Письма о Высоцком

В.ПОПОВ









ПИСЬМА О ВЫСОЦКОМ
документально-публицистическая повесть















Екатеринбург
2000
УДК 882-95 “2000”П.П
ББК 84 (2 Рос=Рус) 6-5
        П 58




                Посвящается моей маме
                Поповой Александре Петровне    
































ISBN 5-7851-0060-6                © В.И.Попов, 2000


СОДЕРЖАНИЕ

К читателю 7

От автора 9

Письмо первое, 8 апреля 1983 11
Ю.Чугуй. Осколочная поэма 15
Л.Сорокин. Вместо рецензии на “Осколочную поэму”
Ю.Чугуя

Письмо второе, 5 мая 1983 33
В.Попов. Надо знать предмет спора! Письмо в редакциию
“Литературной газеты”, 7 июля 1982 37
С.Селиванова, зав. отделом литературоведения ЛГ (ответ из
редакции), 30 августа 1982. 39

Письмо третье 13 июня 1983 40
Меморандум, без автора, без даты (апрель, 1983) 43
В.Попов. Мой “Анти-меморандум” (объяснительная записка в
райком КПСС), 25 апреля 1983 46
Л.П.Быков. Рецензия на текст лекции В.И.Попова “О жизни
и творчестве Владимира Высоцкого”, 25 мая 1983 53

Письмо четвертое, сентябрь 1983 54
В.Попов. Актер – певец – поэт (информация для газеты
“Вечерний Свердловск”, 26 июля 1983 г.) 56

Письмо пятое, 17 сентября 1983 58

Письмо шестое, март 1984 66
В.Попов. На экране “Баллада ...”, рецензия на фильм “Баллада
о доблестном рыцаре Айвенго”, сентябрь-октябрь 1983 74
А.С.Цветаев. (Письмо в редакцию газеты “Вечерний Свердловск”,
которое пришло как отклик на опубликованную в газете
рецензию.) 77
В.Попов. Ответ, подготовленный, но не отправленный
корреспонденту А.С.Цветаеву. 78
Александр Дольский. Посвящение Высоцкому. Песня,
исполненная в декабре 1983 г. в Свердловске 81

Письмо седьмое, август 1984 82

Письмо восьмое, январь 1985 88

Письмо девятое, 17 ноября 1985 97

Письмо десятое, 9 февраля 1986. 103
С.Богомолов. Пена на волне памяти. – “Уральский рабочий”,
Свердловск, 24 ноября 1985 г. 112

Письмо одиннадцатое, 23 августа 1986. 113
В.Попов. Заявление в Кировский народный суд г. Свердловска
о привлечении к уголовной ответственности за клевету в печати
и оскорбление чести и достоинства советского гражданина,
10 декабря 1985 130
Жовнер Александр Владимирович. Памятная записка в отдел
пропаганды и агитации Железнодорожного райкома КПСС
г. Свердловск, 7 мая 1983 131
Г.С.Поддубный, зам. начальника ГУУЗа МПС, 28 февраля 1986.
Отрицательный ответ на жалобы В.И.Попова о незаконном
увольнении с работы 133
Г.С.Поддубный, зам. начальника ГУУЗа МПС, 23 июня 1986.
Положительный ответ на жалобы уволенного В.И.Попова 134

Письмо двенадцатое, декабрь 1986. 135

Письмо тринадцатое, декабрь 1986 — март 1987. 143

Письмо четырнадцатое, август 1987. 148
Лжесвидетель из обкома 159
Ю.В.Серебренников... (Извинение прокуратуры перед
В.И.Поповым), 11 декабря 1986 160
Р.С.Еремеев, зам нач. отдела по надзору за исполнением
законов на транспорте. Положительный ответ на очередную
жалобу В.И.Попова, 10 июня 1987 161
В.И.Попов. Жалоба председателю КГБ СССР В.Чебрикову,
10 мая 1987 162
Ю.И.Корнилов, начальник УКГБ по Свердловской области.
В ответ на жалобу В.И.Попова В.Чебикову, 10 мая 1987......................167

Письмо пятнадцатое, ноябрь 1987. 168
Решение Кировского райнарсуда г. Свердловска по иску
В.И.Попова к газете “Уральский рабочий” и журналисту
С.Е.Богомолову, 2 октября 1987 173

Письмо шестнадцатое, ноябрь 1988 177

Письмо семнадцатое, 20 января 1989 181

Письмо восемнадцатое 188
I. Еще раз о “Пене на волне памяти”. Из зала суда. —
“Уральский рабочий”, 26 ноября 1987 193
II. Решение суда. По материалам “Уральского рабочего”.
– “Уральский рабочий”, 13 мая 1988 194
III. Если была ошибка. Возвращаясь к напечатанному. –
“Уральский рабочий”, 21 ноября  1988. Д.М.Ломаков, за
начальника отдела по надзору за рассмотрением гражданских
дел в судах (Прокуратура Свердловской области). Ответ на
очередную жалобу В.И.Попова, 28 апреля 1989 196
IV. По решению суда. – “Уральский рабочий”, 21 июня 1991 198

Письмо девятнадцатое. Самое короткое, 4 июня 1990 199

Послесловие и заявление В.И.Попова, 2 июля 1990 200

Приложение к письму третьему 203
Виктор Демин. Поэт опасной зоны – Журнал «Филмови новини» («Новости кино»), Болгария, 1982, № 1, с.10–11.
(Перевод с болгарского) 204

Приложение к письму четвертому 206
Ростислав Зайникаев. “Памяти поэта”, пьеса о Владимире
Семеновиче Высоцком, г. Свердловск, 1982 208

Приложение к письму пятому 224
Текст передачи радиостанции «Свобода»:  «Надежда Высоцкого», прозвучавшей 29 июля 1980, в 23:10 московского времени.
Текст передачи радиостанции “Голос Америки” о Владимире
Высоцком, прозвучавшей в эфире в июле 1980, после смерти
поэта-певца, передача первая 227
То же, передача вторая 230


Приложение к письму двенадцатому
В.И.Попов. Встреча со старыми знакомыми, или Зачем ходят
люди в горы? (Рецензия на кинофильм “Вертикаль”),
август 1984, октябрь 1986 244

Приложение к письму шестнадцатому
Е.Безруков, второй секретарь горкома ВЛКСМ. С чужого
голоса. – Газета “Тюменская правда”, 7 июля 1968 247
С.Владимиров. Да, с чужого голоса! Ответ Виктору Калашникову. – “Тюменская правда”, 30 августа 1968 251
Светлана Мандрашова. Документальный рассказ: «Надо!»
И никаких проблем?.. Памяти Владимира Высоцкого – Поэта
и Гражданина. – Тюменский комсомолец, 23 января 1988 256
Хайнрих Пфандль. Рецензия на два издания сочинений
В.Высоцкого 262
В.Высоцкий. “Они, пришли слушать именно те песни, которые
я пел”. Письмо поэта в ЦК КПСС, 24 июня 1968 276

Приложение к письму семнадцатому 279
Оксана Булгакова, Дитмар Хохмут. Новое на Таганке. –
Еженедельник “Зоннтаг” (“Воскресенье”) Берлин, (ГДР),
1982, 30 мая 279
Т.Погорелова. “Владимир Семенович, хочу снять о вас фильм...”
– Газета “На смену!”, Свердловск, 9 декабря 1988 283

Материалы В.И.Попова (Свердловск-Екатеринбург), связанные
с именем В.С.ВЫСОЦКОГО. Библиография. 287


* * *












 
К читателю

Имя Владимира Высоцкого вошло в анналы русской поэзии XX века прочно и навечно.
Это был поэт 1960–70-х годов, но стал Поэтом Века. Его любили, им увлекались все, даже те, кто официально глушил его свободу. Поэзия Высоцкого — это поэзия боли, поэзия свободы, поэзия надежды и веры.
Десятки миллионов россиян в нем находили себя, свои потаенные мысли и желания. Его песнями мы, россияне, снимали стрессы, с ним учились смелости в борьбе за свободу слова. В. Маяковского называли “талантливейшим поэтом нашей эпохи”. Хочется перефразировать и назвать В.Высоцкого гениальнейшим поэтом нашей эпохи. Я верю, что его творчество будут изучать, как творчество Пушкина, Некрасова, Блока, Есенина, Твардовского. Высоцкий, прежде всего, был Человек, потом поэт, композитор, певец, артист, киноактер.
Великие люди талантливы во всем. Его ответ на анкетный вопрос: “Хочешь ли ты быть великим?” – “Хочу и буду!” – сбылся.
Человек-легенда, человек-символ эпохи, человек великого дара и глубочайшей души – таков наш Высоцкий.
Он не умер, он продолжает жить в нас и с нами. Как никогда хотелось бы, чтобы он художественными образами оценил сегодня критическую ситуацию в России, помог своей стране...
Всем, кому дорог Высоцкий, было очень тяжело 25 июля 1980 года.
Быстро пронеслись 20 лет без Владимира Высоцкого и, как тогда, я вспоминаю свои стихи “На смерть поэта”. Вот несколько строк:

Ушли Есенин, Маяковский,
Сгорел в расцвете лет Шукшин,
Артист народный – наш Высоцкий –
И нерв, и пульс, и крик души.
***
Бессилен гнев мой и горек стих,
Затихла рифма в стихах моих...
Рыдай, Россия!
Оплачь, Россия,
Сынов своих!
Живи, Россия,
Любовью их!
Благотворительный фонд “Добро людям” помог Виктору Ивановичу Попову издать предлагаемую книгу “Письма о Высоцком”. Это наш вклад к 20-летию без Владимира Высоцкого, ко дню памяти Великого поэта.

Учредитель Благотворительного
фонда “Добро людям”,
академик Российской Инженерной
Академии                Н.И.Тимофеев



От автора

«Письма о Высоцком». Нет, это не авторский прием, не возрождение давно известного жанра – «роман в письмах». Это действительно письма о Владимире Высоцком, без всяких кавычек. Адресованные одному и тому же лицу, написанные в разное время – на каждом стоит подлинная дата его написания – эти письма отразили свое время, проблемы, умонастроения.
Эпистолярный жанр с давних пор называют неподцензурной литературой (хотя некоторые «конторы» и занимаются их перлюстрацией.) В письмах к друзьям, близким нам по духу людям мы бываем более откровенны, честны и резки в высказываниях, в оценках лиц и событий, чем нам позволили бы сделать это, скажем, в газетно-журнальной публикации. И все же... Книга эта была сделана мною еще в 1993 году, но только сегодня появилась финансовая возможность ее издать. И если критический, публицистический запал автора предлагаемых читателю писем покажется кому-то сегодня запоздалым, неоправданным, чрезмерным, или наоборот недостаточно эмоциональным, значит, наше общество и мы ушли далеко вперед в своем развитии за последние 15–16 лет.
Некоторые фрагменты из этих писем уже были воспроизведены мною в ряде публикаций о Высоцком. Готовя эти письма к печати в одной книжке, я не стал ничего в них изменять, за исключением стилистических правок, да некоторого сокращения тех сугубо частных мест, что неизбежны в личных письмах, но, как мне кажется, едва ли уместны на страницах книги. Я не изменил в них ничего, даже если с какими-то своими тогдашними умозаключениями сегодня не совсем, быть может, согласен. И в таком несогласии, считаю, нет ничего странного: человек и время – меняются.
Ценность этой документально-публицистической книги, мне представляется, в том, что она репродуцирует, вводит в широкий обиход новые, неизвестные широкой публике разножанровые материалы различной тематики о Владимире Высоцком.
Тут и поэма, и пьеса о нем свердловских авторов, частные и официальные письма, высказывания, в которых отношение самых разных представителей советского общества к творчеству Высоцкого; тут помещены малодоступные даже специалистам материалы из периферийных газет, переводы статей о Высоцком с иностранных языков; расшифрованные магнитофонные записи передач, сделанных в июле 1980 года зарубежными радиостанциями буквально в считанные часы после столь неожиданной смерти поэта...
То есть богатый фактический материал собран в одну книгу, которая в свою очередь станет незаменимым источником информации для дальнейших исследователей творчества Высоцкого.
А чего стоит обнародованная здесь и документально подтвержденная история злоключений автора, который отважился «не вовремя» выйти на трибуну «со своими проповедями о Высоцком», как выразился партийный райкомовский работник образца 1983 года. Чтоб заткнуть рот лектору, были брошены гигантские силы: КГБ и КПСС, пресса и ОБХСС. И все-таки выстоял человек. Думается если б КГБ и КПСС, в дружеском согласии, также плотно занялись «разработкой» своего «объекта» – будущего автора этой книги – лет на 5 пораньше, итог для него был бы более печальным. Не успели. Начались подвижки в обществе.
Вся эта широкая многоцветная картина показывает, какова была обстановка вокруг имени Владимира Высоцкого, как менялась она на протяжении трех десятков лет – 1967–1990-е. Более того, как менялось наше общество в эти годы, как изменялись мы сами.
«Письма о Высоцком» – это общественный срез мнений о нем и обвинительный документ против советского тоталитарного общества.
Книга состоит как бы из двух частей. Здесь под одной обложкой собрана информация самая разная.
Часть первая – это письма из Свердловска в Москву (и одно из них – последнее – в обратном направлении), с приложениями, копиями документов, так или иначе освещающими то, о чем рассказывается в письмах.
Почти каждое из «писем» в свое время представляло собой внушительную бандероль, где были самые разные материалы, связанные с Владимиром Высоцким, которые (при почти полном замалчивании государством его имени) удавалось раздобыть адресанту и его адресату. Эти материалы я вынес во вторую часть книги.
В зависимости от интересов, можно читать первую или вторую часть этой книги о Высоцком, и в любом порядке.

январь 1998.

* * *
 
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
8 апреля 1983
Слухи по России верховодят
И со сплетней в терцию поют.
Ну а где-то рядом с ними ходит
Правда, на которую плюют.
В.Высоцкий
Уважаемая М.И., пишет Вам “директор, который читает лекции о Высоцком”. Анализом творчества Владимира Высоцкого и его пропагандой я занимаюсь не первый год. Если сказать, что я неравнодушен к творчеству этого человека, значит, не сказать ничего. Хотя смотрю на него трезво и вижу его недостатки. С “дремучим незнанием” и когда “чушь несут” и с “горе-поклонниками”, о чем Вы пишете, мне тоже приходилось сталкиваться. К таковым себя не отношу категорически. Видите, как я объективен и принципиален!
Я никогда не задавался целью собрать ВСЕ (или максимум) песен Высоцкого, но при возможности пополняю свою коллекцию, которая интенсивно работает во время лекций, бесед. Есть у меня много его фотографий, которые переснимал отовсюду и печатал сам. Сделал два больших фотостенда: две раскладушки-гармошки из 7 створок каждая (одна створка – размером с большой газетный лист).*) Есть у меня “Нерв” и самодельный четырехтомник, мало повторяющий “Нерв”; есть записи на компакт-кассетах (более 60 часов звучания). У меня имеются печатные (заботливо перепечатанные или скопированные) материалы о Высоцком из советской прессы; уникальные переводы из чешской, болгарской, венгерской, польской, югославской, итальянской, французской, немецкой, американской, испанской. Правда, не все пока приведено в порядок. Это я раздобыл в Москве, во Всесоюзной библиотеке иностранной литературы (ВГБИЛ). У них есть БИБЛИОГРАФИЯ о Высоцком, составленная по иностранным источникам: на 7 машинописных листах тут на январь 1982 г. учтено было 64 названия. У них можете заказать для себя ксерокопию этого списка, я несколько дней работал там в библиотеке! Разыскивал по каталогам газет, журналов эти материалы, затем просматривал источники и заказал с них ксерокопии. К сожалению, нашлось далеко не все – очень многие публикации о Высоцком были вырезаны бритвой из журналов, газет. Тоже, вероятно, “исследователи” наследили! Выходит, нельзя библиотеке составлять по своим фондам библиографию – ограбят и не восстановить.
Потом, уже в Свердловске, разные люди переводили мне эти тексты. Нашлась “испанка” и даже человек, владеющий почти всеми славянскими языками. А самым трудным языком для нашего города оказался – венгерский. Но и с ним, в конце концов, справились. Лекции (не люблю это слово, точнее – беседы) о Высоцком читаю в ОДИН вечер или ДВА. Литературной записи их у меня нет – только тезисы, плюс литературные фрагменты, цитаты. Я никогда не читаю по бумажкам, а беседую с аудиторией, соответственно ей составляя музыкальную программу и подчеркивая в разговоре (или приглушая) те или иные моменты. Сильно пригодились материалы ВГБИЛ. К слову сказать, меня очень заинтересовала Ваша, как Вы пишете, “библиография о Высоцком на 340 источников”. Не могли бы Вы прислать ее мне, с возвратом, естественно? Всесоюзное бюро пропаганды киноискусства выпустило два буклета о Владимире Высоцком – 1977 и 1983 гг. У меня они есть, только первый – в ксерокопии.
За эти год-полтора моими слушателями были: учащиеся ГПТУ, художественного и театрального училища, работники райисполкома и обкома ВЛКСМ, студенты железнодорожного института и машиностроительного техникума, железнодорожники, проводники, продавцы, рабочие заводов, строители, педагоги, врачи, работники НИИ и проектных институтов, редакции журнала “Урал”, посетители кинотеатров и областной публичной библиотеки им. Белинского, девяти-десятиклассники и секретари комсомольских организаций вузов Свердловска... Я веду учет: где и когда выступал. (Кстати, собрал интересную коллекцию записок на таких встречах.)
Вы пишете, что общий список стихов и песен Высоцкого ок. 780 шт. /?/ Но еще весной 1979 г. выступая в Торонто (Канада), Высоцкий говорил, что у него “восемьсот песен”. До смерти ему оставалось еще почти полтора года. А на одном из своих последних выступлений – перед коллективом театра им. Вахтангова – он говорил уже о ТЫСЯЧЕ песен. Магнитофонные ленты зафиксировали эти его слова.
В моих одиссеях с Высоцким мне приходилось встречать самых разных его “ценителей”. Есть напрочь и целиком не принимающие его песенное творчество. Вот три портрета. Объективности ради надо сразу сказать, что это умные люди, интересные собеседники. (Иначе бы я не остановил на них свое внимание.) Они оказались одного возраста – около 50. Друг друга не знают.
Один из них – простой рабочий, слесарь, сейчас работает мастером в ГПТУ. Свое кредо, свое отношение к песням Высоцкого он изложил (после многочасового нашего застольного разговора у меня дома) позднее в письме ко мне следующим образом:

“Я по-прежнему настаиваю – нет в творчестве Высоцкого гуманизма. Отсутствует начисто. В магнитофонных записях я это почувствовал особенно остро, почти осязаемо. Он не любит человека. Скажу больше, в его опусах голос не просто “несогласного”, диссидента, в них явственно слышится злобный собачий лай. Только ты не обижайся  за своего любимчика”. (23. 11. 82)

Но, во-первых, так безапелляционно может заявлять только человек, который очень плохо знаком с основным песенным творчеством Высоцкого. Неужели вся тысяча его песен проповедует антигуманизм?! Абсурд. Во-вторых, любить человека – это не значит разговаривать с ним все время сюсюкая и лаская, поглаживая по головке. Можно крыть правду-матку (что и делает Высоцкий!) в глаза человеку, ради самого этого человека, предостерегая его от ошибок, выводя из заблуждений, указывая ему на его недостатки. Разве ж это не гуманно? А то ведь, выходит, любая сатира негуманна, потому что выставляет человека, его пороки в смешном виде. А разве показывать человека в трагических ситуациях – как часто у нашего героя – это негуманно? Но как же тогда расценивать все драматургическое творчество Шекспира и других трагиков? Именно трагедия как жанр вызывает у нас наиболее сильное чувство сопереживания, сочувствия герою. Кстати, Л.Н.Толстой (тоже!) совершенно не принимал творчества Шекспира и называл его “варваром”. Ну и что?
К слову. В декабре 1982-го у нас неделю гостил бывший свердловчанин Александр Дольский, который в ДК им. Свердлова давал ежедневно по 2–3 концерта. (Как “вещдок” высылаю сделанное мной фото с его афиши.) Плюс в эти же дни он выступал еще в нескольких свердловских дворцах культуры и клубах. Плюс, несколько раз встречался со студентами разных вузов. Вот раздолье-то кому предоставлено! Потому что этот – безопаснее для предержащих, потому что он – развлекатель. Он – лирик. И немножко (слегка совсем!) – сатирик.
Его песни записаны на пластинки, он постоянно выступает на эстраде, по ТВ со своими песнями. Потому что он не так “взрывоопасен” как Владимир Высоцкий. Вот и приказал кто-то, невидимый: пусть Дольский развлекает и отвлекает. А то ведь Высоцкий ДУМАТЬ заставляет слушателей! Оттого и шарахаются его, как черт от ладана, эти самые “невидимые”.
Второй стопроцентный отрицатель песенного творчества Высоцкого, с которым мне пришлось неоднократно сталкиваться – к сожалению, буквально! – это профессиональный журналист, философ по образованию, этакий без устали критиканствующий литератор-профессионал, который уже не может ПРОСТО ЧИТАТЬ или ПРОСТО СЛУШАТЬ, ловя авторскую мысль, авторскую идею. Этот обязательно выискивает в каждом литературном произведении прегрешения против теории стиха или литературы или высматривает погрешности автора с т.з. художественности, как он – критик! – ее понимает. Он не наслаждается произведением, а постоянно рационалистически оценивает его. Это о таких давно еще высказался Александр Твардовский:*)

 ... критик, умник тот,
Что читает без улыбки,
Ищет, нет ли где ошибки, —
Горе, если не найдет.

Это не читатель, а приемщик комиссионного магазина. (На беду, некоторые песни Высоцкого с этой стороны – с художественно-технологической – действительно, уязвимы.) Но если придерживаться такой методы в общении с произведениями литературы, музыки, то можно вместе с пеной и ребеночка вон выплеснуть из авторского сочинения. Особенно если до ЭТОГО сочинения ничего подобного, ничего похожего не было. Высоцкий в своем песенном творчестве – уникален! Все, что было в этом роде до него и одновременно с ним – с Высоцким несопоставимо!
Третий отрицатель Высоцкого, как ни странно, школьный учитель-историк, примерно 53-х лет. Выразился еще более решительно, по-солдафонски, и кратко: “Будь моя воля, я бы, не задумываясь, немедленно, расстрелял двоих – Алку Пугачеву и Высоцкого! Они – развращают. Одной бог дал талант, но не дал ума. А у другого я б оставил только несколько военных песен, а остальные – уничтожил”. Радикал!
Несмотря на мои энергичнейшие усилия, красноречие и пылкость мне не удалось никого из этих троих переубедить и, уж тем более, обратить в свою веру: мы расстались взаимно недовольными друг другом.
 Но вот знаю, что есть такой московский профессор (в МГУ), доктор философских наук Георгий Иванович Куницын – фанатичный поклонник Высоцкого, на 100% принимающий его песенное творчество.
Если столь полярны взгляды на феномен Высоцкого, если он вызывает столь ожесточенные споры, отсюда единственный вывод: надо ИЗУЧАТЬ – пристально изучать, НАУЧНО – его творчество, его аудиторию, индивидуальные особенности восприятия его песенного искусства. Размышлять, а не отнекиваться, не отрицать. А главное – не замалчивать! Что только и делают “главные редакторы” различных столичных и периферийных, толстых и тонких изданий, боясь за табуретки, на коих сидят!
 А смаху обвинить в отсутствии художественности можно кого угодно. Даже Пушкина. И не только Александра Сергеевича. Что, увы, не раз было в нашей истории. Николай Александрович Добролюбов любил Пушкина, преклонялся перед великим русским поэтом и, несмотря на это, есть у критика такие строчки:
“...Читая такое стихотворение (речь идет о стихах Ив. Никитина. – В.П.) так и припоминаешь себе альбомные побрякушки: “Я вас любил, любовь еще быть может...” (А это уже о Пушкине! – В.П.) Нет, не так выражается истинное чувство живой и сильной натуры”. *) Может, и “не так выражается чувство”, а люди не одно столетие наслаждаются этими “альбомными побрякушками”! И читают их, и поют. Несмотря на анафему критика! А почему? Вот попробуй определи, кто же прав безоговорочно – народ или критики? Прошу простить за вызывающую параллель, но в случае и с Владимиром Высоцким – не то же самое ли? На этом заканчиваю.
С уважением – В.П.
P.S.
Посылаю Вам “Осколочную поэму” свердловского автора Юрия ЧУГУЯ. Не бездарное, но довольно резкое, злое сочинение во славу Высоцкого. Только мне не нравится прием, когда, чтобы возвеличить одного – стирают в порошок, втаптывают в грязь других, даже если они того заслуживают.
 
Ю.ЧУГУЙ. «ОСКОЛОЧНАЯ ПОЭМА»

П а м я т и  Владимира Семеновича Высоцкого посвящается
26 июля 1980 г. — 5 февраля 1981 г.


Время осиротело,
Пора начать бы,
Да разве просто,
Захотел – и начнешь...
Надо кричать!!
Да нет!!
Рычать бы!!!
Или пьяным наткнуться на нож!
Лентой траурной улицы вымостить,
Гладь зеркальную затянуть, зашторить.
Такого парня из жизни вынесло
Нелепым, ненужным, нечаянным штормом!
На Ваганьковском слезы, стихи, слова:
– К несчастью, на Новодевичьем не хватило мест.
Снимите повязку с вашего рукава,
Сердце забинтуйте крест на крест! –
Был поэт погребен,
Шла за гробом толпа
Молчаливо серьезна.
Но от первой могилы
Ваганьковских похорон
Здесь не было так
Многолюдно и слезно.
Как оплакивала Сергея
 Вся кабацкая Русь!
И персидская Лея,
И одесская гнусь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что! Россия! Что случилось?
Как же так повелось,
Твоим лучшим поэтам
И пожить не пришлось!
Ты до века хоронишь
Гениальных парней.
Отправляешь к Харону
Самых нужных людей.
Появляется парень,
Чуть достигший вершин, –
Так сгорит, как Гагарин,
И уснет, как Шукшин.

Как Есенин угаснет,
Маяковский –  сверкнет,
Про несчастное счастье
Словно Галич споет.
Неужели по-волчьи
Все поэты живут:
Тот застрелится молча,
А другого убьют.
Кто в петле покачнется,
Задохнется ль от жабы,
Кто в трактире сопьется
С гонорейною бабой.
Надрывались стихами,
Наливались вином
И до срока стихали
Под зеленым ковром...
Но живут же другие,
С черной завистью, склоками,
Вовсе не дорогие,
Например, Вити Боковы.
«И луна закатилася
За седое гумно,
Я опять прослезилася:
Не стучит он в окно.
Но росинкою утренней
Я умылася,
Взошло солнце над хутором,
Распустилося.
Я пошла между грядками
Там, где чибис поет,
И всплакнула украдкою:
«Может, завтра придет». –
При такой-то поэзии
Жизнь у Виктора – сахар.
Интеллекта эрозия,
Менингитность метафор!
И неведомо Боковым,
Как идет горлом кровь
От работы над строками
Про российскую новь!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Натянулась струна —
Глухо треснули колки.
Закричала страна,
Собирая осколки.
Все кончилось внезапно,
Как будто песню спел,
Рассчитывал на завтра,
А завтра – не успел.
Володя, смерть-зараза
Вязала по рукам,
Ты ж был у ней два раза,
Но возвращался к нам.
Теперь остались с нами
Напополам с тоской
И плаха с топорами,
И голос хриплый твой.
Чем эту боль измерить?
И можно ль измерять?!
Такому – не поверить –
Володю потерять!!
Ты пел, что жизнь прекрасна,
Срываясь на верхах.
И часто, очень часто
Пер в гору впопыхах!
Все время поперек ты
Был тем или другим.
Народное берег ты,
Народом был любим!
И вот, как в наказание
Тебе не дали премии,
Тебе не дали звания.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..
Но вот еще факт времени!
От Львова до Чукотки,
От Кушки до Нарьян-Мара
Везде поет Высоцкий
Под звонкую гитару!
У Капицы в гостиной
На импортной клеенке
Магнитофон престижный
Твои вращает пленки.
И в чуме эскимоса,
Средь пляшущих теней
Охотник красноносый
Пьет спирт под хрип «Коней».
Виной отягощенный,
Но в думах о тебе
Рыдает заключенный
В решетчатом окне.
Впервые – вот вам слово! –
Чуть дрогнула рука
Ильюшки Глазунова,
Художника-дружка!
И Белла Ахмадулина,
Твой давний корешок,
Наплакалась до дури уж
И пьет «на посошок».
Ты умер в день спортивный,
Когда горели страсти,
В день солнечный и дивный,
В день черный и ненастный!
Звенело все в эфире,
Но кто же знал тогда,
Что ты лежишь в квартире,
Уснувший навсегда.
А служба информации
Медалями бренчала,
Но далеко во Франции
Марина закричала.

Рикошет.
25 июля.
ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ ИЮЛЯ,
Двадцать пятое!
Все осознано ль, переварено?
Все равно, что стучать в бубен пятками
Или кровью залить утром зарево.
Целый день по каналам трещат:
– Тяжелы ядра, диски, мячи.
Чего ради, а?! –
Сообщает минуты, часы и голы
Беспристрастный дуэт – теле-радио.
Кто-то, где-то, кого-то
В нокаут послал
И от счастья мычал, прожевал пока.
На конкуре приветствуют ржаньем посла
Четыре лошади Пржевальского.
– Темнокожий спортсмен,
Похоже, что из Омана, –
Снова радио проорало:
– На изумительно гладком шоссе,
По всем правилам, без обмана,
Обогнал кто-то кого-то из Сенегала.
А на марафоне кто-то упал,
У несчастного разбита в кровь щека...
И тот, кто мимо него проскакал,
От радости бросился целовать
Уличного регулировщика! –

На экране телевизора уже два часа
Бежит бесконечная водная полоса:
В спортивном шуме и злости братской
Идет битва на канале в Крылатском.
Силач с чудовищным животом
Стоит под штангой, слегка шатаясь.
Геморрой с плоскостопием – это потом!
А пока он кряхтит, в телекамеру улыбаясь!
Два борца-тяжеловеса
Уже восемь минут
Друг друга мнут!
А на соседнем ковре легкачи

Подкидывают друг дружку, словно мячи.
Там, где ринг, каждый зритель ждет,
Когда один не выдержит и упадет!
А рефери в награду за поединок
Позволяет отсчитать десять секунд до поминок.
Спортивные страсти с утра и до вечера
Заполнили теле-  и радиодиапазоны.
Днем, кроме спорта, смотреть нечего,
А вечером – нечего, кроме Хиля и Кобзона.
Программа культурная весьма насыщена:
Под русские ложки звенит перепляс,
В сарафане березовом Аида Ведищева
Воет о том, как хорошо у нас!
Чернокожие братья рты разинули,
Наши друзья из пальмовых стран!
Под бикини к подружкам руки задвинули
И смотрят вежливо на Аидин сарафан,
На дядьку с гармошкой,
Российского ухаря,
Стоящего на голове и растягивающего меха.
И замечают, что в зале
Даже и мухи нет!
И это им нравится больше всего
Пока!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вечером прессу начнешь читать
И плюнешь в цифры газетных полос!
Включишь транзистор и ну внимать,
Что передает заокеанский «голос».
А этот «голос»,
Политически-плотский,
В первую очередь новостей и карт
 Сообщил, что в Москве
Умер Высоцкий,
Самый любимый российский бард!
Сердце утром болезненно сжалось,
Смерть подкатила, смерть одолела.
А в это время
Кому-то бежалось,
Кому-то скакалось,
Кому-то пелось!
Кобзон в этот час с любовью в лице,
Сняв парик, протирал плешь.
Хиль показывал новой любовнице
Дефицитную (купленную в Олимпийской деревне) вещь.
Спал Вуячич, устав от звона,
И во сне спрашивал у страны:
– За каким чертом петь спортсменам из Габона
Как выплывают Стеньки Разина челны?! –

А потом весь день
Все тряслось и трещало,
И для газет готовилось клише.
А про Володю упорно молчало
Стомегаваттное московское кричало!!
Рождая осколочное начало
В многомиллионной
Щемящей душе!!!



«Друг мой, друг мой,
Я очень болен».
С.Есенин. «Черный человек»

На дыбы, на дыбы, только всего!
Надо бы, надо бы сбросить его!
Встать на две, на одну,
Только этого – сбрось!
Не поддайся кнуту,
Моя гордость и злость!
Он мне впился в бока,
Кожу рвет, закричу!
Потерпеть бы пока,
А потому затопчу!
Как я счастлив, как рад, –
Он свалился, упал!
Вот и нет мне преград,
Да себя надорвал!
Пена вьет кружева,
Горлом кровь поползла,
Эх, болит голова,
Забываю слова!
В Пицунде от неожиданности
Выронив полотенце,
В шесть утра от звонка с Таганки,
Задрожавшей рукой наливал
Вознесенский
«Цинандали», оставшееся от вчерашней гулянки.
Снова спортом динамик наполнило:
Гимны, фанфары и гул очкам!
Бежал Андрюша, себя не помня,
По узким горбатым пицундовым улочкам!!
И на почте, уняв свою грудь и ноги,
Завыл в трубку не про «пять колец»,
А строфу, сочиненную по дороге,
Из будущего стихотворения «Певец»:
«Ты жил, играл и пел с усмешкою,
Любовь российская и рана.
Ты в черной рамке не уместишься,
Тесны тебе людские рамки!»

В космическом трюме
Попов и Рюмин
Без слез не смогли, от тоски икнули.
А после,
На той стороне Земли
Володю нарзанчиком помянули.
Не надо – нарзаном, давайте – водкой!
Пусть панихидой будет виток,
Пусть над Землей понесется Высоцкий,
Подведший жизни своей итог.
Пусть над миром
В магнитофонном хрипе
Над океанами, пустынями и льдами
Раздастся смысл его великий
С «конями», «очами» и «городами»:
«Хоть устать я – устал, а лошадок распряг:
– Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги» –
Никого, только тень промелькнула в сенях,
Да стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь как
Все равно в кабак.
А народишко – каждый третий враг!
Своротят скулу: – гость непрошенный...
Образа в углу и те перекошены!
И затеялся смутный, чудной разговор,
Кто-то песню орал и гитару терзал,
А какой-то придурок, бродяга и вор,
Мне тайком из-под скатерти нож показал!
Кто ответит мне: что за дом такой?
Почему во тьме, как барак чумной?
Свет лампад погас, ВОЗДУХ ВЫВЕЛСЯ,
Аль жить у вас разучилися?..
Я коней заморил, от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад,
Укажите мне место, какое искал,
Где поют, а не стонут, где пол не покат!
– «О таких домах не слыхали мы.
Вечно жить впотьмах
Привыкали мы...»
Мне икону бы только с образом
Не Христовым, а с Вашим ликом бы!
И пошел бы я, как по облаку,
И молился бы Вам – ВЕЛИКОМУ!!!
Высоцкий Владимир
Лежит в могиле...
Есть ли еще
Что-нибудь горше?
Жизнь без песен, стихов и идиллий –
Панихида – ничего больше!
В лампадном угаре

Дьяконы выли:
– Адью – гитаре!
– Бонжур – могиле!
Какое «бонжур»,
Что за «адью»!?
Из волосьев дьяковых
Выдернут куст!
– Братцы!
Простите,
Что так пою,
Мне говорили, что он француз!
И жен у него,
Почитай, штук десять;
Иудейскую веру,
Не боясь, чтил!
Да еще, говорят,
Был всю жизнь весел.
Да еще, говорят,
Что всю жизнь пил!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..
– А недавно я слышал,
Как в метро говорили,
Что он с Шифманом Мишей
Водку пьет в Израиле.
– Он же пьяным родился!
В школе стал уголовник!
Он с двух лет матерился,
И был чей-то любовник...
– Мне сказали, что женщин
Он купает в шампанском!
А икру ест руками, курит «Север» и «Кент»...
– Да ты слушай, дуреха,
Он шпион африканский,
А отец у него был китайский агент!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..
– Про какой-то Каретный
Постоянно он пел...
– Да он инопланетный!
Он с Луны прилетел!
Он же робот, робяты,
По слаганью стихов.
За ево батарейки
Песни все наболтали...
– Да внутре у него
Никаких потрохов,
Заржавелые только
Шестеренки с болтами!
И т . д . и т . п , и т . п . и т . д...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Захлебнулись бы вы под струей из бидэ!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Хоть ты пой-закричись,
Хоть руками бей в грудь,
Александра Чаковского
Все равно не свернуть!
Он в отказе вежлив и
Сверхкультурен,
А глазами говорит:
–Что ты, дурень,
Твои бойкие стихи
Нелитературны,
А в редакции для них
Место только в урне. –
Ну, а вслух
Тоскливенько просит:
– Вы, Володенька,
Писать лучше бросьте.
В Ваших песнях нету идеи,
Социальных Вы течений
Не вскрыли...
И еще напомнить Вам
Я посмею,
Что скандалили Вы часто
И пили.
Общество не любит тех,
Кто в пороках.
Нам нужны такие поэты,
Как Боков.
Балалаечник лихой,
Не преферансист,
И в писательском Союзе
У него нагрузки.
Здесь он – шеф,
А там – подшефный
Или активист...
Как такого не печатать,
Хоть и мысли узки?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Голая правда божилась, клялась и рыдала:
– Ложь это все, и на лжи – одеянье мое...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но что-то сейчас изменилось!
И почему только теперь,
В газете Вашей отворилась
Его стихам стальная дверь?
И неужели это право
Сознанием закреплено,
Что вы из левых – круто вправо,
Из правых – влево, как...
Александр Борисович!
Подаяния
После времени – не нужны!
И без Вашего
Он
Признания
Стал любовью
У всей страны!
Да и как же могло иначе
По-другому произойти,
Коль «Лошадки» его проскачут
И по Млечному по пути.
Да еще так копытами брызнут,
В колокольчики из веков,
Что останется сивый гризли
И без шерсти, и без клыков!
«Пришвартуетесь вы на Таити
И прокрутите запись мою.
Через самый большой усилитель
Я про вас на Таити спою...»
Кривотолки, кривотолки,
Словно черви душу точат.
От осколков, от осколков
Раны долго кровоточат!
Хлещет кровь!
То без сомненья – забинтуй...
Легко сказать!
А душевные раненья
Можно ли перевязать?
Можно руки, ноги – в панцырь,
Можно в гипс и грудь, и спину,
Но к душе как подобраться,
Ей надеть какую шину?
Можно боль зубную все же,
Стиснув рот, перетерпеть.
И на мрачном смертном ложе,
Улыбаясь песни петь!
Можно не бояться тлена,
Можно с язвой брагу пить,
Даже статую Родена
Можно вдребезги разбить!
Можно все на этом свете.
Можно память раскрошить,
Можно сделать, чтоб планете
Было некуда спешить.
Можно жить без войн и страха
И себя любить вполсилы,
Но нельзя, чтоб гризли плакал
У Ваганьковской могилы.

«...Умер НАРОДНЫЙ АРТИСТ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА...»
Из выступления Никиты Михалкова
на гражданской панихиде.

А был ли кто-нибудь народнее?
И есть ли кто еще любимее?
Живет в народе часть Володина
От атеиста и до Пимена.
Живет тоска его Великая.
Живет...
И болью душу ранит
И доброта,
Для всех открытая,
И взгляд,
Который не обманет.
Живут осколки
В сердце каждого
Той чистоты
И правды той,
С которыми прошел он
С жаждою
Свой путь по жизни
Небольшой!
Живет в нас что-то безупречное,
Что так любил он в человеке.
Что сохранят
На веки-вечные
Магнитных лент
Килопарсеки!
Не видеть больше принца Датского
С гитарой в холле
У колонн.
Не слышать
Гамлета Таганского
Слова:
«Распалась связь времен...»
Увы, распалась!
Все распалось...
И связь времен,
И плоть,
И смысл...
Но в нас осталась,
В нас осталась его негаснущая мысль!
Когда-нибудь,
Не очень скоро,
Лет, эдак...
Впрочем,
Друг, поверь,
Не будет слышно разговора
О том, чем мы живем теперь.
Забудут все, что только можно,
И даже то, чего нельзя!
То, что легко забыть и сложно, –
Забудут!
Только не тебя.
В минуту жутких катаклизмов,
Когда Земля сгорит до пепла
От водородных механизмов,
Твой голос вырвется из пекла!
Какой-нибудь изящный «сони»
Или убогонький «илеть»
Вдруг закричит в аду,
Как кони
Дожить не дали
И допеть!
Так корабли, оставив брата,
Которого топила течь,
Умчались в море воровато. . .
«Да куда ж вы ушли, всё же мы – корабли,
Всем нам хватит воды, всем нам хватит земли.
Этой обетованной, желанной –
И колумбовой, и магелланной...»

Через жуткий Стикс
Переплыл твой стих,
Только он не стих,
И куплет не спет...
На мгновенье конь
Ногу сбил, притих,
Но опять понес
На далекий свет!
Рвал копытами,
Как прибитыми.
На могильный звон
Лез из кожи вон!
– Эй, постой, Харон,
Не туши огонь!
Это в Лету мчит
Его верный конь. –
...Опоздали мы,
Грянул выстрел в рот...
И торопит Харон молодых гребцов.
И Володя уже на Земле
НЕ ЖИВЕТ,
И в кино НЕ ЖИВЕТ капитан Брусенцов...
Что вы! Что вы!
Да как же?!
Ленту снова крути,
Пусть она вам покажет
Жизни славной пути...
Вот Арап перед нами.
Без гитары. Ну, что ж?
Мы-то знаем, ЧТО даме
Ты в антракте поешь:
Про «веревочку» тянешь,
Так, что слезы с души...
И про то, что буянят
Под «грибком» алкаши...
Смотрим мы, как фон Корен
В лоб Лаевского бьет,
Или как Жорж Бенгальский
Шансонетки поет...
И еще очень много
Песен, ролей и слов,
И венчает «Дорогу»
Капитан Глеб Жеглов.
Играют мальчики в Жеглова,
Как мы в Чапаева играли,
И верят мальчики Жеглову,
Хотя Высоцкого не знали.
Парад стихов, парад печальный,
Парад ролей щемящих, строй, –
И Дон Гуан, на фланге крайний,
Твой роковой киногерой...

Владимир умер в два часа,
И бездыханно
Стояли полные глаза,
Как два стакана...
  ...Вернулась снова жизнь в тебя
И ты, отудобев,
Нам говоришь: «Вы все туда,
А я оттуда!»
А.Вознесенский. «Реквием оптимистический»
Теперь «оттуда»
Не вернешься.
Те «пять минут» твой врач проспал...
И больше ты не улыбнешься
Коню, который прискакал...
Плоть умерла,
Осталось – дело,
С которым жил ты и творил...
В прах превратилось только тело,
А душу – в нас ты растворил!
Но пока живо

Поколение,
То, для кого
Ты тратил силы,
Оно не может без волнения
Стоять у краешка
МОГИЛЫ...
«Во хмелю слегка, лесом правил я,
Не устал пока, – пел за здравие.
А умел я петь песни вздорные:
– Как любил я вас, очи черные... –
То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
То болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только я проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу и опять затяну:
«Очи черные, как любил я вас,
Но прикончил я то, что впрок припас.
Головой тряхнул, чтоб слетела блажь,
И вокруг взглянул, и присвистнул аж:
Лес стеной впереди – не пускает стена-а-а-а...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Конец






НЕСКОЛЬКО СЛОВ В КАЧЕСТВЕ ВСТУПЛЕНИЯ
К ПОСЛЕДУЮЩЕМУ

При советской власти, во времена КГБ, был весьма распространен, но мало известен широким читающим массам “литературный жанр” под названием “внутренняя рецензия”, то бишь, тайная, закрытая, написанная для неких органов, а не для опубликования в органах печати. Главное внимание тут уделялось политической благонадежности рецензируемого автора, и в меньшей степени – художественным достоинствам его литературного сочинения. По сути своей то были организованные КГБ для своего внутреннего употребления доносы нужного им содержания, за подписями официальных титулованных лиц или соответствующих организаций. Как правило, рецензируемый автор не знал об авторах тех рецензий, да и самих рецензий зачастую не видел. Зато хорошо чувствовал результаты такого “рецензирования” на собственной шкуре. Крупные неприятности были и у Юрия Чугуя, с вызовами и в партийные, и в органы Госбезопасности.
Представляю здесь на “Осколочную поэму” Юрия Чугуя рецензию (3,5 машинописных страницы) свердловского поэта Льва Сорокина – председателя Уральского отделения советских писателей и одновременно секретаря парторганизации оной, – которого попросили изготовить вот такой документ для “внутреннего использования”. От какой партии мог выступать этот тайный “рецензент” в 1985-м году, надеюсь, пояснять не надо. Думаю, что комментарии к опусу Л.Сорокина излишни – “социальный заказ”, партийный заказ он исполнил добросовестно. На эту же талантливо написанную “Осколочную поэму”, которая нигде, кроме самиздата, да вот этой книжки, не печаталась, я написал бы рецензию диаметрально противоположного содержания, потому что у нее есть, на мой взгляд, немалые достоинства, которых нет в многочисленных многотиражных печатных типографских книжках Льва Сорокина, секретаря партийного. Итак...









;
ВМЕСТО РЕЦЕНЗИИ НА “ОСКОЛОЧНУЮ ПОЭМУ” Ю.ЧУГУЯ

Я не знаю, кто такой Ю.Чугуй, но судя по организованности стиха, по рифмовке, по изменению ритмики, интонаций, он не новичок в стихосложении.
Я не знаю, кто воспитывал Ю.Чугуя, как сложилась его судьба, что привело его к озлоблению и неприятию всего советского, но это озлобление, это неприятие – в поэме налицо.
Факт смерти Вл. Высоцкого – только повод, чтобы выплеснуть это озлобление.
Вот автор издевательски пишет, как поет певица о том, как хорошо у нас:

В сарафане березовом
Аида Ведищева
Воет о том,
Как хорошо у НАС!

Прямо-таки патологическая ненависть у автора поэмы ко всем деятелям искусства, которые верно служат своим творчеством стране: к Кобзону, к Хилю, к Вуячичу, к писателям А.Чаковскому и В.Бокову.
Можно, конечно, кого-то любить, кого-то не признавать, но не так же оскорбительно:
Кобзон в этот час
С любовью в лице,
Сняв парик, протирал плешь.
Хиль показывал новой любовнице
Дефицитную (купленную в Олимпийской деревне)
Вещь.

О В.Бокове он пишет еще более оскорбительно:

При такой-то поэзии
Жизнь у Виктора – сахар.
Интеллекта эрозия,
Менингитность метафор!

Злоба и ненависть прорывается, когда автор поэмы пишет о нашей прессе и нашем радио:
А про Володю упорно молчало
Стомегаваттное московское кричало!
Или:
Вечером прессу начинаешь читать –
И плюнешь в цифры газетных полос!

Зато для Ю.Чугуя сладостен заморский “голос”, он его не просто слушает, а внимает ему. Еще бы! Этот “голос” первым сообщил о смерти его любимого поэта В.Высоцкого!
Кстати, автор поэмы доходит до кощунства, ставя имя предателя Галича в ряд с именами Гагарина, Маяковского, Есенина.
А с каким изуверским наслаждением автор поэмы изображает картину расправы с поэтом Боковым и с кем-то вторым, и третьим:

“За Андрея вот тебе –
Хрясь!
За Володю получи –
Хлоп!”
“...На! За зависть, за обман – на!
Сполна...
По очкам,
По очкам,
По очкам
Меть ему,
Чтобы было неповадно и Третьему”

И невольно представляется Ю.Чугуй одетым в черный мундир фашистского палача, стоящий в концлагере и бьющий с наслаждением людей.
Разве не от фашистской вседозволенности идут строки, чтобы уничтожить всех инакомыслящих:
“Мы их всех – в колодец!
Мы их всех – в колодки!
Мы заткнем, Володя,
Буковые глотки!”

Дай таким Чугуям волю, и они всех, кто не соглашается с ними, действительно уже не в стихах, а в жизни – “в колодец и в колодки!”
Столько в этих строках фашистского человеконенавистничества. Ю.Чугуй, видимо, не может даже допустить мысли, что кто-то мыслит по-иному, любит другое в искусстве, что кому-то не нравится Высоцкий с его полублатной манерой исполнения, а нравится лиричный Кобзон, доносящий каждое слово, каждое авторское чувство до слушателей. Конечно, о вкусах надо спорить, но не при помощи кулаков и колодок.
Словом, поэма полна такой злобы к людям, думающим по-иному, чем Ю.Чугуй, что можно только удивляться: откуда появляются у нас люди, ненавидящие наш строй, который защитил их от смерти в годы Великой Отечественной войны, который защищает их и все человечество от ядерной смерти?
Но в нашей напряженной международной обстановке, в схватке двух миров, когда решается вопрос человеческой цивилизации стоит напомнить Ю.Чугую слова Генерального секретаря ЦК КПСС К.У.Черненко из его речи на юбилейном пленуме правления Союза писателей СССР: “Партия относится к таланту бережно*, видит в нем ценнейшее достояние общества*. Но никто и ничто не может освободить человека от обязательных для всех требований общества, его законов. Наивно думать, что можно чернить нравственно-политические устои нашего строя и одновременно ждать от него благ и признания. И, конечно же, никому народ не простит** перехода на сторону наших идейных противников в той острейшей борьбе, которая идет сегодня в мире. Тут двух мнений быть не может”.
Вот что мне хотелось написать вместо рецензии после прочтения “Осколочной поэмы” Ю.Чугуя.

Член Союза писателей СССР.     Л.Сорокин


21 января 1985 года
 
ПИСЬМО ВТОРОЕ
5 мая 1983
И обязательное жертвоприношенье,
Отцами нашими воспетое не раз,
Печать поставило на наше поколенье,
Лишило разума, и памяти, и глаз
В . Высоцкий
М.И., поздравляю враз со всеми майскими праздниками! Доброго Вам здоровья, настроения, успехов. Пакет и открытку получил. Спасибо Вам и безымянному автору столь развернутой рецензии на “Буклет-2”. Написано и толково, и убедительно, с хорошим знанием материала.
О Куняеве в “ЛГ”-82. Он и последовавшая за ним некая “выпускница торгового института” обозлили меня ужасно своими выступлениями, и я послал в редакцию сердитую отповедь им. Получил вежливый ответ, что я, дескать, “не в ту степь ...” (Прилагаю и то и другое к этому письму.)
“Высоколобые” профессионалы – поэты, композиторы, певцы, музыковеды – всегда смогут, при желании, найти у Высоцкого погрешности, недостатки, непозволительные – с их точки зрения! – профессионалу. Найдут, пожалуй, какие-то слова, доводы. Но все равно это будет неубедительно. Ибо ВЫСОЦКИЙ НУЖЕН людям. Об этом говорит его исключительный успех в демократической среде. И не только демократической. Он всем пришелся “ко двору”. Ему покорны все возрасты. Им покорено юношество и студенчество, рабочие и интеллигенция, город и село. Но заодно с “высоколобыми” иногда оказываются и другие. Если человек не понимает, не любит стихов – а таких, к сожалению, немало, – он не сможет по-настоящему понять и полюбить песни Высоцкого. Ведь чтоб понять его песни, надо суметь увидеть в них, кроме их недостатков (увы, они есть в его песнях, стихах, потому что он не готовил их своей рукой ДЛЯ ПЕЧАТИ!), еще и отменную работу поэта со словом. Надо суметь оценить образность, метафоричность, ироничность его строчек, “подначивания”, виртуозную игру слов и созвучий. А главное – понять мысли поэта-певца.
Хочу оговориться сразу. С каким восторгом я принимаю умные философские, патриотические, героические, романтические, любовные, гражданские песни Высоцкого! И всегда с каким-то внутренним протестом слушаю его блатные, воровские песни дурного пошиба, вульгарную дешевку. Наверно, трудно в них найти какие-то художественные достоинства.
Трагична судьба Высоцкого-художника, трагична судьба его творчества: разбросано, не собрано воедино, фактически не издается. Я тут недавно написал одно “провокационное” письмо в Москву – в редакцию каталога-бюллетеня “Мелодия”.
“Уважаемые  товарищи, расскажите,  пожалуйста, в разделе “Мелодия” отвечает”,  будут ли выпущены у нас новые гиганты с другими  песнями Высоцкого? Когда? Я слышал также, что наша страна  закупила (во Франции?) лицензию на выпуск нескольких дисков В.Высоцкого. Так ли это?” (10. 03.83.)
Получил неожиданно мгновенный ответ на официальном бланке. Мне персонально, а не в журнале, как я хотел бы. Не хотят “собак дразнить”.

“Уважаемый товарищ Попов!
Выпуск диска-гиганта с записями песен В. Высоцкого в ближайшее время фирмой “Мелодия” не планируется. По вопросу закупки лицензий советуем обратиться во Всесоюзное объединение “Международная книга”. (15.03.83.)

Пишу в новый адрес. И опять “провоцирую”.

“Уважаемые товарищи, я слышал, что будто бы в Париже в 1981 г. был издан на русском языке двухтомник стихов (783 стихотворения!) Владимира Высоцкого, и Всесоюзное объединение “Международная книга” намерено издать его по лицензии в нашей стране. Кроме того, будто бы Советским Союзом закуплена лицензия на выпуск французских (или других?) дисков с записями В. Высоцкого в его исполнении. Насколько верны эти сведения? Ответьте, пожалуйста”. (21 марта 1983)

Снова стремительный ответ на фирменном бланке.

“Уважаемый Виктор Иванович! На Ваше письмо от 21 марта с.г. сообщаем, что нам ничего не известно об издании в Париже в 1981 г. на русском языке двухтомника стихотворений Владимира Высоцкого. Советским издательством “Современник” был выпущен в 1982 г. (ошибка: в 1981 г. – В.П.) сборник стихотворений В.Высоцкого “Нерв”. Лицензии на выпуск грампластинок с записями песен В. Высоцкого ни во Франции, ни в других странах не закупались. И.О. директора фирмы “Совинкнига-ЕА”...   (04.04.83.)

Интересная информация, не правда ли?
У Высоцкого много друзей. Но есть у него и недоброжелатели, враги, облеченные “полномочиями” чиновники, которые, увы, могут “тащить и не пущать”. Что успешно и делают. Не для них ли Высоцкий – некая “персона нон грата?” Не они ли замалчивали и замалчивают Высоцкого или превращали и превращают его в некую одиозную фигуру? Не их ли стараниями этот подлинно народный художник никак не был отмечен ни при жизни, ни после смерти?
Определенный круг таких вот “облеченных полномочиями” “слушателей”, быть может, не очень искренних в этом и пред собою, не принял, отверг Высоцкого, услышав в некоторых его песнях не обличение недостатков, но даже клевету или, скажем так, нежелательную откровенность о нашей соцдействительности.
Ну, а было ли такое общество, такое социальное устройство, которое свободно от всех недостатков, идеально? И будет ли такое? И появилось желание приглушить голос певца, сгладить те сильные негативные эмоции и ассоциации, которые он порою действительно вызывал у думающих слушателей своими не совсем, быть может, “лояльными” речами, в которых можно усмотреть иногда протест иносказательный, а иногда достаточно прозрачный.
Интерес к Высоцкому огромен. Но как много сплетен, нелепейших слухов о нем. А любая сплетня в этом деле – есть следствие плохо поставленной информации или вообще ее отсутствия. Злая сплетня – это злой упрек в адрес наших идеологических организаций: редакций газет, радио, ТВ, партийных функционеров. Вот потому-то разговор об этом человеке на страницах МОЛОДЕЖНОЙ газеты – и, наверное, даже неоднократный! – был бы необходим. Ибо каждая новая статья, выступление о Высоцком – это еще одна попытка – необходимая – осмыслить, понять, растолковать его внешне простое, но далеко не простое песенное творчество. Кто даст ответ на вопросы: каково его значение для нашего общества? Какова его роль? Чем больше будет публикаций о Высоцком, тем точнее будет его образ. Тем меньше места останется для сплетен, фантазий.
15 лет мы познавали Высоцкого чувством. Теперь наступило время постичь его разумом. Что и делается. Но очень осторожно, с оглядкой: количество аналитических статей, публикаций о нем все же весьма незначительно (где же эти 340 источников, о которых Вы пишете?), даже сегодня, спустя почти три года со дня его смерти. (Зато, когда ушел от нас Шукшин, статьи о нем, книжки посыпались, как из рога изобилия. Не в обиду Василию Макаровичу – он достоин этого.) Да вот только один пример нашей “объективности”. Есть трехтомник, который называется “Русская советская эстрада. Очерки истории. 1946–1977”. М., 1981. О Владимире Высоцком (1938–1980) в т. 3 ровно 13 строчек! (стр. 306, 307, 308). Зато Александру Градскому (род. 1940) уделено ДВЕ страницы. Ровным счетом ничего не имею против последнего – он несомненный талант. Но воздайте же и Кесарю – кесарево.
... Облеченные властью чиновники уходят. Художники – остаются с нами. Даже самых-самых высокопоставленных чиновников тут же забывают, потому что кланяются их креслам, куда в любой момент могут посадить другого. Но Художника не заменить другим Художником, потому что это будет уже Другой Художник!
Когда-то писателя Михаила Булгакова (1891–1940) поносили и травили. Теперь, спустя 40 с лишним лет после его смерти, его считают классиком советской литературы и пишут о нем в учебниках, пишут монографии. Произведения Булгакова, Зощенко – это сатира на соцдействительность 20-30-х годов. С тех пор прошло 50 лет: далеко мы теперь от тех времен, о которых писали эти сатирики. Неужели и Высоцкому – сатирику щедринской силы! – ждать официального признания придется столько же?!
Между прочим, вот забавно-символический случай. Есть в Свердловске магазин “Книжный мир”. Прошлым летом в отделе книгообмена (не от хорошей жизни, похоже, государство занялось обменом книг!) я увидел карточку, на которой было написано: “Меняю “Мастера и Маргариту” на книгу стихов Вл. Высоцкого “Нерв”. Наталкивает на параллель: Булгаков – Зощенко – Высоцкий = сатирики. Мысль любопытная, заслуживающая внимания, исследования. В их творчестве, наверное, можно найти параллели: критический подход к действительности, нежелание приглаживать ее, камуфлировать. Притча и чертовщина у Булгакова и Высоцкого есть гиперболизация, как увеличительное стекло, выявляющее наши недостатки...
Высоцкого в театре и на эстраде я не видел. Москвичи-то уж знают, как непросто попасть на Таганку. Все же и я сподобился: в январе 1983 г. посмотрел у них 6 спектаклей: “Павшие и живые”, “Три сестры”, “Надежды маленький оркестрик”, “Пугачев”, первый вариант “Вассы Железновой”  и 24 января 1983 года, благодаря записке Юрия Петровича Любимова, – прогон спектакля “Владимир Высоцкий”.
Чем и счастлив! Спектакль “Владимир Высоцкий” я контрабандой записал на кассетник, который был у меня в портфеле, а микрофон в верхнем кармане пиджака. Получилось, конечно, не ахти, да и с потерями, когда в темноте зала, наощупь в портфеле, менял дорожки на кассетах. Есть у меня и машинопись всего сценария этого спектакля.
М.И., пришлите, пожалуйста, всю Вашу Библиографию о Высоцком, стихи о нем, его прозу, которой я совсем не знаю. Возвращу в сохранности. Посылайте заказным. У меня обширная переписка (по другим еще темам), и заказные письма приходят аккуратно. В списке публикаций о Высоцком отметьте точками, что у Вас есть (или нет), может, к имеющимся у Вас 20 кг документов я смогу добавить еще? Между прочим, о прозе Высоцкого. Достаточно ли достоверно то, что она принадлежит его перу? А.Вознесенский как-то писал примерно следующее: “Ко мне попали “мои” стихи, которые я видел первый раз”.
Вот, ходят по всему Союзу машинописные экземпляры т.н. панихиды по Высоцкому. Мне в руки попадали они из разных городов и варианты отличались один от другого! Поэтому я отношусь к таким материалам весьма скептически – их ценность сугубо на уровне бытовом, и едва ли не на уровне тех же легенд и сплетен о нем. В некоторых экземплярах “Панихиды” встречаются стихи о Высоцком, “авторами” которых названы Никита Высоцкий (сын), Марина Влади. Но Семен Владимирович Высоцкий кому-то сказал, что ни тот, ни другая стихов не писали. Хотя, откуда ему знать?
С уважением — В.П.

* * *





 
Редакции “Литературной газеты”
НАДО ЗНАТЬ ПРЕДМЕТ СПОРА!

Уважаемая редакция, меня до глубины души возмутила легкость необыкновенная у Ст. Куняева в оценке песенного творчества Владимира Высоцкого. (“ЛГ”, 1982, 9 июня.) Чтобы спорить о чем-то, надо знать предмет спора.
Боюсь, что Куняев весьма поверхностно знаком с песнями Высоцкого. Позвольте спросить: сколько он их слышал, из 800(!) написанных и исполненных Высоцким? Песни Высоцкого Куняев саркастически называет “эпохальными записями”. Но неожиданно для себя он попал в точку: эти песни действительно отразили нашу эпоху, наше время. Наш оппонент не в ладу с логикой и последовательностью мысли: то он говорит, что Высоцкий “уловил веяние моды”, а то – он “создавал моду, на которую работал”. Все не так. Высоцкий оказался настолько сильным, талантливым, самобытным, полифоническим художником, что сам создал моду на себя! Удастся ли это сделать Ст. Куняеву? Сомневаюсь. Далее. “По-фельетонному броских и грубых текстов”. Точно сказано! Браво Высоцкому! Или, по Куняеву, фельетоны – вон из употребления? Высоцкого по праву можно назвать создателем нового жанра – “музыкального фельетона”, “музыкальной басни”. Или, по Куняеву, у нас уже нет работы фельетонистам и баснописцам?
Рассуждения о Высоцком (“ЛГ”, 7 июля) 22-х-летней А.Гарник, “окончившей институт торговли”, также поражают своим невежеством и полным незнанием предмета, о котором она говорит, бездумно повторяя положения Куняева. Она, видите ли, “читает всю периодику”, но ей не попались на глаза такие строки Андрея Вознесенского: “Высоцкий страстно, по-мальчишески, мечтал напечататься... хотел стать членом Союза писателей.... удалось однажды напечатать его в “Дне поэзии” (см. “Дружба народов”, 1982, № 1, с. 137.)
Вероятно, до понимания Высоцкого надо дорасти и по паспорту и интеллектуально.
Однажды в компании (трезвой компании) интеллигентных 35–40-летних людей с высшим гуманитарным и техническим образованием я услышал выражение: мы – “высокисты”. Это из тех людей, которые тщательно собирают записи песен Высоцкого и все, что с ним связано – его публикации, фото, статьи о нем. Но не только коллекционируют, а пытаются сами разобраться, понять ценность его песенного творчества, а потом поделиться своими открытиями с другими. Я не смею пока назвать себя почетным эпитетом “высокист”, но серьезным изучением песенного творчества Высоцкого занимаюсь уже несколько лет . Я много вслушивался и вчитывался в песни-стихи Высоцкого, и у меня сложилась своя концепция его творчества, которую я вам предлагаю.
Прав философ В.Толстых, когда пишет: “Предстоит еще разобраться, почему так волнует, трогает Высоцкий своими песнями.” (“ЛГ”, 16 июня). Надо изучать его и оставить обывательское брюзжание.
В.Попов. 7 июля 1982
 
P.S. посылаю Вам свою статью о песнях Владимира Высоцкого, думаю, что она “работает” на Вашу дискуссию – “Культура: народность и массовость”. Мне 41 год, много пишу, печатаюсь. Имею высшее музыкальное и высшее театроведческое образование. Это позволяет мне профессионально рассматривать творчество Высоцкого с разных сторон, комплексно.


ОТВЕТ ИЗ РЕДАКЦИИ
“ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЫ”
При ответе ссылайтесь на наш № 50225 от “30” августа 1982 года

Уважаемый товарищ Попов!
Прежде всего, благодарим Вас за внимание к нашей дискуссии. Вы не разделяете точку зрения С.Куняева на творчество В.Высоцкого. Это Ваше право. Однако полагаем, что и С.Куняев имел все основания для выступления. Да, мы согласны, песни В.Высоцкого – явление талантливое, непростое. Кстати, не отрицает этого и автор статьи. Но, по его мнению, творчество поэта неоднозначно. В чем эта неоднозначность – С.Куняев и хочет разобраться. Он с уважением пишет о замечательных песнях В.Высоцкого о войне, о товариществе, он пытался отделить в его творчестве зерна от плевел, пытается разобраться, в чем сильные и слабые его стороны. Статья С.Куняева написана в рамках дискуссии, и об этом не следует забывать.
В выступлении В.Толстых (“ЛГ”, № 24), опубликованном вслед за статьей С.Куняева, мнение последнего во многом оспаривается. В.Толстых не соглашается с С.Куняевым, доказывая, что творчество В.Высоцкого – явление народное, что песни его – образцы настоящего искреннего искусства. Советуем обратить внимание на эту статью.
Далее в “ЛГ” были опубликованы два читательских письма, в которых также высказываются разные суждения о творчестве В.Высоцкого. Все это в порядке вещей и вполне соответствует самому жанру нашего разговора – полемике. Кстати, ее предмет гораздо шире, чем Вам это, к сожалению, представляется.
Всего доброго!
С.Селиванова,  зав. отделом литературоведения
“Литературной газеты”
Примечание: Этот ответ из “Литературной газеты” представляет собой ксерокопию, в которую на машинке впечатаны №, дата и обращение – кому направляется ответ из редакции. Выходит, идентичные ответы, без всяких вариаций, получили, как и я, наверное, сотни возмущенных читателей “ЛГ”? Раз в “Литературке” вынуждены были поставить на поток такие вот лукавые, не по существу, ответы на сотни(!) писем своих читателей, возмущенных публикацией Куняева. – В.П.
* * *
 
ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
13 июня 1983
Жаль, на меня не вовремя накинули аркан...
В.Высоцкий
С тех пор заглохло мое творчество,
Я стал скучающий субъект:
Зачем мне быть душою общества,
Когда души в нем вовсе нет.
В.Высоцкий
М.И., возвращаю Ваши материалы. Кроме Библиографии, которую дополняю и усердно привожу в относительный порядок, – верну позднее. Очень интересно выступление Эдуарда Володарского, много информации в нем. Кстати, почему Вы пишете, что о Высоцком он знает больше всех? В каких они были отношениях?
 “Дельфины и психи” не являются, по-моему, законченным литературным сочинением. Скорее, это наброски, фрагментарностью похожие на киносценарий, на киноэпизоды, с их неразработанностью, пунктирностью сюжетных линий. Но весьма любопытно. Пришлите, пожалуйста, “Роман о девочках”. Напишите, у кого, где хранятся подлинники рукописей.
Вы мне прислали домашний адрес и телефон свердловчанина, который тоже имеет материалы о Высоцком. Я разыскал в Свердловске И.Б.Свизева (телефон оказался точным). Судя по голосу, он молод. Я представился по телефону, чуточку рассказал о себе. Сказал, что мы, наверное, смогли бы взаимно обменяться некоторыми материалами. Он в разговоре как-то деликатно, но уверенно сформулировал: сколько, вроде, вы платите за одну записанную кассету? Я, довольно резко: “Делать бизнес на этом человеке, я считаю, подло”. Но все-таки пригласил его на свою очередную беседу о Высоцком. Он не пришел. Звоню. Он категорически отказался со мной встречаться: у нас, дескать, разный подход (??) к этой теме... Увы, оказывается, есть и такие “бизнесмены”. Это тип для меня умер.
А вообще с темой у меня начались осложнения. Я прочел ее около 60 раз, и вдруг почувствовал какие-то странности в поведении референта общества “Знание”: он начал жевать что-то невразумительное при каждой нашей встрече. И, наконец, раскрылся:
– Нам надо иметь отпечатанный текст вашей лекции.
– Вот он.
– Да? Но надо на него рецензию. А кто у нас в Свердловске хорошо разбирается (?!?) в творчестве Высоцкого?
– ?
– Тогда надо посылать в Москву, потому что все говорят о Высоцком по-разному, а надо, чтобы все-таки одинаково. (?!) Надо, чтоб Москва утвердила эту тему: читать ее или не читать. (?!)
– А что, вы ВСЕ темы утверждаете в Москве?
– Нет, конечно. Но ЭТУ не рекомендуют пока. Вот и афиши ваши типография никак не может отпечатать.
– Да  ЭТА ТЕМА никогда не была “утверждена” Москвой! С самого начала. С 1960-х!
Все-таки я подсказал  ему, что за рецензией лучше обратиться к Л.П.Быкову, доценту Уральского университета, чью статью из университетской многотиражки про “НЕРВ” я Вам присылал. Он, на удачу, оказался и знаньевским лектором, написал быстро. Теперь в папках “Знания” есть и мой текст и очень положительная рецензия... А лекций моих нет. Т.е. тему-то все-таки (пока?) “закрыли”. От греха подальше.
В связи с этим рецензированием я вспомнил профессора Абрама Акимовича Гозенпуда, который был руководителем моей дипломной работы в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии (ЛГИТМиК). Он мне сказал тогда перед защитой, весной 1981-го: “Вы, Виктор Иванович, не волнуйтесь и не бойтесь оппонентов и их вопросов. Все равно лучше Вас тему ВАШЕГО диплома не знает никто, в этом можете не сомневаться”. (А тема была такая: “Модест Ильич Чайковский – драматург и театральный критик”).*)
Как бы там ни было, а Л. П. Быков (он моложе меня лет на 7) не забирался так глубоко в творчество Высоцкого, не копался в нем, как я.
А паника в “Знании” началась с того, что после одного из моих выступлений в Свердловске пришла в райком партии кляуза, (без подписи, – я видел ее потом): “Попов читает политически незрелые, ущербные лекции и т.п. (Зато один историк с университетским дипломом сказал после лекции: “смелая, необычная, не приглаженная дипломатией...”). В Железнодорожном РК КПСС, где я на учете, затребовав предварительно мое письменное объяснение, подвергли меня экзекуции на бюро райкома 24 мая 1983. Пока только попугали – выговор без занесения, с формулировкой: “За безответственное, политически незрелое содержание отдельных комментариев в лекции “Жизнь и творчество Владимира Высоцкого”. Рядовые райкомовские чиновницы сказали, что я очень легко отделался – в рубашке, дескать, родился: для приглашенных на бюро это часто кончается куда как плохо! Но если эта процедура – после очередной анонимки! – повторится, то, думаю, последуют так называемые оргвыводы. И выведут. Меня. Отовсюду. Впору подумать: быть или не быть? продолжать или уйти в подполье?
Ах, какой замечательной находкой стал бы этот случай для желтой прессы и всяких там “голосов”! Какой бы звонкий материал они состряпали: в СССР преследуют людей, которые занимаются исследованием творчества Высоцкого и рассказывают о нем! Интересно, инициаторы и исполнители этого спектакля подумали о том? Как раз только что прочел книжечку из “Библиотеки “Огонька”: Николай Прожогин. Встречи с Ренато Гуттузо. (М., 1982) Сорок с лишним лет назад Р.Гуттузо написал большую картину-аллегорию “Распятие”. “Я хотел сказать ею, – писал художник, – что это нынешняя трагедия, что преследуемый праведник – проблема, которая именно сегодня затрагивает нас самих”. (С. 36). То было написано 40 лет назад. То было справедливо в библейские времена. Это не менее злободневно и сегодня – в конце XX века! Преследуемые властями Галич, Ростропович, Солженицын, Высоцкий – не те же праведники? От слов: “Они правы”.



P.S. В качестве приложения к этому письму посылаю:
– материал кино- и театроведа Виктора Демина о Вл. Высоцком “Поэт опасной зоны”, который русскому автору удалось протиснуть в славянский журнал, а мы перевели его обратно на русский с болгарского. Статья прекрасная, а в советскую печать цензура ее не пустила. Воистину: все мы живем “в опасной ЗОНЕ”. Все мы – ээки.
а также:
– копию пресловутого “Меморандума”, который мне вручили в райкоме партии. Экий заголовок присобачили авторы к пасквилю!
– мой “Анти-меморандум”, то есть письменное объяснение родному райкому, на которое они начхали.
– рецензию кандидата филологических наук Л.П.Быкова. Он не только читал мой машинописный текст, но и был на моем выступлении.



