Глава 8
Солнце нещадно накаляет землю. Зной, песок горячий, не считая цементного пола дома. Горячий раскаленный воздух. Ветер дует и не приносит прохлады. Завтра Володя собирается навестить два диспансера -Джеду и Арас. Это хорошие диспансеры.
Хачилит – фрукт на подобии урюка. Местные жители собирают и едят их много, когда фрукты поспевают. Говорят, что они очень полезны. Мы решили попробовать, причем не просто, а сварить из них компот. Абдурасуль (наш шофер) говорил, что и сахара не надо. Сварили, пробуем. Горечь - хуже хинина! А пахнет вообще свежим грибным супом. Так и отдали все Барке – гарду. Кстати, ему понравилось.
Поездка Володи в Джеду и Арас запланирована с 5 утра до 13 часов дня. Джеда - небольшое селение с глинобитными и соломенными домами. Есть диспансер с коечной сетью. Здание большое, новое, года 4 как постоили фанцузы. С чистыми коечками. Фельдшера работают, на первый взгляд, хорошо. Показалось, что толковые. Толковее, чем в других учреждениях. Провел обход, осмотр больных. Проконсультировал 2 больных. Затем поехал в Арас. Большое селение. В центре - глинобитный дом. Это и есть диспансер. Без коечного фонда. Напротив - школа. Большой зонт-крыша со столбом в центре. Стен нет. Есть парты, за которыми сидят ученики 1,2,3 классов. Преподаватель африканец ведет урок. В классе есть глобус. Это все, что удалось рассмотреть. В поселке имеется также рынок, жандармерия, субпрефектура, тюрьма.
Дорога до этих мест разная. В основном, саванна с редкой растительностью. По дороге попались страусы, 4-6 штук, с приятным сочетанием цветов черного с белым.
Дома все хорошо. Есть что покушать. Вода со льдом и гранатовым сиропом. Конец апреля. Жара. Душно. Часы пик с 12 часов до 17 часов. Солнце палит! Даже африканцы ходят, покрывая голову полотенцами. Спасение – душ. Комнаты накаляются, лежать невозможно, потеешь моментально. Ни ветринки. Простыни горячие. После 17 часов все спадает. Ночь приятная, иногда ветерок, прохлада. Утро великолепное! В 5 часов рассветает. Начинают постепенно разговаривать петухи. Кричат, как в деревне нашей, на все голоса. Крики баранов, затем знакомое воркование голубей и беркутов над окнами.
И так, новый день. Сегодня разыскал метеостанцию. Встречал меня приличный, рослый, с добрым лицом африканец. Сказал, что действительно у них можно получать метеосводки. Я поблагодарил его и ушел. Можно будет узнать все данные метеослужбы: температуру воздуха, влажность, барометрическое давление, ветер, скорость ветров.
В больницу опять обратилась женщина с патологией родов. Сутки, как идут схватки, головка вставилась, но всё непродуктивно. Понимаю, что жизни женщины угрожает опасность, готовимся к экстренному кесареву сечению. Вновь встречаю жестокий отпор и неприятие со стороны роженицы и родственников. Для плодоразрушающей операции у меня нет инструментов. Пытаюсь поговорить с женщиной ещё раз, призываю на помощь Татьяну. Она согласна, что женщину нужно срочно оперировать, но никакие уговоры не помогают. Родственники её уводят домой умирать. Ужасно это осознавать, но против воли мы не имеем права ничего делать.
Вскоре я узнал, что женщина погибла на дому. Местные законы таковы, что мать не хоронят с ребёнком во чреве. Плод был удалён. Он представлял собой 2 близнецов, имеющих одну голову большого размера, которая не соответствовала кольцу малого таза, и поэтому невозможно было родить самостоятельно. Как сообщили фельдшера, таких случаев здесь много. Ещё есть одна беда – столбняк. Сегодня умер ребенок. Принесли из дома на 3 день после родов с типичной картиной столбняка. Не мудрено! Роды принимаются грязными руками повитух. Они обрезают пуповину грязными ножницами и заворачивают ребенка в грязные тряпки или в край своей накидки. Зачастую, без закапывания в глаза и обработки конца пуповины. Над этим вопросом предстоит работать очень серьёзно и как можно быстрей необходимо заслужить доверие людей.
Я поинтересовался у своих фельдшеров, каковы местные обычаи похорон. В Ати есть два кладбища для африканцев. На одном хоронят простых людей, на другом – привилегированных. Для разрешения захоронения требуется виза из полиции. У мусульман существует такой обычай: умершего заворачивают в плотный материал с головой и погружают в могилу 1,5 метра глубиной. Закрывают сухими ветками, затем листьями и землей.
А меня всё мучает вопрос о родовспоможении. Хотелось бы организовать диспенсерное наблюдение за беременными, обязать их проходить необходимое обследование и рожать в госпитале всем, не только с патологией. Нормальных родов не видим. Видим только патологию и запущенную патологию. Небходимо наладить работу родильного отделения. По данным фельдшеров, дети умирают чаще на 3-5-е сутки жизни. Причиной младенческой смерти, в основном, является столбняк и сепсис. Очень много гнойных заболеваний глаз у новорожденных.
Да и состояние женщин после родов оставляет желать лучшего. Много гнойных осложнений. К тому же, местное население категорически против кесарева сечения, а это в некоторых случаях единственный шанс на спасение женщины и ребёнка. Это всё тотальная серость, тотальная неграмотность среди населения. Буду говорить с префектом, искать возможность организации санпросветработы.
Глава 9
Интересно проходят здесь свадьбы, марьяжы. Жених покупает себе невесту. Сначала копит деньги, присматривает девушку. Отдает деньги отцу невесты. День свадьбы. Заготавливают продукты, вино, все снадобья отдают матери невесты, которая готовит стол. Затем пара вместе с родственниками отправляется к шерифу, главе племени, который их нарекает мужем и женой, о чем ставится отметка в имеющемся журнале. Цены на жен разные. Со слов фельдшеров - от 2000 франков до 250000 франков, не считая стола. Затем жених раздает визитные карточки всем, кого находит нужным пригласить на пиршество. Все женщины могут прийти посмотреть, принять участие в танцах, песнях. Обычно марьяжы продолжаются 2-4 дня с 16-17 часов. Мы наблюдали эту сцену. Видели машины, битком набитые разнаряженными людьми. Здесь и грузовые и легковые. Танцы, песни прямо у стен домушек - мазанок под ритм барабанного боя. Танцы напоминают ритмичные покачивания из стороны в сторону в течение многих минут, с выкриками. Потом темп начинает нарастать, подключаются руки, головы, всё качается, вращается и сотрясается. Женщины танцуют, как одержимые, объединённые бешеным ритмом барабанов. Кстати, к танцам приучают детей здесь с малого возраста. Однажды мы с фельдшером попросили девочку, которая пришла в больницу навестить свою маму, станцевать нам под ритм, отбиваемый пальцами на кастрюлях. Малышка пошла отплясывать танец. Удивительны были её движения ног в такт с ритмом музыки с моментальным переворотом на 180 градусов и падением на коленки, с дрожанием плеч и запрокидыванием головы, при этом с серьезным выражением лица. Девочка вся ушла в танец. Сосредоточилась на ритме. Она была маленькая и красивая в этот период. Фельдшера подзадоривали.
Небо Африки… Оно по-разному воспринимается и дарит разные ощущения. Меняется постоянно. На восходе оно иногда багровое, лиловое, а иногда, как вода в Черном море. Непрозрачное, матовоголубоватое или серовато-синее. Затем, с минутами, оно как будто начинает удаляться от тебя, становится прозрачней, пушистей, а иногда появляются барашки-облака, которые создают ажурные кружевные рисунки. Когда совсем рассветет - перед нами нежно голубой океан, просматривающийся до бесконечности. Все в тебе замирает, когда смотришь в бесконечность!
Да, везде можно найти прекрасное, особенное, выделить его из окружающего, если есть возможность хоть чуть-чуть отвлечься, отключиться от пасмурной действительности и навеять на себя лирическое настроение.
Май 1967 года. Обходы. Жара. После работы едем с Таней на рынок покупать продукты: кур, томаты, салаты, зелень. Шофер Абдурасуль каждый день приносит молоко и яйца куриные. Абдурасулю даю за это 100 франков. Он познакомил нас с людьми, живущими по соседству. Они относятся к нам хорошо, с вниманием и, я бы сказал, с подчеркнутым уважением.
В штате больницы 8 фельдшеров. Жафар Мора, 38 лет, стаж с 1946 года. Работает хорошо, знает французский язык, имеет двух детей. Старательный, целеустремленный, дисциплинированный. Жустен Усман, 27 лет. Стаж 6 лет. Работает в хирургическом отделении. Женат. Имеет 3 детей. В отношении работы - исполнительный, но не во всех вопросах компетентен в хирургии. Подчас пренебрегает правилами асептики, возможно и не знает их. Во время операции не обратил внимание на то, что у него пот капает в рану. Мелкие раны зашивает без правил асептики. Плохо знает наркоз, что необходимо знать в хирургии, так как анестезиологов нет. Есть подсобный рабочий – Али Вет, который автоклавирует и помогает в операционной. Надо сказать, что Али - исполнительный парень, скромный, но очень загружен автоклавированием и уборкой операционной. Ещё есть фельдшер Анри Баба, стаж 21 год. Работает в приемном покое. Женат три раза. Детей нет. Пристрастен к алкоголю: то вино, то пиво, и часто в рабочее время на дежурствах. Последний раз, когда я увидел его выпившим на дежурстве, то сделал ему внушение, что ему не понравилось. Но иначе я поступить не мог, так как за хирургическими больными должен быть уход, глаз, твердая рука. Утверждает, что должна быть не только работа, нужен и отдых. Говорю ему, что надо знать - где и когда можно выпить, но только не на работе. Давид Асаблей, 23 года, работает два года всего, женат, имеет двух детей, исполнительный, молодой парень, грамотный, воспитан, аккуратно выполняет свои обязанности. Хасан Жерима – самый возрастной фельдшер (40 лет). Работает в перевязочных, в поликлинике. В медицине он уже 9 лет, женат, имеет 4 детей, грубоват, некомпетентен во многих медицинских вопросах. Не придерживается правил асептики и антисептики. Замусорил всю перевязочную. Я проводил с ним инструктаж, но лучше он работать не стал. Титжа Лобрема, старший фельдшер, инфермер, проучился один год в Форт Лами, 36 лет, женат. Имеет двух жен, пять детей, стаж работы 18 лет. Пять лет работает начальником аптеки. Выдает медикаменты. Умный, хитрый, грамотный, сам себе на уме. Знает все имеющиеся медикаменты, действие, употребление, состав. Выдает медикаменты больным по назначениям. Не исключаю возможность, что дома у него уже есть свой фармацефтичекий магазин, но там он уже выдает лекарства за деньги. Я так думаю, что мы должны контролировать медикаменты и держать все строго на замке. Навестить бы нам его дома, но это может вызвать протест. Адум Джубран, 24 года. Единственный лаборант в больнице, много работает, смотрит всех простейших, делает анализы крови, мочи, кала, спинномозговой жидкости. Исполнительный, дисциплинированный, чуткий, отзывчивый, женат, имеет 2 детей. Арум Маахамат, 30 лет, работает с 196 года. Фельдшер исполнительный, аккуратный, дисциплинированный, работает в процедурном кабинете. Хорошо выполняет все процедуры внутривенно, внутримышечно и так далее. Тоги Бам, 30 лет. Работает военным фельдшером. Мало осведомлен в медицинских вопросах, но с работой справляется. В штат не зачислен, стаж работы 7 лет, женат, имеет 5 детей. Дисциплинирован, исполнителен. Приветствует нас щелчком ноги об ногу, всегда на выправку. Есть ещё 2 фельдшера, не числящихся в штате. Это лаборант из социального центра, не относящийся к больнице, и фельдшер, который получает деньги из другого кредита. В хирургии ещё есть помощник - Шамо Идрис. Убирает помещения, делает перевязки. Есть несколько рабочих по уборке территории больницы, которые работают здесь вместо отбывания наказания в тюрьме за убийства и кражи. Их можно отличить по полосатой куртке и штанам - белая и голубая полоска. Есть ещё две женщины, работающие в родильном доме, которые не имеют медицинского образования и не имеют каких-либо знаний, сплошная примитивность. Это Кодиджа, женщина в возрасте приблизительно 28 лет, имеет пять детей. И Патима, 35 лет. Работает 2 года. Имеет одного ребенка.
И мы, два врача. Вот и весь больничный штат. Есть ещё шофер Абдурасуль, который следит за машиной и ездит с нами на дальние дистанции. И секретарь больницы - Юзуф Ибраим, 1945 года рождения. Умный, работящий, исполнительный. Парень хорошо и быстро печатает на машинке, вежливый, застенчивый, женат, ожидает ребенка через несколько месяцев.
Сегодня опять встреча вечером у Гардиевских. Приглашен сотрудник субпрефектуры Ибрагим с супругой Еленой. Она 9 лет работает в школе Ати, преподает 1-5 классы. А он субпрефект, помощник префекта по вопросам просвещения префектуры Бата. Угощали пивом, водой с сиропом и со льдом, затем салат, первое, второе и компот. Ужин был на открытой веранде. Все получилось приятно, хорошо. После ужина слушали рассказ Володи о поездке в Яо и на озеро Фитри. Дорога два часа, плохая. Видел много куропаток, журавлей, страусов, газелей, антилоп. Сам населенный пункт Яо небольшой, находится в 7 км от озера Фитри. Диспанер типа лаборатории, без коечного фонда, с пожилым фельдшером, который работает уже свыше 20 лет. На приеме много больных, но ещё больше мух. Дышишь мухами. Приходится бить себя по ногам и рукам, отгоняя весь этот летающий ужас. Есть больные с ранами, переломами. Справляется фельдшер самостоятельно. Осмотрев диспансер, Володя поехал на озеро Фитри. Дорога туда плохая. Жилища людей встречаются значительно реже, чем в других местах. На самом берегу - соломенные травяные хижины, типа нашего шалаша, открыты в сторону озера. Внутри - жаровня, циновка и все. Везде развешана сохнущая рыба, от бело-серого до красно-зеленого цвета, некоторая с резким тухлым запахом. Жара, беднота.
Само озеро огромное, противоположного берега не видно. До первого острова плыть 7 часов, по рассказам Володи. Вода обычная, растительности вокруг мало. Встречаются рыбаки, рыбачки. Рыбу ловят сетью, типа одноручника. На берегу много развешанной рыбы. Всюду рыба, рыба, рыба… Наш гард Иса родом с одного из островов этого озера. Заключенный, работающий сейчас в доме Гардиевского Володи, он поведал нам, что в озере много тумса (крокодилов) и геренди (бегемотов), много рыбы. До начала периода дождей рыбу поймать трудно. Рыба в озере есть разная. Есть хороших вкусовых качеств, похожая на наших бычков, окуней. А есть тощая, синяя, со странным образом жизни. Засуху она проводит в иле, а в период дождей вылезает в воду. Эта рыба типа амфибии, с жабрами. Сидя в земле (в иле), рыба подает своеобразный крик, что выдает её, и людям её легче найти. Но ловят её не на удочку, а выкапывают как картошку из земли. Говорят - съедобная рыба.
Возле озера есть бахча большущих размеров, со спеющими дынями и арбузами. В мае поспевают очень вкусные дыни, чуть позже – арбузы. На мой взгляд - много интересного, и надо увидеть все своими глазами.
Глава 10
Май 1967г, два месяца нашего пребывания в республике Чад. За время работы прошли больные со остеомелитами верхней челюсти, с большими остеомеолитическими фрагментами, свищами. Такие запущенные формы можно увидеть только здесь. Лечению поддаются плохо, приходилось делать экстерпации зубов под 4% раствором ксилокаина, с обильным орошением, промыванием растворами антисептиков. А гонорейные эпидидимиты! Есть больные с запущенными заболеваниями придатков, предстательной железы, с массой заболеваний, не поддающихся антибиотикотерапии. Распространен мочеполовой шистосомоз (бильгарциоз). Есть больные с калькулезными уретритами. Литотриптора нет, большие камни приходилось убирать механическим путем. Вскрываю уретру на зонде над местом располагающегося камня. Удаляю его и трехслойными швами ушиваю рану. Оставляю в стационаре, провожу соответствующее лечение. Если требуется наркоз, то это только эфирная маска, больше ничего нет. Проведён ряд операций - грыжесечений, прошли больные с орхитами, эпидидимитами, с туберкулезом, гонореей. Лечение: антибиотикотерапия, блокады, орошение свещей. Плохо поддаются лечению. На ампутации, как правило, больные не соглашаются. Травматологических больных 12 человек с переломами трубчатых костей. Были сотрясения головного мозга, ушибы, раны, проводились репозиции, ушивания ран, накладывались асептические повязки, иногда эвакуация в Форт-Лами. Были амбулаторные пациенты с переломами, вывихами, ранами, удаление атером, мелкие операции, укусы скорпионов (вводится противоскорпионная сыворотка 10 мл внутримышечно, симптоматические средства). Были больные с кариесом зубов, экстерпацией. Ожоговые больные. Ведение открытое, с обработкой меркурохромом спиртовым или водным.
Май принес нам жару. Температура с 25 градусов утром подскочила к 40 градусам в 16.00 дня. Влажность 100%, почти безветренно, духота страшная. Без душа обходиться невозможно. В сутки выпиваем с Татьяной 10 литров воды, которые приготавливаем заранее. Система с питьевым снабждением водой такова: 200-литровую бочку гард Барк наполняет утром из колодца. Эта вода грязная. С помощью ручного насоса он перекачивает воду в резервуар. Это такая же бочка, только она установлена на крыше. Там вода отстаивается и используется нами для душа и туалета. Для питьевой воды мы наполняем ведро, фильтруя отстоенную воду. Фильтрованная вода принимает нормальный вид, чистая. Затем мы её кипятим и разливаем по бутылкам, ставим в холодильник. Холодильник работает, но на это уходит 40 литров петроля (керосина) в месяц. Газ пока есть. Можно пользоваться одним большим баллоном газа в месяц при его экономном использовании: приготовление завтрака, обеда, ужина, кипячение воды. Местные жители все готовят на углях, дровах, на кострах. Используют сушняк, помет животных на кострах, жаровнях, причем мясо они непосредственно укладывают на дымящиеся угли. Свободное время проводим целесообразно: читаем, разговариваем, играем в теннис, поем песни, выращиваем разные семена, вспоминаем детей, родину, мам. Родных всех-всех. Вычеркиваем оставшиеся дни нашего пребывания здесь. Думаю собрать фельдшеров, шофера, секретаря у себя дома, побеседовать часок за чаем, кофе. Угостить русской водкой. Встречу назначаю на пять часов в субботу.
Суббота оказалась трудной, было много работы - амбулаторных больных. Операция после обхода больных. Занимался полеоперционными больными. Вводил всем больным жидкости внутривенно, с витаминами, кровезаменяющие жидкости. Уж очень все они истощенные.
Вспоминаю, что на сегодня пригласил фельдшеров, они все готовятся. Но я забыл, что сегодня двойной праздник - пришли письма из дома! Ещё во время операции Володя мне сообщил эту новость и показал письма. Я чуть не закричал от счастья, так как близка минута, когда тьма неизвестности, связанной с домом, разрушится, и я узнаю обо всех родных, как они живут, здоровы ли.
Держу эти три письма, как что-то важное, таинственное, от них зависит все наше настроение и поведение. Два письма от моей мамы. Одно письмо от Таниной мамы. Стоит только разорвать конверты, и протянется ниточка от наших родных к нам. Грудь сперло чем-то и нет сил удержаться от слез, все переполнено чувством любви к деткам. Это же рисунки наших детей, каракули дочки и буквы сына! Да какие слова: «мама, папа, люблю вас очень» и подпись - Олег. За одну секунду в мыслях мои дети – вижу, трогаю, ласкаю, целую их, вижу их ласковые детские улыбки – робкие, но выразительные, ласковые глазки. Читаю письма, в текстах все хорошее. Дети хорошо ходят в садик, здоровые. Стало легче на душе. Хорошо, пусть развиваются.
Мама пишет, что перенесла анафилактический шок, связанный с применением пенициллина, но успокаивает, что все сейчас хорошо. Приезжала тетя Надя из Ленинграда (ее сестра) и они вместе с бабой Дуней (их мамой) помогали во всем. Все ждут наших писем. Письма идут один месяц и лишь через 1,5 - 2 месяца можно получить ответ. Слова мамы в письме: работайте, приносите пользу людям - подчеркнуты. Это поистине справедливо нужные слова. Да, мама всегда мне об этом говорила. Максимум сил отдать для здоровья страждущим. Все письма, рисунки, сохраняю до возвращения на родину. Некоторые из них войдут в семейный альбом и будут потом интересны детям.
Еду домой на фольксвагене, выехав с работы чуть раньше, так как надо готовиться к встрече гостей. Кстати, машина плохая, старая. Сломается где-нибудь и будешь ждать помощи. Расстояние до дома около трех километров. По пути останавливаюсь - несчастный случай. Около школы на улице лежит мальчик с обширной резаной раной правой стопы. Подошвенная поверхность. Забираю ребенка, мать - и в госпиталь. Обрабатываю быстренько, накладываю швы, повязку, отвожу их обратно домой. Танюша уже приготовила ужин. Вместе накрываем на стол. Выставляем батарею воды, пиво, бутылочку советской водки, сироп. И вот появляются наши ребята. Несколько робко, взволнованны, но с добрыми улыбками, поддерживая друг друга, осматриваются. Атмосфера спокойных разговоров на все темы и о работе, и о национальных праздниках, обычаях. Угощаем всех и всем, кто что хочет. Танюша хлопочет, обходит всех, подносит печенье, бутерброды с яицом, селедкой, маслом. Мусульмане пьют только воду с сиропом, кушают печение. Их человек семь. Другие пьют пиво, некоторые попробовали водку и обнаружили что крепкая, чертовка. Перешли на виски с содовой водой. Слово за слово, перешли к языку, что русский язык очень трудный. А затем стали петь песни – национальные. Мы спели вчетвером нашу – «Подмосковные вечера». Закончили дружными аплодисментами. Я никак не ожидал - затянули Марсельезу. Все. И на французском, и на русском, и на арабском языках. Да так дружно громко, мелодично, что это была, можно сказать, песня дружбы, взаимопонимания. Масса аплодисментов! Это здорово! Это ещё шаг к сближению с коллективом, ведь нам ещё так долго работать вместе. Да и не только работать, надо оставить память у всех о советском человеке! Пусть люди запомнят, какой он - советский человек, как может он работать и как отдыхать.
Ужин окончен. Они благодарят за угощение, внимание, а мы их за то, что они к нам пришли и составили дружескую кампанию. На вечер при свечке мы остались вчетвером с Гардиевскими. Сидим и обсуждаем прошедшее событие. И письма дорогих нам людей – детей, мам, родных.
Глава 11
Завтра воскресенье, но для нас это обычный рабочий день. Работы столько, что из госпиталя можно просто вообще не уходить. Удаляю громадную распадающуюся кровоточащую опухоль плеча у молодой африканки. Затрудняюсь даже сказать, что за опухоль. Есть подозрение на злокачественную, но гистологическое исследование надо транспортировать в Форт Лами, а это очень сложно. Ещё был запущенный случай остеомелита у пожилой женщины, правое предплечье. Восемь месяцев тому назад её укусил верблюд, она лечилась сама, дома, прикладывая листья с деревьев. По-видимому, был перелом костей предплечья, так как в настоящий момент предплечье в нижней трети бесформенное, с образованием свещей со зновойнным гнойным отделяемым. Под местной анестезий с ксилокоином и с антибиотиками осторожно открываю данную область, промываю, обрабатываю. Рассчет на антибиотики, необходимо будет опять вмешательство, секвестротомия, а возможно, и и через какое-то время ампутация. Движения в пальцах минимальны. Как можно было при такой травме заниматься самолечением? Не всегда народные средства приносят пользу больным. В большинстве случаев лишь отягощают ситуацию. Совсем недавно был четырехлетний ребенок с остеомелитом ребра. Удалось обойтись антибактериальной терапией, ликвидацией свищей. Когда все идет хорошо, то это дает и мне силы, хочется делать все больше и больше, оказывая больным помощь, побеждая страдания.
Последние дни дуют сильные ветры с песком, раскаленный воздух. Даже африканцы переносят с трудом, одеваются с головой, надевают накидки, когда находятся на улице. Завтра возьму метеосводку за прошедшую неделю. На этой неделе было двое нормальных родов. Повитухи не имеют моды вызывать на нормальные роды, но говорят, что принимали по всем правилам: чистыми руками, с чистым стерильным материалом, с обработкой пуповины, глаз новорожденных. Пока не получается убедить наеление рожать в больнице. Это местные традиции – рожать на дому. Для повитух - это единственный способ заработать. Все менять - хлеб у них отбирать. Как все это изменить? Спасибо и на том, что стали прислушиваться к нашим рекомендациям.
А вечером приятный момент - писать письма детям, мамам, родным. Да, сегодня воскресенье, а завтра будет самолет, и мы сможем отправить письма авиатранспортом. Письма, открытки с изображениями слонов - сыну и с жирафом - дочке.
Позже мы с Таней садимся в машину и едем провести час за городом. Куропатки, тетерки прыгают у самой дороги. Заедем на аэродром, затем на речку Бату, которая сиротливо лишь сохраняет свое русло, а в период дождей будет снова нести свои воды. Погонялись за куропатками, но не догнали – быстрые. Несколько минут смотрим на речку и едем в обратном направлении.
