© Наталья Муратова ГАДАНИЕ
Город был действительно дальним. И место это называлось Дальним Востоком. Но еще дальше была Япония, а там уже и солнце всходило. Чтобы заселить эту землю, семьи с Малороссии в конце XIX века долго добирались на пароходах. К городу примыкало село, от которого он образовался и потом отделился, а с другой стороны размещался старый гарнизон, выстроенный во время императора Николая II. Связь с «западом», как отсюда называлась вся Россия, поддерживалась газетами и журналами, приходившими спустя месяц. Мама улетала в Москву, отец пребывал на дежурстве, сестры оставались предоставленными самим себе. Люся поступила на журналистский факультет, попутно писала статьи в местной газете, и уже думала о женихах, которые должны были вот-вот появиться, а Маруся, закончив школу, просто мечтала.
Обычно Люся ходила «на редакционное задание» с подругой, тоже журналисткой, Галкой Каменюк. Они очень любили делать зарисовки из сельской жизни под новогодние праздники. В это время, в какой дом ни придешь – везде застолье, кабанчик, нашпигованный гречкой, готовое сало на Новый год. И решили они попутно еще и Таньку-одноклассницу поздравить. Одели летчицкие куртки мехом наружу, а на голову шлемы авиаторов 30-х годов с очками черными, когда летали в открытых самолетах, и прошли сперва по городу, а потом до села, к Таньке, где тянулись улицы со множеством домиков, раскрашенных узорчатыми наличниками на окнах в четыре стороны, высокой верандой и сплошным забором. Смешно так! Родители Таньки увидев их в своем доме, оказались так недовольны.
Каждую осень в гарнизон «с запада» прибывали молодые офицеры. Лейтенанты засиживались в одиночном городском ресторане, нет, все же ресторанов было два. Чтобы протрезветь на следующий день, один лейтенант выпил что-то с лимонником, это местная ягода такая, от нее как бы трезвеешь, а давление поднимается, вывели экипаж по тревоге в воздух, он там и умер. Несколько случаев таких произошло. Субтропический климат все же, летом 40 градусов жары, ливни, зима короткая, снега наметает выше сельских заборов, а в огороде палку воткнешь, она и растет.
Люся носила очки и могла три дня лежать и читать, пока строчки не позеленеют. Сидит за столом, ест и читает, садится за пианино – книга на коленях, читает и пальцами по клавишам медленно перебирает, как будто новую пьесу разучивает. А писать в газете стала с четырнадцати лет, ее заметки печатали. Люсе хотелось выйти замуж за офицера, но военные прибывали и убывали. Они с Галкой ходили на танцы в гарнизон, в Дом офицеров советской Армии – ДОСА. А это был раньше храм святителя Николая, но никто об этом не знал. Колокольня разрушена, купола сняли, сцена размещалась на месте алтаря, там же висел белый экран и показывали приключения хитрых «неуловимых», «красных дьяволят», убивающих своих соотечественников, или фильм про Фантомаса. Даже мировой колдун Мессинг давал свои сеансы, а об заезжих гипнотизерах и говорить нечего, полный зал собирался, чтобы поглазеть.
Офицеры то все какие-то простоватые, кто ростом не вышел, кто ухаживать не умел. Люся с Галкой по звуку самолета, пролетавшего над городом, научились узнавать – «бомбер» пролетел или истребитель, и прекрасно знали у кого сегодня дежурство, иногда просили помахать им крыльями. И вот, кажется, появился симпатичный лейтенант, можно сказать красивый. Брови темные, глаза серо-зеленые, румянец на щеках. Виктор, так звали нового знакомого офицера, ходил с ними в кино и брал с собой сослуживца Толика, маленького роста с простым лицом, внешне во всем проигрывавшему Виктору, который в свою очередь не особо блистал интеллектом.
