупами, прости за черный юмор.
- Сама частенько его использую. - отмахнулась я. - Так почему я до сих пор в своем бренном теле?
Женщина подвинула к кровати стул и села, подогнув под себя идеально белый халат.
- Твоя мама должна была сказать тебе про новое экспериментальное лекарство.
- Селуфил. - припомнила я.
- Именно. Именно он вытянул тебя. Эффект значительно превысил наши ожидания, теперь мы собираемся ввести его еще нескольким пациентам со схожими диагнозами.
- Почему бы вам не дать мне просто умереть? - медленно спросила я, безучастно глядя на капельницу.
Доктор Мария посмотрела на меня удивленно и, как мне показалось, с укором.
- Я думала, мы радеем с тобой за одно дело.
- Мне просто надоело уже. - призналась я. - Почему меня все упорно спасают, какие-то лекарства ищут, составляют, изобретают, а Огастусу Уотерсу просто дали уйти. Где справедливость?
- Вот в чем дело. Ты должна понимать, что и для него сделали все возможное...
- Плевала я. - перебила ее я. - Нихрена никто не сделал. Ему ввели какие-то экспериментальные лекарства?
- Нет.
- Я о том же. Не за чем трястись за меня так. Мне было бы куда легче, если бы так тряслись за Гаса. Поверьте, тогда все было бы куда лучше и я бы не лежала в этой гребанной палате в ожидании очередного укола, продлящего мою дрянную жизнь еще на несколько недель.
- Мне кажется, об этом тебе стоит поговорить с твоими родителями.
С этими словами доктор Мария вышла из палаты, набирая номер на мобильнике. Наверняка мамин.
Осточертело так все, ужас. С чего бы это?
Тихо шурша халатом, в палату осторожно вошел Пулман.
- Привет. Пока ушла эта женщина с крокодильей хваткой, я могу с тобой потрындеть.
Я слабо улыбнулась. Он положил на прикроватную тумбочку букет нежно-розовых лилий и присел на стул, где только что сидела доктор Мария.
- Как ты себя чувствуешь?
- Как мясо птицы, измельченное в блендере и наскоро слепленное в пельмень. Это вы с Айзеком атаковали мою палату?
- Точно. - кивнул парень. - Не мог же я бросить тебя. Пришлось звонить в скорую, потом твоим родителям, а потом ждать, когда ты соизволишь нас принять. И я нечаянно услышал ваш разговор с Марией. Ты беспросветная дура.
- Вот как? - заинтересовалась я.
- Жизнь дается только один раз, Хейзел.
- Неужели?
- Точно тебе говорю. - заверил он меня. - И ты хочешь упустить такой чудесный шанс? Будь я на твоем месте, я бы не делал таких признаний.
Я нетерпеливо махнула рукой.
- Ты не моем месте, Зендай Пулман, и тебе никогда не узнать, каково это - болеть раком.
- Боюсь, в твоем случае это не столько рак, сколько душа.
- Хочешь сказать, что я душевнобольная?
- Именно.
- Ты никогда не терял любимого человека, Пулман, чтобы судить меня.
- Не согласен. - упрямо сказал он. - Что ты знаешь обо мне, Хейзел Грейс Ланкастер, чтобы утверждать, что я никогда не терял близкого человека? Это было слишком опрометчиво с твоей стороны.
Я внимательно посмотрела на собеседника.
- Ты заметила что-то, связанное с нашей семьей?
- Ну... Вы приехали втроем. Без матери.
- Именно. Не спрашивай причин ее отсутствия, я еще не готов об этом распространяться.
Я поняла, что под личиной Зендая с его прической в стиле поп-артиста скрывается какая-то своя трагедия, свой личный мир, о существовании которого я даже не задумывалась. Все подколы и шуточки вдруг пробудили во мне совесть.
- Хотя я знаю, что от этого слова тебе не станет легче, но все же: прости.