А сейчас по расписанию - ужин. Затем - ловить жуков, тараканов в спальной комнате, чтение. Чуть спадает жара. Мы сидим на веранде у Гардиевского, беседуем. Луна уже показала свою полуфизиономию, но в бледных тонах. А через час уже более явной становится надвигающаяся темнота, звезды, луна вырисовывается ярче, появляются ночные птицы, летучие мыши. Но жизнь здесь не затихает до полуночи. Гудят моторы, дающие электроэнергию, из соседнего дома доносится чудная музыка. Правда, музыка однообразная - какой-то голос часа 1,5 выводит однообразный мотив. На мой взгляд, всё, как и у нас: веселящаяся, отдыхающая молодежь. Затем все затихает, и только монотонное жевание местных верблюдов под окном слышится до тех пор пор, пока сон не забирает тебя в свои объятия. Из-за жары и влажности, муки процесса засыпания сравниваю с адом. Представляю себе котлы с грешниками, с закипающей водой, и черт рядом, с довольной улыбающейся физиономией, подбрасывающий дрова, чтобы было больше огня. Ты ворочаешься с боку набок в постели, весь в поту, подушка, матрас, простыни - всё влажное, со специфическим запахом от твоего пота. И разные мысли в голове ещё крутятся, мешают уснуть. И жажда. Но если воду из бутылки выпьешь, то опять потеешь…
Наше утро начинается в 5.00. В это время, восток как будто подкрашен пастельными красками – красно-розово-вишневыми, переходящими в темные голубые тона, где сохранились ещё одиночные меркнущие звезды. Пока ещё мрачно вырисовываются контуры деревьев, молчаливые объемнымные предметы. Но вот – один, другой, третий петушиный крик. И вот уже они сливаются в тысячи голосов, один сильней, яростней, другой басовитей, все они на разном удалении от нас, несутся, разрывая утреннюю тишину.
Откуда-то доносятся звуки рожка, мелодичные, как у нас в союзе. Это пастух отправляется со скотиной на пастбище. В моем представлении, их рожок - это самодельная трубка с отверстиями, на которой при прохождении воздуха выводятся трели. Надо попробовать самому такую смастерить.
Послышался странный голос, типа блеяния козы, но короче. И вдруг, с шумом и «козьим» криком, надо мной пролетает громадный беркут с патологически маленькой головкой, по сравнению с громадным туловищем, с горбатым клювом и неописуемо большущим размахом крыльев.
Где-то вдали послышались мелодичные удары бубна, барабана. Потом заиграл горн. Это горнист поднимает гарнизон. Просыпается тюрьма, полиция, жандармерия. Звуки горна похожи на наш пионерский горн, поэтому невольно вспомнилось детство: утренняя прохлада, лагерь, толпа загорелых ребятишек всыпает из своих палаток, и тот горн – далекий, но родной.
Проснулись голубочки - эта милая пара голубков, которые каждое утро будят нас. Они сидят наверху нашего дома, смотрят на меня с интересом, наклоняя свои головки. Интересен цвет их наряда – голубой, с дымчатым оттенком, с красивыми кистями и серенькими крылышками.
Город просыпается. Жители в большинстве уже на улицах, некоторые молятся. Много ребят с плошками - глиняными и железными - толпятся у магазинов. Женщины набирают воду из колодцев.
Проснулась жандармерия. Их казармы располагаются в стороне от поселка. Это несколько домов под блестящими на восходе крышами.
В Ати нет туалетов. Нет вообще! То тут, то там увидишь людей разного возраста и разных полов, производящих свои естественные отправления где попало, не стесняясь посторонних взглядов. Некоторые проводят гигиенические процедуры из чайника, больше женщины. Вот французы собирают свои машины в одних трусах. Их загорелые тела выделяются среди чернокожих африканцев. Это биологи опять собираются в саванну на работу.
Очень хочется, чтобы тело обдуло утренней прохладой. Сажусь в машину. Несколько минут быстрой езды, и ветерок освежает грудь, лицо, руки. Остаётся позади наш городок Ати, аэродром, посадочная полоса. Почва саванны сухая, плотная, только местами разрыта большими кротами. Еду по лесу - масса куропаток, цесарок, тетерок - сереньких, с красными пятнышками, с красивыми глазками и пушочком на маленькой головке. Подпускают не ближе, чем на 15 метров, затем бегут в сторону. Вот стая голубей. Вот газель. Остановилась и настороженно смотрит на меня. Прелесть. Как все таинственно девственно! Впрочем, время идет. Я не делал ещё зарядки. Надо собираться на работу. Домой!
Днём дома летают огромные мухи, чёрного цвета, размером со спичечный коробок, толстые, как будто двойные. Эти мухи, при прикосновении с кожей человека, вызывают ожог. Мы их шугаем чем попало - тряпками, полотенцем, сандалетами и так далее.
По метеосводке - вся прошедшая неделя была душноватой. В среднем, в 7 часов утра - 25 градусов. В 10 часов - 37,5 градусов. В 13 часов - 41 градус. В 16.00 дня - 42.5 градуса. А в 21 час - 37.1 градуса. Описать наше состояние можно так: мы почти голые, с ручьями стекающими пота. Из-за постоянного перегрева, организм испытывает серьёзные перегрузки. Если чуть-чуть выпил лишку воды, перебрал или не добрал соли - уже дискомфорт. Уже ухудшение состояния здоровья. А нам это совершенно ни к чему.
Чад сейчас мы ассоциируем: 1) в климатическом отношении: солнце + ветер + песок; 2) в географическом: центр Африки + те же данные; 3) в экономическом: нет никакой экономики, есть частично хлопководство + скотоводство + птицеводство; 4) в культурно-эстетической сфере – есть свои традиции, свои праздники, но население, в большей своей части, малообразовано или не образовано вообще, быт примитивен, все интересы сводятся к обеспечению жизненно-важных потребностей; 5) в санитарно- эпидемилогическом – отсутствие всяких знаний в этих вопросах; 6) по поведенческим характеристикам: народ добрый, приветливый, нет себялюбия, самолюбия, обид, если начал делать хорошее, так и продолжай, а если начал плохое - немедленно исправляйся.
Глава 12
Впереди рабочий день. С самого утра привезли ребенка с парафимозом месячной давности. Деформация пениса, резкое затруднение мочеиспускания. Куда смотрят родители? Наркоз. Операция быстрая, все в порядке. Оставляю на два-три дня понаблюдать. Затем – обход, все мои больные. Сегодня без плановых операций. Есть новость: в 12 часов приехал из Форт-Лами конвой с медикаментами – 7 ящиков! Это наше спасение. Привезли письмо от Степы Гойдичука, нашего шефа из Форт-Лами, работающего в больших эндемиях. Он пишет, что изнемогает от жары в 44-46 градусов, при которой приходится работать. Сообщает, то есть несколько случаев «сонной болезни» на территории Чада. Подбадривает нас, уверен, что надо ставить вопрос насчет работы жен. Таня моя и так принимает участие в жизни больницы, ведёт гинекологических больных, принимает роды, но не числится работающим сотрудником, а соответственно, и зарплату не получает. Степан пишет, что всё должно получиться. Значит, мы и здесь не покинуты миром, живем, трудимся, выполняем свой врачебный долг и задание нашей родины. Скоро нас навестит представитель посольства с кучей писем, а это сделает нас здесь счастливыми.
Пришло время расставания с доктором Льевром. В половине четвертого после полудня он громко постучался к нам в дверь. Сообщил, что уже все на колесах. Едет. Мы с Таней пригласили его выпить «на посошок». Несколько слов, чарку виски и вот - расставание. Что ж, до свидания, доктор Льевр! Желаем вам всего хорошего на новом месте работы!
Льевр, уезжая, оставил мне свой старенький Джип. Машинка небольшая, но достаточно мощная и «крикливая». Усиливающая передача как раз для работы в трудных условиях. Песок, грязь – его это не пугает. Однажды я в этом убедился, когда застрял в песке. Стоило включить усиливающую передачу, как машина спокойно вылетела из своего плена. Так что теперь я с радостью освоил ещё одну марку машин – Джип. Эта машина стала нашим водовозом. Дело в том, что вода здесь набирается из небольшого колодца, располагающегося на территории рынка. Колодец очень глубокий, около 20-ти метров. За водой в городке ходят женщины. На длинной верёвке в колодец опускается кожаное ведро, затем вода выливается в ёмкости, типа кувшинов, и носится на голове. Мы наполняли водой у колодца большие бочки и отвозили домой на своём новом помощнике Джипе.
Сегодня же перетащил фильтр от Льевра к себе. Фильтр у него качественный. Вот теперь настоящая чистая вода будет в нашем доме!
У меня есть мысль - съездить в лес. Есть ружьишко у одного инфермера, я с ним договорился съездить на охоту. Человек этот живет в трех километрах от Ати. Обязательно выберем время, я за ним заеду и мы поохотимся.
Больные мои поправляются. Сегодня, можно сказать - затишье. Тяжёлых поступлений не было. Идут на обследование люди, женщины для определения сроков беременности. Некоторые стали соглашатся встать на учёт. Ещё ребят двух привели с ожогами и флегмоной бедра. Их госпитализировал.
Глава 13
Тихий вечер. Сидим с Таней на веранде в лунном свете. Вот уже четвёртые сутки такие лунные ночи. Хоть читай при луне. Обсуждаем события, мечтаем, вспоминаем детей.
Вдруг слышим – шум, голоса, крики, барабанная музыка… Шум доносился с другого конца города. Так как я хотел больше узнать о местных обычаях, решил и здесь не зевать. Быстро на джип и без света, так светло - в город. Вижу множество костров вдоль центральной улицы, у которых кучками сидят люди. Здесь все – от малышей до стариков. Все вертят горящими факелами, делают фейерверк из тлеющих углей. Запах костров, смех, шум. Те, кто постарше - лежат на песке. Некоторые спят. Чем дальше - все больше народу. Круг молодежи с бубном, выбивающим такт музыки, барабаны.
И так - до конца города. Веселый народ, эти африканцы!
На следующий день договариваемся об охоте. Решили, что поедем ближе к вечеру. Танюша захотела поехать с нами. Заедем за Марком и Баркой. И вот – всё собрано. Время - 15 часов. Жара, зной, обжигающий ветер. Есть возможность немного отдохнуть. Мы прилегли на горячую кровать. Вдруг – тревожный крик, зов: «Доктор! Быстро!»
Вскакиваю с постели. Подбегаю к выходу, вижу взволнованного завгара (заведующего гаражом). Он сбивчиво просит скорее ехать в жандармерию - его кузен выстрелил в себя из пистолета.
- «Срочно, не дайте умереть!» Даа… дело. В секунду – шорты, рубашка, ключ от машины, и вот мы уже в жандармерии.
Здание расположено в 300 метрах от нас. У дома толпится много народу. Африканцы. Володя уже здесь, сообщает мне, что в 14 часов 20 минут член жандармерии выстрелил в себя из пистолета. В маленькой комнатке на кровати ежит пострадавший. Много крови, жив, но дыхание поверхностное. Изо рта, носа, левого уха - кровь. Входное пулевое отверстие в подъязычной области. Выходящее - с раздроблением большого участка теменно-височной области. Кровотечение, большущая гемотома. Сознание отсутствует. Пульс нитевидный, давление не определяется. Срочно ввожу всё необходимое, и едем в госпиталь. Обнажаю выходное отверстие. Да точно, раздолблена вся левая височная и часть теменной кости. Убираю костные отломки, но вижу, что серьёзно повреждён мозг. Чеинстоксовское дыхание, смерть. С самого первого осмотра было видно, что здесь ранение, несовместимое с жизнью. Красивый африканец. Очень жаль. Народу стояло у хирургического отделения - человек 200, всех возрастов. Громкий душераздирающий крик. Много голосов. Я распорядился фельдшеру отдать труп через один час, но они захотели взять сразу. Пожалуйста. Сам отвез тело в жандармерию, где его оставили для прощания.
Спешу к Володе, который уже дома. Меняемся ключами машин. Я ему оставляю джип, сам сажусь в ландровер и еду за Таней. Мчимся на заправку, и через 15 минут - мы у дома Марка. Сердце не успело успокоиться от прошедшего события. Надеюсь, что охота поможет развеяться.
Едем тридцать километров по саванне, которая представляет собой почти равнинную плату, иногда свободную от всякой растительности. Местами встречается колючий кустарник, деревья. На сколько хватает взгляда - однообразный пейзаж. Дорог нет. Машину ведешь, объезжая сушняк, ямы нарытые какими-то зверями. Попадаются лисы, шакалы. Встречаются мангусты. Стаями бегают цесарки, подбегая почти к самой машине. Увидели двух огромных орлов. Парят в небе, как два больших мешка, только уж слишком маленькие у них головки.
Почему-то Марк не интересуется ничем, блуждает по саванне в разные стороны. Проехали три небольших хутора, состоящих из маленьких кибиток, населённых грязным людом. В третьем хуторе оказался брат Барки. Они с другом вызвались показать нам места, где можно найти газелей. Действительно, в двадцати минутах езды от хутора мы увидели стадо. Это небольшие грациозные животные, красивые. Цвет шкурки коричневый с рыжеватым оттенком и с полосками по бокам. Тонкие ножки.
Марк оказался отличным стрелком! Цель - ударить по ногам животного. Так и на этот раз, с первого выстрела была повреждена нога газели. Машина преследовала её. Я вложил всю умелость в свое вождение. Темнеет. Включаю свет. Оказывается, самая интересная охота по саванне вечером, ночью. В свете фар животное теряется. Да и не так жарко. В следующий раз надо будет больше брать с собой воды, так как постоянно мучает жажда. Пот катит градом.
Два раза машина все-таки угодила в ямы, но пять мужиков сразу вытащили её. Удивительной силой обладают африканцы!
Вернулись мы уже около 21 часа. Подъехали к дому Марка, а там нас ждёт начальник жандармерии. Сердце ёкнуло. Мы знали что охота в этих местах запрещена, так как заповедник. В машине, в кузове - добыча в мешках. Ну что делать – сами виноваты. Но жандарм пришёл с просьбой. Необходимо было бальзамировать труп погибшего. Отказать я не мог, хотя прежде этим никогда не занимался. Работать пришлось, используя 40% раствор формалина. В дальнейшем, труп необходимо было транспортировать в Форт-Лами. Транспортировка должна была осуществляться в ночное время, так как жара нереальная. Жандармерия Ати просила меня подготовить труп к транспортировке.
Из воспоминания: по-видимому, первыми пользователями дома были муравьи разной величины, сортов и окраса. Они проживали во всех помещениях. Первое, что мы сделали, заселившись в дом – обработка стен, полов, всех щелей. Но муравьи продолжали таскать яйца в комнаты в течение месяца. Мы продолжали бороться с ними механическим путём и химическими опрыскивателями. Много муравьёв всегда было в шкафу с продуктами. Вечером, возвращаясь с работы, мы видели их целые массы: на стенах, в шкафах. Пускались в ход все средства, что были, чтобы несколько уменьшить их наступление в направлении шкафа с продуктами. Бдительность ослаблять было нельзя! За несколько часов недосмотра образовались маленькие муравейники в углах комнаты. Приходится просто ежедневно выметать этих муравьёв веником, мыть полы и обливать химикатами. Живём в постоянном движении.
В эти дни что-то особенно душно. Борюсь сам с собой: лечь в липкую от пота кровать и попытаться уснуть или встать и найти где-нибудь местечко попрохладней. Хоть стоя, но лишь бы было не так жарко, ведь кровать и воздух горячи, а ты в поту. В душе вода тёплая. Есть холодильник, но можно туда засунуть только голову. Долго держать его открытым нельзя, иначе продукты в нём погибнут. Пусть я сам в жаре, но продукты должны быть свежими, доброкачественными.
Вот уже 3 дня у меня болит живот. Боли в верхнем отделе живота, приступообразные, режущего характера. Чувство тошноты, диарея и головная боль. Что это? Амёбная дизентерия, такая нередкая в этих местах, или просто расстройство? Глотаю всякую всячину в таблетках - продолжается. Неспокойно ещё несколько дней. Температура при этом нормальная. Принимаю лекарства, а результатов нет. Таня говорит, что заметила эти проявления с момента начала пользования другим фильтром. Ах да! Там цинковые ёмкости! Возможно, цинк на меня так действует! Недавно был уже случай гибели человека от употребления воды из цинкового резервуара. Вернулись к прежнему фильтру – и о блаженство: вскоре стало легче!
На территории госпиталя собралось много людей. Жители городка стояли плотной толпой у изгороди – металлической сетки, опоясывающей госпиталь. Здесь были представители префектуры, много жандармов, фельдшера, взвод солдат с оружием. Гроб для тела погибшего жандарма, оказывается был доставлен из Форт-Лами. Сейчас он находился в специальном прохладном помещении. В 6 часов подъехали 6 машин с жандармами. Солдаты выстроились в 2 шеренги у входа. Команда «смирно», по которой все застыли, расправив плечи и взяв оружие подобающим образом. Представитель жандармов зачитал приказ и гроб был загружен в машину, чтобы в дальнейшем следовать в Форт-Лами.
Пятнадцать минут оставалась тишина, молчание. На крышку гроба был возложен чадский флаг. Взвод солдат занял место в машине и кузов оказался набит битком. Вокруг было много людей – простых горожан. Машины двигались очень тихо к зданию жандармерии, где на неё были возложены вещи погибшего. Здесь же села жена с детьми, и машина взяла курс на Форт-Лами. Все это было торжественно, с высокой дисциплинированностью.
Глава 14
Случай, происшедший на озере Фитри 6 дней назад, заставил подумать нас о безопасности. Оказывается здесь, в Африке, дикие животные не боятся близко подходить к человеку и даже иногда нападают на людей прямо в населённых пунктах. Два мальчика, 7-8 лет, живущие вблизи озера Фитри, пошли гулять на берег, стали купаться. Их подкараулила гиена, которая набросилась из кустов на ребят, схватила одного мальчугана и потащила его в лес. Другой, испугавшись, убежал. На крик, к счастью, подбежал мужчина, который вступил в борьбу с гиеной. Кулак в пасть и нож под левую лопатку. Как рассказывают очевидцы, ребенок был доставлен в диспансер Яо, где была оказана первая помощь - наложены повязки, фиксация места перелома правой плечевой кости. Вечером следующего дня, узнав об этом, мы послали машину, которой мальчик был доставлен в нашу больницу. Обширные, уже нагноившиеся раны головы, подбородка, глубокие раны левой кисти, осложнившиеся флегмоной, открытый перелом и рваные раны правого бедра, сквозные раны верхней трети правого предплечья. Было произведено все необходимое: тщательная обработка ран, иммобилизация конечностей с переломами, назначение антибиотиков, капельницы. Вечером у ребенка 39, 4. Разрешили пить глюкозу 5% раствор. Продолжаем антибиотики, обезболивающие. Отека кисти нет, гипсовые повязки в удовлетворительном состоянии, все делается. Должно пройти время.
Вечером налетел резкий ветер. Порывы ветра были настолько сильные, что с шумом захлопывались двери, окна. Все пришлось закрыть. На улице темнота, ветер. Но дышится приятно, прохлада лучше.
Кстати, газель приятна на вкус. Крепкий бульон с приправами напоминает по вкусу бульон из только что отваренных свежих грибов. Мясо мягкое, ароматное, напоминающее молодую телятину, чуть со сладковатым привкусом. Это замечательный дар африканской природы!
У нас кончается газ. Получается, что одного баллона хватает на 5 недель. Каждый баллон стоит 4665 фраков, что равняется 17,1 рубля. Это достаточно дорого, но взять надо сразу три-четыре баллона, так как купить его можно не всегда.
Начинается сезон дождей, который должен продлиться три месяца. Сегодня прошел первый трехминутный дождь. Предвестником был вчерашний ветер, он пригнал сначала редкие тучки. Но сегодня уже небо все покрыто низкоидущими тучами, хотя дождь почему-то очень, надо сказать, скромный. А гром, какой сегодня был гром! Далекий раскатистый, захватывающий и снова возобновляющийся! Вечер наступил приятный, прохладный. Ласковый ветерок трогает тело, легко дышится. Неужели мы сегодня поспим спокойно? Не надо будет вскакивать по несколько раз за ночь, чтобы менять простыни и наволочки, вставать под душ в 3-4 часа ночи, чтобы смыть липкий пот.
Всю ночь был сильный ветер. До свиста, до рёва! Деревья качались так, что готовы были сломаться. При каждом новом порыве, ветер со свистом врывался в щели дома, освежая воздух, обдувая кожу.
Завтра должны приехать из Форт-Лами товарищи из руководства, которые контролируют нашу работу. Что же - ждем с распростертыми объятиями! Надеемся, удастся убедить в необходимости закупки стройматериалов для ремонта больницы. Необходимо также пересмотреть штат фельдшеров, решить вопрос с оплатой работы секретаря и ещё кое какие мелкие вопросы.
Утро случилось пасмурное, ветер, тучи. Зато не так душно, как прежде. Отвожу на джипе бочки на колодец за водой. Возвращаюсь домой позавтракать, и - в больницу. Осмотр больных, встреча с зам.министра Сулейманом, который вместе с нами осмотрел здание больницы, записал интересующие нас вопросы по работе, наши нужды. А вечером к нам домой нагрянула шумная братия соотечественников. Борис - первый секретарь посольства - и Барабанов Александр Николаевич. Встреча, вопросы, новости, рассказы, улыбки, родная русская речь!
Александр привез нам продукты: сыр, сахар, масло, картофель, виски, и какую-то литературу для нас на русском языке: газеты, книги, журналы. Для населения Ати привезли брошюры, плакаты, листовки, разъясняющие необходимость наблюдения в медицинском учреждении при беременности, заболеваниях, необходимость делать прививки от инфекций (эту работу нам надо было проводить обязательно, ведь процент смертности от инфекционных заболеваний был слишком высок!).
Далее им предстоял путь в Монго, так как визит рассчитан был на посещение обеих точек. Мы довольны, что слышим русскую речь, добрые пожлания, добрые лица, улыбки! Такое впечатление, будто мы сегодня живем первый день в Африке, только что приехали. Как много значат положительные эмоции!
Порадовали поздравительные телеграммы из СССР с майскими праздниками! Из Минздрава: « Дорогим товарищам Гордиевскому, Шабалину. Сердечно поздравляем коллег - советских врачей и их семьи с первомайскими праздниками, с Днём Победы! Желаем успехов в труде, благополучия, хорошего здоровья, семейного счастья!» И вторая телеграмма с поздравлениями от сотрудников посольства СССР в Республике Чад с подписями: В.Вдовин, Ю.Теплов, В.Заика. О нас помнят, ура! Москва с нами рядом! Это очень приятно! На мгновение погружаемся в атмосферу праздника – демонстрация, Парад Победы, цветущая сирень, вишня, тюльпаны, жёлтые одуванчики. В мыслях мы всегда там, на Родине, со своими близкими. Срочно строчим поздравления в посольство, письма домой, родным, на работу в свои коллективы, что остались на родине.
Ну а теперь можно и к столу! Татьяна приготовила грибной суп из сушёных русских белых грибов, налепила сибирских пельменей. Такой еды наши гости в Чаде ещё не кушали! Все, конечно же, в восторге от угощения!
Позже переходим на открытую веранду для обсуждения деловых вопросов, наших предложений, просб. При свете петрольных керосиновых ламп к нам слетается множество всевозможных букашек, молей, тараканов и кузнечиков, которые не всегда приятно стрекочут, попадают к нам в напитки - в виски, чай, еду. Саша попробовал на вкус размокнувшего в виски кузнечика - не понравилось. Впрочем, местное население ловят больших кузнечикоков и прочую летающую живность для употребления в пищу. Они их подсушивают на солнце, поджаривают на сковородках и едят. Продают на рынке, едят больные в госпитале. Я спрашиваю: «А что это блюдо, считается как деликатес или как вынужденное?» Отвечают: «Как вынужденное». Так что это скорее способ выживания, нежели получения удовольствия от съеденного насекомого.
На следующий день наши гости уехали, прихватив нашу корреспонденцию для отправления на родину. А у нас вновь трудовые будни.
Сегодня был случай перелома верхней трети бедра у ребенка 1 года. Я хотел их с мамой госпитализировать, но они отказались. Пришлось репонировать, иммобилизировать конечность гипсовой повязкой и отпускать их домой. Чуть позже оперировал ущемленную грыжу больному, прибывшему самостоятельно за 180 км из Мангальме.
Скоро вступаем в летний период. В России сейчас во всю посевная, а здесь это проводится после сезона дождей – в сентябре, октябре. Но мы уже посеяли у себя на открытой веранде в глиняных больших ёмкостях и вазонах семечки салата, моркови, лука, помидор. Сейчас наблюдаем за всходами. Скоро будем есть свои овощи (надеемся).
В семь часов вечера поднялся страшной силы ветер! Захлопали окна, двери. Всё пришлось экстренно закрывать. За какой-то очень короткий период времени, пока мы суетились, замело в дом тонну пыли, песка. Готовящийся нам ужин получил приправу, которая будет теперь хрустеть у нас на зубах. Когда были закрыты все задвижки и засовы, ветер остался вне дома. Свирепство продолжалось часа два, затем всё утихло, стало темно, несколько скучновато, лишь редкие капельки дождя стучали по крыше. Мы вышли на улицу, чтобы подышать желанной прохладой. Часик погуляли, насладились свежим воздухом, услышали раскаты грома, увидели блистающие вспышки молний-змей, которые прорезывали ежесекундно темень вечернего африканского неба.