Но чтобы узнать о будущем женихе, оставалось только гадать. Не так много времени прошло, чтобы забыть про гадание при свечах, всего-то пятьдесят с лишним лет советской власти. О колядовании на Рождество забыли, о Рождестве Христовом не упоминалось, но Новый год отмечали. Собрались вот у Люси, елка из тайги, цветные лампочки, закрашенные гуашью, из больших колес магнитофона раздавалась бодрая песня «ши из гаре», «венера, да я венера». Двери совсем не запирались, и вдруг входят в квартиру тетки в платках, разбрасывают пшено в разные стороны и голосят: «Сеем, сеем, посеваем, и добра вам пожелаем!». Музыку выключили, все рты открыли от удивления, а тетки замолчали, смотрят на молодежь, колядку-то пропели, одна выступила вперед и говорит: «Угощение давайте, на счастье, на здоровье, не жалейте ничего, накануне Рождество!», – тут только и поняли в чем дело, опомнились, как будто и не было советской власти, может и не дошла она до Дальнего Востока, хотя и пели: «на Тихом океане свой закончили поход».
В общем, образ гадающей простой девушки не подходил для Люси, как можно верить в тень от свечи? Петуха в квартире не было, который по сценарию должен клевать зерно с кольцом, зато имелась огромная черная собака породы дог, единственная на весь город. Догиня молчаливо садилась подле офицера, не смевшего поднять руку, внимательно рассматривая его.
– Она не кусается, – говорила Маруся, и отзывала черную собаку на место, на всякий случай. Доги, они не гавкали, просто молча нападали.
В это время долетела с запада, и была подхвачена Люсей и Галкой, мода на аристократическую медитацию с блюдцем. Приглашались выбранные два или три офицера, которым не очень смешно было, садились за стол со стеариновой свечой, растопырив пальцы на руках, и ждали, когда блюдце будет шевелиться и отвечать на вопросы. Перевернутое блюдце обязательно должно быть фарфоровым. Оно бралось из дореволюционного купеческого сервиза, на ценность которого никто не обращал внимания.
Спиритический сеанс начинался с выбора духа. Хотя всю стену и занимал стеллаж с собранием сочинений всех-всех писателей, выбирать приходилось между своими, родными, Александром Пушкиным и Сергеем Есениным, но, когда их называли, блюдце не шевелилось, и все сошлись на мнении, что они уже где-то приглашены и не слышат. Галка предложила вызвать дух Керенского.
– Так он же, еще живой, – сказал кто-то.
– Устроил революцию, и живой остался? Разве его тогда не убили? И до сих пор живет? Невероятно! – послышались восклицания.
– Вы что не знаете? Он уже лет пять как умер, где-то в Америке, прожил почти девяносто лет! Он сбежал из России! – с Люсей не спорили.
Керенский так Керенский. Начинали с вопроса: «Дух Керенского, ты нас слышишь?» Блюдце передвигаясь по буквам, ответило «да». Поднялся шум. Все друг друга успокаивали, просили не высказывать свои комментарии, а то дух испугается и уйдет. Потом задавалось еще пара вопросов, на которые все знали ответ, блюдце долго пыталось сдвинуться с места, время пролетало. Офицеры пили чай с конфетами, которые приносили с собой и уходили в часть, покидая квартиру.
У Люси с Виктором начинался роман. Бывая в городе, он мог днем зайти в гости, просто так, и просидеть часа три на диване, тихо разговаривая. Его стали принимать за ухажера с серьезными намерениями. И могли бы так и дальше считать, но… если бы не одно обстоятельство.
По своей газетной деятельности Галка оказалась возле стеклянных дверей конечно же единственного в городе гастронома. И что она увидела? Витя стоял у прилавка и поил газированной водой какую-то молодуху. Галка осталась незамеченной, но женщину рассмотрела и сделала вывод – не местная.
На журналистское расследование был вызван Толик, который ни о чем не ведал, и пообещал выяснить. И оказалось… Витя женат!!!
Обманщик! На чистую воду обличения решено сразу не выводить. Он должен был признаться сам! Древний женский ум придумал не просто устроить примитивное разоблачение, а «чтобы ему стыдно было, что женатый и конфеты приносил!». Люся и Галя были взволнованы и все время о чем-то тихо переговаривались.
– Я у бабки в селе узнала, что Крещение 19 января, а сочельник 18 января. Еще можно гадать до восемнадцатого числа, у нас еще есть время, давай в среду, Витю специально пригласим.
