«Может я и не дошёл туда, куда
собирался идти, но однажды
оказался там, где хотел бы быть.»
мудрость жизни*
I
Она стояла у окна и машинально то - открывала, то - закрывала крышку мобильного телефона. Безликое, серое утро вторило состоянию ее души. Очередной скандал, очередное унижение минувшей ночью не оставило никаких сил. А только что принятое решение казалось ненужным и безнадежным. «Зачем я хочу это сделать? – говорила она себе, – у меня и так хватает проблем!»
И как, вообще, все это можно сказать человеку, которого видела полтора раза. Но что-то подсказывало ей, что если она этого не сделает, то не узнает, не поймет, упустит то важное в своей жизни, что помогло бы ей заново обрести себя. Волнение переполняло ее чувства, и мысли не складывались. Она боялась, что сказанное не будет доходчиво понято, ведь ее речь не должна содержать ни одного лишнего слова и четко выражать смысл с учетом его интеллекта и образования. А также необходимо отвлечь его от основной темы разговора, что позволило бы расслабить его внимание, давая возможность осознать услышанное. Прокрутив в голове несколько раз то, что будет говорить, она набрала полную грудь воздуха и нажала на кнопку вызова. «Больше уверенности и непринужденности, – твердила она себе, – главное – не вслушиваться в свое дыхание, меньше волнения… Боже! Помоги мне!»
Словно прорываясь сквозь время, сквозь все ее несчастья, длинные гудки шли один за другим. Бешено колотилось сердце… Почти потеряв обладание над собой, она прикрыла глаза, как вдруг на другом конце трубки ровный и спокойный голос ответил:
– Валентин! Слушаю Вас?
– Здравствуйте! Я Мария Денисовна. Вы помните меня? Я Ваш клиент.
– Да, да, конечно, помню.
Из-за помех в сети ей показалось, что он едет в автомобиле. Забеспокоившись, она спросила:
– Я не помешала? Могу перезвонить.
– Нет, нет, говорите. Я слушаю.
Какой-то момент сомнения еще терзали ее, но глубоко вздохнув, она, наконец, решилась:
– У меня к Вам будет две просьбы. Одна деловая, другая деликатная. Готовы выслушать?
– Да, говорите!
– Вы как-то сказали, что можете помочь с продажей машины. Я хотела бы продать свой «Опель». Это возможно?
– Да, конечно.
– Что для этого надо?
– Мне будут нужны данные свидетельства о регистрации, тогда наш эксперт сможет произвести оценку.
– Очень хорошо! Но с этим я Вам перезвоню позже и сообщу все характеристики.
– Договорились.
Самообладание не покинуло ее, голос звучал бодро, и она решила продолжать разговор дальше.
– А теперь деликатная просьба.
– Да, слушаю Вас, – снова повторил он.
Немного помедлив, словно оценивая ситуацию, она перешла к главному:
– Я имела слабость влюбиться в Вас! И свои впечатления сохранить в компьютерной папке. Мой супруг случайно прочитал эти записи… Понимаю, что все произошедшее было не осмотрительно с моей стороны. Но теперь, учитывая его вспыльчивый характер, считаю необходимым предупредить Вас. И, в случае его неожиданного приезда, прошу дипломатично выйти из ситуации. Я уверена, Вы справитесь.
На другом конце трубки царило безмолвие. Пауза затянулась… И она уже подумала, что он ничего не расслышал или не понимает, с кем ведет разговор.
– Я правильно думаю, Вы справитесь? – переспросила она.
Словно проснувшись от замешательства, он неуверенно произнес:
– Да, да…
– Ну, вот и хорошо, – подхватила она ободряющим голосом, – а относительно продажи автомобиля я еще перезвоню. Договорились?
– Да.
– До свидания.
– До свидания.
Выключив телефон, она еще долго смотрела в окно, успокаивая свое волнение. Стараясь не думать о правильности своего решения. Мысленно она пыталась вспомнить черты его лица и их последнюю встречу…
* * *
Тогда, в салоне, когда она приезжала с мужем Егором на техосмотр, Валентин встретил их торжественной улыбкой.
– Здравствуйте! У нас все готово. Давайте посмотрим документы и можем ставить машину на техобслуживание.
Обменявшись рукопожатием, мужчины направились оформлять заказ. Но ослепительный блеск иномарок и запах новой резины, так сводящий с ума сильную половину человечества, подкосил стойкость Егора, и он задержался у новой модели «Аутлендера». Валентин увидел заинтересованность, и, спустя мгновенье, они непринужденно стали обсуждать технические возможности этого автомобиля. Мария стояла рядом, мечтая скорее вернуться домой. Она чувствовала недомогание. Напряженная работа в последние дни выбила ее из колеи. Сильная головная боль и легкий озноб не давали покоя.
Неожиданно Мария поймала взгляд Валентина, но, зная, что плохо выглядит, прикрыла лицо рукой, положив ладонь на лоб. «Сейчас бы что-нибудь от головной боли», – подумала она и, как бы вторя своим мыслям, спросила:
– У Вас нет....?
– Уже даю…
Ее удивлению не было предела, когда, убрав руку от лица, она увидела, как Валентин протягивал ей таблетку анальгина.
«Что это, – спросила она себя, – профессиональная работа с клиентом или способность угадывать мысли? В любом случае – невероятно!»
Прошло минут двадцать, как она сидела за гостевым столиком и пила кофе. Горячий напиток и действие лекарства взбодрили ее и подняли настроение.
Однако, немного заскучав, она решила пройтись по салону.
Слева и справа стояли новенькие машинки на любой вкус и цвет. В хорошо подобранном освещении они действительно сияли зазывающим волшебным блеском. Но Мария машинально бродила среди этого «праздника жизни», глубоко погрузившись в свои мысли, связанные с текущими рабочими проблемами.
– Егор ушел с мастером в цех, – подойдя к ней сзади, сообщил Валентин, – хотите, я покажу Вам особенную машину, – и он кивком головы предложил ей следовать за ним.
В дальнем углу салона, на постаменте красовался спортивный «Ланцер Эволюшин» ярко-желтого цвета.
– Как она Вам?
– Су-пер! – протяжно ответила Мария.
– На самом деле – не для езды по городу, – как бы охлаждая ее пыл, произнес Валентин.
– Все равно хороша! И часто их покупают?
– Нет, не сказал бы. Преимущественно берут классические модели.
– Понятно… А ваши продажи зависят от сезона?
– Да. Сейчас идет спад.
Поморщив нос, он утвердительно кивнул головой.
– У нас тоже плохо приобретают недвижимость. Строят намного больше покупательского спроса, хотя в настоящее время наблюдается сезонная активность. Мы сейчас в вашем районе продаем землю под жилую застройку. Здесь, недалеко.
– Честно говоря, меня это не радует, – тяжело вздохнув, с грустью в голосе произнес он.
– Я здесь вырос, помню, буквально вчера по этим склонам катался с друзьями на санках и лыжах, а теперь все застроено жилыми кварталами. Природа уходит…
Задумавшись, он замолчал.
Подняв голову, Мария посмотрела в его светло-карие глаза. Их ровный, спокойный блеск внушал покой и равновесие, какое-то тепло коснулось ее души…
Ну, надо же! Он переживает то же самое…
«Удивительно», – подумала она и вспомнила свой любимый дом в подмосковном Подольске, где так хорошо было в детстве, в окружении нетронутой природы, и как болезненно горько она переживала наступление цивилизации с ее масштабной застройкой. Несмотря на свою профессию, она оставалась романтиком.
Ей было приятно, что кто-то тем же взглядом, что и она смотрит на этот мир.
* * *
…Мария все также в задумчивости стояла у окна. Прерывая ее воспоминания, раздался звонок мобильного телефона. Вздрогнув, она посмотрела на экран «мобильника», который все еще держала в руке. Звонили из офиса.
– Слушаю! – нарочно по-деловому произнесла Мария.
По ту сторону трубки секретарь обеспокоенно спросила:
– Мария Денисовна! Все волнуются! Вы сегодня будете? Что говорить клиентам?
– Да, Ира, выезжаю, буду через час! Ждите!…
Быстрыми шагами Мария направилась к двери и, уже запирая квартиру, как бы самой себе шепотом произнесла: «Что сделано, то сделано, и хватит думать об этом!»
На улице свежий осенний ветер охладил пылающее жаром лицо Марии. Ей хотелось расправить руки, и, кружась вместе с падающей листвой, почувствовать силу природы. Забыть все свои неприятности и просто быть счастливой. От того, что осень… От того, что новый день…От того, что она нашла ЕГО…
* * *
Прошло два дня… В напряженном рабочем ритме Мария пыталась отвлечься от домашних проблем. Встречи с клиентами, переговоры занимали почти все ее время.
Отложив в сторону очередную стопку бумаг и вложив в файл только что подготовленный на подпись договор, она взяла лежавшие на столе ключи от «Опеля», собираясь совершить поездку в офис заказчика-застройщика.
Мария вытащила из сумки портмоне. Она машинально раскрыла его, как бы убеждаясь, что все на месте. «Вот оно, свидетельство о регистрации. Я ведь хотела перезвонить Валентину относительно продажи машины…» Вспомнив об этом, она стала размышлять, нужно ли ей продавать свой «Опель» или нет? И наверняка запуталась бы в своих рассуждениях, так и не найдя ответа, если бы вовремя не остановила себя. «Ладно, – подумала она, – решу по ходу событий. В конце концов, я просто хочу о себе напомнить, а вернее, хочу услышать его».
Быстрым движением она вынула из стола «визитницу» и, раскрыв ее на фамилии «Соколов», стала набирать телефонный номер.
– Да, слушаю Вас, – услышала Мария уже знакомую фразу.
– Здравствуйте, это Мария Денисовна.
– Здравствуйте, – казалось, спокойно и уверенно произнес Валентин.
– Я нашла свидетельство о регистрации и готова зачитать Вам данные на мою машину. Я по поводу продажи, – напомнила Мария.
– Да, да, я помню. Минуточку, сейчас запишу. Говорите!
Стараясь, она четко проговорила каждую позицию, после чего добавила:
– Меня интересует, как быстро можно ее продать и сколько я выручу денег?
– Хорошо! Я сейчас все узнаю и Вам перезвоню. Можно на этот номер, который у меня высветился?
– Да, конечно, спасибо.
Повесив трубку, Мария почувствовала, что волнуется. И снова, посмотрев на ключи от машины, подумала: «Странно, неужели я его действительно продам?»
Мария уже давно вернулась от застройщика в офис, где проводила переговоры с клиентом. Увидев на звонящем «мобильном» его номер, она извинилась и вышла из кабинета в холл.
– Слушаю, – отвечая на звонок, мягко произнесла она.
– Это Валентин. Удобно говорить?
– Да.
– Наша компания Вам поможет. Ваша машина будет стоить приблизительно 10 тысяч долларов.
– Я думаю, меня это устраивает.
– Да, денежки сразу, – застенчиво произнес он.
– Очень хорошо. И какие наши дальнейшие действия?
– А, это очень просто. Запишите телефон нашего эксперта, подъедете к нему с машиной, он все сделает. Его зовут Петр.
Она записала продиктованный им телефонный номер и бодро произнесла:
– Спасибо, Валентин. Спасибо, что помогли.
– Да что Вы, не за что…
– До свидания.
– До свидания.
Договорившись с экспертом о встрече на следующий вечер, Мария повесила трубку и позвала помощника.
– Андрей, завтра в десять утра у гаража. Форма одежды – парадная.
– А что случилось? Едем на совещание?
– Нет, едем выбирать машину.
– Машину? – застыв в удивлении, спросил Андрей, – у Вас же есть!
– Да, но я хочу ее поменять. Поможешь мне?
– А Вы знаете, какую хотите купить?
– Думаю, что да. Но мне надо, чтобы ты оценил своим мужским взглядом ее технические возможности. И прошу, подойди к этому поручению ответственно. Выбирай, как для себя. Хорошо?
– Хорошо. А зачем парадная одежда?
– Очень много вопросов. Наша работа обязывает всегда отлично выглядеть. А потом, мужчину это только красит, – улыбка коснулась ее лица.
…В душе Мария радовалась, что снова увидит Валентина. А главное, у нее появится возможность понять, не ошибается ли она. Для начала нужно проверить себя и убедиться, что притяжение не случайно. И ей абсолютно все равно, есть ли у него жена, любимая или просто подруга. Если она снова почувствует его, все остальное не имеет значения. Значит, свершилось, значит, сбылось, и ничто не изменит происходящего.
Так как все это уже вне времени… За гранью существующей реальности…
* * *
Утро следующего дня было особенное. Уже в холодном, свежем воздухе пахло уходящей осенью. На деревьях еще кое-где висели последние листья. Земля была влажная от частых дождей, и трава потеряла свою сочность. Увядающая природа могла показаться угрюмой. Но солнце, это ослепительное солнце не хотело сдаваться зиме… Оно волнующе светило, пытаясь сохранить еще оставшееся тепло, ласково протягивая свои лучи на остывающую землю…
Щурясь от солнечного света, Мария с трудом преодолевала не заасфальтированный участок дороги, ведущий к подземной автостоянке. Глубоко проваливаясь высокими каблуками в сырую почву, она старалась идти на цыпочках, но слишком высокий каблук не позволял двигаться свободно. Легкий холодный ветер задувал за полы короткого кожаного плаща, забираясь все глубже под блузку, он настойчиво охлаждал ее тело. Погода и радовала, и бодрила.
Добравшись до гаража, она увидела помощника Андрея.
– Здравствуйте, Мария Денисовна! – приветственно произнес он.
– Доброе утро.
– Ваши планы не изменились?
– Нет. Андрей, сейчас едем. Держи ключи, выгоняй машину.
* * *
Автосалон был недалеко, и они доехали быстро.
Окинув беглым взглядом Андрея и убедившись, что он выглядит достойно, Мария предложила следовать за ней.
При входе она остановилась, и, повернувшись, напомнила:
– Да, и не забудь: повнимательнее, как для себя!
– Не волнуйтесь, сейчас посмотрим и разберемся, – успокаивая, ответил Андрей.
Войдя в салон, она стала глазами искать Валентина, но к ее сожалению его нигде не было видно.
«Неужели все напрасно?» – подумала Мария? – «Может быть, у него не рабочий день?»
Но тут Андрей отвлек ее от размышлений вопросом:
– Так что же мы выбираем?
– А вот! – махнула она рукой в сторону «Аутлендера».
– Солидно! – протянул Андрей.
Подойдя ближе к этой машине, он стал с интересом разглядывать ее.
В растерянности Мария стояла, не зная, что делать, но, сообразив, достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Валентина.
– Это Мария Денисовна, – бодро произнесла она, – я привела к Вам клиента. Мы в салоне, а Вас не видим.
– Сейчас буду…
Через пол-минуты Валентин словно вырос перед ними.
– Здравствуйте! – улыбаясь, сказал он Марии.
– Здравствуйте! Знакомьтесь, это мой сотрудник, – представила она Андрея.
Подавляя в себе волнение, Мария продолжила:
– Мы хотели бы подобрать машину. Не расскажите нам про «Аутлендер»?
– С удовольствием, – ответил Валентин, и, открыв переднюю дверь автомашины, предложил в нее сесть.
– Действуй, Андрей, – сказала Мария и показала взглядом в сторону открытой двери «Аутлендера».
Мужчины внимательно разглядывали и обсуждали детали автомобиля, то примеряясь к ней внутри, то обходя ее кругами по нескольку раз. Мария долго наблюдала за происходящим. Наконец, они остановились у багажника, обсуждая его вместительность.
– Видите, – говорил Валентин, – когда дверь багажного отделения открыта, наклоняться не обязательно, она рассчитана на большой рост, так что головой не ударитесь.
– Да, – согласился с ним Андрей, – но багажник, все-таки маловат.
– А давайте, может быть, посмотрим ее в движении?, – решив прервать их рассуждения, предложила Мария, и, повернувшись к Валентину, спросила:
– Это возможно?
– Конечно, сейчас сделаем тест-драйв, я только возьму ключи и, обратившись к Андрею, он добавил:
– Вы будете пробовать ее за рулем?
– Да, – утвердительно кивнул головой Андрей.
– Тогда мне будут нужны Ваши права.
Спустя 10 минут все трое кружили по улицам микрорайона на новом «Аутлэндере» с выразительной надписью «Тест-драйв».
Мужчины сидели на передних сиденьях. Валентин был за рулем. Уверенно ведя автомашину, он демонстрировал ее возможности, показывая динамику и маневренность. Мария находилась позади Андрея. Она специально села так, чтобы видеть в зеркало заднего вида глаза Валентина. Первый раз со времени их знакомства она пыталась смотреть в них по-новому. Ей хотелось поймать его взгляд. Почувствовать состояние его души. Уловить его мысли…
Наверное, она так и ушла бы в свои женские фантазии, но петляющая дорога не давала возможности расслабиться. Многочисленные повороты заставили крепко держаться руками за сиденье. Марию раскачивало то влево, то вправо. Все это можно было избежать, если бы она глубже села к спинке кресла, но тогда терялась возможность смотреть в зеркало и наблюдать за отражением глаз Валентина.
Испытывая неудобство, она пересела поближе к краю. «Какой ужас! – подумала Мария, – взлететь можно». А еще, как назло, зазвонил «мобильный». Вызов необходимо было принять, звонил партнер, но сосредоточиться на серьезности разговора не получалось. Рука с телефоном то приближалась к уху, то отрывалась от него. Слова в трубке звучали неразборчиво. Второй рукой она пыталась удержаться, но все ее попытки были безуспешны. Выронив «мобильный», Мария вцепилась двумя руками в переднее кресло, и, балансируя в такт поворотам, одновременно пыталась ногой приблизить упавший телефон. Наконец, она решила наклониться, чтобы поднять его, как вдруг очередной вираж буквально уложил ее на сиденье.
«Сумасшедшая езда! – подумала Мария, – и какое тут зеркало, какие глаза, тут впору расправлять крылья».
Наконец, машина остановилась. Валентин спокойным голосом предложил Андрею поменяться местами.
– Попробуйте ее сами.
– Хорошо, – ответил ему Андрей.
Когда они снова поехали, Мария приняла более удобное положение, так как Валентин сидел впереди нее и она не могла видеть его лицо.
В общей сложности прошло минут сорок, прежде чем они снова вернулись в салон. Машина Марии понравилась, но принимать решение после пережитых впечатлений она была не в состоянии. К тому же цель ее визита была немного иной.
– Я думаю, мы ее купим, – неуверенно произнесла Мария, – надо всё осмыслить и сначала продать «Опель».
– Не торопитесь, – ответил Валентин.
Уже прощаясь, она добавила:
– Да, я ведь сегодня вечером еду к Вашему эксперту.
– Очень хорошо. Желаю удачи.
– До свидания.
Обменявшись улыбками, они расстались.
…Уже стемнело, когда Мария с Андреем подъехали к филиалу автосалона, где работал эксперт. Мария набрала телефонный номер и сообщила:
– Петр, здравствуйте, это Мария Денисовна. Мы договаривались о встрече на сегодня. Я от Валентина Соколова.
– Да, Мария Денисовна, помню, помню. Но я немного занят. Прошу прощения. Вы не могли бы подождать? У нас на втором этаже кафе.
– Хорошо, – растерянно ответила Мария, не ожидая такой просьбы.
– Спасибо! Буквально пять минут, и я весь Ваш!
«Ого, он еще и шутник», – подумала она.
Народу в салоне было много. Покупатели, менеджеры и просто гуляющие из любопытства посетители создавали суету. Поднявшись в кафе, Мария нашла свободный столик и присела выпить чашку кофе. Она немного нервничала, что ей пришлось ждать, так как времени было в обрез, и ее планы заехать по пути на стройку срывались.
Через несколько минут она снова достала телефон, чтобы напомнить о себе Петру и уточнить, где его найти.
Но тут молодой мужчина среднего роста приятной наружности подошел к ее столику и вежливо сказал:
– Здравствуйте! Не заскучали? Я – Петр.
– Не-ет – протяжно ответила Мария и с нескрываемым удивлением посмотрела на него. «Надо же, как он точно определил, что я – это я», – подумала она и, слегка покачав головой, спросила:
– Даже так?
– Я видел, как Вы подъехали, – поспешил ответить он.
«Врет, – подумала Мария, – на улице слишком темно, чтобы разглядеть машину, да и парковка – за углом. Просто ему очень точно описали, как я выгляжу…».
– Пойдемте, посмотрим ваш «Опель»?
– Хорошо, – согласилась она и, шутя, добавила:
– Вы с фонариком, или как?
– Или как.
После осмотра машины они снова вернулись в салон, и подошли к его рабочему месту. Движением руки Петр предложил присесть.
Внимательно посмотрев документы, он улыбнулся и, слегка помедлив, сказал:
– Мы берем ее за девять с половиной у.е.
– Нет, десять, – твердо возразила Мария.
– Она стоит десять, – и, как бы извиняясь, он развел руками, – иначе не интересно!
В ответ Мария отрицательно покачала головой. Наступила пауза.
– Ну, хорошо, – сдался Петр, – только для Вас девять семьсот. Согласны?
– Да!
– Ну что ж, тогда Вам будет необходимо дать мне генеральную доверенность, чтобы я смог произвести все необходимые операции.
Позволите сделать ксерокопию с Вашего паспорта?
– Разумеется, – ответила Мария.
Возвращая ей документы, он спросил:
– А что покупаете взамен?
– Пока не знаю.
– Надеюсь, в нашей компании?
– Не совсем уверена…
– Ну, как же, обязательно берите у нас, – сильно растягивая слова, почти нараспев, произнес Петр.
Мария решила подыграть его настроению и, улыбаясь, спросила:
– А при покупке в вашей компании подарки дарят? Ну, к примеру, скидки или дополнительное оборудование?
– Конечно! – воскликнул Петр и, многозначительно посмот-рев ей в глаза, почти шепотом добавил:
– Я ему передам…
В этой фразе она почувствовала всю его осведомленность. Немного смутившись, Мария опустила глаза, но, овладев собой, бодро добавила:
– Да, уж Вы непременно передайте!
А про себя подумала: «Так и есть, все разболтал».
«Ах, мужчины, мужчины, ничем от нас не отличаются», – и с какой-то детской нежностью она снова вспомнила Валентина…
Уже прощаясь, Петр, кокетливо посмотрев в глаза Марии, напутственно сказал:
– В следующий раз, когда привезете доверенность, не забудьте два комплекта ключей, ну и, конечно, саму машинку.
Выйдя на свежий воздух, Мария облегченно вздохнула. Ни слова не говоря, она села в машину и просто молчала.
– Ну что, продаем Вашу красавицу? – прерывая ее молчание, спросил Андрей.
– Нет, – ответила Мария и, вздохнув, добавила:
– Поехали!
«Ничто не бывает таким плохим
или таким хорошим, как кажется»
мудрость жизни*
II
…Домой вернулась Мария поздно. Сняв туфли на высоком каблуке, так измучившие ее ноги за день, и небрежно повесив на вешалку плащ, она вошла в комнату и просто упала на кровать.
Прошел час, как, свернувшись калачиком, Мария лежала, обняв двумя руками подушку. Слезы медленно стекали по ее щекам, горечь и обида переполняли ее израненное сердце. Еще несколько дней назад ее жизнь была наполнена смыслом. Она знала, к чему стремиться, чего добиваться, куда двигаться дальше. Но теперь ей все казалось безнадежно пустым и не нужным никому. В душе Марии боролась целая гамма чувств. Она ругала себя за слабость характера, за эгоизм, за жалость к себе. «Не справилась, – кружилось в ее голове, – посчитала, что смогу, и не получилось, такая глупая самонадеянность... А сейчас даже бороться не хочется, только усталость и разочарование, и больше ничего. Вот результат моих надежд».
Приглушенный свет лампы навивал еще больше грусти. Светло-серый большой британский кот Гвидон, прижавшись к Марии сбоку и монотонно урча, непрерывно перебирал передними лапами одеяло. Она машинально протянула руку и стала медленно поглаживать его по голове, утопая пальцами в его мутоновой шерсти.
Раздался телефонный звонок. Мария нехотя повернулась к тумбочке, на которой стоял телефон, и сняла трубку.
– Алло, – стараясь не выдавать своего состояния, произнесла Мария.
– Машка, привет! – раздался ободряющий голос ее подруги.
– Привет, Марго…
– Куда пропала? Что нового?
– Ужасно…
– Ну что опять случилось?
– Хочу развестись.
– Ну, это не новое.
– Нет, ты не понимаешь. Я больше не могу!..
– И это я уже слышала. Твой экстрим мне давно знаком, а я спрашиваю, что нового?
– Я… я влюбилась!
– Как?!!
– Ну, я думаю, что это так, хотя не совсем уверена.
– Класс!
– Нет, ты не подумай, что это связано с моим желанием оставить мужа. Скорее, это просто, чтобы не разучиться дышать…
– Да ладно, – небрежно бросила Ритка, – не оправдывайся. Выкладывай, кто он?
Несмотря на прозвучавший вопрос, Мария выдерживала паузу, сомневаясь в своей готовности все рассказать сейчас. Но женская природа взяла верх над ее сомнениями.
– Ты знаешь, парадокс, но мне нашел его муж. Это было полгода назад, когда мы покупали машину. К тому же Егор точно знал, что я проявлю слабость. Он так и сказал: «Там классный менеджер, тебе понравится!»
– Ну и что? Понравился?
– Да, но не сразу. Примерно месяц назад я увидела его снова, и, ты знаешь, как будто что-то щелкнуло. Это – как дом, в который входишь и чувствуешь, что здесь тебе хорошо, что именно тут ты хотел бы остаться и жить. Какое-то состояние комфорта или душевного равновесия ощущаешь рядом с ним.
– Ну, ты даешь! Ты ничего не боишься?
– Не знаю…, – задумчиво ответила Мария.
– А дальше-то что?
– А дальше… Дальше я позвонила ему и сказала, что влюбилась.
– Обалдеть! Ты сумасшедшая! Ну, разве можно говорить мужчинам об этом? Это они должны нас выбирать, добиваться, ухаживать… Признаваться в любви, наконец! Ты что, разве забыла? – быстро и темпераментно говорила Рита, – ты вспомни тех ребят, которые толпились около тебя!
– Да… Но почему?..
– Что почему?
– Почему мы всегда должны выбирать из того, что нам предлагается? Кто придумал этот закон? А может вся эта очередь ни к черту не годится? Все это серые, скучные, посредственные люди? И, ошибаясь, ты обрекаешь себя?
– Ну, уж конечно!... Зато теперь ты веселишься с Егором от всей души! Наверно и плачешь сейчас от большого веселья, – иронично перебила Ритка.
Но Мария не обиделась. В чем-то она была права, а что-то принципиально не понимала.
– Я не об этом, – понижая голос, пыталась пояснить Мария, – Ты не понимаешь меня.
– Ну, уж куда мне…
Наступила пауза. В создавшейся тишине Мария услышала, как тикают часы, висевшие на стене. Она посмотрела на них. Стрелки показывали полпервого ночи.
Мария привязалась к Рите еще со школы. И разве можно было забыть, как они вместе прогуливали уроки, как списывали контрольные, как весело обсуждали недвусмысленные взгляды своих кавалеров-одноклассников. И хотя Маргарита была инертна по своему характеру, Мария часто нуждалась в ее чувстве юмора и умении слушать. Доверяла ей и ценила их дружбу, проверенную временем.
– Ладно! Прости! – прерывая молчание, сказала Рита, – просто Егора ты не спасешь, он с рождения отмечен роковым числом. А вот себя погубить сможешь. Ты представляешь, что может быть, если он заметит твою так называемую влюбленность?
– Давай об этом не думать! Ведь у меня тоже есть внутренняя сила, – со вздохом произнесла Мария.
– Да, но она слабовата будет. Сама знаешь! Ладно, останешься жива, позвони. А то заболталась с тобой, ночь на дворе! Спать надо!
И, не дожидаясь ответа, Рита повесила трубку.
Немного успокоившись, но, все еще пребывая в подавленном настроении, Мария отвернулась к стене и, натянув одеяло поближе к подбородку, закрыла глаза.
Она мучилась от того, что взвалила на себя непомерный груз быть в семье и мужчиной, и женщиной одновременно. И сейчас расплачивалась за неоправданные надежды своих домочадцев.
Муж мало помогал ей. Вечно недовольный, хмурый и злой, обожал делать замечания и указывать на недостатки окружающих. Он как бы надвигался на собеседника, пытаясь заранее показать свою внушительность, при этом тут же мог одарить вполне искренней улыбкой, обескураживая своей доброжелательностью. Обладая от природы хорошим красноречием, всегда умел доказать, что белое это черное, и наоборот. В сущности, в нем пропадал хороший талант философа и оратора.
Егор был крупного телосложения, с короткой стрижкой и тяжелым взглядом пронизывающих карих глаз. Решительный, уверенный в себе, он любил собирать жар чужими руками, а Мария для этого подходила лучше, чем кто-либо другой. Подавив к пятнадцати годам совместной жизни ее волю и самолюбие, он почти полностью овладел ее чувствами, и, нажимая на разные рычаги ее души, всегда добивался желаемого результата.
Вот она и пыталась быть лучшей из лучших, помогая поддерживать ему его имидж. А привыкнув к хорошей жизни, Егор попросту не делал ничего, но от Марии отчаянно требовал серьезных улучшений. Постоянно читал ей нравоучения и нотации, перемешанные с ярко выраженным гневом, а порой и с нескрываемой яростью.
Она практически разрывалась между стремлением угодить ему и желанием избавиться от этого ада. Но, зная его ужасную тайну, она понимала, что он не отпустит ее никогда…
От полного отчаяния ее спасал сын Константин. Костя был тихим и скромным мальчиком четырнадцати лет. Высокий, худощавого телосложения, с задумчивым выражением лица. Его грустные зеленые глаза таили в себе глубокие переживания. Далеко не детская серьезность сильно выделяла его среди сверстников и не давала возможности найти понимания. Стесняясь надменности своего отца и его неожиданных вспышек гнева, он боялся заводить друзей, особенно после случая с Дашей…
Они были дружны с раннего детства. Даша была частым гостем в их доме.
В тот злополучный Новый год отец был сильно пьян, так как отмечал его наступление заблаговременно. И все же ничего не предвещало беды. В доме было тепло и уютно. Переливаясь разноцветными огнями, стояла наряженная елка. В камине искрились угольки. На кухне копошилась с салатами баба Вера. Отец монотонно храпел, невзирая на работающий телевизор. Они всегда встречали Новый год на даче, с тех пор, как купили этот дом.
Но вот в дверь постучали, и на пороге появилась Даша. Припорошенная вечерним снежком, румяная, с подкрашенными пухлыми губками. Длинные русые волосы выбивались из-под вязаной шапочки, делая ее лицо еще более милым. В голубых глазах играли озорные искорки. Ее хрупкость и миниатюрность придавали ей особую детскость, и, хотя ей было уже шестнадцать, в ней полностью отсутствовали кокетство и манерность, присущие девочкам ее возраста.
Костя встретил ее, и, повесив шубку, предложил подняться в кабинет. И все было хорошо до того, как они сели за стол.
Отец, добавив бутылку водки в тот коктейль, который шумел у него в голове со вчерашнего дня, и, разбавив все это шампанским, потерял все грани приличия. Он самовлюбленно расхваливал себя и обвинял окружающих во всех смертных грехах, не забыв даже соседа, который в первый раз не поздравил его с Новым годом. Но самыми виноватыми оказались его мать и жена.
– Ну, сколько можно метаться по кухне! Все жрать давно хотят! А они все режут и режут эти долбаные салаты! Да кому они нужны?! Мужику мясо надо! Доверься бабам! Так они весь праздник тебе испортят! Ну, долго я еще буду ждать?! Ало-о?!? Меня,
вообще, кто-нибудь слышит?! – возмущался Егор. Затем последовал нескончаемый поток брани с ненормативной лексикой, который окончательно отравил всем настроение.
Костя сидел напротив Даши за общим столом, погрузившись в глубокую задумчивость. Даша, покусывая губы, машинально теребила вилку, от ее улыбки не осталось и следа. Баба Вера, пытаясь исправить это положение, поднялась со стула, и, взяв со стола несколько грязных тарелок, ободряющим громким голосом проговорила:
– Ну, хватит сидеть, Мария, пойдем, принесем горячее.
Молча, мать с бабушкой удалились на кухню, чтобы не раздражать отца. Но отец не унимался. Теперь его гнев обрушился на сына.
– Ну, ты! Что сидишь? – развязно произнес Егор, – такой же, как все Зорины. Противно смотреть!
Костя, стиснув зубы, не поднимая глаз, тихо произнес:
– Папа, хватит!
– Вот именно! – подхватила Дарья, защищая друга.
– Что-о?!?? – громко и протяжно прокричал Егор. – Ты кто такая?! Еще в моем доме указывать мне будешь?
Не дожидаясь ответа, он молча поднялся со стула, и, подойдя к Дарье сзади, схватил ее за роскошные длинные волосы. Намотав их на руку, Егор потащил Дашу в сторону двери. Отчаянно сопротивляясь, она упала на пол.
– Папа! Не надо! – умоляюще кричал Костя, пытаясь разжать неподдающиеся пальцы отца.
– Вы не имеете права! – кричала перепуганная Даша.
Услышав крики, Мария немедленно появилась в дверях комнаты. Быстро оценив ситуацию, она кинулась на Егора, с невиданной силой отталкивая его от Дарьи.
– Отстань от нее! Отпусти девочку! Совсем сдурел что ли?! – надрывным голосом взывала Мария.
В недоумении он, наконец, освободил Дашу и, слегка покачиваясь, облокотился на подоконник. Быстрым движением Костя подхватил подругу и увел в коридор, на ходу вытирая слезы, катившиеся градом по ее лицу. Дрожащими руками он пытался надеть на нее шубку, чтобы быстрее увести из этого кошмара.
Но, к сожалению, этот случай, в сущности, не изменил ничего. Мать Дарьи так и не сообщила в милицию. А домочадцы, хотя и выдержали паузу в общении с отцом, о произошедшем старались не вспоминать, списав все на беспробудное пьянство.
Горечь от случившегося так и осталась в душе Константина, но он все же простил свою мать за бездействие и слабость характера, так как горячо любил ее и был сильно привязан.
Даша вернулась через год, когда отец, снизойдя к просьбам жены и сына, попросил у нее прощения.
* * *
…Прошел час, как Мария задремала. Она спала тревожным неглубоким сном, иногда вздрагивая и тяжело вздыхая. Кот Гвидон преданно лежал у ее ног, прикрыв свои лимонные глаза пушистой лапой. Отбивая секунды, тикали часы. Пронзительный звонок мобильного телефона заставил Марию очнуться. Она приподнялась на локте, и, щурясь от света непогашенной настольной лампы, взяла в руки трубку.
– Алло…? – охрипшим ото сна голосом произнесла Мария.
– Ну, здравствуй!... – услышала она голос мужа, – Хватит на меня дуться… Да, я был не прав, но я же люблю тебя, – теплым, сладким шепотом говорил Егор.
Мария молчала.
– Ты устала, надо отдохнуть, все образуется. Ты меня слышишь?
– Да, – нехотя отозвалась она.
– И тебе не надо знать мои тайны. У каждого человека есть свой черный экран.
– Грустно…
– Что грустно?
– Все…
– Машенька, попробуй расслабиться, порадовать себя чем-нибудь. Ты устала! Я же знаю как ты устала… Может, съездить куда-то или что-то купить… Ну что я тебе говорю, ты и так все понимаешь. Не молчи! Ты слышишь меня?! – повторил он.
– Слышу!
– А знаешь? Давай купим тебе джип! – неожиданно предложил Егор.
– Зачем? – удивилась Мария.
– Ну, ты же хотела машину покрупнее. Будешь возить свои холсты, да и родителям будет удобно перевозить свое барахло на дачу. У тебя же есть деньги?
«Вот и кончился мед! Вот, что не дает ему покоя!» – возмущенно подумала Мария.
– Ну не обижайся на меня… Давай, я сейчас приеду с дачи? Хочешь?
– Зачем? – опять спросила она.
– Я соскучился, и потом, я так хочу! Я что, не могу приехать к себе домой?! – уже повышая голос, раздраженно произнес Егор.
– Можешь, – со вздохом ответила Мария.
– Ну, вот и все!... – как бы подводя черту, резко оборвал Егор и тут же повесил трубку.
Мария подняла голову и снова посмотрела на часы. Стрелки показывали два десять. Если Егор выехал, то он будет приблизительно через час, а то и раньше, учитывая, что ночь и дороги свободны.
«Что же делать?» – спросила она себя, и, не находя ответа, положила голову на подушку. Окунувшись в теплый, мягкий пух, она тут же почувствовала усталость. Легкая тяжесть в затылке снова погрузила ее в сон.
Проснулась Мария утром. По шуму процессора, доносившемуся из соседней комнаты, она поняла, что не одна. Не торопясь, она встала с постели, и, выйдя в коридор, заглянула в соседнюю комнату. За компьютером сидел Егор. Почувствовав за спиной движение, он обернулся.
– При-вет! – протяжно произнес он.
– Привет! – с легкой грустью ответила Мария.
– Чайник на плите, я только что его включил. Сделай нам кофе, – попросил Егор и снова отвернулся к компьютеру.
Ни слова не говоря, Мария направилась в кухню. Насыпав в чашки растворимый кофе и залив его кипятком, она почувствовала, как тонкий бодрящий запах заполняет окружающее пространство, вселяя в атмосферу уют и тепло. «Но это – лишь желанная иллюзия», – подумала она и, взяв из комода чистое полотенце, решила умыться в ванной.
Подняв голову, Мария увидела свое отражение в большом зеркале, висевшем над раковиной, и тут же ужаснулась своему «разложенному» состоянию. Непослушные рыжие волосы множеством завитушек большой копной спадали на ее плечи, придавая ей вид взъерошенного одуванчика. Губы припухли, как будто всю ночь придавались страстным поцелуям. Кончик носа по-прежнему был вздернут, а голубые глаза растерянно искали объяснение ее образу. Достигнув бальзаковского возраста, Мария была ни хороша и ни дурна. Она любила производить впечатление броской одеждой и непринужденной манерой общения. С необыкновенной легкостью решая многие проблемы, она старалась жить увлеченно и со вкусом, проявляя интерес всегда и ко всему. Веселая и непосредственная, Мария без труда увлекала за собой окружающих. И можно было бы сказать, что ей удается все, но жизнь вносила свои коррективы, достигая равновесия ее проблемами в семье.
Умывшись и расчесав свои кудри, Мария переоделась. Подкрасив глаза и губы, она взяла с полки флакон туалетной воды «Тудей» и легким нажатием брызнула себе за ухо. Свежий цветочный запах моментально окутал ее чудесным ароматом. Немного удовлетворившись своим внешним видом, она заглянула в комнату к Егору и позвала его пить кофе.
– Я нашел! – радостно проговорил Егор, входя в кухню.
– Что?
– Машину тебе.
– Какую?
– Большую! – для убедительности он развел руками, – как ты хотела, там огромный багажник, все твои картины влезут, да еще место останется!...
– И что это за зверь?
– Это «Хонда».
– «Хонда»?
– Да, «Хонда CRV». Вернувшись с дачи, не стал тебя будить, сразу сел за компьютер и влез в Интернет. Вот адреса, где их продают, даже с люком есть.
И он важно протянул ей выведенные на принтере листы. Мария машинально вглядывалась в текст, где были расписаны адреса салонов и характеристики машин.
Она не считала необходимым менять свой маленький «Опель», но четко понимала, что пока Егор знает о существовании на ее руках определенной суммы денег, он не успокоится, и будет строить на них разные планы. «Ох уж эти деньги! Болезнь человечества! И пусть речь идет не о промышленных масштабах, счастья они все равно не приносят», – с горечью подумала Мария.
– Ну, как? – вопросительно посмотрев на нее, спросил Егор.
– А никак…
– Поедем, посмотрим?
– Не знаю…
– А чего тут знать, мы сначала просто посмотрим! Поехали, развеемся, – и он решительно встал, – Костя у бабушки?
– Да, – тяжело вздохнув, ответила Мария.
– Ты когда его забираешь?
– Вечером.
– У него все в порядке?
– Да.
– Ну и хорошо, собирайся, поехали, – и, дружески похлопав ее по плечу, Егор ушел в комнату.
* * *
…Движение на дороге было напряженным, Мария заметила, как Егор сдерживал себя от выражений, который так и рвались из его души в адрес водителей проезжающих мимо автомобилей. Москва бурлила шумным потоком машин. Путь обещал быть неблизким. Салон, в который они держали путь, находился на другом конце города. Уже на подъезде к кольцевой дороге, Егор неожиданно предложил:
– А давай заедем к Соколову, посмотрим «Аутлендер»?
Мария почувствовала, как быстро забилось ее сердце. Легкое смятение было едва уловимо на покрасневшем лице.
– Зачем? – удивленно спросила она.
– Да просто так!
– Но я же не хочу «Аутлендер», – на этот раз с заметным волнением ответила Мария.
– А я и не заставляю тебя его покупать. Мы просто посмотрим, а вдруг понравится?...
– Но там же маленький багажник!
Но Егор не слушал ее и, резким движением повернув руль вправо, уже двигался по направлению к офису, где работал Валентин.
Мария молчала и судорожно теребила в руках мобильник.
– А что ты так нервничаешь? – с нескрываемой подозрительностью поинтересовался Егор.
– Я?... Я – нет… С чего ты взял?!
– Да странно себя ведешь!
– Просто не хочу терять время.
– Поздно! Уже приехали.
Мария была на грани паники, пытаясь внешне не показывать своих переживаний. «Наверное, Егор что-то задумал. Это – одно из двух, – подумала она, – или он решил купить машину для себя, или он действительно меня подозревает после прочтения электронного дневника и хочет воочию убедиться в серьезности моего увлечения Соколовым. Боже! Что делать? Достаточно одного неверного вопроса со стороны Валентина, и может рухнуть все! Вдруг он спросит: «Ну, как Вы вчера, попали к нашему эксперту?» Или, еще хуже: «Вы уже определились с покупкой «Аутлендера» после тест-драйва?» Ужасно! Как быстро она стала заложницей своих опрометчивых поступков, да еще ни в чем не повинного человека вовлекла.
Но, так или иначе, теперь все зависело от Валентина. «Он поймет, он справится», – твердила она себе.
Остановившись все у той же машины, что и вчера, Мария смотрела вдаль и с волнением наблюдала, как к ним приближается Валентин. В висках стучало, но внешне она пыталась изобразить равнодушие. И только глаза, полные мольбы, устремились в открытый взгляд Валентина.
– А мы приехали исключительно ради Вас!, – подчеркнуто, с улыбкой произнес Егор.
– А я и не сомневался! – твердо и уверенно ответил Валентин, пожимая протянутую руку и, повернув голову в сторону Марии, сказал:
– Здравствуйте, Мария Денисовна.
– Здравствуйте.
– Вот, хотели подобрать машину. Смотрим, выбираем, – спокойно объяснил Егор.
– Ну что ж, очень хорошо! – одобрил его Валентин.
– Может, продемонстрируете нам «Аутлендер»?
– Пожалуйста!
– И хотелось бы на нем покататься.
– Без проблем. Сейчас организуем.
И, улыбнувшись, Валентин удалился.
А дальше все повторилось, как накануне… Та же машина, тот же район, те же ухабы, только вместо помощника Андрея был Егор.
Валентин сидел за рулем со спокойным и непринужденным выражением лица, и только по неуверенному движению автомобиля было заметно, что он нервничает.
– А что, она не может ехать ровнее? – c легким раздражением спросил Егор.
– Нет, почему же? Может. Просто, немного застоялась. Надо потоптать.
И для убедительности он коротко несколько раз нажал на газ.
Мария сидела сзади. Она чувствовала волнение Валентина и ругала себя за опрометчивость и проявленную ею неосторожность.
– Не убедили, – вылезая из машины, заметил Егор, – но, поскольку Маша выбирает ее для себя, пусть пересядет рядом с Вами, и вы сделаете еще кружочек вокруг салона. Может это поможет ей определиться. А я пока покурю и подожду вас.
– Хорошо, – отозвался Валентин и снова включил зажигание.
Не помня себя, Мария села рядом с ним. Тошнота медленно подходила к ее горлу. Голова потяжелела. В решении Егора «сделать еще кружочек, который поможет определиться» она видела явный подвох. Определиться в чем? Он объявил это так, будто речь шла вовсе не о машине…
Между тем, они плавно ехали по указанному маршруту. В первый раз Мария оказалась наедине с Валентином, но радости это не доставляло. Ей было стыдно за предоставленное ему испытание.
– Вы знаете, я не думала, что сегодня снова попаду сюда. Все так неожиданно получилось…
Опустив глаза, в растерянности пролепетала она и замолчала.
– Я так и понял, – как-то очень добро, отозвался Валентин.
Машина остановилась перед электронными воротами, ведущими на служебную парковку. Не сговариваясь, они посмотрели друг на друга. Наступила пауза. «И что теперь со всем этим делать?!» – прочитала она в его взгляде и поняла, что думает о том же самом. Но не было ответа на этот вопрос. Да и нужен ли был им сейчас ответ?...
…В тот же день Мария купила «Хонду» совсем в другом салоне у другого менеджера.
«Двери, которые мы открываем и закрываем каждый день,
определяет то, какой жизнью
мы живем»
мудрость жизни*
III
Плоская кисть с небесно-голубой масляной краской плавно скользила по холсту, аккуратно выписывая прозрачные облака. Слегка прищурив глаза, Мария в задумчивости склонилась у мольберта. Эта горная долина с изумрудной гладью заснеженного озера давалась ей особенно тяжело. Что-то явно не хватало в задуманном сюжете зарождающегося пейзажа. Выпрямившись, она положила палитру и кисть в сторону и подошла к окну. Около крыльца Костя колол дрова и подбрасывал в пылающий жаром мангал.
В доме напротив безудержно лаяла собака. На краю леса ветер играл верхушками сосен и срывал с берез последнюю листву.
Где-то высоко в небе, создавая монотонный гул, пролетал самолет.
Приоткрыв окно, Мария почувствовала, как в воздухе пахнет сыростью и болезненной прохладой. Она сделала глубокий вдох, пытаясь пропустить через себя очередной порыв ветра, коснувшийся ее лица. «Холодно, – прошептала она, – вот и зима».
– Ты не замерз, сынок? – ласково позвала Мария.
– Нет, мам. Выходи! Не хочешь погулять?
– Хорошо. Сейчас только оденусь.
В мангале потрескивали дрова. От большого пламени расходилось тепло. Они сидели на скамейке и долго разговаривали, глядя на огонь. О кино, о шахматах, о школе, о параллельных мирах, совсем не замечая, что почти стемнело.
В надвигающейся темноте бисерной россыпью облепили небосвод первые звезды. И, хотя им не хватало августовской яркости, они все равно завораживали своим холодным мерцанием. В сторону аэропорта «Домодедово», мигая красными маяками, снова пролетел самолет.
– Мам, смотри! Она растет! – указал Костя на сочную дольку полумесяца, расположенную в восточной стороне неба.
– Да, – с грустью подтвердила Мария.
И, немного помолчав, добавила:
– Надо готовиться…
На дороге, как всегда с опозданием, включили фонари. В воздухе сильно похолодало.
– Морозно! – заметил Костя, и, приоткрыв рот, дыханием выпустил струйку пара.
– Пойдем в дом, сынок, а то и, правда, холодно.
С этими словами Мария встала и подошла к крыльцу. Подняв голову, она еще раз посмотрела в сторону растущей луны, но почувствовала озноб, и, передернув плечами, быстрыми шагами вошла в дом.
В комнате надрывно звонил телефон. Подбежав, Мария взяла трубку.
– Алло?
– …..
– Алло?
В трубке царило молчание.
– А….?
Короткие гудки оборвали ее вопрос. Затем звонок повторился снова и снова, но все с одним и тем же результатом.
«Да, видимо я не подхожу для разговора» – подумала Мария, и, подойдя к розетке, отключила телефон.
Она разливала в чашки кипяток, когда в кухню вошел Костя.
– Папа спит?
– Наверно да.
– Пойти, посмотреть?
– Нет, не надо, пусть спит. Не буди.
Они не торопясь выпили чай. Мария стала мыть посуду. Вечер приближался к концу.
– Пойдешь наверх? – спросил Костя.
– Нет, сынок. Попозже. Я еще порисую.
– Ну, как хочешь, а я посижу в кабинете за компьютером.
Они оба любили этот дом. Он отрывал их от суеты московских улиц, от бешеного ритма столичной жизни, даря тепло, покой и утешение.
Задумавшись, Мария усердно грызла деревянный кончик кисточки, не сделав на холсте ни одного мазка. Наверно она бы долго еще изображала из себя бобра, но виброзвонок мобильного телефона оторвал ее от размышлений. Запустив руку в карман брюк, Мария вытащила мобильник.
– Алло?
– Ну, очуметь можно! – послышался возмущенный голос Марго. – Звоню второй час, и все без толку. Городской не отвечает, мобильник тоже не поднимаешь! Ты где?
– Дома!
– Где дома?!
– Я – на даче.
– А что трубки-то не берешь?
– Ну..., городской выключила, а мобильный на «вибро», наверно не почувствовала.
– Не почувствовала она! Это тебе не фалоимитатор, чтоб его чувствовать, его слышать надо! – иронизируя, съязвила Ритка, – я тебе что звоню…
– Ну?
– Я достала…
– Что?
– Что, что? То, что тебе надо! Телефон Якова Клейнера!
– Господи, кто это такой?!
– Вот темнота! Это самый классный психолог! К нему запись за полгода вперед, а он оказался братом Зинки, моей лаборантки! Представляешь?
– Представляю, только мне-то он зачем? – удивилась Мария.
– Ну, как же ты не понимаешь? Он может тебе помочь с твоими проблемами! Повысит стрессоустойчивость, подскажет, как с Егором себя вести, и все такое…
– Просто ужас какой-то!
– Ну почему сразу ужас? – обиженно произнесла Рита, – вот всегда ты так!
– Ладно, давай телефон.
И чтоб вконец не расстроить подругу, Мария небрежно, в углу холста, написала кистью продиктованный ей набор цифр.
– Повтори! – настойчиво попросила Рита.
– Да не волнуйся, записала я твоего Клейнера.
– Вот и чудненько! Еще спасибо скажешь.
«Сомневаюсь, что мне это пригодиться» – подумала Мария, но вслух ничего не произнесла.
– Ну а как твой любимый?
– Какой?
– Что значит какой? – удивилась Рита, – У тебя что их – миллион?
– Да нет, просто я не хочу говорить об этом.
– Вот зараза! И это – лучшей подруге! Я вообще должна быть в первом ряду партера и ждать продолжения спектакля!
Марго говорила быстро и темпераментно, и не было злобы в ее иронии.
Но все же на слово «спектакль» Мария обиделась. Разговор потерял свою яркость, и, еще немного поболтав, они распрощались.
* * *
Прошло три недели с того момента, как Мария переживала давно забытое чувство. Она вновь полюбила… Радостное ощущение полета души окрыляло и пробуждало в ней лучшие ее качества. Это тягучее сладкое томление вызывало приятную взволнованность и не давало покоя. Даже сейчас, расположившись в уютном кресле и полностью погрузившись в свои мечтания, она совсем забыла, что находится рядом с мужем. Обычный субботний вечер на даче навевал немного грусти, расслаблял внимание и усыплял ее бдительность.
Егор сидел за столом с суровым выражением лица, сильно нахмурив брови. Испарина выступила у него на лбу. В глазах стоял нездоровый блеск. Он с аппетитом ел полусырое мясо, жадно врезаясь ножом и вилкой в не прожаренный кусок говядины. Графинчик с водкой был почти пуст.
– Маша, почисть-ка мне луковку, а то остроты не чувствуется, – прерывая ее задумчивость, попросил Егор.
Она повернула голову, и, встретив взгляд мужа, не торопясь встала, подошла к кухонному столу, выдвинула нижний ящик с овощами и извлекла из него сетку с луком.. Выбрав крупную жесткую луковицу, длинным ножом ловко очистила шелуху и протянула Егору.
– Держи.
– А соус?
– Ты не просил.
– Ну, так дай!
Мария еле заметно вздохнула, затем открыла холодильник, достала оттуда кетчуп «Монарх» и поставила его перед ним на стол.
– Все?
– Да, спасибо.
Прибрав мусор и ополоснув пару столовых приборов, она вытерла руки о вафельное полотенце и вышла в коридор.
– Ты куда? – окликнул ее Егор.
– Наверх, хочу спать.
– Посиди еще со мной, поговори!
Мария задержалась и посмотрела ему прямо в глаза. Что-то ужасное таилось в его взгляде. Зрачки бегали, роговица помутнела и приобрела красноватый оттенок, виски заметно пульсировали.
Она почувствовала приближение неотвратимого, поэтому, немного помедлив, попросила: «Отпусти меня, я очень устала».
– Ладно, – небрежно бросил он, – иди.
Наверху было душно. Мария вошла в комнату, распахнула окно и запустила свежий воздух в помещение. Переодевшись в длинную ночную рубашку из голубого шелка, она накинула халат, и, хлопая по полу задниками больших турецких тапочек, заглянула в кабинет к сыну.
Откинув в сторону одеяло, Костя крепко спал, прижав к себе кота Гвидона. Мария улыбнулась и подошла поближе. Взяв со стула шерстяной плед, она заботливо укрыла его ноги и расправила сбившееся одеяло. Почувствовав прикосновение, он повернулся на другой бок и, снова высунул обнаженную пятку. Осторожно присев на край дивана, она бережно взяла в руки холодную, изогнутую дугой стопу. «Боже мой, – подумала Мария, – как бы я хотела поменяться с тобой местами и отдать тебе то, что имею сама…» Тогда, два года назад, это прозвучало, как приговор, в лаконичной, скупой речи седовласого угрюмого профессора.
«Полинейропатия!» Да, да, вне всяких сомнений – «Шарко Мари». К сожалению, методов лечения этого заболевания на сегодняшний день современной наукой не найдено. Вероятнее всего это могло передаться через много поколений по наследству.
Возможно, вы даже не вспомните этого родственника-носителя. Ну, что есть, то есть.
Вашему мальчику мы оформим инвалидность. И будем наблюдать, чтобы болезнь не прогрессировала. А характер ее протекания таков: она проявляется во втором, третьем десятилетии с момента рождения. До этого периода ее обнаружить практически невозможно. Она не имеет внешних проявлений, и лишь в момент развития организма появляются первые признаки в виде полых стоп и ладоней. Нервная система конечностей ослаблена и дает плохое кровоснабжение. В соответствии с этим идет ослабление мышечной ткани и вызывает костную деформацию, что нарушает полноценное использование двигательной функции. Главное для нас – не допустить развитие дистрофии мышц, а для этого я пропишу вам курс лечения. Да, я понимаю…Тяжело… Ну, теперь, мамочка, у вас новая жизнь и многое будет зависеть от Вас!
Эта беда перевернула все мироощущение. Заставила заново посмотреть на их будущее совсем с другого ракурса.
А дальше последовали клиники, пансионаты, санатории, многочисленные советы и консультации. Врачи сумели приостановить быстрое течение заболевания, но частые падения, вызванные неожиданными провалами в ощущениях, и небольшое онемение пальцев напоминали о поставленном диагнозе. С этим приходилось жить и двигаться дальше…
И почему это происходит с нами? – спрашивала Мария.
Всегда думаешь, что это может быть где угодно, но только не с тобой и не в твоей жизни…
Кот Гвидон, освободившись из-под Костиной руки, лениво потягиваясь, спрыгнул на пол, и, подойдя к Марии, стал урчать и ласкаться. Она встала с дивана и снова поправила одеяло. Нежно поцеловав сына в затылок, погасила успокаивающий свет зеленого торшера, и, выйдя из кабинета, осторожно закрыла за собой дверь.
Вернувшись в спальню, Мария прикрыла окно, сняла соскользнувший с ее плеч халат, и, сбросив тапочки, легла в кровать. Рассеяно всматриваясь в тени деревьев, бегающих по потолку ее комнаты, она не заметила, как веки потяжелели, и, закрыв глаза, она практически сразу уснула.
Очнулась Мария от грохота, раздающегося с нижнего этажа. Озноб волной пробежал по ее телу. Поджав колени, и машинально скрестив руки на груди, так, что ее ладони сжали плечи, она пыталась прислушаться…
Откуда-то с кухни доносился раздраженный голос Егора. Он, то повышался, то стихал, то переходил в надрывный крик. Глухие удары и звон битой посуды заставили Марию содрогнуться. «Жуть какая-то. И что он там выделывает?», – в испуге думала она, нервно покусывая губы. Но вдруг все стихло, и от этой тишины стало совсем страшно. Нехорошее предчувствие затаилось в ее душе.
Прошло минут десять, прежде чем она услышала приближающиеся тяжелые шаги по лестнице.
– Козел! Плевал я на тебя! – отчетливо прозвучала хорошо знакомая фраза мужа.
Сильное волнение охватило Марию. Ощущая частые удары своего сердца, она притворилась, что спит, лишь еще крепче сжала плечи мгновенно повлажневшими ладонями, с трудом справляясь с пронизывающей дрожью.
Егор вошел в комнату и зажег свет. Он нервно дышал, часто покашливая, как будто что-то першило у него в горле. Неприятный запах перегара смешался со свежестью проветренного помещения.
– Спишь? – хриплым голосом спросил он Марию.
Она молчала и не открывала глаз, все еще надеясь, что он не станет ее будить.
– Ты слышишь меня? – снова поинтересовался Егор, – что молчишь?!
И не дождавшись диалога, он буквально рухнул в кровать на ее ноги. Мария зашевелилась, пытаясь высвободиться. Притворяться спящей дальше было бессмысленно.
– Что, не нравиться? Хватит спать. Развалилась тут, хорошо жить стала что ли? Э-эй! Ты слышишь меня? – развязано повторил Егор и пихнул ее в бок локтем.
– Выпусти меня! – стараясь не показывать волнения, попросила Мария.
– Ха, что захотела, – и он еще больше навалился на нее всем телом, практически вдавив ее в кровать, крепко прижав горло предплечьем правой руки.
– Я ненавижу тебя! – ледяным голосом прошипел Егор прямо в ухо Марии, – Ты такая же, как эти ничтожества! Как все эти уроды вокруг меня! Плевал я на этого козла! На этого боженьку! Я ненавижу людей! Я ненавижу вас всех!
Она отчаянно сопротивлялась, желая увернуться от его руки и невыносимой тяжести, обрушившейся на нее.
– Отпусти! – с трудом произнесла Мария, чувствуя, что теряет силы. Но Егор словно ничего не слышал. Его безумные глаза горели гневом. Он что-то еще говорил, желая доказать свою правду, совсем не замечая отчаянного положения жены.
Мария устала и ослабла в этой дикой безрассудной борьбе, уже не веря в свое освобождение. Как вдруг, потеряв интерес к происходящему, Егор резко встал, и, не проронив ни слова, вышел из комнаты. Жадно хватая воздух полуоткрытым ртом, она с облегчением слушала, как удаляются его шаги.
– Слава Богу, он ушел..., – пытаясь успокоиться и взять себя в руки, прошептала Мария. Откинув покрывало, она встала и погасила зажженный Егором свет. Тело ныло, и головная боль напоминала о произошедшем. Осторожно, стараясь не создавать шума, Мария прошла на лестницу, и, облокотившись на перила, стала напряженно вслушиваться в тишину.
В ожидании прошло немало времени, но ничего не происхо-дило. Чувство недомогания не покидало ее. Она забыла надеть тапочки, и босые ноги слегка подмерзли.
«Надо возвращаться, наверно он успокоился и заснул», – решила Мария, и, приподняв полы ночной рубашки, сделала несколько шагов в сторону холла. Но вдруг дверь на нижнем этаже открылась, и, похолодев от ужаса, она вновь услышала, как Егор поднимается наверх. Она знала, что он станет ее искать, но попадаться ему на глаза было бы неразумно. Мария метнулась в спальню, но тут же поняла, что здесь ей не укрыться. Схватив в руки тапочки, она выбежала в холл, а оттуда – в гардеробную, и, остановившись в темноте, спряталась за выступ стены. Все недавно пережитые ощущения мгновенно вернулись к ней. Через арочный проем хорошо виднелась дверь, ведущая в кабинет, где спал Костя. Нет, к сыну он не войдет. Сон ребенка – это табу. Ему нужна лишь она, Мария, та, которая всегда вызывает в нем смешанную гамму чувств.
Егор появился в холле верхнего этажа. В полумраке она отчетливо разглядела его силуэт. Тяжелой поступью, немного пошатываясь, он заглянул в ее спальню и снова включил свет.
– О! Сбежала! – удивленно пробормотал он и злорадно добавил:
– Спряталась, сволочь?!
Преодолевая страх, Мария заглянула за выступ и увидела, как Егор прошел в соседнюю комнату. Медлить было нельзя, и, воспользовавшись его нерасторопностью, она снова выскользнула на лестницу. Мелкими шажками, мягко касаясь ступеней босыми пятками, Мария спустилась вниз. Она слышала, как сверху отчетливо доносился характерный звук хлопающих дверок платяного шкафа. «Он ищет везде и надеется меня найти. Что же делать?» – стараясь не поддаваться панике, думала Мария.
Вбежав на нижний этаж, она вошла в кухню. Ужасная картина предстала перед ее взором: стол опрокинут, посуда разбита, на полу разбросаны остатки салата, а посередине, в расколотом окладе – образ Спасителя. Осторожно ступая между осколками, Мария наклонилась к иконе. Положив рядом тапочки, она бережно взяла ее в руки и вынула из обломков резной деревянной рамы. Стряхнув осколки, Мария выпрямилась и, балансируя на цыпочках, проделала обратный путь. Подойдя к входной двери, она оставила Спасителя на тумбочке и накинула длинный серый плащ, висевший на вешалке. От волнения ей никак не удавалось просунуть руку в рукав. Было слышно, как Егор снова спускался вниз и разгневанно кричал: «Что же ты делаешь, сволочь? Что же ты творишь? Куда же ты спряталась, дрянь?»
Не помня себя, Мария выбежала во двор. Воздух был свежий, но ветра не чувствовалось. В ночном сумраке царила глухая тишина. От влажной земли поднимался небольшой туман.
Она вышла за калитку и пересекла маленькую улицу, делившую их поселок на две части. По узкой тропинке Мария направилась к опушке леса. Отсюда хорошо было видно их дом, а главное – отлично просматривались окна второго этажа. Она стояла, прислонившись к большой березе, и напряженно всматривалась. Темное окно кабинета было слегка приоткрыто. Внизу, на кухне по-прежнему горел свет. Бегающим взглядом Мария пыталась определить, где сейчас находиться Егор. Но было ясно только одно: за ней он не гнался.
Нарушая тишину, раздался звук включенного двигателя автомобиля. Спустя мгновение улица озарилась ярким светом фар. Она увидела, как мимо, медленно набирая скорость, прошуршала машина Егора. Небольшое облегчение и легкая расслабленность появились в ее душе.
Пробиваясь сквозь ветви деревьев, лунный свет упал на лицо Марии.
– Полнолуние, – прошептала она, – вот в чем основная причина. И как же я могла забыть!...
Большая круглая луна освещала всю окраину леса.
Ее глубокое ровное свечение проникало через небольшие перистые облака, роняя на них желто-розовый оттенок, ореолом расходившийся от ее краев. Она казалась загадочной и таинственной, напоминая собой око, наблюдавшее за ночными кошмарами.
Мария почувствовала сильный озноб, и только сейчас поняла, что стоит в ночной рубашке и наспех наброшенном плаще, утопая в холодной осенней траве босыми ногами.
Обессиленная от ночных скитаний, она вернулась к дому. Ворота были распахнуты, а во дворе в одиночестве стояла ее несчастная машина. Все четыре колеса были спущены. «Прости меня, «Хондочка», прости, крошка. Сейчас не до тебя», – тихо произнесла Мария и быстро закрыла ворота. Почти не ощущая от холода своих ног, она вошла в дом. Плотно захлопнув дверь, она тщательно проверила все замки, и, убедившись, что они закрыты, поднялась наверх.
– Слава Богу, все в порядке, – с облегчением вздохнула Мария, когда привычным движением включила зеленый торшер и увидела спящего сына.
Чувствуя полную изможденность, она открыла дверь в ванную комнату. Сбросив на пол плащ и сняв ночную рубашку, Мария повернула кран. Погрузившись в горячую ванну, она сидела, согнувшись, обняв руками колени, и взором полным отрешенности, смотрела на падающую струю воды. Тепло медленно расходилось по ее телу…
«Что такое грезы?
Что такое грезы?
Это мысль о розах,
Но еще не розы….»
мудрость жизни*
IV
О! Пресвятая дева Мария! Какое сегодня жуткое солнце! Ни тучки, ни облачка. Надо набрать цветов и дома поставить в вазу. Наконец-то добралась. Это она, моя любимая лужайка. Здесь прекрасное место! Чудесный вид: в освещенной солнцем долине, на фоне гор и вечнозеленых холмов выделяется горделивая красота куполов. А вот видно серебристую ленту «Арно». Отсюда совсем не заметна граница между пышными садами, оливковыми рощами, виноградниками и сосновыми лесами.
Белый, желтый, а вот и красный цветок. А вот еще и еще…Ой! Какая красивая бабочка! Такой у меня нет! Куда ты полетела? Постой! Ага, все равно попалась. Полезай к остальным. Ха!-Ха!
Хм, меня кто-то зовет? О-о! Ну, конечно же, это Лукреция. Надо ей помахать рукой. Лу-у! Иди сюда…
Идет, идет, торопиться. Почти рядом. Пытается отдышаться. Говорит, что еле догнала. Заходила в собор к моему отцу, но меня там не застала. А я сегодня у него не задержалась. Принесла ему вина и еды, а потом ушла. Решила не мешать! У отца много работы, хочет закончить ее в срок.
Лу застенчиво опускает взгляд и тихо произносит, что мой отец очень милый… Интересно, о чем это она?
Объясняет, что он пригласил ее позировать для его новой работы над фреской, и что она счастлива помочь талантливому мастеру. А главное, как только будет необходимо ее присутствие, то незамедлительно придет подарить свой образ для его нового творения. Ох уж эта кокетка!
В восторге пытается мне пояснить, что так прелестно быть изображенной на какой-нибудь картине или фреске! Все будут смотреть, и восхищаться ее обликом. А те, кто с ней знаком, так и скажут: «Вот – это наша Лукреция!». Обижается, что я просто не ценю такую возможность. Потому, как мой отец – живописец, и что у него много работ с моим образом. Она смешная, считает, что это ей поможет запечатлеться в веках.
Кажется, я начинаю передразнивать свою подругу, повторяя ее слова.
– Беатриче! Ты ничего не понимаешь! Беатриче, ты должна быть рада!
Беатриче – мое имя. Я слышу его тысячу раз в день! Ну вот! Так и знала! Она обиделась… Придется ее утешать!
Я понимаю для нее это важно. Лу считает, что если ее изображение будет в одном из соборов города, то возможно его увидит Бенедетто, и она, наконец, добьется его внимания. Но он и без того в нее влюблен, этот симпатичный юноша из мясной лавки. Везет ей! Он славный! А вот в меня никто так и не влюбился, хотя мне уже семнадцать! И где же тот единственный, которому я отдам свое сердце?
О нет, она заметила мою корзиночку и спрашивает, что я там прячу.
Отвечаю:
– Секрет!
Возмущается, что у меня от нее секреты, и настаивает показать, что внутри.
А вот не покажу! Ха-ха! Попробуй, догони! Бегу. Ух ты, какая высокая трава! Я словно рассекаю ее своими движениями.
Но, как-бы не упасть! Длинное платье так и путается под ногами.
Да, я попалась! Лу настигла меня и держит за рукав. Прошу ее не хватать корзинку руками. Заметно, как она с нетерпением ждет моих действий. Хочу поразить ее увиденным! Поэтому важно отбрасываю платок, прикрывающий корзиночку, и…
И кричу ей:
– Смотри!!!
О, пресвятая Мария! Какие чудесные бабочки! Да сколько же их здесь? Просто чудо какое-то! Ха-ха-ха… Сама не ожидала, что так много их наловила.
О! да! Лукреция в восторге! Она тоже весело хохочет и удивляется, что бабочки кружатся над моей головой. Сравнивает меня с феей.
Какая красота! Я так рада своей затее… Ой, кажется, они разлетаются. Я бегу за ними и зову Лу за собой.
Ха-ха! Как здорово!!! Как весело!!!
Возвращаемся, возвращаемся… Вы слышите меня, Мария Денисовна? На счет три, Вы откроете глаза. Сосредоточьтесь! Будьте внимательны! Сконцентрируйтесь на моем голосе.
Раз. Слушайте меня. Два. Три. Откройте глаза. Мария Денисовна? Откройте глаза!
Вы здесь, со мной. Все хорошо…
Она сидела с широкой улыбкой на лице. Весь этот сумбурный эпизод все еще отчетливо кружился в ее голове. Мария с трудом подняла веки. Крючковатый выразительный нос Якова Клейнера предстал перед ее взором. Его острые карие глаза внимательно смотрели из-под легкой золоченой оправы. Густые брови придавали ему вид Мефистофеля. Волнистая темная челка с проблесками седины спадала на правую сторону высокого ровного лба. Небольшие губы были полускрытые в аккуратно стриженых усах и небольшой округлой бородке.
Он сидел напротив Марии в дорогом старинном кресле. Его белоснежная рубашка и галстук, хорошо сочетались со светло-коричневым твидовым пиджаком. На вид ему было около пятидесяти.
– Ну-с, Мария Денисовна, – озадаченно произнес он, – Вы меня совершенно запутали! С этим надо разобраться серьезно и обстоятельно. Я погружал Вас в Ваше детство, чтобы найти причины Вашего безволия, а Вы куда рванули, милочка?! «Арно» – это где ж такое?
Медленно поднявшись с кресла, он подошел к книжному шкафу из темного дуба, который стоял у входа в его кабинете, и извлек из него атлас мира. Немного полистав, он остановился на одной из страниц.
– Ну да, так и есть! – хлопнув ладонью по книге, произнес Яков Клейнер, – Тоскана! Флоренция! Река Арно! – и повернувшись к ней, добавил: «Это Италия, моя дорогая! Италия, милочка!»
Давайте поступим так! Я проанализирую, что Вы тут мне наговорили, и назначу еще пару сеансов гипноза. Думаю, что будет достаточно. Ваши страхи должны покинуть Вас, а обретая уверенность, Вы со всем справитесь сами.
Скажем, если Вы подойдете в среду. Это будет удобно?
– Возможно.
– Часиков, эдак, в шесть вечера?
– Хорошо, – согласилась Мария.
– Вот и замечательно!
– Ну, что ж, Беатриче! Жду Вас на следующей консультации, – лукаво произнес Клейнер.
– Беатриче? – удивилась Мария.
– Ну, да! Кажется, так Вас там называла подруга?
Оценив его юмор, Мария улыбнулась.
Яков Клейнер открыл дверь, и они вышли из кабинета.
– Аллочка, запиши даму на среду, часов на шесть, – попросил он белокурую девчушку, сидевшую в приемной.
Она торопливо заглянула в журнал с записями и громко объявила: « На шесть у Вас Степанов, свободно на пять»
– Ах, да, Степанов! Так может быть, в пять? Что скажите, Мария Денисовна?
– Давайте попробуем, – пожав плечами, ответила Мария.
– Ну, что ж, тогда до свидания, желаю удачи.
– Спасибо, – и, слегка кивнув головой, она вышла из его офиса.
* * *
Ночью Марию мучило часто повторяющееся сновидение. Будто она поднимается по лестнице в старую коммунальную квартиру ветхого дома в узком Тихвинском переулке, а лестница полуразрушена. Пролеты почти обвалились, но кованые перила с нехитрыми завитками плавной дугой все еще подчеркивают былые формы. Вот арочное окно между этажами… Дальше продвигаться все труднее и труднее…Она перепрыгивает с одной ступеньки на другую, таким образом минуя зияющие провалы. Опираясь на перила и подтягиваясь на руках, почти ползком, пытается пробираться вперед. Огромный страх охватывает ее. Боязнь сорваться, так и не добравшись до верха. Только одна единственная мысль удерживает в равновесии: «Я должна попасть на четвертый этаж и войти в квартиру», – словно там ее спасение. Она помнит, как, будучи ребенком, жила здесь, и как все ее тут любили.
Но вот перед ней опять новый пролет, где ступени просто обрушены. Лишь короткие обломки идут вдоль стены. Приходится остановиться и оглянуться назад, но вниз уже не спуститься. Обратного пути нет. Ее охватывает отчаяние, и она просыпается.
* * *
На работу Мария выехала рано. Странное чувство после посещения Якова Клейнера не покидало ее. Ощущение таинственности и легкого восторга устойчиво поселились в ее душе.
«Надо же! И что это было? – спрашивала она себя, – словно сон наяву. Неужели такое возможно? И кто все эти люди, о которых я рассказывала Клейнеру? Чушь какая-то! Уж лучше подумать о предстоящей встрече с клиентом».
Энергично управляя автомобилем, Мария прорывалась через пробку, образовавшуюся на МКАД. Было хмуро и облачно. Чумазые от осенней слякоти машины монотонно тянулись вперед. Погода навевала уныние и никак не сочеталась с увиденным пейзажем, возникшим во время гипноза. Она то и дело мысленно возвращалась к пережитым ощущениям. В ее воображении всплывали горы, долина, обаятельная девушка Лукреция и чудесные бабочки, совершенно разнообразных окрасок.
«Точно! Бабочки!» – промелькнуло в ее сознании. Именно этим она хочет удивить Валентина. Боже! Какое изумительное озарение! Ну, конечно же, что может лучше поднять настроение в этот пасмурный день!
Мария заметно повеселела и, не раздумывая, схватила мобильный телефон, после чего набрала номер офиса:
– Алло, Ира?
– Слушаю Вас, Мария Денисовна! – отозвался бодрый голос секретарши.
– Ирочка, выручи, пожалуйста! Я еду в сторону офиса, но хочу получить одну информацию.
– Что такое?
– Найди в Интернете телефон фирмы «Мир бабочек».
– «Мир бабочек»?
– Да. Я где-то видела их рекламу, точно не могу вспомнить.
– Хорошо.
– Перезвони!
– Не волнуйтесь.
Ответный звонок прозвучал, когда Мария свернула на Ярославку. Остановив машину и записав продиктованный номер, она тут же позвонила.
– Алло! «Мир бабочек»? Я хотела бы сделать заказ.
– Пожалуйста, подъезжайте и выбирайте! Нас можно найти….
– Нет, нет, – перебила Мария, – мы все решим по телефону и оговорим условия. Только у меня будет несколько пожеланий. Бабочки должны быть разноцветные и красивые. Десять-пятнадцать штук вполне хватит. Адрес, куда их доставить, я скажу. Желательно, чтобы курьер был мужчина. Да, и еще…Вручение будет анонимно, но вы приложите небольшую записку, содержание которой я продиктую.
Закончив разговор, Мария положила телефон в небольшую нишу, находившуюся на передней панели, и включила зажигание. Слившись с общим движением машин, она не заметила, как добралась до офиса.
Работа закружила своим бурным потоком. Встречи, переговоры, консультации не давали времени передохнуть. Она готовила договор в тот момент, когда ей позвонил курьер из «Мира бабочек».
– Ваше задание выполнено, посылка доставлена и вручена лично в руки. Получатель был доволен.
– Спасибо. А записку?! Записку передали?
– Да, кончено.
– Замечательно! Благодарю Вас!
– До свидания.
Мария была счастлива. Ей так хотелось дарить радость в этот ненастный сырой осенний день.
Прошло часа два. На улице стемнело. Возвращаясь домой, она представляла, как Валентин воспринял ее поступок, мысленно повторяя текст своей записки:
«В унылый грустный день осенний
Я яркий луч с собой несу.
В кружении листвы последней
Хочу дарить тебе весну!...»
«Боже мой! Не посчитал ли он фамильярным ее обращение к нему на «ты»?», – забеспокоилась Мария, но тут же оправдала себя тем, что это придает больше чувственности и интимности ее образу.
Вот телефон снова в руке. Быстрое нажатие кнопок, и на экране высветилось два слова: «Весна наступила?»… Еще мгновение, и sms отправлено.
Неужели! Она приятно удивилась, когда, мелодично пропиликав, пришел короткий ответ: «ДА».
«Истинная мудрость – в том,
чтобы жить настоящим,
строить планы на будущее и
извлекать пользу из прошлого.»
мудрость жизни*
V
– Ма-ам! Па-ап! Привет! – входя в квартиру, с улыбкой на лице воскликнула Мария.
Малогабаритная «двушка» на окраине города являлась скромным мирком ее родителей.
– Проходи, – ласково встретила свою дочь Ирина Афанасьевна.
– Как у вас дела?
– Да все по-старому.
– Устала? – поинтересовалась Мария.
– А ты как думаешь?
– Знаешь, мне удалось договориться с врачом, массажист будет посещать вас через день.
– Дорого, дочка?
– Какая разница, главное – помогло бы, мам. Как он там?
– Все так же. Пройди к нему, поговори.
Сняв обувь, Мария вошла в комнату отца и, поцеловав его в щеку, села рядом.
Денис Фомич болел уже полгода.
Инсульт лишил его возможности жить полноценной жизнью. И, хотя левая сторона тела была почти без движения, а рука висела, как плеть, он не терял самообладания и пытался отвлекаться чтением книг, прослушиванием музыки и сочинением стихов.
Даже сейчас, сидя за столом у окна, он что-то усердно писал, но, с приходом дочери, отложил свои рукописи в сторону и завел разговор.
– Расскажи, что нового у тебя?
– А, так, ерунда, – отмахнулась от вопроса Мария, – работа, дом, работа.
– На дачу когда едете?
– В пятницу, как обычно.
– Так пятница же сегодня, – с удивлением сказал Денис Фомич.
– Значит, сегодня.
– Вечером?
– Да. Часов в десять.
– А муж-то где?
– Был там.
– Не обижает?
– Все хорошо, пап, не думай об этом.
– Да, вы, женщины, любите сумасшедших, нормальные мужики вам не нравятся, – с укором произнес отец.
Мария щадила впечатлительность своих родителей и старалась не расстраивать проблемами, происходившими в ее личной жизни. Но все же сердце родных сложно было обмануть.
– Ремонт закончили? – поинтересовался Денис Фомич.
– Нет.
– Что-то растянули, слишком долго.
– Ой, пап, не говори! Тошнит уже от этих строителей, – с легкой досадой в голосе ответила Мария.
– Они местные?
– Да.
– А где ночуют? У вас?
– Нет, уходят к себе после работы, там рядом.
– А чего ты все ремонтируешь?
– Ванную на первом этаже. Старый кафель весь обвалился, и «стиралку» я хотела подключить.
Не ответив, отец тяжело вздохнул. Они какое-то время сидели, молча, прежде чем он снова задал вопрос:
– Ничего сейчас не рисуешь?
– Пытаюсь иногда.
– А что? – допытывался Денис Фомич.
– Озеро, горы… Они – словно ворота, ведущие в долину.
– Пейзаж что ли?
– Ну, вроде того, пока все равно не получается, – ответила Мария.
– А старый замок ты уже дорисовала?
– Да.
– Привезешь?
– Привезу, только багет закажу, и привезу.
– Хорошо!...
Денис Фомич задумался…Он и сам раньше увлекался живописью, но, постарев, стал плохо видеть, и, в конце концов, забросил свое творчество. Однако интересовался успехами своей дочери в искусстве рисования.