Утром просыпаемся - как будто ничего и не было. Такое же синее бездонное небо, тени деревьев, те же козы и бараны возле дома щиплют и без того голые деревья и кусты. Но только изменилась картина почвы. Колея на песке, там где ездили машины, верблюды - все сравнялось воедино, как будто никто здесь раньше и не проходил. Вдруг в двери закричали африканские дети: Ходидя - чёрненькая, все время люлюкающая, болтливая на африканском языке и ещё одна девочка двух лет. Малышка так подружилась с Таней, что они иногда встречаются, разговаривают, играют. Таня сшила ей юбочку. Ну вобщем человеческие взаимоотношения. И каждый раз при встрече - всегда «кадо» (подарок или сахара кусочек, печенье, конфетку, помидорку, огурчик). Что ни говори, а прямо дружба получается. Детки бегают к нам, и много, но со всеми такой контакт иметь не возможно. Продукты можно приобрести только в форт-лами, с доставкой трудно.
Ну вот и время идти на работу. Годовалый мальчишка с переломом верхней трети бедра вернулся. Сохраняются боли, пришлось гипсовую повязку заменить на скелетное вытяжение до нормализации состояния, уже с последующим наложением гипса.
После полудня беру метеосводку за прошедшую неделю. Температура воздуха держится пока на прежних цифрах. Самая высокая за эту неделю +40 градусов. А низкая в 19 часов +26 градусов. Но зато влажность с 18 увеличилась до 77 максимум. Видимо сказался этот небольшой дождь.
В 16 часов заглянул к нам опять американец, преподаватель из корпуса мира. Почему-то он упорно беседует со мной на французском языке и не признаётся, что знает русский. Но я чувствую, что знает! Тем более, что родители у него русские, родом из Одессы. Ему 22 года. С огромной бородой. Его манера общения с нами кажется какой-то странной. Ощущение складывается, что он всё время что-то проверяет, выведывает. Конечно я угостил его водочкой советской и сардинами – самое простое, что можно было подать на апперетив. Но наша беседа задержалась до 19 часов, а в 20.00 прикатил Володя с предложением отметить День Победы. Мы даём согласие с радостью, Танюша начала собирать выпивку, закуски с собой, чтобы поехать к Гардиевским. Давыд (американец) отказался праздновать с нами и быстренько убрался, поблагодарив за приглашение. Мы же после стали анализировать: какую информацию он мог почерпнуть за наш разговор для того чтобы направить в Дакар – центральный корпус мира Америки? Чего ему вообще от нас нужно?
Через 15 минут мы за столом на террасе Гардиевских. И здесь тоже жуткая картина – огромное количество кузнечиков, букашек, бабочек, стрекоз, громадные саранчи с огромными лохматыми и длинными ножками, головами, крутящимися как на вертеле. Все эти микро и макро насекомые висят над нашим столом, сервированным по поводу большого праздника. Ну и плевать на них! Тост за нашу Родину, за Великий Праздник Победы! Пили виски, пиво, закусывали салатом, курами, фаршированными перцем и помидорами, кузнечиками, не успев их стряхнуть. Слушали советские передачи по радиоприёмнику, музыку, поздравления. На завтра планируем ужин у нас. Конечно, у нас тоже много насекомых, но у Гардиевских знаительно больше. Правда у нас есть ещё и скорпионы. Кстати, появился какой-то новый вид скорпионов. Их укус опасен, а иногда - даже смертелен. В госпитале есть противоскорпионная сыворотка. Вводим каждому, кто получил укус. Но этой сыворотки мало. А вот счет укусам змей еще не открыт.
Одного скорпиона я поместил в формалин, как экспонат.
Глава 15
Каждый день я наблюдаю картину, как женщины толкут сорго в ступах, превращая его в муку, как изгибается их корпус при каждом подъеме огромного деревянного бревна-песта, которым они ударяют по зерну. Зерно находится в деревянной ступе на ножках. Женщины - дааааа…, но дети, подростки….? Они так же, как и взрослые, изгибают свои тельца в такт ударам этим бревном по зерну. Само это мероприятие кажется странным для нас. Когда пест необходимо поднять, они как-то группируются, поджимают губы, чуть-чуть коленки, как бы приседая. Затем выпрямляют ноги, отклоняют спину назад, потом быстро сгибают спину и со всех сил ударяются этим пестом по зерну. Таких 50-60 ударов. Потом перерыв. Иногда эта процедура выполняется вдвоем. Женщины становятся друг напротив друга и их удары чередуются. Когда один пест в ступе, то другой уже поднят над собой. И если малейшую секунду задержать, то эта работа пойдет насмарку. При этом женщины ещё и смотрят за детьми, которые играют вокруг. Такую картину можно увидеть здесь у каждого дома. В этих местах таким образом готовят муку, которую потом сеют, пекут из нее хлеб, варят кисели, каши, буль и так далее, или возят на продажу. Буль – крутая сваренная мука, которая берется чистыми руками, смачивается в бульоне с мясом и кушается. Такое блюдо мы увидели здесь впервые.
И снова о приближающемся сезоне дождей. Теперь каждый вечер гуляет ветер, слышатся раскаты грома, и в темноте видятся зарницы – дальние-дальние молнии. Для нас это интересно, так как первый сезон такой будет, как мы здесь и хочется увидеть это все и запечатлеть в памяти, на фотоснимках. Постепенно запасаемся всем необходимым: продукты, керосин. Думаю, что и сухарей надо насушить. В сезон дождей любые перемещения проблематичны. Во всяком случае, мы так поняли из рассказов местного населения.
Сегодня у нас в гостях вечером будут Гардиевские. Танюша что-то варит, жарит. Есть виски (благодаря посольству), есть пиво. Ребята приехали в шесть вечера. Мы сели на веранде и замечательно скоротали вечер. Работал мотор, давая нам электрический свет. Мы ели, пили, обсуждали работу, вспоминали дом, пели русские песни. Очень грустим по родине. По родным людям.
На следующий день пришло извещение на получение посылки из Форт-Лами, из «Фоту Чад». Я за неё заплатил 3000 франков.
Принес посылку домой. Дорого, а что там – неизвестно. Неужели одна пленка, которую я снимал на купленную кинокамеру? Нет! Там оказались ещё и фотографии! Не зря я заплатил такие деньги! Удача! Значит всё получается! Значит все события можно сфотографировать, снять на киноплёнку и сохранить! Я очень переживал, отправляя в обработку отснятые материалы, что что-то может пропасть, затеряться или просто быть некачественным. Но всё получилось! Теперь от моей камеры не ускользнет ничего! Все будет запечатлено на пленке. Ну а пока уже есть серия снимков госпиталя, больные, быт больницы, вечно сидящие родственники у больничных корпусов. Ну и второй набор - репортаж о поездке в Монго. Это горы, как будто специально уложенные камни - камень на камень. И кажется, что один из них вот-вот сорвется и покатится с грохотом вниз, устремляя за собой, другие камни…. Но нет. Они веками стоят в забвении. В засушливый период они голые, а в дожди - преображаются, все оживают, одеваются в зеленые бархатные одежды. Путь из Ати в Монго - это неизменная саванна, это смерчи, внезапно появляющиеся на ровном месте. Вот появляются завихрения воздуха, пыль молниеносно устремляется вверх на высоту 20-30 метров. Кружит, вертит и вдруг бесследно исчезает. В редких населённых пунктах дети грязные, еле одетые, а то и совсем голые, толпой облепляют нашу машину, устремляя на нас любопытные взгляды и жестами демонстрируя нам добрые приветствия. Ну и несколько наших кадров с друзьями.
И снова работа. Пошла серия тяжелейших случаев малярии у детей. Много случаев тяжёлых амёбных дизентерий. Дети истощённые, ослабленные. Привозим их в стационар, капаем жидкости, плазму, проводим специфическую терапию. Годовалый малыш с переломом бедра чувствует себя уже хорошо. Остеомиелит голени после секвестрэктомии – тоже молодцом, я его выписал.
Под нашим домом живут змеи. Татьяна стала принимать душ и почувствовала на ноге какую-то приятную прохладу, хотя вода из душа шла тёплая. Посмотрев вниз, она увидела крупную Эфу, которая выползала из сливного отверстия и медленно поднималась по её ноге. Надо сказать, но сливное отверстие в нашей ванне не имело решётки. Это была просто дырка достаточно крупного размера, уходящая под дом. Из-за постоянной засухи, вытекаемая вода уходила в песок мгновенно. Видимо, змея искала и нашла себе комфортное место для жизни. Слава Богу, что Таня не стала прыгать от страха и сбрасывать её руками! Один укус - и могла бы произойти трагедия! Меня дома не было. Таня закричала. Прибежал водитель, стал пытаться открыть дверь в ванную, но она была на щеколде. Таня кричала, змея поднималась всё выше, водитель стучался в дверь…В ванне имелась самодельная система заглушки слива. Если потянуть за бинт, привязанный к рычагу с крышкой, то эта самая крышка мгновенно захлопнется. Так вот, пока хвост змеи ещё оставался в трубе слива, Таня в отчаянии захлопнула крышку! Змея вытянулась в полный рост и начала вращаться на хвосте, пытаясь освободиться из плена. Танюша в панике выпрыгнула из ванны и, набросив халат, распахнула дверь. Как там воевал водитель с Эфой, она уже не смотрела. Испытав жуткое потрясение, она ещё долго не могла придти в себя. В слив установили решётку немедленно, а мы с тех пор поняли, что под полом нашего дома живут соседи, о которых мы совсем ничего не знаем. Позже, кстати, там поселился огромный варан, который не причинял нам вреда и мы его тоже не трогали. Единственная неприятность от него была в том, что он иногда сильно шевелился, а наш дом при этом несколько подрагивал. Что же касается змей, то местное население посоветовало нам завести мангуста. Но мы не представляли, как это можно сделать, ведь это очень хитрый и увёртливый зверек. Даже если бы нам удалось его поймать в дикой природе, то как можно застить его жить с нами? Ведь он должен жить свободно, не в вольере или на привязи.
Вообще, природа Африки не перестаёт удивлять. После прошедших дождей, хотя и небольших, мы нашли у своего дома огромное количество скорпионов. За несколько дней до этого пришлось вокруг дома рассыпать порошок ДДТ, так как единичные особи были замечены при попытке проникнуть в дом, и можно было получить неожиданную атаку с их стороны, особенно в ночное время. Теперь же, после дождя, множество скорпионов разных размеров лежало на песке вокруг дома. Среди них были такие виды, каких я здесь ещё не встречал. Два самых крупных из них пополнили коллекцию в формалине и еще три интересных разновидности, правда тощих. Сохранил в формалине и коронованного кузнеца и «лошадь скорпиона». Здесь её называют «Абоншабаш скорпионы аграп». Покажу дома родным, друзьям.
Да, сегодня пришло сообщение из Форт-Лами, что можно оформить сертификат на работу Тани. Теперь её могут зачислить в штат больницы, как ещё одного советского специалиста. Танюша будет официально работать в Чадской республике в качестве акушера-гинеколога. Надо сказать, что она и прежде выполняла эту работу, но зарплату не получала. За два месяца она смогла организовать родовспоможение в условиях госпиталя. Люди поверили ей, стали всё больше отказываться от услуг безграмотных повитух и приходить рожать в отделение. По нашей непродолжительной статистике младенческая и материнская смертность сократились в разы. Но ведь это только начало пути! Сейчас она будет иметь официальные права на трудовую деятельность. Вместе мы многое сможем!
Глава 16
Здесь нереально красивые вечера! Я нигде прежде не наблюдал розовые закаты. Все в розовом цвете - и дома, и деревья, и земля, и небо. Все вокруг розовое! Постепенно краски сгущаются, темнеют. Через 15-20 минут - уже темнота.
Утром мы, как обычно, были разбужены криком петухов, блеянием овец, коз, ржанием лошадей, переливающимися трелями птиц, затем звуками жандармского рожка и восходящим солнцем. Принимаю душ, завтракаю, сажусь в машину и еду к дому Гардиевского. Давно хотел сфотографировать поселившихся там аистов. Здесь их целая семья – 5 штук. Мне показалось это интересным.
Далее еду на работу к своим пациентам. Мальчик с подозрением на перфорацию с язвенным поражением кишечника при амебной дизентерии. Самочувствие улучшилось, значит тактика лечения выбрана правильно. Продолжаем терапию в полном объёме.
Сегодня воскресенье. Обратилась за помощью женщина с болями в животе в течение четырёх дней. Смотрю. Определяю перекрученную кисту яичника. Срочно необходимо оперироваться. Она категорически отказывается. Вот это порядки адские! Объясняю, что она может погибнуть. Говорит, что должна спросить разрешения у отца на операцию. Если он разрешит – вернётся сразу же. Уходит. Остаюсь ждать её. Дела в больнице всегда найдутся. Своим решением остаться пока на работе задерживаю ещё и фельдшера. Он не очень доволен. Сидит, поёт мессу. Такой религиозный мотив. На меня обиженно посматривает. Ну что же делать, много сегодня больных. Так уж получилось.
Из обратившихся было три человека с тропическими язвами, расположенными на нижних конечностях. Все они размещаются в области голеностопных суставов. Язвы с подрытыми краями, больших размеров, болезненные, с большим количеством гнойного отделяемого. У одного из пациентов язва была размером больше ладони. Начинается она с небольшого элемента в виде пузырька, вокруг которого имеется некоторое уплотнение. Но очень быстро этот пузырёк изъязвляется, начиная расти и в стороны, и вглубь. Отмечается выраженная болезненность. Больные не желают обращаться на ранних стадиях, используя средства народной медицины. В течение длительного времени они привязывают к этим язвенным местам листья дерева, которое называют «хабиль». Что эти листья должны сделать – я не знаю. Но когда пациенты обращаются ко мне, то под этими листьями обнаруживается сплошь гной. Я попросил, чтобы принесли мне несколько листьев этого дерева. Не знаю, что мне это даст, но хотя бы посмотрю на них, пощупаю, помну и понюхаю, чтобы знать, что это дерево из себя представляет.
Ещё попросил фельдшеров рассказать мне о всевозможных методах народной медицины здешних мест и народных традициях. Прежде я писал уже об одном фрукте – Хагилит называется (похож на наш урюк) – вот его они применяют при заболеваниях желудка, кишечника, зубной боли, при трещинах сосков. Они жуют этот фрукт желтого цвета, и прикладывают на трещины в виде кашицы.
Сегодня увидел ещё одно тропическое заболевание. Полгода назад этот мужчина уже обращался к фельдшеру в нашу больницу, и ему удаляли Ришту. Ришта - это паразит, тропический червь. Заболевание называется Дракункулёз, а червь – Ришта. Сегодня этот мужчина обратился с жалобами на два больших образования. Вижу два холодных абсцесса большой величины, с кулак, в левой подмышечной впадине и в области правой икроножной мышцы. Обезболиваю, рассекаю. С гноем, с сукровицей выпадает уже разлагающийся червь Ришта. Второй абсцесс оставляю на завтра. Хочу принести фотоаппарат и сфотографировать.
Отвлекусь. Очень удивлён тем, что вижу много в Ати свободно гуляющих по улице лепрозных больных. С этим вопросом мне ещё предстоит разобраться.
Глава 17
Продукты здесь купить негде. Есть небольшие частные магазинчики, в которых продают овощи, хлеб. Молоко можно купить только у людей, которые держать корову. Кстати, коровы здесь интересные. Они небольшого размера, все одинакового окраса, и молока дают от силы 700 мл - литр за день. Поэтому молоко дорогое. Всё остальное приходится заказывать из Форт-Лами, а это очень неудобно. Мы с Таней стали задумываться о возделывании собственного кусочка земли и разведении домашних животных.
Решили узнать у местного населения, где можно купить свинью? Есть-то хочется, а в магазинах мяса не купишь. На охоту в заповедник тоже часто ездить нельзя, за это и наказать могут. Здесь проживают в большинстве своём мусульмане. Они не едят свиней. Я спросил Юзуфа, затем Хасана, Абдурасуля, Рустэна - где можно купить свинью? Юзуф сказал, что свинью можно найти, только надо поговорить с супрефектом, и это – деликатный разговор. Пока я думал, как бы мне корректней сформулировать свою просьбу и искал повод для встречи, супрефект пришёл ко мне сам. И пришёл он тоже с просьбой по поводу болезни своей дочери. Кстати, супрефект, Елхаджи Али Буба, приятный человек, хорошо к нам относится, всегда приветливый. Он привёл свою дочку пятнадцати лет, которая учится в колледже. Девушка жаловалась на маточное кровотечение, возникшее вследствие удара по животу прислугой дома. Не вмешиваясь в их внутренние дела - смотрю её. Как я и думал – беременность 5-6 месяцев. Спрашиваю, хочет ли она сохранить беременность? Нет категорически. Что и понятно – она не замужем. Да.. Дела… Беременность будем прерывать. Всё деликатно. Готовим девушку к родоразрешению. Вызываем Татьяну. Вскоре произошёл выкидыш 6-месячным плодом мужского пола. Кровотечение остановлено. Таня оставляет девушку для наблюдения в отделении.
Пообщавшись с супрефектом по его делам, я сообщаю, что у меня тоже есть просьба. Лукаво улыбаюсь. Вопросительный взгляд супрефекта. Вдруг Володя, без лишней скромности, сообщает, что нам нужна свинья. Одна на двоих. На следующий день к дому Володи привезли свинью. Пришёл жандарм, разделал её и мы, дав ему кадо за работу, разделили напополам целую тушу мяса! Теперь свинина, хоть и не жирная – лежит в наших холодильниках и периодически входит в наш дневной рацион.
Одиннадцатого мая прошёл мой день рождения. Скоро день рождения Танюши – 24-го мая. Мы решили устроить небольшой праздник и пригласить друзей из Монго. Думаю, что перед их приездом стоит съездить за газелью в саванну. Я договорился тихо с человеком. У него всё для этого есть. Ну а мы подготовим машину с бензином. Остаётся только выбрать время. Посовещавшись, назначаем вылазку на завтрашний вечер. Собираемся ехать мы вдвоём с Володей. Лишь бы экстренных больных не поступало за этот период, так как больница будет без врача какое-то время. Оставим фельдшера контролировать ситуацию. Сами же постараемся быть не долго. С нами едет ещё фельдшер Бобо и проводник, знаток саванны и пустыни - Аргу.
Итак, утром следующего дня спешим на работу, чтобы побыстрей закончить все дела. Завершив обход и сделав экстренные операции, летим домой, переодеваемся, берём всё необходимое, и - в путь. По дороге к нам присоединяется ещё один человек из деревни. Он хороший охотник и был с нами в прошлый раз.
Едем. Сегодня не так жарко. Встретился караван жандармов на верблюдах – восемь человек. Они несут службу охраны природы, животного мира заповедной зоны. У нас машина пуста, добычи пока никакой нет, поэтому караван с равнодушием проходит мимо. Я встревожен. Что будет, если попадёмся с трофеем? Аргу отвечает, что доктора не тронут, но оштрафовать могут. Ладно, едем дальше. Будем охотиться, а там уж видно будет, как выйти из положения.
Встретилось множество цесарок, страусы, чёрные с белыми крыльями, выхаживают стайками и парами. Сегодня их очень много, величественно прогуливающихся по саванне. А вот – газель! Вторая, третья….А вот и целое стадо! Нам нужны только они! Вот одна остановилась. Выстрел. Есть добыча. Едем дальше. Ещё добыча! Пока всё складывается хорошо. Скорость приличная. Песок. Солнце. Как-то так получилось, что я не увидел глубокие ямы на дороге. Они оказались под колёсами сразу после преодоления подъёма. Я не успел затормозить и машина угодила в них. Сели пузом. Пришлось подкапывать. Выбраться смогли только через 30 минут. За руль сел Володя. Рванули догонять газелей, но стадо успело далеко уйти. Попадались одни антилопы, зайчики. С большим трудом нашли ещё двух газелей. Вроде бы нам достаточно. Одну антилопу всё же решили взять ещё. Хватит, едем домой. Обеспечили семьи мясом, теперь сезон дождей можно будет пережить. Время уже 21 час. Как выехать отсюда? Кругом темнота. Спрашиваю Бобу, как определить дорогу к дому? Отвечает: по траве, деревьям, звёздам. Он говорит, что чувствует землю, нужное направление. Не знаю, как и что он чувствует, но мы едем без толку до 23 часов. Заблудились. Нет дороги.
Володя волнуется, может останемся здесь до утра? А утром опять в путь? Ну нет! Я сгоняю Володю, за руль и вперед! Нахожу какую-то тропу. Едем по ней. Тропа привела нас к костру. Оказалось, что здесь отдыхают жандармы из природоохраны, те, которых мы видели на верблюдах. Кажется, нам не повезло... Вопрос один, второй… Затем они заглянули в кузов, а там - пять штук! Все вытряхнули из мешков, пересмотрели и стали заполнять какие-то бумаги. Видимо, протоколы. Мы предлагаем им договориться мирным путём. Туда-сюда, слово за слово - отделались тушей газели на их выбор, и - в путь. Спросили у жандармов, как добраться до города. Через несколько километров мы выехали на дорогу. Видели еще трех газелей, но здесь уже без интереса, настроение было испорчено. Приехали домой уже в 12 часов. Темно. Холодная вода утолила жажду. Разъехались по домам, разделив добычу. Морозильная камера холодильника забита вкуснейшим мясом! Кстати, оставил рожки одной газели. Своеобразной формы и красоты. Сделал маску на стену. Будет висеть в Ярославле на стене и напоминать нам о годах, прожитых в Чаде.
Таня сказала, что больше одна не останется, будет ездить везде со мной.
«Ишь ты, какой хитрый, ему охота природу посмотреть, а мне дрожать одной в пустом доме при закрытых дверях. Мне неприятно одной оставаться!» Я дал слово, что без нее больше никуда и никогда не поеду.
На следующий день произошла ужасная авария - машина фельдшера из Омаджера: пять пострадавших с переломами, сотрясениями головного мозга, ранами. Среди них самый тяжелый больной с переломом шейного отдела позвоночника. Полный паралич. Мужчина в сознании. Всматриваюсь в его лицо – мы знакомы! Так и есть! Совсем недавно я делал этому больному грыжесечение и выписал сегодня в удовлетворительном состоянии! Во время пути домой на этой машине, он получил перелом шейного отдела позвоночника. Какой ужас….
До двух часов закончил работу. Сделал всё, что мог. Сегодня дата празднования дня моего рождения. После работы бегу помочь Тане, которая торопится успеть приготовить праздничный стол для встречи гостей. К пятнадцати часам всё накрыто. Ждём друзей. Вскоре за домом раздался шум машины. Выбегаем встречать. Игорь Чечуга и Володя Шабельник! Милости просим друзья! Как это приятно - встречать и видеть лица своих ребят в далекой от родины стране! Слово за слово, вручается подарок! О, спасибо - самый лучший и необходимый фильтр для воды! Чуть позж пришли Гардиевские, подарили нам комплект стаканов. Дом наполнился шумом, здоровым смехом, шутками, отпускаемыми в адрес друг друга!
-А где же ваши дамы?
- Моются с дороги.
- Так тащите их быстрее к нам, а то замоются совсем.
Минута, вторая - ребята не собираются ехать за жёнами. Это очередные шутки! Оказывается, дам своих они просто не взяли, считая, что очень жарко, душно. И действительно, термометр показывает 44,5 градуса. Да они и дома-то ходят, как Ева. И большую часть времени проводят в душевой комнате.
Тем временем готов стол, предлагается тост за здоровье нас с Таней! Выпиваем и разговариваем, спорим, смеёмся целый вечер допоздна. На следующий день ребята уехали в 15 часов. Как незаметно проскочило время в общении с друзьями! Надо отдать должное - хорошо иногда устраивать такие встречи. Не плохо бы даже и почаще! В июне день рождения Володи Гардиевского, будем надеяться на встречу. Время покажет.
Но день не прошел без ЧП. Вызов в больницу. Второй укус змеи. Первый -женщина была укушена, а вторая девочка. Фельдшер говорит, что все случаи укусов прежде оканчивались смертью. Нет же! У нас оба этих случая проходят хорошо! Я делаю весь положенный комплекс. Сыворотка противозмеиная, поддержка сердца, жидкости, плазма, слежу за кровью… Пока всё хорошо. Что будет дальше - посмотрим.
Скоро 15 мая 67 года. Ждём почту. Письма от родных, друзей. Вести с Родины.
Глава 18
Кажется, что почти все французские религиозные праздники, совпадают с религиозными праздниками русскими, только здесь празднуются с укороченным рабочим днем, в отличие от СССР. По всей видимости, это принято Правительством и поддерживается населением. В три часа приехал французский врач гранд эндемий. Мы познакомились. На вид – добродушный, настроенный доброжелательно, порядочный человек. Приблизительно 33 лет, холост, работал до этого семь месяцев в Мао в качестве медсеншефа. Мы пригласили его на вечер, и вместе с ним приехавшего работника гранд эндемий Форт-Лами. Ужин устроили у Володи. Вечер прошел хорошо. Предложили им русскую водку, как спиртное. Познакомились с ребятами поближе. Предстоит общаться какое-то время. Володя отдал им ключи от службы гранд эндемии, которые оставил Льевр.