- Проехали, Хейзел Грейс. С меня ужин в каком-нибудь ресторанчике. После твоей выписки, разумеется.
Он встал.
- И насчет твоих закидонов: не мудри, женщина. Жизнью не разбрасываются. Я думал, что уж ты-то об этом должна знать.
И он вышел, не дожидаясь, пока в палату заявятся моя мама и доктор Мария.
========== Глава 15 ==========
15.
Прогуливаясь по больничной территории, частично засаженной крупными деревьями с раскидистой кроной, я чувствовала рядом крепкое плечо Пулмана. Как бы это глупо не звучало.
- Не очень-то люблю зиму. - призналась я, пиная носом ботинка грязный снег тротуара.
- Ты несправедлива к старушке-зиме. - покачал говой Пулман. - Не видишь ее преимуществ. Между прочим, она покрыла землю белым покрывалом, чтобы прогуливаясь, ты не видела грязь.
- Слишком романтично. - не согласилась я. - На самом деле всё это оттого, что Земля повернулась к солнцу другим боком, у нас, соответственно, упала температура воздуха, в связи с чем водянистые осадки стали падать на землю, изменив агрегатное состояние, в виде замерзших кристаллов, именуемых людьми снегом.
Зендай покачал головой.
- Экая ты загруженная знаниями. Посмотри, как прекрасна природа!
- Фигня. - уже из чистого упрямсва спорила я, смеясь.
- Кстати, тебе привет от Айзека. Он ждет-недождется, когда тебя уже выпишут и мы сможем с тобой сразиться в "Цену рассвета" на его глазах.
- На его глазах? Хорошо сказал, Айзеку понравится.
К нам подошла мама.
- Хейзел, Зендай, думаю, прогулку пора сворачивать, доктор ведь огранчил время нахождения на улице. Все-таки не лето.
- Конечно, миссис Ланкастер. - кивнул Пулман, увлекая меня ко входу в больницу. - Мы сейчас же вернемся в палату.
Лежа в кровати и безуспешно пытаясь заснуть последние несколько днея я размышляла о Пулмане. Я действительно пыталась заменить им Гаса, мама блыла совершенно права. Я не рассчитала только одного: Зендай ивой человек со своей судьбой, своими драмами, трагедиями и прошлым. Отрезать все это и рассматривать его как любопытный полезный для меня экземпляр у меня не получилось. Может оно и к лучшему? Он же вьется возле меня, значит, все не так безнадежно, хотя он и не в моем вкусе.
Мы устроились в больничном холле на одном из диванчиков и принялись щелкать пультом, переключая каналы на небольшом казенном телевизоре.
- Как думаешь, скоро меня выпишут? - спросила я.
Зендай обернулся ко мне с насмешливой улыбкой.
- Не далее как три дня назад ты хотела покинуть этот грешный мир из-за справедливости. Точнее, из-за ее отсутствия.
- Было такое. - согласилась я. - Но то было три дня назад и я еще не мариновалась в этой дурацкой палате целых три ночи!
- Я вчера подходил к доктору Саймонсу, он сказал, что не выпустит тебя отсюда, пока не зафиксирует документально изменения, которые творит в твоем организме селуфил.
- Он пишет диссертацию. - поморщилась я. - И я для него отличный материал. Все мечтает перевестись в столичный научно-исследовательский центр. Ели с кем-то и говорить о моей выписке, то только с доктором Марией. Она более лояльна.
- У меня есть одна новость - не знаю, как ты к ней отнесешься - тебе разрешили посетить сегодня вечером группу поддержки.
Я застонала.
- Серце Иисуса, мотвирующий рассказ Патрика о потерянном мужском достоинстве, но сохраненном здоровье и душещипательные молитвы. - с улыбкой перечислил Пулман прелести этих заседаний.
- Это вовсе не мотивирует, знаешь ли, а наоборот наводит смертную скуку.