М Е М О Р А Н Д У М

15–16 марта (1983) в актовом зале института “ВНИПИэнергоцветмет” (правильно – “ВНИПИэнергопром”! – В.П.) (ул. Первомайская, 56) Попов В.И. читал лекцию “Жизнь и творчество В.Высоцкого”. Присутствовало 150–170 человек, в основном, молодежь 16–25 лет. (Интересно, откуда взялись в зале закрытого проектного института 16-летние?! – В.П.).
При прослушивании лекции очевиден ее тенденциозный, политически ущербный характер. В отдельных случаях Попов допускает клеветнические намеки и прямые высказывания. Интонация, построение лекции, использование недомолвок, двусмысленных комментариев создает у слушателей представление, что В.Высоцкий являлся “великим народным поэтом”, откровенно выступавшим против недостатков в нашем обществе, за что он, якобы, “преследовался властями” и в итоге погиб.
Лектор, рассказывая о творчестве Высоцкого, зачитывает неопубликованное стихотворение Б.Ахмадулиной из самиздатовского сборника “На смерть Высоцкого”, смысл стихотворения в том, что Высоцкого, якобы, до последнего часа “сильные мира сего” “хлестали по лицу”, поэтому он погиб.
“Главное в творчестве Высоцкого – это не блатные песни, а песни критического плана, такие, как, всем известная “Банька по-белому”. Почему эта песня вызывает у нас столько переживаний и размышлений? Потому что для каждого слова “Магадан”, “37-й год” значат очень и очень много. А ведь “37-й год” продолжался не 1 год, а целых 20 лет! Об этом не любим говорить, об этом молчит пресса. А это были ужасные 20 лет в истории нашего государства, когда человек – это было ничто, его можно было сломать, убить, человек был винтик в государственной машине”. (Данное высказывание Попова приведено дословно).
Перед началом прослушивания идейно-ущербных песен (о них ниже) лектор заявил: “Сейчас будут звучать песни, которые воспитывают нас”. “В песнях Высоцкого много горечи, как в нашей жизни”.
Комментируя песню о том, как солдат, возвратившись с войны, застает свою жену с другим, лектор пытается “подвести” под нее политическую, идейную платформу, убеждая слушателей: “возвращение солдата-победителя с войны домой – это только продолжение страданий”.
Пытаясь представить В.Высоцкого как “непризнанного гения”, которого “преследовали” в нашей стране, Попов постоянно подчеркивает, какое “широкое признание” он имел за рубежом, особенно во Франции, где Марина Впади издала полное собрание сочинений Высоцкого в двух томах, а у нас напечатали лишь тоненькую книжечку “Нерв”, которую, если вам повезет, можете купить на Шувакише (на базаре) за 80 рублей. “Деталь: фирма “Мелодия” закупила во Франции лицензии на диски советского (!) поэта В.Высоцкого”.
“Сейчас прозвучит песня Высоцкого с французского посмертного диска, который французы назвали “Остановленный полет”... Многозначительное название, не правда ли?” После такого предисловия Попов дает прослушать песню политически ущербного содержания “Тот, который не стрелял”. Перед этим лектор заявляет: “Эта песня шуточного стиля, но в ней заложен глубокий философский смысл”. В песне описываются “преследования” военной контрразведкой солдата Советской Армии, который в годы Отечественной войны “по идейным” мотивам отказывался стрелять по врагу.” (По врагу ли?! – В.П.).
Рассказывая о театральном творчестве Высоцкого и о работе Театра на Таганке, Попов постоянно старается вложить в свои слова негативный политический подтекст. “Один из самых интересных ответов Высоцкого на вопросы шутливой анкеты: “Что бы ты сделал, если бы был волшебником?” – “Отменил бы цензуру”.
“Спектакль о Высоцком, поставленный Театром на Таганке, является запрещенным, его играли только 4 раза, конечно, за закрытыми дверями”.
“Вы все знаете – “начальство” не любит Театра на Таганке, его держат в черном теле, не пускают на гастроли за границу ...Недавно директора театра все-таки довели (!) до инфаркта в связи (пауза) с последними событиями дисциплинарного характера”.
“У могилы Высоцкого очень много милиции, все с рациями, ну, знаете, как везде у нас”.
Во время продолжения лекции 16 марта Попов предложил присутствующим песню Высоцкого “Банька по-белому”, идейно ущербного, клеветнического содержания. Комментируя это произведение, Попов представил его как “апогей” творчества Высоцкого, его “вершину”. Пытаясь вызвать повышенный интерес и внимание слушателей, к негативному политическому подтексту песни, Попов заявил, что при прослушивании ее у каждого “слезы выступают на глазах”.
Одну из шуточных песен Высоцкого – про Кука – Попов тоже пытался представить чуть ли не как политический памфлет, при этом пересказав слышанный им якобы рассказ о живущих в Нигерии людоедах и закончил рассказ восклицанием: “А мы им комбинаты металлургические строим”.
Комментируя песни пародийного плана, Попов преподносит их как обличение, как насмешку над советским человеком. (В отношении песни “Диалог у телевизора” – “Посмотрите, каков наш городской житель”. О песне “Два письма” – “А вот каковы наши крестьяне, тоже хороши!”)
Рассказывая о проектах надгробных памятников Высоцкому, Попов акцентирует внимание слушателей на те из них, в которых недвусмысленно просматривается негативная политическая позиция автора (тяжелый темный камень, два креста с гильотиной, пробитая гвоздем ладонь и т.п.).
Заканчивает свое выступление Попов песней “Идет охота на волков” (как известно, (КОМУ известно?? – В.П.) это произведение Высоцкого воспринимается “диссидентствующей” публикой как “обличение инакомыслящих в СССР). Перед прослушиванием песни, акцентируя внимание “на глубоком философском смысле и подтексте этой песни”, лектор заявляет: “Подумайте, о ком же поет Высоцкий, не о себе ли? И не о нас ли с вами?”
После окончания лекции, отвечая на вопросы слушателей, Попов активно предлагал им приглашать его для чтения подобной лекции у себя в учреждениях, желающим оставлял свой служебный телефон.
На вопрос одного из присутствующих, Попов сообщил, что лекции он читает от областного общества “Знание”. 21.03.83 г. состоится аналогичная его лекция в ОК ВЛКСМ.
(МЕМОРАНДУМ без подписи и даты. Последнее предложение жирно зачеркнуто черными чернилами, перьевой ручкой. – В.П.)



МОЙ “АНТИ-МЕМОРАНДУМ”
25.04.83 г.

В Железнодорожный райком КПСС
г. Свердловска
от В.И.Попова.

21 апреля с.г. в Железнодорожном РК КПСС мне был предъявлен “Меморандум” (без подписи и без даты!), написанный каким-то стукачом после одной из моих лекций по линии общества “Знание”: “Жизнь и творчество Владимира Высоцкого”. Первоначальное впечатление от этого “документа” ошеломляющее, ошарашивающее: настолько серьезны обвинения в мой адрес, мне инкриминируют ни много, ни мало “тенденциозный, политически ущербный характер лекции”. И если верить составителям сего “меморандума”, то впору заводить уголовное дело на лектора.
Но при внимательном знакомстве с этим писанием выявляются многочисленные фактические неточности, прямые искажения, передергивания, притягивание фактов за уши – налицо определенная запрограмированность авторов этого самого “меморандума”. Налицо инсинуация и прямая клевета. Ударили наотмашь, чтобы скомпрометировать лектора-коммуниста и заткнуть ему рот. А ведь я не только лектор, я занимаюсь серьезным исследованием очень сложного и противоречивого творчества В.Высоцкого. Два высших образования – музыкальное и театроведческое – дают мне возможность анализировать синкретическое творчество В.Высоцкого с самых разных сторон. Тема – безумно трудная и, действительно, острая.
Поскольку составители “меморандума” умышленно извратили сущность моей лекции и взяли на вооружение столь гнусные методы работы, и, отнимая у меня время и душевный покой, вынуждают меня объясняться, тем самым они дали мне право не выбирать “дипломатических” выражений, комментируя их клеветническое сочинение.
Тенденциозность авторов видна уже в том, что ими не отмечено НИ ОДНОГО ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО МОМЕНТА В МОЕЙ ЛЕКЦИИ!
Итак, по существу предъявленных мне обвинений заявляю следующее:

1. Авторы пишут: “тенденциозный, политически ущербный характер лекции”, лектор “допускает клеветнические намеки и прямые высказывания”. С полной ответственностью заявляю, что ничего подобного в моей лекции не было. В дальнейшем составители пресловутого “меморандума” не могут привести ни одного примера, который бы подкреплял их “установки”.
2. Высоцкий “является великим народным поэтом”, “преследовался властями”. Этих слов в моем выступлении не было. За подтверждением прошу
обратиться к магнитофонной записи, имеющейся, как мне кажется, у авторов “меморандума”.
3. “Неопубликованное”, “самиздатовское” стихотворение Б.Ахмадулиной о В.Высоцком, о котором говорят авторы, можно прочесть в журнале “Литературная Грузия”, 1981, № 8! Налицо – полное незнание вопроса, о котором пытаются судить-рядить. Кроме того, в подобных лекциях я иногда читал “Реквием оптимистический” А.Вознесенского, посвященный Высоцкому. В нем есть такие строчки:
О златоустом блатаре (т.е. блатной)
рыдай, Россия.
Какое время на дворе
– таков мессия.

Это стихотворение написано в 1971 г. и публиковалось у нас дважды: А.Вознесенский. Избранные стихотворения и поэмы. 1975, с. 209–211. И в журнале “Дружба народов”, 1972, № 4, с. 143–144.
4. “Сильные мира сего” – подобных слов я не употреблял в лекции. Они всецело на совести авторов.
5. “Для каждого слова “Магадан”, “37-й год” значат очень и очень много”. “Это были ужасные 20 лет в истории нашего государства”. Подчеркнутое – фантазия составителей “меморандума”.
6. Песня Высоцкого “Банька по-белому” “была представлена лектором как “вершина”, “апогей” творчества Высоцкого, что при прослушивании ее у каждого слезы выступают на глазах”. Подчеркнутое – целиком принадлежит авторам “меморандума”. По их мнению, это песни “идейно ущербного, клеветнического содержания”. И приводят перевранную фразу из моего высказывания, поясняя в скобках, что будто бы приводят дословно. Но мною тут же, рядом, было сказано: “Это песня – о попрании свободы. Или, как бы мы сегодня сказали, о правах человека. В “Баньке по-белому” Высоцкий говорит нам с вами: “нет, человек не винтик, а самое ценное на Земле”. И все его военные песни – это утверждение ценности человека на Земле. Так на чем же все-таки лектор заостряет внимание аудитории?
“Банька по-белому” – это художественное произведение, а не политический документ. Но говорит она о тех же событиях, которым очень много внимания уделено в документах XX, XXI, XXII съездов. (См. КПСС в решениях съездов, конференций, пленумов. Вып. VII, VIII. См. Стенографические отчеты). Может, и эти материалы инициаторы и составители “меморандума” назовут “идейно... и т.д.”?
Процитирую здесь Александра Евгеньевича Бовина, политического обозревателя газеты “Известия”, чьи высказывания, выводы нередко носят установочный характер.

“Я формировался как человек, как коммунист после XX съезда партии. Сложное тогда было время и интересное. Партия учила нас по-новому смотреть на многие вещи. И, как мне кажется, именно Евтушенко в своих стихах с наибольшей полнотой выразил чувства, мысли нашего поколения. Настоящая гражданская поэзия... Мне хочется провести параллель между Евтушенко и Высоцким. Не с точки зрения поэтического мастерства. Тут пусть судят специалисты. Я хотел бы сказать о другом. В песнях Высоцкого, так же как и в стихах “молодого” Евтушенко, выражены дух времени, настроение эпохи, чувство истории. Шукшин как-то написал: хочешь быть мастером, макай перо в правду. Это и делал Высоцкий. Иногда брал ложные ноты, заносило его,  метался человек, мучился. Но вот ушел от нас — и все наносное ушло. Остался поэт”.
(Литературное обозрение, 1982, № 9, с. 102)

Владимир Высоцкий был только на пять лет моложе Е.Евтушенко.
7. В “меморандуме”: “Сейчас будут звучать песни, которые воспитывают нас”, “в песнях Высоцкого много горечи, как и в нашей жизни”. (У меня: “но ведь и в жизни ее немало”!). Сочинители вырвали из контекста разговора две фразы из разных мест и приводят их рядом, через запятую. Совершенно непозволительный прием! Надергать вне контекста можно что угодно и как угодно.
8. Еще фрагмент из “меморандума”. “Комментируя песню о том, как солдат, возвратившись с войны, застает свою жену с другим (?!? – будто речь идет о любовниках! – В.П.), лектор пытается “подвести” под нее политическую, идейную платформу, (ах, как хочется авторам приклеить это самое слово “политический”! – В.П.), убеждая слушателей: “возвращение солдата-победителя (“победителя” – у меня нет. – В.П.) с войны домой – это только продолжение страданий”. Какое невежество выказывают авторы, какое дубовое убожество мысли, примитивизм мышления! Абсолютное непонимание стихотворения Высоцкого, которому они хотят отказать в праве на трагическое освещение темы женской верности! О какой политике здесь речь??? Желающих познакомиться с этим стихотворением, отсылаю к сборнику В.Высоцкого “НЕРВ” (стр. 38–39).
9. “Пытаясь представить Высоцкого как непризнанного гения, которого преследовали, а он широкое признание имел за рубежом...” Подчеркнутое – подлая ложь анонимщиков!! В моей лекции этих слов нет.
10. Сочинители “документа” кроят по своему усмотрению сказанное на лекции, выбрасывая то, что не работает на их “концепцию”, ставят факты с ног на голову, а рукав пришивают к заднице. Проявляют добросовестную недобросовестность. Цитата из них: “Сейчас прозвучит песня Высоцкого с французского посмертного диска, который французы назвали “Остановленный полет”. Во-первых, было все наоборот: вначале звучала песня “Тот, который не стрелял”, а потом я рассказал о выпуске во Франции двойного альбома Высоцкого. Во-вторых, я не знаю содержание этого альбома, поэтому ссылаться на него никак не мог. В-третьих: “Тот, который не стрелял” – “это песня шуточного стиля, но в ней заложен глубокий философский смысл”. Подчеркнутое – корявое и косноязычное! – гнусная подтасовка “меморандистов”! У меня этих слов не было.
Судя по всему, эти люди абсолютно не понимают песен Высоцкого (увы, это бывает!): “Тот, который не стрелял” и “Штрафные батальоны”, которые тематически (и в лекции) стоят рядом. Вот ключевой куплет из первой песни:

Судьба моя лихая
Давно наперекос.
Однажды языка я
Добыл, да не донес.
И особист Суэтин
Неутомимый наш
Уже тогда заметил
И взял на карандаш.

“Добыл, да не донес” языка по какой-то причине (пришлось, дескать, кокнуть) – поэтому, пожалуйте к стенке?! Не перегиб ли это? Даже по временам военным. Вот о чем песня. И где тут “преследование военной контрразведкой солдата Советской Армии, который в годы Отечественной войны по “идейным” мотивам отказывался стрелять по врагу”?? – как пишут авторы. Да враг ли был тот несчастный солдат, в которого “стрелял поутру из ружей целый взвод”? Не сегодняшние ли суэтины пишут подобные “меморандумы”?
11. “Рассказывая о театральном творчестве Высоцкого и о работе Театра на Таганке, Попов постоянно старается вложить в свои слова негативный политический подтекст”. Чушь несусветная. Авторы не в состоянии разглядеть содержание элементарного стихотворения, а вот “политический” (до чего полюбилось им это слово! Случайно ли это?), да еще подтекст – углядели!!!
“Начальство не любит Театра на Таганке”. “Не пускают на гастроли за границу”. “Спектакль на Таганке “Владимир Высоцкий” – является запрещенным”. Подчеркнутое мною – вранье сочинителей. У меня ничего этого не было.
Говоря о спектакле “Владимир Высоцкий”, я просто цитирую статью из журнала “Огни Болгарии” (1982, № 12), который мог купить каждый в любом киоске Союзпечати. А о зарубежных гастролях Таганки у меня есть масса рецензий!
12. “У могилы Высоцкого очень много милиции, ну, знаете, как везде у нас”. Опять тенденциозно слеплены в одну две фразы из разных мест лекции, вырваны из контекста. Речь шла о дне рождения В.Высоцкого – 25 января 1983 года, когда на Ваганьковском кладбище было множество народа, возлагали венки, цветы. И наличие милиции, дружинников, которые ОРГАНИЗОВАЛИ ПОРЯДОК в движении у могилы Высоцкого в этот день на кладбище, лектор расценивал как момент весьма положительный. (В отличие от анонимных сочинителей). Если послушать запись лекции, то не глухие – услышат.
13. О песне Высоцкого “Почему аборигены съели Кука?” “Попов тоже пытался представить ее чуть ли не как ПОЛИТИЧЕСКИЙ (вот, далось им это слово!!) памфлет”. Беспардонная инсинуация. “Представлял песню” сам Владимир Высоцкий = звучал фрагмент Кинопанорамы, записанный в студии в Москве при жизни Высоцкого!!!
Кстати, о случаях каннибализма в Африке 1980-х годов писала газета английских коммунистов “Морнинг Стар”. Составителям “меморандума” информация на английском языке, похоже, недоступна, поэтому о таких фактах они знать не могут!
14. О проектах памятников Высоцкому. “Негативная ПОЛИТИЧЕСКАЯ (опять?! – В.П.) позиция лектора”. Здесь – снова абсолютная бездоказательность сочинителей. Я говорил и об абстрактных проектах и о вполне реалистических. Кроме того, выставка-то эта была ОТКРЫТАЯ! Вполне официальная.
15. “Охота на волков” – воспринимается “диссидентствующей публикой как “обличение инакомыслящих в СССР”, – пишут авторы этого пресловутого “меморандума”.
Но я не общаюсь с “диссидентствующей публикой”. И, в отличие от своих анонимных оппонентов, не знаю и не хочу знать, как ТА публика воспринимает песни Высоцкого. А к диссидентствующим отношусь так же, как сам Владимир Высоцкий:
Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке.
А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в бане – лыжи.

Это к слову, о политической благонадежности. Высоцкого. И моей. А еще. Эту самую песню Высоцкий спел в 1979 г. в Торонто (Канада) перед русской эмигрантской публикой. Может, этот факт “меморандисты” тоже истолкуют как отрицательный?!
16. Цитата: “После окончания лекции, отвечая на вопросы слушателей, ПОПОВ АКТИВНО ПРЕДЛАГАЛ ИМ ПРИГЛАШАТЬ ЕГО ДЛЯ ЧТЕНИЯ ПОДОБНОЙ ЛЕКЦИИ...“ Передергивают факты, как шулера-картежники! После каждой моей лекции о Высоцком подходят люди и САМИ ПРОСЯТ еще где-то выступить. Интерес к нему и к его творчеству огромен. А “активно предлагать себя” – аргумент, по-моему, рассчитанный на идиотов.
Ну, может достаточно? Интересно, почему против совершенно вздорных, нелепейших обвинений неумных людей я должен оправдываться? И доказывать, что я не баран?
Теперь пора задать несколько вопросов. Кому и зачем понадобилось обливать грязью лектора? Кому выгодно было появление подобного “меморандума”, который можно расценить не иначе, как гнусный политический (анонимный ли?) донос? Кому не нравится имя советского поэта Владимира Высоцкого, и кто хотел бы скомпрометировать, “задавить” человека, который рассказывает о нем? Кто хотел бы заткнуть рот лектору общества “Знание”, исследователю творчества Высоцкого? Давно сформулировано: анонимка – это управление из-за угла, все равно, дескать, ход дадут. У англичан есть поговорка: бросай грязью, что-нибудь да останется. Я-то думал, что появление В НАШЕ ВРЕМЯ подобных доносов уже невозможно. Однако, как видите...
Этот грязный пасквиль я расцениваю как оскорбление, как покушение на мою честь, это пятно на моей репутации. По мысли автора доноса, я – педагог с двадцатилетним стажем, коммунист, неоднократно избиравшийся парторгом – есть чуть ли не политический преступник и диссидент? Это слишком серьезно, и я прошу отыскать и наказать этих писак. Прошу оградить меня от наветов и клеветы, иначе вынужден буду обратиться в суд.
Мое выступление в зале “ВНИПИэнергопром” (а не ВНИПИэнергоцветмет, как написано у анонимщиков в “меморандуме”!), как мне кажется, было записано “на магнитофон, поэтому я прошу членов бюро Железнодорожного РК КПСС созвать компетентную комиссию в составе филологов, философов, театроведов, историков (может, и юристов) и организовать в моем присутствии прослушивание моего почти шестичасового (!) разговора о Высоцком. Чтобы сравнить то, что прозвучало со сцены, с формулировками авторов “меморандума”. Кроме того, стихи и песни Высоцкого должны объяснять СПЕЦИАЛИСТЫ, а не тенденциозно настроенные недоброжелатели, зашоренные люди. Далеко не всякому раскрываются глубины песенного, поэтического творчества Высоцкого. Да не только Высоцкого. Все, что ново, нетрадиционно, неожиданно, сложно – а творчество Высоцкого именно таково! – зачастую отпугивает, не многие принимают сразу. Так было в свое время с Есениным, Булгаковым, Зощенко, Шостаковичем и др., когда было проявлено полное непонимание направленности их творчества, и когда со всех трибун шельмовали этих больших Художников.
Я не хотел бы, чтобы после подобного “меморандума” мне запретили выступать с лекциями о творчестве Высоцкого, о котором НАДО говорить людям и НАДО его объяснять. Ибо, если “тема будет закрыта” в обществе “Знание”, значит, клеветники добились своей подлой цели. Все это напоминает мне ситуацию официальных волюнтаристских постановлений 1946, 1948 годов, связанных с искусством. Гнусных постановлений, которые позднее, спустя 10 лет, пришлось исправлять не менее официально и на столь же высоком уровне. Неужели и сегодня – в 1980-е! – вульгарный социологизм, волюнтаризм, политиканство и вкусовщина в сфере искусства не изжиты?
Стеной молчания, возводимой вокруг имени Высоцкого, мы отдаем его на откуп разным, не понимающим в его песнях ни уха ни рыла, болтунам и сплетникам, всякой блатной и алкогольной сволочи, стукачам, разным закордонным радиоголосам. И еще раз процитирую А.Е.Бовина, который сказал о Высоцком:

“Уникальная ведь фигура. В чем секрет его популярности? Я не знаю полного ответа на этот вопрос. И, наверное, никто пока не знает. А знать бы нужно (!! – В.П.), – чтобы точнее оценить настроения массовой аудитории, понять природу существенных различий в отношении к поэту, чтобы, наконец, напомнить самим себе, о том, что талант нужно б е р е ч ь.” (Там же).

......“У Высоцкого и у его песен великое множество истинных, серьезных друзей! Тех самых, ради которых он работал, и для которых жил”. – Так написал Р.Рождественский в большой вступительной статье к сборнику стихов В.Высоцкого “НЕРВ”. Авторы пресловутого “меморандума” – не из их числа. Они – абсолютные невежды, неумные люди, некомпетентные в тех вопросах, о которых берутся судить. А точнее – клеветники! Которые не должны остаться безнаказанными за подобную акцию. В заключение, прилагаю к данному объяснению текст на 18 страницах, который является основой моей лекции о глубоко мною уважаемом Владимире Семеновиче Высоцком, и копию рецензии на нее.
В.И.Попов
25 апреля 1983 г.

Р Е Ц Е Н 3 И Я
на текст лекции В.И.ПОПОВА
“О жизни и творчестве ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО“

Спрос на лекции о Высоцком явно превышает предложение. Между тем, представляется крайне важным дать квалифицированную трактовку этому самобытному и неоднозначному явлению современной культуры.
Текст лекции В.И.Попова (и мои впечатления от его пробных выступлений по этой теме) убеждают, что лектор, безусловно, справляется с избранной им крайне непростой задачей.
В поисках ответа на главный вопрос любой аудитории, собравшейся послушать “про Высоцкого” (“Чем же объясняется огромный и неутихающий интерес к этому исполнителю и его созданиям?”), В.И.Попов обращается к разнообразной художественной деятельности В.Высоцкого и закономерно сосредоточивает внимание на его песнях.
Явные симпатии лектора к герою рассказа не мешают В.И.Попову выходить к достаточно объективным характеристикам разных сторон песенной практики В.Высоцкого. Раскрывая эволюцию этого художника, лектор не закрывает глаза на то, что Высоцкий написал (особенно на раннем этапе своего сочинительства) немало “песен вздорных”. Но лучшие песни этого автора, как показывает лекция, опровергают сомнительные определения, на которые бывают падки некоторые слушатели с невзыскательным вкусом. К таким песням, которым свойственны злободневность, проблемность, подлинная гражданственность, Высоцкий пришел не сразу, но закономерно, и решающую роль в этом становлении сыграл, по аргументированному мнению В.И.Попова, театр.
Интересно и содержательно раскрывается в лекции проблемно-тематический диапазон песен Высоцкого. Особо при этом справедливо выделяются песни о военном времени и произведения сатирического плана. Заходит в лекции речь и о многогранном профессиональном мастерстве ее героя.
Два частных замечания. По-моему, не следует преувеличивать философские возможности некоторых песен Высоцкого. В подтверждение и развитие некоторых положений лекции можно, полагаю, рекомендовать слушателям обратиться к имеющимся в нашей печати публикациям о В.Высоцком (Н.Крымовой, Ю.Карякина, И.Рубановой и др.).
В целом же, считаю, что подготовленный В.И.Поповым рассказ дает содержательную и разностороннюю оценку такому сложному явлению, как творчество Владимира Высоцкого.
Доцент Уральского университета,
кандидат филологических наук
Л. П. БЫКОВ
25 мая 1983 г.

ПРИМЕЧАНИЕ. Подлинник рецензии – в Свердловском областном отделении общества “Знание”. – В.П.




ПИСЬМО ЧЕТВЕРТОЕ
Сентябрь 1983
В чужой беде нам разбираться лень:
Дельфин зарезан, и киту несладко.
Не верь, что кто-то там на вид тюлень,
Взгляни в глаза — в них может быть касатка!
В . Высоцкий
Ну вот, М.И., наконец-то, я закончил Библиографию о Высоцком. На это ушло очень много времени. В предыдущий список внесено немало уточнений, поправок, расшифровок – сколько можно было в наших периферийных условиях. Но все равно и в этом варианте осталось много неясного и наверняка масса неточностей. Не сомневаюсь, что найдутся еще какие-то неучтенные публикации, которые надо будет вписать на соответствующее место, по хронологии. Даже ЭТОТ вариант – еще только черновик черновика. Но, во всяком случае, с этого систематизированного списка можно снять ксерокопии и отдать их кому-то для последующей большой многомесячной работы в библиотеках, уже с названными источниками.
Составить безупречную, аннотированную Библиографию – это целый научный труд. Чтоб Библиография была достоверной, имела научную ценность, надо обязательно в Щедринке (Ленинград) или в Ленинке (Москва) просмотреть все “de visu”, пролистать буквально каждый упомянутый источник и исправить все ошибки, дописать отсутствующие иногда в нашем списке фамилии, инициалы авторов, названия статей, даты, страницы; город, где издано; обязательно сделать в скобках краткие, в одну-две строчки аннотации – о чем статья. Место в машинописном тексте Библиографии для всего этого я предусмотрел.
Но, даже имея вот такую Библиографию, можно начинать систематическое изучение творчества Высоцкого: анализировать, обобщать, спорить или соглашаться с авторами. Три с половиной сотни публикаций (да почти сотня – на иностранных языках, из ВГБИЛ) – серьезный предмет для размышлений, стартовая площадка для ума. Ведь любое научное исследование начинается с творческого, критического освоения уже имеющейся по теме литературы.
М.И., пока я неделю был у Вас в Москве, лежал на Вашем диване, в “Вечернем Свердловске” 8 августа 1983 вышла моя крохотная заметочка о Высоцком: “Актер-певец-поэт”. Посылаю то, что я им принес, и то, что напечатали – сравните. По приезде я позвонил зав. отделом культуры газеты, она мне сказала, что мои полторы странички вызвали в редакторате сильные возражения и по теме и по форме: дескать, все притянуто автором за уши – никто никуда ничего (тем более – на ЦТ!) не приурочивал.
Притянуто? Это они верно углядели. Я старательнейшим образом, намеренно, тянул факты за уши в моем тексте. (См.) Но они аккуратнейшим образом все подстригли, благо у газетных редакторов есть, именно для этого, хорошие ножницы с длинными лезвиями, и выпустили в свет информацию.
Сколько Высоцкого обвиняли и обвиняют в отсутствии вкуса, в отсутствии художественности его песен. Но ХУДОЖЕСТВЕННАЯ правда – есть правда индивидуального языка каждого героя, правда художественных образов, правда жизни. И главное в творчестве такого художника, как Высоцкий – достоверность, проблемность и художественное осмысление событий.
Про Жанну Бичевскую тоже говорят: то, что она поет – псевдонародная песня. Это, как я понимаю, ругательство, и не согласен. Если звучит убедительно, если это захватывает, если это художественно, то почему делать так нельзя, как делает она? Меня, например, убеждает, мне нравится, что и как делает Бичевская. Я ей верю. Кому-то не нравится? Так пусть сделают лучше. Для злопыхательства ума не надо. А вообще, что такое “псевдо”? Объясните популярно! Приходилось слышать, что и в песнях Высоцкого псевдонародная музыка. ТАК говорят, а объяснить, чтоб понятно было, не могут. А ведь у Высоцкого много общего с народной песней. И без всякого “псевдо”. О народности его – поговорим в следующий раз.
Высоцкий стал приметой нашего времени: его фотографии мелькают в художественных кинофильмах, показывающих квартиры наших современников. Его разные фото увидишь на стенах и под стеклом на столах чиновников и чиновниц в разных учреждениях. Во многих квартирах висят его фотографии. Как когда-то – портреты Э.Хемингуэя.
Высоцкий – зеркало наше. И не кривое, а увеличивающее (есть такие зеркала в комнате смеха), в котором отразились многие острейшие проблемы нашей страны 60–70-х годов. И предсказаны – 80-е! Интересная мысль неожиданно возникла: наша Родина – это громадная “комната смеха”. Трагического смеха. Со слезами. Если для Гоголя, Достоевского с их фантасмагориями, замечательная наша страна была воплощением сумасшедшего дома (помните, у Николая Васильевича: “День был без числа”?), то сегодня мы живем в “комнате смеха”, где нет ничего реального, все болезненно искажено. Скажете, не так? Тогда снова смотрите эпиграф.
Иль, может, мы в чеховской “Палате № 6”?
В.П.

АКТЕР–ПЕВЕЦ–ПОЭТ

Надо отметить за последнее время повышение здорового интереса к фигуре Владимира Высоцкого, к его творчеству. Подчеркнем – здорового интереса. Потому что момент сиюминутной сенсационности, некой скандальности давно уже ушел. Остался стойкий интерес к талантливому художнику, который оставил весьма заметный след в советском искусстве. И наступило время трезвых оценок его столь многообразного творчества.
В январе этого года (1983) исполнилось 45 лет со дня рождения В.Высоцкого, а 25 июля – три года со дня смерти. И, наверное, не случайно близко к этим датам Центральное телевидение (хоть за это спасибо!) показало несколько фильмов, связанных с именем Высоцкого. Так, в феврале мы увидели «Служили два товарища», где Высоцкий блестяще играет одну из главных ролей – поручика Брусенцова. А в июле–83 шли сразу две картины, одна за другой. «Мерседес уходит от погони» – о разведчиках Великой Отечественной, фильм, в конце которого звучит песня Высоцкого, ставшая широко известной – «Он не вернулся из боя». Песня-реквием погибшим. Потом было «Бегство мистера Мак-Кинли». Здесь три музыкальных эпизода связаны с Высоцким. Два из них как бы обрамляют фильм: «Улица» (своего рода пролог) и «Баллада об уходе в рай» (заключение), а между ними звучит «Баллада о манекенах».
Здесь мне бы хотелось процитировать высказывание режиссера М.Швейцера, постановщика этого фильма, которое было опубликовано в журнале «Кругозор» (1976, № 4, с.15).

«...Мы ввели в фильм и наделили «размышлениями вслух» нового героя. В картине появился уличный певец – фигура, на мой взгляд, весьма демократичная. Его песни, его призывы непосредственно обращены к зрителю, они не объясняют происходящего, но дают ключ к верному пониманию самого существа тех проблем, что мучают мистера Мак-Кинли. Баллады певца эмоциональны, настойчивы и заразительны...
В роли уличного певца выступает Владимир Высоцкий (он же автор исполняемых баллад). Певец-оратор не умаляет главного героя, но активно противоборствует ему – отрицает атрибуты потребительского общества, высмеивает фатализм «маленького человека». Взывает к нему: не принимай на веру, что ты маленький, отнесись к себе серьезней - мир держится на тебе, помни о своей ответственности».

...Почтили память Высоцкого и свердловчане, не остались в стороне. Так в ДК им. Свердлова в киноклубе «Ретро» были показаны из коллекции Госфильмофонда два фильма с участием Высоцкого: «Короткие встречи» и «Я родом из детства».
А 25 июля в ДК автомобилистов Клуб авторской песни «Пульс» показал музыкально-поэтическую композицию по произведениям Б.Окуджавы, В.Высоцкого, А.Вознесенского, В.Долиной, А.Дольского... Композиция была названа строчкой из песни Высоцкого: «Ни единою буквой не лгу... « Был показан часовой слайд-фильм о поэте-певце. Кадры, возникающие на экране, как бы вели диалог, взаимодействовали друг с другом. Звучали записанные на магнитофонную ленту: песни Высоцкого и других авторов, выступление Ю.Любимова – главного режиссера Театра на Таганке, где Высоцкий проработал 16 лет, до самой своей, столь преждевременной, смерти.
В заключение вечера шел фильм «Четвертый» с Высоцким в главной роли. Зал ДК автомобилистов был полон. Остается добавить, что в этом Доме культуры это уже далеко не первое мероприятие, связанное с именем Владимира Высоцкого. Многогранно талантливого человека, о котором, конечно же, надо рассказывать людям.
В.Попов
26 июля 1983.

Примечание: Напечатано в сильно сокращенном виде в газете «Вечерний Свердловск», 1983, 8 августа. – В.П.



ПИСЬМО ПЯТОЕ
17 сентября 1983
Где дух, где честь, где стыд?
Где свои, а где чужие?
Как до этого дожили?
Неужели на Россию нам плевать?
В.Высоцкий. 1964–65 гг.

Вопросы, вопросы, вопросы... Коими задаемся все мы, вместе с Высоцким. Но он-то заговорил обо всем об этом еще 20 лет назад!
Кто-то первым кинул совершенно идиотскую фразу, будто когда он читает напечатанные стихи Владимира Высоцкого, то они у него, видите ли, поются в мозгу голосом Высоцкого, и ну никак не воспринимаются как стихи, как поэзия. А только – нараспе-е-ев. И теперь все, как заедающая пластинка, повторяют устно и печатно то же самое, не давая себе труда задуматься: а так ли это на самом деле?
Но ведь это абсолютно не соответствует действительности. Это сильнейший гипноз имени Высоцкого-певца, его исполнительского искусства. И в еще большей степени – самогипноз читающих. Они-де, внутренним слухом «слышат мелодию Высоцкого». Хотел бы я, чтобы такой «слухач», у которого «в ушах мелодии звучат», пропел мне весь сборник «Нерв»! Стихи Высоцкого – это настоящая, содержательная поэзия. И многим песенкам, громко звучащим сегодня на нашей эстраде, по радио и ТВ, бесконечно далеко до его глубин!
Я тут внимательно прослушал несколько раз записи Александра Галича, почитал его стихи, естественно, из самиздатовских сборников, послушал магнитофонные записи нескольких зарубежных радиопередач о Высоцком (см. приложение), и вот какие мысли все это у меня вызвало.
А ведь правы все эти закордонные «голоса» и «свободы», когда в своих передачах ставят Владимира Высоцкого на одну доску с Александром Галичем. По-моему, влияние последнего на песенное творчество Высоцкого имеется, и немалое: в тематике, в освещении той или иной темы; «письма из сумасшедшего дома» (это вся наша страна?), «психи» (это все мы?), диссидентские ноты, песни о культовских временах, о тюрьмах, о заключенных, антисемитская тематика – все это есть у обоих.
Послушал я много и пения А.Вертинского. И мне показалось, что при внимательном исследовании можно, пожалуй, от Высоцкого и к Александру Вертинскому ниточку протянуть. То есть, наоборот: некоторые истоки Высоцкого отыскать у Вертинского.
В недавней истории нашей страны многих представителей культуры, искусства, покинувших СССР (часто не по своей воле), устно и печатно обзывали диссидентами, превратив это слово в клеймо, вкладывая в него только отрицательный оттенок. Но ведь изначальный смысл этого латинского слова – «несогласный, противоречащий, инакомыслящий». Диссидент – значит, «раскольник, отступающий от ДОГМАТОВ». Так говорят словари. Но ведь и Ленин, и Маркс, и Энгельс, споря в своих сочинениях с многочисленными антагонистами, тоже были не согласными с теми или иными установками, воззрениями, с догматами, авторитетами. Они тоже были «инако-мыслящими», иначе мыслящими – то есть диссидентами!
Почему же в нашем государстве «в период развернутого строительства коммунизма», как было провозглашено в лозунгах, надо было беспрекословно подчиняться существующим установкам, лозунгам, авторитетам, догматам?.. Почему «не можно сметь свое суждение иметь»? Вот и подчинялись. А установки оказались – неверные, лозунги – глупые, авторитеты – дутые. Подчиняться догматам – значит напрочь отрицать диалектику развития и поиски истины в столкновении мнений. Но подчинялись далеко не все. Многие были «диссидентами», т.е. несогласными с теми мерзостями, какие вскрываются и вскрываются ныне в жизни нашей страны: в политике, в экономике, в науке, в философии, культуре, искусстве. Вот и Галич, Ростропович, Солженицын, Высоцкий ...
Высоцкий был честен перед собой и перед нами. Потому несут и несут цветы ему на могилу на Ваганьковском. Вот уже более З-х лет. В зимнюю стужу и в летний зной. За что? За правду! За смелость, бескомпромиссность. Этот — не приспосабливался! Еще Ленин писал, что народу надо говорить только правду, какой бы горькой она ни была, иначе народ перестает верить своим правителям. Высоцкий — правитель, которому верят. Он, конечно, не диссидент в общепринятом отрицательном смысле этого слова. Но он «несогласный». Не согласный с пороками, недостатками нашего общества. А они у нас есть. И немало. (Беспорочной была только Дева Мария! Но на то она и святая). Может, и женитьба на французской подданной была своеобразным политическим жестом, некой уловкой. (Ни в малейшей степени не сомневаюсь в их взаимных сердечных привязанностях, но ...). Так у Высоцкого появилась возможность более-менее часто и беспрепятственно выезжать за границу и там показывать слушателям, записывать на пластинки плоды своего творчества. Те, что в России бы не позволили (и не позволяли!) петь и записывать.
Наверное, не было ни одной зарубежной радиостанции, которая бы не откликнулась на смерть «нашего» Высоцкого. В отличие от монополизированных государством средств массовой информации в СССР, набравших в рот воды. Но вспоминали-то те «по-своему», а не «по-нашему», трудолюбиво заполняя услужливо созданный нами идеологический вакуум.
Вот один из приемов, которым пользуются «голоса», чтоб скомпрометировать художника, гражданина. Из политических своих соображений. Имя Высоцкого – советского гражданина и патриота, художника, умершего и похороненного в Москве, упорно ставят в один ряд с фигурами заведомо одиозными, скандальными, или вовсе не столь широко известными в СССР. Такое тенденциозное перечисление нескольких имен-антагонистов – через запятую – бросает зловещую тень на тех и на других. Что и требуется авторам.
Другой прием в радиопередачах. Когда учитывают психологический момент восприятия. Песня может звучать не с самого начала, а со слов, на которые хотят обратить внимание слушателей, а к ним, к этим словам, разговор-комментарий соответственный подводят. Так же песню могут закончить (оборвав ее конец, ее вывод) на каких-то иных – не итоговых словах, которые, таким образом, вырываются из контекста, и мысль не получает авторского завершения. Такой произвол выдвигает на передний план какой-то частный момент, на котором автор, может, и не заострял внимание слушателей.
А хорошо запоминается, как правило, самое начало и самый конец. Именно так воспринимается какое-либо выступление артиста-музыканта. Именно так опытный исполнитель составляет программу своего вечера: начало и конец должны быть «звонкие», ударные, гвоздевые; а в середине можно и «расслабиться» – публика простит за блестящее начало. Зато – снова бурный финал – и желанный эффект исполнителем достигнут.
Еще о тенденциозности. Мы говорим: «У НИХ тенденциозный подбор сборников, репертуара, с соответствующим («грязным»?) комментарием. А у НАС? Тоже. И с соответствующим. Вот и квиты.

*       *       *

На днях я встретился с одним ленинградским профессиональным композитором. Ему за 30, получил великолепное музыкальное образование – закончил Ленинградскую муздесятилетку как пианист и консерваторию – как композитор. Учился у хороших педагогов. Талантливый парень (я слышал его сочинения), его балет идет в Пермском театре оперы и балета, блестяще владеет фортепьяно. Я «вывел» его на разговор о Высоцком, не выдавая, естественно, своих «корыстных» интересов. У него получился длинный, подстегиваемый мною, монолог, примерно такого содержания.
– Так почему Высоцкий получил такое признание, популярность в народе – у столь широкой, разнообразной аудитории? Почему он сумел угодить всем слоям и возрастам?
Во-первых, потому что был предельно искренен и честен со своими слушателями, изголодавшимися (!) по честному, правдивому разговору о нашей сегодняшней жизни. А искренность и честность есть далеко не у каждого артиста, который выходит на сцену. Не случайно же некоторых из них сейчас называют «придворными певцами», а других – коммерческими, т.е. приносящими доход филармониям и монопольной фирме грамзаписи «Мелодия». Высоцкий не был ни тем, ни другим. Хотя один-единственный (?!) диск-гигант разошелся по стране почти 20-миллионым тиражом.
Во-вторых. Он пел свои песни (как никто никогда ни до него, ни после!) с такой самоотдачей, столь зажигательно, – не жалея ни себя, ни зрителя, что зритель-слушатель, конечно же, не мог остаться равнодушным к такому самосжиганию.
Третье. В песенном творчестве Высоцкого далеко не все на высоком художественном уровне: он очень часто потрафлял той или иной части своих слушателей, опускаясь до них, а не поднимая их до себя. В концертах использовал ОБОЙМУ из сотни песен, не более, которые он же и сделал популярными.
Высоцкий, безусловно отмеченный музыкально-поэтическим, актерским даром, к сожалению, недостаточно развил его; фактически не сумел в этой вечной сумасшедшей спешке отшлифовать свой дар. Несмотря на столь интересных, столь одаренных, талантливых людей, его окружавших, о которых он постоянно говорил в своих выступлениях: Андрей Тарковский, Василий Шукшин, Левон Кочарян и др. Несмотря на 16-летнюю работу в столь необыкновенном театре.
Но кроме талантливых-то, выдающихся, рядом с ним несомненно были и все эти блатные нинки, сережки, катерины – яркие портреты которых Высоцкий нарисовал (а он часто «рисовал с натуры»!) в своих «блатных», «тюремных», «алкогольных» песнях. И ведь они тоже влияли на него. Поэтому правильно было бы сказать – не успел, не сумел развиться именно ИЗ-ЗА всего пестрого окружения и из-за своей разбросанности.
Нельзя однозначно говорить о том, что Театр на Таганке «сделал», воспитал из Высоцкого поэта. Ведь и Высоцкий дал от себя этому театру страшно много – именно потому, что талант его нещадно эксплуатировался в театре и вне. Обладателя уникального таланта не учили, не помогали ему образовываться, не воспитывали – некогда было. Его поставили на поток: давай-давай, в тот спектакль и в этот, одному театру и двум-трем другим. Давай, давай, давай! Вот откуда они взялись эти восемьсот или даже тысяча песен Высоцкого, о которых он говорил в некоторых своих концертах. Сам даже со счета сбился!
Не случайно, в последний год-два своей жизни у него появилось стремление только к литературной, писательской деятельности – художник в нем требовал самосовершенствования, а для этого надо было освободиться от вечной изматывающей спешки, от театра-эксплуататора и кино и сесть за письменный стол.
Незадолго до своей столь преждевременной смерти В. Шукшин (1929-1974) всерьез размышлял о том же: чтобы сузить жанровый диапазон своей деятельности и заняться только писательством. Профессионально, с полной отдачей, не отвлекаясь на что-либо. (Об этом – его последние интервью, опубликованные в газетах). Может, в конечном итоге, то же самое ожидало и Владимира Высоцкого? Ведь он так хотел стать членом Союза советских писателей. Подтверждение последнему см. в воспоминаниях А.Вознесенского, А.Демидовой.
Повторяю, Высоцкий не развил свой талант. Не успел. Может, кому-то это и не понравится, но я скажу, что он все-таки не отличался хорошим вкусом, высокой общей культурой, что сильно сказывалось на его сочинениях. Яркая тому иллюстрация – обилие у него блатных, дворовых песен. И с точки зрения музыкальной его песни не выдерживают никакой критики. С точки зрения формы? Они бесформенны! С точки зрения мелодики, гармонии? – Еще более проблематично! Говорю как композитор.
Он не получил настоящей Школы. С большой буквы. Литературной и музыкальной. Актерскую – да. Большой, красивый, уникальный алмаз, не будучи ограненным руками мастеров, не стал бесценным сверкающим переливающимся бриллиантом. Это был яркий мастер. Но не все метеориты оставляют на Земле свои следы, некоторые – бесследно сгорают в атмосфере.
Владимир Высоцкий начал свое образование – эстетическое, интеллектуальное – как и Василий Шукшин, с очень низкой ступени. И им обоим не хватило времени, чтобы подняться до вершин интеллигентности и мастерства. Более того, скажу, что наличие у нас в стране искусства Высоцкого, Шукшина (с их мало интеллектуальными героями), успех их у самой широкой массы – это наш национальный позор... Да, да! Успех этот говорит о крайне низком культурном уровне этой самой «массы» – во всех ее «слоях и возрастах». Творчество этих двух художников ориентировано далеко не на самый высокий, не на рафинированный и утонченный вкус читателей и слушателей. Эти художники – далеко не эталон музыкальной и литературной (поэтической, прозаической) культуры. Это – таланты местного значения. И только сегодняшнего дня. У их творчества нет будущего: с ростом ОБЩЕЙ культуры (а это медленно, но все же в нашей стране происходит) интерес к ним обоим будет падать... Высоцкий не явление искусства, а просто факт массовой культуры; очередной, сегодняшний эстрадный идол, которого завтра забудут, потому что появится кто-то другой, столь же модный и кратковременный. Высоцкий – это маскультура, это тот самый, что на Западе, китч, который мы же ругаем печатно и устно.
Итак, заканчивая свой монолог, повторю, как вывод:
То, что Высоцкого с его песнями принимает рабочая, интеллигентская, подростковая – т.е. самая разная аудитория, говорит о том, что СРЕДНИЙ УРОВЕНЬ эстетического развития в СССР довольно низок. Значит, надо эстетически образовывать народ, ВНЕДРЯТЬ С ДЕТСТВА высокую культуру, а не ее суррогаты. Высоцкого будут слушать столь долго, сколько наша общая культура, т.е. культура общества в целом, будет находиться на столь же низком уровне. Будут слушать до тех пор, пока не перерастут певца, который в своем творчестве оказался на уровне
(но не выше!!) массовой культуры 1970-х-80-х годов. Будут слушать до тех пор, пока, в другое время, не появится еще какой-то ЗЛОБОДНЕВНЫЙ для своего времени художник такого же масштаба.
Я готов встретиться лет через 25 с теми, кто не согласен со мной сейчас, и вернуться к этому разговору. Время покажет, кто был прав.

А вот еще одна встреча, еще одно мнение о нашем герое. 5 октября 1982 г. Микаэл Таривердиев встретился со свердловскими журналистами в редакции. (Был у нас на гастролях со своим вокальным ансамблем «Меридиан»). Ему было задано множество вопросов в том числе и связанных с Высоцким. В самом начале этой встречи Таривердиев сказал примерно так. Дескать, если хотите, чтоб разговор получился честным, доверительным – побожитесь, что ни одного слова из сказанного здесь не попадет в газеты. Тут же все дали клятву. И, по-моему, сдержали ее: статей не было. А он дал характеристику (в тот момент композитор только-только вернулся из Парижа) сегодняшней эстраде, советской и зарубежной, джазу, всевозможным «звездам» (Пугачевой, Н.Гнатюку и др.). И вот что Таривердиев сказал о Высоцком. Привожу почти со стенографической точностью.

«Владимир Высоцкий мне близок гражданским пафосом. Я написал цикл «Памяти Высоцкого», использовав в нем 6 стихотворений А.Вознесенского. Стихи не о Высоцком, но по содержанию соответствующие. Как я к нему отношусь? Если б я не любил Высоцкого, то не возился бы ЦЕЛЫЙ ГОД с этой музыкой...»

Так где же все-таки истина? Кто изречет ее?
И в заключение столь затянувшегося моего письма, впечатления самые последние. 12–13 сентября 1983 г. в Свердловске проходило зональное совещание работников культуры. В зону Урала входят: Свердловская, Пермская, Челябинская, Курганская, Тюменская, Кировская, Оренбургская области + Башкирская и Удмуртская АССР. В Свердловск приехало более 500 человек + свердловчане. Я был тоже. Проводил это мероприятие зам. министра культуры РСФСР Зайцев Владимир Евгеньевич, который в последний день совещания отвечал на многочисленные записки с вопросами. Вот полный текст одной слово в слово (в моем блокноте остался черновик ее):

Тов. Зайцеву В.Е.
Каково отношение в Министерстве культуры СССР и РСФСР к творчеству Владимира Высоцкого? Почему на периферии в редакциях газет и журналов фактически отказываются печатать статьи о Высоцком? (Это в Свердловске, Куйбышеве, Иркутске, например). Почему Свердловская областная организация общества «Знание» шарахается от лекций на тему «Владимир Высоцкий», ссылаясь на какой-то запрет «сверху»? Был ли запрет, или это трусливая неумная самодеятельность руководителей на местах?
13.09.83 г. Подпись
Правда, он вслух не прочел дословно записку, а пересказал ее, несколько смягчив выражения автора. И вот что ответил с высокой трибуны столь широкой аудитории зам министра культуры РСФСР В.Е.Зайцев:

Никаких «запретов сверху» по поводу Высоцкого нет (!). Дважды был издан сборник его стихов «Нерв», выходили и выходят его диски. В Театре на Таганке поставлен спектакль о нем, который так и называется «Владимир Высоцкий». (Правда заммин ничего не сказал о судьбе сегодняшней и завтрашней этого спектакля! – В.П.) Высоцкий был безусловно талантлив. Но очень сложный человек с поступками непредсказуемыми. (?)

И закончил, снова повторив: «Никаких запретов не было». (!) Значит, все редакторы, главные и не главные, – перестраховщики, за свое кресло трясутся? Ведь запретить в подвластной тебе епархии гораздо легче и безопаснее, чем разрешить. Зачем рисковать – а вдруг, на оказию, «не в ту степь» получится, не в струю попадешь?
Надо, наверное, почаще задавать вопросы о Высоцком на таких вот высоких совещаниях. Как говорится создавать общественное мнение. У тех, кто в президиуме, и у тех, кто в зале.
Еще несколько рассуждений на тему: «что сказал «вражий голос»?
Однажды я сильно умилился, когда услышал у одного серьезного лектора такую фразу: «У нас все засекречено, поэтому данные о наших вооруженных силах мы берем из иностранных источников». «Смешно, не правда ли, смешно, смешно!» – как пел Владимир Семенович. У НАС – засекречено, а потому – берем У НИХ! А ОНИ-ТО наше сильно засекреченное откуда брали?! Тут я чуть не возопил: «А куда смотрит Госбезопасность?» Оказалось, она бдительно смотрела ЗА НАМИ, а не ЗА НИМИ.
Таким «засекреченным» в 1970-х начале 1980-х, благодаря нашим «мудрым» коммунистическим идеологам и работникам КГБ, был для нас и Владимир Высоцкий: на радио, ТВ, в газетах и журналах имелось телефонное табу на это имя. (И пусть не врут товарищи зайцевы!) Почитать или послушать что-то серьезное о нем было невозможно, а потому оставалось слушать «вражеские голоса» на коротких волнах, да переводить пространные статьи из журналов и газет – американских, французских, немецких, польских и многих-многих других. Тамошние специалисты – спасибо им! – первыми растолковали нам НАШЕГО Высоцкого! ОНИ щедро делились с нами своими знаниями, которых у них было действительно больше, чем у нас. И точности их анализа надо отдать должное.
Даже когда 25 июля 1980 умер Владимир Высоцкий, ни одна советская газета не опубликовала некролога за традиционной анонимной подписью «группа товарищей». Были только два крохотных, с почтовую марку, траурных объявления в «Вечерней Москве», да в газете «Советская культура». Всесоюзное радио и телевидение – воды в рот набрали. Зато многие серьезные зарубежные журналы и газеты, вполне естественно, очень оперативно напечатали обширные некрологи, статьи о Высоцком. (У меня этих переводов немало, – позднее пришлю.) Гроб с телом поэта еще стоял на сцене Театра на Таганке, а «Голос Америки» уже выдавал 45-минутную литературно-музыкальную политическую передачу, ему посвященную. 29 июля – на четвертый день после смерти Высоцкого – на радиостанции «Свобода» прошла уже четвертая (!) передача о нем. Потрясающая оперативность! Вот как надо делать идеологию. Зарубежные идеологи, в отличие от советских, посчитали совершенно невозможным не откликнуться мгновенно на смерть поэта-певца. И, конечно, несмотря ни на какие глушилки, радиопередачи эти записывались на магнитофоны и разлетались по всей нашей стране. Посылаю Вам перепечатанное мною на машинке то, что когда-то прозвучало в эфире. Не стану комментировать и толковать сказанное. Имеющий глаза – да увидит, имеющий уши – да услышит.

                С уважением — В.П.


ПИСЬМО ШЕСТОЕ
Март 1984
“...Пока Пушкин шел тропой романтизма, протоптанной до него, общество, замечая его удивительный талант, ценя музыку стиха, одобряло поэта. Но как только он... стал изображать жизнь реально просто и верно, общество стало относиться к нему насмешливо и враждебно, чувствуя в нем строгого судью, беспристрастного свидетеля русской пошлости, невежества и рабства, жестокости и холопства перед силою власти.
Его травил Булгарин (журналист и писатель – В.П.), искажала цензура, Бенкендорф преследовал выговорами (глава жандармов и III-го отделения – В.П.), ловкие люди искусно раздували общее недоброжелательство к нему, наконец, против него была пущена в ход клевета, и – вскоре его застрелили”.
М.ГОРЬКИЙ. “О Пушкине”. 1909.
У нас тут немало околоВысоцких новостей, мероприятий, событий. Правда, они далеко не все идут по линии официальной, а все больше по линии энтузиастической, альтруистической. Но опишу и те, и другие в хронологическом порядке.
Осенью-1983 на экранах Свердловска прошел фильм “Баллада о доблестном рыцаре Айвенго”, в котором были, наконец-то, обнародованы баллады Высоцкого, выкинутые из фильма “Стрелы Робин Гуда”. Я по этому поводу напечатал рецензию в “Вечернем Свердловске” (1983, 5 октября). Но допустил в ней небольшие фактические неточности, в результате чего в редакцию газеты пришло письмо. Только одно. Совсем коротенькое – на одной страничке школьной тетради за подписью и с обратным адресом. Меня с ним познакомили. И я решил повиниться в своих грехах, написать автору, чтоб в дальнейшем, может, познакомиться с ним, потому что человек, видимо, как и я, интересуется творчеством Высоцкого, знает его.
 Я принес ответ в редакцию и вдруг выяснилось, что в Свердловске адреса такого (на конверте написан разборчиво) не существует! Любопытный факт, не правда ли?! Редакция подключила к поискам оного Главпочтамт, но, увы... Поэтому копию письма “неизвестного” и свой ответ на него посылаю Вам. (См. приложение.) Вот такая детективная история с неотправленным письмом.
В это же время на наших экранах прокрутили “Стрелы Робин Гуда”. Я посмотрел его. Сделан тем же режиссером – Сергеем Тарасовым, в той же стилистике, в расчете на ту же аудиторию – подростковую. Почти со всеми теми же актерами. Звучат там две песни, написанные Раймондом Паулсом: лирическая, любовная (поет женский голос); и энергичная, напористая – мужская. Честно говоря, никакого возражения они у меня не вызвали, вполне к месту – в согласии с изображенной на экране ситуацией. Сам Высоцкий в одном из писем написал, что его песни из “Робин Гуда” “эти суки выбросили без всякого объяснения”.
Как-то так получилось, что наши свердловские кинотеатры, один за другим, вдруг стали прокатывать старый приключенческий фильм “Вооружен и очень опасен”. Делали финансовый план годовой, что ли? Фильм по Френсису Брет Гарту: вторая половина XIX века, Америка, Дикий Запад, ковбои, лошади, кольты. Режиссер В.Вайншток. Играют в нем Донатас Банионис, Лев Дуров, Леонид Броневой, Альгис Масюлис, Олег Жаков, Всеволод Абдулов. Певичку в салуне играет Людмила Сенчина. Она поет три песни композитора Георгия Фиртича (1938 г.р.) на стихи Высоцкого:

Расскажи, дорогой, что случилось с тобой?
Расскажи, дорогой, не таясь.
Может, все потерял, проиграл, прошвырял?
Может, ангел-хранитель не спас? /.../
Не грусти! Забудь за дверью грусть.
Заплати! А я развлечь берусь.
Потерпи, уйду ненадолго,
Допою и сразу вернусь/.../
Запоминайте!
Приметы – это суета, –
Стреляйте в черного кота,
Но сплюнуть трижды никогда
Не забывайте! /.../

Я подслушал среди кинопублики, что некоторые, оказывается, путают этот старый фильм с только что вышедшим детективом современного содержания “Найти и обезвредить” (Свердловская киностудия, 1982). Забавно. Названия, что ли, похожи?
3 декабря 1983 в Свердловском ДК автомобилистов выступал наш местный 30-летний бард из Нижнего Тагила – Евгений Чулков, который поет песни Высоцкого и читает его стихи. Я записал его выступление на магнитофон. Надо сказать, что получается это у него здорово: легко можно мистифицировать слушателей, что я и делал не раз, прокручивая спетое Чулковым и выдавая это за “молодого Высоцкого”.
В декабре-1983 в Свердловском ДК им. Свердлова снова почти две недели выступал Александр Дольский со своими ТРЕМЯ разными программами. Он, как бывший свердловчанин, часто и надолго наезжает к нам. Я слушал его “живьем” не раз. Как всегда, на таких вечерах исполнителю пишут много записок. Спрашивают и об его отношении к творчеству Высоцкого. Дольский спел песню “Посвящение Высоцкому” (см. текст в приложении здесь). А сказал он о нем вот что:

“Владимир Семенович Высоцкий был высочайшим профессионалом в песне. Его профессионализм был в том, что он был драматический актер высшего класса в песне. И популярность у него громадная...
Как я отношусь к творчеству Высоцкого? Ну, как относиться можно к Владимиру Семеновичу, ну, как? Его все любят. Как же я могу к нему по-другому относиться: я люблю его, как слушатель, и отношусь с глубочайшим уважением, как профессионал, к нему. Я его считаю выдающимся представителем нашего жанра. Блестящим поэтом, актером...”

25 января 1984, в день рождения Высоцкого, в Свердловске, в двух местах, проводились мероприятия, посвященные “новорожденному”.
1. Инициативная группа Клуба самодеятельной песни при ДК автомобилистов устроила вечер с разговорами о нем и просмотром фильма “Сказ про то, как царь Петр арапа женил”.
2. А в это же время в Доме работников культуры автор этих строк рассказывал о Высоцком и его творчестве. Были показаны кинофрагменты с участием артиста из “Хозяина тайги”, “Сказ про то...” и в заключение – фильм “Четвертый”. В этом своем выступлении я использовал (поговорив вокруг них) новые газетные материалы, хорошо работающие на нашего героя:
а) Фрагмент из интервью с Г.Каспаровым (“Известия”, 1983, 24 декабря), взятое после его лондонской победы над В.Корчным:

– Чем занимались в часы, свободные от игры и анализа партий?
– Гулял по городу... Читал короткие рассказы Моруа и Хемингуэя, они давали возможность ненадолго отвлечься. Перед партией слушал музыкальные записи, и чаще других – Владимира Высоцкого.

б) В газете “Красная звезда” (1983, 31 декабря) был напечатан небольшой очерк: Суходольский В. “РАЗВЕДЧИК. Штрихи к портрету командира разведроты старшего лейтенанта Игоря Плосконоса. Из афганского дневника”. Вот маленький фрагмент оттуда.

“Один из офицеров роты находился в отпуске, койка была свободна, и мне предложили заночевать у разведчиков. Сходили на ужин. Покурили. Послушали песни в исполнении Владимира Высоцкого:

Для остановки нет причин,
Иду, скользя,
И в мире нет таких вершин,
Что взять нельзя.
А имена тех, кто здесь лег,
Снега таят,
Среди нехоженых дорог
Одна — моя...


Это нам Василий Кравченко, старший лейтенант, секретарь партийной организации подразделения, свой магнитофон притащил”.

Интересная информация к размышлению, не правда ли?
В январе-84, здесь у нас, в нескольких клубах выступал артист Театра на Таганке Валерий Черняев. Тоже бывший свердловчанин. Пел песни Высоцкого под гитару, рассказывал о нем, о Таганке. По его словам, он “пять лет работал вместе с Высоцким”. Показал свою сценическую композицию по стихам и песням Окуджавы и др... Это было интересное, эмоциональное двухчасовое выступление.
28 декабря 1983, перед самым Новым Годом, ЦТ показало ПРЕМЬЕРУ телевизионного двухсерийного приключенческого фильма “ЗЕЛЕНЫЙ ФУРГОН”, по повести Александра Козачинского. Режиссер-постановщик Александр Павловский, Одесская киностудия. Сценарий этого фильма был сделан Игорем Шевцовым, другом Высоцкого, для его режиссерского дебюта на киностудии. Но, увы...
Действие в фильме происходит в 1920-м, в Одесском уезде, только что освобожденном от белых. Звучит “нэпманская” музыка: в погребке бойко играет скрипач под расстроенное пианино, звучат “тогдашние” песни (сл. Олева) и ритм чарльстона, модного в те годы. Композитор Максим Дунаевский – талантливый, веселый, “ужасно несерьезный” композитор. Помните его мушкетерские: “пора-пора-порадуемся на своем веку”! Текст за кадром читает Армен Джигарханян.
А вот и герои фильма. Патрикеев Володя, начальник угрозыска Северинской милиции – артист Дмитрий Харатьян. Начоперот – Константин Григорьев. “Младший милиционер” Грищенко, колоритная фигура – Борислав Брондуков. Следователь Шестаков – Александр Демьяненко. Профессор Патрикеев, отец начальника угрозыска – Эдуард Марцевич. Красавчик, уголовник – Соловьев. Федька Бык, уголовник – Виктор Ильичев. Катька – Екатерина Дурова ...
Повесть Козачинского совсем крохотная по размерам.*) А фильм, как говорят сами (!) его герои, сделан “по мотивам”, т.е. достаточно вольно по отношению к первоисточнику. Его авторы энергично используют хохмы одесситов. Ну, например:
ДОПР**) – не тюрьма, не грусти входящий.
Уголовный розыск – друг трудящихся.
Общественное – значит ничье.
Он всегда будет иметь ваш кусок масла на свой бутерброд.
Праздник добровольного труда – значит задаром?.. И т.д.

*) Библиографическая справка.
Автор «Зеленого фургона» Александр Владимирович Козачинский прожил недолгую жизнь. Родился он в Москве, в 1903 г. и умер от тяжелой болезни в 1943 году, не осуществив многих творческих замыслов.
Детство свое А.Козачинский провел  в Одессе, где он учился, окончив восемь классов гимназии, и где его застала революция.
Двадцатидвухлетним молодым человеком, в 1925 г. А.Козачинский поступает в редакцию газеты «Гудок», где тогда работали И.Ильф, Евг. Петров, Валентин Катаев, Юрий Олеша. Он пишет многочисленные статьи, очерки, рассказы, лучшие из которых впоследствии печатаются в его сборнике, вышедшем в свет в издательстве «Советский писатель» в 1940 году; в этом же сборнике печатается и повесть «Зеленый фургон», впервые опубликованная в альманахе «ГОД XXII» (выпуск 14-й).
Талантливая повесть «Зеленый фургон» получила широкую популярность у читателей.
См. в кн.: Козачинский А.. Зеленый фургон. М., 1956, с. 71.
**) ДОПР — дом предварительного заключения, дом принудительных работ.

Украинский язык идет вперемежку с русским, что создает дополнительный комический эффект. (Вспомните популярных в свое время эстрадников-разговорников Тарапуньку и Штепселя!).
Посмотрел я “Зеленый фургон” (1983), и у меня возникли параллели с “Интервенцией” (Ленфильм, 1968), внушительные фрагменты из которой мы с Вами видели в августе 1983-го в Москве. Оба фильма решены в одном ключе – иронически-водевильном. Хотя в обоих случаях тема весьма серьезная: общество на переломе двух эпох; социальная революция и люди, которые ее делают. В обоих фильмах показывают зрителю альбомы старых фотографий, отрывки старых дневников.
В фильме режиссера Геннадия Полоки “Интервенция” Владимир Высоцкий играет роль подпольщика-большевика Бродского, который гибнет в камере контрразведки французских интервентов. Перед гибелью Бродский-Высоцкий поет песню “Деревянные костюмы”, которую артист почти никогда не исполнял в концертах, но в записях у коллекционеров она есть. В фильме играют О.Аросева, Р.Нифонтова, В.Золотухин, Е.Копелян, Ю.Толубеев, С.Юрский, Ю.Катин-Ярцев и др.
В 1968-м кто-то неумный (кто?) запретил показывать “Интервенцию”. Водевильно, дескать, “несерьезно” решена серьезная тема: тема социалистической революции. Водевильно? А почему бы нет?! Вольтером давно сказано: “Все жанры хороши, кроме скучного”.
Зато в декабре-83 – показали “Зеленый фургон”, который, по-моему, рассказывает о тех же событиях и теми же средствами. Показали зрителям потому что тот – неумный – умер, наверное, и не успел, к счастью, наложить вето на ЭТУ картину.
Можно понять, почему в годы войны 1941–45 нужны были ура-патриотические, глупенькие, прямолинейные фильмы типа “Подвиг разведчика”, “Смелые люди”, “В шесть часов вечера после войны” и другие подобные, где хрупкая (но сознательная!) советская девочка или мальчик запросто побеждали иностранного шпиона или верзилу-немца, вооруженного до зубов. И если б ТОГДА вышел фильм “17 мгновений весны”, где немцы, фашисты показаны достойными усилий противниками – его сочли бы антисоветским, а авторов и исполнителей непременно поставили б к стенке! Но теперь прошло достаточно много времени. И благодаря, увы, многочисленным трагическим событиям нашей истории народ сильно поумнел и поймет, что к чему. Разберется!
Да вот, не доверяют...
Сейчас в Московском театре Сатиры идет спектакль “Интервенция”, по одноименной пьесе Льва Славина, написанной в 1933-м. И хорошо идет спектакль. В отличие от фильма, сделанного по этой же пьесе. Ну, может, и фильм пойдет когда-нибудь. Играют в спектакле Папанов, Миронов, Ширвиндт и другие любимцы публики. А какой великолепный, красочный язык у героев пьесы! Стоит привести здесь примеры.

ФИЛИПП, анархист, бандит: “Я вас прошу подойти до нее и спросить: “Мадам Токарчук, мсье Филипп интересуется, или у нас есть сейчас приличных бомб?”
МАДАМ КСИДИАС, негоциантка, хозяйка судостроительных верфей: “Знаете, мсье Воронов, я уже была бы довольна, если бы мой мальчик (ему 18 лет – В.П.) шлялся по притонам. Я была бы просто счастлива! Дело обстоит хуже! Ребенок снюхался с политикой. У людей мальчики, как мальчики: гоняют голубей или лазят девчонкам под юбки, – а мой мерзавец сидит целыми днями за письменным столом и читает теорию прибавочной стоимости”.

ЖЕНЯ, сын мадам Ксидиас: “Бросьте этот маскарад. Вы кончили университет?”
ФИЛИПП: “Нет, но я прочел всего энциклопедического словаря”.

М-м КСИДИАС: “Нам всем плохо. Временная экономическая депрессия, вызванная девальвацией рубля вследствие бумажной эмиссии...”
МАЦКО, молодой рабочий: “Не крутите нам пуговку, хозяйка! Рабочие ждут. Мы хотим слышать ваш ответ”.
МАРИЯ ТОКАРЧУК, женщина, культивирующая в себе черты вампа, убийца: “Дай ман понырдать.” (Ее не понимают, ФИЛЬКА-БАНДИТ переводит: “Мадам просит покурить”.)
САНЬКА, восемнадцатилетняя продавщица цветов, большевичка-подпольщица: “От когда я живу, я не слышала такого идиотства”.
БРОДСКИЙ, большевик-подпольщик: “Взорвать штаб – смысл? Что это вам, театр? Пора выбирать: или вы революционеры или шибздики”.

...Что ж, поживем, может, и фильм увидим.
Читая рецензии на Таганские спектакли “Гамлет”, я вдруг заинтересовался: а где, когда было напечатано стихотворение Б.Пастернака “Гамлет”? Когда написано? Длинное или короткое оно? Перелистал в свердловской публичной библиотеке им. Белинского все сборники соч. Пастернака в т.ч. из Большой серии Библиотеки поэта. И не нашел. Потом только я узнал, что состоит оно из четырех четверостиший и напечатано только в 1980 г. Хотя написано было еще... в 1958-м! Ю.П.Любимов, вероятно, знал о его существовании, раз оно прозвучало в спектакле, премьера которого состоялась в 1971 году!

* * *

Владимир Высоцкий, как мне кажется, стал своего рода символом, опознавательным знаком 70-80-х годов XX века в произведениях искусства разного рода. В литературных сочинениях, в фильмах герои упоминают имя Высоцкого, или поют, слушают его песни.
Помните, в фильме реж. Л.Гайдая (по пьесе Мих. Булгакова) “Иван Васильевич меняет профессию” Юрий Яковлев, играющий царя, случайно садится на магнитофон, тот включается, и громко звучит голос Высоцкого:

Поговори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная.
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная.
Эх, раз, еще раз, еще много,
много раз...

В чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Сердце рвется на куски,
А в глазах тревога.
Эх, раз, еще раз. .

Этот эпизод в фильме сразу определяет для нас: события этого сказочно-фантастического фильма (по давней пьесе) происходят... в 1970-е. В годы, когда интенсивно сочинял свои песни Высоцкий, много разъезжал по стране, когда его много слушали. В фильме есть еще один временной ориентир – визуальный, не связанный, правда, с Высоцким: царь Иван Грозный спит в квартире изобретателя, накрыв лицо... журналом “Знание – сила”, № 6, за 1972 год!
Еще об “опознавательном знаке” времени. В картине “Карнавал”, в комнате главной героини, которую играет Ирина Муравьева, над ее кроватью висят фотографии Высоцкого – опять точный ориентир для зрителя во времени и в характере, в привязанностях героини.
Нередко вокруг нас звучат реминисценции “из Высоцкого”. Так, например, в картине “Душа” очень предприимчивый, деловой и суматошный, уже немолодой герой, которого играет Ролан Быков, – нечто вроде антрепренера эстрадной дивы – в минуту усталости произносит такую фразу:

Лечь бы на дно, как подводная лодка,
И позывных не передавать.

А ведь это цитата из песни Высоцкого. Авторы МУЗЫКАЛЬНОГО фильма предполагают, что зрителю она, конечно, же, должна быть знакома.
В октябре-83 по Свердловскому ТВ была показана 3-х серийная картина Свердловской телестудии “Впереди – океан”. Скажу сразу, плохая, прямолинейная, назидательная киноподелка о том, как бригада проходчиков легко и просто – а главное, быстро! – перековывает своего бригадира-держиморду и грубияна. Но Бог с ними, с производителями таких “шедевров”. Эти-то “шедевры” не запретят к показу! Так вот, тот сильно отрицательный бригадир Басаргин, в ответ на ухаживания неравнодушной к нему женщины, посмеиваясь, произносит такую фразу: “Зин, смотри, дождешься у меня!” Посмеиваясь, т.е. и тот и другая знают подтекст и происхождение этой фразы. А ведь это прямая цитата из песни Высоцкого “Диалог у телевизора”. Героиню фильма которую играет Любовь Полехина, зовут Зиной, так же, как ту – из песни. И Зина “киношная” лихо парирует: “Все только пугаешь, бригадир!”
Примеров такого “репродуцирования” Высоцкого – немало... Когда я стал вплотную заниматься изучением, исследованием творчества Высоцкого, вслушиваться в его поэтический голос, я стал обращать внимание на тексты других песен, стихов, на их смысловое, поэтическое, идейное содержание и качество. Благодаря Высоцкому, я стал понимать гораздо больше. Сколько же пустышек, безвкусных и безвредных (для кого?) резиновых сосок нам всовывают в рот, чтоб молчали и “не плакали”. Сатирик Высоцкий раскрыл глаза на многое, чего мы – по своей лености и глупости – не замечаем, или не можем для себя сформулировать, или не рискуем вслух высказать.
Как-то я услышал реплику: “Высоцкого и мертвого боятся сегодня! Оттого и запрещают везде, гласно и негласно”. Глас народа – глас Божий? Несмотря на какое-то количество публикаций о нем, его все ж окружает стена молчания. Вот короткий диалог со мной в редакции одного свердловского журнала. Спустя неделю-две, после того, как я передал заведующему отделом свою 20-страничную машинопись о Высоцком.