Мария же относилась к этому, как к хобби. Она так и говорила: «Кто-то шьет, а кто-то вышивает».
– А ты знаешь, Маша, – продолжил разговор отец, – я стихи тут написал, не распечатаешь? Хочу матери твоей подарить к Новому году.
– Хорошо, папуль, давай, я сделаю.
Отец передал ей листок бумаги с текстом и заботливо наказал:
– Только не забудь!
– Не волнуйся, обязательно сделаю.
– Ты знаешь, дочка, я многое передумал за последнее время, и, познав истину, я стал свободным.
– А в чем же истина, папа?
– Да все очень просто! Мир всегда будет принадлежать тебе, если любви и доброты в тебе достаточно.
Мария удивилась глубине его рассуждений, но ничего не добавив, посмотрела в окно.
За окном ежились от ветра, прижавшись, друг к другу два голубя. Нахохлившись, они сидели, как маленькие круглые комочки, шоколадный и сизый, трогательно склонив головки. И что-то неподдельно доброе было в этой картине.
Наконец она оторвала взгляд от окна и снова завела разговор:
– Расскажи лучше, как себя чувствуешь.
– Давление было высокое, а так вроде бы ничего.
– Ну, не переживай, принимай лекарства, все наладиться, заботливо пожелала Мария, с грустью думая о том, как ужасно видеть родного человека в беспомощном состоянии и осознавать свое бессилие. Уловив рассеянный взгляд отца, она улыбнулась и бодро добавила:
– К тебе массажист завтра придет.
– Было бы неплохо... – потянул он, и, сменив тему, снова спросил:
– А что, Костя в школе?
– Конечно, где же ему быть с утра в будний день?
– Мы в шахматы с ним играем. Он тебе говорил?
– Да, ему нравится…
– Хм…
Наступила пауза. Денис Фомич снова погрузился в свои размышления. Сидя с загадочной улыбкой, он смотрел куда-то в пространство.
– Ну, мне пора! – хлопнув ладонями о колени, сказала Мария и решительно встала.
– Может, что-нибудь поешь? – заглянув в комнату, предложила Ирина Афанасьевна.
– Нет, спасибо, мам, уже не успею, а то опоздаю на важную встречу. Вечером заеду!
С этими словами Мария направилась к выходу, и, поцеловав мать, сказала:
– Берегите себя, до встречи!...
* * *
Переговоры с представителями Казахского банка были особенно важны. В случае положительного решения ряда вопросов их компания могла бы заполучить хорошего серьезного инвестора и открыть большие перспективы на строительном рынке.
Мария продумала все и тщательно подготовилась к предстоящей встрече, хотя и не очень любила банки из-за бюрократической системы проверок документации, предпочитая им крупных частных вкладчиков.
Совещание проходило в небольшом зале в помещении банка. Ознакомив присутствующих с документацией, Мария предложила съездить на предполагаемый объект инвестирования и посмотреть участок под застройку.
Сидевший напротив нее руководитель банка, наконец, оторвал свой завораживающий взгляд от ее глубокого декольте и, на ломанном русском, произнес:
– Обязательно посмотрим, только вначале наш отдел контроля произведет оценку проекта.
Сказав это, он замолчал и снова утонул в декольте, моргая узкими раскосыми глазками через золотую оправу.
Мария поняла: это провал. Если она не уговорит их сейчас, то позже все будет бессмысленно. И она пустила в ход свой единственный козырь.
– Давайте поступим так, – уверенным твердым голосом произнесла Мария, – мы не будем начинать строительство на этой земле.
– Как? – удивился один из представителей банка.
– Тогда зачем мы здесь собрались? – возмутился другой.
Мария выдержала паузу и развернула ситуационный план местности.
– Очень просто, – понижая голос, ответила она, – наш участок проходит в районе городских коммуникаций, включая в себя газоотвод и центральное водоснабжение. Так же по его правой границе проложена канализация. Здесь – пруды, а здесь – лес, – указывая на схему карандашом, объясняла Мария, – теперь посмотрите сюда. Тут участок примыкает к нашему соседу-конкуренту. Это – крупный банк, выкупивший основную часть земли у городской администрации района. На своем участке через год они планируют поставить четыреста коттеджей, что катастрофически снизит уровень продаж, но мы можем изменить ситуацию.
Не обращая внимания на скептическое выражение лиц напыщенных, уверенных в себе мужчин, Мария продолжала:
– Выкупив сейчас предлагаемые земли, вы через год продаете их соседу-конкуренту вдвое, а то и втрое дороже, так как подключиться к городским сетям, минуя ваш участок, они не смогут. Для банка это хороший процент и короткие деньги. Для нас – выгодные комиссионные. Вы спросите, почему мы напрямую не обратились с этим предложением к владельцу соседнего участка? Поясняю.
Во-первых, в случае с вами мы получаем двойную прибыль – при покупке и при продаже. А, во-вторых, мы надеемся на долгосрочное сотрудничество и хотим оправдать ваше доверие. У меня – всё. Вопросы будут? – подводя черту, сказала Мария, и, положив карандаш на стол, откинулась на спинку стула.
Наступило молчание. Повернув голову в сторону руководителя банка, она поймала его заинтересованный взгляд и поняла, что убила в нем мужчину и обрела кошелек.
– Ну что же, господа! Достаточно убедительно – заговорил он, выдержав небольшую паузу, – думаю, что нам, действительно, не стоит терять времени, а следует поехать и посмотреть этот участок.
Партнеры утвердительно закивали. Он встал из-за стола и решительно добавил:
– Мы готовы!
«Всё! Победа! Переговоры прошли по намеченному плану. Теперь можно расслабиться.» – и Мария уверенно прошла вперед, уводя за собой жаждущих богатства и славы мужчин.
* * *
Было далеко за полночь, когда Мария подъехала к даче. Костя дремал на соседнем сиденье. Остановив машину и раскрыв ворота, она увидела в окне свет и поняла, что Егор дома.
– Просыпайся, приехали, – позвала она сына.
Свежий загородный воздух одарил своей прохладой. Захотелось глубоко вздохнуть и пропустить его живительным потоком по всему организму. Сырости не чувствовалась, но заметно похолодало, и можно было предположить, что со дня на день пойдет снег.
– Дома, я дома, – на мгновение, прикрыв глаза, прошептала Мария.
Несмотря на все неприятности, которые происходили с ней, только здесь она чувствовала себя защищенной. Какая-то необъяснимая сила природы оберегала ее от чего-то жутко непоправимого. Достаточно было прикоснуться к шершавому стволу хвойного дерева, чтобы прошла головная боль, или, раскинув руки, утонуть в сочной зеленой траве, глядя в бездонное голубое небо, чтобы потом подняться и побежать, забыв про накопившуюся усталость. А каким здоровьем окутывало все тело, если поздним вечером, в нежном мерцании звезд, сбросив все одежды, войти в реку, ласкающую теплом парного молока. И она берегла эту связь с внешним миром, понимая, что тут – ее пространство, пространство, дарящее любовь, силы и надежды…
В доме было душно. Егор лежал на большом кожаном диване и машинально переключал телевизионные каналы. Полнолуние миновало, и он был спокоен. Без взаимных объяснений они продолжали жить дальше, стараясь не поднимать неприятный осадок, оставшийся на душе.
– Здравствуйте всем, – ободряюще проговорил он, увидев Костю и Марию.
– Привет, – почти хором ответили они.
– Как добрались, Маш?
– Нормально.
– Поздно что-то.
– Работы было много, вот и задержалась, – пояснила она и стала перекладывать продукты из принесенных сумок в холодильник.
– Ну, рассказывай, сын, что в школе нового? – обращаясь к Косте, завел разговор Егор.
– Нормально, замучился только.
– И чем же тебя замучили?
– Уроками.
– Ну, это ничего, – с улыбкой протянул отец, – знание – это сила. А еще, сила – в умении дружить и выбирать друзей, чтоб выручали тебя, когда сам не успеваешь.
Мария не вмешивалась в их неспешную беседу, и пока они обсуждали школьные проблемы и успехи, собрала на стол и заварила любимый мятный чай «Ахмат».
– Ребята! Кушать! – позвала она сына и мужа.
– Ну вот, ночь на дворе, а мы есть садимся. Все у вас через одно место, – с недовольством проворчал Егор.
– Не хочешь – не ешь! – легко и просто ответила она.
– Да нет, я за целый день толком не перекусил, все вас ждал.
– Тогда присоединяйся.
Настроение у всех было хорошее. Негромко работал телевизор. Они о чем-то еще переговаривались в тот момент, когда за окном прозвучал выстрел. Мария вздрогнула и посмотрела на Егора. Медленно встав из-за стола, он подошел к окну. Но тут раздался новый хлопок, а за ним – следующий.
– Что это? – испуганно спросила Мария, обращаясь к мужу.
– Да шпана балуется, успокойся. Давайте, пейте чай, и спать, а то завтра продрыхните до обеда. Час ночи уже, – скомандовал он и снова сел за стол.
Закончив чаепитие и сложив грязную посуду в мойку, они собрались подниматься наверх, в спальные комнаты, но вдруг в дверь постучали. Не сговариваясь, все трое переглянулись.
Настороженно Егор подошел к входной двери.
– Кто там? – коротко спросил он.
– Это я, сосед твой, – прозвучал за дверью глухой ответ.
– Михалыч, ты что ли?
– Да.
Егор торопливо повернул ключом и впустил ночного гостя.
Павел Михайлович жил в доме напротив. Обычно добродушный и веселый, маленький и круглый, всегда готовый помочь, он появлялся в переулке с большим мохнатым псом и уходил гулять в лес. Но сейчас его образ обескуражил всех присутствующих. Растерянный и взволнованный в валенках и трусах, он срочно просил дать ему телефон.
Мария протянула трубку и заметила, как по его левой щеке от виска сочилась кровь.
– Паша, что случилось? – с испугом спросила она.
– Нападение, понимаешь, вооруженное нападение. Наших всех связали, я вырвался, – прерывисто дыша, пояснил он.
– Почему? За что?
– Да кто ж их знает? Все в масках. Подожди! Алло! Алло, милиция? Нужна помощь! Совершено нападение…
Коротко описав происшедшее и сообщив адрес, он передал трубку и направился к выходу.
– Ты куда? – спросил Егор.
– Обратно, сейчас приедут.
– Подожди, а то снова нарвешься.
– Нет, не могу, там Нина связана, да еще два наших соседа.
– Соседа? – удивленно переспросил Егор.
– Ну да! Вот так и попарились в баньке да попили пивка, – с досадой произнес Павел Михайлович и скрылся за дверью.
– Может помочь? – крикнул вдогонку Егор.
– Не надо, береги своих, – уже издалека прозвучал его голос.
– Ужасно, – покачав головой, вздохнула Мария и снова присела за стол.
– Что теперь будет? – спросил Костя, обращаясь к отцу.
– Не знаю…, – в задумчивости ответил Егор.
Ощущение неизведанного и чего-то страшного мгновенно вселилось в атмосферу еще недавно уютного вечера.
Они какое-то время молчали, и каждый думал о своем. Вероятнее всего, их мысли рисовали жуткие картины происходящего в соседнем доме.
– Да, – прервав молчание, снова вздохнула Мария, – как тонка грань между радостью и горем...
– Ну, завернула, – перебил ее Егор, – давайте, идите наверх, Косте пора спать. Уложишь его – спускайся. Надо позвонить Паше с Ниной, я слышу, милиция подъехала, может, помощь понадобится.
– Хорошо, – отозвалась Мария и, увлекая за собой сына, скрылась с ним за дверью, ведущей на лестницу.
– Ложись, Костя, засыпай, – поправляя постель, попросила Мария.
Он быстро сбросил одежду, и по его резким движениям было заметно, как он напуган, но старается не подавать вида.
– Как ты думаешь, мам, их убили?
– Нет, что ты, Костенька, все будет хорошо! Милиция приехала, их спасут, не волнуйся!
– И все же, что там могло случиться? – удивился Костя.
– Не знаю, наверно из-за бизнеса дяди Паши.
– Странно, он же такой добрый дядька.
– Ну, на каждого доброго дядьку, как правило, есть два плохих.
– Да, жаль его…
– Все, Костя, спи, – прервала Мария, – и не прислушивайся. Утро вечера мудренее.
– Спокойной ночи, мам.
– Спокойной ночи.
Прикрыв дверь, она быстро спустилась вниз и подошла к телефону.
– Уложила? – спросил ее Егор, все еще стоявший у окна и напряженно вглядывающийся в темноту.
– Да.
– Давай, звони соседям.
– Я уже набираю. Алло! Нина? Скажи, наша помощь нужна? Я могу что-нибудь сделать для тебя?
Мария немного помолчала, слушая ответ.
– Да, понимаю… Ужасно все как-то, ну, смотри, если мы понадобимся, звони. Хорошо? Держись!
– Ну что? – с нетерпением спросил Егор, едва она повесила трубку.
– У них оперативники. Вроде все живы. Дочери были в Москве, так что их миновало.
– Мы не нужны?
– Сказала, что нет, ты же и сам понял.
– Ничего я не понял, – отрезал Егор и нервно закурил сигарету.
Это все его магазин. Тут, в деревне, свои законы. Мария села в кресло и стала наблюдать, как Егор перемещался по кухне к окну и обратно, и чувствовала, что сама испытывает подобное волнение. Незаметно для себя самой она впала в глубокую задумчивость. Из головы не выходило только что случившееся происшествие.
Они по-приятельски дружили с семьей Павла Михайловича и часто встречали праздники вместе, пока однажды Егор не разочаровал их подчеркнутой надменностью и неуважением. После чего Павел с Ниной стали тактично избегать общения, и вскоре дружба сошла на «нет». Но все же женщины иногда заходили друг к другу выпить по чашке чая и поболтать о жизни, на что Егор всегда реагировал одним и тем же банальным вопросом: «Ну почему тебя все любят, а меня терпят?».
«Умри, догадываясь», – улыбаясь, отшучивалась Мария, не желая вдаваться в подробности рассуждений.
Прорезая тишину, раздался телефонный звонок.
– Алло? – подняв трубку, спросила Мария.
– Маша? Это Нина, – услышала она голос соседки, – вы нам нужны в качестве понятых. Может быть, подойдете?
– Да, конечно, сейчас будем, – решительно ответила Мария.
– Что такое? – спросил ее Егор.
– Они просили нас подойти. Им нужны понятые.
– А ты что ответила?
– Сказала, что придем.
– Ну ладно, надо выручить соседей. Одевайся…
Через пару минут, миновав небольшой переулок, они вошли в дом Паши и Нины.
В цокольном этаже, где располагались бассейн и сауна, было сильно накурено. На светлом кафельном полу выразительно привлекали внимание пятна крови. Повсюду разбросаны срезанные провода. Кресла и диван сдвинуты к центру помещения. Среди всего этого беспорядка хаотично перемещались три следователя. Осматривая детали и делая записи, они изредка задавали вопросы. Один из них, высокий и худощавый, усердно щелкал фотоаппаратом. Павел Михайлович с отрешенным взглядом сидел на полу, облокотившись на край дивана, он вытянул вперед ноги в серых деревенских валенках. На этот раз Мария не заметила крови на его лице, лишь аккуратно наклеенный лейкопластырь белым квадратом виднелся чуть выше виска. Она повернулась и увидела еще одного соседа из дома напротив. Мария попыталась вспомнить, как его зовут, но так и не вспомнила. «Ему тоже досталось», – подумала она, увидев на его затылке кровавую рану. Дурманящий запах валерьянки витал в воздухе. Нина стояла в дверях в длинном махровом халате. С потерянным выражением лица она смотрела на происходящее.
– Нин, – окликнула ее Мария, – ты в порядке?
– Да куда уж там. Вот, смотри! – и она показала ей воспаленные кисти рук с глубокой синей полосой.
– Ой, Нин, – испуганно произнесла Мария, – больно?
– Чего уж теперь, – отмахнулась Нина, – главное – все целы.
– Это точно.
Какое-то время обе стояли молча. Было видно, что Нина храбрилась, пытаясь в разговоре приглушить свою нервозность и побороть колотивший ее озноб. Обычно эффектная, яркая женщина сорока-пяти лет, немного полная, с выразительными карими глазами и короткой стрижкой темных каштановых волос сейчас напоминала разбитую калошу. Она стояла хмурая и усталая. Бледное лицо говорило об упадке сил. На щеках виднелись следы от клубники – остатки витаминной маски.
– Нин, а что столько шнуров разбросано? – снова задала вопрос Мария.
– Так ими же связывали.
– Как?
– Да вот так. Срезают с электротехники ножом и вяжут. А ты что ж думала, они с мотками веревок приходят?
– Да.
– Вот чудачка, – ухмыльнувшись, ответила Нина, – нам еще повезло. Семеныч каким-то образом освободил ноги, подполз к Паше и перегрыз ему шнуры на руках, а дальше он развязал себя сам и сразу побежал в вашу сторону. Мы еще не знали, где эти парни в масках, в доме или уже ушли.
Мария терпеливо слушала ее, с ужасом представляя все происходившее. И наверное, задала бы еще кучу вопросов, но что-то подсказывало ей, что излишнее любопытство будет не слишком учтивым.
– Так, Зорина Мария Денисовна Вы будете? – оборвав их беседу, обратился полный лысоватый следователь.
– Да, я, – откликнулась Мария.
– Прочитайте и распишитесь, пожалуйста.
Минутой позже следователь подозвал Егора и попросил его проделать то же самое. Закончив необходимую процедуру, он захлопнул папку и объявил пострадавшим о необходимости проехать с ним в следственный отдел для дознания и дачи подробных показаний в целях правильного ведения следствия.
Мужчины засуетились и стали спешно одеваться.
– Я тоже нужна? – спросила его Нина.
– Нет, Вы можете остаться, Вашего мужа будет достаточно.
– Ой, а я боюсь оставаться одна, – растерянно произнесла Нина.
– Пойдем к нам, – предложила Мария, – чаю выпьем.
– Да, верно, – обрадовалась она и, обратившись к мужу, сказала:
– Паша, я к Марии с Егором, там тебя дождусь.
– Хорошо, – ответил Михалыч, следуя за оперуполномоченным.
Проводив мужчин, Нина набросила шубу поверх халата и, в сопровождении Маши и Егора, покинула свой оскверненный дом, еще вчера казавшийся ей неприступной крепостью.
Нарезав лимон и раскрыв коробку конфет «Комильфо», Мария налила в чашки крепкий чай и раскупорила бутылку виски «Джек Дениэлс».
– Ой, мне немного, – попросила Нина.
– Хорошо, но тебе надо отогреться. У них карамельный привкус и мягкое послевкусие, противно не будет.
– Да-да, – подтвердил Егор, протягивая чайные ложки. Закурив сигарету, он тактично покинул их, дав женщинам посекретничать.
Выпив виски, Нина, действительно согрелась, ее мышцы расслабились, на лице выступил румянец, в глазах появился блеск, и всё ее существо как-то оживилось. «Она возвращается», – глядя на неё, подумала Мария. Положив в рот конфетку, Нина неожиданно заговорила:
– А знаешь, как всё получилось?
– Ну? – протянула Мария.
Выждав небольшую паузу, Нина начала свой рассказ.
– Как обычно, мужики решили попариться, четверг всё-таки. Сидели внизу, пили пиво. Васька, Семёныч, да мой. Николая ждали, он тоже должен был подойти. А когда тот позвонил в домофон и ему открыли, то в дом его внесли уже в отключке, четверо в масках. Ну и всех здесь повязали. А я наверху была, на кухне салат готовила. Стою, режу огурец, вдруг гляжу – мужик в маске с пистолетом входит. Я так и обмерла. Первая мысль – где же мужики, живы ли, а вторая – вот так и похоронят в халате, с намазанной клубникой рожей и без трусов. Спрашивает меня: «В доме кто ещё есть?». «Нет», – отвечаю ему. «Ну, тогда пошли вниз». Слава Богу, дети не подъехали, а то не знаю, что со мной было бы.
Нина задумалась. Было видно, как она мысленно прокручивает только что пережитое.
– А дальше? – аккуратно поинтересовалась Мария.
– А дальше мы с ним спустились. Мужики уже были связаны. Он мне и говорит: «Проходи, мать, ложись». «Да куда ж я на кафель-то с радикулитом»? «Ничего», – отвечает: «Не волнуйся, я тебе коврик подложу». И веришь ли? Подложил! Культурный такой, учтивый, не иначе с высшим образованием. Ну, а потом и меня связали. Назад руки к ногам. Кричу ему: «Не затягивай сильно». А он мне: «Извини, мать, легче не могу, а то сбежишь раньше времени».
Потом забрали мобильники, спросили, где деньги и передали привет от мэра.
– От мэра? Нашего города? – удивилась Мария.
– Да, Маш. Может потому, что не делали отчисления в «добровольно-принудительный фонд» из прибыли нашего магазина, а может, просто следы путают. Они точно знали, когда приходить. Мы два дня назад как раз квартал закрыли. И выручка была неплохая. А я ведь словно чувствовала, будто ждала… – с досадой в голосе произнесла Нина, – у нас же в городе не одних нас навестили. И у Смирновых были месяц назад и у Ярцевых в поселке на «Сосновке».
– А почему? – снова поинтересовалась Мария.
– Да многих обходят, у кого бизнес есть в городе. И поймать их никак не могут.
Мария еле заметно вздохнула. Думая о том, что, слава Богу, у неё бизнеса в городе нет.
– А у Стрельцовых, – продолжила Нина, – знаешь их?
– Нет.
– Ну, из деревни «Чертякино». У них даже без утюгов не обошлось.
– Ужас какой-то! Кино прямо-таки! Кино и немцы!
– Да, Маш, и методы у них особенные. Приходят, когда все дома, а если кто должен подойти, так сидят и ждут, а потом к общей куче подкладывают. Вот так-то! Это у вас там, в Москве, всё иначе, а у нас тут – другие законы.
– Разве поймёшь, где да как? Везде уродов хватает, – горячо, с вызовом сказала Мария и, подлив в бокал Нине виски, добавила:
– Давай за тебя, чтобы всё обошлось!
– Да уж, второго раза я не переживу… Пса нашего, Грема только жалко. Пристрелили его, сволочи!
Нина тяжко вздохнула и вынула из халата носовой платок, осторожно вытерла навернувшиеся слезы.
– Ой, то-то мы выстрелы слышали.
Какое-то время женщины сидели молча. Глухим звоном пробили четыре раза настенные часы. Егор уже давно спал в гостиной, прикрыв свою дверь. Усталость подошла незаметно, Мария почувствовала, что хочет спать и, не сдержавшись, зевнула.
– Уморила я тебя, – заметив её утомленность, сказала Нина, – и Паша что-то не едет.
– Не волнуйся, скоро приедет.
– Пора уже!
– Может, чаю ещё? – предложила Мария.
– А не лопнем?
– Надеюсь, что нет.
– Тогда давай!
Мария повернулась и включила стоявший в углу торшер из кварцевого стекла, затем встала и погасила верхний свет. Загадочные тени мгновенно расползлись по стенам причудливыми узорами. Набрав воды, она поставила чайник на огонь.
– У тебя-то как? – неожиданно сменив тему, спросила Нина.
Мария пожала плечами:
– А по-разному.
Прерывая их беседу, зазвонил телефон.
– Алло? – спросила она.
– Алло? Вас не слышно!
– …
– Алло? Перезвоните!
Так и не услышав ответа, Мария повесила трубку.
– Это, наверное, Паша волнуется, сейчас ему перезвоню.
– Они взяли с собой мобильник жены Семеныча, – пояснила Нина и, вытащив из кармана записку с номером, она попросила телефон.
– Паша? Как дела? Ты не звонил? Вы всё ещё в прокуратуре? А…ну, хорошо. Я у Марии тут. Нет… Всё нормально. Будешь подъезжать – позвони.
Выключив трубку, она положила её на стол и опять прерывисто вздохнула.
– Нет, Маш, не звонил. Они ещё в прокуратуре дают показания, – пояснила Нина.
– Ясно…
– Послушай! Я не очень тебя обременяю, а то уж скоро утро?
– Нет!
– Совсем сонная сидишь!
– Да что ты, о чем?…
– Честно, мне даже туда идти не хочется, – с грустью произнесла Нина и замолчала.
– Ты хотя бы двери у себя закрыла? – поинтересовалась Мария.
– Нет. А что там брать-то! Провались всё пропадом!
– Не отчаивайся, Нин! Всё наладится.
– О! Опять тебе звонят!
– Да, только кто это?
– Алло?
– ……….
– Алло? – Молчат!
– ……….
– Ничего не слышу! – возмущённо проговорила Мария.
– Может, аппарат не исправлен?
– Да нет, кому надо – дозваниваются!
– И часто у тебя так? – поинтересовалась Нина
– Да постоянно!
– А ты знаешь, – понижая голос, нерешительно произнесла она, – Егор тут приезжал не один.
Мария промолчала, она догадывалась, какой смысл пытается донести до неё приятельница.
Это появилось давно, с тех пор, как Егор поселился в Интернете и заимел, как он объяснил, свой «чёрный экран». «Постарел, – тогда решила для себя Мария, – вошёл в зону кризиса среднего возраста». Но в чём-то она была рада. Это отвлекло его и давало ей возможность вырваться из-под неусыпного контроля. Его безумная любовь и беспощадная ненависть измотали её сердце до такой степени, что она была готова преподнести букет цветов любой, кто переключил бы его пристальное внимание на себя. Но она даже не догадывалась, что уготовит ей судьба и воспалённый разум Егора с его сумасшедшей страстью к ней…
«Радуйся мелочам: в один
прекрасный день ты оглянешься
назад и поймешь, что это были
очень важные мелочи»
мудрость жизни*
VI
Оставаясь под впечатлением последних событий, Мария не заметила, как наступила среда. Пораньше закончив рабочие дела, она села в машину и спустя двадцать минут подъехала к офису Якова Клейнера.
– Здравствуйте, здравствуйте, – увидев Марию, важно произнес профессор.
– Располагайтесь поудобнее, сейчас будем работать.
Пройдя вперед, она присела на красивое старинное канапе, в котором Клейнер принимал клиентов.
– Одну минуточку! – попросил он и, наклонившись над столом, сделал какие-то пометки в своём блокноте. Потом раскрыл лежавшую рядом книгу и стал из неё что-то выписывать. В терпеливом ожидании Мария скучающе глядела на неторопливые движения его руки. Отметив ухоженность его кожи и аккуратный мужской маникюр, она отвела взгляд в сторону и решила внимательнее оглядеться.
Обстановка в кабинете профессора психологии Якова Самуиловича Клейнера скорее походила на уютную комнату любителя антиквариата, нежели на приёмную учёного-медика.
Богатая коллекция книг располагалась по всей задней стене кабинета в высоких с орнаментальными вставками стеллажах. У входа дополнял коллекцию уже знакомый Марии книжный шкаф, в котором находился атлас мира и вероятно еще многое другое.
Повернув голову, она увидела глубокий диван в стиле барокко с роскошными резными ножками, хорошо сочетавшийся со стоявшей рядом кружевной этажеркой. Центром мебельной композиции являлся массивный письменный стол из темного дуба, за которым работал профессор. На его тумбах, своей неповторимой роскошью впечатляли сюжеты из светской жизни 18 века, аккуратно вырезанные рукой талантливого мастера того времени. На столе красовался чудесный канделябр. Его витиеватые формы, придавали ему особую торжественность. Диковинные вазы и бронзовые статуэтки дополняли и украшали весь интерьер. Но больше всего удивлял старинный телескоп, стоящий у окна.
«И что только можно в него разглядеть со второго этажа в тесной застройке центральных улиц», – думала Мария, анализируя его применение.
Но тут Клейнер негромко кашлянул и, обратившись к ней, предложил:
– Ну, что ж, приступим?
– Я долго думал о нашей прошлой беседе. Но пока рано делать выводы, всё должно проясниться в процессе работы.
– Возможно, – немного неуверенно и удивленно произнесла Мария, плохо понимая ход его мыслей.
Приняв удобное положение, она облокотилась на спинку канапе и, вытянув ноги, приготовилась к сеансу.
– Сейчас я введу вас в состояние гипноза, прошу, смотрите на меня. Полностью расслабьтесь и пусть ваши впечатления легко проявляются по мере того, как вы будете в точности рассказывать мне всё, что происходит с вами.
– Вам понятно?
– Да.
– Будьте внимательны. Я хочу, чтобы Вы обратились к вашей юности в настоящей жизни. – Договорились?
– Да, – снова подтвердила Мария.
– Ну, вот и хорошо, – ободряюще сказал Клейнер, – тогда приступаем.
Странное ощущение снова охватило Марию. Что-то очень похожее на сон и в то же время совсем иное. Она подсознательно ощущала то, настоящее, с присутствием Якова Клейнера, отчётливо понимая его вопросы, обращённые к ней. И это не давало возможности отделаться от чувства контроля.
– Что Вы можете мне рассказать о своём теперешнем местопребывании? – сквозь забытьё услышала она вопрос профессора.
– Я дома, в своей комнате.
– Что Вы делаете?
– Я собираюсь в собор к отцу. Мать приготовила корзинку с едой, которую я должна ему отнести.
– Ну, хорошо, – с легкой досадой произнёс он. – Как можно подробнее опишите, что Вы видите вокруг себя.
– Это небольшая комната в маленьком каменном доме на окраине города. Я вижу металлическую кровать, столик у окна, ваза с полевыми цветами, зеркало… Да большое зеркало. Оно словно расширяет пространство.
– Допустим. А помимо отца и матери, с кем ещё Вы живёте?
– У меня три брата. Франческо – двенадцать лет, а близнецам Антонио и Рональдо по четыре года.
– А как зовут Вашего отца и чем он занимается?
– Мой отец Доминико Форини, известен в городе, как живописец. У него очень много работ. Один из постоянных заказчиков синьор Гербранд Ван дер Вэйд выкупил лучшие произведения . Почти все парадные портреты его семьи написаны рукой моего отца.
– Какова его живопись?
– В его картинах чувствуется свет, в отличие от мрачности полотен «караваджистов». А сейчас он работает вместе с другими мастерами над фресками в соборе Санта Мария Новелла.
– А Ваша мать?
– О! моя мать, замечательная добрая женщина, она занимается хозяйством. И хотя у нас есть горничная, забот всё равно хватает.
– Как зовут Вашу мать?
– Лючия! Мы все очень любим её! – с восторгом добавила Мария, блуждая в лабиринтах своего подсознания.
– Назовите мне Ваше собственное имя.
– Беатриче. Беатриче Лючия Форини.
– Скажите, Беатриче, что Вы чувствуюте, когда говорите о Вашей семье?
Долгая пауза, после которой она произнесла:
– Ну, это трудно выразить словами. Я чувствую мысли любви…, братства, симпатии…
– Неплохо, неплохо, – ровным, негромким голосом проговорил профессор и снова задал вопрос. – Что еще Вы можете мне рассказать о своем теперешнем местопребывании?
Немного подумав.
– Я во Флоренции, где родилась и живу уже восемнадцатый год.
– Означает ли это, что вы никуда не выезжали?
– Практически так. Но все же однажды я сопровождала отца в Рим на общее собрание в академию Живописи. А скоро он обещал взять меня с собой в Венецию. Отец намерен посетить мастерскую своего друга Леандро Бассано.
– Бассано???
– Бассано – талантливый венецианский мастер. Последователь семейных традиций. Я много наслышана о нем из рассказов моего отца.
Клейнер приподнял брови и осторожно погладил свою бородку. Сделав небольшую паузу, он снова заговорил.
– Я хочу, чтобы Вы продолжили наше путешествие по Флоренции и описали мне тот момент, как Вы уже пришли в Собор к Вашему отцу. И так, что Вы видите?
– Я открываю тяжелую дверь собора и запускаю яркую дорожку света. В центральном нефе сооружены леса. Там наверху, на головокружительной высоте вместе с другими мастерами работает и мой отец.
– Вы вздрогнули. Что-то случилось?
– Нет, все в порядке, просто немного покачнулась. Я поднимаюсь по приставной лестнице…
– Вам страшно?
– Я проделываю этот путь каждый день, с момента, как отец начал работать в соборе.
– Вы не ответили?
– Я привыкла. – Немного раздраженно отозвалась она.
– Ну, хорошо, скажите, Вы встретились?
– О, да! Я вижу его, он трудится над фреской.
– Что Вы делаете?
– Я подхожу ближе. Обнимаю его.
– Опишите, сколько людей работает с Вашим отцом, и чем они занимаются?
– Здесь человек одиннадцать, нет двенадцать. Два мастера: мой отец и Синьор Винченцо. А остальные ученики, подмастерья.
– Чему Вы улыбаетесь, Беатриче? – спросил Яков Клейнер, видя широкую улыбку на лице Марии.
– На меня смотрит Максимилеано. Это ученик моего отца. Он оказывает мне знаки внимания.
– А Вы?
– Он симпатичен мне.
Возникла пауза…, после чего немного выждав, Клейнер продолжил свои исследования.
– Ну, что ж, теперь будьте внимательны, расслабьтесь, я попрошу Вас сделать еще один скачок во времени. Давайте узнаем, состоялась ли Ваша поездка в Венецию? Расскажите, что Вы видите?
– Это чудесно! – с восторгом произнесла Мария, – мы подплываем. Я вижу, как приближается город.
– На чем Вы плывете?
– На гондоле, разумеется.
– Где Ваш отец?
– Он рядом.
– Прекрасно! Теперь я не буду прерывать Вас вопросами, поэтому свободно погрузитесь в свои воспоминания, а после расскажите мне самые яркие впечатления. Хорошо?
– Да, – быстро согласилась она.
Не открывая глаз Мария, а может быть Беатриче, то хмурилась, то улыбалась, то темпераментно восклицала. И было ясно, что она далеко… Далеко от этой жизни, от настоящих событий, от окружающей ее обстановки, от назойливых вопросов Якова Клейнера, который, сидя напротив нее, что-то старательно записывал в свой блокнот золотым пером изящной ручки «паркер».
Прошло какое-то время, прежде чем, посмотрев на часы, профессор отложил в сторону свои записи, и внимательно выслушав рассказ Марии, привычным способом вернул ее в Существующую реальность. Сидя в своем уникальном кресле и, машинально покручивая красивый перстень с изображением геральдической линии на мизинце правой руки, он казался задумчивым и немного растерянным. Мария спокойно смотрела на него в надежде услышать хотя бы пару слов. Затянувшийся прием у психолога вымотал ее и, чувствуя сильную усталость, она мечтала поскорей уехать домой. Наконец он встал и ободряюще улыбнулся.
– Видите ли, Мария Денисовна… Ваш случай не такой простой, каким мог показаться в начале. То, что люди помнят себя в прошлых жизнях, это давно известно и уже не сенсация. Но вот почему Вы упорно игнорируете мои задачи попасть в детство или юность Вашей теперешней жизни и стремитесь отправиться в другую эпоху, остается загадкой.
По всей вероятности в этом есть свой смысл, своя тайна. Но не волнуйтесь, мы обязательно ее разгадаем. Единственное, боюсь, что не смогу ограничиться двумя-тремя сеансами. Потребуется какое-то время. Пока затрудняюсь назвать Вам конкретные сроки, но я попросил бы Вас не бросать начатую нами работу. Вы только не подумайте, что таким образом я собираюсь выкачивать из Вас денежные средства, тут обычный профессиональный интерес и мне хотелось бы добиться результатов. Если все же вопрос будет стоять в финансах, то я готов консультировать Вас бесплатно. И снова улыбнувшись, он произнес свою любимую фразу: «Ну, что скажете, милочка?»
Мария тяжело вздохнула и посмотрев в его глаза ответила: «Учитывая то, что я пока ничего не понимаю, попытаюсь все же довериться Вашему профессионализму. Только вот со временем у меня туговато…»
– Не волнуйтесь, – решительно перебил ее Клейнер, – все посещения мы будем согласовывать. Вот Вам визитка, здесь все мои телефонные номера.
– А вот моя, – откликнулась Мария и, достав из сумочки кляссер, вынула белую карточку, с синим блестящим теснением.
– Замечательно! – проговорил профессор и, забрав протянутую визитку, проводил ее до двери. Уже прощаясь, он неожиданно добавил: «Да, Мария Денисовна. Я попросил бы Вас вести дневник наших гипнотических путешествий. Это поможет раскрепостить сознание и подскажет правильный путь к ответам на многие вопросы.»
– Договорились, – пообещала она.
– Ну, вот и хорошо! Аллочка созвонится с Вами и согласует время следующего сеанса. А пока до свиданья.
* * *
Как обычно, для будних дней, возвращаясь вечером домой, Мария заехала к родителям и забрала сына. Уже на квартире, поужинав и уложив Костю в кровать, она села за письменный стол и немного поиграв выключателем настольной лампы, достала из тумбочки толстую тетрадь в клетку. Старательно вспоминая события и образы, поразившие её воображение во время гипноза, Мария взяла из карандашницы самую обычную шариковую ручку и написала следующее:
Гондола медленно подплыла к берегу. Пристально всматриваясь в очертания приближающегося города, я с волнением чувствовала, как радость переполняет моё сердце. Наконец-то я всё увижу своими глазами и постараюсь понять, что так привлекает в этих небольших островках, прорезанных грустной сетью многочисленных каналов.
Было жарко. Отец сидел напротив меня. По его покрасневшему лицу и усталому взгляду я понимала, как утомительно для него это путешествие. Мне тоже хотелось быстрее сойти на берег. Лишь стоявший на корме загорелый, мускулистый гондольер казался бодр и весел. Он что-то негромко напевал, бойко управляя гондолой. Незаметно мы приблизились к городу. Казалось, что здания словно выросли из воды, поражая своим великолепием разных стилей. Ажурные мостики, объединяющие пешеходные зоны, проплывали над моей головой. Молодые синьорины, скрывающиеся под кружевными венецианскими зонтиками, неспешно прогуливались в сопровождении галантных кавалеров.
Весь город создавал необычное сказочное настроение.
Мы долго блуждали по лабиринтам маленьких рии**, прежде, чем подобрали достойное жильё для нашего проживания. Это был красивый дом, на одной из улиц города, принадлежавший знатному синьору, который овдовев, вёл уединённый образ жизни и сдавал его большую часть внаем. Выбрав просторную светлую комнату, на втором этаже, я разложила свой немногочисленный багаж и, переодев платье, спустилась вниз, где в гостевой комнате нам приготовила ужин полная, розовощёкая кухарка.
– Ну, каковы наши планы? – присаживаясь к столу, спросил меня отец.
– Планы? – удивилась я.
– Предлагаю сегодня хорошенько отдохнуть, путь был не близким, к тому же утром мы отправляемся в мастерскую синьора Бассано, и я не хотел бы, чтобы Вы выглядели усталой.
– А далеко отсюда его мастерская?
– Нет, дочь моя. Это по другую сторону Большого канала. Но Вы меня не услышали. Я всё же советую Вам выспаться после долгого переезда.
– О, отец! Я совсем не устала, расстроено ответила я. – Так здорово немного пройтись по свежему воздуху.
– По свежему воздуху? Да там духота! – воскликнул он удивленно.
– Вовсе нет, солнце уже заходит, и зной давно отступил.
– Очень сомнительно! Более того, я против вечерних прогулок. У Вас еще будет время познакомиться с этим городом, – проворчал он и, подвинув поближе поставленное перед ним блюдо, взял в руки столовые приборы.
Я сидела молча, не испытывая радости от приема пищи. Отец напротив, ел с аппетитом. Запивая запеченную рыбу, маленькими глотками красного вина. Прошло немало времени… Наконец он выпрямил спину, промокая салфеткой свои усы. Было заметно, что отец оживился и повеселел, но, встретив мое грустное лицо,
закачал головой.
– А, делайте, что хотите, только возьмите с собой горничную, одной небезопасно в чужом городе, И не долго! Надеюсь, что мы договорились! – Требовательно проговорил он.
– Отец! Вы самый лучший! – Воскликнула, я, лукаво улыбаясь.
– Ладно, Бэа, я знаю все ваши уловки. Вы всегда пользуетесь моей слабостью, но что с этим поделаешь? Хорошо, ступайте. А я пока разберусь с тем, что привёз. Надо подобрать эскизы для завтрашней встречи.
По его одухотворённому лицу я сразу поняла, что приподнятое настроение и блеск в глазах, обещали способствовать творческому порыву и плодотворности задуманных им дел.
Расспросив горничную, как удобнее добраться до площади Святого Марка, я долго вслушивалась в ее непривычный венецианский диалект, но так ничего не поняв, решила, что вопреки наказам отца обойдусь без ее помощи.
Блуждая по узким переулкам, разглядывая здания и пересекая рии, через маленькие мостики, я удивлялась буквально всему, что встречалась на моём пути. Внешний вид горожан, отличавший их от флорентийцев большой напыщенностью костюмов, и тихое, плавное звучание баркароллы – мелодичной песни гондольеров, всё приводило меня в восторг. Но все же вместе с изысканной грацией архитектуры и особенностями венецианской моды, город казался, уныл и мрачен. Бедные дома горожан выглядели убого, являясь сильным контрастом на фоне хорошо ухоженных соборов. Полуразрушенные фасады зданий обнажали кирпичную кладку. Ветхое белье, развешанное для сушки, многоярусными полотнами свисало над головами прохожих. Помои сливали прямо из окон, поэтому от воды исходил затхлый запах рыбы. Чувствуя, появившуюся тошноту, я ускорила свои шаги, желая быстрее вырваться на открытое пространство. Через какое-то время я неожиданно вышла на большую площадь и поняла, что достигла цели. Передо мной являл собой чудо готики Дворец Дожей. Его грациозность, легкость и изящество форм восхищали своей непостижимостью и красотой. Пышная орнаментика придавала ему особую сказочность.
Недалеко от колокольни, торжественно возвышающейся над всей площадью, расположилась небольшая группа музыкантов. Обратив внимание на приятную мелодию, я подошла ближе и остановилась ее послушать. Легкие, волнующие звуки добавили особую пикантность к полученным мною впечатлениям.
Незаметно мои мысли перенеслись во Флоренцию, и я вспомнила вечернюю мессу в соборе …, куда привела меня мать. И то, как играл юный мальчик, виртуозно касаясь маленькими пальчиками клавиш большого органа, раскрывая всю красоту и величие исполняемого произведения. Прихожане зачарованно слушали его, перешептываясь о способностях юного гения.
Придаваясь нахлынувшим воспоминаниям, я не заметила, как огромное количество голубей, плотным кольцом столпилось у моих ног. Пытаясь осторожно продвинуться вперед, я приподняла полы моего платья, однако это лишь усугубило ситуацию, дав птицам возможность еще плотнее сузить образовавшийся круг. Опустить платье значило – запустить голубей себе под юбку. Чувствуя надвигающееся беспокойство, я оглянулась в надежде найти помощь со стороны.
Подобно античной фигуре, элегантно облокотившись на каменный выступ Лоджетта, за мной наблюдал красивый юноша, в зеленом берете. Встретив мой растерянный взгляд, он улыбнулся и, приблизившись ко мне, негромко заговорил: «Синьора! Я вижу, Вы в затруднении, разрешите Вам помочь?» – Спасибо, – неуклюже кивнув головой, отозвалась я, благодаря небеса за мое спасение. Ловко отогнав птиц и освободив проход, он протянул мне руку, помогая выйти из воркующего «голубиного озера».
– Не бойтесь, они не тронут, – успокаивающе проговорил юноша.
– Лоренцо Алонсо, – слегка наклонившись, представился он.
– Беатриче Лючия Форини.
– Вижу Вы не из Венеции?
– Да, я из Флоренции.
– Рад познакомиться.
– Вы знаете…, – краснея, протянула я, но, смутившись, так и не договорила.
– Я понял, что вы испугались, – угадывая мои эмоции, произнес Лоренцо.
– Не бойтесь, они совсем ручные. Хотите, я покажу вам? Идите сюда, идите. Вам надо побороть это чувство, – и увлекая меня за собой, он снова подвел меня к птицам. Достав из кармана горстку зерен, юноша вытянул руку вперед и раскрыл ладонь. К моему ужасу и удивлению, голуби вспорхнули с земли и, буквально все разом, сели на руку Лоренцо.
Пробираясь к ладони с заветным лакомством, голуби смешно ковыляли, расталкивая на пути друг друга.
Не сдержавшись, я расхохоталась. Теперь эти птицы казались мне скорее забавными, нежели опасными. О, как настойчиво они боролись за маленькие круглые зернышки, не испытывая никакого страха перед человеком.
– Попробуйте сами, – улыбаясь мне, предложил Лоренцо, – дайте вашу руку. Ну же, не бойтесь. Удивившись его предложению, я перестала смеяться и стояла в нерешительности. Но что-то очень убедительное было в его голосе. Этот высокий светловолосый юноша с бархатным оттенком выразительных синих глаз был очень привлекателен, его открытый взгляд вызывал доверие.
Чувствуя его внутреннюю силу, я поддалась его настойчивости.
Аккуратно отсыпав в мою ладонь немного зерен, он попросил вытянуть руку в сторону. Еще один миг и огромное облако неугомонных птиц дружно облепили меня от кончиков пальцев до плеча. Не ожидая такого потока, я дернулась в сторону.
– Не бойтесь, не бойтесь, – удерживая меня за талию, заверил Лоренцо. Затем, медленно, приподнял мою свободную руку за локоть и также насыпал зерен в ладонь.
Теперь я сама была похожа на большую крылатую птицу. Казалось, что голуби слетались со всей площади. Не умещаясь на моих вытянутых руках, они садились мне прямо на голову. Забыв страх, прищурив глаза от ветра, исходящего от взмахов крыльев, я стояла и хохотала от всей души, чувствуя себя божественной покровительницей всей фауны.
Мелодия, которая все еще звучала на площади, придавала несравнимое ощущение, всему происходящему вокруг, наполняя светом и радостью мое сердце.
* * *
– Мария Денисовна, к Вам приехали, – открыв дверь, сообщила секретарша.
– Кто это, Ира?
– Какой-то Владимир, говорит, что Вы его вызывали.
– Ах да, верно, – спохватилась Мария, – пусть войдет.
Минуту спустя крепкий мужчина средних лет в болоньевой черной куртке появился в дверях.
– Здравствуйте, я Владимир, – немного смущаясь, проговорил он.
Подняв голову от листов с печатным текстом, Мария еле заметно улыбнулась и спросила: – Вы привезли?
– Да, конечно.
– Где они?
– В машине.
– Очень хорошо! Давайте посмотрим.
Накинув шубу, Мария вышла на улицу.
– Нам сюда, – подсказал Владимир, указав на зеленую девятку, припаркованную около офиса. Достав из кармана ключи и отключив сигнализацию, он открыл заднюю дверь машины.
– Вот они, смотрите.
– Ой, правда, это то, что я хотела, – воскликнула Мария и коротко добавила: – спасибо, угадали.
Два белых голубя с пушистыми белыми лапками испуганно прижимались друг к другу, сидя в небольшом прямоугольном садке.
– Да, они чудесны. Скажите, а птицы точно сумеют вернуться обратно?
– Не волнуйтесь, голуби приучены, и как только вы их выпустите, они тут же направятся в обратный путь к своему дому.
– Отлично! Давайте перенесём их в мою машину.
– Хорошо, – согласился Владимир, вынимая садок.
– Скажите, – поинтересовалась Мария: – часто у Вас бывают подобные заказы?
– Случается, обычно на свадьбы, но, как правило, просто приобретают для своих голубятен.
– Так птицы могут снова от них улететь к Вам?!
– И такое бывает, но всё же опытные голубятники знают что делать, чтоб подобное не происходило.
– Понятно, – протянула Мария и, поблагодарив Владимира за услугу, поспешила вернуться в офис.
Нажав на кнопку внутренней связи, она попросила зайти помощника. Андрей подошел сразу.
– Что хотели, Мария Денисовна? – негромко спросил он.
– Мы сейчас выезжаем, прогрей, пожалуйста, машину, а то птицы замёрзнут.
– Их уже привезли?
– Да.
– Хорошо, – ответил Андрей и, взяв ключи от машины, удалился.
Так, еще один звонок, – вспомнила Мария и, подняв телефонную трубку, набрала номер.
– Алло, Сергей? Вы готовы?... Хорошо. Жду в 19 у метро, как договорились. Да, одну минутку, хотела уточнить, инструмент исправен?...Отлично, тогда до встречи.
Боже! Что я делаю? На что это похоже? – думала Мария, убирая в шкаф разложенные на столе папки. Наведя порядок, она надела свою короткую норковую шубку и направилась к выходу.
– Пора! – бросив короткий взгляд в зеркало, и лукаво подмигнув своему отражению, произнесла она и вышла из офиса.
* * *
Машина саксофониста уже стояла около метро в назначенное время. Припарковавшись рядом и, опустив своё окно, Мария обратилась к молодому юноше, сидевшему за рулём соседнего автомобиля.
– Вы Сергей?
– Да.
– А я Мария. Ну что, продемонстрируете немного искусства в свете фар? Я отвлеку Вас не на долго. Замёрзнуть не успеете.
– Хорошо, а что играть?
– Да что-нибудь лёгкое, произвольное… или может быть Поля Мариа? Сумеете?
– Без проблем.
– Тогда поехали, следуйте за мной, здесь недалеко.
Обе машины плавно подъехали к автосалону. Открыв дверь, Мария подошла к саксофонисту и попросила подготовить инструмент.
– Я обязательно подам сигнал, после чего вы начнёте играть, а пока подождите в машине… И вот еще, Сергей, хотела попросить, чтобы мой помощник посидел с Вами. Вы не будете против?
– Да нет…
– Ну и хорошо.
Проводив взглядом Андрея, захлопнувшего за собой дверь маленького «Форда», Мария вынула из сумки мобильник, и после недолгих сомнений набрала номер Валентина.
– Здравствуйте, Валентин, это Мария Денисовна.
– Да, я узнал, – услышала она в ответ.
– Мне хотелось бы Вас увидеть, я нахожусь на гостевой стоянке рядом с Вашим офисом.
– Что я должен сделать? Я должен выйти? – удивлённо и настороженно спросил Валентин.
– Думаю, да, – подтвердила Мария.
– Ну, хорошо, сейчас буду.
– Спасибо!
Положив телефон в карман, она пыталась успокоить появившееся волнение.
Ей так хотелось быть яркой, неповторимой, стремительной. Похожей на волнующий лёгкий ветер. Внести свежесть и новизну в его жизнь. Но ничего не усложнять.
Подняв голову, она посмотрела через лобовое стекло и увидела, как вдалеке неторопливо к ней приближался Валентин.
– Здравствуйте, – немного смущенно произнес он, заглядывая в салон автомобиля.
– Присаживайтесь, – позвала она его, показав взглядом на соседнее кресло.
– Спасибо.
– Вы не удивляйтесь, я не случайно… Вот приехала похвастаться приобретением, – и для убедительности она погладила руль двумя руками.
– Всё-таки взяли Хонду?
– Да.
– Ну, так показывайте! – бодро и непринуждённо попросил Валентин.
– Кажется, тут и так всё понятно. Вот магнитола, а вот коробка передач. Да, ручник только не на привычном месте.
– Действительно, – удивившись, подтвердил он, осторожно подёргав рычаг, находившийся справа от руля.
– Мне она очень нравится. Необычное ощущение «сидишь высоко, глядишь далеко». Хотя к её габаритам я до сих пор никак не привыкну.
– Ничего, потихоньку освоитесь. У Вас всё получится.
Они сидели рядом, разговаривая легко и просто, не испытывая комплексов и неловкости, словно два человека, знакомых тысячу лет.
И в этой обычной беседе не было ничего особенного и исключительного. Ему было приятно ее неожиданное внимание. А ее успокаивали его рассудительность и понимание.
Неожиданно перед капотом машины появился музыкант и, прислонив к губам саксофон, взял первые низкие ноты.
…О, нет, только не теперь,– подумала Мария, чувствуя как перехватило ее дыхание… Уж лучше вообще никогда. И почему он вышел играть без сигнала? Но изменить что-либо было уже поздно.
– Что это? – спросил ее Валентин.
– Это… Это подарок, – робко и неуверенно ответила Мария и замолчала.
– Зачем? – строго и, как ей показалось сердито, произнёс он.
Но скорее это напоминало досаду и упрёк вместе взятые.
Заметив его смущение и проклиная всё на свете, она решила спасть ситуацию.
– У нашего офиса сегодня был день рожденья, отмечали пятилетие с момента его открытия. Пригласили большую группу музыкантов. Потом, по окончанию торжества все разъехались. А саксофониста я пригласила с собой. Думала веселее будет.
...И всё было правдой, за исключением того, что пятилетие офиса прошло месяц назад, а телефон саксофониста ей оставили музыканты, что обслуживали в тот день их банкет.
– Понятно, – тихим и уже мягким голосом отозвался Валентин.
...Она уловила его интонацию, но не почувствовала облегчения, мысленно ругая себя за ложь. «Нет, не стоит начинать выстраивать отношения с вранья. Разве этого я хотела? Зачем поступать так? Он же для меня не просто мужчина. Прежде всего, я ищу в нем понимание и искренность, а точнее, ищу в нем себя. Если хочу встретить доверие, значит, и сама должна быть откровенна».
Все эти безмолвные рассуждения сомнениями бродили в ее душе. Взяв с себя обещание больше никогда ему не лгать, Мария заглянула в его лицо и предложила:
– А давайте немного прокатимся?
Услышав ее вопрос, Валентин оживился и тут же ответил:
– Давайте.
– Только садитесь за руль сами. Почувствуйте разницу с вашими моделями.
– Хорошо, – согласился он и, открыв боковую дверь, вышел на улицу.
Обходя машину, чтобы поменяться местами, Мария приблизилась к игравшему саксофонисту и тихо попросила: «Сергей, спасибо. Достаточно. Прошу Вас, подождите меня с моим помощником. Я скоро приеду». Ни слова не говоря, он прекратил играть и направился к своей машине.
И как-то сразу стало легче и спокойнее, когда, оставшись вдвоём, без случайных свидетелей, они не торопясь, ехали по вечернему городу.
– Да, неплохо, – вдруг произнёс Валентин.
– Что неплохо? – переспросила она.
– Едет хорошо, мягко.
– А….а, – протянула Мария, чувствуя небольшую неловкость, не зная, как предложить ему выехать за черту города, чтобы выпустить голубей, находившихся в багажнике. Она еще какое-то время молчала, но вскоре, обратившись к своей воле, поборола стеснение и негромко спросила:
– А может быть поближе к лесу?... Мне надо выпустить птиц.
– Птиц? – удивился Валентин.
– Ну да. Они в багажнике.
– Хм, хорошо, – ответил он и направил машину к окраине микрорайона. – Надеюсь, не тропические попугаи?
– Нет.
– Они хотя бы адаптированы к нашему климату?
– Да, конечно, – коротко, не удовлетворяя его любопытство, ответила Мария.
Выехав на пригородную дорогу, они недолго петляли по холмистой местности. Выбрав приятное живописное место перед мостиком небольшой тихой реки, Валентин остановил машину и заглушил двигатель.
– Здесь подойдёт? – повернув голову и заглянув в глаза Марии, спросил он.
– Да, отлично! – радостно отозвалась она и добавила, – выходим!
Подойдя к задней двери автомашины, она быстрым движением нажала на ручку и распахнула багажник.
– О! Голуби! – не скрывая удивления, произнёс Валентин.
– Точно, это они, – подтвердила Мария, улыбаясь широкой, открытой улыбкой. – Мне сказали надо загадать желание и выпустить их в небо. Тогда оно обязательно сбудется. Да, да, не удивляйтесь, это правда.
– Я верю, – спокойно отозвался Валентин.
Открыв клетку, Мария бесстрашно просунула в нее руку и, бережно обхватив пальцами одного из голубей, осторожно вынула его из садка.
– Держите, – протягивая Валентину птицу, сказала Мария и медленно опустила голубя в его тёплые ладони.
Затем снова повернулась к садку и вытащила второго голубя.
– Ну что? Готовы? – весело, с детским задором произнесла Мария.
Не отвечая на ее вопрос, Валентин внимательно смотрел на свои руки, сжимавшие белоснежное «чудо», и по его растерянному взгляду можно было читать мысли: «Неужели это происходит со мной? Эта странная сумасшедшая женщина, непохожая ни на что, чему можно найти объяснение. Я здесь, в лесу, эти птицы??? Просто бред какой-то».
– Загадали? – услышал он ее голос.
– Почти.
– Давайте загадывайте быстрее, сейчас выпускаем.
Развернув голубя головой вперед, чтобы раскрыть ему пространство для полёта, Мария задала себе вопрос: «А что я сама хочу загадать?» и неожиданно поняла, что из огромного многообразия её желаний она не может выбрать ничего.
«Я и так нахожусь в эпицентре своего желания», – призналась она себе. Чудесный вечер, приятный мужчина и дивные птицы в наших руках. Можно ли желать лучшего? И всё же пусть мой сын будет счастливее меня, неожиданно подсказало ей сердце.
– Ура! – закричала Мария, подбрасывая вверх белоснежную птицу, светлую и чистую, как ее мечта.
– Ура! – вторя ей, закричал Валентин.
Белые голуби взлетели в вышину тёмного вечернего неба. Унося с собой мечты и желания этих двух малознакомых людей, таких невероятно далёких и одновременно близких. Они стояли рядом, глядя в даль на улетающих птиц, исчезающих в глубоком пространстве надвигающихся сумерек. Первые снежинки, кружась в медленном вальсе, укрывали остывшую землю. Долгожданная зима спускалась с небес.
Уже ночью, сидя за письменным столом и раскрыв свой дневник, Мария записала следующее:
Чтоб голуби взлетали ввысь, О том, как плачет саксофон
Чтоб снова твоё сердце пело, Узнаешь на одно мгновенье
Я обновляю твою жизнь Но этот мой волшебный сон
И всё, что в сердце уцелело. К твоей душе прикосновенье.
«Когда любовь поманит вас-
следуйте за ней.
Хотя пути ее тяжелы и круты.
И когда ее крылья обнимут вас –
не сопротивляйтесь ей.
И когда она заговорит с вами –
верьте ей…»
мудрость жизни*
VII
Сидя у высокого арочного окна и вышивая небольшой кружевной платок, я заинтересованно слушала, как мой отец вел жаркую беседу с Леандро Бассано…
– Ну да, конечно, победа под Лепанто принесла некоторое облегчение республике, но в целом не изменила политической обстановки.
– Позволь не согласиться! Это гордость для любого венецианца! А как человек, удостоенный рыцарского звания, готов заверить, что это было великое сражение на Средиземноморье! – возвышенно и, как мне показалось, слишком пафосно произнёс Бассано.
– Не спорю, не спорю, но для точной передачи образа чего-то не хватает, – очень тихо, словно самому себе, ответил отец, отойдя метра на два от полотна, на котором уже третий месяц писал аллегорию победоносного сражения. Это было достаточно крупное произведение, на первом плане которого в образе лиги он изобразил мою мать Лючию. Она торжественно восседала на троне, держа в правой руке три стрелы, символизирующие поражение турков Венецианской республикой, Испанией и папством. Её левая рука обнимала дерево плодородия, украшенное цветами и фруктами. Внизу, у ног сидел в кандалах побежденный турок. А венцом всей композиции являлись два ангела, парившие над головой лиги. В них хорошо угадывались два моих брата Антонио и Ренальдо. Удаляющаяся вдаль колоннада с античными фигурами подчеркивала величие и триумф задуманного сюжета. Но всё же эта картина напоминала мне семейный портрет. А то рвение, с которым отец работал над полотном, говорило о его грусти по родному дому.
Неторопливо размешивая в палитре краски и изредка поглядывая на отца, Бассано тоже писал небольшой портрет, неоспоримо улавливая сходство с оригиналом.
В его просторной мастерской было немного душно. В дальнем углу стояли сложенные в стопку багеты. А еще незаконченные творения располагались на хаотично расставленных мольбертах, аккуратно завешенные лёгкой тканью. Декор стен украшали живописные полотна. Это были парадные портреты и удивительные сюжетные композиции на библейские и мифологические темы, наброски, эскизы и просто фрагменты пейзажей. Все изображения поражали своей реалистичностью. Так и казалось, что за тобой наблюдают. Я подсознательно ощущала чувство тревоги, словно духи его покойного отца и брата незримо контролировали всё происходящее вокруг.
Днем здесь было намного оживленнее. Создавалось впечатление, что работа не останавливалась никогда. Присутствие учеников и подмастерья вносило определенную легкость в общую атмосферу храма искусств.
Вечерело… Застыв с игрой в руке, я давно отвлеклась от того, о чем говорили мужчины и, предавшись своим мечтам, сидела в глубокой задумчивости, вспоминая недавнюю встречу с Лоренцо.
* * *
Прогуливаясь утром, я бесцельно бродила по многолюдному мерчерии***, пока моё внимание не привлекло жемчужное ожерелье у одного из многочисленных торговцев украшениями. Заметив мою заинтересованность, он распалился в красноречии, расхваливая свой товар. Почти сторговавшись, я достала свой мешочек с дукатами, чтобы оценить возможность покупки, как вдруг почувствовала легкое прикосновение чьей-то руки.
Приятный знакомый голос за спиной проговорил: «Не торопитесь, Беа. Я сделаю для Вас лучше». Обернувшись, я сразу узнала Лоренцо. Не скрывая своего удивления, искренне поприветствовав его, я согласилась на небольшую прогулку, которую предложил мне юноша.
Не спеша мы вышли на окраину города и углубились в небольшую бухту, где долго бродили, болтая обо всём, что могло интересовать нас в тот момент. Из нашей беседы я узнала, что Лоренцо пел в церковном хоре, но втайне мечтал выступать в театре. А его весьма знатные, но набожные родители и слушать не хотели о подобном желании сына.
Прибой равномерным тактом накатывал волну на песчаный берег. Свежий ветер, дующий со стороны моря, обволакивал прохладой. В лучах заходящего солнца великолепный пейзаж лагуны радовал мой взор. А негромкое исполнение рулады, которую напевал Лоренцо, придавало особую прелесть наступающему вечеру. Без сомнения юноша нравился мне, и от этого прогулка с ним казалась особенно увлекательной и приятной.
– Я соберу чудесные бусы из этих раковин. Уверен, они понравятся. И уже через день смогут украсить вашу шейку, – нескромно произнёс Лоренцо, пересыпая с ладони на ладонь закрученные спиральками ракушки, которые мы насобирали на песке.
Уже стемнело, когда, сев в проезжающую мимо гондолу, мы подплыли к моему дому. Я безумно волновалась, представляя, как отец будет ругать меня за столь позднее возвращение, но желание задержаться было сильнее всех опасений. Ловко спрыгнув на берег, я дала обещание Лоренцо встретиться с ним через день на площади Святого Марка после полудня. С благодарностью он крепко сжал мою руку и, не отпуская ее, резко потянул в свою сторону, завлекая меня в объятья. Обжигающий силы поцелуй застыл на моих устах. Мурашки пробежали по всему телу. Волнение и сладкая истома мгновенно переполнили сознание. Но появившийся страх вперемешку со смущением оттолкнул меня в сторону. Вырвавшись из тесных объятий юноши, я скользнула в приоткрытую дверь, оставив его в растерянности.
Сердце готово было выпрыгнуть из моей груди, когда, вбежав по лестнице на второй этаж, я вошла в свою комнату и, прикрыв дверь, упала на кровать. Возбуждённая и счастливая я долго лежала в темноте с широко раскрытыми глазами, осторожно касаясь пальцами своих губ, словно пытаясь на ощупь оценить вкус первого поцелуя. Его непорочность и притягательность, искушение и восторг.
* * *
– Собирайся, Бэа, нам пора. На сегодня достаточно поработали и Синьору Леандро тоже нужен отдых, – обратился ко мне отец.
– Она не слышит нас. Посмотри, застыла словно мадонна.
– Что? Что такое? – спросила я, почувствовав на себе вопросительные взгляды.
– Да, друг мой, молодость – это красота …А где красота, там счастье и удача, – философски произнёс Бассано.
– Ну, не буду спорить, а то придется заночевать в твоей мастерской. Обсудим этот вопрос завтра, – не поддержав его рассуждений, ответил отец, направляясь со мной к выходу. Еще пара обычных фраз, и мы распрощались.
* * *
Распахнув окно, я вдохнула свежесть раннего утра, пытаясь уловить морской бриз. Было тихо, город еще спал. Но в этой предрассветной тишине мне казалось что-то особенное. Необъяснимая энергия переполняла и будоражила всё моё существо. Хотелось петь и танцевать, творить чудеса и радоваться всему происходящему вокруг. Вот так сразу, неожиданно для самой себя я почувствовала лёгкую волну нахлынувшего счастья. И всё это говорило лишь об одном. О том, что я влюбилась.
В окне напротив чья-то горничная вывешивала бельё, старательно расправляя его сухими сморщенными руками. На вид ей было не больше двадцати пяти, но нелёгкий каждодневный труд старческим уродством отразился на ее коже. Отпечаток печали и усталости застыл на ее бледном лице.
Никогда не буду так работать, – подумала я, немного погрустнев и, вздохнув, отошла от окна. Присев на край кровати, я стала обдумывать в каком платье лучше появиться перед Лоренцо на предстоящей встрече после полудня.
Все мои мечты о прекрасной и светлой любви рухнули, как, только определившись с одеянием, я спустилась к завтраку.
Отец был мрачнее неба в грозовой день. Его печальный взор бесцельно блуждал по комнате.
– Что случилось? – робко поинтересовалась я.
– Мы уезжаем.
– Уезжаем? Но почему?
– Сегодня утром пришло известие из дома. Серьёзно заболел Антонио. Лючия сильно встревожена. Нужно собираться.
– О, пресвятая дева! – воскликнула я. – Но что с ним?
– Пока не знаю, но твоя мать просит нас побыстрее вернуться.
Мне было жаль младшего брата, но еще больше я расстроилась из-за поспешного отъезда, так как все мои надежды увидеться с Лоренцо растворились в облаке появившихся проблем.
– Выезжаем на закате, – решительно и громко произнес отец и, встав из-за стола, добавил: «Соберётесь позже, а сейчас надо проститься с Синьором Бассано».
Через четверть часа мы уже плыли в сторону его мастерской. Тревожное молчание устойчиво сопровождало наш путь.
И лишь встретив своего друга, отец оживился.
– Я вынужден покинуть Венецию. Приехал попрощаться, – со вздохом произнес он.
– Но почему? – удивился Бассано, старательно вытирая руки, запачканные краской.
– Заболел мой сын Антонио. Лючия серьёзно опасается за его здоровье и срочно просит меня вернуться.
– Сочувствую, искренне сочувствую, – приобняв отца за плечо, ответил Леандро. – Мне жаль, что вы вынуждены покинуть город. А как же творческие планы? Как же «Лига»?
– Не сейчас, мой друг, не сейчас.
– Но что же делать с незаконченной картиной? К перевозке она не готова. Полотно еще сырое.
– Знаю, знаю... Осталось совсем немного, и я ее завершу, но видимо не теперь...
– Не надо огорчаться, всё исполнимо. Вернётесь по весне, тогда всё получится. Я сохраню ее в лучшем виде!
– Спасибо, Леандро! Спасибо за всё, – искренне поблагодарил его отец, – но пока не будем загадывать.
В разговоре они не спеша подошли к картине.
– Блестящая работа! – с восторгом произнес Бассано. – Но никак не пойму, мой друг, зачем Вы придали образу побеждённого турка свои черты?
– Хм…Это же аллегория. Ведь я, в каком-то смысле, тоже раб. Раб своей семьи, своей любимой Лючии.
Покачав головой, отец замолчал.
Впервые я внимательнее вгляделась в лицо турка, сидевшего около ног победоносной «Лиги».
Убрав бороду и удлинив усы, отец искусно замаскировал свой образ. Одетый на голове тюрбан наполовину скрывал его высокий благородный лоб и сильно изменял пропорции лица. А от его природной белой кожи не осталось и следа. Турок, да и только!
– Доминико, а я дописал Ваш портрет, – нарушив молчание, заговорил Бассано.
Повернувшись к одному из мольбертов, он торжественно сбросил полупрозрачную ткань, прикрывающую небольшую картину, и обнажил свою живопись.
Вот здесь отец был самим собой. Никаких скрытых замыслов. Всё просто и естественно. Светлое лицо, подчеркнутое белым воротником, привычные усы и аккуратная бородка казались воплощением благородства. Крупные карие глаза спокойно и ровно смотрели на нас с точным расчётом приёма «лунной дорожки».
Масло на портрете было совсем свежее, по-видимому, Бассано дописывал его перед нашим приходом.
– Я рад, что мы знакомы, Леандро, – с неподдельной искренностью произнес отец. – Считаю, что приехал сюда не напрасно. Знания, приобретаемые здесь, всегда были не бесполезны. Я помню все уроки, которые получил в семье Бассано. Спасибо за потраченное на меня время.
– Не понимаю, о каком времени идёт речь. Я всегда рад нашим встречам. И кто здесь ученик? Передо мной зрелый талантливый художник. А неприятности, они пройдут, и сын непременно поправится. Так что буду ждать Вашего возвращения. Правильно я говорю, Беатриче? – обращаясь ко мне за поддержкой, спросил Леандро Бассано.
– Мы очень надеемся на это, – немного смущаясь, ответила я.
– У нас же много незавершенных дел. Не так ли, Доминико? – лукаво улыбнулся Леандро, провоцируя отца на ответную улыбку.
* * *
Гондола довезла нас до площади Святого Марка, где мы должны были пересесть в лодку, чтобы вернуться на материк.
Стоя на ступенях причала, отец наблюдал, как перекладывают наш багаж. Находясь подле него, я тщетно искала взглядом на оживлённой площади знакомую фигуру Лоренцо. Да и стоило ли надеяться на его ожидания с опозданием в семь часов.
– Отец?.. – робко спросила я. – Можно мне на прощание пройтись по площади? Ведь мы всё равно пока не отплываем.
– О чём вы, дитя моё? Мы уже отправляемся, – удивился он, тем самым дав мне понять вздорность моего вопроса.
Лодку загрузили, и отец вступил на корму.
– Держитесь за меня, – протянув руку, позвал он.
Приподняв платье, я собиралась последовать за ним, как вдруг услышала:
– Беатриче!! Бэа, Бэа!!!
– О, Боже! Это Лоренцо! – Счастливой радостью забилось сердце в моей груди. Обернувшись, я вновь увидела его и, забыв про отца, быстрыми шагами поднялась по ступеням пристани навстречу юноше.
– Отплываете? Но куда? – подбежав ко мне, спросил он. – Я ждал с полудня, но Вы так и не пришли.
– Мы покидаем Венецию.
– Как?! Мне казалось, что это будет нескоро.
– Да, но заболел мой младший брат, и отец принял решение возвращаться домой без промедления.
– Как жаль... – разочарованно и грустно произнёс Лоренцо. – Но вы же вернётесь, Бэа? – в его голосе прозвучала надежда.
– Не знаю... Возможно, по весне?..
– Как же я найду Вас?
– Я думаю, мы остановимся на старом месте.
Он крепко сжал мои ладони. Его глаза проникновенно смотрели на меня с нескрываемой страстью, и я снова почувствовала биение своего сердца.
– О, Бэа, моя дорогая Бэа. Я буду ждать Вас, сколько потребует время, обещайте лишь одно, что Вы непременно вернётесь. Обещаете?
– Да, – тихо отозвалась я.
Мне хотелось рыдать от отчаянья, от невозможности остаться с этим юношей хотя бы на час. Но лодка безшумно покачивалась за моей спиной, и отец в немом ожидании застыл на корме, наблюдая за нами.
– Держите, это Вам, – протянув мне клетку с голубями, сказал Лоренцо и тут же добавил:– На память.
Я и не заметила, что он принёс их с собой, и потому с удивлением смотрела на полученный подарок.
– А вот бусы из ракушек, что мы насобирали в лагуне. Я обещал, помните?
– Благодарю, – чуть слышно ответила я, сжимая в ладони протянутую мне нить. – Я буду помнить Вас. Прощайте.
И чтобы не совершить безумства, я подхватила клетку с голубями и, сбежав со ступенек к лодке, протянула руку отцу.
Мы не спеша отплывали от берега. Последние лучи солнца золотым блеском осветили архитектурный ансамбль площади.
Лоренцо долго стоял у причала и смотрел нам вслед. Постепенно исчезающий силуэт стал еле различим в лёгкой дымке тёплого вечера.
Разжав ладонь, я посмотрела на бусы, которые всё еще держала в руке. Пережитые впечатления последних дней были нанизаны на эту нить. Откинув волосы, я осторожно надела их на шею. Грусть и печаль не отпускали моей души. Словно чувствуя подавленное настроение, притихли в клетке два голубя. Не задавая мне лишних вопросов, отец дремал, облокотившись на сложенный в лодке багаж, равномерно покачиваясь в унисон лёгкой волне.
Быстро удаляясь, город всё еще оставался на горизонте. Провожая его взглядом, тогда я не знала, что больше не вернусь в Венецию. И, никогда не встречусь, с милым юношей… Так озарившем однажды моё сердце.
* * *
Стояла глубокая ночь. Ужасно хотелось спать. Мария подняла трубку телефона и услышала знакомый голос мужа. Из его первых двух фраз она сразу поняла, что он пьян. Сильно рисуясь, он говорил развязно и вызывающе.
– Ты слышишь меня?
– Да.
– Только не бросай трубку, ты же знаешь, что я буду звонить снова и снова, а еще хуже сяду в машину и приеду. Но я же не хочу тебя беспокоить.
– Понимаю…
– Ну ладно, – уже спокойно ответил Егор. – Я хочу ее в субботу. В эту субботу, – поправился он и добавил: – Да, и чтоб обязательно серебристого цвета.
– Кого? – удивилась Мария, с ужасом понимая, что половину она прослушала, придаваясь полудрёме.
– Что значит кого?
Она молчала.
– Ты что, всё прослушала? Я что, со стеной говорил, что ли?
– Нет.
– Да пошла ты… – и он бросил трубку.
Вздохнув, Мария повернулась к стене и, стараясь ни о чём не думать, закрыла глаза.
Спустя минуту снова настойчиво зазвонил телефон.
– Алло…
– Это я, – негромко и очень мягко произнёс Егор с другого конца трубки.
– Ну что, мы купим «Аутлендр»?
Вот, всё «снова здорово» – подумала Мария. Эта постоянная ревность ко всему, с чем она живёт и что ее окружает, доводила их отношения до крайности, и не давало возможности обрести понимание. Да, теперь Егору не даёт покоя моя «Хонда», – оценивая ситуацию, подумала Мария. Он чувствует себя ущемлённым и требует удовлетворения своих амбиций.
– Хорошо, – выдавила она из себя, не видя возможности противостоять его напору.
«В ту ночь, когда взойдет луна,
Меня не сможешь ты забыть.
Я та, которая была…
Я то, чего не может быть…»
VIII
– Привет! Привет! – улыбаясь, произнесла Марго, усаживаясь за столик напротив Марии.
В небольшом уютном кафе было тепло. Приглушенный свет и лёгкая музыка хорошо располагали к дружеской беседе.
– Так, греческий салат, жульен, мартини с соком. – Объявила Мария подошедшему к ним официанту.
– А мне, пожалуй, то же самое, – добавила Маргарита и, переведя взгляд в сторону Марии, восторженно произнесла: – Ну, рассказывай.
– Да, только с чего начать?
– Ой, начни, с приятного! Начни с любимого!
– Хм, с любимого? Я видела его вчера.
– Вчера???
– Да, Егор меняет себе машину, вот я и обсуждала с Валентином возможность ее приобретения.
– Супер! Лучше придумать ты ничего не могла. Кто ж складывает яйца в одну корзину?
– Нет-нет, ты не поняла, тут ничего личного. Обычная покупка. Вот и всё.
– «Обычная покупка!», – передразнивая, повторила Марго. – Это ты чего за хлебом, что ли, сходила? И за что ты так балуешь Егора? Любишь, что ли? Ты же сама рассказываешь как он «ценит» всё твоё хорошее…
Мария молчала, явно не желая отвечать на заданный ей вопрос.
– Ну ладно, ладно, не замыкайся, – поправилась Рита и снова спросила:
– А что Валентин?
– Валентин сказал, что всё сделает, только в сроки нам никак не уложиться. Я обещала машину к субботе, а она будет не раньше четверга.
– Ай да молодец, ай да Егорка. Нет, я схожу с ума от этой женщины. Другой был бы счастлив, что это происходит в его жизни, а тут еще суббота, четверг… Ничего не понимаю… Ты сумасшедшая, Машка! И вообще, как сменишь ориентацию, сообщи! Я буду первая в очереди за твоей благодетелью. И всё же, Маш, а что Валентин? – немного охладив свой пыл, спросила Марго.
– Мы запускали с ним в небо белых голубей. Это было замечательно… – с лёгкой грустью ответила Мария.
– Голубей? – вытаращив глаза, удивилась Марго.
– Ну да, голубей.
– Откуда они взялись?
– Я привезла.
– Куда?
– Куда, куда? К Валентину, на нашу встречу с ним.
– А он?
– Послушай, ты как на допросе, – остановила ее Мария.
– Так из тебя слова не выдавишь. Давно бы уж рассказала, как было.
Прислонив к губам соломинку, торчащую из высокого длинного фужера с мартини, Мария сделала небольшой глоток. Не спеша, словно получая удовольствие от собственных воспоминаний, Мария поведала Марго подробности своего свидания. Какое-то время они сидели, молча, видимо перелистывая в памяти лучшее из ранее прожитых лет. Вздрагивающий огонь свечи, горевшей на столе, притягивал их взгляды. От тонкого дыма китайских палочек пахло лавандой.
«Да, друг – это тот человек, с которым есть о чем помолчать,» – подумала Мария, оценивая возникшую тишину.
– Ку-ку? – позвала она, покачав ладонью перед взором Маргариты.
– Да тут я. Знаешь, о чем хочу тебя спросить? Вот ты ухаживаешь так за ним, бабочки, голуби… а хватит ли твоей фантазии? Не луну же с неба ты достанешь?
– Может быть и луну, – отшутилась Мария, приятно улыбаясь в ответ Маргарите. – Я не задумываюсь о том, что и как будет дальше. Это приходит само собой. Я словно книгу пишу. Только книга эта живая. Предчувствие нечто особенного не покидает меня, будто бы всё не случайно. Только не опошляй, пожалуйста. Я пока не могу объяснить. Это что-то очень объёмное, глубокое, как скрытое знание чего-то очень значительного. И Клейнер тоже намекает на какую-то тайну.
– Клейнер?
– Да. Странные он проводит сеансы, я тебе скажу. И гипноз его как кино, только ты в главной роли и чувства все словно наяву. Даже ощущения реалистичны.
– Да ну? Может мне тоже у него под гипнозом посетить покои Людовика XIV? Или со всей страстью отдаться Штирлицу прямо на столике в гестапо, – артистично закатив глаза и эротично облизнув нижнюю губу, проговорила Рита.
– Фу ты, мелешь всякую чушь. К тому же Штирлиц – вымышленный персонаж.
– А вот и нет. Его образ написан с настоящего разведчика. – Марго расхохоталась и, глядя на нее, Мария тоже не сдержала смеха.
– Говорила я тебе, еще спасибо скажешь за телефон Якова Клейнера.
– А вот тут я поспорю.
– Поспоришь? Почему?
– Не верю я ему, Марго.
– Вот те раз. Но почему?
– Да странный он какой-то. Может он мне голову морочит?
– Ну, ты же видишь?
– Вижу. Этого и боюсь, – озадаченно произнесла Мария.