Однако вечером мы с Пулманом уже стояли возле ворот церкви, поджидая Айзека.
- Он уже давно должен подъехать! - обеспокоенно сказала я, глядя на экран телефона.
Зендай слегка пожал плечами, не выпуская моей ладони.
- Раз сказал, что приедет - значит приедет. Не паникуй, Хейзел Грейс, это не в твоем стиле.
Айзек с матерью приехали через пару минут.
- Мы уже заждались! - сказала я, беря его за руку. - Какого хрена ты так долго?
Его мама махнула нам рукой и, шурша шинами, скрылась за поворотом.
- Не мельтеши, Хейзел Грейс из группы поддержки, у меня уже глаза болят.
- У тебя их нет. - заметил Пулман.
Айзек сурово повернулся на звук его голоса:
- Если их нет в лицевых углублениях, именуемых глазницами, это не значит, что они не могут болеть, Зендай Пулман!
Я улыбнулась. Этот парень не меняется.
Патрик был безумно рад снова видеть меня в рядах своих подопечных, от полноты чувств даже пожав мне руку. Его ладонь на ощупь была мягкой и влажной, похожей на остывающую дмашнюю котлету.
- Расскажи нам, Хейзел, как ты себя чувствуешь.
На меня уставились десятки пар жаждущих глаз.
Я откашлялась.
- Да как обычно...
- Это просто невероятно! - девочка со смутно знакомым мне лицом взмахнула руками. - Хейзел просто необыкновенная! Я не знаю, как бы я смогла жить после смерти любимого человека!
Повисла тишина. Я с превеличенным интересом разглядывала узор на своем свитере.
- Ой, я не хотела... - прошептала девочка.
- Все в порядке. - низким голосом сказала я, поднимая глаза и натыкаясь на сочувствующие взгляды. Это меня разозлило:
- Мне вовсе не нужна ваша жалость! Можете оставить ее при себе.
Пулман предостерегающе положил руку мне на колено.
Это заседание закончилось тем, что я, наполнившись внезапной злостью, покинула сердце Иисуса. За мной следом вышли Айзек и Пулман.
- Хорошо же ты их вздрючила, Хейзел Грейс! - восхищенно сказал Айзек.
Я хмыкнула. Уличная прохлада и забивающиеся за шиворот снежинки выветрили из меня всю ярость. На ее место пришли усталость и какое-то разочарование. Как будто мне что-то обещали и обманули.
- Кстати, Пулман, ты знаешь, что Хейзел Грейс звонит мне ночами, потому что ей скучно?
Я вздохнула. Вот тебе и старый друг, не выдающий твоих тайн.
Зендай повернулся ко мне с веселым удивлением:
- Это правда?
Я кивнула. Какой смысл отпираться, когда тебя поймали на месте преступления.
Передав Айзека в руки его матери, мы побрели в сторону больницы. Снег валил на землю крупными пушистыми хлопьями, цепляясь за ветви деревьев, фонари уличного освещения заставляли замерзшие кристаллики блестеть и переливаться, как дискотечное платье. Мы шли с громким хрустом, ломая резным снежинкам ребра тяжелыми подошвами ботинок.
Из-за поворота показались ворота больницы. Взбежав по ступенькам широкого крыльца, освещенного большими круглыми фонарями, мы остановились, глядя друг на друга.
- Спасибо тебе за вечер. - сказала наконец я. Отмосфера вечера, этот елый танец свежинок, яркий, но не режущий глаз свет располагали к романтике даже меня, особу весьма саркастичную.
- Отработаешь, Хейзел Грейс. - улыбнулся он, и я благодарно уткнулась в его плечо лбом. Он обнял меня за плечи. - И прекрати звонить Айзеку, у тебя еще есть я.
Он открыл мне дверь, махнул рукой на прощание и сбежал по ступенькам.
Я вошла в освещенный вестибюль больницы и вдохнула ее терпкий запах хлорки и спирта.