– Ну, как, вы прочли статью?
– Да, несколько человек у нас в редакции. И с большим интересом.
– Что можете сказать о перспективах?
– Надо еще, чтобы редактор прочел. Да вы не торопитесь.
– Да, да, я понимаю. Материал-то ведь не горящий.
– Правильно, не горящий, но, сами понимаете, ГОРЯЧИЙ(!!). Так что, надо пока подождать...

Вот так. Как говорится, откровенно о сокровенном. Было это весной 1983-го.
А на могиле Высоцкого — зимой и летом живые цветы.
В.П.

P.S.
Посылаю некоторые “Высоцкие” материалы.

 
НА ЭКРАНЕ “БАЛЛАДА ...”*)

Несколько недель в Свердловске с успехом шла цветная широкоэкранная картина режиссера Сергея Тарасова “Баллада о доблестном рыцаре Айвенго”. Уже в длинном ее названии – характеристика главного героя и однозначное отношение к нему авторов фильма. Что же обеспечило зрительский успех фильму?
В его названии есть слово “баллада”, значит, нам обещают соединение реального и фантастического, живописного и драматического. Конечно же, всем с детства знаком роман В.Скотта, названный им очень коротко – именем главного героя...
У Шекспира интригу сюжета движет платок Дездемоны, похищенный злодеем и ставший причиной ее гибели; у Дюма – алмазные подвески легкомысленной французской королевы, из-за которых героям приходится пройти через смертельные опасности, совершить бессчетное количество подвигов; у Скотта – пояс Айвенго, которым воспользовались его враги, едва не стоил его обладателю чести и даже самой жизни. Но, к счастью, есть доблестные, благородные и красивые рыцари (Айвенго из их числа), которых любовь к женщине и, конечно же, защита справедливости ведет на подвиги. Девизу мушкетеров: “Один за всех, и все – за одного!” следуют все положительные герои фильма “Айвенго”.
Здесь показаны сильные характеры. Даже отрицательные герои: жестокие феодалы-разбойники и насильники – далеко не трусы, они достойные противники. Но на что же направлена храбрость и сила? Их сила – сила зла.
Фильм живописен, красочен, пожалуй, даже, приукрашен. В нем картины рыцарских поединков (а сколь экзотичны латы, шлемы и забрала этих рыцарей!), участники которых вызываются на бой фанфарами... синтезатора, звучание которого в контексте событий XII века искушенный зритель-слушатель воспринимает чуть иронически. И успешный штурм толстенных и высоченных стен средневекового замка-крепости отважными... лучниками выглядит хотя и захватывающе, но несколько неправдоподобно. А затем – победное сражение на самих крепостных стенах. Сражение, в котором бьются рука об руку: король Англии Ричард Львиное Сердце, едва не низложенный своим братом; бывшие крестьяне, а ныне – лесные люди, вольные стрелки и их легендарный и удачливый предводитель Робин Гуд; веселые, храбрые пьяницы и отважные рыцари – все вместе они сокрушают зло.
Но не только это привлекает зрителей к фильму, а и звучащие в нем баллады Владимира Высоцкого в авторском исполнении.

В 1976 году вышла на экраны картина режиссера С.Тарасова “Стрелы Робин Гуда”, для которой В.Высоцкий написал и исполнил пять**) музыкальных номеров:

*) Рецензия. Опубликована с некоторыми сокращениями в газете «Вечерний Свердловск», 1983, 5 октября. – В.П.
**) Ошибка автора. Всего было написано Высоцким шесть баллад. К названным надо было добавить «Балладу о ненавести». – В.П.


Балладу о времени
Балладу о любви
Балладу о вольных стрелках
Балладу о борьбе
Балладу о коротком счастье
Но, в конечном итоге, в кинофильм они не вошли. Может, случай с “Робин Гудом” имел в виду В.Высоцкий, когда на одной из встреч со слушателями сказал (эти его слова зафиксировала магнитофонная лента):

“В кино для меня работать значительно сложнее... и вообще, там все намного сложнее для человека, который пишет песни и относится к ним так, как я. А я отношусь к песням очень серьезно. Жаль терять времени на то, чего потом не будет. Впрочем, что сетовать, песни все равно, рано ли, поздно ли, найдут своего слушателя, а это самое главное для автора.
Ну, ладно, мне-то везет – я спою, кто-то запишет на магнитофон, и вы потом услышите. А человек, который начинает? У него, может быть, такого больше не произойдет. Он ведь старался, что-то написал, очень на это рассчитывал – и вдруг нету! Как ему прорваться дальше? А ведь таких много...”

И песни В.Высоцкого нашли своего слушателя. Если “Стрелы Робин Гуда” прошли как-то незаметно и быстро исчезли с экранов, то у “Айвенго”, кажется, иная судьба. “Айвенго” режиссера С.Тарасова – весьма нечастый случай, когда к имеющимся музыкальным номерам (а не наоборот, как бывает) был сделан художественный фильм, всем строем своим, эстетикой заранее учитывающий, что в нем должны звучать баллады В.Высоцкого. И не просто какой-то необязательной музыкальной иллюстрацией, а быть в фильме одним из действующих лиц.
“Баллада о времени” – обрамляет фильм. В самом начале интродукцией (коротким музыкальным вступлением) к нему звучит:

Замок временем срыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов,
Но развяжет язык молчаливый гранит,
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах...

И вот уже зрителю дан настрой, камертон восприятия того, что будет показано на экране. В фильме прозвучат четыре баллады из пяти. Не прозвучит только одна – самая трагическая из этого цикла – “Баллада о коротком счастье”, в которой рассказывается о том, как забавы ради были убиты охотниками два лебедя. Не прозвучит, потому что у фильма счастливый конец: коварные негодяи, клеветники и убийцы получат свое; порок наказан, добродетель торжествует, а бескорыстному победителю в награду – рука и сердце красавицы.
А камера снова показывает нам стены замка, в которых только что кипели страсти и грубые нравы Средневековья с их вакханалиями, с их пытками. Но это уже стены старого замка, разрушенного временем, заросшие травою, и совсем не грозные и не такие уж неприступные теперь – это они рассказали только что увиденную нами легенду, обращаясь к нам устами поэта, нашего современника:
Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки из прошлого тащим,
Потому что добро остается добром –
В прошлом, будущем и настоящем.
 
Этими, афористично звучащими строчками В.Высоцкого заканчивается фильм “Баллада о доблестном рыцаре Айвенго”.
В.П.


ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ГАЗЕТЫ
“ВЕЧЕРНИЙ СВЕРДЛОВСК”

Дорогая редакция!
Я недавно в вашем номере за 5 октября /1983/ прочел статью В.Попова “На экране – “Баллада...”, в основном посвященную балладам в исполнении В.Высоцкого. Хотя статья в целом правильная, но все же в ней есть несколько неточностей и просто ошибок. Например, для фильма “Стрелы Робин Гуда” Высоцкий написал не 5, а 6 баллад. Просто, одна из них – “Баллада о ненависти” – не вошла в единственный /а почему?!/ изданный сборник его стихотворений, который включает всего около 135 стихов из 800-900, написанных автором. Это число придумал не я, его называет Высоцкий в некоторых из своих последних (1979–80 гг.) концертов, выступлений. Но это же – /135 из 800/ очень мало!
Вероятно, автор статьи слышал и читал в основном лишь те стихотворения, которые есть в “Нерве”, т.е. 5 стихов. Кстати, вспомним о песнях, написанных для других кинофильмов и дисков: “Бегство мистера Мак Кинли” написано – 9, а в фильме – 2, в “Нерве” – ни одной; “Иван да Марья” написано – 16, в фильме – ни одной, в “Нерве” – 9, “Алиса в Стране Чудес” написано – 24, в “Нерве” – 7. Как видите, сборник – не справочник, он далеко и далеко не полный.
Я считаю, ИЗ УВАЖЕНИЯ К ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО, (выделено автором – В.П.) надо указать неточность (я написал о самой простой), исправить на страницах газеты, а, может быть, даже напечатать текст 6-й баллады, которой в “Нерве” нет.
А.С.Цветаев.
г. Свердловск,
ул. Рогожниковых, 23.
/На отдельном тетрадном листочке от руки переписан текст “Баллады о ненависти” – В.П./

;
В.ПОПОВ. ОТВЕТ, ПОДГОТОВЛЕННЫЙ,
НО НЕ ОТПРАВЛЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТУ
А.С.ЦВЕТАЕВУ
г. Свердловск,
 ул.Рогожниковых, 23.
 А.С.Цветаеву.

Уважаемый тов. Цветаев (к сожалению, Вы не написали своего имени-отчества), благодарю Вас за внимание, оказанное моему материалу “На экране – “Баллада...”, опубликованному в “Вечернем Свердловске” (5 октября 1983 г.) и за Ваше письмо в газету.
Вы правы, для фильма “Стрелы Робин Гуда” В.Высоцкий написал не пять, а шесть баллад. Но Вы пишете, что в моей статье “есть несколько неточностей и просто ошибок” и эта – “самая простая”. Какие Вы заметили еще неточности и ошибки”? Напишите мне, пожалуйста.
А теперь позвольте указать на неточности в Вашем небольшом письме.
1. В сборнике “Нерв” не “около” 135 стихов, а ровно 129.
2. В “Бегстве мистера Мак-Кинли” звучит не 2, а ТРИ баллады Высоцкого (всего же их было написано 9):
а) Баллада об улице
б) Баллада о манекенах
в) Баллада об уходе в рай.

а) и в) – есть на давней советской гибкой пластинке, б) – звучит только в фильме. В “Нерве” – нет ни единой. Но ведь сборник стихов “Нерв” – не есть полное собрание сочинений!
3. Вы пишете, что для к-ма “Иван да Марья” Высоцким написано 16 песен. И.Рубанова, автор буклета “Владимир Высоцкий” (1983), пишет, что этих песен было 15. Я насчитал 14. Кто из нас прав?
4. Вы пишете, что у Высоцкого 800-900 стихотворений. Но на одном из своих последних выступлений – перед коллективом театра имени Вахтангова – Высоцкий назвал вообще ошеломляющую цифру – тысяча песен!
Магнитофонная лента сохранила эту, названную Высоцким, цифру. Но, вероятно, это все же своего рода авторское преувеличение, сказанное для красного словца. В общей сложности в разные годы в программы выступлений Высоцкого входило около 200 “песенных единиц”. А всего на магнитофонных лентах им записано, по подсчетам энтузиастов, примерно 400–450 разных песен. И вот теперь к этой последней цифре надо прибавить еще 200 законченных стихотворений и баллад. Ранее совершенно неизвестных. Они были обнаружены в архиве Высоцкого, который в 1983 году – примерно полторы тысячи страниц – был передан в Центральный государственный архив литературы и искусства (ЦГАЛИ СССР, Москва), где будет открыт для исследователей фонд Владимира Семеновича Высоцкого.

Напомню, что в ЦГАЛИ хранятся рукописи, документы, фотографии, письма и проч. многих деятелей русского, советского искусства. В том числе : А.В. Луначарского, В.И.Пудовкина, Ф.И.Шаляпина, С.М.Эйзенштейна;
поэтов: М.И.Алигер, А.А.Ахматовой, А.И.Безыменского, К.М.Симонова;
писателей: Л.А.Андреева, В.В.Вишневского, А.С.Грина, А.А.Фадеева;
художников: И.И.Бродского, Н.П.Крымова, Е.Е.Лансере, Г.К.Савицкого; 
музыкантов: Б.В.Асафьева, С.С.Прокофьева, М.Е.Пятницкого,
Б.С.Трояновского, В.Я.Шебалина;
артистов: Б.А.Бабочкина, В.Н.Пашенной, Л.В.Собинова, М.Д.Турчаниновой,   
В.Н.Яхонтова.
Сейчас в картотеки ЦГАЛИ, в ряды этих знаменитых имен, встало и имя Владимира Высоцкого!
Уже сам факт, что все наследие Высоцкого ныне хранится в ЦГАЛИ, где находятся фонды величайших русских, советских деятелей культуры, говорит о признании его Художником с большой буквы. Говорит о том, что все, что после него осталось – есть государственная собственность, и будет храниться как ценность непреходящая. И не только храниться, как реликвия. Первоисточники “Фонда Высоцкого” станут доступны для серьезных исследователей, которые еще скажут свое слово в оценке этого деятеля ЛИТЕРАТУРЫ и ИСКУССТВА. Итак, факт признания уже состоялся. Что дальше? Углубление знаний о нем.
А теперь я чуточку дополню Ваш список “потерь” у Высоцкого. Вдобавок к сказанному выше о “Мак-Кинли”.
1. Для “Сказа про то, как царь Петр арапа женил” (1976) он написал 2 песенных комментария: “Песня о петровской Руси” (“Купола”) и “Как во смутной волости” (“Веревочка”). В фильме не прозвучало ни одной. В “Нерве” помещена только первая (с. 100).
2. Для “Единственной дороги”, написано было 2 песни: “Водой наполненные горсти” и “В дорогу живо, или в гроб ложись”. В “Нерве” напечатана – первая, в к-ме звучит вторая.
3. “Песня о госпитале” (“Жил я с матерью и батей на Арбате, здесь бы так...”) написана для фильма “Я родом из детства”, но там ее нет.
4. Знаменитая песня Высоцкого – трагичнейшая! – “Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел...” сочинена была для фильма “Бегство Мак-Кинли”, но в окончательный вариант туда не попала. Ну, так что же из того? Уверен, что в этих случаях действовала и жесткая система АВТОРСКОГО отбора песен, с учетом цельности создаваемого спектакля или фильма.
Зато последние две – вошли в “Нерв”.
Наверное, перечень этих фактов можно продолжать и продолжать. И не только в связи с Высоцким! Не надо удивляться таким случаям, видеть в них какие-то подводные течения, злой рок или злую волю, предвзятость. И это есть, несомненно. Но творческий процесс, т.е. создание НОВОГО – стихотворения, мелодии, сценария фильма или спектакля; наконец, самого спектакля или фильма – предполагает массу рабочих АВТОРСКИХ вариантов, из которых какой-то ОДИН воплощается в жизнь. И это вполне естественное явление, когда что-то из написанного, отснятого, записанного остается за бортом, летит в редакторскую корзину самого автора или тех, кто с ним работает. Или откладывается для более подходящего случая. Как и получилось с балладами в к-ме “Айвенго”.
...Говорят, что Л.Н.Толстой 8 раз (!) переписывал-переделывал свой грандиозный роман “Война и мир”. Можно себе представить, сколь велика была ЕГО “корзина”! Попутно замечу, во все времена и везде существовала цензура. И будет существовать. Видимо и невидимо.
С уважением В.И.П.
13 ноября 1983 г.
 
АЛЕКСАНДР ДОЛЬСКИЙ.  ПОСВЯЩЕНИЕ ВЫСОЦКОМУ

А.Дольский: “Эта песня – не памяти Высоцкого. Я сочинил ее при жизни
Владимира Семеновича, он ее знал, эту песню”.

Стихотворный эпиграф: Мне приснился Владимир Высоцкий,
Как пророк, как щемящая суть,
И пронзил он надрывом высоким
Мою мерно дышащую грудь.
Словно тысяча тысяч оркестров
Разодрали мелодии плоть.
Миллионы нещадных маэстро
Стали палочкой сердце колоть.
Будто бич резал напропалую
Этот ритм, что у пульса в плену.
Оплеухи – нужней поцелуев,
Поцелуям мы знаем цену.
И слова зазвучали, как клекот,
Пораженного насмерть орла.
Полоснули до горла от легких,
И ворочала совесть и жгла.
Я увидел, как он изначален,
Облекая в простые слова,
Наши муки и смех, и печали,
Как повинна его голова,
Приоткрыл он понятия, вещи,
Что казались яснее всего:
Несчастливый становится вещим –
Это счастье для паствы его.
А за мужеством, как ни усердствуй,
Проступает, печалью дыша,
Уязвимое нежное сердце,
И трепещет живая душа.
Если падает бард и скиталец,
Побежденный глаголом успех,
То все ложи пока свои пальцы
Поднимают с улыбками вверх.
Сквозь гримасы и тон скомороший
Боль сочится не день и не год,
Умирает он не понарошке,
Но из праха опять восстает.
На подмостках судьбы и театра
Исступленно хрипит на весь свет
Осужденный на жизнь гладиатор,
Обреченный на вечность поэт.
Примечание: Автор исполнял эту песню в Свердловске в декабре 1983 года. Перепечатано с магнитофонной записи. – В.П.

ПИСЬМО СЕДЬМОЕ
Август 1984
Он хрипел  не простыло –
Нити сердца рвались.
Он орал, что есть силы,
Чтоб не скурвилась Жизнь.
Ольга Боченина.Свердловск
У Высоцкого много друзей. Но есть у него и недоброжелатели, враги, облеченные “полномочиями” чиновники, которые, увы, могут “тащить и не пущать”. Что успешно и делают. Не для них ли Высоцкий – некая “персона нон грата”? Не они ли замалчивали и замалчивают Высоцкого? Не они ли превращали и превращают его в некую одиозную фигуру? Не их ли стараниями этот подлинно народный художник никак не был отмечен ни при жизни, ни после смерти?
Определенный круг таких вот “облеченных полномочиями” “слушателей”, быть может, не очень искренних в этом и перед собою, не принял, отверг Высоцкого, услышав в некоторых его песнях не обличение недостатков, но даже клевету (?) или скажем так, нежелательную откровенность в разговорах о нашей замечательной соцдействительности. Помните, у Высоцкого:

Дак зачем же вы тогда все “вранье” да “хаянье”?
Я всегда имел в виду мужиков, не дам.
Вы же слушали меня, затаив дыхание...

Ну, а было ли такое общество, такое социальное устройство, которое свободно от всех недостатков, которое идеально? И будет ли такое? Вот и появилось желание заглушить голос певца, сгладить те сильные негативные эмоции и ассоциации, которые он порою действительно вызывал у ДУМАЮЩИХ слушателей своими “нелояльными” песнями, в которых можно усмотреть протест иносказательный, а чаще достаточно откровенный. ...
В “Правде” (1984, 15 мая) было напечатано стихотворение Андрея Вознесенского “РЕЗИНОВЫЕ”. Вот оно.

Я ненавижу вас, люди-резины,
вы растяжимы на все режимы.
Улыбкой растягивающейся зевнут,
тебя затягивают, как спрут.
Неуязвим человек-резина,
кулак засасывает трясина.
Редактор резиновый трусит текста,
в нем вязнет автор, как в толще теста.
Я знаю резиновый кабинет,
где “да” растягивается в “да не-ет.”
Мне жаль тебя, человек-эластик.
Прожил – и пусто, как после ластика.




Ты столько вытер идей и страсти,
а был ведь живой, был азартом счастлив...
Взгляни, как рядом жмут желваки
инициативные мужики!
Ты ж трусишь, раздувшись поверх рейтуз,
пиковый, для всех несчастливый рай-туз.
Резинки бы делать из этих “тузов”.
Крепче бы не было в мире трусов.

Смотри-ка, иногда и наша центральная партийная газетка может позволить “пошалить” на ее страницах таким фигурам, как А.Вознесенский, Е.Евтушенко... (У последнего было напечатано в свое время стихотворение “Наследники Сталина”. – “Правда”, 1962, 21 октября). А другим – ни-ни-ни!! А ведь убийственно написано. Но... Так и вижу редактора, подписывающего полосу в печать со стихотворением Вознесенского, как он ухмыляется, довольно потирая руки: вот, дескать, какая у нас демократия замечательная – позволяем кого угодно (а кого конкретно-то?) обложить матом в газете.
В одном из писем (октябрь 1952 года) Эрнест Хемингуэй писал:

“...Во время бомбардировок и обстрела Мадрида фашистами к простым, малограмотным людям обращались с призывом: “Бережно относитесь ко всему, что вам кажется непонятным. Это может быть произведением искусства!”

По-моему, такой лозунг уместен во все времена!*)
Замечательно сказано! Но, оказывается, что и люди с самым высоким образованием, будучи посажены в то или иное руководящее кресло, сразу же становятся “малограмотными”. А ведь был для них отменный пример чуткого и смелого Александра Твардовского в редакции “Нового мира”. Вот несколько иллюстраций к стихотворению Андрея Вознесенского.
В июне 1981 я был в Москве, встретился с главным редактором журнала “Музыкальная жизнь”, моим однофамильцем, И.Е.Поповым, который помнил меня как автора, неоднократно печатавшегося у них в журнале. Тогда только-только вышла у них моя большая статья о Модесте Ильиче Чайковском (1981, № 12). Я специально искал встречи с “главным”. И вот наш сверхкраткий диалог:

– Иннокентий Евгеньевич, я хотел бы написать для Вашего журнала статью о Владимире Высоцком. Вы ее напечатаете?
– Я не готов сегодня ответить на этот вопрос. Мне надо будет посоветоваться.

И тут же “застегнулся на все пуговицы” и от приветливой улыбки не осталось и следа. До сих пор – уже три года! – “советуется”.
Все понимают, что Высоцкий – фигура, личность выдающаяся, без сомнения, и все сразу уходят в сторону, как только речь заходит о том, чтоб печатно воздать ему должное.
Еще к продолжению разговора о так называемых “главных редакторах”, то бишь, послушных функционерах. Преподаватель Уральского госуниверситета

*) Хемингуэй Эрнест. Оставаться самим собой. Избранные письма. М.: Библиотека «Огонька», 1983, с. 53.


Леонид Петрович Быков подготовил для свердловской молодежной газеты “На смену!” совершенно безобидную, дипломатичную рецензию на сборник “Нерв”. Так вот, “главный” – Иван Малахеев /хоть в письме оставлю для потомков имя этого труса/ – изъял материал уже из полосы! Я своими глазами видел у одного из работников редакции гранки этой газетной страницы, которую он хранит как драгоценную реликвию, с помещенной там /февраль–март 1982, к сожалению, точную дату не записал на память/ статьей Л.П.Быкова. Позднее автор, тоже не без сложностей, опубликовал ее в двух номерах университетской многотиражки.*)
Для свердловского “толстого” журнала “Урал” я сделал 5 или 6 вариантов статьи о Высоцком, а они все никак не удовлетворяли главного редактора – В.П.Лукьянина. Честно говоря, и меня – тоже. Вначале замечания по рукописи были дельные, полезные, по существу. И я с удовольствием раз за разом переделывал текст, в каждом последующем варианте учитывая их. Но вдруг замечания у “главного” стали возникать там, где раньше их не было, заметна стала какая-то неопределенность их, неконкретность. А некоторые стали вызывать мое прямое несогласие, возражения. Мне показалось, что “главный” очень хотел бы избавиться от назойливого автора со взрывоопасной темой.**) В конце концов, как человек очень осторожный, он мне сказал напрямую: “Виктор Иванович, – это не наша тема. Пусть Высоцким занимаются москвичи, а мы о нем писать и печатать не будем”.
Задубевший в своем критическом “профессионализме” эпохи процветающего соцреализма он, видимо, уже и не воспринимает в литературе, в искусстве, ничего нового, нетрадиционного, неопробованного, неразрешенного. Ему, видите ли, до ужаса не понравилось в строках Высоцкого

/.../Может, кто-то когда-то поставит свечу
Мне за голый мой нерв, на котором кричу,
За веселый манер, на котором шучу/.../

– Что за “манер” такой?! Это ж не по-русски!
– Ну почему же? Не могу с Вами согласиться.
А у меня сложилось впечатление, что он проконсультировался по “теме” “где надо”, т.е. наверху, и получил соответствующие установки: “не пущать, и точка”. Или втык получил там. Нет, это не Александр Трифонович! Пугливая мелочь, — ну что тут скажешь! Вся эта история длилась почти два года. Это о нем – “стопроцентном отрицателе” творчества Высоцкого – я уже писал Вам.

*) Быков Л. Эхо его голоса. – Уральский университет. – Свердловск. – 21, 28 июня 1982, №№ 22, 23.
**) Напомню: то были 1982–83 годы. Для официоза Владимир Высоцкий был персона нон-грата. И если б В.П.Лукьянин оказался чуть смелее, самостоятельней и менее консервативен, это была б ОДНА ИЗ ПЕРВЫХ немногочисленных публикаций того времени о Высоцком. Позднее почти весь этот материал был мною опубликован в различных газетах и журналах, но, увы, – то были уже другие – «разрешенные»! – времена, когда смелости редакторам вовсе было не нужно. А яичко дорого – ко Христову дню! – В.П., 1990.


      Зато в другом ежемесячнике – сначала очень активно взялись за доводку вместе с автором рукописи о Высоцком к печати. Подготовили. В обллите прочли и не отважились взять на себя ответственность, дать добро. Отправили в цензуру в Москву. Оттуда очень скоро пришел краткий “исчерпывающий” ответ: “Публиковать материал на эту тему нецелесообразно”. Не объясняя тому причин. Это к слову о свободе слова. Все это мне потом – по секрету – работники редакции рассказали.
А вот еще один “главный”, точнее, “главная” – Л.Я.Алексеева. Это уже из москвичей. Это уже в редакции московского журнала “Клуб и художественная самодеятельность”. Я несколько лет выписываю этот журнал, там бывают интересные статьи о музыке, последние годы они стали вкладывать и гибкие пластинки. Музыкой у них заведует Петров Аркадий Евгеньевич, музыковед. Пишет интересно и много, и не только в своем журнале. Вот я и послал ему один из
-надцатых своих вариантов статьи о Высоцком. 7 декабря 1982 получил от него ответ:

Дорогой Виктор Иванович!
Должен поблагодарить Вас за статью и сразу сказать: нет. Дело в том, что мы уже дважды пытались опубликовать материал на эту тему, и оба раза (дело доходило до стадии гранок) он снимался. После второго снятия, естественно, журнал ничего публиковать об этом поэте и певце не может. Вот Вам откровенное объяснение.
А.Петров
Пишет, не называя героя. И с какой болью! И как откровенно! Человеку совсем неизвестному, незнакомому, где-то на Урале. Да, тяжела ты, шапка Мономаха! То бишь, “главного” в нашем “свободном” советском обществе.

* * *

М.И. , сейчас изредка почитываю лекции о Высоцком. Это чистейший энтузиазм и альтруизм. Но хочется показать людям его лучшие песни, рассказать об этом человеке, потому что я заметил: очень мало и плохо знают у нас Высоцкого. Судя по тем вопросам, что устно и письменно задают на таких встречах самого разного уровня. Даже студенты философского факультета УрГУ задавали дурацкие вопросы, достойные самого дремучего обывателя! А я-то думал, что уж их-то заинтересует концепция творчества Высоцкого, его проблемы. А когда один из руководителей нашей городской культуры в разговоре со мной бросил несколько слов в ироническом тоне о “нашем незабвенном Владимире Семеновиче”, мне вспомнился старый анекдотический диалог:

– Вы знаете, я не люблю этого писателя.
– А что вы читали из его сочинений?
– Да ничего не читал, потому что не люблю его.

По-моему, это о некоторых наших идеологических, партийных функционерах, которые у руля культуры, считающих себя вправе решать судьбу того или иного художника, судьбу его произведения и всего творчества. Увы, далеко не со всяким художником история заканчивается столь благополучно (если можно так сказать), как с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, которого чиновники от культуры загнали в тупик, толкали к самоубийству. И только отчаянная решимость Булгакова, написавшего письмо Сталину (от 28 марта 1930 г.) – терять уж было нечего! – а после этого – вмешательство Сталина спасли ему жизнь и дали возможность снова творить. Но где ж набраться таких Иосифов на всех Булгаковых-Высоцких-Любимовых?
В мае–84, к Дню Победы, ЦТ показало двухсерийный фильм реж. А.Столпера “Живые и мертвые”, созданный в 1963-м. Я запомнил его еще с премьеры. А тут, смотрю по телевизору – вырезана сильнейшая по воздействию на зрителя сцена: когда полк, вышедший из окружения с большими потерями, но достойно, и спасший свое знамя, заставили, перед тем, как везти на переформирование, разоружиться: стоят шпалерами, лицом друг к другу, оборванные, усталые солдаты и бросают перед собой на землю оружие. Страшная сцена! Вызывавшая, помню, гнев, возмущение против солдафонов, сидевших в высоких руководящих креслах и творивших произвол. И сейчас, уверен, таких немало! Так ведь сегодня убрали этот эпизод! Чтоб не вызывать ненужных эмоций, гнева на дураков-командиров любого ранга! Высоцкий играл в этом фильме эпизодическую роль: солдатика в кузове грузовика. Я, зная это, смотрел фильм очень внимательно – эпизода с Высоцким тоже не увидел!! Вспомнился афоризм: телеграфный столб – это хорошо отредактированная сосна. Только в данном случае это уже не редактирование. Это, пожалуй, удавшаяся диверсия против нерядового произведения киноискусства!
Кстати, фильм “Четвертый” (1972) по Симонову делал тоже А.Столпер. И, наверное, не случайно взял – уже на главную роль – Высоцкого. А?..
25 июля 1984, в день смерти Высоцкого, я приехал на Ваганьковское кладбище в 10 утра – там уже была масса народу, хотя был будний день – среда, рабочее время. Вдоль кладбищенской ограды, заворачивая за угол, тянулась хорошо организованная очередь желавших пройти мимо могилы Высоцкого. Был великолепный солнечный день! (А с 26-го в Москве пошли непрерывные дожди, и так – недели две). Я встал в самый конец очереди, чтоб узнать, сколько же понадобится времени. И через 3,5 часа я, наконец, оказался перед могилой Высоцкого: море цветов, его фотографий. Кто-то даже принес большое живописное полотно, размером примерно 1,5 x 1,5. Оно немного постояло рядом с могилой, потом его заставили убрать. Я видел, как двое патлатых (видимо, художники, авторы) его уносили под «аккомпанемент» милиционеров.
В улицах, перед кладбищем, звучали песни Высоцкого на магнитофонах, люди обменивались (и, по-моему, торговали) фотографиями. Было несколько группок, в которых кто-то жидко, но зато хрипло и надрывно пел “а ля Высоцкий”. Еще перед одной группой зевак какой-то парень, завывая, читал стихи про поэтов, которые, дескать, в России долго не живут и тому подобное.
      Признаться, при всей моей любви к Высоцкому, такое кликушество вызывает у меня сильнейшее раздражение. Нет, отвращение! Думаю, Владимир Семенович был бы недоволен тоже. Слушайте его самого, и этого достаточно! Он сам сказал все, что нужно!
Было опять много милиции. Но они не реагировали на это кликушество, никак не вмешиваясь во все это – были очень корректны, внешне даже индифферентны, пожалуй. Я много фотографировал в тот день.
Чем же все-таки объяснить столь колоссальный интерес к личности Владимира Высоцкого? Однозначного ответа на этот вопрос нет, но надо как-то хотя бы пытаться на него ответить.
Толпе всегда был нужен кумир. Эту функцию в искусстве и в жизни выполняли Шукшин, Высоцкий – при жизни претендовавшие на роль идеологов. Алла Пугачева не может быть ТАКИМ идеологом, потому что она исполнитель, развлекатель, коммерческая певица, и не более. А Шукшин, Высоцкий – это отдушина в официозном искусстве тотального общества. И сегодня нет других кумиров – сильных, самобытных, талантливых, независимых. Достойных поклонения.
С уважением – В.П.



ПИСЬМО ВОСЬМОЕ
Январь 1985
Что ни мысли – грязные.
Жисть-жистяночка, житуха!
Житие прекрасное!
В.Высоцкий.

...Меня хватали за руки, мешали.
Никто не знал, что я умел летать.
В.Высоцкий.
У нас в Свердловске периодически на экранах кинотеатров прокручивают фильмы с Высоцким: “Четвертый”, “Карьера Димы Горина”, “713-й просит посадку”, “Я родом из детства”, “Сказ про то, как царь Петр арапа женил”, “Единственная”... А как-то перед Новым Годом-85 по ЦТ прошел фильм “Наш дом”, где у него есть какая-то небольшая ролька. Я, к сожалению, этого фильма не видел. К “сожалению” – потому, что не знаю, о чем он, а вовсе не потому, что это – “шедевра”, эаслуживающая непременного просмотра. Так что кино, в общем-то, Высоцкого-актера показывает. А вот телевидение, радио (центральное и местное) о Высоцком – поэте и певце упорно молчат. Отчего же?
А его в фильмах и сейчас продолжают “использовать”. В ленте “Вокзал для двоих”, когда герой, которого играет Олег Басилашвили и официантка (Людмила Гурченко) располагаются на вокзале, чтоб скоротать ночь до утра, то сквозь вокзальную разноголосицу, шум доносится песня “Москва-Одесса”, которую поет Высоцкий:

Сказали мне: “Сегодня не надейся,
Не стоит уповать на небеса...
И вот опять дают
Задержку рейса на Одессу –
Теперь обледенела полоса.
А в Ленинграде с крыши потекло,
И что мне не лететь до Ленинграда...”

В ТОЙ ситуации слова песни очень хорошо отвечали настроению, и состоянию героев фильма. А вот еще пример “киноиспользования” песни Высоцкого. Только что я посмотрел картину “Любовь и голуби”. Глупая фильма, заслуживающая разгромной рецензии. (Например, такой: Шакшина Е. “Кино для семьи Кузякиных”. – На смену! – Свердловск. – 1985. – 25 января). Единственное достоинство фильма – виртуозная игра Сергея Юрского в роли деревенского пропойцы. Режиссер вдруг надумал типично питейный сюжет из типично русской жизни снять вот этак: широко известный русский певец хрипящим голосом поет на французском про что-то русское и драматичное: “Эх, раз, еще раз...”, а на этом звуковом фоне происходят “ужасно смешные” события – кто-то у кого-то крадет кружки с пивом. Более “соответствующего” тут музыкального фона, чем песня в исполнении Высоцкого, режиссер, видите ли, не смог придумать.
Высоцкий, вставленный в такую вот рамку киношных событий, скомпрометирован, по-моему, донельзя! Я этот кинофактик расцениваю как провокацию против поэта-певца.
Кстати, в тексте вышеназванной рецензии Е.Шакшиной есть места, которые, по моему мнению, можно впрямую отнести к разговору о Высоцком и его песнях. Смотрите-ка, не так ли?

“...”У любви, как у пташки крылья...” – поется в общеизвестной опере. Но что-то никому в голову не приходит разлучить либретто с музыкой Бизе и читать со сцены эти строчки как самоценное произведение. Прикиньте, попробуйте – получится пошлость”.
“...Коммерческий успех – еще не показатель подлинной художественности“. “Такого рода простенькие сюжеты не бывают сами по себе ни хороши, ни плохи. Фабулу “Ромео и Джульетты” так можно пересказать в нескольких фразах, что и она покажется нестерпимо банальной. Все зависит от мастерства художника, взявшегося за воплощение этого сюжета”.
“...Желание понравиться начинает подавлять художественную задачу... подменяется расчетом на определенную категорию зрителей. Таких же открытых и простодушных... которые живут в глухом поселке, где, наверное, единственный просветитель – этакий ухарь с наклеенным чубом и удалым баритоном...” “К сожалению, жанровое решение ограничено лишь несколькими чисто внешними приемами – лубочной прямолинейностью характеров, частушечным юмором, приметами быта. Но эти приемы говорят не о “народности”, а скорее о невзыскательном вкусе...”
“Семья Кузякиных... что существует где-то на самом деле – про нее и для нее снимают такие фильмы... примитивного... кинообраза”.

* * *

А тут получил я от своего давнего-давнего друга вот такое письмо.

“...Как решить все универсальные человеческие проблемы, как то: “Кем быть или каким быть?”, “Жизнь складывают или она нас раскладывает?”, “Поэзия Владимира Высоцкого – явление временное или временное?”, а также “Куда девать седьмой (или восьмой?) вариант рукописи, если редактору альманаха, журнала подавай концепцию?” А также все остальные, недорешенные человечеством. Ох, и трудные вопросы задаешь.
Насчет “Нерва” и его отражения в твоем творчестве. Я ведь не спец, законов жанра не знаю. И своими дилетантскими советами могу затушевать и без того туманную картину. Я вновь прочла твой труд. Приблизил ли он ко мне Высоцкого? Прости, – нет. Думаю, главная причина – нет прозрения творчества поэта, его внутреннего мира, отсюда – нет концепции и интенсивности мысли. Ты в статье говоришь об очевидном, что в строке, а хотелось бы о том, чего строка передать не может. Постигнуть “подводные течения, которые выталкивают его слова наружу” (очень верная чья-то мысль), чем мучился, радовался, чего хотел, куда звал, понять сверхзадачу творчества. Мировоззрение, гражданская, поэтическая позиция, связь с поколением, временем, эпохой, место в современном литературном процессе. Ну, к примеру, стихотворение “Спасите наши души!” Мысль: “Для того ли мы сделались людьми, чтобы попрать человеческие законы?” Мысль нравственная, актуальная, глобальная, гуманная, в традициях передовой русской литературы. Или о демократизме творчества его. И т.д.
Если писать, то копать глубже. И важно найти верную интонацию. В иных статьях и мысли есть, а интонация не найдена – и впечатление художественной беспомощности. И если писать, то не только оду, но и критические оценки выставлять. А для них – поводов предостаточно.
Теперь о главном – нужно ли писать? Ты, конечно, знаком с Ньютоном? Ну, да, тот самый. Вот что он тебе завещал: “Если я видел дальше других, это оттого, что стоял на плечах гигантов”. А ты хочешь видеть дальше других? Подумай! Тянут ли твои идолы на гигантов? О, нет, я на имя В.Высоцкого не покушаюсь. Есть в его стихах и свежие мысли, чистота и сила творческого голоса, и неординарность-иноходь, и много чего есть. Но неповторимый бард – великий ли поэт? Масштабен ли? Насыщено ли его творчество гулом истории? (“Только о великом стоит думать”, – Блок.) Ветрами и сквозняками эпохи? Бедами и болью планеты? Идет ли впереди своего читателя, времени, эпохи? Маяк ли? (И в творчестве и в жизни, кстати!) Сомневаюсь.
Ты со мной не согласен? Что ж, как сказал В.Маяковский: “Заходите лет через 100. Посмотрим!” Рядом ли с классиками на полочке будут стихи В.Высоцкого...”
А может, прав этот человек? Потому что вот мнение еще одного. Тоже педагога, который в разговоре со мной сказал: “В материалах по школьной реформе есть такие слова: “...поставить надежный заслон проникновению в молодежную среду безыдейности, пошлости, низкопробной духовной продукции“. А ведь все это можно увидеть и в песнях Высоцкого! Так нужен ли он нам?”
Так рассуждают педагоги. Некоторые. Но ведь такие-то и делают часто погоду!
Чтобы ответить на многочисленные вопросы, вопросы, вопросы, связанные с нашим героем, пора, мне кажется, от бесконечного бессистемного коллекционирования, накопления материалов Высоцкого и материалов о Высоцком переходить к анализу оных, к их синтезированию и писанию исследовательских – НАУЧНЫХ – статей, трудов о нем и его творчестве. А у наших высоких идеологических (чуть не написал – “идиотических”) работников все шиворот-навыворот делается.
У нас в городе одна “киноведша” периодически крутила в том или ином дворце культуры фильмы с Высоцким. (См., например, объявление в “Вечернем Свердловске”, 1984, 29 октября). Перед началом примерно час говорила о Высоцком. Я слышал ее не раз – все подавалось вполне грамотно и в рамках дозволенного, без педалирования скользких моментов, вполне в верноподданническом духе. (В отличие от некоторых...) И вот после одного очередного ее выступления ей позвонил “сверху” какой-то представительный кретин и сказал: “ни-и-ззя!” Старушка до смерти перепугалась и с той поры зареклась. Теперь, наверное, будет читать по линии “Знания” лекции, как говорил Райкин: “Туда – о дружбе, обратно – о любви”. Сильно “нужные” лекции. А главное – абсолютно безвредные.
Вспомнил, к слову, одну из сатирических песен Высоцкого:

Наши помехи – эпохе подстать.
Все наши страхи – причинны.
Очень собаки нам стали мешать –
Эти бездомные псины.
Бред, говоришь? Но судить потерпи,
Не обойдешься без бредней.
Что говорить, на надежной цепи
Пес несравненно безвредней!
Право, с ума посходили не все.
Это – не бредни, не басни:
Если хороший ошейник на всех -
Это и псу безопасней!
/.../Пса без намордника чуть раздразни,
Он только челюстью лязгни, –
Вот и кончай свои грешные дни
В приступе водобоязни.

“На надежной цепи пес несравненно безвредней!” Не в бровь, а в глаз бьет Высоцкий показушников, боящихся огласки, всенародного обсуждения наших недостатков, за которые кое-кого перекусать бы до смерти надо! Высоцкий – умница и диалектик:

Наши помехи – эпохе подстать. /!/
Все наши страхи – причинны. /!/

Оттого и боятся его, а потому: даешь “хороший ошейник на всех!”

В 1930 Сталин, вмешавшись, спас, быть может, от голодной смерти Михаила Булгакова, которого тоже, по-Высоцкому, “обложили и гнали весело на номера”. Значит, далеко не всегда с “самого верху” идут некоторые установки и указания, как иногда пытаются нам – “внизу” – внушить. Судя по всему, это – местная инициатива, местная продукция, дело рук ретивых партийных функционеров более низкого ранга: дураков на местах хватает. В случае с Высоцким наши политики, партийные чиновники выступают (не знаю: вольно или невольно) в очень неблагодарной роли непогрешимых ортодоксов и несгибаемых обскурантов. Я слышал от свердловских театральных деятелей, которые дружны с Натальей Крымовой (а следовательно, как говорится, информация, из первых рук), что у нее уже написана КНИГА о Высоцком. Только ни одно издательство не берется взять на себя ответственность напечатать ее. Небось, те безответственные ответственные лица тоже демагогически рассуждают со своих трибун письменно и устно о партийности литературы и искусства. Если ее понимать таким образом, то деяния Николая I-го и его подручных после декабрьских событий 1825 года тоже были глубоко партийны. С позиций самодержавия.
Сейчас у нас много рассуждают о т.н. контрпропаганде. Но мало и плохо делают эту контрпропаганду. Я, как и Высоцкий, патриот своей страны, и понимаю, что дело нужное. Но нельзя поручать его дубовым лбам. Надо не игнорировать и запрещать, а познавать, анализировать явления искусства. И реагировать на них мгновенно, а не спустя годы и годы. Привлекать для этого средства САМОЙ МАССОВОЙ информации, а не узкоспециальные малотиражные и “малолитражные” издания. Малотиражное тут не работает! Массы-то ведь пользуются МАССОВЫМИ средствами информации: ТВ, радио, диски, магнитофонные записи... Высоцкий-то пришел к нам с магнитофонов! Вся эта техника давно перестала быть предметом роскоши, сегодня это – предметы самой наипервейшей необходимости. Теперь вот видео внедряется в быт. Вот и надо все это использовать КАК НАДО!
А, замалчивая Высоцкого, не вступая ни в какие дискуссии с разными “голосами”, “свободами”, “посевами”, не ловя их за нечистые вороватые руки в самый тот момент, когда они передергивают факты, как шулера карты, мы оказываем ха-а-р-рошую услугу нашим идейным врагам.
Отмахиваться небрежно от такого явления как Владимир Высоцкий нельзя. Разобраться, в чем его феномен – необходимо. Что пока, несмотря на появляющиеся периодически газетно-журнальные публикации о нем, все еще не сделано, по-моему, с достаточной основательностью. И очень плохо, что молчит об этом наше радио и ТВ. Зато снимают пенки зарубежные “голоса”.
Высоцкий был ЯВЛЕНИЕМ, и нужны исследования этого явления. Скажем, вот темы: “Творчество Владимира Высоцкого и кинопропаганда”, “Феномен Владимира Высоцкого”, “О народности ВВ”, “ВВ и авторская песня в СССР”, “Сатира и юмор ВВ”, “Женская тема в песенном творчестве ВВ”, “Жанры в песенном творчестве ВВ (сказка, притча, басня, баллада...)”, “О лирическом герое в стихах-песнях ВВ” и др.
О нем также надо говорить в системе контрпропаганды, потому что западные идеологи взяли на вооружение его творчество. Далеко не новый прием – манипулирование, жонглирование на Западе дорогими нам, злободневно звучащими именами, но мы не должны отдавать их на откуп зарубежным идеологам, философам. Наши враги активно использовали и используют имена Ахматовой, Булгакова, Пастернака, Галича, Окуджавы, Высоцкого... А кого еще-то использовать, как не широко известные всем и не требующие дополнительных разъяснений?
Я не призываю наших СЕГОДНЯШНИХ идеологических работников всенепременно любить Владимира Высоцкого и его песни, но они ОБЯЗАНЫ ЗНАТЬ его и уметь дать отпор любому, кто поет с “голоса” наших врагов, уметь давать аргументированную критику западных концепций. “Критиковать” Запад вообще, в целом, абстрактно – нетрудно, но и неэффективно. Сплеча рубить и повергать, “развенчивать” кумиров массовой культуры, голословно заявляя, что “это – бяка, а это – кака” – смешно. Но надо уметь мгновенно давать отпор по конкретным ситуациям, именам, фактам, доходя до умов, до сердец своих слушателей. О мгновенном реагаже на Западе на смерть Высоцкого – я Вам уже рассказывал. Это тоже должно быть одним из принципов советской контрпропаганды. А она у нас сегодня неповоротлива, да и не умна.
Образец этого – известный Вам, печально знаменитый “меморандум” в коем явное непонимание творчества Высоцкого и ситуации в сфере идеологии. Мастер, художник, которого эксплуатируют и “здесь” и “там”, требует пристального внимания: надо уметь извлечь из его наследия максимум пользы для нашего общества /ведь он – НАШ/, и уметь нейтрализовать западных шулеров от идеологии, наживающих – как ни странно, на нашем исходном материале! – идейные капиталы себе.
Еще о “тонкости” нашей контрпропаганды. Когда на ЦТ в программе “Сегодня в мире” /например, 9 января 1985/ ведущий, смакуя, рассказывает о том, что в Америке разбиваются на дорогах автомобили марки “форд”, (а, что, это должны быть наши «замечательные» «запорожцы»?!), а в Париже только что сгорел дом для престарелых, и показывают его руины, и все в том же духе – как все плохо у них, у проклятых загнивающих капиталистов, то такая дубово-примитивная наша пропаганда вызывает у меня и, знаю, у других думающих людей, внутреннюю насмешку, издевку над нашими горе-идеологами: мели, Емеля! Грубо это, лобово. Да и не воспитывают же на негативе только!
Лучше бы показали как работают американские рабочие. И как наши работнички 30-50% своего рабочего времени баклуши бьют на производстве. Сравнили б качество работы тех и других, производительность труда и дисциплину. Наша же пресса пишет, что в СССР ОФИЦИАЛЬНАЯ НОРМА /?!/ БРАКА в производстве телевизоров = 18%, а в Японии = 0,2%! Почти в сто раз меньше!! 80% наших изделий со знаком качества /?!/ не могут конкурировать на мировом рынке – никому не нужны наши КАЧЕСТВЕННЫЕ /?!/ изделия! Вот о чем надо кричать, вопить нам. Вот чего добиваться надо: повышения качества производства, культуры производства, надежности нашей продукции, повышения производительности труда, сознательности, железной дисциплины.
Можно громко кричать о своей принадлежности к партии, о своей партийности /Высоцкий этого не делал, он кричал о другом!/, и быть непартийным, и даже – преступником. Увы, были и есть в жизни такие гнусные типы, как Петр Полипов /фамилия-то какая “говорящая” – паразитирующая/, выведенный писателем Анатолием Ивановым. Лауреат Госпремии СССР, автор романов “Повитель”, “Тени исчезают в полдень”, “Вечный зов” А.Иванов оказался смел, правдив и глубоко честен, изобразив такого Полипова в “Вечном зове”. 7-серийный телефильм по этому произведению был показан Центральным телевидением в мае 1983. А в августе–сентябре 1984  ЦТ снова показало его, теперь уже все 19 серий. Эту роль играл артист Театра на Таганке Юрий Смирнов.
Трус, приспособленец и карьерист, которого именно эти человеческие качества сделали предателем, государственным преступником. И этот страшный человек сумел пробраться в кресло секретаря райкома /!/, нещадно подминая, калеча, уничтожая несогласных с ним. Ибо у него – власть. В книге и в кино порок, как видим, в конце концов, наказан. Но не слишком ли долго торжествовал он в жизни? От войны до наших дней! А почему? Да потому что находившиеся рядом с ним слишком часто и послушно твердили: “Петр Петрович считает, что надо...”, “Петр Петрович сказал, что...” Очень похоже на всем известную формулировку чиновников: “Есть мнение...” Чье? Достаточно ли компетентное, аргументированное? Быть может, некоторые партийные ортодоксы узнали себя в таких вот полиповых, в приемах их работы?
Писатель, конечно же, не придумал эту зловещую фигуру партийного босса, облеченную властью, а увидел ее в жизни. В партию проникает немало прохвостов, демагогически прикрывающихся потом своей партийностью.
Почему в 1980-е года возник в книге и на экране столь мерзкий образ партдеятеля? /Положительные примеры я здесь не привожу – их наберется бесчисленное множество в нашей литературе и кино./ Вероятно, проблема такая сегодня действительно существует, раз литературное произведение, а потом и фильм по нему получили такой широкий отклик, пользовались таким громким успехом у публики.
 “Вечный зов” /и книга и фильм/ – есть исследование художественными средствами многих социальных проблем, в том числе: “личность и общество”, “общество и его лидеры”. Значит, авторы нащупали болевую точку в сегодняшнем нашем обществе, заметили тенденцию и жестко, откровенно обнажили ее. И это заставляет задуматься. Я говорю сейчас не столько о зловещей фигуре самого Полипова, сколько о методах работы, о методах руководства людьми человека, облеченного немалой властью.
Высоцкий тоже разрабатывал эту тему. Есть у него песня, давняя еще, но нигде не напечатанная: “ДУРАЧИНА–ПРОСТОФИЛЯ”. Вот ее полный текст.

Жил-был добрый дурачина-простофиля.
Куда только его черти не носили!
Но однажды, как назло, повезло,
И совсем в чужое царство занесло!
Слезы градом, – так и надо простофиле:
Не усаживайся задом на кобыле!
Ду-ра-чи-на !
Посреди большого поля – глядь, три стула.
Дурачину в область печени кольнуло, –
Сверху надпись: “для гостей”, “для князей”,
А над третьим – “стул для царских кровей”.
Вот на первый стул уселся простофиля,
Потому что он от горя обессилел.
Ду-ра-чи-на !

Только к стулу примостился дурачина,
Сразу слуги принесли хмельные вина.
Дурачина ощутил много сил,
Элегантно ел, кутил и шутил.
Ощутив себя в такой буйной силе,
Влез на стул для князей простофиля.
Ду-ра-чи-на !
И сейчас же бывший добрый дурачина
Ощутил, что он – ответственный мужчина:
Стал советы отдавать, кликнул рать
И почти уже решил воевать.
Ощутив себя в такой буйной силе,
Влез на стул для королей простофиля.
Ду-ра-чи-на !
Сразу руки потянулись к печати,
Сразу топать стал ногами и кричати:
– Будь ты князь, будь ты хоть сам
Господь, вот возьму и прикажу запороть! –
Если б люди в сей момент рядом были,
То сказали б комплимент простофиле:
Ду-ра-чи-на !
Но был добрый этот самый простофиля:
Захотел издать Указ про изобилье.
Только стул подобных дел не терпел
– Как тряхнет! И ясно, тот не усидел!
...И очнулся добрый малый простофиля
У себя на сеновале, в чем родили.
Ду-ра-чи-на!..

Остроумные музыкальные сказки, притчи Высоцкого – это своего рода “философские трактаты”. Все тут узнаваемо. Аллюзии, ассоциации с обстановкой, со временем, когда он сочинил эту песню – при драгоценном Никите Хрущеве – и никаких пояснений больше не нужно. И как богата мыслями эта его сатирическая сказка! Правдиво ли это стихотворение-песня Высоцкого? Художественно ли оно и по форме, и по содержанию? Трижды придется ответить: да!
В журнале “Огни Болгарии” /1983, № 1, с. 14/ был помещен большой материал о Высоцком, в котором приведены сказанные о нем болгарскому корреспонденту слова Николая Лукьяновича ДУПАКА – директора Театра на Таганке, известного киноартиста:
“Он откликался на каждое событие. В песнях его отражено развитие, история нашей страны за данный период. Это живая песенная летопись. Он был настоящим патриотом и интернационалистом...”
В.П.
P.S.
Только что с большим интересом просмотрел по ТВ четырехсерийный фильм “Никколо Паганини”. И пришла в голову мысль-параллель. Во все времена, и в наши дни – тоже, истинных талантов “верхние” старались приручить, сделать “придворными”; а наградами – усмирить и превратить в благодарных, послушных служителей. Кто-то поддавался и благоденствовал, имея могущественных покровителей. А кто-то – нет. И наживал не менее могущественных врагов. И “проклятый” скитался и после смерти. Это – Паганини... Владимир Высоцкий... другие. О Паганини в фильме было сказано устами одного из героев: “Он предпочел быть императором скрипки, чем скрипкой императора”.

* * *
 
ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ
17 ноября 1985
       Мы не всегда понимаем, ЧТО мы любим.
Актер, которого любят люди, зрители и не зрители, может быть, слушатели, а может быть, просто современники, играл роль Гамлета, мудрого, главного человека, носителя мудрости трагедии. Он играл в очень незаметном костюме, он играл на ненарядной гитаре, играл просто, сидя на полу сцены. Но он был любим всеми, он был всеми замечен, потому что это был человек “не на своем месте”. Это и есть герой.
Виктор Шкловский. О теории прозы. М., 1983, с. 268.

Приведу здесь все, что сказал В.Шкловский о В.С.Высоцком в названной книге. В разделе: 6. “Легкие нужны для дыхания. Мысли вслух”. Немного сказано, но весомо.

Стихи Пушкина, так часто похожие на признание и являющиеся признанием. Стихи Маяковского, горечь которых мы не поняли.
Стихи Есенина и немногих недавно заново выявленных людей, например Высоцкого, не только зарифмованы. Они проступили сквозь время как станция, как остановка в пути. Они повторяют упреки. Высокие упреки. Они рассказывают, как выглядит весна, цветы, брошенные окна, и как волк с голодной волчицей воет под окном Пушкина; он свидетель этого воя.
Он протирает своими стихами стекла времени.
И ему приходится все время переставлять строки, чтобы читатели не сразу поняли, что они читают приговор их будущему. Так вот искусство протирает и уши... /С. 281–282/

Посмотрите, какие имена поставил Шкловский рядом: Пушкина, Маяковского, Есенина, Высоцкого! У него Высоцкий – явление ИСКУССТВА, а не культуры только, как пытаются представить некоторые, дабы принизить значение этого поэта-певца. А знаниям Шкловского, его авторитету в литературоведении равных немного. Вы только вслушайтесь: Владимир Высоцкий “протирает своими стихами /и песнями/ стекла времени”, “протирает глаза и уши”; в его строках – “приговор будущему” нашему, нам, читателям и слушателям! Цитируем дальше.

/.../В театре Любимова... Гамлета играл Владимир Высоцкий, которого по-разному, но внимательно любила Москва.
Можно сказать, что стихи Высоцкого часто говорят про жизнь “нет”. В мире они поются так, что читатель или слушатель, как читатель великого нашего писателя, полузабытого Зощенко, понимал, что ему нужно вырасти и душевно переодеться.
Конечно, проще сказать просто – не люблю своего времени. Но время и есть жизнь, и москвичи, которые дежурят на могиле умершего актера-поэта, актера-гитариста, справляют на тризне песни, необходимые для своей души. /с. 283/  Не надо сердиться на людей, которые поют странные песни Высоцкого. /с. 285/

Приятно увидеть подтверждение своим собственным мыслям: Я тоже ставил Владимира Высоцкого-сатирика в один ряд с Зощенко, Булгаковым, Андреем Платоновым. Да кто и когда из правителей любил современную ему сатиру!? Отсюда и сложности в биографии творцов, и трудная судьба их творческого наследия... Зато, когда проходит 20-30-40 лет со дня смерти человека и “вершителей” судеб /!/, опалу незаметно снимают сегодняшние “рулевые” и возносят художника на пьедестал. Давно, еще при жизни заслуженный его талантом.
“Не надо сердиться на людей, которые поют /или слушают. — В.П./ странные песни Высоцкого”! То – “песни, необходимые для души”!

* * *
Мой уважаемый коллега по увлечению!
Я Вам писал про печальную судьбу одного лектора общества “Знание”. Сегодняшняя его, не совсем добровольная, перемена служебной деятельности – из директоров школы да в шоферы! – впрямую связана с его лекторской работой: одна чрезвычайно любопытная контора – КГБ – усердно сует свой нос в его и общественную и личную жизнь. Было прочитано, в свое время, около 70 лекций, интерес к которым, как Вы знаете, был огромен. И был он нарасхват. А люди сидели в зале 2 и 2,5 часа! Тихо, не ерзая в креслах. Значит очень, очень нужны беседы о Высоцком.
Вот что сказал во всеуслышание, с высокой трибуны профессор Уральской консерватории Исаак Зусманович Зетель на педагогических чтениях /на областной конференции/ педагогов детских музыкальных школ 2 января 1985.

“Высоцкий – это яркая страница нашей жизни. Педагоги музшкол должны взять его лучшие песни и показать детям, их родителям, рассказать о нем...”
Цитата приведена буквально, т.к. я конспектировал его интереснейшее выступление совсем вне связи с Владимиром Семеновичем Высоцким – я даже не мог предполагать, что он в “академическом” разговоре о музыкальных школах “заедет” в эту область! Значит, разговор о Высоцком все-таки нужен всем. Впору делать большой журнальный материал. Или книгу, диссертацию. А лектору было в райкоме сказано категорически: “Не лезь со своими проповедями”.*)

В октябре-84 в Свердловске опять прошел по экранам черно-белый фильм “713-й просит посадку”. И когда, снявшийся тут совсем молодым, Высоцкий впервые крупно появился на экране – по залу прошел гул заинтересованности и шепот.
Кстати, о диссертациях. (А зарубежные деятели уже делают их “на Высоцком”). После моего выступления в обкоме комсомола с лекцией о нем, у меня состоялся с одним их работником длинный интересный разговор на эту тему, когда мы остались вдвоем.**) Этот человек, уже давненько вышел из комсомольского возраста, – умница, связан с культурой, идеологией, хорошо знает это дело, пишет прекрасно, знает языки. Мы с ним и прежде общались неоднократно. Когда он говорил (а сказал он, на мой взгляд, много ценного), я записывал вслед за ним на бумажке. Сейчас вот снова прочитал все внимательно – так ведь это целая программа для диссертации! По теме, которую сегодняшние калифы на час, шарахающиеся от имени Высоцкого, никак не дозволят. Вот эта запись, немножко систематизированная, приведенная мною в порядок.

– То, что я сегодня услышал от Вас – есть несколько сумбурный очерк жизни и творчества Высоцкого. Только наброски. Хотя и очень интересно. Не показано величие духа, его глубины как художника и поэта. Манера подачи материала неорганичная: много объяснений, педализация общеизвестного.
Поэт метафоричен? Значит, показать ЕГО строчками, ЕГО стихом, например:
...Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины.

Ведь здорово сказано! Не словами убеждать аудиторию, а стихами. И не комментировать /?/ их, не объяснять слушателю (не согласен – В.П.), а только подсказывать: в этой песне обратите внимание на... вслушайтесь внимательно в текст Высоцкого... Но О СВОЕМ ЛИЧНОМ понимании его, конечно, НАДО говорить.
Высоцкий воспитан “дворовыми” традициями, поэтому о “блатных” песнях его говорить надо. Но один раз, и к этому не возвращаться. Любовь подростков к песням Высоцкого – это особая ТЕМА для разговора. Образность видения мира, романтичность, бескомпромиссность его и даже блатная романтика его – всегда будут иметь успех у подростков, у молодежной аудитории.

*) Эта фраза прозвучала из уст тогдашнего первого секретаря железнодорожного райкома КПСС г. Свердловска Г.М.Турецкого. В настоящее время он работает начальником Свердловского кинопроката и столь же успешно, как и раньше, когда он сидел в райкоме, поднимает на недосягаемую высоту нашу, теперь уже областную, кинокультуру. – В.П., 1990.
**) Это был Валентин Киселев, неожиданно скончавшийся в сорок лет. – В.П., 1990.

Тема минувшей войны никогда не уйдет из творчества художников, писателей, поэтов, музыкантов. “Война” у Высоцкого – это сегодняшнее отношение человека к тем событиям. Например в песнях: “Целуя знамя в пропыленный шелк...” или “Я полмира почти через злые бои...”
Но трагичнее все это было ТОГДА, потому что было свежо в памяти людей. Как у Симонова: “Жди меня – и я вернусь...”, а не сейчас у Высоцкого.
Широкая публика – эпохи НТР – знала Высоцкого по магнитофонным записям. Записям песен хороших и плохих. В кино его видели мало и редко, да к тому же в малопримечательных ролях. А в телевизионном сериале “Место встречи изменить нельзя” ВСЕ увидели Высоцкого-актера, а не как сочинителя и исполнителя своих песен. Песен плохих и хороших. Увидели, прониклись симпатией и поняли, что это актер–Художник. С большой буквы.
Какие же задачи стоят перед лектором, перед исследователем творчества Высоцкого?
НЕ НАДО:
а/ говорить о легендах, слухах, разговорах в связи с его именем, о бытовых обстоятельствах; (не согласен, надо – В.П. )
б/ драматизировать политические ситуации в связи с Высоцким;
в/ преувеличивать значение его так называемых “блатных” песен...

НАДО:
Показать его как человека, который сделал все /!/ В ТЕХ обстоятельствах. Показать его величие, подкрепив это примерами из его творчества.
Доказать одержимость этого человека. Дать биографию, его творческие данные – где снимался, что и где играл. Что нового было в деятельности Высоцкого в сравнении с другими? Обязательно рассказывать, что он играл в театре и как: русскую, зарубежную классику, современность. Играл, вкладывая всего себя. КАК играл? – цитировать воспоминания Демидовой, Золотухина, Смехова; рецензии... (например, Л.Жуховицкого о “мужском начале” у Высоцкого – “Октябрь”, 1982, № 10, с. 204–206.) Надо показать каковы особенности ЕГО психологизма /психологии/ – взять из воспоминаний о нем: подчеркивать документальность всего этого материала, ссылаясь на источники, на авторов.
Показать эволюцию творчества Высоцкого и его самого: от начала до конца это восхождение! Он много читал, был эрудированным человеком, вникал во все очень глубоко. Хорошо рисовал. (См. хотя бы автошарж на конверте его болгарского диска.) Надо показать его как певца–НОВАТОРА. А потому Владимир Высоцкий – это явление! Каково идеологическое содержание его песен? Его влияние на умы? То, что делал он в своих песнях – непривычно для всех, ново. Традиций сатирической песни в нашей стране до Высоцкого не было. И столь нужного, необходимого исследования такого жанра, как авторская песня, у нас все еще нет. Зато есть на немецком языке книга: Neef W. Das Schanson. Eine Monographie. Leipzig, 1972. = история европейского шансона.
То, что Высоцкий подвергал осмеянию – значит, и осуждал. Смех – герой песен его. Музыкально-песенная басня, сатира Высоцкого – это впервые в советском искусстве. И она не осмыслена до сих пор. Ну, действительно, когда, в каком обществе первый шаг, новое, не укладывающееся в прокрустово ложе традиций, понимали и принимали сразу? Традиции /зады!/ ретроградов крепки. И как быстро это новое пробьет себе дорогу, зависит и от тех, кто этому будет способствовать, помогать.
(Увы, с чиновными ретроградами, боящимися прежде всего за свои кресла – кабы чего не вышло! – неординарным людям постоянно приходится сталкиваться в жизни. М.И. помните, я посылал Вам стихотворение А.Вознесенского “Резиновые”?! – В.П.)
А ведь в критических песнях Высоцкого нет ничего, что бы противоречило нашей официальной линии. Он не диссидент, как некоторым представляется с испугу, а глубоко убежденный человек, гражданин, трезво оценивающий наше, прямо скажем, далеко не идеальное общество. Ну, а как бороться с пороками, если о них не говорить, а тщательно их замазывать, делать вид, что нет их вовсе?! Таких ура-патриотических писаний, которым никто не верит, нам преподносят немало. Владимир Высоцкий, Юрий Трифонов – патриоты своей Родины, они боролись с тем, что мешает нам двигаться вперед. И это очень важно, что есть в нашем обществе эти смелые художники /теперь уже были, увы/. К сожалению, есть люди, которые НЕ ДОРОСЛИ до Высоцкого! И надо все делать, чтобы поднять, хоть немного, их мышление до уровня понимания Высоцкого...

Вот примерное содержание монолога идеологического работника.

* * *

Передо мной типографски отпечатанные программки Театра на Таганке, купленные в октябре-ноябре-85 перед спектаклями: “10 дней, которые потрясли мир”, “Пять рассказов И.Бабеля”, “Пугачев”. В них – только действующие лица и исполнители. Авторов у спектаклей нет... Зато в программке “На дне”, того же театра, указан не только главный режиссер, постановщики, но и все остальные, кто участвовал в постановке спектакля. Вплоть до тех, кто сапоги тачал, парикмахером был, кто тряпки для сцены гладил.
...И опять закончу ссылкой на советско-болгарский фильм “Никколо Паганини”, показанный снова в январе–феврале–85 по ЦТ. В нем прозвучал знаменитый афоризм: “Человек, который не пьет – опасен”! Не оттого ли столь много веков народ наш спаивали? И спаивают. Чтоб “обезопасить” от дум?
В.П.
P.S.
Кажется, в нашей Библиографии нет “Кругозора”, 1965, № 6? Тут на одной стороне гибкой пластинки записана композиция по спектаклю “10 дней...” Есть и короткий текст известного театрального критика А.Свободина, который Вам посылаю.

* * *
 
ПИСЬМО ДЕСЯТОЕ
9 февраля 1986
Много неясного в странной стране... В.Высоцкий
Это смертельно почти, кроме шуток,
– Песни мои под запретом держать.
Можно прожить без еды сорок суток,
Семь – без воды, без меня – только пять!”
В.Высоцкий

М.Н. вот кое-что из новой информации, связанной с Высоцким.
1. Москвичи говорят, что обнаружено его прозаическое сочинение “45 в десятой степени”. Может, раздобудете? Что это?
2. Только что приехал человек с курорта из Пятигорска. Там декретом местных властей /тайным?/ запрещены и изъяты из киосков звукозаписи все магнитофонные ленты с записями Высоцкого! Вот идиоты партийные! Про них, про них написал Владимир Семенович:

Понятье “кресло” – интересно,
Ведь в креслах отдыхают.
Так почему же словом “кресло”
Рабочье место называют?!
Сердце пускай мне говорит: – Действуй!
/!/ Поздно уже, мне не велит место. /!/
Бывают кресла с ручками – добротны.
Как вцепишься – и криком не свернуть.
А эти люди требуют работы:
Мол, что вам стоит пальцем шевельнуть?
Вот кресло стоит: ангел на нем, бес ли?
Как угадать, кто в своем кресле!
Осталась сзади середина века,
А время тает, как весенний снег.
Увы! Не место красит человека,
А место украшает человек.
Ну, как усидеть в кресле таком, если
И сам не решил: я в своем кресле?

3. В Краснодаре, совсем рядом с Пятигорском, выпущена книжка В.Канашки-на “На пути к себе” /1985/. В ней – резко отрицательно о Высоцком! Потому и выпущена? Слышал, что в Московском КСП заполучили в свои руки штук 50 этих книжек и демонстративно их все сожгли! Вот такая акция.
4. По ЦТ 1 февраля 1986, в субботу, состоялась “Премьера фильма-концерта “Витражных дел мастер”. Песни на стихи А.Вознесенского. Наверное, и еще покажут. “Песню акына” там спел Высоцкий.


Музыка и исполнение В. Высоцкого. Стихи Вознесенского.

Ни славы и ни коровы, ни тяжкой короны земной,
Пошли мне господь, второго, чтоб вытянул петь со мной!
Прошу не любви ворованной, не милости на денек,
Пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок!
Чтоб было с кем пасоваться, аукаться через степь,
Для сердца, не для оваций на два голоса спеть.
Чтоб кто-нибудь меня понял, не часто, ну хоть разок,
Из раненых губ моих поднял царапнутый пулей рожок!
И пусть мой напарник певчий, забыв, что мы – сила вдвоем,
Меня, побледнев от соперничества, прирежет за общим столом.
Прости ему, – он так робок! Одиночеством окружен!
Пошли ему, Бог, второго, такого, как я и он!

5. 12 октября 1985 на Ваганьковском кладбище открыт бронзовый памятник Высоцкому. Автор надгробия – Александр Рукавишников /Москва/. Тот самый, что создал самый первый, широко известный теперь, скульптурный поясной портрет Высоцкого – с “гитарой, будто разрубленной пополам”, как о нем писали. За эту скульптуру + за скульптурную композицию “Бригада” + за композиции на тему спорта “Каратэ” и “Дзюдо” Президиум Академии художеств СССР присудил А.И.Рукавишникову в 1983 серебряную медаль “за лучшие произведения советского изобразительного искусства и искусствознания”. /См.: “Известия”, 1983, 10 апреля, с. 3./
На открытии памятника Высоцкому были на Ваганьковском кладбище:
Рукавишников-старший, Н.Л..Дупак – директор Театра на Таганке, космонавт Г.М. Гречко, поэт А.Вознесенский, Высоцкий-старший, мать – Нина Максимовна, сын Никита Высоцкий с женой, Евгения Степановна Лихалатова – “мама Женя – добрый ангел”, как называл ее Владимир Семенович; артисты: А.Демидова, Вс.Абдулов, Л.Филатов, Н.Шацкая, В.Шаповалов, Г.Волчек, М.Неёлова...
В конце 1985 в Москве вышел в издательстве “Искусство” небольшой по формату и объему буклет, посвященный скульптору А.И.Рукавишникову. (У меня есть.)
6. Леонард Лавлинский, главный редактор “Литературного обозрения”, автор одной из статей о Высоцком, поэт и литературный критик, сделал книжку “Мета времени – мера вечности”, где есть статья о Высоцком. Наверное, та же: “Без микрофона”. – из “Литературного обозрения”, 1982, № 7, с. 50–55. Объявлено о выходе книжки во 2-м квартале 1986.
Если Вам, М.И., удастся раздобыть №№ 1/ 5/ 6/ – попробуйте предусмотреть экземпляр и для меня. Я тоже буду иметь в виду.
У нас в Свердловске о Высоцком и его поклонниках ничего хорошего, кроме плохого. Трактуется не иначе, как “Пена на волне памяти” (скопированную газетную статью Вам высылаю). Но и этот факт Владимир Семенович предусмотрел в своем творчестве:

Жил-был один чудак.
Он как-то раз в запой
Сказал чуть-чуть не так –
И стал невыездной.
А может, что-то спел не то
По молодости лет,
А может, выпил два по сто
С кем выпивать не след.
Он письма отправлял –
Простым и заказным –
И не подозревал,
Что стал невыездным.
Да и не собирался он
На выезд никуда.
К друзьям лишь ездил на поклон
В другие города.
На сплетни он махнул
Свободною рукой,–
Сидел и в ус не дул
Чудак невыездной.
С ним вежливы, на “вы” везде,
Без спущенных забрал.
Подписку о невыезде
Никто с него не брал.
Он в карточной игре
Не гнался за игрой –
Всегда без козырей,
И вечно “без одной”.
И жил он по пословице:
Хоть эта масть не та,
Все скоро обеззлобится
И встанет на места.
И он пером скрипел –
То злее, то добрей –
Писал себе и пел
Про всяческих зверей:


Все это называется не в бровь, а в глаз!

* * *

Чем же характерно творчество Владимира Высоцкого? В нем – гражданская позиция; он не отгораживался от жизни, в его песнях – сама жизнь наша; он не делал примитив и лубок из своих песен. А таких примитивов, увы, немало звучит на нашей эстраде, по радио, ТВ. И, конечно же, не было у Высоцкого никакого искусственного выпячивания теневых явлений, а тем более – антисоветизма (и в том, и в другом его обвиняли не раз). Он был реалист, писал жизнь, писал правду. Настоящий Художник – это фокусирующее зеркало, которое собирает типичное своей эпохи и заставляет читателя, слушателя думать о том. То есть именно о тех самых “ведущих тенденциях современности”, выражаясь ученым языком.
Я считаю, что не только литературные, но и музыкальные журналы не должны оставаться в стороне от осмысления сложного песенного творчества Высоцкого. Это отнюдь не поэт какого-то местного, локального значения. (Помните высказывание “Уральского” “главреда”: “Про московского Высоцкого пусть пишут москвичи”?!) Нет, этот смелый мастер, Художник с большой буквы, взбудоражил своими песнями всю нашу страну: от Украины до Камчатки, от Мурманска до Ашхабада. Он нашел восторженных слушателей в Болгарии и Франции, в США и Канаде, в Польше и Югославии... Влияние его и сегодня огромно, хотя прошло почти шесть лет со дня его смерти.
По-моему, смерть ни одного художника современности (даже В.М.Шукшина) не вызвала такого мощного резонанса в народе, как смерть Высоцкого. Посмотрите на паломничество к его могиле на Ваганьковском в день его рождения или смерти: да и в другие дни! Появилось множество безымянных и авторских эпитафий, стихов – разного уровня художественной ценности, мастерства, но искренних, взволнованных, неравнодушных, острых, полемических и проч. Вот одно из них, безымянное, уральского происхождения: “На смерть Высоцкого”.