– Да ладно тебе, не нагнетай, он профессионал. Плохого не сделает.
Конечно, секс наяву лучше секса в гипнозе, но одно другому не мешает, – и снова рассмеявшись, она подала знак официанту приблизиться к их столику.
– Два капуччино, пожалуйста. Ты будешь, Машка?
– Да.
– Значит всё правильно, два.
Когда ароматный напиток уже стоял у них на столе, а волна смеха постепенно ушла, Марго снова заговорила.
– И всё же, что Валентин? Я так понимаю, ты сидишь с ним и выбираешь машину для мужа. Весёленькое занятие у вас получается! Похоже, ребята, вы извращенцы! – пытаясь поймать утраченное настроение, съязвила подруга.
– Я осмелилась, пригласит его к себе домой.
– Да ну! Правда?
– Правда. Только адрес не дала и когда приехать не сказала.
– Здорово! «...На том же месте в тот же час…» Пра-па-па, – пропела Рита. Но, встретив разочарованный взгляд Марии, тут же извинилась: – Прости, прости, это всё мартини и моё дурацкое настроение. Скажи, он согласился?
– Да.
– Yes! – буквально заорала Марго.
– Ничего не Yes, ты и, вправду, сегодня невыносима. Кроме
секса ни о чем не думаешь.
– А что еще может быть между мужчиной и женщиной?
– Ну, допустим, любовь, – тихо, не поднимая взгляда, ответила Мария.
– Что??? – переспросила удивлённо Марго.
– Да, Клейнер точно тебя заморочил.
– Эх, Машка, где ж она… и что это такое?.. – Тяжело вздохнув, Рита замолчала и задумалась.
– Всё просто. Любовь – это когда ты видишь отражение своей души в другом человеке, – так же тихо пояснила Мария.
– Разглядеть не всякий сможет, а кому-то и разглядывать нечего…
Марго разошлась с мужем, когда их ребёнку шел второй год. Супруг держал небольшой антикварный салон в центре города, прилежно и с увлечением занимаясь развитием своего бизнеса. В душе он был скорее художником, нежели предпринимателем, являясь человеком тонкой натуры с хорошим вкусом. Посещая клубы и выставки, он вёл богемный образ жизни и часто находился в разъездах. Задерживаться по делам вошло в привычку. Однажды устав от такой жизни, они расстались…
Потеряв веру в «настоящее», Маргарита замкнулась в собственную скорлупу, полностью посвятив себя сыну.
За окном кафе шел снег. Остывший капучино перестал источать ароматный запах. Две женщины снова застыли в дружеском молчании, им не было скучно в этой тишине. Они понимали, что разговор всё еще продолжается.
* * *
Ранним утром Мария с Егором снова отправились в салон автомобилей. Ей уже становилось смешно от столь частого посещения подобных заведений. Это походило на навязчивую идею или болезнь. Но Егор требовал от нее равноправия во всём, даже в объёме двигателя и количестве лошадиных сил. Купила «Хонду», хорошо, но не забудь порадовать мужа. Что-то очень мелочное было во всём этом, напоминая детский эгоизм. К тому же Егор словно издевался над ней. В последний день, пытаясь изменить все подписанные документы и договорённости, и всего лишь потому, что неожиданно решил поменять марку машины, мотивируя тем, что нашел, по его мнению, лучше и хочет отказаться от ранее сделанного заказа, невзирая на потерю аванса. Он словно проверял Марию на устойчивость, как будто это было неоспоримым доказательством ее любви.
– Ну, ты же не успела порадовать меня к субботе, а теперь я хочу другую модель. Уверен, «Тойота «Камри» – это то, что надо!
– В эти сроки, установленные тобой, уложиться технически невозможно.
– Ладно, не оправдывайся, навязываешь мне то, что я не хочу.
– Я ничего не навязываю, ты же сам ее хотел.
– Хотел, пока не увидел другую! Вот если хочешь меня порадовать, тогда наплюй на аванс, и поехали за «Тойотой»!
– Это невозможно.
– Почему?
– Я оплатила ее полностью, – выдавила из себя Мария и съёжилась в ожидании крика.
– Ты дура! Я всегда говорил, что ты дура! – не заставив себя ждать, заорал Егор. – Я всё понял. Испортила мне настроение. Вот с каким чувством ее забираю, так и буду к ней относиться.
Мария молчала. Во всём этом радовало лишь одно, что она снова встретит Валентина. Быть может его ровный взгляд утешит ее сердце.
Спокойствие и сдержанность, а так же блестящее образование не подвели Валентина. Он с достоинством встретил появившихся гостей и, подготовив все документы, предложил оформить страховку. Осмотрев машину, Егор направился к столику с большой зелёной табличкой «Ингосстрах», за которым сидела молоденькая девушка. Подарив благодарный взгляд Валентину, Мария покинула мужчин и направилась в туалетную комнату. Припудрив носик, она на мгновение задумалась. Затем положила пудреницу в сумочку и извлекла оттуда шариковую ручку.
«Да, ну на чем же мне написать Валентину адрес нашей встречи? Не на туалетной же бумаге?» – в растерянности рассуждала она. Пошарив в кармане шубки, Мария нашла десять долларов США. Решение пришло неожиданно. Расправив купюру, быстрым размашистым почерком она написала следующее: «ул. Новослободская, д.52, кв.13».
Егор еще оформлял страховку, когда Мария незаметно подошла к Валентину и протянула только что написанное сообщение.
– Это адрес, – тихо произнесла она.
– Я понял, – ответил Валентин и положил сложенные вчетверо десять долларов во внутренний карман пиджака.
– Только это не рядом, это в центре, – робко пояснила она.
– Разберёмся, – так же тихо ответил Валентин и слегка улыбнулся.
– Мы уезжаем под Новый год, но я еще заеду. Хочу кое-что передать на память.
– Это лишнее, – возразил он.
– Нет, нет, это нечто особенное. Вас удивит. Вы завтра работаете?
– Да.
– Ну, вот и хорошо. Я заеду вечером, – улыбаясь, подвела черту Мария.
– Хорошо, – ответив ей взаимной улыбкой, согласился Валентин.
Боковым зрением Мария заметила приближающегося к ним Егора.
– Ну, я всё сделал,– подойдя к Валентину и Марии, сообщил Егор. – Что дальше?
– А дальше вот ваши ключи, вот машина. Садитесь и владейте с удовольствием, – вежливо с юмором отозвался Валентин.
– Ну что ж, спасибо за заботу, – поблагодарил Егор и добавил: – С Наступающим.
– Вас так же.
– Едете куда?
– Да.
– Куда, если не секрет?
– В Карелию.
– Наверное, с семьёй?
– Да.
– На байдарках поплавать или как?
– На лыжах.
– Ну, что ж, тоже хорошо.
– А мы вот в Лондон собрались, – явно похвастался Егор и, приобняв Марию за плечо, продемонстрировал семейную идилию.
Он, без сомнения, на подсознательном уровне чувствовал в Валентине соперника и всячески пытался подчеркнуть своё превосходство.
* * *
Это была предновогодняя неделя. Звонки, поздравления, подарки. Телефон разрывался на рабочем столе.
– Мария Денисовна, – сообщила секретарь по внутренней связи, – «Группа компаний Славянская» – будете говорить?
– Соединяйте.
– Мария Денисовна! С Наступающим. Здоровья, счастья, успехов в нашем общем нелегком деле, – услышала она дежурное поздравление милой женщины Елизаровой Натальи Сергеевны, главного юриста вышеупомянутой компании.
– Взаимно, взаимно, – бодро поблагодарила Мария.
– Что-то мы с вами всё никак не встретимся в неформальной обстановке.
– Да, всё дела…
– Я тут в центре знаю один хороший ресторанчик. Может быть, найдете время? Посидим, поболтаем по-женски? А?
– Спасибо, может быть, – подтвердила Мария, хотя прекрасно понимала нереальность подобного мероприятия перед Новым годом.
– А что откладывать. У Вас как насчёт четверга?
– Занят, Наталья Сергеевна, к сожалению, занят.
– А пятница?
Марии очень хотелось отказать. Но она понимала, что подобное действие может привести к потере неплохого партнёра. И зажмурив глаза, она проговорила: «Возможно».
– Вот и отлично! – подхватив удачу, воскликнула Наталья Сергеевна по ту сторону трубки. – Я позвоню Вам и объясню, как добраться до ресторана. Если мы встретимся в семь вечера, это будет нормально?
– Да, конечно.
– Очень хорошо, тогда до связи.
И она повесила трубку.
Мария заглянула в свой блокнот с записями и покачала головой. Можно спиться от подобного ассортимента встреч:
Вторник – поздравление в Управлении.
Среда – сразу два праздника – «Бест» и «Миэль».
Четверг – Праздничный банкет у нотариуса.
Пятница – вечеринка в офисе, а теперь еще и ресторан с юристом. Как со всем этим справиться просто непонятно, видимо, придется подорвать печень – с грустью подумала Мария и захлопнула блокнот.
Заглянув в кабинет к партнёру, она улыбнулась и спросила:
– Не занят, Вадим?
– Проходи, проходи, присаживайся. Ну что у тебя?
– Да всё в порядке.
– Результаты у нас неплохие. Сам видел, молодец.
– Я тоже рада.
– Скажи, ты едешь с нами отмечать в пятницу?
– А мы разве куда-то едем? – растерялась Мария.
– Конечно, я заказал дом отдыха. У тебя будет отдельная комната. Все наши едут. Собирайся! Это «Гелеопарк», покатаемся на лыжах. Там есть бассейн, сауна. В воскресенье уже вернёмся.
– Здорово, конечно, отличные места, но я договорилась вечером в пятницу обменяться поздравлениями с «Группой компаний Славянская». У меня ресторан. А в субботу приезжает свекровь. Боюсь, что ничего не выйдет.
– Жаль, но мы всё равно тебя будем ждать. Может вырвешься хотя бы на день?
– Сомнительно. Но кто знает?..
– Давай, давай, постарайся. Сейчас попросим Иру сделать ксерокопию с карты, чтобы ты без труда нашла дорогу.
– Ну, хорошо. Вдруг и, правда, заеду.
Раздался звонок мобильного телефона, лежащего у Вадима на столе.
– Извини, я секунду, – попросил он Марию и снял трубку.
Но секунда затянулась, и Мария машинально стала разглядывать расставленные по столу статуэтки такс. Большие и маленькие, из металла, дерева и фарфора. Причудливые собачки красовались повсюду. Вадим давно собирал эти фигурки, в результате чего получилась неплохая коллекция. Приходившие к нему в кабинет клиенты положительно реагировали на увиденное, а Вадим без труда, почти сразу, получал их расположение.
Наконец разговор завершился и, положив трубку на стол, он объявил:
– Дочь, небольшие проблемы в школе, но вроде бы всё уладилось.
– Понятно, – протянула Мария и поставила на стол крутившую в руках фигурку таксы.
– Это моя последняя, – как-то очень бережно проговорил он. – Привёз из Чехии.
– Занятная.
– А ты любишь собак? – неожиданно спросил он.
– Да, но у меня проблема, выгуливать некому. К тому же дома сидит большой британский кот.
– Ну, кот это не помеха. А сын, что же, не погуляет?
– Да он почти целый день у моих родителей. Домой попадает только поздним вечером.
– А маленькую собачку не хочешь? Чи-хуа-хуа или йорка, они в лоток ходят, и проблем нет.
– Да, йорк – это классно! Мне хотелось бы, да только будет сидеть взаперти целый день один, жалко.
– А кот как же, чудесная компания, – пошутил Вадим, расплывшись в приятной улыбке.
Спортивного телосложения, всегда со вкусом одетый, с аккуратной короткой стрижкой и хорошо поставленной речью в свои тридцать девять лет он мог очаровать любую женщину. Но работа и благосостояние семьи были его единственной музой. Он вкладывал в это все силы и весь свой потенциал.
Постучавшись, секретарша занесла ксерокопии.
– Мария Денисовна, Вам звонили из офиса Якова Клейнера, просили с ним соединиться. Я сообщила, что Вы на переговорах.
– Спасибо, Ира, я поняла.
– Распоряжения будут?
– Нет.
Тогда, положив листок с планом на стол, она удалилась.
– Ну ладно, я тоже пойду, поработаю, – посмотрев в глаза Вадиму, сказала Мария и, забрав со стола план, открыла дверь.
Вернувшись к себе в кабинет, Мария соединилась с офисом Якова Клейнера.
– Одну минуточку, – сообщил ей приятный голос его ассистентки, – он хотел переговорить с Вами лично.
– Здравствуйте, Мария Денисовна.
– Здравствуйте.
– Совсем забыли Вашего покорного слугу. Как говорится, не звоните, не пишете.
– Ну почему же, – поправила его Мария, – не звоню, но пишу. Исправно вела все записи, как Вы рекомендовали.
– Неужели! Завели дневник!
– Да.
– Тогда Вы молодец, прошу прощения за свои опрометчивые замечания.
– О чём Вы, Яков Самуилович. Мы же договорились.
– Я рад Вашей ответственности, но одних записей мало. Необходимо не прерывать работу. Когда Вы подъедете ко мне, голубушка? Как насчёт завтра?
– Ой, ой, ой, – воскликнула Мария. – Такая напряженная неделя. Даже не знаю. Завтра у меня поздравления в одном учреждении.
– Во сколько?
– В семь вечера.
– Ну, а до этого времени?
– До этого обычные дела.
– Так может быть отложите обычные дела, и мы займемся необычными? Прямо с обеда.
Мария чувствовала, что он улыбается на другом конце провода. Наступила пауза. Какое-то время она колебалась. Но, в конце концов, оценив свой рабочий график, ответила:
– Ну, хорошо, если уложимся до пяти, то я подъеду.
– Отлично! Отлично, Мария Денисовна! Буду ждать в два. Непременно приезжайте. До свидания.
Повесив трубку, она ругала себя за то, что, уплотнив встречи, наверняка везде опоздает и подведёт себя и людей. Надо уметь отказывать и научиться говорить «нет», а то всё это будет слишком обременительно.
В дверь постучали.
– Войдите, – негромко позвала она.
Дверь распахнулась и на пороге появилась худощавая девушка Света из отдела туризма.
– Я принесла билеты на самолёт, ваучеры, визы.
– Уже готово?
– Да.
– Ну, слава Богу, хоть ты порадовала.
– А что, все огорчают? – поинтересовалась Света.
– Да нет, это я так, к слову, – поправилась Мария.
– Вот здесь всё. Вылетаете тридцатого с Домодедово в 9:30 по Москве. Регистрация за два часа. Не опаздывайте, – и она протянула конверт с документами.
– Спасибо.
– А Вы знаете.., – как-то очень таинственно произнесла Светлана и, немного помедлив, добавила, – может быть этим же рейсом полетит и Вадим Олегович.
– Как? – удивилась Мария.
– А вот так. Он вчера заказал три путёвки в Лондон, но я ничего не говорила.
– Зачем?
– Отдыхать, вероятно, как и Вы, что в этом странного? Только вот места в Вашем отеле мы сделать ему не смогли. Так что поселим его в другом. Но это не главное. Визы за такой короткий срок сделать почти нереально. Да у него еще паспорт просрочен. Вчера заказали новый, через одну контору, за сумасшедшие деньги. И к чему такая спешка?… Мы не поняли.
– А с кем он едет?
– С семьёй. Жена, дочь и он, – пояснила Светлана. – Но вполне возможно, что еще поедет его товарищ со спутницей.
– Ясно! – коротко выпалила Мария, понимая, что ничего не поняла. А главное, ее удивила скрытность Вадима. Уж ей-то он мог рассказать о своей поездке.
– Я ничего не говорила, – еще раз повторилась Света и скрылась за дверью.
* * *
– Я подъехала, Валентин. Вы подойдете?
– М-м, Вы уже здесь? – как-то неуверенно потянул он.
– Да, здесь, а что-то случилось?
– Нет, но просто к нам в офис приехали представители японской стороны. Боюсь, я не смогу отлучиться надолго.
Мария расстроилась, но, не подав виду, ответила:
– Ну, насколько получится.
– Хорошо, сейчас буду.
Она ждала его и смотрела, как за окном ее машины подают большие хлопья снега. Лёгкая грусть остановилась на ее лице.
«Зачем я здесь? Что я могу дать этому человеку? Я опоздала к нему на целую вечность. И ждёт ли он меня? У него на руке кольцо, а это следствие крепкого брака», – так рассуждала Мария. Но стойкое, необъяснимое чувство влекло ее сюда вопреки всего здравого смысла.
Валентин подошел и открыл дверь автомашины, сел на соседнее кресло.
– Здравствуйте, – произнёс он.
Мария сразу оживилась и ответила:
– Приветствую. Ну что там у Вас?
– Да приехало японское руководство. У нас сейчас такая суета. Так что я недолго.
– Жаль, – искренно ответила Мария.
– Под Новый год всегда полно дел. Все хотят успеть сделать то, что не освоили за целый год. Будто бы это рубеж перехода в параллельный мир. Или бегство с острова, который тонет. В такие моменты нужно смотреть австралийский фильм «На берегу». Не смотрели?
– Нет.
– А жаль, охлаждает.
– Понятно.
Они замолчали, но молчание длилось недолго. Мария развернулась и взяла с заднего кресла длинный планшет.
– Вот маленький новогодний сувенир, – улыбаясь, проговорила она и с трудом переложила его на переднюю панель.
– Ух ты! Большевато, – заметил Валентин.
– Это Луна! Вернее участок земли на Луне. Слышали о таком?
– Правда? – удивился он.
– Да, смотрите. – И она развернула упакованную в бумагу рамку.
В горизонтальном положении были изображены три географические сферы Луны с кратким описанием параметров, координат участка, а так же именем собственника.
– Да, необычно, не думал о подобном, – произнес Валентин, разглядывая подарок.
– На самом деле у меня были небольшие трудности с поиском Вашей даты рождения. Можно сказать, гадала по звёздам. Но без этой мелочи в лунном консульстве ничего не регистрируют.
Улыбнувшись, она вздохнула, мысленно вспоминая, как просила одну из своих приятельниц сделать запрос по базе федеральной службы через ее знакомого полковника.
– Могу сказать, что угадали, – поддержав ее настроение, ответил Валентин.
Она видела его искренность и приятное удивление, и от этого радовалась сама, словно ребенок в рождественское утро.
– А вот еще. Это сто лунных долларов. Здесь изображены американские космонавты, покорившие Луну. Держите, просто на память! Только это всё же личное. Я написала в углу небольшое четверостишье. Видимо, я очень люблю портить денежные купюры.
Заглянув ему в глаза, она лукаво улыбнулась. И не давая ему опомниться, спросила:
– Так может, всё же прокатимся немного?
– М-м, ну хорошо, только недолго, – сдался он, не выдержав такого напора.
– Тогда Вы снова за руль.
Они остановились в лесной полосе, не менее живописном месте, чем на их прошлой прогулке.
– Не будете возражать, если мы выпьем шампанского, Новый год всё-таки скоро? Я как раз привезла. У меня с собой в багажнике, – пояснила Мария.
Она говорила быстро и энергично, не делая пауз, тем самым не оставляя ему возможности на обдумывание отрицательных ответов.
– Хорошо, – снова согласился он.
В магнитоле негромко играла музыка. Они сидели, пили шампанское и вели негромкую беседу. Снег прекратился. Низкие облака разошлись, и на небе во всём своём великолепии, как нельзя, кстати, появилась Луна.
– А знаете, Луна это даже символично, – заметила Мария, – я долго думала, что может сравниться лучше с таким напоминанием, как она?.. Хотя бы раз, в лунный месяц. Поднимите голову на небо и, увидев ее, вспомните обо мне. Но, думаю, Вы и так меня не забудете. И знаете почему? – Здесь впервые она сделала большую паузу, в ужасе холодея от своей бесцеремонности. Валентин застыл в недоумении, не зная, что ответить на подобные заявления. Спасая его неловкое положение, Мария широко улыбнулась.
– Да потому, что Жар-птицы стаями не летают, – выпалила она и тут же расхохоталась, снова радуясь, как дитя, своей выходке. Валентин облегченно вздохнул и тоже рассмеялся.
Еще в детстве Жар-птицей ее называла бабушка. Видимо, рыжие волосы и вечно сияющий взгляд навевали подобный образ.
– Машенька. Маша…, – звала ее бабушка со двора. Заигравшись с подругами, Маша, конечно же, не слышала ее призывного голоса. Но, заметив встревоженную бабушку, отрывалась от игры и бежала ей навстречу, широко расставив руки в разные стороны.
– Летит, летит моя Жар-птица, – качая головой, повторяла улыбающаяся бабушка, раскрывая для внучки свои объятия.
– Ну, скорее всего нам с Вами земля на Луне так и не пригодится, – успокоив свой смех, продолжила разговор Мария, – но нашим детям вполне может быть.
– Возможно, – ответил ей Валентин.
– У Вас дети есть?
– Дочь.
– Да?! Сколько лет?
– Четырнадцать.
– Поразительно, нам тоже. Только у меня сын. Никак сейчас не дождётся каникул, говорит, что четверть была тяжелая, но, скорее всего, просто хочется Нового года, ёлки, подарков, праздника. Да я и сама устала. Сумасшедшая неделя какая-то, сплошные вечеринки. Так можно и здоровье подорвать.
– Да, – покачав головой, согласился Валентин.
– У Вас тоже праздничные мероприятия?
– Конечно.
– А Вы давно занимаетесь машинами? – поинтересовалась Мария.
– Наверное, последние четыре года. А раньше занимался спортом. У меня же первое образование спортивное.
– Да что Вы? И каким же спортом?
– Фехтование.
– Фехтование?!! – удивилась Мария.
Еще футбол, волейбол или теннис она могла понять, но фехтование ей казалось чем-то особенным: странным и редким.
– Надо же, как необычно, – протянула она и ненадолго замолчала, анализируя услышанное.
– Давайте потихоньку поедем, а то мне пора, будут искать, – возвращая ее из задумчивости, попросил Валентин.
– Хорошо, – согласилась она, откинувшись на спинку сиденья.
Они остановились. Попрощавшись с ней, он вышел из машины. Мария заметила, что на улице снова пошел снег. Она смотрела на его удаляющийся силуэт. Из тихо игравшей магнитолы доносилась мелодия песни группы «Чай вдвоём» «Он никогда тебя не забудет. Всё так и будет. Всё так и будет. Если…».
Лёгкая, добрая улыбка коснулась ее лица.
«Принимай жизнь такой,
какая она есть, и ты
преодолеешь многое…»
мудрость жизни*
IX
Неделя приближалась к концу. Бесконечная череда банкетов и новогодних поздравлений сильно утомили. Хотелось долгожданного отдыха, домашнего уюта и пушистой ёлки.
Сидя над своим дневником, Мария никак не могла сосредоточиться. В голове кружились одни лишь праздничные мероприятия. То поздравление в Управлении, которое плавно перетекло в ресторан «Кавказская пленница». И в ритме тостов и танцев закончилось к часу ночи. То презентация нового офиса «Нотариуса», где сильно подвыпивший, всем знакомый бизнесмен, пытался споить её водкой, порядком утомив своей болтовнёй.
– Знаешь??? Хотя наша компания чуть не разорилась, мы всё равно выжили, потому, что купить нас никому не удастся! Пока по русской земле ходят такие мужики, как я, всё будет отлично! Правильно я говорю, Денисовна? А? Где твоя рюмка? Давай подолью.
Плеснув белой жидкости через край, он виновато пожал плечами.– Ну, извини. Не хотел… Зато жизнь будет полной! Завтра улетаю в Вену, надо проведать семью. Так что за мою мягкую посадку! – И, прислонив рюмку к губам, он мгновенно влил ее содержимое в свой организм.
– Денисовна, а полетели вместе?
– Так Вы же к семье летите?
– Да ну их к шуту! Так всё надоело, эти дела, поездки, переговоры. Хочется куда-нибудь на свежий воздух. В глушь, в тьму-таракань… А еще лучше в избушку на краю света! И чтоб ни одна сволочь не нашла!
– Слушай, Денисовна, а возьми меня с собой?
– Вот так раз! То полетели, то возьми с собой. Вы уж тут определитесь, а я сейчас подойду.
С облегчением, покинув своего собеседника, Мария присоединилась к разговору между представителями одного ведущего банка и группой юристов, которые горячо спорили об особенностях системы банковского кредитования.
Перенасытившись светскими беседами, почти под утро она с радостью возвратилась домой и упала в кровать, словно убитая.
Перебирая в памяти последние встречи, Мария не заметила, как прошел час.
«Господи, завтра уже пятница, еще один рывок и на дачу. Просто не верится! Наконец-то, будет время прийти в себя…
Писать совсем не хочется. Видимо, зря я связалась с этим дневником. Да и Клейнер мне кажется слишком подозрительным. Складывается такое впечатление, что его заботит что-то другое, но только не мои сегодняшние проблемы. И какую параллель можно провести со всем этим средневековым бредом просто не понимаю. Наш последний сеанс, состоявшийся во вторник, был сплошным кошмаром. К тому же, учитывая реалистичность впечатлений, я пережила определенный стресс. К сожалению и у Беатриче не всё так безоблачно, как могло казаться вначале…»
Размышляя обо всём этом, Мария тяжело вздохнула и, взяв со стола ручку, склонилась над тетрадью…
* * *
Мы давно вернулись во Флоренцию. Болезнь Антонио чудесным образом миновала, как и предсказывал Леандро Бассано. Отец по-прежнему работал над росписью фресок в соборе. Мать хлопотала по хозяйству. Жизнь, расставив всё по своим местам, продолжалась…
Был хороший солнечный день. Я сидела с Лукрецией на берегу Арно и, опустив ноги в воду, болтала о разных девичьих секретах.
– Ну, а он? А он? – допытывалась Лу.
– Думаю, что он был искренен со мной. Лоренцо самый милый юноша из тех, что я раньше встречала!
– Пресвятая дева! Уж мне-то не говори! Ты просто влюбилась!
– Представь себе! И это что-то новое в моей жизни, неизведанное и такое приятное. Я бы сравнила пережитое чувство с чем-то очень необычным… Оно волнует, и захватывает дух.
– Ну, наконец-то, ты смогла меня понять… И знаешь, я за тебя рада! Только стоило ли так далеко ехать, чтобы встретить свою любовь?
– Стоило, – уверенно ответила я. – И неважно, где ты её встретишь, в доме, напротив, на соседней улице или далеко за морем. Думаю, там, где она тебя ждёт, всегда свет. Свет, который ты обязательно заметишь! Свет, способный разжечь твоё сердце. Это состояние тайны, ведомое лишь только вам двоим. Не когда вы в мире, а когда мир вокруг вас. И ничего нет лучше человека, стоящего напротив тебя.
– Откуда ты всё это знаешь? Один раз поцеловалась и стала философом? Никогда не поверю, – испытующе посмотрев мне в глаза, проговорила Лукреция.
– Конечно, нет, – подтвердила я. Так рассуждает моя мать. Она часто рассказывает мне одну историю. Я же лишь поверила в то, что такое чувство может быть.
– Может быть? – удивилась Лу. – Ты не уверена в том, что влюбилась?
– Нет, конечно, я чувствую влюбленность и с нетерпением жду нашей следующей встречи. Но…
– Но???
– Мне кажется, должно быть что-то ещё…
– Ха! – обрадовано воскликнула Лукреция. – Конечно!
– Нет, Лу, я не о слиянии двух тел. Скорее я о слиянии душ. Мне кажется, это важнее. Я очень мало знаю Лоренцо. Вдруг я ошибаюсь?
– Ну вот, увидитесь по весне, разберешься.
– Возможно…
– Да все будет хорошо! Не переживай!
Очень грустно, что мы расстались. Но эти обстоятельства… – задумавшись, я замолчала.
Щурясь от яркого солнца, я смотрела на расходившиеся по воде круги от брошенных Лукрецией небольших речных камушек.
– А что там за история любви, о которой поведала тебе мать? – снова услышала я вопрос подруги.
– Это история её родителей.
– И о чем она? Расскажи?!
– О любви.
– И???
– …В то время семья моей бабушки жила в пригороде Пизы, это был недолгий, но вынужденный переезд из Флоренции, так как её отец, мой прадед, решил открыть там ювелирную лавку, чтобы увеличить сбыт производимого им товара. Что-то он скупал у заезжих купцов, а что-то принимал у горожан в обмен на дукаты. Хотя и сам был неплохим мастером, уважаемым и талантливым ювелиром.
Вот там-то, вблизи Пизы, моя бабушка Симона и повстречала свою судьбу…
Аньоло был один из четырёх братьев в семье Бранкачи. Самый младший и самый симпатичный юноша при первой же встрече покорил сердце еще юной Симоны. Но всё было не так просто. К сожалению, он не проявил ответной симпатии, и поначалу учтивое равнодушие было его неизменным спутником по отношению к ней.
Но Симона была уверена в том, что это именно тот, кого она ждала, для кого берегла свет своего сердца. И с аккуратным упрямством, она стала бороться за свою любовь.
Девушка не была красива, но её роскошные волнистые волосы, заколотые сзади, ровными прядями обвивали маленькую головку. Лишь стоило их распустить, как огромный каскад золотых волн быстрым потоком стремился вниз, покоряя воображение своей длиной. Волосы плавно касались земли, когда их обладательница, стоя на камне, демонстрировала возлюбленному свою женскую привлекательность.
Её серебристый голос негромко звучал, исполняя красивую мелодию, а глаза пламенно горели, разжигая взаимность в сердце любимого.
Они часто прогуливались за чертой города, вдалеке от посторонних глаз. Присев отдохнуть на одной из лужаек, он снова просил её спеть. И она пела… А пока она пела, он радовался её голосу и осторожно насаживал на её локоны ночных светляков. В позднем сумраке ночи её головка становилась подобно сиянию луны. Шло время, лето сменила осень, и настал тот день, когда они уже не видели себя друг без друга. И их решение пожениться было логичным исходом для обоих.
Однако, желание влюбленных быть вместе совсем не обрадовало родителей ещё юного Аньоло. И однажды на рассвете важная и строгая синьора Бранкачи посетила дом родителей моей бабушки.
– Да ну! И что же она хотела?
– Она пришла с целью вразумить и наставить на путь истины молодую Симону, – пояснила я Лу, и для большей достоверности понизила свой голос, желая передать образ синьоры Бранкачи.
Сдвинув брови, тем самым, придав суровость выражению моего лица, я медленно произнесла: «Итак, дорогая моя… Я мать, и потому прошу понять меня правильно. Аньоло ещё юный мальчик и столь раннее супружество только помешает ему. Он должен окрепнуть, овладеть разными науками, встать на ноги, наконец. Потом сейчас он нужен нашей семье. Его помощь отцу в развитии семейного дела в настоящее время просто необходима.»
– Пресвятая дева! А она?
– Что она?
– Ну что ответила ей девушка?
«– Синьора, – тихо произнесла Симона. – Я люблю Вашего сына.
– Так я тоже его люблю, и не собираюсь делить его с вами! А если уж вам так захотелось мужа, так чем же мои старшие вам не приглянулись? Возьмите хотя бы Беноццо, чем не муж? И трудолюбив, и хорош собой, а Мазолино, мой средний, так вообще лапочка!»
Войдя во вкус, я с увлечением цитировала диалог на два голоса, то, понижая его до важной, солидной особы, то, повышая до своего, словно я и есть та самая Симона.
– А дальше???
– А дальше? Дальше вот как:
«– Синьора! – решительно прервала её Симона, – Я без сомнения верю в то, что все Ваши сыновья замечательные, иного и не может быть в столь уважаемой семье. И раз Вы предлагаете мне в мужья ваших первых двух сыновей, то, вероятно, считаете меня достойной вашего общества. А как любящая мать, вы наверняка желаете счастья своим детям.
– Разумеется, – качая головой, отвечала ей синьора Бранкачи.»
На мгновение я замолчала, вспоминая рассказанный мне матерью сюжет, но, не дав мне задуматься, Лукреция требовательно воскликнула: « Господи, Боже мой! Ну, дальше-то, что?»
– Она сказала, что счастье, проявляется в любви и заботе. А какую же заботу, какую любовь они смогут получить от нелюбящей их женщины?
И если синьора понимает это, то не сделает несчастными своих старших сыновей, а позволит обрести радость тому, кто держит в руках её сердце, без которого в воздухе недостаточно свежести, кто не покидает ее мыслей и для которого она готова на всё…»
– Ты что замолчала? Замечталась, что ли? – снова спросила Лукреция.
– Да нет, просто сильная она была.
– Кто?
– Кто, кто, моя бабушка, добилась она своего. И любимого очаровала, и нашла подход к его матери. Непостижимо, но ей всегда удавалось внушать людям любовь и добро, нести свет в их жизни.
Я снова замолчала, придаваясь разным воспоминаниям о рассказах моей матери. Не задавая вопросов, Лу тоже сидела в задумчивости, медленно болтая ногами по воде.
И сложно сказать, сколько ещё прошло времени, но голос, зовущий меня за спиной, заставил обернуться.
– Беатриче! Бэа, Бэа! – встревожено кричал Максимилиано, бегущий к нам, со стороны холма.
Встав на ноги, я слегка махнула ему рукой. Что он хочет? И почему в разгар работы покинул мастерские собора? – удивилась я почувствовав легкую тревогу.
– Отец, твой отец, Бэа, – почти задыхаясь от бега, проговорил Максимилиано, едва приблизился к нам.
– Отец! Что с ним? – воскликнула я, чувствуя, как, быстро набирая ритм, учащенно забилось сердце.
– Он… Он сорвался…
– Что?????
– Леса не были закреплены, тросы не выдержали и, площадка сложилась в одно мгновение.
Дальше я его уже не слышала. Нарастающий шум в моей голове оторвал моё сознание от происходящего, в висках стучало, тошнота подошла к горлу, но, взяв себя в руки, я сорвалась с места и, не помня себя, побежала в сторону собора…
Отец лежал на полу под сводами центрального нефа. Его тело было неподвижно, глаза прикрыты, на лице застыло страдание.
Склонившись над ним, лекарь внимательно осматривал поврежденные конечности.
Я присела рядом и, обняв ладонями его голову, негромко всхлипывала, роняя слёзы ему на чело.
– Что же это такое? Чем мы прогневали Всевышнего? Отец, мой милый отец, – словно в забытьи, как помешанная, шептала я.
Ученики и подмастерья, сомкнув вокруг нас круг, сочувствующе молчали. Кто-то читал молитву.
– Синьора?! Вы слышите меня? Синьора? – обращаясь ко мне, позвал лекарь.
– Да, – машинально ответила я, еще не в силах очнуться от постигшего меня горя
– Успокойтесь, ваш отец жив! Состояние, безусловно, критическое, но, учитывая его относительно молодой организм, есть надежда, что он справится. Когда синьор очнется, я дам более точные прогнозы. А сейчас мы наложим специальные жгуты и поддерживающие устройства на его ноги, и правое предплечье, чтобы помочь срастанию костей.
Однако меня беспокоит совсем другое. Повреждён позвоночник, и это наверняка отразится на его двигательных функциях. Оправится ли он от сотрясения, и сохранятся ли память, и речь, покажет время, но будем надеяться… Молитесь! И да поможет Вам Всевышний!..
Каждое его слово отражалось эхом в полупустом соборе. И кто бы знал, каким бесконечным горем, этот голос терзал моё сердце…
* * *
Мария проснулась от монотонного звонка мобильного телефона. Дневник с шариковой ручкой лежали рядом. Посмотрев на часы, она с ужасом поняла, что проспала все на свете.
– Алло? – Стараясь казаться бодрой, проговорила она в телефонную трубку
– Мария Денисовна! Здравствуйте! Это Наталья Сергеевна. Спешу напомнить, сегодня пятница! У меня с Вами запланировано небольшое мероприятие.
– Да, я помню!
– Отлично! Значит встречаемся! Но хочу Вам предложить перед этим завернуть еще в одно местечко.
Нашей шефине утром позвонил модельер и пригласил всех девочек посмотреть новую коллекцию одежды, которую только что привёз из Парижа.
Давайте с нами?! Мы всегда одеваемся у Аркаши. У него попадаются очень стильные штучки. Может, и себе что-то подберёте?
– Ой, Ирина Сергеевна, да куда уж мне до Вашего сорок четвёртого, – слегка смущённо произнесла Мария.
– Что Вы, что Вы, у него и Ваш размер найдется, а потом Вы еще не видели нашего коммерческого директора. Вот поистине крупная женщина. Так что Вам не стоит сомневаться и пора поддержать нашу компанию.
Салон у Аркадия располагался на шестом этаже жилого дома, в пяти минутах ходьбы от станции метро «Менделеевская», и предназначался для обслуживания, так называемых, «своих» важных клиентов.
Ослепительный блеск зеркал и причудливый зигзаг светильников с рассеивающим светом сразу погружал в гламурную обстановку, как только открывались двери лифта.
– А Вы вероятно Мария?! – восторженно произнес светловолосый мужчина, словно подстерегавший ее на площадке.
В глаза резко бросалась его ярко выраженная манерность. Неожиданно рядом с ним появилась эффектная женщина. Вероятно, его супруга или помощница по бизнесу.
– Здравствуйте, – произнесла она.
– Да это я, здравствуйте, – немного растерявшись, отозвалась Мария.
– Мы Вас заждались, Машенька! – перехватил инициативу Аркадий, – можно я так, не очень фамильярно?
– Ничего страшного.
– Чудесненько! Здесь все свои. Проходите, проходите. Девочки немного запаздывают, стоят в пробочке, – разъяснил он, – скоро подъедут. А Вы не замерзли? На улице, кажется, холодновато?
– Есть немного, – слегка поежившись, ответила Мария.
– Снимайте шубку, кофе и хороший коньячок, сейчас Вас спасут.
– Верунчик! – обратился Аркадий к эффектной женщине, все еще стоящей рядом, – не сочти за службу, окутай вниманием нашу гостью.
Загадочно закатив глаза, он на мгновение словно ушел в себя, но тут же очнувшись, энергично развернулся и, увлекая за собой Марию, живо проговорил: «идемте Машенька, сделаем из Вас красотку. Поверьте мне, уж в этом-то я знаю толк.»
Мария, ошеломленная неожиданным обращением и полной раскомплексованностью Аркадия, на лету пыталась усвоить теорию общения со столь необычным персонажем, возникшим в конце и без того бурной недели.
Присев на полукруглый красный диван, Мария словно утонула в его мягкой велюровой обивке. Овальный стеклянный столик вносил определенную гармонию в мебельную композицию в стиле «хай-тек». Но вот в комнату вошла Верочка, держа в руках поднос. На подносе стоял шикарный исполинский бокал, бутылка «Хенесси» и ломтики вонючего французского сыра «Дорблю», аккуратно разложенные на изящном фарфоровом блюдце.
– Верунчик, мерси, мы разберемся, – оживленно произнес Аркадий и, подхватив у нее поднос, словно подплыл к столику, за которым сидела Мария. – Может лимончик? – спросил он ее, расставляя принесенные им угощения.
– Нет, нет, спасибо, – поторопилась ответить она и тут же добавила: «все и так замечательно!»
– Но тогда согревайтесь, а мы с Верунчиком для Вас что-нибудь подберем. Ваш размерчик я уже оценил, – проговорил он, и равномерно покачивая ягодицами, тесно зажатыми в узких голубых джинсах, с модными потертостями, Аркадий удалился в соседнюю комнату.
После нескольких глотков коньяка Мария слегка разомлела, и было заметно, как прилив крови подрумянил её лицо. Нанизав на десертную вилочку кусочек сыра, она аккуратно отправила его в рот, и медленно прикрыв губы, раскусила «французский изюм».
Мария закрыла глаза и, перекатывая на языке образовавшуюся мякоть, пыталась ощутить его особое послевкусие, представляя себе Парижскую улочку с маленьким уютным кафе, в которое однажды она чудесным мартовским вечером заглянула вместе с мужем выпить по бокалу бургундского с кусочками сырного ассорти. Как было все тогда замечательно…
Начало весны, начало любви, красивые цветы, легкая музыка, ощущения счастья!
Да, поистине, как точно сказал Хемингуэй, что «Париж – это праздник, который всегда с тобой!»
– О-о-о, девочки, наконец-то! Заждался! Проходите мои красавицы, проходите… Ваша подруга уже здесь.
Посмотрев в сторону входа, Мария увидела Наталью Сергеевну и двух её спутниц.
– Здравствуйте Мария Денисовна! А вот и мы. Знакомьтесь это Зиночка – бухгалтер, пояснила она, – ну, а нашу Елену Александровну вы знаете.
– Здравствуйте! – посмотрев в сторону их шефине, произнесла Мария и, повернув голову в направлении только что представленной Зиночке, добавила: «Очень рада!»
Все сели на диван за стеклянный столик, на который Аркаша уже спешил поставить исполинские бокалы, заполняя их на одну четвертую коньяком.
Женщины держались раскрепощенно, но были еще немного возбуждены от перенесенных в дороге пробок.
Все трое были абсолютно разными. Елена Александровна – босс фирмы, была сухощавой маленькой женщиной лет сорока пяти. С угрюмым выражением лица, обремененным бесконечными проблемами. Она улыбалась очень редко. Её деловой серый костюм придавал ей скорее мужественность и уверенность в себе, нежели подчеркивал достоинства её хрупкой, но складной фигуры.
Хорошо знакомая Марии Наталья Сергеевна добродушная и очень обаятельная дамочка, сразу располагала к себе мягким тембром голоса, живым взглядом и умением со вкусом одеться. Толстушка Зиночка, доселе не знакомая Марии, была неутомима и весела. Бесконечная череда шуточек, сопровождаемых неудержимым хохотом, так и лились из её пухлого ротика.
– Ха-ха-ха-ха, – смеялась Зиночка.
– Ну что девочки! Сейчас Аркаша над нами поработает, и мы с вами станем как самая элегантная армия мира – это армия Италии: Пулеметы от Гуччи, Каски от Дольче Габанна, Бронежилеты от Жана Ферейра, даже есть маленький танк от Болдини, он не ездит, не стреляет, но очень красивый.
Последние слова она произнесла с особым темпераментом, и снова задорно расхохоталась, вовлекая в веселую атмосферу всех окружающих.
– Как у вас весело! – Произнес Аркадий, вошедший в комнату.
– Ну что, приступим, красавицы?
И, указывая на длинные вешала, стоящие вдоль стены, он знаком попросил женщин приблизиться к аккуратно развешанным платьицам, юбочкам, кофточкам и прочей женской слабости.
– Леночка, вот здесь твои размерчики. Наташечка – здесь твои. Зиночка, – продолжал он – ты лучше вот тут посмотри, что понравится! Ну, а для вас Машенька я подобрал сам, позвольте продемонстрировать.
Мария подошла ближе, разглядывая принесенные Аркадием вещи.
– Ну, как нравится?
– Французская фирма, в качестве даже не сомневайтесь. – Поспешил заверить он. Прикладывая к груди Марии вешалку с красной льняной кофточкой – а вот и юбка. Супер! Правда? Попробуйте примерить!
Мария скептически посмотрела на предложенный ассортимент летнего сезона, но ничего не сказала. Уловив её недоумение, Аркадий тут же протянул еще одну вешалку.
– А вот ещё костюмчик! И сейчас посмотрю что-нибудь из тепленького. Положив одежду на стул, он быстро удалился.
– Ну что, Мария Денисовна, – окликнула её Наталья Сер-геевна – подобрали что-нибудь?
– Да вот, дали померить – показав ей в ответ оставленную Аркадием одежду, Мария попыталась поддержать качающуюся приятельницу, у которой никак не получалось попасть ногой в примеряемые брюки.
– Спасибо – поблагодарила Наталья Сергеевна – вот и справились. А что же вы не мерите? Надо непременно примерить!
– Да, да, конечно! Сейчас попробую.
Надев на себя красную кофточку и взглянув в зеркало, Мария слегка поморщилась. Отпадный цвет, но для особых случаев! – подумала она и тут же сняла её. А вот стильная женственная юбка косого кроя и пиджак сели на фигуру безупречно.
– Ой, вам отлично! – воскликнула Зиночка.
– А я что говорила, Аркаша мастер, – поддержала её Наталья Сергеевна.
– Да, неплохо, – приподняв брови, сдержанно добавила Елена Александровна.
«Действительно хорошо, но что в этом летнем обличии делать зимой в мороз и холод?» – думала Мария, улыбаясь в ответ окружившим её женщинам.
– О-о-о! Ну, видите, как чудненько! – Всплеснул руками вернувшийся в комнату Аркадий.
– Вот вам еще полувечерних, примерьте.
– Леночка, а тебе вот этот топик и бюстик к нему.
– Переодевайтесь девчонки, не стесняйтесь, здесь все свои, что я вас не видел, что ли – снова манерно произнес Аркадий, бережно поправляя на Зиночке пальтишко, которое она мерила.
– Верунчик, Верунчик?! Иди к нам, посмотри, как девочки преобразились, и помоги немного, здесь надо прибраться.
Присоединяясь к общей компании, Верочка стала собирать не подошедшие гостьям вещи и развешивать их на прежние места. Высокая, с фигурой без талии с короткой стрижкой, одетая в стильные брюки и спортивную майку с серебристой надписью «любовь в облаках», Верочка хорошо вписывалась в облик частного салона, прекрасно дополняя своего напарника.
В дверь позвонили. Извинившись, Аркадий, вышел встречать гостя. Возгласы восторга и радости, доносившиеся из прихожей, были хорошо слышны даже через веселый хохот и женскую болтовню присутствующих.
Минуту спустя Аркадий снова появился в дверях комнаты.
– Вы одеты?
– Да – почти хором ответили женщины.
– Вот и хорошо! А то у меня посетитель, думаю, вы все его знаете.
– Геночка, а это мои девочки! – обратился он к появившемуся в дверях известному юмористу Геннадию Хазанову.
Располневший и на удивление низкорослый в жизни, Геннадий, слегка смущаясь, сказал всем: «Добрый вечер!»
– О, ну надо же! Здравствуйте! – не сдерживая эмоций, проговорила Зиночка!
– Да, неужели? – вырвалось у Натальи Сергеевны.
– Ну, все, все, все! У нас с Геннадием некоторые планы. – Перебил их Аркадий!
– Мы в мужской зал, а вы пока определяйтесь. Верунчик, выручай! – Весело выкрикнул он, и мужчины тут же удалились.
Наконец суета с переодеваниями закончилась, и женщины снова погрузились на пухлый красный диван.
Верунчик принесла всем ароматный кофе.
– Пейте девчонки, а я пока отмечу, что вы выбрали.
От большого скопления людей в помещении стало душновато. Мария уронила взгляд на висевшие над дверью часы в хромированном корпусе.
«Господи! Потеряла три с половиной часа. И что я тут делаю?» – с грустью подумала она.
– Не заскучали? – уловив её настроение, спросила Наталья Сергеевна. – Сейчас уже поедем в ресторан.
– Нет, нет! Все в порядке! – поспешила заверить Мария.
– Расскажите, как ваши дела?
– Вроде бы не плохо. Открыли еще одно направление на фирме.
– Да? И какое же?
– Продажу загородной недвижимости.
– О! Замечательно! А мы тоже не тормозим! Собираемся застраивать Красногорск. Вот и Елена Александровна подтвердит?!
– Ой, девочки, – перебила её Елена, – хватит о деле, уже голова трещит, давайте не портить вечер!
– А о чем же тогда? – поинтересовалась слегка подуставшая от своей болтовни Зиночка.
– О чем, о чем, да хоть о любви! Только не о работе, дайте расслабиться, – и, положив ладонь на лоб, Елена откинулась на спинку дивана.
– Значит про мужиков! – громко вздохнув, заметила Зиночка. И что про них говорить? Ну, мой, к примеру, сидит дома, как огурчик! Приеду, ведь даже не заметит моей обновки! Тоска…
– Все лучше, чем я приду домой в свою новую чудную квартиру, а там даже кошка меня не встретит, – с грустью проговорила Елена.
– А как же твой красавец банкир? – удивилась Наталья Сергеевна.
– Да, хорош мужик!!! Но… Он женат и, по сути, ему больше важны наши контракты… А потом когда? Времени на все это нет.
– Ну, ты ж у нас бизнес-леди; от того и личная жизнь не устроена.
– Ха, уж кто бы говорил, у самой-то можно подумать бурный секс. Всё дом, да дети.
– Да ладно вам, девчата, а то передеретесь – остановила их Зиночка.
– С чего бы нам ругаться, – возразила Наталья Сергеевна, мы же взрослые девочки и в сказки о любви не верим. Правильно я говорю, Мария Денисовна?
– Не согласна, – тихо ответила Мария, немного стесняясь сложившегося разговора.
– Не согласны??? – почти хором удивились собеседницы.
– Совершенно верно!
– Отчего же? – поинтересовалась Елена Александровна.
– Не так давно я влюбилась…
– Да что вы говорите? – застыв с кусочком сыра во рту, прошептала Зиночка.
Сказанное Марией повергло в оцепенение сидевших рядом с ней женщин, словно она поведала им нечто особенное, к примеру, что состоит в тайном обществе или нелегально торгует коноплей.
– И кто же он? – загадочно поинтересовалась Наталья Сергеевна.
– Мужчина.
– А чем занимается мужчина? – холодно, словно без интереса задала вопрос Елена Александровна.
Мария пожалела о своем откровении, но на поставленный вопрос ответила прямо:
– Он менеджер в одной из компаний города, но разве это главное?
– Ну, как сказать, – многозначительно произнесла Елена.
– Главное, что он большой души человек, а сегодня это редкий дар. К тому же я ничего не жду от него. Мне просто хорошо, когда мы рядом.
– Ой, не верю я мужикам. Смотри не обожгись.
– Обжигается тот, кто боится обжечься, а кто держит огонь руками, тому он не страшен…
Наступила пауза….. Женщины молчали и, словно загипнотизированные, смотрели на Марию. Вероятно, каждая из них думала о своем, некогда обожаемом и любимом.
Мария окинула взглядом притихших собеседниц и почувствовала, что ей очень скучно, скучно и одиноко в этой компании. Блестящие руководители, талантливые, красивые, умные женщины, но с пустым сердцем и щемящей тоской на душе. Имеющие все и одновременно ничего.
Вернулась Верочка и раздала каждой записочку с ценой в соответствии с выбранными вещами.
– А Вы как думаете, Верочка? – задала вопрос Наталья Сергеевна.
– Вы о чем? – удивилась она в ответ.
– Да мы о том, что главное в мужчинах?
– Ой, девочки, я не готова ответить! Вот если сменю ориентацию, тогда может быть и узнаю, что в них главное. А пока, извините…
Марию сильно шокировало услышанное, но она не подала вида и, опустив взгляд, стала медленно разворачивать принесенную ей записку.
Сумма «Пятьсот евро», было написано на листке бумаги, сложенной вчетверо.
«Дорого! Безумно дорого! За не нужную, по сути, вещь, которую смогу носить не раньше лета». Но не купить, означало, пренебречь уже сформировавшимися партнерскими отношениями, поэтому Мария молча вынула из сумочки деньги и протянула их Верунчику.
Получив красивый пакет с выбранным пиджаком и юбкой, Мария уже точно знала, что ни в какой ресторан она не поедет и под благовидным предлогом, вежливо покинет поднадоевшую компанию.
На улице шел снег. Два больших черных джипа БМВ, с дремавшими в них водителями стояли возле подъезда.
О, какой экспорт! – подумала Мария. Впечатляет, но почему-то грустно. Будто вся эта их жизнь какая-то надуманная. Словно не живая…
Выйдя со двора, она накинула капюшон и, затянув потуже шарфик, шагнула в торопливый поток людей, охваченный предновогодней лихорадкой.
«Будьте открыты для перемен,
но всегда придерживайтесь
своих ценностей»
мудрость жизни*
X
Стоя на верхней палубе теплохода, Мария смотрела в вечернее небо Лондона. Биг Бен, словно дразнил ожиданиями, его стрелки медленно подползали к двенадцати часам ночи. Темза замерла. Многочисленные судна, толпясь в одну кучу, выключили двигатели. От воды поднимался лёгкий пар. Секунда, ещё секунда… Бум, бум… – раздался долгожданный бой часов.
И словно накатившееся эхо, со всех сторон, зазвучали крики радости, хлопки открывающихся бутылок с шампанским. И в это же мгновение, освещая лица счастливой, взволнованной публики, миллионами цветных огней, вспыхнули залпы праздничного салюта.
* * *
– Где твой бокал, Машка? – услышала она вопрос мужа.
– Вот он.
– Давай быстрей! Пока часы еще бьют, надо успеть! – Сын! Тебе совсем немного, еще не вырос! Ну, все…
Д-зыньк, – послышался хорошо знакомый звон бокалов.
– Ура! – радостно закричал Егор.
– Ура! – поддержав начинание, вторил ему Вадим.
– Ура! – подражая мужчинам, прокричали Мария и Алина, а, глядя на них, повторили и дети.
Еще мгновение, и вся палуба словно сговорившись, гудела одним счастливым словом «УРА!»
– Боже! Да здесь одни русские?! – заметила Алина.
– И, правда! Слышишь? Вот с того судна тоже слышно «ура!» Ой, и с того! – удивляясь происходящему, согласилась с ней Мария.
– Да, девчонки, наши везде! – словно подведя черту, объявил Вадим, и бережно обняв жену, поцеловал Алину в щеку.
Залпы салюта не умолкали. Сконцентрированные возле колеса обозрения, они беспрерывно, один за другим, распускались красивыми шарами на удивление всех наблюдающих за этим потрясающим зрелищем. Казалось, еще немного и можно дотянуться рукой до маленьких искорок, надвигающихся на тебя многочисленным потоком яркого света. Не успевал потухнуть один залп, как за ним вспыхивал другой, а за тем следующий…
В этом динамичном ритме прошло минут двадцать. Огромное облако дыма давно скрыло из видимости и колесо, и Биг Бен, медленно погружая в дымку остановившиеся судна.
Мария зачарованно глядела на происходящее, поймав себя на мысли, что ничего подобного в своей жизни она не видела. В отличие от обычного московского салюта, этот поражал своей грандиозностью и масштабом.
«Вот так-то, а я-то думала, что уже ничему не удивлюсь, тем более какому-то салюту. Но это удивительно! И как красиво!»
– Сынок, тебе нравится? – обратилась она к Косте, стоявшему рядом.
– Мам, потрясающе! А дыму-то сколько! Словно после турецкого боя с картины Айвазовского. Я у нас такого не видел!
– Я тоже…
– Все же здорово, что мы сюда приехали!
– Да, зайка, я тоже рада! – ответила Мария и, протянув руку, любя потрепала сына по волосам.
Наконец залпы салюта закончились, и публика стала медленно спускаться на нижнюю палубу. Включив двигатель и неспешно набирая ход, теплоход поплыл вдоль Темзы. Звучала легкая оркестровая мелодия. Поздравления и нескончаемая череда тостов продолжались за праздничными столиками, специально приготовленными для гостей, на которых красиво сервировали изысканные угощения.
Егор был не разговорчив, его смущала совершенно новая компания. К тому же, еще волновало то обстоятельство, что он так и не смог получить для себя объяснение, каким образом, вместе с ними, на одном рейсе самолета появилась семья Вадима. Компаньон Марии здесь?! Да еще в Новый год! Он чувствовал во всем этом подвох. А весьма не убедительный лепет жены, о чистой случайности и нелепом совпадении обстоятельств, не внушал никакого доверия.
«Никогда не поверю, чтобы мужик проделал такой путь, умышленно выбирая тот же самый маршрут, только ради дружбы между семьями! Вздор! Здесь явно что-то не так! А может он хочет отобрать у нее часть общего бизнеса? А сам изображает открытость и дружелюбие? Вот и пойми, что у них тут происходит?»
Мария напротив была улыбчива и весела, хотя тоже помнила неприятный разговор с супругом, его пытливые вопросы и свои бестолковые объяснения. Для нее самой было полным сюрпризом присутствие Вадима в Лондоне. Но сейчас, в разгар праздника, после выпитого шампанского, все это не имело никакого значения и казалось, простым и понятным.
«Вероятно, Вадим просто хотел порадовать семью под Новый год, а в компании обычно веселее. Да и детям не так скучно.
Все логично! Иного и быть не может!»
К столику подошел Костя.
– И чем вы тут занимаетесь? Там такая красота!
– Ты не замерз так долго стоять на верхней палубе? – поинтересовалась Мария.
– Мне не холодно.
– Садись, перекуси что-нибудь.
Он послушно сел рядом, но все еще потрясенный увиденным, снова задал вопрос: «Мам, ты видела, какой огромный Тауэрский мост?»
– Нет еще.
– Да ты все проглядела?!
– Наверное, сынок.
– Ничего удивительного! – раздосадовано произнес он.
– Ну не грусти, я обещаю тебе, что непременно посмотрю!
– Поплывем обратно и… Нет, лучше я сам тебе покажу!
– Договорились! А теперь поешь!
– А ты что ж нас покинул? – обратился к Косте Вадим. – Девушка здесь скучает, а молодой человек все воздухом дышит…
– Почему? Я не долго… Я здесь! – слегка смущенно отозвался Костя и робко посмотрел в сторону его дочери.
Лора была на три года моложе Кости, но уже заметно отличалась уверенностью в себе и более раскрепощенным поведением. Перехватив инициативу на себя, она без труда заинтересовала юношу беседой об экзотических странах.
Ее мать Алина, напротив казалась тихой и замкнутой женщиной, хранящий семейный уют и полностью растворившейся в любимом муже. Худенькая, с тонкими чертами лица и природной бледностью она казалась беззащитной и слабой. И, словно оберегая ее хрупкость, Вадим окутывал ее заботой и вниманием.
* * *
Приглушили свет. Диск-жокей подошел к микрофону и на родном английском поприветствовал всех присутствующих гостей.
Затем, увеличив звук в динамиках, открыл танцевальную часть новогодней программы.
– О! – обрадовано воскликнул Вадим. – Вот и дискотека! Пойдемте, попляшем!
– Пойдемте! – неожиданно для Марии предложил Егор, обычно игнорирующий подобные мероприятия. – Машка, вставай! Идем, разомнемся, а то засиделись!
Мария встала и, подчиняясь воле супруга, направилась к общей толпе танцующих.
Зажигательная музыка раззадоривала и поднимала настроение.
Вот в центр круга вырвалась пухленькая африканка. Безумное количество косичек на ее голове удивляло и привлекало внимание. Белая блузка подчеркивала темный цвет кожи. Она ритмично двигалась, и каждое ее движение попадало точно в такт, придавая ее телу удивительную гармонию с игравшей мелодией.
Глядя на ее темпераментный танец, Мария пыталась скопировать несложные движения, подражая девушке.
Но вот она заметила это и, схватив Марию за руку, выдернула ее в круг. Мгновение, и теперь обе женщины слились в одном танце. Белое – черное, черное – белое, все соединилось в едином ритме. Волосы развивались, глаза горели. Со стороны могло казаться, что это хорошо отрепетированный номер, так слаженно выглядели их движения. Восхищенная публика гудела, забрасывая их серпантинными лентами.
Было видно, что Мария отдавала всю свою энергию, весь свой темперамент, словно сейчас, в эту самую минуту, танец стал ее главным самовыражением. Не замечая окружающих людей, она чувствовала себя совершенно свободной, подчиняясь лишь одному ритму с особой страстью и вдохновением.
– Ух, устала! – проговорила она, едва закончилась музыка. На ее лице выступил пот. Учащенное дыхание высоко поднимало грудь.
– Молодец! Не ожидал! – тихо прошептал Марии на ухо Вадим.
Ничего не ответив ему, она лишь улыбнулась и подошла к мужу.
– Егор, я на воздух, хочу немного подышать, пойдем вместе?
– Нет, я устал, лучше посижу за столом, может что-нибудь съем. Ты лучше позови Костю.
– Так он же с Лорой танцует, вот там, погляди! – и она показала жестом в направлении танцующих пар, где Костя, неуклюже обняв Лору, топтался на одном месте в медленном танце, а рядом с ними кружились Вадим и Алина.
– Ну, тогда ты без компании, только накинь что-нибудь, а то простудишься!
– Хорошо, – ответила Мария и, повернувшись, пошла в направлении лестницы.
Наверху было свежо и безлюдно, вероятно, все наслаждались праздником палубой ниже. Накинув плащ, она глубоко вздохнула. Постепенно дыхание выровнялось. Тихий ветер легкими движениями играл в ее волосах. Вдалеке, освещенный мощными прожекторами, появился Тауэрский мост.
«Лондон!... Надо же! Могла бы я в это поверить лет пятнадцать назад, зачитываясь Конан Доэлем? Наверное, мечты все же сбываются!... Жаль только снега нет. Снег и Новый год – это что-то неразделимое. Как там сейчас в России?… Надо бы послать поздравление Валентину, пусть вспомнит обо мне».
Достав из кармана плаща мобильный, она набрала короткое SMS на английском языке « Happy New Year from London».
«Так, кнопка отправить! Вот и нажала! Вот и хорошо!» – Поправив растрепанные на ветру волосы, машинальным движением руки Мария вернула телефон на прежнее место.
– Не замерзла? – услышала она сзади.
Обернувшись, Мария увидела Вадима.
– Нет, все хорошо!
– Не простудись, а то вся разгоряченная после танца.
– Да ничего, я крепкая, – с легкой иронией ответила она.
– Ты? Ты обалденная! – неожиданно и очень взволнованно произнес Вадим.
– Я??
– Да ты. Это просто какое-то наваждение. Наверное, я схожу с ума!
– Вадим! Ты о чем? – с ужасом догадываясь о происходящем, проговорила Мария.
Но ответа не последовало… Страстно схватив ее в объятия, он прильнул губами к ее губам и недвижимо застыл в продолжительном поцелуе…
Мария чувствовала его дыхание, чувствовала, как бьется его сердце. Он был слишком близко. Рука Вадима скользнула под ее блузку… Ощутив жар на своей груди, она поняла, как предательски набухли соски, реагируя на прикосновения его пальцев. Тоненький гипюровый бюстгальтер совсем не спасал от подобных испытаний. Стараясь ни о чем не думать, она медленно закрыла глаза и поддалась неожиданному любовному порыву. Легкое томление постепенно расползалось по телу…
«Там-там» – прозвенел в кармане мобильный телефон, сообщая, что отправленное SMS доставлено.
– Нет! Что мы делаем?! Вадим, остановись! – словно придя в себя, выкрикнула Мария и, оттолкнув его за плечи, отошла на пару шагов в сторону.
– Постой! Ты куда? Маша! – пытаясь ее удержать, взмолился Вадим.
– Прошу тебя, не надо! Я не могу!
– И я не могу! Я не могу справиться с этим!
– Не говори, не надо!
– Я понимаю! Наверное, я не прав! Но…
Сев на катушку с тросом, установленную на палубе, Вадим обхватил руками свою голову. Он был огорчен и подавлен.
– Я не знала, – виновато прошептала Мария. – Но мы не должны…Все это помешает нашей работе, а потом даже не это главное…
Вадим опустил руки и, подняв на нее глаза, обессилено спросил:
«Что ты имеешь в виду?»
– Я люблю мужа!
– А что же делать мне?
– Не знаю… – растерянно ответила она, – вероятно, любить свою жену.
– Тебя будут искать! Не надо, что б нас видели вместе. Спускайся вниз, я приду позже. Хочу немного побыть один.
– Хорошо, – еле слышно проговорила Мария, и, подойдя к лестнице, обернулась и добавила: Прости!
Он слышал, как быстро цокали ее каблучки, унося вдаль его несбывшиеся надежды…
– Ты где пропала? – поинтересовался Егор, увидев Марию.
– Дышала воздухом, смотрела, как выглядит Тауэрский мост.
– И что? Увидела?
– Конечно!
– Ладно, садись, давайте выпьем шампанского!
Взяв бутылку со стола, он стал наполнять бокалы.
– Маш, а ты Вадима не видела? – поинтересовалась у нее Алина.
– Нет!
– Странно! Куда же он подевался?
– Алин, да никуда он не денется дальше корабля! Где твой бокальчик? Давай освежу! – Успокоил ее Егор, наливая под край пенящийся напиток. – Ну, еще раз с Новым годом! У-ра!
Мария тоже сделала глоток шампанского, собираясь поставить бокал на стол, но, передумав, прислонила его к губам и выпила содержимое залпом. Откинувшись на спинку стула, она смотрела на мерцающие огни дискотеки, наблюдая за танцующим сыном и Лорой.
Егор делился впечатлениями с Алиной о своих путешествиях в другие страны. Она слушала его с увлечением и с удовольствием поддерживала приятную беседу. Они не замечали безучастного взора Марии, которая в своих мыслях была слишком далеко от них.
Вспоминая случившееся на палубе, она упрекала себя в слабости. Но тут же найдя себе оправдание, посчитала, что один безобидный поцелуй ничего не меняет и ничем не связывает. Надеясь, что это не осложнит их деловые взаимоотношения.
«И все же странные они мужчины… Такая семья! Не понимаю…
Хотя, что я могу знать? Вероятно, глядя на меня, тоже не подумаешь, что я живу не сладко! А потом никому и не расскажешь, так как это отвернет от тебя друзей, испортит партнерские отношения и, что еще хуже, совсем развалит мою жизнь! Все тянутся к успешным да удачливым, а от проблемных людей бегут как от чумы. Вот и получается, что моя беда только моя беда. А поддержки ждать неоткуда. Ни братьев, ни сестер, ни близких родственников. Все хотят понимания, но никто не спросит: « А как тяжело тебе?» И где тот человек, с которым ты сможешь быть самим собой? Не боясь осуждения и упреков. Мы все носим маски, без которых нас не воспринимают, но все же хочется верить, что не везде и не всегда…»
За окном снова появился Биг Бен. Теплоход приближался к пристани. Музыку приглушили, и официанты стали убирать со столиков грязную посуду. Праздник завершался. И все было хорошо, но почему-то не было облегчения от того, что ты перешагнул этот рубеж, от прошлого года к новому…
Из дневника Марии З.
Мать аккуратно прикрыла ларец и вынула ключ. Затем поправила волосы и, перекинув через голову широкую атласную ленту, снова одела его на шею.
– Держи, – сказала она мне, протягивая свою любимую брошь, которую только что извлекла из ларца. – Снесешь ее к синьору Фальконе в ювелирную лавку, Думаю, мы выручим за нее двести- триста дукатов,
– Хорошо, – с грустью ответила я, зная, как дорожила она этой брошью, подаренной ей отцом в день ее тридцатилетия.
– Да, и еще загляни к Гербранту Ван дер Вейду. Предложи ему заехать к нам. Быть может, он что-то купит из последних работ твоего отца. Я припоминаю, как ему нравился «Персей»… Так скажи, что он продается. А на обратном пути зайди к лекарю. Вот список лекарств, необходимый для лечения. И еще, передай ему, что настойка из медуницы и календулы совсем не помогает, пусть он порекомендует что-то другое?
– Не волнуйтесь, я все сделаю, как Вы велели, – заверила я свою мать.
Последние месяцы она выглядела ужасно. Неожиданная беда, случившаяся в нашей семье, обрастала проблемами, словно ком грязи.
Отец был прикован к постели. Он прекрасно понимал свое положение, так как его сознание оставалось ясным, но речь все же не восстановилась. Было горько видеть его страдания, когда, оставаясь в комнате один на один со своей болезнью, он молча смотрел в потолок, а по его серому и сильно постаревшему лицу, бежали слезы…
Мы делали все возможное, но лекарства не приносили желаемого результата. Его полотна были давно распроданы и оставались лишь те, которые украшали наше скромное жилище. От горничной пришлось отказаться. Кое-как, но мы пытались справляться сами. Фамильный ларец с драгоценностями, подаренный моим прадедом в день свадьбы Симоне и Аньоло, а потом перешедший в наследство к моей матери, поддерживал нас какое-то время. Но, к сожалению, украшения, которые хранились в нем, постепенно перекочевали в ювелирную лавку синьора Фальконе, который скупал их за полцены, совсем не желая торговаться. Однако даже это было спасением, так как другие торговцы предлагали еще меньше. Наше отчаянное положение доводило до паники мою мать и вселяло тревогу в наши сердца за будущее нашей семьи.
* * *
Шагая по улочкам до боли знакомого города, я обреченно брела к ювелирной лавке. Неожиданный поворот событий сильно повлиял на мое взросление. Романтические мечты о Венеции и Лоренцо, растаяли, как утренний туман. «Какая тут любовь, когда попросту надо выжить? Когда близкие надеются на твою помощь? Но что я могу? Я же ничего не умею? Нет, с этим нужно бороться! Я обязательно должна что-то придумать! Мне надо найти работу! И где я ее найду??.. Ничего, у меня не получится! Да, точно!» – вздыхая, думала я… – «И все же надо верить в себя! И получится! О, Пресвятая Дева! Но просто ужас какой-то! Да разве могла я предположить?! Разве могла подумать?! Нет, нет!.. Все! Надо успокоиться! Я же старшая среди своих братьев и уже совсем взрослая. Так что все правильно! Нужно взять себя в руки и действовать!»
Эти сомнения мучили меня на протяжении всего пути. Так я не заметила, как подошла к ювелирной лавке.
– Есть кто живой? – Поинтересовалась я, не встретив никого за входной дверью.
– Да, да, заходите! – послышался в ответ знакомый голос синьора Фальконе.
Неуклюжий и очень полный синьор, всегда хитро улыбался, своими маленькими лисьими глазками, сильно раздражая напускной деловитостью.
– Добрый день!
– Добрый, добрый! Рад снова видеть Вас! Ну, чем на этот раз удивите синьорина?
– Вот это от моей матери синьор.
– Давайте взглянем поближе!
Нехотя я протянула ему сложенный вчетверо платок. Он аккуратно развернул его, вынул брошь и, посмотрев ее на свет, воскликнул: «О! Не плохо, не плохо! Но это не может быть дорого!»
– Ну почему?!??
– Золота не так много, основную часть изделия занимает агатовая вставка с изображением ангела. Сто дукатов, пожалуй, все, что я могу предложить.
– Синьор, но это не справедливо!!!
– М-да… – Протянул он. – Ну что ж, видимо Вы меня не поняли… Тогда советую поискать Вам другое место для сбыта этих побрякушек.
В его голосе послышались пренебрежение и гнев. Он резко развернулся, собираясь удалиться.
– Синьор, постойте! – Взмолилась я.
– Итак, что Вы решили?
– Я согласна.
* * *
Покинув ювелирную лавку, я была раздосадована своей нерешительностью и никак не могла успокоиться, чертовски ругаясь на скупого и жадного синьора Фальконе. «Сто дукатов! Это совсем ничто, за такую замечательную брошь! Надо было настоять на своем, и может тогда бы он прибавил еще немного.» Но, что теперь говорить, попробуй ему объясни, когда уже ушла!
В порыве своего негодования я не заметила, как вышла к набережной Арно. Вот и мост «Святой Троицы», а на другом берегу дом синьора Гербранда Ван дер Вейда. Пресвятая Дева! Может быть он и вправду, что-нибудь приобретет из оставшихся полотен отца? Вейд всегда почитал его талант. И потом это спасло бы нас на некоторое время. Он весьма состоятельный человек и с большим вкусом.
Тук-тук, – постучала я в тяжелую высокую дверь.
Открыли не сразу, но, немного подождав, дверь заскрипела и по ту сторону порога появилась сухощавая пожилая женщина. По ее внешнему виду я сразу поняла, что это горничная.
– Что Вы хотели? – сурово произнесла она, посмотрев на меня из-под хмурых бровей.
– Синьор Гербранд Ван дер Вейд дома? Могу я с ним переговорить?
– А Вы кто?
– Я Беатриче Форини, дочь местного живописца, синьора Доминико Форини.
– Понятно. Но синьор Вейд отсутствует.
– Подскажите, когда он вернется?
– Обещал через месяц!
– Через месяц?!! – С отчаяньем воскликнула я.
– Да. А что в этом особенного? Он же в Париже.
– Можно я оставлю для него записку? У Вас не будет пера и бумаги?
– Проходите! – нехотя ответив мне, произнесла горничная, и распахнула шире дверь. – Ждите здесь! – указала она на стул и тумбу, стоявшую при входе, – я сейчас принесу. Женщина скрылась за соседней дверью, оставив меня одну, но через минуту вернулась и знаком предложила мне присесть.
– Держите, – произнесла она и протянула листок бумаги, затем поставила на тумбу чернильницу, а рядом положила перо.
– Благодарю Вас.
– Не стоит, только прошу немного поторопиться. У меня куча дел! Давно пора хозяину нанять еще одну помощницу.
– А что есть такая необходимость?
– Конечно, есть! Его жена совсем плоха и требует к себе большого внимания и ухода.
– Пресвятая Дева! Что же такое с ней? – Удивилась я, еще не так давно помня синьору Вейд в полном здравии.
– Так она уж давно больна, – растерянно произнесла горничная, и тихо, словно боясь, что кто-то услышит, добавила: « чахотка у синьоры, вот горе у нас, какое!»
– Да что Вы говорите?!
– А то и говорю. Организм-то ее совсем ослаб. Потому и мучаемся с ней. Хозяйством заниматься некогда!
Я была поражена услышанным сообщением, вспоминая, как год назад, отец писал семейный портрет Вейдов, но тогда я не заметила в ее облике ничего болезненного.
– Да, у каждого свое горе…
– Ну, все, пишите веселей, а то я и так лишнего наговорила, – проворчала горничная.
– Как Вы сказали? Вам нужна помощница? – поинтересовалась я, вспомнив свою недавно родившеюся идею найти работу.
– Да, – удивленно произнесла она в ответ.
– Возьмите меня! Я справлюсь!
Но тут, брови у горничной распрямились, рот приоткрылся, и широко округлив глаза, она воскликнула: «Что Вы такое говорите?!! Синьорина и помощница горничной!!! С ума Вы сошли что ли, или смеетесь надо мной?!
– Нет, нет, простите, я не хотела Вас обидеть! Но у меня отчаянное положение. Нашей семье нужны деньги, любые деньги! – умоляюще выпалила я.
– И чем же вызвана такая необходимость?
– Мой отец, сорвался с лесов в соборе, где писал фрески и теперь лежит в постели недвижим. Он не сможет больше работать. Мать распродала все свои ценности. Сейчас наша семья на грани нищеты!
– Детей-то в семье много?
– Нас четверо. Я и еще три брата, но они совсем малы.
– У-у, – понимающе протянула женщина, и с грустью посмотрев на меня, добавила: «А к моему синьору Вы зачем пришли? За деньгами вероятно?»
– Не совсем так, – виновато оправдалась я. – Моя мать просила предложить картину отца, которая очень нравилась синьору.
– Все понятно...
Медленно, покачав головой, она задумалась…
– И все же, что Вы скажете?
– Ну не знаю, а умеете-то что?
– Все умею, все! Не сомневайтесь!
– Да откуда ж Вы можете все уметь? Лет-то Вам сколько?
– Восемнадцать. Но я матери помогаю по хозяйству. А сейчас и за отцом ухаживаю, разбираюсь в лекарствах. Так что справлюсь!
– Ой!.. Ну что ж мне делать-то с Вами?! Да и синьор еще в отъезде… Вдруг он будет против?
– А Вы попробуйте! Я до его приезда поработаю бесплатно, и если подойду Вам, то Вы меня ему отрекомендуете.
Было видно, как она сомневалась, но то ли жалость ко мне, то ли необходимость в помощи, заставили ее выдавить из себя – «Да».
– Да, пожалуй, попробуйте, хотя Вы должны понимать, я сама не решаю.
– Конечно, мне все понятно!
– Сможете приступить завтра?...
* * *
На улице было ветрено, сгущались тучи, заметно потемнело. Еще немного и пойдет дождь. Не обращая внимания на погоду я бежала к дому лекаря почти не чувствуя под ногами дороги. В тайне, мечтая о том, как смогу заработать денег, поправить тяжелое положение и, наконец, помочь своей семье…
«Конец чего-то одного – это
просто начало чего-то
другого…»
мудрость жизни*
XI
Месяц подходил к концу. Со дня на день в доме ждали приезда хозяина. Заведенный порядок обязанностей, установленный для меня горничной Раминой, становился обыденным и привычным.
Я старательно выполняла все поручения, будучи уверенной, что только тогда меня отрекомендуют как исполнительную и аккуратную. А услышав положительные рекомендации, синьор Вейд назначит мне неплохое жалование.
Конечно, я втайне надеялась на прежнее знакомство с синьором Вейдом. И помня его благосклонность и уважение к нашей семье, я была почти уверена, что не потеряю этой работы, но злоупотреблять его доверием никогда себе не позволю.
Подняв тяжелую корзину с бельём, я прижала ее к бедру и, осторожно, спустилась к реке. Вода в Арно была на редкость холодная.
Полоща простыни, я чувствовала, как быстро леденеют руки. Они были не те, что прежде, в мозолях, обветренные и шершавые от частого соприкосновения с водой и холодом, напоминая мне руки той горничной, что некогда я видела в окне напротив дома, в котором мы останавливались с отцом в Венеции.
Жизнь оказалась многоликой и непростой. Могла ли я думать, что подобная участь постигнет и меня, в один момент, оторвав от беззаботного детства и безмятежного настроения?..
Январь был холодным и ветреным. Вынужденная работа на улице сильно утомляла и морозила тело. Легкий озноб стал привычным. Развешивая постиранное белье окоченевшими руками, я желала только одного, быстрее войти в дом и отогреться. Суровость моего труда уже не пугала, но грусть так и оставалась в моей душе, сохраняя лишь слабые надежды на перемены к лучшему.
Посмотрев на белую рубашку синьоры Вейд, я заметила, что пятна крови на её груди не отстирались. Их желтоватый оттенок, словно печать приговора, виднелись на кружевах ворота. Состояние ее здоровья становилось с каждым днем всё хуже и хуже. Среди прислуги ходили разговоры о том, что она может не дождаться приезда супруга. Но все же, вопреки слухам и благодаря сильной воле характера, она боролась за свою жизнь, исправно принимая лекарства и по возможности поднимаясь с постели, чтобы посидеть у окна, почитать книгу или написать письмо, в молитвах вознося благодарность Господу за каждый прожитый день.
Наконец я подняла опустевшую корзину и быстро вернулась к дому. Едва отворив дверь, я увидела горничную Рамину.
– Хозяин приехал! – выпалила она взволнованно и растерянно.
– Хозяин??
– Да, да, поторопитесь на кухню! Нужно помочь кухарке с ужином.
– Вы не забудете??. – осторожно поинтересовалась я.
– Нет! Нет! Не теперь, дайте ему отдышаться с дороги! Быть может завтра утром я с ним поговорю.
Не скрывая своего огорчения, я послушно пошла в сторону кухни, сожалея о том, что синьор Вейд узнает о моем присутствии в его доме лишь завтра.
Запеченная утка источала аромат, приятно дразня своим аппетитным видом. Соусы и вино уже стояли на подносах. Кухарка Рамина суетилась возле пышущего жаром чана.
– Беатриче, пожалуйста, помогите мне, отнести подносы с едой в гостиную.– попросила она меня – Я ничего не успеваю! Хозяин будет ужинать вместе с супругой. Все так неожиданно!
– А как же посуда?
– Посуда уже расставлена, горничная всё сделала.
– Хорошо, – ответила я и, взяв поднос с уткой, направилась с кухни в гостиную.
В коридоре мне вновь встретилась Рамина.
– О! Отлично! – воскликнула она. – Вовремя! Они уже спустились. И со словами «Давайте сюда!», она выхватила из моих рук поднос и поплыла вдоль по коридору.
– Постойте, а как же?