Привет, бессонная ночь в приятной компании храпящего ИВЛ, неразговорчивой капельницы и открытой форточки!
========== Глава 16 ==========
16.
Пожалуй, самое обманчивое время суток - это ночь. Все слова, сказанные ночью, при свете дня теряют свою надежность и свою чувственность.
Так же и с мыслями. Все, о чем я думаю ночью, днем становится бессмысленным и бесконечно далеким.
Об этом я думала, лежа на больничной койке и вперив туманные очи в окно, за которым разливалась тяжелая, бесконечная темнота. Судя по часам, до рассвета еще пара часов. Почему мне так упорно не спится сегодня? Перед глазами стояло лицо этого подлюка Пулмана, прочно засевшего в моей голове. Нужно признать, что даже без удивительно похожего голоса я бы все равно обратила на него внимание: отдать ему должное, он действительно хорош. Не смазлив, не груб. Хорош. Этакий мажорчик с градусом брутальности, что его ничуть не портит.
Чего я так много о нем думаю? Смешно - думаю о каком-то парне, находясь чуть ли не на смертном одре. Этот доктор Саймонс выжмет из меня все соки для своей диссертации, это однозначно.
Интересно, у Зендая есть девушка? Не похоже, ведь он торчит со мной практически круглые сутки. Какая глупость нынче лезет мне в голову!
Днем мы с мамой вышли на дежурную прогулку. Родительница выпросила меня на три часа в город, и теперь мы шагали по людному тротуару, направляясь в торговый центр на шоппинг. Там к нам дожна присоединиться вечно занятая Кейтлин.
В огромном пятиэтажном здании грохотала музыка и парень на танцполе зажигал от души. То ли его действительно так несло от этой не совсем хорошей музыки, то ли ему хорошо заплатили, но смотреть на него было приятно. Молодой, чуть старше меня, в джинсах темно-морковного цвета, которые ему чертовски шли, и в белой футболке, изо всех сил льстившей его загару и фигуре, он растормашивал толпу перед сценой. И у него, надо признать, это получалось. Даже я, оставив гардеробщице свою верхнюю одежду, решила подойти поближе.
- Я поднимусь на третий этаж, сделаю пару покупок! - прокричала мне мама. Я кивнула и повернулась к танцполу. От сцены, словно танк, ко мне пробиралась как всегда безукоризненно одетая и накрашенная Кейтлин.
- Привет, Хейзелград! - обняла меня она. - Как твое ничего?
- Мое ничего ничего. Кто это так наплясывает?
Я кивнула на заинтересовавшего меня парня. Кейтлин с улыбкой прищурилась:
- У тебя неплохой вкус, подруга! Впрочем, у тебя он всегда был. Это Ларри Макларен, местная знаменитость.
- Диджей?
- Именно. Понравился? Хочешь, познакомлю?
Я посмотрела на нее с удивлением.
- Ты что же, вхожа в круг его знакомых? Потому что чует мое сердце, что у этого парня точно проблем с фанатками нету.
- Еще как вхожа! Мы познакомились на курсах китайского пару месяцев назад.
- Почему он еще не пал в твои обьятья?
- Этот парень тертый калач! - сморщилась подруга. - И разве я сказала, что у нас ничего не было?
- Да, действительно. - хмыкнула я.
- Не устояла. Но отношений у нас не было, так, пару раз снимали номер в гостинице.
- Избавь меня от подробностей! - замахала руками я.
- Сейчас будет перерыв, пошли! - и Кейтлин потащила меня к невзрачной двери возле сцены. Охранники пропустили нас без проблем. Видимо, физиомордия Кейтлин им была хорошо знакома.
Через десять минут музыка смолкла и диджей, весь уставший, но заметно счастливый, предстал перед нами во всей своей красе. Он был очень красив. Точно сошедший с обложки "Вог" знаменитый артист. Жаль, что меня такие не ососбо привлекают.