Накуролесил ты, браток,
такой “лапши” ты всем навесил,
что даже будь ты жив и весел,
сам разобраться бы не смог.
Но ты ушел. И мы должны
в твоем наследьи разобраться:
протест, борьба – должны остаться;
и стон, и боль нам всем нужны.
А остальное – не взыщи!
Хрипеть – останется пьянчугам;
“культурным” – им служить досугом;
ну, а мещанам – “для души”.

В последнем четверостишии точно схвачено – творчество Высоцкого неровно. “И мы должны в твоем наследьи разобраться”, – это я расцениваю как призыв, которому надо следовать.
“Протест, борьба – должны остаться”. В песнях Высоцкого – борьба против политического вранья, спекуляции, демагогии: “Жил был добрый дурачина-простофиля...”, “Вот и кончился процесс – не слыхать овацию...”, “Банька по-белому”, “Песня микрофона”, “Песня о хунвейбинах”. Протест против трескучей болтовни: “Жертва телевидения”, “Товарищи ученые!”, “Люди середины”.
Против самодовольства, чванства, снобизма, высокомерия, тщеславия: “Как я пел “Охоту на волков”.
Против трусости и страха: “Охота на волков”, “Охота с вертолета, или Где вы, волки?”, “Была пора – я рвался в первый ряд...”
Против ограниченности и душевной лени: “Что за дом притих, погружен во мрак?..”
Протест против глупости, догматизма, косности: “Жил-был один чудак...”, “Перед отъездом в загранкомандировку”, “Тот, который не стрелял”.
Против прямолинейного морализаторства и против несправедливости: “А люди всё роптали и роптали”, “Поездка в город”, “Попутчик”.
Протест против ура-патриотизма: “Перед выездом в загранку...”, “Схлынули вешние воды...”, “Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской...”
Борьба с карьеризмом, безответственностью: “Козел отпущения”, “Понятье “кресло” – интересно...”
С воинствующим хамством: “Мой сосед объездил весь Союз...”, “Мест не хватит, уж больно вы ловки...”, “Песня автозавистника”, “Антисемиты”, “Мне в ресторане вечером вчера...”
Борьба с клеветой и сплетнями: “Нет меня, я покинул Расею...”, “Сколько слухов наши уши поражает...”, “Невидимка”. С пошлостью и малодушием: “Мы все живем как будто, но...”, “Штормит весь вечер, и пока заплаты пенные латают...”
Борьба с одуряющим безнравственным бытом, мещанством: “Два письма”, “Диалог у телевизора”, “Здравствуй, “Юность”! Это я... “
Против лицемерия и ханжества: “Когда я об стену разбил лицо и члены...”; против пьянства: “Милицейский протокол”, “Сегодня не работается, братцы...”
Борьба за утверждение активной жизненной позиции человека, за идеал, за гуманизм: “Колея”, “Горизонт”, “Песня о канатоходце”, “Я не люблю”, “МАЗ-500”, “Черное золото”...

Высоцкий воспевал человека активного действия. Его герои честны и отважны; искренни, совестливы, благородны и щедры, верны и великодушны. Все это есть в его песнях. Обилие так называемых “блатных”, “дворовых” песен – это тоже протест. Против несправедливости, насилия, несвободы. Это песни о неблагополучном человеке. О человеке, которому плохо. Очень плохо в нашем мире. И отдельным мощным блоком в творчестве Высоцкого стоят его неповторимые военные песни.
“И стон, и боль – нам всем нужны”, – прозвучало в эпитафии. Человек, совсем не ощущающий боли, не проживет долго, потому что никогда своевременно не обнаружит разрушительных, катастрофических изменений в себе, изменений, смертельных для него. Боль в организме и стон – есть внутренний и внешний сигнал явного неблагополучия в этом самом организме. Сигнал: “Внимание! Опасность! Примите меры!” Есть бодренькая песенка (не Высоцкого) с такими глупенькими словами в припеве, довольно часто звучавшая в стране по радио:

Громче, громче смейтесь, дети!
И не плачьте никогда. /?!/

Да если б вдруг такое произошло, и дети перестали плакать, это было б равно катастрофе. И плач, и стон, и боль – это сигнал “SOS!” Крик о помощи.
Таким беспокойным – крайне необходимым! – сигнализатором в нашем обществе был Высоцкий со своими песнями: публицист и сатирик с острым и насмешливым взглядом. А потому нельзя, не удастся /!/ замолчать или “вынуть” Владимира Семеновича Высоцкого из сферы советской культуры, как еще совсем недавно пытались сделать некоторые. Свой “кирпичик” в здание российского искусства – поэтического и музыкального – он вложил. И накрепко.
Во многих городах нашей страны (в том числе и в Свердловске) на экранах кинотеатров снова и снова показывают фильмы, в которых снимался Высоцкий: “Карьера Димы Горина”, “713-й просит посадку”, “Я родом из детства”, “Вертикаль”, “Короткие встречи”, “Служили два товарища”, “Единственная”, “Четвертый”, “Единственная дорога”, “Плохой хороший человек”...
Относительно недавно ЦТ вновь показало: фильм с Высоцким в главной роли – “Место встречи изменить нельзя”; “Наш дом”, где у него эпизодическая роль”; “Хозяин тайги” и трехсерийный – “Маленькие трагедии” по Пушкину с Дон Гуаном–Высоцким; телефильм “Ветер надежды” с многочисленными его песнями. Всесоюзное радио не раз передавало радиоспектакли “Мартин Иден” и “Богатырь монгольских степей” (о монгольском народном герое Сухэ Баторе), в которых у Высоцкого главные роли.
Короче, кино и телевидение все-таки показывают нам Высоцкого-актера. Но ведь всесоюзную – нет, мировую! – известность он приобрел своими песнями. И сегодня нельзя уже занимать отрицательную позицию или позицию умалчивания – будто нет и не было оглушительного ФЕНОМЕНА ВЫСОЦКОГО. Такая, прямо скажем, странная идеологическая “установка” до сих пор вызывает в народе, для которого творил Высоцкий, много разных домыслов, слухов, сплетен, “трактовок”. Хотя некоторые газеты, толстые и тонкие журналы печатают сейчас статьи о нем, увеличивая количество “трактовок”, однако количество домыслов и слухов не уменьшается.
М.И., пишите мне письма заказные, с УВЕДОМЛЕНИЕМ: на гривенник дороже, но зато несколько надежнее, а то послания (мои и ко мне) могут “потеряться”. Не без ведома “конторы”.
В.П.
 
ПЕНА НА ВОЛНЕ ПАМЯТИ
РАЗГОВОР  О  МНИМЫХ  ЦЕННОСТЯХ

Три года назад появился в Доме культуры “Автомобилист” города Свердловска клуб любителей авторской песни “Пульс”, так называемое объединение по интересам. Предполагалось, что в двух его секциях будет изучаться и пропагандироваться творчество Б.Окуджавы, В.Высоцкого. Об Окуджаве все как-то быстро забыли, а умы членов клуба целиком и безраздельно занял Владимир Высоцкий.
Поклонников его творчества набралось человек двадцать постоянного состава. В основном – инженеры, служащие. Они приходили в Дом культуры, слушали записи, спорили, обменивались своими “раритетами”. Поначалу подготовили несколько музыкально-поэтических композиций. Некоторые – о военной теме в творчестве Высоцкого, его театральных ролях и другие – были представлены на суд зрителя.
Казалось бы, что тут плохого? Люди интересно и содержательно организовали свой досуг, и это можно только приветствовать. Но вот переписаны уже друг у друга все записи и тексты, прочитаны все рецензии и сборники. “Однако все ли?” – задались вопросом некоторые члены клуба. И ответили себе и остальным: нет, не все. Творчество Высоцкого ценили и за рубежом, там много писали и сейчас пишут по этому поводу.
Повышенное внимание зарубежных ценителей к творчеству Высоцкого вполне понятно. Его стихи и песни очень популярны среди молодежи и интеллигенции, а эти слои общества всегда были объектом пристального внимания диверсантов от идеологии.
И вот начали переходить из рук в руки статья из американского журнала “Ньюсуик” “Бард тяжелых времен”, сборник “Стихи и песни советских бардов”, вышедший в издательстве “Посев”, антисоветской организации Народно-трудовой союз, предисловие к сборнику “Стихи и песни Высоцкого”, изданного не менее антисоветским издательством в Нью-Йорке “Литературное зарубежье”.
Лейтмотив статеек один: творчество Высоцкого-де замалчивали, концерты срывали, стихи не публиковали и вообще на народного барда постоянно оказывали давление официальные органы за правду-матку, которую только он, дескать, и решался сказать со сцены.
Дальше – больше. Стали составлять сборники, куда включались и произведения, имеющие к творчеству Высоцкого весьма сомнительное отношение. Как же так могло случиться, что среди советских людей могли возникнуть столь чуждые нашему строю, нашему образу жизни интересы?
ФИГУРА “СЕЯТЕЛЯ”
Создан “Пульс” был по инициативе инженера одного из свердловских заводов В.Деянова, директора школы рабочей молодежи в поселке Шабры Л.Демина и П.Толстова, сейчас уже уехавшего с Урала. Однако появление негативных тенденций в деятельности клуба связано в большей степени с другими именами – бывшего директора музыкальной школы № 2 Железнодорожного района В.Попова и пенсионера Г.Гизатова. Оба они стоят того, чтобы остановиться на них поподробнее.
Виктор Иванович Попов, видимо, всю свою жизнь решил посвятить популяризации творчества Высоцкого. Однако, как это делать, если его песни и стихи и без того достаточно популярны? Значит, нужно рассказывать то, чего не знают. И вот под прикрытием звания члена общества “Знание” Попов разворачивает активную лекционную деятельность. В ряде выступлений, чувствуя хоть какую-то заинтересованность аудитории не столько творчеством Высоцкого, сколько околотворческими слухами и домыслами, тенденциозной подачей материала, глубокомысленными намеками (дескать, сами понимаете...) он подводил слушателей к мысли о том, что поэт и актер Высоцкий при жизни постоянно “ущемлялся” официальными органами, не имел возможности в полной мере проявить свой талант.
О таких политически незрелых выступлениях стало известно в Железнодорожном райкоме партии, и в мае 1983 года коммунисту Попову был объявлен выговор на бюро райкома, было рекомендовано прекратить такую лекционную деятельность и серьезнее относиться к своим служебным обязанностям.
Но Виктор Иванович угомонился лишь поначалу, а вернее, решил пойти другим путем: начал собирать, тиражировать и распространять всякое печатное слово о Высоцком. Особый интерес, понятно, вызывали у него статьи иноземного происхождения. Поначалу это были публикации, например, из журнала “Огни Болгарии”, “Зоннтаг”, а потом и заокеанские издания пошли в ход.
Не обошел своим вниманием и “Осколочную поэму” – самодельное и далеко не художественное произведение одного из свердловских журналистов. Редкое, надо сказать, по своей озлобленности творение, порочащее наш образ жизни, советских деятелей искусств, средства массовой информации. Кощунственно – иначе не скажешь – выглядит посвящение “поэмы” памяти Высоцкого. Фамилия автора не называется лишь потому, что после ряда бесед с ним в Свердловской областной организации Союза писателей РСФСР он, кажется, многое понял и переоценил.
Нужно ли говорить, какие надежды возлагал Попов на клуб “Пульс”, рассчитывая найти здесь не только благодарную и жадно внемлющую аудиторию, но и единомышленников. Но, надо отдать должное, к появлению в своих рядах Попова члены объединения отнеслись сдержанно и решили в члены клуба его не принимать. Ну а присутствовать здесь никому не возбранялось. Тогда Попов решил действовать через Гизатова.
Гумар Гизатов прожил большую часть своей жизни беспокойно. Впервые был осужден в 1946 году за подделку документов, а в 1965 году вторично получил срок за вульгарную кражу. В “Пульсе” он активно занимался распространением записей, литературы и фотографий Высоцкого.
С появлением этих людей “Пульс” начал давать сбои. Но было бы наивным полагать, что только им объединение обязано распространением литературы клеветнического характера и сменой рода своей деятельности. Прямо скажем, не будь спроса, не появилось бы и предложение.
Почему это случилось – речь еще впереди, а пока, дабы покончить с этой темой, еще несколько слов о Попове. Осмелев, он позволил себе еще несколько публичных выступлений. В Уральском университете, например, и в госпитале инвалидов войны. Шло время, настала вроде бы пора и снимать партийное взыскание. И оно было благополучно снято постановлением бюро Железнодорожного райкома партии в апреле нынешнего года. В то время, когда коммунист Попов распространял литературу, о которой было уже достаточно сказано. В это трудно поверить, но это так. Более того, он до сих пор успешно пребывал бы в должности директора, не окажись в руководимой им школе серьезных нарушений финансовой дисциплины. Может возникнуть резонный вопрос: а знали ли члены бюро райкома КПСС о всех этих обстоятельствах? Должны были знать.
МЕНЯЮ “МЕНЕСТРЕЛЯ” НА РЕЦЕНЗИЮ ИЗ НЬЮ-ЙОРКА
Но ВЕРНЕМСЯ к главной теме. Кто же из штатных сотрудников Дома культуры конкретно занимался “Пульсом”?
– Да никто, собственно, кроме меня, – прямо ответил директор Л.Быков. – Заходил я к ним на заседания, помогал готовить публичные выступления. Ничего тревожного не заметил. Кроме одного, пожалуй, – их назревающего кризиса. У ребят быстро произошло расслоение на постоянный и временный состав. А среди постоянных, в свою очередь, быстро выделилась группа откровенных коллекционеров, а не поклонников творчества Высоцкого. Ну а у коллекционеров один бич – примазывающиеся “бизнесмены”. С их помощью культивируются “дух Шувакиша”, меркантильные интересы. Так и получилось: “постоянные” под шумок обмениваются записями и литературой, а “временные” чувствуют, что они, в общем-то, здесь никому не нужны, и уходят. Кризис неизбежен: обменный фонд исчерпывается, подпитки из новичков нет – все разваливается.
Вот чем обернулись благие намерения инициаторов создания “Пульса”. Можно представить, как это все происходило: “Есть статья из “Ньюсуика”. – “Могу предложить снимок Высоцкого 50 на 60”. – “Не пойдет. Уже есть”. “Нет ли одного из “Менестрелей?” – “Увы. Может, как-нибудь договоримся?”...
Так в учреждении культуры (с неплохой, кстати, репутацией, здесь прекрасно работает ряд кинолекториев, часто идут просмотры интересных фильмов) начинают самостийно культивироваться безыдейные, а порой и элементарно шкурные интересы.
А главная причина, вот она, на поверхности: полная безучастность со стороны работников ДК, отсутствие знающего, авторитетного и политически зрелого руководителя, кстати, совсем не обязательно из штата учреждения культуры. Меньше всего автору этих строк хотелось бы обвинить во всем случившемся только руководство “Автомобилиста”. Ведь проще всего запретить. В принципе такое могло случиться в любом другом месте. Суть проблемы шире: видимо, не научились мы еще работать достаточно эффективно с объединениями по интересам, сравнительно новой формой организованного досуга. Что касается “Пульса”, то он, похоже, самораспустился, во всяком случае после летних “каникул” намеченное заседание не состоялось – никто на него не пришел. Но это не значит, что проблема отпала сама по себе. Ведь чьи интересы всплыли в этой истории с “Пульсом”? Ответ однозначен: интересы нашего идейного противника, примирения с которым в развернувшейся во всем мире борьбе за умы и сердца людей мы не допустим.
С.Богомолов.
– “Уральский рабочий”, Свердловск, 24 ноября 1985 г.
ПИСЬМО  ОДИННАДЦАТОЕ
23 августа 1986

Удастся ли ИНДИВИДУ вроде Рафаэля РАЗВИТЬ СВОЙ
ТАЛАНТ, – это ЦЕЛИКОМ ЗАВИСИТ ОТ СПРОСА, который,
в свою очередь, зависит от разделения труда И ОТ порожденных
им УСЛОВИЙ ПРОСВЕЩЕНИЯ ЛЮДЕЙ.
Каждый, в ком сидит Рафаэль, должен иметь возможность
беспрепятственно развиваться.
К. Маркс и Ф.Энгельс. Немецкая идеология.
– См. в кн.: Об искусстве, т. I, М., 1983, с. 269.

А теперь, М.И., произведем в этом хрестоматийно известном изречении классиков математическую операцию сокращения. Вынесем за скобки лишнее, для концентрации мысли. Получим: “Индивиду развить свой талант – целиком зависит от спроса и от условий просвещения людей”.
В то время, когда творил Высоцкий (1960 – конец 70-х) появилась в обществе настоятельная необходимость, спрос на ТАКУЮ ИМЕННО ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ, на ТАКОЙ талант, как он. Сработал тезис: спрос – рождает предложение, и наоборот: энергичное /!/ САМО-предложение Высоцкого породило и спрос на него. Но вот, УСЛОВИЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ людей его талантом были, прямо сказать, не очень благоприятны для самого “талантоносителя”. А потому, хотя и “сидел Рафаэль” в нем /теперь-то это стало очевидным даже для самых твердолобых и ограниченных!/, возможности БЕСПРЕПЯТСТВЕННО, по-Марксу, развиваться у него не было. Отсюда – многие издержки в творчестве Высоцкого.
Общаясь с людьми самыми разными, я, по возможности, провоцирую их на высказывания о Высоцком. Стараюсь, чтоб это было к месту, к слову, к разговору. Делаю это давно, как Вы знаете.
Вот горячий, несколько сбивчивый монолог ярой поклонницы Высоцкого и его песен. По прочтении его прозы. (Инженер, 35 лет.)

– Не понравилось очень. Это не литературное произведение. “Девочки” – это низкого пошиба пересказ событий. Высоцкий начинал с низов – вот самый низ тут и проглядывает! Не мог это написать тот же человек, которому принадлежат строки:

Душу, сбитую утратами да тратами,
Душу, стертую перекатами, –
Если до крови лоскут истончал, –
Залатаю золотыми я заплатами,
Чтобы чаще Господь замечал/.../

Да разве сравнишь ЭТУ его прозу с “Банькой по-белому”! Вероятно, то – из его ранних творений. В конце своей жизни Высоцкий, мне кажется, не мог ТАК свои мысли выражать. В “Девочках” – никакого сюжета. Почему девицы эти таковы? Кто их воспитывал? И слова-то не литературные, а жуткий жаргон, несмотря на их не то ин-яз, не то ГИТИС. Язык “девочек” и язык автора нисколько не отличаются. Кто плохо знает Высоцкого, и если прочтет такую гадость, то как же будет его воспринимать после “Девочек”?! ТАКИЕ “проблемы” не могли – интересовать его! А если да – то это что-то ненормальное. Как он мог тратить свое время на ТАКОЕ?
Ни один настоящий поэт не оставлял в стороне проблемы СВОЕГО ВРЕМЕНИ. Некрасова сегодня читаем и понимаем жизнь крестьян ЕГО времени. Читаем стихи Есенина – тоже о крестьянах и горожанах, но эти уже из другой эпохи, с заботами, которых не было у некрасовских людей. Берем в руки сочинения Маяковского, писавшего одновременно с Есениным, – а тут уж и вовсе иные герои, решающие грандиозные, масштабные задачи общества. И говорят они, естественно, другим языком.
Так же будет и с Высоцким: что-то отпадет, забудется, но останутся обязательно его песни: “Спасите наши души!..”, “На братских могилах...”, “Я не люблю”, “Мы вращаем землю”, “Песня певца у микрофона”, “Горизонт”, “Баллада о канатоходце”, “Охота на волков”, “Песня о Земле” (”Кто сказал: “Все сгорело до тла...”), “Купола Российские” (”Как засмотрится мне нынче...”), “Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел...”, “Кони привередливые...”, “Банька по-белому”...
А проза Высоцкого? “Девочек” мог написать пацан. Из тех сопливых, что стояли в тире в очереди на матрац, которую он там описывает. А не взрослый, 40-летний Художник. Почему именно ЭТО его заинтересовало, да еще без всякого ИССЛЕДОВАНИЯ проблемы? Я не понимаю. Зачем все это?..

Теперь о Высоцком говорит пенсионер, бывший рабочий:

– “Дельфины” не прошли бы в печать. “О, Россия, что с тобой будет!..” Тут есть сатирические выпады против нашей бестолковщины. “Ученые” чем-то занимаются без толку, без пользы. Автор посмеивается над ними. И не больше. “Девочки” – наверное, автобиографичны. Краски явно сгущает. Хотя бы в том, что у нас довольно трудно войти в контакт с иностранцами, тем более на ТАКОМ “уровне”, как показано у него. Считаю, что литературного дарования, литературного стиля, в смысле писателя-прозаика, у него не было, – писать не умел. Разве что для себя, для узкого круга. Поэзия его – лучше, чем проза...

45-летняя образованная женщина, прочтя “Роман о девочках”, эмоционально выплеснула: “Чушь! Похабщина!” И не стала больше на эту тему разговаривать.

50-летний инженер, умный, начитанный, развитой:

– Не обладая высокой личной культурой, при несомненном природном таланте, Высоцкий давал только схемы современного советского человека. Зерно, боль – есть в его сочинениях. Но через призму дворовых словечек приходить к истине – значит завоевывать у публики дешевый авторитет. Нельзя через одиозность создавать новый мир. Надо было шлифовать свой талант, а он пошел на поводу у публики. Быть может, не лучшей публики. Трус он был, Владимир Семенович! Надо было больше мужества иметь в творчестве...

Прервем оратора. Вот уж тут я никак не могу согласиться с такой категоричностью. Попробовал бы ты, гражданин инженер, СМЕЛЕЕ ВЫСОЦКОГО высказаться вслух, на всю страну! И вышло бы совсем по-Высоцкому:

...И вдруг приходят двое
С конвоем, с конвоем:
“Оденься, – говорят, – и выходи.”

Продолжим вышеназванного товарища:

– Показал ли Высоцкий КУДА НАДО ИДТИ? Никуда! Бешеная популярность его еще и еще раз доказала, что СРЕДНИЙ УРОВЕНЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЫ В НАШЕЙ СТРАНЕ ОЧЕНЬ НИЗОК! Об этом же громко вопиет популярность песен таких авторов, как покойный Аркадий Северный, В.Сорокин, Виль Токарев, Александр Новиков...

Теперь “слово о Высоцком” скажет преподаватель русской и советской литературы Свердловского театрального училища и Уральского университета. Очень эрудированный человек, прекрасно знает искусство, литературу. Всегда в курсе всех литературных, театральных событий, у него богатейшая личная библиотека и фонотека.

– Высоцкий – явление чисто русское, он яркий писатель народной речи. Как, например, Есенин, Маяковский. Значение искусства Высоцкого для всех и каждого еще и в подтверждении мысли: “Как много больших и разных поэтов родила Россия”. Если уж зашел разговор о творческих удачах и неудачах, хочу сказать о песне Высоцкого “Кони привередливые”. Посмею замахнуться на общепризнанный шедевр певца-поэта.
“Кони привередливые” – здесь звучат интонации цыганских песен, интонации надрыва. А тяжелая пульсация аккомпанирующего ансамбля “Мелодия”, намеренно сдерживаемый темп, еще больше подчеркивают напряжение. Но мне кажется, что вопль Высоцкого в “Конях...”: “Чуть помедленнее, кони!..” – находится в противоречии с замедленным ритмом и темпом песни, и непонятно – почему, погоняя коней нагайкой (“коней нагайкою стегая”), он кричит, чтобы кони не несли его вскачь. Может быть, это просто словесная неряшливость? Или музыкальная неряшливость?
Рискну сравнить В.Высоцкого с Р.Гамзатовым. Это НАРОДНЫЕ поэты. В их лирике много общего – широта, многообразие тем. (Но ведь так-то можно сравнивать и со Ст. Щипачевым, например. – В.П.) В их стихах отразилось наше время и наше отношение к происходящему, т.е. “историзм” их творчества налицо. Оба пишут о человеке, о нашей стране. У обоих – любовь к отечеству. У обоих – искренность, отсутствие фальши, ироничность. Красочность гамзатовского поэтического языка – это есть и у Высоцкого. Меткость слова, афористичность – фразы лаконичны и емки у обоих. У обоих сильно нравственное начало, морализаторство (в хорошем смысле слова), точнее – нравоучительность; оба – воспитатели своей аудитории.
Гамзатовский морализм – резюме в конце стиха. У Высоцкого тоже есть непременная мораль в конце, например, в его музыкальных баснях. У обоих поэтов есть притчевость, иносказательность, метафоричность образов, призывающие: “Думай, слушатель, думай!”, “Думай, читатель, думай!” (Каждый тезис стоило бы аргументировать, подкреплять цитатой из стихов Гамзатова, Высоцкого. – В.П.)
Песенность, напевность присущи их поэзии: на стихи Гамзатова написано много песен профессиональными композиторами; Высоцкий – сам пел СВОИ СТИХИ. Оба поэта получили широчайшее народное признание. Только человеческая судьба у обоих очень уж разная: один признан и многим отмечен и обласкан еще при жизни; о другом – и после его столь преждевременной смерти долго-долго молчали, зато много при жизни ругали...

Петр Маркович Ярмолинский – старый интеллигент, пенсионер, рафинированный любитель искусства, большой знаток симфонической музыки, литературы. Человек, про которого можно сказать, что интеллигентность у него в крови. Ему сейчас 77 лет.*) Всю жизнь проработал на Уралмаше, нерядовым инженером. Был завсегдатаем филармонических концертов, многолетним членом общественного совета при Свердловской филармонии. Теперь уж там не бывает – трудно ходить. Но, тем не менее, он в курсе всего, что происходит в мире искусства. Так вот, этот человек категорически не приемлет творчества Высоцкого. Какой бы “обработке” я ни подвергал его за много лет общения с ним. К слову: Александру Пахмутову с ее патриотическими песнями и разнузданную, как он выражается, Пугачеву – не принимает тоже! Зная много лет этого умного еврея, интеллектуала, могу себе представить, ЧТО он сказал бы, если б получил из моих рук, ну, не “Дельфинов”, а “Роман о девочках” Высоцкого! Прочтя это, он перестал бы пускать меня к себе в дом!

А вспомните мой давний рассказ о главном редакторе журнала “Урал”. Он ведь говорил о том же: искусство Высоцкого – это, дескать, не искусство.
Помните, М.И. в одном из моих предыдущих писем к Вам (№ 6, от 17 сентября 1983) у меня были такие строки: “Высоцкий все-таки не отличался хорошим вкусом, высокой общей культурой, что сильно сказывалось на его сочинениях”. Тезис этот, по-моему, все ж справедлив. Доказательством тому — все вышепроцитированное. На днях я еще раз внимательно перечитал его прозу: “Дельфины” и “Роман о девочках”.
Нет, не успел Высоцкий развиться, потому что – как и Шукшин – начал свою жизнь в искусстве довольно поздно и с весьма низкого жизненного уровня. Имею в виду уровня духовного, эстетического, интеллектуального, да и материального. Ведь все эти уровни взаимосвязаны. Вкуса, литературного умения, мастерства ему явно не хватало. Но из-за вечной спешки, сумасшедшей жизненной гонки ему некогда было доводить до ума, шлифовать свои сочинения. Постоянно было некогда, некогда, некогда! Во многих песнях его можно обнаружить неотшлифованность, неточности в тексте, который почти сразу, только родившись, уходил к слушателю = век НТР и магнитофонов. И автор уже был не волен над своими песнями.
А теперь, М.И., в пополнение нашей БИБЛИОГРАФИИ, указания еще на три источника, в которых чуточку о Высоцком.
Столярова Клара. Люблю эту землю. Беседа с Олегом Табаковым. – Студенческий меридиан, 1986, № 2, с.39–43.
Говорит О.Табаков: “Вот, скажем, я уезжаю работать за границу. Беру с собой томик Гоголя, томик Булгакова, томик Пушкина, Пастернака, Ахматовой — обычно шесть-семь книг, кроме того, НЕСКОЛЬКО КАССЕТ ВЫСОЦКОГО — ЭТО ВСЕ ТО, ЧТО ПОМОГАЕТ МНЕ РЕГЕНЕРИРОВАТЬ И ТЕЛО, И ДУШУ...” /с.41/ (Выд. мною – В.П.) Здорово сказано!
В кн.: Скороходов Г. Звезды советской эстрады. Очерки об эстрадных певцах, исполнителях советской лирической песни. М., 1986, второе издание. На стр. 152 и 163 есть упоминание о Владимире Высоцком.
Глава девятая. Сегодня и завтра. Как формируется личность. /Посвящ. Иосифу Кобзону./
“...Показанный им (Кобзоном – В.П.) в одной из программ 1983 года триптих, посвященный Владимиру Высоцкому, включающий “Песню о друге” Г.Мовсесяна – Р.Рождественского, балладу “Черный лебедь” В.Мигули на стихи А.Дементьева и песню Высоцкого “Сыновья уходят в бой”, – произведение, насыщенное героическим и драматическим звучанием, в котором главной темой стала любовь к Родине, беззаветная преданность ей, невозможность существования без нее. И еще – человеческая боль, понятная каждому, кто потерял близкого.” /с.152./

В этой же главе книги, в разделе, посвященном А.Пугачевой, говорится о новой, “этапной для актрисы работе” – альбоме “Как тревожен этот путь”, записанном Всесоюзной студией грамзаписи “Мелодия” в 1981 году.

“Новая программа Пугачевой удивила многим. Удивила темой. Тема была одна. Пугачева ее определила так: “То, что меня тревожит, то, что, мне думается, волнует всех, это – взаимоотношения между людьми с их добром и злом, любовью и ненавистью, грезами и несбывшимся.” (Труд, 1981, 12 ноября.)
...Сосредоточение на одной, достаточно широкой теме позволило углубить ее, рассмотреть с разных сторон, заглянуть и в прошлое, и в будущее. Неоценимую помощь при этом оказали стихи Марины Цветаевой, Осипа Мандельштама, Владимира Высоцкого, Андрея Вознесенского...” /с.163./

Владимир Высоцкий попал уже и в АКАДЕМИЧЕСКОЕ издание = издание Академии наук СССР: История русской советской поэзии. 1941–1980. Т.II. – Л., 1984, с. 216, 271.

“Что же касается собственно поэтической (лирической) публицистики, то она неожиданным образом стала испытывать на себе (в нач. 1970-х. – В.П.) сильнейшее влияние художественного опыта “тихой лирики”, своеобразно сплавив его с достижениями отошедшей в прошлое “эстрадной” поэзии, трансформировавшись в массовую темпераментную песню гражданского, политического, злободневного характера (Р. Рождественский, Е.Евтушенко, Н.Добронравов, В.Высоцкий, Л.Дербенев, И.Кобзон, И.Шаферан, В.Харитонов, А.Поперечный и др.) Все эти явления вызвали, естественно, множество самых разных и порою противоречивых суждений”. /с.216/

Вот в какой ряд поэтических фамилий тут вставлен Высоцкий. А противоречивость суждений – естественна. РАЗНЫЕ суждения о нем – потому что РАЗНЫЕ слои населения и исследователей РАЗНОЕ видят у него, интересуются РАЗНЫМ в нем, ПО-РАЗНОМУ понимают творчество Высоцкого. В меру своих интересов, интеллекта, развития, воспитания, образования.

“Гражданственность – одна из наиболее важных традиций В.Маяковского
... Гражданственность, общественно-политический пафос свойственны в той или иной мере всем поэтическим жанрам – от лирики до эпической поэмы. Мы видели это на многих примерах в разделе, посвященном 70-м годам. В начале 80-х годов эта тенденция не ослабела. По-прежнему плодотворно развивается публицистическая песня. Большой популярностью пользуются, например, публицистические песни Н.Добронравова, В.Высоцкого, В.Харитонова, Е.Долматовского, Л.Ошанина. “ /с . 271/

Правда, я никогда бы не поставил на одну доску Высоцкого и архиплодовитых “поэтов-песенников” (странный термин, не правда ли?) Шаферана, Дербенева, Добронравова. Это даже обидно для Высоцкого! По-моему, если “песенник” – то не поэт!

* * *

Недавно нашел я в своих архивах двойной листок из школьной тетради с датой на нем 1 сентября 1976 и со штампом Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии /ЛГИТМиК/. На листке перечень названий, по которым предлагалось написать за 4 часа рецензию. Это было, когда я второй раз сдавал туда вступительные экзамены. А точнее — в четвертый раз!
Летом 1975-го в театральный институт я вступительные сдавал трижды.

1-й раз: – В ЛГИТМиК, на дневное, на театроведческий факультет. Завалил с блеском и тут же перекатил в Москву – там в ГИТИСе экзамены начинались на неделю позже. И я был не один такой находчивый.
2-й раз: – Стал сдавать на дневное в ГИТИС. Сыпанулся с неменьшим блеском и покатился снова в Ленинград.
3-й раз:– Тут через месяц абитуриенты ЛГИТМиКа сдавали на заочное. Сдал все. Не прошел по конкурсу – были тройки. Преподавателям пообещал, что буду ездить к ним до самой своей пенсии, пока не примут в институт.
4-й раз: – Снова в ЛГИТМиКе, год спустя. Сдаю вступительные экзамены в общей сложности уже в четвертый раз! Сдал. Приняли. Сразу на ВТОРОЙ курс заочного театроведческого, который и окончил в июне 1981.

Итак, вот перечень тем на экзаменах в ЛГИТМиКе 1 сентября 1976 г.

Спектакли: “Люди и страсти” – в Ленинградском театре им.Ленсовета.
“Приглашение к жизни” – в Ленинградском театре им. Пушкина. “Иосиф Швейк против Франца Иосифа” – в театре им. Комиссаржевской.
Кинофильмы: “Чужие письма”, “Табор уходит в небо”, “Бегство мистера Мак-Кинли”, “Последняя жертва”.
Пьесы: Шекспир – “Ромео и Джульетта”, Ибсен – “Кукольный дом” (“Нора”), Чехов – “Чайка”, Вишневский – “Оптимистическая трагедия”, Вампилов – “Прошлым летом в Чулимске”.
Свободная тема: Мой любимый актер.

Писать можно было на любую из 13 предложенных тем. Я выбрал “Чужие письма”. Может, оттого, что сам работаю педагогом? Теперь бы стал, наверное, писать про “Бегство Мак-Кинли”.
Какие у Вас новости “высоцкие” и в Театре на Таганке? Все так же трудно попасть туда? Или стало свободнее? А вообще, Вы, М.И., не любите писать длинные, подробные письма.
Почти год я сражался со всякой чиновной сволочью в Свердловске и в Москве... На работе, хотя и восстановлен в прежней должности, но далеко еще не все стабилизировалось. Мои сутяжные, то бишь, судебные дела с клеветниками еще не кончились. Копию моего заявления в народный суд прилагаю к этому письму.
Только в процессе начавшегося суда, когда истец и его адвокат получают право доступа к бумагам, лежащим в деле перед судьей, я узнал, наконец, кому обязан своими неприятностями. Прошу “любить и жаловать”, вот он обнаружился – стукач Жовнер Александр Владимирович, член партбюро института ВНИПИЭНЕРГОПРОМ. Собственной персоной. См. здесь его “Памятную записку”. Заглавие-то каково?! Сразу видна рука профессионала-стукача со стажем. Совсем как у А.Галича в “Бессмертном Кузьмине”:

А Кузьмин Кузьма Кузьмич выпил стопку чистого,
А потом Кузьма Кузьмич закусил огурчиком,
А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою,
Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными,
Что, как истый патриот, верный сын Отечества,
Он обязан известить дорогие “органы”...

Вот теперь стало ясно, что на основе “Памятной записки” Жовнера были состряпаны:
а) направленный в райком партии, так называемый “меморандум”, будто бы безымянный, но который оказался официальным письмом из Свердловского УКГБ и
 б) гнусненькая, клеветническая статейка журналиста С.Богомолова, кою, как он проговорился в суде, ему было поручено сделать... (см. ее ранее)
Будут новые новости — напишу.
 С уважением — В.П.
P.S.
В доносе Жовнера меня сильно распотешила прекурьезная фраза: “Весьма двусмысленные параллели проводятся лектором при комментировании песен о животных”. Да назовите мне хоть одну “песню ПРО ЖИВОТНЫХ” у Высоцкого! Ха-а! Значит, и дедушка Крылов, и Лафонтен писали не про людей, а про мартышек, львов, мух и прочих мосек?! Вот какой они с Высоцким, оказывается, зоосад развели в искусстве! По теории Жовнера.
 
В Кировский народный суд г. Свердловска
Заявитель: ПОПОВ Виктор Иванович,
проживающий по адресу...
Ответчик: С.Богомолов, журналист, работник редакции газеты “Уральский рабочий”.

3 А Я В Л Е Н И Е
о привлечении к уголовной ответственности за клевету в печати и оскорбление чести и достоинства советского гражданина
Прошу привлечь к уголовной ответственности С.Богомолова, автора клеветнической статьи “Пена на волне памяти”, опубликованной им в “Уральском рабочем” 24  ноября 1985 г. под рубрикой “разговор о мнимых ценностях”.
Вниманию народного суда предлагаю ниже анализ этой статьи С.Богомолова, переполненной искажениями, передергиваниями, прямой клеветой, оскорблениями и очевидными угрозами в мой адрес.
Начну с того, что творчество Владимира Семеновича Высоцкого (1938–1980), о чем пытается рассуждать в своей статье Богомолов, далеко не мнимая, а истинная ценность нашего общества. Сам факт, что его творческое наследие, его архивные материалы приняты на хранение в Центральный государственный архив литературы и искусства СССР (ЦГАЛИ СССР, Москва) – Богомолову это, наверное, неизвестно?! – говорит о признании этих материалов ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЦЕННОСТЬЮ, которую хранить надо бессрочно. Напомню, что в ЦГАЛИ СССР хранятся рукописи, документы, фотографии, письма и проч. выдающихся деятелей русского, советского искусства. Например: Луначарского, Шаляпина, Ахматовой, Безыменского, Асафьева, Прокофьева, Собинова, Бабочкина и мн. мн. других. Теперь в картотеки ЦГАЛИ, в ряды этих знаменитых имен встало имя Владимира Семеновича Высоцкого.
Только за последние несколько лет немало статей о нем появилось в нашей печати. Это журналы: “Литературное обозрение”, “В мире книг”, “Русская речь”, “Октябрь”, “Юность”, “Наш современник”, “Аврора” (трижды), “Дружба народов”, “Смена”... Имя В.С.Высоцкого есть теперь и в двухтомной “Истории русской советской поэзии” (Л., Наука, 1984), выпущенной Академией наук СССР, и поставлено там РЯДОМ С ИМЕНАМИ Маяковского, Р.Рождественского, Евтушенко!..
Всё это тоже “мнимые ценности”, по-Богомолову?! В материалах Всесоюзной театральной библиотеки, а также во Всесоюзной государственной библиотеке иностранной литературы (ВГБИЛ, Москва) имеются составленные библиографии о Высоцком. В настоящее время в них учтено в общей сложности уже около  ТЫСЯЧИ публикаций о нем и его творчестве. В своей статье “ПЕНА НА ВОЛНЕ ПАМЯТИ” Богомолов пишет:
1) Что песни и стихи Высоцкого “очень популярны среди молодежи и интеллигенции”, что поклонники его “в основном – инженеры и служащие”.
НАМЕРЕННАЯ ФАЛЬСИФИКАЦИЯ БОГОМОЛОВА. Популярность Высоцкого среди ВСЕХ СЛОЕВ населения в СССР и всех возрастов (а я знаю и пожилых) не требует каких-то специальных доказательств. Алла Демидова писала, что во время гастролей Театра на Таганке, когда еще был жив Высоцкий, в Набережных Челнах, рабочем городе – а знаменитые КАМАЗы делает именно рабочая молодежь! – на подоконниках во многих домах звучали на всю улицу записи песен Высоцкого. Значит, рабочий класс не менее студенческой аудитории интересуется его творчеством. Вопреки заверениям Богомолова.
Похороны Владимира Семеновича Высоцкого в июле 1980 собрали на Таганской площади более 30 тыс. москвичей. Желающих убедиться в этом отошлю к изданиям “Менестрель” Московского клуба самодеятельной песни (КСП).
Несколько слов о “Менестреле”, о котором столь неуважительно отзывается Богомолов. Далеко не многие знают, что это давний официальный печатный орган (вроде стенной газеты) самодеятельного объединения – Московского клуба самодеятельной песни (КСП). Делается авторами с любовью, старательно и, самое главное, – по первоисточникам, т.е. публикуемые материалы редколлегия получает из рук авторов, среди которых были: родители В.С.Высоцкого, артисты и режиссеры Мих. Ульянов, Никита Михалков, А.Митта, Ан. Эфрос, Мих. Швейцер; артисты Демидова, Смехов, Золотухин; известный киносценарист и драматург Эд. Володарский; поэты Вознесенский, Ахмадулина, Окуджава, Визбор; космонавт А.Иванченков; иностранные авторы. Далеко не всякое “толстое” издание может похвалиться таким созвездием авторов!
2) У Богомолова: “...творчество Высоцкого-де замалчивали... стихи не публиковали”. АВТОР УСЕРДНО ПЕРЕДЕРГИВАЕТ. Это надо писать без всякого “де”! Так и было. Это известно по выступлениям самого В.С.Высоцкого, по публикациям... например, покойного Визбора в “Менестреле” и др. Вот еще факты.
а) При жизни Высоцкого было опубликовано единственное его стихотворение – в московском “Дне поэзии” – 1975". А всего в его архиве около ТЫСЯЧИ стихов и песен, есть проза, киносценарии и др.;
б) “Кинопанорама” с сильно урезанным фрагментом о Высоцком вышла на ЦТ после его смерти;
в) единственный в нашей стране диск-гигант В.С.Высоцкого выпущен после его смерти;
г) стихотворный сборник Высоцкого “Нерв” (единственный в СССР до сих пор) – опубликован посмертно. Так было. Почему? Этими вопросами задаются как у нас, так и за рубежом. Но в нашей печати ответа на них все еще никто не дал. И журналист Богомолов печатно лжет, пытаясь представить дело иначе.
3) Цитирую Богомолова: “...Высоцкий при жизни постоянно “ущемлялся” официальными органами, не имел возможности в полной мере проявить свой талант”.  ЭТУ МЫСЛЬ БОГОМОЛОВ ПРЯМО ПРИПИСЫВАЕТ МНЕ. Что касается ущемления (в той или иной форме) – судить самому Высоцкому, который САМ ГОВОРИЛ ОБ ЭТОМ ОТКРЫТО НА СВОИХ КОНЦЕРТАХ. (У любителей его творчества, у коллекционеров есть эти записи.)
А насчет проявления таланта скажем, что преждевременная смерть и разные привходящие обстоятельства помешали ему раскрыть себя наиболее полно: своим словом на концертных и театральных подмостках, на страницах газет и журналов.
4) Богомолов, передергивая, пишет, что в связи с Высоцким “возникли чуждые нашему образу жизни интересы”.
Интерес к творчеству поэта-певца  и к его фигуре никоим образом не чужд, а напротив, характерен для нашего советского образа жизни. Попробуй-ка сегодня вывесить на улице афишу о том, что во Дворце культуры таком-то будет лекция о Высоцком, и вы поймете по аншлагу, есть ли интерес к нему! И чужд ли он – и Высоцкий, и интерес к нему! – людям.
5) “Стали составляться сборники, куда включались и произведения, имеющие к творчеству Высоцкого весьма сомнительное отношение”, – пишет Богомолов. И после этих слов он сразу переходит к “фигуре сеятеля”, то бишь, Попову Виктору Ивановичу. Так вот, заявляю: к составлению каких-либо сомнительных сборников В.И.Попов никакого отношения не имел. Это ложь журналиста. А в своих лекциях о Высоцком я использовал только те его произведения, которые не вызывали никаких сомнений в том, что принадлежат именно Владимиру Семеновичу.
6) У Богомолова: “Появление негативных тенденций в деятельности Клуба (“Пульс”, при Свердловском ДК автомобилистов) связано... с именем В.Попова... и Г.Гизатова”.
Заявляю: ЭТО НАГЛАЯ ЛОЖЬ ЖУРНАЛИСТА БОГОМОЛОВА. Я не интересовался этим “Пульсом” и никогда не был на его заседаниях, и до сих пор не знаю, чем там занимались его члены.
7) Продолжаю цитировать Богомолова: “К появлению в своих рядах Попова члены объединения отнеслись сдержанно и решили в члены Клуба его не принимать... Тогда Попов решил действовать через Гизатова... Какие надежды возлагал Попов на “Пульс”, – патетически-риторически восклицает Богомолов.
Да никаких не возлагал! И Гизатова туда не посылал. Все тут цитированное – КЛЕВЕТА ЖУРНАЛИСТА. И его фраза “...с появлением этих людей “Пульс” начал давать сбои”, – вообще не имеет под собой никакой фактической основы, ЯВЛЯЕТСЯ КЛЕВЕТНИЧЕСКОЙ.
Кроме того, БОГОМОЛОВ НЕ В ЛАДАХ С ЛОГИКОЙ РАССУЖДЕНИЙ, у него наворочены одно противоречие на другое: Попов не был принят в члены Клуба, никогда туда не являлся, но негативные тенденции, видите ли, там проявил (?!) Каким это образом? В Клубе “присутствовать никому не возбранялось”, – пишет Богомолов, тем не менее Попов ни разу не пожелал присутствовать там! Попов не появлялся, не присутствовал, но, тем не менее, как утверждает Богомолов, негативно повлиял!! ЖУРНАЛИСТ КЛЕВЕЩЕТ НА МЕНЯ!
8) По поводу “околотворческих слухов и домыслов, тенденциозной подачи материала, глубокомысленных намеков”, о “политически незрелых выступлениях” Попова имеется моя подробная объяснительная в Железнодорожном РК КПСС г. Свердловска от 25 апреля 1983 г. В ответ на анонимное письмо, озаглавленное его авторами как “Меморандум”. Не вместе ли с авторами этого мутного, неумного, тенденциозного “меморандума” работал над своей злополучной, злопыхательской статьей Богомолов? Позволяющий себе, к слову, развязно поучая, мимоходом “лягнуть” в статье и райком партии, члены которого, надо отдать им должное, разобрались в ситуации с Поповым В.И., судя по их довольно мягкому решению в ответ на анонимку (устный выговор, без занесения).
“Околотворческие слухи и домыслы, тенденциозная подача материала, глубокомысленные намеки”, – ВСЕ ЭТО КЛЕВЕТА БОГОМОЛОВА. Где всему этому доказательства? Кстати, это точная – буквальная! – терминология “меморандума” 1983 года! ВОТ ОНА, СВЯЗЬ-ТО ИХ – АНОНИМНОГО (?) “МЕМОРАНДУМА” И СТАТЬИ БОГОМОЛОВА “ПЕНА НА ВОЛНЕ ПАМЯТИ” – ВЫЯВИЛАСЬ!!
Богомолов сам не слышал ни одной моей лекции о Высоцком, из СЕМИДЕСЯТИ мною прочитанных, потому что, как выяснилось, даже не знал меня в лицо. А слушатели у меня были самые разные: в ГПТУ, художественном училище, школьники, студенты; на заводах, в депо, в рабочих и студенческих общежитиях, на агитпунктах, в кинотеатрах, в Доме работников культуры, в поликлинике и райисполкоме, в проектных институтах, в редакции журнала “Урал” и Среднеуральском книжном издательстве, на семинаре секретарей комитетов комсомола вузов города Свердловска, на курсах иностранных языков, в библиотеках, в госпитале инвалидов Великой Отечественной войны, в Свердловском обкоме ВЛКСМ, перед студентами философского факультета УРГУ и др.
Восторженные отклики на мои выступления желающие могут прочесть на корешках лекционных путевок в обществе “Знание”.
Если принять на веру писание Богомолова, то придется признать, что во всех этих госучреждениях, учебных заведениях и т.д. сидели люди, которым Попов вкручивал свою пропаганду, а они не замечали “не нашей” тенденциозности моей лекции, которая будто бы носила характер слухов и сплетен! БОГОМОЛОВ – КЛЕВЕТНИК!
9) Райкомом было Попову “рекомендовано прекратить такую (?) лекционную деятельность...” Богомолов пишет о том, чего не знает. Точнее – намеренно не захотел узнать.
На бюро райкома, после рассмотрения “дела” Попова, после УСТНОГО УКАЗАНИЯ на “политическую незрелость некоторых комментариев в лекциях о Высоцком”, было сказано первым секретарем РК КПСС (привожу дословно): “Райком не может запретить вам, Виктор Иванович, лекционную деятельность по линии общества “Знание”. Это их компетенция, им решать”.
После этого, действительно, платные лекции от “Знания” прекратились, т.к. там были напуганы нежелательными разговорами вокруг имени их лектора. Но я и сегодня напрочь отметаю бездоказательные обвинения в мой адрес в “политической незрелости выступлений”!
Текст моей лекции о Высоцком и положительная рецензия на нее доцента Уральского университета хранятся в Свердловском областном обществе “Знание”. В лекции нет ничего аполитичного. (Копию лекции прилагаю к данному заявлению.)
10) Продолжим цитату из Богомолова: “...и серьезнее относиться к своим служебным обязанностям”.
ПРЯМАЯ КЛЕВЕТА ЖУРНАЛИСТА. Этого не было ни в словах членов бюро, ни в выводах. На том бюро вообще не обсуждались дела детской музыкальной школы Свердловской железной дороги и ее директора В.И.Попова.
11) “Виктор Иванович... начал (?) собирать, тиражировать и распространять всякое печатное слово о Высоцком. “ОПЯТЬ ПОЛНОЕ НЕЗНАНИЕ СИТУАЦИИ БОГОМОЛОВЫМ.
Во-первых. Я систематически собираю материалы о Высоцком со средины 70-х годов, как только поступил на театроведческий факультет Ленинградского института театра, музыки и кинематографии. А не после заседания бюро райкома, как это – смешно! – вытекает из статьи Богомолова.
Во-вторых. Попов собирал “поначалу публикации из журнала “Огни Болгарии”, “Зоннтаг”, а потом и заокеанские издания пошли в ход”, – пишет журналист. ОПЯТЬ ПОЛНОЕ НЕСООТВЕТСТВИЕ ИСТИНЕ.
Никаких “поначалу” и “потом” не было. Материалы собираются мною в порядке их появления на горизонте. И независимо от географии их источника. НАЛИЦО НАМЕРЕННОЕ ПЕРЕДЕРГИВАНИЕ И ТЕНДЕНЦИОЗНАЯ ПОДАЧА СВЕДЕНИЙ В НУЖНОМ АВТОРУ НАПРАВЛЕНИИ.
В-третьих. Нужно сразу же уточнить: с какой целью “собирал, тиражировал, распространял”. ПО БЕЗДОКАЗАТЕЛЬНОЙ СТАТЬЕ БОГОМОЛОВА – С НЕБЛАГОВИДНЫМИ ЦЕЛЯМИ.
“Собирать, тиражировать и распространять всякое печатное слово о Высоцком”, – с осуждением пишет Богомолов. А что, у нас в стране запрещено именно ТАКОЕ собирательство?
Где громко, вслух было сказано – быть может, сам Богомолов писал об этом в “Уральском рабочем”?! – что нельзя интересоваться зарубежными изданиями “Зоннтаг”, “Ньюсуик” и др., или вполне легальным и, подчеркну, ВЫСОКОПРОФЕССИОНАЛЬНЫМ изданием Московского КСП “Менестрель”, или, в конце концов, “Осколочной поэмой” Ю.Чугуя? Может, Богомолов обнародует этот “черный список”, о котором он будто бы знает?
Любопытно, что я, не знакомый лично со свердловским журналистом автором “Осколочной поэмы”, получил ее экземпляр от одного из москвичей! А статьи из “Зоннтаг” и “Ньюсуика” (в т.ч. “Бард тяжелых времен”), о которых говорит Богомолов, имеются в полученной мною официально из ВГБИЛ (Москва) Библиографии о Высоцком еще три года назад. Интерес к Высоцкому может быть на уровне подростка, обывателя, на уровне моды и на уровне ученого. А серьезный, НАУЧНЫЙ подход к любой теме предполагает обязательное максимальное овладение уже напечатанным материалом на эту тему.
У меня не обывательский и не “модный” интерес к Высоцкому. Два высших образования – музыкальное и театроведческое – дают мне возможность анализировать его творчество с разных точек зрения. Думаю, в конечном итоге все это вырастет в законченную работу, монографию. У меня уже и сейчас есть несколько напечатанных материалов, связанных с именем Высоцкого. Вот поэтому СЕРЬЕЗНОЕ И КРИТИЧЕСКОЕ ОЗНАКОМЛЕНИЕ с любой доступной мне нашей или зарубежной информацией о нем считаю для себя обязательным, и репрезентативность мнений о нем – необходимым. Повторяю и подчеркиваю: все эти материалы нужны мне для научного исследования, а не для вульгарной спекуляции и распространения среди любителей клубнички, или пропаганды западных, антисоветских оценок творчества Высоцкого. Как пытается представить дело Богомолов. РАСЦЕНИВАЮ ЭТО КАК КЛЕВЕТУ В МОЙ АДРЕС.
В системе контрпропаганды имя этого большого художника и его богатейшее творчество еще не сработали. (Из-за таких вот богомоловых, сидящих иногда в разных командных креслах.) Зато источники зарубежной информации – явно указывая нам на слабые звенья в нашей идеологической работе! – давно уже взяли некоторые острокритические песни Высоцкого на вооружение, трактуя их, выворачивая на свой лад. А чтобы убедительно спорить с противником, надо знать его посылки и аргументы; чтобы эффективно бороться с врагом, надо знать его оружие.
Об этом забыл Богомолов.
12) “Размножение, распространение” материалов, о чем пишет Богомолов (это громко звучит только для непосвященного) – выглядело как получение нескольких экземпляров, чтобы иметь обменный фонд по творчеству Высоцкого для связей с другими коллекционерами, из других городов. В таких случаях, все знают это на примере филотаймистов, филокартистов и проч. действует прямой обмен: я – тебе, ты – мне. Иначе далеко не каждый согласится поделиться или расстаться со своими сокровищами.
И здесь вовсе не было каких-либо “меркантильных интересов”, базарного “духа Шувакиша”, если воспользоваться терминологией статьи “Пена на волне памяти”. А тем более, антисоветских, с политическим душком интересов, как тщится представить дело ЖУРНАЛИСТ-КЛЕВЕТНИК. Да и вся статья, как видим, рассчитана на неосведомленность массового читателя.
13) Вопрос о “грубых финансовых нарушениях” у “бывшего директора Попова”, как подает это Богомолов, все еще однозначно и окончательно не решен... Это увольнение оспаривается, и по моему заявлению этим делом занимается прокуратура. Опять Богомолов слышал звон, да не знает, где он.
14) Последний раздел статьи Богомолова в контексте всего материала вполне определенно наводит читателя на мысль о том, что я, коммунист с 15-летним стажем, проникнут духом торгашества, спекуляций и связан с “бизнесменами Шувакиша”. По-Богомолову выходит, что я не только читал сомнительные лекции, но и делал бизнес на собирании информации о В.С.Высоцком. ВСЕ ЭТИ “ГЛУБОКОМЫСЛЕННЫЕ НАМЕКИ” БОГОМОЛОВА РАСЦЕНИВАЮ КАК ПУБЛИЧНОЕ ОСКОРБЛЕНИЕ И КЛЕВЕТУ В МОЙ АДРЕС.
15) Не случайно Богомолов соединил в одной статье МОЮ деятельность с занятиями Г.Гизатова, делая ссылку на две его прошлые судимости за уголовные дела, о которых мне не было известно, хотя я не раз встречался с Гизатовым на почве общих интересов к Высоцкому.
ЖУРНАЛИСТ ПРОВОДИТ В СТАТЬЕ МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ И ОСКОРБИТЕЛЬНЫЕ ДЛЯ МЕНЯ ПАРАЛЛЕЛИ!
16) Из статьи “Пена на волне памяти” вполне однозначно возникает образ “сеятеля”, слушатели лекций которого суть обыватели, заинтересованные только “околотворческими слухами, домыслами” и проч., по Богомолову (а для кого и где я читал свои лекции, я уже говорил выше); что Попов чуть ли не “идеологический диверсант”, рядом с которым и для которого в поте лица трудятся “бизнесмены”, пронизанные “духом Шувакиша” и бывшие уголовники. А все вместе они – проводники идеологических диверсий Запада.
Ну, как можно нагородить столько несуразного? Не слишком ли категоричен, безапелляционен Богомолов, не утруждающий себя аргументированными доказательствами?
17) Кто дал право журналисту Богомолову, кто уполномочил сообщать в областной газете тиражом 615 тыс.экэ. о том, что Г.Гизатов когда-то давно сидел дважды в тюрьме?? Это бессовестный ход! Где журналистская этика журналиста Богомолова? Человек был наказан. За дело. Отсидел. Зачем напоминать ему об этом публично? И почему-то в связи с распространением материалов по творчеству Высоцкого?  Чтоб заодно бросить тень и на поэта?
А понадобилось все это вот зачем. “Фигура сеятеля” в статье Богомолова явно перекликается с упоминаемым им антисоветским зарубежным издательством “Посев”. Второе. Богомолов поставил в один ряд “фигуру сеятеля” Попова и дважды судимого за уголовные дела человека. РАСЦЕНИВАЮ ЭТО КАК ОСКОРБЛЕНИЕ И НЕПРИКРЫТУЮ УГРОЗУ: дескать, смотри, Попов, с тобой будет то же.
18) Богомолов считает, судя по его приемам, что, готовя для газеты такой, прямо скажем, разгромный материал о человеке, ему вполне достаточно раз повстречаться с этим человеком и поговорить с ним пять минут, на ходу. Так было у него со мной. Совершенно случайно встретившись со мной в редакции “Уральского рабочего” и узнав, кто я (до этого момента мы не имели чести знать один другого), Богомолов начал свой разговор так: “Ваша фамилия встречается в показаниях (?) двух людей по делу клуба “Пульс”. Чем несказанно удивил меня, поскольку я даже не мог понять вначале, о каком “Пульсе” идет речь. Но о показаниях говорят, когда заведено уголовное дело. А если действительно заведено уголовное дело и ведется какое-то следствие, “вокруг меня”, то почему я не поставлен в известность соответствующими органами? ЗНАЧИТ, БОГОМОЛОВ ОПЯТЬ ЛЖЕТ!
Журналист Богомолов не был лично знаком со мной, не был ни на одной моей лекции (иначе он не задал бы вопрос: “Так это вы — Попов?”), а информацию обо мне получил неизвестно из каких источников. Хотелось бы при помощи народного суда выяснить – из каких, от кого? Быть может, их тоже следует привлечь к суду за клевету? Вместе с Богомоловым.
19) Укажу еще на несколько несоответствий в статье Богомолова, говорящих о его профессиональной журналистской недобросовестности, о его некомпетентности в тех вопросах, о которых он столь громогласно судит и рядит с газетной страницы.
Он пишет: “бывшего директора музыкальной школы № 2 Железнодорожного района”. Но такой школы нет и в помине! Есть детская музыкальная школа Свердловской железной дороги, существующая уже почти 50 лет, где В.И.Попов проработал 13 лет директором.
Далее. Все эти “видимо”, “возможно”, “кажется”, “можно представить” в статье никак не говорят в пользу Богомолова как честного, объективного, профессионально работающего журналиста и идеолога: он пишет и печатает, не проверяя фактов, ему не хватает журналистской скрупулезности, честности. А, значит, он непрофессионален. Надо не “представлять”, а знать, когда пишешь в газету!
Во всем здесь виден поверхностный, поспешный подход к важному делу, конъюнктурное “сколачивание” статьи на злободневную контрпропагандистскую тему. Автор не утруждал себя ни беседами с критикуемыми им лицами, ни серьезным подбором фактологии и аргументации, ни, тем более, тщательной проверкой фактов, о которых он пишет.
Я сам занимаюсь журналистикой уже 20 лет, имею ок. 200 публикаций в местных и центральных газетах и журналах. (Есть ли у Богомолова такой “послужной список”?) Поэтому знаю, как дотошно приходится собирать и проверять материал, особенно если он критического плана.

* * *

Статья “Пена на волне памяти” бездоказательна, а силу аргумента автор заменил силой окрика. Интересно, откуда у него такая смелость? ЗДЕСЬ НАЛИЦО ПОДТАСОВКИ, ПРЯМАЯ КЛЕВЕТА В МОЙ АДРЕС. БОГОМОЛОВ ИЗВРАТИЛ ФАКТЫ или дал им какое-то странное толкование. Тенденциозность, голословность обвинений, при отсутствии какой бы то ни было информации читателей газеты о собираемых мною материалах и об их использовании, при одностороннем, однобоком освещении деятельности “бывшего директора Попова” – все это как раз и играет на руку тем “диверсантам от идеологии”, о которых пишет с гневным пафосом Богомолов.
В статье – эффект наоборот. Это статья-окрик, в котором вообще не находят места принципы честной, объективной и аргументированной журналистики.
Ох, как ухватятся западные средства информации за творение Богомолова: посмотрите, в СССР преследуют людей, которые занимаются творчеством Владимира Высоцкого! Западные идеологи и так энергично муссируют вопросы свободы личности и “факты преследования в СССР инакомыслящих” (например, таких как Сахаров, Щаранский, которого упоминал недавно Рейган на встрече с журналистами). Зачем же подливать масла в огонь зарубежной пропаганды, создавая еще один образ “мученика” по-Высоцкому?
Вот он – эффект наоборот, вот он козырь, вложенный в руки наших идеологических врагов журналистом из периферийной газеты С.Богомоловым.
– Так какому богу молится Богомолов? – задают вопрос думающие читатели? На деле получилась дешевая ура-разоблачительная сенсация, а не статья умного идеологического работника. Это ли не верхоглядство и журналистская недобросовестность Богомолова в духе сенсационной желтой прессы, несовместимая с профессией советского журналиста?!
Вполне законно возникает вопрос, который хочу задать суду и руководителям “Уральского рабочего”: а может ли работать в редакции газеты недобросовестный журналист и верхогляд, который опубликовал на ее страницах такой грязный пасквиль и скомпрометировал газету перед ее читателями?
О том, сколь безадресна, неопределенна по своему содержанию статья Богомолова “Пена на волне памяти”, говорит реакция нескольких ее читателей, свидетелем чего я невольно оказался.

– Ой, дак, Попов-то еще и валютчик: чево-то с деньгами делал, какие-то махинации на Шувакише.
– А его из партии-то за это не исключили?
– Ни х...ра не пойму, про чё написано! Про “менестрель” какой-то.

Действительно, получилась не статья идеологического работника, а ребус. Много загадок загадал своим читателям Богомолов. А отгадок нет. Ведь далеко не все знают, что такое “Менестрель”, “Зоннтаг”, “Ньюсуик” и почему “Осколочную поэму” Юрия Чугуя надо обязательно предать анафеме. Все читатели должны поверить на слово журналисту Богомолову, который считает, что он и есть та последняя инстанция, которая вершит суд: казнить или миловать человека, читать или не читать те или иные зарубежные издания, на коих Богомолов заботливо проставил свои штампики – “разрешаю”, “нет”.
Зато те, кто знает суть дела, знают предмет разговора, сразу заметили массу неувязок в статье Богомолова. А самое главное – ее заданность: КТО-ТО ЕМУ СКАЗАЛ, ЧТО НАДО СДЕЛАТЬ ИМЕННО ТАКУЮ СТАТЬЮ, И БОГОМОЛОВ ПОСЛУШНО ЭТО СДЕЛАЛ.
В 1968 в “Советской России” тоже была напечатана пасквильная, полная фактических ошибок статья двух авторов, шумно, развязно критиковавших песни Высоцкого, а заодно приписавших ему и чужие. Где теперь они, эти писаки, как Геростраты, погревшиеся у костра чужой славы? А Высоцкий остался Высоцким – его издают, о нем пишут, его любят. Вспомнилась восточная мудрость: собаки лают, а караван идет своей дорогой.
Итак, на основании всего вышеизложенного, считаю, что статья С.Богомолова “Пена на волне памяти” носит клеветнический характер, граничит с обвинением меня в совершении антисоветской пропаганды, статья субъективна по своему содержанию, в ней слишком мало фактов, соответствующих действительности, чтобы автору делать столь оглушающие выводы. Автор порочащей меня публикации не удосужился даже побеседовать со мной по существу дела, не попытался выяснить мое отношение к тем вопросам, которые он затрагивает.
Налицо в статье “Пена на волне памяти” со стороны газетчика С.Богомолова в мой адрес: клевета в печати, соединенная с обвинением в государственном преступлении – пропаганде и агитации; а также оскорбление, т.е. унижение в печати чести и достоинства коммуниста и человека.

В связи со всем вышеуказанным прошу народный суд:
1) привлечь к уголовной ответственности по ст. 130 и 131 УК РСФСР журналиста С.Богомолова, работника свердловской газеты “Уральский рабочий”;
2) обязать редакцию “Уральского рабочего” опубликовать в своей газете редакционное опровержение на статью “Пена на волне памяти” и принести мне публичные извинения, восстановив, таким образом, честь и достоинство советского гражданина и коммуниста.
В.И.П.
 
10 декабря 1985
г. Свердловск
                В отдел пропаганды и агитации
                Железнодорожного райкома КПСС
г. Свердловска.

П а м я т н а я   з а п и с к а*)

Настоящей запиской хочу довести до сведения Железнодорожного РК КПСС мои впечатления от лекции, прослушанной 15 и 16 1983 года**) в Уральском отделении института ВНИПИэнергопром. Лекция была посвящена творчеству В.С.Высоцкого и читалась т. Поповым, директором музыкальной школы Железнодорожного района. Лекция была организована в институте через областное общество “Знание”. С моей т.з. лекция имеет низкие художественные достоинства, малоинформативна, а излагаемая информация носит несколько тенденциозный характер. Лекция не определяет личность Высоцкого в ее многогранности, сложностях и противоречии, не затрагивает его театральную деятельность, являющуюся основной. Лектор т. Попов не дает анализа различным явлениям, в основном ограничиваясь комментарием песен или изложением их содержания. При этом факты комментариев или суть песен далеко не всегда излагаются с правильных идейных позиций, т.е. с моей т.з., лекция не обладает достаточной глубиной, разносторонностью, правильностью оценок и ясностью изложения, чтобы читаться на аудиторию.
Далее, в ходе самой лекции т. Попов рисует образ Высоцкого как какого-то мессию с божественным даром музыки и поэзии, при этом испытывающим постоянные притеснения и зажимы (от кого?).
В своих комментариях т. Попов делает многозначительные паузы, недосказывания, т.е. хочет, как бы натолкнуть самих слушателей на мысль. Но эта мысль может носить иногда несколько антисоветский характер.
Например. Говорится, что во Франции Марина Влади издала стихи Высоцкого в двухтомнике, а в СССР вышла одна тоненькая книжка; во Франции издано 7 дисков-гигантов, а у нас один; во Франции Высоцкого называют величайшим русским поэтом, а у нас... после чего делается большая пауза и многозначительный жест на публику, вроде “сами понимаете”.
Прокручивая цикл так называемых сатирических песен, лектор выражается про героев: “вот такая у нас интеллигенция”, “вот такое у нас крестьянство”.
Комментируя песню “Банька по-белому”, лектор трактует содержание песни как то, что “надо бы всем нам отмыться хорошенько”.
В трактовке песен, посвященных временам культа личности, наталкивает на мысль о безысходности существования, о том, что народу культ необходим. Комментируя песню, посвященную национальному вопросу (выезд евреев в Израиль),  лектор позволяет себе фразу типа: “Ну, вы знаете, что в конце 60-х годов из Советского Союза происходила массовая “утечка мозгов”. “Очень много евреев выехало в Израиль”.
Весьма двусмысленные параллели проводятся лектором при комментарии песен о животных.
И таких различных скользких высказываний делается в процессе лекции, проходящей в двух вечерах, /!/ немало.
Много внимания лектор уделил своему посещению спектаклей Театра на Таганке, в частности, “Памяти Высоцкого”, который, по его комментарию, конечно же, закрыт, вы понимаете, играется только в день памяти Высоцкого. Со смакованием описываются различные эскизы, модели памятников в фойе театра, которые практически все носят упадочнический, диссидентский характер, описывая посещение могилы, говорится: “Год назад там стоял камень с надписью, теперь его, конечно, уже нет. Памятника на могиле нет. Если уж Шукшину поставили памятник через 7 лет, то Высоцкому – сами понимаете. И опять делается многозначительный жест и пауза.*)
Завершает свою лекцию т. Попов песней “Охота на волков”, которую комментирует следующим образом: “Хотя в этой песне Высоцкий говорил опять о животных, вы понимаете, что речь здесь идет не только о них. Все мы находимся в положении этих волков, за красными флажками”.
Считаю, что такие заявления, тем более в лекции со сцены, недопустимы. Особенно, если учесть интерес к творчеству Высоцкого среди молодежи. Большую аудиторию, которую собирает сама тема лекции, а также то, что слово со сцены обладает большой силой воздействия, воспринимается людьми как ОФИЦИАЛЬНАЯ ПРОВЕРЕННАЯ ПРАВИЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ. (?! – В.П.)
Приведенные здесь высказывания т. Попова не являются дословными, т.к. я не делал записей и заметок во время лекции, но суть их постарался передать верно.
Данная записка написана мною в связи с тем, что я считаю необходимым запретить т. Попову читать публичные лекции на данную тему. Мною проводились беседы с сотрудниками института ВНИПИэнергопром, бывшими на лекции, люди разного возраста и уровня знаний, хотя и расходились в оценке деталей, но, в общем, выражали свое неудовлетворение направленностью лекции, ее качеством, отдельными ее выражениями и комментариями.

Руководитель группы института
УО ВНИПИэнергопром член партбюро
Жовнер Александр Владимирович 7.05.1983
т. 55–17–60 55–62–52
 
МИНИСТЕРСТВО 620063, г. Свердловск,
ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ СССР тов. Попову В.И.
Главное управление
учебными заведениями
107174, г. Москва,
Н.-Басманная, 2.
28.02.86 г. №  ЦУУЗЩ–24/36

Главное управление учебными заведениями МПС совместно с руководством Свердловской ж.д. рассмотрело Вашу жалобу, поступившую из прокуратуры СССР.
В ходе разбора выяснено, что Ваши предыдущие жалобы проверялись комиссиями руководства дороги, районного комитета партии и транспортным прокурором, признавшими правильность издания приказа отделом учебных заведений о Вашем освобождении с должности директора музыкальной школы станции Свердловск по ст. 254, п. 1 КЗОТ  РСФСР.

Зам. начальника Главного
управления учебными заведениями Г.С.Поддубный

* * *

После этой отписки я продолжал долбить всю эту мразь со всех сторон и вот гражданин Г.С.Поддубный той же авторучкой подмахивает совершенно противоположного содержания документ, за которым судьба человека. См. далее.
(Примеч. В.П., 1990.)

               
МИНИСТЕРСТВО 620142, г. Свердловск,
ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ СССР тов. Попову В.И.
Главное управление
учебными заведениями
107174, г. Москва,
Н.-Басманная, 2.
26.06.86 г. № ЦУУЗЩ–24/137

Главное управление учебными заведениями МПС в связи с Вашей жалобой сообщает, что указанием начальника Главка от 23 июня 1986 г. приказ УН № 64 от 20 августа 1985 года о Вашем увольнении с должности директора детской музыкальной школы Свердловской ж.д. отменен, как незаконный, и Вы восстановлены в прежней должности.

Зам. начальника Главного
управления учебными заведениями Г.С.Поддубный

* * *
Интересно всё же: ЧТО и КАК проверяли все предыдущие так называемые “комиссии руководства дороги, районного комитета партии и транспортный прокурор”, сперва все дружно признавшие “правильность”, а потом, вероятно, так же дружно все признавшие “неправильность”, незаконность приказа об увольнении Попова?!



ПИСЬМО  ДВЕНАДЦАТОЕ
Декабрь 1986.
ВСЁ ГЕНИАЛЬНОЕ И НЕДОПОНЯТОЕ –
всплеск и шалость,
Спаслось и скрылось в глубине
Все, что ГНАЛОСЬ И ЗАПРЕЩАЛОСЬ...
В.Высоцкий: “Шут был вор, —
он  воровал минуты...”

Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев
Во все века сжигали люди на кострах.
  В.Высоцкий: “О вещей Кассандре”.