– Завтра! Всё завтра! – проговорила она и, не поворачивая головы, скрылась за дверью гостиной.
– Что загрустили? – спросила меня кухарка Рамина, видя мой расстроенный взгляд.
– Рамина забрала поднос… Она словно умышленно оттягивает встречу с синьором Вейдом…
– У-у, еще бы! – понимающе покачав головой, согласилась она. – Рамина боится, что хозяин будет недоволен Вашим присутствием в его доме. Вы все же синьора… А потом, даже если всё обойдется, то опять не просто. Вы молоды и сил у вас за двоих. А следовательно можете потеснить состарившихся работников!
– Но у меня нет таких намерений!
– Я-то понимаю…Но жизнь иногда показывает иное…
– Так, значит, всё напрасно! – отчаянно выкрикнула я – и, сев на скамью, закрыла лицо руками, не в силах сдержать накативших на меня слёз.
– Ну что Вы, что Вы, милая моя. Не стоит так огорчаться. Учитывая состояние синьоры Вейд, Ваше появление как нельзя кстати. Сами видите, мы еле справляемся с ведением хо-зяйства.
– Да, но, делая вывод из всего сказанного, я нескоро увижу синьора, а, следовательно, и моя оплата будет неизвестно когда! Пресвятая дева! Я так надеялась на этот заработок! А теперь! Что теперь! Ведь у меня не осталось ни одного приличного платья, в чем показаться перед синьором Вейдом! Той, которой он меня, возможно, бы и вспомнил, дочерью его почитаемого художника! Если бы этот день состоялся месяц назад, когда я пришла сюда, чтоб предложить ему картину… Тогда я еще выглядела достойно!
Но теперь, когда моя нищета очевидна, возможен ли такой разговор?! Могу ли я надеяться на его понимание и остаться здесь, чтобы иметь работу?
– Да хватит Вам рыдать! Лучше послушайте меня, – понизив голос почти до шепота, сказала Рамина и, наклонившись надо мной, проговорила мне прямо в ухо: «С этим я Вам помогу!»
– С чем? – оторвав руки от лица, но, еще неудержимо всхлипывая, поинтересовалась я.
– А с тем, что хозяин любит завтракать очень рано! Синьора в этот момент еще спит. Горничная завра с утра уйдёт за лекарем. А Вы должны вернуться на рассвете, чтобы успеть подать завтрак синьору Вейду. Понятно?
– Да!
– Вот тогда у Вас будет немного времени для беседы.
– Благодарю! Для меня это важно!
– Я всё приготовлю. Да, и еще, не забудьте, он завтракает в кабинете.
– Всё понятно!
– Не опоздайте!
Дверь в кухню распахнулась и перед нами появилась горничная.
– Соль, соль! Где соль? Почему не поставили на подносы? Вечно что-то забываешь! – строго проворчала она Миранде и, схватив протянутую мной солонку, добавила: «А Вы на сегодня свободны! Ступайте домой! Сейчас хозяину не до Вас! Все обсудим позже!»
* * *
Прошло еще две недели, с того дня, как синьор Вейд вернулся из Парижа. За все это время мне так и не посчастливилось с ним поговорить. В то утро у синьоры случился приступ, и он без промедления сам выехал за лекарем, так и не начав завтрака. Горничная тщательно скрывала моё присутствие, не оставляя мне никаких надежд на прошлые договорённости. Моё отчаяние переходило все мыслимые границы. Но однажды, когда я уже перестала верить в чудо, судьба предоставила мне случай.
До блеска начистив столовое серебро, я шла на кухню, чтобы положить его в ящик, но в дверях повстречала взволнованную Рамину.
– Срочно, срочно к синьоре! Тёплую воду и таз! – скомандовала она вышедшей навстречу кухарке и тут же развернувшись, удалилась в кладовую, чтобы взять чистые простыни.
Рамина, вынула с полки медный таз и стала наливать в кувшин тёплую воду из большого чана, стоящего на огне. Увидев меня, она негромко заговорила: «Опять приступ!... Так недолго она протянет!»
– Может помочь?
– Нет, сами справимся, не для молоденьких девушек подобные зрелища.
– Вот на столе поднос с напитками. Снесите-ка его лучше к хозяину. Он просил что-нибудь выпить. Про приступ синьоры пока ничего не говорите! Не следует сейчас его расстраивать!
– Хорошо, он в гостиной?
– Нет, с обеда работал в кабинете.
Схватив поднос, я почти бежала по широкой винтовой лестнице, не скрывая своей радости, с каждой секундой приближаясь к кабинету Гербранда Ван дер Вейда. Наконец-то наша встреча состоится! Сердце учащенно билось, когда я открыла дверь в это таинственное помещение.
Просторная комната сразу поразила меня своей обстановкой. Необычные устройства, диковинные сферы, странные противовесы и удивительные схемы каких-то механизмов в сочетании с земными картами были развешаны по стенам. Это был не просто кабинет, а скорее философская мастерская учёного. И чем здесь занимался синьор Вейд, оставалось для меня загадкой. Впервые попав сюда, я сразу поняла, что совсем не знаю хозяина этого дома, так как ни я, ни мой отец даже не подозревали о подобных его увлечениях.
Посмотрев в сторону окна, я увидела, как Вейд сидел за столом и что-то писал.
– Можно? – тихо спросила я.
– Да, – не поворачивая головы, ответил он. – Поставьте на стол.
Подойдя ближе, я поставила поднос, не решаясь с ним заговорить. Видя, что я не ухожу, он оторвался от бумаг, над которыми работал, и, бросив на меня короткий взгляд, произнес: «Спасибо, больше ничего не надо».
Я развернулась и с грустью побрела к двери, понимая, что разговор не состоялся. В душе щемило от разочарования и обиды на саму себя.
– Постойте! – услышала я за спиной.
– Да, синьор?
– Скажите, Вы новенькая?
– Да.
– Я Вас знаю?
– Да.
– Кто Вы? – повернувшись, заинтересованно произнес он.
Сосредоточенно глядя на меня, Вейд пытался вспомнить, кого я напоминаю. Но, видимо, мой ужасный вид и эти одежды совсем стёрли знакомый для него облик. Смущенно улыбнувшись, я тихо ответила:
– Беатричче Форини.
– Беатричче Форини, – машинально повторил он.
Но вдруг лицо его прояснилось, и он воскликнул:
– Форини?!!? Вы случайно не дочь Доминико Форини?
– Да, Вы правы, это я.
– Боже мой! Но что Вы тут делаете?! Дитя моё?! – его лицо выражало недоумение и растерянность, брови поднялись, округляя небольшие карие глаза. Рот приоткрылся, усы еле заметно зашевелились. Он аккуратно погладил свою бородку, ожидая от меня объяснения.
Рассказав Гербранду Ван дер Вейду о своих бедах и своём теперешнем положении, я сильно надеялась на его благосклонность и понимание. Выслушав меня, он задумался, и какое-то время сидел молча. Но вскоре оживился и проговорил:
«Давайте поступим так.. Вот мои предложения! Учитывая моё уважение к таланту Вашего отца, я постараюсь оказать небольшую помощь. Завтра с утра я приеду к Вам, и мой лекарь осмотрит его. Надо услышать не одно мнение. Надеюсь, что этот визит прояснит ситуацию. А сегодня постарайтесь утешить свою мать и передайте, что я непременно куплю предложенное мне полотно «Персея». Оно действительно достойно восхищения. Что касательно Вас, Беатриче, то я буду рад видеть у себя в доме молодую синьорину, но не в качестве прислуги, а в качестве помощницы по ведению хозяйства. Моя супруга, как Вы знаете, тяжелобольная, и не в состоянии справляться с этими хлопотами. Поэтому я выражу свою благодарность и признательность, если Вы будете отслеживать работу горничной, прачки и кухарки. Главное, чтоб еда подавалась во время, бельё было свежим, дом чист, помещения проветрены. Забота о моей жене Вас не касается. Но позволю себе иногда давать синьорине некоторые поручения, к примеру, отвезти почту или купить лекарства. У Вас будет один выходной. Всё оставшееся время Вы будете жить в этом доме. Я распоряжусь, чтоб Вам подготовили комнату. 100 дукатов в неделю будет моей оплатой за проделанный Вами труд, надеюсь, что это оправдает Ваше отсутствие в семье в течение рабочих дней.»
– Вы очень щедры, синьор, я не ожидала такого великодушия, – очень тихо произнесла я, чувствуя, что вот-вот расплачусь.
– Ну что Вы, синьорина! Не стоит быть столь чувствительной! Ступайте домой, соберите всё необходимое, а завтра я подъеду к синьору Форини и заберу Вас и Ваш багаж. Будьте готовы.
– Спасибо! – еще раз поблагодарила я синьора Вейда, и, не смея более его задерживать – удалилась.
Впервые за последнее время я улыбалась. Чувство обреченности отступило от сердца. На душе стало легче. Я безудержно благодарила Деву Марию за подаренную мне надежду!..
* * *
По возвращению из Лондона жизнь Марии казалась размеренной и пресной. Но это обстоятельство не огорчало ее, а напротив, скорее радовало. Каникулы сына всё еще продолжались и, поэтому, избегая суеты московских улиц, вся семья находилась в загородном доме.
Спокойно поужинав, Мария немного посидела с мужчинами у телевизора, но вскоре поднялась на второй этаж, чтобы принять ванну. Ментоловый шампунь снял напряжение и расслабил мышцы тела. Она любила полежать в его пенном растворе. Кожа от этого становилась мягкой и излучала свежесть.
Накинув халат и высушив феном волосы, Мария достала баночку с кремом и помазала им руки. Затем, пройдя в спальную, она присела на кровать и откинула одеяло. Но, решив позвонить подруге, поднялась и, взяла с прикроватной тумбочки телефон.
– Привет, Марго!
– Здорово живёшь! Прилетели?
– Да.
– А что не звонишь?
– Да мы только вчера вернулись.
– Ну ладно, давай выкладывай!
– А что выкладывать, всё хорошо, всё понравилось.
– Нет, ну ты погляди на нее! – проворчала в трубку Марго. – Съездила в Англию, а впечатлений что, нету что ли? «Всё хорошо» – это что? Все, о чем можешь рассказать?
– Да успокойся ты, конечно, есть чем поделиться.
– Ну???
– Видела многое, и Биг Бен, и музей Мадам Тюссо, и Тауэр. Ездила с Костей в дом, где жил Конан Дойль. Катались на двух-этажном автобусе. А еще посетили Виндзор и конечно Виндзорский замок, ну тот, где загородная резиденция Королевы. Вот! Так что всё супер! Я тебе лучше потом фотографии покажу. А так, в целом, Англия, наверное, такая, какой мы ее знаем по книгам, словом – «Туманный Альбион».
– Ну, а как сами англичане?
– К русским довольно надменны, но вполне учтивы. – Пояснила Мария.
– Надеюсь, у вас там не было конфликтов?
– Да нет, хотя, постой, один интересный случай всё же был…
Нас поселили в небольшую гостиницу, возле Гайд парка. Номер был очень простенький. Чтобы дойти до него от двери лифта, нужно было преодолеть высокую и узкую лестницу, которая поднималась почти вертикально вверх метров на пять. А теперь представь, как ты проделаешь этот подъем, да еще с чемоданами? Но всё же, с трудом добравшись туда, мы увидели скромную комнату с двумя кроватями, столом и видом из окна на соседнюю крышу. Я-то спокойно восприняла подобную обстановку. По сути, здесь только переночевать, но Егор, как ты понимаешь, был в бешенстве. Пределом его терпения был санузел, в котором вместо ванной находился старый душ и наполовину обвалившийся кафель.
Схватив Костю в охапку, он направился прямо к администратору, настойчиво требуя замены номера.
– Это что за издевательство над русскими?!! Что вы мне дали?! Кровати скрипят, стулья все развалились. В ванной можно пораниться о кафель, а на вашей лестнице сломать голову! Я требую немедленной замены номера!
Костя переводил робко, очевидно стесняясь этого скандала. Но отец был настойчив и неумолим. Его разгневанный вид и темпераментная иностранная речь явно производили впечатление на администратора. Испуганно смотря на него, она пыталась объясняться.
– Что, что говорит эта курица? – переспросил он сына.
– Она говорит, что все номера заняты.
– Передай ей, что меня это не волнует!
– Новый номер возможен только завтра утром. У них кто-то съезжает.
– Вот прошмандовка! Всё настроение испортила.
– Пап, прошмандовка, это не переводится!
– Так скажи ей, что даю ей три часа на осмысление, пока я дышу воздухом, пусть думает своими куриными мозгами!
И гордо развернувшись, он удалился.
– Да, впечатляет, – произнесла Рита и снова спросила, – ну, а кончилось-то чем?
Погуляв несколько часов по вечернему Лондону, мы вернулись в номер и были приятно удивлены. Новые шторы, скатерть, шелковые покрывала, а главное, ты не поверишь, выложен новый кафель и установлен современный душ.
– Обалдеть! А ты говоришь! Вот он у тебя какой герой! – восхищенно заметила Рита.
– Да, бывает, но если б его достоинства превосходили бы его недостатки…
– Ты многого хочешь, моя дорогая!
– Но это еще не всё! На утро нам поменяли номер! На большой и светлый! С ванной и видом на парк.
– Ну, вот видишь!
– Да! Сама удивилась.
– А что любимый твой? Поздравил тебя с Новым годом?
– Нет.
– Что, даже SMS не прислал?
– Нет, Рит.
– О! И на хрена такой кавалер?
– Ты не поймешь! Он слишком порядочный, чтобы быть отчаянным.
– Это как?
– Неся обязательства перед одними, он не хочет обнадеживать других.
– Да трус он, вот как это называется.
– Давай не делать поспешных выводов, мне нравится этот человек таким, каким я его понимаю.
– Ладно, не обижайся, я-то что, твоё дело.
– Да я и не обижаюсь, вероятно, что больше и сама ему не позвоню, – медленно, словно задумавшись, ответила Мария.
– Вот так раз! И в чем же причина?
– Ну, как бы тебе объяснить. Своим молчанием он вежливо даёт понять, что ему ничего подобного не надо и в силу своего благородства никогда не скажет напрямую: «девушка, скушайте таблеточку и успокойтесь».
– Похоже, что так, – вздохнув, подтвердила Марго.
– Ну вот, значит, я и должна успокоиться. Дома, слава Богу, всё наладилось. Что я еще хочу?
– Егор-то как? Не пьёт?
– Тьфу, тьфу, – проговорила Мария, плюнув через левое плечо. – В Англии продержался, но, сама знаешь, всё относительно.
– А Интернет? Виртуальные подружки?
– Слава Богу, обещал, что всё кончено.
– Ладно, попробуем поверить! Значит, с возвращением тебя.
– Куда?
– Куда, куда? В семью!
– А… – протянула Мария.
Она сама не понимала, что с ней происходит. Ей ужасно хотелось покоя, размеренной устойчивой жизни. И вроде бы сейчас это появилось у нее. Но можно ли верить Егору с его неуравновешенностью и вспыльчивым характером? Не станет ли она снова заложницей его страстей? И хватит ли ей силы на прощение?
– Ну что? Наговорились? Будем прощаться? А то молчишь.
– Да, подустала что-то, и, правда, давай поспим, еще созвонимся.
– Ну, счастливо!
– Пока.
Мария положила трубку обратно на тумбочку, сняла халат и нырнула под одеяло. Она любила спать обнаженной, особенно на шелковом белье. Постель благоухала прохладой. Багровый атлас приятно скользил по телу, медленно впитывая его тепло. Обняв подушку, она прильнула к ней щекой и погрузилась в сладкий сон.
Проснулась Мария от холода, так как забыла закрыть на ночь окно. Морозный ветер более чем достаточно охладил помещение, тщательно пытаясь забраться к ней под одеяло. Включив лампу, она оглянулась. Рядом никого не было. Часы показывали три ночи.
«Егор так и не пришел спать», – подумала Мария и, накинув халат, направилась в соседнюю комнату, посмотреть все ли в порядке у сына. Костя спал ровным безмятежным сном. Ласково улыбнувшись, она прикрыла его дверь и спустилась вниз, чтобы найти мужа.
Егор сидел на кухне у раскрытого ноутбука и медленно потягивал пиво из большой граненой кружки.
– А, явилась! – развязно проговорил он.
По первой же фразе Мария поняла, что он снова пьян и пиво – это лишь дополнение к чему-то более крепкому.
– Голова болит, спустилась таблетку выпить.
– Голова болит? Да что ты! Хочешь, сейчас сразу пройдет!
– Нет, – почувствовав неладное, коротко ответила Мария.
– А что так? Испугалась?
– Ничего не испугалась, просто спать хочу.
– Иди-ка сюда, – попросил он и, медленно поднимаясь из-за стола, потянул ее за руку. – Садись.
– Я не хочу!
– Зато я хочу! Садись, тебе говорю, сейчас ты увидишь мой «черный экран»!
Буквально усадив ее перед ноутбуком, он подвел курсор к одной из заставок, и окно открылось.
Симпатичные девушки поочередно выглядывали из открываемых им компьютерных окон.
– Смотри! Сколько их, и все меня хотят, а некоторые так просто преследуют. Какую хочешь рассмотреть? Выбирай любую, почитай нашу переписку. Ну, давай хотя бы эту. Вот Светочка! Очень милая особа.
Он снова щелкнул курсором. Перед глазами Марии побежал текст.
– У тебя такие замечательные глаза, – писал ей Егор.
– Любимый, я скучаю по тебе, малыш, – гласил ответ.
Мария дёрнулась, сделав попытку встать.
– Постой, – остановил ее Егор, – это еще не всё. Давай посмотрим другую, – и он снова щелкнул компьютерной мышью. И снова появилась обаятельная особа.
– Отпусти меня, я не хочу! – попросила Мария, сделав новую попытку встать.
– Что, не нравится?
– Зачем ты это делаешь?
– А что мне еще делать? На тебя что ль смотреть? Ни кожи, ни рожи! Противно!
– Ну, извини! – огорченно произнесла Мария.
– А мне не надо «извини»! Ты или молодей и худей, или пошла вон отсюда!
Пренебрежительно посмотрев на жену, он скривил лицо и, отхлебнув еще немного пива, поставил кружку на стол.
Мария встала. Ничего не ответив, налила себе стакан холодной воды и вышла из кухни.
– Фу, мерзость! – услышала она в спину слова мужа.
В эту ночь ей уже не спалось. Лёжа в темноте на кровати, Мария безмолвно смотрела в потолок. Но не было слёз и горькой обиды. Лишь пустота и равнодушие наполнили ее сердце. Постигшее разочарование словно надломило ее душу. Чувство обреченности не отпускало путающихся мыслей.
«Чем меньше у тебя есть,
тем больше ты сможешь
обрести.»
мудрость жизни*
XII
– К Вам можно?
– Проходите, Бэа.
– Я не помешаю?
– Нет, нет, всё в порядке, – ответил мне Гербранд Ван дер Вейд.
Он сидел за своим столом и с серьёзным видом изучал расположенную перед ним карту.
– Синьор, сегодня утром Вам прислали вот эту коробку, – сообщила я, поставив ее на пол.
– Что Вы говорите? – машинально поинтересовался он.
– Я о коробке!
Вейд наконец повернул голову в мою сторону и тут же воскликнул.
– А-а! Ну, наконец-то! Вероятно это то, о чем я думаю. Давайте просмотрим! Развязав ленту и открыв крышку, Вейд обхватил руками содержимое.
– Помогите, – попросил он, – потяните коробку с низу. – Да, да, вот так!
Я наклонилась, помогая ему. Осторожно мы извлекли чудесный глобус.
– Он великолепен! – восторженно заявил Вейд, и сдунув с его верхушки пыль, бережно поставил его на стол. – Доставили из Голландии от синьора Хенрика Ван Лангрена, – торжественно и важно произнес он. – Пришлось долго его упрашивать продать один экземпляр. Поверьте мне, это было не просто, но всё же я стал счастливым обладателем! Ну, что скажете? Хорош! Не правда ли?
В ответ я утвердительно покачала головой.
Нахваливая свое приобретение, Вейд стал раскручивать глобус вокруг оси.
– А знаете, какова окружность Земли? – неожиданно поинтересовался он.
– Нет, не знаю.
– По расчетам Эратосфена окружность земли составляет 25 тысяч миль! Вот так-то!
Я в недоумении смотрела на его сияющий взор. Этот удивительно восторженный человек, увлеченный философскими исследованиями, казался весьма странным и необъяснимым.
– Так, так, так, – пробормотал он, – сейчас постараемся сравнить.
Приложив руку к губам, он задумался и какое-то время молчал, созерцая сферу Земли. Однако довольно быстро его вниманием снова овладела карта, лежащая на столе.
И я уже подумала, что он совсем забыл про моё присутствие, как вдруг он снова заговорил:
– Потрясающе. Вы только посмотрите!
– Вы мне, синьор? – поинтересовалась я, не совсем понимая, к кому обращена его просьба. Он был настолько поглощен работой, что могло показаться, будто это разговор с самим собой.
– Да, Беатриче, конечно, если Вы не против.
Вейд несомненно хотел услышать разделенный с ним восторг, и я была рада, что он нашел в моём лице заинтересованного собеседника. Осторожно я подошла вплотную к столу.
– Смотрите! – произнес он, – вот это карта, выкупленная мною в Венеции на одном из судов у заезжего турка.
Я приблизилась ближе и взглянула на карту. «UNIVER SALE DESCRITTIONC DI TUTTA LA TERRA CONOSCIVTA FIN OVI» – гласила заглавная надпись.
– Как поразительно по-разному выглядит материк в южной точке оси, вот здесь, взгляните, – и он ткнул пальцем вниз карты. Здесь везде земля! А на глобусе этого не видно!
– Но что же из них ошибочно, синьор? – поинтересовалась я, желая услышать его мнение.
– Пока не знаю… На карте гористая местность, очевидная суша. А вот здесь в правом углу, хотите посмотреть? Это единорог. Слышали о нем?
– Немного, – ответила я, явно смущаясь своих познаний.
– Я был свидетелем разговоров о чудодейственных свойствах его рога. Но чаще рассказчики сами не верили в его существование. Однако , посмотрев на эту карту, можно судить об обратном. Ну, что ж, есть о чем поразмыслить.
Вейд снова замолчал, погрузившись в свои размышления. Я стояла рядом, не смея прерывать его мыслей. Заскучав, я стала разглядывать необычную сферу, стоящую около окна.
– Вас заинтересовал глобус Гемма Фриснуса? – услышала я вопрос Вейда.
– Извините, что?
– Глобус Фриснуса! Вы смотрите на него.
– Что это? – смущенно поинтересовалась я.
– Это карта небесных светил.
– Но почему здесь изображены животные и…
– Так проще для восприятия и изучения созвездий, – поспешил пояснить мне Вейд.
– Их так много, – заметила я.
– Их еще больше. Великий Птоломей описал 48 созвездий.
– Вы увлекаетесь ночным небом?
– Отчасти, да.
– Это так необычно…
– Отчего же?
– Небо так таинственно, так загадочно…
– И в чем же Вы считаете его загадочность?
– Ну, хотя бы в том, что звезды слишком далеки, и мы о них ничего не знаем. Они так же, как Луна и Солнце – божественные светила, подаренные нам господом, чтобы осветить наш путь. Стоит ли вмешиваться в то, что и так хорошо?
– Вмешиваться не стоит, а изучить и понять необходимо.
– Для каких же целей? Что Вы надеетесь там найти?
– Хм, попробую объяснить!.. Вот, например, у Вас в доме пользуются пряностями в приготовлении пищи? Наверняка, да.
– Да, – согласилась я..
– А где Ваша мать покупает их? Знаете?
– Конечно, знаю! В восточной лавке, у Хариш-Абула.
– Отлично! А Хариш-Абул откуда берет пряности?
– В порту Неаполя. Ему привозит их брат из восточных стран.
– Прекрасно! А как находит путь его судно в большом морском пространстве, с удивительной точностью попадая в один и тот же порт?
– У них есть специальные приборы. Я слышала, мне рассказывал отец.
– Верно, они пользуются «Астролябиями», но главный их помощник в пути – звезды. Так же нельзя недооценивать и роль Луны. Система приливов и отливов напрямую взаимосвязана с фазами полнолуния. Судно никогда не сядет на мель, если его капитан владеет этими знаниями.
– А как же божественная сущность! – встревожилась я, чувствуя явное противоречие с моим восприятием мира.
– Божественная сущность? – удивился Вейд. – Я бы сказал, она в энергии, в движении процессов воздействия или влияния… – он на секунду задумался. – На все… На все, что есть на Земле.
– Церковь никогда не одобрит Ваших убеждений синьор! Вы пугаете меня!
Я чувствовала свою взволнованность и потому говорила темпераментно и быстро.
– Зачем же так беспокоиться по пустякам?
– По пустякам! Вы видимо забыли все наставления Господа, раз не боитесь ереси! – воскликнула я, не в силах сдержать своего возмущения. Мне стало страшно, от того, что слушая его высказывания, я навлеку на себя беду и, Пресвятая Дева никогда не простит мне этого.
Вейд стоял около стола, и, теребя рукой усы, незаметно улыбался, прикрывая ладонью рот.
– Что?! Что Вы смеетесь?!
– Вы так прекрасны, когда сердитесь!
От неожиданности я застыла в недоумении…
– Не обижайтесь, Беатриче! – тихо произнес он. – Вы по-своему правы. Не стоит гневить Господа и церковь. Поверьте, мне на слово, я знаю, что такое инквизиция. Но это не пугает меня. Я счастлив тем, что имею философские знания, помогающие мне разобраться в интересующих меня вопросах. Не стоит отрицать то, чего не знаешь! Может, иногда лучше попытаться это понять и стать ближе к Господу? Согласитесь, что мои доводы относительно пряностей не показались Вам не убедительными? Не знай капитан судна звездную науку, он не доплыл бы до Неаполя и Вы никогда бы не попробовали и не оценили утонченного вкуса пищи.
– Да, синьор, возможно, Вы правы. – Немного успокоившись, согласилась я.
– А хотите, я покажу Вам «Астролябии», по которым сверяют путь судна? – неожиданно предложил Вейд.
– Хм, любопытно. – Призналась я.
– Так в чем же дело? Посмотрите, вот одна из них. – он указал мне рукой на механизм, лежащий на резной тумбе.
– Вот эти? Пресвятая Дева! Столько стрелок да еще вертушки?..
Вейд снова улыбнулся, было заметно, как смягчилось его лицо.
– Позвольте поинтересоваться, а в чем их суть?
– Видите ли, еще задолго до нас с Вами арабы изобрели прибор для определения высоты небесных тел над уровнем моря. Его-то и назвали «Астролябия». По сей день моряки пользуются такими же небольшими «Астролябиями» для определения высоты солнца в полдень, чтобы по ней определить широту.
Я была сильно удивлена его кругозору и познаниям. Его пытливый ум внушал восхищение. Но все эти исследования так сильно противоречили устоявшимся правилам церкви.
– А Вы совершали морские путешествия?
– Не могу похвастаться необычными поездками. Но кое-где я всё же был, – явно уклонившись от вопроса, ответил Вейд. – Давайте обсудим это позже? Вы не обидитесь, я хотел бы завершить работу.
– Конечно синьор. Извините. Мне тоже пора. Скоро ужин. Я приглашу Вас, как все будет готово.
– Нет, нет! Меня не ждите! Я сегодня отъеду по делам!
Вейд часто уходил вечерами, порой возвращаясь только под утро. Поэтому сказанное им меня не удивило. Прикрыв дверь, я тихо покинула пределы его кабинета.
* * *
Прошел ещё месяц… Отдав последние распоряжения относительно завтрашнего дня, я поднялась наверх и открыв дверь, вошла в свою комнату. Усталость накатилась мгновенно, легкими волнами покалывая мое тело. Ноги гудели, голова была тяжела. Собрав остаток сил, я переоделась в длинную белую рубашку и тут же, прыгнув на кровать, нырнула под одеяло. Однако сон никак не приходил. Слепо таращась в темноту, я с грустью вспоминала своих близких, сильно тоскуя по родному дому, матери, отцу, братьях. Чувство одиночества всё чаще посещало мои мысли. Я вздохнула,.. Безусловно, стало намного легче, с тех пор, как у меня появилась работа. К тому же синьор Вейд любезно взял на себя расходы по оплате лекаря, посещавшего моего отца. Да и мне грех было жаловаться на свое положение в его доме. Сытная еда, уютная комната, мягкая постель. Тяжелой физической работы я не имела, но следить за хозяйством и своевременным выполнением поручений для меня оказалось не так-то просто. Приходилось строго соблюдать распорядок дня. Изучить предпочтения и привычки хозяина дома и следовать его пожеланиям и традициям. И все было хорошо, но вот недовольство прислуги в отношении меня, становилось все очевиднее. Мои просьбы и поручения часто оставались без внимания. Игнорируя меня своим молчанием, они всячески пытались подчеркнуть, что справятся без моих советов. Я нередко читала в их лицах застывшее раздражение.
– Ну вот, раскомандовалась тут, а то без нее не знаем, что делать! – услышала я однажды через приоткрытую дверь кухни.
– Взяли девицу на свою голову! Подумаешь, синьорина сыскалась!
– Да голодранка она, ничем не лучше меня! Семья-то ее, поди, по миру пошла, если б не наш синьор! – ворчала прачка, изливая свою желчь Миранде. Та негромко соглашалась с ней и охала о своей тяжелой жизни.
– Да молода она еще и не опытна в хозяйских-то делах. Разве сможет такое осилить? И о чем только думает хозяин? Мясо-то вчера с базара принесла, так не к черту не годится! А я все равно синьору подам, пусть почувствует разницу и, наконец, поймет, что вырезка, которую покупала раньше я, во сто раз лучше!
– Вот мы все злословим про нее, – вмешалась в разговор горничная Рамина, – а, в общем, то она не так плоха. Старательная девка! А опыт, так он придет, и у нас не все сразу получалось.
– Так-то оно так, да только хозяйка у нас совсем другая и не ей, соплячке, нам указывать! – злобно добавила Ребекка – наша прачка.
– Не говори ерунду! Ты что позабыла, в каком состоянии синьора Вейд? А потом и хозяин пожелал ее оставить!
– Синьор так бы не пожелал, не приюти ты ее в тот осенний день!
– Все! Хватит! Хватит сплетничать! – оборвала горничная, – она все равно бы вернулась! И не я тому причина! А что пожалела ее, так Пресвятая Дева меня за это не осудит!
– Ну, вот тогда и мучайся! А мы-то почему должны страдать?!
– А это как посмотреть! Синьору она по душе, это сразу видно! Он доверяет ей, стал гораздо спокойнее. А когда он спокоен, посему и к нам меньше придирок! Ясно?!
– Куда яснее, – брякнула в ответ Рамина и демонстративно загремела кастрюлями.
Поняв, что разговор окончен, я отошла от двери, боясь быть застигнутой врасплох. Я прерывисто дышала от переполнявшего меня огорчения и взволнованности. Как же было обидно за свою беспомощность и доверчивость. Слезы незаметно подступили к горлу и безмолвно покатились по лицу.
Повернувшись на другой бок, я снова вздохнула и незаметно для себя переключила мысли на синьора Вейда.
Я чувствовала, как Вейд одинок. Всегда мрачный и не слишком разговорчивый, он оживлялся только тогда, когда речь шла о философских учениях. Мужественно неся свой крест, он старался не показывать разочарования и горечи на свою судьбу. Нежная и преданная забота о супруге подчеркивала его благородство и вызывала уважение. И все же он был совершенно разбит сокрушившим его горем. Безнадежные попытки менять лекарей и подбирать новые лекарства не давали результатов. Синьора Вейд постепенно угасала. Это мучило его и не давало покоя. Иногда, в минуты слабости, он запирался в своем кабинете и, не покидая его по нескольку дней, просил оставлять еду возле двери. Но, справившись с кризисом своей души, он вновь проявлял интерес к жизни. Бывало, вечерами Вейд просил подать экипаж, и безупречно одетым уезжал куда-то в ночной город, возвращаясь домой лишь под утро. По городу ходили сплетни, что у синьора появилась возлюбленная, но слухи оставались лишь слухами… Зная его страстный интерес к философским наукам, я была почти уверена, что он скорее предпочтет потратить время на изучение какой-нибудь схемы, карты или символа, чем встретиться с хорошенькой синьорой.
Вейд был человеком серьезным и замкнутым. На вид, лет тридцати пяти. Его голландское происхождение выделяло его ухоженностью и подчеркнутой изысканностью. Любовь к живописи и скульптуре говорила о его утонченном вкусе. Интерес к истории и точным наукам раскрывал его, как человека любознательного и разностороннего. Никто не знал, откуда берутся его доходы, но было очевидно, что он человек состоятельный и бережливый, знающий как, куда и зачем направить свои сбережения. Не скупой, но и не расточительный. Даже то, что от меня требовалось вести книгу расходов по хозяйству, говорило об аккуратности Вейда и грамотному подходу к распределению своих накоплений. В душе я часто восхищалась его практичностью, самообладанием, сдержанностью и благородством.
Мне льстило его стремление делиться со мной своими философскими соображениями. Я чувствовала его открытость и доверие. Он очень ненавязчиво, будто бы невзначай передавал свои знания, постоянно подпитывая мое любопытство. Вероятно, ему просто не хватало собеседника, разделяющего его интересы. Вейд все время находился в поиске чего-то нового, необычного и неизведанного, порой казалось, что таким способом он пытается отстраниться от реальной жизни. А может быть, это и была его настоящая жизнь, поглощающая его сознание в вечном поиске истины?…
Засыпая вечерами в своей комнате, я стала ловить себя на мысли, что часто думаю о нем, о наших беседах. И даже, стыдно в этом признаться, ищу лишний раз повод зайти к нему в кабинет. Нет, это не было чувство, вызванное любовью или страстным влечением, скорее оно представлялось мне как чувство глубокой признательности, благодарности и восхищения. Восхищения его благородством, пониманием, мужественностью и тягой к познаниям. Однако было и то, что меня огорчало.
Вейд не был человеком, почитающим Бога. Я никогда не видела его молящимся, посещающим собор или церковь. И это не тяготило его душу и не вселяло боязни в сердце и разум ни перед Господом, ни перед силами инквизиции. А может быть, Господь все же удерживал его? Как-то я слышала от отца о его щедрых пожертвованиях Ватикану?…
Мгновение, и я снова вспомнила отца, наше путешествие в Венецию, Лоренцо, кружащихся голубей над моей головой… Все эти события мелькали в путающихся мыслях плавно погружая меня в сон … Вдруг в дверь осторожно постучали…
Я лежала неподвижно, очевидно не осознавая, что мне это не снится. Спустя полминуты стук в дверь повторился. Теперь он был более настойчив и сумел пробудить мое сознание. Открыв глаза, я медленно встала и попыталась зажечь свечу.
– Кто? Кто там? – негромко спросила я.
– Беатриче это Гербранд. Извините, что потревожил Вас так поздно. Но мне необходимо с Вами переговорить. Вы не могли бы выйти?
– Да, да, подождите! Я сейчас.
Услышав голос синьора, я моментально очнулась от накатившего на меня сна. «Пресвятая Дева! Что понадобилось ему в такое время?! Наверное, что-то очень важное. А может, что случилось? О Господи! Да что же это такое!» Я чувствовала, как сильно разволновалась. Руки еле заметно дрожали. Но все же кое- как надев платье и поправив волосы, я наконец, вышла из комнаты.
Вейд, предстал перед моим взором, не менее встревоженным, и, как мне показалось, чем-то сильно озадаченным. Его бледное лицо освещала тускло мерцающая свеча, торчавшая из серебряного подсвечника. Однако он уверенно держал его в руке. Глаза болезненно блестели. На лбу выступил пот. Я обратила внимание, что он нервно покусывает нижнюю губу.
– Что-то случилось синьор? – осторожно поинтересовалась я. – У Вас жар. Вы не больны?
– Ничего страшного. Небольшое недомогание. К утру пройдет.
– Вы уверены?
– Да! – коротко отрезал он, и слегка нахмурив брови, замолчал.
Наклонив голову, я тоже молчала, не решаясь смотреть ему в глаза. Мне казалось, что, выдерживая паузу, он словно осмысливал, продолжать ему разговор или нет.
– Синьорина! – наконец услышала я. – У меня к Вам будет весьма необычное поручение! Я справился бы сам, но чувствую себя действительно неважно, к тому же моя жена просила не покидать ее сегодня вечером. Она с трудом перенесла последний приступ и очень напугана.
– Да синьор, я все понимаю. Что я должна сделать?
– Благодарю, благодарю за понимание. – искренне произнес он. – Дело в том, что мне необходимо передать вот это письмо одному уважаемому синьору. – С этими словами Вейд извлек из кармана длинного халата аккуратно сложенный и запечатанный сургучом листок бумаги. – Очень важно, чтоб он получил его сегодня. Вы найдете его в церкви святого Матфея. Сейчас там проходит небольшое философское собрание.
– Хорошо, синьор! – еле слышно произнесла я, пытаясь скрыть своё удивление от столь необычной просьбы.
– Это ещё не всё! Вам нужно будет дождаться ответа. Возьмите мой перстень, он поможет беспрепятственно пройти на собрание. Достаточно показать его при входе в церковь. – Сняв с мизинца левой руки кольцо, Вейд протянул его мне вместе с письмом. – Не удивляйтесь моей просьбе, просто сделайте то, что я прошу, больше ничего не требуется. Уверен, я могу на Вас положиться, Беа. Повозка ждет у входа. Я договорился, Вас отвезут туда и доставят обратно. А главное, будут ждать столько, сколько потребует время. Вы все поняли?
– Да. – Снова ответила я, утвердительно качнув головой.
– Очень хорошо! – одобрительно подхватил Вейд и с облегчением вздохнул. – Оденьтесь, на улице очень холодно. Я подожду Вас внизу, чтобы проводить и рассказать о человеке, с которым Вы встречаетесь.
Спустя полчаса я уже ехала в сторону церкви святого Матфея, трясясь по булыжным улицам города. Большая круглая луна освещала мой путь. То ли от прерванного сна, то ли от страха перед неожиданным ночным приключением, легкий озноб покалывал все тело. Размышляя о Вейде и о его странном поручении, я все же незаметно достигла цели. Скрип колес прекратился, лошади встали.
– Приехали синьора, выходите. – Услышала я голос возничего.
Быстрыми шагами я подошла к центральному входу церкви. Тяжелая дверь еле поддалась открытию. Проскользнув внутрь помещения, я тут же уткнулась взглядом в большого черноволосого верзилу, который сурово смотрел на меня.
– Сюда нельзя! – низким голосом предупредил он.
– Я по поручению! Мне необходимо! – взмолилась я, напуганная его внушительностью.
– Символ! – монотонно протянул верзила.
– Символ? Какой символ? – удивилась, я, совсем растерявшись.
– Раз не знаете, тогда нельзя! – снова протянул он и сделал шаг в мою сторону.
– Ах, да! Вы вероятно о перстне с лилией? Так вот он здесь! Смотрите! – Разжав кулак, я робко продемонстрировала ему требуемый символ. Верзила внимательно всмотрелся в мою ладонь и больше ни слова не говоря, посторонился и уступил мне дорогу. Осторожно я продвинулась дальше и остановилась у большой колонны.
В церкви было много мужчин. Они сидели и внимательно слушали выступление одного пожилого синьора. Его седые волосы и борода говорили о почтенном возрасте. Крупные глаза были наполнены мудростью. Лишь оттопыренные уши казались немного нелепыми. Белый накрахмаленный воротник подчеркивал целостность его образа. Он увлеченно и темпераментно высказывал свои суждения о науке и вере:
«Наука и вера – несоразмерны!» – утверждал он. – «Но, будучи несоразмерными, они совместимы. То есть речь идет не о или-или, а, скорее, о и-и. Научное рассуждение контролируется опытным путем, дает нам понять, как функционирует этот мир. Религиозное рассуждение – это рассуждение о спасении, и оно занято не вопросом «что», но «смыслом» всей нашей жизни. Наука нейтральна к миру ценностей. Вера не компетентна в вопросах факта. Наука и вера занимаются каждая своим делом. И на этом основании они существуют. Они не противоречат друг другу и не могут противоречить, поскольку несоразмерны. Наука говорит нам, «как перемещается небо», а вера – «как попасть на него».
– Блистательная речь?! Не правда ли, синьорина? – услышала я за своей спиной. Обернувшись, я увидела невысокого молодого мужчину с густыми бровями открытым и живым взглядом.
– Филиппе Сальвиати. – Представился он.
– Беатриче Форини. – Немного застенчиво ответила я.
– Так как вам выступление?
– Простите, я не слишком разбираюсь в вопросах науки.
– Понимаю. Но, тогда что же здесь делает прелестная синьорина в столь поздний час?
– Я здесь по поручению с письмом от одного синьора. И потом я не обязана объяснять это Вам! – вызывающе ответила, я, немного разволновавшись.
– Извините! Я слишком любопытен, – поспешил ответить Сальвиати и немного смутившись, улыбнулся.
Я с облегчением вздохнула и постаралась расслабить воротничок. В помещении было нестерпимо душно.
– С Вами все в порядке?
– Все хорошо. Просто здесь не хватает воздуха, немного жарко, – уже мягко и спокойно ответила я.
– Да, сегодня слишком много членов собрания, – заметил Сальвиати.
Между тем, выступление пожилого синьора закончилось и он не спеша, двигался в нашем направлении в сопровождении двух мужчин, горячо обсуждающих детали его выступления. Поравнявшись с нами, пожилой синьор остановился, его лицо озарила улыбка. Моментально потеряв интерес к своему сопровождению, он радостно воскликнул: «Филиппе! Рад, искренне рад Вас видеть мой друг! Вы вернулись! Ну, что нового в Риме? Как академия?»
– Все хорошо, но также много нового, – улыбаясь ему в ответ, произнес Сальвиати. – Я все расскажу!
– О! Вы не один?! – заметив мое присутствие, удивился пожилой синьор. – Женщина на собрании? А как же кодекс «Линчеи?» Ну, хорошо, хорошо мой друг! Я уверен, Вы знаете, что делаете! Так представьте же нас, наконец! Не терпится узнать имя прекрасной особы!
На мгновение Сальвиати растерялся, но, овладев собой, повернул голову в мою сторону и негромко произнес: «Беатриче Форини!»
– Моё почтение синьорина! Галилей.
– Галилео Галилей, – уважительно подчеркнуто уточнил Сальвиати.
«Ей жить бы хотелось иначе,
Носить драгоценный наряд,
Но кони все скачут и скачут,
А избы горят и горят…»
народная мудрость
XIII
Высокий, немного сутуловатый молодой врач, внимательно разглядывал рентгеновские снимки. Наконец, он снял очки и повернулся к Марии.
– Левосторонний вывих челюстно-лицевого сустава – моно-тонно произнес доктор.
– Чем это грозит? – поинтересовалась Мария.
– В общем-то, ничего страшного, но чтоб это не стало для Вас проблемой в будущем, порекомендую электрофорез и физический покой. Поменьше говорить, и есть мягкую или протертую пищу.
– Хм, а если это не получится?
– Не получится? – удивился доктор – Ну, если не получится, то ноющие боли во время нагрузки, чувствительность к перемене погоды и опасность воспаления тройничного нерва.
– Не сладко!
– Да, да! А это может повлечь за собой постоянные мигрени и закончится нервным тиком.
– Ясно! – огорченно произнесла Мария.
– Вот и хорошо, что ясно. Возьмите направление на электрофорез и поменьше разевайте рот.
– В каком смысле?
– В смысле лечения, – улыбнулся доктор.
Выйдя из кабинета врача, с сожалением осмысливая только что услышанное, она, не торопясь, подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Но вот в холле появилось двое мужчин, которые остановились рядом с Марией в ожидании кабины лифта. Вероятно, они торопились на процедуры, так как оба были в больничной одежде. Челюсти у одного из них были скреплены металлическими скобами, из которых торчали спицы. Второй выглядел приличнее. Металла на его лице не наблюдалось, но проколы в щеках говорили о том, что он уже перенес подобное испытание. Через полминуты все трое спускались вниз. Незаметно для мужчин Мария осторожно поглядывала на их поврежденные лица.
Интересно, подумала она, тот со скобами может говорить или нет? Ответ был получен незамедлительно. Лифт неожиданно остановился на одном из этажей больницы, и в распахнутых дверях появился еще один пациент точно с таким же металлическим агрегатом на лице.
– Ну, что щелкунчики! Вы вверх или вниз? – поинтересовался он.
– Вниз – дружно ответили мужчины.
Опустив голову, Мария улыбнулась. В сумочке привычно звонил мобильник. Немного покопавшись, она, наконец, нашла это чудо изобретение.
– Да, слушаю, – негромко произнесла Мария.
– Ты где? Обещала к двум, а уже почти три, и не ответа ни привета! – возмущалась Марго по ту сторону трубки.
– А, Ритуль, здравствуй! Да я тут в больнице задержалась, прости, не смогла предупредить. Зависла на приеме у доктора.
– О, господи! Что случилось?
– Да нет, все в порядке, сейчас приеду и все объясню. Дай мне еще полчаса. Я скоро буду.
– Да я сопьюсь за полчаса! Трудно передать, сколько я уже выпила мартини в ожидании чуда по имени – Ты! Давай скорей, а то тоска тут у них в этом баре.
– О;кей, я мигом, не успеешь опомниться, как я приеду.
– Хотелось бы верить! Ну, ты же брешешь! Знаю тебя, как всегда опоздаешь!
– А ты дождись, просто дождись и все!
– Ладно, убедила, жду.
* * *
Марго сидела, раскинувшись на мягком диване. На столике перед ней стоял бокал мартини. Небольшая зеленая оливка плавно покачивалась в золотистом напитке. Черная челка спадала на глаза, скрывая лукавый взор Марго. Ее яркие пухлые губки заманчиво выделялись на бледном лице. Красная кофточка сексуально обтягивала грудь. И не будь это четыре часа дня, подобный образ привлек бы внимание с десяток мужчин, так любящих посещать клубы и бары в поисках острых ощущений.
– Да неужели?! Не прошло и года! – съязвила Марго, увидев, наконец появившуюся Марию.
– Прости, ну так уж вышло! Поверь, я торопилась – оправдывалась Мария, присаживаясь на диванчик напротив Марго.
– Я ничего не заказывала.
– Сейчас исправим!
– Матерь божья! А что с лицом-то? – удивилась Марго, увидев растекшийся синяк под левым глазом Марии.
– А, это…
– Вот сволочь, я так и знала! – как-то очень по-киношному выпалила Маргарита, – Выкладывай, что случилось?!
Мария немного помолчала, затем вздохнула и наконец, выдавила из себя: – Это был ужас, Марго… Но с этими словами нижняя губа ее дернулась и на глазах навернулись слезы. Она машинально взяла бокал, стоявший перед Марго, и, отхлебнув из него добрую половину мартини, вернула его на прежнее место.
– Не подавись! – предостерегла подруга.
– Что?
– Да оливка у тебя во рту!
– А…поняла – ответила Мария и, перекатив ее языком за щеку, медленно раскусила.
– Фу, с косточкой, чуть зуб не поломала!
– Ты за рулем?
– Да.
– Ничего, что мартини-то выпила?
– Ох, Маргуля, тут в пору коньячку махнуть!
– Ну, давай скорей! Рассказывай, не трави душу!
Посмотрев в нетерпеливо ожидающий взгляд подруги, Мария решила удовлетворить ее любопытство.
– Так фигово, что даже не знаю с чего начать.
– Я вижу, тебе здорово досталось, но за что?
– Может и сама виновата, но молчать не могла, обида была сильнее. Ладно, в Интернете совсем пропал, ладно звонки домой идут, так он еще пытается добиться от меня понимания. Мол, будут звонить, не обращай внимания. Лучше меня зови, я сам с этим справлюсь. А если вдруг приедут или еще наговаривать станут, что, мол, детей от меня ждут, так ты не верь, это разводилово. Тебе, дуре, не понять, хищницы они!
– А ты?
– А я?! А что я, я спросила, а мне-то это зачем? Чем он думал, когда беседы вел и телефоны раздавал? Но он будто не слышит меня, не чувствует моей боли. Более того, я раздражаю его, когда не разделяю его взглядов. Но объясни мне, как я могу оправдать это все? Может еще и чаем их угощать?
– Охренеть!
– Вот я и не выдержала, высказала все, что я думаю по этому поводу, а он тут же сошел на оскорбления, ну и руки распустил. Жестоко бил, словно убить хотел. А потом и сам испугался. Притащил лед из холодильника и все прикладывал к виску, прикладывал. Но спустя полчаса понял, что не помру, встал и уехал.
– А ты сдержаться, что ли не могла со своими упреками?
– Да умом-то я понимаю все, а душа разрывается от крика, обиды и боли.
– Да, страшно...! Поистине говорят, что для одних семья – покой и тихая гавань, а для других – поле битвы, – с сочувствием заметила Марго.
– Ладно, что делать будешь, потом обсудим, скажи лучше, что врач сказал?
– Вывих челюстно-лицевого сустава.
– Я думаю лечится?
– Лечится.
– Ну, и, слава Богу! А теперь скажи – простишь?
– Не знаю…
– Значит, простишь! Ну и дура! Уродов лечить надо! – возмущенно проговорила Маргарита. Сколько терпеть можно?!
– Не все так просто, я не смогу!
– Почему?
– Он шантажирует меня тем, что пустит по миру, что расправится с моими родителями, что отберет ребенка.
– А ты веришь?
– Верю, Марго, верю! Егор такой человек, который не боится закона. Он сам себе закон. А если даже не избежать наказания, так он так и говорит: сам пропаду, но и других за собой утащу! При всем притом, что он сейчас меня ненавидит, я смысл всей его жизни! Однако, что там у классиков? Бойтесь любви безумной? Она опасна! А я одна, что я против его мужской силы? Ничто!
– Да, против лома нет приема! И смысл его жизни заблудился в трех соснах! – подвела итог Марго.
Какое-то время женщины сидели молча…
– Может, что съедим? – нарушив тишину, поинтересовалась Мария.
– Легко, вот мне тут меню оставили, выбирай! О, господи! Ну и рожа у тебя, Шарапов! Ты бы очки, что ли надела, а то народ распугаешь.
– Ах да, я же взяла, – спохватилась Мария и тут же достала из сумочки стильные зеркальные очки от Дольче Гобанна.
– Ну как? Лучше? – нацепив их на носик, поинтересовалась она.
– О! Другое дело. Красотка! А то без них нам кроме водки, ничего не принесут.
От общения с подругой, Марии стало легче. Она оживилась и заметно повеселела. Несмотря на мокрый снег за окном, в баре было тепло и уютно. Официант неторопливо раскладывал приборы.
– А это что у тебя за сверток? Меч-кладенец для борьбы с драконами? – поинтересовалась Марго, обратив внимание на принесенный Марией длинный предмет в чехле из плащевой ткани.
– Хм, почти угадала!
– Да ну!
– Точно, точно! Только не меч-кладенец, а шпаги.
– Шпаги? Ты что, правда что ли?
– С места не сойти.
– Очуметь! И на что они тебе?
– Да я для Валентина их заказывала, еще до Нового года, а забрала из клуба только сегодня.
– Из клуба?! Для Валентина?! Ничего не пойму! Ему-то они на что?
– Фу ты, глупая! Он же фехтованием раньше занимался.
– Ох, ты! Наш друг мушкетер?! А ты не говорила! – проявила интерес Марго.
– Говорила, не говорила, какая разница. Мечта у него была жизнь свою со спортом связать. Только вот не вышло.
– А что так?
– Голодные девяностые свалились на плечи, спорт в то время заглох, а ему семью надо было кормить.
– И чем же он занимался?
– Да тем же, чем и все, там купишь, здесь продашь. Рассказывал, что сердце, словно ножом резал, когда из спорта уходил.
– Значит, семью предпочел своим амбициям. А знаешь, он настоящий, твой мушкетер! – сделала вывод Рита.
– Согласна, поэтому и верю в него! Такое оставить, сила воли нужна большая. Вот так-то подруга…
– Ну не будем его идеализировать. Насколько я помню, ты, кажется, не хотела ему больше звонить?
– А я и не звоню! – обиженно отрезала Мария.
– Тогда шпаги зачем?
– Теперь незачем, а раньше удивить хотела, ностальгию вызвать по прошлому.
– Ух, не верю я, Машка! Сердцем чувствую, свидитесь еще!
– А я так думаю, что нет. Даже по делу к нему не поеду, чтоб не навязываться.
– Да ну тебя! Я что, спорю что ли! Лучше продемонстрируй мне эти шпаги.
Мария нехотя распаковала чехол.
– Только не шпаги это, а сабли – заметила она.
– Какая, хрен, разница?
– А такая! По сути, они отличаются эфесом. У шпаги он в виде полой чашки, а у сабли, сама видишь, какая защита руки, и клинок у сабли покороче, пожалуй, будет.
– А что лучше?
– А я и сама не знаю, наверное, что кому нравится. Однако в клубе мне объяснили, что в России самая сильная школа, это школа саблистов.
– А в клуб-то тебя как занесло? – снова поинтересовалась Рита – что в «Спортмастере» такие штуки не продают?
– Ты не поверишь! Захочешь, не найдешь.
– Дефицит, что ли?
– Ну не то, чтобы дефицит, а продаются только через клубы, причем в разборном виде. Клинок отдельно, эфес отдельно, ну и всякие навороты тоже отдельно. А затем можно попросить и тебе соберут в готовый вариант.
– Очуметь! – снова повторилась Рита – Уж лучше он у тебя в футбол играл. Купила б мячик, и нет проблем!
– Так скучно! – возразила Мария. – Попав в клуб, я имела возможность поговорить с такими же ребятами как он, и через них, пусть немножко, но прикоснулась к его мечте, а, следовательно, лучше его понять!
– Вот! Вот! – почти заорала Марго – А ты говоришь: « не увижу, не позвоню!» Прикоснуться и понять!?!! Вот, то о чем ты мечтаешь!
– Опять за свое!
– Поверь ты мне, дурочка! Уж это лучше, чем прятать глаза за очками! Я же добра тебе хочу! Боюсь за твою сумасшедшую жизнь!
– Я и сама боюсь. Вечером домой еду, а порой не знаю, удастся ли поспать!
– Ну, вот видишь… Ладно, давай о чем-то другом поговорим, а то сейчас заплачу.
– Так, что тут нам принесли?! – оживилась Мария, поддерживая договоренность сменить тему.
– Оливки! Опять оливки, теперь и в салате. Надо было заказать «Цезарь», а не «Греческий».
– Да ладно тебе Марго, все равно одна трава.
– А вот и нет. В «Цезаре», между прочим, курица!
– Ну, так закажи с курицей.
– Не обращай внимания, это я так, сама не знаю, чего хочу!
– Ты лучше вот о чем расскажи!
– О чем?
– О своем дневнике!
– А что ты хочешь знать? – поинтересовалась Мария.
– Я его прочитала, кстати, вот он, держи, – и с этими словами Марго достала из сумочки толстую черную тетрадь с лунным пейзажем и важно положила ее перед собой на стол.
– Прочитала? Ну и как?
– Супер! Все супер! Но у меня куча вопросов!
– Задавай.
– Ну, первое. Ты эту девушку под гипнозом как ощущаешь? Как себя или видишь ее со стороны?
– Хм, как тебе объяснить – смутилась Мария. Чушь, конечно – ну, будто она – это я.
– Что и тело ее тоже словно твое?
– Ну да.
– Обалдеть! Здорово! – воскликнула радостно Марго.
– Да как сказать! Я же испытываю вместе с ней не только радостные ощущения любовь да поцелуи, но и скорбь, горе, разочарование. После гипноза, как из дурдома возвращаешься.
– А Клейнер что говорит?
– Говорит, что все нормально и просит не мешать естественному процессу его психологической коррекции.
– А какую проблему он ищет, на твой взгляд?
– А кто ж его знает.
– А ты спроси. Интересуйся процессом, а то так заблудишься с ним в другом веке.
– Как я его понимаю, он хочет в моем сознании довести Беатриче до моего возраста. И каким-то непостижимым образом сопоставить все то, с моим теперь, или наоборот. Одним словом, кучеряво все получается.
– Скажи, а Гербранд этот, он классный? Как выглядит?
– Да все так, как я написала.
– Можно влюбиться? – допытывалась Марго.
– О, Господи! Он же из 17 века. Ну, ты и фантазерка!
– Ничего не фантазерка, – обиделась Рита. Просто любопытно, да и все. Уж и спросить ничего нельзя.
– Да ладно тебе, неужели обиделась?
– Конечно, нет.
– Тогда спрашивай.
– А я и спрошу. А Галилей-то, что взаправдашний был? Тот, что телескоп изобрел?
– Угу! – выпив глоток мартини, кивнула головой Мария. Тот самый, Ритка! Похоже, тот самый.
– А ты откуда знаешь, уже есть продолжение?
– Да, есть. Правда немного совсем, я в прошлый раз не дописала, заснула над дневником.
– Супер! Расскажи, что я не знаю.
– А что рассказывать у меня с собой, я на листках записала, потом вклею в дневник. Хочешь, прочтем?
– Хочу! А я тебе после расскажу, что мне удалось раскопать в Интернете про Галилея. Есть одна очень интересная деталь.
– Да ну?!
– Нет, нет, вначале чтиво! – потребовала Рита.
– О.К. – Отозвалась Мария и, достав из сумки немного замятый тетрадный лист, торжественно произнесла: «Слушай!»
* * *
– Очень приятно, синьор Галилей, а я как раз к вам с поручением от синьора Гербранда Ван Дер Вейда. Он просил передать вам вот это письмо. Достав его из-под корсета, я протянула его Галелею.
Он стоял немного удивленный. Уловив его растерянность, Сальвиати поспешил объяснить наше случайное знакомство и поручится за мою добропорядочность.
– Да, да, я все понял – отозвался Галилей – ну что ж, от Вейда, значит от Вейда. Все равно рад. Прелестная синьорина – и он уважительно наклонил голову.
– Если вас не затруднит, то мой синьор просил дождаться ответа и передать, что это важно, – негромко проговорила я.
– Тогда минутку, я прочту. С этими словами он надломил сургуч и развернул письмо. Прочитав его довольно быстро он, снова посмотрел на меня и коротко произнес: «Письменного ответа не будет. А на словах передайте. Он ищет не там, там ничего нет! Позже я пришлю свои отзывы о проделанных мною исследованиях. К тому же добавьте, я премного благодарен Вейду в его поддержке и интересу к моим работам.»
– Спасибо, синьор, я все передам, как вы сказали.
– Вот и умница! – похвалил меня Галилей.
Я что-то хотела еще сказать в знак благодарности, но тут его окружили вновь подошедшие слушатели и оттеснив меня в сторону стали забрасывать вопросами. Постояв еще немного, я незаметно покинула толпу и выскользнула из церкви.
* * *
– Вот и все! – разочарованно посмотрев на подругу, сказала Мария.
– Все? Что так мало?
– Я же сказала, там совсем немного!
– А дальше?
– А дальше пока нет, я не знаю.
– Жаль, конечно, интересно, что это значит «он ищет не там?» и в чем же его причина? В каком таком другом? – рассуждая, пыталась анализировать Марго.
– Без понятия!
– Да, Машка, прям целый роман писать можно! Когда к Клейнеру идешь? Он сам-то, не заинтригован?
– А Бог его знает! Он толком пока ничего не говорит. Правда, относительно Галилея проявлял особый интерес.
– Ах да, – спохватилась Рита. Вот что я раскопала в интернете: Помнишь, ты писала в дневнике, что Галилей упомянул некий кодекс «Линчеи»?
– Да было такое. Ну и что?
– А знаешь, что это значит?
– Нет, как-то не задумывалась, – покачала головой Мария.
– Хм, так вот сейчас зачитаю. – И с этими словами Марго достала из кармана вчетверо сложенный листок бумаги.
– Хи-хи! Ты, как я, с записями!
– Да ну тебя! Я же серьезно, лучше послушай!
– Все, все, молчу! Я вся внимание!
– И так! – «Линчеи» – название тайного общества, в 1608 г. основанного Франческо Чези в Риме для свободного, не стесняемого предрассудками, развития математики, физики и естественной истории. Название «Линчеи» производилось основателями от дальнозоркого Линкея, так как члены «Линчеи» пользовались в своих изысканиях только что изобретенными увеличительными стеклами и подзорными трубами. (Члены общества поклялись познавать природу глазами зоркими, как у рыси. «Академия рысьеглазых»).
Около середины ХVII в. союз был подавлен римским духовенством».
– Ну, как тебе?! Сечешь?! – восторженно произнесла Марго, явно довольная собой и своей находкой.
– Хм, это что ж получается, что Галилей состоял в тайном обществе? Так что ли?
– Да! И не только Галилей, но и Гербранд Ван дер Вейд имел непосредственное отношение к этому обществу.
– Точно!
– А я что говорю! Думаю, пахнет детективной историей!
– Да ну, не может быть! А впрочем, почему бы и нет? – не исключила Мария.
– Я тебе так скажу! – все очень интересно! Ты не бросай этих занятий с Клейнером. Вдруг докопаетесь до пробелов в истории.Надо же куда ты попала?! Тайное общество! Обалдеть! – рассуждала, цитируя прочитанный дневник, Рита. – Можно войти? – Нет, символ! Синьорита на собрании? А как же кодекс Линчеи!
– Ну ладно! Хватит тебе! – попробовала остановить ее Мария.
– Вот так всегда! Только расфантазируешься!.. Постой, а перстень, который Беатриче показывала при входе на собрание, он из чего? Он золотой?
– Да, золотой.
– А брюлики какие-нибудь на нем были?
– Нет, не было. Просто выпуклая лилия в резном обрамлении.
– И все? – разочарованно произнесла Рита.
– И все! Ну, все равно красивое изделие.
– Вот бы его сейчас в наше время. Как ты думаешь, насколько б он потянул?
– Постой! – всполошилась Мария. – Ты сейчас упадешь!
– Да я и так давно в отпаде от твоих историй! – иронично подметила Марго.
– Такой же в точности перстень носит сейчас Яков Клейнер!
– Вот чума! Ты серьезно?
– Серьезней не бывает!
– А у него откуда? Как думаешь?
– Без понятия!
– Может здесь есть какая-то взаимосвязь?
– Может и есть, а может, и нет. Но всякими старинными штучками он явно интересуется.
– Надо спросить у Людки, может она, что расскажет про своего брата?
– Спроси! Однако на вид он весьма безобиден. Его антиквариат – это скорее хобби или даже красивое вложение заработанных денег.
– Доверяй, но проверяй! – сделала вывод Марго и, протянув руку, взяла со столика красивый мобильник, издавший приятную легкую мелодию.
– О, сынок! Я совсем забыла! – встревожено проговорила она – ты уже ждешь? Я мигом! Прости, заболталась с подругой.
Повесив трубку, она тут же посмотрела на часы.
– Машка! Я опаздываю!
– Я уже поняла.
– Представляешь, совсем забыла, собиралась с ребенком в магазин ботинки купить, а с тобой счет времени потеряла.
– Тебя подбросить?
– Нет, я пешком, тут рядом! Ладно, Машка, еще пообщаемся. Но вообще-то все чертовски интересно! Держи меня в курсе дел!
– Договорились. Я тоже тогда собираюсь! Зови официанта, пусть нас рассчитает.
* * *
Расставшись с подругой, Мария заехала к родителям. Костя увлеченно играл с дедом в шахматы, а матушка хлопотала на кухне.
– Перекусишь? – спросила Ирина Афанасьевна.
– Нет, мам, я сыта, – ответила коротко Мария, отводя взгляд в сторону, чтобы мать случайно не заметила за очками ее «боевой» раскрас.
– Костю с дедом накормила, уроки сделали! Можешь забирать! – словно о проделанной работе, отчиталась мать.
– Хорошо.
– Вы сейчас на дачу или на квартиру поедете?
– На дачу, мам, на дачу, – вздохнув, ответила Мария.
– А что вздыхаешь? Случилось что?
– Да нет, просто устала.
– Конечно, что ж не устать! Одна пашешь! Работать своего посылай, а то засиделся дома. Тебе легче будет и, больше времени ребенку уделишь.
– Хорошо.
– А, ты только говоришь хорошо, а сама, как овца перед ним. Учти, здоровья не хватит тянуть такую лямку. Себя не бережешь, так о ребенке подумай. Кому он будет нужен, случись что с тобой?
Мать словно чувствовала неладное, ругая свою дочь. Но от этого на душе у Марии становилось все тяжелей и тяжелей.
– Ладно, мам, – снова вздохнула она – поедем мы, поздно уже.
– Давайте. Доберетесь до дачи, позвони!
– Не волнуйся, – ответила Мария и поспешила в комнату к отцу и Косте.
* * *
Они приехали поздно. Егор спал в гостиной. Стараясь его не разбудить, Мария быстро приготовила чай и, поставив чашки на поднос, осторожно поднялась с Костей в кабинет. После чаепития, пожелав сыну спокойной ночи, она ушла в спальную комнату и почти сразу уснула. Весь следующий день таил в себе нависшее напряжение.
Показное молчание Егора выводило Марию из себя, но она старалась держать себя в руках, чтобы не спровоцировать очередной скандал.
Ругая себя за то, что не смогла отказаться от поездки на дачу, Мария всячески пыталась подобрать слова оправдания: «Я приехала сюда, т.к. ребенку нужен свежий воздух; Это такой же и наш дом, и мы в праве здесь находиться, когда пожелаем. У меня же куча дел, мне надо сделать уборку и дорисовать картину, а еще расчистить дорожки от снега.»
Все эти мысли блуждали в ее голове хаотично, внушая правильность совершенного ею поступка. Но в глубине сердца она понимала, что подвергает себя очередной опасности и более того, может причинить нежелательные стрессы своему сыну. Однако ей так хотелось верить в то, что Егор раскается, что все это бред, что она желанна и любима. Надежда, хотя и слабым лучиком, теплилась в ее душе. И ей было не понятно, почему она, стараясь быть хорошей женой, любящей матерью, делая все, чтобы в ее семье процветали покой и благополучие, сталкивалась с циничностью и равнодушием, ненавистью и злобой. Что я делаю не так? – спрашивала она себя и не находила ответа. Он просто запутался, устал, поэтому ему необходима смена впечатлений, – анализировала она поступки мужа, но тут же противоречила сделанному выводу, повторяя: «Если б любил, то берег бы, помогал, работал, если б любил…». Но последнее время в его взгляде все чаще читалось презрение и ненависть. Она мешала его планам, его новому обществу и поэтому раздражала своим присутствием, непониманием, навязчивостью и семейными проблемами. Егору как никогда хотелось воздуха свободы, блистательного общества и пары крыльев за спиной.
* * *
Стоя у мольберта, Мария колдовала над своей картиной. Наконец стал прорисовываться долго не получающийся сюжет. Он родился неожиданно, словно озарение, снизошедшее на нее с небес. Однажды утром, подойдя к своей работе, она увидела, как солнечный луч, падающий со стороны окна, скользил по еще не подсохшему холсту. Яркий свет, попавший в центр композиции, подсказал Марии неожиданное решение. От заснеженных гор, со стороны сказочной долины, утопающей в лучах заходящего солнца, летела огненная птица. Она летела сюда, в этот мир, за своей красивой мечтой, за своим любимым, чтобы растопить лед, спасти его из озера забытых надежд и вернуть ему утраченные чувства…
Костя сидел в кресле, рядом с матерью и мирно смотрел по телевизору давно поднадоевший КВН, но все же некоторые шутки и остроты вызывали в нем положительный эмоциональный настрой.
«Опережая воображение!... Мощность двигателя, современный дизайн!... Испытай новые ощущения от вождения »! – призывно оповестил голубой экран.
– Ну, вот! Достали! Опять реклама! Купи «Хаммер»! И получи в подарок бесплатную путевку в Ирак! – находчиво пошутил Костя.
– Хм! – улыбнулась Мария, – а ты у меня с юмором, милый! Ну что ж, готовься, остряк, скоро чай будем пить! Вот только я еще немножко помалюю!
– Все птицу свою рисуешь?! – поинтересовался он, переведя взгляд с экрана на полотно.
– Да…
– Что-то уж больно она у тебя огромная получается! Нереальная, какая-то!
– Верно! Это аллегория!
– Аллегория? Чего?
– Большой сказочной огненной птицы.
– Жар-птицы, что ли?
– Угадал!
– И кто же она?
– Это девушка, ищущая своего возлюбленного, затерянного между мирами.
– В пространстве и времени?
– Точно! Она живет в сказочной долине, которую охраняют горы гранита. Их верхушки золотят лучи заходящего солнца. Только один раз в году горы расступаются, открывая проход в другой мир, где находится большое озеро, озеро забвения. Там, на глубине темных вод находиться ее любимый, с которым ее разлучил злой волшебник, превратив девушку в огненную птицу, а ее возлюбленного – в холодный клинок сабли. Погрузив юношу в озеро, он отнял у него память. Память их прошлых встреч, память об их любви. Сумеет ли отыскать она его и растопить сердце любимого??? Лишь вспомнив все, они смогут снять заклятие.
– Да, красивая сказка! Может тебе писательницей стать? Будешь как Джулиан Роулинг? Придумаешь, там, еще что-нибудь, посовременнее. Читателей будет лом, потом сериалы пойдут, скучать не придется!
– Мечтатель ты у меня! Прям, как тетя Рита!
– А она-то что?
– Она тоже любит пофантазировать! Но это хорошо! Мечтайте! Мечты имеют особенность сбываться! Только пусть ваши мечты будут добрые и светлые!
Егор вышел из гостиной и, прервав их мирную беседу, неожиданно провокационно спросил: «Ну что, я могу хлеба взять?»
Мария с удивлением посмотрела на него.
– Почему ты спрашиваешь? Конечно да.
– Да!?!! Да что ты говоришь?! А я думал, что разрешение должен спрашивать! Прости, не заработал! Это ж вы у нас труженики! Мы что, мы так прислуга для вашего Величества! Посуду в мойку заложить, да носки подать!
– О чем ты?! Зачем так?!
– Зачем? Да мне ж ничего нельзя. Хотел вырваться, и то не дают. Одна – дура задолбала со своей работой, и второй – мудила никак не доучится, все за бабушку держится!
– И чем же моя работа так плоха, она нас кормит.
– А я этих денег все равно не вижу! И потом, может, ты не на работу ездишь, а по любовничкам своим!
– Чушь! По себе меряешь? – возмущенно отрезала Мария.
– А! Ты ж психопатка. Смотри, как орешь! – злобно выкрикнул Егор.
– Так это ж ты орешь, и не я к тебе пришла юродствовать насчет хлеба!
– Молчи! Молчи, я сказал! Ты сама знаешь, что сейчас будет!
– Ну что, что? Чем ты меня еще пугаешь?
– Давно морду не бил? Проходить стала? А? Ну, пойди, пойди спрячься за сына. Ты ж Иуда! За детей прятаться только можешь!
– А что ж, я, по-твоему, с тобой кулаками бороться должна?
– Фу, ты, себя-то видела? Да кому ты нужна! Посмотришь, сразу выпить хочется! – после этих слов Егор развернулся и ушел на кухню к заветному шкафчику, в котором прятал от жены спиртное.
Мария чувствовала, что эта провокация специально подстроена Егором, чтоб оправдать себя и свои желания. Она быстро сложила палитру и кисти, затем повернулась к Косте, угрюмо насупившемуся в кресле, и тихо проговорила: «Сынок, нам лучше уехать. Давай, собирайся быстрее!»
– Я понял! – с досадой ответил он и, нехотя встав, пошел наверх собирать портфель и переодеться.
Егор, почувствовав движение, незамедлительно вернулся к Марии.
– Что? Бежишь? Ребенка с собой не тащила бы. Его никто не тронет!
– А зачем ему слушать унижения от пьяного отца?
– Ну, я ж сказал! Прячешься за спину ребенка! Ты ж не мать, ты ж гиена! И не жди! Не будет у тебя хорошей жизни! Сдохнешь, даже не заметишь! Случайно заснешь за рулем или тормоза откажут. Хотя нет! Ртуть, ртуть лучше! Я в пищу тебе налью или в подушку подсыплю! Достала ты меня, сука!
– Зачем же предупреждаешь? Предупрежден, значит, вооружен! А это тебе не в помощь!
– Кончай хайло свое разевать! Умной казаться хочешь? Не выйдет! – подвел итог Егор и, снова развернувшись, ушел на кухню.
Мария судорожно натягивала сапоги. Костя уже надел куртку и стоял в ожидании матери.
– Сейчас сынок! Так, ключи от машины, сумка, платок. Вроде бы все, пошли! – скомандовала Мария, направляясь к входной двери.
Они уже садились в машину, как вдруг окно в гостиной открылось, и в нем нарисовался Егор.
– Сынок! – трогательно произнес он. – Останься! Тебя никто не обидит! Это твой дом и ты должен ночевать в своей комнате!
Костя молчал и, было заметно, что он расстроен и напуган не меньше матери.
– Я не слышу ответа! – настаивал отец.
– Да нет, я поеду, выспаться надо, уроков много, – тихо, почти себе под нос, проговорил Костя.
– А кто ж тебе здесь не дает?
Костя молчал, но пауза длилась недолго.
– Я понял! – продолжил диалог Егор – за мамочкину юбку держишься! А я думал, у меня хоть сын есть. Любишь, когда тебе жопку подтирают! Сопельки распустил! Ну, что ж, беги, беги Павлик Морозов!
С этими словами, он с шумом захлопнул окно и повернул ручку.
Бегущие в ночь закрыли за собой ворота и, включив двигатель автомобиля, начали движение вперед, оставляя позади свой дом…
Ровный лунный свет освещал заснувший поселок.
«Играя на клавиатуре жизни,
нельзя все время жать
только на кнопку «Enter».
Иногда «пробел» бывает
Просто необходим»
мудрость жизни*
XIV
Проснувшись в мотеле около полудня, они не спеша приняли душ и, одевшись, спустились в уютный бар, чтобы позавтракать.
– Два омлета с беконом и два сока. Да, и еще, пожалуй, чашечку капучино, – попросила Мария подошедшую к ним официантку.
– Согласен? – поинтересовалась она у сына и, потрепав его по голове, добавила, – ну, давай не грусти!
Несмотря на позднее пробуждение, Костя выглядел измотанным и уставшим. Рассеянный взгляд бесцельно блуждал по сторонам. Ей стало нестерпимо жалко его. Но кроме себя она никого не винила. Все неудобства и страдания, которые он разделял с ней, всегда были ее бедой, и совестью. Они не первый раз ночевали в этом мотеле, спасаясь безоглядным бегством. Тот страх, который вызывал Егор, накатывал холодной волной, парализуя волю и чувства. Дни полнолуния, сопровождаемые безудержным пьянством, почти всегда были вычеркнутыми из их жизни. Это напоминало ад во всех его проявлениях. В такие моменты психическое состояние Егора могло достигнуть апогея в бурном экстазе гнева и ярости. И оставалось только одно из двух: держать оборону или уносить ноги.
Егор был вспыльчивым и импульсивным почти всегда, однако с годами его подверженность к воздействию лунных фаз проявлялась все очевиднее, пристрастие к алкоголю заметно усугубляло это влияние. Давление в этот период перешагивало все мыслимые пределы и, это уже трудно было назвать гипертонией, так как подобные показатели просто напросто убили бы самых крепких здоровяков. Но все это словно придавало, а не отнимало у него силы. Воспаленный разум бесновался и кипел, выключая в нем все человеческие инстинкты. Упрямство характера не позволяло обратиться к врачам, выработав свое особое мнение на этот счет, он с гордостью заявлял: «Они все идиоты! Недоучившиеся безграмотные лохи! Я сам знаю, что мне надо!» Но, видимо чувствуя свои слабости в такие дни, он старался носить шерстяную кепку, даже спал в ней, словно защищал себя от атмосферного воздействия. Привыкнуть к этому было невозможно, и все же Мария пыталась его понять и найти оправдание, только теперь это давалось ей с трудом оттого, как ко всем этим бедам добавились новые проблемы, и стало очевидно, что полнолуние затянулось…
В такие моменты придорожный мотель был спасительным островом. На квартиру Мария не возвращалась, боясь, что вычислив их местонахождение, Егор непременно приедет ее искать и тогда все станет еще хуже. Остаться ночевать у родителей и вовсе исключено. Немощные старые люди просто не переживут такого зрелища, когда начнется «битва».
В ожидании завтрака Мария покусывала заусенец на безымянном пальце правой руки, тем самым выдавая свою неуспокоенность.
– Алло, – подняв трубку мобильника – спросила она.
– Ой, Машечка! Приветик! Это Алиса. У вас все хорошо?
– Да.
– А то Егор что-то ночью звонил. Сказал, что ты с Костей в Москву выехала, а трубки на квартире не берешь. Он сильно волнуется, куда вы пропали. Вы сами-то где?
– Привет Алис! Мы-то в отеле, но давай договоримся, что ты об этом не знаешь. Хорошо?
– Хорошо. А что случилось? Поругались, что ли?
– Ну, вроде как да.
– Ой, Машечка бывает. Ну, ты не расстраивайся, все обойдется. Ты все ж позвонила бы ему. А Костенька с тобой?
– Да Алис, мы вместе, вот завтракаем.
– Ну и молодцы. А домой, что ж пока не поедете?
– Нет, пока нет, наверное, сейчас прогуляемся куда-нибудь, а уж ближе к вечеру будет видно.
– Маш, а может к нам в гости? Чайку попьем, да и Жорочка с Костей в шахматы поиграют, а то давно не виделись, он скучает. К тому же, вы не знаете нашу главную новость!
– Какую? – удивилась Мария.
– У нас прибавление! Мы собачку Жорочке купили!
– Да ты что! Вот молодцы! И какой породы?
– Шиццу! Маленькая, беленькая, похожа на пекинеса, только лучше!
– Здорово! Я тоже хотела собачку, но йорка.
– Ой, Машечка, они дорогие. Наша Буня подешевле будет. А кстати, ты знаешь, наша заводчица и йорков разводит на продажу. Если захочешь, то можем ей позвонить и посмотришь! У нее как раз недавно народились. Что скажешь?
– Надо подумать.
– А что думать? Сели в машинку, полчасика и у нас. Тем более, повод есть, чтоб приехать. Муж у меня на футболе, будет не раньше четырех. Ну что, решайся! – заманчиво уговаривала Алиса.
– Я так с ходу не могу. Подожди пару минут, сейчас с Костей переговорю и мы перезвоним. Хорошо?
– Ну, давай, Машенька, ждем!
Повесив трубку, Мария лукаво посмотрела на сына.
– Не грусти, Котик! Кажется, есть и приятные новости! У меня к тебе предложение. А не махнуть ли нам в гости к дяде Лёне с тетей Алисой. Ты с Жоркой поиграешь. У него там животное завелось.
– Да ну! Какое?
– Маленькая пушистая собачка.
– Классно! Поехали! – согласился Костя.
– Вот и отлично! Сейчас поедим, сдадим ключи и в путь!
* * *
С Алисой Мария познакомилась в санатории по реабилитации детей инвалидов.
Интересная молодая женщина с темно-карими глазами, высоким красивым лбом и печальной улыбкой на устах, медленно вышагивала по сосновой аллее. Она толкала перед собой инвалидную коляску, в которой сидел мальчик лет пятнадцати с такими же темно-карими глазами, он о чем-то спрашивал свою мать, и она негромко отвечала, утоляя его любопытство.
Отдыхая на скамье после процедур, Мария незаметно наблюдала за приближающимися к ней незнакомцами. В тот момент, как они поравнялись с ней, она деликатно перевела свой взор в сторону реки.