На следующий день моя машина-водовозка (джип) автоматически перестала быть моей. Я перешел на свой забытый фольксваген. Все течет, все изменяется, такова жизнь. Весь свободный период времени занимают нас мечты о доме, воспоминания о детях. Почему нет так долго писем? Может что-то в Союзе? А может просто не едет Теплов и не везёт нам почту. Эти размышления прерываются экстренными вызовами в больницу. 20 мая вечером, в 20 часов, привезли письмо - в 40 км от Ати, в поселке Кунджуру - женщина в родах. Заметка в письме. Все усилия женщины бесполезны. Кровотечение, просим срочно эвакуировать на себя. Что делать, где брать машину? Наша машина ушла в Монгольме за зерном для больных на сезон дождей. А это в 300км от Ати! Быстро еду к Володе, вдвоем лучше решить вопрос. Вместе едем к префекту. Его нет на месте. Куда дальше? К субпрефекту! Его тоже нет! Тот же ответ: уехали в Яо. Это 180 км от Ати. Они оба уехали на праздник. Обращаемся судье - тот же ответ. Наша машина фольтсваген устало мечется по темному Ати, где конечно нет никаких огней, кроме вилл с работающими движками. А что если к Иву - новому врачу сектора гранд эндемий? Я веду машину прямо к дому Ива. Тот кажется приятным парнем. Выслушав нашу просьбу, сразу предлагает машину и шофера. Через несколько минут выезжаем. Это было уже 10 часов вечера. С нами едет Таня. Она всегда поможет в нужную минуту. Забежали в госпиталь, берем всё, что требуется для оказания помощи в случае кровотечения, кровезаменители. В общем, все необходимое, чтобы оказать максимальную помощь на месте, плюс в поле и где угодно. Беру набор щипцов и плодоразрушающих инструментов на всякий случай. Наш джип мчится по ночной саванне в темень. Сколько кроликов разбегается в разные стороны, шакалов, лис! Все серые в лучах фар машины. Вон что-то в кустах сидит большое, только глаза горят! Уже не зеленые, флюоресцирующие, а красные, зловещие. Это какой-то большой зверь притаился. Но наша машина уверенно летит вперёд! В некоторый местах песок на дороге на столько сыпучий, что машина еле проходит эти места с включенными передними усилителями. Через 20 минут езды мы въезжаем в населенный пункт Кунжуру. Собаки разлетаются в стороны. Стоит ряд домов из глиняных кирпичей, образующих улицу. Дома без окон, выстроены как сплошной забор, напоминающий стену с заметными местами закрытых дверей. Шофер остановил машину у стены, за которой виден силуэт какой-то башни, типа нашей уездной церквушки. Нас встретили несколько женщин разного возраста. Поодаль стояла разнополая толпа. После нескольких слов, сказанных шофером, люди стали кричать, стучать в стену. Дверь открылась и нас (Таню, меня и шофера) впустили. Весь запас средств, который мы привезли - оставили в машине. Там были и носилки. Нас провели, предварительно вежливо поздоровавшись «Леле». Мы не предполагали, что надо будет идти так далеко. Шли минуты. Петляя между домами, мы прошли еще такую же стену. Масса поворотов, прежде чем мы подошли к стене обычного соломенного дома. В доме горит лампа, на циновке лежит роженица, которую окружило несколько наклонившихся над ней женщин. Рядом ещё несколько мужчин, детей, собак. На мою просьбу пропустить меня к больной - все расступились, что дало возможность протиснуться. После осмотра ставлю диагноз: Разрыв матки. Больная в прострации. Говорю, что состояние крайне тяжелое, необходима срочная операция. Муж безоговорочно соглашается. Ввожу сердечное средство, обезболивающие, ставим капельницу. На носилки и едем в Ати в госпиталь. По пути встретились два мужчины, идущие в ночи по саванне. Один из них выпачкан в чем-то красном, видимо в крови. Таня мне: вот, оказывается, что может быть ночью в саванне. Или с ума сойдешь, или убьют, или зверь съест. Дикая Африка.
Госпиталь. Мы с Танюшей торопимся в операционную. Свет включили, спускаю мочу больной. Наркоз дает Жульет. Лапоротомия. Разрыв матки в нижнем сегменте. Кровь в брюшной полости, немного. Послед и плод убираю. Обследую матку. А вот теперь думай, Игорь, как поступить. Удалить бы надо матку. Но если учесть здешние обычаи, что наступило бесплодие после вмешательства. И муж такую женщину бросит, и доверие у людей потеряем. А если благоприятный исход операции? Тьфу тьфу, пока все операции идут успешно. Советуюсь с фельдшером, что - ситураж или ампутация? И слышу два голоса в один: ситураж, то есть лечение. Что ж, это трудней, ушить весь разрыв, но тем не менее, после куретажа, матка хорошо сократилась. Ушиваю разрывы, делаю туалет брюшной полости, антибиотики в брюшную полость, шью. Нужно её спасти, во что бы то ни стало. Холод на живот, субтозан, раствор глюкозы внутривенно с антибиотиками, витаминотерапия, сульфаниломидные препараты. Устанавливаю пост с постоянно работающей лампой. Ну, теперь ждём.
Накануне была большая неприятность - выкидыш на седьмом месяце у жены шерифа. С Таней едем на вызов. Резиденция шерифа - большущее здание, а напротив целое небольшое селение - отдельно домики его жен. Сколько? - не спрашиваю. В одной из таких мазанок мы видим молодую женщину, лежащую на топчане, беременную. Но появление схваткообразных болей, появление крови из влагалища указывают на начинающийся выкидыш. Срочно в больницу. Далее - роды живым семимесячным плодом, который на глазах погибает. Вот уже несколько выкидышей мы видим здесь, а сколько еще патологических родов! Женщины выполняют тяжелый физический труд до поздних сроков беременности. Они не обследуются, множество венерических заболеваний! А все это - фон массовых патологий для беременности и родов.
В операционной наконец-то заканчивается ремонт. Красим весь операционный блок краской, добытой с большим трудом. Это очень хорошо. Уже намечено несколько плановых операций. Устали от нехватки материала. Нет марли, салфеток, нет материала для стерилизации.
А 21 мая 67 года утром к Володе заявились американцы, 4 человека - преподаватели американского колледжа в Ати, в Монго. С ними приехал и врач из Форт-лами, преподаватель из центра корпуса мира. Короткая беседа, ну и вынужденное приглашение на аперитив в 18 часов. А в 16 часов на площади встреча министра охоты и рыболовства. У префектуры торжественно выстроилась жандармерия в красных шароварах, шлемах, типа высоких фуражек с красными полосами. Стройно идут колонны школьников: от подростков до самых маленьких. В руках у них приветственные лозунги. У трибуны африканские девушки. Под звуки бубнов, флейт, они выплясывают национальные танцы. Грациозные, нарядные, с украшениями в волосах, носу, ушах, руках, ногах. Они становятся в круг, танцуют в такт музыке, два-три раза топают ногами на месте, выгибают туловище, причем получается грудь вперед, плечи и попа назад, поворот на 180 градусов, тот же эпизод и так далее. А в центре круга стоит большущая толстущая женщина, которая поет. Я всё фотографирую. Здесь представительства служб: и французы, и американцы, и местная интеллигенция африканская. В шесть часов, не дождавшись приезда министра, едем к Володе, где нас приготовились принять наши хозяйки к аперитиву. Затем приезжают приглашённые нами американцы, с удовольствием поглощают наш алкоголь. Среди них - молодая дама, американка, преподаватель из Монго. Беседуем. Чуть позже они приглашают нас на танцы, которые должны состояться в Центре культуры. Министр так и не приехал, но у людей праздник, поэтому культурную программу никто не отменял. Мы все прилчино выпили. Перебрасываемся взглядами с Гордиевскими. Что, ребята, будем делать? Едем? Мелькнула мысль, что нас, подвыпивших, американцы специальо хотят вытащить на люди, спровоцировать там на какие-нибудь буйные выходки, чтобы потом написать о том, как русские себя ведут, приложив фото. Но отказываться ешё более неудобно. Решено: едем к восьми часам вечера в Центр культуры.
У здания установлена бар-веранда, рядом цементированная танцевальная площадка, довольно просторная. Увеселительное место молодежи города Ати, где завсегдатаями являются французские преподаватели. Уже стоят столики с пивом, водой, горят петрольные керосиновые лампы, много африканской молодежи. Больше женского пола. Здесь собрались супрефект из Джеды, преподаватели, африканцы, французы, американцы, и мы вчетвером. Пиво разливает арабка в праздничном наряде. Она берёт чистые стаканы, кладёт в них лед, но разбирает его своими руками, а затем наливает пенный напиток, чуть не купая пальцы в пиве французов. Мы успеваем схватить принадлежащие нам стаканы с пивом, не дав таким образом положить нам лед. Ладно, рискнем попробовать. Нарушить соблюдение нами асептику питания. Пьем чуть-чуть пива. Стараемся разговаривать, обмениваемся мнениями. Французы уже пьяны, поют песни, обнимают африканских девушек. Они заводят быстрые ритмы, выталкивая молодых африканских девушек в центр танцевать под несущуюся из транзистора музыку. Африканки одеты некоторые на европейский манер, но большинство в своей национальной одежде. Это материал, который укладывается в два приема и затыкается в области пояса за складку. Получается типа кофта с юбкой. В основном танцевали быстрый ритм - африканский или французский. Вдруг нас выхватывают с мест две африканки, и мы с Володей пытаемся успеть в танце за ними. У африканок какое-то своеобразное строение тела - талия узкая, плечи узкие, ноги тощие, расходящиеся как у мужчин галифе, кривоногие. В танце норовят быть ближе к лицу, мы следовали их желаниям. Африканка, которая пригласила меня, вообще положила всю руку на меня, дыша мне в лицо. Она иногда отстранялась, чтобы посмотреть на меня, только быстро. Я несколоко смущён. Глянул на Володю – та же ситуация.
Наши женщины оставались беседовать за столиком. Вскоре их тоже стали приглашать танцевать американцы, французы, африканцы. Нам их было не видно – нас разлучала толпа танцующих. Площадка была слишком велика. Я осведомился у нескольких людей, как там танцует моя супруга. Все говорят, что хорошо. Но мне это не нравится. Я должен её видеть и должен быть уверен, что она в безопасности. А так я не могу определить. Да, в период танца обслуживающая африканка вновь подливала пива в стаканы. Оно оказалось слишком холодным, что делало его невкусным. В голове постоянно носилась мысль о хронически текущей амебной дезентерии. Всё! Больше так не могу! Пора уходить! При прощании здесь положено каждому пожать руку. А это 60-70 человек! Мы прощаемся и уходим, по дороге обсуждаем - правильно ли вели себя, какие впечатления оставили. Верно, мы не знаем песен на французском языке, но разговариваем мы на все темы, о жизни, о работе здесь и разных традициях. На самом деле, такие мероприятия в Центре культуры проходят не только по праздникам. Французы и американцы туда ходят часто развлекаться с африканскими девушками, попить пива, пообщаться. Нас несколько раздражало развязное поведение иностранных коллег, их полупьяные крики, нежные похлопывания и обнимания африканок, их пение с выкриками. Может, это показуха? Решаем, что надо будет как-то еще разок сходить. Не то чтобы покуражиться, а чтобы присмотреться.
На обратном пути заехали с Таней в госпиталь. Там все нормально. Теперь и мы спать.
Завтра рабочий день 22 мая. У Олежека день рождения. Сыночке исполняется уже пять годков. Как же мы скучаем!
На следующий день город вновь ждал министра вод и лесов, то есть охоты и рыболовства. На площади уже с утра бил ли барабаны, играли бубны, вновь собрались учащиеся школ и колледжей, местные власти. Все выстроились на площади и ждали до 12 часов. Далее уже все стали расходиться, но в 13 часов опять раздался шум, все бросились на площадь. Мы тоже подъехали к этому времени, завершив обход и утренние дела на работе. Вновь заиграла музыка. Появилась машина префекта, из которой вышел министр в простом, цвета хаки, костюме. Это оказался высокий, молодой, красивый африканец, в сопровождении префекта и переводчика араба. Направились к трибуне. По пути префект представил нас. Мы поздоровались с ним за руку. Министром торжественно была дана команда жандармам, после которой раздался громкий крик: «Хоп!» Весь строй одновременно взял винтовки к плечу и замерл в стойке смирно. Затем учащиеся спели интранционал на французском. Префект и министр выступили с речью, переводимой переводчиком на арабский. Вопросы касались преимущественно ограничения охоты и охраны лесов и воды. Мы не все понимали, но слушали со всеми вместе. Хлопали, когда было нужно. Затем опять начались танцы и так далее. Праздник вошёл в уже знакомое нам русло.
Через день Володя собирается в Форт-Лами. Готовим с ним вопросы по работе. Отъезд назначен на 16 часов. Далее я один остаюсь, принимаю всех больных и решаю все неотложные дела. Привозят женщину с кровотечением. Сами делали аборт на дому. Диким способом. Делаю кюретаж, всё будет нормально. Вторая больная тяжелейшая с перитонитом. Уговарил на операцию. Гной в малом тазу. Длительный процесс. Ставлю тампоны, дренажи после удаления нафаршированных гноем труб. Закончил операцию, переодеваюсь иеду домой. Но всоре вновь вызов: больная после операции тяжелеет. Приезжаю – дыхание Чейн-Стокса. Острая мозговая недостаточность. Все проведённые мною реанимационные действия не увенчались успехом. Остановка сердца. Адреналин в сердце делаю все-таки. Искусственное дыхание. Смерть.
Я жутко расстроен. Столько отрицательных эмоций. Искусственное дыхание делали все. И инфермеры. Мы реанимировали её около двух часов. Володя тоже принял участие, так как ещё не успел уехать. Выхожу, сообщаю родственникам о случившемся, и вновь знакомый многоголосый вой. Воем эти люди извещают всю округу о смерти их близкого. Это несколько жутковато. Но терпим, никуда не денешься от этого. Африка - свои обычаи. Я сразу видел, что случай слишком запущенный и перспектив мало. Но не взять на операцию я её не мог, так у меня совесть осталась бы нечистой. Работать приехал - так работай, и сердце будет спокойным. Отработай все, что можешь. Да, могут быть ошибки и потери, но выход всё равно надо пытаться искать, даже в самой, казалось бы, безвыходной ситуации. Постараться использовать любой шанс для спасения человека. Оставлять на консервное лечение при явных признаках имеющегося перитонита – явная гибель пациента, без шансов на спасение.
Расстроенный, возвращаюсь домой. Вдруг вскоре приезжает субпрефект и вручает приглашение на аперитив, который устраивается префектом сегодня в 18:30 в честь приезда министра. Как-то в голову это пока не укладывается. Слишком велик камень на душе. Но отказываться в таких случаях – признак неуважения. Надо собраться, выбросить все пасмурные мысли из головы. Решаюсь идти. Провожаем Володю с Людой. Машина, на которой они едут, битком набита попутчиками. Здесь, куда бы ты ни поехал – почему-то сразу становится об этом известно всем, и тут же находятся попутчики из африканцев. А мы с Таней едем домой. У нас есть один час на прием приятного душа и обедаем. После этого сразу становится легче. Вздыхается полной грудью, но подсознательно всё равно мысли о погибшей африканке. Как червяк гложет мозг. Вспоминаю лицо её супруга, родственников. Им оень тяжело. И мне.
Вообще, в Чаде высокая детская и женская смертность. Здесь рожают на дому, на земле, моют ребёнка в обычной грязной воде сразу же после рождения. Это традиции, сложившиеся веками здесь, подкрепляемые многолетним гнетом африканского народа колонизаторами. Именно поэтому в этих местах отсутствует всяческая культура и влачется практически первобытное существование. Здесь живут красивые, физически очень сильные и выносливые люди, которые умирают в наше-то время от дифтерии, тяжелейших деспепсий на фоне амёбиаза, от столбняка и лепры. Мы увидели здесь тяжелейшие формы малярии! Но эти случаи заканчиваются тихо, без шума. Просто уносят трупик родственники под ночь, уносят и все. Лечить нечем. Нищая страна. И никому нет дела до этих людей. Именно поэтому так хочется максимально им помочь, пока мы здесь, пока нам выделяются какие-то средства. Хочется сделать для них всё и даже больше.
Ну вот, уже 18:30. Мы одеты, направляемся на машине к дому префекта. В это время министр по обычаям отдает поклоны богу, совершая традиционные молитвы мусульманина. Мы присели на стулья, ожидая завершения ретуала. Министр кланяется, достает головой до ковра, затем поднимается, вновь читает молитвы и вновь кланяется. Он повторяет ту же самую процедуру несколько раз. Все сидим в ожидании: мы, французы, американцы, администрация. Главные официальные лица учереждений, префектуры - ожидаем. И вот наступил конец богослужению. Министр здоровается с нами за руку, приглашает на территорию около дома, обставленную красиво. Мы занимаем свои места. Свет кругом. На столах пиво, вода, виски, арахис, закуски, печенье. Слышен тихий разговор. Можешь общаться с кем хочешь в течении трех вечерних часов, много народу. Здесь все, включая шефов и шоферов, высшую африканскую и различную европейскую прослойку. Мы с Таней сидим рядом с министром, что дает нам возможность поговорить с ним. Он очень любезно предлагает угощения со своего стола. Внимательно следит за периодически опорожняющимся питьем, подзывает обслуживающих девушек-африканок, которые наливают вновь, желающим что-либо испить. Министр интересуется союзом, работой здесь, как переносим климат. Отвечаем. Задаем несколько вопросов, он тоже с улыбкой отвечает, разглядывает нас. Но вокруг много других лиц, желающих побеседовать с министром - шерифы, старосты. Мы уступаем место. Я устал, пожалуй, даже слишком. Мы тихо уходим домой, стараясь не привлечь внимания окружающих.
Глава 19
Сегодня 24 мая 1967 года - Танин день рождения! Моей Танюше сегодня исполнилось 25 лет. Поздравляю её с этой датой. Я сегодня не выспался. В три часа ночи вызывали в больницу. Начальник полиции выпал из окна. Такой вот несчастный случай. Благо, что первый этаж. Окно было не закрыто, а просто прикрыто. А он, будучи не совсем трезвым, на него облокотился, сидя на подоконнике. Окно распахнулось, и он рухнул на землю. Травма левого плеча. Гематома, резкая болезненность. Перелом плечевой кости. Гипс. И опять спать.
Едем на работу в госпиталь, смотрим больных. Министр захотел тоже осмотреть госпиталь перед своим отъездом. Так что сегодня в обходе участвует целая процессия: министр, мы с Татьяной, все фельдшера. Далее – провожаем министра. Крик, барабанный бой, шум, целая компания провожающего народа. Я не иду. У меня много работы.
В Ати есть сосьете – товарищество, которое занимается приёмом от населения гуммиарабика. Это такая смола, которая собирается с определённого вида деревьев. Она получается в виде кристаллов, принимается от населения в мешках и оплачивается 300 африканских франков за килограмм. Сырье направляется в Розави, где из него изготавливается стекло, а дополнительно делается питательная среда для бактериологических лабораторий – агар-агар. Говорят, что этих деревьев в лесах очень много, и это еще одно из средств существования населения.
26 мая в 11 часов рев самолета напомнил нам о возможном приезде специалиста рентгенотехника из столицы по нашей просьбе. Устремились на фольксвагене в аэропорт. Самолет уже приземлился. Из него вышел субпрефект, ещё какие-то люди. Среди них мы выделили мужчину француза, в котором заподозрили приехавшего специалиста. Человек средних лет, несколько самоуверенный, с самодовольным выражением лица, с короткими усиками. На наш вопрос: «вы к нам по части ремонта рентген аппаратуры?» -утвердительно отвечает. Сажаем его в машину, едем к нам домой перекусить, немного пообщаться перед работой. Таня накрыла лёгкий стол. Здесь закуски, холодная вода, лед, квас, чай, кофе. Француз просит виски. Почему они все считают, будто бы виски утоляет жажду? Я этого не понимаю. Оказывается, он уже 12 лет работает в Африке, побывал по всех частях и очень не доволен республикой Чад, где нечего есть, не на что смотреть и не чем дышать. Сказал, что намерен остаться здесь ещё лишь на месяц-два, не более. Жена и дети находятся всегда с ним. Говорит, что график работы такой: 20 месяцев служба и 4 месяца отпуск, которые проводит во Франции. После оперетива мы отправляемся в больницу. Удивлюсь его какой-то командной нотке в отношении к фельдшерам и работникам больницы, но в осмотре аппаратуры чувствуется грамотность. После осмотра он заявил, что аппаратура в хорошем состоянии, напряжение электричества достаточное, но надо заменить экран, который испорчен плесенью, и что надо кое где заменить электропроводку, освободив её от зеленых насаждений, то есть подрезать кроны деревьев, чтобы соприкасаний не было. Далее он поехал к нашему общему знакомому Иву, а к вечеру у Тани уже был приготовлен содержательный ужин, на который все собрались у нас. Танюша приготовила отбивные из газели, обжаренные в соусе с розовой корочкой - мягкие и очень нежные, с зеленым горошком, пюре, помидоркой, зеленью, луком зеленым и репчатым. У меня на тарелке даже следов этого творчетва не осталось. Но француз ел плохо. Всё больше пил виски и водку. Ночевать мастер остался у нас. На следующий день в 15 часов мы его проводили на самолет. Он сердечно поблагодарил нас за оказанный прием и улетел.
В больнице у меня произошло ЧП. Подвел операционный стол. Оперировал женщину лет шестидесяти со зловонной распадающейся опухолью, величиной с два кулака в области крыла правой подздошной кости. В опухоли – тысячи, как не больше, червяков-паразитов, от чего опухоль колышится, дышит, с торчащими головками червей, которые иногда выскакивают на поверхность, а потом погружаются вновь. Иссекаю по возможности опухоль, делаю пластику кожными лоскутами. Женщина встала, я иду мыть руки, а она облокотилась рукой о стол, чтобы надеть обувь. Вдруг стол разваливается на две части. Затем последовало падение женщины плашмя об пол. Черт возьми, что же это такое??? Смотрю пострадавшую - пульс есть, сильный испуг. Расшиблась. Раны на лице, подбородке. Женщина пришла в себя уже на носилках. Доставлена в отделение больницы в сопровождении родственника, ождавшего у входа. Вечером сидим дома, читаем книги. Вдруг - знакомый звук от колёс машины по песку! Мы за секунду одеты – впрыгнули в шорты и майки. Видим – идёт Володя и тащит целую кучу писем!
За ним идёт Абдурасуль и ещё двое. Угощаем всех холодной водой, которая здесь кстати очень ценится, на ней можно сделать бизнес. Начинаем расспрашивать, но Володя устал, что было видно по его лицу и запыленной одежде, все таки 480 км проехал по жаре. Тяжело это. Мы отправили всех с богом отдыхать, а сами, забыв про все на свете, уселись читать письма. Читаем и мысленно переносимся в Ярославль. И вот - мы дома с детьми, видим как они нам пишут, что пишут. Вижу маму Иру, маму Соню, успокаиваю маму, которая обеспокоена и устала от своего недуга – бронхита и бронхоэктазов. Вижу родные улыбки. Вместе с детьми идем в садик. Здесь и Юля, и Олежек, и мама, и мы. Вижу знакомые улицы, трамвай, переулок, дома, Ярославль. А вот Олежка упал в лужу, покрытую тонким льдом! Мы пришли домой, сделали ему тёплую ванну, горячий чай. И вот сынуля засыпает в теплой постели. В конце маминого письма, пишет сам Олег: «Папа и мама, я упал в воду, не слушал бабу Иру, больше не буду. Целую, ваш Олег». Милые наши, нет ничего дороже вас, родных, нашего любимого города, нашей русской души! Мы очнулись, когда закончилось письмо. Мы - в Ати (Африка), а родные – далеко. Но эти нескольких минут мы провели с родителями и детьми.
Я получил очередную метеоинформацию за эту неделю. Температура 42 градуса максимум при влажности 42%, давление 972,7, сила ветра 4-6 м/с. Переносим вроде хорошо. Такая жара иногда порождает пожары. Люди, передвигающиеся по саванне, жгут костры, чтобы уберечься от нападения хищных зверей ночью. Эти костры зачастую и являются источником возгорания в лесу. Выгорают деревья до самых верхушек крон, еще не совсем одевшихся в листву, что выглядит особенно рельефно в ночи, но печально. Почему люди так безответственны?
30 мая пришла телеграмма из госпитального центра. Пишут, что утром 31 мая 1967 года нас навестит натерва (директор). Что ж, встреча должна быть на уровне. Уборка началась утром, окончилась поздно вечером. Директор оказался человеком средних лет, небольшого роста, с короткой причёской, с постоянно улыбающимся узким лицом, что оставило глубокие складки на его щеках. Он появился, как и обещал, утром. Мы с Таней были уже на работе. Директор Лажер, придя в госпиталь, прежде всего стал беседовать с фельдшерами, позже с нами. Задавал много вопросов по анестезии во время проведения операций. Затем он пожелал осмотреть больницу, наше хирургическое отделение, родильный дом. Я докладывал ему о прооперированных больных. Он не проявлял как будто интереса, только спрашивал пациентов кое-что на арабском языке. В ответ больные улыбались и отвечали, что они не имеют боли и выздоравливают. И лишь потом он обратился с вопросом ко мне о недостающих материалах, инструментах, медикаментах. В разговоре со мной был сдержан, безэмоционален. Лишь улыбался своей неестественной натянутой улыбкой. Тем не менее, мы с Татьяной пригласили его к нам домой перекусить после окончания обхода. На удивление – директор радостно согласился. Дома все было готово: бутерброды с сардинами, конфеты, печенье, холодная вода, виски, сироп, водка и так далее. Он соизволил выпить 3 рюмки водки, закусывая бутербродами и запивая сиропом. При этом он рассказывал, что его жена очень обожает советскую водку, которую им удалось попробовать, купив у прибывающих в Африку русских целую коробку. Директор любезно попросил наши советские адреса, сказав, что когда они будут в союзе, то непременно заскочат к нам. Мы адрес конечно дали, а Таня для его жены сделала подарочек - маленький флакончик советских духов. Он был тронут, рассыпался в любезностях и сказал что все русские женщины очень милые. Таня моментально ответила улыбкой. На этом его визит был закончен, он раскланялся и уехал. Мы с Танюшей смотрели друг на друга с недоумением. Какова цель визита? Он увидел то, что хотел? Что будет дальше? Нам поставят необходимые материалы? Или будем работать как и прежде, оперировать ложные суставы, тяжёлые травмы без шелка и рентгенаппарата, без гвоздей, штифтов, проволоки?