Когда к семи часам вечера опускалась зимняя тьма, заполнявшая с каждым часом большую землю, Витя как ни в чем не бывало появился на следующем «спиритическом сеансе». По тайным сведениям, жена была отправлена домой. Он пришел, нисколько не смущаясь, с румянцем на щеках, серые красивые глаза наивно поглядывали вокруг. После комплиментов друг другу зажгли свечи, достали блюдце с древним китайским вензелем на дне.
– Давайте сосредоточимся! – строго проговорила Галка.
Руки разложили на столе вокруг перевернутого блюдца и, затаив дыхание, все замолчали.
– Кого вызывать, мы знаем.
– Кого? – спросила Маруська.
– Керенского, конечно, – прошептали ей в ответ.
– Может кого-нибудь другого?
На нее не обращали внимания. Дух Керенского уже шевелил блюдце и на вопрос, здесь ли он, двинулся к слову «да».
– Будешь ли ты отвечать на наш вопрос?
– «Нет».
– Он не будет нам отвечать! Не хочет! – раздались восклицания.
– Почему, дух Керенского?
Блюдце не шевелилось
– Тебе что-то мешает?
Оно не двигалось.
– Тебе кто-то мешает?
Блюдце поползло к любимому слову «да».
– Кто-то у нас лишний… – зловеще протянула Люся. Все замерли, лишиться такого развлечения не хотелось. – Дух Керенского, покажи нам, кто мешает?
Синий вензель как-бы задумался на некоторое время и нехотя пополз к Виктору. От неожиданности, тот даже перестал улыбаться, а ему так к лицу была довольная улыбка. Блюдце упорно ползло в его сторону и остановилось у самого края стола. Дух Керенского явственно заподозрил Виктора. Но в чем? Блюдце вернули на место.
– Витя, ты что-то скрываешь? – подозрительно спросила Люся, посмотрев на него сквозь очки.
Пламя большой стеариновой свечи колыхнулось, тени гадающих стали раскачиваться.
– Кто-то нас здесь обманывает, – тихо, но твердо заявила Галка.
– Витя любит Люсю? – решило спросить общество.
«Нет», шевельнулась маленькая тарелка.
– Витя любит Галину?
«Нет», уже с трудом двинулся вверх дна.
– Дух Керенского, …скажи, – тут Галка сделала вид, что эта мысль озарила ее внезапно, – почему?!!
Наступило многозначительное молчание, выражавшее особое недоумение, вопрос решался свыше. Черная собака с мордой «сибирского валенка», как ее называла Люся, подняла голову и стала к чему-то прислушиваться, сложив купированные уши.
«Женат», проползло блюдце по буквам. Все ахнули. Витя опустил голову и не стал возражать, он был поражен. Люся и Галя наслаждались эффектом разоблачения. Гадать после этого, уже не было смысла, Виктор больше в доме не появлялся. Спиритические сеансы закончились. Все симпатии обратились к Толику, и он стал лучшим другом для Люси.
А Марусе на Крещенский сочельник приснился сон. Она оказалась рядом с человеком, который ее обманывал и совсем не любил, и какой-то некрасивый, да страшный, а она его любила, сильно-сильно. Больше она не гадала. От бесов все. Но замуж вышла, за похожего во сне.
Возлежал Христос-младенец в яслях убогой пещеры для животных. Устремились к Богочеловеку простые пастухи и волхвы, наблюдающие за звездами. Вела их звезда, появившаяся с Востока. Принесли Ему дары – золото, как Царю, ладан, как Богу, смирну, как человеку смертному. До Рождества Христова все человечество, потомство Адама, было заражено грехом, рай был отделен от ада пропастью. Пришел Христос и Крещением смывает в Иордане грех человеческий, и полагает конец языческому периоду. Крещаемый, обращаясь на запад, как символу тьмы, плевал и отрекался от сатаны, тьмы духовной.
Но предупреждают все старцы, что наступят последние времена, и все будет заколдовано, за каждым будет ходить по сотне колдунов.