– О! Это вы! – услышала Мария над своей головой.
– Вы меня, наверное, не помните? Я видела вас в медцентре, на собрании перед отъездом из Москвы. Меня порадовало, что вы тоже собирались сюда на машине. Я все хотела подойти к вам и предложить ехать вместе, чтоб не заблудиться в пути. Дорога не знакомая, сами понимаете… На поезде с группой нам проблематично, с коляской очень тесно.
Мария понимающе покачала головой.
– А где ваш мальчик? – поинтересовалась женщина.
– Он на процедурах, я его жду, сейчас он подойдет сюда.
– Ему бы с нашим Жорочкой познакомиться. Все вдвоем веселей. Я не представилась, меня Алисой зовут.
– Очень приятно.
– А вас?
– Мария.
– Ну, значит познакомились. Мы в 207 остановились, заходите к нам.
– Спасибо, – улыбнулась в ответ Мария.
– О! А вот и наш папа идет! – обрадовано произнесла Алиса, увидев вдалеке мужчину в спортивном костюме.
– Папочка! Мы здесь, иди к нам! Познакомься, это Маша, можно я так?
Мария опять кивнула головой.
– О! Очень приятно, Леонид, – бархатным голосом произнес подошедший к ним мужчина.
– Лёнечка! Машенька тоже из Москвы, они из нашей группы, из медицинского центра по реабилитации. На машине приехали, я тебе про них уже говорила, – пояснила Алиса.
– Здорово! Вы за рулем? – поинтересовался Леонид.
– Нет, за рулем муж, – ответила Мария.
– Тоже хорошо! Значит, мужская компания намечается. Буду рад познакомиться. Алисочка, – обратился он к жене – Я искупаться в Волге собрался. Составите мне компанию с Жорочкой?
– Конечно, – согласилась Алиса – Ну, Машечка, увидимся еще, мы папу нашего купать поехали.
– Удачи вам, – попрощалась Мария.
– До свидания, – произнес Леонид, и, взяв коляску в свои руки, покатил ее в сторону берега Волги. Еще пару минут и все трое исчезли из виду за обрывом.
Их семьи сразу сблизились. Умение Егора произвести впечатление повысило интерес при их первом знакомстве, а творческий подход Марии магически притягивали с первых часов общения. Дети нашли общий интерес в шахматах и компьютерных играх. В свою очередь Алиса и Леонид, восхищали своим мужеством и сплоченностью в объединившем их горе. Их сын, Жорочка был прикован к инвалидной коляске с шести лет. Наследственное заболевание прогрессировало неумолимо быстро. Однако, родители не опустили рук и всячески поддерживали друг друга, ведя полноценный и активный образ жизни. Алиса окружила своих мужчин заботой и вниманием, а Леонид поддерживал семью заработком и посильной мужской помощью.
– Все же, молодцы они! – говорила Мария Егору, – смотри, такое горе, а люди не потеряли жизнерадостность. Ездят на экскурсии, ходят на рыбалку, в волейбол играют. А вчера, ты не поверишь, ходили на танцы и Жору с собой брали. Я была очень удивлена их психологическому подходу к ребенку. Он же сидит и наблюдает за тем, что никогда сделать сам не сможет. Не причиняют ли они ему боль своим поступком? Признаюсь, меня терзали сомнения, но Алиса пояснила мне, что они поступают осознанно. Глядя на то, как счастливы родители, он не будет чувствовать себя обременяющим их отношения. И, следовательно, окружающий его мир будет всегда позитивен. А позитив отрывает от дурного настроения и негативных мыслей. Они и в школу его отдали, что б он чувствовал себя полноценным членом общества.
– Так с ним же учителя на дому занимаются? – удивился Егор.
– Да, но он все равно прикреплен к школе и его навещают одноклассники.
– А, понял. Но относительно танцев не знаю, не уверен, хотя, может, они и правы.
– Жаль их, конечно, врагу не пожелаешь таких испытаний. Иногда мне кажется, все, что они могут, это просто быть вместе.
– Все ты о других беспокоишься! О своих близких лучше заботься и думай! – недовольно заметил Егор и, не желая продолжать эти обсуждения, просто перевел разговор на другую тему.
* * *
– Приветики, приветики! Заждались! Мы думали, уже не дое-дете! – встретила Алиса на пороге своей квартиры Марию и Костю.
– А мы взяли и все же добрались!
– Ой, Машечка, как всегда модная, шубка, очки. Ну, просто ёти-поти!
– Держи к чаю, – попросила Мария, протянув хозяйке дома торт и красное вино.
– Спасибо! Подожди, сейчас Жорку привезу из комнаты. Раздевайтесь! Поставив бутылку с тортом на тумбочку, она мгновенно скрылась за соседней дверью, но через пару-тройку секунд снова появилась, выкатывая перед собой коляску с сыном. На руках у Жоры сидел очаровательный лохматый щенок.
– Хо-хо! Привет! Как дела? У тебя новый друг?! – весело заметила Мария.
– Все хорошо, теть Маш, спасибо! Привет, Кость!
– О! Привет! – бодро ответил Костик, – собачку купили? Вот здорово!
– Да.
– Классная!
– Мне тоже нравится, – погладив щенка по спине, ответил Жора.
– Проходите, а то мы столпились в дверях, – попросила Алиса, – давай деток на время в комнату отправим, они чем-нибудь развлекутся, а мы с тобой в кухне чайку приготовим.
– Давай, – согласилась с ней Мария,
– Присаживайся Машечка на диванчик, расскажи как жизнь? Что новенького?
– Да все, как и прежде! «Жизнь – борьба! Покой нам только снится!»
– Вот так раз! Ты о том, как поссорились с Егором?
– Да нет, я просто о себе…
– Все наладится! Это период такой! Я в этом уверена!
– И я уверена! Не грузись! Все хорошо!
Почувствовав, что Мария не готова к расспросам, Алиса перевела тему разговора на нового питомца.
– Ну, как тебе наша Буня? – поинтересовалась на.
– Супер! Пес действительно отменный и Жорке не так скучно!
– Да, мы давно хотели собаку завести, но только никак не решались. А теперь все рады и довольны, погладишь ее и все на душе легче!
– И правильно!
– Конечно, правильно! Ну, как? Звоним заводчице насчет щенка? – лукаво щуря глаза, спросила Алиса.
– Ах, Алиска. Провокаторша! Даже подумать не даешь!
– А, что тут думать! За погляд денег не берут! Увидишь и
решишь!
– Ну, хорошо! Уговорила, звони! Была – не была!
– Коська твой, знаешь, как рад будет?!
– Коська-то рад, а вот его отец! – с сожалением заметила Мария.
– А что отец? – удивилась Алиса, – неужели не одобрит?!
Посмотрев в глаза подруги и не проронив ни слова, Мария покачала головой.
– Вот так раз! У вас столько комнат, участок, травка, выгуливать даже не надо, только дверку открыл и все. Это не то, что в квартире!
– Он не поймет, Алис. Скажет, что нам и кота достаточно!
– Нет, не спорю, кот, конечно, хорошо! Но это своенравное животное, оно вроде с тобой и в тоже время само по себе, а собака всегда рада хозяину!
– Это точно! – согласилась с ней Мария.
Обе подруги задумались, и в этом коротком молчании, каждая пыталась найти свое правильное решение, но их тишину прервал вошедший в кухню Костя: «Тетя Алиса. А можно водички?»
– Так мы сейчас уже чай пить будем! Подождешь?
– Спасибо, но я все же хотел бы стакан воды.
– Да что ж воду то пустую пить. Дай я тебе соку налью, что ли?! Ананасовый будешь?
– О! Ананасовый хорошо! Не откажусь!
– Сынок! Вы чем там занимаетесь? – поинтересовалась Мария.
– В шахматы собираемся сыграть.
– Ну и отлично. Молодцы! Играйте, играйте, мы потом вас на чай позовем, как все будет готово!
– Мам, ты видела? Правда, хорошенький щеночек у Жоры? – тихо, даже как-то застенчиво, произнес Костя.
– Да, зайка! Он очень милый!
– Вот бы нам такого?
– Посмотрим дорогой, посмотрим! Допил сок?
– Да.
– Ну, ступай, а то друг заждался.
– Что посмотрим! Все равно папа не разрешит, – обиженно пробурчал Костя и, опустив голову, побрел в комнату.
Мария проводила его грустным взглядом. Она понимала, что решение завести собаку не понравится ее мужу. Более того, он воспримет этот «сюрприз» как протест. Но, неужели ее сын не заслуживает утешения в виде маленького комочка лохматого счастья за все свои ночные скитания и унижения?
– Знаешь что, Алис! – уверенно проговорила Мария, – звони-ка своей заводчице, да побыстрее, а то передумаю!
– Отлично! – обрадовалась Алиса, – детей надо радовать, тем более наших! Правильно говорю?!
– Правильно!
* * *
На улице хлопьями валил снег. Противотуманки с трудом освещали дорогу. Путь домой оказался весьма напряженным. Всматриваясь вдаль, Мария крепко сжимала руль пальцами. Костя сидел рядом, осторожно прижимая к себе крошечного щенка.
– Мам, а мам? А как мы его назовем?
– Не знаю, зайка. Теперь это твой друг, как хочешь, так и назови.
– Даже не представляю. Какие есть собачьи имена?
– Да разные. Ну, например: Джим, Бим или Чарли, – подсказала Мария и тут же поправилась: Хотя знаешь, это скорее подойдет для крупных собак, а для твоей крохи надо, что-то более мягкое. Какое-нибудь мультяшное имя. Йорки, сынок, они сильно не растут. Он будет в два раза меньше Жориной Буни.
– Ну и хорошо! Пока я его не увидел, мне очень Буня нравилась, а теперь я даже не сомневаюсь – это самый лучший щенок! Мам?
– Да!
– А папа, точно его не выбросит? – волновался Костя.
Мария на мгновение задумалась, но потом, повернув голову в сторону сына, ответила: «Не переживай, мы будем бороться за него!»
– А вдруг он его в лес отправит как Пушка? Помнишь нашего белого котика?
– Помню! А с чего ты взял, что отец в лес его отправил?
– Гвидон тут недавно пакет с мусором разодрал, а папа его застукал, схватил за шкирку, посмотрел в глаза и говорит: «Будешь мне хамить, вслед за белым котом в лес отправлю!», а потом швырнул его в тамбур, там и запер.
– Да не любит он кошек! Может с собаками иначе будет?
Мария снова задумалась, вспоминая своего белого кота, которого приютила еще котенком, задолго до появления Гвидона. Пушок был беспородным, но очень добрым и умным животным. Мария сильно привязалась к нему, ощущая его почти человеческую интуицию. Он словно понимал русскую речь и жил в гармонии с ее характером. Возможно, именно за это и не любил его Егор. Такая привязанность жены приводила его в негодование. Он словно ревновал ее, обвиняя в недостатке нежности, которую отнимал у него кот.
– Кошаки и кошки – это лживые, льстивые твари, которые предадут тебя за миску со сметаной, – утверждал Егор, – ненавижу их! Другое дело – собаки. Они преданны человеку и всегда рады. Я сам волк, оттого и люблю собак. Мы друг друга точно поймем! Но пока живем на квартире, собаку заводить не позволю! Он в школу, ты на работу, а я гулять с ней не буду, сама знаешь, я тяжел на подъем! Вот когда переедем за город, тогда и посмотрим!
Егор часто «одаривал» пинком случайно попавшего под горячую руку Пушка, прекрасно понимая, как огорчит это жену. Однажды летом, пережив очередной скандал, Мария уехала на работу. Электричка до Москвы была переполнена. Стоя на одной ноге, приходилось балансировать среди скопившейся толпы народа. Она слышала, как с регулярной периодичностью звонит ее мобильник. Но поднять его в этой толчее было не реально, к тому же она точно знала, что проявлять такую настойчивость может только Егор, и лишь для того, чтобы осыпать ее очередной порцией упреков. Проигнорировать входящие вызовы иногда означало сохранить нервные клетки. Однако, у станции «Царицыно», когда вагон заметно опустел, она все же достала из сумки «разогретый» мобильник и подняла трубку.
– Что ж ты, сука, делаешь?!! Что ж ты творишь?!! Ты знаешь, сколько раз я звонил?! – орал сильно хмельной Егор.
– Я в электричке, здесь не слышно, – пыталась оправдаться Мария.
– А меня не трахает, где ты!!! Если хочешь кошака своего вечером увидеть, трубки должна поднимать!!! Ясно?
– Ясно, что сволочь ты! Конечно, ясно!
– Молчи, сука!!!! Молчи, я тебе говорю!!!
Мария отстранила трубку от уха, было ощущение, что еще немного, и она оглохнет.
– Да пошел ты! – с досадой проговорила она и выключила мобильник.
Следующий звонок застал ее уже на работе. Подняв городской, она тут же узнала голос мужа.
– Ну что, доигралась?!! – издевательски произнес он.
– Что ты имеешь в виду?
– Что имею, то и введу! В общем так! Кошака твоего больше нет, поняла?!
– Да, – тихо ответила Мария, не зная верить ему или нет.
– Ну, все! Пока! Я пошел! – добрейшим голосом заявил он и повесил трубку.
Не может быть, он лжет, что бы задеть меня, он не поступит так! Все это издевательская игра! Ну, не живодер же он, кот столько лет с нами, и ребенок его любит! Да и сам он привязался душой к животному. Нет, нет, он лжет! С Пушком все в порядке! – решила Мария, сдержав себя от попытки перезвонить.
Но все это оказалось самообманом. Она до темноты бродила по безлюдным улицам и переулкам поселка, в слезах выкрикивая его имя: «Пушок, Пушенька, Пушочек…», – и все безнадежно… Он исчез, как и обещал Егор, исчез бесследно и навсегда!..
Гвидон появился не сразу, прошло два или три года, как она потеряла Пушка. Это была скорее вынужденная мера, чем обдуманное решение или желание. В доме завелись полевые мыши, и когда их наглость зашкалила через край, в виде прогулок по столам и поедания круп в ящиках, Егор сам принял решение обзавестись «ненавистным животным». Но теперь Мария была более бдительна и почти не разлучалась с питомцем, таская его с собой в специальной перевозке из квартиры в дом и обратно. Да и кот Гвидон, после полета в окно со второго этажа, не горел желанием оставаться в доме с хозяином. Вот так непросто уживались животные в их семье.
Помня все это, Мария не без опаски двигалась в сторону своего жилища с очередным комочком жизни в виде щенка.
– Сынок, сейчас подъедем, долго не задерживайся, – попросила она – собери все учебники, а я возьму кое-какие продукты, заберу Гвидона и поедем в Москву. Завтра в школу, надо успеть выспаться.
– Хорошо, а щенка папе показывать будем?
– Нет, думаю, нет, пока не будем. Он все равно приедет с дачи в среду, вот тогда и покажем, а пока, наверное, не стоит. Но не переживай, все уладим! Договорились?
– Да. А он точно не выбросит его?
– Котик, – ласково назвала она сына, – не думай об этом, все образуется!
Они прокрались, как воры, в собственный дом. Егор крепко спал, похрапывая под телевизор.
– Не буди его, сынок. Беги наверх и подготовь все для школы. Щеночка пока в корзинку положи, я тебе ее сейчас дам.
Войдя на кухню, Мария положила на стол щенячью карточку, которую несла в руках, и, встав на стул, сняла с полки маленькую корзиночку.
– Вот она, держи!
– Мам, а не жестковато ему тут будет?
– Так давай мягкую тряпочку ему постелем.
Положив щенка в уютное «гнездышко», Костя ушел наверх. Мария же, стараясь как можно меньше производить шума, чтобы не разбудить мужа, быстро собрала все необходимое и, посадив кота в сумку-перевозку, поднялась за сыном.
– Все, Костенька, пора, мы с Гвидоном уже готовы. Поехали. Я знаю, что ты устал, но потерпи еще немного. Доедем до квартиры и сразу ляжем спать.
– Мам, а можно я щенка бабушке с дедом покажу?
– О чем ты говоришь, конечно, можно. Завтра и покажешь после школы. Ну, все, солнышко, пора, пора, пошли.
* * *
День прошел относительно спокойно. С работы Мария приехала рано, т.к. после совещания у заказчика, обратно в офис уже не вернулась. Добравшись до дома, она решила часок вздремнуть после бурных событий, а отдохнув к вечеру забрать у родителей сына.
Не снимая одежды, Мария легла на покрывало и накинула для тепла плед. Но как только она стала погружаться в сон, зазвонил городской телефон. Поднимая трубку, она уже предчувствовала, что это Егор.
– Приехали? – коротко поинтересовался он.
– Да.
– Костя у бабушки?
– Да.
– У него все хорошо?
– Да.
– Значит так, ответь мне на один вопрос!
Чувствуя снова неладное Мария сжалась в ожидании. Егор говорил трезво, быстро, но в его голосе отчетливо слышалось нарастающее недовольство.
– Ты меня слышишь?!
– Да.
– Так вот вопрос! Вы что, собаку притащили?!
«Боже мой, откуда он узнал!» – содрогнулась Мария и тут же почувствовала прилив крови к лицу. Сделав осторожную паузу, она поинтересовалась: «С чего ты взял?»
– Хм, ну как же! Не делай из меня дурака! Что это за документы на столе в кухне?!
О, господи! Вот чума! Забыла! – тревогой мелькнуло в ее голове.
Не зная, что ответить, она молчала.
– Так вот. Слушай меня сюда! – резко, почти чеканя каждое слово, продолжал Егор. – Чтобы собаки этой не было! Меня не интересует, что ты сделаешь, но когда я приеду, чтоб моя квартира не воняла псиной! А то вылетишь вместе с ней и с кошаком своим! Все ясно?
Мария все еще молчала…
– Алло? Я не слышу ответа! Тебе ясно?
– Да, – тихо выдавила из себя Мария.
– Ну, тогда все! – ответил Егор и положил трубку.
Подавленная и разбитая Мария лежала, полусогнувшись. Немного лихорадило тело. Натянув плед до подбородка, она прикрыла веки слушая, как стучит ее сердце. Мысли никак не могли собраться в кучку. И заплачь она сейчас, ей стало бы легче, но не было слез, лишь сковавшая ее печаль. Вот и все, что таилось в душе.
Мария вздрогнула, услышав повторившийся звонок. Повернувшись, она снова подняла трубку.
– Алло?
В трубке молчали.
– Алло? Егор это ты?
– Ты еще жива, сука?! – услышала она в ответ незнакомый молодой женский голос.
Тело похолодело. Мария почувствовала, как побежали мурашки от услышанных ею слов. Они были произнесены жестко, злобно и вместе с тем иронично.
– Вы кто? – шепотом спросила она, но лишь короткие гудки стали для нее ответом.
Нервный озноб заставил ее встать и посмотреть в окно. За окном все было тихо, горели фонари и изредка проходили прохожие, торопясь в свои квартиры. Не успокоившись, Мария подошла к двери и проверила, закрыты ли все замки. Затем снова, вернувшись к телефону, схватила трубку и набрала номер родителей.
– Слушаю, – услышала она голос отца.
– Папуль, привет! – наигранно бодро произнесла Мария.
– А, привет! Когда приедешь?
– Через полчаса буду. У вас все в порядке?
– Да.
– Чем наши занимаются?
– Уроками.
– У-у, ну хорошо, ждите, скоро подъеду.
– Давай, давай, – ответил отец и положил трубку.
«Боже мой, да что же это такое, почему меня так трясет?» – удивлялась на себя себя Мария. «Это просто не туда попали, а я и испугалась, чушь, ерунда, не надо брать в голову и волноваться». Но почему-то сердце говорило совсем другое, что она не ошибается, и тот, кто ей угрожал, точно знал, кому и зачем он адресовал этот звонок. Осознавая это, она все еще нервничала, покусывая губы. Одетый свитер не спасал от накатившего на нее внезапного холода. Чувствуя, что она не может согреться, Мария машинально пошла в ванную и, включив воду, быстро разделась. Горячий душ постепенно снимал напряжение, она стояла под ним минут пятнадцать, периодически поднимая лицо вверх, что бы вода смывала ее слезы. Руки были сомкнуты в кольцо, брызги, отталкиваясь от ее груди, мелкими каплями ложились на кафель. Наконец, ее тело прогрелось. Почувствовав облегчение, она выключила воду и, надев длинный махровый халат, вышла из ванной на кухню. Заварив кружку зеленого чая с лимоном, Мария вернулась в комнату. Перенесенный шок отпустил ее, но одиночество угнетало. Кто поймет ее переживания, кто поддержит ее, да и вообще кому есть дело до ее проблем? Кто возьмет ее за руку и проведет по краю пропасти, кто?
– Да никто, – ответила она себе и, от этого снова стало страшно Боже! Спаси меня! Она вздохнула, затем, посмотрев на мобильный, взяла его в руки и, открыв строку sms сообщения, набрала следующий текст: «Мне очень, очень плохо! Пожалуйста, окажись тем равновесием, в котором я так нуждаюсь! Мне нужно лишь понимание. Если я не ошиблась, перезвони!»
Отправив сообщение, она еще какое-то время сидела, не двигаясь, ожидая ответа, но спустя минут десять поняла, что ничего подобного не произойдет, и залпом допив остывший чай, стала быстро одеваться, так-как уже опаздывала за сыном. Выскочив на улицу, Мария почти бежала к машине. Прошло еще минут двадцать, прежде чем она подъехала к подъезду родителей.
«Я смогу, я должна, я справлюсь», – твердила она себе, – «все равно никто не откликнулся, но теперь главное, чтобы родные не заметили моей тревоги. Надо собраться и просто верить, что все будет хорошо! Ангел мой будь со мной, ты впереди, я за тобой!»
На улице было холодно, звездное небо было высветлено городским освещением улиц и подсветкой зданий. Где-то вдалеке с характерным гулом проезжал троллейбус. Из соседнего подъезда вышел высокий мужчина, подняв воротник темного пальто, он быстрым шагом направился в сторону метро. На стоянке автомобилей поочередно лаяли сторожевые собаки. Жизнь продолжалась, не зависимо от тревог и переживаний Марии. Мороз бодрил, обдавая свежестью ее лицо.
«О, господи!» – почти вскрикнула Мария от неожиданного звонка мобильного телефона.
– Алло? – хрипло произнесла она подсевшим от страха голосом.
– Это Валентин, здравствуйте!
– Здрав-ствуй-те…
– У Вас, что-то случилось? Я получил ваше сообщение!
– Нет!… То есть да! Простите меня, я сейчас не могу объяснить!
– Понимаю.
– Постойте! Мы не могли бы, увидится завтра? Скажем в районе семи, я бы подъехала к вашей работе?
– Да, конечно, подъезжайте. Я буду на месте.
– Спасибо! Тогда до встречи?
– Да, до свидания.
Бросив в сумочку мобильник, Мария глубоко вдохнула морозный свежий воздух. Подняв голову к небу она, печально улыбнулась и прошептала: «Спасибо тебе – РАВНОВЕСИЕ!»
«Сталкиваясь с препятствиями
и отвечая на вызовы судьбы,
ты узнаешь пределы
своих возможностей»
мудрость жизни*
XV
Погода за окном была не устойчивая. С утра непрерывно шел мокрый снег с дождем, порывистый ветер усиливал неприятные ощущения промозглости и болезненной сырости. В такие дни, хотелось запереться дома и, укутавшись теплым пледом сидеть на уютном диванчике возле камина, попивая горячий глинтвейн. Одновременно наслаждаясь чтением легкого романа с интригующей развязкой и счастливым концом.
Клейнер задумчиво сидел в своем любимом кресле и неторопливо покачивался, очевидно, собираясь раскурить трубку из белой слоновой кости с кельтскими узорами, которую нетерпеливо крутил в руках последние пятнадцать минут.
– Теперь Мария я понял, почему Вы сегодня так болезненны и утомлены, – с сочувствием произнес он. – Вы очень доходчиво объяснили причину Ваших страданий. Скажите мне, что Вы при этом чувствуете?
Мария молчала, пытаясь подобрать слова своим ощущениям. Не дождавшись ответа, Клейнер попытался ей помочь.
– Обиду, – подсказал он, – Горечь, ненависть, разочарование… А может быть всё ещё любовь, ревность, страсть?
– М-м, наверное, я бы была неправа, выбрав что-то одно. Скорее это целая гамма чувств, и всё перечисленное Вами является её отдельными нотами.
– Понимаю, понимаю. Прожитые годы просто так не выбросишь из души и не оставишь за дверью. Но всё же постарайтесь прислушаться к себе, к тому, что говорит Вам сердце. Не отвечайте сейчас. Подумайте на досуге, и быть может, в следующий раз Вы дадите мне более точное определение Вашим переживаниям.
Мария с благодарностью посмотрела на Клейнера за то, что он избавил ее от необходимости говорить на эту тему сейчас.
– Да, я поняла, – тихо произнесла она.
– Это хорошо, но всё же в отношениях с мужем будьте сейчас предельно осторожны. Насколько я понял, он человек независимый, свободолюбивый, местами властный, а в состоянии его вожделения и увлеченности эти качества обостряются и играют не в Вашу пользу, а против Вас. Вы – сдерживающий фактор его свободы, камень преткновения, который тянет на дно и не даёт возможности полёту. Сейчас Вы – главное его раздражение и любая незначительная провокация с Вашей стороны может привести к тупиковой ситуации. Одним словом, голубушка, будьте бдительны! И особенно постарайтесь избегать общения в дни алкогольной зависимости. Бесконтрольное поведение может стать причиной физического насилия. К тому же в этот период Вы будете совсем бессильны в своих убеждениях. Не исключу, что мы столкнулись с психическим расстройством. Клейнер замолчал, размышляя о своих предположениях. В кабинете воцарилась тишина.
– М-да, – наконец произнес он.
Мария слышала, как размеренно тикают часы. Прикусив губу, она снова почувствовала ноющую боль в лицевом суставе. К счастью, под слоем грима Клейнер не разглядел ее желтеющего синяка.
– Было бы неплохо поточнее разобраться в его психотипе при личном контакте.
– Это исключено! – твердо заявила Мария.
– Я настаиваю. Моя задача вовремя помочь найти выход, устраивающий моего клиента.
– Но это невозможно!
– Очень жаль! Попробуем обойтись без этого!
– По-другому не выйдет! – огорченно проговорила Мария.
– Ну, не расстраивайтесь, голубушка! Надеюсь, Вы доверяете своему психологу? – лукаво взглянув на нее, произнес Клейнер и при этом растекся в приятной широкой улыбке.
– Наверное, да.
– Хм, наверное, или да? – переспросил он, испытующе глядя ей прямо в глаза.
Мария смутилась и, отведя взгляд в сторону, ответила: «Да».
– Вот и чудесно! Расслабьтесь, расслабьтесь, моя дорогая, а то Вы совсем зажались. Давайте-ка чайку горяченького выпьем с лимончиком, а?
– Не откажусь.
– Очень хорошо! – обрадовано произнес он и, нажав на кнопку внутренней связи у себя на столе, попросил: «Аллочка, два чая с лимоном будьте любезны ко мне в кабинет».
– Ну вот, сейчас попьём и приступим к нашему очередному сеансу. Дневник принесли? – поинтересовался он.
– Да.
– Хорошо, сегодня оставите его мне. Я на неделе ознакомлюсь.
Чай пили молча. Клейнер включил на проигрывателе классические мелодии Вивальди и, прикрыв глаза, медленно потягивал напиток из чашки.
Мария так же вкушая аромат крепкого чая, слушала музыку и изредка поглядывала на перстень Якова Клейнера, анализируя последний разговор с Марго о его сходстве в перстнем Гербранда Ван дер Вейда. Безусловно, ее мучило любопытство о тайне его происхождения, но спросить Клейнера напрямую она не решалась.
– Не заскучали? – поинтересовался профессор.
– Нет, нет, – поспешила заверить его Мария.
– Ну и хорошо, сейчас начинаем, просто я стараюсь создать очень спокойную и легкую атмосферу, чтобы усилить Ваш трансцендентный настрой. А это включает в себя тихую успокаивающую музыку. Давайте еще зажжем свечи для фиксации взгляда, а затем я усилю ощущение расслабления во время гипноза. Главное, следуйте моим инструкциям. Сегодня я хочу капнуть чуть глубже обычного, надеюсь, Вы не против?
– Я не против, но у меня есть много вопросов!
– Хм, у меня тоже! Однако не торопитесь их задавать! Я хотел бы, чтобы со временем Вы сами нашли на них ответы. Надеюсь, что совместными усилиями нам удастся докопаться до истин! Я постараюсь максимально раскрыть Ваше сознание, после чего мы непременно обсудим полученные результаты. Я проведу Вас, Мария, через четыре стадии гипноза: бета-, альфа-, тата- – и дельта-уровни взаимодействия с реальностью. Такой подход отлично сочетается с длительным временем самого сеанса и его своеобразной методикой. На высоких альфа-стадиях особенно хорошо проходит погружение в прошлые жизни. Конечно, скорость и глубина работы является личным решением каждого специалиста, но преимущество медленного хода в том, что каждая стадия сеанса требует очень тщательного контроля, а следовательно, низкой скорости ведения.Гипнотерапия позволяет нам быстрее добраться до истоков эмоциональных травм. Однако травму невозможно залечить, просто обнаружив причину ее возникновения. Вы должны понять общее значение событий своей жизни и осознать, как этот опыт отражается на Вашей душе и характере. С помощью такого рода терапии снижения беспокойства и избавления от разных эмоциональных проблем мы получим шанс, раскрыть занавес и обнаружить Ваше высшее Я. Терапия позволит Вам увидеть себя в более объективном свете. Я объясню! Поверьте мне, Мария! Каждую жизнь мы можем спотыкаться, совершать ошибки, идти не по тем дорогам, делать неправильный выбор, но с каждой открывающейся возможностью и с каждым принятым решением мы растем. Если Вы найдете в себе мужество подняться после поражения и обрести силу жить дальше, это будет возвышенным и достойным результатом всей жизни.
Профессор замолчал, внимательно посмотрев в глаза Марии, он словно хотел оценить: достучался ли он до ее понимания или нет. Усвоила ли она поставленные им задачи? Оценила ли глубину его познания?
О! Да! Мария сидела с восторженным и одухотворенным взглядом, из чего Клейнер понял, что его речь произвела на нее впечатление.
– Итак, я начну считать от десяти до одного, и округлые стены постепенно начнут становиться серыми, а ближе к единице превратятся в белые. После этого Вы увидите большой круглый вход. Его Вы пройдете на счет один и окажетесь в сцене Вашей прошлой жизни. Мария, Вы не знаете, какой она будет, и когда я скажу «Один», Вы ощутите себя в другом времени и месте, в другом теле, но при этом сохраните личность и будете понимать, что это всё еще Вы. Полностью расслабьтесь, смотрите на меня – Десять!
Вы спокойны, сердцебиение ровное. Слушаете только мой голос – Девять!
Мария полностью погрузилась в состояние гипноза прежде, чем Клейнер снова спросил ее имя.
– Беатриче, – уверенно ответила она.
– Прекрасно! Мы на месте! Скажите, где Вы находитесь?
– Это гостиная.
– Что происходит вокруг Вас?
– Рядом со мной Рамина, немного в стороне Гербранд Ван дер Вейд ведет беседу с другими уважаемыми синьорами. Многие мне не знакомы.
– В доме гости?
– Да, но почему все в черном? О, Боже! Пресвятая Дева! Нет!!!
– Что? Что Вы видите? Опишите.
– Это… это.. О, нет!
– Успокойтесь, я с Вами, – попросил Клейнер. – Еще раз скажите, что Вы видите?
– Синьора, синьора Вейд, она умерла! Какой ужас! Какое несчастье!
Профессор внимательно смотрел на пациентку. По щекам Марии текли слёзы. Она прерывисто дышала. Было очевидно, как тяжелы для нее эти воспоминания.
– Прошу Вас, внимательно слушайте мой голос. Давайте покинем это место и перенесемся немного назад. Ответьте мне, Вы хорошо помните Вашу позднюю поездку на собрание в церковь с посланием к Галилею?
– Да.
– Отлично! А теперь скажите, Вы имели возможность повстречать его еще раз?
– Да, но это происходит не часто, но иногда я приезжаю к нему с поручениями от синьора Вейда.
– Допустим. Скажите, Вы отвозите Галилею только письма?
– Не всегда. На прошлой неделе синьор Вейд передавал кошелек с дукатами для интересующих его новых исследований Луны.
– Скажите, Бэа, а содержание писем не было Вам известно?
– Конечно, нет!
– Как Вы думаете, о чем мог писать Вейд Галилею?
– Это не моё дело! – резко произнесла Мария.
– Не обижайтесь, просто подумайте, это очень важно.
Какое-то время Мария сидела, молча, не реагируя на заданный вопрос Якова Клейнера. И он уже подумал, что не получит ответа, как вдруг ее губы дрогнули и она снова заговорила.
– Вейд всегда проявляет глубокий интерес к работе Галилея и, возможно, финансирует некоторые изобретения. Однако, мне кажется, есть еще кое-что…
– Что именно?
– Я затрудняюсь…
– Ну хорошо, оставим это. Попробуйте описать последнюю Вашу встречу с Галилеем. Сосредоточьтесь, я хлопну в ладоши, и Вы опишите мне то, что увидите.
Произнеся это, Клейнер звучно соединил ладони.
– Где Вы находитесь, Бэа?
– Я на собрании.
– Вы видите синьора Галилея?
– Да, он за трибуной. На трибуну накинут красный бархат, на нем вышита эмблема членов общества. Галилей в своих привычных одеждах, говорит…
– Постойте, опишите, что изображает эмблема, которую Вы видите?
– Это рысь. Да, рысь, похожа на крупную кошку с небольшими рожками, в этом необычность ее изображения.
– Хорошо, хорошо, продолжайте. О чем говорит Галилей?
– Он говорит… Говорит, что: «…мир бесконечен, а материя вечна. Во всех процессах, происходящих в природе, ничто не уничтожается и не порождается – происходит лишь изменение взаимного расположения тел или их частей. Небесные светила подобны Земле и подчиняются единым законам механики. Всё в природе подчиненно строгой механической причинности. Познание внутренней необходимости явлений – есть высшая ступень знания. Исходным пунктом познания природы является наблюдение, основой науки – опыт…»
* * *
В офисе была привычная деловая обстановка. Шла выдача свидетельств о собственности на квартиры. С утра клиенты шли строго по графику, но к обеду график лопнул из-за одной особы, которая приехала с большим опозданием. Затем задержался еще один клиент, и в результате такая накладка образовала очередь за дверью в кабинет Марии. К пяти часам вечера у нее нестерпимо разболелась голова и, сделав пятнадцатиминутный перерыв, она вышла выпить чая и принять таблетку анальгина в хозяйственной зоне офиса. Включив электрочайник, она достала из шкафчика свою чашку.
– Мария Денисовна, Вы бы мне сказали, я бы принесла, – заботливо произнесла вошедшая вслед за ней секретарша.
– Нет, спасибо, Ирочка, я сама. Пора размяться, а то попа заснула, четыре часа на одном месте сидеть. Ты бы лучше мне таблетку нашла от головной боли.
– О, у меня есть! Пенталгин подойдет?
– Давай.
– Сейчас принесу, – ответила Ирина и скрылась за дверью.
Заварив чай, Мария выбросила заварной пакетик и, нагнувшись над чашкой, вдохнула в себя приятный жасминовый аромат.
– Держите! – позвала за спиной всё та же Ирина, раздобывшая «чудодейственное средство».
– О, спасибо тебе, спасительница! – похвалила ее Мария.
– Вы знаете, В.О. приехал! – загадочно произнесла она.
– Вадим?! – переспросила Мария.
– Угу.
– Что это он, на ночь глядя, надумал поработать?!
– Не знаю, не знаю! Ну ладно, я пошла! У Вас там еще трое сидят, ждут.
– Сейчас вернусь, пусть ждут.
Ровно через пятнадцать минут Мария снова сидела за рабочим столом и продолжала затянувшийся прием.
– Безобразие! У меня времени в обрез. Я опаздываю, а здесь очередь! И зачем, за своим же имуществом. Мало того, что два года ждали, когда достроят, так и напоследок решили вымотать, бумажку не получишь! – с криком и возмущением ворвалась в кабинет переполненная эмоциями хорошо знакомая Марии клиентка.
– Здравствуйте, Вероника Яковлевна. Не волнуйтесь, сейчас всё Вам выдадим!
– Ну что, не волнуйтесь?! Как успокойтесь?! Я же с работы к Вам, салон оставила открытым, ключи у меня, а скоро конец рабочего дня! Сейчас пробки! Просто ужас какой-то!
– Да. Дорога сложная! – согласилась Мария.
– Не то слово! Целый день мотаюсь с квартиры на работу, с работы на дачу. На квартире ремонт, на даче огород! Кручусь так, что сил уже нету! – всё так же громко и возмущенно трындела она.
Мария помнила, каких неприятностей стоила эта женщина генподрядчику и как в 440-ка квартирном доме ей одной из первых выдали ключи, лишь бы с ней не связываться.
Не встречая сопротивления, она все говорила и говорила: о стройке за окном, испортившей ее жизнь, о нерадивом садовнике, остригшем розы под корень, о своих проблемах с дочерью, и утомившим всех персоналом в ее салоне-парикмахерской.
«Еще немного и я убью ее, и так без нее голова трещит!» – слушая этот речевой поток, думала Мария. Но вместо этого улыбнулась ей и с полным сочувствием в голосе проговорила:
– Какая Вы труженица, Вероника Яковлевна! И как вы только все успеваете?
От неожиданности та остолбенела! Услышав в голосе Марии сочувствие и понимание, она не знала, как отреагировать, и застыла с открытым ртом в полном удивлении. Но потом, всё же, овладев собой, немного смущаясь, ответила:
– Ну. Я не всё делаю своими руками, у меня сотрудники есть, рабочие, а на даче садовник.
– Я понимаю. Но это тоже немало отнимает Ваших сил и требует большой ответственности и заботы!
– Ой, заботы это точно. Да еще какой! Вот Вы меня понимаете, а дома никакой помощи! Муж в командировках, дочь ничего делать не хочет. Вот салон-парикмахерскую ей купила, думала, может делом займется, а ей это не надо. Теперь всё на мне!
– Ну, не переживайте, всё образуется. Давайте, подпишите вот здесь, что получили свидетельство, – попросила Мария, указав на поставленную галочку в книге учета.
– Вот здесь?
– Да. Прекрасно! Держите документ, и поздравляю Вас с удачным приобретением!
– Спасибо, Мария Денисовна! Спасибо, – благодарно проговорила она и наконец удалилась.
На телефоне замигала кнопка внутренней связи.
– Да?
– Мария Денисовна, Вадим Олегович просил к нему зайти, как освободитесь, – сообщила секретарша.
– Спасибо, Ирочка, сейчас отпущу человека и зайду.
Вадим перебирал накопившуюся на его столе корреспонденцию и одновременно разговаривал по телефону. Увидев Марию, он быстро завершил разговор, встречая ее приятной открытой улыбкой. Она сразу заметила его новый дорогой английский костюм с белой, хорошо отутюженной рубашкой, подчеркивающей ухоженные крепкие зубы.
– Привет, – сказала она, прикрывая за собой дверь.
– Привет, проходи. Сегодня у тебя много народу?!
– Сама не ожидала!
– Устала?
– Да нет, ничего, пока держусь, – заверила его Мария. – Только вот голова немного болит.
– Давай коньячку тебе налью, сосуды расширишь.
– Нет, не сегодня, я уже таблетку выпила.
– Ну, как знаешь, – ответил Вадим и загадочно улыбнулся.
– Что? Что-то не так?
– Да всё нормально!
– Нормально! А что такой загадочный?
– А вот это угадала! У меня для тебя сюрприз!
– Сюрприз?! – удивилась Мария.
– Ага!
– И какой же? А то мне уже страшно! – пошутила она.
– А вот такой! – торжественно произнес он, поставив на рабочий стол небольшую корзинку.
Заглянув в нее, Мария ахнула. В корзинке сидел маленький щенок йоркширского терьера, как две капли воды похожий на того, который находился у нее дома.
– Ему два месяца, вот родословная, держи!
Мария стояла, в растерянности глядя на щенка, и молчала.
– Ты что не рада? Ты же вроде такого хотела? – уловив ее замешательство, забеспокоился Вадим.
Оценив его старания, Мария не смогла его разочаровать и, взяв щенка в руки, улыбнулась и сказала:
– Он, чудо!
– Ну, слава Богу, что тебе понравился мой сюрприз!
– Ты сумасшедший!
– А ты только что узнала? – пошутил Вадим и снова улыбнулся.
– Спасибо!
– О чем ты, я так от всей души!
– Всё равно спасибо! Очень приятно!
– Вот и отлично! Значит и я рад, – многозначительно посмотрев на Марию, произнес Вадим.
Она не выдержала его взгляда и, опустив глаза, сказала:
– Ну что ж, тогда мы поехали домой? А то мне еще в одно место заскочить надо.
– Конечно, езжай, езжай и береги сокровище, теперь он твой друг.
– Не волнуйся, всё будет хорошо!
Подхватив корзинку со щенком, Мария направилась к двери.
– Постой! – остановил ее Вадим. – Ты знаешь? Ты прости меня…
– За что? – удивилась она.
– Ну, там, на теплоходе... В общем, за мою слабость!
Говоря об этом было видно, как Вадим смутился. Его лицо окрасил пунцовый румянец.
– Не волнуйся, забыли!
Мария еще раз улыбнулась и, помахав рукой, скрылась за дверью.
* * *
Заскочив на квартиру, Мария осторожно переложила щенка в пластиковый ящик с мягкой подушечкой, на которой уже дремало точно такое же сокровище, приобретенное днем ранее.
– Боже мой! Как вы похожи, ребята! – воскликнула она, удивляясь их сходству. – И что же теперь с вами делать? Ума не приложу! Ну ладно, пупсики! Мне пора! Сейчас оставлю вам еды и, не скучайте! Приеду через пару часиков. Договорились?
Она беседовала с ними, словно с маленькими детьми, испытывая к щенкам чувство нежности и заботы. Два крошечных существа радовали ее сердце, наполняя его добротой и теплом. И ей было по-домашнему уютно и спокойно как никогда за последние дни. Мария почувствовала в себе прилив сил, который поможет ей бороться, даст энергии защищать свой мир, мир, который нуждается в ней и ждет ее внимания и любви.
Подняв с пола опустевшую корзинку, она только сейчас заметила на дне белый конверт с надписью «Надеюсь, он тебе понравится и будет всегда рядом с тобой. Пусть в этом ему повезет больше меня!». В конверте лежала аккуратно сложенная щенячья карточка с пометкой клуба: «Чарльз Альби Чаплин. 16 ноября 2004 г. Йоркширский терьер. Кобель».
– Ну что ж, Чарли Чаплин! Добро пожаловать в Голливуд! – с присущей ей долей иронии, улыбаясь, проговорила Мария.
Присев на кровать, она подумала о Вадиме, вспоминая их поцелуй и те нежданные объятия на теплоходе. Конечно, он деловой и видный. В него вполне можно влюбиться! Мария хорошо понимала, что нравится ему. Однако, семья и совместная работа надежно уберегали от необдуманных фантазий. Она не чувствовала в нем своего мужчину. И не хотела забивать себе голову лишними проблемами.
«Я даже не представляю, что буду делать без него!», – эмоционально произнесла Алина, когда прогуливалась с Марией в одном из лондонских парков.
Мария хорошо поняла ее, и ничего необычного в этой фразе она не услышала, но с тем чувством, с которым Алина сказала эти слова, стало ясно – Вадим – смысл всей ее жизни! И она, вне всяких сомнений, заметила его увлеченность. Мария почувствовала напряжение, немой вопрос словно завис в воздухе. И, следующее, что должно было прозвучать, так это: «Не отбирай его у меня!» Но в силу своей робости и природной интеллигентности Алина промолчала, надеясь на благородство и понимание своей собеседницы.
– Не думай об этом и всё будет хорошо! – взяв ее за руку, заверила Мария.
– Правда? – с надеждой в голосе переспросила Алина.
– Конечно, правда! Ты всегда будешь счастлива рядом с ним!
– Скажи, а ты любишь своего Егора?
– А разве может быть иначе? Конечно, люблю!
– Он у тебя хороший! Отличный собеседник и очень импозантный мужчина! С ним интересно!
– Да, скучать не приходится!
– Значит, нам повезло с мужчинами?!
– И, слава Богу! – подвела черту Мария и тут же сменила тему разговора.
Яркое зарево за окном, отвлекло Марию от воспоминаний. Она подошла ближе и раздвинула шторы. Ледяной пот выступил на лбу, сердце защемило в груди, чеканя удары, увеличивающиеся с каждой секундой, когда в темноте зимнего вечера на искрящемся в лунном свете снегу, она прочитала горящую рыжим пламенем надпись: «БОЙСЯ!».
«Не бойся сделать большой шаг.
Пропасть за два мелких шажка
не пройдешь»
мудрость жизни*
XVI
«Был понедельник. Не сложный, вобщем-то, день. А после вчерашнего воскресенья, совсем, казался легким времяпрепровождением на работе. Это означало, что предстояло мало бумажной оформительской работы и можно заняться своим непосредственным делом – продавать автомобили». – Мысленно рассуждал Валентин, монотонно покачиваясь в рабочем кресле. – «Вчера я выдал четыре автомобиля. За один день это много. Много, потому что одна выдача занимает не меньше часа. При самых неблагоприятных условиях люди проводят и четыре и шесть часов в ожидании своей машины и оформления документов на неё.
Да, такая ситуация сложилась не так давно. Компания быстро растет. В неё приходят новые люди. Приносят с собой новое видение ведения бизнеса, свои стратегии. При этом, чем выше находится сотрудник в компанейской табели о рангах, тем меньше он видит того, что творится на «земле». Эффект самолета: чем больше самолет набирает высоту, тем мельче и незаметней становятся люди, дома, машины, пока совсем не скроются из виду за облаками. И, кажется, что те заботы, которые были значимы на земле, всего полчаса назад, теперь уже не такие острые. Смотришь на них, как сквозь какую-то пелену, которая отдаляет их от тебя. Но при этом горизонт становится шире, дальше… Создается впечатление, что из иллюминатора видно очень далеко. Но только вдаль. Сколько ни смотри вниз, ничего не увидишь… А в бизнесе? Интересно, очень интересно, с какой должности в нашей компании человек перестает видеть то, что творится на «земле»? Ответ прост! С самой первой – старший продавец. Уже его нагружают отчетами, планированием, недельным, месячным, квартальным, ведением выполнения различных планов. Т.е. – взорам вдаль. При этом, на работу, которая вертится под ногами на земле, не хватает ни времени, ни сил. Считается, что раз придумана технологическая схема и все участники этого процесса сказали ОК, то все и заработало без сбоев. Однако так не бывает! Во-первых, сначала всегда нужно прикладывать усилия по налаживанию этой самой технологической схемы, а затем контролировать её соблюдение. Во-вторых, когда работаешь с людьми, придерживаться каких-то догм и схем не получается, да и нет в этом необходимости. Каждый человек своеобразен, и нельзя ко всем подходить с одним аршином, втискивать в свои представления и схемы! Все наши конфликты, споры, войны – это попытки заставить оппонента встать на твою точку зрения, перетащить его в свою религию, навязать свою идеологию, заставить думать и делать, как я, что-то унифицировать, с точки зрения, чтобы это было, как у нас. Не понимая при этом, что это путь к отупению и самоуничтожению!
Валентин тяжело вздохнул. От переполнявших его эмоций пересохло в горле.
– М-да! – проговорил он, постукивая пальцами по столу и все еще мысленно анализируя волнующую его тему. – Представить только, что США захватили весь мир, проповедуя свой образ жизни, свою идеологию. Все станут американцами. Человечество же погибнет от отупения и ожирения! Развитие остановится, т.к. не с кем станет конкурировать. Но не беспокойтесь! Я уже ясно вижу! Разнообразие, вариативность, терпение и дипломатия – вот наш путь во веки веков! Потому что не может быть настоящих друзей, без настоящих врагов! Если мы не ненавидим того, кем мы не являемся, мы не можем любить того, кем мы являемся. Это старые истины. Те, кто отрицает эти истины, отрицает свою семью, своё наследие, своё прошлое. Это вряд ли можно простить. С этим можно мириться какое-то время, но не простить. Наверное, поэтому мы сегодня столь космополитичны. Отрицание собственной самоидентичности приводит к терпимости, толерантности. А это в свою очередь ведет к пофигизму. Если мы никого не ненавидим, то мы никого и не любим, т.е. нам все по фигу!
Это не значит, что с чужими надо бороться, воевать. Нам не нужны жертвы, нам нужны соперники. Конкуренция – вот путь, от которого выигрывают все! Да, что-то я раздухорился! Надо бы сходить выпить чая», – прервав поток внутренних переживаний, подумал Валентин и, окинув взглядом скупой на посещения в этот день зал, снова задумался:
«Вообще понедельник один из самых спокойных дней в автосалонах. Все клиенты прошли за выходные, а новая партия решится посетить нас не раньше конца недели. Да, машину в автосалоне, однозначно, лучше покупать в будний день. И заказывать лучше в будний день, и забирать её из салона тоже лучше в будний день. В выходные, как и в любом торговом центре, «базарный день»! Очень много посетителей, покупателей, людей, сдавших машины на сервис. А ожидая их в салоне, они желают убить время, общаясь с продавцом на отвлеченные темы и требуя с тебя проведения тест-драйва попросту для развлечения. А еще есть «пассажиры», пришедшие из других торговых центров поглазеть на красивые машины. И всей этой армии, по стандартам нашей компании, нужно уделить время, силы, нервы или хотя бы просто поздороваться! Вот и получается, что продавец должен пообщаться с человеком и в короткий срок «продиагностировать» его, а затем либо быстро «съехать» с базара, если это «пассажир», либо, продолжить работу, если в клиенте обнаружится вероятность потенциального покупателя. А когда очень много народа, то продавец часто не в силах уделить клиенту столько времени, сколько ему это нужно. Его рвут на части. Вы можете сидеть за его столом и обсуждать сам автомобиль или условия его приобретения, и тут же бесцеремонный мужчина или женщина, перегнувшись через вас, спросит: «Извините, а какой клиренс у этого автомобиля?» – «Двадцать сантиметров» – отвечает продавец, – «А долго его ждать? Извините!» – вторая часть предназначалась уже вам. И это не предел. Иной может встать за вашей спиной и слушать, о чем вы говорите с продавцом. И его не смущает тот факт, что он подслушивает. И продавец стеснен: не может уделить вам ни достаточно времени, ни достаточно сил и терпения, и вы не чувствуете себя комфортно и свободно…
Да, поэтому машину лучше заказывать все же в будний день, пусть даже после работы. Салоны сейчас работают допоздна. А следовательно, можно в спокойной обстановке выбрать автомобиль, выбрать продавца, обсудить с ним не спеша все нюансы приобретения. И он, как правило, не упустит ничего из этих нюансов. Очень важно, чтобы продавец вызывал доверие и в процессе беседы с ним, укрепил это ваше доверие. Если вы не доверяете, а ещё хуже, не верите продавцу, без сомнений и стеснений меняйте продавца или даже автосалон. Доверие – его не купишь! Его надо заслужить! Его не найдешь, но легко потерять!
Господи! Кого я уговариваю?! Надо и вправду пойти чая выпить! Истина проста! Основная задача – окучить как можно больше людей». – Подняв голову, Валентин заметил двух только что вошедших посетителей, – «ну, что ж, надо поработать, не упустить плывущую рыбу!»
В суете и заботах, не смотря на то, что это был понедельник, день прошел быстро. На улице давно стемнело. Валентин чувствовал легкую усталость. Перекурив, он подошел к рабочему месту, и плавно погрузившись в кресло, включил монитор, чтобы проверить почту. В кармане завибрировал мобильник. Едва достав его и посмотрев на экран, он сразу понял, кто его беспокоит. На долю секунды он повременил, ощущая накатившее волнение, но быстро овладев собой, нажал на кнопку аппарата и с привычным для него спокойным голосом произнес: «Да, Мария Денисовна, слушаю Вас! Вы подъехали? Хорошо, я сейчас выйду».
* * *
– Здравствуйте! – обаятельно улыбаясь, произнес он, открыв дверь автомобиля со стороны пассажира.
– Здравствуйте, – отозвалась Мария и жестом предложила сесть.
– Погода сегодня не балует, метель! – заметил Валентин.
– Да, и ветрено, и снежно!
– Не удивительно! Все-таки зима!
– Согласна! – подтвердила Мария, благодаря в душе Господа за то, что есть такие замечательные вопросы о погоде, которые выручают тебя от неловкости в подобные моменты.
– Может быть, поедем? – осторожно поинтересовалась она.
– Хорошо!
– Только не возражаете, если Вы снова за рулем?
– Без проблем!
Какое-то время они ехали, молча, углубляясь все дальше и дальше от жилого квартала. Постепенно дорога стала петлять. Открывая за поворотами холмистую местность с лесополосой. Валентин всматривался вдаль, не обращая внимания на крупные хлопья снега, валившие с небес, он уверенно вел автомобиль, пытаясь определить место, где можно будет остановиться. Чувствуя, как Мария волнуется, он не торопился с вопросами о том, что произошло, давая ей возможность самой определить тот момент и рассказать о случившемся, когда она почувствует в этом необходимость. Однако он не понимал, что подтолкнуло его к тому, чтобы откликнуться на ее просьбу о встрече. Любопытство? – Нет! Сочувствие? Тоже нет! Скорее ее необычность, ее загадочность… Она словно вырывалась и вырывала его из общего ряда общепринятых взаимоотношений, и то, как она их развивала, приводило его в недоумение и замешательство. Да, он понимал, что он ей не безразличен, но все остальное предугадать было невозможно! Ее легкость в общении не вызывала комплексов и, пожалуй, он впервые был готов говорить обо всем, так как чувствовал в ней часть себя, она словно угадывала его мысли и переживания. В Марии почти отсутствовало женское кокетство, но за вполне солидной дамой скрывалась отчаянная бесшабашность и ребячество. Каждое ее появление сопровождалось неожиданностями. Все это одновременно и притягивало, и пугало, Валентина. Вот и теперь она позвала его, прося понимания и он поддался ее просьбе и в результате они едут в неизвестном направлении… Куда? Зачем? Что же такое происходит в ее жизни? И почему она выбрала именно меня? – мысленно рассуждал Валентин, постепенно замедляя движение автомобиля.
– Знаешь!!! – с тяжелым вздохом, наконец, произнесла Мария, – кажется, меня хотят убить!!! Можно я так? А то уж слишком официально получается, о самом сокровенном! Давай – на ТЫ?! – неожиданно предложила она.
– Кто?! – не реагируя на ее предложение, удивленно переспросил Валентин.
Она медлила с ответом, и было слишком заметно, как ей тяжело говорить, но переполнявшие ее чувства требовали выхода наружу. Она ждала мужского совета и его моральной поддержки.
– Пока не знаю, но думаю, что это супруг! – произнесла она, пугаясь своих слов.
– Как? Как это выражается?
– Мне сложно объяснить! Это словно нависло надо мной и витает в воздухе! От волнения она выражалась не совсем понятно. – Я засыпаю за рулем, однако высыпаюсь и не принимаю спиртного, я падаю с крыльца, словно залитого водой в морозный день!
– Это могут быть нелепые случайности! – постарался успокоить ее Валентин. Но это не помогло, и все еще очень сильно волнуясь, она проговорила:
– А потом очень часто идут непонятные звонки, где молчат или сообщают ужасные вещи!
– Кто? Кто звонит?
– Девушка или женщина, не знаю…
– Понимаю, – сочувственно произнес он и, видя ее состояние, не стал уточнять деталей.
Мария замолчала, в душе жалея, что только что посвятила его в свою жизнь. Она же хотела быть в его глазах блистательной и успешной женщиной, а тут бац, и такие проблемы… Можно ли доверять ему, ведь я его совсем не знаю! Сейчас напугаю человека, вот и закончится мой сладкий сон, мое равновесие! Все, достаточно его грузить, пора успокоиться и взять себя в руки! Пусть будет, что будет!
– Маш! – неожиданно произнес Валентин, – можно я тоже на ТЫ, раз уж так решили?
В ответ она качнула головой.
– Ты сильная женщина, уверен, что обязательно справишься и найдешь выход!
– Если б ты только знал! Все гораздо сложнее, все очень серьезно! Прости, не хочу все объяснять! Просто поверь мне, пожалуйста! Ты сейчас нужен мне, твой мужской совет и твой взгляд со стороны! К сожалению, с этим некуда не пойдешь! Человеку с проблемами нет доверия!
Мария говорила отрывисто и быстро, словно надеясь на то, чем быстрее она это произнесет, тем быстрее все это кончится.
– Возможно, ты и права!
– Да, точно права! – подхватила она и ободрено добавила: «Если ты не против, я буду приезжать часто, но насколько часто пока не знаю, не отказывай мне во встречах, договорились?»
– Хорошо!
Услышав его ответ, Мария почувствовала облегчение, теперь он стал ее надеждой, надеждой на внутренний душевный покой.
Наступила пауза. Оба смотрели на падающий за стеклом снег, который, несмотря на все людские переживания, выполнял предназначенный ему путь от неба до земли…
– Ой, спохватилась Мария, а я же кое-что привезла!
Валентин удивленно поднял на нее брови.
– Сейчас покажу! Одну секунду! – и тут же, распахнув дверь, она выскочила на улицу, чтобы открыть багажник.
– Вот, держи! – возвратившись в кресло пассажира, улыбаясь, сказала она, протянув ему в руки длинный чехол синего цвета.
– Что это?!
– Угадай!
– Опять ты за свое? – смущенно произнес он.
– Уверена, тебе понравится, открывай!
Быстрым движением, раскрыв чехол, Валентин извлек из него спортивную саблю.
– Ух, ты! – восторженно воскликнул он, и мгновенно открыв дверь, вышел на воздух. Мария, догадываясь, что происходит, последовала его примеру.
Радость Валентина была очевидна! Он крутил саблю в руках не веря своим глазам, пробуя сталь на изгиб и производя хорошо знакомые ему движения.
– Спасибо! Спасибо, Маш! Ты всегда так необычна, так неожиданна! У меня нет слов! – искренно и очень эмоционально поблагодарил Валентин.
Мария стояла рядом и улыбалась! Она была счастлива, что так точно угадала, где спрятано его сердце…
– Я сделала гравировку, заметила она, – вот здесь, на чашке!
– Вижу! – ответил он и прочитал: «На пути стремления вперед, не придавай забвению свои надежды!» – да, верно!
На обратном пути Мария снова загрустила…
– Сейчас домой? – поинтересовался Валентин.
– Да, домой.
– Дома кто есть?
– Есть, – улыбнулась она. – Йоркширский терьер, щенок два месяца от роду. Кстати, мне необходимо найти ему хозяина!
– Почему?
– Да так получилось! Мне подарили, а семья против! – не объясняя всей правды, ответила Мария.
– Понимаю!
– Поговори дома, может твои согласятся? Помог бы спасти животное?!
– Попробую, но у меня кот!
– У меня тоже кот! Но поверь, собаки с кошками порой ладят лучше, чем близкие люди!
В ответ Валентин утвердительно покачал головой. – Ну не переживай, все обойдется!
– Хочется верить!
Их машина уже давно стояла припаркованной у автосалона. Пришло время прощаться. Снег закончился, но порывистый ветер все еще поднимал с земли седые всполохи.
– Мне пора! – тихо произнес он.
– Да, я знаю, – очень печально прозвучало в ответ. – Помнишь?! Ты обещал ко мне приехать?!
– Помню!
– Может на следующей неделе?
– Хорошо! – ответил он и, улыбнувшись, добавил: «На этот раз я попался!»
Из дневника Марии З.
С тех пор, как похоронили синьору Вейд, хозяин был сам не свой! Казалось, его чувство вины и его беспомощность убьют его изнутри, так очевидны были его терзания, отразившиеся на его лице и характере. Синьор стал настолько раздражительным и измученным своим горем, что любая мелочь могла его огорчить и вызвать негодование. Однако складывалось впечатление, что он даже не замечал за собой этих изменений.
– Вы обленились! И как мне кажется, совсем забыли свои прямые обязанности! – возмущался синьор, громко отчитывая Рамину, за то, что она забыла принести в его комнату свежие рубашки. – В доме беспорядок! Мы скоро порастем паутиной! Дышать нечем! Когда в последний раз проветривались помещения? – с нарастающим гневом, прокричал Вейд.
– Да, но синьорина Беатриче…, попыталась тихо возразить ему Рамина.
– Что?! Что синьора Беатриче?!!? Зовите ее сюда!!! – не на шутку разошелся он. – Раз столько женщин не может справиться с пустяками, я сам! Конечно! Я сам разберусь со всем этим! – потрясая в воздухе руками, громогласно прокричал Вейд и обессиленно рухнул в стоящее рядом с ним кресло.
– К Вашим услугам, синьор! – произнесла я, войдя к нему в кабинет.
– Вы?! Вы что подслушивали?! – удивился он.
– Нет, синьор! Я находилась в соседней комнате и разбирала вашу корреспонденцию, однако, чтобы услышать происходящее, мне не надо стоять у ваших дверей!
– Хорошо, останьтесь, А Вы, Рамина, прошу, покиньте нас!
Сделав небольшой поклон, Рамина покорно удалилась.
– Беа, присядьте, пожалуйста, – попросил Вейд, показав мне на соседнее кресло.
Я последовала его просьбе, заметно нервничая, так как была не согласна с его упреками! Вся прислуга в доме работала не меньше прежнего, однако, как не стало синьоры Вейд, атмосфера пульсировала напряжением. Видя отчаянное состояние хозяина, каждый из нас питал к нему сочувствие, стараясь по мере своих сил аккуратно выполнять все поручения, чтобы не огорчать его мелочами.
– Синьор! – Не дожидаясь от него вопроса, позволила я себе начать разговор. – Обвиняя Рамину, Вы, вероятно, хотите сказать, что я не справляюсь с вашим хозяйством?! Так-как ее работа – так же и моя работа! Мы вместе делаем одно дело! И если где-то не доглядела она, значит, не доглядела и я, но уверяю Вас, это не умышленно! Не стоит так опрометчиво ее наказывать! Обещаю Вам, мы исправимся! Непременно исправимся!
Я говорила взволнованно, чувствуя как жар объял мои щеки, дыхание участилось… Но Вейд, словно не слышал, или делал вид, что не слышит моих оправданий! Он, сидел, сгорбившись, закрыв лицо ладонью, так что я не могла видеть его глаз и при этом, словно в глубокой задумчивости, еле заметно раскачивался то влево, то вправо.
Ах, Беа! – наконец вымолвил он, – я так устал… Если б Вы только знали, как я устал!
– Устали? От чего же? У Вас был плохой сон?
– Я устал… Устал от этой жизни! Что я? Кто я? Куда иду? Вроде бы у меня все есть: дом, почет, деньги… Но нет самого главного – очага! Места, где тебя помнят, любят, ждут и все простят! Место, где твоя семья, дети, любящая женщина… Дожив до почтенного возраста я так и не заимел детей! Это не правильно! Так славно, когда в доме детский смех! К чему я стремился?! Что нашел?! – не отнимая руки от лица, Вейд тяжело вздохнул.
Слушая его, я чувствовала, как сострадание переполняет мое сердце. Мне хотелось сделать для него что-то особенное, доброе, светлое, но я, сидела, молча, не в силах прервать воцарившуюся тишину.
– Ступайте Беа, не обращайте на меня внимания – неожиданно вымолвил он. Все хорошо! Все будет хорошо, – словно уговаривал он сам себя. – Я просто расслабился, это пройдет, простите…
Поднявшись с кресла, я все еще стояла подле него в оцепенении, не зная как поступить.
– Ну, ступайте же! – повысив голос, настойчиво повторил он свою просьбу.
Не испытывая более его терпения, я молча вышла из комнаты.
Ночью мне не спалось! Ворочаясь с бока на бок, я все думала о синьоре Вейде, пытаясь понять его переживания.
Большая Луна заглянула мне в спальную, не зажигая свечи, я встала с кровати и подошла к приоткрытому окну. Город давно спал, лунная дорожка серебристыми чешуйками искрилась на спокойной глади Арно. Где-то вдалеке, судя по равномерным всплескам весел о воду, плыло судно. Мое тело поймало прохладный поток воздуха, ворвавшийся в помещение. Захотелось глубоко вздохнуть, удерживая в себе эту свежесть!
«Пресвятая Дева! Как хочется домой! К моим родным, отцу, матери к своему очагу, к теплу и заботе». – Воспоминания навеяли на меня грусть. Почувствовав легкий озноб, я прикрыла окно и поспешила вернуться в кровать. «Персей», выкупленный Вейдом у моего отца надежно охранял мой покой, расположившись над моим изголовьем. Я была рада, что эта картина в гордом молчании наблюдала за моей жизнью в этом доме.
Прошло еще с полчаса, но сон так и не приходил, неожиданно я услышала, как скрипнула дверь в конце коридора. Это, скорее всего Рамина, или синьор Вейд, подумала я, так как их комнаты находились в той стороне дома.кто-то медленно двигался в моем направлении, было слышно, как приближаются его неуверенные шаги, но вдруг движение прекратилось, и воцарилась неприятная тишина. Затем прозвучало еще несколько шагов, и снова – тишина. В тревоге я села в кровати, и опустив ноги на пол, зажгла свечу. Взяв ее в руки, я снова прислушалась, не решаясь подойти к двери и заглянуть в коридор. Прошло достаточно времени, прежде чем я решила, что, очевидно, напрасно себя пугаю, так как все звуки прекратились и кроме потрескивания горящей свечи я ничего более не слышала. Однако любопытство и сомнения неумолимо терзали меня. Набравшись храбрости, я встала, и осторожно подойдя к двери, приоткрыла ее. По ту сторону было темно, но чтоб убедиться, что там никого нет, я вышла из комнаты, сделав несколько шагов вдоль коридора. Свеча неровно освещала стены этого длинного помещения, рассеивая свет не далее одного-двух футов. Осмотревшись, я уже собиралась вернуться в свои покои, как вдруг внезапно, из темноты, словно неоткуда передо мной выросла огромная фигура мужчины. От ужаса я выронила свечу, упав к моим ногам, она погасла. Наступил мрак! Я открыла рот, чтоб закричать во все горло, но страх сковал мои голосовые связки, и кроме глухого хрипа из моей груди ничего не вырвалось. Дрожа от страха, я непроизвольно прижалась к стене, почти теряя чувства. Но в это мгновение, ужасный призрак, попав в лунный свет, исходящий из моей комнаты, по счастью, не закрытой двери, остановился, и я увидела профиль синьора Вейда. Его щеки впали, волосы были взъерошены, лицо имело чудовищную бледность. Глаза безумно смотрели куда-то вдаль. В ночных одеждах он двигался к какой-то своей неведомой цели, явно не замечая меня. Не прекращая своего пути, Вейд миновал мою комнату, и бесшумно пройдя вдоль всего коридора, вышел на открытую веранду.
Очнувшись от шока, осторожными шажками я последовала за ним. Сердце готово было выпрыгнуть из тела, от пережитых мною ощущений, не проходящий озноб сковал скулы. Стопы совсем замерзли. Но, несмотря на это, я все же подошла к веранде, на которой только что скрылся Вейд, и осторожно выглянула из-за каменного уступа арочного проема. От увиденного, ноги словно подкосились и я присела. Очередной шок настиг меня незамедлительно! Синьор стоял на парапете, возвышающемся над обрывом реки Арно, раскинув руки в разные стороны и запрокинув голову к небу. Я почувствовала, как тошнота подошла к горлу, в ушах зашумело,…кто-то за спиной, дернул мое плечо.
– Тцц! Тише!!! – увидела я обеспокоенное лицо Рамины, которая приложив указательный палец к губам, просила молчания. Взяв мою руку, она увлекла меня за собой, ничего не объясняя, и лишь оказавшись со мной в коридоре, тихо зашептала: «Вы, что?! С ума сошли?!»
– Но он же упадет! – возмутилась я.
– Синьорина! Его нельзя будить! Ни в коем случае!
– Разве он спит?!
– А Вы как думали?! Конечно, спит!
– И ходит при этом?!
– Да, ходит! Теперь, к сожалению, все чаще и чаще!
– Пресвятая Дева! Так что же с ним такое?!
– Об этом никто не должен знать, а то быстро в демоны запишут!
– Спаси и сохрани нас Дева Мария! – взволнованно произнесла Рамина и трижды перекрестилась.
– А… – пытаясь задать вопрос, начала, было, я.
Но она замахала руками и снова прошептала: «Иди спать Синьорина! Я сама за ним прослежу! И запомните! Никому ни слова!»
– Ой, горе, горе! – причитала она, – и чем он только прогневал Господа, что беда никак не покинет этот дом?! Пресвятая Дева Мария! Моли Господа о нас! – она снова перекрестилась, и, доведя меня до моей двери, велела запереться изнутри.
«Сомнения – это предатели:
они лишают нас того хорошего,
чего мы могли бы добиться.
Заставляя бояться даже попытки
сделать это.»
мудрость жизни*
XVII
Она представляла эту встречу не один раз, пытаясь до мелочей продумать, как все будет происходить.
Вот он войдет, держа в руке белую розу, вот сядет за стол напротив нее, наполнит бокалы,.. легкое вино расслабит внимание. Они станут разговаривать, улыбаясь друг другу, и в какой-то момент оба почувствуют, как непреодолимая сила симпатии сблизит их, растворив в нежном поцелуе. Да, она думала об этом, именно об этом, Мария хотела такой близости с последней их встречи. Доверившись ему однажды, она уже не ждала от него неожиданностей, теперь он внушал ей надежность и покой. Однако, в глубине души, она все же понимала, что затевает «плохую игру», подвергая опасности и его и себя, но думать об этом было слишком поздно, так-как его появление, как ей казалось, произошло не случайно и уже стало частью ее жизни. Валентин был для нее единственной надеждой на спасение. Спасение от разочарования, обид и унижения.
Можно было предположить, что она пытается спрятаться за широкую мужскую спину, подставив его под свои проблемы, но ей просто хотелось быть понятой. И сейчас она отдала бы все за его сочувствие, тепло и участие.
Мария снова наполнила ванную. Ее волнение нарастало, воображение рисовало одну картину за другой: «Да, она встретит его с бокалом шампанского в легком шелковом халате, и ничего не объясняя, приблизится к нему так близко, что он будет чувствовать ее дыхание. Медленно развяжет галстук, снимет пиджак. Затем расстегнет бордовую рубашку, она ему очень к лицу, и, увлекая за собой, предложит окунуться в мягкую пену с теплой водой, издающую душистый аромат лавандового масла… В нише у зеркала потрескивая, горят свечи, создавая определенный интимный настрой. Бледно-розовый шарф из гладкого шелка в ее руке. Быстрым движением она завязывает его глаза и нежным касанием кончиков пальцев возбуждающе проводит по губам, а потом медленно, словно дразня его запахом, отправляет в приоткрытый рот сочную спелую клубнику. Сочетание этой ягоды с полусладким шампанским, подчеркивает неповторимый контраст оттенков тонкого, изящного вкуса. Из комнаты доносится приятная мелодия, очень точно, в унисон, поддерживая созданную ею атмосферу. Расслабив его легким массажем стоп, она незаметно, еле уловимыми движениями язычка, словно подсчитывает каждую ямочку между пальцами. Хорошо зная, что это вызовет необычное чувство наслаждения, которое обострит его желание близости. Да, она непременно спровоцирует его на это. Ее рука скользит по внутренней стороне его бедра, продвигаясь все выше и выше…
– Я подниму тебя над всеми условностями без пошлости и оскорблений и помогу раскрыться, – шепчет она ему. – Ты же знаешь, как я умею… Как я могла бы…
Именно в очередности ее желаний, ее понуждений, заключается вся томительность, вся нега. Другого раза может и не быть, а значит, должно происходить все по-особенному – исключительно и неповторимо. Он будет помнить ее даже в чужих объятиях…»
– «Господи! И о чем я только думаю?!» – всполошилась Мария и снова, испугавшись себя, выключила кран и выдернула из ванной держатель для слива воды. Глядя на тающую пену, она слушала, как по трубам, куда-то в глубины нижних этажей, утекают ее фантазии. Однако противоречия, накопившиеся в душе, все еще терзали ее сомнениями. «Но, в конце-то концов! Он же взрослый мужчина, не первый раз «замужем» и, наверное, понимает, что делает! Не в сабельки же мы будем играть?!!!»
В дверь позвонили. Сердце учащенно забилось. Мария буквально выскочила из ванной, на ходу поправляя кофточку и растрепавшиеся волосы.
Валентин стоял на пороге.
– А вот и я! – произнес, он, смущенно улыбаясь. – Привет!
– Привет! – радостно ответила она, – проходи, раздевайся.
Неторопливо он снял куртку и спросил: «мне куда?»
– А вот сюда! – Взмахом руки показав в сторону кухни, предложила Мария.
– Ага, понял! – услышала она, наблюдая за его движением. Мария, было, последовала, за ним, но, определив, что он слишком высок для ее роста, вспомнила, что находится в домашних тапочках и, пока он не заметил ее неловкости, вернулась в прихожую, чтобы надеть свои любимые туфли на шпильке.
Прошло какое-то время, прежде чем Мария почувствовала себя спокойной.
Ее волнения отступили, как только они стали разговаривать. Что-то очень легкое и душевное было в этом общении, словно с каждым произнесенным словом всплывали в памяти давние теплые отношения.
– Ты знаешь, со щенком все в порядке! – неожиданно для нее, пояснял Валентин, – Барышням моим понравился! А кот, так немного пофыркал и вроде бы принял за своего.
– Ревновал, наверное?
– Конечно, ревновал! Он всегда один, а тут вдруг еще кто-то бегает!
– Понятное дело, но зато теперь все наладилось! – порадовалась Мария. – А как назвали?
– Не стали ничего выдумывать, все очень просто! В карточке он Яхонт, вот и подумали, что Яшка – это то, что надо!
– Да, действительно, лучше не придумать!
– Мне тоже нравится!
Все-таки хорошо, что он забрал второго щенка, – подумала она, улыбаясь ему в ответ. Одна и та же порода, одни и те же заботы! Теперь мы с ним в чем-то похожи, и в будущем каждый из нас будет помнить об этом, воспитывая своего питомца.
На столе горела стилизованная под старину керосиновая лампа, ее огонь, прыгая, отражался в больших круглых бокалах с коньяком. Два не хитро приготовленных салата располагались в центре всей этой незатейливой композиции. Звучала тихая инструментальная мелодия. Валентин сидел напротив в бордовой рубашке, которая ему очень шла, так-как подчеркивала теплоту его глаз. Невольно Мария поймала себя на мысли, что все это она уже видела в своем воображении. Не было только одного – белой розы. Жаль, розу она бы хотела… От такого совпадения ей стало не по себе, она почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу. Отведя взгляд в сторону, она опустила голову, сжимая пальцами свой бокал.
– Расскажи, – попросила она, переводя тему разговора, – а ты в компании своей давно работаешь?
– Теперь уже, наверное, давно! – охотно ответил Валентин, – но, не все вначале получалось! Одно время думал, вообще уйду, однако, спасибо директору! Мировой мужик оказался! Дал шанс поверить в себя! А потом втянулся, и как-то все само собой пошло… Только когда новый филиал открыли, уже перевелся поближе к дому, плохо одно, что друг там остался, – посмотрев ей в глаза, Валентин грустно улыбнулся. – Ну, вот! Что-то я все говорю, говорю! Это я с тобой такой, а вообще-то, я страшный молчун!
«Никогда не поверю!», – улыбаясь ему в ответ, подумала Мария, но вслух этого не сказала.
– А как у тебя?
– А у меня все прозаично просто! Хотела стать художником, но матушка скорректировала мою мечту с поправкой на жизнь, пояснив, что художник должен быть непременно великим, иначе его ждет вечная нужда, а вот архитектор требуется любой и всегда найдет себе работу. Она оказалась права…
Однако архитектором я проработала не долго, год, а может два, сидеть у кульмана показалась мне слишком одиноко, после чего занялась привлечением инвесторов на объекты строительства. Вот и по сей день тружусь на этом поприще, – последнее она произнесла с особой печалью в голосе.
– Да, строят сейчас много, – заметил Валентин.
– Не то слово! Скоро плюнуть будет негде! Утром выглянешь в окно, а там бац и новый дом! Просто ужас, какой-то! – горячо добавила Мария.
– Квартиры всегда больной вопрос для населения!
– Ладно, давай о светлом! – остановила она, прервав поднадоевшие рассуждения о работе. – Давай за детей! – И с этими словами поднеся свой бокал к его бокалу, со звоном столкнула их вместе.
Они еще о чем-то разговаривали, но Мария под действием весьма крепкого напитка, уже находясь в расслабленном состоянии, не стремилась понять какой-то особый смысл услышанного, и просто созерцала своего избранника. Живя в страхе и отчаянии все последние недели, она почти не верила в неожиданный покой и этот мирный ужин.
– А знаешь?! Может я тебе спою?! – вдруг предложила она, бросив на Валентина лукавый взгляд.
– Споешь? – удивился он, как ему показалось, весьма странному ее предложению.
– Ну, да! Сейчас услышишь! И, не дав ему опомниться, Мария подошла к стоявшему на барном столике магнитофону, а затем, подключив к нему микрофон, выбрала знакомую ей аранжировку. Вступление заиграло… – Вставай! – попросила она, – будем танцевать!
– Танцевать?! – испугался Валентин.
– Конечно!
– Нет! Ты что?! Я не умею!
– А здесь не надо уметь! Просто перебирай ногами и все! Ну же! Давай, поднимайся! – настаивала она, притягивая его к себе за руку.
Не в силах сопротивляться ее настойчивости, Валентин, наконец, поднялся со стула и, робко обняв Марию за талию, стал двигаться вместе с ней в ритм звучавшей мелодии. Она же, в свою очередь, положила левую руку ему на плечо, а правой, держа микрофон, негромко запела: «…Ты меня не забывай, упадет снежинка с неба, я вернусь январским снегом, ты меня не забывай…»
Мария видела, как Валентин закрыл глаза и, улыбаясь, покачал головой.
– Что?! Что не так?! – поинтересовалась она.
– Все хорошо! Все так! Просто я понял, почему ты поешь!
– Почему?!
– Потому, что ты это умеешь!
– Правда? – удивилась она и, растерявшись, замолчала.
Прошло еще с полчаса, как они снова сидели за столом напротив друг друга и снова беседовали, изредка произнося добрые тосты. И это общение было очень приятным. Они ничего не скрывали друг от друга, не лукавили и не рисовались. И в этом была их сила.
– Ты куда? – поинтересовался Валентин, увидев, что Мария встала.
– Я хочу накормить тебя десертом.
– О! Это лишнее, не усердствуй!
– Нет, ты не понял, все будет не так! Главное не бойся! Я сейчас завяжу тебе глаза, а потом, ты станешь пробовать на вкус разные фрукты и ягоды для того, чтобы отгадать их названия.
Не дав ему ответить, Мария подошла к Валентину. Взяв в руки висевший на ручке двери бледно-розовый шифоновый шарфик, она осторожно завязала его глаза.
– Так удобно?
– Да.
– Очень хорошо, – прошептала она ему прямо в ухо, – только не подглядывай!
– Не буду, – мягким голосом ответил он, чувствуя, как ее руки скользят по его лицу.