Глава 20
Сегодня 1 июня 67 года, начинается первое наше лето в Африке.
Разговаривали с представителем фирмы, которая нам поставляла газ. С прискорбием узнали, что газа нет, и не будет. Из Форт-Лами закрыты все дороги, вывоза газа из столицы пока не предвидится. Теперь перед нами встал вопрос: как готовить пищу? Каким-то образом на дворе раскладывать дрова, жечь костёр и готовить в котелке? Конечно, человек ко всему может приспособиться, но всёже это дополнительные неудобства.
Только мы посетовали об отсутствии газа, как вдруг вечером я услышал у дверей знакомый зов Ива: Игор! Я открываю дверь, и он мне сообщает о несчастном случае в деревне, где они проводили прививки - взорвался баллон с газом, и пламенем обожгло ему ноги, два пальца на левой кисти. Есть и другие пострадавшие. Я срочно одеваюсь, и мы мчимся в госпиталь. Иву обработал места ожогов, у него всё не так страшно. Но двоих пришлось госпитализировать – сравнительно большая поверхность ожогов второй степени. А Ив утром 2 июня опять едет в деревню на прививки, там он оставил пятерых фельдшеров.
Нам с Таней давно уже надоело, что наш дом стоит посреди песков. Дороги практически нет. Колёса вязнут в песке, идти пешком по нему тоже сложно. Прежде, чем зайти в дом, надо вытряхнуть из обуви целую гору песка. Да и вообще, очень хотелось бы иметь хотя бы небольшое приусадебное хозяйство. Вот и решил я привести территорию дома в порядок. Для этого надо навозить твердой и плодородной земли. Твёрдой - для того, чтобы сделать дорожки, а мягкой плодородной - чтобы разбить овощную плантацию. Договорились с коммерсантами, которые по сходной цене доставили прямо к нашему дому большущие упаковки земли в количестве 40 штук. Стало легче на душе. Мы разбили огород. Я привёз колья из леса для ограждения, рассыпали землю, даже нашли навоз.
Сегодня, третьего июня, мы приглашены на день рождения Владимира. Развеемся немного, отвлечемся. В шесть вечера, как и договаривались, мы были на веранде виллы Гардиевских. Обычный вечер, заходящее солнце, легкий ветерок, еле колышащий кроны обступивших дом деревьев. Вдоль изгороди ходит «охрана» - несколько прирученных Володей страусов. Они важно прохаживаются взад-вперёд на своих длинных мозолистых ногах, приоткрыв крювы и расправив крылья, словно сердитая стража. При этом их по-детски наивные мордочки постоянно ждут от нас какой-нибудь подачки со стола. Они конечно же нас очень забавляют.
На веранде накрыт стол – миленький, круглый, обставлен краслами, на нем уже нет свободного места. Здесь есть симпатичные помидорки с яйцом, в виде грибков, с соусом, и огурчики в маринаде, и рыбка в масле. И перец жареный, и салат, и томаты, и огурцы и так далее. На другом столике - бутылки с напитками. Я бы сказал – такие встречи очень полезны и только благоприятно сказываются на нашем здоровье. После теплых слов, сказанных, как положено в этот день и поднесения дружеского подарка, мы приступили к поглощению всех блюд. Последовали смех, тосты, закуски, фаршированный перец, куры в соку с гарниром, а далее - песни, беседы, музыка из транзистра. Великолепно прошел вечер!
Пятого июня у меня была запланирована серьёзная операция - остеомилеит костей голени. У женщины сформировался ложный сустав. Я уговаривал её в течение четырёх месяцев. Нужен хороший результат, волнуюсь. Но получилось всё очень просто - больная покинула больницу, только и всего. Тем не менее, за день было много операций. Мальчик - ампутаия левого плеча по поводу сухой гангрены. Пока оперировал, привезли женщину с газовой гангреной. Однако, доставили слишком поздно, и она умерла через 20 минут. Затруднение с доставкой больных в госпиталь. Очень много обращений. Наш ландровер не успевает ездить в разные концы за больными. Привез больную с прекратившейся родовой деятельностью из Джеды, а это 48 километров. Оперировал, кесарево сечение. Мертвый плод, и плохо сокращающаяся матка. Больная лежала в обморке, вся в песке по самые уши. Седьмого июня были приглашены к префекту на вечеринку. Собрались все: французы, американцы и мы, члены администрации. Угощались пивом, лимонадом, французским шампанским, вином. Танцевали, будучи приглашенными африканскими девушками. В этот раз чувствовали себя хорошо, быстро подхватывали предложенный ритм. А десятого июня - опять приглашение, но в этот раз на свадьбу. Собралась вся местная элита. Кроме этого, были приглашены представители ближних и дальних субпрефектур. Масса народа. Все это проводилось на открытой веранде. Все беседуют между собой. Здесь же жених с гостями. А невесты нет. Оказывается, как нам объяснили, по обычаям - невеста находится рядом, в доме, к ней приставлены семейные женщины. Они в течение 7 дней держат девушку в уединении от мужа, наставляют, учат семейным традициям, жизненным мудростям. Как встать, застлать постель, приготовить еду, пригласить гостей, накрыть стол, ухаживать за детьми и так далее. Эти 7 дней невеста не появляется, и муж ее не видит, вот почему и мы её не увидели. А тем временем - вновь прибывают люди. Все друг с другом здороваются за руку, обходят всех как бы в круг приветствия, вдоль террасы. Позже всех гостей проводили в сад, где значительно большая территория, постланы ковры, по бокам расставлены столики, а а в центре много свободного места. Столы были целиком заставлены бараниной, мясом тушеным с рисом, салатом, специями, десертами. Из напитков - красное вино, виски, лимонад, пиво. Гости подходили к столу и брали что хотели, отдирали от баранов куски мяса, ели, пили. Затем – танцы. Но танцевали одни африканцы - ритмичный, национальный танец на-на. Надо сказать, что это выглядело очень интересно, а подпивши, парами, так вычурно и смешно танцевали, выкидывали кто что мог. Мы ушли, не дождавшись конца, ведь рано утром нас ждёт работа.
Глава 21
Одиннацатого июня в конце рабочего дня принесли срочную телеграмму. В ней - просьба о помощи: 4 дня роды, тяжелое состояние, вблизи Араза. А это 160 км до самого Хараза, и там 7 км до того местечка, где находится женщина. Едем вдвоём с Татьяной, за рулём наш шофёр Абдурасуль. Обязательно берём его с собой, так как сами ещё плохо знаем дороги, да и страшно в пути – дикие места. К тому же, возможно придётся женщину везти с собой и мы должены будем ей оказывать помощь в пути. Короткие сборы, и вот мы уже несёмся по саванне на предельно допустимой скорости. Жара. Просто страшная жара, иссушующая, испепеляющая…
До Джеды - 48 км, из них 40 км дорога хорошая, дальше восновном песок, еле заметные следы когда-то проходивших автомобилей, кусты, деревья и снова песок. Много мангустов, шакалов, газелей, дремлющих баранов, телят, коров. Проехали Джеду, дальше вообще безлюдно. Вдруг попался на пути один дом. Вокруг земля изрыта копытами. Несколько мужчин, женщин, дети, увидев проезжающую машину, приветливо машут. Я их фотографирую, поднимаю в приветствии руку. Абдурасуль объясняет, что здесь живут пастухи, и что вблизи есть вода. В засушлевый сезон скот блуждает по саванне без присмотра, умирает от жажды, а эти люди присматривают за животными. И вправду, в пути нам попадались трупы коров, кости. В засуху здесь не воруют скот, так как такой путь пройти, да с украденной коровой - и сам погибнешь. А вот в дождь в саванне появляются и пастухи со стадами баранов и коров, и воры.
Наш путь однообразен. Песок и скудная растительность. Видим - на солнце лежит теленок, учащенно дышит. Абдурасуль останавливает машину, поднимает телёнка - он не стоит на ногах. Относит его под деревья в непробиваемую солнцем тень. Я наливаю шофёру из фляги в ладони немного воды, чтобы дать пить животному. И мы едем дальше. Теленок смотрит нам ласково вслед, облизывая свой нос в песке сухим языком.
А это что, боже? Человек, передвигающийся еле-еле, с пикой на плече, пустым котелком, с обмотанной грязной материей головой. Он обмотал голову так, чтобы остался только один глаз. Второй спрятал от ярких солнечных лучей. Этот путешественник очень удивил нас. Это был старик. Сухая, гофрированная кожа лица, в трещинах ноги, обутые в стельки с веревками. По измученному лицу и неустойчивой походке можно было решить, что он сейчас повалится и умрет. Что делать старику в саванне, где кроме шакалов, гиен, газалей, ничего нет? Оказывается, ему 60 лет (а казалось – все сто!) и вот уже 2 дня он идет из Джеды, продвигаясь на север к своим родным. Слава богу, нам по пути! Мы усадили его в машину. Он так счастливо заулыбался, как ребенок, что казалось - это был предел его счастья. Мы же невольно содрогались от чрезмерной жалости к этому человеку.
Примерно через 70 км мы подъехали к какому-то странному скоплению людей и животных. Что это? Оказалось – колодец. «Его называют Источник жизни» - отетил Абдурасуль. Колодец, на который молются три раза в день. И это помогает поддерживать в нём хоть какой-то уровень воды, что даёт жизнь проходящим мимо путникам, караванам, стадам – всем, кому посчастливилось дойти до этого места. Мы выскочили из машины, чтобы подойти умыться водой и сразу были окружены интересующейся толпой африканцев. Мужчины, одетые в грязные покрывала, женщины в накидках. Процесс извлечения воды интересен. Оказывается, колодец этот – детище народное. Копали его вручную, а это песчаная почва, поэтому была масса обвалов, много жертв. Колодец шириной около 3 метров и длиной около 5 метров, глубина достаточно большая. На уровне земли сверху - две металлических толстых рельсы, и на них уложены бревна. Так они закрыли колодец сверху. Я заклянул: дно не видно. Видны лишь неровные следы от лопат на стенках, и мрак. При помощи канатов и ведер, сделанных из шкур зверей, достают воду. Утоптан специальный плац - площадка, по которой ходят лошади, коровы, бараны. Здесь же – специально обученные быки, которые тянут канаты и достают воду. Вода в ведрах мутная. На быках восседают полногрудые молодые женщины, управляющие быками. И так изо дня в день, круглые сутки. Вода - это их работа. Дать воду себе, путникам, скоту. Один из присутствующих мужчин увидел у меня сигареты и попросил одну. Я дал. И тут же – лес рук. Я даже не понял, откуда их набежало человек сорок! А в пачке сигарет - всего двадцать. Отдал все. Потом пришлось развести руками и сказать: «Мафии каляс» - нет больше.
У колодца наш спутник оживился, мы даже услышали его радостный смех. Поблагодарив нас, он скрылся в толпе среди людей, животных. Распрощались, мы двинулись дальше. И чем дальше мы продвигались на север, тем больше отмечали перемены: меньше кустарников и деревьев, полное отсутствие травы. Привычной для нас сухой как шелк травы здесь нет! Один песок. Машина идет с большим трудом. Следов других машин здесь нет. Скоро мы выехали на песчаную площадь больших размеров, где везде были лишь торчащие сухие стебли бывшей растительности.
Абдурасуль пояснил нам, что это так называемый сундай. Здесь поселяются племена, выращивающие растения в период дождей. Они сажают миль, то есть просо, и живут до тех пор, пока культура не поспеет. Через 3-4 месяца они собирают урожай и, учитывая, что здесь нет воров и им никто не мешает, уезжают отсюда, так как вода кончается и тут нечего больше делать. Но сейчас трудно сказать, что здесь были когда-то стойбища, песок все сравнял. Удивительно белый чистый песок.
А вот и Хараз - сравнительно большое селение. Типичное здание диспансера, здание жандармерии, субпрефектуры, дома администраторов, контор и жилые мазанки. Встретился колодец со скопившимися нуждающимися людьми. Тут работа тоже изо дня в день на протяжении всего периода до полного прекращения воды, делаются запасы. Неподалёку прямо на земле видим несколько трупов коров, верблюдов, собак, овец. Позже мы спросили у местного фельшера, почему скот гибнет? Махамед ответил: «А кто ж его знает? Мрут и снова рождаются.» Только и всего. Но может это эпидемия скота: чума, ящур, саб, может быть!? Тут это никого не волнует…. Рядом на земле корова облизывает только что произведенного на свет телёнка, ещё с пуповиной, мокрой мордочкой уткнувшегося в песок. Да, закономерность, смерть с повторяющейся жизнью нового поколения.
В диспансере три зала. Приятно, довольно чисто. Есть зал для приема посетителей. В ожидании фельдшера, я заглянул в журнал регистрации, где проводится запись больных. В среднем, ежедневно по 8-14 человек. Диагнозы за сегодня: ревматизм, амебиаз, паротит, палюдизм, раны. Пришёл фельдшер. Прилично одет, лет 30, африканец. Приветливый. Охотно отвечает на все мои вопросы. Спрашиваю, приходится ли выезжать по деревням? Отвечает: да. Но на чём же ездить? Есть лошадка, правда на которой далеко не уедешь. На службе транспорта не дают. Все рожают на дому и не говорят о тяжелых затянувшихся родах. До страдающей женщины нам ехать еще 7 километров. Фельдшер даёт проводника и сразу выезжаем. Песок, кусты, небольшие холмы. Абдурасуль называет их «петит монтань» – маленькие горы. А для нас просто холмы. Я замечаю, что шофер начинает нервничать. Посматривает на спидометр. Говорили, что семь километров, но мы их уже давно проскочили! Уже пятнадцатый идет! Лишь через 20 км показались люди - 5-6 человек у костра. Сзади них кибитка, странная какая-то, типа перевернутой лодки, накрытая плетёным из травы тростника покровом, привязанным веревками. Вход закрыт звериной шкурой. Солнце уже не так пекло, раскалив до предела все на земле. Ни ветринки. Люди забеспокоились, увидев нас. Стали наперебой что-то рассказывать. Отдельные слова на арабском мы понимали. В чём-то помог разобраться Абдурасуль. Мы поняли, что одна женщина тяжело больна вот уже 4 дня и ей сейчас очень плохо. Мы подошли к кибитке, в которую уже залез Абдурасуль, приглашая нас внутрь. Половину помещения занимают нары, приподнятые над землёй. Тут и одежда, и постель, и ружье и транзистор. Кули с водой, едой и так далее. Около них прямо на земле вся в песке, закрученная в черную ткань лежит женщина. Осматриваем её, причем я прикасаться не могу, всё делает Таня, так как больная не подпускает мужчину. Я увидел зорко смотрящего за нами подростка, светлого, с правильно европейскими чертами, несколько большим ртом, русыми волосами. Обратил внимание на женщину – арабка типичная, со страдающим лицом, с бархатным коричневым загаром кожи. Здесь же находится старая женщина, вся морщинистая, сгорбленная, грязная, со спутанными волосами на голове, все время кричащая. Таня сообщила, что плода в матке уже нет, но послед не вышел. Продолжается кровотечение. Женщина может погибнуть. Надо везти её с собой в госпиталь и никаких препятствий и колебаний. Сообщив это недоумевающим окружающим, все тут же стали возражать, поднялся вой, который поддерживала старая женщина, которая стала выталкивать нас, заступаясь за больную. Это была ее мать. По счастью оказалось, что сын этой светлой африканки говорит на французском языке. Он сообщил нам, что согласен и будет сопровождать мать в Ати. Другие мужчины и больная и тоже согласились. Дети и женщины, плача, стояли вблизи. Плачущая бабка так громко и пронзительно завывала, что ее крик подхватывали и дети. Это выглядело так жутко и пугающе, что мы сами чуть не плакали. Что не говори, а сердце матери разрывается от боли за своё дитя, и не важно, что дитя это уже выросло. Это печать скорби, желание не отдать, защитить своего ребёка. Но здесь она не права и мы действуем по всем правилам, желая спасти молодую женщину, которая нуждается в срочной помощи. Хорошо, что нас поддерживают здравомыслящие члены семьи. Абдурасуль силой вытаскивает бабку из кибитки, укладываем женщину на носилки и в путь. Бабка завопила уже нечеловеческим голосом, стала хвататься за попадающиеся под руку вещи, падать на землю, бить себя, шлепать себя в лицо, кидать себе на голову, тело песок, трясти руками в воздухе, затем бросилась за нами, и на сколько можно было видеть, оглядываясь, всё рвалась из рук мужчины, удерживающего её. В Харазе нам фельдшер приготовил вареные яйца, холодную воду с сиропом - в виде знака внимания к нам и уважения. Перекусили мы прямо в пути, так как промедление было недопустимо. Назад мы мчались на предельной скорости и, слава богу, доехали быстро и без приключений. Уже в Ати, после всех проведенных вмешательств, приехав домой и приняв душ, мы поняли как чертовски устали и обессилели за этот день.
Женщина из Хараза оказалась просто молодцом и быстро пошла на поправку. Уже утром она нас встретила благодарным нежным взглядом и с улыбкой. Она рассказала, что была на правах жены французского военного, который нёс службу в Харазе. Она родила от него старшего сына. Но по окончании службы, француз уехал на родину, распрощавшись со своей временной семьёй. Он оставил им свои вещи. Какието подарки. Именно поэтому в их доме есть транзистор, неплохая одежда. А старший сын хорошо говорит на французском и похож больше на европейца, нежели на африканца.
Следующий день оказался занят до предела: 6 операций. Два мочевых пузыря с извлечением камней, повторная операция у женщины после кесарева сечения - явления перетонита с атонией мочевого пузыря. Вновь вскрывал брюшную полость, томпонировал, промывал, вставлял дренажи, и занимался мочевым пузырем. Ущемленная грыжа без некроза кишки и сальника. Предстоит ампутация плеча по поводу сухой гангрены. Но сколько отказов от операций! Именно от этого больше всего устаешь. Фибромиомы с метроррагиями, кисты яичников, выкидыши и так далее. Есть желание помочь людям, часто есть возможность, и при этом выслушивать отказы от помощи бывает так больно и досадно. А без согласия пациента мы не имеем права ничего делать. Приятно работать, осознавая, что ты приносишь пользу. И пусть часто возвращаешься домой ближе к ночи, при звездах, изрядно уставшим, но настроение при этом радостное, приподнятое.
А ещё очень обидно, когда ты не в силах помочь, и чья-то жизнь обрывается у тебя на глазах. Так 17 июня вечером вызов в госпиталь оказался напрасным. Пять колото-резанных ран, огромного размера, у мужчины 60 лет в области плеча, еремной ямки, сердца, живота. Больной очень сильно был избит и просто изрезан ножом. Его обидчик тоже был здесь. Здоровый чёрный детина. Мы увидели эти полные злобы и ненависти глаза, желтые, наливающиеся краснотой белки. Когда африканец возбужден чем-то, недоволен, то ничего удивительного в таких ранах нет. Конкретно этот бил изо всех сил и знал куда, чтобы было насмерть. Конечно, пострадавший был уже труп. Масса людей буквально заполнила территорию больницы, но были разогнаны подоспевшими вовремя жандармами. Убийцу конечно накажут. Но как правило, они редко сидят в тюрьмах. Их там неначто содержать. Поэтому их выпускают для выполнения каких-либо работ. Вот например наш охранник – он был осужден за убийство. Но отсидел около очень мало. Когда мы приехали в Ати, его выпустили нас охранять. А теперь осталось ему побыть с нами лишь неделю, так как кончается срок его тюремного заключения и он уедет в деревню к семье, где он живет в 150 км от Ати.
Как приятна утренняя прохлада этих мест! Сегодня проснулись специально пораньше - в пять часов утра, чтобы съездить в лес за стропилами. Я решил построить курятник. Пусть будут свои куры. Мне составили компанию несколько человек – гардов. Вблизи от Ати есть жутко колючий лес с таинственными шорохами, своеобразными запахами. То тут, то там мелькают дикие куры с красными головками, серенькие. У своих нор застыли мангусты, и как только приближается к ним машина, зверьки тот час бросаются и исчезают в них. Вернувшись со стройматериалом, мы быстро сколотили птичник, но куры почему-то выскакивали из этого дома и мчались на простор. Видимо привыкли на свободе, как и все живое. Пришел конец и нашему терпению, мы сделали попытку их догнать, чтобы водрузить на место. Три куры и одного петуха. Мы гонялись за ними полчаса! Догнать не удалось. Но птички видимо устали, совершенно самостоятельно забежали в курятник и улеглись там на песок. Мы были счастливы! Посмотрим, приживутся ли?
Недавно засеянные грядки при хорошем поливе уже порадовали! Всходы не заставляют себя долго ждать. На грядках появляются помидоры, огурцы, дыньки, робко вылезая, скручиваются днем стебельки, но ночью вновь обретают силу. Но зато лебия бурно растёт и даёт уже третий листок. Скоро, надеемся, наш сад-огород приобретёт надлежащий вид. Наше водонаносное устройство возле дома - это бочка на земле и два бочонка вверху, по 200 литров. Эти верхние бочки установлены на уровне крыши дома, соединены с насосом, по которому постоянно стекают капельки воды. Каких только здесь нет летающих тварей! Много птичек колибри красивых ярких цветов, много и других птиц, какие-то стрекозы, бабочки, мотыльки – все пьют нашу водичку. Утолив жажду водой, птички расправляют перышки и весело заливаются песенками, как бы в благодарность за воду. Когда слушаешь этот перезвон - становится приятно на душе. И невольно предаешься воспоминаниям.
По нашей просьбе пришли первые номера высланных нам газет из СССР. Это поначалу казалось невозможным, но нам пошли навстречу. Теперь мы можем следить, хоть и с заподзданием на 10-14 дней, за событиями в Москве, во всей нашей стране и за рубежом. До этого был лишь транзистор нашим единственным источником информации, но он давно уже работает плохо. А вот в последние 4 дня - совсем перестал говорить. В Форт-Лами его надо отдать на ремонт при ближайшей возможности.
Еще один тяжёлый случай 19 июня - ножевые ранения живота, лица, конечностей. Обращает внимание на вялость больного, вынужденное положение на спине. Вижу несколько ранений живота в левой подвздошной, мезогастральной области. Другие раны отступили на второй план. Обработаны, перевязаны. А вот живот... С момента травмы прошло 18 часов. В ране торчит сальник. Наркоз, срединная ляпоротомия. Ревизия четырёх колотых ран подвдошной области, подвдошного отдела тонкой кишки. Швы, туалет, антибиотики. Так хочетс, во что бы то ни стало, спасти больного! Парню всего-то 18 лет! Обязательно использую меркурохром. Мне нравится этот препарат. Отправлю в Москву – пусть посмотрят, оценят, разберутся с составом. У меня уже есть кое какие наработки в его использовании, и я пока доволен. Пусть посмотрят в Москве.
Глава 22
20 и 21 июня - праздник «Фет-джо малюют». Это день рождения Магомета. Африканцы обожают прздники и мы готовы поддерживать их традиции, но плохо то, что это праздничное нерабочее настроение распостраняется на всех фельдшеров без исключения - никакой ответственности в работе, никто не отвечает за больных. Они оставляют отделение, не взирая на то, что у одной больной - атония мочевого пузыря, перитонит, послеродовое состояние, необходимо спустить мочу, у другого произвести перевязки. Они не выполняют назначения. Им абсолютно наплевать, что в отделениях много намеченных мероприятий, запланированы операции. Сейчас 10 часов – они все уходят. У них праздник. А то, что люди нуждаются в помощи и это их работа – никого не волнует. И самое ужасное то, что я никак не могу на это повлиять. Так что я остаюсь один и делаю все сам, вадь болит душа за моих прооперированных и ещё неоперированных больных.
Поступают новые пациенты. Снова литиаз мочевого пузыря. Оперировать буду завтра. Ущемленная мошеночная грыжа – это буду делать сейчас, срочно. Из-за полного отсутствия персонала, перевязки пришлось делать прямо в палатах. Ведь санитары тоже ушли на праздник, и доставлять больных в перевязочную было некому. Быстрей бы уже эти праздники закончились… А вечером поступил мальчик с проникающим ножевым ранением в левую половину грудной клетки. Это произошло два дня тому назад. Ему обработали рану в диспансере Омаджера. Внешне это выглядит так - рана, со швами, в третьем межреберье слева, по среднеключичной линии, есть подкожная эмфизема. У мальчика поверхностное частое дыхание, коробочный звук слева над всей легочной поверхностью, пневмоторакс. Направление удара вне области сердца. Мальчику 10 лет. Он сторожил скот, и ночью напали бандиты, которые стали уводить быка из стада. Мальчик вступил в неравный бой, за что и получил удар в грудь, а быка всё равно увели. И как только рука могла подняться на ребёнка? Он же совсем беззащитен!
Совершенно неожиданно я получил из Монго дар: операционный стол, стерилизатор и письмо с приглашением на день рождение Володи Шабельника на 7 сентября. Скорее всего, попасть к нему будет большой проблемой, так как будут дожди, высокая вода в Бате (речке, которая идет параллельно городу Ати). А других дорог, кроме как дороги через реку Бата - нет. Впрочем, впереди еще два месяца. Посмотрим.
