Мышиное счастье

 
Лёгкий летний ветерок  щекотал носик  полевого мышонка Дика и дразнил аппетитным запахoм. Повсюду, куда хватало взгляда озорных,  угольно-чёрных глазок мальца, виднелись стройные ряды спелых злаков —  лучшей еды всех мышей.   Некоторые из колосков нависали над самой землёй и Дику даже не нужно было подниматься на задние лапки, чтобы дотянуться до вкусного лакомства. Наевшись досыта, он попил чистой прохладной водички из  родничка на краю поля, сполоснул зубки, лёг на мягкую травку у самого входа в норку и, поглаживая свой ставший круглым животик, довольно пискнул:
 —  Как хорошо жить!
 —  Кому-то хорошо, а кому-то не очень! —  с укоризной в голосе отозвалась  мама-мышь, вернувшаяся с добычей.
  —  Посмотрим, как ты запоёшь, когда пшеницу скосят и наступят холода. Вставай, лежебока, видишь, как твои братишки и сестрёнки трудятся. У нас, мышей, иначе нельзя —  лето год кормит, поэтому нужно работать всем.

И действительно; из норки то и дело выскакивали проворные собратья Дика и тут же отправлялись за мышиной вкуснятиной, а потом, так же быстро, но уже с добычей, возвращались обратно. Они торопились натаскать побольше, потому что издали уже слышался нараставший грохот комбайна, а это, как учили старшие мыши, сулило большие неприятности.
 — Ладно, иду уже, — недовольно пробурчал малец и отправился за остальными.
Но до поля он не дошёл, а, спрятавшись под лопухом, росшим у тропинки, дождался сестрёнки, выхватил у неё ношу и, пригрозив побить, если наябедничает, с важным видом вернулся назад с украденной добычей...

Так уж получилось, что младший мышонок был вредным. Несмотря на то, что его все любили, жалели и делились с ним самым лучшим, сам он, превратился в жадину.
 —  Эх, молодо-зелено, не ведает дитя, что творит, —  сетовала бабушка-мышь, но по доброте своей прощала его, хотя, наверное, этого делать не следовало.

Так и жили.  Временами, по двое, а то и по трое, мыши навещали городскую родственницу, у которой и сами подкармливались, и домой что-то приносили. Обитала она возле хлебозавода и понятное дело, при "зерне-муке" была.  С родственниками она  делилась, потому что любила их и надеялась на  помощь в старости.

Хлебное место, как говорится, пусто не бывает. Конкуренты и завистники только и мечтали, поскорее занять её домик, но видя, сколько у неё крепких и сильных родственников, терпеливо ждали своего часа, а мудрая мышь всё делала для того, чтобы он настал, как можно позже.
В один из дней, мама-мышь накормила многочисленное семейство, тяжело вздохнула и сказала, что пора бы снова наведаться к тётушке, чтобы пополнить припасы. После долгих споров было решено доверить участие в важной миссии и Дику, к тому времени уже подросшему и достаточно окрепшему, а сопроводить его, чтобы показать дорогу и подсобить, если что, взялись один из братьев и старшая сестрёнка. Другие мышата, которым уже приходилось бывать в гостях у родственницы, смотрели на счастливчиков с нескрываемой завистью, ведь и они тоже были не прочь ещё раз отправиться на это, пусть не лёгкое и опасное, но уж о...очень приятное задание. Они, мало что рассказывавшие остальным о своих походах в город, по вечерам с грустью смотрели в сторону мерцавших городских огней, дожидаясь новой оказии.

После долгих сборов, дождавшись утренней зари, когда коты и кошки в городе, уставшие от ночной охоты, уже уснули,  посланцы отправились в путь. Добрались до тётушки молодые мыши благополучно, если не считать того, что Дик слегка поранил лапку, неосторожно наступив на край осколка стеклянной бутылки.
Они  поскреблись острыми коготками о толстые массивные двери тётушкиного жилища. Родственница, услышав условный сигнал, тут же отворила им, и, обессилившие от трудной дороги, они упали к её ногам. С трудом переведя дух, девочка-мышь познакомила тётушку с Диком, а он, опираясь на три лапки и еле удерживая равновесие, ошалело таращил глазки-бусинки, не в силах поверить, ни увиденному, ни унюханному.

Когда же хозяйка накрыла на стол, Дик быстро сориентировался и, забыв про боль в ножке, ловко заработал челюстями, уплетая одно блюдо за другим, пока его не сморило. Увидев это, старая мышь постелила для него свежую соломку на одну из кроваток в отдельной комнатке, а рядом поставила шляпку от жёлудя с прохладной водичкой, да и ранку перевязала, чтоб не воспалилась.

Утром, снаряжая гостей в обратный путь, мышь-хозяйка заметила, что раненый мышонок прихрамывает и предложила ему, остаться подлечиться, а заодно и помочь по хозяйству. Сама она уже не могла перебирать к зиме зёрнышки в амбаре, чтобы, какие помягче, использовать в первую очередь, а те, что потвёрже, оставить на потом. Дик с радостью согласился помочь...

Вставать приходилось рано, но это того стоило. Поработав для вида часок-другой, он наедался, напивался и заваливался спать до тех пор, пока уже подслеповатая и глуховатая тётушка не звала его к ужину.
Одно удручало Дика. Его тётушка продолжала принимать и обхаживать родственников и друзей. Видя, что он  при этом каждый раз нервничает и расстраивается, она пыталась его успокоить:
 — Знаешь, почему я так отношусь к родным и близким? Да потому, что без них и мне здесь не жить. В нашем роду испокон веков принято помогать друг другу. Это делает нас сильными и непобедимыми. В дружбе наша сила. Если я буду жить одна, то вскоре это заметят враги и завистники. Много найдётся охотников, прибрать себе, и моё жильё, и все мои припасы.

Дик пропустил её слова мимо ушей, думая: "Какие ещё могут быть враги, если я такой молодой и сильный?"
В один из вечеров тётушке стало плохо, но родной и любимый племянник не бросился за помощью, и к утру её не стало. Никто ничего не заподозрил, ведь мышь была уже старой. Так Дик стал хозяином тётушкиного дома и решил не возвращаться к родителям. Он по-своему переоборудовал жилище и укрепил засов на двери.

Однажды к нему постучали. Он нехотя открыл. На пороге стоял брат, который, как обычно, пришёл за помощью. Дик  просто захлопнул перед ним дверь, не сказав ни слова.
Потом к нему приходили родственники  ещё; кричали, что без его помощи погибнут от голода. Однако, жадный и вредный  мышонок не помог больше никому.
 
В одну из ночей, страшный грохот заставил Дикa мгновенно вскочить с кровати. Пятеро молодых сильных мышей, выбив дверь, вломились в его уютное "гнёздышко". Они вышвырнули Дика из дома и не позволили ему взять с собой даже зёрнышка. И куда только, и к кому, Дик потом не обращался  —  никто не захотел ему помочь.

Кое-как горемыка добрался до родного полевого дома, но тот оказался пуст. Всё в нём было разрушено, а соседские мыши сказали, что уже и не помнят, кто там жил.
Дик надеялся, что кто-то всё-таки пожалеет его и возьмёт  к себе, но никто не откликнулся на его просьбу.
Так и замёрз он прямо у осыпавшегося входа своей когда-то родной норки, вдохнув напоследок ещё сохранившийся запах прежнего мышиного счастья, от которого он в своё время, то ли по глупости, то-ли по вредности, отказался.