И люди политики, и люди литературы знают, что он человек, не обременивший себя ни в творчестве, ни в жизни политической ложью, что путь его был искренен, органичен...
Хуже было бы, если бы он фальшивил.
         Александр Фадеев о Михаиле Булгакове.
/Цит, по кн.: Лакшин В. Вторая встреча. М., 1984, с.352/.
Так за что любят Высоцкого? За правду. За честность. За смелость. Он не был придворным лакировщиком. “Он был доступен всем глазам.”
Есть у М.Булгакова /1891-1940/ давным-давно написанный, но так и не напечатанный,*) — “нефантастический рассказ” /это подзаголовок автора/: “Собачье сердце” — с реально-фантастическими, точнее, фантасмагорическими событиями, не уступающими событиям “Мастера и Маргариты”. Устами главного героя, профессора Преображенского /какая “говорящая” фамилия/ — тоже Мастера в своем деле! — Булгаков гневно говорит:
— Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о большевизме и медицине. И — Боже вас сохрани — не читайте до обеда советских газет... Я произвел более 30 наблюдений у себя в клинике. И что же вы думаете? Пациенты, не читавшие газет, чувствуют себя превосходно. Те же, которых я специально заставлял читать “Правду”, — теряли в весе. Мало того, пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит, угнетенное состояние духа. Я человек фактов, человек наблюдений. Я — враг необоснованных гипотез. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод...
*) В декабре 1986 года, когда писалось это «письмо о Высоцком», «Собачье сердце», написанное в 1925-м, еще не было опубликовано у нас в стране. Зато распространялось в машинописных копиях. По такой копии и привожу здесь текст, намеренно не выправляя его по первой советской журнальной публикации — «Знамя», 1987, № 6. — В.П., 1990.
 

Разруха... Воздержитесь от употребления этого слова. Это мираж, дым, фикция!.. Что такое эта разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе не существует. Что вы подразумеваете под этим словом?.. Это вот что: если я вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Но если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, начну мочиться мимо унитаза, и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Значит, когда все эти Харитоны кричат: “Бей разруху!” — я смеюсь... Клянусь вам, мне смешно! Это значит, что каждый из них должен лупить себя по затылку! Вот когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев — прямым своим делом — разруха исчезнет сама собой. Двум богам нельзя служить! Невозможно в одно и то же время подметать трамвайные пути и устраивать судьбу каких-то испанских оборванцев. Это никому не удастся, доктор, и тем более — ЛЮДЯМ, КОТОРЫЕ ВООБЩЕ ОТСТАВ В РАЗВИТИИ ОТ ЕВРОПЕЙЦЕВ ЛЕТ НА ДВЕСТИ, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают собственные штаны.*)
... Вы говорите — разруха. Я вам скажу, доктор, что ничего не изменится к лучшему в нашем доме, да и во всяком другом доме, до тех пор, пока не усмирят этих певцов! Лишь только они прекратят свои концерты, положение само изменится к лучшему.
— Контрреволюционные вещи вы говорите, Филипп Филиппович, — шутливо заметил Борменталь, — не дай Бог, вас кто-нибудь услышит.
— Ничего опасного, — с жаром возразил Филипп Филиппович, — никакой контрреволюции. Кстати, вот еще слово, которое я совершенно не выношу. Абсолютно неизвестно, что за ним скрывается! Черт его знает! Так я и говорю: никакой этой самой контрреволюции в моих словах нет. В них лишь здравый смысл и жизненная опытность... Успевает всюду тот, кто никуда не торопится... Конечно, если бы я начал прыгать по заседаниям и распевать целый день, как соловей, вместо того, чтобы заниматься прямым своим делом, я бы никуда не поспел. Я сторонник разделения труда. В Большом театре пусть поют, а я буду оперировать. Вот и хорошо. Вот и хорошо. И никаких разрух.
Прошу прощения, М.И., за столь длинный кусок чужого сочинения. Но мысли-то уж больно хороши. А звучат убийственно архисовременно! Было
*) Написано-то еще в 1925-м!! А сегодня мы получили массу подтверждений грандиозного отставания нашей страны от мировой цивилизации. Во всем. Ошибся Юрий Визбор: не впереди, мы позади планеты всей! Выделено мною. — В.П., 1990.





за что невзлюбить Булгакова нашему правительству. Вчерашнему и сегодняшнему. Тем самым швондерам и шариковым, зловещим фигурам, всплывшим на поверхность 70 лет назад и по-хозяйски вплывшим в социальную жизнь нашей многострадальной страны, которой они командуют и поныне. Снимите шляпу перед писателем, которой давно предупреждал нас об этом зле. И писал, что КАЖДЫЙ должен “заниматься прямым СВОИМ делом”. Хорошо заниматься! Господи, сколько же у нас партийных командиров, то бишь, дилетантов самого широкого профиля! Нахлебников народа. Как там в песне поется: “Партия — наш рулевой”?! Дорулились. До ручки. До предела. Дальше ехать некуда.
Замените-ка тогдашнее “разруха” на сегодняшнее емкое и хлесткое русское — “бардак”, бытующее в народе! За которым скрываются наши: безответственность, равнодушие, безверие, головотяпство, воровство, приспособленчество, карьеризм, пустопорожняя болтовня, вранье, очковтирательство, заседательская суетня и парадная шумиха, демагогия и бюрократизм... Увы, присущие нашему сегодняшнему социалистическому обществу, весьма далекому от совершенства, от идеала.
А вот еще две ехидные цитаты, бьющие не в бровь, из “Собачьего сердца”, которое не печаталось у нас ни в одном собрании сочинений Булгакова, и не упоминается ни в одной современной статье о нем. Этого Мастера-Сатирика, чьи произведения вызывали бурные споры и оголтелую травлю писателя в печати 1920-30-х годов. Да и сейчас еще видна настороженность к нему, хотя прошло почти 50 лет со дня его смерти.
1. — Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать, — тосковал пес, сопя носом, — привык. Я — барский пес, интеллигентное существо, отведал лучшей жизни. Да и что такое воля? Так, дым, мираж, фикция. Бред этих злосчастных демократов.
2. Швондер: — Простите, профессор, гражданин Шариков совершенно прав, это его право — участвовать в обсуждении его собственной участи, в особенности постольку, поскольку дело касается документов. Документ — самая важная вещь на свете... Я не могу допустить пребывания в доме бездокументного жильца...
Вот-вот. По мнению некоторых, облеченных даже маломальской властью: главное — не человек, а бумажки, за которыми и человек-то не нужен вовсе. А тем более такой, который сознательно стремится к воле, — вот каналья! — к свободе.
Многие представители власти во все времена, пользуясь прерогативами принадлежащей им власти, присваивали себе безоговорочное право оценки того или иного общественного явления, творчества того или иного представителя художественной интеллигенции. Раздавая ярлыки “на вечные времена”.
А “вечные времена”, как показывает история, к счастью, не вечны. Для наследия Художника. Но, увы, сам-то Художник не вечен! И когда под влиянием времени, обстоятельств, развития общества отрицательная оценка, выставленная когда-то его произведениям, заменяется на положительную и из “вредного”, “непонятного”, “ненужного народу” он становится крайне необходимым тому же народу, то самого-то Художника, которого когда-то травили, “избивали” печатно, как правило, уже нет в живых.
Э/ре/волюция, прогресс — ценою жизни? Из-за шлагбаума, опущенного каким-то всемогущим политиком, чиновником с партбилетом, сегодня уже бесславно сошедшим с политической сцены?! Цена тому волюнтаризму, а точнее, тормозу — человеческие жизни. Годы жизни Художника: 1891-1940 = М.Булгаков=49 лет; или 1935-1972 = Л.Енгибаров=37 лет; или 1938-1980 = В.Высоцкий=42 года; (не стану приводить здесь массу других красноречивых примеров — мартиролог этот будет бесконечным) — тут явное следствие борьбы с предержащими, кои тормозят, нет, отбрасывают назад общество, наносят ему ущерб непоправимый. Даже толкают некоторых к самоубийству. Как протесту.
Увы, политики, а не ученые решали и решают подчас судьбы того или иного учения. Вспомним, сколько в свое время изгалялись у нас над психологией, генетикой, кибернетикой!? Теперь то же самое происходит с парапсихологией и проч. Гитлер, например, прикрыл в свое время ядерные исследования немцев, не поняв страшной военной перспективы этого дела.
Но если в точных, естественных науках все равно рано или поздно открытие будет сделано — силами того или другого человека, в той или иной стране — то в художественном творчестве одного неповторимого Художника другой — пусть тоже неповторимый, талантливый! — не заменит, не подменит, не продублирует, не продолжит. “Незаменимых нет!” — это сказал какой-то болван-служитель. И это следует отнести только к чиновным креслам.
Ученые спорят, доказывают свою правоту убедительными результатами своих экспериментов, многочисленных проверок. Критики /подчеркнем — добросовестные критики, а не проституирующие спекулянты и функционеры/ доказывают путем анализа, сравнений, логических рассуждений.
И только политики, вторгаясь в процессы таких творческих споров легко и просто, росчерком пера, ничтоже сумняшеся в своей непогрешимости, накладывают вето там, где, как они считают, “будет лучше”, затыкают рот, вынуждая человека либо замолчать, уйти в тень, либо замкнуться в себе и “работать в стол”, впрок — мысль-то ведь не остановишь! — не надеясь на скорый выход в свет своих открытий. Сколько таких фактов предоставляет история развития человечества. И у нас в стране, и за рубежом.
Отсюда вывод: в политическом руководстве(?) искусством /а надо ли вообще РУКОВОДИТЬ искусством?!/, культурой необходимы осторожность, чуткость, эстетическое чутье, художественная прозорливость, отсутствие консерватизма, ретроградства. Образованность “судей”, в конце концов! Тут не должны командовать случайные люди. У нас же, увы, далеко не так. И часто делают это окриком, публично, ультимативно. Иногда, правда, и тихой сапой, незаметно удушают. Булгаковских швондеров и шариковых, кои могут только взлаивать, пугая трусливых, — сегодня видимо-невидимо. Размножились, сволочи! Властью /властно/ подавлять Художника — безнравственно и преступно, а для общества — никем и ничем не восполнимый ущерб.
“Власть исходит из народа”. — Это не Владимира Высоцкого, а Бертольта Брехта зонг, в переводе Бориса Слуцкого. Он звучит в спектакле Театра на Таганке “10 дней, которые потрясли мир”, по Джону Риду.
Власть исходит из народа,
Но куда она приходит?
И откуда происходит?
До чего она доходит?
Что за митинг? Живо слазьте!
Кто там спрашивает что-то?
Задает вопросы кто-то
Почему-то, отчего-то.
Тут, конечно, дали власти
Очередь из пулемета.
И тогда свалился кто-то —
Как-то сразу отчего-то
Повалился наземь кто-то.
Власти ходят по дороге.
Кто лежит там на дороге?
Кто-то протянул тут ноги.
Труп какой-то на дороге.
Э, да это ведь народ.
Честно говоря, мне не нравится это стихотворение с точки зрения художественности /не знаю, может, виноват перевод/, но мысль ясна и правильна.
*       *
*
Довелось мне читать некоторые копии документов Театра на Таганке /протоколы худсоветов, переписку с Главным управлением культуры и др./, связанные со всеми перипетиями вокруг спектакля Таганки “Владимир Высоцкий”. Бумаги эти ходят теперь по всей стране. Невозможно спокойно читать — гнев закипает на тех “сановных авгуров”, как их назвал Даниил Гранин в своей статье “Ответственность подлинная и мнимая” (“Литературная газета”, 1986, 12 февраля), не имеющих ни профессионального, ни морального права судить произведения искусства. Но властью обремененных, кои простым росчерком пера уничтожают художественные творения, будь то песни, стихи, проза: здание, церковь, храм; из сиюминутных “политических” , читай — конъюнктурных соображений, “закрывают” неординарный, нешаблонный кинофильм или спектакль. Зачастую проявляя чудовищное его непонимание. Или как раз, наоборот: очень хорошо понимая, что он грозит их развенчанием, их разоблачением. Жаль только, что Д. Гранин в своей статье фамилии тех сановников не называет.
Я читал многочисленные зафиксированные в протоколах архиположительные отзывы о спектакле Театра на Таганке “Владимир Высоцкий” авторитетных ПРОФЕССИОНАЛОВ ОТ ИСКУССТВА и др. образованных людей, их единодушные пожелания скорейшего выхода спектакля к широкому зрителю. И даже — на ЦТ!
Среди высказывавшихся : доктора наук А.А.Аникст, Т.И.Бачелис, М.И.Туровская, К.Л.Рудницкий, Б.И.Зингерман, И.П.Еремин, С.П.Капица;  поэты Б.Окуджава, Б.Ахмадулина; композиторы Эд.Денисов, А.Шнитке; космонавт Г.М.Гречко,  артист И.М.Смоктуновский, международный обозреватель А.Е.Бовин...
А в результате? Несколько некомпетентных, но “уполномоченных” чиновников, чинуш /”сановных людей, облеченных правом разрешать или не разрешать”, — Д.Гранин/ опустили шлагбаум на пути к зрителю спектакля, который создал коллективный ум полусотни талантливых людей! Неимоверно трудна судьба спектакля Театра на Таганке “Владимир Высоцкий”.
Но кто же они, эти “охранители”, безапелляционно решающие за народ, заявляющие, что “народу это не нужно”, “народ этого не поймет”?! Обнародовать бы их имена, чтоб не прятались они в тиши кабинетов, чтоб люди знали мерзавцев. И чтоб другим — подобным — в другие времена впредь неповадно было. Как смеют они решать за народ?!
Я видел спектакль Таганки “Владимир Высоцкий”. И счастлив испытанным потрясением. Я видел, как потрясены были люди, которые молча выходили из зала после этого спектакля, и понял, как обокрали других, не видевших его, не испытавших того душевного потрясения! Как много мы узнали из него о поэте и человеке Владимире Семеновиче Высоцком. Убежден, что крайне необходим нашему обществу этот спектакль СЕГОДНЯ. Еще нужнее он был в 1981-м, 82-м, 85-м!! Убежден, что и сегодня нужны — очень нужны! — теле- и радиопередачи о В.С.Высоцком. Надо рассказывать о нем людям, развеивая нелепые мифы и легенды вокруг его имени. Может, не без помощи заинтересованных некоторых “сановных” возникали дурацкие истории о нем, чтоб скомпрометировать Художника и Человека, и на этом основании делать нужные им “оргвыводы”.
Нужно собрать воедино все, что зафиксировало Высоцкого на ки-но-, видео и магнитофонных лентах. Пусть звучат по радио, ТВ его стихи, песни, заставляющие людей ДУМАТЬ. А как сам Владимир Семенович читал стихи свои и других поэтов! Есть же магнитофонные записи.
Крайне необходим сегодня нашему обществу — освобождающемуся от тины внешнего благополучия, политического вранья и замалчивания недостатков — поэтический, публицистический, честный и, если хотите, политический спектакль о Высоцком. Кстати, ведь он все равно давно ходит по рукам на магнитофонных лентах.
Высоцкий на Ваганьковском памятнике тоже рвется из пут, из смирительной рубахи. Неужели и после смерти так и не вырвется? .
Известный наш драматург Михаил Рощин в статье “Пьеса жива правдой и доверием” /”Советская Россия”, 1986, 19 января/ писал :
“Столь уважаемый старейший драматург, как Виктор Розов, “натер-пелся” с пьесой “Гнездо глухаря”, но и новую свою пьесу он опять уже не первый год не может увидеть на сцене...
Вампилов написал прекрасные пьесы, но он не дождался своей “поствампиловской славы”. Его лучшая пьеса “Утиная охота” не разрешалась к постановке десять лет, и только упорство и терпение Олега Ефремова “пробили”, наконец, пьесу, но десять лет спустя она уже звучала не так, как прозвучала бы в свое время.
Мои пьесы... “Валентин и Валентина”, которая вот уже 15 лет идет во МХАТе, тоже была под сомнением. Со “Старым Новым годом” тот же Ефремов ходил по инстанциям СЕМЬ ЛЕТ, /выд.авт. — В.П./ пока поставил. “Эшелон” в “Современнике”, уже готовый спектакль не разрешали ДВА ГОДА”. /выд. автором. — В.П./
Опять жаль, что не назвал Розов фамилии тех, от кого они все “натер-пелись”! Список этих позорных фактов в нашей жизни можно продолжать и продолжать. Фильм “Агония” Элема Климова — об агонии власти неумных!! — пролежал в запасниках 10 лет! 10-15 лет были “законсервированы” уже готовые фильмы Алексея Германа “Проверка на дорогах” и “Мой друг Иван Лапшин” и публике не показывались. В 1967 году снят режиссером Геннадием Полокой фильм “Интервенция”. На экран до сих пор не пробился!
В этом же позорном ряду стоят столь же “плодотворные” попытки административными мерами, мерами принуждения, подавления решить теоретический спор о качестве творчества Владимира Высоцкого.
А кто же наказан за произвол по отношению к Художникам?? Никто. И хочется возопить: “Кто же конкретно виноват во всех этих мытарствах? Обнародуйте фамилии перестраховщиков и мерзавцев!”
“Помнят тех, кто казнен, а не тех, кто казнил”, — афористично спел Владимир Семенович. Но и в палачей надо всенародно тыкать пальцем, показывая всем их тщательно упрятанные лица.
Только что с интересом просмотрел телевизионный сериал “Михайло Ломоносов”. Уже ему всю жизнь приходилось доказывать свою правоту на кулаках. И буквально и фигурально. Вон, сколь острой и животрепещущей — уже 250-300 лет назад! — была эта проблема: народ и власть, гений и бездарные чиновники-карьеристы... Сколько сил и времени во все века уходило у гения на борьбу с всесильными ничтожествами /коих имен зачастую не знали ни современники, ни потомки!/, вместо того, чтоб делать то, для чего он — гений — своим талантом предназначен был.
В сборнике “НЕРВ” в песне “Она была чиста, как снег зимой”, можно прочесть:
Не ведать мне страданий и агоний,
Мне встречный ветер слезы оботрет,
Моих коней обида не нагонит,
Моих следов метель не заметет.
Но в той же песне есть еще один куплет, которого почему-то нет в “НЕРВЕ”. А жаль, слова те очень нужны людям:
Москва слезам не верит и слезинкам,
Но не намерен больше я рыдать.
Спешу навстречу новым поединкам
И, как всегда, намерен побеждать.
В. П.
P.S.
М.И., только что у нас в городе снова широко прошел по экранам фильм “Вертикаль”. Я, конечно, же, не преминул воспользоваться этим и на очень старую картину написал, с помощью Владимира Семеновича, очень новую рецензию. Побывал в нескольких редакциях и удалось пристроить материал только в газете “Красный боец” Уральского военного округа. Напечатано в сокращении 7 декабря 1986. Посылаю полный текст мною написанного.
*       *
*




























ПИСЬМО ТРИНАДЦАТОЕ
декабрь 1986 — март 1987.

“...Теперешний актер в огромном большинстве без крови и нервов, так, что-то слякотное — он сам ничего не затрагивает, и не удивительно, что зритель остается к нему равнодушным. В ответ от публики можно получить горячее чувство, ее пламенный отклик только тогда, когда сам сжигаешь себя всего, без остатка на огне вдохновения...”
Ф . Шаляпин
/Из беседы с артистом, опубликованной в начале века в журнале “Театральный курьер”. — Цит. по: Литературная Россия, 1979, 17 августа, № 33, с.24./
М.И., вот Вам еще два источника для Библиографии о Высоцком.
Поэт Владимир Цыбин в своей статье “Дни, которые никогда не кончатся” о тридцати выпусках сборника “День поэзии” /Альманах библиофила, вып.ХХ. М., 1986, с.61/ писал:
“В.Высоцкий — “Из дорожного дневника”:
“Здесь, на трассе прямой, мне, не знавшему пуль, показалось, Что и я где-то здесь довоевывал невдалеке.
Потому для меня и шоссе, словно штык, заострялось,
И лохмотия свастик болтались на этом штыке.”
/“День поэзии”, М., 1975, с.140/
Это были стихи большого, настоящего поэта. Потом В.Высоцкий будет мучительно искать свой жанр поэтического “поведения”, соединяя в одно музыку, слово и исполнение, не боясь ни поражений, ни непонимания. Главное, он открыл свой мир в поэзии — мир Высоцкого.”
А мне именно это стихотворение Высоцкого очень не нравится своей ритмической хромотой и корявыми рифмами.
*      *
*
М.И., предлагаю Вам нечто вроде концертного обозрения. Итак, представители искусства авторской песни, наконец-то, стали полноправными членами филармонического братства. Артистами Ленконцерта являются Александр Дольский, Евгений Клячкин, Александр Розенбаум; выступает со своими песнями, тоже ленинградец, Альфред Тальковский; стал теперь артистом Челябинской областной филармонии Олег Митяев. Всему Союзу известна песня этого молодого “барда”:
Изгиб гитары желтой
Ты обнимешь нежно.
Струн осколком эхо


Пронзит тугую высь.
Качнется купол неба
Большой и звездно-снежный.
Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались.
Как отблеск от заката
Костер меж сосен пляшет.
Ты что грустишь, бродяга?
А ну-ка, улыбнись!
И кто-то очень близкий
Тебе тихонько скажет:
— Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались.
И все же с болью в горле
Мы тех сегодня вспомним,
Чьи имена, как раны,
На сердце запеклись.
Мечтами их и песнями
Мы каждый вздох наполним.
Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались!
В сентябре 1986 в Свердловском киноконцертном зале “Космос” несколько дней подряд шла эстрадная программа, названная строчкой из песни Б.Окуджавы: “Возьмемся за руки, друзья”. Впервые в нашем городе на такой серьезной концертной площадке состоялся столь внушительный парад представителей авторской песни. На сцену один за другим выходили с гитарами: Марат Тазетдинов, Юрий Кукин, Евгений Клячкин, Борис Вахнюк, Альфред Тальковский, Леонид Сергеев, Валерий Боков, Олег Митяев, Наталья Горленко, Булат Окуджава и др. Зал на две с половиной тысячи человек был заполнен на всех концертах, столь велик интерес к этому жанру искусства, которому только что исполнилось 30 лет, и который называют фольклором XX века.
А основоположником авторской песни по праву считают Б.Окуджаву, потому что он был первым, кто, по его словам, “ровно 30 лет назад, осенью 1956 года, впервые взял в руки гитару и спел свое шуточное стихотворение под аккомпанемент.” Запомните: с ЭТОЙ даты ведет свое летосчисление авторская песня!
После того гала-концерта выступил в Свердловской филармонии, в декабре-86, Альфред Тальковский с двумя концертами “Поэзия, песня, гитара”, которые представляли своего рода “избранное” — ретроспекцию авторской песни. Он исполнил в сопровождении своей семиструнной гитары песни многих авторов, названных выше, добавив — Юрия Визбора и свои собственные. Многие знают песню Тальковского на стихи Петра Вегина, посвященную Визбору:
Уходя, оставьте свет
В комнатушке обветшалой,



Не взирая на запрет
Правил противопожарных.
У любви гарантий нет —
Это очень скверно, братцы.
Уходя, оставьте свет
В тех, с кем выпало расстаться.
Жаль, что неизбежна смерть,
И невозможна сатисфакция.
Уходя, оставить свет —
Это больше, чем остаться.
После этой песни исполнителю преподнесли из публики цветы. Несмотря на тридцатиградусный мороз, который тогда стоял в Свердловске. Зал был переполнен. И были цветы.
...Творчество Владимира Высоцкого примыкает к этому жанру. Но, думается, что его надо рассматривать как особую ветвь музыкально-песенного искусства, не вставляя в общий, весьма широкий поток авторской, “бардовской” песни. Сейчас стало, увы, дурным поветрием к месту и не к месту вспоминать Высоцкого с его песнями. Не скрою, что я с внутренней настороженностью ожидал, что и на этих двух концертах со сборной программой из произведений разных авторов непременно возникнут какие-то разговоры вокруг имени Высоцкого. К счастью, обошлось без того. Зато, спустя какое-то время, на филармонической сцене состоялся отдельный разговор о нем. Отдельный, потому что поэт этого давно заслуживал.
На улицах Свердловска появились афиши, о каких еще год-два назад и помыслить-то было невозможно:
ПОЭТ ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ
стихи из книги “НЕРВ” , воспоминания и размышления современников.
Автор композиции и исполнитель — артист Московской
Государственной филармонии, лауреат Московского конкурса, дипломант Всероссийского конкурса артистов-чтецов
Юрий Голышев.
26 декабря 1986, пятница, начало в 19.30. В зале филармонии, конечно же, был аншлаг. Тут была постоянная публика литературных концертов. Но еще больше было людей /я видел знакомые лица/, которые интересуются всем, что связано, так или иначе с именем Высоцкого, с его песнями. Об этом говорит тот факт, что в зале было немало слушателей с портативными магнитофонами, чего на “просто литературных” концертах не бывает.
Но музыки, песен Высоцкого в концерте не было. И во время концерта возник вопрос: кому адресовал свою композицию артист Юрий Голышев? Скажем сразу, слушатели второго рода не услышали ничего нового, неожиданного: и сочинения Высоцкого и цитированные выдержки из газетно-журнальных публикаций о нем — были из давно известных. С той только разницей, что “чтецким” способом воспроизведенные в композиции тексты многих песен, кои, как говорится, на слуху, сильно потеряли в своей первозданной прелести.
Кроме того, далеко не всегда можно было согласиться с тем, как прочитывал, как интонировал Голышев некоторые песни Высоцкого. Например, “Проложите, проложите вы хоть тоннель по дну реки... “, или “Дорожная история” /”Я вышел ростом и лицом, — спасибо матери с отцом...”/ были прочитаны с ненужным пафосом, с надрывом, не свойственным вовсе этим песням. Хрестоматийно известная фраза русского режиссера: “Проще, проще надо!” — будет здесь, пожалуй, уместна. Зато не был выявлен чтецом драматизм СТОЛКНОВЕНИЯ двух поколений в песне Высоцкого “В ресторане по стенкам висят тут и там...”
Вызывает возражения, в частности, и трактовка чтецом некоторых лирических стихотворений-песен Высоцкого, обращенных к жене Марине Влади, которые приобрели в чтении Голышева, как мне кажется, какой-то иной, в сравнении с авторским, смысл, оттенок.
Опыт Ю.Голышева заслуживает внимания как опыт, как одна из первых попыток рассказать о поэте, нарисовать портрет поэта. Но, увы, не поэта-певца. Что в случае с Высоцким немаловажно.
Все эти впечатления еще и еще раз подтверждают высказанный давно кем-то тезис, что творчество Владимира Высоцкого надо рассматривать в теснейшем триединстве, синтезе: текст, музыка и пение, т.е. живая авторская интонация. Не отделяя насильственно одно от другого во избежание эстетических потерь.
Итак, отрицательный опыт — это тоже опыт... Для следующих, которые двинутся по тому же пути.
Только что побывал в филармонии на концерте автора и исполнителя песен Евгения Клячкина. Три вечера подряд /14, 15, 16 февраля 1987/ зал на 700 мест был заполнен. Интерес публики — налицо. Значит, и филармония не в убытке — и дальше будут пускать бардов на сцену. Но вот какая штука. Е.Клячкин сказал, что этим делом он занимается уже 25 лет. Пел тут свои старые и новые песни, сам о них рассказывал. Прозвучало почти 40 песен, но... ни одной из них, чтоб на слуху была, знакомая была. Видать, очень непросто сочинить что-то запоминающееся!
Зато у Владимира Высоцкого — десятки /сотни?/ широко известных. Почему? По-моему, у Клячкина, Кима, Кукина, Тальковского стихи слабые, часто просто плохие. Да и у Визбора, книжку которого я только что со вниманием прочитал. Есть немало банальностей, ритмической и рифмической хромоты, тематическая ограниченность. Да и мелодии Клячкина слуха не поразили и не запомнились. Года полтора-два назад видел я западногерманский фильм “Доктор Фаустус”, по Томасу Манну. Там есть презабавная сценка. К композитору, уединившемуся после исполнения его серьезного сочинения, врывается восторженный меломан и изливает на того, по простоте душевной, такой сомнительный комплимент: “Мне так понравилась, так понравилась ваша музыка... Ну, совсем как у Малера!..” Восхитительный “комплимент” художнику, не правда ли? Он, дескать, в своем творчестве, ну, вылитый имярек!
Вот уж про Владимира Семеновича такого не скажешь. “Лица необщим выраженьем” он отличался.
 В.П.
P.S.
Итак, для разгадки феномена Владимира Высоцкого отправляю снова к эпиграфу этого письма.
Кстати, одну из статей о нем Н.Крымова назвала: “Наша профессия — пламень страшный...” Горящий сам — и других зажжет.
Кто тихо шает — и сам погаснет, где уж других-то зажечь.

P.P.S.
Мало того, что меня уволили незаконно и оболгали /по заданию!/ в газете Свердловского обкома КПСС “Уральский рабочий”, так еще пытались пришить уголовное дело аж ПО ЧЕТЫРЕМ статьям Уголовного кодекса и упрятать в кутузку.
В таких случаях непременно следует задаться вопросом: а кому все это было надо — КГБ? КПСС? МПС? Кто-то из могущественных, влиятельных был сильно заинтересован. На испуг хотели взять, но ошиблись, бедняги, не на того наскочили! Да и время очень уж изменилось . А начнись эти события лет на 10 раньше? Я бы уж точно спел: “И никто не узнает, где могилка моя...”

*       *
*

















ПИСЬМО ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
 август 1987.
Некий чудак и поныне за Правду воюет...
В.Высоцкий.
Он садился на брюхо, но не ползал на нем.
В.Высоцкий.
М.И., вот уже несколько месяцев в Свердловске идет уникальный судебный процесс: в Кировском райнарсуде /март-май-июнь-сентябрь 1987 — 5 судебных заседаний, с большими перерывами/. СУДЯТ журналиста С.Богомолова за его клеветническую статью “Пена на волне памяти”, опубликованную им в газете Свердловского обкома партии “Уральский рабочий” 24 ноября 1985, и в связи с этим, СУДЯТ, появившуюся в 1967 году, ровно 20 лет назад, песню Владимира Высоцкого “Банька по-белому”! /Текст ее опубликован в журнале “Дружба народов”, 1986, № 10./
Какой же “приговор” вынесут “Баньке по-белому”?
И Богомолову. Песня ли это уголовника или, еще того хлеще — сектантская песня,/?!/ как настаивает журналист С.Богомолов/ !/ , потому что в ней, видите ли, есть слова: “Сколько ВЕРЫ и лесу повалено...”. Или все ж речь в ней о событиях времен “культа личности” Сталина и связанным с этим попранием человеческой свободы? То есть, говоря сегодняшним языком: ЭТО СОВЕТСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПЕСНЯ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА, на чем настаивает истец Попов.
Журналист БОГОМОЛОВ — явно занижает творчество Высоцкого, упрощает его. Да и вообще, похоже, далек от его понимания. Чего стоит хотя бы вышепроцитированная трактовка журналистом /т.е. ИДЕОЛОГОМ, с высшим образованием и с партбилетом/ песни Высоцкого “Банька по-белому”! Если эти высказывания Богомолова искренни /а он не раз повторил эту ахинею в судебном зале, и сие записано мною на магнитофон/ — то это ограниченность, чудовищный примитивизм мышления. Если же Богомолов понимает, о чем идет речь и, играя под дурачка, выворачивает наизнанку сказанное — тогда это двуличие, вранье, сознательное извращение фактов, в угоду “организациям, инстанциям и лицам” /Высоцкий/, намеренное шельмование лектора общества “Знание” В.И.Попова, “сбрасывание” его с трибуны, и намеренное опорочивание темы, которую лектор обсуждает: “Творчество Владимира Высоцкого”.
К слову, о магнитофоне. После первого /6 марта 1987/ судебного заседания мы с адвокатом заявили официальное ходатайство: разрешить записывать весь процесс на магнитофон. Надо было видеть, как вскинулись ответчик Богомолов и его адвокат! Но “суд, посовещавшись, решил: ходатайство истца и его адвоката удовлетворить”.*) Ох, и любопытный получился материал!
*) И остальные шесть судебных заседаний были полностью записаны моим «шарпом». — В.П., 1990.


 Если учесть, что Богомолов проболтался: “Пена на волне памяти” была написана им по заданию...
Вероятно, Богомолов видел врага в Высоцком — взбивая тогда, в 1985-м, свою “Пену...” — потому что творчество певца, будто бы, чуждо нашему строю явлений, что, будто бы, в песнях Высоцкого есть идеологический изъян. Богомолов или действительно не понимает творчество Высоцкого, или вполне сознательно выхолащивает и затемняет его глубокое содержание, в частности, песни “Банька по-белому”. И вся статья Богомолова — отрыжка давней, многолетней необъявленной войны официоза против Высоцкого.
Хоть в суде Богомолов и говорил, что он, будто бы, “не против Высоцкого”, но объективно это не так: журналист выдергивает ту или иную цитату из песни и трактует ее как-то уж очень своеобычно, по-своему, а не в контексте, как у Высоцкого.
Чтоб доказать неправоту журналиста Богомолова или лектора Попова в понимании песни Высоцкого “Банька по-белому”, к анализу ее были привлечены в судебном заседании филологи. В том числе кандидат филологических наук, доцент Уральского госуниверситета Л.П.Быков — автор одной из газетных статей о песнях Высоцкого, которую я Вам посылал.
По просьбе судьи А.А.Кризского ставится на магнитофон кассета и в зале суда звучит... “Банька по-белому”. После этого — слово филологу. Вот краткий конспект его выступления.
— Написанная в 1967 году песня Высоцкого “Банька по-белому”, связана с процессами разоблачения трагических последствий культа личности Сталина. Эта песня — о несправедливо осужденных. В данном случае Высоцкий ни в коей мере не хотел воздать дань “уголовной романтике”. И утверждать, что “Банька, по-белому” — это песня уголовника, значит ориентироваться на восприятие людей неразвитых. Такому пониманию сопротивляются художественные реалии песни. Трактовка ее как песни уголовника, заслуженно отсидевшего свое — этот вариант исключен, это вульгаризация. Так может судить только человек с неразвитым вкусом, ограниченным интеллектом. “Банька по-белому” — песня с откровенно политическими мотивами, это не “песня уголовника”, как представляет ее журналист Богомолов; это песня политического заключенного из “наследия мрачных времен” или “времен культа личности”, как прямо расшифровывает Высоцкий. Это о человеке, пострадавшем “за веру свою беззаветную”, возвращающемся воспоминаниями “из тумана холодного прошлого”; о человеке, имевшем в сложившихся обстоятельствах достаточно много времени, чтоб “сомненья в себе истребить”.
Попов на своих лекциях о Высоцком /а я был на одной из них/, в связи с песней “Банька по-белому”, вполне естественно, вполне закономерно говорил о культе личности. А любой разговор о культе личности, при большом желании, модно представить как порочащий советский строй. Но ведь ПРАВА ЧЕЛОВЕКА во времена культа
               
               
                личности Сталина реально нарушались.
ПОПРАНИЕ СВОБОДЫ — входит в культ личности, как один из элементов его...
Кстати сказать, во время этого сильно затянувшегося судебного процесса против журналиста-клеветника, как бы в помощь судебному решению, вышел журнал “Вопросы литературы” /1987, № 4/, в котором сформулировано вполне однозначно: “Банька по-белому” — СКАЗАНИЕ О ТРАГИЧЕСКОЙ СУДЬБЕ ЧЕЛОВЕКА, ПРОШЕДШЕГО ЧЕРЕЗ ОБЛЫЖНЫЕ ОБВИНЕНИЯ И РЕПРЕССИИ.” /с.61/
А партийным выговором, вынесенным мне в 1983-м “за Высоцкого”,  я горжусь сегодня — как медалью!!
В продолжение разговора о “Баньке” приведу еще одно мнение. Это человек с университетским историческим образованием — великолепно знает мировую историю и историю нашей страны не по учебникам, а по первоисточникам, по многим вопросам имеет свое, неординарное мнение; владеет английским языком — читает в подлинниках английскую прессу, литературу, слушает радио. Человек весьма и весьма непростой личной судьбы.
— В статьях о Высоцком пишут сегодня, что, дескать, острота поднимаемых в его песнях нравственных и социальных проблем и т.д. и т.п... Но какие же серьезные проблемы современности он поднимал? Стоят ли его герои перед проблемой выбора, и делают они этот выбор? А если да — то какой выбор?
В 1965 году у ансамбля “БИТЛЗ” появилась песня Джона Леннона “Человек нигде”. В ней есть такие слова:
Это настоящий человек Никто.
Он сидит в своей земле Нигде,
Строит Никакие планы для Никого.
Разве он немного не похож на нас с тобой?
Тут — об абсурдности и необъяснимости окружающего мира. Не такова ли песня Высоцкого “Истома ящерицей ползает в костях...” /1972/ с ее рефреном:
 “Я на коне, толкани — я с коня,
Только “не”, только “ни” у меня.”
А заканчивается она так:
Устал бороться с притяжением земли.
Лежу — так больше расстоянье до петли,
И сердце дергается, словно не во мне.
Пора туда, где только “ни” и только “не”.
Вот вы все, пишущие и рассуждающие о Высоцком, вы уверены, что смысл той или иной его песни соответствует вашей расшифровке? Может, он и не имел в виду того, что вы увидели в “Баньке по-белому”? Ведь в ней даже намека нет: справедливо или несправедливо осужден герой. То же самое можно сказать и о песне “Мне туда не надо” — такое название песне дал сам автор, а нам она


                подается как “Москва — Одесса”.
Хотя, честно говоря, то, что вкладывает автор в свою песню, для меня не столь важно, как то, что Я в ней увидел или почувствовал в ней. И это относится не только к песне, а вообще к любому произведению искусства. В подтверждение — слова покойного ныне Андрея Тарковского: “...Произведение искусства— это не “ребус”, его сложность и многозначность сродни сложности и многозначности, неисчерпаемости самой жизни. Его не надо разгадывать — в него надо вживаться.” /”Известия”, 10 мая 1987.
Для меня “Банька по-белому” — это потрясающее по искренности обвинительное свидетельство человека, прошедшего через жернова бесчеловечной карательной системы. Я не вижу в ней никакой философской позиции автора, а только мастерское перевоплощение, вживание в образ этого несчастного человека. То же самое я мог бы сказать о большинстве — если не о всех — песнях Высоцкого. Кроме, пожалуй, “Охоты на волков”, и то с оговорками.
Дня меня Высоцкий — честный, талантливый, искренний, но запутавшийся и лишенный ориентиров человек. До сих пор я не разглядел в его творчестве какой-то последовательной позиции. Мне кажется, что до самой смерти ему самому очень многое было неясно, и его песни и стихи и все прочее — это его ПОПЫТКИ осмыслить, понять то или иное явление, и вообще — понять мир, себя в нем. И, кажется, этого-то ему сделать и не удалось. Он в пути. Он не дошел. И за это ему спасибо...*)
Вот такое мнение. Быть может, не бесспорное, но — оно есть.
*       *
*
Продолжим. О песнях Высоцкого говорили, что, дескать, в них: слабые стихи + банальная, псевдонародная музыка + никудышный, хриплый голос. А в целом — звучит, здорово! Но как же так? Из плохих “компонентов” создается нечто выдающееся?! Некоторые вообще отказываются признавать песенное искусство Высоцкого искусством. /Мне приходилось таких встречать./ Один ядовитый товарищ высказался так: “Он поет, а мне откашляться хочется.”
Есть в Свердловске композитор Владимир Кобекин, — человек талантливый, автор нескольких опер, к которым сам написал либретто по стихам и прозе, в т.ч. оперы “Пророк” /по Пушкину и о Пушкине/. Последняя заслуженно выдвинута на Госпремию СССР 1987 года. Он имеет блестящую композиторскую школу, высокий литературный вкус. Так в разговоре со мной
*) Автор этого монолога Михаилов Дмитрий Вениаминович умер весной 1999 года, не достигнув 50-летнего возраста. — В.П.





В.Кобекин высказался “по нашей теме” кратко: “А поэзия Владимира Высоцкого просто никуда не годна...”*)
Личная жизнь Высоцкого — неуравновешенная, богемная (“плевать, что жизнь была нетрезвою, скорее, ты иною просто брезговал”, — писала о нем Б.Ахмадулина) сказалась и на творениях его-таких же неровных. Нервный ток в его песнях — передается мощно и слушателю. Кто из исполнителей, артистов может сравниться с Высоцким в бешеном темпераменте, в эмоциональности? Никто, пожалуй! В песнях его какая-то демоническая, увлекающая слушателя сила.
У Высоцкого — разгул и загул в песнях (“Ой, где был я вчера — не найду, хоть убей!”), активное жизнеутверждение. Его герой, быть может, с первого взгляда, даже отрицательный, необыкновенно жизнелюбив — пьет, гуляет, ворует, сидит в тюрьме; не рефлексируя, не задумываясь о последствиях, он живет сиюминутным чувством, желанием, порывом /“а мне плевать, мне очень хочется”, “если я чего решил — я выпью обязательно”/, он немного фрондер, нигилист чуточку скабрёзен и... живет полнокровной жизнью, не стесняемый абсолютно никакими общественными установками, за что — он знает! — поплатится и все же игнорирует их. Наверное, потому такой вот независимый, некомплексующий, энергичный герой очень импонирует самому широкому кругу слушателей, вызывает у них сочувствие. Ну, разве нет:
Тут вообще началось —
Не опишешь в словах!
И откуда взялось
Столько силы в руках?
Я, как раненый зверь,
Напоследок чудил —
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.
Герои, которые действуют у Высоцкого — непокорны, незаурядны, необычны своей судьбой. Извергая страшные звуки негодования и проклятий, они никогда не жалуются, они не бессильны — со своими проблемами расправляются сами. Как тот, например, тюменский нефтяник:
И ожила земля, и помню ночку я,
На той земле — танцующих людей.
Я счастлив, что, превысив полномочия,
Мы взяли риск и вскрыли вены ей.
Высоцкий и его герои выламываются из общего унифицированного ряда многих литературных героев и благополучных процветающих обывателей, оттого, наверное, автор и зафиксировал на себе столь пристальное внимание людей и властей. Он позволил себе свободу, вплоть до анархизма — в поведении и в творчестве. Позволил себе свободу творчества, касаясь (Стоп! ИССЛЕДУЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, анализируя, а не касаясь!) “запретных”, “закрытых” /кем же?/ тем. Высоцкий говорил /пел, кричал!/ о пошлых, грязных
*) Судьба-насмешница: одним и тем же правительственным постановлением Государственная премия СССР 1987 года присуждена... Владимиру Высоцкому и Владимиру Кобекину! — В.П., 1990.


и даже преступных явлениях нашей жизни, имеющих быть на дне нашей жизни, куда никто до него не заглядывал. /Горький не в счет, не то время./ И оттуда — со дна! — раздавались его вопли: “Спасите наши души!”.
Я бы назвал этот “анархизм”, эпатаж —  эффектом Маяковского. Тот ведь так же ворвался в литературную жизнь, взбаламутив все вокруг себя.
Была ли надобность в некоторых стихах-песнях Высоцкого, написанных в то или иное время? Наверное, да. Как есть потребность у людей в газетной хронике, в постоянном разделе газетного фельетона.
Материалы международной и внутренней жизни нашей страны, что публиковались в газетах, журналах, сильно отставали по времени /да и сейчас тоже/ в своей констатации и анализе фактов, событий. Взять хотя бы факт смерти самого Высоцкого. Пока тяжелая на подъем наша пресса раскачается, поднимет тему, да пропустит ее через свои многочисленные редакторские и цензорские жернова, уж событие-то перестало всех интересовать.
Высоцкий делал это оперативнее, точнее, правдивее, интереснее. И — минуя цензуру, которая, ах как любит кастрировать! Демократизм мышления, остроумие и острота подачи, доходчивость, при злободневности содержания — вот определения, которые можно адресовать его песням. И притом, наипростейшая форма подачи — песня под гитару. Фельетоны, памфлеты МУЗЫКАЛЬНЫЕ — под гитару — звучат занимательнее, воспринимаются публикой с бОльшим интересом. В силу, так сказать, сценичности: их исполняет человек со сцены, человек перед микрофоном, живой человек перед живой публикой. И здесь надо говорить не о ПЕНИИ, а об ИСПОЛНЕНИИ, ибо “живым” АВТОРСКИМ исполнением, голосом, интонацией можно подчеркнуть, выделить то или иное ключевое слово, фразу, заострить внимание слушателей на главном, с точки зрения автора.
Высоцкий очень точно подметил, что стихи, произнесенные или пропетые, действуют сильнее, чем те же слова, будучи написанными на бумаге и освоенные, так сказать, визуально. А тут подтверждение этой мысли я нашел еще и у Луначарского: *)
“...Человеческое слово могуче. Но речь живая, слово звучащее, гораздо сильнее, чем слово печатное. Оно богато разнообразием интонаций, оно согрето чувством, оно делается более убедительным.”
Поэт-певец — самобытен. Он не пытается поэтически пригладить жизнь /сколько же их было в искусстве — лакировщиков действительности!/. В его стихах она отражена, по-моему, достаточно адекватно. Поэзия Высоцкого, как и жизнь, — груба и практична. Он умел находить достойное внимания его поэзии в самых обыденных предметах, обстоятельствах, а не в чем-то умозрительно сконструированном, воображаемом. Человек в песнях Высоцкого живет в разладе с собой, в разладе с обществом. Как и сам Высоцкий
*) А.В.Луначарский. Из выступления «О культурной роли граммофона.» Запись 1931 года. См.: Уникальные страницы из фондов Центр.Гос.архива звукозаписей СССР. На гибкой звуковой пластинке в журнале «Клуб и художественная самодеятельность», 1983, № 2.
 


жил в разладе с определенной частью нашего общества, да и с собой, наверное, тоже, ибо не мог выбрать для себя ЕДИНСТВЕННЫЙ путь в творчестве, а “разбрасывался”. /Оговорю сразу: я ЗА ТАКУЮ “разбросанность”, как у Высоцкого!/ Отсутствие гармонии в его стихах и песнях = есть отсутствие гармонии в природе и обществе. Зато недостаток поэтичности в стихе Высоцкого компенсируется /у некоторых других “поэтов” и компенсировать-то нечем!/ эмоциональным ИСПОЛНЕНИЕМ этого стиха. О чем я уже говорил выше.
Каков жанр песен, стихов Высоцкого? Пьеса. ПЬЕСА ДЛЯ ТЕАТРА ОДНОГО АКТЕРА. Песни Высоцкого — есть драма жизни и смерти. В его песнях, как и в жизни, все рядом: грустное, смешное, драматичное, трагическое... Автор и актер Высоцкий идет изнутри, из внутреннего мира своего героя. Высоцкий — лицедей в своем искусстве /думается, что и в жизни был таков — натуру не переделаешь/. Контакт с залом у него, как хорошего, популярного актера, устанавливался мгновенно. Потому что все шло в ход — рисовка, надрыв, театральность, доверительность тона... Аудиторией он владел великолепно.
Во всех исполненных Высоцким песнях АКТЕРСТВО, ЛИЦЕДЕЙСТВО выходит на первое место. А гитара? Для чего гитара человеку, не умеющему профессионально на ней играть, а только бряцать по струнам? Чтобы... занять руки. Для любого актера: куда девать руки на сцене — это проблема проблем. Высоцкий для себя ее решил блестяще. И в песне, и в ролях театральных. Ну, вы только вдумайтесь, на сцене: Гамлет — с гитарой, Гитлер— с гитарой! Не говорю уж про роли матросов, солдат, поэтов, сыгранных на сцене, тем — сам Бог велел. И Высоцкого уже не волновало, что часто его гитара была не настроена, что звучали одни и те же фальшивые аккорды, и даже одни и те же мелодии в разных песнях. Из примеров последнего: “Песня о штангисте” /”Как спорт — поднятье тяжестей не ново...”/ и “К 60-летию Ю.П.Любимова” /”Ах, как тебе родиться подфартило”.../  Есть и другие.
Самоплагиат? Но ведь Высоцкий сам говорил: “...Моя песня, что хочу, то с ней и делаю”.
У Высоцкого в песнях есть не только констатация того или иного факта из нашей жизни, не только правдивость изображения жизненных ситуаций в разных слоях нашего общества, но есть и ЯВНОЕ ЖЕЛАНИЕ ДАТЬ НАМ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО, ИДЕАЛЬНОГО ГЕРОЯ. И он дает положительных героев: шахтер, нефтяник, шофер, летчик, спортсмен... /тут много можно цитировать “из Высоцкого”/, которым хочется подражать.
*       *
*
В журнале “Урал” /1984, № 12, с.111/ мне попалось стихотворение “Нас связала война” свердловского поэта Михаила Найдича, бывшего фронтовика. Автора более 20 изданных — в отличие от Высоцкого! — поэтических и нескольких прозаических книг. /Вы, М.И., конечно же, не сомневаюсь, очень хорошо знаете творчество этого замечательного, широкопечатающегося и


широкоизвестного поэта?!/ Так вот, то стихотворение М.Найдича начинается так: —
...А погибший мой друг был смелее, и лучше, и выше.
Но ведь с ним мы делили и радость и боль на двоих,
Потому-то не стану прощенья просить, что я выжил, —
Я бы этим обидел его и друзей остальных.
Шедевр стихотворчества, не правда ли? Эту муть в журнале В.П.Лукьянина печатать можно, это же не Высоцкий! Своего рода открытая полемика с Высоцким. Анти-Высоцкий подход. /Чуть не “Анти-Дюринг”./ Потому позволю здесь процитировать самого себя. Вот фрагмент из одной моей журнальной статьи о Высоцком. “В декабре 1974 г. в “Литературной России” было напечатано интервью с Владимиром Высоцким, там говорилось:
— Многие Ваши песни — такие, как “Братские могилы”, “Сыновья уходят в бой”, “Песня о Земле” — посвящены войне. Чем привлекает эта тема?
— Я понимаю ваш вопрос: я ведь отношусь к послевоенному поколению... Не знаю... По-моему, нас мучает чувство вины за то, что мы опоздали родиться, и мы своим творчеством как бы довоевываем...
Это чувство вины перед павшими видно во многих военных песнях Высоцкого. Об этом — “Он не вернулся из боя”, “Песня о погибшем летчике”, в которой есть такие слова :
Но мне женщины молча намекали, встречая,
Если б ты там навеки остался,
Может, мой бы обратно пришел.

Я кругом и навечно виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться я почел бы за честь.
Но хотя мы живыми до конца долетели, —
Жжет нас память и мучает совесть
У того, у кого она есть...
Много раз звучат в этой песне слова: “вернулся, вернулся, вернулся”. Как заклинание. Как просьба о прощении. Ведь ранят и убивают не только пули... Он вернулся: “вот какая беда”.
Признаться, мне ближе позиция покойного Высоцкого, чем ныне живущего М.Найдича.
В жизни, к вящему сожалению, нередко бывает так: чтобы что-то в конце концов сдвинулось с места, чтобы, наконец-то, все обратили внимание на то или иное давнее несоответствие, на дикую несправедливость, на явное противоречие здравому смыслу, творящиеся у нас на глазах, рядом со всеми с нами — НЕОБХОДИМО НУЖНА ТРАГЕДИЯ: чья-то смерть, которая ярко высветит гибелью человека проблему, и покажет пути ее решения и ЗАСТАВИТ должностных лиц или общество в целом кардинально решать ее. Для предотвращения трагедий по этому поводу в дальнейшем. Так, ценою гибели человека — спасают людей. Жестокость? Увы, жестокая необходимость. Гибель Шукшина, Высоцкого, Андрея Тарковского... привлекли внимание огромных масс к ним. Смерть Брежнева, Черненко — тоже высветила нечто трагикомическое: “неладно что-то в Датском королевстве”.
Здесь не раз уже мною называлось имя Маяковского. И еще скажу о мужестве, с каким — трезво, сознательно! — уходил из жизни этот великий поэт. Поставленный не обстоятельствами, а людьми, СИСТЕМОЙ, в безвыходное положение. В 13-томном собрании его сочинений опубликована /т.13, М., 1961, с.138/ “Предсмертная записка Владимира Маяковского”. Вот она.
/Москва, 12 апреля 1930 г./
ВСЕМ
В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.
Мама, сестры и товарищи, простите — это не способ /другим не советую/, но у меня выходов нет.
Лиля — люби меня.
Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская. /Актриса, род, в 1908 г. — В.П./
Если ты устроишь им сносную жизнь — спасибо. Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся.
Как говорят —
“инцидент исперчен”,
любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
взаимных болей,
бед
и обид.
Счастливо оставаться.
Владимир МАЯКОВСКИЙ.
Только обыватели лезут в личную жизнь художника. Этих меньше всего интересует само творчество, художественные достоинства. Дай им возможность покопаться в грязном белье великого, известного человека: каков был в быту Петр Чайковский? пили водку или не пили Мусоргский, Маяковский, Есенин?... сидел или нет в тюрьме имярек? и т.д. и т.д. и т.п. Но зачем?
 Важно ЧТО ОНИ ОСТАВИЛИ НАМ. Судя по последним его стихам, Высоцкий тоже прекрасно, как и Маяковский, осознавал, что дни ЕГО СОЧТЕНЫ. И спешил, спешил, спешил...
*       *
*
А теперь вернемся ко всем нашим баранам.
Итак, судебный процесс “Попов против государственных клеветников” продолжается: прошло уже ПЯТЬ заседаний, а конца что-то не предвидится. Нисколько не сомневаюсь, что в нашем очень свободном, весьма демократическом, необыкновенно правовом, сильно социалистическом и сверхсправедливом обществе, кто-то как-то пытается давить на судью-коммуниста, ведущего этот процесс. Пусть попробуют разубедить меня, что это не так. Бунт /бывшего теперь/ свердловского судьи Леонида Кудрина, бросившего свой партбилет в гнусные хари давителей — возможно, первое громкое публичное обвинение СИСТЕМЕ в наши дни.
В процессе нашего суда к разоблаченному сексоту А.В.Жовнеру, “члену партбюро”, добавился еще обкомовский карьерист-свидетель, бывший комсомолец /см. о нем дальше/. И другие закулисные вдохновители “дела”, наконец-то, саморазоблачились. /См. приложенное здесь письмо Свердловского УКГБ, без номера, но с датой от 15.07.87 и за подписью “самого” начальника Свердловского УКГБ генерала Ю.И.Корнилова, фигуры весьма одиозной среди свердловских неформалов, да и многих “формалов” — тоже/ .*)
Назову еще нескольких деятелей из этой конторы, которые были брошены на обезвреживание Попова, покусившегося вместе с Владимиром Семеновичем Высоцким на безопасность государства, кою они охраняют. Это: начальник отдела /какого?/ в Свердловском УКГБ — так он мне представился — Губерских Геральд Георгиевич **) /сл. тел. 57-14-48 = “стучать” сюда!/ и тройка “шестерок” — экий замечательный каламбур я родил! — Кузнецов, Плотников, Самсонов, молодых, стройных и красивых лейтенантов в гражданском, которые долго “висели у меня на хвосте”. Это терминология зам.начальника приемной КГБ в Москве Анциферова Германа Георгиевича, у которого я побывал на приеме с жалобой на противозаконные действия работников Свердловского УКГБ /см. в приложении/. Так вот, это “уральское трио” — Самсонов, Плотников, Кузнецов — тайно брало письменные и устные объяснения с людей, которые ОБЩАЛИСЬ СО МНОЙ ПО ТЕМЕ “ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ”/?!/, пытаясь набрать компромат. Зато непосредственных встреч со мной они тщательно избегали. Такова методика работы в КГБ?
Все эти факты тут же всплыли, когда все-таки начался 6 марта 1987 г. суд над клеветником-журналистом С.Богомоловым. Начался через 15 месяцев /!/ после написания  мной искового  заявления  /от 10 декабря 1985!/, которое   элементарно   отказывались   принимать в  суде к  производству /судья Холодный/.
*) Впоследствии о шулерстве Ю.И.Корнилова с квартирами для своих родственников было несколько разоблачительных статей в газетах, в результате чего его срочно сплавили на генеральскую пенсию. См. публикации:
1. «Последняя операция» генерала Корнилова. — На смену! Свердловск, 25 декабря 1990.
2. Злоупотребляем КГБычно. — На смену! Свердловск, 16 марта 1991.
В деятельности ЭТИХ, вероятно, никогда не было «невыверенных моментов»!
**) Г.Г.Губерских тоже как-то не очень пристойно выглядел в своей “индивидуальной деятельности”, тоже скомпрометировал себя и вынужден был бесславно покинуть свой кабинет в Свердловском УКГБ.
Впору задаться вопросом: «А что, в КГБ не было и нет порядочных людей?»- В.П.., 1993.



Отсюда вывод: никогда не оставляйте мерзавцев безнаказанными, тащите их в суд, к ответу.
Другие закулисные вдохновители /а может, все те же/ еще одного моего “дела” — теперь уже уголовного /!/, затеянного против меня — несколько раз отменяли постановление о прекращении оного, и все копали, копали. И КПСС, и ОБХСС. И вынуждены были отступить с “извинениями за причиненное мне беспокойство”. Какая циничная формулировочка: многомесячная нервотрепка и угроза уголовного наказания — это всего-навсего “причиненное беспокойство”! И за “беспокойство” такое никто не наказан!! /См. приложение: Письмо из транспортной прокуратуры Свердловской области от 11.12.86, № 2-18/2223. Письмо из Прокуратуры РСФСР от 10.06.87, № 23-48-86, г . Москва./
Кстати, в “городе Москва”, в связи с моими обоими “делами”, я посетил много присутственных мест, в том числе и ЦК КПСС. Визит с жалобой в эту последнюю контору оказался самым бесполезным, так же, как и посещения многократные и безрезультатные Свердловского обкома компартии, Железнодорожного райкома КПСС г.Свердловска. То есть я на себе убедился, пройдя всю партийную “вертикаль” от Свердловска до Москвы, что проблемы и заботы рядовых коммунистов — это их собственные “мелкие” заботы и проблемы, которые они должны решать сами. Не отрывая партию от “крупных, серьезных” дел. Партия должна “руководить”, а не решать и отвечать за свои решения. Вот и доруководилась партия, судя по “успехам” страны.
А вообще-то, не много ли одновременно “дел” навалили на Попова?! Ведь и не всякому по силам снести такое “беспокойство”.
Всего Вам доброго, М.И.
В.П.
август 1987.
*       *
*












ЛЖЕСВИДЕТЕЛЬ ИЗ ОБКОМА
Свердловский обком партии,
первому секретарю Ю.В.Петрову
В Кировском райнарсуде г.Свердловска слушается дело журналиста Богомолова, привлекаемого к ответственности за клевету в печати. Этот журналист пригласил в суд в качестве свидетеля со своей стороны инструктора отдела административных органов Свердловского обкома КПСС Б.Оборского, бывшего работника Свердловского обкома комсомола. Оборский представил в суд СФАБРИКОВАННОЕ, отпечатанное на машинке на малом фирменном бланке Свердловского обкома ВЛКСМ, письмо следующего содержания:
Свердловск, Пушкина 3.

СВЕРДЛОВСКИЙ ОБЛАСТНОЙ КОМИТЕТ КОМСОМОЛА
Зональная комсомольская школа
Лекция т.Попова В.И. содержит большой фактический материал о биографии Высоцкого, однако многие факты почерпнуты из неофициальных источников. Красной линией через всю лекцию проходит утверждение о преследовании В.С.Высоцкого советскими властями, “запрещении” его творчества. Некоторые песни В.Высоцкого /“Товарищи ученые”, “Песня о Петровской Руси” и др./ получили в лекции т.Попова тенденциозное политическое толкование. В то же время в лекции не было анализа музыкального, поэтического, театрального творчества Высоцкого. Все это не позволяет оценивать лекцию положительно. Считаем необходимым рекомендовать обществу “Знание” внимательно проанализировать утвержденный текст лекции, сделать ее повторное рецензирование.

И.о. директора заочной
комсомольской школы /подпись/ Б.Оборский /даты нет/
Свидетель Оборский /точнее, лжесвидетель!/ заявил в суде, что это письмо несколько лет назад было направлено им в общество “Знание” сразу же после моей лекции перед комсомольцами о творчестве Высоцкого. Этот “свидетель” сказал, что сейчас оно было взято в обществе “Знание” и доставлено в суд. Это ложь. Как нами установлено, письма такого содержания в “Знание” несколько лет назад не поступало, и тем более, сегодня такое письмо никому оттуда не выдавалось.
Укажу еще на некоторые моменты, связанные с этой фальшивкой обкомовского работника.
1. Фирменный бланк заботливо пробит слева дыроколом, будто был где-то подшит, хотя при внимательном изучении его ясно видно, что никуда он еще не подшивался. /Интересно, откуда сегодня у работника обкома партии чистые бланки обкома комсомола? Прихватил с собой на память?/
2. На письме нет конкретной даты, когда читалась лекция Попова = потому что СЕГОДНЯ Оборский дату просто не помнит.
3. На письме нет ни номера исходящего, ни даты, когда Оборский его, будто бы, писал.
4. На письме нет входящего номера общества “Знание” = потому что туда оно не поступало.
Короче: ПИСЬМО СФАБРИКОВАНО РАБОТНИКОМ СВЕРДЛОВСКОГО ОБКОМА ПАРТИИ Б.ОБОРСКИМ СЕГОДНЯ /во всяком случае, оно ИМ подписано!/, чтоб защитить честь мундира журналиста С.Богомолова, опростоволосившегося со своей публикацией “Пена на волне памяти” в обкомовской газете “Уральский рабочий”.
Вероятно, ТАК некоторые работники Свердловского обкома партии понимают задачи перестройки и борьбы за правду в нашей стране?
В.И.Попов
7 августа 1987.
P.S.
Никакого ответа на это письмо Попов из Свердловского обкома партии, естественно, не получил. — В.П. 1990.
*       *
*

        Сообщаю, что после дополнительного расследования уголовное дело в отношении Вас в обвинении по ст.ст. 92 ч.1, 147 ч.1, 170, 175 УК РСФСР прекращено за отсутствием состава преступления.
От имени Свердловской транспортной прокуратуры приношу извинения за причиненное Вам беспокойство.
Заместитель прокурора Ю.В.Серебренников

*       *
*












Прокуратура СССР гор.Свердловск
П Р О К У Р А Т У Р А
Российской Советской гр-ну Попову В.И.
Федеративной Социалистической
Республики

10.06.87       № 23-48-86

Ваша жалоба рассмотрена с изучением материалов уголовного дела.
Проверка дела в Прокуратуре РСФСР показала, что основанием для его возбуждения послужил материал проверки, проведенной ОБХСС ЛОВД на ст. Свердловск, из которого усматривалось наличие в Ваших действиях признаков злоупотребления служебным положением и хищений денежных средств.
В ходе расследования, проведенного в полном объеме и в соответствии с требованиями норм УПК РСФСР, выяснено, что допущенные Вами нарушения финансовой дисциплины не могут быть уголовнонаказуемыми. В связи с этим УГОЛОВНОЕ ДЕЛО В ОТНОШЕНИИ ВАС ПРАВИЛЬНО ПРЕКРАЩЕНО ЗА ОТСУТСТВИЕМ СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ /п.2 ст.5 УПК РСФСР/. ОСНОВАНИЙ ДЛЯ ОТМЕНЫ ЭТОГО РЕШЕНИЯ НЕ ИМЕЕТСЯ.
Отмена Уральской транспортной прокуратурой постановлений о прекращении уголовного дела, выносимых ранее, вызывалась недостаточно полным исследованием обстоятельств, влияющих на законность и обоснованность разрешения дела.

Заместитель начальника отдела
по надзору за исполнением
законов на транспорте
советник юстиции Р.С.Еремеев

*       *
*
 








Председателю КГБ СССР В.Чебрикову
 от В.И.Попова

Жалоба
В газете Центрального Комитета КПСС “Советская культура” /13 декабря 1986/ наконец-то напечатали большую дельную статью о В.С.Высоцком “Он не мыслил себя без России”, Игоря Дьякова. Вот цитата из нее.
“...Автор этих строк в 1982 году опубликовал статью о Высоцком в одной подмосковной “районке”. Через некоторое время до него дошел слух, что он не то уволен с работы, не то вообще “пропал”. Что же говорить о самом Высоцком...”*)
Вот какое тогда отношение было к Владимиру Высоцкому и к тем, кто так или иначе касался его творчества. Если про И.Дьякова только слухи ходили, то для меня это стало гнусной реальностью: “из-за Высоцкого” я был уволен с работы. А все началось с анонимки, присланной в Железнодорожный райком партии г.Свердловска. Именно в те же годы — в 1982-83 — я начал читать в Свердловске по линии общества “Знание” публичные лекции о В.Высоцком, которые пользовались огромным успехом в любой аудитории. Тем более, что тогда практически ничего не печатали о нем в советской прессе. Более того, замалчивали. Это сегодня широко, громко и честно заговорили о Высоцком. А тогда — надо было иметь немало мужества, смелости, чтоб выходить на публику с лекциями о нем.
С 1983 года по настоящее время я пожинаю плоды своей смелости и самостоятельности. И “неосмотрительности”.
Летом 1983 в Железнодорожный райком партии пришла анонимка, главная мысль которой была: коммунист Попов читает политически ущербные, чуть ли не антисоветские лекции о Высоцком. В райкоме, напуганные этим, даже не приняли к сведению никакие мои объяснения и объявили мне выговор, который, спустя 1,5 года был снят. Так, в нарушение всяких партийных норм, в райкоме вкатили выговор коммунисту, только на основании грязного анонимного доноса. А занимались этой историей первый секретарь райкома Г.М.Турецкий и третий — Г.Коробков, которого здесь прочат теперь на место первого секретаря. Выговор выносили трусливо, потихоньку, даже не поставив в известность первичную парторганизацию. Видимо, понимали все же, что райком тут выглядит неубедительно.
С того времени коммунист В.И.Попов, директор музыкальной школы, стал неугоден в районе. Первый секретарь РК КПСС Г.М.Турецкий тогда мне прямо сказал, чтоб я уходил из Железнодорожного района, а то у меня будут серьезные неприятности. Я не испугался этих прямых угроз. И неприятности последовали. Как теперь стало очевидным, я был взят на заметку работниками КГБ как “неблагонадежный”. Но никто никуда меня не пригласил, со мной не беседовали, зато сведения обо мне собирали у товарищей, с которыми я обменивался записями, информацией о Высоцком, в организациях, где я читал лекции о нем, и т.д.
Начались неприятности и на работе. С 1972 года я являюсь директором детской музыкальной школы Свердловской железной дороги. Все эти годы школа была на хорошем счету в городе. Но, видимо, Попов действительно попал в разряд “неблагонадежных”, и от него решили избавиться любыми способами. Проверки посыпались одна за другой — ведомственные, райкомовские, ОБХСС и проч. В конце концов начальник отдела учебных заведений Свердловской ж/д П.С.Арзамасцев уволил меня 20 августа 1985 по ст.254, п.1 КЗОТ РСФСР, за однократное грубое нарушение трудовых обязанностей. Уволил неумно — совершив два должностных подлога. Я стал энергично добиваться справедливости, стучась во все двери.
И вот тут, чтоб усмирить неугомонного Попова в газете Свердловского обкома КПСС “Уральский рабочий”, 24 ноября 1985, появилась статья клеветнического характера некоего С.Богомолова, их штатного работника, “Пена на волне памяти”, где Попов представлен как чуть ли не антисоветчик, идеологический диверсант, “сеятель” /чего?/. Неумная, явно сфабрикованная по чьей-то указке, бесконечно лживая статья. Автор даже не удосужился побеседовать со мной, проверить достоверность приводимых фактов, он даже не знал меня в лицо, не слышал ни одной моей лекции о Высоцком.
Я подал заявление в народный суд, требуя наказать С.Богомолова за клевету в печати и оскорбление. Суд трижды отклонял мои заявления “за отсутствием состава преступления в действиях С.Богомолова” /судья Холодный./
Наконец, я добился своего: суд над клеветником-журналистом С.Богомоловым у нас в Свердловске начался. Случай, наверное, беспрецедентный, потому что судят не только журналиста-клеветника, но была заслушана в судебном заседании песня Высоцкого “Банька по-белому”, а филологи, кандидаты наук давали ей идеологическую оценку. Судили в суде — песню Владимира Высоцкого!!  /Судья уже другой./
Какими же материалами пользовался Богомолов, взбивая свою мутную “Пену на волне памяти”? В своем объяснении от 18 декабря 1985 в Кировский райнарсуд г.Свердловска он пишет, что для статьи “Пена...” “большую помощь в сборе материалов оказали сотрудники УКГБ, в частности, благодаря им в моем распоряжении были копии объяснений Демина, Софроновой, Гизатова и справка о деятельности Попова /!?/ адресованная первому секретарю Железнодорожного райкома партии Турецкому.”
В судебном процессе, который шел в Кировском райнарсуде в марте-апреле 1987 против Богомолова, свидетели Демин, Гизатов, Софронова открыто заявили суду, независимо друг от друга, что:
1. работники КГБ при разговоре с ними запугивали их, давили на них, сами называли нужные им издания, факты, и даже, буквально, диктовали, КАК надо написать в объяснении; (!)
2. работники КГБ обещали, что эти их “объяснения” “никуда дальше не пойдут, о них никто не будет знать”.
Известные, отработанные трюки. И эти сфабрикованные ими бумаги, как теперь выяснилось в суде, совсем не случайно попали в руки Богомолову, а теперь и на стол к судье и народным заседателям. Добавлю, что этими непрофессионально работающими, неумными сотрудниками КГБ были Кузнецов, Плотников, Самсонов — их подписи стоят под организованными ими дутыми “объяснениями” людей.
Теперь выяснилось и другое. В 1983 и в 1985 годы В.И.Попов находился под негласным наблюдением КГБ. В нарушение наших законов. Работники Свердловского УКГБ “ходили кругами” вокруг меня, собирали письменные и устные “показания” обо мне, а со мной так никто из них и не удосужился встретиться, побеседовать. Что это значит? Значит: Попов был “под колпаком”.
Кому-то показалось подозрительным, что человек многократно выходит на трибуну перед многочисленной аудиторией и рассказывает о “каком-то там Высоцком”. И было дано соответствующее распоряжение кем-то: “сесть на хвост” Попову. Работники КГБ прошлись по тем местам, где я  читал  лекции  о  Владимире Высоцком. Они дотошно выспрашивали /часами!/ у организаторов моих лекций /напугав их своими красными удостоверениями и более чем странными визитами и вопросами/, что да как говорил Попов, как реагировали слушатели. А больше всего интересовались ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТЬЮ моих лекций. Только, судя по всему, эта миссия наших славных Шерлоков Холмсов потерпела фиаско, потому что в моих разговорах с людьми не было того, что искали те. “Накопать” против Попова они ничего не сумели. Криминала не было!
Да и не могло быть иначе: коммунист В.И.Попов не антисоветчик, каким его пыталась представить анонимка, направленная весной 1983 г. в Железнодорожный райком партии, и пресловутая статья Богомолова “Пена на волне памяти”. Я, как и Владимир Семенович Высоцкий, патриот своей Родины. Для кого-то это может показаться громкими словами, для меня — в них моя суть! Владимир Высоцкий тоже говорил: “Работать хочется, вкалывать, а тут тебя вдалбливают в какую-то оппозицию, чуть ли не врагом выставляют...” /См. ст. о В.Высоцком “Без страховки...” — ЛГ, 1986, 18 июня, с.16/
Вдумайтесь, люди!
Вся эта история с незаслуженным партийным выговором Попову на бюро райкома и с погромной “Пеной...” в мой адрес, — ну, прямо эпизод из плохого детектива, в коем наши доблестные чекисты успешно отлавливают врагов советской власти! Вот как страшен для некоторых чиновников от власти, чиновников от искусства Владимир Высоцкий со своими правдивыми, смелыми сатирическими песнями.
Только вдумайтесь: Попов со своими лекциями в 1982-83 году о творчестве Высоцкого покусился на безопасность нашего государства /!?/ Так получается, потому что органы госбезопасности проявили пристальное внимание к этой моей деятельности .
Интересно, а сегодня, во время начавшейся благотворной всесоюзной перестройки во всех сферах, в то время, когда буквально все газеты и журналы заполнены статьями о В.С.Высоцком, тот “бдительный распорядитель” все еще работает в КГБ? Или от дурака уже избавились? Подчеркиваю: я не против органов КГБ — наверное, институт нужный социалистическому обществу. Но я против любого работающего там, действия которого говорят, что это человек отнюдь не обремененный умом. Слишком многое зависит от этого учреждения, чтоб там работали ограниченные люди.
“Да не все то, что сверху — от Бога...” — пел Владимир Высоцкий. Вот и во всей этой моей истории приказы и решения с “верхов” последовавшие, отнюдь не божественным ясновидением и справедливостью навеяны, но глупостью, трусостью, беспринципностью. А еще — человеческой подлостью.
Итак, судебный процесс, в котором я отстаиваю свою честь и достоинство, идет. Но мне кажется, что идет он “под присмотром” или даже под “управлением” “специалистов” из КГБ, потому что уж очень неблаговидны деяния их работников, которые вылезли наружу, о которых вслух заговорили.
В судебном заседании возникла ситуация, при которой журналист Богомолов представил суду магнитофонную пленку с фрагментом неизвестно где и когда сделанной записи моей лекции о Владимире Высоцком. В суде он заявил, что эту запись ему дали в КГБ /!/ Это ли не свидетельство, что меня негласно прослушивали, тайно записывали, фиксировали?
Выходит, досье на того или иного советского гражданина, заведенные в КГБ, раздают направо-налево, нечистоплотным, недобросовестным журналистам вроде Богомолова. Он ведь даже письменно заявил суду, что получил компрометирующие материалы на В.И.Попова от работников УКГБ. Надеюсь, этот случай служебного злоупотребления ваших работников получит соответствующую оценку.
Я уж не говорю о незаконности, антиконституционности негласного надзора органов КГБ за советским гражданином.
Сейчас все это заставляет меня думать, что не без могучего влияния этой организации сильно затянут процессуально, по времени уникальный в нашем городе скандальный судебный процесс против клеветника-журналиста, против обкомовской газеты: во время этих непонятных пауз в 1-2-3 недели между заседаниями суда предпринимаются, с помощью Уральской транспортной прокуратуры и других /затеявших самую настоящую травлю меня/, немалые усилия, чтоб так или иначе скомпрометировать меня, пытаясь найти в моих действиях какие-то УГОЛОВНО наказуемые преступления. Истина, правда здесь уже никого не интересует. Главная задача — задавить, запугать — поставлена.
Кстати, хочу напомнить здесь, что мои руки директора с 15-летним стажем чисты: даже при огромном желании моего непосредственного начальника из отдела учебных заведений Свердловской жел.дор. и Уральской транспортной прокуратуры им не удалось обвинить меня в присвоении денег, мошенничестве и прочих уголовно наказуемых делах.
Сейчас мне стало ясно, что все мои неприятности с райкомом, мои приключения на работе, та нездоровая обстановка вокруг моего имени — все это звенья той сети, которую начали неумные люди и перестраховщики плести вокруг меня после моих публичных лекций о Владимире Высоцком в 1982-83 годы.
 К счастью, сегодня, в 1987 году, уже невозможно наложить вето на правдивое и смелое творчество В.Высоцкого и на деятельность тех, кто о нем говорит, о нем пишет. Публикации о Высоцком, радио- и телепередачи, диски, фильмы, публикации его произведений посыпались как из рога изобилия. /См. информацию о Высоцком, о планах комиссии по его творческому наследию: “Труд”, 1986, 14 мая; “Труд”, 1987, 16 апреля и др./
В связи с вышеизложенным, ПРОШУ:
1. Разобраться во всем этом деле и дать соответствующую оценку действиям работников Свердловского УКГБ, Уральской транспортной прокуратуры, отдела учебных заведений Свердловской ж/д.
Оградить меня от их преследований и произвола.
Я и моя деятельность коммуниста и честного советского человека ни в коей мере не заслуживают столь пристального внимания УКГБ, слежки за мной — это напрасная трата государственных денег.
2. Прошу разъяснить мне законность или незаконность вышеописанных действий работников УКГБ. Если действия эти необоснованны и незаконны, прошу наказать виновных и принести мне извинения, как это сделала Свердловская транспортная прокуратура.
В конце концов, оставить меня в покое и дать возможность мне и дальше плодотворно трудиться на музыкально-педагогическом поприще, а не делать из меня — своими преследованиями — социально индифферентного человека.
В.И.Попов
10 мая 1987

*       *
*


























К О М И Т Е Т тов. Попову В.И.
государственной безопасности СССР
УПРАВЛЕНИЕ г. Свердловск
ПО СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ
15.07.87 г. г.
Свердловск



Рассмотрев материалы Вашего заявления в Комитет государственной безопасности настоящим уведомляем, что ранее поступившие материалы о Вашей деятельности по пропаганде творчества В.Высоцкого к компетенции органов КГБ не относятся.
Учитывая, что в Ваших действиях имелись отдельные идеологически невыверенные моменты, информация была направлена в Железнодорожный РК КПСС г.Свердловска.