Завтра ждем ответа на просьбу о Таниной работе. Ждём разрешения с утверждённой с зарплатой. Таня работает практически со мной на равных, но деньги за это не получает. Более того, ей удалось добиться доверия у местного населения. Теперь женщины с удовольствием идут к ней рожать. К ней обращаются семьи с проблемами бесплодия. Один местный банкир, богатый, культурный, образованный человек, имея пять жён и не имея детей, обратился к ней первый за помощью. Таня посмотрела спермограмму – всё нормально, но обнаружила в его мазках гонококк. Пролечила всех шестерых членов семьи от гонореи. А через полтора месяца весь Ати узнал, что одна из жён банкира забеременела. Это был праздник! Вскоре и остальные жёны ождали наследников. Первой родилась девочка, которую назвали Таня. А за Татьяной с того момента прочно укрепилась репутация хорошего доктора и здесь все стали её называть: «Мадам Таня, дающая детей».
Вчера прошел сильный дождь с грозой, адским ветром и градом, после чего целый день я не поливал грядки. Впрчем, все быстро просохло. Песок может и больше поглотить жидкости. Сегодня тоже хотел быть дождь, все кругом потемнело, поднялся ветер, послышался гром, но потом все куда-то делось, так что опять без дождя.
23 июня, 22 часа. Мы уже засыпали, как вдруг раздался шум мотора машины. Автомобиль остановился возле окон нашего дома, послышался стук. Выхожу и вижу - стоят инспектор префекта Ибрагим и наш шофёр Абдурасуль. Ибрагим мне протягивает письмо, в котором префект спрашивает о возможности формализации, бальзамировании трупа султана, скончавшегося в полночь на 23 июня. Разговоров быть не может, я согласен. В письме говорится о сопровождении пятью жандармами с карабинами, будут также инструктор, Ибрагим, я, помощник из социальных структур при администрации. Я беру с собой Татьяну. Она верный и надёжный помощник, без неё всё будет дольше и сложнее. Для проведения бальзамирования мы берем перчатки, шприцы, фармалин, и отправляемся в путь. Мы с Танюшей едем на своём ландровере в составе этого печального кортежа. Ехать надо около 160 километров – за Яо, к озеру Фитри. Мы так давно хотели там побывать, но теперь едем туда совсем не на отдых. Предстоит непростая работа, поэтому Фитри скорее всего не придётся увидеть. Едем в полной темноте, лишь фары освещают путь. Вдруг поднялся страшный ветер и начался сильный дождь. Пришлось включить дворники машины, дорога резко изменилась, особенно в тех местах, где преобладает глина. Скорость пришлось снизить, так как машины идут скользя, их заносит в стороны. Зайцы под дождем мечутся, стараясь спрятаться в укромное место. Через 2 часа - Гамбир, первый населенный пункт. Далее - Альхажми, потом Таба, и далее – непроходимый лес, с густыми, переплетенными ветвями деревьями. Мы въехали в Яо ещё ночью. Отчетливо видны силуэты домов. Подъезжаем к месту. Светятся керосиновые лампы и в этом свете видны снующие, сбегающиеся люди в белых одеждах. Какие они все высокие! В среднем 185-190 см. Машину останавливаем в указанном Ибрагимом месте у ворот, которые через некоторое время открылись, и мы проехали через узкий проезд во двор. Здесь около 60 человек, видимо члены семьи усопшего. На площадке расстелили большой ковер, ставят стулья, предлагают нам сесть. Подходят люди, здороваются. Ибрагим произносит скорбные слова по усопшему и излагает просьбу префекта о бальзамировании. Вижу по лицам, что там о чем-то соображают и не дают прямого ответа. Подходит сын умершего, далее следует беседа на арабском языке. Ибрагим мне переводит, что тело похоронили, воизбежании порчи, в 9 часов утра, ссылаясь на жару. Мы с Таней переглянулись. Это что значит? Мы можем ехать домой? Но видим, что родственники собрались на совещание. Тем временем, я вступаю в беседу с одним из присутствующих людей, желая узнать хоть какие-то подробности и человеке, вокруг которого столько суеты. Удалось узнать, что умерший - Омар Мамат, 58 лет. В течении 26 лет он был султаном Грандшефом Контона префектуры Бата. Получал ежемесячно 86 тысяч африканских франков, имеет несколько сыновей, один из которых будет, повидимому, наследовать этот пост. Но кандидатура утверждается на этот пост только президентом Томболбаем. Президент и вся окружающая администрация очень хорошо знали умершего. Более того – с одним из министров они были друзьями. Министр этот выразил желание попрощаться со своим другом. Ради этого нужно зксгумировать труп, который вот уже 18 часов пробыл в земле. В три часа ночи возвращаются члены родственного совета и провозглашают свое разрешение на эксгумацию. Все, в том числе и мы, и Ибрагим, направляемся к месту расположения могилы. Наш путь преграждает забор из тростника, сделанный вокруг поселения. Два человека открывают незаметно сделанную дверь в заборе, и мы выходим в ночь. Проходим метров сто в низинку и оказываемся между тремя высокими пальмами. Это и есть место захоронения султана. Ночь. Единичные звезды мерцают на темном, мрачном низком небе. Только что прошел дождь. В воздухе чувствуется влага, свежесть. Под ногами шуршит прибитый песок, периодически впиваются в ноги колючки, так как в темноте не видно, куда вступаешь в сандалиях. Человек 60 подходят к подножью пальм. Две тощие, как смерть, собаки воют. Старший из жандармов дает команду начинать. Человек пять в рваном белье, в белых накидках, бросаются на камни и руками начинают разгребать неуспевший еще окрепнуть и осесть грунт. Постепенно начинает вырисовываться форма могилы. Почему-то мне она показалось узкой, примерно 65-70 см и длинной приблизительно 2 метра. Тем временем, яма углублялась. Несколько человек залезли в нее и выгребали песок чашками, сделанными из каких-то больших фруктов типа кокоса. Мы с Ибрагимом сидели в одном метре от могилы на предоставленных нам креслах, беседовали. С четырех сторон стояли керосиновые лампы, бросающие тусклый свет на работающих людей. Поскольку углублялась яма, то и нарастали холмы песка, почвы вокруг могилы, которую другие африканцы любовно укладывали и утрамбовывали руками, ползая на коленях, чтобы земля не сползала внутрь, в могилу. При свете этих ламп, испускавших бледный свет, ветви пальм и траурно стоящие вокруг арабы со сверкающими черными глазами и красными сосудами на белых склерах - на фоне ночи зрелище представлялось необыкновенно интересным и жутким. Даже не предполагал, что такое придётся увидеть в Чаде. Тем временем, грунт был вынут, люди, работающие в могиле стали поднимать наверх большие плиты из глины в виде огромных кирпичей. Я их насчитал 20. Затем, по команде старшего, несколько человек выстроились в виде коридора у одного конца могилы и те, что были внизу - подали концы материи, в которую завернут труп. В трех метрах от могилы, на ровной площадке разостлали плотный мат. Труп подняли и положили на мат. Откуда-то быстро появилась материя, которой, как шатром, закрыли труп с четырех сторон. Образовалась палатка без крыши. Всё, теперь наша работа. Мы берём формалин, шприцы, надеваем перчатки и входим в палатку. Я велю раскрыть труп, что быстро и делают два араба. Зловоние распадающихся тканей трупа остро попадает в нос, из глаз мгновенно выступили слезы. Жандарм, который стоял здесь же, выскочил на улицу и стал сморкаться. Я осмотрел труп. Да, 18часов в земле под прессом сделали свое дело. Это был труп огромного мужчины с явлениями мацерации кожи, вздутый как бочка, с деформированными конечностями и обезображенным лицом, высунутым языком, огромной величины. Он весь испускал трупную вонь. О боже, дай нам сил! Татьяна просто молчала, в её глазах застыл ужас от увиденного. Что же, надо быстрее приступать к работе. Пошел дождь, который капал на наши спины. Я снял рубашку. Холодными каплями лил дождь на спину, но ощущения свежести это не добавляло, и трупный запах заполнил всё пространство вокруг нас. Формалин тоже ест глаза. Мы ввоим формалин везде, куда только можем. Во время введения иглы в тело, оттуда выходит жуткий вонючий газ, сопровождаясь каким-то мерзким шипением:«Пфффффф». Шприцом закачали четыре литра формалина, при этом на процедуру ушел час. Мы дико устали, при этом понимая всю бессмысленность и ненужность этого мероприятия. Между нами говоря - потерянное время и нерациональный расход наших сил. В трупе уже наступили необратимые изменения, конечно же, это надо было делать раньше. Закончив работу, я велел закрыть труп. Мы вернулись к палатке, получили благодарность от старшего. Погрузились и в 7 часов утра прибыли в Ати, по дороге обсуждая увиденное. Предстоял обычный рабочий день, но в 12 часов вновь пришёл Ибрагим от префекта и сказал, что прибыл министр и вместе с префектом и администрацией они отправляются в Яо, прощаться с усопшим. Просят нас опять поехать с ними. Таня предложила взять с собой косметические средства и дезодорирующую туалетную воду, чтобы заглушить зловоние. Соглашаемся. Предупредили, что надо заехать в больницу, взять кое что для бальзамирования и приведения трупа в порядок. Нас не было минут сорок. Подъезжаем к дому префекта – а нам сообщают, что кортеж уже отбыл в Яо. Да, это не особенно хорошо с их стороны, но тем неменее - я знаю дорогу и мы с Таней, прихватив ожидавших нас попутчиков, женщин с детьми (куда бы и когда бы не ехали, всегда найдутся попутчики), бросились вдогонку на Яо.
Вскоре нам удалось догнать кортеж, так что мы прибыли вовремя. Префект попросил нас осмотреть труп первыми до начала церемонии. Мы оперативно сделали все, что можно - оросив труп кризолом, навели туалет лица, припудрили тальком, побрызгали туалетной водой - запах отбило. Я предоставил труп для осмотра. Церемония прощания прошла на должном уровне. Все, кто видел труп сразу после эксгумации, смотрели на нас, как на героев. Наше же настроение и состояние оставляло желать лучшего. Нас мутило, тошнило, и немного кружилась голова. Для того, чтобы чуток развеяться, мы решили проехать на озеро Фитри, чтобы немного сменить обстановку, насладиться красотой природы и подышать свежим воздухом. Побывать здесь и не увидеть озеро – обидно. Взяв попутчиков, мы отправились на озеро. 15 минут езды по бездорожью, и вот появилось очертание огромного водоема. Проводник указывал дорогу. Велел остановить машину у прибрежной деревушки. Мы остановились. Робкая зеленая травка обрадовала нас. Мы выскочили из машины. Уже вечерело, но тем неменее, я успел сделать несколько снимков озера и населённого пункта, в котором жили рыбаки. Домишки, типа навесов, под которыми сидят или спят обитатели деревни. Вокруг - масса разбросанных остатков рыбы: сушеной, копченой. Рыба висит на подвесях, лежит на настилах. Обратил внимание, что вместе с рыбой сохнут и черви, находившиеся в разбухших животах рыб. Ус – рыба, напоминающая наших налимов. Прямо на улице стоят большие печи, с горящими внутри деревьями, а наверху, на настилах - коптильни. На коптильнях наброшена рыба, которую африканец периодически переворачивает палками. Да, сплошная зараза. Тошно на это все глазеть, не то, что есть этот продукт. Но дело в том, что эти люди больше ничего и не видели. Выросли и умрут в этих местах, за этим ремеслом и на этой пище. Озеро Фитри мутное, с илистым грязным дном. Изобилует рыбой, которая ежесекундно бьется в расставленных сетях у берега. Пойманную рыбу ожидает масса чаек, журавлей, целая стая уток, гусей, других птиц вокруг, все сидят на поверхности воды и ждут. Озеро достаточно большое. Другого берега не видно. Лишь в одном месте далеко-далеко видна тёмная полоска. Это огромный остров, до которого можно доплыть лишь на лодке или плоту. На вёслах будешь плыть семь часов. Там живут племена, занимающиеся овощеводством. Экзотика! Тем временем, стемнело настолько, что уже еле видно было стоящую в 20 метрах от нас машину. Мы решили купить одну рыбину. Нам дали только что выловленные из воды семь рыб, но не взяв при этом деньги. «Кадо» – говорит высокий африканец, вежливо улыбаясь веселым лицом, показывающий при этом два ряда чистых красивых ровных жемчужных зубов. «Отдаль катир» – говорим мы, садимся и машем руками провожающим нас африканцам, уезжая от озера Фитри. Проводник говорит, что можно заглянуть на огород поблизости, там есть возможность кое что купить из овощей. Таня желает съездить, но уже темно. Через 10 минут мы в огороде. Встречают нас два африканца с двумя подростками. Видим силуэт домушки на фоне темных дымящхся костров. Нам сообщают, что есть для продажи местная картошка, чем-то напоминающая наш хрен. Мы решили приобрести. Женщины весело стали копать длинными палками землю под густой зелёной ботвой, добывая оттуда длинные толстые клубни и складывая их в миску. Затем мы видим огромные дыни и еще какие-то фрукты, угощаемся кокосовыми орехами, очень твердыми, но сладкими, величиной с детскую голову. Купив две огромных дыни и миску картошки, расплатившись и распрощавшись, мы поехали в Яо и через 30 минут с сопровождающим нас конвоем, который выделил для нас префект, отправились в обратный путь в Ати. Оставшийся там министр, префект и свита провожали усопшего еще два дня.
Ещё в пути Тане стало плохо. У неё сильно кружилась и болела голова, усилилась тошнота. Ближе к Ати, Таня потеряла сознание. Когда мы приехали домой - появилась рвота, отдышка, боли в области сердца, ослабление конечностей. Я вызвал к себе Володю Гардиевского. Было ясно, что это отравление трупным ядом и формалином. Мы сделали всё, что было можно в наших условиях, но Таня приходила в себя лишь кратковременно и вновь надолго загружалась. Я вызвал самолёт санитарной авиации и утром Танюшу увезли в Форт-Лами. Я требовал немедленной отправки Тани в Москву, боясь потерять жену. Я молился за неё беспристанно. Как же я мог подвергнуть её такому испытанию? Дети, милые, родные, простите меня… Какое страшное несчастье обрушилось на меня, на нашу семью!
Но на следующий день я получил из посольства телеграмму, что состояние здоровья Танюши улучшилось, и если всё пойдёт хорошо, то она через несколько дней вернётся в Ати. Немного стало легче, но предстояли ещё дни безызвестности. Оставалась тревога. Сердце рвётся на части. Какого чёрта я её туда потащил, и зачем только она согласилась поехать со мной, маленькая хрупкая женщина, к этому ужасному вонючему чёрному трупу?
Ну а я вот уже пятый день без помощника, а не только без жены. Как же мне её не хватает во всём. За это время я прооперировал пять перитонитов. Один больной скончался, не смотря на все мои старания. У него был гнойный перитонит на фоне проравшегося туберкулезного гнойника в брюшную полость. Это была ужасная картина в животе. Я лазал в палках Коха целый час, выгребая гной из живота, при этом у меня порвалась перчатка. На третий день больной умер. А сегодня в пять часов утра меня разбудил Абдурасуль - роды на дому. Едем. В домушке лежит молодая женщина, без сознания, вся в крови и в песке. Тут же сидят женщины, все плачут. Рядом жалобно пищит новорожденная девочка. У родильницы после родов не отделилась плацента и она продолжает терять кровь. С момента родов прошло три часа. Срочно в госпиталь. Делаю ручное отделение плаценты, обильно качаю субтозан, глюкозу внутривенно, сердечные. Обрабатываю ребенка. Вскоре женщина пришла в себя. Все! Домой! Сегодня воскресенье, иду завтракать. После завтрака на час возвращаюсь в госпиталь, делаю все перевязки. Оставляю фельдшеров следить за больными, а сам ухожу заниматься домашними делами. Надо постирать рубашки, брюки, простыни, что-нибудь приготовить покушать. Жизнь идет и надо сказать - напряженная африканская трудная жизнь.
А вчера, 1 июля 67 года, получил два письма от родных мам. Это радость на некоторое время, которая отвлекла меня от настоящей действительности. Прислали фотографии детей. Какие они красивые, с умными личиками! Олежек – сынок, и Юля – дочка, и мамы. Все смотрят на меня с фотокарточек, приветливо, как бы спрашивая, где вы: папа, мама? Я пока в Ати, сижу и пишу вам письма, своим самым любимым и хорошим, а Таня болеет. Вам лучше не знать об этом, чтобы не расстраваться такой вестью, ведь мы не в одном городе, а очень далеко. Когда письмо до вас дойдёт, то Танюша, надеюсь, будет уже со мною рядом, дома в Ати. А сейчас Таня от меня в пятиста километрах, а как она там сейчас себя чувствует - я и сам не знаю. Но думаю и надеюсь, что все хорошо, другого варианта и быть не может. Думаю, что если бы было плохо - известили бы. Да и о хорошем состоянии могли бы известить. Почему молчат? Почему заставляют переживать каждую секунду, оставляя меня в безызвестности здесь, в Ати???
Эти дни без Татьяны для меня стали вечностью.
Глава 23
Через три дня пришло долгожданное письмецо из Фотр-Лами от Татьяны! Она пишет, что чувствует себя значительно лучше. Дней через десять будет дома. Ну и у меня сразу зменилось настроение. Я чуть не расплакался от счастья! Ждать становится легче тогда, когда знаешь, что ждешь и известна неустанно приближающаяся дата. Мир снова перестал для меня быть негативным. Наконец я опять вижу небо, солнце, и вечер, озаряющий все своими розовыми тонами, и как всегда скоро все погрузится в темноту. И вновь слышу петуха, неистово кричащего под окнами, стремящегося во чтобы то ни было на свой крик услышать отклики своих собратьев и кудахчущих кур. Иса ежедневно приносит мне из курятника два яйца, и это не может не радовать! Впечатляет и огородик, который мы организовали с Танюшей. Там на грядках уже поднимаются стебельки абрузов, дынь, помидор, огурцов. Слышу песни, бой барабанов, возвещающий о новом молодом африканском союзе марьяж и голоса, множество птиц и сверчков, и все кажется ясным, простым.
Только подумал о том, что давно не было абсессов печени, как на верблюде привезли пожилую женщину, которая выглядела несчастным ребенком. Огромный абсцесс печени, выпирающий во все стороны. Ещё оперировал сегодня рецидивирующую паховую грыжу, операция грыжесечения в Форт-лами три месяца назад. А в конце конце рабочего дня из деревни привезли парня с множественными ножевыми ранениями. Одна из них обращает внимание на себя - обширная рана в области локтевого сгиба правой верхней конечности с пересечением бицепса, плечелучевого невра, срединного нерва и плечекожного нерва. Сосудистый пучек обнажён, но не поврежден. Его счастье! Ранен был в деревне сутки назад. Мог произойти некроз конечности. Шов нервов произвел, шов мышцы, гемостаз, антибиотики и конечность положил в согнутом положении под своим углом, одел гипсовые лангеты. Как часто здесь случаются ножевые ранения! Складывается впечатление, что всё это от безнаказанности и полного отсутствия воспитания.
Да, проскочил с взятием метеосводки на два дня. Завтра уже среда, обязателно надо взять новую.
Купил старую двухстволку у француза. Он теперь ходит довольный. За 8000 африанских франков. Предлагает сходить опробовать. Правда, я думаю, что охотник из него аховый. Постоянно у него рученки дрожат, повидимому от чрезмерного употребления алкоголя. Ладно, посмотрим. Утро вечера мудренее.
У Жустена, нашего фельдшера – малярия. В крови обнаружен малярийный плазмодий. Но самое худшее, что тот же плазмодий обнаружен в крови и у жены Володи Гардиевского. Это тропическая малярия. И состояние ее плохое. У Володи от переживаний за жену, появились боли в сердце, а позже подскочило давление. Я вызвал самолёт и отправил их всех в Форт-Лами лечиться. Улетая, Володя сказал, что намерен вернуться в Советский союз. Здесь работать опасно для жизни. Самолёт улетел и я остался здесь совсем один. Что ж, одному правда трудно здесь работать, но я же коммунст, и не должен пасовать перед трудностями. И так, новый для меня этап - с 7 июля 67 года я один с африканцами.
Вот уже который раз я убеждаюсь в эффективности желадива и хлорафина против тропической малярии. Выздоравливаешь сразу. Сегодня привезли работницу префекта, попросили осмотреть. Температура 41 градус, тяжело дышит, тахикардия, озноб. Стоило дать одну таблетку хлорафина - и на утро состояние нормальное, улеглась головная боль, слабость ушла.
Вечером 9 июля поднялся сильный ветер, который моментально захлопнул все наши ставни и свалил весь песок, что был в Ати - на нас. Он швырял песок куда хотел, а потом засверкала молния, небо покрылось темными тучами, загремел гром и начался сильнейший крупный холодный дождь, да такой сильный, что прибил весь песок, превратив его словно в асфальт. Гроза была очень долго. Я никак не мог уснуть, курил до полуночи. Читал книгу при свете керосиновой лампы под кононнаду грома, фейерверка молний и шквал ветра. Уснул под утро. Новый день выдался пасмурный, прохладный, подувает ветерок, небо закрыто серовато-белесоватыми тучами. Работаю один. Много тяжелых больных. Весь день провожу на работе и не успеваю приготовить себе пищу. Варю курицу виде супа. А пока дожидаюсь, когда он сварится, глотаю 8 литров желудочного сока. На завтрак у меня будет яичниц из 4 яиц, которые снесли мои курочки. А курочек у меня уже шесть! Купил их у местного населения. Яйца несут исправно, но как ни корми – они всё тощие. Настолько тощие, что даже тревожно за них. Собираюсь посетить местного ветеринара, чтобы посоветоваться с ним на счёт своей птицефермы. А ещё хочу съездить с Абдурасулем в лес за канарами, то есть за дикими гусями. Они в период дождей максимально приближаются к городу.
В субботу, 8 июля, я получил письмо, в котором ко мне обращался с просьбой о медицинской помощи фельдшер Аджуер из госпиталя соседней префектуры. Письмо доставил гард на лошади за 2,5 часа. Там произошло бандитское нападение. Есть жертвы и пострадавшие. Аджуер встревожен, просит взять медикаменты, необходимые для помощи пострадавшим, и сопровождать его к месту просшествия. Я как всегда согласился, так как работа моя фактически закончена. Я быстро собраю медикаменты и перевязочные средства, упаковываю всё в дорожные саквояжи, бегу, за шофером и мы едем к префектуре. Префект едет с нами, берёт с пятнадцать полицейских с автоматами и гранатами, ракетами. Едет ещё начальник жандармерии и какие-то три неизвестных человека, один из которых сел к нам в машину. От него сразу пахнуло алкоголем, даже скорее перегаром. Он всю дорогу дремал, клевал носом и раскачивал головой. Прошедшие накануне дожди преобразили саванну. Песок покрылся робкой зеленой травкой. Дорога превратилась в кружево объездов, так как основная дорога залита водой. Деревья зазеленели, а в ложбинах образовались целые озера, на поверхности которых жирует множество гусей и уток. Гуси огромные, килограмм по 8-10, с серыми грудками и хохолками на головах. Величавые, обхаживают своих возлюбленных. На крыльях у них большие костяные шипы торчат, как штыки. «Грю канар арме» – коронованные гуси, так они здесь называются.
Через час езды показался горный массив, как в Монго. Горы представляют собой нагромождения огромных отшлифованных булыжников один на другом, метров по 100-200 высотой, кое где покрытых свежей молодой зеленью. Масса овец, коз пасётся. Это массив Медаго. А чуть дальше - Верни, небольшой населенный пункт, все население которого скопилось в центре, где и остановились наши три машины. По левую руку расположена усадьба шефа де Кальона, который нас встречал. Мужчина африканец, высокого роста, лет 56. Он, суетясь, стал докладывать префекту о происшедшем. Появились фельдшера - 6 человек. Почему-то они были в одних плавках, голые, взволнованные, тоже начали рассказывать о происшедшем. Оказывается, в 6:30 их Додж (большая красивая оборудованная машина для перевозки и хранения вакцин) была обстреляна и остановилась в тринадцати километрах от поселения Горно, в лесу. Пулями пробило радиатор, переднее левое крыло. Из-за деревьев выскочили бандиты, человек 13-15, вооруженные кинжалами, ружьями, пиками, и бросились на машину. Гард – охранник, который был с медиками - имел ружье, но у него не было патронов. Он хотел сымпровизировать стрельбу, за что бандиты бросились на него и нанесли несколько ножевых ударов в голову, грудь, живот, конечности. Когда тот уже упал - выстрелили ему из ружья в затылок. Всех сотрудников раздели до нижнего белья. Один из фельдшеров, над которым навис смертельный удар ножом, как-то смог отвести прямой удар, и нож скользнул по левой половине грудной клетки. Но бандит вторым ударом ранил его в ногу. Остальные медики бросились врассыпную, в том числе и Ив. Бандиты украли все, что можно было - мустикены (сетки москитные), обувь фельдшеров, брюки, рубашки, одеяла, провизию, часы. А что не смогли захватить - подожгли. Сгорело всё. Все вакцины, сыворотки, медикаменты, перевязочный материал, инструменты. Бандиты скрылись. На лошади, которую дали пострадавшим в ближайшем населенным пункте, доставили труп гарда и раненного фельдшера в Горно. На место происшествия были посланы жандармы, Ив поехал с ними. Нас повели к пострадавшим. Гард лежал на мате. Жуткая картина: труп с множеством ножевых ранений туловища, конечностей, пулевое ранение головы с размозжением кости черепа. Под навесом лежал раненый фельдшер. Повязка на бедре пропиталась кровью. Ив сделал уже ему противостолбнячную сыворотку. Я наложил раненому свежую повязку. Одним возвращаться в Ати сейчас было не безопасно. Мы дождались Ива с жандармами, которые вернулись в восемь часов вечера, и привезли на буксире обезображенный Додж. Пробит радиатор, крыло переднее, обгоревший корпус. В 22 часа мы вернулись в Ати. Всю обратную дорогу мне пришлось сочувствовать пострадавшему Иву, который вздыхая говорил: «Вот вам Африка, экзотика». Его очки были очень запыленными, на что он не обращал внимания, и казалось, что они как бы тускло отражают все его внутренние переживания.