Мелко нарезанные фрукты и ягоды находились в небольшой ажурной вазочке из тонкого стекла, которую Мария бережно поставила на стол, как только завязала Валентину глаза. Взяв один из кусочков, она осторожно приблизилась к его рту, и легким касанием пальцев, дотронулась до его губ, проникая в глубину сочной спелой долькой киви.
Почувствовав прохладу, он прижал ее языком к небу и сразу ощутил приятный знакомый вкус.
– Я знаю! Это киви!
– Верно! А что ты скажешь на это? – снова спросила она, отправляя ему в рот крупную нежную ежевику.
– М-м, что-то очень знакомое?! Может быть, малина? – было видно, как он сомневался, ища подходящий ответ.
– Почти угадал, – снова прошептала она, – это ежевика.
– Понял!
– Давай продолжим?
– Давай, – откликнулся он.
На этот раз Мария выбрала виноград, но прежде, чем дать ему раскусить знакомую ягоду, она задержала свои пальцы на его губах и легким движением возбуждающе провела слева направо и обратно, повторив это движение дважды, и только лишь за тем, положила ее на язык.
– Виноград! Правильно?
– Да.
– А теперь?
– О! Это банан!
– Ха-ха, – засмеялась Мария, – молодец! Совершенно точно!
– А это?!
– Это – яблоко!
– Отлично! А теперь потруднее!
Вынув из вазочки кусочек авокадо, она без лишней церемонии, сразу дала его попробовать.
– Хм, даже не знаю! – признался Валентин.
– Не очень?! Правда? Словно мыло?
– Немного, похоже.
– Это авокадо, мне самой не нравится!
– Да, не будем есть авокадо!
– Не будем! – согласилась она.
Напоследок Мария приготовила сочную спелую клубнику. Ее можно было отгадать по одному только запаху, который приятным ароматом разливался в радиусе метра. Эта ягода была особенной, ее вкус должен был перебить все предшествующие ощущения и завершающим аккордом гармонично принести удовлетворение.
Она снова прикоснулась к его лицу, пробегая острым ноготком по его нижней губе, затем надломив ягоду, cмазала его губы свежим соком, словно лаская и дразня его запахом, и только после этого позволила ощутить ее на вкус.
Мария смотрела на эту влагу, оставленную на его губах, и ей нестерпимо захотелось его поцеловать, чтоб не упустить этот манящий аромат сочной, спелой клубники. Не давая себе отчета, она почти склонилась к нему, чтобы осуществить свои намерения, как вдруг Валентин быстрым движением снял с лица шарфик и обрадовано произнес: « Клубника! Ну, как?! Я справился?»
Наверное, именно в такие моменты американцы говорят – «УПС!», но Мария выпрямилась и со вздохом ответила: «Ты молодец! Может быть чая?»
– Нет, спасибо, я не хочу!
– Ну, тогда давай возьмем коньяк, бокалы и пошли в комнату, а то, что мы все на кухне!
– Давай, – согласился он, помогая ей собрать со стола.
Переместившись в комнату на большой кожаный диван, Мария почувствовала себя более комфортно. Сбросив туфли, она тут же разместилась, и подняла ноги, согнув их в коленях. На круглом стеклянном столике перед диваном, находилась плоская ваза, наполненная водой с мелкими зелеными шариками, в которой плавали зажженные свечи. Коньяк и бокалы поставили рядом.
Валентин чувствовал усталость. Легкая расслабленность ощущалась во всем теле. Посмотрев на Марию, он еще раз поймал себя на мысли, что она не перестает его удивлять и что он тронут ее вниманием, но вместо этого просто спросил: «Ты как?»
– Я?! – удивилась она, – Я нормально, правда, если не считать мою сумасшедшую жизнь!
– Все пройдет, сочувственно проговорил он, – у меня тоже был такой период, и не так давно… По бутылке в день выпивал, женщины другие были, но все не впрок! Ничего не помогало. Утром на работу идти, а я не могу, все из рук валится! Пока ситуацию под свой контроль не взял и не переломил! Только тогда и наладилось. Червяк в душе, конечно же, остался, но жизнь такая штука…
– Понимаю, – теперь посочувствовала ему Мария, хотя толком ничего не поняла, кроме того, что он был в подобной ситуации.
– Не грусти!
– Ну как не грусти?! Я, конечно, все могу стерпеть, но меня же били?! За что только?! – в сердцах выплеснула Мария.
Валентин раздосадовано хлопнул себя по коленям.
– Так! Ну, с этим надо что-то делать! Так нельзя!
– А что я могу? Плохо мне, что-то в моей жизни не так! И как со всем этим справиться? – она тяжело вздохнула…
Оба какое-то время молчали, прежде чем Мария предложила новый тост:« Ладно, давай о радостном! Что б мы всегда улыбались!»
– Согласен! – ответил Валентин, со звоном сомкнув их бокалы.
За радостное Мария выпила до дна, после чего не прошло и пяти минут, как она почувствовала, что тепло разливается по ее венам, вызывая легкое головокружение. Ей захотелось нежности и утешения. Почти не осознавая происходящего, она прильнула к Валентину и медленно провела языком по его ушной раковине.
– Ну, не безобразничай, – смущенно произнес он.
– Хорошо! – ответила Мария и отпрянула от него, даже отодвинулась на полметра. Однако это продлилось не долго. Спустя минуту, а может быть две, она нежно целовала его в губы…
Да, вкус первого поцелуя всегда особенный, он захватывает волной все тело, пробегая по спине легким ознобом, и чем дольше он длится, тем блаженнее его наслаждение.
Закрыв глаза, Валентин отвечал на ее поцелуи, принимая все, что она делала с ним.
– Останься! – прошептала она ему, обнимая его голову, утопая руками в его рассыпчатых волосах. – Не уезжай!.. И знаешь, почему?
– Почему?
– Потому, что ты сам этого не хочешь!
Валентин колебался, не зная, как поступить и что ей ответить! Она ломала все его принципы! Еще недавно он дал себе слово, что будет порядочным семьянином и больше никогда не потеряет достигнутого в семье доверия, а тут такая провокация! Как быть?! И что же делать?! Надо бежать! И чем скорее, тем лучше! Разум спорил с чувствами, не давая определения.
Видя его сомнения, Мария решила ему помочь. Прикоснувшись к нему, она уже знала их будущее. Еще слишком рано! Он сам поймет, когда настанет этот момент! И не нужно будет ни слов ни объяснений.
– На самом деле, ты должен быть там, где ты есть! – тихо произнесла она.
– Да, точно! Ты сама это сказала! – словно найдя неожиданное решение, подхватил Валентин.
В ответ она грустно улыбнулась…
– Я тебе помогу с посудой, – предложил он.
– Нет, не надо, завтра придет помощница по хозяйству и все уберет. Подожди немного, сейчас поедем.
– Как, ты тоже едешь?
– Ну, да меня будут ждать близкие. Матушка, так уж точно не спит! Сейчас позвоню Андрею, чтоб прогревал машину.
Вернувшись в кухню, Мария выключила все еще игравший магнитофон и собрала остатки пищи. Валентин пришел следом за ней.
– Ну, давай хотя бы чашку помою?!
– Ну, помой, раз тебе так хочется!
Опустив ее под струю воды, он пояснил:
– Просто когда я жил еще с родителями, мне все время говорили: «Ну, хоть чашку помыл бы!» Вот и приучили!
Слушая его, Мария приятно улыбалась. Что-то трогательное показалось ему в ее лице и, обняв ее, они снова поцеловались. Она видела его сияющие глаза, его проникновенный взгляд. Но, боже мой! Таких глубоких, таких нежных объятий она не испытывала никогда! С той искренностью, с тем чувством, с которым он прижимал ее к себе, словно обнимая ее душой, а не руками, не может сравниться даже поцелуй, чтобы остаться навсегда в ее памяти. Она чувствовала, как через эти объятия он передает ей все свое тепло, всю свою любовь и благодарность…
* * *
Вот уже вторые сутки Вейд сидел затворником в своем кабинете. У меня же предполагался свободный от работы день, и я собиралась навестить моих близких. Положив в небольшую корзинку свечи, орехи для братьев и вышитый мною платок для матери, я уже хотела выйти из дома, как неожиданно меня окликнула Рамина.
– Беатриче! Подождите, синьор Вейд просил Вас зайти к нему.
Поставив корзинку на пол, не снимая верхней одежды, я поднялась наверх и постучалась. Вейд, как обычно, сидел за столом и что-то писал.
– Вызывали, синьор? – поинтересовалась я.
– Да Беа, зайдите! Вот письма, которые необходимо отправить! Это в Париж, а вот это в Анжер. Их пошлите с посыльным – пояснил он. А вот это для синьора Галилея, попрошу Вас на обратном пути доставить лично. И возьмите себе экипаж.
– Хорошо синьор, еще что-то нужно?
– Нет, нет, жду Вас как обычно. И передайте мое почтение всей вашей семье, родным и близким.
– Обязательно, синьор! Спасибо! – поблагодарила я.
Несмотря на то, что речь его была вполне уверенной и ровной, Вейд словно смущался меня, стараясь как можно меньше смотреть в мою сторону.
Не смея более задерживать его, я взяла письма и, попрощавшись, поторопилась к выходу.
На улице пахло свежестью, хотя март был достаточно теплым. Утренняя влага еще наполняла воздух, но первые лучи солнца уже уверенно ложились на город, превращая его в золотую сказку. Удивительно, но сегодня я испытывала особенную радость от предстоящей встречи с близкими.
Мать развешивала белье, в тот момент, когда я добралась до дома.
– О! Кто к нам вернулся! Дорогая моя доченька! Мы так скучали! – с восторгом встретила она меня.
– Ох, мама! Так здорово, что я дома!
– Устала, милая? Пойдем, я тебя вкусненьким угощу!
– Ну, что Вы, я совсем не голодна!
Услышав мой голос, тут же прибежали Антонио и Рональдо.
– Беатриче вернулась!
– Беатриче! – весело кричали мои младшие братья.
– Что принесла?!
– Вот, дорогие мои, держите! Этот гостинец для вас!
– Мое!! – выкрикнул Рональдо, выхватив из моих рук корзинку.
– Нет! Мое!! Отдай!
– Не отдам!
– Бэа! Он все забрал! – обиженно проговорил Антонио.
– Мальчики, не ругайтесь, здесь хватит обоим! Поделите поровну и успокойтесь!
– Вот пираты растут! Садись дочка, посидим немного, – предложила мать, опустившись на широкую скамью возле дома. – Ну, расскажи, что там у вас происходит? Как синьор Вейд? Оправился от последнего потрясения или все еще скорбит о своей потере?
– Нет, мама. Еще не оправился! Тяжело ему, очень тяжело!
– Да, такое горе пережил… Ну, а ты?! Как ты?
– А у меня все хорошо! Не волнуйтесь! С работой справляюсь! – ответила я, не желая расстраивать мать рассказами о ночных кошмарах. – Вот я тут Вам свечи принесла и платок, да еще немного дукатов.
– Ой, дочка! Спасительница наша! – проговорила она, вытирая нежданно накатившие слезы.
– Ты для нас словно Дева Мария! Если знала бы, что все так выйдет, то непременно назвала бы тебя Марией.
– Ну, что Вы, мама! Мне не сложно! А имя у меня тоже красивое, и оно мне нравится!
– Конечно, милая моя, конечно! А я здесь совсем ничего не успеваю! Франческо пытается мне помогать, вот и сейчас отправила его на базар за крупой, но он все равно еще мал и отца не заменит!
– Так может горничную нанять или прачку? – осторожно поинтересовалась я, считая, что мой заработок, хотя и небольшой, но все же достойный, мог бы позволить облегчить ее труд.
– Ох, милое мое дитя! – со вздохом услышала я в ответ, – пойми меня правильно! Нам очень помогает твоя работа и любезность синьора Вейда! Его забота о здоровье твоего отца… Все это несомненно является огромным подспорьем. Но посмотри на этих оголтелых «головорезов»! – махнув рукой в сторону моих малолетних братьев, произнесла мать.
Они же, никак не могли поделить корзинку с орехами, и, шумно, почти до драки, выясняли, кому достанется тридцать седьмой орех, совсем не обращая внимания на то, как мы наблюдали за ними.
– Да, – посмотрев в их сторону, понимающе согласилась я.
– Все силы им отдаю, а толку чуть! Учиться бы их отдать ремеслу какому-то! Рональдо, так очень способный мальчик, в отца пошел! К искусному делу тянется! Все краски у него перетаскал, рисовать пытался! Ох, был бы отец здоров, так может толк из сына бы вышел! Трудно мне дочка! Трое мужчин подрастает! Всех на ноги поставить надо! Только вот кормилец теперь в семье – ты, дочка. Береги себя, береги милая, одна ты надежда у нас на всех! Прости, что тебе так достается… – на этих словах она снова расплакалась.
– О чем Вы, мама?! Мне не в тягость! И все у нас наладится! Вот увидите! – очень бодро и уверенно заявила я.
– Да куда уж там наладится?! – махнула она рукой, – посмотри на себя, какая красавица выросла, мужа пришло время искать, да кто ж на такую нищету… – она не договорила. Лишь достав из рукава платок, вытерла катившиеся по лицу слезы.
– Ну, что Вы! Не все так плохо!
– Прости меня дочка, прости! Не такой жизни я тебе желала!
Успокаивая мать, я смотрела вдаль, на холм, где по узкой тропинке в сторону нашего дома спускалась элегантно одетая женщина…
– Мама! Кажется к нам гости?!
– Гости?! – удивилась она, – но, мы никого не ждем!
Между тем женщина подошла совсем близко и, увидев меня, радостно прокричала: «Беатриче! Милая Беа! Ты здесь! Какая удача! Я так рада!»
– Лукреция?! Ты ли это!
– Ну, конечно! Не узнала?!
– Пресвятая Дева! Как ты изменилась! – восхищенно воскликнула я и схватила ее за руки. От радости мы закружились.
– Похорошела! Сияешь! Что происходит?! А платье?! Какое платье!
– Ой, Беа! Ты не поверишь! Я скоро предстану перед алтарем!
– Да что ты! Вот здорово! Сколько времени мы не виделись?! Кто же он?
– Кто?! Угадай! – кокетливо произнесла Лукреция, разжигая мое любопытство.
– Неужели?!
– Да, да! Мой славный Бенедетто!
– Как трогательно! Поздравляю моя дорогая! – искренне пожелала я. – Расскажешь?
– Обязательно! Но ты вроде бы занята? Я, наверное, не вовремя? – шепотом поинтересовалась она, посмотрев в сторону моей матери и тут же громко добавила: «Добрый день синьора Форини!»
– Добрый день! Ничего, ничего, ступайте, поговорите, вы же давно не виделись! Я справлюсь, белье уже развешено!
– Я ненадолго! Хорошо? – попросила я.
– Я все понимаю! – ответила мать и, взяв опустевшую от белья корзину, ушла в дом.
– Ну, куда пойдем Беа?
– Не знаю, но я не долго!
– Я тоже не долго! Хочу успеть до заката солнца в мастерские синьоры Будини! Золотистый цвет волос к новому платью, сделает меня особенно очаровательной! Как ты думаешь?
– Да, наверное, ты права.
– И солнце сегодня жаркое! Так что оттенок непременно получится!
Я внимательнее посмотрела на Лукрецию, она действительно была хороша! Ее глаза игриво сияли. Улыбка практически не сходила с лица. Она была легка и весела. Новое платье облегало по фигуре, удачно подчеркивая тонкую талию и красивую полную грудь. Ее голос, приятный и мелодичный, располагал к общению.
– А не хочешь у нас, на крыше? – неожиданно для нее предложила я.
– У вас?! – растерялась Лу.
– Ну, да! Вон посмотри наверх! Там домик для синьорин! Его еще мой отец строил для матери и меня.
– Тебе-то не надо! Ты и так рыжая! А в кого ты такая?!
– В бабушку! – С гордостью заявила я.
– Это здорово! Тебе повезло!
– Надеюсь!
– Ну, что ж, на крышу, так на крышу! Там и поболтаем!
– Пойдем! – позвала я, направляясь к приставной лестнице.
– А у тебя получиться ровно? Ты точно сможешь как надо? – волновалась Лу.
– Не сомневайся! Я же мать свою высветлила! Так что и ты будешь не хуже Дожей!
– Ха, ха! Это хорошо, но я хочу быть лучше Дожей!
– Раз хочешь, значит, будешь! Поднимайся! Я догоню, только принесу лошадиную мочу.
Когда я оказалась на крыше, то увидела, что Лукреция уже устроилась в домике для синьорин.
– Ну, как? – поинтересовалась я, – удобно?
– Да.
– Тогда приступим! Вытаскивай волосы на поверхность! Вот так, правильно! Теперь разложим их ровно по кругу, параллельно черепице, и расчешем гребнем.
– Подержи! – попросила я, передав сосуд в руки Лукреции, чтобы подготовить кисть для нашей процедуры.
– Ой! Фу! Как подванивает! Просто жуть! Лисий яд, даже глаза щипит! – возмутилась Лу, как только приоткрыла крышку сосуда с мочой. – Видно конь сильно породистый! – пошутила она.
– Конь как конь! А моча концентрированная, мать три дня настаивала! Зато цвет быстрее схватится. А запах, так мы его потом смоем, я воды целый кувшин принесла!
Был полдень, солнце здорово припекало. Все дома в округе казалось, были окрашены его волшебным светом, а красные крыши домов, напоминали ковры, развешенные в ярмарочный день. И хотя до лета было еще далеко, я всем телом ощущала его приближение. Закрыв глаза, я улыбнулась.
– Чему ты так радуешься? – услышала я вопрос Лукреции.
– Я дома Лу! И это так здорово! Здесь меня любят! Помнят! Ждут! А главное все простят! Простят за все, чтобы я не совершила!
– А есть за что?
– Надеюсь, я еще не слишком грешна и да услышит меня Дева Мария!
– Ну ладно, верю! Давай уже намазывай! Я готова, чтобы открыть сосуд с вонючкой!
Разровняв волосы Лукреции по всей длине и пропитав их мочой, я присела чуть в отдалении от этого ужасного запаха, в ожидании, когда они схватятся солнечными лучами и выгорят.
– Тебе там удобно? – поинтересовалась я.
– Все хорошо! Не переживай!
– Тогда рассказывай, когда ты идешь к алтарю! И почему я все пропустила?!
– Мы встречались с Бенедетто, последние три месяца, втайне ото всех! – начала свой рассказ Лу. О! Если б ты знала! Какой он замечательный! Элегантен, остроумен, а главное так нежен! Его поцелуи верх блаженства!
Лукреция закатила глаза, видимо представляя себе это самое блаженство.
– Счастливая ты! И когда же ваша церемония?
– Летом! В июне! Еще столько хлопот, надо успеть все подготовить! Ах, Беа! Я так рада, что мы будем вместе! Ты не представляешь, я даже ни есть, ни спать не могу! Думаю все время о нем! От встречи до встречи только о нем и о нем! Это так великолепно! Так приятно, так здорово!
Я приглашаю тебя на нашу церемонию в собор «Санта Мария дель Фиоре» и чтобы в этот день никакой работы!
– Хорошо! – улыбаясь, ответила я.
Лукреция, словно светилась изнутри, от переполнявшего ее чувства. Возбужденность и вместе с тем загадочная мечтательность, поочередно проходили через ее настроение. И не надо было слышать ее восторженных рассказов, чтобы определить, что она влюблена, она любима, а значит счастлива!..
Остаток дня прошел в хлопотах по дому. Уже вечерело, когда взяв томик пьесы Шекспира, подаренного мне синьором Вейдом, я вошла в комнату к отцу.
Он тихо лежал с прикрытыми глазами.
– Отец! – негромко позвала я.
Его веки дрогнули, и с легкой грустью он посмотрел в мою сторону. Увидев меня, лицо его озарила улыбка.
– Здравствуйте, отец! Как себя чувствуете? – поинтересовалась я, присаживаясь на край кровати, чтобы взять его за руку.
– А-а-о, – приоткрыв рот, попытался произнести он.
– Ну, вот и славно, что хорошо! Все наладится! Вы только верьте в это! Я так люблю вас, отец!
Он прикрыл глаза, как бы подавая мне знак согласия, с тем, что я говорю.
– А за меня не беспокойтесь! Синьор Вейд со мной очень любезен. Я живу в хороших условиях, а та помощь, что оказываю ему по хозяйству, так это самая малое, что я могу сделать для него в благодарность за его участие. Главное Вы, отец, поправляйтесь быстрее!
Он снова прикрыл глаза, пытаясь сжать рукой мой большой палец.
Мне было горько видеть отца в таком состоянии и, чтобы не выдать своих переживаний, я решила его отвлечь от грустных мыслей.
– А я для Вас книгу принесла! Это пьеса Шекспира. «Ромео и Джульетта». Давайте почитаем немного?
Опущенные веки снова показали мне знак согласия.
Прекрасно! Тогда слушайте! – обрадовалась я и, раскрыв первую страницу, прочитала:
«Две равно уважаемых семьи в Вероне, где встречают нас событья, ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитье…»
Над тихим, спокойным занятием мы провели два с половиной часа…
А на утро, вопреки совету Вейда, я решила пройтись пешком по свежему воздуху. И, попрощавшись c родными, отправилась с поручением к синьору Галилею.
«Мы достигаем точки,
где не достаточно что-то знать:
надо положиться на веру
и двигаться дальше.»
мудрость жизни*
XVIII
Мария смотрела с недоумением на разговорчивого плотного мужчину лет тридцати пяти, который от нервных переживаний все время в своей речи вставлял слово – «вот» и без того перегруженный эмоциями диалог. Она же в свою очередь никак не могла поверить в столь нелепую ситуацию, в которую попал ее клиент.
– Так вот! – повторил он, – эта путаница, эта чертовщина! Я просто ошарашен! Я вам честно скажу! И не знаю, что теперь делать, вот! Как только эта нумерация у вас проставляется? И почему никто меня не предупредил?! Вы вообще понимаете?! Вы представляете, в каком я нахожусь состоянии?! Вот!
– Понимаю, – покачав головой, попыталась успокоить его темперамент Мария.
– Да, что тут можно понять! Как нормальный человек сделал ремонт, вот! Заказал мебель, все красиво! Кухню только не установили. Хорошо! Заказываю кухню с монтажом. Жду на работе звонка. Да, мне звонят и говорят: « Ты что хозяин! Спятил что ли?! Где тут мебель-то монтировать?! Здесь же голые стены, да один бетон! Я-то их вначале за дураков посчитал, матом покрыл трехэтажным! А оказалось то на деле, что я дурак! Ремонт сделал в чужой квартире! Вот!
– Ну, что ж, соседу повезло! – не в силах сдержать улыбки, произнесла Мария.
– Вы что? Издеваетесь?! – почти прокричал он.
– Ни в коем случае! – заверила она, и тут же приняв серьезное
выражение лица, перешла на деловой тон. – Так что Вы от нас хотите?
– Я?! А что я по-вашему должен хотеть?! Вы нумеруете квартиры и этажи, как вам вздумается, а я страдаю! Так что ли?! Я еще компенсацию с вас потребую! И моральный ущерб, в придачу! Вот!
Он так волновался, что создавалось впечатление еще немного, и закипит.
– Постойте, Илья Викторович! – обращаясь к клиенту, как можно более учтиво, проговорила Мария, – этажи и квартиры нумеруем не мы, а Бюро Технической Инвентаризации. Потом мы Вас предупреждали, что ремонты в доме еще не разрешены и поэтому здесь с Вашей стороны допущено нарушение. А вот еще взгляните на подписанный Вами Акт приемки квартиры, где четко прописано, что наша организация передает, а инвестор принимает в свое пользование квартиру №118 секция вторая, пятый этаж, а не шестой этаж квартира №122. Первый этаж у нас офисный, но он все равно остается первым, а не нулевым. И к тому же, если учитывать, что верхний этаж имеет лучший вид из окон, то Вы ошиблись в свою пользу!
– Мария Денисовна! Вы можете меня спасти?! Я знаю, Вы можете! Придумайте что-нибудь! Я готов заплатить! Вот!
– Я не Бог! В этом надо серьезно разбираться! А платить Вам, скорее всего, придется соседу.
– Вот и разберитесь, разберитесь, пожалуйста! Я и соседу заплачу, лишь бы он переехал! Жена, так просто убьет! Сказать боюсь, не поверите!
– Почему не поверю? Поверю!
– Вот-вот, вы уже понимаете!
Он с надеждой посмотрел Марии в глаза.
«Жалко мужика, – подумала про себя она, – надо же так вля-паться! Недаром говорят, и смех, и грех, это определение вполне подойдет к этой ситуации».
– Ну, что ж! – сделав глубокий вдох, сказала Мария, – давайте звонить соседу, будем его радовать!
– В каком смысле?! – забеспокоился клиент.
– Будем уговаривать его поменяться с Вами этажами.
К обеду в офисе стало тихо, все расползлись по своим делам: кто в кафе, кто в магазин, а кто в салон-парикмахерскую.
– Пойду и я прогуляюсь, – сказала Мария, обратившись к Андрею, который, сидя за соседним столом, пялился на монитор, при этом медленно потягивая из большой кружки ароматный фруктовый чай. – Если будет что-то срочное, набери мне на мобильник!
– Хорошо, не беспокойтесь! – заверил он выходящую из офиса Марию.
На улице было солнечно. Яркие лучи, касаясь ровного снежного покрова, вызывали искрящийся эффект, искусно отражаясь в каждой снежинке. Легкий морозец освежал, не давая замерзнуть. Но в том, как весело чирикали одуревшие от солнечного света воробьи, чувствовалось неизбежное приближение марта. Что-то одухотворенное таилось в природе этим замечательным ясным днем. Небо было безоблачно, глубоко и просторно. Его бесконечный голубой цвет, весь этот грандиозный объем, вызывал устойчивое чувство свободы.
Не спеша, наслаждаясь приятной погодой, Мария незаметно подошла к храму, находившемуся в полукилометре от офиса. Засмотревшись на отреставрированные темные купола, с мерцающими на них сусальным золотом звездами, она остановилась.
– Да, впечатляет! – подумала Мария, – очень величественно!
Из храма вышел пожилой священнослужитель. Двигаясь в сторону церковной лавки, он торопливо перебирал ногами, путаясь в длинной черной рясе.
– Негоже находится с непокрытой головой возле дома Отца нашего! – проговорил он, обращаясь к Марии, как только поравнялся с ней.
– Простите Батюшка, – засмущалась она, натягивая на себя капюшон.
– Бог простит, – как-то очень сухо бросил он, продолжая свой путь.
Ответ батюшки показался Марии, по крайней мере, суровым. Старик явно не в духе, – подумала она и, стараясь больше на этом не заострять внимания, подошла к скамье, стоящей под деревом, которая еще с ранней зимы утопала в снегу и, аккуратно постелив на нее пакет, припрятанный в сумочке на случай похода в магазин, присела. Холода не чувствовалось, по крайней мере сейчас, пока тело еще сохраняло тепло, скопившееся под шубой. Она достала бутерброд, оставшийся от утреннего завтрака, и стала крошить его прилетевшей паре голубей, которые топтались возле ее ног, подбирая крошки.
– Гляди-ка, какой прожорливый! Все у подруги отобрал! – услышала она за спиной, и обернувшись вновь увидела того же священнослужителя в длинной черной рясе. Стоя подле скамьи, он улыбался теплой, приятной улыбкой в свои седые усы и длинную бороду, прищурив глубокие светло-голубые глаза. Теперь он не казался таким суровым, а скорее, наоборот, каким-то очень мудрым и добрым. – А она прощает, словно заботится о нем. Значит, любит! – сделал вывод старец.
– Неужели? – удивилась Мария, ей показалось странным, что он в простом кормлении голубей, разглядел какой-то особый глубокий смысл.
– А как же! Поди сама, не любила что ли?
– Любила.
– Ну, значит, знаешь!
– Знаю?! – переспросила Мария.
– Знаешь, знаешь! Любовь долго терпит, – протянул он, – она милосердствует, все покрывает, всему верит и все переносит! Любовь никогда не перестает!
– Я будто бы это уже слышала, – задумчиво произнесла она.
– А как же! Конечно, слышала! Святые истины никогда не умирают! Положись на них и просто верь! Они живут в самом сердце, вот здесь!
С этими словами старец приложил свою правую руку к груди и добро улыбнулся.
Мария снова посмотрела в сторону птиц. Ей явно не нравился этот сизый обжора, который с жадностью подбирал последние крошки хлеба. «И что эта дурочка хлопает «ушами!» – возмущенно думала она. – Он же сейчас все сожрет! Какая уж тут любовь?! Старик явно заблуждается!»
– Послушайте, Батюшка! – решительно произнесла Мария, пытаясь разобраться и оспорить его выводы, но повернув голову, сильно удивилась. Старец словно испарился, будто его и не было. От неожиданности она встала со скамьи, ища его взглядом, но тот словно провалился сквозь землю.
«Чертовщина, какая-то! И в таком святом месте!» – подумала Мария, но тут же успокоила себя тем, что видимо, не заметила, как тот снова удалился в церковную лавку. Проверять она не стала, лишь отряхнув шубку от прилипшего снега, забрала со скамьи пакет и поторопилась вернуться в офис.
* * *
К вечеру пошел крупный снег, наметая большие сугробы на дорогах. Из-за этого движение в городе было затруднено, машины медленно продвигались вперед, создавая пробки. Припарковавшись на обочине, Мария наблюдала, как нескончаемый поток людей торопился в сторону метро, чтобы разъехаться по спальным районам и в домашних хлопотах провести остаток дня. А может быть посидеть в уютном баре, сходить в театр или просто провести вечер с любимыми.
Вглядываясь в проходящих мимо прохожих, она, наконец, увидела в толпе знакомое ей лицо. Энергичной походкой, кутаясь в глубокий воротник длинной норковой шубы, Марго приближалась к автомобилю.
– Привет! – немного запыхавшись, проговорила она, присаживаясь на кресло пассажира.
– Привет!
– Ну, что! Небольшой заплыв в пользу стройной фигуры?!
– Ага! – поддержала ее Мария.
– Тогда в путь!
Уютный бассейн, при спортивном клубе, находился в пригороде. Несмотря на скопление автомобилей, подруги ехали недолго, так как Мария знала объездные пути, уверенно продвигаясь по хорошо знакомым «тропам».
– Просыпайся! – позвала она задремавшую рядом Маргариту.
– Ух-ты! Приехали уже! А я что-то задремала, да так сладко, что даже сон видела!
– Ясно.
– Нет, нет! Ты послушай! Сон чумовой! «Сталкер» отдыхает! Будто бы я… Ну, как бы это сказать?! В общем, я выполняю миссию! И не какую-то там Земную, а вселенского масштаба! И в моей группе есть еще люди, вот только не помню кто они. Одним словом, от нас зависит спасение всего мироздания!
– И в чем же заключалась ваша цель? – улыбаясь, скептически произнесла Мария.
– Мы должны собрать в разных отсеках корабля нитки!
– Нитки?!
– Да! Нитки мулине! – очень торжественно и многозначительно произнесла Марго.
Не выдержав, Мария прыснула заразительным смехом.
– Что ты ржешь! – обиженно возмутилась подруга.
– Да нет, прости, просто очень весело, еле сдерживая себя, извинилась Мария.
– Погоди! Ты не знаешь, чем закончилось!
– Ну и чем?
– Так вот! Одним словом я, с одним очаровательным мужчиной, получила задание найти кнопку и нажать на нее. Будто бы от этого все встанет на свои места, и мир будет спасен!
– Ага! С мужчиной?!
– Да.
– С очаровательным?! – многозначительно подчеркнула Мария.
– Да ну тебя! Я же о главном!
– А я что? Я слушаю!
– Ну, хорошо! Так вот! Ищем мы, ищем ее, эту кнопку и наконец, находим! Нажимаем, и вдруг раз, и в одно мгновение переносимся в другое измерение! А там ничего нет!
– Как это?!
– Будто бы мы в вакууме находимся! Ощущения жуть! Миссия- то выполнена, а что дальше??! В растерянности мы задаем этот вопрос. И словно голос вселенной нам отвечает: «ЖИТЬ!»
– Да, кино! – покачав головой, заметила Мария, все еще задерживая улыбку на лице.
– Ну, хотя бы там я понимала свое предназначение – Спасти МИР! А здесь, порой даже не знаешь, в чем твоя миссия, – с грустью произнесла Марго, анализируя свои ощущения.
– Тебе же ответили – просто «жить»!
– Просто, не просто, а что-то должно быть еще! Вот ты, знаешь свое предназначение?
– Знаю! – уверенно ответила Мария.
– Ну, и?…
– В этой жизни я должна обрети волю!
– Свободу, что ли?
– Нет! Научиться побеждать слабость своего характера!
– Это как? – удивилась Марго.
– Моя безвольность причиняет мне боль, и я не могу с ней справиться. Люди зачастую пользуются этим, манипулируя моими действиями. А это не правильно…
– Ты про Егора?
– В основном да, но на самом деле это может быть любой человек с железной волей и сильным характером. Боясь этого разоблачения, я прячусь перед незнакомыми мне людьми за маску особой важности и напускной значимости.
– А разве это не правда?!
– Что не правда?
– Ну, что от тебя ничего не зависит? Где твои связи или знакомства, наконец?!
Если говорить о работе, то, наверное, зависит. И связи и знакомства, все это помогает решать многие вопросы, но, однако это искусственно созданный мир вокруг меня, заставляющий подчиняться его правилам, – попыталась разъяснить Мария.
– Ну а как же все другие? Они же живут точно так же, как и ты и довольны своим положением!
– Да и я тоже довольна, только не это моя задача! Я не должна за что-то прятаться, чтобы оправдать свое безволие!
– И в чем же по-твоему выражается эта воля? – пыталась разобраться в услышанном Маргарита.
– Мне сложно сказать! Воля она или есть, или ее нет! А выражается она в умении отстаивать свое мнение, защищать близких тебе людей, действовать в соответствии с совестью!
– Наверное, это так! Ну, откуда ты знаешь, что именно воли тебе и не хватает? И почему это твоя земная задача? А как же посадить дерево? Воспитать сына? Построить дом?
– Хм, все это верно, так как именно через эти простые деяния воспитывается моя воля и характер. Думаю, что для меня главное в достижении поставленных целей не унизиться и получить, а убедить и заслужить. Вероятно, в этом и есть проявление воли. И я над ней работаю! Однако не всегда получается. – Мария вздохнула…
А почему это моя земная задача? Я объясню! Во-первых, я это чувствую, так как неплохо знаю себя. – Мария посмотрела на подругу и снова улыбнулась. – А во-вторых, тебе, как человеку, «спасшему вселенную», положено знать, что мы приходим в этот мир, чтоб скорректировать свои душевные качества! Ну, к примеру! Победить в себе злобу, зависть, тщеславие, безволие, наконец! Одним словом, каждому свое, и пройдя через жизненные трудности, совершая какие-то поступки и деяния – стать лучше. Мы потому и не помним себя в прошлых воплощениях, чтоб не цепляться за незавершенные земные задачи, а заново работать над душой.
– Супер! – выпалила Марго, – может, скажешь, для чего?
– Скажу! – охотно согласилась Мария. – Если учитывать, что нас создал Бог и мы все его дети, значит, в каждом из нас его частичка! Так?
– Допустим!
– А он, как Отец, естественно хочет, чтоб его отпрыски были лучшими во всем, поэтому мы и проходим жизненные циклы, чтоб стать светлее, говоря языком преданий, очиститься и, выйдя из света, в него же и вернуться.
– Это что же получается, порожденный Богом с ним же и сольется?! Так, что ли? – уточнила Рита.
– Возможно!
– А Бог эгоист! Мы тут паримся, трудности всякие испытываем, а в сущности он же через нас улучшает себя!
– Наверное, в этом могла бы быть доля истины, – заметила Мария, – если бы это самое слияние не являлось наивысшим завершающим этапом в развитии души. Это награда, к которой мы все стремимся!
– Ты веришь в это?
– Думаю, что это так!
– Чушь! Тогда как же книга книг? Получается, что индуистская религия более продвинутая, если рассуждать о жизненных циклах! Значит, есть реинкарнация души?! А значит… Не-е, абсурд! – сделала вывод Рита, – а вообще, надо почитать Библию!
– Ну, почему сразу абсурд?
– Я так никогда не думала! И откуда у тебя такие мысли?
– Твой «добрый» Клейнер, заставил меня умереть и вновь возродиться!
– Чего?! – удивилась Марго, не понимая услышанного.
– Это сложно! Невообразимо сложно! У меня до сих пор в голове не улеглось! Давай об этом лучше потом, – попросила Мария, – я должна все правильно осознать, а то напутаю что-то, и ты поднимешь меня на смех! Необходимо время! Обещаю, что потом все непременно запишу, и ты это прочитаешь!
– Ну, как хочешь! – обиженно произнесла Маргарита и, открыв дверь машины, спрыгнула на дорогу.
Вода в бассейне была немного прохладная, но это приятно освежало, придавая бодрость уставшему под конец рабочей недели организму. Народу было совсем мало, пожилая пара, медленно двигающаяся по боковой дорожке, да крепкий мужчина, рассекающий брасом посередине.
– Красота! Никого нет! – порадовалась Мария.
– Да, и я люблю, когда не тесно! – поддержала ее Маргарита, – вода просто блеск! Очень душевный бассейн! Приходи когда захочешь и насколько захочешь! А главное, без шапочек, без справочек и без плавочек!
– Ну, с последним это ты загнула! Без плавочек не получится! Здесь тебе общественное место, а не нудистский пляж!
– Очень жаль! И напрасно! А-то, посмотри, вон, какой красавчик «Бороздит океан» по правому борту! – хитро прищурив глаза и показав взглядом сторону крепкого пловца, проговорила Рита.
– Ну, ну!
– А что ты ухмыляешься! Это ж у тебя всегда общество из одних мужчин! И не понять тебе, как бывает, когда тело просит любви и ласки! Столько богатых клиентов, хотя бы с одним познакомила! Совсем не думаешь о личной жизни своей подруги!
– Богатых найти не проблема! Надежных нет!
– А как же твой мушкетер?
– Это совсем другое!
– Так значит, есть?! – сделала вывод Рита.
– Значит, есть.
– Вот и ответила!
– Считай, что так.
– Когда последний раз видела?
– Кого?
– Послушай! Хорош придуриваться! Я здесь или кто?
– Ладно, прости. Я не хочу говорить об этом!
– Об этом не хочу, о том не могу! Что с тобой сегодня?
– Да все нормально! Просто…
– Так, так, так! Как это понимать?
– Он – особенный! У меня никогда не получится относиться к нему потребительски, как мы привыкли относиться к мужчинам. Я поняла это не сразу, но теперь знаю, что не смогу так! И, слава богу! Иначе мы бы сразу расстались. Мне очень важно его доверие. Он добрый, порядочный, отзывчивый… Я чувствую его, а главное, я становлюсь лучше рядом с ним.
– Бла, бла, бла! Все ясно! Ты влюбилась! Влюбилась, как дура, окончательно и бесповоротно!
– Думаю, ты ошибаешься!
– Ошибаюсь?! Да тут к гадалке не ходи!
– Ты не поняла, это – больше, чем любовь, – тихо произнесла Мария.
– Хм, вот так раз! Скажи мне, пожалуйста, что может быть больше любви?
– Это нельзя заключить в одно определение!
– Но попытайся хотя бы!
– Наверное, это и понимание, и уважение, и любовь, и вера! Все, все сразу! А в совокупности это гораздо больше, чем просто любовь!
– А как же секс? – удивляясь, допытывалась Марго.
– А что секс, его никто не исключает. Он есть в жизни каждого, но далеко не каждый может обрести в своем партнере понимающего друга, готового тебя выслушать и разделить твою боль!
– Свихнуться можно! Что-то я не въеду! Одна сплошная философия! Ты не находишь свое поведение нелепым? Что происходит? Или, что произошло? Я что-то упустила? Давай колись! Что у тебя с мушкетером? – настойчиво потребовала Маргарита и, прибавив скорость, заплыла немного вперед, чтобы заглянуть Марии в глаза.
– Его зовут Валентин! – спокойно, не поворачивая головы, ответила Мария.
– Да ладно тебе! – брызнув немного воды в лицо подруги, улыбнулась Марго, – я же по-доброму!
– Охотно верю! Но говорить об этом не стану! Это касается только меня и его! И, ты уж прости, в эту дверь тебе не войти!
– Здорово живешь! – обиделась Рита, – когда это было, что б ты мне не доверяла?!
– Я доверяю, просто не хочу это обсуждать.
Посмотрев на подругу, Мария нырнула под воду и ловко развернувшись, поплыла в обратную сторону.
Душевая была наполнена паром. Смывая с себя запах хлорки, Мария слышала, как в соседней кабинке Марго что-то напевала себе под нос, и это пение эхом отражалось в пустом пространстве. Чувствуя возникшее между ними напряжение, не желая его затягивать, она вышла из под душа и заглянув к Марго, негромко проговорила: «Наверное, я тебя обидела, но я не хотела», – и немного помолчав, добавила – « Ты знаешь, он замечательный! И я его люблю!»
По лицу Марго расползлась широкая улыбка.
– Вот так бы сразу и сказала! А то весь мозг вынесла сегодня!
Подруги весело рассмеялись… Атмосфера наполнилась приятным облегчением. Направив душ в сторону Марии, словно вызывая ее на поединок, Маргарита хохотала раскатистым звонким смехом. Принимая ее вызов, Мария тут же прыгнула в кабинку напротив, и так же схватив душ, включила большой напор воды, окатив с головы до ног свою подругу. Два потока, встретившись, мелкими каплями рассыпались в разные стороны. Преломляясь в свете ламп дневного света, они образовали искусственную радугу. Но в этом своем веселом настроении, за добрым открытым смехом, женщины даже не заметили сотворенного ими чуда.
* * *
Галилео принял меня сразу, в своей рабочей мастерской, как только обо мне доложила горничная.
– А-ааа, протянул он, – знакомая синьорина! Вот кто ко мне пожаловал!
– Утро доброе Вам, синьор Галилей!
– Доброе, доброе, если б каждый раз с восходом солнца меня посещали такие прелестницы, то я не чувствовал бы старости еще лет двести!
– Ну, что Вы! – смущаясь его комплементов, проговорила я, невольно опустив глаза, но Галилей, словно и не заметил моей неловкости.
– Не обращайте внимания на беспорядок! Здесь еще не убирали. Сегодня я на подъеме и чувствую вдохновение, поэтому просил горничную не беспокоить меня лишними хлопотами.
– Взгляните только, как чист сегодня небосвод! – восхищенно произнес Галилей, махнув рукой в направлении окна. – Сумерки обещают быть звездными, если, конечно же, западный ветер не нагонит тучи. Но это маловероятно, так что, скорее всего, я смогу полностью посвятить себя работе. Вы даже не сможете представить, как бесконечен этот мир и как прекрасна его гармония! – с этими словами он словно задумался, но довольно быстро снова пришел в себя и, посмотрев в мою сторону, бодро проговорил: «Однако не будем забивать Вашу молодую головку разными глупостями! Давайте лучше посмотрим, что за послание прислал с Вами синьор Гербранд Ван дер Вейд.»
Пока Галилей читал письмо, я украдкой поглядывала на весьма странные и непонятные мне предметы, располагающиеся за его спиной. – Неужели это те самые инструменты, которые так сильно будоражили интерес достопочтенной публики нашего города, из-за которых, очень часто приписывали его образу загадочность и таинственность? А вдруг, он действительно с помощью них возьмет, да и разгадает тайну звездного неба?! А может уже разгадал? Определенно, всем этим он притягивал к себе, так же, как и Вейд. И в этом они были похожи. Чудаки, одержимые своей идеей.
В процессе наших не многочисленных встреч с Галилеем, я не могла не заметить гармоничности и целеустремленности его натуры. Он притягивал открытым добрым взглядом, правильной речью и легким общением, вызывая у собеседника глубокое уважение, ему хотелось верить и доверять.
Между тем Галилей дочитал врученное мною письмо. Я заметила, как он нахмурился. Подняв на меня глаза, он, еще какое-то время молчал. Мне показалось, что в его взгляде таились сомнения, он словно пытался определить, стоит ли посвящать меня в переживания, возникшие в его душе после прочитанного им письма. Застыв в ожидании, я смотрела на него. Наконец он медленно заговорил, осторожно подбирая каждое слово.
– Скажите синьорина, как давно вы знакомы с синьором Вейдом?
Его вопрос был для меня неожиданным и вызвал легкое недоумение, но я все же ответила на него.
– Да, синьор, давно. Достаточно давно. Мой отец еще лет семь назад получил первые заказы от синьора Вейда.
– Заказы? На что? – в свою очередь удивился Галеилей.
– Заказы на фамильные портреты его семьи, мой отец живописец, синьор.
– М-да, фамильные портреты семьи,.. – не замечая моих разъяснений, протяжно повторил за мной Галилей, – вероятно сейчас он тяжело переживает постигшую его утрату…
Последнее прозвучало не как вопрос, а скорее как утверждение, но я все равно покачала в ответ головой.
– Одного не могу уяснить, – продолжил свои рассуждения Галилей, – почему именно Вас он выбрал своей посыльной? Хрупкая, милая девушка и наши мужские секреты, не слишком совместимые понятия. Как вы думаете? – улыбнувшись, спросил Галелей.
– Моя работа заключается в выполнении подобных поручений для синьора Вейда.
– Может мой вопрос покажется Вам бестактным, но если я все правильно понял, то хочу спросить. Почему Вы работаете? Разве положение Вашей семьи не позволяет Вам заниматься более полезными и приятными для Вас занятиями? Синьор Форини, насколько я осведомлен, вполне известный и уважаемый мастер в нашем городе?
– К сожалению, теперь мой отец болен и слаб, синьор. Несчастный случай надолго приковал его к постели.
– Простите, не знал! Сочувствую Вам! Извините старого дурака!
Промолчав, я снова покачала головой.
– Значит, Ваша работа, так сказать, вынужденная мера?
– Да, синьор.
– Понимаю, понимаю, – сочувственно проговорил Галилей.
– Так что с письмом? Мне ждать ответ? – поинтересовалась я, желая сменить тему разговора.
– Буду с Вами открытым, Биатриче, и надеюсь, услышанное Вами не покинет стен этого дома, – как-то очень серьезно проговорил он, словно собираясь сообщить мне нечто очень важное. Я знаю, Гербранд доверяет Вам, иначе этот разговор не имел бы никакого смысла. Несмотря на Ваш юный возраст, Вы умны и порядочны и Вам хорошо знакомо чувство сострадания. Думаю, Вы сумеете все правильно оценить и понять. От Ваших выводов, от Вашего участия и заботы сейчас многое зависит.
Я насторожилась, ощущая внутреннее беспокойство.
– Видите ли, синьорина, я очень встревожен только что прочитанным мною посланием!
– Отчего же?! – вырвалось у меня.
– Мое откровение может показаться Вам не … – он прервался на полуслове, пытаясь иначе сформулировать начатою им фразу. – Нет, нет, не так! Скажите, со времени вашего пребывания в доме синьора Вейда Вы ничего не замечали странного в его действиях или поступках?
Как ни старался Галилей легче задать этот вопрос, у него не получилось. Было слишком заметно недоумение, красноречиво застывшее на моем лице.
– В поступках?! Вейда?! – испуганно пробормотала я, – что Вы хотите этим сказать?!
– Успокойтесь, кажется, я напугал Вас! Простите! Буду впредь изъясняться понятнее и чтобы окончательно развеять Ваше недоразумение, думаю Вам лучше самой ознакомиться с его посланием, – с этими словами он осторожно протянул мне письмо Вейда, – надеюсь, это откровение останется между нами.
С трудом понимая, что происходит, я взяла из его рук письмо и робко опустила глаза, чтобы прочитать написанные в нем строки.
«Друг мой, Галилео! Не могу скрывать от Вас, что нахожусь в крайнем отчаянии относительно моего физического здоровья. Несколько дней назад я перенес очередной приступ, чувствую, что в последнее время болезнь прогрессирует. С ужасом думаю о том, как пугаю сою прислугу, но, к сожалению, контролировать себя не имею никакой возможности. Боюсь, что однажды меня обвинят в сделке с Дьяволом и бесами. Я разочарован этой жизнью и надломлен постигшими меня испытаниями. Чтобы победить этот ужасный недуг остается одна надежда на Ваши исследования. Искренно верю в Ваш талант и умение. Надеюсь, созданный Вами perspicillum, поможет приблизить и разгадать тайную силу Луны, а эти знания помогут победить природу моей болезни. Хотел бы узнать результаты последних опытов. С глубоким уважением и признательностью…
Гербранд Ван дер Вейд.»
– Это ужасно! – прошептала я, внезапно охрипшим голосом.
– Вы знали об этом?
– Нет! Вернее – да! О, пресвятая Дева, что я говорю! – волновалась я, – Я…, я… О боже! Смею ли я говорить?! Я…, я, видела его однажды ночью! Синьор бродил по дому, словно не помня себя, не ведая, что делает… И….
– Успокойтесь, успокойтесь синьорина, не стоит мне объяснять, я понимаю все, о чем идет речь и как опасно его положение относительно взглядов Ватикана на подобные вещи. Но это всего лишь болезнь. Болезнь не постоянная и возможно излечимая. Никакой мистики и колдовства я в этом не наблюдаю.
– Правда?
– Да! – поджигая от свечи прочитанное мною письмо, уверенно произнес Галилей. – Не сомневайтесь! Я питаю благодарность и уважение к синьору Вейду и искренне хочу ему помочь в его поисках истины.
– Истины?! – удивилась я, – о какой истине Вы говорите?!
– Об истине влияний и воздействий ночного светила на нашу природу и биологическую массу, а точнее сказать тех факторов, которые проявляются во время полной Луны, вызывая очевидную зависимость природных явлений и симптоматическую подверженность живого организма в виде характерной перемены самочувствия, обострения некоторых душевных и физических недугов.
– Вы хотите сказать, что Луна может вызывать недомогание?
– Именно так! Но весьма не однозначно! А если точнее разобраться в ее могуществе, то я сделал бы немало выводов и задал бы еще больше вопросов! Ну, к примеру: почему высокий прилив случается два раза в день и поднимается еще выше во время полнолуния или когда в небе вообще нет Луны? Может ли Луна управлять чем-то столь огромным, как океаны? И почему женщины в детородном возрасте теряют кровь каждый раз по завершению лунного цикла? Почему злаковые нужно высаживать перед новолунием, чтобы они могли расти в свете Луны, а при полной Луне лучше всего собирать плоды с деревьев, употребляя их в качестве еды? Не правда ли, очень много «почему»? – поинтересовался Галилей и, не дожидаясь ответа, продолжил, – Однако, исходя из принципа рефракции, мне удалось изобрести и получить поистине замечательный эффект, превосходящий прибор Флеменга. Этот эффект произошел в результате особой полировки линз, технологию которых я разработал пару лет назад. Кстати! Взгляните на мой perspicillum?! Вот он! – восторженно произнес он, указав рукой на прибор, стоящий на треноге у распахнутого окна, – он раскрыл мне глаза на невероятные вещи в звездном небе, после чего я уже никогда не смогу просто так ходить по этой земле слепым невеждой. Вы даже представить себе не можете, какие знания открылись передо мной! Однако в силу наших законов не все можно признать публично!
Все считают, что Луна и Солнце, безупречные незапятнанные сферы? И все потому, что не могут быть иными и содержать изъянов, так как являются творениями Господа? Ха-ха! Посмотрели бы Вы на это совершенство через мой прибор! Вы, не поверите! На Луне огромные горы, более того, она вся испещрена ландшафтом! Это невероятное, потрясающее зрелище! Через двенадцать дней грядет полнолуние, приходите, я открою для Вас это чудо!
Галилей говорил с упоением, делясь со мной своими наблюдениями, открыто и легко, во многом напоминая мне синьора Вейда.
– Я постараюсь, – сдержанно ответила я на его предложение посмотреть на полную Луну.
– Прекрасно! Постарайтесь! Буду рад уделить вам время! Я очень хотел бы сделать наши глаза мерилом всех светил. Недостаточно смотреть, – следует смотреть глазами, хотящими видеть, которые верят в то, что видят, и которые верят, что видят вещи, наделенные смыслом. Уже сегодня я готов утверждать, что среди звезд, по крайней мере, Луна, не обладает характеристикой абсолютного совершенства, приписываемой ей традицией. Однако не очевидна ли подвижность Земли, если она имеет природу, схожую с природой Луны? Образ вселенной не только расширяется благодаря включению галактик, туманностей и звезд, но и изменяется. Подлунный мир не отличается от лунного. Луна, Луна! – темпераментно восклицал Галилей, расхаживая взад и вперед по комнате, заложив одну руку за спину, а другой красноречиво жестикулируя, – Луна не идеальная сфера! На ней есть цирки и кратеры, горные цепи и вершины и это очевидно! Но, больше там ничего нет! Ее влияние на земные организмы весьма сырая и малоизученная тема… И то, что Вейд надеялся….
Галилей внезапно замолчал, не закончив начатую им фразу. Он словно неожиданно устал от своего красноречия.
– Что Вейд? – осторожно поинтересовалась я.
– М-м, Вейд… Бедняга надеялся, что однажды, разглядев ночное светило в perspicillum, мы найдем чудодейственное исцеление его болезни! Но все не так просто! Нужно перевернуть целый ряд представлений и понятий природы, чтобы хотя бы чуть-чуть приблизиться к тайне этих явлений. К сожалению, подобное за пределами моих знаний и возможностей. Может быть, лекари сведущи в подобных вопросах? А я?.. Я просто звездочет! К сожалению, вынужден признать, что не смогу ему помочь так, как он этого хотел бы. И я пытался донести это до его понимания еще в прошлый раз. Но, видимо, надежда последняя наша обитель. Мне жаль…
– И что же? Все бесполезно?! И ничем уже не помочь?!
– Ну почему же?! Я бы посоветовал ему после таких серьезных жизненных потрясений для начала сменить обстановку, отправиться в путешествие, отдохнуть на природе, набраться сил, оторваться от грустных мыслей. Покой и забота, вот его добродетели на сегодняшний день! И если Вы, Беатриче нуждаетесь в его поддержке, то берегите его. Он верит Вам, это очевидно! Иначе Вы не были бы здесь. Внимание – это главное, что может вернуть одинокого мужчину к полноценной жизни.
– Да синьор, я поняла.
– Озадачил я Вас своими разговорами! Но не обижайтесь, я не хотел Вас утомить!
В ответ я просто улыбнулась.
– Вот и хорошо! Вы прекрасны, молоды, одна Ваша улыбка может явиться чудесным бальзамом от любой хвори!
Глядя в его открытое лицо, я видела, как он тоже улыбался…
Подойдя к рабочему столу, Галилей взял в руки небольшую книгу.
– Вот, возьмите, – это мой «Звездный вестник», передайте его синьору Вейду. Здесь я описываю свои астрономические открытия. Уверен, ему будет, чем заинтересоваться. Ответ на письмо и гороскоп пришлю завтра с посыльным. Последние отчеты будут готовы дней через пять, нужно кое-что доработать. А так же не забудьте мою глубокую признательность за его поддержку. –
Он снова улыбнулся.
– Хорошо, я передам.
– Вы само очарование! И простите мне мою дерзость.
Смутившись, я отвела взгляд в сторону, чувствуя, как лицо заливает румянец. Опустив голову, я просто молчала, разглядывая его руки, в которых он все еще держал свой «Звездный вестник».
«Если ты не живешь на грани,
Значит, ты занимаешь
слишком много места…»
мудрость жизни*
XIX
Мария крепко спала, когда ночную тишину нарушил настойчивый звонок в дверь. Очнувшись, она пыталась сообразить, что происходит. Из-за частых переездов память не сразу восстанавливала реальную картину происходящего. Вот и теперь, щурясь от яркого света настольной лампы, она с трудом осознала, что находиться в московской квартире. Что от неудобной позы во время сна затекла правая рука и что завтра, будь он не ладный, рабочий день, и что только бог ведает, кого к ней принесло в столь позднее время. Но, все же, пересилив себя, она села и пошарив ногами у кровати домашние тапочки, накинула халат и подошла к двери.
– Кто там? – осторожно позвала она, заглядывая в глазок.
– Свои! Открывай! – прозвучал в ответ голос мужа.
Егор появился в дверях на удивление Марии опрятным и элегантным. Идеально выбритое лицо, свежая рубашка, костюм, длинный кожаный плащ и тонкий, запах французского парфюма, оставляющего чарующий шлейф, весь этот ансамбль, делал его особенно привлекательным.
– Ты откуда?! – спокойно поинтересовалась она, стараясь скрыть свое удивление.
– С дачи.
– А что так поздно?
– Так вышло, не беспокойся, иди, ложись, – заботливо попросил он.
Сердце забило тревогу, непривычное внимание Егора почти испугало Марию, она ожидала подвох, но, не произнеся больше ни слова, послушно прошла в комнату и, не снимая халата, легла на кровать.
Прошло минут десять, а может быть, пятнадцать, прежде чем Егор подошел к ней и сел рядом. Какое-то время он молчал, словно обдумывал то, что собирался сказать. Мария чувствовала, как нарастало напряжение в этой паузе. Не открывая закрытых глаз, она слышала его прерывистое дыхание.
– Ты спишь? – наконец проговорил он.
– Нет, я не сплю, – отозвалась Мария.
– Ну, хорошо!
– Ты что-то хотел?
– Я тебя очень прошу, отнесись к тому, что я сейчас скажу, с пониманием и без истерик, а лучше вообще ничего не говори! Договорились? Пообещай мне это! Ты обещаешь?
– Почему молчишь?
– Как я могу обещать то, чего не знаю? – искренно удивилась она.
– Ну вот! Начинается! Ты что не можешь просто пообещать?!
– Не знаю…
– Нет, нет! Так понимания мы не найдем! – немного повысив голос, – раздосадовано произнес Егор и тут же добавил, – ты мне веришь?
Мария молчала.
– Ты веришь мне?! – повторил он свой вопрос.
– Хотела бы, – тихо отозвалась она.
– Ну, хорошо! Постарайся быть хотя бы мудрой и помолчать! Договорились?
– Да, – выдавила она из себя.
– Так вот, я сейчас уеду! Ты меня слышишь?
– Да.
– Я еду, на квартиру, в центр, – пояснил Егор.
– Понятно…
– Что тебе понятно? Ты дашь мне ключи?
– Зачем? – поинтересовалась она, чувствуя, как острый спазм свел мышцы ее живота.
– Так, стоп! Без всяких вопросов! Ты обещала! Я ничего не должен объяснять!!! Ты веришь своему мужу?! Так верь! – довольно жестко потребовал Егор, повергая Марию в отчаяние.
Возмущения сжались в ее груди, готовые в любой момент вырваться наружу, но она молчала, молчала, стиснув от обиды губы, молчала, не теряя самообладания.
– И еще! Я попрошу! Не проверяй меня и не вздумай туда приехать! – лаконично добавил Егор. – Все понятно?!
– Да.
– Вот и умница! Ну и…??
Не произнеся больше ни слова, Мария встала с кровати и, подвязав пояском халат, вышла в прихожую. Вернувшись обратно, она внимательно посмотрела в его глаза, все еще надеясь найти там сожаление или сострадание, но не найдя в них ничего, кроме ожидания, протянула правую руку вперед и развернув ее ладонью вверх, разжала кулак.
Отведя взгляд в сторону, он взял с ее ладони ключи и, положив их во внутренний карман пиджака, быстрыми шагами направился к двери.
– Я позвоню, – пробормотал он, перешагивая порог их квартиры.
Мария еще долго стояла, словно оцепенев от холода, машинально уставившись на входную дверь, за которой только что скрылся Егор. Она чувствовала каждой клеточкой своей души, как ее мир в очередной раз рухнул, расколов разум и сердце на две части, поражая своей циничностью и равнодушием.
Следующие два часа Мария пролежала в постели, думая о смысле жизни и о том, что если и есть край, то теперь она находится на его границе, в одном шаге от пропасти. Обида душила ее и пожирала изнутри, но вместе с тем она чувствовала, как равнодушие устойчиво поселилось в сердце, все больше и больше расширяя свои границы.
– Вот оно! Где должна проявиться воля! – неожиданно подумала Мария, вспомнив свою последнюю встречу с Марго. – Вот, когда надо встать и сделать то, что ты хочешь, то, что подсказывает тебе твой внутренний голос! Не превращаясь в расплывчатую жижу, не способную ни на что! А с другой стороны?! Что я должна сделать?! И должна ли вообще?!
Мария прерывисто вздохнула, чувствуя сильную усталость. Ноги, словно налившись свинцом, гудели, голова потяжелела от напряжения, и сейчас, она была бы рада заснуть, но сон, как назло не приходил, заставляя ее бодрствовать. Прислушиваясь к своим переживаниям, она потеряла счет времени. Неожиданный ночной звонок городского телефона, заставил ее содрогнуться.
– Алло?! – вкрадчиво, почти шепотом спросила Мария.
– Доброй ночи! – услышала она взволнованный женский голос по ту сторону трубки. – Маша! Это Вы?!
– Да.
– Здравствуйте! Это Аня, Ваша соседка по квартире с Новослободской.
– Да. Аня, слушаю Вас?!
– Я хочу предупредить, что вызвала милицию! К нам на этаж, ломится какой-то мужчина, говорит, что Ваш муж! Что он идет к себе в квартиру! Называет Ваш номер! Но я его не знаю! И ни кого пускать не собираюсь! К тому же он с женщиной! Кто они такие?!?? И что хотят?! Одному богу известно! Я рисковать не собираюсь!!! Замок в общий холл сейчас не исправен и запирается только изнутри! Есть у них ключи или нет, меня это не интересует, но позвольте!!! Звонить мне в квартиру в три часа ночи с требованием открыть этаж, это, по крайней мере, хамство! Не говоря о том, что меня просто трясет от ужаса! И без того в подъезде уже две кражи было! К чему такие сюрпризы?!
– Да, да! Я поняла! Спасибо Аня, что предупредили! Возможно, это действительно мой муж, – пытаясь успокоить разгоряченную соседку, пояснила Мария.
– Муж?!! – удивилась Анна, – но даже если и муж, я открывать все равно не стану! Вот приедет милиция, пусть и разбирается кто чей муж!!!
– М-да, Вы правы, извините, что так вышло! И спасибо, что беспокоились и позвонили.
– Да, уж точно! Соседи – не подарок! Бог знает, что происходит!!! До свиданья!
– До свиданья! – ответила Мария, слушая короткие гудки и понимая, что говорит уже в пустоту.
Положив трубку, она впервые почувствовала, как ее ангелы заступились за нее в лице сердобольной соседки Анны, устроив такой грандиозный облом Егору. Однако это не принесло ни радости, ни облегчения ее сердцу.
Следующий звонок застал Марию уже на пути к работе. Она сразу узнала мужа
– Машенька! Это – я, привет! – тихо и виновато проговорил Егор.
– Привет, – сухо отозвалась она.
– Ты знаешь, я здесь один, скучаю, мне так тебя не хватает!...
– Да, что ты говоришь?! А я думаю у тебя без меня весело! – с долей сарказма и иронии произнесла Мария
– Весело, говоришь?! Да уж, повеселился!... Ты не поверишь!!! Приехал на квартиру, а тут эти хорьки-соседи все замки поменяли. Не войти, не выйти! Ну, я и позвонил этой дуре! Этой профурсетке в бигудях! А она – сволочь, ментуру вызвала! Все боится, что ее изнасилуют или обворуют! Да кому она нужна! Старая кошелка!
Спасибо, хотя бы менты нормальные оказались, не загребли! Ладно, проехали! Так вот, что я там говорил? В общем я на квартире. Лежу в ванной. Ты меня слышишь? Алло-о!
– Да, слышу, слышу!
– Маш, я не пьяный! Ты ничего не думай! Я только пиво немножко пью.
– Ясно…
– Но могу я немного расслабиться? Мне так здесь грустно, так одиноко! Может, ты и не веришь, но я люблю тебя!
Мария молчала, она знала, что он не врет, он действительно чувствует себя виноватым и нуждается в ее понимании, любви и сочувствии. И она завидовала ему. Завидовала в том, что он может позволить себе не врать, просто и ясно выражая свои поступки и желания, заранее зная, что будет прощен. Эта власть, которой он обладал над ней, всегда давала ему преимущество в их отношениях.
– Ты что молчишь? Может, приедешь? – поинтересовался Егор.
– Нет!
– Я знаю, что ты не хочешь! Но ты не права! Я же хороший! Ты просто мня недооцениваешь!.. – Он тяжело вздохнул и немного помолчав, заговорил снова, – ты сейчас на работу?
– Да, – коротко ответила она.
– Ну, ладно, тогда не буду тебя отвлекать, не люблю говорить, когда ты за рулем. Боюсь услышать, как ты попадаешь в аварию! Я же потом себе не прощу! Давай, позвоню позже.
С этими словами Егор положил трубку.
* * *
Очередь в Бюро Технической Инвентаризации была невообразимо большая. Мария даже пожалела, что не отправилась сразу в офис, а решила заехать и заказать кадастровый паспорт и экспликацию для регистрации права собственности на квартиры для своих клиентов.
Толкаясь среди ожидающих, она с нескрываемым любопытством наблюдала за охранником, который сдерживая посетителей при входе, сортировал их на две группы: заказ документов и получение, одновременно развлекая толпу занимательными рассказами.
– Так, товарищи! Не волнуйтесь! Всех обслужим, никого не забудем! Пока все ждем, сосредоточитесь, подумайте, зачем пришли, все ли взяли! Напоминаю, вы находитесь в БТИ. У кого какие вопросы? Не стесняйтесь, спрашивайте! Я отвечу.
От духоты в маленьком тесном тамбуре народ лихорадило, каждый стремился оценить свой запас времени.
– Вот Вы, знаете, зачем пожаловали? – обратился охранник к одной пожилой женщине, стоявшей поблизости.
– Я?! – растерлась она.
– Да, да Вы! – подтвердил он.
– Я хочу перевести наследство на сына.
– Молодец! Знает, зачем пришла! – Поясняю! Вам нужны документы на собственность. Взяли?
– Да.
– Умница! Такая молодая и уже такая сообразительная, – пошутил он. – Так, далее необходим Ваш паспорт, копия паспорта Вашего сына и доверенность от него на подачу и оформление документов.
– Есть, – утвердительно покачав головой, проговорила женщина.
– Молодцом! Тогда пройдите вот сюда, – и, указав на небольшой столик у стены, добавил, – необходимо заполнить заявление, я подскажу.
– Ой, правда?! – обрадовалась она.
– Проходите, проходите! Не стесняйтесь! Так, товарищи! У кого еще какие вопросы? Спрашивайте, спрашивайте!
– А вот я, долю выделяю, почувствовав его компетентность, обратилась модная дама в черной шляпке.
– А мне квартиру продать! – перебил ее мужчина, стоящий рядом с Марией.
– По порядку, товарищи, по порядку! Не волнуйтесь! Всем отвечу!
– Слушаю Вас, говорите, – обратившись к женщине, попросил охранник, изображая на лице полное внимание. Для убедительности он сдвинул солнцезащитные очки, прикрывающие его косоглазие.
Мария смотрела на него с застывшей на лице улыбкой. Его манера общения с клиентами казалась ей, по крайней мере, забавной. Выполняя функции справочного бюро, он вполне профессионально, с приятной долей иронии, отвечал на все вопросы.
Громов Олег Дмитриевич. ООО «Защита», гласил прикрепленный к левому карману бейджик.
– Товарищи! – снова услышала Мария его призывный голос. – Время двенадцать часов дня! Позвоните своим родным, близким, чтоб не волновались! Объясните, что вы живы, здоровы и находитесь в БТИ! У вас все в порядке! Все услышали? Молодцы! Молодцы!
Кто-то в ответ покачал головой, кто-то утвердительно ответил. А кто-то, как и Мария, просто улыбался.
– Не скучайте, взгляните друг на друга, в толпе много холостых и незамужних, притом все с недвижимостью! Не стесняйтесь, присмотритесь, может, встретите свое счастье?!
И так товарищи! Напоминаю, сегодня двадцатое февраля! Все помнят? Кивайте, кивайте! Обычно женщины забывают! Тут недавно одна посетительница меня спросила: « А какое сегодня число?» – А я возьми, да задай встречный вопрос: «А какого вышли из дома?» – Отвечает: «Три дня назад!» – О как! Почему? – спрашиваю. Отвечает: «Мужа наказывала!»
Охранник еще долго говорил, развлекая окружающих своими историями, но по счастью очередь довольно быстро рассосалась, и до обеда Марии все же удалось заказать документы.
* * *
С облегчением в душе она вышла на улицу и, подойдя к машине, села за руль, чтобы продолжить свой путь в сторону офиса. Но не успела она отъехать, как снова звонил мобильный. И снова это был Егор. И снова она взяла трубку.
– Это я-я, – протянул он с другой стороны линии.
– Слышу, – сухо ответила она.
– Знаешь, так получилось, но тебе придется приехать! Меня нужно вызволять! Я не специально! Ты не подумай!
– Да неужели?! – не поверив ему, ответила Мария.
– Ну, опять ты за свое?! Вчера вечером, когда выходил в ларек за пивом, задержался внизу у консьержки. То да се, заболтались, я у нее там, в конуре, ключи и забыл. А с утра общую дверь на этаж соседи закрыли и мне отсюда никак не выбраться! Все на работе. Звонить некому, да я и не стану! Особенно этой подставке для бигудей!
– Хм, а как же ты вошел, если ключи у консьержки оставил?
– А я ничего и не закрывал.
– Как не закрывал?
– Так пять утра же было или чуть больше! Кого бояться?! Все спят! Я только туда и обратно, меньше пяти минут отсутствовал. А когда вернулся, забыл, что ключи брал, пошел в ванну поплавал, там же и поспал!
– Замечательно! – иронично произнесла Мария.
– А, что замечательно?! Теперь-то я взаперти! Все разъехались, да все позакрывали! Достали меня, эти замки в общей двери! Все чего-то боятся, сыкуны! Ты что молчишь? – забеспокоился Егор.
– А что мне тебе сказать?! Сиди взаперти до вечера!
– Нет, нет, ты же знаешь! Я не могу, я сегодня к матери собирался ехать!
– Так ты же пьян!
– Стоп! Я не пьяный, а через час вообще все выветрится! – достаточно твердо и уверенно заверил Егор.
Мария обреченно вздохнула.
– Ладно, Маш, будь другом, выпусти меня отсюда!
– Ты стараешься меня завести или у тебя выходит само?
– Выходит само! Скажи, у тебя с собой второй комплект ключей?
– Да, – сухо отозвалась она.
– Умница! Значит, я тебя жду!
– Нет, нет! Постой! – взмолилась Мария, – Я не могу! У меня же работа!
– Да к черту эту работу! У тебя муж в клетке, а ты работа!.. В общем так! Приезжай, пока все цело, а то напьюсь тут в одиночестве и все порушу!
– Не остроумно!
– Ха, шутка!
Мария молчала, словно оценивая свои неприятности, но немного поразмыслив, ответила неоднозначно: « Я постараюсь…»
– Что значит, постараюсь? – возмутился Егор, – в твоих же интересах быстрее вызволить меня отсюда! Ты что?! Ничего не поняла?
От этих его холодных слов Мария почувствовала, как страх снова возвращается к ней. В груди заныло.
– Хорошо, – коротко ответила она и, не дожидаясь ответа, повесила трубку.
Ну, вот!!! Опять это чертово безволие! И как только с этим бороться?! – с досадой подумала Мария, и в сердцах бросив мобильник на панель приборов, расплакалась…
* * *
Спустя час она вошла в подъезд. Консьержка, полная пожилая женщина, встретила ее очень приветливо.
– Ой, здравствуйте! А я Вашего супруга жду, когда же он спуститься? Вчера, знаете, ключики у меня забыл!
– Слышала.
– Он у Вас такой приятный, такой галантный. Сразу видно, образованный мужчина! Целый час мне стихи читал. Я давно такого не слышала! Какой молодец! Да так душевно! А ключики вот, держите.
– Спасибо, – сухо поблагодарила Мария и поторопилась к лифту.
На удивление дверь на этаж открылась без труда с первой попытки. Квартира, как и говорил Егор, была открыта.
– О! Привет! А я думал, что так и помру здесь один в тоске и одиночестве, – проговорил он, встречая только что вошедшую Марию, – ну, ладно, спасибо, что приехала. Ключи внизу забрала?
– Да, – коротко ответила она и, бросив на Егора короткий взгляд, попыталась оценить, не спланировал ли он весь этот спектакль только ради того, чтобы завлечь ее сюда?
Егор был раздет до нага, чем сразу шокировал ее воображение. Небольшое махровое полотенце с трудом прикрывало его бедра. В руке он держал открытую бутылку «Златый базан». Приятный аромат французского парфюма сменил устойчивый запах перегара.
– Раздевайся, что встала в проходе? Ты ж не в гости пришла, особого приглашения не будет!
– Я не задержусь! Мне пора!
– А что так?!
– Я сегодня и без того везде опоздала.
– Без того, без другого! Смотри, совсем не опоздай! – с какой-то особой издевкой, проговорил Егор. – Вот так, ты любишь своего мужа! Лишь бы сбежать! Что?! Скажешь я не прав?!
– Почему сбежать?! Я действительно занята!
– Ничего не знаю! Раздевайся! Я тебе уже кофе налил!
Мария медлила, но затем все же сняла шубу и, повесив ее на крючок в прихожей, прошла кухню.
Помещение было сильно прокурено, на столе стояла хрустальная пепельница под край набитая бычками. Рядом ней, создавая яркий резонанс, располагалась изящная зеленая чашечка с кружевным блюдцем из английского фарфора. И хотя кофе в чашке не оказалось, кофеварка действительно была горячая. Налив из нее кофе, Мария присела на стул и сделала два коротких глотка. Только теперь она заметила в пепельнице окурки тонких сигарет с отпечатком ярко розовой помады на фильтрах.
Инстинктивно она встала и, вернувшись в прихожую, потянулась за шубой.
– Стоп, стоп, стоп! Ты куда?! – удерживая ее за руку, поинтересовался Егор.
– Я ухожу!
– А Вас еще никто не отпускал! – прищурив глаза, как-то очень неприятно сказал он, и, дернув ее не себя, схватил за плечи.
– Пусти! – резко ответила Мария и, вырвавшись из его рук, проскочила в гостиную. Однако ловким прыжком Егор снова настиг ее и буквально впечатал в угол.
– Что?! Не нравится?! – прошипел он ей прямо в ухо.
Она сжалась, пытаясь отвернуться.
– Что боишься?! Знаю, боишься сука! Противен я тебе! Да?! Отвечай!!! – заорал он и, схватив Марию за подбородок, повернул ее голову, почти вплотную приблизив к своему лицу. Их взгляды встретились. Мария ужаснулась тому, какой дикой, неестественной, почти звериной гримасой перекосило его внешность, стирая все человеческие отличия.
– Отпусти! – снова попросила она.
– Отпусти?!! Хм, чего захотела! Это ты скажи кому-то другому, а не мне! Ведь у тебя кто-то же есть?! Я знаю, что есть! Ты просто скрываешь! Да? Не отворачивайся! Смотри в глаза, я сказал! – неистовствовал Егор – не слышу ответа! – уже не в силах сдерживать себя, заорал он.
– Нет.
– Что нет! Не молчи сука! Я запрещаю молчать! Что нет?! Я спрашиваю?!
– Никого нет!
– Врешь! Все врешь! Не верю!!!
Испытывая жуткий страх, Мария попыталась опустить голову.
– Куда-а! Не отворачиваться! Отворачивается она! Я научу тебя мужа уважать! Мы с Марса, а вы с Венеры! Нам можно, а вам нельзя! И чтобы усвоила это! Я покажу тебе, кто лучше! – С этими словами он резко развернул ее и, схватив за бедра, вцепился в юбку, с силой стягивая ее вниз. Ткань с треском расползалась по швам.
– Нее-т!!! Нет! – что есть сил, закричала Мария. Ее сердце выпрыгивало из груди, слезы текли по воспаленным щекам. Делая беспомощные движения, она пыталась отбиться, но силы почти оставили ее, она чувствовала, как слабеет. Страх надвигался стремительно и неотвратимо. Интуитивно чувствуя опасность, она снова закричала – Ааааа-а! Нее-ет! Отпусти меня-а!!!
Егор неожиданно отпрянул, освобождая пространство между ними.
– Молчи сука! Молчи! Внимание хочешь привлечь?! Чтобы соседи опять ментуру вызвали?!
Но Мария его не слышала, она слишком была испуганна, чтобы сейчас что-то понимать. Облокотившись на стену, она медленно сползла вниз, при этом все еще безудержно всхлипывая.
– Заткнись же ты, наконец!!! – громогласно заорал Егор. Сделав несколько шагов в сторону, он схватил в руки стеклянный столик, стоящий около дивана, и угрожающе потряс им над головой, после чего с силой обрушил его на пол, разбив вдребезги. Мелкие осколки разлетелись россыпями в разные стороны.
Перестав всхлипывать, Мария укрыла голову руками и тихо застонала.
– Вот, сволочь! Ну, что мне с балкона, что ли сбросится, чтоб ты заткнулась??! – истерично прокричал Егор и, прошагав, по расколотым стеклам босыми ногами, скрылся за дверью соседней комнаты.
Она услышала, как он открыл лоджию, по полу сразу потянуло холодом, после чего на какое-то время в квартире воцарилась тишина.
Ее сердце разрывалось от обиды и боли, боли, накопившейся за последнее время и так небрежно разрушающей ее мир, ее сознание. Осталось ли там место для любви и сострадания? Сможет ли она понять и принять все происходящее с ней, чтобы однажды душа открылась для примирения и прощения? А может, во всем виновата она сама? «Кто делает нас такими, какими мы становимся? Люблю ли я его? Ненавижу ли?» – спрашивала она себя и тут же отвечала – «Я ненавижу его за то, как он мучает меня своим постоянным унижением, вызывая страх неожиданными приступами безумства, но все еще, вероятно, люблю, сама не понимая за что…»
Вытирая ладонью слезы, Мария осмотрелась. Было ощущение, что только что произошло грандиозное сражение. Слетевшее с Егора полотенце, валялось рядом. Весь пол был усыпан осколками стекла, Капли крови струйкой исчезали за порогом спальни, куда минутами раньше удалился Егор, оставив за собой кровавые отпечатки голых стоп.
«Надо бежать!» – первое, что пришло в голову. Поднявшись с пола, она попыталась поправить разорванную юбку. Осторожно, выверяя каждый шаг, чтобы как можно меньше производить шума, Мария направилась к выходу. В этой напряженной тишине она снова услышала зовущий ее голос Егора, но теперь он был совсем слабый, Мария с трудом разбирала, произносимые им слова.
– Ну, помоги же мне!!! Что ж ты делаешь?! Я же сейчас сорвусь!!!
– Опять провокация! Опять очередные уловки! Он снова хочет меня заманить! – подумала Мария, снимая с вешалки шубку. Но Егор не умолкал. Он все снова и снова повторял: «Помоги-и! Ну, помоги же!»
Прислушиваясь к его словам, Мария засомневалась. Вернув шубку на прежнее место, она осторожно заглянула в спальную комнату. На ее удивление лоджия была пуста. Подойдя ближе, она с трудом разглядела цепляющуюся за поручень руку и согнутую в колене ногу. Все остальное находилось по ту сторону лоджии. Мария сразу все поняла! Решив попугать ее, он просто не удержался и потерял равновесие, самонадеянно совершив необдуманное действие под влиянием своего хмельного состояния.