Начальник УКГБ Ю.И.Корнилов

*       *
*















ПИСЬМО ПЯТНАДЦАТОЕ
ноябрь 1987.
Жизнь прекрасна, товарищи
И она удивительна.
И она коротка — это самое главное.
В.Высоцкий
...Все полосами, все должно меняться,
Окажемся и в белой полосе...
В.Высоцкий
М.И., поздравляю с присуждением Владимиру Семеновичу Высоцкому Госпремии СССР-87! Ох, прав был Владимир Семенович:
Помнят тех, кто казнен,
А не тех, кто казнил.
А жаль, имена палачей тоже бы обнародовать надо, чтоб знать их, мерзавцев. И будущим мерзавцам — в назидание.
Итак, у нас в Свердловске закончился уникальный полугодовой “процесс века” против сильно облажавшейся обкомовской газетки “Уральский рабочий”. Решение “Именем Российской Советской Федеративной Социалистической... “ от 2 октября 1987 года прилагаю к этому письму.
В этом судебном процессе вылезли наружу тайные (не все, но многие) пружины и рычаги, которые, как оказалось, давят человека, даже не подозревающего, по простоте своей, о таковых в нашей замечательной соцдействительности.
Вот и Б.И.Ельцина — ставшего неугодным — раздавили, похоже. Помните у Высоцкого:
Тот, другой, он все стерпит и примет,
Он навинчен на шею мою.
Часто нас заменяют другими,
Чтобы мы не мешали вранью.
В Свердловске идут стихийные митинги в защиту Ельцина. С плакатами: “Требуем гласности на деле, а не на бумаге”, “Требуем опубликовать выступление Ельцина на Октябрьском пленуме ЦК КПСС”.
В Уральском политехническом институте, который когда-то закончил Ельцин, студенты пачками бросают свои комсомольские билеты.
В Свердловский институт народного хозяйства, чтоб угомонить народ, приехал Кадочников. Не тот — известный киноактер, а другой актер — политический — первый секретарь Свердловского горкома КПСС.*) В ответ на требования людей и жевал, и жевал, что выступление Ельцина — это, дескать, внутрипартийное дело, что оно не для широких масс, и тому подобное.
Сотни гневных телеграмм отправляют свердловчане в Москву. Доходят ли туда? Говорят, что нашему главпочтамту запретили (кто?? давай сюда фамилию мерзавца!) принимать такие телеграммы .
А урод-то сидит на уроде
И уродом другим погоняет.
И это-то всё при народе,
Который присутствует, вроде,
И вроде бы всё одобряет.
А теперь попробую и дальше с помощью Владимира Семеновича описать (пересказать) приключившуюся со мной гнусную историю, о которой Вы уже знаете — с позорным, чудовищно глупым и тенденциозным “меморандумом” 1983 года “из органов”; с той пресловутой газетной статьей “Пена на волне памяти” — в наилучших традициях желтой прессы (“Уральский рабочий”, 1985, 24 ноября); и с другими моими драматическими злоключениями из-за этого.
Итак.
Вот и кончился процесс,
Не слыхать овацию.
Без оваций всё, и без
Права на кассацию.
Как во смутной волости,
В лютой, злой губернии
Выпадали молодцу
Все шипы, да тернии.
Он обиды зачерпнул, зачерпнул
Полные пригоршни,
Ну а горе, что хлебнул,
Не бывает горше.
Я где-то, точно, наследил —
Последствия предвижу.
Меня сегодня бес водил...
...И я могу сказать тебе:
Мою фамилию, имя, отчество
Прекрасно знали в КГБ.
...Я знал, что мной интересуются,
Но все равно пренебрегал.
Я не люблю...
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
В положении моем
Лишь чудак права качает...
Как хорошо, что бдительнее стало...
На теле общества есть много паразитов...
Нат Пинкертон — вот с детства мой кумир...
Аппарат и наметанный глаз —
И работа идет эффективно.
Только я знаю столько про нас,
Что порой мне бывает противно.
Не скрыться вам, ведь от меня секретов нет.
Мой метод прост — брать всех под подозренье...
...Сколько их в дебрях, рощах и кущах,
И сторожащих, и стерегущих,
И загоняющих...
Зло решило порядок в стране навести...
Посмотреть продукцию:
Что в ней там за трещина?
Контр-ли-революция?
Анти-ли-советчина?
Но сказали твердо: нет!
Чтоб ни грамма гласности!
Сам все знает Комитет
Нашей безопасности!
Двое БЛАЖЕННЫХ КАЛЕК протокол составляли
И обзывали дурными словами ее. (“его”)
...Тот протокол завершался обидной тирадой.
Кстати, навесили Правде чужие дела...
Кто-то уже раздобыл где-то черную сажу,
Вымазал чистую Правду, а так — ничего.
...честно слово,
Мишка Ларин как опаснейший преступник аттестован. Ведь это ж, правда, несправедливость.
...Говорю: невиновен, а ославить — разве новость?..
А самый главный сел за стол,
Вздохнул осатанело,
И что-то на меня завел,
Похожее на “дело”.
Он в раж вошел, в знакомый раж,
А я как заору:
— Чего строчишь?
А ну, покажь
Секретную муру!
...Всё вызнать, выведать хотят,
Всё пробуют наощупь.
— Рядовой Борисов! — снова следователь мучил,
Попадете вы под трибунал...
Да, мой мозг прогнил на треть,
Ну а вы — здоровы разве?
Открытым взломом, без ключа,
Навзрыд об ужасах крича,
Мы вскрыть хотим подвал чумной,
Рискуя даже головой...
Спасите наши души!
Мы бредим от удушья!
Когда я об стену разбил лицо и члены
И все, что только было можно, произнес, —
Вдруг сзади тихое шептанье раздалось:
— Я умоляю вас, пока не троньте вены!
При ваших нервах и при вашей худобе
Не лучше ль чай испить или напиток,
Чем учинять членовредительство себе.
Оставьте что-нибудь нетронутым для пыток.
...Паук на мозг мой зарится!..
Мосты сгорели, углубились броды,
И тесно — видим только черепа,
И перекрыты выходы и входы,
И путь один — туда, куда толпа...
Затихла брань, но временны поблажки...
Заносчивый немного я,
Но в горле горечь комом.
Поймите: я — двуногое,
Попало — к насекомым!..
Жужжат шмели солидные,
Что надо подчиниться...
Мышленье в нем не развито,
 И вечно с ним чепе...
Но не ошибка — АКЦИЯ
СВЕРШИЛАСЬ НАДО МНОЮ,
ЧТОБ НАЧАЛ ПРЕСМЫКАТЬСЯ Я
ВНИЗ ПУЗОМ, ВВЕРХ СПИНОЮ.
...Приговоренный обладает, как никто,
Свободой слова, то есть подлинной свободой.
Мы все-таки мудреем год от года:
РАСПЯТЬЯ нам самим теперь нужны...
...Пустили в действие дубинку из бамбука —
Тюк прямо в темя, и нету Кука.
Он садился на брюхо,
Но не ползал на нем!
Фортуна — продажная девка,
Но сердце фортуны — не камень.
Этот день будет первым всегда и везде,
Пробил час — долгожданный, серебряный час...
Ненависть! В нас затаенно бурлит
Ненависть!
Потом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит!..
Нам осталось только малость:
Только выстрелить в висок иль ВО ВРАГА!
Мы из породы битых, но живучих.
Мы помним всё — нам память дорога...
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетала с выхлопом в трубу!
Ну, а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
— Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?
Мы ответим нашим чадам
Правду.
Им не все равно. —
Удивительное — рядом.
Но оно — запрещено. (!)
Если уж говорить о “пене на волне памяти”, то водопад всевозможных публикаций о Высоцком (водопад, а не волна!), хлынувший с весны 1986 и не утихающий по сию пору, и есть та самая пена, спекуляция на памяти Высоцкого! Зато теперь ясно всем: немало мужества, смелости надо было иметь тем, кто размышляя вслух, говорил, писал о Высоцком в 1980-85 годы. Ну-ка, опять, как там пел Высоцкий:
Вся жизнь проходит, как ночной патруль.
ТЕПЕРЬ стучусь в любые двери.
Я был когда-то “абсолютный нуль” (?!)
Теперь прошу исправленному — верить.
Это он-то, Высоцкий, по мнению некоторых, властью облеченных: “абсолютный нуль”?! Был? Зато теперь — в 1987-м! — лауреат Госпремии СССР! Наверное, только у нас в стране возможны такие “качели”: от анафемы — к аллилуйе! И наоборот.
В.П.
P.S. Прошло уже 1,5 месяца со дня решения народного суда, а редакция “Уральского рабочего” не торопится публиковать опровержение своего вранья и извинения В.И.Попову. На что-то надеются? А ведь апелляцию не подали.
Кстати, вот “график” наших встреч с С.Богомоловым и его адвокатом в зале Кировского райнарсуда города Свердловска:
1-е заседание =   6 марта 1987 года
2-е “ = 18 марта
3-е “ = 25 марта
4-е “ =   6 мая
5-е “ = 12 июня
6-е “ =   1 октября
7-е (!) итоговое =  2 октября 1987, на котором судья зачитал Решение суда.

*       *
*


















Р Е Ш Е Н И Е

ИМЕНЕМ РОССИЙСКОЙ СОВЕТСКОЙ ФЕДЕРАТИВНОЙ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

2 октября 1987г. Кировский районный народный суд
г.Свердловска
в составе: председательствующего Кризского А.А. народных заседателей: Радченко А.С., Худякова Н.А. при секретаре Ибрагимовой Г.А., рассмотрев в открытом судебном заседании гражданское дело по иску Попова Виктора Ивановича к редакции газеты “Уральский рабочий”, к Богомолову Станиславу Евгеньевичу об опровержении порочащих его честь и достоинство сведений,
У С Т А Н О В И Л:
24 ноября 1985 года в газете “Уральский рабочий” под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях” была напечатана статья журналиста Богомолова С. “Пена на волне памяти”. В этой статье автор рассказал о деятельности клуба авторской песни “Пульс” при ДК автомобилистов, его проблемах, связанных с пропагандой творчества Высоцкого и Б.Окуджавы, а также негативных явлениях вокруг творчества Высоцкого. В частности, автор статьи журналист Богомолов указал в статье, что появление негативных явлений в деятельности клуба “Пульс” в большей степени связано с именами Попова В.И., истца по настоящему делу, а также пенсионера Г.Гизатова. Попов В. обвинялся в том, что под прикрытием звания члена общества “Знание” проводил активную деятельность по пропаганде творчества В.Высоцкого, при этом допуская всевозможные домыслы и тенденциозную подачу материала слушателям, тиражировал и распространял “всякое печатное слово” о Высоцком, допускал политически незрелые выступления, пытался проникнуть в клуб “Пульс” сам и через пенсионера Гизатова, и что с появлением этих людей клуб “Пульс” начал давать сбои, что наряду с другими лицами Попов и Гизатов виновны в распространении в клубе “Пульс” литературы клеветнического характера. Раздел статьи, посвященный деятельности Попова по пропаганде творчества Высоцкого, назван автором статьи “фигура сеятеля”. Истец Попов, указывая, что названием статьи “Пена на волне памяти”  рубрикой  “Разговор о мнимых ценностях”, затронуты его честь и достоинство, просит обязать редакцию газеты “Уральский рабочий” опровергнуть в печати эти сведения. Представитель редакции и журналист Богомолов С. иск не признали, пояснив, что все сведения, изложенные в статье, соответствуют действительности.
Суд, заслушав стороны, свидетелей, изучив материалы дела, находит иск подлежашим частичному удовлетворению.
В соответствии со ст. 7 ГК РСФСР гражданин или организация вправе требовать по суду опровержения порочащих их честь и достоинство сведений, если распространявший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности. В связи с этим, обращение в суд истца, считающего, что в вышеуказанной статье опорочены его честь и достоинство, не противоречит закону. Ответчики же обязаны доказать соответствие сведений, изложенных в статье, действительности.
Как указано в Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 17 декабря 1971 года № 11 “О применении в судебной практике ст. 7 “Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик о защите чести и достоинства граждан и организаций” “порочащими являются такие сведения, которые умаляют честь и достоинство гражданина или организации в общественном мнении или мнении отдельных граждан с точки зрения соблюдения законов, правил социалистического общежития и принципов коммунистической морали.
Рассматривая настоящее гражданское дело, суд руководствовался вышеуказанным критерием по оценке сведений и считает целесообразным дать анализ и юридическую оценку каждому требованию истца.
1. Название статьи “Пена на волне памяти”, опубликованной под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях” по убеждению истца порочат в глазах общественности его честь и достоинство. Суд не согласен с доводами истца в этой части по следующим причинам: во-первых, название статьи полно, емко и убедительно характеризует появление негативных тенденций вокруг творчества Высоцкого среди политически незрелой части населения. Этот литературный и журналистский прием как нельзя метко характеризует наличие негативных тенденций, соответствующих действительности, негативные тенденции относятся к мнимым ценностям, а потому правильно помещены под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях”.
Кроме того, как следует из материалов судебного разбирательства автор статьи, давая статье такое название и помещая под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях”, имел в виду не лично истца, а негативные явления вокруг творчества Высоцкого, что следует и из смысла изложенной статьи.
В связи с этим требования истца в этой части не подлежат удовлетворению.
2. Раздел статьи, названный автором “фигура сеятеля”, частично по своему содержанию затрагивает честь и достоинство истца. В частности, давая название этому разделу статьи, автор имел в виду истца, который обвинялся в формировании негативных явлений в деятельности клуба “Пульс”, что привело к его распаду.
Судом исследовался данный вопрос и суд пришел к выводу о несоответствии действительности сведений, изложенных в этой части автором статьи. Из показаний членов клуба “Пульс” Деянова В.П., Демина Л., Гизатова Г., Барабошкина Б.Н., допрошенных в качестве свидетелей в судебном заседании, установлено, что Попов не влиял на деятельность клуба “Пульс”, т.к. не участвовал в работе клуба, просьб о приеме его в члены объединения не поступало и конкретно о личности Попова никто в клубе не знал. Свидетель Быков Л.Ф., директор ДК автомобилистов, при котором работал клуб “Пульс”, допрошенный в судебном заседании, пояснил, что он знал всех участников клуба “Пульс”, но Попова в клубе не видел. Попов не влиял на деятельность клуба, считает вымыслом автора статьи вывод о влиянии Попова на деятельность клуба “Пульс”.
3. Не соответствующим действительности и порочащим честь и достоинство истца является утверждение автора о том, что якобы истец под прикрытием звания члена общества “Знание” разворачивал активную лекционную деятельность. Истец не отрицает того, что он много читал лекций о творчестве Высоцкого в различных аудиториях, не являясь членом общества “Знание”, но по путевкам данного общества. Об этом свидетельствуют многочисленные отзывы и рецензии на лекции, а также сообщение Свердловской областной организации общества “Знание”, где указано, что Попов не являлся членом общества “Знание”, но лекции по линии общества читал по просьбам коллективов (л.д. 11-16, 21).
4. Утверждение автора статьи о том, что истец при чтении лекций о творчестве В.Высоцкого допускал домыслы и тенденциозность не могут расцениваться, как затрагивающие честь и достоинство истца по существу, поскольку данный вывод является критическим, субъективным мнением автора статьи, с которым истец вправе не согласиться.
Свидетели Жовнер А.В., Оборский Б., также пояснили в ходе судебного заседания, что истец допускал недомолвки и тенденциозность при подаче материала слушателям. Но их показания являются субъективным мнением каждого и не влияют на суть спора и его исход.
В связи с этим, оснований для опровержения этих сведений суд не находит.
5. Утверждение автора о том, что истец допускал политически незрелые выступления соответствуют действительности и не подлежат опровержению, поскольку истец имеет за это партийное взыскание по линии Железнодорожного РК КПСС. Истец не обжаловал данное постановление партийных органов и не отрицает того, что ему указано было на более серьезную подготовку лекций.
6. Утверждение автора статьи о том, что истец собирал и тиражировал “всякое печатное слово о В.Высоцком” не может быть отнесено к порочащим честь и достоинство истца сведениям, поскольку это не запрещено законом и является увлечением истца, а потому не нуждается в опровержении.
7. Утверждение автора статьи о том, что истец уволен с должности директора музыкальной школы за серьезные финансовые нарушения, на момент издания статьи соответствовало действительности. Основанием для такого вывода послужили официальные документы правоохранительных органов. Однако впоследствии уголовное дело в отношении истца было прекращено за отсутствием состава преступления, истец восстановлен на работе, хотя наличие финансовых нарушений имело место, о чем свидетельствуют ответы органов прокуратуры.
Поскольку данное утверждение затрагивает честь и достоинство истца, суд находит необходимым потребовать опровержения и этих сведений. В остальной части выводы соответствуют действительности и не подлежат опровержению.
Таким образом, суд считает необходимым обязать редакцию газеты “Уральский рабочий” опубликовать опровержение на статью журналиста Богомолова С. “Пена на волне памяти”  от 24 ноября 1985 года, указав, что появление негативных тенденций в деятельности клуба “Пульс” и его распад не связаны с деятельностью Попова В.И., что Попов на законных основаниях проводил лекционную работу по линии общества “Знание”, что уволен он с работы с должности директора музыкальной школы в нарушение закона.
На основании изложенного и руководствуясь ст.ст. 14, 194 ГПК, ГК РСФСР, суд
Р Е Ш И Л:
Обязать редакцию газеты “Уральский рабочий” опубликовать в газете ОПРОВЕРЖЕНИЕ на статью журналиста Богомолова С. “Пена на волне памяти” от 24 ноября 1985 года, указав следующее:
1. Появление негативных тенденций в деятельности клуба авторской песни “Пульс” и его распад не связаны с деятельностью Попова В.И., директора музыкальной школы Свердловской железной дороги.
2. Внести изменение в статью о том, что Попов В.И. на законных основаниях проводил лекционную работу по линии общества “Знание”.
3. Внести изменения в статью в части увольнения Попова с работы, указав, что Попов В.И. в нарушение закона уволен с должности директора музыкальной школы.
Опровержение опубликовать в месячный срок со дня вступления решения суда в законную силу.
Решение может быть обжаловано в течение 10 дней в Свердловский областной суд.
Народный судья: подпись
Народные заседатели: подписи

Копия верна:

Народный судья:
Секретарь :
*       *
*














ПИСЬМО ШЕСТНАДЦАТОЕ
Ноябрь 1988.

Идет охота на волков, идет охота!
В.Высоцкий.

М.И., в самом начале октября-88 приезжал к нам в Свердловск со своим слайд-фильмом о Высоцком “свободный художник” из Перми — Холмогоров Любим Георгиевич, член Союза журналистов, фотокор по профессии. (Афишу посылаю.) В течение полутора часов на экране было показано более 300 (!) кадров с Высоцким. Работает Л.Г.Холмогоров один, с тремя диапроекторами одновременно — очень гибко, тихо, без отвлекающих щелчков. Все это идет на фонограмме из песен и разговоров самого Высоцкого, разговоров о нем. Без каких-либо комментариев. Авторским комментарием является сам подбор и последовательность песен, слайдов. Получается что-то вроде биографического очерка поэта-певца. Автор очень немного говорит перед слайд-фильмом и после. Конечно, работа в целом заслуживает внимания.
Но мне такой метод не нравится своей фиксированностью. Он не допускает варьирования, импровизации в зависимости от обстановки, от аудитории. Выступающий связан и не может как-то учесть, использовать реакцию аудитории, скорректировать свои действия.
Я же всегда внимательно слежу за ситуацией в зале, и, право, не знаю, куда меня может занести на сцене в разговорах о Высоцком, какую песню я вдруг захочу поставить на стоящий передо мной магнитофон. Потому что накануне, в зависимости от аудитории, куда собираюсь, я заготавливаю (всегда с запасом!) 13-15 песен на компакт-кассетах, как-то логически их выстраиваю, но по ходу разговора, реагируя на складывающуюся ситуацию, могу что-то выпустить, переставить местами или быстро отыскать на кассете ту или иную песню Высоцкого “по заявке”, если мне это нужно. Ну, а теперь о вашей просьбе. 26 апреля 1982 в свердловском ДК им. Горького с лекцией о Высоцком выступал киновед и режиссер Рижской киностудии Валерий Стародубцев. (Интересно, какие же фильмы им поставлены? Во всяком случае, в Кинословаре 1987 года его имени нет.) Я был тогда в зале и записал на кассетник его выступление. Запись не сохранил, но перевел на пишмашину. (Если хотите — пришлю весь текст, 20 страниц.) В заключение встречи был показан кинофильм с Высоцким — “Плохой хороший человек”.
По Вашей просьбе только что побывал в Свердловской областной публичной библиотеке им. Белинского и просмотрел три свердловские газеты, которые могли бы — до или после — что-нибудь написать про лекцию о Высоцком в переполненном зале. Но тщетно искать в темной комнате черную кошку, когда ее там нет. Ведь была весна 1982-го — самый разгул всевозможных запретителей и гонителей не только авторской песни и Высоцкого, но и рок-музыки и даже гонителей клубов фантастов — не в ту степь, дескать, фантазировали, канальи! Потому никакой рекламы, никаких газетных объявлений, заметок не было о мероприятиях, связанных с Высоцким. Как можно?! Оповещал — народный телефон, да небольшая тихая афиша у входа в ДК, но этого было достаточно, чтобы зал набили до отказа.
Помнится, я писал Вам про то, как в июне-82 у нас в ДК им. Гагарина свердловчанин Ростислав Зайникаев (сейчас он уехал из города) поставил на самодеятельной сцене СВОЮ пьесу “Памяти поэта”. (Она у Вас есть). Но вместо нескольких объявленных спектаклей прорвался только один: остальные задавили могущественный звонок сверху и директор ДК с трясущимися от страха губами.
Такова была ситуация в начале 1980-х. Тогда же начали копать и под Попова, осмелившегося, видите ли, в 1982-83 годы с разных трибун вещать о “каком-то Высоцком”. Тогда же сели на хвост этому лектору работники Свердловского УКГБ, ибо кому-то показалось, что разговорами о Владимире Высоцком он покусился на безопасность нашего замечательного государства. Это что ж за государство такое мощное, коль его так легко — словом и песней — можно опрокинуть?!!
Кстати, идеологическая и физическая охота за ведьмами в 1980-е — не первое мероприятие такого рода в нашей стране. То же самое было и в 1968 году, и позднее, и после каждого очередного постановления Пленума ЦК КПСС по идеологии. Тогда в газетах появилось несколько позорных статей о Высоцком. Я назову здесь их и их авторов. Страна должна хорошо знать своих “героев”! В этой компании — и “наш” журналист С.Богомолов со своей “Пеной на волне памяти”. Итак, блок резко-отрицательных анти-Высоцких статей 1968 года.
1. Г.Мушта и А.Бондарюк — “О чем поет Высоцкий”. — Советская Россия, 9 июня.
2. Р.Лынев — “Что за песней?” — Комсомольская правда, 16 июня.
3. Е.Безруков — “С чужого голоса” — Тюменская правда, 7 июля.
4. С.Владимиров — “Да, с чужого голоса.” — Там же, 30 августа.
Будто центральной прессой был дан сигнал “ату”, который послушно подхватила периферийная (нет, провинциальная!) печать.
Поскольку газета “Тюменская правда” двадцатилетней давности есть дома далеко не у каждого, я прилагаю здесь тексты этих замечательных статей, имеющихся у меня. “Читайте, завидуйте!..” — как сказал другой поэт — Владимир Маяковский.
Конечно же, то была направленная с самого верха кампания публичной экзекуции “отщепенцев” и “отступников”. И ЦК КПСС — в лице своей газеты “Советская Россия”, и в лице “Комсомольской правды”  — ЦК ВЛКСМ, послушный “старшему брату”, и другие иже с ними славно сделали порученное им черное дело.
Этого же поля ядовитые ягоды, из того же времени — трескучая нотация, переполненная идеологическими штампами и призывами к комсомольцам, “которые проглядели...”, бичующая “политическую незрелость” и “приспособленца”, а также “подонков” Даниэля и Синявского и других “политических отщепенцев” (я же говорил, что про “отщепенцев” — обязательно! ну вот, пожалуйста вам!), осуждающая всех, слушающих

“зарубежные “голоса”; призывающая “дать публичную отповедь поклонникам сомнительных бардов” и “не ослаблять марксистское партийное влияние на студенческую молодежь...” Ой, не могу больше пересказывать эту галиматью, эту развесистую идеологическую икебану, то бишь, совершенно роскошный букет банальностей, эту поучающую и наставляющую уму-разуму публикацию.
Кампания по промыванию мозгов, борьба с “заразой безыдейности” продолжалась и в 1969 году. И в Москве, и на Урале, и в Сибири! Как тут не вспомнить из песни Владимира Высоцкого ставшие крылатыми слова: “Страшно, аж жуть!”
Так кому все-таки страшно, аж жуть? Да инициаторам всех этих идеологических, политических, эстетических благоглупостей, кои опять затеяли тотальную (как всегда у нас!) кампанию ПО ВСЕЙ СТРАНЕ. Слава Богу, время этих “инициаторов”, кажется, закончилось...
Может, “писателям” этим стыдно сегодня за свои тогдашние спекулятивные конъюнктурные морализаторские дешевки, писаные шаблонно-трескучим, “идейно выдержанным” языком? А вдруг они это делали вполне искренне, по убеждению? Сознательно клеймили этих самых “отщепенцев”? Ох, сомневаюсь. “Я не читал, однако осуждаю...” Ведь сказал же “наш” С.Богомолов в народном суде, что “ему поручили написать такую статью”! И слова эти зафиксированы на магнитофонной ленте.
Где-то сейчас они все? Может, благополучно вышли все на ЗАСЛУЖЕННЫЙ отдых? Может, сделали карьеру? А путь наверх проделали по ступенькам своих вот этаких — угодных “верху” публикаций? И теперь они тоже со всеми “перестроились”, отыскивают и клеймят общественным презрением других своих “идеологических противников”, долбят теперь уже других “человеков с двойным дном”? А?
М.И., в имеющейся у Вас машинописной рецензии Хайнриха Пфандля (г.Грац, Австрия) на два сборника стихов Высоцкого, вышедших в США и в СССР, есть в конце 27 примечаний, где названо немало русскоязычной литературы, связанной с Высоцким. Наверняка есть и еще западная литература на русском языке о нем. Можно отдельный каталог заводить. Желаю здоровья. Желаю успеха. Будет первое, будет и успех.
С уважением — В.П.

P.S.
Вот и отметил я круглую юбилейную дату: ровно год назад (2 октября 1987) Кировский райнарсуд г.Свердловска приговорил газетку “Уральский рабочий” к ОПРОВЕРЖЕНИЮ и ИЗВИНЕНИЮ. А воз и ныне там. Главный редактор обкомовской газетки Г.М.Каёта наплевал на это. Видать, чувствует, что сидит за широкой спиной и знает о своей безнаказанности. Даже суд ему не суд! А председатель Кировского суда В.И.Шубин никак не отважится что-либо предпринять против ЭТИХ, чтоб до конца довести судебное решение. Нет, тут раба надо не по каплям выдавливать, а стаканами, литровыми банками, ведрами!

*       *
*
Два примечания 1990 года, специально для данной книги
1. В свете всего вышесказанного, весьма интересно познакомиться с письмом В.Высоцкого, направленным им в ЦК КПСС в июне 1968, после погромных, несправедливых статей в центральных газетах в его адрес. Прелюбопытнейшая информация, только-только выплывшая на поверхность. Письмо напечатано в журнале “Известия ЦК КПСС”, 1989, № 12. с.129-130, и я приведу его здесь полностью. (См. далее). Человек, оболганный публично, просил “дать возможность выступить на страницах печати”. Ошельмовали, оклеветали человека в газетах миллионными тиражами, а ограничились приватной “беседой в отделе пропаганды ЦК КПСС, где ему даны разъяснения по затронутым в письме вопросам.” (?!) Но никаких вопросов по сути — никто и не решал.
Спустя двадцать лет — в 80-е — я тоже столкнулся с этой четко отработанной иезуитской системой! и в ЦК, и в обкоме, и в райкоме КПСС.
“Ему дали разъяснения”. Видите ли, непонятно еще чего-то было человеку! Разъяснение устное еще понадобилось, видите ли! А другим — миллионам и миллионам намеренно обманутых читателей “Советской России”, “Комсомольской правды” кто разъяснил? Вот еще когда надо было — в 1960-е годы — к уголовной ответственности привлекать таких бондарюков, лыневых, байдаковых, чтоб другим неповадно было. Тогда б не было богомоловых и в 80-х.
2. Коротенькая цитата из большого интервью Феликса Медведева “Не хочу жить на пьедестале. В Париже у Франсуазы Саган”. (“Литературная газета”, 1990, 9 мая, с.16.):
— ...Крайне правая газета “Минют” обвинила меня во всех смертных грехах.
— Вы подавали на журналистов в суд?
— Да, и их приговорили к денежному штрафу в десять тысяч франков...
Нам бы так-то! Вот какова демократия у “загнивающих”, у капиталистов! Вот как суд охраняет честь и достоинство гражданина Франции! А мы-то в ЭС-ЭС-ЭС-ЭРе — чем гордимся?! Построенным развернутым социализмом? Уничтожением, расстрелами десятков миллионов (!!!) ни в чем не повинных людей? На протяжении всех 70 с лишком лет. Конечно, о каких тут элементарных чести и достоинстве гражданина можно говорить, когда сама жизнь советского человека — тьфу! ничто! И даже сегодня, в начале 90-х. Разве не так? А Грузия, Армения, Азербайджан, Нагорный Карабах, Фергана, город Фрунзе? Не слишком ли длинный и безнаказанный список убийств и сегодня? Кто СЕГОДНЯ за все это ответит?
В.П.

ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ
20 января 1989.
Подымайте руки,
в урны суйте
Бюллетени, даже не читав, —
Помереть от скуки!
Голосуйте,
Только чур меня не приплюсуйте:
Я НЕ РАЗДЕЛЯЮ ВАШ УСТАВ!
В.Высоцкий, 1967 /!/
До чего же гнусно стала работать почта: письмо из Москвы в Свердловск идет 15-20 дней; из Свердловска в Апапаевск, где 5 часов езды паровозом, посылка идет более 20 дней! Замечательно везде мы перестроились и ускорились.
М.И., материал о Высоцком из многотиражки “Калининец” достал и посылаю оттиск; о стихах, присланных Вами, поспрашиваю знатоков и напишу. Пока посылаю кое-что новое, появившееся в моей коллекции о Высоцком. Но у меня есть вопросы и к Вам.
7 августа 1984 на сцене Свердловского окружного Дома офицеров выступали артисты Театра на Таганке Анатолий Васильев и Дмитрий Межевич. Оба были с гитарами. Вот что рассказал тогда А.Васильев. /Все это я законспектировал тогда на полях газеты, которая у меня оказалась, а недавно наткнулся на этот обрывок./ Итак.
— Году в 1972-м был снят телевизионный фильм “Морские ворота”, для  которого  ВЛАДИМИР  ВЫСОЦКИЙ  СОЧИНИЛ 4 ПЕСНИ  /ТЕКСТЫ/.  А  МУЗЫКУ  К  НИМ  НАПИСАЛ  Я — АНАТОЛИЙ  ВАСИЛЬЕВ /выд. мною. — В.П./. Не режиссер Анатолий Васильев, а вот я, артист Театра на Таганке. В конечном итоге песен этих в кинофильме не оказалось. А среди них были: “Пиратская” песня — “Джентльмены удачи” /“Был развеселый розовый восход, и плыл корабль навстречу передрягам...”/;
“Рыбацкая серенада” — “Два судна” /“Всему на свете выходят сроки, а соль морская въедлива, как черт...”/
После рассказа Ан.Васильев спел их обе. Ну, так как же сейчас числить, кто их автор: В.Высоцкий? А.Васильев? Оба?
Я тут немножко подбил бабки: а что же мы послушали и посмотрели про Владимира Высоцкого? Вот что получилось.
1/ “ВОСПОМИНАНИЕ” — видеофильм Киевской киностудии им. Довженко. В апреле 1987 был показан по ЦТ. Первый у нас в стране документальный фильм о В.Высоцком.
2/ “МОНОЛОГ”, т.е. то, что записывалось для “Кинопанорамы” на ЦТ еще в 1980-м, а показано целиком было только 23 января 1987.
З/ Телепередача в двух частях о Высоцком, сделанная на ЦТ театроведом Натальей Крымовой, как всегда вместе с режиссером А.Торстенсеном. Премьера: 30 мая 1987, обе части в один вечер.
4/ Четырехсерийный телефильм режиссера Эльдара Рязанова, показанный к 50-летию В.Высоцкого в январе 1988 по ЦТ в три вечера.
5/ В конце 1988-го в Москве прошел по экранам /в Свердловске его до сего дня еще не было/ полуторачасовой документальный фильм “ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ — КИНОАКТЕР. ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ”. Автор сценария и режиссер — Петр Сатуновский, Одесская киностудия.*)
6/ 6 января 1989 в свердловском кинотеатре “Салют” состоялась премьера тоже документального фильма “Я НЕ ЛЮБЛЮ...” С присутствием автора-режиссера Петра Солдатенкова и оператора Свердловской киностудии Владимира Монастырского. Контрабандная премьера, потому что у фильма нет еще паспорта, разрешающего его эксплуатацию. Фильм сделан НА СВЕРДЛОВСКОЙ киностудии, ЛЕНИНГРАДСКИМ и СВЕРДЛОВСКИМ операторами на материалах, СНЯТЫХ ИМИ В МОСКВЕ. Вот такая “география” в нем воплотилась. Фильм не в 7 сериях, а семичастёвый, т.к. идет 70 минут /одна часть = 10 минут/. Есть цветные и черно-белые кадры. Мне, в целом, фильм не понравился — представляет собой лоскутное одеяло — куски, куски, куски, не собранные, не выстроенные, во что-то цельное. Об очень длинной и трудной предыстории создания фильма “Я НЕ ЛЮБЛЮ...” Вы прочтете в статье ассистента режиссера этого фильма Татьяны Погореловой: “Владимир Семенович, хочу снять о Вас фильм...” /“На смену!”, Свердловск, 1988, 9 декабря, которую здесь прилагаю.
К слову, спустя несколько дней после премьеры, мы с нею разговаривали, и она мне сказала, что ей лично фильм, сделанный ими, тоже не понравился — своей невыстроенностью, отсутствием стержня. Хотя всячески помогала режиссеру и рекламировала его /режиссера и фильм/ усердно.
По-моему, на всех этих творениях все-таки лежит печать спешки и коньюнктурности. За исключением, пожалуй, фильма “Владимир Высоцкий — киноактер. Штрихи к портрету” .
Несколько моих впечатлений от четырехсерийного телефильма Э.Рязанова “Четыре встречи с Владимиром Высоцким”. Фильм вызвал, в конечном итоге, тяжелое чувство: наверное, чувство вины перед талантливым человеком. Умер? Ну что ж, заменим, сам же спел:
Часто нас заменяют другими,
Чтобы мы не мешали вранью.
И ведь еще при жизни твоей, Владимир Семенович, лучший друг твой согласился заменить тебя в заглавной роли “Гамлета”. А что? какая разница: Иванов или Сидоров? Высоцкий или Золотухин? Незаменимых нет. Есть неудобные.
Несмотря на суету многих и многих вокруг Высоцкого, он был одинок, изолирован от людей: и друзей-то у него, похоже, не было, так — однодельцы. Многие из близко окружавших его жутко завидовали: его популярности, славе, уму, таланту, умопомрачительной работоспособности, безнаказанности за грехи... Завидовали. А потому ненавидели, скрывая /и не скрывая!/ это. И продавали, когда случай подворачивался. Вспомните, как в телефильме этом заслуженный артист республики Валерий Золотухин, пытаясь объяснить, оправдать свое предательство, выглядит крайне жалко, жуя перед телекамерой что-то сбивчивое, нечленораздельное. Будто застигнутый врасплох. Наверное, режиссер именно ЭТОГО хотел, что и удалось. Как однажды высказался мой семилетний ученик-приготовишка: “врасхлоп застали”.
Высоцкого эксплуатировали ВСЕ. Нещадно. А “мои друзья” — известные поэты” вытирали об него ноги. И, наверное, перекрестились тайно, когда он умер. Опять же сам Высоцкий сформулировал, и очень точно: “Ушел один, в том нет беды!..”
Серия о кино и театре у Эльдара Рязанова, на мой взгляд, сделана слабо. Вероятно, можно было интереснее сделать, ведь материалов много. Правда, заявлять так, значит ломиться в открытую дверь: ВСЕ можно “сделать лучше”. А ты попробуй сам это “ЛУЧШЕ” — сделать.
Жаль, что не было очень острых социальных песен, стихов Высоцкого. Хотя, “Черного человека” и то вырезали при повторной трансляции по ТВ! /см. об этом: “Огонек”, 1988, №№ 11, 14, .../ Меня, как и Э.Рязанова, обуревал такой же гнев против всей этой бездарной партийно-чиновной сволочи, вроде бывшего фигуриста Кононыхина, а теперь большого телевизионного начальника, живущих по принципу: чего изволите? И таким образом делающих свою карьеру. Вот, говорят: “слуга народа”. А эти — чьи слуги? Говорили: “враги народа”. Которых среди нас оказались десятки миллионов! Их уничтожили. А кто же все-таки друзья народа? Или их нет вовсе? Бедный народ! Наконец-то, стали называть вслух имена “черных человеков”. Как целый десяток назвал их В.Смехов в своей статье “Скрипка Мастера”-“Театр”, 1988, № 2, с.97-124. Как назвал их пофамильно журнал “Юность”, 1988, № 11. Только все эти “черные человеки”, несмотря на свои черные дела, успешно продвигаются по службе. Почему? Да послушны очень. Слуги — удобны. Им достаточно услышать сверху безличное: “есть мнение...” и они произносят: “Слушаюсь!” И готовы на любую подлость.
Жаль, что участники этого четырехсерийного самоповторяются: что-то где-то когда-то сумели напечатать “про Высоцкого”, и тут, перед телекамерой, повторяют, как заученное, то же самое: А.Демидова, С.Говорухин, Г.Полока и др. Дорогие товарищи, да неужели вам всем больше нечего сказать о “своем друге”, как жевать один и тот же факт сперва на страницах газеты, потом в журнале, и наконец, о том же — на всесоюзном телеэкране? Не густо же у вас в памяти осталось впечатлений и фактов от общения с незаурядным человеком!
Оригинальным был, пожалуй, только Е.Евтушенко — этакий весьма самодовольный и сильно преуспевающий, для которого нет других поэтов, актеров, режиссеров, кроме Евгения Саныча Евтушенко. О чем он нам скромно и поведал.
А еще, меня уже начинает раздражать: там, где речь идет о Высоцком, тут же возникает Марина Влади — разговоры с ней и о ней. А где Людмила Абрамова, родившая ему двух парней, которые пошли теперь по актерской дорожке, протоптанной отцом?
Когда я смотрю эти сшитые из разношерстных материалов фильмы, про которые пишут в титрах или вещают за кадром, что в них “использованы материалы телевидения Болгарии, Венгрии, Италии, Дании, ФРГ, Японии, Австрии, США; телевидения городов Таллинна, Пятигорска, Грозного” и т.д., то у меня всегда возникает мысль: да зачем же кромсаете на куски имеющееся! да покажите целиком подряд, раз за разом то, что запечатлело живого Высоцкого, что было снято Пятигорским ТВ, Таллиннским, немецким и проч. Да полностью покажите незнакомый нам венгерский фильм “Их двое”, где играют Высоцкий и Влади. Не обязательно дублировать, можно с закадровым переводом. Кто-нибудь до этого додумается когда-то? М.И., может, письмо такого содержания напечатать в центральной прессе?
Кроме фильмов видео, теле- и кинофильмов были еще на Всесоюзном радио несколько передач о Высоцком. Две я слышал и записал на магнитофон первую = 18 мая 1986; вторую, названную “Концерт, которого не было” = 24 января 1988.
Я уже не говорю о том, что любимые мною /вовсе не за Высоцкого/ передачи “Встреча с песней” и Виктор Татарский теперь чуть не каждый раз включают ту или иную песню в исполнении Высоцкого.

*   *   *
М.И., все, что мной напечатано о Высоцком в газетах, журналах, многократно проговаривалось и формулировалось мною в публичных беседах о нем. Высказывая то или иное свое положение, на разных аудиториях, с разными вариациями, в итоге я сам что-то для себя уяснял, принимал, что-то отвергал /получив из зала реакцию: согласие с высказанным мною или неприятие/. Мои “ПИСЬМА о ВЫСОЦКОМ” к Вам, это Вы, наверное, заметили, своего рода черновики, фрагменты, варианты будущих статей о нем. Так что Вы очень стимулируете меня на творчество. Спасибо.
М.И., раз Вы “все знаете про Высоцкого”, то вот Вам скромненький вопросник по теме. На засыпку, как говорят.
1/ Чем же объяснить популярность Высоцкого у зарубежных фирм, у зарубежных слушателей, которые не знают русского языка и в большинстве своем не понимают содержания его песен, всех тонкостей его подтекста, игры слов, не знают реалий НАШЕЙ жизни? Так же, как мы не знаем ИХ жизни, ИХ истории.
2/ Чем близок этот нестандартный поэт-певец зарубежным слушателям?
З/ О каких идеалах и ценностях говорит он? В чем социальная содержательность его песенного творчества? Какие позитивные ценности он отстаивает, утверждает, предлагает?
4/ Кого защищает, кого воспевает Высоцкий в своих песнях?
5/ Каковы у его героя побудительные причины к поступку? Ищет ли автор причины смятения, возмущения, страдания, радости людей? Чем он помогает людям?
6/ Каков эстетический эффект его песен?
7/ Высоцкий увлек за собой публику. Чем же?
8/ Какова, по-Вашему, роль Высоцкого, каково его место в культурной жизни нашей страны?
Жду ответа, как соловей лета.
Почему же я задался этими вопросами?
В истории искусства, культуры в нашей стране /а теперь, как выяснилось, даже в истории нашей страны!/ постоянно работают некие “качели”: вверх — вниз, вверх — вниз; да — нет, да — нет: анафема — аллилуйя, анафема — аллилуйя. Примеры? Лежащие на поверхности, хотя бы. Очень популярный в XIX веке городской, цыганский романс изжил себя в начале XX столетия. Сейчас, к концу XX века , интерес к старинному романсу , как теперь мы его называем, снова возрос — концертные залы заполнены публикой. То же было и с гитарой, и в те же времена. Сегодня она опять на подъеме. Примеров таких “качелей” — близких и далеких- можно найти массу. Как в моде: юбки мини — макси; штаны — узкие и клеши: туфли — с тупым носком и с острым; каблук — тонкий и толстый и так далее. По принципу контраста. А уж в политике-то сплошь и рядом: сперва расстреляем — потом реабилитируем; сначала угробим — потом наградим. И в обратном порядке.
Думаю, такие же “качели” ждут и песенное творчество Высоцкого: пИковый взлет интереса к нему должен непременно смениться упадком —   а/ когда не столь болезненно для общества будет то, о чем он пел; б/ когда уйдут в прошлое некоторые наши сегодняшние проблемы и появятся другие, более острые и животрепещущие. Не так ли? Диалектика.
Хотя... Главный интерес к творчеству Высоцкого все-таки не в том, что он громко кричал О НЕБЛАГОПОЛУЧИИ СОВЕТСКОГО СОЦИА-
ЛИСТИЧЕСКОГО УСТРОЙСТВА — о проституции, наркомании, пьянстве77, о дураках на постах и прочее. Главное, по-моему, в его творчестве — разработка проблемы: народ и власть, человек и политическая система.
“Пророков нет в отечестве своем, да и в чужих отечествах не густо”. “Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев во все века сжигали люди на кострах”. “Ах, если б наша власть была для нас для всех понятная, то, счастие она б нашла, а нынче жизнь проклятая”. Все это было написано им еще 20 лет назад!
Помните восклицание в зале суда всем нам хорошо знакомого киногероя из “Кавказской пленницы”: “Да здравствует советский суд! Самый гуманный суд в мире!” В кино это было ужасно смешно. А в жизни? А в жизни еще совсем недавно по нашим замечательным советским законам за прослушивание передач “Голоса Америки”, Би-Би-Си, радиостанций “Немецкая волна”, “Свобода” и других можно было запросто лишиться свободы и попасть в места очень-очень отдаленные. И за чтение вслух с приятелями или даже с женой, и за хранение, скажем, журналов “Посев”, “Ньюсуик”... За это попадали туда, как теперь выясняется, сотни людей. С помощью бдительного КГБ и вот такого “очень гуманного”, очень послушного /кому? чему? совести?/ советского НАРОДНОГО /?!/ суда.
В этот же ряд — “персона нон грата” — был фактически вставлен Владимир Высоцкий. Все годы своего творчества, и даже после смерти, вплоть до так называемой перестройки. До суда над ним, правда, не доходило, но в КГБ и в ЦК КПСС его приглашали. На предмет промывания мозгов. За что? За то, что думал — и жил, действовал! — неординарно: “по-другому, то есть не как все”. И Высоцкий пишет:
Копошатся, а мне невдомек —
Кто? Зачем? По какому указу?
То друзей моих пробуют на зуб,
То цепляют их всех на крючок...
Узнаю и в пальто, и в плаще их,
Различаю у них голоса.
Ведь направлены ноздри ищеек
На забытые мной адреса!
Копошились вокруг него и при жизни, и после смерти. Копошились вокруг тех, кто хотел доброе слово о поэте молвить. Ну-ка, как там опять у Высоцкого сказано:
Но сказали твердо: — Нет,
Чтоб ни грамма гласности.
Сам все знает Комитет
Нашей безопасности!
Да почему “нашей” безопасности? “Ихней” — властей предержащих! Они свою семидесятилетнюю безопасность крепко охраняли от инакомыслящих. От иначе мыслящих. Которых они же очень метко назвали диссидентами, то есть несогласными. И деяниям таким вопреки, в головы наши крепко-накрепко внедрялась мысль: это что же за государство такое, которое можно опрокинуть, развалить слушанием зарубежных радиостанций, чтением тамошней литературы, слушанием песен Высоцкого или публичными лекциями о нем? !
Искоренением именно всего этого, сбиваясь с ног, усердно занималась госбезопасность СССР.
Есть у Высоцкого любимая в народе песня “Случай на таможне”. Я же расскажу про ДВА случая на таможне, известные мне. Примерно через год после смерти Высоцкого, один гражданин СССР возвращался домой из Соединенных Штатов, где пробыл довольно долго. За рубежом он много песен Высоцкого переписал на магнитофонные катушки, и качественно. А на границе, во время шмона, у него спросили: “Что записано на них?” Скрывать было бесполезно — поставят на магнитофон и услышат. Он сказал, как есть.  Тогда ему “предложили”: — “Оставьте, мы прослушаем и вернем.” До сих пор слушают. Почти десять лет уже.
Случай второй. В то же время, и снова на таможне. Возвращается из Болгарии один вполне благонадежный комсомольский турист. И, конечно же, везет с собой болгарский диск с песнями Высоцкого, который там только что выпустили. Везет две штуки, один из них — для меня. Пограничники, не заглядывая в чемодан, /их ведь всегда заранее информировали, в чей чемодан в группе надо заглянуть обязательно: этим “информаторам”, то бишь, сексотам = секретным сотрудникам, Высоцкий посвятил несколько своих песен: “Попутчик”, “Песня про стукача”, “Перед выездом в загранку или личность в штатском”/ туриста спрашивают, конкретно, в лоб: “Диски Высоцкого везете с собой?” Каково, а?! Отвечает: “Да, болгарский.” — “Болгарский — можно”, — звучит в ответ. Вот что значит братья по социалистическому ЛАГЕРЮ! А вот американские, немецкие, канадские, французские диски с песнями Высоцкого — тут же конфисковывали. Помните, как он пел: “Чтоб не было следов, повсюду подмели. . “ Ну что скажешь: дворники, а не идеологи.
Несмотря на провозглашенную перестройку, ничего не изменилось в ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ В ЦЕЛОМ у нас. Потому что социальный уклад остается прежним. Потому что СИСТЕМУ “верхние” менять не хотят, а “нижние” изменить не могут. СИСТЕМА сама не изменится, несмотря на сегодняшнюю художественную штопку ее продранных рукавов и задов. А значит: вся проблематика-то общества останется.
Резюме: Песенное творчество владимира высоцкого будет современно до тех пор, пока будут существовать проблемы общества — строя — о которых он кричал, хрипел, задыхаясь. А значит?..

С уважением — В.П.

*          *
*




















ПИСЬМО ВОСЕМНАДЦАТОЕ
май 1989.

Приятно сбросить гору с плеч,
И все на Божий суд извлечь...
В.Высоцкий.

Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождась от дурмана.
МНЕ НЕ СЛУЖИТЬ РАБОМ У
ПРИЗРАЧНЫХ НАДЕЖД.
НЕ ПОКЛОНЯТЬСЯ БОЛЬШЕ
ИДОЛАМ ОБМАНА...
В.Высоцкий.

Уважаемая М.И., я только что прочел Юрия Домбровского “Факультет ненужных вещей” /“Новый мир”, 1988, №№ 8-11/. Читал и во мне все кипело от гнева. Стукачи, черные воронкИ следователи, тюрьмы, зэки, лагеря /отнюдь, не пионерские!/, “вохра”, то бишь, вооруженная охрана, “законные” расстрелы и тайные убийства... И за всем за этим миллионы советских людей, методично превращаемых в трупы! Беспредельный, беспощадный, длящийся десятки лет геноцид в СССР, т.е. систематическое, безостановочное всестороннее истребление генетического фонда нации во всех общественных сферах, без исключения. В сравнении с нашим, советским геноцидом, геноцид в ЮАР, который наша официальная пропаганда шумно предавала анафеме, — это детсадовские игрушки. Воистину: 
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек!..
Господи, сколько же цинизма было у властей предержащих! И над всеми— недоступные никакому контролю, а потому уверенные в абсолютной правоте и безнаказанности, неприступные и преступные НКВД-КГБ. Кстати, судя по Большой Советской Энциклопедии /т.12, М., 1973/ существовало и существует в нашей стране много разных Комитетов: молодежных организаций, партийного контроля, бедноты, незаможных селян и т.д. и т.п. Только КОМИТЕТ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ — напрочь отсутствует! Нет такового, товарищи! Никогда не было! Это фантум, господа! Вот как замаскировались-то!
Среди клиентов НКВД-КГБ оказался и мой тесть — крестьянин — ныне уже покойный, который был оторван от земли, и отнюдь не по собственному желанию, ровно 10 лет, с 1938 по 1948, строил за лагерные харчи Рыбинское водохранилище — /ныне гниющее и вонючее!/ — одну из замечательных “комсомольско-молодежных” новостроек сталинских пятилеток, наряду с Беломорканалом. Позднее и я, в 1983-85-87 годы, тоже не по собственной воле, вошел в контакт с доблестными кагебистами. Будь они прокляты вовеки веков.
Читая Ю.Домбровского, я сделал несколько пространных выписок, которые мне представляются небезынтересными. Этим восполним промахи БСЭ. Итак:
Юрий Домбровский. Факультет ненужных вещей. — Новый мир, 1988, № 8, с.108-110.
“Возникло это странное чудище в 1934 году. Тогда в постановлении ЦИК “Об образовании общесоюзного НКВД” /то есть органа конституционного и чрезвычайного/ говорилось следующее:
5. Судебную коллегию ОГПУ — упразднить.
6. НКВД СССР и его местным органам дела по расследуемым ими преступлениям по окончании следствия направлять в судебные органы по подсудности в установленном /каком?/ порядке.
8. При НКВД СССР организовать Особое совещание, которому на основе положения о нем /каком же все-таки?/ предоставить право применять в административном порядке высылку, ссылку, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет и высылку за пределы СССР.*)

Калинин, Енукидзе, Москва, Кремль, 10 июля 1934.
Так выглядело первое и, кажется, чуть не единственное сообщение об Особом совещании в печати. Упоминалось же оно официально /если не считать речей Вышинского/, кажется, всего еще один раз — в обвинительном акте об убийстве С.М.Кирова. Тогда дела одних обвиняемых прокуратура направляла в военную коллегию /это значило — расстрел в 24 часа без обжалования и помилования/, а дела других “за отсутствием состава преступления” вот в это самое Особое совещание. Подписал эти обвинительные заключения А.Я.Вышинский, а составил Лев Романович Шейнин.
Вот, кажется, и все упоминания в официальной печати об ОСО .
А вообще-то оно даже как бы и не существовало вовсе. Люди, составляющие эту страшную всемогущую и совершенно безответственную тройку не имели ни фамилий, ни званий, ни должности. Они были — ОСО. Ни один из осужденных не видел их подписи под приговором. Ему никогда не оставляли приговор для обжалования. Потому что не было ни приговора, ни обжалования. Был аккуратный бланк формата почтовой открытки. Вот примерно такой.
Выписка из протокола заседания Особого совещания от.....
Слушали:
Об антисоветской деятельности
Иванова Петра Сидоровича
/год, место рождения/
Постановили:
Осудить за антисоветскую деятельность
Иванова Петра Сидоровича на пять лет
лишения свободы с отбыванием в Светлаге. *)
“Подпишитесь на обороте, что читали, — ласково говорил офицер, предъявляя эту шпаргалку, — и вот еще раз на копии... Спасибо.” /стр. 108/ —


прятал бумажку в папку. Осужденного уводили, и с этого момента для него начинался лагерь...
Но этот детский срок — пять лет в Светлаге — существовал очень недолго. Потом машина ОСО стала набирать мощность, колесо завертелось, сроки заскакали: восемь лет, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять! А потом сроки исчезли вовсе и начались расстрелы /это, правда, уже во время войны/. А форма оставалась такой же — “слушали — постановили” и “распишитесь на обороте”. Вот и все. **)
Но если для этой таинственной троицы ОСО не существовало ни доказательств, ни судебного следствия, ни свидетелей, ни допроса, ни подсудимого, ни статей закона, ни закона — словом, всего того, что делает суд судом, а убийство убийством, если далее, верша все самое тяжкое, ОСО не боялось ни прокурора, ни надзора, ни закона, ни государства, ни собственной совести, потому что оно само уже было всем этим — законом, прокурором, судом и государственной совестью, и государством, то была все-таки некоторая малость, некая видимость законности, с которой ОСО считалось, ибо без нее существовать не могло. А звалась эта малость в разное время по-разному: с материальной стороны это была “спецзаписка” и “меморандум”, а с политической — “изоляция” и  “укрепление морально-политического единства советского народа” .
...Само же название ОСО получили по наследству от полицейского государства Александра III. Именно таким Особым совещанием, “образованным согласно статье 34 Положения о государственной охране” при министерстве внутренних дел, был в свое время осужден на ссылку ***) некий Иосиф Джугашвили, как потом оказалось, человек с короткой памятью на все доброе и с великолепной, истинно творческой на все злое и страшное. Правда, в те года, чтоб сослать на поселение хотя бы того же Джугашвили, потребовалось ни много, ни мало, а личная подпись императора — “согласен”, сейчас же ровно ничего не потребовалось, кроме толстого засургученного пакета из плотной бумаги.
Но пакет этот в дело не входил, а только прилагался к нему. Что находилось в том пакете, никто не знал, ни подсудимый, ни даже военный прокурор, дававший санкцию на отправление пакета в Москву. Ему просто сообщалось в общей форме о содержании пакета. Подследственному же вообще ничего — не его ума это было дело.
...Толстый засургученный пакет содержал МЕМОРАНДУМ или СПЕЦЗАПИСКУ. Изготовлялась эта записка из самых разнородных материалов. В ее состав входили:
а/ агентурные сводки и показания сексотов. Т.е. то, что даже законодательно запрещалось считать доказательством. Однако они и являлись основой всего дела. Без сексотов МЕМОРАНДУМ составить было бы просто невозможно (сексот — секретный сотрудник /стр.109/ — так советские люди называли ненавидимое ими племя осведомителей ГПУ, НКВД, МГБ и т.д.);
б/ анонимки;



        в/ доносы /доносили жены, мужья, любовницы, соседи, отцы, дети, доносили позарившиеся на жилплощадь, на наследство, на молодого мужика, на красивую бабу, доносили шизофреники, доносили иногда сами на себя,

испугавшись своих неожиданных ночных мыслей и преступных сомнений. Иногда — и не так уж редко — после этого люди не дожидались прихода ночных гостей и кончали сами. В общем, это был тоже обширный раздел материалов/;
г/ характеристика /характеристики эти составлялись оперработником, подписывались начальником оперативного отдела и утверждались зампарткома. Предлогов здесь было не меньше, чем во всем остальном.../
Если к тому же выяснялось, что у арестованного хотя бы на самых далеких развилках родства были репрессированные /а по совести говоря, у кого их тогда не было?/, то в МЕМОРАНДУМЕ он назывался не иначе как “близкий родственник ныне разоблаченного врага народа”... Кончался МЕМОРАНДУМ так:
“На основании вышеизложенного
ПОЛАГАЛ БЫ
осудить Иванова Петра Сидоровича, выходца из враждебного класса, за его антисоветскую деятельность на 8 лет лишения свободы с пребыванием в лагерях Сибири или Дальнего Востока.”
Подписывал эту бумагу начальник спецотдела. Утверждал замнаркома, и дело летело в Москву с референтом от наркомата.
Затем оно рассматривалось в одно из чисел, специально отведенных для данной республики, на заседании ОСО.
Папки лежали на столе, члены ОСО брали их на минуту в руки, перебрасывали страницы, заглядывали в МЕМОРАНДУМЫ, переговаривались, запивали разговоры нарзаном, смеялись, острили. Представитель республики докладывал им дело и зачитывал проект решения. Потом председатель спрашивал мнение референта и проводил опрос /“Ну как, товарищи, согласимся?”/, а утром машинистка уже печатала на бланке “слушали-постановили’’...
А просуществовало это чудовище двадцать лет — до сентября 1953-го /см. передовую журнала “Советское государство и право” за 1959 год — номер первый/”... /стр.110/
Так писал Ю.Домбровский.
*    *    *
Ну вот и документальное доказательство, расшифровка: что же такое был “МЕМОРАНДУМ” 1983 года — это спецзаписка из КГБ! — без подписи, обвинявший коммуниста В.И.Попова в антисоветчине и прочих несуществовавших его прегрешениях. Родилась эта грязная бумага, при посредничестве сексотов, в Свердловске, в пресловутом и преступном КГБ. И все, что потом воспоследовало в моей истории было организовано их заботами.
Моя драка с газеткой “Уральский рабочий” все еще не кончилась. Эти щелкоперы никак не отважатся напечатать на своих страницах слова: “опровержение” и “извинение”. Как можно? В советской прессе? Хотя чуточку осмелевшие судебные органы раз за разом и тыкают их мордами в их говно. /См. Приложение./ Ну что ж, будем продолжать сражение.
Желаю здоровья.
В.П.
*       *
*







































Из зала суда

I. ЕЩЕ РАЗ О “ПЕНЕ НА ВОЛНЕ ПАМЯТИ”
24 ноября 1985 года в газете “Уральский рабочий” под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях” была опубликована статья “Пена на волне памяти”. В ней рассказывалось о некоторых негативных явлениях в деятельности клуба авторской песни “Пульс” при Дворце культуры “Автомобилист”. Появление их в большей степени связывалось с именем бывшего директора детской музыкальной школы Свердловской железной дороги В.Попова.
В статье говорилось также о том, что В.Попов под прикрытием общества “Знание”, выступая с лекциями о творчестве В.Высоцкого, допускал всевозможные домыслы, намеки и тенденциозную подачу материала, политически незрелые высказывания, тиражировал и распространял зарубежную литературу и неофициальные издания. Указывалось, что за такие политически незрелые выступления бюро Железнодорожного райкома КПСС объявило коммунисту В.Попову выговор.
В Кировский районный народный суд г.Свердловска поступило заявление В.Попова с просьбой обязать редакцию “Уральского рабочего” опубликовать опровержение, так как статья “Пена на волне памяти”, по мнению В.Попова, затрагивает его честь и достоинство.
Суд под председательством народного судьи А.Кризского, заслушав стороны, свидетелей, изучив материалы дела, пришел к выводу, что иск В.Попова подлежит частичному удовлетворению: появление негативных тенденций в деятельности клуба авторской песни “Пульс” не связано с именем директора музыкальной школы Свердловской железной дороги В.Попова, лекционную работу он проводил по линии общества “Знание” на законном основании, во время выхода статьи в свет был действительно уволен за нарушения финансовой дисциплины, но позже восстановлен в должности директора детской музыкальной школы.
Утверждения в статье о том, что В.Попов допускал политически незрелые выступления, опровержению не подлежат, как и другие факты, изложенные в упомянутой публикации.
“Уральский рабочий”, 26 ноября 1987 г.
Номер газеты подписал зам. редактора А.В.Уряшев.
*       *
*









По материалам “Уральского рабочего”

II. РЕШЕНИЕ СУДА
24 ноября 1985 года в газете “Уральский рабочий” под рубрикой “Разговор о мнимых ценностях” была опубликована статья С.Богомолова “Пена на волне памяти”. В ней рассказывалось о некоторых негативных явлениях в деятельности клуба авторской песни “Пульс” при Дворце культуры “Автомобилист”. Появление их в большой степени связывалось с именем бывшего директора детской музыкальной школы Свердловской железной дороги В.Попова.
В статье говорилось также о том, что В.Попов под прикрытием общества “Знание” выступал с лекциями о творчестве В.Высоцкого, допускал всевозможные домыслы, намеки и тенденциозную подачу материала, политически незрелые высказывания. Указывалось, что за такие политически незрелые выступления бюро Железнодорожного райкома КПСС объявило коммунисту В.Попову выговор.
В Кировский народный суд г.Свердловска поступило заявление В.Попова с просьбой обязать редакцию “Уральского рабочего” опубликовать опровержение, так как статья “Пена на волне памяти”, по мнению В.Попова, затрагивает его честь и достоинство.
Суд под председательством народного судьи А.Кризского пришел к выводу, что иск В.Попова подлежит частичному удовлетворению: появление негативных тенденций в деятельности клуба авторской песни “Пульс” не связано с именем директора музыкальной школы Свердловской железной дороги В.Попова, лекционную работу он проводил по линии общества “Знание” на законном основании, во время выхода статьи в свет был действительно уволен за нарушение финансовой дисциплины, но позже восстановлен в должности директора детской музыкальной школы.
Исходя из решения суда, автору публикации объявлено взыскание.

“Уральский рабочий”, 13 мая 1988 г.
Номер газеты подписал редактор Г.М.Каёта.

*       *
*










Возвращаясь к напечатанному

III. ЕСЛИ БЫЛА ОШИБКА
Внимательность читателя редакции хорошо известна. Стоит появиться в газетных строках ошибке, как тут же по телефону или в письме на нее нам указывает подписчик. Эти замечания всегда рассматриваются в редакционном коллективе, и на серьезные промахи в газете следуют поправки. Конечно же, никому из сотрудников не хочется, чтобы газета ошибалась, тем более в чем-то серьезном. Но бывает...
Скажем, поступило нам замечание по статье “О “банкротах” (опубликована 12 ноября с.г.). В ней приведена реплика рабочего Уральского турбомоторного завода: “Наш завод, говорят, по сути, банкрот, весь в долгах, как в шелках”. Редакцию спрашивают: кто объявил завод банкротом? Официально никто, и газета тоже, однако это, как теперь видно, надо было четко обозначить и в самой статье.
К сожалению, встречаются искажения фактов. В публикации “Тень от дефицита” (20 октября с.г.) указывался свердловский магазин № 52 “Хлебторга”, где якобы выявлена недостача трех мешков сахара, которые продавец Н.Робакидзе продала на сторону. На самом деле все это произошло в магазине № 43 “Хлебторга”, за что исполняющая обязанности заведующего магазином Н.Робакидзе уволена. Ошибка в наименовании магазина появилась в сводке милиции, а оттуда “перекочевала” на газетную полосу. Редакции приходится принести извинения.

В публикации  “решение суда”  (13 мая с.г.)  говори-
лось о том, что кировский районный нарсуд частично удовлетворил иск в.попова к редакции по статье “пена на волне памяти”. По указанным судом неверным фактам мы  также  извиняемся... (?!—В.П.)


“Уральский рабочий”, 21 ноября 1988 г.
Номер газеты подписал зам.редактора В.Н.Толстенко.

*       *
*










Д.М.Ломаков, за начальника отдела по надзору
за рассмотрением гражданских дел в судах
 (Прокуратура Свердловской области).
ОТВЕТ НА ОЧЕРЕДНУЮ ЖАЛОБУ В.И.ПОПОВА
 28 апреля 1989 г.

ПРОКУРАТУРА СССР Председателю Кировского
ПРОКУРАТУРА районного народного суда
СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ г.Свердловска
620019, Свердловск, В-19 т.Шубину В.И.
Малышева 2-6 копия: г.Свердловск,
28.04.89   № 2-284-89 гр-ну Попову В.И.

Решением от 02.10.87 г. Кировский районный народный суд г.Свердловска частично удовлетворил иск гр-на Попова В.И. к редакции газеты “Уральский рабочий” и Богомолову С.Е. о защите чести и достоинства и обязал редакцию газеты в месячный срок опубликовать в газете опровержение на статью Богомолова “Пена на волне памяти”, от 24.11.85г.
В решении суда конкретно указано, что в опровержении должно быть отражено отсутствие связи деятельности Попова с появлением негативных тенденций в клубе авторской песни “Пульс” и его распадом, а также должны быть внесены изменения с указанием того, что Попов на законных основаниях проводил лекционную работу по линии общества “Знание” и его увольнение с должности директора музыкальной школы произведено в нарушение закона.
В газете за 26.11.87 г. была опубликована заметка под рубрикой “из зала суда”, без подписи, названная “Еще раз о “Пене на волне памяти”, которая фактически ОПРОВЕРЖЕНИЕМ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ.
13.05.88 в газете опубликована заметка “Решение суда”, повторяющая первую и ВНОВЬ НЕ СОДЕРЖАЩАЯ ОПРОВЕРЖЕНИЯ, которое должно быть опубликовано в соответствии с решением суда.
21.11.88 года в газете “Уральский рабочий” под рубрикой “возвращаясь к напечатанному” опубликована заметка “Если была ошибка”, в которой в числе других фактов об искажениях различных обстоятельств, допускаемых в публикациях, указано, что в заметке “Решение суда” от 13.05.88 г. говорилось о том, что Кировский районный народный суд частично удовлетворил иск Попова к редакции по статье “Пена на волне памяти”. По указанным судом неверным фактам мы также извиняемся”. Как указывает заявитель, кроме неверной стилистики последней фразы, РЕДАКЦИЕЙ ГАЗЕТЫ ВНОВЬ ФАКТИЧЕСКИ НЕ ИСПОЛНЕНО РЕШЕНИЕ СУДА ОБ ОПУБЛИКОВАНИИ ОПРОВЕРЖЕНИЯ КОНКРЕТНЫХ ФАКТОВ, ПОРОЧАЩИХ ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ПОПОВА.
В связи с изложенным направляется заявление Попова В.И. для принятия мер в порядке ст.406 ГПК РСФСР и решения вопроса о наложении на ответчиков штрафа, взыскиваемого в доход государства, что не освобождает их от ОБЯЗАННОСТИ ВЫПОЛНИТЬ РЕШЕНИЕ ОБ ОПРОВЕРЖЕНИИ порочащих истца сведений. Приложение: гр.дело № 2-402-87, жалоба на 1 листе.

За начальника отдела по надзору за
рассмотрением гражданских дел  в судах
мл.советник юстиции          Д.М.Ломаков

*    *    *
А вот вам и “принятые меры” редакцией партийной газеты. Да чихали они на вас, граждане судьи! Тьфу! И это после многочисленных справедливых жалоб на них, щелкоперов? Видать, управы-то у вас никакой нет на них.






















IV. ПО РЕШЕНИЮ СУДА
Выполняя решение Кировского районного народного суда и не обременяя читателей излишними подробностями иска к газете по статье шестилетней давности, содержащего претензии к газете по семи позициям, редакция сообщает, что иск подлежит частичному удовлетворению.
1. Появление негативных тенденций в деятельности клуба авторской песни “Пульс” и его распад не связаны с деятельностью Попова В.И., директора музыкальной школы.
2. Попов В.И. на законном основании проводил лекционную работу по линии общества “Знание”.
3. Попов В.И. в нарушение закона был уволен с должности директора музыкальной школы.

“УРАЛЬСКИЙ РАБОЧИЙ”, Свердловск,
21 июня 1991 г. Номер газеты подписал
редактор И.В.Малахеев.
И это все?! Это называется “опровержение” и “извинение”?!
*    *    *
К сожалению, это мое письмо к коллеге по увлечению оказалось последним. Пришло из Москвы другое, печальное. Вот оно.