Приехав в свой госпиталь, я сделал хирургическую обработку ран фельдшера. Слава богу, всё оказалось не так страшно - рана на бедре была без повреждения сосудисто-нервного пучка, а на груди - не проникающее ранение. Сделал фармолинизацию трупа, как просил префект, и в час ночи прибыл домой. Конечно, об ужине не было и речи! Я сам, как труп, свалился на постель.
На следующий день состоялась церемония похорон, на которой меня попросили присутствовать. Сделав обход пациентов, я вышел в назначенное время во двор госпиталя. Народу - как на празднике. Вся территория больничного двора забита машинами и людьми. Тут и вся администрация. Префект Аджен в военном кителе с погонами и кепи с большим козырьком, надвинутым на самые глаза. Почетный караул - восемь жандармов с начальником. В момент водружения гроба, обитого белым материалом, на наш ландровер – все замолчали и воцарилась тишина. Затем, вся колонна машин двинулась к будущему месту захоронения. Наша машина с гробом и плачущими, воющими родственниками, шла во главе колонны. Ехать пришлось не далеко. Кладбище, размером приблизетельно 300 на 500 метров, обнесено кирпичной изгородью. Внутри масса деревьев, уже зеленеющий ковер травы, и ровные ряды надгробных плит. Я попытался рассмотреть надписи, и мне почему-то показалось странным, что там похоронены одни сержанты. Спрашивать было неудобно. Подъехали к свежей могиле, расположившейся под раскинутыми ветвями дерева. Почетный караул выстроился и замер под четкую команду, громко выкрикивающуюся командиром. Семь или восемь приемов совершенно синхронно совершил караул, один в один выполняя команды с оружием, после чего все встали, как вкопанные, застыв на своих местах. Гроб снят, установлен рядом с могилой. Аджен торжественно зачитал приказ о захоронении гарда такого-то национальной службы, трагически погибшего при исполнении служебных обязанностей. Гандаи (тюремщики), спрыгнув в могилу, приняли гроб и установили на дно. Все африканцы, в том числе и вся администрация бросили, по щепотке земли в могилу. Акт захоронения совершен. Пока ещё раздается вой родственников, усаживающихся в нашу машину. Кладбище опустело. Ритуал захоронения очень был схож с ритуалом нашего народа. Удивило одно - одинокая бутылка мандаринового сока была оставлена у могилки установленной так, чтобы капли постепенно капали. Мутный сок капал, как бы плача над усопшему. Вот так. Прогулки прогулками, африканская экзотика, а думать о возможности такого звериного нападения все-таки приходится. Необходимо быть предельно бдительными и осторожными.
Вечером за мной заезжает Иса, чтобы съездить поохотиться на уток или гусей. В холодильнике пусто, и купить мясо негде. Беру с собой мелкоклиберку, и едем. Вот и утки - мирно плавают в огромных количествах после дождей в озере. Иду ближе к воде, Иса следует за мной. Я подхожу к кусту, чтобы удобно сделать упор для ружья, вдруг слышу предупредительный шепот Ису: «Тафу, тафу!» Я быстро стал прокручивать в памяти знакомые арабские слова. Нашел, да это же змея! Где? Он указывает мне на куст, возле которого я стою и собираюсь приладить ружье. И я вижу узкую, гладкую, серого цвета, поблескивающую в лучах заходящего солнца, стрелку тела змеи с поднятой головой и направленным взглядом на мою голову. Я просто отступаю шаг назад, и змея успокаивается. Честно – было немного страшно. Жаль, что нет фотоаппарата, чтобы запечатлеть этот случай, который мог бы оказаться роковым для меня. Иса молодец! Он стоит рядом и скромно улыбается.
Охота была короткой. Мы взяли по одному гусю и по одной утке, просто попробовать мясо. Вдруг что-то с ним не так и не понравится по вкусовым качествам.
Утро двенадцатого июля выдалось прохладным и пасмурным. Прохладный ветерок заползает в окна через раскрытое оно и приятно ласкает тело. В проснувшийся мозг вспоминает недавно прошедшие события. Тяжко как-то на душе. Вспоминаю, что надо ехать в Фунджуру смотреть диспансер. Сказали, будто он весь в разбитом состоянии и необходимо подать просьбу префекту о ремонте. И так, планы на день: обход больных, консультации новых больных и сборы для поездки. Что-то долго Абдурасуль возится с машной, с маслом. Уже 10 часов, а его все нет. Жду Татьяну. Где бы я ни был, чтобы ни делал - в голове мысли о ней. Писем больше не было. Первый срок её приезда уже прошел - 11 июля, завтра вторая назначенная дата - 13 июля. Жду, жду, жду.
Кстати, о гусях. Гуси большие, с красивым оперением. Я варил гуся два часа, но есть его по-человечески так и не смог. Мясо нереально жёсткое. В следующий раз можно будет попробовать сделать фарш. Возможно, в рубленом виде получится приготовить что-то, способное прожеваться и перевариться.
Сегодня, по приглашению президента страны, в Форт Лами на самолёте улетели все медики, кто пострадал от нападения бандитов. Встреча произойдёт сегодня же, а завтра мы ждём их возвращения. Вечером я приглашён на ужин к ветеринару. Честно говоря, иду с удовольствием. Целыми днями пропадая на работе и не имея возможности приготовить себе нормальную пищу, я уже изрядно оголодал. И надо сказать, прием был - что надо. Приличная сервировка, салат, красное вино, китайский или вьетнамский бамбук на гарнир, птица жаренная, затем какие-то фрукты очень вкусные с сиропом. Коньяк, виски и так далее. Всё выглядело очень прилично и вкусно. Я попробовал всего понемногу, но в итоге набил живот до упора. В конце подали чай с какой-то травкой, предрасполагающей ко сну. Впечатление осталось очень хорошим. Сам он очень приятен в общении, и его дама француженка (он говорит, что не жена), тоже очень милая женщина. Она вела приятную беседу, без каверзных вопросов, все обыденно, я бы сказал просто, словно мы знакомы сотню лет. Одним словом - хорошо. Когда вернётся Таня, надо ответить любезностью, пригласив их к нам в гости.
Сегодня 13 июля. Еду на аэродром. Там все в сборе. Самолет встречает вся администрация, французы, ну и я. Выходят пилоты, здороваемся. Далее выходят вернувшиеся медики, все кто есть, выгружают грузы, а я все жду – вдруг, вдруг. Нет….. Тоска сжимает душу своими холодными пальцами…Полная голова мыслей. Да, тяжко ждать в безызвестности. Когда прояснится, все сроки прошли. Возвращаюсь и работаю, и работаю, и думаю о приготовлении пищи и так далее.
Даже некому рассказать о том, как скучаю по жене, о своём одиночестве.
Надо сегодня написать письма на родину. Скоро будет самолёт, с которым можно будет эти письма передать.
Что за пророки злостью своей, разрушили мир над планетой моей?
Разрушена связь двух влюблённых сердец, любви и покою положен конец.
Как долго идут эти мерзкие дни. Когда же, когда же промчатся они?
Я жду извещений, но больше верней - машины крылатой с любимой моей.
В стране африканской ты только одна любовью своей приголубишь меня.
Тоска по тебе разрывает меня, ускорь же приезд свой, родная моя.
И Таня откликнулась! Только вот какое-то несовпадение. Получил письмо сегодня, 16 июля, в котором она сообщила, что буду после 16 июля, а сегодня уже шестнадцатое. Так когда же? Следующий самолет будет в следующую субботу, буду ждать 23 июля. Боже, как долго! Есть ещё одна неприятная новость – Володя Гардиевский признан по здоровью не пригодным для работы в условиях Африки. Вот это да! Есть над чем поразмыслить… Кажется, скоро мы потеряем единственных друзей соотечественников, с которыми делили здесь и беды, и радости, и рабочие будни, и праздники.
А сейчас вечер, 22 часа. За окном шумит ветер, который принес в Ати часовой дождь, кстати очень желанный для моего огорода. А на следующий день, 17 июля, был дождь, который начался в 2 часа дня и щёл весь день, а ночью я заснул под его шум и завывания. Но это было после больничного происшествия. В 11 часов утра приезжает машина - срочно за мной, больна семья - 7 человек. Надо ехать к ним домой. Сажусь на машину, едем. Две женщины и пять ребятишек лежат все в рвотных массах, с нитевидным пульсом и со спутанным заторможенным сознанием. Лежат они посреди лачуги в песке. Что ели? Утром рис с мясом. Ага, мясо! Стафилококк, стрептококк, сальмонелла? Сейчас 11 часов, прошло три – четыре часа. Срочно всех на машину и в больницу. Вызвал трех фельдшеров инфермьеров в госпиталь. Адум, Жустен, Серум. Жустен повертелся и ушел домой (не любит работать) . Вместо него пришел Каджа. Занялись ими. Промывания желудков, клизмы, введение внутривенно жидкости, сердечные средства. Я провёл с ними несколько часов. Когда они пришли в сознание, я ушёл домой. К вечеру вновь пришел в госпиталь проверить их состояние, а там в сборе весь шерифиад. Человек 20. Шериф сам поблагодарил меня, пожал мне руку, многократно говорил спасибо за спасение жизни больным. Что ж, рад быть полезным. Для этого я и прибыл в эти чужие края.
А вечером еду к французу агроному. Он болеет полюдизмом (малярией) и рожистым воспалением левой голени с мая. Сейчас делаю ему антибиотики ежедневно. Он уже получал сульфаниламидные препараты. А сейчас я ему принёс наш советский делагил, привезенный из Москвы. Разговаривали до подзднего вечера. Так и закончился день.
Глава 24
Сегодня пришли письма из Ярославля. Одно от мамы Иры, два от мамы Сони. Пишут что все хорошо, что Юля была в деревне, а Олежек оставался дома. Оба выросли, поправлись. Но есть пугающе печальное сообщение о болезни брата Саши, который дал эпилептический припадок прямо во время полёта. В кабине он находился один. Как сумел посадить самолёт? Никогда ранее такого у него не было. Никаких травм. Что могло так повлиять? В любом случае, его сейчас будут обследовать. Но само наличие этого факта значит, что он не сможет больше летать. Значит - его спишут из авиации, не дослужив до пенсии. Ну что же делать, ведь летать опасно. Я вернусь и будем вместе, надо больше быть вместе. Саша - основное. И вторая печальная новость – смерть Адольфа Киселева. Конечно, очень жалею.
Сегодня пришел префект в госпиталь и сообщил, что звонил из Форт-Лами, и что мне директор поручает всю санитарию префектуры Бата. Что ж, я принял этот приказ. На сколько - не известно.
А куры мои стали нахалками. Через решетчатую стену веранды они залезают в дом, и так как двери всегда открыты - хозяйничают по всему дому. Спать не дают, залезают чуть ли не на меня на кровати. А петух будит спозаранку своим гортанным криком. Правда - хорошо несут яйца. Каждый день мне их отдает Иса. Спросишь – отдаст. А не спросишь – промолчит, сам съест.
Пришло сообщение - телеграмма о том, что завтра прибывает директор здравоохранения республики и инфекционист-гигиенист. Они будут завтра, надо встречать. А сегодня я иду по приглашению к Иву, соседу - ужинать. Заодно послушать последние песни на пластинках в исполнении Эдит Пиаф. И есть у него еще хор Александрова. Послушаем. Действительно, для меня это был приятный вечер. Компания собралась - Ив, ветеринар с дамой, военный француз из Джеды и я. Разговаривали, беседовали, затем стол. Ел пижона – жареного голубя с зеленым горошком. Чай, сыр, вино, виски, затем все слушали Эдит Пиаф. Действиельно, замечательная французская солистка. Я спрашивал - а какая она? Думал что высокая, рослая, раз голос такой сильный. А она оказывается маленькая! Её голос очень впечатлил. Затем слушали комика француза, и песни в исполнении хора имени Александрова. Шедевр! Вечер выдался великолепный, разошлись в одиннадцать часов вечера.
А утром - встреча санитарного директора республики Чад на аэродроме. И что я вижу? Моя Танюша!
- «Милая моя, наконец-то вновь вместе!» – вырывается из моей груди. Я бросился к ней. Затем приветствовал всех приехавших, позже - сборы в доме Гардиевского, помогали упаковывать их вещи, чтобы отослать в Форт-Лами. Затем - поход с месье Сулейманом в больницу. Он передал мне все дела, назначил мне в помощь по административным вопросам молодого парня африканца Аджуена. Сделав все дела, лечу домой, как на крыльях к своей любимой. Кажется, мы не виделись целую вечность! Как же я за неё переживал! Как же мне её не хватало!
Через два дня, приведя все дела по дому в порядок, мы пригласили на ужин гостей - доктора Карера, Ива, ветеринара с дамой. Танюша постаралась все обставить в должном виде - и аперитив, и стол выглядели достойно. На аперетив было вино, лимонад, пиво. Болтали, конечно, больше я с французами, а Таня многозначительно поддакивала, улыбалась, говорила, что ей очень приятно слышать французскую речь. Я с удовольствием учусь беседовать на французском, прислушиваюсь к собеседникам. За окном весь вечер шёл дождь.
Танюша угостила нас супом рыбным - вкусным, пальчики оближешь. На второе была жареная дичь, заранее мной добытая в саванне, с рисом, перцем и помидорами, русские блины с маслом и яблочным компотом. Французам это все очень понравилось. Затем Таня подала чай с добавлением африканских цветов – травка, напоминающая наш брусничник, называется На-на. Очень ароматная и, со слов всех окружающих - предрасполагающая ко сну. Дождь уже кончился, а мы все сидим, и нашлось о чем говорить. Наконец разошлись. Французы были благодарны, а мы еще больше, и рады, что все прошло хорошо.
А на следующий день мы с Таней принимали двойню, потом еще роды, и Таня делала ручное отделение плаценты.
Сегодня, идя на работу пешком, я увидел на госпитальной территории множество людей с корзинами, собирающими траву, которой успела зарасти вся больничная территория. На вид эта трава напоминает нашу ромашку. Я взял один цветок, принёс в ординаторскую, спросил у фельдшера: зачем собирают эту траву? Вот что удалось выяснить: трава эта называется Тымелечи. Её едят просто так, варят супы. Здесь так: что зеленое - все употребляется в пищу.
27 июля у меня возникла необходимость поехать в Яо, отвезти медикаменты на медицинский пункт, но собрались тучи, подул сильный ветер, и началась африканская гроза. Всё вокруг потемнело, хлынул дождь, засверкала молния, раздался гром, эхо которого уходило куда-то далеко-далеко. На следующий день, 28 июля в 12 часов, собрав все медикаменты, людей из Яо, мы с Абдурасулем выехали по дороге на Форт-Лами в расчете, что если не пробьемся, то оставим медикаменты в Гамбире, по дороге в Форт-Лами, а там их доставят на лошадях 50 км до Яо. Дорога отвратительно скверная для машины, а для глаз - прелестная. Саванна - сплошное море воды! На проплешинах, возвышающихся кое где над водой, появилась нежная зеленая травка. Повсюду изобилие уток, гусей. Такое изобилие гусей, что сначала не верится, что это гуси. Громадные, величавые, тёмного окраса, с красивыми головками, красными лапками. С нами было пять человек - вооруженных гардов (сторожей), которые сопровождали нас в пути в связи с участившимися нападениями бандитов.
Вот и Гамбир. За три часа преодалено 90 км, что вобщем не густо. Нас встречает масса народу, пришли фельдшера, инфермьеры, что-то объясняют, с пеной у рта указывая на один из плетеных домушек. Абдурасуль мне перевел на французский: ночью три вора зарезали здесь двух коров, но были схвачены и сидят под стражей в домушке. Наше решение - забрать их в Ати. Три молодых крепких африканца под крики жителей, отвешивающих им оплеухи, куда попало и кто куда дотянется, были выволочены из жилища и усажены на землю. Один из гардов ловко закинул им руки за шею и запутал сплетенной из травы веревкой. Воров посадили в машину, и мы уже собирались отправиться в дальнейший путь. Вдруг я заметил женщину с ребенком на руках, которая смотрела на меня с надеждой, но почему-то боялась подойти. Внимание привлек ребенок - мальчик 6 лет, совершенно сморщенное личико, смотрел на меня болезненно страдающим взглядом. Кожа его тельца висела складками, под которыми проступал скелет. Огромный живот, и бросающаяся в глаза выступающая селезенка. Он грязной рукой что-то запихивал себе в рот. Боже! Да этого ребенка срочно надо в больницу! Исследовать, лечить, не дать умереть! Спрашиваю у матери, согласна ли она ехать в больницу. Получаю положительный ответ. Обращаюсь к толпе арабов: есть еще больные? Нет, нет, нет. Что-то шумят. Почему шумят? Абдурасуль отвечает, что это жена одного из бандитов, и что народ не хочет, чтобы её брали в больницу. Жене вора и ребёнку вора лечиться не положено. Они считают, что это Бог наказывает их. Как? Да так. Если возьмете ее, то все будут очень недовольны. Я и не заметил даже, как исчезла эта женщина, и больше я ее не видел. Что теперь будет с этим мальчиком?
До Яо мы добрались достаточно быстро, хотя и завязли в двух местах в трясине. Мы выбрались благодаря хорошему качеству ландровера. Два ведущих усленных моста просто необходимы на таких дорогах. В Яо было полно встречающих знакомых фельдшеров, уже ставших друзьями. Они здороваются за руку, улыбаются. Я отдаю лекарства, объясняю назначение некоторых из них, забираю письма. Мы принимаем пожелания, напутствия на обратную дорогу и отправляемся в путь.
В саванне встречаем полицию из Ати. Они ловят банду, которая ограбила доктора Карера. Уже найдены десять человек вместе с главарем. Загнанные в ловушку, они покончили с собой. При них были найдены кое какие вещи фельдшеров. Вещи были возвращены. Мы поздравили полицейских с их удавшейся работой.
Обратный путь показался нам значительно короче и проще, так как мы уже знали все опасные участки и возможные объезды. По пути Абдурасуль вытянул из топи две машины, которые сидели там больше суток.
В Гамбире сделали короткий привал. Необходимо было поесть. Останавливаемся возле полицейского участка. Нас приглашают пройти. Встречающих слишком много – вышли местные жители целыми семьями. Вижу здесь своего бывшего барка (охранника). Он выделяется на общем фоне - больше всех, шире в плечах, с доброй улыбкой. Когда-то я подарил ему свою рубашку – гуцулку. Вот бежит он ко мне в этой гуцулке, которая стала уже серая от грязи, но виден еще узор красных цветов на ней. Держит в обеих руках по курице, кричит нам: «Ля ле, ля ле!». Потом своей семье: «Медан антини бед дидат!». Подходят две его жены с кайтиджей на руках (маленькой девочкой), которая сразу узнала меня, протянула ручки для подарков. Для нее у меня нашлись две конфетки, которые тут же были отправлены ею в рот. У второй жены в руках куриные яйца, которые барка быстро протянул мне.
Быстро темнеет. При свете фар мы добираемся до Ати, тут же едем к префекту сообщить о захвате бандитов полицией.
Эта весть очень обрадовала префекта, и он немедленно телефонизировал об этом в столицу премьер министру. Тут же была получена телефонограмма с требованием доставить труп главаря бандитов в Форт Лами. На просьбу префекта о сопровождении тела я вынужден был ответить отказом. Меня ждут пациенты, в больнице дел накопилось множество, и было бы неправильно бросать больных и уезжать на несколько дней. Сопровождать тело будут полицейские и фельдшер. Для них я приготовлю марлевые маски, крезол, перчатки, дам кое какие советы.
Я взял куриные яйца, которыми меня угостили, и поехал домой. Жандарм сбросил мне с машины газель в качестве гостинца. У дома меня встречает встревоженная Таня со словами: «Я уже боялась, что случилось несчастье, тебя так долго не было!» Ну что тут скажешь? Реально в саванне опасно. Одну банду поймали, но бродячих бандитов наверняка еще много.
Глава 25
Завтра первое августа 1967 года. Мы написали письма домой – мамам и детям. Скучаем. Скорее всего, близкие получат наши письма только к концу августа.
Нужно составить и отправить отчет за месяц работы. По акушерству за июль: 34 родов, одна двойня, одни трудные с ручным отделением плаценты, из них 8 в больнице, что составляет 25%, остальные на дому. Если Лажер говорит, что 10% - это хорошо, то 25% - очень хорошо! Что же, ограничимся пока этим. Но стремимся привлекать рожениц к родам в отделении. Впрочем, побед уже достаточно много. Семьи стали обращаться для родоразрешения, пусть даже и с просьбой принять роды на дому. Доверие к советским врачам растет!
Сегодня ночью был страшенный ураган. Ветер, казалось, стремился проникнуть сквозь стены дома. Ливень стеной. Дороги плохие. Утром узнали, что вновь был ограблен бандитами большой камьон (большая машина), все отбрали: сахар, ткани, а машину сожгли. Гарду и шоферу надавали тумаков, и они избитые пришли в госпиталь. Аджуен с комиссаром возятся в Яо с трупом главаря бандитов, не могут проехать в столицу, и назад дорогу размыло. Звонили, сказали, что труп уже «испортился», начал разлагаться. Я думаю, пройдет не менее недели, прежде чем он будут доставлен его в Форт-Лами. И зачем - неизвестно. Лишь для того, чтобы на него взглянуть президенту. Как-то здесь чересчур особенно это… Впрочем - не наше дело.
Полдня выгребали песок из дома. Целые песчаные барханы. И так после каждого дождя и ветра. А между тем - уже август, последний месяц нашего первого лета в Чаде. За то, что я беру информацию по метеоданным у африканца - я учу его водить машину, он очень доволен. А что поделать - долг платежом красен.
Я планировал поездку в Омаджер. Необходимо отвезти медикаменты, познакомиться фельдшерами, диспансером. Поездка запланирована на пятое августа.
В 7.00 часов утра выезжаем из Ати. Утро прохладное. Машина битком набита, беру мальчика после операции (вскрытие мочевого пузыря и удаление двух камней) с матерью, четырех гардов с винтовками, трех попутчиков, груз, Абдурасуля - и в путь. В кабине тесно, но что делать. Едем через Джеду, дорога местами очень плохая – вода. Но машина демонстрирует свои хорошие качества. Вот и Джеда. Захожу к субпрефекту Амаду Сануси. Высокий молодой африканец. Он угостил меня сиропом с фильтрованной водой и сообщил, что в префектуре Бата полно бандитов. Все время на чеку, автоматы, гранаты в боевой готовности, и всего лишь четыре защитника гарда. Силы очень маленькие. И вот уже 20 день нет подкрепления. Он мне советует возвращаться из Омаджера лучше на следующий день. Пообедали и продолжили путь. Дорога опять через саванну. Этот путь я уже проделывал три месяца тому назад и дивлюсь переменам: голый прежде песок, бывший здесь, да голые редкие деревья покрылись зеленью. Сплошной нежный зеленый ковер. Он наползает везде до следов бывшей дороги. Еле заметны две колеи в песке. Дорога стоит в воде, заросла травой, а глина сухая вокруг, на ней не растет ничего. Много скота. Масса коров, овец гуляют по этим лугам с сочной травой. Встречаются газели - то одна, то 4-5, с интересом разглядывающие машину. Стоит остановиться, как стремглав бросаются наутек. Вот и первая деревня Урел. Большой хутор, с разрушенным храмом и школой, и есть ферма, загон для вакцинации коров. Здесь мы оставляем мальчика после операции, желаем ему всех благ, прощаемся за руку. Он ласково лопочет: «Афе, афе, катир, катир, мерси!», и мы отправляемся в путь.
Кундляр – второй хутор. Кругом поля с подымающимся милеем (просом), напоминающим маис (нашу кукурузу). Африканцы с длинными цапками на шестах полют сорняки, подрезая их корни, которые после высыхают на солнце. Иногда встречаются одинокие путешественники, обязательно с пиками. Отъехав километров 20 от Кундляра, наша машина в одном месте стала проваливатся, как в трясину. Быстро выгрузив все вещи, мы общими усилиями вытащили ее из опасного места. Остается 60 км пути до Омаджера. Я делаю снимок за снимком. Столько вокруг нового, все такое интересное. Не доезжая 10 км до Омаджера, мы встречаем большой камьон (машину), застрявший по уши в грязи. Африканцы гребут руками грязь из под колес чтобы вытащить машишу. Да, штука противная. Никому не хочется сидеть в саванне ночью. Мы помогаем им и едем дальше.
Вот уже замелькали домишки, знакомые Абдурасулю. Мы въехали в Омаджер. Люди подбегают, здороваются. Ох, что это!? Бата (река) - полная воды! Бетонный мост, пересекающий ее, весь скрылся под водой. От этого образовался гигантский перекат, по которому переходят люди. А как же мы? Тоже ногами? Как все - так и я. Снимаю ботинки, закатываю повыше шорты и шагаю в воду. Вода мутная, пенится вместе с травой, грязью, течение сильное. Приходится ставить ноги против течения. Бата широкая в этом месте, метров 80 шириной. Вот где вспоминаю возможности заболеть бильгарциозом, то есть паразитами, которые внедряются в обнаженную кожу конечностей. На середине реки течение очень сильное, продвигаемся с трудом, но всеже переходим на другой берег. Абдурасуль остается на том берегу следить за машиной. Ему необходимо осмотреть и заправить машину, заменить масло. Уже узнав, что приехал врач из Ати, пришла машина с главным фельдшером, который встретил нас, представившись, разместив гардов. Фельдшер повез меня в больницу. Надо сказать что вид госпиталя снаружи в тысячу раз лучше, чем в Ати, а внутри и того лучше. Чистые, аккуратные, белоснежные корпуса, палатки по шесть коек с матрасами, простынями, одеялами, мустикенами. Имеется операционный стол, инструменты, но нет автоклава. Есть рентген аппарат, но нет специалиста, умеющего на нем работать. Всего в госпитале работают шесть фельдшеров. Больных сейчас мало, но я собираюсь осмотреть всех и оказать необходимую врачебную помощь.