- Привет! - улыбнулся он, увидев Кейтлин и скользнул по мне заинтересованным взглядом. Я мысленно порадовалась, что мне удалось выйти из больницы без канюли. С этими трубками максимум, что я бы получила, это жалостливый кивок. Проверено.
- Знакомься, это моя подруга, Хейзел. Хейзел, это Ларри. - торопливо представила нас Кейтлин. - Как твои дела? По-прежнему скачешь, аки горный козел? Ну-ну, не отвечай, мы и так видели. Хейзел понравилось, как ты танцуешь.
- Могу дать пару уроков. - повернулся он ко мне, протягивая руку. Я улыбнулась.
- Было бы круто.
Так я познакомилась с Маклареном.
После получасового импровизированного урока танцев под популярный "Клубняк", он вызвался нас с мамой проводить до дома.
Мама вопросительно посмотрела на меня. Я исподтишка кинула на неё умоляющий взгляд.
- Проводи. - махнула рукой я. Ларри сверкнул голливудской улыбкой и накинул на себя оранжевую куртку. - Расскажешь мне немного о себе?
- Ты всем своим ученицам задаешь этот вопрос?
Парень открыл передо мной и мамой дверь,галантно склонив набок головку. Меня чуть не вывернуло от театральности момента. Мама же, пряча улыбку, сделала довольно изящный книксен.
- С чего ты взяла, что я всем задаю этот вопрос?
Мы вышли на улицу, и мои легкие сразу заполнил холодный зимний воздух.
- У тебя эта фраза до славщавости зазубрена. И вообще, все твои жесты какие-то наигранные, от тебя пахнет дешевой театральщиной за версту. Расслабься, детка, ты не в моем вкусе.
Макларен на минуту задумался, что мне ответить, но я не нуждалась в ответе. Когда вдалеке показались больничные ворота, я обернулась к нему:
- Ну вот, спасибо, что проводил, было очень мило с твоей стороны. А теперь мы пойдем сами.
Я помахала застывшему Ларри и, взяв маму под руку медленно пошагала по заснеженному тротуару.
- Что ты творишь, дочь. - мама рассмеялась, не выдержав.
- Я всего лишь говорю правду. Разве не вы с отцом учили меня всегда говорить святую истину?
========== Глава 17 ==========
17.
Доктор Мария наконец закончила измерение давления и теперь смотрела в бумаги, сосредоточенно записывая показатели под цепким взглядом доктора Саймонса. Эти оба доводят меня до тихого бешенства своими медицинскими извращениями.
- Ну вот, Хейзел, мы зафиксировали первые положительные изменения, которые провел в твоем организме селуфил. - она подняла на меня глаза и серьезно добавила, видимо, читая мои мысли. - Это очень хорошие изменения. Такого эффекта мы и не ожидали получить. Напрасно ты думаешь об обратном.
- Может, объясните мне, в чем состоит этот очень хороший эффект?
- Селуфил - наша новейшая разработка. - надуваясь от гордости, сказал доктор Саймонс. - По теории, он должен прикрепляться к раковым клеткам и потихоньку замедлять рост опухоли. Отличие от фаланксифора состоит в том, что селуфил убивает зараженные клетки. Тем самым делая излечение от рака реальным.
- В чем состоит эффект, произведенный в моем организме?
- В твоем организме селуфил дал поразительный результат. Он убивает раковые клетки и делает организм устойчивым к заражению. То есть, риск рецидива снижается на 91%. Истребляя рак, он позволяет тебе вылечиться и обрести иммунитет к онкологическим заболеваниям.
Меня буквально пригвоздило к стулу. Иммунитете от рака! Это что-то из области фантастики.
- А как действует селуфил у других участников экспериментальной группы?
Врачи переглянулись.
- Селуфил новейшая разработка института борьбы с онкологией, поэтому... Мы еще не вводили его другим. Ты единственная, кто его принимал.