*       *
*











ПИСЬМО ДЕВЯТНАДЦАТОЕ
САМОЕ КОРОТКОЕ
4 июня 1990.
Виктор Иванович!
Не было у меня Вашего адреса... прошло много времени. Завтра 5-го июня /1990/, в ночь на 6-е, будет ровно месяц, как скончалась Марианна Ивановна Отвагина. Пишу и все еще не верю, что ее нет, не представляю! Так все было хорошо. Человек собирался в санаторий в Пятигорск, были, естественно, волнения с предстоящей поездкой, с билетами /она ехала не одна/, поговорили мы с ней почти накануне отъезда, попрощались. К 25 мая она должна была вернуться. Все складывалось так хорошо.
На следующий день после приезда в Пятигорск случился инфаркт. Это было 31 апреля. В реанимации “откачали”, стало лучше, разговаривала, просила сыну не сообщать. Там живет ее знакомый врач, его к ней пускали и он каждый день был у нее. В последний раз был вечером 5-го мая, обещая прийти 6-го утром. А утром ее уже не было: ночью — второй инфаркт и все...
Ужасно все это, я потрясена, до сих пор не представляю всего случившегося. Привез ее сын Миша 8-го, хоронили 10-го — на Армянском кладбище /там ее мама/. Это как раз напротив Ваганьковского, где похоронен Владимир Высоцкий. Вот судьба распорядилась!
В последнее время Вас она часто вспоминала, даже мечтала видеть Вас директором Музея Владимира Высоцкого в Москве. Теперь вопрос — что будет с ее архивом, он так велик, а библиографическую работу трудно переоценить. На днях я должна встретиться с сыном и ближайшей приятельницей у нее на квартире. Ну Вы сами знаете объем этих материалов, фото, негативов и проч. и проч.
Конечно, место архиву в Музее — это было бы справедливо, но он ведь еще во взвешенном состоянии, да еще П.Леонов — начальник архива, фондов /мне это кажется несерьезным/. Считаю, что все это нужно на какое-то время законсервировать, не спешить, но нужно его как-то собрать, что ли, классифицировать, привести в порядок. Человек ведь не собирался уходить. Уезжая, оставила все как было. Когда три года назад М.И. уезжала в Пятигорск, то оставляла письменное указание /на всякий случай, но тогда это не понадобилось/ — кого допустить к разбору архива, если что с ней случится. А на этот раз — ничего, без всяких мыслей поехала. Ведь врач ее не пускала, теперь мучается, что уступила пациентке, не смогла удержать. Ну что теперь говорить. Человек поехал навстречу судьбе.
Виктор Иванович, что Вы на все это скажете? Может, Вы будете летом в Москве? Словом, напишите, что Вы можете предложить. Я так понимаю, что сыновьям это не нужно /но, может, я ошибаюсь, встретимся — узнаю/. Но в любом случае они хотели бы чтобы все было в порядке и в нужных местах. Пока все. Мой телефон и адрес на всякий случай...
Князева Галина Афанасьевна.
 

ПОСЛЕСЛОВИЕ
 2 июля 1990.

Живя в СССР, в “социалистической” действительности, я основательно столкнулся с этой СИСТЕМОЙ, испытав на собственной шкуре ее прелести. Столкнулся в буквальном смысле этого слова. С начала 1980-х, на протяжении многих лет, мне пришлось сражаться за свое человеческое достоинство с этой гнусной СИСТЕМОЙ — подслушивания, слежки, перлюстрирования, затыкания ртов. Сражаться с “литературоведами” и “искусствоведами” из КГБ, с универсальными “знатоками” из КПСС. За право иметь и высказывать СВОИ убеждения. За право исповедовать собственную идеологию. За право заниматься своим любимым делом. Сражаться только потому, что позволил себе, сразу же после смерти Владимира Высоцкого, на чье имя и творчество было наложено табу, активно рассказывать о нем, с прослушиванием на магнитофоне его песен, в самых разных аудиториях, самым разным слушателям. Такого вольнодумства и независимости от “идеологических установок” СИСТЕМА никак не могла оставить без наказания. И началось .
Выговор — по доносу! — по партийной линии. На работе — проверки, проверки, проверки. А следом — строгий выговор: один, второй, третий!! И безграмотное увольнение по статье 254, пункт 1 КЗОТ РСФСР = за однократное грубое нарушение. Кому-то очень надо было уволить “директора, читавшего лекции о Высоцком!” Все было рассчитано, чтоб запугать, заставить замолчать Попова. А он не замолкал, да еще везде и всюду стал энергично добиваться восстановления справедливости, восстановления на работе.
Тогда на “бывшего директора” напустили послушную КПСС прессу: в газете Свердловского обкома компартии “Уральский рабочий” /24 ноября 1985/ ее штатный сотрудник С.Богомолов опубликовал заказную погромную статью “Пена на волне памяти”, где коммунист В.И.Попов выглядел некой уголовной “фигурой сеятеля” /выражение С.Богомолова/. А человек, выросший в Стране Советов, прекрасно знает, что после любого газетного пасквиля, а по существу — доноса, инспирированного соответствующими очень “компетентными органами”, непременно последуют в адрес “объекта внимания” крутые оргвыводы.
Будучи уволенным под смехотворным предлогом с должности директора музыкальной школы по “наводке” КПСС и КГБ, я, имея два высших гуманитарных образования, работал почти год... шофером. Добиваясь справедливости /святая простота!!/ и защиты, я шагал со своими жалобами из одного кабинета в другой. Поднимался по иерархическим лестницам СИСТЕМЫ. Вплоть до кабинета тогдашнего третьего секретаря Свердловского обкома КПСС Андрианова /к телу Первого — Ю.Петрова — меня, естественно, не допустили!/ Добрался до приемной ЦК КПСС, в Москве — но пробился только к маленькому окошечку, куда все многочисленные клиенты, вроде меня, совали свои жалобы, т.к. дюжие милиционеры в форме к партийным чиновникам не пропускали, блюдя их покой.
Самолично прибыл в Москву с жалобой в резиденцию Чебрикова, в КГБ. Тут, конечно же, не Председатель КГБ имел встречу со мной, а некий невыразительный человечек в цивильном, представившийся /удостоверений-то они не показывают/ заместителем начальника приемной Анциферовым Германом Георгиевичем.
Всемогучие и всё могущие организации! С десятками промежуточных ничего не решающих столоначальников, знающих только одно: “Слушаюсь!”
После газетного пасквиля Попов кинулся в народный суд с заявлением о привлечении к ответственности обкомовской газетки и ее журналиста Богомолова за клевету в печати... А заявление наш “независимый”, “самый гуманный суд в мире”, не принимает: нет к тому никаких оснований /?!/ И так тянули почти полтора года, несмотря на мои неоднократные заходы и жалобы “наверх”.
Но к неудовольствию всё бъемлющей коммунистической СИСТЕМЫ в СССР, наступила середина 80-х, а с этим и новые веяния в “социалистическом” обществе. Поэтому СИСТЕМА отступилась от Попова — не до него стало, срочно пришлось ей заниматься собою. И восстановили на работе. И состоялся суд в Свердловске — небывалый случай, когда кто-то “посмел” подать в суд на обкомовскую /!/ газету и выиграл процесс!! Суд шел не без скрипа, и вылезли наружу все тайные пружины и двигатели этой позорной истории: стукачи, осведомители, филеры, идеологические вдохновители, исполнители...
Если б вся эта история со мной случилась лет на 5-6 раньше — быть бы мне политическим заключенным, и шоферил бы я где-нибудь в местах далеких-далеких, а не в Свердловске. Но мне и этого хватило с лихвой: как же я их всех ненавижу, а с ними и всю СИСТЕМУ, которую они собою олицетворяют. Добрая сотня иностранных агентов, резидентов, шпионов и диверсантов не сумела бы перековать коммуниста В.И.Попова в стойкого антикоммуниста и антисоветчика, как это сделали служители КПСС и КГБ. И вся созданная ими в нашей стране антинародная СИСТЕМА советской власти с ее гнусными атрибутами подавления людей и с не менее гнусными методами работы: подслушивания, слежки, шантажа, шельмования, доносов, безнаказанной газетной клеветы... Безнаказанного уничтожения — в нескольких поколениях! — десятков миллионов людей. Беспредельного и бесконечного — десятилетия длящегося! — геноцида против российского народа. Нет оправдания и не должно быть прощения организаторам и послушным исполнителям этих мерзостей. А потому закончить эту книгу хочу следующим документом.












Секретарю партийной организации
Ивановой В.А.
от Попова В.И.

3 А Я В Л Е Н И Е
Сегодня, 2 июля 1990, в день открытия очередного, уже ХXVIII-го, “судьбоносного”/?!/ съезда КПСС я выхожу из компартии. ПО ИДЕЙНЫМ МОТИВАМ. Так как не верю больше 70-летнему казенному вранью. Уверен, что и на этот раз будет та же демагогическая — безрезультатная для народа! — жвачка комчиновников, что была и на ХIХ-й Всесоюзной партконференции, скоропалительно преобразованной в учредиловку.
Коммунистическая партия Советского Союза умерла. Мир ее праху. А покойников с погоста обратно не носят.
Призываю смелых, принципиальных и честных людей последовать моему примеру и выйти из КПСС. Это заявление прошу рассмотреть в мое отсутствие. Dixi! Я кончил! Не верю.
Попов В.И.
2 июля 1990.
*       *
                *














ПРИЛОЖЕНИЕ К ПИСЬМУ ТРЕТЬЕМУ
«Филмови новини» («Новости кино»), Болгария, 1982, № 1, с.10-11.
(перевод с болгарского).
ПОЭТ ОПАСНОЙ ЗОНЫ
Виктор Демин.

Он часто пел о войне, о тех, кто струсил, и о тех, кто не вернулся с поля боя. Но сам он так и не смог сыграть в театре или в кино человека в гимнастерке.
Чаще его тянуло к смешным, язвительным интонациям. Это наблюдается в его водевильных и даже сатирических песнях, высмеивающих невежество, неоправданное самомнение, мещанскую ограниченность или пристрастие к алкогольным парам.
На сцене он был памфлетно острым, гротеск его граничил с карикатурой.
Экран не обрадовал его подобной возможностью. Даже в свободном карнавальном кинопредставлении под названием «Сказ про то, как царь Петр Арапа женил» он, Арап, выглядел самым серьезным.
Он имел и целый рад песен, нечто вроде научно-фантастических. От шутливой истории о старике-джинне, вышедшем из бутылки, через насмешливую легенду о любви жирафа и антилопы к страшным притчам — о вампирах, змеях и мангустах, об искупительной жертве-козле, над которым так издевалась вся охраняемая зона, что в конце-концов он сам полностью звереет и начинает всех пугать медвежьим рычанием...
В этом даже и театр не смог помочь своему любимцу. Артист, который очень хорошо мог существовать в вымышленном пространстве таких вот «сарказм», играл, и при этом прекрасно играл, совсем на это не похожее — Чехова, Шекспира...
Когда он, сорокадвухлетний, нас оставил, редко в написанном по поводу его смерти не вспоминались его же пророческие слова:
 Поэты ходят пятками по лезвию ножа
И режут в кровь свои босые души...
Ничего нет удивительного в том, что смерть его была воспринята как смерть поэта. Он и в актерском искусстве был поэтом, т.е. автором и создателем какой-то целостной, ему принадлежащей темы. Если бы он занялся режиссурой, а к тому все шло, то и там он бы был прежде всего поэтом.
Театр был делом его жизни, а поэзия — его судьбой. Не окончив еще школу-студию при МХАТе, он начал сниматься в эпизодических ролях. Вероятно, его упорство, решительность, мускулы боксера, бицепсы и крепкие руки, а кроме того, его особенная легкость в отношении к жизни и презрительное прищуривание дерзких глаз привлекли режиссеров. На этих «струнах» можно было «сыграть» много вещей — от марша до сентиментального романса. Что-то можно было приглушить, что-то подчеркнуть — и вот исполнитель уже готов для ролей самоотверженных комсомольцев-ударников («Карьера Димы Горина», 1961) или же играть в экзотическом коллаже о неудержимой преступности за границей («713-й просит посадку», 1962), быть типичным спортсменом («Штрафной удар», 1962), типичным моряком («Увольнение на берег», 1962), или вполне типичным весельчаком с гармошкой («Стряпуха», 1965). Не разлучаясь с этой гитарой, Владимир Высоцкий в «Вертикали» (1966) спел свои собственные песни о горах и альпинистах. Совсем не «укротитель снегов», а напротив — внимательный и скромный молодой человек, его герой, которого в фильме тоже зовут Володей, очень хорошо сознаёт, чем отличается от большинства людей. Смыслом для него является не покорение недоступной вершины, а покорение ее снова и снова. Невозможно постоянно жить в горах, но только это называет он жизнью, а жизнь внизу, в долине, в городах он рассматривает как подготовку к настоящему, достойному человека существованию.
В это время в советском кинематографе были в моде героические профессии — альпинисты, геологи, строители на крайнем Севере, те, которые первыми прокладывают дороги по целине. С удовольствием говорилось о «счастье трудных дорог». В прекрасном фильме Киры Муратовой «Короткие встречи» (1967) Высоцкий играл геолога Максима, но в обычные ситуации, в обычные фразы он вложил неожиданный смысл. Максим, по которому страдают две женщины, остается для зрителя немного загадочным. Но ясно, что он не такой, как другие. Он способен поразить и даже возмутить своей внутренней силой и целенаправленностью неуверенных в себе, половинчатых, прозаичных людей. Его целенаправленность не доказывается анкетами, а сила его может быть и страшной и тревожной. Несмотря на то, что он обладает такими качествами, ему живется не легче, чем окружающим его, даже труднее, так как он живет собственной интенсивной духовной жизнью, с взлетами и, наверное, с падениями. Неприспособленный к жизни в городе, он не подстраивается к нему, а отводит душу в экспедициях, среди полей... Поля, как и горы, были для Высоцкого особой зоной, местом, где трудно дышать, но он был приспособлен именно к этому разреженному воздуху.
В «Плохом хорошем человеке» (1973) он сыграл как бы «минусовый» вариант той же необыкновенности, могучей силы, пагубной способности обдумывать мысль до конца и делать жесткие выводы. Здесь Зоной является наука, геометрия аксиом и умозаключений, стерильный мир «чистого разума», от которых веет общественной стерильностью и которые имеют почти фашистский привкус .
Поручик Брусенцов из «Служили два товарища» (1968), наоборот, развенчивает разум. Вопреки тому, что происходит вокруг него. Очевидно, поручик верен отжившей красоте, старой романтике гусар, смешной и нелепой в то время, когда красные собираются штурмовать Перекоп. Больше всего он ценит пенистое вино, романс и гитару, своего прелестного и необыкновенного коня, с помощью которого он пытается добраться до последнего врангелевского парохода. Все кончено, перечеркнуто. Превращаются в пыль — и старинное имение с темными аллеями, и высокомерные дворянские принципы, и детская, ревностная и безграничная вера в императора — все кажется глухим отзвуком старых печальных снов. В этих условиях верность тому, что ты есть, нежелание преклонить голову перед новой реальностью может вызвать уважение, как и всякое донкихотство, и она, тяжелее мельничного жернова, потянет его вместе с конем на дно.
На первой пластинке с песнями Высоцкого, выпущенной несколько лет тому назад фирмой «Мелодия», была песня странного всадника. Он просит коней, в которых запряжена его судьба:
Чуть помедленнее, кони...
Не указчики вам кнут и плеть.
Не удивительно, что эти мотивы проявлялись в криминальных сюжетах. В «Хозяине тайги» (1969) Особой зоной стала стихия преступного мира, бесконечных непроходимых лесов, где хозяйничает кулак. В своих первых песнях, в середине шестидесятых годов, молодой Высоцкий ненадолго платит дань жаргонной «беспризорной» лирике. Для неокрепшего, еще не установившегося голоса она была как бы опорой против рифмованных передовых статей в форме исповедальной лирики. Эти времена прошли бесследно, голос поэта стал оригинальным и точным, без заимствованных эффектов.
Десять лет спустя, незадолго до безвременной смерти, он снова вернулся к подобным мотивам, может быть для того, чтобы расстаться с ними навсегда. В пятисерийном детективе «Место встречи изменить нельзя» (1979) он сыграл роль следователя Глеба Жеглова. В этом фильме, поставленном по роману братьев Вайнеров «Эра милосердия», главным стала не интрига, а точные зарисовки быта и нравов послевоенной Москвы. В нем не молодцеватые герои-следователи ловят франтов-головорезов, а усталые плохо одетые, недоедавшие люди ловят других людей, тоже задетых общей бедой, но пытающихся спастись за счет своих близких. В пестрой Зоне недопойманных мошенников Глеб Жеглов умеет с каждым говорить на его собственном языке. Он по-своему любит этих преступников — мелких рыбешек, питавшихся в тени закоренелых акул. А тех, акул, он с готовностью и страстной радостью ловит на мушку.
Жеглов неправ — он незаконно присваивает себе право самолично решать кто прав и кто виноват. Он всегда различен — иногда он и властен, и наступателен, и нагл — в сценах допроса инженера Груздева. Характер получает историческое заземление, психологическое противоречие звучит как противоречие эпохи.
Он многое не успел доиграть и допеть. Его соратники, актеры Театра на Таганке, сделали спектакль о нем — о поэте и артисте Владимире Высоцком. Подготовлен и сборник его стихов, подготавливается и книжка с воспоминаниями тех, кто был рядом с ним. Режиссер Михаил Швейцер заканчивает на телевидении монтажный фильм, объединяющий все то, что уцелело на лентах про Высоцкого.*)
Жалко, что мало тех материалов, которые позволяют видеть его живым. Но все же достаточно для того, что бы его вспомнить, чтобы понять, каким обещал стать этот большой творец, если бы мы были чуточку добрее к нему.
*    *   *
*) Фильм М.Швейцера о В.Высоцком так и не состоялся. — В.П., 1990




ПРИЛОЖЕНИЕ К ПИСЬМУ ЧЕТВЕРТОМУ

РОСТИСЛАВ ЗАЙНИКАЕВ.
ПАМЯТИ ПОЭТА
пьеса

о ВЛАДИМИРЕ СЕМЕНОВИЧЕ ВЫСОЦКОМ
по произведениям поэта, а также
произведениям С.Есенина, В.Смехова
и текстам гражданской панихиды

ДК им. Ю.Гагарина
г.Свердловск, 1982 год

Предварительное замечание автора этой книги

В газете «Вечерний Свердловск» 25 июня 1982 года было напечатано такое объявление:

ДК им. Ю.Гагарина

27-VI в 12 ч. 28 и 29-VI
в 19 ч. 30 м.
спектакль
«ПАМЯТИ ПОЭТА»
о Владимире Семеновиче
Высоцком.
Постановка — Ростислава
Бальмонта-Зайникаева.
Адрес ДК: Сибирский
тракт, 1. (Авт. № 1, 16, 31, 32, 45.)
Тел. 24-91-11

Это крохотное, незаметное объявление в «Вечерке» — заметили. Кому надо. Заметили и те, и другие — почитатели и противники Высоцкого. Состоялся только ОДИН спектакль 27 июня 1982, в 12 часов! Остальные отменили!! Не обращая внимания на массу желающих посмотреть за свои деньги САМОДЕЯТЕЛЬНЫЙ спектакль.
Текст пьесы Р.Зайникаева я попросил у автора на 2-3 дня, чтоб перепечатать ее для нашей компании. Он против этого не возражал.
В . П.
О т   а в т о р а. Пьеса рассчитана на десять актеров — шесть юношей и четыре девушки. При желании постановщик может увеличить или уменьшить количество исполнителей. Все актеры одеты в одинаковую униформу — девушки одеты в джинсы и белые рубашки, а юноши — в джинсы, с обнаженным торсом. Актер, исполняющий роль Поэта, одет в черное трико и
черный свитер.
В темноте открывается занавес. На сцене вся труппа. В руках у всех зажженые свечи.
Г о л о с    д и к т о р а. Москва. Таганская площадь. Ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое июля 1980 года.
В магнитофонной записи звучат песни В.С.Высоцкого «Кто-то высмотрел плод, что не спел, не спел...» В конце песни из глубины сцены появляется актер, исполняющий роль Поэта, в руках у него гитара, он медленно выходит на сцену.
П о э т. Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку /.../
Я один, все тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

1-й   ю н о ш а. Это не драма, не комедия и не трагедия, не спектакль и не концерт, а просто соло для гитары с оркестром.
Все приходит в движение — кто-то устанавливает свет, кто-то прибивает декорации, кто-то подметает пол. Одна из девушекгримирует П о э т а. Из кулис появляется 1-й ю н о ш а.
1-й   ю н о ш а. Владимир Семенович, у вас бывает такой день, когда вы никуда не торопитесь?
П о э т. Не бывает. А у вас бывает?
1-й   ю н о ш а. Пожалуй, да. Два раза в неделю, на теннисной площадке.
П о э т. А я фанатик голубого бассейна, имею даже первый разряд по волейболу, но лет восемь уже, нет, шесть, наверное, только соберусь, только засучу рукава...
1-й   ю н о ш а. Понятно, «Мосфильм».
П о э т. Нет, жена! О «Мосфильмах» уж не говорю.
Постепенно все исполнители уходят со сцены, оставляя поэта с корреспондентом.
1-й   ю н о ш а. Скажите, пожалуйста, вы не читали нашу рубрику «Встреча с интересным собеседником»?
П о э т. Читал. Вас ко мне направили, как к интересному?
1-й   ю н о ш а. Ну да. Тут, правда, и письма есть, и статья о вас была любопытная в «Смене». Кроме того, пардон, моя личная инициатива. Я за вами давно наблюдаю.
П о э т. Вы?
1-й   ю н о ш а. Я. Извините за исповедь: перед вами — несостоявшийся артист. Ну, сбежал, кончил журналистику, ладно. Но что меня убивает: сколько ни хожу в театры и рад бы завидовать... Понимаете, даже обязан человек жалеть о прошедшем, себя жалеть, да? Убей меня Бог, ничего нет! Понимаете?
П о э т. Не понимаю.
1-й   ю н о ш а. Не понимаете? Ну, не радуют меня театры. Скучно мне. В крайнем случае, блеснет новое имя раз-два, потом вглядишься в него покрепче или сам с ним познакомишься... Скучно, Владимир Семенович. И не завидно.
П о э т. А у литераторов веселее?
1-й   ю н о ш а. Да я не о том. Или артист хороший — человек никакой, или человек не дурак — артист средний. Тотальная инверсия в пользу режиссуры. Режиссеры — вот это да. Тут есть на что посмотреть.
П о э т . Простите, я на часы гляжу не от того, что скучно, а от того, что...
1-й   ю н о ш а. Ну, к черту мою жизнь. Возьмемся за вашу.
П о э т. Моя не дается.
1-й   ю н о ш а. А что?
П о э т. Выскользнет. Я убегаю, извините.
1-й   ю н о ш а. Вот те раз! Только разговорились... Ну, одно, Владимир Семенович, одно слово!
Они застывают.  Из  кулис  появляется  2-й   ю н о ш а, он подходит к П о э т у.
2-й   ю н о ш а.
О Володе Высоцком я песню придумать решил...
Вот еще одному не вернуться назад из похода.
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил —
Как умел — так и жил, а безгрешных не знает природа.
Расстаемся совсем не надолго, на миг,
Ведь и нам уходить по следам по его по горячим,
Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон —
Вместе с ним посмеемся и вместе поплачем.
О Володе Высоцком я песню придумать хотел...
Но дрожала рука, и мотив со стихом не сходился
Белый аист московский на белое небо взлетел.
Черный аист московский на черную землю спустился.
Звучит песня «Охота на волков», решенная в стиле «зримой песни».
1-я   д е в у ш к а. Умер Владимир Высоцкий. Прекрасный артист, оригинальный поэт, замечательный и любимый народом певец. Как щедро одарила его природа и как жесточайше скупо отпустила ему дней на земле. Он много пропел печальных песен о времени и о себе, и он наградил нас, тех, кто с любовью собирал его записи, кто пел с ним вместе его песни, кто слышал их из распахнутых окон, наградил нас подлинной поэзией, страстью и мужеством, необходимым для жизни, не растратив его, не изменив своему дару.
Идет «зримая песня»: «Баллада о моем детстве» («Час зачатья я помню неточно...»)
3-й   ю н о ш а.
Знаете, мальчики в детстве балуются —
Натянут проволоку на уровне глаз —
Жестоко! Идешь, и вдруг, пожалуйста, — бац!
И рвутся струны и рвутся аорты.
И как ни стремись, все равно не успеть.
И сердце на проволоке крутится чертом,
И голос хрипит, презирая смерть.
Как страшно горят над новым театром
Цветы и последний святейший нимб.
Нам выпало счастье дышать рядом с ним.
Столько раз еще никто не умирал,
Третий день дал подтвержденье слухам,
Жизнь четырежды кидалась под удар,
Прежде чем свеча твоя потухла.
Оправдай его. Ему бы не грешить —
Так не петь и лучших строк не ведать.
Без земли поэту вновь не взмыть.
Без земли он не поэт — он бредит.
Весь твой подвиг в том, что иногда
Падший ангел в душах падших ангелов
Увеличивал количество добра.
Дух искусства — филиал Евангелия.
Завтра ты воскреснешь в пять часов,
Как Мюнхаузен или барон Брамбеус.
Вольный дух, определивший срок,
Попадает в яблоко, не целясь.
Затемнение.
П о э т. Ладно, отвечаю телеграфным стилем.
1-й   ю н о ш а. Спасибо. Ваши любимые роли?
П о э т. Те, что завтра дадут.
1-й   ю н о ш а. Ясно, а из тех, что вчера?
П о э т. Роль отца.
1-й   ю н о ш а. Ладно. Как соотносятся ваши кино-, теле- и театральные работы? Мешают, безразличны или помогают?
П о э т. Смотря какие, с кем, когда и как.
1-й   ю н о ш а. Так. Неясно.
П о э т. Я, правда, неинтересный собеседник. Честно!
1-й   ю н о ш а. Так. Ясно. Если бы не были актером, какую профессию предположительно вы ... ну, что вас еще греет?
П о э т. Серьезные вопросы в несерьезной обстановке
1-й   ю н о ш а. Простите, Ваш любимый писатель?
П о э т. Не скажу.
1-й   ю н о ш а. Почему?
П о э т. Во-первых, их несколько, а во-вторых, не скажу... Ну, Гоголь, Пушкин, Маяковский, Булгаков, кто еще? Ахматова, Чехов, Мандельштам, Твардовский и кое-кто еще. Напишите Козьма Прутков. Это будет искренне.
1-й   ю н о ш а. Спасибо. Ваши близкие друзья: — актеры или люди чужих профессий?
П о э т. Чужих, только чужих.
1-й   ю н о ш а. ВОТ! Я про это вам и намекал.
П о э т. Простите, я убежал.
1-й   ю н о ш а. Ой, еще секунда. Считаете ли вы, что актерская профессия устарела, ну, видоизменилась функционально, что режиссура фатально торжествует? Театр прошлого — это имена Кина, Каратыгина, Сальвини — то есть актеров; театр нашего времени — это Станиславский, Мейерхольд, Вахтангов, Брук, Любимов, Гротовский и так далее? Актеры уходят, режиссеры остаются?
П о э т. Когда говорят: режиссер задавил актера — чушь! Любой оркестр — дирижерский, любой театр — режиссерский! Только есть первая скрипка в новопупкинском симфоджазе, а есть первая скрипка у Кондрашина или у Стоковского... Простите, я сбежал...
Звучит «зримая песня»: «Только «ни», только «не»... После первого куплета она прерывается и идет монолог Поэта.

П о э т.
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда наполовину,
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я так же против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или когда все время против шерсти,
Или когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,
Уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, что слово «честь» забыто,
И коль в чести наветы за глаза,
Когда я вижу сломанные крылья,
Нет жалости во мне, и неспроста
Я не люблю насилье и бессилье,
Вот только жаль распятого Христа.
Я не люблю себя, когда я трушу,
Досадно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более, когда в нее плюют.
Я не люблю манежи и арены.
На них мильон меняют по рублю,
Пусть впереди большие перемены,
Я это никогда не полюблю.
Песня заканчивается. В конце ее из глубины сцены является четвертый юноша.
4-й   ю н о ш а. Бывают мгновенья, когда от избытка сердца лучше молчать. Так уж заведено, чтобы самые разные люди, провожая в последний путь человека, говорили о нем самые прекрасные слова, наверное, пытаясь этим восполнить то, что не смогли или не захотели дать ему при жизни. Но слова остаются, в общем, словами, и поэтому в эти минуты чрезвычайно трудно говорить любому.
Умер Народный Артист Советского Союза. В самом истинном смысле этого слова, потому что его знали все, его многие любили, а те кто не любил, знали, за что его любили. Потому что он был ясен, конкретен и чрезвычайно талантлив.
Говорят, незаменимых людей нет. Нет, есть. Придут другие, но такой голос, такое сердце, такая ярость и такая боль уже из нашего сердца уйдут. Он был замечательным актером, одним из замечательных актеров современности. Но он был певцом.
Эти песни — как крик, как стон сердца, как хруст разрываемого сердца. Его песни любили и не любили, они шокировали, восхищали, удивляли, но они были выражением каких-то народных струн, которые сегодня проявились в полной мере.
Идет «зримая песня»: «Канатоходец». По окончании песни на сцене остаются две девушки.

2-я   д е в у ш к а .
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее...
Кони, кони, кони, кони привередливые...
Путь окончен, путь окончен, путь окончен...
Успокойтесь.
Ветер захлебнулся пеной...
Кто там высказаться хочет?
Кто там хочет что-то вспомнить?
Поздно. Поздно. Ныть негоже.
Лучше громче и смелее.
Отчего же, отчего же
Мы не смели и не смеем?!
Все понятно. Все понятно.
Вот что можно —
Честен, дерзок, не запятнан.
Остальные промолчали.
А душа, она кричала,
А сарказм срывал перчатку.
Может, лучше для начала
Просто взять и напечатать?
Всё.  До самой горькой боли.
Всё.  До самой главной строчки,
До последней.
Разве кто-нибудь не хочет?
Он хрипел, глаза не пряча.
Ну, а мы, а мы не смели.
Что, кишка тонка? А значит —
Мы не смели и не смеем!
Нам в детсадик бы с досадой
Нашей тихой и пристойной.
Потолкались, рассосались,
Погрустили — и за столик!
Не молчите же, не стоит!
Девушка сбивается, плачет.
Прости, Володя! ...
Ты не умер той мучительной жизнью,
Ты смертью вечной ожил, как и жил.
И голос твой звучит как прежде. Рысью
Их бег в надрыве струнами ожил,
И ты кричал:
«Чуть помедленнее, кони»!
Тебе хотелось дух перевести.
И в этом хриплом, непонятном стоне
Безостановочность короткого пути.
Ты не сумел прожить, как было принято.
И не сумел ты петь, как было признано.
Но душу рвал — и это было сызнова,
Чтоб никому от правды не уйти.
Плевать на то, что жизнь была нетрезвою,
Скорее, ты иною просто брезговал.
И тихого бессилья, праздной резвости
Филистеров не мог, не смел снести.
Ты сам был конь, и был безумный конник,
Что безудержно гнал себя к концу.
И ветер этой бешеной погони
Хлестал ветвями прямо по лицу.
3-я   д е в у ш к а:
Духота. Жара.
Двадцать пятого в четыре утра
Умер Владимир.
Покинул мир.
Он жил безоглядно,
То падал на дно,
То вновь поднимался,
Предсмертно метался,
Рвал струны и сердце,
Усердно! Усердно!
Крещендо! Крещендо!
Все форте и форте!
Сломалась аорта...
И скорбно у рта
Тихо складка легла.
Положили цветы...
Раскрыли зонты —
От жары берегли цветы...
И долго стояли,
Как будто они его ждали...
И девять дней все шли и шли,
Давно уж не было такого.
Он мертв. Не саван — дело шили.
А похоронили в день Владимира Святого.
Затемнение. В темноте раздается голос, его подхватывает хор.
X о р.
Упокой, господи, душу раба твоего Владимира ...
Упокой, господи, душу раба твоего Владимира ...
Упокой, господи, душу раба твоего Владимира ...
Упокой, господи, душу раба твоего Владимира ...
Зажигается свет, и звучит «зримая песня»: «Братские могилы».
На сцене вновь вся труппа. В руках у актеров телефоны, они ведут разговоры с невидимыми собеседниками, но голоса складываются в неясный гул, и можно различить лишь отдельные слова. Неожиданно звук отключается, и мы слышим только один разговор.

2-я   д е в у ш к а. Вовочка, это Дина Андреевна!
П о э т. Господи, чему это я обязан? Как вы себя чувствуете, как дела в училище?
2-я   д е в у ш к а. Значит, по порядку. Во-первых, я скрывать не стану, я звоню с просьбой. Я-то сама видела, но мои ближайшие — слышите, Вовочка, ближайшие друзья — они не наши, не актеры, они технократы, — умоляют на «Мать». Ну, что я могу сделать?
П о э т. Дина Андреевна! О чем вы говорите! Любимый педагог — и такие слова! Я сам вам позвоню, когда закажу. Ну, как там в прославленном теавузе?
2-я   д е в у ш к а. Я не стану говорить, что вы мой любимый ученик, хотя это близко к истине, но вас у нас много...
П о э т. А вы у нас одни !
2-я   д е в у ш к а. Во-от! Но о тех временах, когда учились вы, Володя, Ролан Быков, — словом, приходится пожалеть... Между прочим, вашему ректору на днях стукнет семьдесят, вы там приветствие сочиняете в театре, Вовочка?
П о э т. Я, Дина Андреевна, после его статей об искусстве актера и после целого ряда происшествий, вам известных...
2-я   д е в у ш к а. Ну, Вовочка, он же все-таки старик...
П о э т. Извините, стариков много, и разнообразного поведения. Я знаком с одним стариком... Небо и земля. Нашего меньше волнует судьба будущих поколений студентов, нежели приобретение квартиры. Званий... А тот старик...
Разговор обрывается. На сцену выходит 3-й юноша.
3-й   ю н о ш а. Однажды я пригласил Володю к своим родителям, в Сибирь. Приехали, познакомил с отцом. Они сразу нашли общий язык и весь вечер проговорили. Ну, а потом, как водится — банька. Я разомлел от пара, уснул, а когда проснулся, смотрю — Володя сидит и пишет. У нас лампа была такая здоровая, висит под потолком, качается, и по лицу Володи бегает какая-то странная болезненная тень. Он увидел, что я открыл глаза, повернулся ко мне. «Слушай, — говорит, — Валерка, я тут про твоего батю стихи написал. Вот, как тебе, послушай».
Как бы издалека звучит песня «Банька по-белому». Постепенно звук набирает силу. 3-й юноша садится у рампы и потихоньку начинает подпевать, затем не выдерживает и плачет. После окончания песни слышны только его рыдания. Резко, из глубины сцены появляется 3-я девушка.
3-я   д е в у ш к а.
Бок о бок с шашлычной, манящей так сочно,
Киоск звукозаписи около Сочи.
И голос знакомый с хрипинкой несется,
И наглая надпись: «В продаже — Высоцкий».
Володя, ах как тебя вдруг полюбили
Со стереомагами автомобили.
Толкнет прошашлыченным пальцем кассету —
И пой, даже если тебя уже нету.
Торгаш тебя ставит в игрушечке «Ладе»
Со шлюхой, измазанной в шоколаде,
И цедит, чтоб не задремать за рулем:
«А ну-ка, Высоцкого мы крутанем!»
Володя, как страшно меж адом и раем
Крутиться для тех, кого мы презираем.
Но к нашему счастью магнитофоны
Не выкрадут наши предсмертные стоны.
Ты пел для студентов Москвы и Нью-Йорка;
Для части планеты, чье имя — «галерка».
И ты к приискателям на вертолете
Спускался и пел у костра на болоте.
Ты был Полу-Гамлет и Полу-Челкаш.
Тебя торгаши не отнимут. Ты наш!
Киоск звукозаписи около пляжа
Жизнь кончилась.
Началась распродажа.
На сцене появляются П о э т   и   1-й   ю н о ш а.
1-й   ю н о ш а. Простите, Владимир Семенович. Можно еще вопросик?
П о э т. Да откуда вы взялись, корреспондент?
1-й   ю н о ш а. Секрет фирмы. Да я вам мешать не собираюсь. Один вопрос. Да-да. Нет-нет. Можно?
П о э т. Валяйте.
1-й   ю н о ш а. Владимир Семенович, вот вы столько успеваете за день, вы пробегаете десятки, если не сотни километров... У вас кино, зрители, поклонницы. У вас, наконец, театр, роли и главное — песни... А вы всё бегаете, бегаете... Скажите вы ЗА чем-нибудь устремились, или ОТ чего-нибудь сбегаете? Извините за каверзность вопроса.
П о э т . Как вас зовут?
1-й   ю н о ш а. Это неважно.
П о э т. Нет, все-таки?
1-й   ю н о ш а. Я занимаюсь вами, Владимир Семенович, и я хочу знать как можно больше о вас. Когда я закончу работу, тогда вам представится возможность заняться мною. Итак, или вы кого-то догоняете, или вы от кого-то удаляетесь?
П о э т. По-моему, живущего в нашем ритме человека легче легкого купить таким глубокомысленным вопросом. Спроси любого: «Расскажите, что у вас за жизнь, какие заботы... » И какого бы уровня ни был человек, он вас благодарно оглядит и часа на два уйдет в ответное глубокомыслие.
1-й   ю н о ш а. Но это естественно, это своего рода антракт. Каждый нуждается в остановке.
П о э т. Ну, да, а теперь, когда гонки совершаются массовым порядком, антракт означает встречу с самим собой. Мы спешим, не успеваем, мы видим в день до миллиона человек, а скучаем больше всего по себе, ибо в самой большой разлуке я нахожусь именно с собой
1-й   ю н о ш а. Спасибо, это удачно сказано.
П о э т. А почему «спасибо»?
1-й   ю н о ш а. За доверие ко мне. А на вопрос вы так и не ответили.
К ним подходит 2-й   ю н о ш а, кладет руку на плечо Поэта.
2-й   ю н о ш а.
Ты сожмешься в комок неузнанно,
Я тебе подоткну пальто,
Чтоб от Северного и до Южного —
Всем твоим полюсам тепло.
Всё летаем с тобой, летаем,
Пристегнувшись одним ремнем,
Завтрак в — Риге, а ужин — в Таллинне,
Там вздремнем.
И на самой заброшенной трассе
Тебя примутся обнимать,
И на их вездесущее: «Здрасте!»
Крикнешь: «Здравствуйте! Так вашу мать!»
Но когда ты выходишь на сцену,
У меня замирает в ушах:
От такого высотного крена
Аж земля из-под кресла ушла.
За кулисами будет нашествие,
Толкотня.
Равнодушно и сумасшедше
В сантиметре пройдешь от меня.
Я пойму, что погода летная,
По едва приоткрытому рту,
Что курсируют самолеты
На Одессу и Воркуту.
Затемнение. Звучит «зримая песня»: «Дом» («Что за дом притих..»). После окончания ее из кулис появляется 4-я   д е в у ш к а.
4-я   д е в у ш к а.
Не уходи, не покидай мой город,
Он без тебя не будет полон,
Без струн твоей гитары и без песен.
Он будет неутешен, будет пресен.
И страшно в театр войти —
На полутемной сцене
Мне больше не найти
Тебя и твоей тени.
Не слышать голос твой,
Надорванный страданьем
По той, что рядом нет
И долог путь к свиданью.
Ума не приложу, как свыкнуться с той мыслью:
Незаменимых нет — твердят друзья неистово.
Незаменимых нет — подлейшая из формул.
Незаменимых нет — кто близок, тот и дорог.
«Зримая песня»: «Зарисовка из Парижа» («Милый Ваня, я гуляю по Парижу...»)
П о э т. (Обняв 4-ю   д е в у ш к у)
Нет рядом никого, как ни дыши,
Давай с тобой организуем встречу —
Марина, ты письмо мне напиши,
По телефону я тебе отвечу.
Пусть будет так, как года два назад,
Пусть встретимся надолго иль навечно,
Пусть наши встречи только наугад,
Ты все поймешь и ты простишь, конечно.
Не видел я другой такой руки,
Которая бы так меня ласкала,
Вот о таких тоскуют моряки,
Теперь моя душа затосковала.
Я песен петь не буду никому,
Пускай ты, может, этому не рада,
Я за тебя готов пойти а тюрьму,
Раз это будет для тебя награда.
Не верь тому, что будут говорить,
Кроме тебя мне никого не надо.
Еще не раз мы вместе будем пить
Любовный вздор и трепетного яда.
Пауза. П о э т выходит на авансцену и обращается к зрителям.
П о э т. Ну, значит так. Я, кажется, второй раз в жизни в очень ранний утренний час, да перед завтраком, да перед обедом, да и перед сном — нет, в общем, мне нравится обстановочка. Только надо привыкнуть. Еще бы койку на сцену — и полный порядок. Ну так. Я хотел сказать. Меня ваши организаторы настроили попеть, а потом — про кино. Я же прошу наоборот: прежде поговорим, и я, сидя, поотвечаю. Правда, надо чуть-чуть отойти. А уж потом... Времени хватит. У меня до репетиции — аж одиннадцать часов...
Звучит «зримая песня»: «Песня певца у микрофона».
П о э т.
Вы помните меня всегда -
И в этот день такой паскудный,
И некролОг стандартно нудный
Пусть не тревожит вас зазря.
Неиссякаемая жизнь
Иссякла нынче в моем теле.
Конечно, лучше бы продлить,
Но что поделать, сам не верю.
Но сам хотел, то есть хочу,
Незабываемым быть всюду,
Где вознесут мою свечу,
И не подпустят смерть-зануду.
Вам все осталось — берегите,
Боритесь, чтоб досталось всем.
Все аккуратно соберите —
Не зря ж я все-таки горел,
Не зря ж я все-таки наглел,
Жизнь прожигая на куплеты.
Конечно, что-то не успел,
Но что успел — несите свету.
Не забывай меня и ты,
Другим забудусь — не обижусь,
Ты знаешь, что твои цветы
Из всех других всего мне ближе.
Вы помните меня всегда -
И в этот день такой паскудный,
И некролОг стандартно нудный
Пусть не тревожит вас зазря.
В глубине сцены появляется 1-й   ю н о ш а.
1-й   ю н о ш а. Владимир Семенович, какие у вас пожелания , как у читателя нашей газеты?
П о э т. Не знаю. Вам виднее. Но пускай о хороших актерах пишут раньше, чем те полысеют или выйдут в народные.
1-й   ю н о ш а. А какие выводы?
П о э т. Выводы? По-моему, срочные. Прежде всего меньше трепаться: мы — художники, актер — тайна, нутро творца... Чушь! И нечего ссылаться на прошлые достижения. Остужев был великий артист, но я лично не могу долго слушать в записи его завывания. Время идет .
1-й   ю н о ш а. Владимир Семенович , а что вы можете сказать мне на прощание?
П о э т. Служенье муз не терпит суеты. Прекрасное должно быть... молчаливо.
Затемнение. У портала лучом прожектора высвечивается
 2-й ю н о ш а.
2-й   ю н о ш а.
Коленопреклоненная Москва,
Разгладивши битловки, заводила
Его потусторонние слова.
Владимир умер в два часа,
И бездыханно
Стояли полные глаза,
Как два стакана.
А над губой росли усы
Пустой утехой,
Резинкой врезались трусы,
Разит аптекой.
Спи, шансонье всея Руси
Отпетый,
Ушел твой ангел в небеси
Обедать.
Володька,
Если горлом кровь,
Володька,
Когда от умных докторов
Воротит.
А баба — русый журавель —
В отлете,
Орет за тридевять земель:
«Володя!»
Бродил закатною Москвой,
Как богомаз — мастеровой,
Чуть выпив.
Шел популярней, чем Пеле,
Носил гитару на плече,
Как пару нимбов.
(Один для матери — большой, золотенький,
под ним — для мальчика, меньшой...)
Володенька!
За этот голос с хрипотцой
Дрожь сводит.
Отравленная хлеб-соль
Мелодий.
Купил в валютке шарф цветной,
Да не походишь.
Отныне вечный выходной -
Свободен!
О златоустом блатаре
Рыдай Россия!
Какое время на дворе —
Таков мессия.
Звучит «зримая песня»: «Песня о петровской Руси»(«Как засмотрится мне нынче...»)
1-я   д е в у ш к а. В двести семнадцатый раз играем «Гамлета». Очень душно, и мы уже на исходе сил — конец сезона, недавно прошли гастроли в Польше. Володя плохо себя чувствовал, выбегал со сцены, глотал лекарства. За кулисами дежурил врач «скорой помощи»... Во время спектакля даже забывает слова...
Опять «Гамлет». Володя внешне спокоен и не так возбужден, как тринадцатого, сосредоточен, текст не забывает... Хотя в сцене «мышеловки» опять убежал за кулисы — снова плохо с сердцем... Вбежал на сцену очень бледный, но точно к своей реплике. Опять очень жарко, духота... Кто-то сказал: «фронтовые условия». Я пошутила: «а слабо, ребята, сыграть еще раз». Никто даже не засмеялся, и только Володя вдруг посмотрел на меня: «Слабо, говоришь? А ну, как не слабо?» Понимая, что это всего лишь слова, слова, слова... но зная Володин характер, азарт, на всякий случай отмежевываюсь: «Нет уж, Володя, сыграем двадцать седьмого». А двадцать пятого его не стало. Гамлет был одной из любимых ролей Высоцкого. И еще, конечно, — Хлопуша...
5-й   ю н о ш а.
Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Я три дня и три ночи искал ваш умёт,
Тучи с севера сыпались каменной грудой.
Слава ему! Пусть он даже не Петр!
Чернь его любит за буйство и удаль.
Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
В солнце рыл глазами удачу,
Ветер волосы мои, как солому, трепал
И цепями дождя обмолачивал.
Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
Эту голову с шеи сшибить нелегко.
Оренбургская заря красношерстной верблюдицей
Рассветное роняла мне в рот молоко.
И холодное корявое вымя сквозь тьму
Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Где он? Неужель его нет?
Тяжелее, чем камни, я нес мою душу.
Ах, давно, знать забыли в этой стране
Про отчаянного негодяя и жулика Хлопушу.
Смейся, человек!
В ваш хмурый стан
Посылаются замечательные разведчики.
Был я каторжник и арестант,
Был я убийца и фальшивомонетчик.

Но всегда ведь, всегда ведь, рано ли, поздно ли,
Расставляет расплата капканы терний.
Заковали в колодки и вырвали ноздри
Сыну крестьянина Тверской губернии.
Десять лет —
Понимаешь ли ты, десять лет? —
То острожничал я, то бродяжил.
Это теплое мясо носил скелет
На общипку, как пух лебяжий.

Черта ль с того, что хотелось мне жить?
Что жестокостью сердце устало хмуриться?
Ах, дорогой мой, для помещика мужик —
Все равно что овца, что курица.
Ежедневно молясь на зари желтый горб
Кандалы я сосал голубыми руками...
Вдруг... три ночи назад... губернатор Рейнсдорп,
Как сорвавшийся лист
Влетел ко мне в камеру...
«Слушай, каторжник!
(Так он сказал).
Лишь тебе одному поверю я.
Там в ковыльных просторах ревет гроза,
От которой дрожит вся империя,
Там какой-то пройдоха, мошенник и вор
Вздумал вздыбить Россию ордой грабителей.
И дворянские головы сечет топор —
Как березовые купола
В лесной обители.
Ты, конечно, сумеешь всадить в него нож?
(Так он сказал, так он сказал мне).
Вот за эту услугу ты свободу найдешь,
И в карманах зазвякает серебро, а не камни».

Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,
Я ищу его лагерь, спросить мне некого.
Проведите ж, проводите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека!
Затемнение. Когда зажигается свет, на сцене стоит
4-я   д е в у ш к а. Звучит стихотворение «Поэты», решенное в стиле стихопластики.

4-я   д е в у ш к а.
Кто кончил жизнь трагически — тот истинный поэт,
А если в точный срок, так — в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же — в петлю слазил в «Англетере».
А в 33 Христу — он был поэт, он говорил:
«Да не убий!» Убьешь — везде найду, мол.
Но — гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.
С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -
Вот и сейчас — как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль,
И Маяковский лег виском на дуло.
Задержимся на цифре 37! Коварен Бог —
Вопрос ребром поставил: или — или!
На этом рубеже легли и Байрон и Рембо, -
А нынешние — как-то проскочили.
«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа -
И режут в кровь свои босые души!
На слово «длинношеее» в конце пришлось три «е», —
Укоротить поэта! — вывод ясен, -
И нож в него! -но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

П о э т .
И снизу лед, и сверху — маюсь между.
Пробить ли верх, иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежды,
А там — за дело, в ожиданье виз.
Лед надо мною — надломись и тресни!
Я весь в поту, как пахарь от сохи,
Но я вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека — сорок с лишним.
Я жив,
Двенадцать лет тобой и Господом храним.
Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним,
Мне есть, чем оправдаться перед ним
Звучит «зримая песня»: «Веревочка» («Как во смутной волости...»)

П о э т.
СПАСИБО, ДОРОГИЕ, СПАСИБО!..

3 а н а в е с
*       *
*


















ПРИЛОЖЕНИЕ К ПИСЬМУ ПЯТОМУ

ПЕРЕДАЧА РАДИОСТАНЦИИ «СВОБОДА»:
«НАДЕЖДА ВЫСОЦКОГО»
Передача 4-я. 29 июля 1980 г., 23,10 моск.
Д и к т о р: Мы продолжаем серию программ, посвященных творчеству Владимира Высоцкого. Сегодня своими мыслями о поэзии Владимира Высоцкого делится с вами, живущий ныне в Париже, прозаик Сергей ...(неразборчиво). Он назвал свою беседу «Надежда Высоцкого». (Звучит запись Высоцкого «Купола»).
Как засмотрится мне нынче, как задышится,
Воздух крут перед грозой. Крут, да вязок.
Что споется мне сегодня? Что услышится?
Птицы вещие поют, да все из сказок!
Птица Сирин мне радостно скалится,
Веселит, зазывает из гнезд.
А напротив — тоскует, печалится,
Травит душу чудной Алконост.
Словно семь заветных струн
Зазвенели в свой черед —
Это птица Гамаюн
Надежду подает!
В синем небе, колокольнями протоколом...
(Дальше на пение Высоцкого накладывается голос автора беседы.)
- По советскому телевидению концерт Владимира Высоцкого так и не прошел. Но мне повезло: по телевизору я Высоцкого увидел и услышал. Жарким летом 1976 года, в кафе, в Париже. (Музыка не звучит больше). Он спел всего одну песню, мы все ее знаем: «Охота на волков». Кроме меня никто в этом кафе не понимал по-русски. Тем не менее, пока Высоцкий пел, посетители молчали, все словно оцепенели — ни звука, ни звяканья. (Звучит: «Рвусь из сил и из всех сухожилий...» Вся.)
- Сорванный отчаянием голос русского певца, голос самого отчаяния — этот яростный, неистовый хрип России, одержимой сверхчеловеческой страстью жить и быть свободной, шокировал случившихся в кафе тогда кротких парижан. Как-то всем неловко стало, совестно — и своего послеобеденного кофе, и сытости, и умеренного хмеля, и умеренных чувств, и своего западноевропейского душевного комфорта.
Одной своей песней этот русский шансонье дал им почувствовать, что «обнаженные нервы земли» его страны — России — «неземное страдание знают».
(Звучит вся «Песня о Земле». («Кто сказал: все сгорело до тла...») .
Ведущий читает после Высоцкого текст последних двух куплетов:

«Она вынесет все, переждет,
Не записывай Землю в калеки,
Кто сказал, что Земля не поет,
Что она замолчала навеки?
Нет, звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран и отдушин.
Ведь Земля — это наша душа.
Сапогами не вытоптать душу» .
- Онемевшая от неслыханной боли, эта Земля, эта душа, соборная душа России обрела дар речи в своем сыне. Благодаря его серебряным струнам, его гениальному голосу, его развязавшемуся языку... (волна ушла, слова неразборчивы. — В.П.) выразила себя с разительной полнотой: «У меня гитара есть — расступитесь, стены!»
Откуда, как он, которому было всего семь лет, когда кончилась война, всего 15 — когда умер Сталин, смог так спеть и про окопное и лагерное братство народа? Поистине, все судьбы слились в единую — его! Он стал любимым сыном страны, ее гордостью, ее героем, ее первым любовником, ее мифом. И Россия завороженно и восхищенно следила и сопереживала драме прижизненной судьбы Володи. И любила его французскую любовь, расколдованную им «колдунью». Так же, как и предыдущих героинь — нинок, верок, зин. И просто безымянных — молодых, красивых, белых. И вместе с ними — Володю. Его за то, «чтоб не осталось в России больше тюрем, чтоб не стало по России лагерей? » И вместе с ним мучилась его похмельями и оглядывалась на его синий «мерседес», когда он ехал куда-то. И радовалась за него, когда он вновь и вновь брал очередные границы, барьеры, препоны.
(Звучит полностью песня «Горизонт» /«Чтоб не было следов, повсюду подмели...»/) .
- Куда он рвался?
Столько лет — счастья нет.
Все кругом — красный цвет.
То ли — в избу, и запеть,
Просто так, с морозу?
То ли взять и помереть
От туберкулезу?
То ли выстонать без слов,
То ли — под гитару?
То ли в сани — рысаков,
И уехать к «Яру»?
Вот напасть: то не всласть,
То не в масть карту класть,
То ли счастье украсть,
То ли просто упасть?
Страсть !
Все мы были очевидцами этой неистовой жажды счастья, свободы, жизни, жажды бытия. На фоне всеобщей подавленности, оглядчивости, зажатости



порыв его пламенел особенно ярко. И боролся в одиночку он, являя пример, — с нежитью, с мертвечиной, с небытием. Куда, заставляя подавлять себя, в добровольно-принудительном порядке сталкивал соотечественников еще при их жизни. Помните, героя его фольклорно-сказочного цикла, уложившего Чуду-Юду:
А в отчаявшемся том государстве —
Как войдешь, так прямо наискосок —
Бесшабашно жил в тоске и гусарстве,
Бывший лучший, но опальный стрелок.
Помимо самоиронической характеристики личного образа жизни, здесь в этой песне звучит, как мне кажется, главная, надличная тема всего вообще песенного творчества Владимира Высоцкого. Так о чем он пел, по сути, при жизни? О чем его неповторимый голос поет сейчас в стране, с пластинок и кассетных магнитофонов? Об удали, о воле. Об острой, насущной потребности народа в самоуважении. О богатырстве самом настоящем, о мудрой, независимой, собой свободно распоряжающейся народной силе, которая сумела бы преодолеть убожество, унизительность, и кажущуюся безысходность навязанного ей существования.
Сейчас, когда звучат все его песни сразу — и ранние и поздние — мне кажется, это очень важно, чтобы проникающийся голосом Владимира Высоцкого соотечественник ощутил восхождение этого голоса от отчаяния к мечте, от проклятия чумному бараку, где и жить-то разучились... где «испокону в зле да шепоте», к выстраданной вместе со страной надеждой на воскресение в России светлой.
(Звучит: «Купола в России кроют чистым золотом,
Чтобы чаще Господь замечал...»
С этой песни началась передача. — В.П.)
Д и к т о р: Это была беседа «Надежда Высоцкого». У микрофона радио «Свобода» выступал, живущий ныне в Париже, прозаик Сергей Медунец (? — неразборчиво. — В.П.) На волне радио «Свобода» мы готовим серию (!) программ, посвященных творчеству замечательного поэта и актера Владимира Высоцкого. В этих программах о творчестве поэта, о его песнях говорят писатели Андрей Синявский и Виктор Некрасов, Юз Алешковский и Анатолий Гладилин, говорят актеры, художники, — люди, лично знавшие Владимира Высоцкого.
Программы этого цикла подготовил и ведет Юлиан Панич.

*       *
*




РАДИОСТАНЦИЯ «ГОЛОС АМЕРИКИ»
О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ
(ПЕРЕДАЧА ПЕРВАЯ)
Июль 1980 года

Звучит: «Рвусь из сил и из всех сухожилий...» («Охота на волков». Вся).
Д и к т о р. Кому не знаком этот низкий, хриплый, берущий за живое голос, натянутый, как нерв? Но оборвался нерв, нет больше Владимира Высоцкого. Кем был Высоцкий? Артистом театра, киноактером, поэтом, певцом? Вряд ли можно наклеить на него один из этих ярлыков. Владимир Высоцкий был, в первую очередь, творцом и человеком, болевшим душой и сердцем за свою страну. И, конечно, говоря о Высоцком, думаешь, в первую очередь, о его песнях. Хотя и слово-то «песня» неправильно в применении к крику души, который был так близок, так понятен миллионам и миллионам поклонников этого творчества, кропотливо собиравшим на магнитную пленку то из него, что отмела беспощадная лапа цензуры. Да и как могло быть иначе? Уж слишком безжалостно бил, клеймил Высоцкий все то, что «не так, как надо».
(Звучит фрагмент песни «Моя цыганская»):
Если б склон увить плющом,
Мне б и то отрада!
Эх, если б что-нибудь еще...
Всё не так, как надо!
Эх, раз, еще раз!
Да еще много, много, много, много, много, много раз
Всё не так, как надо.
Я тогда — по полю, вдоль реки,
Света — тьма, нет Бога!
А в чистом поле — васильки
И дальняя дорога.
Вдоль дороги — лес густой
С Бабами-Ягами,
А в конце дороги той —
Плаха с топорами.
Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги всё не так,
А в конце — подавно.
И ни церковь , ни кабак —
Ничего не свято!
Нет, ребята! Всё не так!
Всё не так, ребята!
Эх, раз, да еще раз! Да еще много, много, много, много, много, много раз.
Эх, да еще раз!
Всё не так, ребята!
Д и к т о р: Нет, пожалуй, ни одной стороны советской действительности, которую бы обошел Высоцкий в своем творчестве. Тут: война и сталинские чистки с их ужасами и страданиями, и гримасы народного быта. Тут — вся жизнь с ее светлыми и темными сторонами. Дружба, любовь, смерть, боль и радость.
(Звучит в исполнении Высоцкого «Песня о новом времени», без первого куплета):
Наше время — иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!
И в погоню летим мы за ним, убегающим, вслед.
Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,
На скаку не заметив, что рядом товарищей нет.
И еще будем долго огни принимать за пожары мы,
Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,
О войне будут детские игры с названьями старыми,
И людей будем долго делить на своих и врагов.
А когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,
И когда наши кони устанут под нами скакать,
И когда наши девушки сменят шинели на платьица, —
Не забыть бы тогда, не простить бы, и не потерять.
Д и к т о р: Любят Высоцкого потому, что он говорит правду. Правду о том, что было. И он критикует, обличает, высмеивает, но без ненависти. Песни его — это живая реальность... (Радиоволна отошла, слова неразборчивы. — В.П.) оттепель, которой не суждено было стать таковой. Откровение, которое навсегда останется откровением.
Известность и слава Высоцкого уберегли его от судьбы, которая не миновала бы его еще 30 лет назад.
(Звучит «Баллада о детстве»):
Час зачатья я помню неточно,
Значит, память моя — однобока.
Но зачат я был ночью — порочно,
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе:
Девять месяцев — это не лет...
Первый срок отбывал я в утробе, —
Ничего там хорошего нет .
Спасибо вам, святители,
Что плюнули, да дунули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали
В те времена укромные, -
Теперь почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные...(На этом песня заканчивается.- В.П.)
Д и к т о р. Каждый находит в песнях Высоцкого то, что ищет: себя, окружающих, свои переживания, проблемы, страдания. В отличие от Окуджавы или Галича в стихах Высоцкого нет лирики: он рубит с плеча, называя вещи своими именами. Тут не надо докапываться до смысла. Возможно, это и сделало его излюбленным бардом всех тех, кто не удовлетворяется «кочегарами и плотниками» и рассуждает об окружающем не только у дружеского костра. Нет в песнях Высоцкого и несуществующей романтики трудовых будней и благ заслуженного отдыха.
(Звучит «Диалог у телевизора»):
- Ой, Вань! Гляди, какие клоуны! —
Рот — хоть завязочки пришей...
Ой! До чего, Вань, размалеваны,
А голос — как у алкашей...
Д и к т о р. «Кто сказал, что Земля не поет?» — спрашивает Высоцкий в одной из своих песен. И отвечает: «Нет, звенит она, стоны глуша, изо всех своих ран и отдушин. Ведь Земля — это наша душа. Сапогами не вытоптать душу.»
Да и песни Высоцкого были криком души, это знает каждый, кто хоть раз был на его концерте. Возможно, этот стон души и прервал кто, как писал поэт: «Меня хватали за руки, мешали, никто не знал, что я умел летать.»
(Звучит «Канатоходец» со слов):
Ах, как жутко, как смело, как мило —
Бой со смертью три минуты,
Раскрыв в ожидании рты...
Д и к т о р: Это была передача, посвященная кончине Владимира Высоцкого. «Голос Америки» из Вашингтона.

*       *
*













РАДИОСТАНЦИЯ «ГОЛОС АМЕРИКИ»
О ВЛАДИМИРЕ ВЫСОЦКОМ
(ПЕРЕДАЧА ВТОРАЯ)


Д и к т о р (жен.): В связи с кончиной всемирно известного советского поэта-песенника Владимира Высоцкого, последовавшей в пятницу, 25 июля, мы передаем во многих из наших программ отклики на Западе о его смерти. Друг Высоцкого, художник Михаил Шемякин в телефонном разговоре из Парижа прочел последнее стихотворение Высоцкого, написанное им Шемякину.
Говорит М.Шемякин: Мне трудно сейчас говорить, потому что я совсем недавно узнал о смерти Володи. Я знаю, что Россию постигло большое горе: потому что ушел один из самых больших певцов России, космическая душа России, которая воплотилась в этом человеке. Володя — это космическое явление и космическая потеря для всех нас, в ком живет русский дух. Я очень чтил его, потому что у него был... (неразборчиво звучит. — В.П.) и, кроме того, что он делал иногда на моих глазах свои феноменальные песни, поэму, которую он писал и прозу... Он говорил мне, что самое дорогое в его жизни — это его друзья. Он чувствовал, он уходит из этой жизни, потому что его смерть для меня была не просто неожиданна. Для меня эта смерть — это самоубийство, потому что почти полгода он был в очень тяжелом состоянии, его постоянно грызла и мучила какая-то чудовищная тоска. Я был в отъезде, когда он уехал отсюда, и на своем столе я нашел стихотворение «Прощальное», двадцать строчек его:
Как зайдешь в бистро-столовку,
По пивку ударишь, —
Вспоминай всегда про Вовку —
Где, мол, друг-товарищ?
А в лицо — трехстопным матом,
Можешь хоть до драки!
Про себя же помни — братом
Вовчик был Шемяке.
Баба, как наседка квохчет —
(Не было печали!)
Вспоминай!!!  Быть может, Вовчик —
Поминай как звали.
M.Chemiakin — всегда, везде Шемякин.
А посему французский не учи!..
Как хороши, как свежи были маки,
Из коих смерть схимичили врачи.
.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .
Мишка! Милый! Брат мой Мишка!



Разрази нас гром!
Поживем еще, братишка,
По-жи-вьем!

М.Шемякин продолжает: А пожить ему уже не удалось.

Д и к т о р(ш а): Голос Михаила Шемякина в телефонной записи.
О роли Владимира Высоцкого в развитии магнитиздата писал в книге «На лобном месте» Григорий Свирский, проживающий сейчас в Канаде. Эта книга, с подзаголовком «Литература нравственного сопротивления, 1946-76-й годы», вышла в прошлом году (1979) в Лондоне с предисловием профессора Ефима Эткинда. Свирский посвящает отдельную главу так называемой «магнитофонной революции» и начинает он ее словами:
«Казалось, вытоптано все. И тогда, в полумогильной тишине, стали слышнее стихи-песни. Шорох магнитофонных лент. Они выступили вперед, на смену придушенному». Свирский продолжает (звучит мужской голос).
«Стихи-песни Булата Окуджавы, Александра Галича, Владимира Высоцкого и других стали знаменем вольномыслия. Они спасли поэзию сопротивления от разгрома. Сами были подлинной поэзией, талантливой литературой со своей давней историей, со своими врагами и поклонниками. Они стали запевом, дали настрой и молодой поэзии и непуганым юным исполнителям, вооруженным гитарой. Они настраивались на тональность лагерной правды, как на камертон. Отнюдь не всегда поэзия была близка им тематически, но она была неизменно правдивой. Лагерный поток вымывал ложь казенного благополучия. Песня переставала быть сентиментальным вздохом или пропагандой. У песен еще не было лидеров. Они должны были появиться.
Первым начал выделяться «лица необщим выраженьем» Булат Окуджава. Первые песни его прозвучали для нас в 1959-60-х годах. Они в ту пору звучали на дружеских вечеринках. Первое публичное выступление Булата Окуджавы было на грани провала. Завсегдатаи Московского Дома кино, патентованные красотки и зубные врачи, среди которых лишь изредка мелькало лицо киноактера или кинооператора, встретили песни Окуджавы холодно. Председательствующий Василий Ардаматский подошел после выступления Булата Окуджавы к авансцене и сказал зрителям с усмешкой, разведя руками: «Я за это не отвечаю».
Мне рассказывал Булат об этом в 1967 году, спустя много лет после первого концерта. При одном воспоминании об ардаматских у Булата каменело лицо. Прошло всего два-три года после первого выступления Булата Окуджавы, и его песни поломали Россию. Это был беспрецедентный прорыв сквозь цензурный бетон. Именно тогда, после хрущевского погрома искусства в 1963-64-х годах, когда проза залегла, как залегают солдаты перед укреплениями, песни хлынули как паводок, поверх укреплений. Сперва песни Окуджавы, затем Галича, позднее Высоцкого и других. «Есть магнитофон системы «Яуза», вот и всё. И этого достаточно», — пел Александр Галич.



Песни Окуджавы и Галича зазвучали в дощатых бараках общежитий, на строительствах и лесоповалах, где никогда не раскрывали сборники стихов, в местах, куда книга и не доходит. В чем секрет популярности песен Булата Окуджавы, похоронившей под собой не только радиопесни, но и всенародно известные, народно-поэтические песни Исаковского «Зашумели, заиграли провода, мы такого не видали никогда» или «И кто его знает, на что намекает»?
В чем секрет этого: «Девочка плачет, — шарик улетел. Ее утешают, а шарик летит»? Поэтика стихотворения о голубом шарике фантастически проста. Нет даже рифмы. Строфы-двустишия. Мысль элементарна: люди рождаются, живут, умирают. Стихотворение держит интонационный повтор: шарик улетел, шарик вернулся. Монотонность стихотворения — это сама монотонность, само однообразие жизни. И лишь в конце — интонационный перебой: есть еще что-то, есть и другая музыка в жизни, и лирическая глубина: шарик вернулся, а он — голубой. Почему голубой? Однозначно расшифровать невозможно. Есть подтекст, заставляющий думать, есть тайна. А тайна — это то, что не может быть высказано. Однако читатель или слушатель как бы приобщается к ней, к этой тайне. Вместе с тем, строка эта — и композиционное завершение: все возвращается на круги своя. Стихотворение грустное, но не безнадежное, не трагическое, скорее, элегическое раздумье: «а он — голубой». Оказывается, сама жизнь — тайна. И это одна из главных особенностей лирики Булата Окуджавы, авторская доверительность интонации. Мысль от песни к песне все глубже. А тайна все серьезнее, трагичнее. Заставляют задуматься, даже если ты этого не хочешь! В песне «А как первая война» Окуджава, как всегда, говорит не от имени народа или поколения, о чем неизменно ораторствовали казенные поэты, а от своего имени. Свой опыт, своя мысль, своя интонация.
Измученная, измолчавшаяся Россия начала говорить, чувствовать, думать словами, мыслями Булата Окуджавы, подготовившего приход новой, жгущей, оголенно социальной поэзии Александра Галича. Поэтическая стихия Булата Окуджавы отнюдь не была вытеснена приходом новых талантов, она пошла рядом, обогащенная и обогащающая. Галич всколыхнул Россию. Высокая поэзия заговорила вдруг о том, о чем вся Россия думала:
Где теперь крикуны и печальники?
Отшумели и сгинули смолоду...
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание — золото.
Вот так просто попасть в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи!
Не случайно этот «Старательский вальсок» открывает ныне книгу Галича «Поколение обреченных», вышедшую на Западе. Галич рассказал о главной, роковой беде России: о безмолвствующем народе. Народ безмолвствует, отученный всеми режимами от государственного мышления, запуганный, спаиваемый, голодный.



«В этом наша сила, — говорил мне крупный московский чиновник. — Десятки, трешки до получки не хватает, тут уж не до политики». Галич ударил народную власть по самому уязвимому месту .
Особого и капитального исследования заслуживает речевая стихия, вспоившая Галича. Язык Галича — это язык сегодняшней России. И вместе с тем, воздействие на песенную поэзию Галича фольклорной традиции. Допустим, русского двухголосия, фантазии на русские темы. Могучее влияние Александра Блока, и лексичского и тематического. Я назвал бы его перекличкой веков: «Песня о прекрасной даме», «Запой под Новый Год», эпиграфы из Блока и прочее.
Александр Галич, бесспорно, испытал на себе и влияние Булгакова. Нарастает, обретает свойственную Галичу сюжетную завершенность булгаковская двухплановость повествования. «Мастер и Маргарита» — оказал воистину неотразимое воздействие и на Галича, у которого и всегда-то были переплетены сатирическое и эпическое начала. Это проявилось и в шестой главе поэмы о Сталине «Аве Мария». И не менее выразительно в стихотворении-песне «По образу и подобию», где Бах разговаривает с Богом, где художник Галич, измученный Мастер Галич обращается к Богу устами другого великого Мастера.
Блок и Булгаков, народная песня и пародированный жестокий романс городского мещанства, лагерный сленг и язык улицы переплавились в поэтическом тигле Галича в произведение, которое будет изучаться нашими детьми и детьми наших детей. Это можно предположить. Бесспорно одно, десять лет страна пела песни Окуджавы и Галича, думала их мыслями, прозревая и повторяя вслед за ними:
Разберемся на старости лет,
За какой мы погибли цвет...
Влияние Солженицына помогло поэтам окрепнуть настолько, что они сумели взвалить на свои плечи проблематику большой прозы, отброшенной от печатных станков. Однако, я вряд ли был бы вправе говорить о магнитофонной революции, если бы она была ограничена творчеством лишь двух поэтов. Пусть яркоталантливых, самобытных, отразивших, как Галич, едва ли не всю «человеческую комедию» — в сравнении профессора Эткинда нет преувеличения. Но только двух.
Пожалуй, еще глубже проник в народную тему поэт-песенник Владимир Высоцкий. Высоцкому приписывается бездна песен, вовсе ему и не принадлежащих. Это ли не свидетельство огромной популярности? Впрочем, подобное происходит не только в России. И не только с песнями малоизвестными. На долгоиграющей пластинке Владимира Высоцкого, выпущенной не так давно в Америке, последней песней Высоцкого звучат «Облака» Галича, в исполнении Галича же. Для тех, для кого Галич порой сложен, философичен, мудрён, как говорится, а Окуджава излишне утончен (а таких немало), Владимир Высоцкий, с его сотнями иронично-спортивных, блатных песен, песен-сказок, песен-порывов, — отдушина и горькая отрада. Спел, как рубашку рванул на груди:


Сыт я по горло, до подбородка,
Даже от песен стал уставать.
Не случайно братья Стругацкие своему герою, поэту Баневу, приписали именно эти слова Высоцкого.
Без магнитофонных записей Высоцкого, без его хриплого баритона не обходится ныне, пожалуй, почти что ни одно застолье в рабочем бараке где-нибудь на Енисее или в Мурманске. Но не следует думать, что актер Театра на Таганке Владимир Высоцкий — это Галич для бедных. Хотя основной его песенный поток долго уступал творчеству и Галича и Окуджавы... (неразборчиво. — В.П.) и в сатирической остроте. Вскоре пришли и такие песни, как «Москва-Одесса» («Я лечу туда, куда не принимают») и «Товарищи ученые». «Товарищи ученые» — не только издевка над бестолковщиной, не просто сатира нравов. Воссоздан вживе и образ руководящей России. Психологический портрет власти на местах, которая, позволяет себе вещать о том, о чем и понятия не имеет. Это уже прежде всего...»
Д и к т о р/ш а/: Вот песня Высоцкого «Товарищи ученые», которую он исполнил на концерте в Нью-Йорке.
- Товарищи ученые! Доценты с кандидатами!
Замучились вы с иксами, запутались в нулях!
Сидите, разлагаете молекулы на атомы,
Забыв, что разлагается картофель на полях.
Из гнили, да из плесени бальзам извлечь пытаетесь
И корни извлекаете по десять раз на дню.
Ох, вы там добалуетесь! Ох, вы доизвлекаетесь,
Пока сгниет, заплесневеет картофель на корню!
Значит так:
Автобусом до Сходни доезжаем,
А там — рысцой, и не стонать!
Небось, картошку все мы уважаем,
Когда с сольцой ее намять!
Вы можете прославиться почти на всю Европу, коль
С лопатами проявите вы свой патриотизм.
А то вы все кагалом там набросились на опухоль,
Собак ножами режете, а это — бандитизм.
Товарищи ученые! Кончайте поножовщину!
Бросайте ваши опыты, гидрит и ангидрит!
Садитесь на автобусы, валяйте к нам в Тамбовщину!
А гамма-излучение денек повременит.
Автобусом к Тамбову подъезжаем...
К нам можно даже с семьями, друзьями и знакомыми,
Все ловко разместимся, сами скажете потом,
Что Бог, мол, с ними, с генами! Бог с ними, с хромосомами!
Мы славно поработали и славно отдохнем!
Товарищи ученые! Эйнштейны драгоценные!
Ньютоны ненаглядные, любимые до слез!