Аптечный склад у них практически пуст. Я привез антибиотики и множество разнообразных медикаментов. Мне предоставили для работы необходимые инструменты и резиновые хирургические перчатки. После работы фельдшер повел меня к дому «де пассанс» (для приезжих), где я должен был ночевать. Маленький домишко с террасой выглядел вполне прилично. Я познакомился с начальником жандармерии (французом), который тоже ночует здесь. Отельер, который приставлен ухаживать за этим домом, дал мне ключ от одной из трех комнат. Грязь, затхлость. Видимо, редко здесь останавливаются путешественники. Казарменная железная полуторная кровать на деревянных ножках-подпорках, которая держится уже еле-еле, занимает почти половину комнаты. Единственное окно комнаты закрыто на два замка. Я потребовал немедленно его открыть, так как затхлый запах помещения делал невозможным нахождение там. В комнату ворвался свежий воздух улицы и открылся вид на реку Бату. Сначала идет тропинка к колодцу, где веселые молодые полногрудые африканки набирают воду, ставят кувшины на голову и «плывут», покачивая бедрами, поддерживая равновесие. Проходят мимо окна, улыбаясь, умудряясь как-то боком смотреть, проходя, чтобы собой привлечь внимание приезжего.
Затем идет широкая песчаная коса, напоминающая огромный пляж. Золотистый песок, мелкий, чистый, без единой примеси, постепенно входит в воды Баты, которая вот уже как четыре дня несет свои мутные воды дальше по территории Африки. В этот 1967 год река Бата стала водоносной 2 августа.
Кроме этой основной комнатки, есть еще одно ответвление – душевая, площадью не больше одного квадратного метра. Здесь умывальник, душ, решетчатое окно не закрывается. Дверь выходит в коридор, в котором видны еще две комнаты. Принесли матрасы. Есть также батат (посуда), куски мыла, стаканы, вилки, ложки, кастрюли. Матрас укладывают на кровать, ни простыней, ни подушки, ни наволочки. Как только отельер покинул меня, я стал рассматривать комнату. Потолок из обыкновенных бревен, на которых сверху соломенные маты, стены оштукатурены и покрашены белилами и какой-то серо-зеленой краской. Пол цементированный, грязный. На стены смотрю и вижу клопов. Дааа, предстоит ночь в кошмарах. Эти кровопийцы не дадут мне спать. Буду фотографировать. Беру фотоаппарат и направляюсь к супрефекту. Роскошная белоснежная вилла, обнесенная высоким глухим забором и воротами, подсобное здание, которое располагается напротив, во дворе - цветник, круглые крупные цветы, нежный цветочный запах. Вхожу. Меня встречает префект, услужливый. Мы уже знакомились с ним в Ати, виделись в Монго. Он угощает меня виски, пивом, сиропом, беспокоится, что я голодный. Хоть у меня и сосет в желудке, но я говорю, что сыт. Беседуем, он приглашает меня к семи вечера на ужин. Соглашаюсь, но что делать до семи, еще только три часа?
Иду осматривать Омаджер. Встретилось много хороших вилл, автостанция, ремонтные мастерские, большой рынок и домики жителей. Я заглядывал во дворы, здороваясь с жителями, некоторые детки проявляли любопытство, некоторые пугались, а некоторые смеялись. Вышел на Бату, полную воды, фотографировал реку. Видел купащихся детей, а вот девушки стыдливо залезали в воду, и мне было неудобно разглядыать их. Сфотографировал несколько раз детвору, которая бегала вокруг. Затем сфотографировал кладбище и вернулся домой. По пути встретил фельдшера, у которого спросил, нельзя ли приобрести обезьянку? Мы с Танюшей давно хотели иметь дома такого питомца. Он обещал найти. Пришел я домой, завалился на грязный матрац, так как сил в ногах больше не было, голова налилась свинцом. Появилась пульсирующая боль в висках, все время солнце, ни разу не надел шляпы. Я забылся на некоторое время. Слышу песню задорную. Смотрю в окно, вижу - по травке к колодцу спускается девочка лет десяти, в коротеньком платьице, с ведром, которым размахивает в разные стороны. Она быстро набрала воды, поставила на голову и с той же песенкой возвращается обратно. Увидев меня, помахала рукой, обнажила свои жемчужные, чистые зубы и чуть не бегом пустилась дальше, производя бедрами чудесные покачивания при движении. Затем слышу бой барабанов, выхожу на улицу и встречаю своего соседа – француза, военного со строгим лицом, с автоматом и тремя дисками от машины ландровера. Мы поздоровались. Я пошел на стук барабана и заметил круг танцующих африканок, а внутри этого круга на козлах установлены три барабана разных калибров, и трое мужчин выстукивают на них барабанную музыку. Африканцы выплясывают ритм, подпевая партию барабанов, как эхо. «Это свадьба, марьяж « - сказал мне один молодой африканец из сидевших на кофрах вблизи, наливающий воду, вино и смотрящий за танцующими. Все одеты в праздничные наряды, с золотыми серьгами, кольцами, браслетами, они выглядели очень красивыми, бодрыми, торжественными. Я сделал несколько снимков. Через 30 минут к террасе, где продолжалось это мероприятие, подошел фельдшер и сказал, что обезьянку нашел дома утром, при отъезде обещал привезти.
В семь часов - ужин с префектом. При свете я разглядел его салон. Транзисторы любых марок. Слоновые бивни - пять штук огромных на камине, на стене висит пика с кураре. В центре - три портрета президента Томболбая, всевозможные безделушки, мягкая мебель, стол, шкафы с литературой, фары, аккумуляторные батареи, на полу вокруг одни ковры, толстые, ручной работы. Ужин был обильный, вкусный, разговоры на все темы и решение ряда медицинских вопросов. Я посоветовал больше пропагандировать санитарию, не пить сырую воду, так как все зло в ней, изолировать туберкулезных больных в стационаре от соматических. Необходимо построить корпус для туберкулезных больных. И срочно вызвать мастера для настройки рентген-аппарата, обучение сотрудника работе на нем. Со мной все согласились. Рады моему приезду. И мне хорошо. Кстати, оказывается, Омаджер был раньше центром префектуры Бата, а затем его перенесли в Ати.
После ужина супрефект провожает меня до моего временного пристанища, предварительно побеспокоившись о свежих простынях, подушке, наволочке, покрывале, москитной сетке, лампе. Все улажено, я весьма доволен. С отельером наладили кровать, попрощались, и я остался в комнате один. Открыл настежь окно. Приятный свежий воздух ворвался в комнату, и с ним же комары, мухи, букашки. Я лег под мустикер (москитную сетку), стал осматриваться. При лампе вижу, что и ожидал. Большущие тараканы-прусаки – это то, чего и боялся увидеть. Дааа, здесь их масса, откуда только они не ползли, я даже забыл о клопах. Тараканы бегали повсюду, в том числе и по мустикену. Еще раз мысленно поблагодарил супрефекта, что дал мне все принадлежности для постели. И все же, усталость взяла свое - я уснул, хоть и несколько раз просыпался из-за внезапного шума. Это летучие мыши врывались ко мне в комнату, видимо, неся пищу своим птенцам, которые попискивали в гнезде на стене у меня над головой. Проснувшись рано утром, я сделал зарядку, принял холодный грязный душ, оделся и вышел на улицу. День разгорался. Слышны песни молодежи, крик петухов, страшный неприятный крик ослов, какой-то сухой, скрипучий-скрипучий. Подъезжает фельдшер и дает мне на куске проволоки обезьянку. Маленькую такую, потешную. Говорит, что она много ест, имени пока нет. Еще он дает мне пять ногтей от льва. Африканские сувениры. Что ж, я льва не видел, зато ногти хоть есть. Поблагодарив его за подарки, я взял корреспонденцию, письма, все нужно доставить в Ати и отпавить в Форт-Лами, попрощался со всеми. На лодке переправились с гардами на тот берег Баты, где нас ждал уже Абдурасуль с приготовленной к поездке машиной.
В обратный путь вновь собралась полная машина, да еще с застрявшего камьена вблизи Омаджера взяли 4 человек больных. Ничего, в тесноте, да не в обиде. Зато в пути едем с Сюси, как я назвал в дороге свою обезьянку, что означает по-французски «забота». Ведь теперь она станет нашим питомцем, о котором мы будем постоянно заботиться. Обезьянку эту подобрали в саванне. Ее мать погибла, и эта кроха была обречена на гибель. Счастливый случай, что мы с Таней накануне говорили как раз о необходимости завести питомца, и именно здесь, в Омаджере, нашлось это крохотное милое живое существо, нуждающееся в нашей заботе. В дороге мы едим курицу, яйца. Я даю по маленькому кусочку Сюське. Она с удовольствием берет пищу, захватывая ее своими маленькими черными пальчиками, с жадностью отправляет в рот.
Джеда. По приезду узнали, что вся администрация во главе с супрефектом покинули Джеду еще ночью, преследуя бандитов, которые в ночь с 5 на 6 августа атаковали, стреляли в двери и дом шефа де Кантона. Жертв нет. Недаром супрефект все время тревожился в отношении малого количества гардов в Ати. Сейчас все тихо. Нас угостили водой с сиропом, и в один час мы уже были дома. Как обрадовалась Татьяна Сюси, не описать! Одним словом, с шестого августа 1967 года нас уже четверо: Я, Таня, Сюси, Иса плюс огород, 6 куриц, скоро будут цыплята. Курица сидит на десяти яйцах. В огороде растет миль, салат, огурцы и арахис.
Несмотря на усталость после дороги, этой же ночью делал кюретаж обескровленной женщине, которая как будто ждала моего возвращения. Выкидыш.
А 8 августа 67 года еще событие. Мы с Таней купили корову с теленком за 7000 франков, первый удой составил два литра жирного молока, теперь будем взбивать масло, делать сыр, есть сбивалка. Еще плюс два персонажа в нашей семье! Таня очень рада, молочные изделия совсем не лишние в нашем рационе.
Вечером пригласили французов - ветеринара с невестой, ужинали и допоздна играли в домино. Игра понравилась. Мы, я с невестой француза, оставили козлами его и мою Таню.
На следующий день после работы я пригласил Абдурасуля на аперитив. За разговором о противоречиях в республике он мне рассказал то, что якобы, когда пришли в Чад французы, то они посеяли вражду между отдельными племенами, населяющими страну. Основными враждующими сторонами стали арабы-мусульмане и сара. Большинство сара – грамотные люди, они как правило занимают все административные посты, предоставляют для детей школы, а арабы-мусульмане лишь молятся богу, поддерживают старые традиции. С больших постов все арабы были сняты, посажены в тюрьмы, а на их места были назначены сара. Президент Томболбай тоже из сара. Вот почему арабы-мусульмане сейчас мстят президенту, бандиты нападают на префектов, супрефектов, убивают государственных министров. Сжигают камьоны. Абдурасуль рассказал мне, какие племена населяют Чад. Оказалось, что страну населяет множество племен, у каждого из которых есть свои обычаи и традиции, свой образ жизни. Он назвал мне около тридцати наименований племен, хотя в реальности их возможно и больше.
Девятого августа 1967 года встречаю раннее утро в 4:45. Еле заметны очертания деревьев, домов. Сон прошел, да еще не дает спать зуд в левом плече и правой ноге, явление дерматоза. Слышится мычание нашей коровки и подмыкивание бычка. Петух неистово кричит. Раз 100 подряд. Куры дробят свое кудахтанье. Попискивает во сне Суси, обезьянка. Встаю, открываю окно, делаю легкую зарядку, умываюсь, выхожу в огород. Как все похоже на ярославскую землю!
В 5:30 восход солнца, которое показывается из-за горизонта, являя собой рождение нового дня. Сегодня свежо, роса на миле, арбузах, поливаю помидоры, лук. Вспоминаю дом, мам, детей, родных, приятное такое минутное воспоминание. В больнице 3 дня находится женщина с кожным заболеванием, поместил ее изолированно. Думал - оспа, на фоне тотального пустулезного высыпания видны язвы с гнойным отделяемым. Лечу антибиотиками, большими дозами с хлористым кальцием, сульфаниламидными препаратами, меркурохромом, но нет высокой температуры (35-37). Перерыл весь учебник кожных болезней, не подходит ничего, вот и думай. Еще изолировал тут же при поступлении другого больного – туберкулезного. У него поражение всего правого легкого с сердечной недостаточностю, с высокой температурой. Постоянно постуают пациенты с амебиазом и палюдизмом, с реакцией паренхиматозных органов - печени и селезенки.
Спешу в больницу. У нас река Бата разлилась вовсю. Несет свои мутные воды с быстрым течением. Вчера видели первого рыбачка – француза-автоинспектора, который решил уже попробовать половить рыбу. Но говорит с сожалением, что ещё рановато. Узнав, что мы тоже любители поудить, любезно предложил нам по леске с крючком и пробкой. С радостью приняли дар, так как своих принадлежностей для ловли рыбы у нас нет.
– В воскресенье будет клев!
– Да ну?
– Да!
С приятным чувством предстоящей увлекательной рыбалки мы возвратились домой. Ждем писем, сообщений из дома. Очень скучаем. Сюси съела зубную пасту и отравилась, накакала-написала на наши туалетные принадлежности. Этим она напомнила нам, с кем мы имеем дело. Слишком мы к ней относимся по-человечески. Очень любит молоко, сахар, печенье, миль. Не признает мясо, супы. В своем поведении она похожа на 2-5летнего ребенка. С таким же интересом во все всматривается, любопытствует, пробует на вкус, не хватает только бесконечных «почему».
Глава 26
Вчера, 9 августа, встречаем префекта, который прилетел самолетом из Форт-Лами. Веселый, значит, дела его идут хорошо. Мой вопрос он почему-то отложил до завтра. Что ж, завтра так завтра. А вечером я осматривал, как всегда, больных. Фельдшер Мамат дает мне записку от Таля, в которой он просит навестить его по поводу проблем со здоровьем друга. Я тотчас же после обхода мотанул к нему. Оказывается, у его невесты задержка. Вопрос серьезный, так как аборты запрещены. Надо что-то предпринимать. Невеста недавно вернулась из Франции. Ввиду изменения климатических условий, здесь почти у всех происходит нарушение цикла, и решил посмотреть еще недельку. Если все будет так же, придется стимулировать, ну а если безрезультатно, то что-нибудь радикально. На том и порешили. Выпили по наперстку виски и домой. Вечером с Таней фотографировались на многоводной уже Бате. Мутные воды реки, завихряясь, образуют в бурном теении буруны, водовороты. То и дело вброд реку переходят африканцы, скот. На берегу сидел с удочками француз-инспектор, который нам любезно предложил рыболовные снасти. Улова пока не было.
Можно сказать, что Таня прилично освоила вождение авто – возит меня куда угодно и говорит, когда она не за рулем, у нее кружится голова, а за рулем сидит залихватски, как заправский шофер.
Вечером появились тучи. Чудесный закат! С таким невообразимо красивым небом на фоне надвигающейся грозы, сплошных темно-фиолетовых туч.
Сюси растет очень быстро. У нее хороший аппетит. Причем она ест быстро, как хомяк старается набить свои мешки (прячет пищу за щеки). А потом забирается на дерево, где пальцем выдавливает из мешка пищу и тщательно пережёвывает. На дереве она обычно и остается на ночь. Сегодня она тоже осталась спать на дереве. Ночью поднялся сильный ветер, дождь, и мы с фонарем пошли посмотреть на Сюси, не замерзла ли? Нет! Расположившись между сучками, она мирно дремала и, как нам показалось, улыбалась во сне.
Десятого августа иду на камень мочевого пузыря, но определяю увеличенную предстательную железу. Вскрываю пузырь, так и есть. Аденома предстательной железы. Она сильно выступает в полость пузыря и закрывает внутреннее отверстие мочеиспускательного канала. Делаю простатэктомию. Потом два пациента обратились на удаление зубов. Потом обход. На сегодня все!
Возвращаюсь домой, где уже меня поджидает Танюша. Измучилась возиться с женой Абдурасуля, которая сидит тут же, ест конфеты, улыбается. – Что?
– Да что! Абдурасуль привез мне ее, а я плохо говорю по-арабски, хотя все понимаю. Она чем-то была больна, потом у нее был мертвый плод и теперь уже четыре года не беременеет. Но хочет детей. Когда он привел ее в свой дом, у них началась ругань его с первой женой, у которой от него пять детей. Ну, Абдурасуль и выгнал первую жену. Таня говорит, что поведение у нее какое-то странное. Сначала ела, потом пила молоко. Затем стала плеваться во все стороны, задирать подол, хлопать по своему животу, дескать все, как наелась. Стала хвастаться своими длинными с цветами рейтузами и никак не желала уходить. Я поздоровался с ней - молодая африканка, симпатичная, тихая. Таня говорит, что она просмирела, только когда мы зашли с Абдурасулем. Ну что ж, я пообещал обследовать ее и провести лечение. На этом Таня была спасена, она ушла. Танюша говорит, что с этой гостьей совсем не успела приготовить кушать. Бросилась на кухню, ну а я сел писать эти строчки.
Что это? Иса показывает на дорогу. Выходим. Стоят арабские ребята и держат по связке огромных лягушек с открытыми пастями. Эти невероятно большие лягушки, зеленые сверху и с желтым пузиком, то и дело кусают друг друга и неистово кричат.
- Зачем они?
- Есть!
- Вот это да! И вкусные? – Очень, очень! Как курица.
- Спасибо! – отвечаем мы. – Мы, русские, не едим лягушек, а французы живут вон там – указываем на дом ветеринара. Может, они купят.
Новости с сезона дождей. Сегодня, 11 августа, всеобщий праздник народа Чадской республики, День свободы и независимости. Пришел приказ праздновать. Сегодня в 7 часов утра прилетел из Форт-Лами министр лесов и рек со своей свитой. В 8 часов в торжественной обстановке собрался народ на площади напротив префектуры. Почетный караул, ветераны с орденами и медалями на груди, по четкой команде под фанфары труб, караул принял «смирно». Ветеран поднял флаг, администрация с префектом, супрефектом и министром, аджуеном, занимают места на трибуне. Здесь все оставшиеся в Ати европейцы слушают речь министра на французском языке, на арабский переводит секретарь префекта. Речь идет о свободе, возможности иметь поля, сеять миль, маис, держать сколько хочешь баранов, коров, но мешают бандиты, которые всячески стараются сорвать правительственную политику Томболбая, помешать спокойной жизни трудящихся. Это важный пункт в настоящее время, на который направлено наше общее внимание.
Затем начались танцы, песни, барабанный бой до вечера. А молодежь продемонстрировала футбол на настоящем футбольном поле с воротами, правда, без сетки. Но ребята сильные, хорошо, атлетически сложенные. Имея хорошего тренера, могли бы получить хорошие результаты.
Сегодня никаких плановых операций нет, так как праздник. Я сделал обход. Все уже ушли, остается один дежурный фельдшер, который выполняет все назначенные процедуры. Дома занимаюсь своей Сюськой, которая разрешает себя гладить, очень любит пошалить, поиграть. Обожает сахар, конфеты с молоком, очень ловко ловит кузнечиков, тараканов быстро кладет их на зубок и глотает. После 16 часов едем на реку Бату. Здесь приятно, речка мелкая, полно купающихся африканских детей. Дети везде одинаковые - играют, ныряют, плещутся, плавают на надутой автомобильной камере, кувыркаются, фыркают. А вода грязная, но никак им не запретить. Они ждали долгие месяцы засухи наступления сезона дождей, пока пересохшее русло реки вновь станет полноводным. И никто даже слушать не станет, что эта грязная вода – источник амебной дизентерии.
Течение воды достаточно сильное. На берегах уже полно зелени. Мерно колышится прибрежная осока. Вспоминается родной Ярославль, Волга, Которосль, вечер, рыбалка. Ветерок и здесь освежающий. Обдувает тело, грудь, лицо, руки. Приятно. Мы долго сидим с Таней на берегу, мечтаем, иногда молчим, но знаем, что наши мысли воедино нас ведут в сторону отчизны.
Заметно стемнело. 18 часов. Ребятки вылезли, оделись и уже в пути к домам. Мы тоже возвращаемся домой. Иса доит корову, получает после каждой дойки традиционную кружку парного молока. - «Катир мерси». Наполняет бочки водой. Мы кормим Сюси, которая традиционно после этого самостоятельно залезает на свое дерево и прижимается к теплому стволу. Куры засыпают высоко, забравшись на другое дерево. Домик для кур опустел. Почему-то им нравится спать, сидя на ветках дерева, а не в своем курятнике. На гнезде осталась только одна наседка, которая сидит на яйцах, пытаясь вывести потомство. Сегодня ночью мы услышали куриное кудахтанье, но не придали этому никакого значения. Оказалось, что наш дом навестил непрошеный гость. Он оставил только перья от нашей клухи. Иса чувствует по повадкам, что это был шакал. Очень жаль наседку и пропавшие яйца. Так хотелось вывести своих цыплят!
Сегодня у шефа де Каньона купили две английских золотых монетки, отдали мастеру сделать, вернее, оковать ноготь льва золотой сеточкой. Будет это в виде медальончика из золота, тонкая цепочка. Форму выпросили у француза-ветеринара, который любезно согласился нам отдать на пробу свой медальон как наглядное пособие.
Тринадцатого августа ловил рыбу на лягушачью ногу, а затем на кишки птиц. Я поймал одну, первую в Бате. Сенсация! Но рыба полна червей, выбросил.
Вечером были у ветеринара на ужине. Засиделись долго. Был еще француз-протестант, служитель церкви. Очень вежливый. После ужина играли в домино. Женины обыграли нас два раза, а мы их один раз. Ночью никак не мог уснуть. Болела голова. Две таблетки анальгина и одна димедрола. Уснул, но проснулся в 9 часов утра. Опоздал на работу, но все дела сделал. Сюся спала в доме, так как был сильный дождь, и мы ее взяли, вернувшись поздно от Таля, всю замерзшую, дрожащую. Очень боялись пневмонии, которой это существо подвержено, но все обошлось хорошо.
Четырнадцатого августа получил кадо - 10 яиц, пришлось взять. День пасмурный, очень приятный, иногда мелкий дождь. После работы приехал Абдурасуль с просьбой дать машину повозить землю, затопило дом. А еще через 1 час приезжает директор фирмы «Формаси» с Форт-Лами с просьбой отвезти его в Джеду. Оттдаю машину. Сегодня ночью было холодно. Залезли под утро под одеяло. Сюська опять с нами.
Вчера ловили рыбу. Опять червивая. А хорошие сорта рыбы – макале – к 28-30 августа. Подождем. Сегодня 15 августа. Обеспокоен разговором с инфермьерами, направлял одного работать в Кунжуру - отказался. Другого направляю, нового - тоже не едет. Задумался, что делать? Где-то неправильно я повел себя? А как выйти из этого положения, кто подскажет?… Я неуверенно владею французским языком и разговаривать мне с ними трудно. Все хочу без административной струнки. Ну, а если не получится, то надо будет телеграфировать в центр, в Форт-Лами к Сулейману. Что он думает и как он решит этот вопрос? Медицинский пункт остался без фельдшера. Там неспокойно сейчас от бандитов, но людей оставлять без медицинской помощи тоже нельзя.
Сейчас стоит прохладная погода. Нисколько не жарко, тучи закрывают все небо, образуя голубые островки.
Еще один случай отказа от операции – калькулезный цистоуретрит. С огромным трудом провожу металлический буж, как по булыжной мостовой, в мочевой пузырь, пускаю мочу, африканец лет 20-25, сам он согласен на операцию, но его жена - ни в какую! А ночью она забрала его и увезла в деревню. Другой казуистический случай: больной, которому я сделал простатэктомию, самостоятельно провел одну процедуру. Ночью у него выпал зонд из мочевого пузыря, по которому отходила моча в бутылку. Так он взял другой зонд и сам вставил его. И геройски мне заявляет утром, что он это сделал сам.
15 августа еще одна новинка. Мы начали грибной сезон! Мы пробовали уже здесь три раза грибы, но сегодня выехали сами. Мы с Таней не нашли ничего, зато Хосан с Массой нашли штук 15 шампиньонов. Белые, с серенькими точками на шляпках и ножках. Ножки при чистке краснеют. На ножке под шляпкой венчик, как у наших мухоморов, маслят. Я их почистил, а Таня вот собирается пожарить. В 12 часов погода изменилась. Сильно печет солнце, повидимому - это предвестники сильного дождя. Сегодня кстати опять праздник французский католический – Ассенсион – восхождение. А у нас тоже дата – первое полугодие нашего пребывания здесь завершено. Большая масса проведенных операций с благоприятными результатами, явно много соматических больных с благодарностью ушли из госпиталя, нам стали доверять, значительно возросла обращаемость в госпиталь. Да мы и сами как-то прижились к этим людям, этим зданиям, к этой грязи, к здешним обычаям. Радуемся ежедневному приходу на работу, с радостью уходим с нее, любим свой дом и свое хозяйство. Я стремлюсь все время узнать что-то новое, не всегда, правда, это удается.