Поток мыслей промчался за одну секунду: «Неужели вот так просто и все будет кончено! И она будет освобождена от издевательств и неуважения?! Господи!!! Нет!!! К счастью или к несчастью, но меня не так воспитывали! Я не смогу!»
Услышав свой внутренний голос, Мария мгновенно оказалась на лоджии. Обнаженное тело Егора неуклюжей массой беспомощно свисало над пропастью в девять этажей. Она несколько раз попыталась схватиться за него, но ее руки попросту скользили по его подмороженной коже. И тут она с ужасом поняла, что ей не справиться! Если перекинуться через лоджию и попробовать его подтянуть, то он непременно увлечет ее за собой. Вцепившись в его плечо, она чувствовала, как паника душит ее, отнимая последние силы.
– Сделай же что-нибудь! – молил ее Егор.
Решение пришло неожиданно. Перехватив левой рукой его кисть, а правой захватив его под колено, Мария крепко сцепила пальцы. Затем, упершись ногами в бетонное ограждение, попыталась сесть на корточки, насколько это было возможно, тем самым создав своим телом противовес его массе тела. Теперь оставалось самое главное: втянуть Егора внутрь лоджии, подтягивая его на себя сверху вниз.
Расчет был верный. Стараясь изо всех сил, Мария видела, как он медленно нависал над ее головой.
– Держись!!! – закричала она, – мне необходимо перехватить руки выше!!! Ты слышишь меня?!
– Да!
– Молодец, я действую! Понял?!
– ДА!
Перехватив руки выше локтя и колена, она повторила втягивающие движения, снова приседая на корточки.
– Стой, сволочь! Подожди! Не тяни!!! Ты меня без яиц оставишь!!!
– Что???!
– Перила врезались! А-а!!! Стой!! Дура! – завопил Егор истошным криком.
Но, не обращая внимания на этот крик, боясь потерять достигнутого равновесия, Мария рывком дернула его на себя. Тело Егора с шумом шлепнулось на кафельный пол лоджии.
Она чувствовала безумную усталость, все мышцы ныли, ладони испытывали мелкую дрожь…
Он все еще шумел на нее, держась двумя руками за пикантное место, когда бросив ключи на тумбочку, Мария надела шубу и оставив его одного, вышла из квартиры.
* * *
Вечерело… Еще яркие лучи уходящего за горизонт солнца, отражались в ровной глади бегущего куда-то вдаль Арно. Казалось, можно отсчитывать секунды, чтобы уловить, как быстро менялся небосвод. И эти мгновения, создаваемые природой, были неповторимы и прекрасны! По крайней мере, так думала я, сидя на крупном камне под мостом Тринити у самой кромки воды, провожая взглядом волнующий мое воображение закат. Однажды облюбовав это место, я часто приходила сюда под вечер, чтобы в тишине предаться своим размышлениям. Сегодняшний день не был исключением, так как, выполнив необходимую работу, я была свободна.
Наблюдая за тем, как стайка маленьких рыбок суетилась совсем рядом с берегом, изредка поблескивая серебристыми чешуйками, я с грустью думала о своей жизни, предаваясь милым моему сердцу воспоминаниям. В руках я перебирала пальцами ожерелье из ракушек, подаренное мне Лоренцо в Венеции, печально сожалея, что мои чувства к этому юноше навсегда останутся там, в моей счастливой жизни, в которую путь отныне закрыт и невозможен…
От таких мыслей мне стало горько и тревожно. Чувство безысходности овладело мной. Мне стало жаль себя, и слезы обиды тут же нависли на ресницах. Конечно же, благодарность к Гербранду Ванн дер Вейду не могла заменить мне чувство свободы и право выбора своих действий. Я была зависима и от его благосклонности и от той работы, за которую мне платили. Зная его трагедию и преследующую его болезнь, я так же была неуверенна и в сегодняшнем моем положении, и от этого на душе становилось еще тоскливее, еще хуже. Казалось, что несчастья преследуют меня, окружая весь мой мир сплошным горем. Но, так или иначе, легкие не переставали дышать, а сердце не покидала надежда о лучшем будущем.
Миновало две или три недели с момента моей последней встречи с Галилеем, его предложение посмотреть на звезды в чудо прибор, так и осталось не реализованными. Работа по дому обросла земными хлопотами, уводя меня в сторону от чудесных открытий звездочета. Все шло своим чередом.
Получив последнее послание от Галилея, Вейд словно забыл про него, и уже довольно долго не отсылал ему писем и не отдавал никаких поручений на его счет, хотя возможно они имели личные встречи, но мне о том было не ведано. В последнее время Вейд стал более сдержан, предусмотрителен в своих действиях и вежлив в отношениях с прислугой. Он не придирался, не спорил, даже не настаивал на своих просьбах, чем казался более приятным и располагающим к общению.
Бросив несколько камушков в воду, я поднялась и подошла к своему тайнику. Тайник был обнаружен мной под мостом, несколько месяцев назад, совершенно случайно. Кто и зачем оборудовал за весьма увесистым камнем, под сводом арки, небольшую нишу, я не знала. Возможно, это был местный рыбак? А может влюбленный романтик? А в прочем какая разница кто это был! Теперь я считала его своим, и хранила в нем ожерелье Лоренцо! По всей вероятности тайник утратил своего бывшего хозяина, иначе я непременно заметила бы знаки его присутствия.
Вернув ожерелье на место, я задвинула в нишу камень, прикрывавший тайник, и вытерла со лба появившийся пот. Какое-то время я все еще находилась у воды, наблюдая за тем, как последний луч солнца уходит с небосвода. Наконец все закончилось и заметно потемнело. Почувствовав небольшой озноб, я решила поторопиться в дом, однако едва повернув голову вправо, увидела неторопливо спускавшегося к реке синьора Вейда.
– Прекрасный вечер! – восторженно произнес Вейд, едва поравнялся со мной, – любовались закатом?
– Да, синьор, – смутившись его неожиданным появлением, пролепетала я.
– Это время года всегда радует приятными вечерами! Уже достаточно тепло и это позволяет подолгу наслаждаться городскими пейзажами.
– Да, синьор, – снова повторила я.
Ну, я смотрю Вы замерзли? – поинтересовался Вейд, увидев как я, скрестив руки, сжимаю ладонями свои предплечья.
– Нет, нет! Все хорошо, просто от воды тянет прохладой.
– Возьмите мой кафтан, будет теплее.
– Спасибо, не беспокойтесь, я уже собиралась идти в дом.
– Прошу вас, давайте побудем еще немного здесь. Мне кажется свежий воздух и вода хорошо успокаивают перед сном.
– Ну, что ж, если только не долго, – согласилась я, позволив Вейду накинуть на мои плечи свой кафтан.
– Спасибо, – поблагодарил он меня за принятое решение.
Некоторое время мы молчали … Вслушиваясь в монотонно повторяющиеся всплески воды из под весел проплывающей мимо лодки.
– Скажите, синьорина, – не отрывая своего взгляда от реки, снова заговорил Вед, – Вы не жалеете, что находитесь в моем доме?
– Что Вы хотите этим сказать?! – удивилась я, почти испугавшись его вопроса.
– Только то, что спрашиваю, – спокойно пояснил Вейд.
– Меня все устраивает! – проговорила я, сильно смущаясь, и Вейд это заметил.
– Вам не стоит ничего скрывать, прошу Вас, Беа, будьте со мной откровенны! Я желаю Вам только добра!
– Я ничего не скрываю, синьор! И не жалею! Скорее я благодарна Вам! Рассудите сами, в моем положении могу ли я желать лучшего?! Вы столько сделали для меня и моей семьи!
– О, нет, я вовсе не пытаюсь добиться похвалы! Мне просто необходимо знать, все ли Вас устраивает?! Ничего ли не беспокоит?! Вот и все!
– Не тревожитесь напрасно! Все хорошо!
– Поймите меня правильно! Мне так хотелось бы, чтоб Вы не испытывали трудностей во время пребывания в моем доме. Вы еще очень молоды Беатриче и обязательно должны быть счастливы! Верьте мне, неприятности все уйдут! Останутся лишь ощущения переносимых нами испытаний… Чувства! Только эти богатства мы сможем унести с собой за черту прожитой жизни! Помнить об этом, значит, ценить каждый прожитый день в кругу дорогих твоему сердцу людей!..
Вейд глубоко вздохнул…
Я понимала, что он говорит о своей жене, возможно пытаясь найти во мне сочувствие. Однако, потрясенная его мироощущением. я молчала.
– Вы загрустили, вероятно я навел на Вас тоску? – почувствовав мое настроение, поинтересовался Вейд.
– Нет, синьор, я не грустна. Просто я никогда не задумывалась над тем, что Вы говорите, так глубоко. А в действительности все так просто! Именно чувства правят нашим миром! Они так противоречивы и так разнообразны: скорбь и радость, добро и зло, счастье и горе, ненависть и…
– Любовь! – утвердительно покачивая головой, добавил Вейд.
– Да! – тихо согласилась я, чувствуя, как быстро мурашками покрывается мое тело.
– Не смущайтесь истинам! Все когда-то меняется, но ничто не исчезает! Вы очень милы, Беатриче! Иногда мне кажется… – но, не договорив, Вейд замолчал, оборвал свою речь на полуслове.
– Что кажется? – переспросила я.
– Кажется, что Вы могли бы понять меня.
– Понять?!
– Прошу Вас, не думайте об этом, я просто рад, что Вы оказались рядом в довольно не простое для меня время.
В ответ я лишь понимающе покачала головой.
– А знаете что?! Сходите завтра домой, навестите близких, порадуйте их своим общением, – посоветовал Вейд, приятно мне улыбаясь.
– Это возможно?!
– А почему нет?
– Спасибо, синьор! Я вечером непременно вернусь!
– Не стоит торопиться, возвращайтесь дня через три. Я уверен, в Вашей семье будут только рады, если Вы задержитесь на какое-то время.
– А как же?...
– Не волнуйтесь, – уловив мою мысль, поспешил заверить Вейд, – Рамина присмотрит за хозяйством в Ваше отсутствие.
– Вы так великодушны! – с чувством признательности и благодарности эмоционально произнесла я.
– Не стоит меня благодарить, Беа, я ничего такого не сделал, что было бы достойно Вашего восхищения. Я просто понимаю, как Ваши родные нуждаются в Вас. Самое дорогое, что мы можем подарить своим любимым и близким, так это наше время. Обещаю, я постараюсь Вас поменьше загружать, чтобы Вы нашли это время для них.
– Мне не сложно! – поспешила заверить я, но Вейд словно не услышав моего ответа, плавно перевел тему разговора на звездное небо, величественно нависшее над нами.
– Взгляните только, как удивительно ясно сегодня! Все звезды как на ладони, потрясающая красота!
– Они прекрасны и далеки…
– Да! Вот так стоял бы и стоял до самого рассвета! Но, я вижу, Вы совсем замерзли, к тому же завтра рано вставать, пойдемте не спеша, – предложил он, и осторожно взяв меня под локоть, повел вверх по тропинке к дому.
«Затеряюсь я между мирами,
в параллели времен улечу,
но с течением лет, за веками
буду помнить твое – не хочу…»
ХХ
Повернув направо, они въехали на территорию дома отдыха, который располагался недалеко от города. Небольшой современный корпус, окруженный сосновым лесом, стоял на вершине холма.
– Ты сейчас здесь живешь? – поинтересовался Валентин, выходя из машины.
– Можно сказать и так, но все же будет точнее, что я иногда здесь проживаю.
– Я понял.
«Ничего ты не понял», подумала Мария, оценивая последние события, произошедшие в ее жизни. Но в ответ лишь грустно улыбнулась. Она боялась напугать его, так как чувствовала, что обязательно повергнет его в шок своими необычными рассказами.
Поэтому изъяснялась весьма странно и неопределенно. Эта таинственная недосказанность прибавляла загадочности к ее образу, но вместе с тем вселяла тревогу. Валентин всегда ощущал исходящее от нее добро, но одновременно подстерегающую опасность. Его увлекало разнообразие положительных эмоций, которое она сумела привнести в его жизнь. Однако ему казалось, что риск был все же более очевиден. Он сочувствовал и сопереживал ей, не скрывая своей симпатии, но всегда задавался одним и тем же вопросом: «Что могут они дать друг другу? Она чужая женщина, а он чужой мужчина…» Но так или иначе, припорошенные февральским снегом, Мария и Валентин вошли в гостиничный номер на третьем этаже. Здесь Мария остановилась на две ночи, чтобы переждать свой очередной неблагоприятный период.
– Будешь виски? – поинтересовалась она, когда Валентин сел в кресло перед журнальным столиком.
– Нет, мне еще ехать домой.
– Тут рядом, доберешься.
– Тогда совсем немного.
– Хорошо, – согласилась она, вытащив из холодильника квадратную бутылку.
– Джек Дениэлс?
– Да, – посмотрев на Валентина Мария, прищурила глаза и широко улыбнулась, – а знаешь, что ответил Ельцин, когда его спросили, с кем с первым он познакомился, когда прилетел в США?
– С кем?
Отвечая, Мария попыталась изобразить речь бывшего президента и для убедительности понизила голос.
– Когда я прилетел с визитом в США, первый с кем я познакомился, был Джек Дениэлс! Замечательный, я вам скажу, мужик!
Валентин улыбнулся, он хорошо помнил тот курьезный случай, когда борт № 1, приземлившись в Штатах, долго стоял со спущенным трапом и расстеленной ковровой дорожкой, в ожидании встречающей стороны, в то время как бывший отсыпался после «продолжительной беседы» с Джеком Дениэлсом.
Очистив несколько мандаринов, Мария села в соседнее кресло.
– Ты здесь надолго? – поинтересовался он.
– Не знаю, как получится, наверное, до тех пор, пока меня не покинет чувство, что за мной все время следят!
– Может тебе нанять детектива?
– Не знаю. Может и нанять! Но пока мне хочется спрятаться и отсидеться.
– Да, я так не живу.
– Охотно верю.
Мария заметно погрустнела, ей стало обидно за свои скитания и унижения, которые теперь правили балом в ее жизни.
– Ты знаешь? Не переживай, все образуется! Все всегда, когда-то проходит, – попытался успокоить ее Валентин.
– Да, я понимаю, только радости не хватает! Очень хочется радости и музыки!
– Музыки?!
– Музыки в душе! А знаешь, я сочиню для тебя песню!
– Песню?
– Да.
Он с удивлением взглянул ей прямо в глаза, явно собираясь что-то спросить, но тут раздавшийся звонок мобильного отвлек его на разговор. Очевидно, звонил приятель, так как Валентин беседовал раскованно, без всяких деловых примочек.
Не вслушиваясь в содержание его беседы, Мария оторвала несколько ягод от грозди винограда, лежащей в небольшой вазочке на столе, и присев на подлокотник кресла, в котором сидел Валентин, стала осторожно кормить его с руки, отправляя ему в рот одну ягоду за другой. Какое-то время она ждала, когда он закончит разговор, но поняв, что он затянулся, встала, решив ополоснуть стаканы.
Войдя в ванную комнату и включив в раковине воду, Мария протянула руки, ощутив под струей леденящую прохладу. Наполнив один из стаканов водой, она сделала глоток. Затем, посмотрев в зеркало, висевшее на стене, на какое-то мгновение задумалась, отчаянно вспоминая, где и когда она еще так страдала, словно это уравновесило бы ее сегодняшние переживания.
* * *
Почему-то в памяти всплыли ее давние детские воспоминания, когда еще, будучи ребенком, она ходила по тем временам на престижные занятия в музыкальную школу, где толстая усатая преподавательница фортепиано, Тамара Абрамовна, все время хлестала ее по рукам, своими пухлыми короткими пальцами, раздраженно прикрикивая: «Не верно! Это – Бетховен! Так безобразно исполнять нельзя! Сначала! Чего застыла! Играй сначала!»
Маленькая Мария, не смея ослушаться, робко прикасаясь к клавиатуре, снова повторяла произведение великого композитора, и снова, и снова получая по рукам при каждой неправильно взятой ноте.
Сжав в комок всю свою боль и обиду, Мария молчала, наверное, именно тогда и зародилась ее терпеливость. Она отчаянно молила Бетховена сжалиться над ней и каким-то невероятным чудом перенести эту волшебную мелодию, «К Элизе», в ее маленькую голову, чтобы, не отвлекаясь на ноты, пальцы, слушая ее мысли, сами правильно нажимали непослушные клавиши. И в один прекрасный день чудо произошло. Она помнила, как однажды, на большом школьном концерте, оценочная комиссия из консерватории слушала юные дарования…
Мария села за огромный черный рояль, предварительно поставив на стул два специально приготовленных деревянных ящика, приподнимающих ее над клавиатурой, собрав в кулачки все свое самообладание, она старательно, без запинки исполнила выученное наизусть произведение. Это произошло словно на одном дыхании. Не открывая глаз, ее маленькие пальчики умело управляли клавишами, создавая приятное гармоничное звучание, ту самую мелодию любви, которую автор посветил своей возлюбленной Элизе.
Делая поклон под овации присутствующих в зале многочисленных гостей и родителей, Мария от всего сердца благодарила Бетховена за то, что позволил ей отыграть произведение без единой ошибки.
После концерта Тамара Абрамовна подсела к маленькой Марии и окружившим ее заботой родителям.
– Она, ничего, молодец, ее отметили. Но все же стараться нужно больше, и толк будет! Я всем своим ученикам говорю, музыка это труд! Через пот и слезы! – Поняла? – обратив свое внимание на Марию, строго поинтересовалась Тамара Абрамовна и тут же повторила: « Через пот и слезы!» – У меня все плачут. Одна ваша не плакала! Упрямая слишком! Но это, я Вам скажу не плохо! Может добиться неплохих результатов!
– Но мы-то для себя ходим, для общего развития, нам звезд с неба не надо! – попыталась возразить мать Марии.
– А зачем Вы так загадываете? Может, это в будущем станет ее хлебом?
– Ну не знаю…
– Не торопитесь, время покажет, – сделала заключение суровая преподавательница и, широко улыбнувшись, отвлеклась на других гостей.
Хлебом Марии это так и не стало. Из-за переезда на новую квартиру оканчивать музыкальную школу пришлось в другом районе, совсем у другого педагога. В отличие от Тамары Абрамовны новая учительница была равнодушна и мягка к успехам своих подопечных. Не чувствуя жестких требований Мария расслабилась, к тому же подготовка к обычным школьным экзаменам отнимала много времени. В результате занятия музыкой были запущены, и прогулять сольфеджио или специальность стало «святым делом», не говоря уже о хоре с музыкальной литературой.
Узнав о прогулах мать Марии, Ирина Афанасьевна, завела с дочерью серьезный разговор. – Я прошу тебя, возьми себя в руки и не расстраивай отца. Ты знаешь, как он хотел, чтобы ты окончила школу и получила диплом. Семь лет отучилась, остался последний год.
– Ну почему, оттого что вы хотите, я должна мучиться?! – возмущалась Мария.
– Есть вещи, детка, которые мы делаем вопреки нашей воле, и только потому, что не хотим огорчать близких нам людей. Потому, что они в нас верят, на нас надеются и нами живут. Подумай над этим!
– Ладно, – расстроенно проговорила Мария. – Я сделаю это, но только ради отца! Хотите диплом, будет у вас диплом! Но окончу школу, и к инструменту больше не подойду!
Сказано – сделано, спустя полгода Мария принесла заветную корочку и, положив ее на пианино, закрыла инструмент на долгие десять лет.
* * *
Когда она вернулась из ванной, Валентин уже закончил разговор.
– Прости! – извинился он, – эти телефоны…
– Знаю, знаю, можешь не объяснять.
– Будешь еще виски?
– Нет, Маш, мне пора, слишком поздно! На работу уже нет смысла возвращаться, подбросишь меня к дому?
– Конечно, – разочарованно ответила она.
Он снова уезжает, и так будет происходить каждый раз. И, наверное, это не плохо. Мы не успеем привязаться и не наговорим дурацких обещаний, которые все испортят. Чувствовать необходимость друг в друге и одновременно быть свободным друг от друга – это лучшее, что можно пожелать в настоящий момент. Обязательства, они всегда убивают любовь и отталкивают то лучшее, что могло бы произойти, – мысленно рассудила Мария. Она прекрасно помнила их последнюю встречу и берегла в своем сердце его тепло, его нежность, его крепкие объятия, но вместе с тем все же безумно боялась привязаться к нему всерьез.
– Поцелуй меня, – попросила она, желая проверить свои чувства. Но тут же заметила, как замешательство отразилось на его лице. Какое-то время он просто молчал.
– Я не могу, – наконец услышала она. Эти слова прозвучали, словно удар молота по ее душе. Не подав вида, она тихо поинтересовалась.
– Почему?
– Ну, не могу! – повторил Валентин.
– Один поцелуй?! – снова попросила она.
– Нет, не могу!
Озарение было невыносимо мучительным! Она поняла, что заранее знала ответ и знала свой ответ на его ответ. Догадавшись об этом, ей стало страшно и больно. Но разве что испытывать боль становилось для нее привычным. Если к этому вообще можно было привыкнуть. И как не боялась она услышать то, что уже знала, она все же спросила:
– Почему?!!
– Честно?
– Да, – почти шепотом проговорила Мария. Она чувствовала, как свело мышцы живота и защемило в груди. Опустив глаза, Мария зажмурилась, словно это спасло бы ее от услышанного.
– Я не хочу! – словно эхом отражаясь от стен, прозвучал ответ Валентина.
– «Жаль… он все же сделал это, все же сказал! Чувствует ли он то, что говорит? Но что меняется от этого? Ровным счетом, ничего. Только почему-то очень больно, очень грустно, словно что-то оборвалось внутри, что-то рассыпалось…».
Она понимала, что в настоящий момент оставалось только одно – не впасть в крайность и достойно выйти из этого положения. Поэтому снова собрав в кулак все свое мужество, она произнесла то, что собиралась:
– Ну и что! Зато я хочу! – стараясь как можно более легко и непринужденно, ответила она, одновременно притягивая его к себе за галстук.
– Ну, хватит, не безобразничай. Ты меня задушишь!
– Ты так упрям?
– Да, я баран, ты, что не знала? – попытался отшутиться Валентин.
– А жаль…
Разжав пальцы, Мария ослабила хватку, выпуская из рук свои несостоявшиеся надежды.
В машине ехали молча. Подъезжая к дому Валентина, Мария немного повеселела, пообещав себе, что непременно постарается изменить свой взгляд на их отношения, но пока ей давалось это с трудом. И чтобы не выдать своих переживаний, она решила заговорить и задать ему какой-нибудь пустяковый вопрос, желая при этом выяснить, он расстается с ней навсегда или всего лишь хочет трансформировать приятную увлеченность в дружбу?
– А давай куда-нибудь сходим? – осторожно поинтересовалась она.
– Куда? – спросил Валентин.
– Ну не знаю, – растерялась Мария и предложила первое, что пришло ей в голову, – может быть в клуб или на стриптиз?
– Не люблю стриптиз, но если хочешь, можем сходить.
«Обалдеть! Он согласен?! Ничего не понимаю! И, наверное, сейчас я ничего не хочу понимать, пусть все будет так, как будет! – удивляясь, думала она. – У меня уже нет сил ни на что! Какая уж тут любовь?! Наверное, пройдет и это…»
* * *
На следующий день дома, Мария чувствовала себя подавленной и разбитой. Душевные травмы в конец опустошили ее сердце. Печаль застыла на ее лице. Настроение было совсем неважное. Накопившаяся усталость тянула на любимый диван. Однако встав по звонку будильника, она приготовила завтрак, и пока сын принимал душ, Мария, все же не устояв перед соблазном принять горизонтальное положение, прилегла на диван. Ни причесываться, ни одеваться, ни наводить красоту ей не хотелось. Мысли о работе не радовали.
Думая о Валентине, она все еще пыталась найти для себя объяснение на его неожиданное для нее решение. «Если я так ему не приятна, то зачем встречаться со мной? Что это? Мужское любопытство? Либо то самое понимание, о котором я просила его? Границы которого он определил для себя сам?»
Мария вздохнула, вспоминая то, что недавно говорила Маргарите о его характере: «Он слишком порядочный, чтобы быть отчаянным!» Да, все верно! И вероятно, это так и есть! – успокоила она себя и снова вздохнула.
В сумке разрывался мобильный, хотя, ради этого, подняться с дивана желания не было. Помедлив еще немного, Мария все же сделала над собой усилие и, слегка пошатываясь, вышла в прихожую, где пошарив рукой в «дамском бардачке», наконец нащупала свой телефон.
– Мария Денисовна, вы скоро? Машина прогрета, я у подъезда.
По первым словам Мария узнала помощника Андрея.
– Мне еще надо минут двадцать, я не готова, жди.
– Хорошо, но мы никуда не опаздываем?
– Нет. Сегодня только в офис к Виаграм, надо с ними рассчитаться по сделке и подписать договор поручения с новым клиентом.
– Я понял!
– Да, еще я тебя попрошу отвезти Костика до школы, пока я собираюсь, он скоро выйдет.
– Понял! Жду!
– Спасибо!
По дороге к Виаграм Мария дремала, откинув свое кресло назад. Она знала, что Андрей разбудит ее, как только они достигнут цели.
Виагры, две сексапильные женщины, работали менеджерами по продажам в фирме, с которой Мария вела совместную деятельность по привлечению инвестиций на стоящийся многоквартирный жилой дом с подземной автостоянкой. Такое прозвище она дала им не случайно. Не смотря, на бальзаковский возраст, они выглядели весьма привлекательно.
Светловолосая и пышногрудая, с осиной талией, Виагра маленькая была лет на пять постарше Марии. Свой рост она увеличивала высокими шпильками. Глубокие декольте и укороченные юбки известных европейских фирм, соблазнительно-вызывающе нарушали всякий дресскод, но при этом вне всяких сомнений притягивали мужские взгляды клиентов, посещавших их офис.
Вторая Виагра была старше всех, поэтому и получила приставку «большая». Она умела ухаживать за собой, и от природы была красива. Ее стройной фигуре могла позавидовать даже юная девушка. Складные пропорции, гладкая смуглая кожа, красивые женственные руки. Но главным, сногсшибательным оружием, были ее огромные серые глаза. Они особенно выделялись на фоне темных волос, аккуратного носика и правильной формы губ. Стильная модная одежда и умение ее носить придавали Виагре большой особый лоск и ухоженность.
В нелегкой конкурентной борьбе за клиентов и, особенно за клиентов-мужчин, Виагры, как ни странно уживались в одном помещении и умели договориться друг с другом, а порой даже дружить. Задерживаясь на работе допоздна, они получали весьма скромную зарплату. На проценты руководство их офиса не раскошеливалось, тем самым провоцируя своих сотрудников на левак, который, по завершении сделки, Мария охотно им оплачивала за каждого предоставленного ей клиента, желающего купить или продать недвижимость, так как это значительно сокращало расходы на рекламу.
Приятные в разговоре, приятные на вид, они располагали к себе практически любого, вошедшего в офис. Особенно мужчины любили засиживаться среди милых дам под разговор за чашечкой кофе. И, сами того не ожидая, в конце концов останавливали свой выбор на приобретении квартиры в предлагаемом виаграми доме. Это был весьма сомнительный метод, но разве не соблазнительна мышеловка с такими аппетитными кусочками сыра, которые возбуждают фантазию. К тому же открыто намекают на возможность продолжения их общения с момента покупки недвижимости и в течение всего срока строительства.
Они блестяще выполняли свою работу, принося немалый доход фирме, к тому же не забывая про себя, да еще при этом, успевая примерить почти каждого вошедшего в офис мужчину, как потенциального мужа. Однако доступность их была весьма обманчива. Они хорошо знали себе цену, умея не только соблазнять, но и серьезно, кропотливо работать.
Их хватка была железной, а зная это, Мария часто прибегала к их помощи, даже если клиент пришел из других источников. Чувствуя сомнения того или иного покупателя, она как бы невзначай в разговоре направляла его в офис генподрядчика, якобы ознакомиться с последними планами БТИ, а по сути сдать его на доработку к Виаграм.
– Девчонки, надо дожать! – давала указание в телефонную трубку Мария.
– Молодой, красивый, богатый? – интересовались они, уже заранее кокетничая.
– Увидите сами!
– Присылай, присылай, доработаем, а будет раздумывать, чайком с виагрой угостим.
– Не переусердствуйте!
– Обижаешь, Денисовна!
– Что так?
– Ставишь под сомнения наш профессионализм?!
– Уж в этом я не сомневаюсь!
И они каждый раз оправдывали ее надежды. Как правило, спустя час, а может два, довольный клиент звонил из офиса Виагр, чтобы сообщить о его счастливом выборе, а именно покупки квартиры в их доме. Каким способом, и какими доводами эти две уже немолодые женщины добивались подобного успеха, Мария могла только догадываться, но это давало свой необходимый результат, за что Мария с благодарностью оплачивала оговоренные заранее проценты.
Вот и теперь припарковавшись возле офиса, где работали Виагры, Мария, вышла из машины, чтобы рассчитаться за проделанную ими работу по отлову клиента, с которым накануне был подписан договор и произведена оплата выбранной им квартиры.
В офисе было шумно. Обстановка была явно не рабочая. Хохот, раздающийся из зоны отдыха, сразу привлек внимание Марии. Еще не видя никого, она сразу догадалась, что так заразительно может смеяться только маленькая Виагра.
– О! Кто к нам пришел! – воскликнули женщины, едва Мария появилась в дверях. – Денисовна! Ты как всегда вовремя! А у нас тут небольшой сабантуй. Вот Вовик пришел, гостинцев принес. Коньяк, фрукты. Присоединяйся! Сейчас кофейку сварим, – предложила маленькая Виагра.
– Давай, давай, – поддержала ее большая.
– Ой, даже не знаю, – растерялась Мария.
– А чего не знаю?! Прям, как маленькая!
– Садись! – решительно заявил Вовик, выдвинув стул к ногам Марии.
– Спасибо, – робко согласилась она, не ожидая такого натиска.
Вовика Мария видела впервые, но Виагры то ли не поняли этого, то ли не хотели вдаваться в излишние церемонии.
– Ну, рассказывай, рассказывай, – обратилась к Вовику маленькая Виагра и тут же пояснила Марии, – Вовик у нас только что из Таиланда приехал, так интересно!
– А что рассказывать, я уж все рассказал! Здорово там, девчонки! Жара, слоники, тайки. Стриптиз любой, хочешь мальчишку, хочешь мартышку! Девочки – 2 бата, мальчики – четыре. Рай для мужиков, одним словом! Пострелять – пожалуйста, на острове из любого вида оружия! Тайский массаж – без проблем! Фруктов завались, морепродукты – любые, аж жареных тараканов подадут!
– Здорово! – восторженно произнесла большая Виагра, – вот люди отдыхают! А тут расслабиться некогда! Работа, работа, вся жизнь так и пройдет. Когда мы последний раз вылезали?!
– Да, надо ехать! – согласилась маленькая Виагра, – только в рай для женщин.
– Ну, рай для женщин – это Турция или Египет, – протянул Вовик.
– Почему это?
– Ну, шоколадные мачо только там, ждут вас прямо на берегу! Нежный шепот в уши и крепкая плоть. Все бабы только туда рвутся, чтобы оторваться.
– Я смотрю, вы такой профессионал, – осмелилась поинтересоваться Мария, – ну а здесь в Москве, что, разве нет приличных мест со стриптизом?
– О, Денисовна?! Растешь! – удивленно выпалила маленькая Виагра, – тебе-то на что? Никак собралась благоверного просветить!
– Ну, не совсем благоверного, но интересуюсь! – как можно суше ответила Мария, стараясь погасить ее любопытство.
– Офигеть! У нас появился кавалер?
Мария почувствовала жар на лице от столь щекотливого вопроса.
– Ну что ты пристала к девушке! – остановил Вовик. – Не вгоняй в краску человека! – И обратив внимание на Марию, продолжил. – Стриптиз есть, хотите сводить мужчину, пожалуйста!
– Мне бы хотелось приличное заведение, в клуб или что там бывает, – смутилась Мария. – С хорошей музыкой, напитками, красивыми девушками.
– Понял, понял! Ну, и, конечно же, приват-танец на столе! Все в лучшем виде! Ваш мужчина не пожалеет! Записывайте телефончик.
– А это клуб? – переспросила Мария.
– Конечно, клуб! Да еще какой! Супер!!!
– Вы точно не шутите?
– Я что, похож на клоуна? – обиделся Вовик.
– Нет, извините, записываю.
– Денисовна! – не унималась маленькая Виагра, – ну расколись, кто такой?
– Ты его не знаешь, все очень запутанно. Мы просто дружим.
– Бла, бла, бла…
– Нет, правда!
– Что, такой упертый?
– В каком смысле?
– Да ни в каком! Тогда веди на стриптиз, все правильно. А дружбы между мужиком и бабой не бывает!
– Совершенно точно! – вставил Вовик.
Мария лишь покачала головой, удивляясь тому, как они все быстро за нее решили.
– А что? Денисовна умеет нравиться, – вступила в разговор большая Виагра. – В прошлый раз, когда ты приезжала за документами, у меня главный инженер сидел, помнишь, высокий такой мужчина?
В ответ Мария отрицательно покачала головой.
– Ничего ты не помнишь! Уперлась в своего мужа и закрылась от мира! Правда, что ли, не помнишь?
– Нет!
– Да ну тебя! Как только ты уехала, он ко мне. Господи, говорит, какая женщина! Всю жизнь о такой мечтал! Даже телефон просил! Во как!
– Ну и?..
– Да ничего! Говорю ему, вы что? С ума сошли?! Что вы такое говорите, не думайте даже об этом! У нее муж строгий, семья!
– Вот и ответ! Пожадничала для меня хорошего человека! Отняла счастье, можно сказать! – улыбаясь, подытожила Мария.
Все дружно засмеялись.
Спустя некоторое время Мария уединилась в кабинете с маленькой Виагрой, и произведя взаиморасчеты, поторопилась к выходу.
– Денисовна, ты не обижайся на Вовика, у него мастер-класс поднять настроение.
– А я и не обижаюсь.
– Вот и славно! Ну, тогда до встречи!
– Пока! Попрощайся за меня со всеми!
– Хорошо!
– Куда едем? – поинтересовался Андрей, когда Мария снова села в машину.
– Теперь домой, – вздохнула она, – только по пути остановимся где-нибудь у киоска с фильмами.
– Хотите прикупить что-то новенькое?
– Не знаю, насколько новенькое… – задумчиво протянула она и, не закончив фразы, замолчала.
* * *
Поздним вечером, когда сумерки поглотили город, а высвеченные фонарями улицы встречали и провожали изредка проезжавшие машины, Мария, уложив сына спать, тоже расположилась на кровати в соседней комнате, тщетно стараясь заснуть.
– Господи, – думала она, обращая свои мысли к Валентину, и почему же все так странно вышло? Что привело его к такому решению? И в какой момент я все испортила? А может, и не я вовсе? А может, совсем другие мотивы подтолкнули его к подобной тактике в их взаимоотношениях. Нет, все равно, это я во всем виновата! Слишком много мечтаю, вот и вообразила себе бог весть что! Напугала человека, нагрузила, запутала! Так! Пора остановиться, а то начинаю обрастать очередными комплексами! – сказала она себе и, повернувшись лицом к стене, от обиды заплакала.
«Ну вот! Снова мужчина, из-за которого я лью слезы», – пробежало в ее мыслях, она считала себя глубоко несчастной и, скорее всего, это было правдой. Но от того, что она себя жалела, ничего не менялось, разочарование вплотную подобралось к ней и рассыпалось на тысячу огорчений.
Прошло с полчаса, а может быть больше, глаза Марии были еще влажные.
И словно уговаривая себя, она стала рассуждать вслух: « Ну не вышло, как мечталось, ну не сложилось. А надо ли было?» И тут же ответила: «Надо! Я подарила бы этой мечте весь мир! Свое нерастраченное тепло! Если бы он только смог все это принять!… Если бы смог… Мария неожиданно села в кровати, по-детски со смаком, рукой вытерла нос, затем кулаками размазала по щекам оставшиеся слезы. И тут ее лицо озарило сияние. Открыв прикроватную тумбочку, она вынула свой дневник, возвращенный ей Яковом Клейнером и, распахнув его на чистой странице, стала быстро записывать следующее:
«Как много есть на свете птиц,
Но лишь одна не любит стаи,
Она так редко прилетает,
Не зная никаких границ.
Весь белый свет с собой несет,
Большим крылом оберегая,
Вокруг своей мечты летая,
Она и манит, и зовет.
* * *
Но как бы ни был крепок дом,
Все может в жизни повториться,
И чтобы не жалеть потом,
Не упускай свою жар-птицу…».
Набросав эти стихи, Мария почувствовала прилив сил, глаза светились, легкая улыбка легла на ее уста. Она читала их снова и снова, несколько раз, как заклинание, после чего удовлетворенно упала на подушку. – «Да, я не отпущу его! Он нужен мне. И это больше, чем любовь! И это здорово!»
Находясь в блаженном состоянии, еще минут пять, Мария все же встала, чтобы извлечь из своей сумочки купленный накануне диск с фильмом «Запах женщины», который рекомендовал ей для просмотра Валентин. Взяв на кухне сочное спелое яблоко, она вернулась в комнату и, поставив фильм в плеер, уютно устроилась в подушках, сложив ноги по-турецки.
– Необходимо прочувствовать этот фильм, – рассуждала она вслух. Я должна непременно найти то связующее, что могло бы определить этот фильм как наш – мой и его. Мне бы очень хотелось, чтобы Валентин соотносил его в памяти со мной, раз он так ему нравится. Только смогу ли я это? – с накатившей грустью вздохнула Мария и нажала на клавишу PLAY.
Мария внимательно смотрела фильм, переживая за каждого из его героев. Вот слепой мужчина, буквально взрывает эмоциями зрителя, вот сопровождающий его милый юноша, вот чудное авто! Не перетертый временем сюжет, даже пристрастие главного героя к виски Джек Дэниелс, действительно имеет место быть! Все замечательно! Но где та зацепка, то связующее звено, которое она ищет? Вот, на экране появилась девушка, зазвучало танго, и тут Мария, наконец, услышала то, что искала. Приглашение на танец было венцом не только ее поиска, но и кульминацией всего фильма! Танец вслепую! Он был действительно великолепен! Здесь хорошо прочитывалась двусмысленность эпизода, вызывающая восторг и восхищение ее героями. Танго, говорящее само за себя – вертикальное выражение горизонтальных желаний…
Просмотрев эпизод три раза, Мария записала диалог девушки и слепого офицера:
– Вы танцуете танго?
– Нет.
– Танго – это не жизнь, это просто! В этом и состоит величие танго, если ошибся, просто танцуй дальше и все! Давай попробуем?
Диалог был ярок, неоднозначен и говорил сам за себя. О такой находке она и не мечтала.
Досмотрев фильм до конца, Мария была под впечатлением. «Да-а, Аль Пачино – бесподобен! Вот и хорошо! Значит, вкусы наши совпадают», – подумала она, снова вспоминая Валентина. – «А теперь спать! Утро вечера мудренее». Пробурчав это себе под нос, Мария отвернулась к стене, закрыла глаза и, утонув в пушистой подушке, забылась в сновидениях.
«Тот, кто контролирует
прошлое, повелевает будущим.
Кто повелевает будущим,
покоряет прошлое.»
мудрость жизни*
XXI
Утро было пасмурным и вне всяких сомнений навевало унылое настроение, но, не смотря на непогоду, Мария проснулась в хорошем расположении духа, ощущая в себе уверенность и жизненный тонус. Быстро собравшись, без лишних церемоний, как обычно Мария завезла сына в школу и, поцеловав его в лоб, как маленькое любимое дитя, строго-настрого наказала перекусить что-нибудь в школьном буфете. Дальнейший ее маршрут лежал в магазин «Ароматный мир». Из огромного многообразия дорогих и не очень, на любой вкус и карман, спиртных напитков Мария выбрала литровый «Джек Дэниелс», и довольная своим приобретением, счастливая вышла на улицу. Затем заехав по пути еще в пару магазинов она, наконец, добралась до офиса. Не смотря на свой довольно не прямой маршрут, она приехала рано, порядком удивив секретаря, которая опередила ее не более чем на десять минут.
Пройдя к своему рабочему столу, Мария поставила на него крупную подарочную коробку в умеренных коричнево-пастельных тонах. Затем по порядку извлекла из своей сумочки диск с фильмом «Запах женщины», бутылку виски и бледно-розовый шарфик из шифона, которым она недавно завязывала глаза Валентину, а так же флакон духов «Today».
Расстелив шарфик на столе, она тщательно сбрызнула его духами из флакона. Наслаждаясь любимым приятным ароматом, затем положила в его середину DVD-диск и сверху, на диск бутылку «Джека Дэниелса». Похлопав ее ладонью, словно одобряя задуманное, улыбнулась, и осторожно взяв за края шарф, перевязала все эти предметы простым пионерским узлом. И так проверим! – сказала она самой себе, чтобы еще раз убедиться, что все на месте. – Кассета «Запах женщины» есть. Шарф с запахом этой женщины тоже есть! «Джек Дэниелс» – любимый напиток героя, тоже имеется. Остается только одно – приглашение на танец!
Сев за компьютер, Мария быстро распечатала отрывок диалога, который записала из главной, как ей показалось, сцены фильма:
«Танго – это не жизнь, это просто,
в этом и состоит величие танго,
если ошибся – танцуй дальше и все!
– Давай попробуем?»
Прочитав пару раз то, что получилось, Мария смутилась, скорее это смахивало на предложение переспать, чем потанцевать. Но этот двойной смысл показался ей весьма забавным и даже дерзким, а сейчас она, как никогда, готова была быть именно такой, импульсивной, неожиданной и смелой. «Пусть будет так! – сказала она себе, – хуже уже не будет!»
Отформатировав текст и уменьшив его до размера визитки, Мария обрезала лишние поля и, долго не раздумывая, бережно уложила все приготовленное в подарочную коробку, прикрепив вырезанный текст на булавку поверх пионерского узла, так, чтобы он сразу бросился в глаза, как только Валентин откроет крышку заветной коробочки.
Поймет ли он, что этот текст из диалога героев фильма? – задумалась она на секунду. Но тут же успокоила себя мыслью, что все будет правильно понято, и текст и подтекст, слишком очевидны, чтоб не уловить смысл ее затеи. Закрыв коробку, Мария навязала поверх нее красивый золотистый бант и, наконец, успокоившись, погрузилась в кресло и с облегчением вздохнула.
– Доброе утро! – улыбаясь, произнес Андрей, входя к ней в кабинет.
– Думаю, ты угадал! – ответила ему Мария. – Как добрался?
– Хорошо, – формально ответил он. И тут же спросил.
– Задания будут?
– Да! Вот этот небольшой презент необходимо отвезти Валентину.
– Понял! – протянул Андрей и еще шире улыбнулся.
– Еще не забудь забросить документы заказчику и забрать от них подписанный акт выполненных работ.
– Хорошо.
– И знаешь, мне бы хотелось, чтобы ты нашел в интернете какую-нибудь студию звукозаписи, а еще лучше – несколько на выбор, мне нужны телефоны. Пока все!
– О! Хотите попробовать новый бизнес?!
– Нет, новый творческий процесс!
– В каком смысле?
– Сложно объяснить! Ну, считай, что я хочу слегка отвлечься от повседневности.
– Весьма необычный, я вам скажу, способ!
– Согласна, необычный! Сама удивляюсь!
– Да, Мария Денисовна! Загадочная вы женщина, что ни день, то новые приключения! В хорошем смысле, – уточнил он.
– Ладно, достаточно лирики! Постарайся все сделать! В какой последовательности, решай сам!
– Хорошо, постараюсь справиться, – ответил Андрей и, взяв со стола коробку, удалился.
* * *
В этот раз достигать равновесия Мария отправилась в офис к Якову Клейнеру. Егор, после последних происшествий не появлялся в ее жизни, лишь изредка выходил на связь, и Мария надеялась в это время, что он, наконец, осмыслит свои поступки и в их жизни что-то изменится к лучшему.
Валентин, охладив ее пыл, тоже выдерживал паузу равнодушным молчанием, вызывая мучительные переживания в ее душе. И хотя она решила не оставлять его без внимания, все же их отношения стали для нее не понятны и запутанны. Вот поэтому именно теперь профессор Клейнер казался Марии неким островом спасения и, возможно, парусом надежды в глубоком океане ее страстей, путеводной звездой, указывавшей направление к берегу безмятежности и покоя, где она непременно во всем разберется и расставит все по местам.
Уже знакомая обстановка в кабинете профессора не пугала ее и не вызывала столь яркого любопытства, как это было в самом начале. Мария по обыкновению расположилась в канапе и, прикрыв глаза, замерла в ожидании Якова Клейнера, который вышел в приемную проводить одного из своих клиентов.
– Не переживайте, сходите к нотариусу, оформите завещание и не будьте вы так суеверны, все будет хорошо. Ну, а в худших обстоятельствах, только при этих условиях ваши дети будут защищены и станут наследниками первой очереди, хотя еще возможно оформить дарственную.
– Нет, нет, – услышала Мария происходящий за дверью разговор и взволнованный ответ клиента, – дарственная мне не подойдет! Об этом могут узнать мои родственники! А это крайне не желательно! Лучше завещание!
– Ну, вот вы сами и решили! – подвел заключительную черту Клейнер и как обычно учтиво попрощался.
Перед Марией он появился через минуту, встретив ее как всегда лукавой и соблазнительной улыбкой.
– Очень рад! Неожиданно, но приятно! Что привело Вас, сударыня, ко мне раньше, чем мы договорились? – поинтересовался Клейнер, усаживаясь в кресло рядом с Марией.
– Судьба! – отшутилась она, но тут же пояснила, – очень много негативных событий произошло в этот раз, хочу посоветоваться.
– Посоветоваться, это хорошо! Но сегодня не долго, к сожалению, не смогу, жесткий график! Увы!
– Понимаю!! Может тогда в другой раз? – засомневалась Мария.
– Нет, нет, для Вас я всегда выкрою время! Вы у меня особый клиент! – заверил Клейнер, изображая на своем лице заинтересованность и внимание.
Мария рассказывала долго, быстро, как всегда не получилось. Изредка профессор перебивал ее, задавая некоторые вопросы.
Когда Мария закончила говорить, за окном уже стемнело.
– Вот и все! – произнесла она, подводя итог сказанному. Вероятно, я совсем запуталась и очень устала.
– Нам нужно поработать, голубушка! – задумчиво сказал Клейнер и, протянув руку к кнопке внутренней связи, велел секретарше отменить две запланированные на вечер встречи и извиниться перед клиентами.
– Вы устали Мария Денисовна, это верно! – вернулся он к их разговору. – Ваши мужчины совсем Вас не ценят. Вы слишком хороши для них!
– Наверное, очень плохо быть слишком хорошей? Любят стерв и сволочей. Но, честно говоря, мне жалко тратить время на желчь и интриги!
– Похвально! Согласен, с Вами, но, к сожалению, мы любим страдать и особенно любим то, что достается нам с большим трудом!
В ответ Мария прерывисто вздохнула.
– Я хочу предложить Вам небольшой сеанс гипноза, это снимет напряжение и отпустит Ваше сознание.
– О нет! Опять Беатриче! Не хочу чужой жизни! – застонала Мария, отрицая его желание провести терапию гипнозом.
– С чего Вы взяли, что это чужая жизнь? – осторожно поинтересовался профессор.
– Ну, для начала на минуточку мне показалось, что за окном 21 век со скоростными трассами современного города, а не мощеные булыжником площади Флоренции.
Клейнер улыбнулся. – Я оценил шутку! Но на минуточку во Флоренции до сих пор булыжные площади! Прошлая жизнь и теперешняя, они крепко связаны между собой, и возможно… Да я почти уверен! Все события сопоставимы, факты говорят сами за себя.
Те люди, что окружали вас раньше, возможно ходят рядом с Вами рука об руку и теперь! Вы не думали об этом?
– Нет! – удивленно глядя на Клейнера, ответила Мария.
– Нет? А не похож ли Гербранд Ван дер Вейд по своим характерным особенностям на вашего супруга? Неужели Вы не задумывались об этом?
Мария молчала, она впервые услышала это сравнение и удивилась, как раньше сама не заметила этого сходства. Ей стало жутковато, озноб пробежал по коже, и она передернула плечами.
– Вы совсем замерзли, сейчас прикрою окно и попрошу, чтобы Аллочка принесла нам чай.
Мария оставалась без движения, в то время как Клейнер заботливо прикрыл раму, и снова связавшись с приемной, заказал секретарше два чая с облепихой.
После выпитого чая, Мария повеселела.
– Наверное, Вы правы… Сеанс? Пусть будет сеанс! Я вся Ваша, вернее мое сознание, – поправилась она и заулыбалась.
– Это щедрый подарок! – ответив ей улыбкой в ответ, произнес Клейнер. – Не боитесь?
– Нет!
– Ну и чудесно, тогда приступим! Но прежде расскажите мне, не случалось ли что-то необычное, может быть, на первый взгляд, мистическое с вами в этой жизни, что произвело бы на Вас сильное впечатление. Может, Вы припомните какой-нибудь случай?
– Сон, – быстро ответила Мария, словно ждала подобный вопрос.
– Сон? – удивился Клейнер.
– Да, это был необычный сон, я помню его в деталях до сих пор, хотя приснился он мне давно-давно, лет десять, а может пятнадцать назад. Этот сон был особенный.
– Расскажите мне, – заинтересовался профессор.
– Вечер, я выхожу из дома бабушкиной дачи, мне часто снится это место. Это место моей силы, место моего детства, – отвлеклась Мария, подчеркивая значимость происходящего во сне действа.
Клейнер молчал, внимательно слушая ее рассказ.
– Повернув налево, я иду вдоль улицы и за поворотом выхожу в поле. Желтая рожь со спелыми колосьями раскинулась широко вдаль. На горизонте еле заметны выступающие макушки деревьев близлежащего села. В небе светит оранжевым заревом закатное солнце. Но всю эту русскую красоту нарушает стоящий посреди поля небоскреб этажей в 40 из черного стекла и бетона, агрессивно выбивающийся из привычного сельского пейзажа своей нелепой массивностью и пугающей мрачностью. Я захожу в этот небоскреб, где шикарные скоростные лифты поднимают меня наверх. Попав на один из этажей, я выхожу из лифта и вижу большой просторный зал с двумя бильярдными столами, вдоль задней стены расположена барная стойка, на противоположной стороне – мраморные лавки.
Народу в зале немного. Бармен и мужчина в черном костюме и белой рубашке с галстуком, который играет в бильярд, оттачивая практику попадания шаров в лузы. Еще четверо – пятеро отдыхающих наблюдают за происходящим на мраморных лавках. Подойдя к бару, я заказываю чашечку кофе, незаметно поглядывая по сторонам. Сделав пару глотков, я неожиданно осознаю, зачем нахожусь здесь. Я ищу Егора. И теперь я нахожусь в большом волнении, что не могу отыскать его взглядом…
Я точно знаю, что он здесь, в этом здании, я чувствую это, но у кого спросить и с чего начать его поиски, я не понимаю.
Заметив мое беспокойство, оставив свой кий на углу бильярдного стола, человек в черном подходит ко мне.
– Что привело Вас к нам? – слышу я благородный приятный голос, – Вы чем-то встревожены?
– Я ищу своего мужа.
– Мужа?
– Да.
– Кто Ваш муж? Как его имя?
– Егор, – робко отвечаю я.
– Что Вы от него хотите? – интересуется он, подчеркивая интонацией, что они знакомы.
– Я хочу отвезти его домой!
– Хм, понимаю! Но это невозможно!
– Невозможно? Но почему?
– Потому что он не пойдет с Вами, ему нельзя!
– Как нельзя? – почти вскрикиваю я.
– Вы что не знаете? – удивляется мужчина.
– Чего я не знаю? – повторяю я.
– Он продал свою душу.
– Как продал? Что все это значит?
– А значит, что теперь он здесь и навсегда, ему теперь хорошо и торопиться некуда.
– Не может быть! Не верю! Скажите, где он?! – кричу я ему прямо в лицо.
– Успокойтесь, дышите ровнее, посмотрите туда, – указывает он в сторону мраморных лавок, где теперь, на одной из них, я вижу Егора, мило беседующего с одной молодой особой.
Пытаюсь идти к нему, но мужчина, удерживая меня за руку, объясняет. – Не торопитесь, это напрасно!
– Что напрасно? – снова переспрашиваю я.
– Все! Он вас не вспомнит!
– Как не вспомнит?!
– Очень просто! Вы вычеркнуты из его сознания. Вы для него – никто!
– Я не верю!!!
– Очень жаль! – слышу я в ответ.
И, не обращая больше внимания на мужчину, ставлю чашку с недопитым кофе на край бильярдного стола и решительно дви-гаюсь к Егору.
– Егор! – зову я его, подойдя к нему.
Не сразу оторвавшись от беседы с девушкой, он, наконец, обращает на меня внимание и удивленно спрашивает.
– Вы что-то хотели?
– Егор, родной мой! Это я! Ты, что, меня не помнишь?
– Вы кто? Мы знакомы? Не понимаю Вас! – удивляется он.
– Это я, Мария! Мы живем вместе! У нас есть дом! Дети! Я пришла за тобой!
– Послушайте, отстаньте от нас! Прекратите нести этот бред! – возмущается он.
В отчаянии я качаю головой, и чувствую, как по щекам текут слезы.
– Нет! Нет! Пожалуйста! Вспомни меня! – молю я, заглядывая в его лицо. Но отвернувшись от меня, он словно больше не замечает происходящего, его не смущает ни мой голос, ни мои переживания. Он снова мило общался с девушкой...
Вернувшись к бильярдному столу, я снова наткнулась на мужчину в черном. С определенной долей иронии он произносит:
– Ну, что я говорил?!
Подавленная, но не покоренная обстоятельствами, я отвечаю, – это еще не конец! Я буду бороться! И для того, чтобы вернуть его, я найду способ, чтобы он меня вспомнил!
Не дожидаясь ответа, я снова смотрю в сторону Егора, затем подхожу к лифту и спустилась вниз.
Утро! Теперь я иду на восток в другую сторону от дома своей бабушки, по той же хорошо мне знакомой улице.
– И что же? Бог находится на востоке? – как бы невзначай поинтересовался Яков Клейнер.
– Я не знаю, но тот мир, в который я попала, когда закончилась дорога, вполне можно назвать Райским садом. Ослепительно яркие краски природы поражали мое воображение, лазоревые журчащие ручьи, волшебное пение птиц, разноцветные бабочки и стрекозы, необыкновенной красоты цветы, чарующие ароматы травы, все это было наполнено необыкновенным благоуханием жизни! Душа словно окрылилась, тело стало невесомым, хотелось петь и кружиться в унисон этому великолепию, быть частичкой волшебной симфонии божественного творения. Мне сложно описывать тот восторг, с которым столкнулось мое существо. Если есть рай, то я дотронулась до него, пусть даже через сон! Я знала, что в этом месте есть спасение и я буду просить его для Егора!»
Мария замолчала, какое-то время Клейнер ждал продолжения, но, так и не дождавшись, спросил. – Ну и...
Мария как-то обреченно вздохнула.
– А дальше зазвенел будильник, возвращая меня в реальность. Я не знаю, что могло там произойти дальше, я проснулась...
– Вы считаете этот сон знаковым?
– В какой-то степени, да, он произвел на меня впечатление. Егор часто заигрывает с судьбой и это сильно заметно.
– Вы боитесь, что это станет заметно не только Вам?
– Что Вы имеете в виду? – удивилась Мария.
– Темные силы...
– «Не старайтесь заглянуть в бездну, иначе бездна заглянет в вас?» А Вы верите в это?
– Я знаю, что это есть, – уклонился от прямого ответа Клейнер. – Есть как материя и антиматерия, как черное и белое, как добро и зло, как свет и тьма!
– Но разве Вы с Вашими экспериментами не играете в Бога и не заглядываете в ту самую бездну, куда не следует соваться? – возмущенно проговорила Мария.
– Отчасти Вы правы, часто мы затрагиваем ту область, которую лучше не открывать, чтобы однажды не открыть ящик Пандоры. Мир, отравленный алчностью и жестокостью, навряд ли уже можно спасти, и новые знания однозначно не будут выходом для нашей цивилизации, но не стоит забывать, что вера, надежда и любовь – вечный оплот для страждущих. Вот Вы, к примеру, ко мне приходите за надеждой, чтобы благодаря ее силе обрести веру и удержать любовь, а может быть возродить ее к чему-то новому. И я стараюсь помочь Вам в этом, чтобы разобраться и справиться с Вашими проблемами. Так что получается, что заглядывать в бездну не всегда плохо.
– Ну не знаю, слишком много гипотез и предположений. Все слишком противоречиво и запутанно, вот и разберись, что тут истина.
– А я Вам так скажу. Истина всегда где-то рядом! Бездна – у каждого своя!
– Мне сложно рассуждать о данной природе вещей, это Вы у нас профессионал, Вам и разбираться! – подвела итог их рассуждениям Мария и, посмотрев профессору в глаза, улыбнулась.
– Не совсем согласен с Вами! Помните, что Ковчег Завета построил дилетант, а Титаник – профессионалы! А каков результат?
Оценив шутку, Мария рассмеялась, на что Клейнер ответил широкой улыбкой.
– А что касается Вашего сна, то тут понятно. С Егором Вас связывают не только семейные узы, но и некие кармические особенности. Думаю, Вы это и без меня понимаете.
– Скорее, я это чувствую!
– Ну, раз так, может, начнем сеанс?
– Хорошо, – согласилась Мария.
– Посмотрим, куда сегодня приведут нас Ваши грезы?!
– Не знаю!
– А что Вы сами для себя хотели бы узнать из Вашей прошлой жизни?
Мария смущенно опустила глаза.
– Не робейте, говорите! Прошу Вас, всегда живите в согласии со своими желаниями, чтобы не жалеть потом об упущенных возможностях, – уловив ее настроение, сказал Клейнер.
– Я, я хотела бы знать, ну, если Гербранд Вейд – это Егор, то был ли в моей прошлой жизни прототип Валентина?
– Да, мы непременно выясним это, но почему именно это Вы хотите узнать?
– Просто я... ну мне кажется... – Мария говорила неуверенно, явно стесняясь прямых вопросов Клейнера.
– Что Вам кажется?
– Мне кажется, что этот человек не случайно появился в моей жизни.
– Знаковая встреча? Так Вы думаете? – словно угадывая ее мысли, уточнил Яков Клейнер.
– Да.
– Не заглядывая в прошлое, я и так Вам скажу, что для Вас она знаковая. Это Ваше спасение! Вы улучшаете себя, стараясь покорить его сердце, и это уже хорошо. Вы переключаете свои мысли от домашних обид и ссор, тем самым защищая себя от необдуманных поступков. Эта встреча, если и не поможет обрести Вам счастье, то хотя бы сохранит Ваш очаг.
Мария вскинула брови, услышав из уст профессора такие предположения.
– Да, да, не удивляйтесь, именно так! Более того, уверен, что Ваша симпатия поможет и его семье.
– Каким образом?
– Вы его добродетель, его дополнительный шанс поверить в себя. Он любим умной приятной женщиной, что еще лучше может придать уверенности мужчине? Весь полученный потенциал он отдаст своей семье, тем самым укрепит брачный союз. Но есть одно но!
– Но? – снова переспросила Мария.
– Теперь вы оба подвержены сравнениям.
– Каким сравнениям?
– Да, – подтвердил Клейнер, и, не ответив на ее вопрос, каким именно сравнениям они подвержены, продолжил. – Своего мужчину, так же как и свою женщину, узнаешь сразу. Это – на подсознательном уровне, и какое бы решение он не принял относительно развития Ваших с ним отношений, он уже не сможет вычеркнуть их из списка пережитых событий. Вне всяких сомнений Вы уже оставили для него свои знаки, которые будут напоминать ему о Вас Мария.
– Какие знаки?
– Да какие угодно! Я не знаю, но смею предположить, что, к примеру, находясь в пути в машине, он всегда будет выхватывать взглядом автомобили «Хонда» марки CRV серого цвета, чтобы всмотреться в их номерной знак. А вдруг это Вы? И совсем необязательно, если такая встреча и состоится, он как-то прореагирует! Скорее всего, просто проследует мимо, но его сердце озарит свет Вашей любви, Вашего к нему отношения, именно такие моменты я называю знаками. У кого-то есть своя песня, у кого-то своя шутка, а может быть это место, место их встреч?.. В широком смысле слова, любовь – это нежность, которая может по-разному проявляться в жизни. Всегда существует ментальная связь того или иного рода с родственной душой, не зависимо от роли, которую она играет. Мы контактируем с людьми на многих уровнях, выполняя множество кармических уроков в каждой жизни. Когда дружба разгорается, она перерастает в любовь, но без прочной дружбы не может развиться глубокая любовь. Это несколько отличается от страстной влюбленности, которая существует на поверхностном уровне, на котором нас гложут сомнения относительно значительности этой связи. Без доверия близкие отношения страдают, и любовь не может расти. Любовь – это принятие всех несовершенств нашего партнера. Истинная любовь делает Вас лучше, чем Вы были бы без этой личности в Вашей жизни.
– Ясно! – вздохнув, проговорила Мария и как-то очень грустно улыбнулась.
– Не грустите! Любовь – это дар! В любом случае она обогащает обоих независимо от их чувств друг к другу. Пожалуй, это самая большая сила, подаренная нам природой. Берегите ее, к сожалению, она быстро уходит!
Мария снова вздохнула.
– Не огорчайте меня, голубушка! Смотрите на мир веселее, может быть еще чайку? – поинтересовался Клейнер.
– Нет, нет, спасибо!
– Ну, тогда, давайте поищем вашего Валентина.
– Давайте, – согласилась Мария.
– Сосредоточьтесь на наших задачах, думайте об объекте, который нам нужен, о его характерных качествах, о природе его души, о комфортности Вашего с ним общения. Я начинаю погружение. Слушайте мой голос. Десять, девять…
* * *
– Беатриче? – спросил профессор, чтобы убедиться, что Мария уже достигла пункта назначения.
– Да.
– Хорошо, расскажите, что происходит в данный момент?
– Я бегу...
– Куда вы бежите и где находитесь теперь?
Неуверенно Мария отвечает.
– Я бегу... по лесной дороге...
– Куда? – повторил вопрос Клейнер.
– Мне надо...
– Вас что-то тревожит?
Мария вздрогнула. – Нет! Мне не полагается, я не должна!
– Что Вы не должны?
Тревога на лице Марии нарастала, но она молчала, постепенно сдвигая брови к переносице.
– Ну, хорошо! Подумайте, в Вашем сегодняшнем окружении есть человек, привлекающий вас своими душевными качествами?
– Да.
– Отлично! – оживился Клейнер. – Кто он?
– Это – Этьен Леруа де Франс, мы любим друг друга, и сейчас я спешу к нему.
– Прекрасно, прекрасно! Давайте узнаем. Вы встретились?
– Ищу его взглядом, стою под нашим раскидистым дубом. – Ах! – воскликнула Мария, и лицо ее озарила радость. – Он здесь, скачет ко мне, протягивает руку, чтобы я могла сесть к нему в седло. Мы мчимся...
– Опишите мне его.
– Он высокий, у него усы и борода, ясный прямой взгляд, светло-карие глаза, он в шляпе.
– Похож ли он на того, кого мы ищем?
Мария молчала, не произнося ни слова, было только заметно, как глаза двигались под сомкнутыми веками.
– Беатриче, ответьте на вопрос, – требовательно, заметно повысив голос, попросил профессор. – Этьен и Валентин одна и та же личность? Вы не находите сходства?
– О, Боже! Пресвятая Дева! Не может быть! Я узнаю его!
– Что вы имеете в виду? Кого Вы узнали?
От большого эмоционального подъема Мария вскочила с канапе, не осознавая своих действий. Клейнер еле успел подхватить ее, чтобы усадить обратно, до полного выхода из гипноза.
Сеанс пришлось прервать. Мария почему-то плакала не в силах объяснить причину своего состояния. Не понимая, что произошло, Клейнер подошел к столу, вынул из нижнего ящика небольшую бутылку Хенесси. Молча налив одну треть стакана, просто вложил его в руку Марии. Так же ничего не ответив, она машинально выпила и, передав пустой стакан профессору, смахнула кончиками пальцев все еще бежавшие по щекам слезы...
«Основные составляющие счастья –
это когда тебе есть, что делать,
есть, кого любить, и есть, на что
надеяться.»
мудрость жизни*
XXII
Валентин проснулся неожиданно. Как будто его кто-то нечаянно толкнул. Однако, то, что побудило его проснуться, находилось внутри его организма. Возможно это, был, какой-то прилив в сердце, или особо волнующий кадр транслируемого мозгом сна. Он не- редко просыпался вот так вот, спонтанно, не ведая, сколько времени, не зная, что делать и не помня причины пробуждения. Самым мучительным было то, что он действительно потерял ориентацию во времени. Не понимая, надо ли делать титаническое усилие над собой и продирать глаза, чтобы затем, кряхтя, вставать с постели, именно кряхтя, хотя он ещё совсем не старый человек, но как он сам считал себя – уже заметно поношенный, и идти будить дочь. Или можно расслабиться, потянувшись, повернуться на другой бок, блаженно закрыть глаза, натянуть одеяло до уха, так теплее, и поспать ещё хотя бы час.
Будильник стоял на 6-30 утра, и важно было понять сейчас больше или меньше этого часа икс. «А что если больше?» – мучительно пробежало в его сознании. – «Если больше, то надо вскакивать как ошпаренный, умываться, готовить завтрак, завтракать, одеваться на работу. Как всегда выходить на улицу раньше дочери и прогревать машину, чтобы везти её в школу на более-менее прогретой машине. И всего лишь потому, что фак-перефак сейчас зима, мать её, а машина дорогая и её надо поберечь. Стекла заиндевели, руль, зараза, настолько холодный, что его трудно держать голыми руками. Дочь, конечно же, начнет собираться раньше тебя, завтрак не готовит, а выйдет из дома позже тебя минут на десять, а ты все полтора часа от подъёма до выхода из дома сам будешь торопиться и её подгонять, а ей по фигу все мои потуги, и по фигу то, что по фигу. Просто поколение такое. Иной раз диву даешься, насколько разные вещи и события бывают по фигу у разных поколений людей. Пусть и близких исторически. Часто говорят о связи поколений, – что-то не видно. Хотя, чему удивляться? И.С. Тургенев «Отцы и дети» – читайте и обрящете. Все старо, как мир. А история не учительница, а надзирательница. Она не учит, а наказывает тех, кто не учит её уроки», – мысли путались, переплетаясь с утренними сновидениями и повернувшись на другой бок, Валентин в этот раз решил поступить грамотно, а именно не предпринимать никаких резких действий до той поры, пока ситуация не станет для него очевидной. И он снова уснул. Уснул, без зазрения совести, хотя, точно знал, что она у него есть.
Не подумайте, что он был лентяем, хотя, в определенной мере, это и так. Но не более, чем это встречается у любого другого среднерусского человека. Многие, и, прежде всего, западные мыслители видят корень наших проблем именно в нашей русской лени. Но они, как всегда, не правы. Они рассматривают это явление статично, не обращая внимания на его динамику и диалектику. Если пытаться дать определение, то в русской интерпретации это будет выглядеть как желание, стремление, выраженное вербально или письменно, что-либо сделать, но полное нежелание или отсутствие стремления предпринять какие- либо усилия для реализации этого желания или стремления.
И так, он все-таки проспал. Конечно, после ночных мучений с определением времени, Валентин не услышал, как прозвонил будильник.
На работу, в автосалон, уже входил, немного оправившись после утренней беготни в квартире, завтрака наспех, быстрого умывания и одевания кое-как, гонки спросонья а-ля Шумахер через пробки до школы и обратно.
«Шолом!» – поприветствовал он тех, кто уже находился на работе. «Шолом» – было одним из любимых его приветствий. Оно необычно, запоминалось, заставляя людей обращать на него внимания, и ещё как ему казалось неплохо ложилось на русский язык. У него имелся в запасе целый набор таких вот фраз – приветствий, которыми он пользовался в зависимости от настроения. Это всегда позволяло немного раскрасить жизнь, пусть на секунду, но вызвать чью-то улыбку, и самому в ответ улыбнуться. Валентин всегда имел свое особое мнение, считая, что многие слова, которые мы используем, приедаются от каждодневного употребления, и мы часто не чувствуем их вкуса, их мелодии, потому что говорим одни и те же слова и предложения, а Пушкина читаем редко, если, вообще, когда-нибудь читаем. Часто, не думая, что говорим и как говорим. А зачем? Зачем читать, когда Сергей Безруков нам покажет и Пушкина и Есенина, и что-то по мотивам Чехова с элементами гомосексуализма в интерпретации своего отца, хотя у Чехова упоминание о сексуальных меньшевиках отсутствует. Всем проще, и семья Безруковых с голоду не умрет. Словарный запас скуден. Сейчас такое время, что никто не читает, но все смотрят: видео-шмидео, дивиди, и т.д. Запас мыслей еще бедней. На 90% мы повторяем, то, что сказали другие. Но почему-то редко повторяем лучшее из уже когда-то произнесенного. Так что, использование такого рода словечек помогает нанести цветной мазок на холст жизни, и без сомнения, расширяет словарный запас индивида. К тому же, использование вот таких фирменных словечек позволяет наладить отношения с коллегами. А это важно, так как в большой компании внутренние связи редко работают оперативно, если вообще работают. Чаще всего, посылают, куда подальше, причем совершенно безнаказанно. – И в этом Валентин был уверен, и все это мог объяснить вот такими простыми рассуждениями.
– Шолом! – улыбнулся он младшему продавцу Леночке Смирновой и получил в ответ очаровательную улыбку. Несмотря на суматошное утро, день обещал быть неплохим. Оперативка прошла быстро, и это радовало, однако, хмурая погода за окном навевала некоторую грусть, хотелось чего-то особенного, и особенное не заставило себя ждать.
– К Вам пришли, и ожидают внизу, – сообщили по служебному телефону.
– Кто клиент? – поинтересовался Валентин и тут же получил ответ:
– Мужчина, не представился, просил, чтобы Вы подошли.
– Ясно, сейчас спущусь.
Спустившись в зал продаж, Валентин уже издали узнал Андрея, помощника Марии.
Андрей стоял у рецепшена, держа в руках красивую коробку, изящно перевязанную бантом. Узнав Валентина, он улыбнулся и протянул вперед руку для приветствия.
– Велено передать лично! – торжественно произнес Андрей, показав коробку.
– Ну, вот! – смущенно улыбаясь, протянул Валентин.
– Держите, не взорвется!
Бережно приняв доставленный от Марии груз, он тихо подметил: «Пахнет!!!» Вернувшись в кабинет, не мучая себя любопытством, Валентин быстро развязал туго затянутый бант и открыл коробку. Знакомый аромат шлейфом наполнил помещение, гармонично подчеркивая двусмысленность содержимого…
* * *
Раскрыв свой дневник, Мария застыла перед его чистой страницей, вспоминая последнее посещение профессора Клейнера. Удивительно, подумала она, как он точно подметил и допустил возможность существования прототипов близких для меня людей в той жизни, которую я вижу в своих грезах. А может это все бред, игра воображения? Но, тогда почему я так ярко, почти реально, прочувствовала того человека по имени Этьен, что теперь почти не сомневаюсь в духовной взаимосвязи наших ментальных планов? Я узнала в нем Валентина, на каких-то особых эфирных вибрациях, которые трудно описать словами. Это чувство, словно изначально уже было с тобой, просто кто-то невидимый скрывал его от тебя! И вот случилось озарение!..
О Господи! Все же это больше смахивает на бред! У профессора едет крыша, а я иду у него на поводу! Пора заканчивать эти игры с прошлым и с оптимизмом смотреть на свою жизнь сегодня и сейчас! Недаром говорят, что пессимист – это проинформированный оптимист. Меньше знаешь – легче спишь!
Однако все же странно, что Клейнер не захотел продолжить последний сеанс. Мне бы хотелось узнать об Этьене больше. Профессор слишком последователен! К сожалению, он хочет, чтобы все имело свой порядок! И судьба Беатриче и хронология событий, происходящих с ней. Вероятнее всего он считает, что это необходимо для его научного процесса?! И, может, он прав? А раз так, то кто знает, возможно, я и, правда, когда-нибудь доберусь до истины, предназначенной мне небом! Или судьбой, или хрен знает еще чем!
Не задумываясь больше над глубиной кармической мудрости, Мария просто стала записывать в дневник то, что сохранилось в ее памяти.
* * *
Утренний луч солнца проник в мою комнату, и уже через несколько минут в ней стало совсем светло. Свежий воздух коснулся моего лица, как только мне удалось распахнуть тяжелую оконную раму. Не спеша я умылась водой из кувшина, оставленного еще с вечера Раминой, затем надела платье и спустилась вниз в гостиную, чтобы прибраться и распорядиться о завтраке для синьора Вейда.
Хозяин сидел за гостевым столом, внимательно разбирая только что принесенную почту и, как мне показалось, был в хорошем расположении духа. Его безупречный внешний вид говорил о том, что он встал рано и уже успел поработать над собой. Заметив меня, он улыбнулся, пожелав мне доброго утра. Ответив ему приветствием, я стала раскладывать столовые приборы.
В последнее время мы часто беседовали на самые разные темы, и это удивительно сблизило нас. Я как всегда, с интересом, слушала Вейда, а он терпеливо объяснял мне смысл поднятой им проблемы. О его болезни никто не вспоминал, к тому же в последнее время ничего странного и необычного с ним не происходило. Мне нравились наши беседы, и подсознательно я уже ждала, когда наступит такой день или вечер, где он поведает мне нечто интересное.
– Синьорина! – обратился ко мне Вейд, – я хотел бы предложить Вам немного прогуляться по городу, пока еще не так жарко. Не откажите мне в любезности составить компанию, чтобы я мог хотя бы не долго порадоваться общению с Вами.
– Хорошо, – не раздумывая, согласилась я, – только мне надо взять накидку для прогулки.
– Я подожду Вас! – отозвался синьор, одарив меня продолжительной улыбкой.
Неторопливо мы шли вдоль набережной Арно, беседуя о недавней поездке Вейда в Верону.
– В этот раз Верона, – рассказывал Вейд, – произвела на меня особое впечатление, не смотря на то, что погода была неустойчивая, и сильно отвлекали дела, я не смог не заметить особенный успокаивающий ритм жизни, протекающий в этом городе. Нет суеты, все размеренно и чинно, все гармонично – дома, природа, люди. Удивительный город! – как-то особо восхищенно подметил он. – Вы были в Вероне?
– Нет.
– Жаль, это не так далеко от нас. Обещаю при первой же возможности показать Вам этот город.
– Благодарю вас, синьор, но это не обязательно.
– Вы не любите путешествия?
– Мне сложно судить об этом, я почти никогда никуда не выезжала, и находиться здесь и сейчас для меня обыденно и привычно. Однако не скрою, поездка с отцом в Венецию произвела на меня сильное впечатление. Я была очарована ее изысканным великолепием дворцовой площади и яркими контрастами окраин.
– Значит, путешествия все же Вам по душе, – заметил Вейд.
– Не знаю, не уверена, но иногда перемены необходимы для для новых впечатлений, новых знакомств. Мне кажется, это освобождает тебя от какого-то груза повседневности, раскрывая тебе новые горизонты мироздания.
Слушая мои рассуждения, Вейд улыбался, при этом, не останавливаясь, шел вперед, придерживая меня под руку.
– Согласен с Вами, – услышала я в ответ, – и потому смею сделать Вам одно предложение. Есть только маленькое условие…
– Какое? – удивилась я, подняв брови.
– Выслушав меня, не отвечайте сразу, вначале хорошенько обдумайте то, что услышите. Договорились?
– Хорошо, – растерянно пролепетала я, не понимая, о чем пойдет речь.
– Видите ли, Беатриче, в ближайшее время я планирую переехать в Париж, – мягким голосом, медленно проговаривая каждое слово, пояснил Вейд. – Надолго ли, не знаю. Не хочу загадывать, как получится. У меня там скромные апартаменты в центре города, а в 15 милях к востоку есть небольшое шато с уютным домиком и лужайками. После потери Синьоры Вейд, кажется, я совершенно разбит, и что скрывать, мое самочувствие оставляет желать лучшего, к тому же друзья и лекарь рекомендуют мне сменить обстановку, чтобы поправить здоровье и подлечить нервы. К сожалению, здесь мне все напоминает о моей супруге. Печаль гложет меня и тяжелым камнем давит мне на сердце. Я устал... Поймете ли Вы правильно меня, Беа, но я в каком-то смысле, хочу убежать от всего этого.
– Думаю, что понимаю Вас, – тихо заверила я.
– Спасибо Вам за это, у Вас светлая душа и неиспорченное жестокостью сердце. Вы очень милы и трогательны.
Уловив мое смущение, Вейд поспешил вернуться к цели его отъезда.
– В Париже есть неоконченные дела, которые я надеюсь завершить.
– Но, синьор, – забеспокоилась я, – если Вы уедете, к тому же на продолжительное время, то вероятнее всего необходимости в моей работе у Вас больше не будет? А значит … – от нахлынувшего на меня волнения я совсем растерялась, и замолчав на полуслове просто опустила глаза.
– Напротив, я хотел бы Вас попросить поехать со мной.
– С Вами?! – выкрикнула я от неожиданности.
– Да, со мной. Не смотря на абсурдность моего предложения, попытаюсь все расставить по местам: «Ваша семья не будет нуждаться ни в чем, я подготовлюсь к этому заранее, оставив все необходимое для обеспечения их жизнедеятельности. Ваш отец будет под присмотром лучших лекарей города, мать сможет нанять помощницу по хозяйству, а братья получат достойное обучение.
– Нет!!! – решительно заявила я, – это невозможно! Вы покупаете нас! Вы хотите предложить деньги, которых я не заработала?! Как это будет выглядеть! Зачем Вы унижаете меня подобным предложением?!
– Беатриче, позвольте мне все же закончить!
Еле сдерживая себя от возмущения, я все же замолчала.
– Если помните, я просил Вас не торопиться с ответом, и прежде все обдумать! Рассудите сами. Главное сейчас для Вас – благополучие Вашей семьи, которое я готов Вам дать! Мне же необходим помощник, сопровождающий меня и хорошо знающий мои предпочтения и привычки! Кто лучше Вас мог бы помочь мне в этом деле?
– Рамина! – твердо и быстро заявила я.
– Да, Рамина давно в моем доме и многое умеет, и понимает, и я благодарен ей за это, но ее возраст вряд ли сделает возможным ее путешествие. Вы же, Беатриче, молоды и полны сил, этот переезд будет Вам не слишком обременителен, к тому же Вы можете помочь мне не только по хозяйству, но и в работе.
Слушая его, я молчала, пытаясь осознать, что он говорит, однако эмоции переполняли меня, и я еле сдерживалась от необдуманных речей и поступков.
– Я понимаю, помимо всех прочих условностей, – не обращая внимания на мое замешательство, продолжал Вейд, – есть главное! Как Вы, юная незамужняя синьорина будете сопровождать в этом путешествии зрелого вдовствующего синьора? Да, получается не совсем хорошо, но как бы ни казалось это неприличным, прошу понять меня правильно! Я с радостью обезопасил бы Вашу репутацию, непременно предложив Вам руку и сердце, чтобы заткнуть все злые языки! Однако, к сожалению не истек срок траура по моей покойной супруге. Уважая наши традиции перед обществом, я вынужден дождаться окончания этого срока, после чего обещаю Вам, как только станет возможным, готов жениться на Вас, учитывая Ваше согласие, и постараться сделать Вашу жизнь достойной и счастливой.