Повисла тишина. Две пары глаз упорно избегали моего взгляда.
- То есть, - медленно начала я. - Препарат еще не прошел испытаний и экспериментальной мышью... Стала я?
- Это бред. - уверенно пресекла мои размышления доктор Мария. - Эффект есть? Есть. Остальное - наши проблемы. Теперь у тебя есть реальный шанс полного выздоровления, вплоть до БПР. Выбор за тобой.
Я вышла из кабинета и наткнулась на ждущих меня родителей. Мама радостно обняла меня, папа пристроился рядом.
- Хейзел, мы верили. - мама улыбалась сквозь слезы. - Мы всегда верили, что это случится.
Я стояла молча, еще осознавая свои открывшиеся возможности.
В тот вечер, собираясь спать, я сделала запись в своем ежедневнике:
"Нашими докторами совершен прорыв в медицине. Этот селуфил дает мне шанс стать здоровой, такой, как все обычные люди. Но доктор Мария была права: мне нужно понять, разобраться в себе - хочу ли я становиться такой, как все. Со стороны вопрос соверешенно бессмысленный. Какой смертельно больной не хочет вылечиться?
Но на душе неспокойно. Я чувствую себя виноватой. Виноватой перед экспериментальной группой, перед группой поддержки, перед всеми онко-больными планеты... Перед Гасом Уотерсом. Он был достоин этого лекарства больше, чем я. Что я сделала хорошего, чтобы заслужить выздоровление? Просто оказалась в нужное место в нужное время. Большая заслуга в этом моих мамы и папы. Конечно, ради них я не имею права отступать, они слишком много сделали для того, чтобы я дошла до этого момента. Они постратили уйму денег, сил, как физических, так и моральных. Им нужно памятник ставить, правда.
Это все отлично.
Но есть одно "но".
Я буду здорова, буду жить, но никогда, пожалуй, не смогу себе простить этого. Простить соего исцеления. Дыра внутри, отавленная гражданской войной Гаса Уотерса, никогда не затянется. Память навсегда сохранит его лицо, его прикосновения, наше путешествие в Амстердам, знакомство с Питером ван Хутеном, экскурсия в дом Анны Франк.
Память - не метафора, хотя какая-то ее часть на это похожа. И все слова не смогут выразить большинства людских чувств и эмоций. Слова - они как звезды, говорил Гас, и они виноваты в том, что мы та немы в своих ощущениях. Я же решусь ему возразить. Слова дейсвительно как звезды, и в темное время они помогают нам ориентарироваться. Но они не виноваты, эти звезды. И никто не виноват. Это жизнь. И звезды здесь совершенно ни при чем."
========== Эпилог ==========
Эпилог.
Через две недели Хейзел была выписана из больницы, и еще через полтора года была официально признана БПР (Без Признаков Рака). Зендай Пулман оставался ей хорошим другом на протяжении всего времени, не претендуя на что-то бОльшее, и в трудные минуты Хейзел всегда обращалась к нему не столько послушать его голос, сколько услышать то, что он думает о сложившихся ситуациях. За время выздоровления она очень повзрослела.
Айзек так же был ей приятелем, с которым они перекидывались шуточками в их духе.
Мама Хейзел стала вместе с Патриком проводить заседания в Сердце Иисуса, вдохновляя больных детей на борьбу до конца. До победного конца.
Питер ван Хутен добровольно лег в наркологический диспансер и в его стенах написал продолжение к любимой Хейзел книге "Царский недуг", принятый читателями на ура.
Доктор Саймонс защитил диссертацию, но, вопреки ожиданиям, не переехал в столичный НИИ, а остался в Индианаполисе, впоследствии описав дейсвие селуфила на человека.
Кейтлин возобновила отношения с Ларри Маклареном, впрочем, ненадолго. Одинаковые люди редко сходятся.