Чувствуя слабость, мне казалось, что все это сон и я брежу! Неужели это происходит со мной?! О чем он говорит?! Что хочет?! И вообще, как он мог так быстро забыть свою супругу?!
– Но разве это справедливо по отношению к синьоре? – слабеющим от напряжения голосом спросила я Вейда.
– Ах, милое дитя! О чем Вы подумали? Конечно, я любил свою жену, и помню каждую прожитую с ней минуту, но жизнь идет дальше, мужчине тяжело переносить одиночество. Мне нужна забота, тепло, понимание, дети, наконец, которых не смогла подарить мне моя супруга. И что скрывать теперь?! Я полюбил Вас еще до ее кончины, всячески пытаясь заглушить в себе это чувство! Боже мой! Вы даже не представляете, как я мучил себя ночь напролет думая о Вас! Вы открыли мне новый мир, светлый и по-детски бескорыстный! В ответ мне хотелось стать лучше, и я благодарен Вам за это!
И то, что Вы сразу сейчас не сказали, что не любите меня, дает мне надежду на будущее!
Я глубоко вздохнула, мне хотелось возразить Вейду, я даже открыла рот, но Вейд остановил меня словами.
– Не стоит ничего говорить. Я хочу, чтобы к ответу Вы подошли осмысленно и без принуждения. Обратитесь к своей душе, обсудите это с родными. Я буду ждать! Любое Ваше решение пойму и приму с благодарностью. Отъезд в Париж я планирую через неделю.
Сковавшее меня оцепенение не проходило очень долго. Я больше не возмущалась, не проявляла бурных эмоций, а просто бродила по городу, держась за правую руку Вейда. Мысли путались. Пытаясь правильно понять его признание, я еле справлялась с одолевшей мое тело слабостью. А Вейд, словно не замечая этого, молча, шел рядом, думая о чем-то своем.
Незаметно мы подошли к Золотому мосту, известному многообразием ювелирных лавок. Торговцы зазывали, приглашая нас ознакомиться с их товарами.
– Давайте зайдем на минутку к одному ювелиру, – неожиданно предложил Вейд, – мне необходимо узнать, можно ли починить порвавшуюся цепь к моим часам?
– Ну, если это важно, давайте зайдем, – согласилась я, следуя за ним.
Приветливый хозяин лавки встретил нас широкой улыбкой.
– Рад, что заглянули ко мне! Проходите, не стесняйтесь! Синьор что-то хочет подобрать для синьорины? Есть прекрасные украшения, взгляните вот сюда...
– Синьор! Я хотел показать Вам вот эту цепочку, – перебил его воодушевленное красноречие Вейд, вынимая из левого кармана упомянутое изделие, – она требует небольшого ремонта! Вы занимаетесь подобными вещами?
– Ах, да, конечно, конечно, – немного расстроенно заверил торговец, – давайте посмотрим. Пока Вейд разговаривал с хозяином лавки, я машинально разглядывала разложенные под стеклом на зеленом бархате украшения. Кольца, серьги, камеи, от такого многообразия слепило глаза, но мой безучастный взгляд демонстрировал равнодушие, так как я все еще не могла отойти от нашей беседы с Вейдом. Какое-то чувство застенчивости и неудобства мучило меня изнутри.
– Вам что-то понравилось? – услышала я его голос.
– Ах, нет, не обращайте внимания! Я просто задумалась, вот эта камея напомнила мне брошь, которую носила моя мать, – тихо пояснила я, показывая на витрину.
– Синьор ювелир, покажите нам эту вещицу, – попросил Вейд хозяина лавки.
– Отличный выбор! Вы только взгляните, какая тонкая работа! – ответил торговец, протягивая камею Вейду.
Вейд покрутил ее в руках, как бы оценивая изделие.
Милое личико, вырезанное на тонкой раковине, обрамленное кружевным узором из золота, действительно напоминало мне ту брошь, которую мой отец некогда подарил моей матери и которую, к сожалению, пришлось продать в трудные для нашей семьи времена.
– Здесь открывается задняя пластина? – поинтересовался Вейд.
– Да, да, безусловно! Вы совершенно точно подметили! Вот так, смотрите! Внутри можно выгравировать что-нибудь на латыни по вашему усмотрению и желанию.
– М-да... Что скажите, Беа? – обратился ко мне Вейд, положив камею мне на ладонь.
– Она прекрасна!
– Позвольте мне подарить ее Вам!
– Что вы, синьор! – испугалась я. – Нет, нет! Я не могу! Вы не должны так поступать со мной!
– Чего вы боитесь? Поверьте мне, это ничего не значит! Мне просто хотелось, чтобы у Вас осталось что-то на память обо мне, только и всего!
– Прошу, Синьор, прекратите! Это невозможно! Я не могу принять столь дорогой подарок! – вспыхнула я, чувствуя прилив крови к щекам.
Не в силах перенести стыд и возмущение я поторопилась покинуть лавку, выбежав на улицу.
– Постойте, Беатриче, куда же Вы?! Ну, в самом деле, как дитя! Я вовсе не хотел Вас обидеть! Прошу простить меня, если я виноват! Есть вещи, которые мы делаем от чистого сердца, без всякой корысти и злого умысла. Вы должны понимать это и не судить меня слишком строго!
– Мне не за что вас прощать, – остановившись, тихо проговорила я.
Вейд осторожно взял мою руку, и медленно поднеся ее к губам, нежно поцеловал. Странное чувство охватило меня изнутри, внося смятение в моё неокрепшее сердце...
«Свобода ничего не стоит,
если не включает в себя
свободу делать ошибки.»
мудрость жизни*
XXIII
Припарковав машину в узком переулке недалеко от Колхозной площади, Андрей посмотрел на Марию.
– Что? Ты хочешь сказать, что мы уже приехали? – спросила она, увидев за окном довольно мрачные сооружения сталинских времен.
– Думаю, да, адрес совпадает, – подтвердил Андрей и указал на подъезд в доме напротив.
– Так это же обычный жилой дом?!
– Ну, да!
– А где же клуб?! Где стриптизерши?! – растерянно спросила Мария.
– Не знаю, не знаю, либо Вы что-то напутали, либо адресок Вам подсунули липовый!
– Как липовый?! Я же туда звонила и мне сказали, пожалуйста, приезжайте, выбирайте, заказывайте, даже с выездом к заказчику готовы были предоставить своих танцовщиц!
– Так что мы гадаем, возьмите и перезвоните, пусть еще раз объяснят, что к чему! – предложил Андрей.
– Действительно! – согласилась с ним Мария и, долго не раздумывая, набрала номер, который ей присоветовал весьма эмоциональный Вовик в офисе у Виагр.
– Алло! Скажите, я правильно попала? Это стриптиз-клуб?
– Да, – услышала она подтверждение с той стороны трубки.
– Я уже звонила, хотела посмотреть ваших танцовщиц для заказа с выездом на дом.
– Можно и на дом, пожалуйста, приезжайте!
– Я уже приехала, только не могу найти ваш клуб, может у меня неточный адрес? Вижу обычную железную дверь в подъезд!
– Ну, тогда, вы на месте, поднимайтесь на третий этаж, код – 23186.
– Хорошо-о! – озадаченно протянула Мария и повесила трубку.
– Ну, что? – переспросил Андрей.
– Ты, кажется прав! Лажа какая-то! Сказали, что мы на месте, а клуб на третьем этаже! И где же вывески, яркая реклама, лампочки?! Это что, бордель что ли?!
– Наверное, – еле сдерживая улыбку, ответил Андрей.
– Мне только этого не хватало! Но я все равно проверю, раз уж я здесь! Вдруг сейчас это новая форма услуг, может это частный клуб?
– А они что, разве бывают государственные? – все же пошутил Андрей.
– Ну, Боже мой! Ну, не так сказала, ты ж и так все понял! Стрем какой-то!
– Может не ходить?
– Нет, не изнасилуют же меня там! – возмущенно выпалила Мария.
– Не знаю, не знаю... – иронично протянул Андрей.
– Ладно, давай сделаем так! Если через пятнадцать минут я не вернусь, вызывай ментов! Договорились?!
– Стоит ли так рисковать, давайте, может, поищем в других местах!
– Конечно, поищем! Но чтобы больше не попадать в такие вот ситуации, я все же проверю!
– Да, любите вы рисковать не по делу! – осторожно заметил Андрей.
– Все! Решено! Я пошла! Жди, не забудь про уговор!
– Понял!
– Пятнадцать минут!!! – крикнула она, подходя к подъезду.
Подъем на третий этаж по широкой лестнице, с металлическим кружевным ограждением и деревянными перилами, Мария преодолевала легко и быстро. «Как в нашей старой доброй коммуналке» – думала она, совершая свое восхождение.
Оставалось пройти один пролет, когда терзаемая сомнениями Мария, все же решила повернуть в обратную сторону и побыстрее покинуть это странное место, однако сверху её позвал милый женский голос:
– Вы не дошли! Мы здесь, поднимайтесь смелее!
Подняв голову, Мария увидела, как пышногрудая темноволосая девушка, свесившись над пролетом, приветливо улыбалась, приглашая ее наверх.
– А-а-а, поняла, – растерянно произнесла Мария, – иду.
На площадке, Мария обнаружила приоткрытую дверь, а женщина, так мило зазывающая ее, попросту испарилась. Сразу за порогом появился длинный красный коридор, где многочисленные двери слева и справа словно нарезали его частями. Черный мраморный пол с мерцающими вкраплениями, магически сверкал. Приглушенная подсветка создавала таинственный полумрак.
– Господи! – вырвалось у Марии, – если это клуб, то я Микки Маус!
Неожиданно в глубине коридора появился силуэт. Ближе Мария разглядела моложавого мужчину лет сорока. Длинный бархатный халат небрежно одетый на голое тело не скрывал густой поросли на его груди, словно специально выставленной на обозрение. Восточные тапочки с загнутыми мысами, забавно смотрелись на стопах 45-го размера и скорее походили на оригинальные лыжи.
– Здравствуйте! Рады Вас видеть! – поприветствовал он Марию.
– Добрый день! – ответила она.
– С чем пожаловали? Какие предпочтения, пожелания? – поинтересовался мужчина.
– Я... Я ... – оробела Мария. – Я хотела бы пригласить одну из ваших девушек, исполнить приват-танец в подарок для моего мужчины.
– Понимаю, нет проблем! Девочки, выходим! – закричал он призывно, хлопая в ладоши. – Строимся вдоль стеночки, у нас гости!
Энергично продвигаясь вглубь коридора и поочередно, распахивая двери, мужчина, призывно повторял одну и ту же фразу «Девочки, выходим, у нас гости». Невольно, перед Марией обнажались спальные покои так называемых стриптизерш. Девочки медленно выползали из своих комнат, полусонные и утомленные после рабочей ночи. Наконец, после некоторых усилий, они собрались и были построены, почти как на уроке физкультуры.
– Вот, все здесь, смотрите, выбирайте, отличные стриптизерши, умеют все!
Испытывая определенный шок от происходящего, Мария осторожно подняла глаза, чтобы осмотреть собравшуюся перед ней
команду. Зрелище было ужасное... «Совсем девочки», – первое, что пришло в голову. Истощенные и неопрятные от 16 до 20 лет, они таращили свои заспанные глаза на Марию. «Господи, из чего тут выбирать! – думала Мария, потрясенная увиденным, – Заморыши да и только! Ни у одного нормального мужика на такое не встанет! Неужели они добровольно работают здесь? Может этот монстр в бордовом отобрал у них паспорта и теперь, они батрачат на него, продавая себя каждую ночь подвыпившим клиентам типа Вовика? Но что я могу? – задала себе вопрос Мария и тут же ответила, – Ничего! Это другой мир и я здесь гостья! Надо поскорее убираться отсюда, но девок жалко!
– Определились? – прозвучал вопрос мужчины в бордо.
– Что? – очнулась Мария.
– Определились? – переспросил он.
– А-а-а, что девушек покрупнее нет, с более пышными формами?
– Почему нет, есть эксклюзив! Эмма – к сожалению, занята, но Вероника, минутку сейчас позову. Ника! – крикнул он куда-то в глубину коридора. – Ты где? Подойди к нам, пожалуйста.
Через секунду перед Марией появилась Ника, та самая, которая свесившись в пролете, так мило зазывала ее сюда. Да, она отличалась от остальных девушек ухоженностью и красивой фигурой с аккуратной объемной грудью. Темные волосы были прибраны, крупные карие глаза придавали выразительность ее внешности.
– М-да, намного лучше, – тихо проговорила Мария, и девушка улыбнулась в ответ на ее комплимент. – Но я все же думаю, что будет правильнее, если мой мужчина сам определится, согласны?
– Вполне разумно, но тогда это навряд ли можно будет назвать подарком.
– Ну почему же, теперь особые нравы, особые стили и все в порядке вещей, – не совсем удачно попыталась выкрутиться Мария. Сейчас ей было абсолютно все равно, что ответить, лишь бы эти слова помогли ей быстрее и без лишних осложнений, покинуть это заведение.
– Вам виднее, в любом случае будем рады! Заезжайте!
– Спасибо!
– Так, девочки, гостья уходит! Расходимся по комнатам! Всем спасибо! – скомандовал он, снова хлопнув в ладоши.
Выйдя на воздух, Мария с облегчением вздохнула, удивляясь своей глупости и выдержке одновременно. «Ну, все! – подумала она, – убью всех! И Вовика, и Виагр вместе взятых! Такая грандиозная подстава с их стороны!!!
– Наконец-то! Я уж не знал, что и думать! – проявил заботу Андрей, увидев Марию.
– Ну, а чего ж ты?! Забыл, что надо было делать?!
– Вызывать милицию.
– Ну и...
– Я подумал, пусть будет не 15, а 20 минут, тогда уж наверняка!
– Что наверняка? Пришибут, что ли?
– Ну, что вы, как можно! Я имел в виду, что если через 20 минут...
– Ладно, ладно! – прервала его Мария, – я все поняла, не продолжай. Одно скажу, повод к волнению у тебя все же должен был быть. Это оказался бордель, как мы и предполагали!
– Да вы что?!! Ну и как там?! – заинтересовался Андрей.
– Ха, я тебя поняла, – хитро улыбнулась Мария, – сразу видно, никогда не был! Ладно, так и быть, сейчас расскажу, но мне все же придется искать цивилизованный клуб с нормальным европейским сервисом. Чтобы приличные столики, напитки, живая музыка, красивые девушки на шесте, а не в постели!
– А здесь что, в постели?!
– А ты как думал?!
– Правда?
– Правда, правда, – рассмеялась Мария в ответ на неприкрытый интерес Андрея к местной экзотике.
* * *
Мария нежилась в чистой постели, благоухающей свежестью «Ленора». После горячего душа все в жизни казалось гармоничным и успокаивающим. Прикрыв глаза, она с наслаждением утонула лицом в подушке, стараясь продлить это ощущение как можно дольше. Что-то напоминало ей знакомое с детства чувство. Она вспомнила, как мать стелила просушенное на морозном ветру белье, издающее тонкий ароматный запах природной прохлады. И как было приятно поваляться в такой постели, особенно под утро, когда с кухни доносились первые отголоски приготовленного с любовью и заботой маминого завтрака.
Пролежав так с полчаса, Мария решила прочитать sms-ку, которая пришла ей не так давно на мобильник.
– Привет! – писала Марго, – перезвони! У меня баланс – ноль!
Нажав на кнопку вызова и получив автоматическое соединение, Мария услышала возбужденный голос своей подруги.
– Ну, наконец-то! Никак тебя не найду! Хотела посоветоваться.
– О чем?
– О супер шампуне!
– О шампуне?! – удивилась Мария.
– Ну да! Ты не поверишь! Девки, на работе, подсели уже давно и меня подбили! Вот хочу попробовать! Надеюсь не облысеть с такого эксперимента!
– Облысеть?! Господи, что это за гадость такая?!
– Гадость не гадость, а результат на лицо, по крайней мере, наша Лидочка приобрела пышную прическу, к тому же говорит, что волосы теперь гораздо меньше вылезают!
– Что это? Инновационная линия Pantin ProV или Head-en – Shoulders?
– Ты не поверишь! Это Зоо Vip! Шампунь-кондиционер для гривы и хвоста с ланолином!
– Чего! – не сразу поняла Мария.
– Да все очень просто! Послушай, прочитаю тебе аннотацию! Итак! Суперконцентрированный шампунь обеспечивает профессионально высокое качество гигиенического ухода за лошадью. Специальным образом разработанная формула тщательно очищает шерсть, одновременно кондиционируя и полируя волос. В состав шампуня входит гидролизат каллогена, который восстанавливает структуру волоса по всей длине, разглаживает керамидные пластины, увлажняет и защищает природную оболочку волосяного стержня. Ланолин защищает кожу от пересушивания. Шампунь утяжеляет волосы, облегчает расчесывание, придает блеск и ухоженный струящийся вид гриве и хвосту. Гипоаллергенен.
Последнее слово Мария не расслышала, так как хохотала в трубку.
– Ну, подожди ты, дослушай, наконец! – взмолилась Марго, быстро дочитывая текст с этикетки. – Так вот, где я тут? Ага! Гипоаллергенен. Ментол способствует релаксации мышц и дает отдых нервной системе лошади. Устраняет запах животного и не вызывает аллергических реакций на кожном покрове.
Под конец Мария уже хрюкала, издавая невообразимые звуки от неудержимого хохота, коликами сводившими все мышцы живота. Марго тоже рассмеялась, вторя заразительному смеху Марии.
– Ой, ой, не могу, – почти стонала Мария, – как там, придает блеск и струящийся вид гриве и... ха-ха-ха... хвосту! Ха-ха-ха... Устраняет запах животного!.. хи-хи-хи... Ну уморила! Ха-ха-ха, все, не могу больше, а то описаюсь! – Закашлявшись от неуемного хохота, еле выговорила Мария, усилием воли заставляя себя успокоиться. Марго еще смеялась ей в ответ, когда Мария задала новый вопрос.
– Ну и что? Ты веришь в это чудо-зелье?!
– Не знаю, но девчонки же пользуются! Вроде бы все натуральное.
– А пахнет чем?
– Дегтем.
– Вот чума! Даже и не знаю, что и сказать! Если, конечно, учесть, что мы с тобой родились в год лошади, то нам, вероятно, подходит! – снова рассмеялась Мария.
– Ну, да! – поддержала ее Маргарита.
– А вообще-то, стрёмно! Но если не боишься, попробуй!
– Боюсь! Может на собаке сначала рискнуть? Как ты думаешь?
– Думаю, хуже не будет, она же зверь!
– Зверь – не зверь, а тоже жалко, все же родная животинка, но с другой стороны, больше эксперимент проводить не на ком! А ты не хочешь попробовать?
– Упаси бог! Только после тебя!
– Я так и знала! – огорченно заметила Маргарита.
– Да, Маргоша, от души повеселила ты меня, на ночь глядя!
– Ладно, бог с ним с шампунем, расскажи лучше, чего я еще не знаю.
– Ты о чем? – словно не понимая намека подруги, – поинтересовалась Мария.
– Как о чем? С Луны, что ли, свалилась?! О нашей истории любви, о Валентине, о Клейнере, о Вейде... Я как всегда в партере и жажду продолжения пьесы.
– Мечты, мечты, где ваша сладость?! Нет Ритка никакого продолжения пьесы!
– Что так? – удивилась Марго.
– А вот так! Вейд не дает мне покоя ни в той, ни в этой жизни! Клейнер одержим своими гипотезами и исследованиями, а Валентин ничего не может и не хочет!
– Вот как! Заставлять надо! Не умеешь любить – сиди и дружи!
– Да ну тебя!
– Шучу! А если серьезно и поконкретнее?
– А серьезно лучше ничего не вспоминать, иначе свихнешься!
– Ты о чем? Расскажи.
– Тебе как, по порядку?
– Да как хочешь.
Ну, допустим, мой не начавшийся роман с Валентином подошел к концу.
– Так быстро?!
– Я не знаю, мне сложно описать его чувства, но мне кажется, что-то произошло! Может, повлиял какой-то разговор, где обсуждались наши отношения и он прислушался к чьему-то совету, а может и не так, а что-то совсем другое повлияло на его решение... Но он довольно четко расставил приоритеты и теперь следует тем принципам, которые выбрал и считает правильными.
– И что же это за принципы такие?
– Я могу только догадываться...
– А что ты хотела?!
– Наверное, того, чего он не смог бы дать... Может душевного тепла или любви...
– Скажи, как ты думаешь, вы совсем расстались?
– Нет.
– Нет? Не поняла! Что это значит? Вы будете встречаться и дальше?
– Да.
– Да? И как это будет выглядеть?!
– Наверное, обычно, как всегда.
– А как всегда?
Мария медлила, прежде чем ответить. Марго показалось, что она даже вздохнула с некоторым сожалением. И все же ответ прозвучал весьма романтично:
– «Окутан негой тихий лунный вечер,
И вновь судьба ведет меня к тебе,
И каждый раз при нашей новой встрече
Моя душа в твоей душе…
Твоя душа в моей душе…»
– М-да, даже добавить нечего! Прям-таки слияние двух душ! А знаешь, что, подруга, думай о лучшем! Судьба – сильная штука! И уж если что суждено... Ну, словом сама знаешь!
– Думала, что знаю, – согласилась Мария.
– Тем более…
– А на деле оказалось, что – нет!
– Разберешься!
– Возможно…
– А Клейнер как там себя чувствует?
– Да, кстати о Клейнере... Я была у него.
– Да что ты! Ну и как? – заинтересовалась Марго.
– Мы говорили с ним обо всем. И мне показалось, что в этот раз он проявил особое понимание и сочувствие. Не только голый интерес к прошлому!
– Забавно.
– Да ничего забавного и не было! Мы говорили с ним о любви, и он рекомендовал относиться к ней как к дару свыше, в любом случае какой бы счастливой или несчастной она не была!
– Бог ты мой! Как это мудрено!
– На самом деле все слишком просто! – с грустью заметила Мария. – Клейнер считает, что любовь обогащает внутренний мир и раскрывает человеческий потенциал, показывает нам лучшее, на что мы способны!
– А что тогда так пессимистично?
– Да не обращай внимания, это я так... Лучше удивлю тебя другим. Клейнер выдвинул гипотезу, что Егор… Ну, как бы это сказать! Является прототипом что ли, Гербранда Вейда в моей прошлой жизни! И веришь ли, почти доказал мне это!
– Не может быть! – воскликнула удивленная, Маргарита.
– Дело в том, что проведя аналогию Вейда с Егором, Яков Клейнер отметил некоторое сходство черт их характеров. Оба энергичны, легко возбудимы, подвержены влиянию фаз Луны.
– Да, но только Егор, – муж, измотавший тебя своей чумовой любовью, а Вейд – почти покровитель, испытывающий всего лишь симпатию к молоденькой синьорине!
– Не совсем так!
– А как?
– Я снова была под гипнозом и, продвинувшись дальше, мы выяснили, что Вейд не так уж и безразлично относится к Беатриче. Он признался ей в своих чувствах и предложил уехать с ним во Францию!
– А ты?
– Что я?
– Вернее она, Беатриче! Совсем меня запутала, уже теряюсь во времени и пространстве!
– Беатриче в смятении. Пока я не знаю, как она поступит! Мы не зашли так далеко!
– Ну вот! Опять облом, и чем вы только с ним занимаетесь?! – разочарованно вздохнула Маргарита.
– Зато мы нашли Валентина!
– Кого?!
– Валентина.
– Обалдеть! Это как?
– Я сама попросила его помочь.
– Кого?
– Клейнера, конечно!
– И как это произошло?
– Он сосредоточил мое внимание на мысленном образе Валентина и, погрузив меня в гипноз, поставил задачу положиться на чувства и ощущения в поиске схожих переживаний у Беатриче. И я каким-то непостижимым для меня образом почти сразу уловила поток чувств, объединяющий меня и Валентина в то, прошлое время нашей встречи. Что-то подсказало мне – это он! Словно это было уже внутри моего сердца!
– И что? Что вы делали? Как он выглядит там? Так же? Ну, расскажи!
– Он другой, у него борода, усы, внешне я бы его не узнала, но то ощущение, которое испытываешь рядом с ним, оно неизменно, словно не подвластно времени! Это знание, которое просто есть и все, оно больше на уровне чувств и осязания, нежели на уровне зрительного восприятия.
– Вот это да! И что вы делали там?
– Мы от кого-то убегали верхом на лошади.
– А он из того же времени, что и Вейд, и Галилей, и прочие?
– Не знаю, может это еще какая-то жизнь?
– А звали-то его как? Помнишь?
– Да, его имя – Этьен.
– Француз, значит, – сделала вывод Рита.
– Почему? – удивилась Мария.
– Так имя же французское, можешь даже к Клейнеру не ходить, я тебе и так все расскажу.
– Это как? – поинтересовалась Мария.
– А вот так! Увезет тебя, вернее твою Беатриче, добрый дядя Вейд в Париж, и поедет она как миленькая, а вот там-то и встретит она своего Этьена! Что, скажешь, не сходится?
– А ты Ритка, молодец, вполне может быть такая история!
– А ты думала! Вот научусь практике гипноза и вперед, составлять конкуренцию твоему профессору! Что скажешь?
– Все в твоих руках!
– То-то! Ладно! Хорош трепаться, давай малек поспим! Шампунь сегодня пробовать не буду, а то вдруг что не так пойдет, расстрою себя на ночь. Будет день – будет пища!
– Ты сейчас откуда мне звонишь? – уже зевая, поинтересовалась Рита.
– Я на квартире.
– А где Егорка?
– Наверное, на даче.
– Да, звучит не уверенно!
– А у меня с ним давно уверенности нет.
– Что, все так плохо?
– Ага, – грустно пролепетала Мария, – я очень его боюсь, боюсь его новых выпадов, его непредсказуемости. Страх убивает все мое существо…
– Ладно, не драматизируй, как может убить страх?
– Страх – очень серьезная штука и я могу рассказать тебе то, о чем другие даже не подозревают.
– Тайные знания? – пошутила Рита.
– Можешь называть, как хочешь. Я вообще считаю, что мы, люди, знаем все изначально, с самого рождения, только потом, взрослея, отвлекаясь на всякого рода заботы, утрачиваем то, с чем рождаемся.
– Ну, загнула! И что же, совсем ничего не остается?
– Нет, почему же, остается.
– И что же это?
– Предчувствие.
– Ну, твою память всегда может поправить Клейнер, а у меня, наверное, как ты говоришь – предчувствие. Фантазерка ты, Машка! И я с тобой слегка брежу! Давай лучше не про страхи, а о чем-нибудь более позитивном.
– Да где ж его взять? Вот сегодня, например, думала, попаду на стриптиз, а попала в настоящий бордель, кому сказать, не поверят!
– Да ладно тебе, наверняка врешь?
– С места не сойти!
– И как же тебя туда занесло?
– Стыдно сказать! По рекомендации одного клиента, будь он не ладен, – раздосадованно сообщила Мария.
– Ничего не понимаю, зачем тебе такие рекомендации, – удивилась Рита.
– Да так получилось. Я предложила Валентину сходить на стриптиз. По-дурацки, конечно, вышло, но я запуталась в наших отношениях и чтобы разрядить обстановку предложила первое, что пришло в голову.
– Ну, и…
– Удивительно, но он согласился. Поразмыслив, я решила, почему бы и нет. Приват-танец какой-нибудь соблазнительной дивы на столике в клубе – весьма острое впечатление.
– Хм, да ты его дразнишь?
– Ну почему сразу дразнишь?! Я представляю это скорее как сюрприз.
– Ну, допустим, а в публичном доме ты как очутилась?
– Я же сказала, по рекомендации клиента.
– Ты что говорила клиенту, что хочешь сводить своего парня на стриптиз?!
– Нет, не так! Все было вполне прилично, конечно, кроме того, что он отправил меня далеко не в клуб!
– И тебя туда пропустили?!
– Да.
– Ну и как?
– Что, ну и как?
– Девки-то приличные?!
– Господи, ты как мой помощник Андрей, туда же! Но его-то я понимаю!
– Да мне просто любопытно! Я ж там никогда не была!
– И не советую!!! Девушек там нет!
– О, поверь, в этом я не сомневаюсь!
– Я вовсе не о том! Девушек там нет, – повторила Мария. – Скорее, это дети! Девочки-подростки, замученные и неухоженные, вот такой стриптиз!
– Обалдеть! Вечно ты, Машка, попадаешь в какие-то нелепые истории! Нет, чтобы подругу спросить, я бы тебе подсказала, где есть вполне приличный клуб и стриптиз. К примеру, на 1905 года, можешь съездить и проверить, многим нравится! Но, на твоем месте, я не стала бы экспериментировать подобные мероприятия с Валентином.
– Почему?
– Все это на любителя! Что ты хочешь увидеть? Его раскрепощенность либо его смущение?
– Раскрепощенность!
– А получишь его смущение! Тебе это надо?
– С чего ты взяла?
– Делаю выводы о его характере с твоих же рассказов!
– Возможно, ты права. Подумаю об этом завтра… Прости меня, Ритка, я засыпаю.
– Ого! Уже три часа ночи! – заметила Маргарита. – Действительно, заболтались. Давай спать. Еще увидимся.
– Ага, – зевая, отозвалась Мария, отключая трубку.
«Хочешь почувствовать себя
звездой – сядь на елку!»
XXIV
Студия звукозаписи находилась недалеко от Садового кольца в маленьком подвальчике старого особняка, уютно спрятанного среди парковых насаждений, что определенным образом способствовало вдохновению. Мария выбирала не долго, где записать свой первый родившийся «шедевр». Из найденных в инете Андреем студий звукозаписи числилось всего две: студия «Союз» и «Ситипромстудио». В ходе логических рассуждений Мария остановилась на второй, так как посчитала, что весьма известная студия «Союз» вряд ли согласиться иметь дело с дилетантом, а даже если и согласится, то скорее всего эта затея будет не по карману. Поэтому, недолго думая, Мария созвонилась с «Ситипромстудио» и договорилась о встрече.
Спустившись по старым ступеням вниз, она решительно открыла небольшую металлическую дверь, чтобы осуществить некогда мимоходом обронившее Валентину обещание, написать песню. Песню ее любви, яркую, страстную и свободную! Мария была уверена, что в этом ей обязательно поможет музыка, та самая мелодия, которая однажды родилась в ее мыслях и легла на строки, вызванные пережитыми чувствами. Ей казалось, что она творит какую-то особенную, доселе не веданную ей реальность, которую необходимо познать и поделиться этой радостью со всем миром. Конечно же, ей хотелось удивить своего избранника, конечно же, весь этот порыв, вся эта затея была только для него! И она сделает это, так как чувствует, будто бы небо помогает ей! И, сотворенное ею чудо непременно произойдет! И наступит день, когда зазвучит песня – песня их любви! И все ради того, чтобы слушая эту мелодию, Валентин вспоминал – Ее!
При входе в студию Марию встретила милая белокурая девушка сухощавого телосложения, тонкие черты лица и бледная белая кожа придавали особую хрупкость ее образу.
– Вы, наверное, Мария? – поинтересовалась она довольно низким для ее внешности голосом.
– Да. Мы с Вами договаривались о встрече по телефону?
– Совершенно верно, со мной. Проходите, – любезно предложила она, показав рукой в глубину помещения.
В небольшой комнате Мария увидела компьютеры и оборудование, за которым трудился молодой человек выразительной внешности лет двадцати пяти. Увидев Марию, он поздоровался.
– Это ваш аранжировщик, Роберт, – представила его белокурая девушка.
– Очень приятно, Мария.
В ответ он кивнул головой.
– А меня зовут София, я директор студии.
– О, какие у вас необычные имена! – заметила Мария.
– Да. Роберт из Прибалтики, из Клайпеды, а я из Киева, – пояснила София.
– Ну, что ж, замечательно, чудесный интернациональный коллектив!
– Я тоже так думаю! – поддержала София и тут же спросила, – Вы принесли свой материал?
– Конечно, вот слова – протягивая листок с текстом песни, ответила Мария, – а мелодию я лучше напою, так можно?
– Конечно, можно!
– Только вы учтите, я не профессионал, и никогда не проводила подобных экспериментов, но слышала, что техника сейчас творит чудеса, поэтому смею надеяться, что вы сможете скрасить мои огрехи.
– Но Вы хотя бы когда-нибудь пели? – поинтересовался до сих пор молчавший Роберт.
– Я? – удивилась Мария. – Я пела в хоре в музыкальной школе, ну и в компании, конечно, как все.
– Так все же хоть какое-то начальное музыкальное образование у Вас имеется? – уточнила София.
– Ну, вроде как, только это было так давно, что уже кажется не в этой жизни.
– Чепуха, мы все так думаем, однако основы очень важны – элементарное знание нот и чувство такта.
– Тогда, надеюсь, что это поможет.
– Проходите вот туда, сейчас посмотрим, на что Вы способны, – снова попросила София, указав рукой на внутреннюю дверь в их помещении.
Вторая комната оказалась еще меньше первой. Обшитые черным искусственным мехом для поглощения посторонних звуков стены, делали пространство крошечным, создавалось впечатление, что ты находишься внутри плюшевой игрушки, в центре стоял большой микрофон, чуть в стороне высокий металлический пюпитр для нот и текста, а под самым потолком висел экран телевизора. Перечисленные предметы составляли весь интерьер комнаты, в которую София пригласила Марию.
– Держите наушники, сейчас мы сделаем пробную запись и посмотрим, что получится. На этом экране, – пояснила София, – Вы будете видеть Роберта, он сделает первые пробы. Через экран и наушники Вы будете иметь с нами связь, и слушать наши указания. Да, в момент записи Вы слышите только себя. Все понятно?
– О, Боже! Я справлюсь? – испуганно спросила Мария.
– Конечно, справитесь, мы здесь, рядом, и Вам подскажем! Одним словом, говорите вот сюда, – София показала на микрофон. – Слушайте сюда, снова повторила она, поправляя на голове Марии наушники, и смотрите вот сюда на экран. Не волнуйтесь, расслабьтесь и просто пропойте свой материал!
– Все куплеты? – уточнила Мария.
– Давайте все, если что, мы Вас остановим.
– Я поняла!
– Замечательно, тогда я закрываю дверь, проверяем, как работает оборудование, и приступаем.
– Хорошо.
– Мария видела на экране, как Роберт делает обратный отсчет, показывая ей три пальца, затем два, один и взмах руки в ее направлении...
– Так много есть на свете птиц, но лишь одна не любит стаи, она так редко прилетает, не зная никаких границ, – закрыв глаза, запела Мария…
– Все хорошо, не волнуйтесь, – заверила София, увидев, как Мария вытирает пот с лица, выходя из меховой комнаты, – у нас там немного душно.
– Просто непривычно, я в такой обстановке впервые.
– Все когда-то бывает впервые, – вмешался в разговор Роберт.
– Да, согласилась с ним Мария, – но так же все в жизни может повториться, – продолжила она словами своей песни.
– И в этом Вы правы, – поддержала ее София. И снова задала вопрос. – Будут какие-нибудь пожелания?
– Ах, да, пожелания... Сильно не усложняйте себе задачу, чтобы добиться высокого качества, это всего лишь подарок любимому человеку, просто хочется его удивить, вот и все! – Мария почувствовала, что покраснела.
– Понимаю, – ответила София, – но мы все же постараемся выжать из этого материала максимум. Роберт сможет, я в нем уверена. Как будет готова аранжировка, мы Вам позвоним, ориентировочно через неделю.
– Хорошо, меня устраивает.
– Успеешь? – обратившись к Роберту, спросила София.
– Да, времени вполне достаточно.
– Ну и отлично!
– Давайте, я вам оставлю свои телефонные номера, – предложила Мария.
– Да, конечно, обязательно! – откликнулась София, – Вы останетесь довольны Робертом, он еще работает звукооператором у Агутина, у него хорошее чувство ритма, прекрасный слух.
– Ну, тогда мне повезло! – улыбаясь, ответила Мария.
Уже на выходе она заметила огромные плакаты группы «Ария».
– Это та самая «Ария»?
– Да, – подтвердила София, – та самая. Они записывали у нас свой альбом.
– Признаюсь, не люблю «Арию», но слышала об их популярности. Видимо я не ошиблась, выбрав именно вашу студию.
– Я рада, что Вы так думаете!
* * *
Воодушевленная посещением студии звукозаписи, Мария мчалась на машине по третьему кольцу на свидание к Валентину, представляя, как она поделится с ним полученными впечатлениями.
Оставалось пять минут пути до автосалона, однако, посмотрев на спидометр, она свернула к заправочной станции, чтобы наполнить бензобак для их прогулки по уже знакомым местам.
Пока шла заправка топлива, Мария вытащила из кармана мобильник и набрала его номер.
– Алло, привет, это я, – как всегда застенчиво и мило произнесла она.
– Привет! – услышала она голос Валентина.
– Собирайся, выходи, я почти на месте.
В ответ стояла обескураживающая тишина. Мария удивилась неожиданной паузе и тут же переспросила.
– Ау-у? Ты меня слышишь?
– М-да… Ты знаешь, у меня не получится, прости, я забыл.
– Ну вот! – огорченно произнесла Мария.
– Прости, – повторил он.
От обиды ей хотелось сказать ему что-то в укор, но она этого не сделала, произнеся лишь: «Ладно, что с тобой поделаешь! Я еще позвоню».
– Хорошо, прости, – услышала она еще раз.
– Пока!
– Пока!
Повесив трубку, она чуть не разрыдалась. В какой-то момент она подумала о том, что все пустое и все напрасно, ей было жаль себя, жаль потраченного времени на парикмахерскую, жаль, что так и не рассказала ему о песне. Она пыталась разобраться, почему он так поступает с ней, но логически объяснить себе это так и не успела, входящий звонок мобильного отвлек ее от размышлений. Звонил тот самый отставной полковник Громов из службы безопасности, которого она приметила в БТИ, а позже наняла, чтобы он помог разобраться в том, кто же ей все-таки угрожает и мешает жить нормальной жизнью.
– Мария Денисовна?
– Да, слушаю, – ответила она на звонок.
– У меня для Вас есть новости, хотел бы обсудить не по телефону, где мы можем встретиться?
– М-м-м… Насколько это срочно? – поинтересовалась она.
– Думаю, достаточно срочно, чтобы Вы отложили свои дела ради нашего разговора.
– Ну, хорошо, давайте через час я подъеду к метро «Октябрьское поле», напротив выхода есть кафешка, кажется, «Эль Патио», там и встретимся.
– Договорились, буду ждать!
Он прибыл по-военному, без опоздания, присев за столик, где его уже ждала Мария, и сразу перешел к делу.
– Итак, по Вашему поручению, я навел все необходимые справки и получил вот такой результат. С этими словами он вынул из портфеля и положил на стол черную папку.
– Взгляните, что мы имеем.
Мария замерла в напряжении, оставляя ему возможность самому все показать и объяснить. Заметив ее нерешительность, Олег Дмитриевич, нагнулся над столом и открыл собранный им материал.
– Так вот, что мы имеем! С Вашего согласия я проанализировал и пробил по базе данных все входящие на Ваш номер за последний период звонки. Из них исключил те, которые уже находятся в списке Ваших контактов, после чего осталось 8 неизвестных. Методом исключения в итоге заинтересовали всего лишь два номера.
– А что остальные шесть? – поинтересовалась Мария.
– Остальные? – протянул он и, вытащив один из листков из папки, прочитал. – Номер 1 принадлежит организации по разработке веб-сайтов.
– Да, мне звонили и предлагали такие услуги.
– Замечательно, значит вычеркиваем. Номер 2 – входящий звонок из риэлторской компании «Старгород».
– И это было предложение о сотрудничестве.
– Прекрасно. Номер 3 и 4 принадлежит сервисному центру Хонда.
– Это техосмотр.
– Номер 5 – студия звукозаписи. Номер 6 – многоканальный телефон ООО «СервисСтрой!»
– Партнеры.
– Допустим! А вот теперь номер 7. Степанов Виктор Андреевич – служащий колонии строгого режима №1247 тарусский район. Его звонок поступил на Ваш номер второго марта. Что скажите?
Нахмурив брови, Мария не торопилась делать предположения, хотя заметно занервничала.
– У Вас есть, какие-то предположения? – поинтересовался Громов.
– Это наша беда, семейная трагедия…
– Расскажите мне, это может быть важно!
– У меня есть брат, двоюродный брат, – поправилась она, – по линии отца. Он сидит в этой колонии за убийство.
– Вот как! Почему это произошло?
– Это долгая история и родом она из детства, – медленно начала свой рассказ Мария. – Мы сильно любили друг друга, будучи еще детьми. Все лето мы проводили в дачном доме у бабушки с дедом. Вместе гоняли на велосипедах, вместе купались в реке, вместе таскали кукурузу с колхозного поля, но иногда и дрались, поругавшись из-за какой-то там ерунды! Несмотря на то, что он был моложе меня на пять лет, мы не чувствовали этой разницы в возрасте, и скорее испытывали необходимость друг в друге. Его мать, сестра моего отца по матери, в молодости соблазнительная и авантюрная женщина разбила немало мужских сердец. Ее многочисленные бурные романы не давали возможности уделять должного внимания сыну. Дед с бабкой не могли заменить брату мать, он чувствовал себя заброшенным, приходящие отцы казались ему нахлебниками, ворующими недостающую любовь его матери. Доверчивость и доброту сменили замкнутость и озлобленность. Плохие поступки стали его протестом и желанием привлечь к себе хоть какое-то внимание. Вынужденная самостоятельность привела его в плохую компанию и в четырнадцать лет его посадили за групповое ограбление соседской дачи. В восемнадцать было вооруженное нападение, а в тридцать – убийство. В последний раз мы виделись, когда мне было семнадцать. Иногда он выходил на свободу. На год, может быть на два, но надолго не задерживался, здесь, для него, другой мир. Мои родители надежно оберегали меня от наших встреч, да я и сама не хотела будоражить прошлое. Но вот недавно он объявился по телефону, наверное, его мать передала ему мой номер. Я по неосторожности сама сообщила его тетке, когда она приезжала в больницу, навестить моего отца.
– Они общаются? – поинтересовался Громов
– Нет, просто ей нужно было его согласие на продажу своей доли дачного домика.
– Расскажите как?
– Как? – удивилась Мария.
– Как совершил он это убийство?
– Я знаю только то, что слышала от родителей, а они узнали от его матери.
– И все же, – настоял Громов.
– Тетя была в очередной раз замужем, кажется пятый, и вполне официально. Брат в тот период был на свободе и, в какой, не знаю, там день, напросился в гости на квартиру к ее пятому мужу. Пришел с девушкой, и таких тоже любят, – заметила Мария, – сели ужинать, выпили… Позже к ним заехал сын от первого брака мужа моей тетки. Снова посидели, выпили. А дальше слово за слово и мужики поссорились. Брату показалось, что этот сын не уважительно отзывается в адрес его девушки. Может, у него мозги помутились, может, что-то еще, но он встал и холоднокровно нанес оскорбителю восемнадцать ножевых ранений, за что и получил 18 лет колонии строгого режима.
– Пострадавший скончался?
– Да.
– Что хотел от Вас брат, когда позвонил Вам?
– Вначале ничего, а потом попросил денег, чтобы я отправила блиц-перевод на какой-то там адрес незнакомого мне лица. Я не знаю, как они там делают…
– И Вы переслали.
– Да. Сумма, которую он просил, показалась мне не значительной и я…
– Вы сделали ошибку! Вы подарили ему надежду.
– И что мне теперь делать? – встревоженно спросила Мария.
– Ничего, не отвечайте и не пересылайте никаких денег, дайте ему понять, что Вы далекое прошлое, которое не повторится!
– Вы думаете, что последние угрозы – это с его подачи?
– Нет, не уверен! – возразил Громов, – не забывайте, у нас есть еще один номер! Номер 8.
– И этот номер 8 весьма интересный.
– Да? И что же там?
– Игнатенко Любовь Петровна, – произнес он, и, подняв глаза поверх очков, уставился слегка косым взглядом на Марию.
– Любовь Петровна? – переспросила она, пытаясь вспомнить кого-нибудь с таким именем, но спустя некоторое время пожала плечами и покачав головой проговорила.
– Не знаю такую… Или не помню?
– Я так и думал! Взгляните! – на этот раз он развернул папку к Марии, – тут есть некоторая информация об этой женщине. На ваш телефон она сделала пять входящих вызовов, из них три раза вы поднимали трубку, и каждый раз разговор длился менее минуты, остальные два числятся как пропущенные.
– Выяснили, кто она?
– Конечно. Гражданка Украины, 1975 года рождения, зарегистрирована в Москве по временной прописке на улице Новоясеневская, дом 34, хотя фактическое место проживания... дом 6 по той же улице.
– Вы уверены? – уточнила Мария.
– Обижаете отставного офицера, – растягивая слова, ответил он.
Было заметно, как он гордится выполненной им работой и теперь с удовольствием держит отчет, перед своим клиентом. Мария была удовлетворена его старанием, но от ее внимания не ускользнул тот факт, что Громов изменился и, казалось, совсем забыл про свой развлекательно-веселый образ сотрудника охраны БТИ. Сейчас он был непривычно серьезен и сосредоточен.
– Простите, я не хотела Вас обидеть – поправилась Мария. – Но что? Что это нам дает? Ну, допустим мы знаем адрес, но это совсем не факт, что именно эта женщина звонила мне с угрозами. Где доказательство, чтобы так просто обвинять человека?
– У меня все проверено, но давайте по порядку.
– Хорошо.
– Так, вот! Когда я выяснил, что тот же самый номер, неоднократно звонил на мобильный телефон Вашему супругу, я сильно заинтересовался. Попросил своих ребят из службы безопасности проследить по спутнику сигнал этого объекта. В результате чего выявил адрес фактического проживания гражданки Игнатенко, а выяснив ее местонахождение, я несколько дней следил за ее так называемым распорядком дня, и вот что получилось. Посмотрите фотографии, – предложил он, подвинув поближе к Марии лежавшую на столе папку. Она нехотя вытащила стопку фотографий, на которых увидела миловидную блондинку лет двадцати восьми. В горле неприятно запершило, но, взяв себя в руки, она сумела не подать вида, что волнуется.
– Вот это прошлый вторник, – снова пояснил Громов, указав на одну из фотографий.– Здесь Любовь Петровна посещает местный рынок, приобретя свежие апельсины и хурму, после чего едет на встречу.
– Вот фото в кафе-шоколаднице, где гражданка Игнатенко и Ваш супруг проводят 2 часа 15 минут в непринужденной беседе за двумя чашками кофе. Далее их путь лежит на квартиру.
– Достаточно! – прервала его Мария, – есть что-то по существу?
– Смотря, что Вы под этим подразумеваете, – слегка растерялся Громов, услышав суровые нотки в голосе своей собеседницы.
– Есть то, что могло бы мне угрожать в их отношениях?
– Думаю, да, судя по тому, что мне удалось увидеть и проанализировать...
– Говорите!
– Эта женщина имеет несомненное влияние на вашего супруга. Он влюблен, а это, как известно, ослепляет. В свою очередь, она четко знает те рычаги, на которые нужно нажимать.
– Допустим, но это не служит для нее обвинением в угрозах, которые были адресованы мне.
– Простите, не мое дело, но она уже представляет угрозу Вашему благополучию одним своим появлением.
– Это беспредметный разговор! – вспылила Мария, резко встав со стула. – Спасибо, мы закончили!
– Нет уж, постойте, – решительно возразил полковник, поднявшись напротив Марии. – Это предметный разговор, и очень предметный! И вот эти самые предметы!
С этими словами он наклонился к портфелю, стоящему у его ног и извлек из него черную табличку, на которой золотым теснением было написано «Зорина Мария Денисовна» а дальше дата рождения и через тире...
– Боже мой, это же сегодня! – воскликнула Мария, медленно опускаясь на стул.
– Да, Вы правы!
– Что все это значит?! Откуда это у Вас? – подавленным тихим голосом поинтересовалась она.
– Думаю, Вас хотят запугать. Чтобы Вы отступились.
– Кто? Эта женщина?! Мой муж?!
– Насчет мужа я не уверен, а вот женщина... Она заказала эту табличку на Ваганьковском кладбище.
– Как Вы узнали?
– Я следил за ней на рынке! Расплачиваясь с продавцом за апельсины, она нечаянно выронила из кошелька небольшой листок бумаги и, не заметив этого, ушла. Ваш верный слуга поднял его и, развернув, обнаружил, что это квитанция из граверной мастерской кладбища. Совершив туда экскурсию, я навел справки и узнал, что квитанция выписана, на имя Игнатенко Л.П. А заказана ею была вот эта самая табличка, которую я любезно позаимствовал у сотрудника мастерской.
– Господи! Что она хочет от меня?
– Она хочет новую жизнь, а точнее – Вашу жизнь, Ваше место под этим небом, и то, что Вас окружает!
– И что же мне делать?! – еще тише и как-то уж слишком удрученно произнесла Мария.
– Думаю, спешить в отделение милиции и писать заявление с приложением найденных нами улик.
Мария молчала. Понимая ее состояние, Громов тоже выдержал паузу, после которой предложил:
– Мне кажется, я должен поехать с Вами, затягивать нельзя, чем быстрее Вы разберетесь с этим, тем крепче будет Ваш сон.
– Ее будут допрашивать?
– Разумеется.
– Значит, и мужа тоже вызовут?
– Думаю, без этого не обойтись.
– Но тогда он узнает, что мы за ним следили, он мне этого не простит!
– Ну, в чем же Вы виноваты? В том, что хотите себя защитить? Вы благоразумная женщина! Идет прямая угроза Вашей жизни от постороннего для Вас человека. Подумайте о своих детях, призываю Вас! Вы слышите меня?! Мария Денисовна?!
– Да!
– Этого достаточно! Тогда в путь!
* * *
Прошло два дня... Это были трудные дни для Марии. После допроса в следственном отделе Игнатенко Любовь Петровна признала свою вину лишь частично. Да, влюбилась, да хотела немного припугнуть жену, но злого умысла не имела, к своему избраннику относилась искренно и бескорыстно. За отсутствием состава преступления ее не задержали, но все же во избежание конфликта, депортировали из страны в 24 часа с формулировкой «Без права посещения РФ в течение 3 лет».
С Егором Мария не пересекалась, он так же, за этот период ни разу ей не позвонил. Зная о том, что его тоже допросили, Мария сильно паниковала. Ей было страшно представить, как он отреагировал на произошедшие события. А главное, не повлекут ли они за собой очередную полосу неприятностей.
С тяжелым сердцем она вошла в квартиру. В последнее время это помещение наполняла звенящая пустота. Сын, по рекомендации следственных органов, временно жил у ее родителей. Перекочевал туда и пес Чаплин. Лишь кот Гвидон, заслышав ее шаги, выбежал встречать свою хозяйку.
– Ну, здравствуй, моя славная киска! – ласково позвала Мария. И кот тут же ответил громким урчанием, отираясь пушистым тельцем о ее ноги.
– Кушать хочешь, соскучился? Ну, пойдем на кухню, я тебя покормлю!
Вынув баночку «Вискас» из холодильника, она уже хотела нагнуться за миской, как вдруг ее взгляд задержался на стене, где жирным черным маркером размашистым почерком Егора было написано:
«Человечество – это внедренное на Землю зло! Мир без него прекрасен!
Единственное, что сделано человеком достойного замыслам Бога – это музыка!!!
Рахманинов, Вивальди, Моцарт. Это то, ради чего стоит жить!
Поэтому только на языке музыки можно говорить искренне.
Я тебя люблю!!!»
«Будущее принадлежит тем,
кто верит в красоту
своей мечты!»
мудрость жизни*
XXV
В волнении и тревоге я проводила все последние ночи, засыпая лишь под утро. Вот и теперь, проснувшись довольно поздно, я все равно чувствовала себя разбитой. Хотелось снова закрыть глаза и еще немножко понежиться в кровати, представляя себя маленькой девочкой, защищенной от всех бед и несчастий любовью своих родителей.
Но, к сожалению, реальность была более прозаичной, я уже достаточно выросла, чтобы самой проявлять заботу о близких.
Пора вставать! Надо навестить родителей и, не затягивая разговора, посоветоваться с мамой о предложении синьора Вейда. Предвкушая эту встречу и строя свои планы на утро, я решила одеться.
В последние дни я ловила себя на мысли, что часто думаю о Вейде, о его неожиданном признании и, конечно же, отъезде во Францию. Все произошло слишком быстро, и поэтому было чрезвычайно сложно выбрать какое-либо решение, к тому же в столь короткие сроки. Но я прислушивалась, прежде всего, к своему сердцу. А оно говорило мне, что не может принять его чувств, так как хранит еще остатки нежности к Лоренцо. Безусловно, благородство Вейда всегда подкупало и восхищало меня, но, к сожалению, это не была любовь! Я всегда знала, что уважаю его, мне приятно его внимание, я ценю его поддержку и помощь моей семье, но смогу ли я разглядеть в нем того единственного, чтобы дать ему нечто большее? То, на что он надеется, о чем говорит? …
А как быть с его странностью бродить в темноте глубокой ночью? Эти ужасные путешествия во сне похожи на безумство! Как будет дальше протекать его болезнь? Что ожидать? Чего бояться? Нет, мне с этим не справится! – после долгих размышлений решила я. Душа разрывалась от переживаний и мучительных сомнений, еще больше волновало меня мое положение, которое могло измениться после его отъезда. И это было печально! Скорее всего, я потеряю эту работу, и моя семья снова впадет в нищету. И что же тогда?! Бог ведает, что только будет тогда… Ну, что же мне делать? Что делать?! Пресвятая Дева?! Я сходила с ума оттого, что не находила ответа. И это чувство становилось невыносимым!
Еще немного посидев на кровати с закрытыми глазами, я широко зевнула, потрясла головой и снова открыла глаза, буквально заставляя себя проснуться.
Тут я заметила на прикроватной тумбочке небольшую аккуратную коробочку с лежащим на ней сверху письмом. На сургуче стояла печать Вейда. Взяв его, я быстро надломила сургуч и, развернув письмо, стала читать следующее:
«Дорогая Беа! Считаю, что не вправе торопить Вас с ответом относительно запланированного мною отъезда во Францию, но время неумолимо отсчитывает дни, часы, минуты, тем самым приближая неизбежность принятия какого-либо решения. Повторюсь еще раз, что я был бы безмерно счастлив, если бы Вы согласились скрасить своим присутствием мое пребывание в чужой стране. Ответ остается за Вами! Я терпелив и буду смиренно ждать. Всегда пойму Вас и приму любое Ваше решение!
Не зависимо от Ваших чувств ко мне, я хотел бы в память о проведенном вместе времени преподнести Вам скромную вещицу. Смею надеяться, что она Вам понравится. Г. Вейд.»
Отложив его письмо в сторону, я взяла в руки лежащую на тумбочке коробочку и тут же открыла ее.
Невероятно! На ладони у меня лежала та самая золотая подвеска в виде камеи, которую мы с Вейдом недавно рассматривали и обсуждали в ювелирной лавке. На выпуклой розовой раковине красовался искусно вырезанный профиль миловидной девушки с воздушными кудрями. Мастер, наверное, долго трудился над столь изящной работой, подчеркивая все детали портрета, до самого тонкого волоска. При этом, не потеряв великолепный объем и перспективу всего изображения. Подвеска открывалась, и под крышкой я обнаружила выгравированную по золоту надпись на латыни: «Omnia mutantur nihil interit» Машинально я провела по ней указательным пальцем и прошептала: «Все меняется, ничто не исчезает». Вдумываясь в смысл прочитанной мною фразы, и оценив ее глубину, я медленно закрыла крышку.
Удивительно, что Вейд выбрал именно эту надпись. Он словно готовил меня к неизбежным переменам, проявляя должное уважение к прошлому.
Камея занимала почти всю мою ладонь и была очень весома. Это, несомненно, дорогое украшение. Принять его, означало дать свое согласие на отъезд во Францию. И хотя в его письме говорилось о том, что при любом моем решении камея – его подарок мне, все было гораздо сложнее. Я никогда не позволю ставить меня в неловкое положение, манипулируя мной подобным способом! – негодовала я, быстро надевая свои одежды. Минут через десять, решительным шагом, я уже шла в сторону покоев синьора Вейда.
На мой стук в дверь никто не ответил. Спустившись в гостиную, я наткнулась на Рамину.
– Синьор еще спит? – поинтересовалась я.
– Ах, Беатриче, добрый день, Вы сегодня проспали?
– Да, Рамина. Так уж вышло!
– Ну, ничего, ничего, синьор просил Вас не будить, чуть свет он отъехал по делам, лишь сообщив, что будет не скоро.
– Понятно, – с досадой вздохнула я.
– Что-то случилось, – заметив мое беспокойство, поинтересовалась Рамина.
– Нет, ничего, я лишь хотела предупредить синьора, что хочу навестить своих родных.
– О, это не будет проблемой, если он вернется раньше Вас, я все улажу! Не думайте об этом! Он поймет! Ступайте, ступайте, я знаю, как сердце болит по родному дому!
– Да, будьте так любезны! – коротко ответила я, накидывая на плечи плащ.
Рамина кинула быстрый взгляд на коробочку с камеей, которую я держала в руках, но от любопытства воздержалась, ни о чем меня не спросив.
– Доброго пути, – крикнула она, мне вслед, запирая двери.
Я шла быстрым шагом к дому своих родителей, отчаянно перебирая в голове все последние события. В прошлый раз, навещая своих родных, я так и не решилась поговорить с матерью о синьоре Вейде и его предложении ехать с ним в Париж. Вне всяких сомнений родители будут против такой поездки, если еще хуже не сочтут это за оскорбление. Но что же нас ждет, когда я потеряю эту работу?! Так или иначе, я должна сообщить им обо всем и сейчас! Откладывать больше нельзя!
Мое сердце почти выпрыгивало, учащенное дыхание высоко поднимало грудь, капельки пота выступили на лбу, когда я перешагнула порог родного дома. В комнате, за большим столом, сидела моя мать и что-то вышивала. Едва услышав мои шаги, она подняла голову и, отложив в сторону свое рукоделие, радостно воскликнула.
– Беа, девочка моя пришла! Проходи, присаживайся! Я так буду по тебе скучать, хоть сейчас на тебя наглядеться! Ты не переживай! Все к лучшему! Это ж радость такая!
– Пресвятая Дева! Что здесь происходит?! – ничего не понимая, спросила я.
– Как что? – удивилась мать. – Так синьор Вейд заезжал к нам вчера, все объяснил.
– Что объяснил?
– Что?
– Что, мама? Что объяснил синьор Вейд?! – прокричала я.
Мать испуганно посмотрела на меня и с недоумением, отразившимся на ее лице, ответила.
– Так-то и объяснил! Объяснил, что ему необходимо уехать в Париж на несколько месяцев, и что твое присутствие просто необходимо ему в этом путешествии, так как ты хорошо знаешь его привычки и прекрасно справляешься по хозяйству! Он заверил нас, что позаботится о тебе, и хотя дорога будет не легкая, твой возраст позволит перенести этот путь легко в отличие от его прежней горничной. Объяснив все это, синьор любезно попросил нашего с отцом разрешения на твою поездку.
– И что, мама, Вы дали согласие?
– Конечно, дитя мое! Ты справишься, я просто уверена в этом, ты же у нас умница!
– Пресвятая Дева!!!
– Ну, не волнуйся ты так! Доченька моя! Посмотри лучше, сколько дукатов принес твой синьор!
Мать быстро вынула свой ларец и, открыв крышку, извлекла оттуда три плотно набитых кошелька. Развязав их, она горкой высыпала на стол золотые монеты.
– Этого дочка хватит на все! И на лекаря и на еду! На платья! Да что там еда и платья! Твои братья смогут обучаться ремеслу и грамоте! Теперь и Антонио и Ренальдо отправим в Рим в мастерскую архитектуры и живописи. Тогда у них появится шанс в будущем заниматься этим ремеслом, как твой отец! Мне до сих пор не верится, что это происходит с нами! Наконец-то, Пресвятая Дева услышала мои молитвы, одарив нас таким благодетелем! Уходя, синьор Вейд, обещал ежемесячно пересылать дополнительные средства на все необходимые нужды, это так великодушно с его стороны, что мне было даже неудобно.
Мать сияла от счастья, так неожиданно свалившегося на нее, совсем не замечая моей печали.
– Да, мама, это действительно великодушно, – тихо проговорила я, отведя взгляд в сторону.
– Ну что ты, милая, ты грустишь, что не будешь видеть нас какое-то время?! Я тоже буду безумно скучать, и отец, и твои братья! Ты нам пиши, я тоже буду писать, и время пролетит незаметно!
– Конечно, мама! Все будет хорошо, вы не волнуйтесь за меня!
– Ну как тут не волноваться, родное дитя уезжает!
– Все будет хорошо! Я пройду к отцу, он не спит?
– Да, милая, ступай, навести нашего горемыку, кажется, он бодрствовал!
Отец сидел обложенный подушками в кровати, его глаза заблестели, как только он увидел меня.
– Как Вы отец? – спросила я, присаживаясь рядом.
Опустив веки, он подал знак, что все хорошо.
– Вот и замечательно, я всегда знала, что Вы у меня молодец! Скоро лето, а значит тепло! Будем гулять, вынесем кресло на воздух, солнце обогреет Ваши мышцы, и они окрепнут.
Отец попытался улыбнуться.
– Что, не верите? Вот увидите, солнце все лечит, все цветет и оживает под его лучами!
Я взяла отца за руку и крепко сжала его ладонь.
– Возможно, мне придется на некоторое время уехать с синьором Вейдом по его делам в Париж, но это ненадолго. Вы слышали об этом?
Отец медленно сомкнул веки, давая понять, что он осведомлен о происходящем, но тут же в одну секунду его лицо омрачилось, губы дрогнули, и по щеке побежала слеза. Он попытался сжать мою руку, но только лишь слегка нажал на нее пальцами.
– Ну что вы раскисли? Даже если я и поеду, то скоро вернусь, вы и соскучиться не успеете! Честное слово!
Я вытерла его слезы и, чтобы больше его не огорчать, поцеловала в щеку и тихо сказала:
– Все будет хорошо! Верьте в это! А сейчас мне пора, скоро свидимся! – пообещала я и вышла из комнаты.
Еще немного поговорив с матерью и братьями, я ушла, так и не поделившись своими переживаниями.
В дом синьора Вейда я вернулась уже к вечеру. Рамина встретила меня в прихожей, и как мне показалось, была немного взволнована.
– Синьор Вейд пришел с полчаса назад, я предупредила его, что Вы отбыли к родителям.
– Спасибо!
– Да, но он просил сообщить ему, как Вы придете в дом, чтобы с Вами вместе отужинать.
– Хорошо, – нерешительно ответила я, – передайте синьору, что я спущусь к ужину через пятнадцать минут, мне надо переодеться.
– Непременно, – ответила Рамина, и тут же скрылась за дверью, ведущей на кухню.
Надев перешитое платье моей матери из темно-синего шелка с неглубоким декольте, я спустилась вниз по широкой лестнице в гостиную. Вейд стоял возле камина. Повернувшись, он одарил меня теплой приятной улыбкой, задержав взгляд на моей груди, где на бархатной синей ленте, располагалась подаренная им золотая подвеска в виде камеи.
* * *
Все случилось слишком быстро для того, чтобы я в полной мере смогла осознать те перемены, которые должны были произойти в моей жизни.
Отъезд во Францию уже не пугал меня, но глубокая печаль на душе казалась великим грузом.
Я не смогла отказать своей семье в возможности изменить эту жизнь к лучшему. Так же как не смогла отнять надежды своей матери строить планы на светлое будущее своих детей.
Конечно же, обучение ремеслу моих младших братьев и здоровье отца были важны и неоспоримы, но то, как легко мать согласилась на мой отъезд в Париж вместе с синьором, повергло меня в отчаяние. Я знала, что не стану противиться уже принятому решению и огорчать ее своими сомнениями, но все же
очень хотелось объяснить ей то, что в эту поездку Вейд вкладывает совсем иной смысл наших взаимоотношений. Пресвятая Дева! Что ждет меня там, в чужой стране с другими обычаями и нравами. И как я смогу принять все то, чего ждет от меня Вейд?
То плача, то вздыхая, то снова плача я размышляла над всем этим, пытаясь успокоить себя тем, что иду на это ради отца, матери и братьев.
Встав на одно колено, я нагнулась над водой, чтобы умыть свое заплаканное лицо. В который раз за последние дни я спускалась сюда к реке, под мост Тринити, подальше от посторонних глаз, предаваясь безутешным переживаниям.
Все мои вещи давно были сложены. Отъезд предполагался на послезавтра.
Это ужасно! Но кто поймет! Кто услышит то, что я чувствую!!! К сожалению, мне не удастся попрощаться с Лукрецией! Времени только и хватит, чтоб еще раз забежать к родителям и напоследок обнять отца, мать да любимых братьев. Пресвятая Дева! Как я буду скучать по всему, что дорого моему сердцу! По узким улочкам, этой веющей прохладой реке, соборам и храмам, оливковым рощам и милой долине, долине моих надежд и счастливого детства, где всегда много солнца и прелестное кружение бабочек!
Воспоминания, были мучительны, я чувствовала, как слезы снова подступают к горлу. Набрав в ладони воды, я еще раз омыла лицо. Тяжелый ключ, на толстом шелковом шнурке, ощутимым грузом, болтался у меня на шее, касаясь самой глади воды.
Осторожно я сняла его через голову.
– Теперь это твой оберег, – сказала утром мать, передав его мне наудачу.
Ключ открывал шкатулку с драгоценностями, некогда принадлежащими нашей семье, а вернее моей матери. Но после последних потрясений, связанных с болезнью отца, шкатулка опустела, и содержимое плавно перекочевало в местные ювелирные лавки, тем самым спасая нашу семью от нищеты и голода. Сохранился лишь один золотой ключ в виде медальона, который и открывал семейный ларец, подаренный моим прадедом на свадьбу моей бабушке. Этот медальон мать всегда носила с собой. Разделяясь на две части, медальон хранил внутри важную надпись на латыни, где на одной половинке было написано: «AB INITIO MUNDI ET AD FINEM SAECUIORUM» – С НАЧАЛА МИРА И ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКОВ, а на другой его части – « AMOR VINCIT OMNIA» – ЛЮБОВЬ ПОБЕЖДАЕТ ВСЕ!
Эти две надписи замыкали в круг изображение странной птицы, зеркально отраженной в обеих его половинках.
Снаружи изображения были иными, На одной стороне красовался герб Флоренции с выпуклой лилией по центру, над которой мастер вставил небольшой рубин. Оборотная сторона хранила изображение герба Франции в виде креста и такого же красного рубина. Вместе обе половинки составляли единое целое, легко смыкаясь при простом соприкосновении и повороте на девяносто градусов. Только так можно было попасть в пазы и защелкнуть верхнюю часть медальона. В собранном виде медальон являлся ключом, так как под круглой его частью располагался механизм, которым и открывался ларец. Лишь собранные воедино две части медальона способны были открыть его крышку. «С начала мира и до скончания веков – Любовь побеждает все!», – повторила я снова, прочитав обе надписи. Мать всегда считала, что в медальоне есть скрытая сила, охраняющая любовь и семейный очаг, потому, видимо, он сохранился в нашей семье до сегодняшних дней.
– Ну что ж, дочка, сокровищ я тебе не оставила, ларец пуст, ты мое сокровище, оттого пусть мой медальон теперь хранит тебя! Бери его с собой в дорогу, – сказала мне мать с вздохами и слезами, одевая его мне на шею, безудержно причитая о предстоящей со мной разлуке.
Я же в свою очередь тайком подложила ей в ларец подаренную мне Вейдом камею, надеясь на то, что если не дай Бог что, она выручит ее, как и все украшения, находившиеся когда-то в этом ларце.
Герб Франции и Флоренции, как все-таки странно, словно взаимосвязано с прошлым! Эта символика, когда-то уже присутствовала в жизни моих предков! Может быть, все повторяется, и, моя поездка в Париж начертана мне судьбой еще задолго до этого времени? – размышляла я, перебирая руках медальон, то открывая, то закрывая его, как вдруг у меня родилась неожиданная идея оставить одну из его половинок здесь, в моем тайнике у воды. Чтобы затем непременно вернуться сюда снова. Разбив его на две части, я решила, что с собой возьму часть с символом Флоренции со словами «Любовь побеждает все!» Да! Пусть будет так! Незамедлительно исполнив задуманное, я положила одну половинку в тайник, а другую снова продев через нее шнурок, вернула на шею. – И пусть они стремятся воссоединиться друг с другом, тем самым быстрее вернув меня обратно сюда, к моей тихой реке, где мой вечный город! Любимая долина! Где моя душа! Где мое сердце! Мой родной дом! И пусть всегда и везде – Любовь побеждает все!
* * *
– У нас все готово! – улыбаясь только что вошедшей в студию Марии, гордо объявила София.
– Правда? – удивилась Мария в ответ и тоже заулыбалась.
– Да, мы выжали из материала все, что возможно. Сейчас прослушаем аранжировку и будем писать.
– Что писать?
– Как что? Ваш голос, конечно. Вашу песню, – пояснила София.
– М-м-м, поняла!
Что-то нажав на клавиатуре компьютера и подвигав рычажки на большой панели управления, София, наконец, врубила созданную Робертом композицию.
– Да, угадал! – первое что подумала Мария, – причем удивительным образом не упустив поставленных перед ним задач. Именно такой она хотела слышать мелодию своей любви.
– Ну как? – поинтересовалась София.
– Все здорово! Мне нравится!
– Ну и прекрасно! Тогда проходите в нашу «меховую» комнатку, – так София называла помещение со звукоизоляцией, где пели солисты.
Наладив микрофон и надев на Марию наушники, София удалилась к пульту управления для наладки внутренней и внешней связи. Мария прекрасно видела ее на экране монитора, подвешенном в верхнем правом углу.
– Меня слышно? – раздался через наушники голос Софии.
– Да.
– Прекрасно! А видно?
– Видно, – подтвердила Мария.
– Очень хорошо! Сейчас будем писать. Роберт уже подошел.
– Я сразу не смогу! – забеспокоилась Мария.
– А сразу и не надо! Сделаем несколько проб, – ответила ей София и исчезла с экрана монитора.
Мария вздохнула, она всегда делала так, когда сильно волновалась.
«Господи! Получится ли вся эта затея? Наверное, я брежу!»
– Здравствуйте! Неожиданно услышала она мужской голос и, повернув голову в сторону монитора, увидела Роберта.
– Здравствуйте, Роберт, – поприветствовала его Мария.
– Ну что, Вы готовы? – поинтересовался он.
– Кажется, да.
– Ну, тогда, поехали! Я Вам буду подсказывать жестами, когда нужно вступать.
– Хорошо, – робко отозвалась Мария.
– Текст помните?
– Да.
– Отлично, сейчас запишем небольшой кусок и прослушаем, как получается, а потом уже будем шлифовать. Все понятно?
– Да.
– Все, погнали!
Мария набрала воздуха в легкие и замерла в ожидании. В наушниках звучало вступление. Она прикрыла глаза, но вспомнив, что должна следить за указаниями Роберта, посмотрела на экран. Три пальца, два, один, взмах руки.
Мария запела.
«Так много есть на свете птиц, но лишь одна не любит стаи…»
Свой голос она не узнала, он был каким-то иным, так как шел через наушники, с непривычки это вызывало легкий дискомфорт.
– Стоп, стоп, стоп! – услышала она Роберта, прервавшего запись.
– Что-то не так?
– Все хорошо, только более проникновенно, более открыто! Больше чувств! Вы же посвящаете эту песню любимому?
– Да.
– Вот и пойте для него! Думайте о нем, представьте его! И все получится!
– Хорошо, – смущенно ответила Мария.
– Давайте еще раз.
Вступление заиграло снова…
Последовав совету Роберта, она стала вспоминать Валентина. Их первую встречу, полет голубей, приятные прогулки и, наконец, поцелуй, а так же невозможность отпустить его и расстаться…
Спустя пять часов Мария вышла из студии, держа в руке только что созданную песню. Она была восхищена и благодарна людям, которые кропотливой сплоченной работой помогли осуществить ее маленькую мечту!
На пути к дому она думала о Валентине, представляя, как передаст ему эту запись. Что он почувствует, прослушав ее?
Не смотря на то, что их отношения казались ей весьма запутанными и странными, что их мироощущения хотя и были схожи, но развивались по-разному, ей все равно был близок этот человек.
Зачем расставаться с тем, кто дорог тебе? Нет, это не правильно! Проще отпустить. Отпустить от сердца и разума и это лучше всего, но разве это возможно, когда любишь? Пока я обижалась на него, желая большего, я не заметила, что получила уже то большее, что могло бы случиться! Получила вдохновение и возможность творить! Я обрела новых знакомых, друзей, развивая, благодаря ним свой творческий потенциал! Вершила абсолютно иную реальность, чем ту, которая окружает многих из нас. И она, эта новая реальность помогла устоять, удержаться и не упасть в тяжелые для меня минуты.
С этими размышлениями Мария не заметно для себя подъехала к дому и припарковалась у подъезда.
Но тут зазвонил мобильник, и через секунду Мария уже болтала с Марго, радостно сообщая ей о своей первой попытке в написании песни.
– Вот чума! – удивлялась Марго. – Ты совсем сдурела! Никак не ожидала, что тебя так прихватит. Ты серьезно влюбилась, подруга! И с чего только, не пойму, ведь он для тебя ничего не сделал?! Да кто он такой, в конце концов! За что ему так везет, черт возьми?! Почему мне песен никто не пишет? Странный он все-таки, ведь ты могла показать ему жизнь, почти как в книгах, о которой слагались бы легенды, оставляя ваши имена в веках, а он от нее отказался! Жаль. Было бы, что внукам рассказать. Не понимаю твоего Валентина.
– И не надо! Я отпускаю его, как отпускаю всех остальных, и Бог всем судья!
Я никого не виню, и мои чувства всегда останутся прежними! Я сотворила любовь! Целое пространство любви, и оно изначально мое и только я вправе делиться этим пространством с окружающим миром!
– Нет, ты все же сбрендила и сильно, – заметила Марго.
– С чего ты это взяла? – спросила Мария.
– А ты сама не замечаешь?
– Нет! Но, может, ты и права!
Возникла пауза, обе немного помолчали, после чего Марго снова спросила:
– А ты веришь?
– Чему?
– Не чему, а во что?
– Ну, во что?
– В настоящую любовь!
– Конечно, верю!
– Тогда не теряй ее.
– В смысле?
– Не надо никого отпускать, жизнь сама расставит все по местам. Ты лучшая, и это нельзя не заметить. Твои мужчины оценят это, кого бы ты ни выбрала. Будь такой, какая ты есть, какой мы все тебя знаем, потому, что рядом с тобой комфортно и светло!
– Спасибо тебе за эти слова, Ритка!
Не сдержавшись, Мария заплакала, растрогавшись от слов подруги.
– Ну вот, кончай реветь!
– Я знаю, прости, просто ты слишком меня расхвалила.
– Ничего не бывает слишком…
– Твоими устами только мед пить!
– А ты пей, мед полезен в небольших количествах!
– Я рада, что у меня есть ты!
– Ну, вот и обменялись любезностями!
– Ой! – всполошилась Мария.
– Что случилось?
– Егор на второй линии.
– Ну, ответь, потом перезвонишь.
– Ты не обидишься?
– Я тебя умоляю!
– Я не долго!
– Я все понимаю. Пока!
Мария переключила телефон на другую линию.
– Привет жена!
– Привет.
– Что так сухо? – заметил Егор.
– Нет, почему сухо? Вовсе не сухо!
– Скажи, я сделал тебе много гадостей? Ты простишь меня?
Мария молчала.
– Что ты молчишь? Не хочешь говорить со мной?
– Я постараюсь, – наконец ответила она.
– Что постараешься?
– Простить.
– Я долго думал. Я люблю тебя, но понял это только вчера. Наверное, я всегда любил тебя. Я знаю, ты не поверишь, но это правда!
Он сказал это искренно с чувством, и как ни странно, она почти поверила ему, но снова промолчала. Не дождавшись ее ответа, Егор отключил трубку.
– Я тебя тоже люблю, – под аккомпанемент коротких гудков мобильника, ответила Мария. И она не солгала. Хотя ее чувства к Егору были иными, чем те, которые она испытывала к Валентину. Однако оба эти переживания сильно волновали ее и сводили с ума.
Прошла неделя…
* * *
«Куда приводят мечты? Ты знаешь, милый? Мой полет навстречу тебе стал наградой! Ты – самое замечательное, что могло произойти со мной! Я открыла в тебе себя и это удивительная удача на моем пути!
Я дарю тебе на память музыку нашей любви, и не важно, что это всего лишь CD-диск – здесь наша с тобой история от первого звука до последнего слова. Закрой глаза и почувствуй ее великую силу. Силу, способную преобразить весь мир. Поверь в неё и тогда, все сказанное мною, останется навсегда в твоем сердце, ты лишь умножь его на бесконечность и сопоставь с глубиной вечности…….»
Сидя в машине, он долго не мог прийти в себя. Что я могу? Ведь человек одинок по своей природе. Как бы он ни стремился быть частью какого там сообщества, он останется одиноким. Потому что невозможно до конца почувствовать то, что чувствует другой человек. Невозможно выразить чувства и мысли до конца. Всегда останется то, чего нельзя и просто невозможно высказать словами. Просто человек так устроен, что до конца, до донышка не может выразить все то, что у него в голове и на душе. Всегда останется или забудется что-то. Всегда останется что-то недосказанное, недодуманное, не выстраданное. Наверно, поэтому я такой молчун: мало в голове и на душе. Валентин глубоко вздохнул. Прослушав еще раз полученный утром CD-диск, он снова опустил взгляд на ее письмо и снова его глаза побежали по написанным ею строкам.
«…Я нужна была тебе и поэтому я – пришла.
Остановись! Прислушайся, как звучит тишина… Слышишь?!
Я узнала тебя сразу, будто бы мы расстались только вчера. И вот ты уже научил меня многому, ты научил меня творить! Посвящая нашей любви лирические гимны, я чувствую, как случайности, которые
происходят с нами, становятся закономерностью. И эта закономерность не дает мне покоя!
Ну, скажи свое любимое: «На самом деле…»
– На самом деле, меня сильно пугает ее неуемная фантазия, но безумно радует это удивительное, тайное присутствие! И мне нравится ощущение этой тайны…
Она права… Она поразительно права! Как ей это только удается? – удивился он, машинально покачав головой.
«… – Я тоже берегу эту тайну и безгранично ценю наши отношения. В них есть большая сила, сила чистоты и доверия, и несомненная свобода, свобода независимости друг от друга. Я могу уйти в любой момент, и поэтому я остаюсь. Я знаю, что ты существуешь, и от этого мне тепло. Я знаю, что не предашь, и я отвечаю тем же. Но главное, очень хочу, чтобы ты всегда помнил, что я в тебя верю! Верю всем сердцем, всей душой!
И… и это больше, чем ЛЮБОВЬ! И это – прекрасно!»
конец первой книги
Прочитав эту книгу, не торопись положить ее на полку или в дальний ящик. Лучше оставь на скамье в парке, а может быть на сиденье в метро, подари другу. Помоги обрести жизнь этой невероятной истории, чтобы однажды превратиться в легенду.
Говорят, мечты сбываются, а истинная любовь – вечна. И так будет всегда!..
www.chaklin.com