Ведь лягут в землю общую останки наши бренные, —
Земле ведь все едино — апатиты иль навоз.
Автобусом до Сходни доезжаем...
Накроем стол скатеркою. Валяйте, ешьте пальцами!
Хоть вы там создаете синтетический белок,
Но он такой невкусный. Мы ж вас накормим яйцами,
Дадим с собой картофеля, хоть сумку, хоть мешок!
Для вас тот день покажется и каторжный и адовый:
Сырой картофель в грядках у ученых не в чести.
Зато впервые можете повкалывать наглядно вы
И пользу ощутимую народу принести.
Автобусом до Сходни доезжаем...
Так приезжайте, милые, рядами и колоннами!
Хотя вы все там химики и нет на вас креста,
Но вы ж там все зачахнете за синхрофазотронами,
А здесь места отличные, воздушные места!

Товарищи ученые! Не сумлевайтесь, милые!
Коль что у вас не ладится — ну, там не тот эффект,
Мы мигом к вам заявимся с лопатами да вилами,
Денечек покумекаем — и выправим дефект!
Д и к т о р: «Товарищи ученые! Доценты с кандидатами!
Намучились вы с иксами, запутались в нулях... »
Представитель власти, конечно, опытный демагог. В речи его звучат и посулы приравнять ученых к героям колхозных полей: «Вы можете прославиться почти на всю Европу...» И откровенная лесть: «Эйнштейны драгоценные! Ньютоны ненаглядные, любимые до слез!» Лесть, которая в его подсознании соседствует со словечком иного звучания — «кагал»: «А то вы всем кагалом там набросились на опухоль». И вдруг из добродушного увещевателя выглядывает погоняла, крутой надсмотрщик: «Значит так: автобусом до Сходни доезжаем, а там — рысцой, и не стонать!» Отдал приказ и заколебался: а ну, как Эйнштейны драгоценные пошлют его ко всем чертям? Отговорятся тем-этим, знаем мы их. И он уже лепит, что в голову придет, подобно Никите Хрущеву, который обещал к 1970-му догнать Америку по молоку и мясу, и всех переселить в коммунизм уже в этом поколении.
«Товарищи ученые! Не сумлевайтесь, милые!
Коль что у вас не ладится — ну, там не тот эффект.
Мы мигом к вам заявимся с лопатами да вилами,
Денечек покумекаем и выправим дефект.»
Немудрящая вроде бы песенка, а как точно схвачен образ народной власти, которая готова и Эйнштейнов в телеги запрягать, лишь бы ей по шапке не дали!
Владимир Высоцкий в своих последних песнях стал перекликаться с Галичем и в обличении тех, кто, по-Галичу, умывает руки: «Они сочувствуют — слегка — погибшим, но издалека...» И не только с Галичем перекликается


Высоцкий. Эта тема возникает, вспомним, и в стихах Юлия Даниэля о либералах, и в записях Эдуарда Кузнецова.
Идущие впереди оглядываются, порой уже из-за решетки оглядываются и вдруг видят пустоту. Трагедия современного демократического движения, лишенного массовости, становится все более частой темой прозаиков и поэтов. В поэзии Владимира Высоцкого немало стихов огромной социальной и образной силы. Например, «Охота на волков», где он, как поэт — в первом ряду. Третий, но не лишний!
Но вот уходят и поэты. Окуджава пишет прозу, Галич вытолкан из России и погиб. Похоже, Владимир Высоцкий ощутил, каждой клеткой тела ощутил, ответственность, которая легла на его плечи. Его творчество начинает меняться кардинально. В новых песнях, случается, нет ни иронии, ни пересмешек. Это песни-плачи. Плачи о России.
Так появились «Очи черные», пожалуй, самая сильная и страшная песня его, в которой звучит отчаяние борца: «Лес стеной впереди, не пускает стена...» Отчаяние затравленного, едва спасшегося: «от погони той даже хмель иссяк, мы на кряж крутой — на одних осях». Отчаяние сына, вернувшегося в родную, глубинную Русь, которая не откликается, хоть умри. Не откликается на зов:
«Есть живой кто-нибудь? Выходи, помоги!» —
Никого, только тень промелькнула в сенях,
Да стервятник спустился и сузил круги.
«Кто ответит мне —
Что за дом такой,
Почему — во тьме,
Как барак чумной?
Свет лампад погас,
Воздух вылился...
Али жить у вас
Разучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? — напоил бы вином». —
А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути, —
И людей позабыл, — мы всегда так живем!
Траву кушаем,
Век — на щавеле,
Скисли душами,
Опрыщавели.
Да еще вином
Много тешились, —
Разоряли дом,
Дрались, вешались.»
«Я коней заморил, — от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад,
Укажите мне место, какое искал, —
Где поют, а не стонут, где пол не покат?»
«О таких домах




Не слыхали мы,
Долго жить впотьмах
Привыкали мы...»
Поэзия Владимира Высоцкого сомкнулась, как видим, с высокой прозой. Пелагея Федора Абрамова, чистая, работящая Пелагея. Бакенщик-певец Егор из «Трали-вали», и очерствелая Дуся из «Запаха хлеба» Юрия Казакова. И они, и многие окрест «скисли душами». Об этом стонет и проза, и поэзия. Зазвучала и эта песня самого знаменитого ныне, бесстрашного поэта-песенника России.
— Говорит музыковед Владимир Фрумкин (бывший ленинградец. — В.П.)
— Однажды к нам приехал Володя Высоцкий. Пожалуй, он даже был не один раз. И мне пришлось вести его концерт. Я что-то о нем сказал публике, которой набилось столько, что я вообще не упомню, чтобы этот зал вмещал столько народа. А сколько осталось снаружи, вы себе не представляете! Это были толпы, толпы, которые пытались попасть на наш вечер. В тот раз так мы встретились с ним. Он спел ряд своих песен: и известных, и в то время еще неизвестных, и из кинофильмов, и песен, которые он пел только на концертах или в кругу друзей. А потом получилось так, что я даже помог ему немножко. Дело в том, что когда он снимался в кино, ему обычно заказывали песни, которые страшно увеличивали популярность фильмов, в которых он участвовал. Вот, чтобы получить гонорар за свои песни — не только за слова, но и за музыку — по советским правилам нужно представить ноты, музыкальную, что ли, фиксацию этой песни. Ну, а он, как и большинство наших бардов и менестрелей, профессионального образования в музыке не имел, как это ни парадоксально для многих звучит. Это всё — и Галич, отчасти, (он учился, правда, музыке, но он тоже не записывал свои песни), и Окуджава, и Ким, и Высоцкий — это всё талантливые любители в музыке. Это композиторы-интуитивисты. И вот я записал ему несколько песен. Он мне пел фразу за фразой, я записывал. И даже нужно было аккомпанемент какой-то написать, чтобы это все выглядело профессионально, чтобы его могли засчитать автором этой песни. Это было на квартире у одного нашего общего приятеля, физика, который замечательно записывал песни. У него был блестящий магнитофон «Грюндиг», немецкий, и он составлял коллекцию. По-моему, это до сих пор лучшая коллекция в Советском Союзе.
И впечатление он произвел на меня... Знаете, у него есть какое-то единство личности и того, что он делал в искусстве. Вот эта интенсивность, напряженность изъявления себя в песне. То же самое было в его облике. Я не помню, чтобы он расслаблялся как-то, позволил себе поулыбаться. Делал какие-то паузы, что ли, он был психологически очень напряженным человеком. И какая-то чувствовалась в нем боль, что ли, какая-то тоска. Вот такая же, какая чувствуется в его песнях, даже, казалось бы, смешных. Вы, наверное, заметили, что редко смеешься, когда слушаешь его смешные песни. Это и смех, и горечь какая-то. И вот был он и в жизни такой, по-моему: всегда что-то как будто гложет его, что-то не дает покоя...
Д и к т о р/ш а/: Вообще-то, это совершенно своеобразный жанр искусства, который до 1960-х годов был практически не известен. Как вы объясняете его возникновение?
Владимир Фрумкин: Да, этот жанр был неизвестен не только в Советской России, по-моему, но и в России вообще. Как-то у нас так сложились социальные формы жизни и культуры, что мы не знали раньше такой фигуры — поэта с гитарой. Кроме, пожалуй, Вертинского. Но это тоже был не с гитарой поэт, а с фортепиано, с маленьким оркестриком. И даже, не совсем поэт. Он, прежде всего, исполнитель — Александр Вертинский. Но что-то похожее есть. Он как бы предтеча вот этого взрыва личностей, крупных поэтов-трибунов, которые не читают свои стихи, а поют их. Еще, пожалуй, можно назвать поэтов предреволюционной России, таких, как Аполлон Григорьев, с его гитарой и очень песенной интонацией в поэзии. Или Михаил Кузмин, который, как рассказывают, некоторые свои стихи пел в сопровождении фортепиано, но это были, так сказать, узкие, закрытые, эстетически рафинированные стихи и песни.
А вот то, что появилось во второй половине пятидесятых годов XX века — это совершенно нечто новое. Мне кажется, что этот жанр вырос от желания сказать то, что не говорилось в печатаемой, открытой что ли, дозволенной поэзии. Даже при том новом, что открыли Вознесенский, Евтушенко — вот эти молодые поэты-ораторы. Они многое могли сказать, им давали говорить: они выступали перед огромными аудиториями. Вспомните эти вечера поэзии, на которые невозможно было попасть — даже на стадион имени Ленина в Лужниках , где помещается около 100 тысяч человек, и то трудно было проникнуть.
Они выразили многое. Но то, что можно было сказать только узкому кругу людей. И в манере, которую можно было открыть только в общении... Не в «громком» общении, а в «тихом», интимном, от сердца к сердцу. Вот это смогли сказать другие поэты. Вот эта плеяда поэтов с гитарой, поэты тихого стиха. Это — Окуджава, Новелла Матвеева, Галич, Ким... И вот появился Высоцкий, у которого интимность, пронзительность, откровенность его поэзии сочетаются с театральностью. Он, мне кажется, соединил этот «тихий» стих с подмостками большой эстрады. Это очень интересный сплав. Высоцкий, мне кажется, самый темпераментный, интенсивный, напряженный, предельный из наших менестрелей .
Голос диктора: Музыковед Владимир Фрумкин, лично знавший Высоцкого, рассказал о его месте в плеяде советских бардов 1960-70-х годов. Следующий вопрос Людмилы Черновой к Владимиру Фрумкину касался влияния на советских менестрелей западных поэтов.
Л. Чернова : Вы думаете, что на них повлияло, в какой-то мере, возникновение одновременно приблизительно такого же жанра а Америке, скажем, я имею в виду демос, песню протеста 60-х годов молодежной революции.
В.Фрумкин: Да, несомненно. Но мне кажется, стилистически ближе к нашим русским поэтам-певцам, к нашим шансонье — французские шансонье. Я имею в виду Жоржа Брассенса, Жака Бреля. Кстати, Жак Брель, по-моему, наиболее близок именно Высоцкому — по предельной интенсивности, по тому, как поэт буквально изживает, сжигает себя в каждой песне. Вот он закончил песню, и он умирает. И потом он возрождается снова. Вы упомянули американских певцов-поэтов. Да, мне кажется, что это какое-то общекультурное движение второй половины XX века, это как бы противовес, противостояние массовой культуре, массово механизированной культуре. Когда полились с экрана телевизора, радио какие-то стереотипные произведения, песни, которые производились как бы технологически, понимаете, с разделением труда: один человек пишет стишки, другой подбирает мелодию, часто просто насвистывая , а третий оркеструет, четвертый издает. Вдруг людям захотелось воссоединить все это, воссоединить в личности одного человека, отбросить весь этот многоярусный процесс изготовления этого массового продукта, продукта для масс. И вот поэты взяли гитары, и они стали обращаться к публике, как бы минуя все эти рогатки, все эти ступени технологического процесса. И это произошло в Америке, это произошло в Западной Европе, это произошло в Советском Союзе.
Когда мы говорим о каких-то стилевых и тематических параллелях, давайте не забывать о нашем отечественном истоке этого искусства. Я имею в виду народную песню, фольклор советского времени. Ведь свободная песня никогда не умирала. Она уходила как бы под лед временами, особенно в холодные сталинские годы. Но она продолжала жить и вдруг вырвалась, когда умер Сталин, когда произошла амнистия. Вдруг Россия наводнилась песнями, о которых мы даже и не подозревали. О том, что люди продолжали чувствовать правду жизни, пытались выразить, пусть неуклюже, не будучи профессионалами этого жанра. Но они выражали себя, выражали свое время в этих песнях тюрем и лагерей. Ведь если б не было этих песен, мы бы не узнали, я думаю, вот эту профессиональную, свободную песню, которая родилась позже, к концу пятидесятых годов.
И еще вот о чем. О блатных, так называемых, блатных песнях у Высоцкого. Он ведь начинался от стилизации под блатной фольклор. И это были очень остроумные и очень точные песни в смысле социального адреса. Но вот что оказалось, что это подражание, эта имитация только кажущиеся. Оказывается, что он так вложил в эти песни свою личность и так насытил их чувством, мыслью, так насытил семантически, что люди, о которых он писал, оказались не в состоянии эти песни воспринимать. Мне рассказывал один из ленинградских бардов, очень талантливый Юрий Кукин, о том, что когда он ездил по Сибири (он летом работал в геологических партиях), и он часто встречался с людьми деклассированными — с бывшими ворами или будущими, вот с этой блатной средой — и он пел им песни Высоцкого в порядке эксперимента, и он убедился, что они не успевают следить за развитием песни, за развитием текста, мысли — это оказалось для них слишком насыщенно...
Диктор: (перебивая) «Голос Америки», Вашингтон, программа:  «Театр, эстрада, концерт». Сегодняшняя наша передача полностью посвящена творчеству выдающегося русского артиста и поэта-песенника Владимира Высоцкого, скончавшегося 25 июля в Москве. О его месте в блестящей плеяде русских бардов 1960-70-х годов рассказывал в телефонном интервью нашей сотруднице Людмиле Черновой музыковед Владимир Фрумкин, эмигрировавший несколько лет назад из Советского Союза в Соединенные Штаты.
Снова говорит Л.ЧЕРНОВА: Вот вы, довольно много, уже переехав в Соединенные Штаты, стали выступать с докладами, концертами по радио, кажется даже, по телевидению. КАК, по-вашему, американская публика чувствует эмоциональную насыщенность этой песни?
В.Фрумкин: На удивление, остро очень воспринимает! Американцы оказались способны как-то проникнуться не только в тематику этого искусства, но и в его стиль. Я думаю, что и сами они имеют вот такую индивидуальную песню, о которой мы только что говорили. Они знают и любят Боба Дилана и Саймона, т.е. поэтов с гитарами, которые сами пишут стихи, выражая себя в них. И американцам, мне кажется, многое понятно в нашей песне. И надо сказать, особенно Окуджава. С его, понимаете, большей романтической высотой, обобщенностью и мелодической насыщенностью его поэзии. Вот Галич более идиоматичен, более однообразен музыкально. Здесь больше того, что американцы называют «билл джо», т.е. таких непереводимых на язык другой культуры социальных ситуаций и языковых ситуаций. И Высоцкий — тоже. Он воспринимается не с такой легкостью, как Булат Окуджава, но все-таки воспринимается.
Л. Чернова : Трудно ответить на этот вопрос. Трудно. Мне кажется , что нелегко сейчас приходится этому виду устной музыкальной поэзии. Ее расцвет был связан с периодом такого временного, короткого либерализма, с временем надежд.
В.Фрумкин: Для этого жанра нужен какой-то воздух, нужно определенное количество кислорода в социальной атмосфере. Потому что нужно общение. Поэт должен петь песни для кого-то. Петь песни не только для узкого круга друзей, но и для публики. И это становится все труднее и труднее. Я не хотел бы выглядеть полным пессимистом, но сейчас мало кто может претендовать на то, чтобы заменить зияющие, вот эти, оказавшиеся пустыми, места наших замечательных шансонье.
Звучит песня Владимира Высоцкого. На фоне гитарных аккордов он говорит: «Она специально сделана — стилизована — под так называемый блатной фольклор, потому что Магадан все же, столица Хабаровского края».
Мой друг поехал в Магадан —
Снимите шляпу! Снимите шляпу!
Уехал сам, уехал сам —
Не по этапу, не по этапу!
Не то, чтоб другу не везло,
Не чтоб кому-нибудь назло,
Не для молвы: что, мол, чудак.
А просто так, а просто так...
Я знаю, кто-то скажет:  «Зря!
Как так решиться — всего лишиться!
Ведь там — сплошные лагеря,
А в них — убийцы , а в них — убийцы !
Ответит он: «Не верь молве -
Их там не больше , чем в Москве!»
Потом уложит чемодан
И — в Магадан, и — в Магадан! . .
Не то, чтоб мне не по годам , —
Я прыгал ночью из электрички, —
Но я не еду в Магадан,
Забыв привычки, закрыв кавычки.

Я буду петь под струнный звон
Про то, что будет видеть он,
Про то, что в жизни не видал, —
Про Магадан, про Магадан.
Мой друг поехал сам собой, —
С него довольно, с него довольно, -
Его не будет бить конвой, —
Он — добровольно, он — добровольно!
А мне удел от Бога дан...
А может, тоже — в Магадан?
Уехать с другом заодно
И лечь на дно? И лечь на дно...
В.Высоцкий: «Лечь на дно» — это выражение — так, чтобы тебя никто не слышал. Вот такое. Это из фольклора». (Аплодисменты) .
Снова говорит В.Фрумкин: Я хотел бы сказать еще о том, что вот вы упомянули Галича и Высоцкого... Я на сто процентов убежден, что по их песням историки будущего будут изучать разговорный язык нашего времени. И Галич, и Высоцкий, мне кажется, были первыми поэтами, кто услышал и передал в стихотворных строчках самый живой, самый гибкий и современный острый русский язык. Просто, мне кажется, до них еще никто этого не делал. И не только сами слова, не только лексика звучит вот этого простого советского человека, но и интонация. Это совершенно потрясающая кладезь для будущих историков культуры. Да и для нас, для современников: мы лучше узнаём самих себя и понимаем где мы жили и где мы живем, среди кого; понимаем изгибы психологии этих людей...
Говорит диктор: После трагической смерти Александра Галича Владимир Высоцкий включал в программы своих концертов песни этого знаменитого поэта-барда. Мы тоже включили в нашу программу, посвященную творчеству Высоцкого, песню Александра Галича. Перед ее исполнением Александр Галич сказал: «В последние годы создавалось очень много жилищно-строительных кооперативов, которые все носили какие-то, так сказать, локальные названия — ЖСК «Московский писатель», ЖСК «Московский архитектор», ЖСК «Московский артист цирка». Я, значит, так подумал, что, наверное, должны быть ЖСК «Московский стукач», потому что это вполне официальная работа, оплачиваемая. И я представлял себе, как должны были  себя люди чувствовать в этом доме ЖСК «Московский стукач». Это значит вот такая шуточная «Плясовая песня.»
Плохо спится по ночам палачам,
Вот и ходят палачи к палачам,
И охотно, не жалея харчей,
Угощают палачи палачей.
На столе у них икра, балычок,
Не какой-нибудь — «КВ» — коньячок!
А впоследствии — чаек, пастила,
Кекс «Гвардейский» и печенье «Салют».
И сидят заплечных дел мастера


И душевно, но с тоскою поют:
«О Сталине мудром, родном и любимом...»
Был порядок, — говорят палачи.
Был достаток, — говорят палачи.
Дело сделал, — говорят палачи, —
И пожалуйста — сполна получи.
Белый хлеб икрой намазан густо,
Слезы кипяточка горячей, —
Палачам бывает тоже грустно,
Пожалейте, люди, палачей!
Очень плохо палачам по ночам,
Если снятся палачи палачам,
И как в жизни, но еще половчей,
Бъют по рылу палачи палачей.
Как когда-то, как в годах молодых —
И с оттяжкой, и ногою поддых.
И от криков и от слез палачей
Так и ходят этажи ходуном.
Созывают «неотложных» врачей
И с тоскою вспоминают о Нем:
«О Сталине мудром, родном и любимом...»
Мы на страже, — говорят палачи.
Но когда же? — говорят палачи,
Поскорей бы! — говорят палачи. —
Встань, Отец, и вразуми, поучи!
Дышит, дышит кислородом стража,
Крикнуть бы, но голос как ничей.
Палачам бывает тоже страшно,
Пожалейте, люди, палачей!
Говорит Владимир Фрумкин: Владимир Высоцкий, по моему мнению, дал глубочайший социальный срез советского общества. Значение его искусства, т.е. песенного его, поэтического искусства, мне кажется, прежде всего социальное. И это своего рода географическое открытие. Он открыл те пласты русского общества, которые до него как-то не были даже затронуты. Мне кажется, что Высоцкий не писал песен протеста, не писал специально критических песен. Он просто писал то, что он видел и слышал вокруг себя. И вот люди представали у него как бы очищенными от подмалевок, от социально-идеологических одежд, — вот советский человек, какой он есть. И это привлекало необычайно...
Голос В.Высоцкого: Песня называется «Смерть истребителя в семнадцати заходах». Это такая баллада с длинным названием...»
(Поет под гитару, один куплет: «Я — «Як» — истребитель, мотор мой звенит...»  — и звук уходит на нет.)
Д и к т о р: На этом мы заканчиваем нашу еженедельную 45-минутную программу «Театр, эстрада, концерт». «Голос Америки» из Вашингтона. Передача была целиком посвящена творчеству знаменитого русского артиста и поэта-песенника Владимира Высоцкого, скончавшегося 25-го июля в Москве. О его месте в блестящей плеяде русских бардов 60-70-х годов рассказывал в телефонном интервью музыковед Владимир Фрумкин.
*       *
*




















Приложение к письму двенадцатому

ВСТРЕЧА СО СТАРЫМИ ЗНАКОМЫМИ
ИЛИ
ЗАЧЕМ ХОДЯТ ЛЮДИ В ГОРЫ?
В 1967 году вышел на экраны фильм Одесской киностудии «Вертикаль» /постановка С.Говорухина и Б.Дурова/, в котором впервые прозвучали песни Владимира Высоцкого в авторском исполнении. Песни романтические, взволнованные, известные сейчас, наверное, каждому, потому что отделившись от экрана, они перекочевали на многочисленные диски и магнитофонные ленты: «Если друг оказался вдруг...», «Здесь вам не равнина, здесь климат иной...», «Мерцал закат, как блеск клинка...», «В суету городов...»
Готовя на ЦТ для Кинопанорамы запись, которая частично была показана в конце 1980 и в самом начале 1981 года, Высоцкий говорил:*)
- Должен сказать,  что с режиссером-постановщиком  этой картины /речь идет о пятисерийной телевизионной - «Место встречи изменить нельзя». - В.П./ нас связывает, кроме многолетней дружбы, еще многолетнее творческое содружество.
И первая-то картина, которая называлась «Вертикаль», -  это была и его первая картина, и моя первая в том смысле, что я там был как автор: я впервые написал песни в ЭТОТ фильм. Я был автором текста и музыки. Сейчас эти песни будут звучать даже для меня как абсолютно новые, потому что прошло очень много времени, и если /я очень надеюсь на это/ будет когда-нибудь снова показана «Вертикаль», вы их услышите полностью...
Самый финал картины, я помню, был очень печальным, потому что после таких романтических приключений, которые были в горах, все спустились, конечно, с горных вершин, спустились на землю, в прямом и в переносном смысле, и все расходятся.
Расходятся по своим делам, прощаются без всяких сентиментальностей. Просто прощаются до следующего лета. И звучит песня вот такая:
В суету городов и в потоки машин
Возвращаемся мы - просто некуда деться.
И спускаемся вниз с покоренных вершин,
Оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце.
Так оставьте ненужные споры -
Я себе уже всё доказал:
Лучше гор могут быть только горы,
На которых еще не бывал...
И вот «Вертикаль» снова в прокате. Это романтизированный и, по сегодняшним понятиям, довольно наивный - двадцатилетней давности - фильм о горовосходителях. Как говорит один из его героев: «В человеке заложена страсть покорять, преодолевать. Человек преодолевает прежде всего себя.» Об этом и фильм.
А еще в самом начале проходит тема связи поколений. Она входит с образом старого грузина Виссариона /арт.С.Закариадзе/, который показывает альпинистам могилы своих предков, могилы своих детей, которых он пережил. Все мы должны помнить родителей и прародителей своих, свои истоки. «Я веду тебя в свое прошлое...» - говорит старик...
События происходят в горах Северного Кавказа. Действующих лиц в «Вертикали» немного, и фильм необычен тем, что артисты оставили свои имена его героям. Альпинисты: Рита и Саша Никитин, которых играют М.Кошелева и А.Фадеев; Геннадий - Г.Воропаев, врач Лариса - Л.Лужина, радист Володя - В.Высоцкий. Руководителя экспедиции Виталия Петровича Ломова, самого старшего, опытного играет Г.Кульбуш - актер и сегодня нам не известный.
Выступая в 1970 г. в Усть-Каменогорске /город на Иртыше, в Казахской ССР/, Высоцкий так рассказывал о своем участии в этом фильме.
- Сразу же после «Я родом из детства» меня пригласили сниматься в фильме «Вертикаль», и я тогда сказал режиссеру такую «сакраментальную» фразу: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.» А он мне говорит: «Ну и дурак ты тогда!» Он был прав. Потому что умных людей в горах очень много, людей всех профессий, всех возрастов. «Горам все возрасты покорны», - как я сказал позднее. Я там в горах, написал свои любимые песни. И вовсе не для картины, а просто так, пытаясь ответить на вопрос: зачем ходят люди в горы, и что они там, собственно, делают, чем они там занимаются? А эта пословица по содержанию больше похожа на другую: «Мы в лесочек не пойдем, нам в лесочке страшно.» Ну, кому страшно, тот, конечно, и не ходит...
Из другого выступления Владимира Высоцкого. /Коломна, 1976 г./
- Песня очень много может сделать для кино и для спектакля. Хорошая песня всегда нужна. И правда: «Нам песня строить и жить помогает», и отдыхать и печалиться, и грустить и радоваться. Я писал песни к фильму «Вертикаль». Мне кажется, мы даже весь фильм снимали под них...
Я ведь сначала не хотел писать песни для него. Ну, потом приехали мы в горы, разохотился я. И еще, тут бедствие потерпела группа альпинистов. Они шли на штурм пика «Вольная Испания»... В общем, там убило одного человека и двоих ранило. Мы были рядом, помогали спускаться по морене этим ребятам. И я написал песню «Здесь вам не равнина»... Она имеет такое продолжение - слова из песен стали брать и писать их на могилах погибших альпинистов: «Тот камень, что покой тебе подарил...» или «Нет траурных роз и алых лент...» и другие слова. Вот такую она имеет печальную, но в то же время удивительную судьбу, эта песня.
Я там много писал. Написал даже военную песню. Всё эпизоды наталкивали. Однажды сидим мы в гостинице, в «Итколе», и сидит группа немцев. Я смотрю, один из немцев такой очень спортивный, ему уже лет так 50, с лишним. Загорелый, в шортах. Я спросил его, дескать, кто он и что он? А он - сына привез. Он воевал там в дивизии «Эдельвейс». Даже ходил вместе с капитаном Гротом, который на Эльбрус поднимался. Вот такой оказался человек. Я поэтому написал эту вот песню: «Взвод зарывался в облака...»
В общем, песни были написаны случайно, а получилось так, что как будто без них не может быть эта картина. И потом, эти песни режиссер так удивительно вставил в картину, что такое полное ощущение, будто они в самом начале были придуманы, до съемок. Ну например. Я начинаю петь песню - альпинисты выходят. И потом они на вершине - прошло десять часов. А песня звучит всего две минуты! Я думаю, ни в одном случае песня не мешает изображению в нашем фильме. В нем мало действия - просто проходы, лица людей, либо виды гор. И все время вы слушаете текст песен. Поэтому они так и запомнились зрителю. Вот такой способ использования песен в кино я приветствую больше всего...
Вот о чем рассказал и что напомнил фильм двадцатилетней давности.
Так зачем ходят люди в горы?..

В . Попов
октябрь 1986.
*       *
*













Приложение к письму двенадцатому

- Тюменская правда, 1968, 7 июля.

С ЧУЖОГО ГОЛОСА
Не так давно в клубе судостроительного завода состоялось собрание комсомольского актива Тюмени. На повестке дня был вопрос об отношениях к так называемым «песням» Высоцкого и ему подобных.
Необходимость подробнее поговорить об этом возникла потому, что среди некоторой части молодежи города их творения получили признание.
Издавна у нашего народа к песне уважительное отношение. В поле или дома, в часы веселья и в пору кручины — песня-друг всегда рядом, искренняя, задумчивая, задушевная, она — опора сердцу, выразительница сокровенных чувств и чаяний.
Любят у нас песню. И неудивительно, что наряду с профессиональными, популярны и самодеятельные песни. Особенно среди молодежи. Они не сложны в исполнении, непритязательны к аккомпанементу и вокальной одаренности исполнителей. Их легко петь и на эстраде, и у костра. И в то же время многие из них имеют несомненную эстетическую ценность. Лучшие песни Окуджавы, Якушевой, Городницкого, Визбора покоряют своей нравственной чистотой, гуманизмом, гражданственностью.
И все-таки хороших песен не хватает. Как говорится, спрос налицо, а производство отстает. Вот потому-то и появились «барды» с гитарами: Высоцкий, Клячкин, Ножкин, Кукин.
О чем они поют? Какие идеалы прославляют? У Высоцкого есть несколько песен, которые имеют общественное звучание, но не о них речь. К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность.
Советский народ посвящает свой труд и помыслы высокой цели — строительству коммунистического общества. Миллионы людей отдали жизнь, отстаивая в боях наши светлые идеалы.
Но что Высоцкому и другим «бардам» до этих идеалов. Они лопочут о другом:
Лечь бы на дно, как подводная лодка...
Или
А у психов жизнь —
Так бы жил любой:
Хочешь — спать ложись,
Хочешь — песни пой.
Оговоримся сразу. Это не песни. У них нет своей мелодии. Это поделки-речитативы под два-три затасканных аккорда. Но у них есть свой четкий замысел — уходи от деятельности, от общественных обязанностей, от гражданского долга, туда — к водке, к психам, на дно...
Поделки рассчитаны на определенного потребителя — прежде всего, на молодежь, на самую юную часть ее — подростков. Потому что у людей более взрослых есть жизненный опыт, идейная закалка, верный взгляд на искусство, и такие поделки вызывают у них отвращение. А вот некоторым молодым людям, политически незрелым, неискушенным, подобные творения кажутся откровением.
Ведь такое не встретишь в учебниках и книгах:
- Я женщин не бил до 17 лет...
Поколение за поколением проповедует бережное, возвышенное, благородное отношение к подруге, жене, матери — к прекраснейшей половине человечества. А тут пожалуйста:
И слева, и справа
Я ей основательно врезал...
Так с наглым цинизмом отбрасывается наша нравственность, попираются самые высокие моральные принципы.
Любовь? О, это так просто. С кем и когда угодно, без всяких сантиментов. Позвоните только по телефону. Можно еще проще: «Верка и водка». Есть и другой вариант: «Нинка». Ничего, что она наводчица, грязная и т.д. Главное, все очень просто. По-первобытному, без цивилизации.
Мы уже не говорим о другой категории «песен», где что ни строчка, то «тюряга», «халява», «шалава», «стерва». И, право же, надо иметь узкий лоб и быть поразительно неразборчивым, чтобы пускать уголовный жаргон в обиход!
Но ЕСТЬ у «бардов» и творения «интеллектуальные», так сказать, с идейной направленностью. Но с какой? Они из кожи лезут, чтобы утащить своих почитателей в сторону от идеологической борьбы социального прогресса и империалистической реакции. Они вроде бы не замечают, как обострилась классовая борьба на международной арене, как наши враги пытаются изнутри подорвать социалистический строй, отравить сознание отдельных неустойчивых людей. «Пусть другие спорят, отстаивая правоту советских взглядов», — вот суть таких призывов. Они поучают:
А на нейтральной полосе цветы —
Необычайной красоты.
«Нечисть», «Миражи», «Антисемиты», «На кладбище» — целый набор творений, заражающих молодых вирусами недоверия, скепсиса, равнодушия ко всему, что дорого и близко советским людям.
Так Высоцкий, Кукин, Клячкин, Ножкин вольно или невольно становятся идеологическими диверсантами, пытающимися калечить души наших подростков, юношей и девушек.
Давид Строкс, один из апологетов буржуазии, в книге «Молодежь нуждается в руководстве» пишет: «Мы должны стремиться к тому, чтобы любыми способами отвратить молодежь от политики. Пусть молодые балбесы делают то, что хотят: танцуют рок-н-ролл... занимаются спортом, любовью, посещают ночные клубы, пьют, наконец, дерутся... Но мы обязаны уберечь их от увлечения политикой, которая в конечном счете окажется марксистской политикой».
Обратите внимание, какими хочет видеть молодых людей Строкс. Балбесами. С ограниченным умственным кругозором. На этот же идеал ориентируют и творения «бардов». Ведь их «букет» развлечений — того же сорта: пьянка, драки, «свободная любовь», отход от основных принципов нашего мировоззрения. Одним словом, «барды» взахлеб «поют» с чужого голоса. Знают ли об этом их молодые почитатели? Во всяком случае, обязаны знать. ПОДЕЛКИ Высоцкого и его эпигонов попали в молодежную среду окольными путями. Сопутствовало благодушному восприятию подобных творений в известной мере доверительное отношение к песне. Но главное не в этом. Дорогу пошлости выстелили беспечность и благодушие ряда работников культурного фронта, торговли, а также равнодушие молодежных организаций к этой заразе, которое имело место до последнего времени.
Не обошлось, конечно, без спекулянтов и хапуг. В Тюмени долгое время сбывал низкопробные творения рабочий судостроительного завода Ю.Белкин. Он был связан с дельцами от музыки в Ленинграде и Москве. От них получал хлам и распространял его по нашему городу, делая «бизнес»: «Берите бублики, платите рублики...» Над тем, что тащит к людям заразу, Белкин не задумывался.
О его грязных проделках «Тюменская правда» писала еще в 1962 году. В корреспонденции «Яд в кассетах» (номер за 25 декабря) авторы говорили, что Белкин среди стиляг снискал репутацию короля рок-н-ролла, что вместе с Боровиковым он подсовывал неразборчивым молодым людям пленки с записью так называемой джазовой музыки. С тех пор прошло почти шесть лет, но в поведении Ю.Белкина ничего не изменилось. Он стал вести себя еще более нагло, сбывать ядовитого «товара» еще больше.
Получилось, как в знаменитой басне: «А Васька слушает, да ест...»
Конечно, активисты и на этот раз воздали должное грязным делишкам спекулянта. Но не пора ли его поставить лицом к лицу с законом и привлечь к уголовной ответственности за неблаговидные дела?
На СОБРАНИИ комсомольского актива антисоветская пошлятина Высоцкого и других была сурово осуждена. Выступили ветеран комсомола, заместитель директора судостроительного завода коммунист Лукьянец, студентка педагогического института Симонова, преподаватель музыкального училища Михалев и другие. Собрание направило в ЦК ВЛКСМ письмо, в котором требовало развенчать до конца среди молодежи идеологически вредные «творения» Высоцкого, Клячкина, Кукина и им подобных.
Но нашлись и защитники интеллектуального мещанства. Такую позицию заняла в частности сотрудница газеты «Тюменский комсомолец» С.Мандрашова.
Когда состоялся очередной пленум городского комитета ВЛКСМ, комсомольцы отказали Мандрашовой в доверии и вывели ее из состава бюро и горкома ВЛКСМ.
Странно прозвучала и опубликованная в газете «Тюменский комсомолец» обтекаемая, неконкретная корреспонденция, посвященная этому важному событию в жизни молодежи города.
ОСУЖДАЯ «бардов», стоит задуматься над тем, почему появляются высоцкие и белкины, почему среди молодежи еще находятся люди, принимающие всерьез мещанско-пошлую дребедень.
И тут надо признать, что в Тюмени плохо поставлена пропаганда музыки, эстетических знаний в целом. Это большой пробел в работе городского комитета ВЛКСМ, городского отдела культуры, музыкального училища, областной филармонии, школ. Слабо используются в этих целях и возможности телевидения. В областном центре очень редко устраивают музыкально-обозревательные концерты для подростков. Концертная бригада артистов филармонии еще не «нащупала» тропинки к сердцам юношества. Выступления оркестра народных инструментов под руководством Л.Беззубова, симфонического оркестра носят эпизодический характер. Пригласительные билеты на вечера в драмтеатре или филармонии подростки, как правило не получают. А в клубах офицеров и аккумуляторного завода молодежные мероприятия носят лишь развлекательный характер.
Плохо пропагандируются лучшие лирические песни самодеятельных авторов — известных мастеров. Кому, например, кроме любителей известны задушевные туристские песни, те что хочется петь не только у костра или в походе?
Хорошо зарекомендовал, например, себя эстетический клуб «Радуга» на прядильносетевязальной фабрике, в институте Гипротюменьнефтегаз, на железнодорожном узле. Но их раз, два — и обчелся.
Давно назрела пора возобновить работу музыкального лектория при облфилармонии, создать в городе эстетический клуб для юношества. Поставить в нем дело так, чтобы он был не менее популярен, чем клубы им.Дзержинского и юных железнодорожников.
Пора решить вопрос о том, чтобы для целевых молодежных мероприятий залы города предоставлялись бесплатно.
Многое могут сделать для эстетического воспитания молодежи местные поэты, писатели, актеры, художники, журналисты, музыканты. Леонид Беззубов — единственный, кто проявил инициативу, создав ансамбль молодых гитаристов. И парни пошли к нему учиться настоящей музыке.
Где же инициатива других творческих организаций? Мы никак не можем уговорить отделение Союза писателей, выделить руководителя для занятий с молодыми поэтами и литераторами. А ведь в свое время в Тюмени существовало неплохое молодежное литературное объединение.
Творческие работники города довольно редко встречаются с молодежью, порой безответственно относятся к своим выступлениям в молодежной аудитории (писатель В.Николаев и другие).
Учить восприятию искусства — это значит бороться за человека, добиваясь победы в идеологической борьбе. Ибо эстетическое — неотъемлемая часть политического.

Е.БЕЗРУКОВ, второй секретарь
Тюменского горкома ВЛКСМ.
                - «Тюменская правда» 30 августа 1968

ДА, С ЧУЖОГО ГОЛОСА!
Ответ Виктору Калашникову

Не так давно в редакционной почте оказалось и это письмо-отклик на статью Е.Безрукова «С чужого голоса» («Тюменская правда», 7 июля 1968 года). Многие наши читатели ее, видимо, помнят — в ней рассказывалось о собрании комсомольского актива г.Тюмени, на котором шла речь о так называемых «песнях» Высоцкого и других, разоблачалась их подлинная сущность: аполитизм и пошлость. И вот письмо, отрицающее эту статью, берущее под защиту Высоцкого и его «творчество». Автор письма, Виктор Калашников, не указал своего адреса. Мы решили ответить ему на страницах газеты, тем более, что, к сожалению, некоторая часть молодежи все еще увлекается «песнями» Высоцкого, не понимая их вреда.
С ЧУВСТВОМ горечи и удивления прочитали мы, Виктор, твое письмо, в котором ты не соглашаешься с критикой «песен» Высоцкого, защищаешь их. Так мы и не определили? — чего в нем больше: наивности или самомнения?
Ты пишешь: «Высоцкий сделал переворот в песенном жанре, открыл новые виды исполнения... Поражаюсь смелости его мысли, точности подбора слов, тонкости юмора.»
Можно ли говорить это серьезно? Оставим в стороне манеру его исполнения, самую примитивную, много раз использованную прежде, и поговорим о главном — о содержании. В чем же ты увидел «смелость мысли»? Не в этих ли строчках:
А у психов жизнь —
Так бы жил любой:
Хочешь — спать ложись,
Хочешь — песни пой.*)
Задумался ли ты, о чем говорит «песня»? Какую идею она несет? Неужели тебе действительно живется так, что ты завидуешь обитателям сумасшедшего дома? Никак не могу в это поверить, ты что-то сам на себя наговариваешь.
Да разве только одна эта «песня» унижает честь советского человека, тебя и меня, всех нас? Вспомни, подумай, проанализируй, как много ей подобных именно оскорбляют достоинство советских людей.
Вот хотя бы «песня» о «русском духе». Для меня, например, понятие «русский дух» ассоциируется прежде всего с беспредельным мужеством, преданностью идее построения коммунизма, пламенной любовью к Родине, добротой, широким размахом души, способностью поделиться последним куском хлеба с другом.
И это не красивые слова. Вспомни героев гражданской, Отечественной войн. Имена Матросова, Космодемьянской, Чайкиной, молодогвардейцев и
*) Псевдо-Владимиров приписывает В.Высоцкому песню А.Галича. Показывая свою “компетентность” в вопросах, о коих судит. — В.П., 1993.
многих, многих других тебе, без сомнения, хорошо известных. Ведь именно этот «русский дух» был основой их героической борьбы за свободу Родины.
А что же такое «русский дух» для Высоцкого? Водка, алкоголь, этакий обобщенный символ пропойцы.
Мне, например, обидно, я чувствую, что меня это оскорбляет, как русского человека. А тебя неужели нет?
Ты говоришь о точности подбора слов, о юморе. Его жаргонные «песни» сплошь усеяны такими «перлами», как «шалава», «стерва» и еще похуже. Разве им место в песнях?
Женщину — нашу Мать, Сестру, Жену — воспели многие замечательные писатели. В том числе М.Горький, А.Фадеев. Читал ли ты их проникновенные строки?
Если не читал или забыл — перечитай еще раз, и я уверен, что ты по-другому взглянешь на «произведения» Высоцкого, в которых он оплевывает, — я не могу найти другого слова — и любовь, и женщину.
Неужели ты, Виктор, не увидел во многих его «песнях» призыв к аполитичности, к устранению от общественной деятельности, от борьбы, призыв к этакому мещанскому существованию под девизом «Моя хата с краю».
Ты не согласен? А ну-ка, вспомни такие строчки:
...Лечь бы на дно,
Как подводная лодка.
И это в наше-то время, когда так обострена классовая борьба, когда все мы ежедневно, ежечасно чувствуем, как враги атакуют нашу идеологию, пытаются подорвать изнутри социалистический строй.
Ведь призыв устраниться от участия в общественной жизни, «лечь на дно», уйти на «нейтральную полосу» есть не что иное, как призыв к дезертирству.
ТЫ МОЖЕШЬ задать закономерный вопрос: допустим, даже все это верно, но почему же тогда эти песни получили распространение?
Попытаюсь тебе ответить. Наша огромная страна первой — ты понимаешь, первой! — прокладывает путь в коммунизм. А первым трудно, возможны и ошибки.
Это издержки огромного роста: наша страна всего за 50 лет превратилась в могучую индустриальную державу.
Высоцкий спекулирует на наших трудностях роста и ошибках. А тебе кажется, что он ужасно смелый, что он «борец за правду».
А ведь это не так, Виктор. Критика критике рознь. Если человек критикует с целью помочь избавиться от недостатков — мы за такую критику.
Но если кто-то смакует их, — это уже не критика, а злопыхательство.
Вот, например, образчик. Автор клевещет на советский строй, издевательски преувеличивает трудности. А дальше:
Зато мы делаем ракеты,
Перекрываем Енисей,
А также в области балету
Мы впереди планеты всей.*)
*) Еще о “компетентности” псевдо-Владимирова: теперь песню Ю.Визбора “навесил” на В.Высоцкого. — В.П., 1993.


Над кем он издевается? Не над тобой ли, Виктор? Подумал ли ты: кто дал право Высоцкому считать себя судьей? Быть бесстрастным наблюдателем и все оплевывать? Ведь для него нет ничего святого.
Ты пишешь, Виктор, что-де подростки не понимают этих «песен», поют их просто так. Опасное заблуждение! Именно для подростков они и представляют главный вред. У них нет жизненного опыта, знания книжные, мировоззрение зачастую еще не устоялось. Они не могут разглядеть их истинную сущность, легко усваивают наплевательский, злопыхательский дух. Как ржавчина постепенно разъедает металл, так подобные «творения» медленно, но неотвратимо калечат души молодежи, внушают им чуждые нам взгляды, неуважение к личности, наплевательское отношение к закону, порядку, к органам власти, отвращение к труду и т.д.
Задумайся, Виктор, не сломали ли жизнь многим юношам и девушкам именно такие двусмысленные «песенки», нет ли среди заключенных и воспитанников колоний для несовершеннолетних жертв столь полюбившегося тебе Высоцкого и ему подобных?
Я думаю, что есть, и немало.
И ЕЩЕ я вот о чем хотел сказать тебе, Виктор. Мало ты ценишь еще Советскую власть, плохо понимаешь, что это такое значит. К сожалению, есть еще у нас люди, особенно среди молодежи, которые все завоевания Советской власти принимают как само собой разумеющееся явление. Иначе, дескать, и быть не может.
Может, еще как может. Недавно группа тюменцев-туристов побывала во Франции, они воочию убедились, что такое капитализм и как живут трудящиеся там, где нет Советской власти. В одном рабочем районе Парижа есть небольшое озеро. Так вот — ни сами жители, ни их дети не могут в нем ни купаться, ни покататься на лодке. Озеро принадлежит капиталисту, частному лицу.
А знаешь ли ты, сколько платят французские рабочие за квартиру, самую обычную двухкомнатную квартиру? Третью часть своего заработка. А налоги? Ты даже представить себе не можешь, какие огромные налоги в капиталистических странах: 35-38 процентов заработка рабочего.
Мы уже привыкли к бесплатной медицинской помощи. Тебе, наверняка, показалось бы диким, если б в поликлинике, прежде чем записать на прием к врачу, поинтересовались, в состоянии ли ты за это заплатить. Любое лечение, самые сложнейшие операции, которые делают академики и профессора, у нас бесплатные. На Западе об этом могут только мечтать.
Вот так, Виктор, живут трудящееся там, где нет Советской власти.
Как же можно одобрять Высоцкого, спокойно слушать его «песенки», в которых он оплевывает нашу Советскую власть? Нет, не знаю, как тебе, а мне ближе и роднее Маяковский:
...Но главное в нас —
и это ничем
не заслонится,
Главное в нас
- это наша Страна
Советов,
Советская стройка,
советское знамя,
советское солнце.
ОТКУДА у тебя, Виктор, такое самомнение, такая ложная уверенность, что ты все знаешь и один прав?
Почему, на каком основании ты делаешь вывод, что Е.Безруков написал статью «С чужого голоса» по принуждению, что ему на самом деле нравятся «песни» Высоцкого? Какое ты имеешь право так оскорблять совершенно незнакомого тебе человека?
Ты меня извини, но в народе говорят, что человек судит о других, исходя из собственных черт характера.
Почему ты считаешь, что если эти «песни» нравятся тебе, то они нравятся всем без исключения? А ведь ты именно так пишешь: «Все 8 тысяч студентов Тюмени захотят самолично приветствовать Высоцкого». Ни больше, ни меньше. Плохо ты знаешь наше студенчество.
Не надо судить по себе о всех других людях, Виктор. Это по меньшей мере, несерьезно.
Ты пытаешься защитить С.Мандрашову. А нуждается ли она в твоей защите? Ее ведь никто не преследует. Она как работала в редакции «Тюменского комсомольца», так и продолжает работать. Если ты читаешь газету, то можешь убедиться, что она продолжает там выступать со своими материалами.
А то, что комсомольцы Тюмени вывели ее из своего руководящего органа — городского комитета ВЛКСМ, то это их право. А как же иначе? Если ты считаешь, что Мандрашова может иметь свою точку зрения на песни Высоцкого, отличную от точки зрения комсомольцев Тюмени, то почему у этих же самых комсомольцев не может быть права выразить ей свое недоверие как незрелому в идейном отношении руководителю? Я думаю, что здесь все верно. *)
Хочу в заключение рассказать тебе одну поучительную историю. Не так давно в г.Новосибирске, на одном из конкурсов самодеятельных певцов, некий Яблонский исполнил следующий «опус»:
А мандарин не завезли,
А греки греков извели,
А я чешу, чешу ногу
И начесаться не могу...
В таком же духе следовало и далее. Не правда ли, знакомые мотивы? Пусть идет жизнь, пусть совершаются разные события, большие и малые, мне наплевать на все.
А вскоре газета «Нью-Йорк таймс» и «Голос Америки» предали гласности некое письмо, где выражалось сомнение в справедливости приговора над отщепенцами и антисоветчиками Гинзбургом, Добровольским и другими. Вот так-то. Вначале двусмысленные песенки, затем поддержка предателей.
*) А история с журналисткой С.Мандрашовой имела продолжение на страницах “Тюменского комсомольца”. Как это было — см. далее.

 Об этой истории в мае с.г. рассказала газета «Советская Россия».
Ты должен понять, Виктор, что в борьбе идей нет и не может быть компромиссов. Любой, самый маленький шаг в сторону от нашей коммунистической идеологии, есть не что иное, как приближение к идеологии буржуазной. Или-или. Третьего быть не может. Поэтому-то те, кто считает «песенки» Высоцкого безобидными, глубоко и жестоко ошибаются.
ХОЧЕТСЯ надеяться, Виктор, что ты хорошенько подумаешь над всем этим и другими глазами посмотришь на «песни» Высоцкого. Сумеешь увидеть в них то, что есть на самом деле: призыв к политической и общественной пассивности, злопыхательство, издевательство над всеми нами, советскими людьми, пропаганду низменного, порочного.
И ты поймешь, что Высоцкий подпевает чужим, заокеанским голосам, клевещущим на нашу Отчизну. И поняв это, уничтожишь записи его «песен».

С.Владимиров.*)

*       *
*

















*) С.Владимиров — псевдоним. Автор этой демагогической ура-патриотической стряпни зам. редактора “Тюменской правды” С.Мальцев. Пусть ему будет стыдно.— В.П., 1993.

СВЕТЛАНА МАНДРАШОВА. ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ РАССКАЗ
«НАДО!» И НИКАКИХ ПРОБЛЕМ?..
Памяти Владимира Высоцкого — Поэта и Гражданина.

- Тюменский комсомолец, 1988, 23 января.

Эта  жизнь  теперь  считается  временем  ошибок. Встал — ошибся. Сделал — хорошо, что не во вред. Сказал, всё  равно, что  промолчал:  та  же  степень  информации.
Но  тогда  мы  еще не знали, что жили ошибочно, просто жили как жилось. Шел 1968 год.

Вызвали меня в горком комсомола и сказали: «Надо». Слово, короткое как выстрел, с той же степенью воздействия. «Надо» — и всё. И единогласно. И тишина. И никаких проблем.
- Надо, — сказал мне секретарь горкома комсомола, — провести собрание актива, где выразить протест против песен Высоцкого. Ты набросаешь протест две-три странички, только с душой.
«С душой» — это жанр изложения коллективных протестов, и вовсе не предполагает наличие души, как таковой.
- Но я не знаю его песен.
Секретарь внимательно посмотрел на меня. Если есть официальное мнение, о чем может идти речь? Что могут изменить сами песни? Имей свое мнение, пока тебя не спрашивают.
- Ты можешь его послушать, — он включил магнитофон. Хриплый анти-голос с дьявольской усмешкой выплевывал слова и в отвратительной записи было непонятно, о чем он поет. Но в надрывности крика ошеломляла неподдельная ярость. Отточенность слова, умение взорвать его неожиданным разящим смыслом — это я  поняла гораздо позже.
Он выключил магнитофон, как поставил точку. Конечно, я слышала этот голос раньше из многих окон города и всегда в такой вот уникальной записи времен становления наших отечественных магнитофонов, которые и сейчас-то не отличаются качеством. И судить по этим записям о человеке, о поэте?..
- Я не имею права. И вообще, что это будет за собрание: соберемся судить, не зная о чем, для того, кто знает, зачем? Не отсюда ли появляются взаимоисключающие Постановления, где человека сперва возвеличивают, потом уничтожают и снова возвеличивают?
*   *   *
... Меня вызвали снова. Рядом с секретарем сидел сотрудник. Его можно не представлять, он был узнаваем по особой значимой вежливости. Я помню его фамилию, имя, отчество — но это не существенные детали. Он вошел в мою память, как Сотрудник, представитель особой узнаваемой касты людей.
- Письмо написано, — сказали мне, — но нам нужна рука мастера.
Мы все трое понимали, что дело не в «мастере», их много. Просто пьеса уже написана, роли распределены и «режиссер» указал каждому его неповторимость от «а» до «я». И надо идти в ногу всем алфавитом, если выпадет одна буква, то какой бы маленькой она ни была, в красивый отчет может вкрасться ошибка. Надо вернуть эту букву в кассу наборщика. Но я была воспитана комсомолом в лучшем понятии этого слова и не собиралась участвовать в том, что казалось мне несправедливым.
*   *   *
Это сейчас ОН — лауреат. Может, от честности или во искупление. В любом случае оттого, что мы его преодолели. ОН еще не безвреден, но нового вреда принести уже не сможет. Странно усмиренный, ОН лежит в тираже за прилавками магазинов. Один, второй... двадцатый... Как много Высоцких сразу!.. И гитара, и голос, и песни ЕГО, а жизнь в них другая. Словно причесали ее изнутри. Не вмещается душа его песен в плоскость стандартного диска. Словно срезала высокоточная аппаратура те неровности души, которые и есть ее многогранность.
На концертах, размноженных третьесортной отечественной аппаратурой, ОН не казался, ОН — был.
*   *   *
Надвигалось собрание, как сотни других, где каждый говорит, что думает. А думает то, что ему подсказали другие. Пожалуй, ничто так не доведено до абсурда, как идея современного оратора. Кто он? Тот, кто говорит? Но текст ему часто пишет другой. Но разве тот, другой, пишет то, что думает?.. Трагичность прошедших времен в том, что верили каждому слову с трибуны.
*   *   *
Ребята в черном проверяли пропуска. Юношеская военизированная команда. На собрание просочились «из писателей», «из журналистов» и настороженной группой примостились к чему-то большому, единому целому — к коллективу.
Началась встреча с Высоцким, только он никогда не узнал об этом.
Погас свет в зале, высветив экран, вспыхнула война. Экранная война во Вьетнаме. Гибли женщины и дети, сквозь ужасы бомбардировки откуда-то из-под стола хрипел с магнитофона полузадушенный Высоцкий:
А на нейтральной полосе цветы
необычайной красоты...
Узнаваемый Сотрудник именно «нейтральные цветы» видел минами замедленного действия.
- Антигуманная, антисоветская пошлятина Высоцкого... — летело с трибуны в раскаленное воображение зала. Собрание заклокотало. Жар негодования по бумажкам распалял сам себя. Припасенным битым козырем вывели парня, который приторговывал «нейтральными цветами» на черном рынке. Парень быстро обнаружил свой низкий моральный уровень — это стало упреком песням: не дум высокое стремление пробуждает Высоцкий, а чуждую нам жажду наживы.
- Ребята, что вы делаете?! — на трибуне возник незапланированный писатель Николаев. — Хорошие стихии не продают, их — покупают! Как можно зачеркивать человека, не зная его?
- Долой Николаева! Нам такие писатели не нужны! — сплотились плечи зала.
На трибуну пошел Образованный Человек. Он хотел примирить ТЕХ и ЭТИХ, но он говорил слишком умно, и его не поняли.
- Долой! — закричали из зала. После чего нас обозвали «интеллигентской прослойкой» и «левым отколовшимся крылом». Несмотря на драматичность ситуации, это было даже смешно: какая прослойка, какие крылья — годами мы тихо-мирно и без проблем текли в едином порыве в раздельное русло будущего. А если кто и отбивался отдельной каплей, претендуя на собственную личность, то мы, как единый поток, даже не подозревали об этом.
Парень с «черного рынка» чувствовал себя не на месте: его «товар» приобретал ненужный ему оборот. Сметкой ловкого дельца он нашел выход: покаялся и попросил прощения. И его простили... Кстати, он до сих пор торгует: чем прийдется.
Всё шло по плану, даже два ненужных выступления попадали в цель, подчеркнув единство зала. И вот — кульминация: письмо-протест в ЦК ВЛКСМ, написанное и отредактированное очередным «мастером». «Только не выступай, — напутствовал меня мой редактор,  — изменить ход этого собрания не удастся, а тебе еще жить и работать». И я не выступила.
Я только подняла руку против.
*   *   *
- Единственное, что мы можем сделать для тебя — дать возможность покаяться, — сказали мне на бюро горкома комсомола. — Мы собираем внеочередной Пленум, и ты скажешь перед всеми: «Я — по молодости, по глупости». Иначе мы за дальнейшую твою судьбу не ручаемся...
*   *   *
Я сидела в президиуме как член бюро горкома комсомола, и меня удобно было бить в лицо. Говорят, телесные наказания запрещены, а разве фразами не избивают?
- Посадить ее на 10 лет, пусть ей мозги вправят.
- За одну решетку вместе с этим хулиганом Высоцким!
 Интеллектуальная беседа набирала остроту. Внеочередной Пленум не созывают, чтобы посмотреть твою прическу. Я догадывалась, чем закончится для меня это собрание, но кто-то же должен об этом сказать вслух. К тому времени я уже знала ЕГО песни. Да, они казались мне не однозначными. Но в самых «дворовых» из них уже чувствовался огромный саркастический дар. Общественный протест не возник сегодня, он складывался годами, он еще подспудно зрел, а в песнях этого великого человека уже прорвался неистово, яростно, с болью и хрипом. Умный, насмешливый и горький собеседник, не претендующий на печатность, привилегии, признание, не подавляющий яркой внешностью и положением, ОН все больше становился своим для тысяч, десятков тысяч людей. ОН говорил честно и только о чем болела душа. Так мог бы сказать каждый. Если бы смог.
...Наверное, я погорячилась. Стоило подождать 20 лет и, пожалуйста, говори, что хочешь. Высоцкий, правда, уже не услышит, но ведь и тогда его судили заочно.
Меня исключили из бюро, постановили выгнать из комсомола и с работы. Парадоксальность ситуации была в том, что меня выгоняли из комсомола за то, что я поступала по-комсомольски: была честной перед другими и собой. Я подошла к секретарю обкома комсомола.
- Что же Вы ко мне, Вы к народу обращайтесь.
Удобное это слово. Народ — и некому посмотреть в глаза.
На улице меня догнал незнакомый парень:
- Зачем ты так? Лбом в стенку? Разве ты не видела, что все нормальные ребята ушли из зала?
*   *   *
Был поздний вечер. Редакция «Тюменского комсомольца», где я работала, ждала меня в полном составе...
*   *   *
В «Тюменской правде» появилась статья «С чужого голоса» (7 июля 1968 года), Автор — второй секретарь городского комитета ВЛКСМ Женя Безруков назвал песни Высоцкого «мещанско-пошлой дребеденью, с наглым цинизмом отбрасывающей нашу нравственность, попирающей самые высокие моральные принципы».
И печатно на область был подчеркнут антисоветский характер его песен.
*   *   *
Редакция собрала мне деньги на дорогу и сказала:
- Срочно уезжай из Тюмени. Исчезни на время. Растворись.
И добавил редактор Володя Фатеев:
- Что бы здесь ни решили, трудовую мы тебе вышлем чистой.
И сказал мне один из тех, с кем мы делили крышу над головой:
- Я отвезу тебя на вокзал. Когда стемнеет. А моя жена... Пойми правильно, я не хочу, чтобы вас видели вместе.
Я отказалась от его храбрости.
И вот я на вокзале. Именно здесь остро ощущаешь, как много мест на этом свете, куда можно уехать и начать себя заново. Именно здесь понимаешь, что без трудовой и без себя, вчерашней, ехать некуда.
*   *   *
В «Тюменскую правду» пришло письмо от Виктора Калашникова (скорее всего, это псевдоним), «Высоцкий сделал переворот в песенном жанре, открыл новые виды исполнения. Поражаюсь смелости его мысли, точности подбора его слов, тонкости юмора... Все восемь тысяч студентов Тюмени захотят самолично приветствовать Высоцкого», — писал этот парень
 В ответ появилась статья «Да, с чужого голоса» (30 августа 1968), где снова говорится о том, что «Высоцкий оплевывает нашу советскую власть», «спекулирует на наших трудностях роста и ошибках», «клевещет на советский строй, издевательски преувеличивает трудности», что его песни «унижают честь советского человека». «Как ржавчина постепенно разъедает металл, так подобные творения медленно, но неотвратимо калечат души молодежи, внушают чуждые нам взгляды, неуважение к личности, наплевательское отношение к закону, порядку, к органам власти, отвращение к труду...»
И в заключение:
«Ты пытаешься защитить С.Мандрашову. А нуждается ли она в твоей защите? Ее ведь никто не преследует. Она как работала в редакции «Тюменского комсомольца» так и продолжает работать».
*   *   *
Я поехала туда, где училась, в Свердловск, к друзьям и однокурсникам Полищукам (Александр Полищук сейчас реактор журнала «Вокруг света»). Саша всегда был светлым, надежным и спокойным человеком. Он связался с самым большим начальством в комсомоле. Накануне первый секретарь ЦК ВЛКСМ тов.Павлов ушел с поста.
И передало мне новое Самое Большое Начальство:
- Пусть она попробует помириться на месте. Нарушен Устав — это формальный повод для любых карательных мер. Как член бюро, она имела право высказать свое мнение на бюро, пока не принято решение. Потом всё — обязана подчиниться большинству. (Хороший Устав, не так ли? Не оттого ли у нас всё принимается единогласно?)
...Я вернулась в Тюмень.
*   *   *
Меня вызвал к себе писатель Константин Яковлевич Лагунов.
- Я помогу тебе. Я когда-то в молодости попадал в различные ситуации и еще помню, что это такое. Эту машину надо остановить и тихо-мирно раскрутить в обратную сторону.
- Но это невозможно.
- Именно у нас всё возможно. Поверь мне, когда эта машина закрутится в обратную сторону ее так же трудно будет остановить.
Вскоре он направил меня к зав. отделом пропаганды обкома КПСС.
- Но мне нечего ей сказать.
- Это прекрасно. Твоя главная задача сегодня помалкивать. Одно то, что ты придешь, скажет само за себя.
Другого выхода у меня не было. Я хотела сперва написать обо всем Высоцкому, но потом решила, что у него хватает своих проблем.
*   *   *
Мое «дело» было передано в обком комсомола. Бюро заседало долго и мудро. Надо было видеть, с каким государственным видом подошел ко мне Один из Своих в бюро:
- Мы делаем всё возможное, чтобы оставить тебя в комсомоле, а с работой... сама понимаешь, придется уйти.
*   *   *
Меня вызвали. Они сидели с видом «враг не пройдет», однако что-то уже теплело в атмосфере. Прав был Лагунов: машина, похоже, крутилась в обратную сторону. Хотя еще робко... Я смотрела в их лица: свои ребята, некоторые даже со-товарищи за много лет почти совместной службы.
Неуверенно приближался счастливый конец и вдруг...
- А если б снова было это собрание, как бы ты поступила?
Этого вопроса я боялась. Неужели всё по новой?
- Я поступила бы точно так же.
Все вздрогнули и опустили лица.
- Зачем ты это сделала? Неужели так трудно было сказать хотя бы «не знаю». Я специально задал этот вопрос, чтобы помочь...
Вопросом помогал Один из Своих в бюро.
*   *   *
Но машину было уже не остановить.
На бюро не пришли ни к какому решению. Меня передали на рассмотрение первичной комсомольской организации, то есть редакции «Тюменский комсомолец». А зачем ей рассматривать это дело, если она шаг за шагом дружной стенкой всегда была рядом со мной. Собрание на эту тему в первичной организации не созывалось. Так ничем закончилась эта поначалу так лихо закрученная история.
*   *   *
А  Владимир  Высоцкий,  сам  того не ведая , помог мне тем, что  стал гениальным  человеком.  Это оказалось  одной  из  его  самых  блистательных  шуток.
*       *
*























Хайнрих Пфандль, г.Грац, Австрия, 1982.

РЕЦЕНЗИЯ НА ДВА ИЗДАНИЯ СОЧИНЕНИЙ В.ВЫСОЦКОГО

Владимир ВЫСОЦКИЙ. Песни и стихи.
Главный редактор — Борис Берест,
составитель — Аркадий Львов,
консультант — Рувим Рублёв.
Нью-Йорк, «Литературное зарубежье», 1981, 384 с.
Владимир Высоцкий. Нерв. Стихи. Составитель — Роберт
Рождественский, Москва, «Современник», 1981, 240 с.

Неужели такой я вам нужен
После смерти?
В.Высоцкий, «Памятник»

Два сборника стихотворений Владимира Высоцкого (1938-1980) — самого популярного в Советском Союзе автора-исполнителя песен, актёра и поэта, появившиеся почти одновременно в США  и СССР в 1981 году свидетельствуют о том, что, наконец, и издательские круги проявили интерес к творчеству рано ушедшего барда.
Скудная литература о современных советских бардах, 1) как правило, лишена подробных библиографических данных. Целесообразно поэтому сказать несколько слов о самом Высоцком, об имеющихся публикациях его стихов и о пластинках с записями его песен.
На одном из концертов Высоцкий говорил о своих песнях как о «стихах, положенных на музыку для лучшего понимания их смысла». Вдохновлённый ранним песенным творчеством Булата Окуджавы, которого он неоднократно называл своим «духовным отцом», Высоцкий в начале 60-х годов исполняет свои песни в сопровождении гитары сначала в узком кругу друзей, затем получает широкую аудиторию, используя возможности многочисленных актерских встреч со зрителями. Гораздо быстрее многих других бардов Высоцкий завоёвывает огромную популярность, особенно среди молодого поколения, которое узнаёт его голос, «отчаяньем сорванный» («Памятник»), преимущественно по магнитофонным записям, а также из многих кинофильмов.
Независимо от снисходительных оценок или открытого неприятия со стороны «блюстителей морали», выраженных в критических газетных статьях конца 60-х годов 2), популярность его среди самых разных слоёв слушателей продолжает расти. В западном литературоведении такое массовое распространение литературных записей песен получило название «магнитиздат» (аналогично термину «самиздат»).
Г.Свирский говорит о нем как о «магнитофонной революции» 3). Без преувеличения можно сказать, что она во многом связана с именем Высоцкого.
Но, несмотря на исключительную славу Высоцкого, включение его песен в кинофильмы и спектакли, а также выпуск пластинок наталкивались на разного рода препятствия. При жизни ему удалось услышать лишь одну большую (1979) и шесть маленьких пластинок (1968-1980),*) выпущенных в Советском Союзе, на которых записаны 25 песен, большей частью известных из советских фильмов. Кроме того, на пластинке с записью спектакля «Зелёный фургон» (1973) Высоцкий исполняет одну свою песню («Нет друга, но смогу ли...»), а в 1978 году выпущен дискоспекталь «Алиса в Стране Чудес», для которого он написал более двадцати песен. Что касается прижизненных печатных публикаций Высоцкого в Советском Союзе, то они исчерпываются одним единственным стихотворением**) в альманахе «День поэзии» (1975). 4)
Такое полуофициальное признание творчества Высоцкого в Советском Союзе усилило коммерческий интерес к нему на Западе, где при его жизни были выпущены шесть пластинок — из них три во Франции со студийными записями 5), альбом из двух пластинок Нью-Йорского концерта 1979 года, выпущенный в США без разрешения автора, а также одна (канадская?) «пиратская» пластинка с песнями 60-х годов, без указания места, года выпуска, фирмы. Кроме того, две песни Высоцкого звучат на израильской пластинке 1974 года «Неизданные песни русских бардов».
В 1977 году парижское издательство ИМКА-Пресс осуществляет издание комплекта, состоящего из 30 кассет записей «Песни русских бардов» и в трёх книгах текстов, составленных на основании расшифровки этих записей. В том комплекте на 9 кассетах записаны 195 песен Высоцкого, а во втором издании 1978 года (40 кассет и 4 книги) количество его песен возрастает до 286 (13 кассет), не считая 13 песен других авторов, приписанных Высоцкому.
Большинство прижизненных публикаций стихов Высоцкого в зарубежных русскоязычных газетах и журналах не авторизованы; часто в качестве основы для них использовались несовершенные любительские магнитофонные записи, в силу чего тексты изобилуют ошибками и неточностями. Количество стихотворений, опубликованных с ведома автора, крайне незначительно. В 1979 году в альманахе «МетрОполь», запрещенном к изданию советской цензурой и напечатанном в том же году американским издательством «Ардис», появилось 17 стихотворений Высоцкого. 6) Кроме того, в каталоге выставки «Чрево Парижа» Михаила Шемякина приведено стихотворение «Тушеноши», 7) а на обложке журнала «Третья волна», июнь 1980 года, — стихотворение «Осторожно! Гризли!»
В Советском Союзе сразу после смерти Высоцкого количество публикаций о его творчестве начинает расти. Публикуются первые серьёзные статьи о его песенном и актерском творчестве. 8) Появляется в общей сложности 20
*) Маленьких пластинок Высоцкого в СССР вышло восемь, из них четыре - гибкие. - В.П.
**) Снова неточность. При жизни Высоцкого его песня «Если друг оказался вдруг...» публиковалась в советской прессе неоднократно, в т.ч. и с нотами. Например, в журнале «Турист» . Были и другие публикации. - В.П.
стихотворений в газетах и журналах. 9) В конце 1980 года фирма «Мелодия» выпускает вторую большую, а в следующем — ещё две маленькие пластинки. 25 декабря 1981 года в первые по Центральному телевидению СССР транслируется видеозапись телепрограммы двухлетней давности, в которой Высоцкий исполняет собственные песни.*)
Одновременно и за рубежом печатаются стихи Высоцкого, 10) материалы о нём, 11) появляются несколько новых пластинок. 12)
Первыми знаменательными событиями в истории издания литературного наследия Владимира Высоцкого можно назвать выход в свет в 1981 году ньюйоркского сборника «Песни и стихи», а в самом конце года — советского сборника «Нерв». На их характеристике мы остановимся подробнее.
Объявление о готовящемся сборнике стихов и песен Владимира Высоцкого появилось в русскоязычной прессе США через полгода после смерти поэта. Такую оперативность можно было бы только приветствовать, если бы за ней стоял достаточный уровень компетентности составителей, не допускающий искажения подлинного творческого облика автора. Тем более, что задача заключалась не в «открытии» русскому читателю Высоцкого или ранее неизвестных его произведений (таких обнаружилось в его архиве свыше 200), а лишь в добросовестном перенесении на бумагу текстов песен, ранее неоднократно им исполнявшихся.
В предисловии (с.7-9), написанном составителем сборника Аркадием Львовым, утверждается, что песни Высокого — «законченные поэтические произведения большого мастера» и что «за кажущейся простотой и нарочитой примитивизацией (?) некоторых его произведений читатель увидит выдающегося поэта» (с.7). Такое заявление прежде всего предполагает уважительное, бережное отношение к творчеству «истинного поэта» (с.9), а также определенный филологический уровень подготовленности издателей.
Как увидим, составители и издатели сборника, к сожалению, часто довольствовались «энтузиазмом» там, где нужны были профессиональные знания и внимательная проработка текстов.
Сюрпризы начинаются с первой же строки вступительной статьи «От издательства», где нам сообщают, что Высоцкий умер в возрасте 43 лет (с.6), а не 42, как мы считали до сих пор. Далее, видимо для пущей солидности, издательство намекает на то, что «немалый интерес представляют его дневники, путевые заметки» и что «пройдет немало времени, пока будут полностью опубликованы его архивы» (там же). Однако, из анализа преди-словия, комментариев и самих текстов явствует, что составители книги вряд ли были допущены к материалам.
Не останавливаясь на подробном анализе других неточностей такого рода, отметим только, что о Высоцком впервые узнали не «в середине 50-х годов», как это утверждается во вступительной статье (с.5), а в середине 60-х годов; что его никогда не арестовывали по «ошибке» (там же); что Высоцкий ни разу не выступал «на закрытых концертах для партийно-правительственной верхушки» (там же); что его творческое наследие насчитывает не «свыше 350 песен и стихов» (с.6), а около 700 произведений. Не  соответствует действительности и утверждение о том, что в Балтиморе и Торонто
*) Запись была сделана 22 января 1980. - В.П.
 концерты вообще не состоялись» (там же), — на самом деле концерт в Торонто записан на пластинку, выпущенную в Нью-Йорке. Наконец, вызывает удивление благодарность «за безвозмездное сотрудничество» Марине Влади и Михаилу Шемякину (с.6), близким людям поэта, которые публично выразили своё возмущение в ответ на выход из печати рецензируемого сборника.
Особо следует отметить утверждение издательства о «тщательной проверке всего (!) литературного наследия» Высоцкого и о таком же тщательном отсеве «всех песен» к «авторству которых Высоцкий не имел прямого отношения» (с.6). Как, в таком случае объяснить факт включения в сборник: известного романса Аполлона Григорьева «Поговори хоть ты со мной» (с.65), не менее известной песни «На Перовском, на базаре... (а не «на Петровском», с.134), песни Михаила Львовского «На Тихорецкую состав отправится...» (с.8), Брехтовского зонга «Власть исходит от народа...» (с.88) и песни Геннадия Шпаликова «Ах, утону я в Западной Двине...» (с.90). И уж совсем анекдотично выглядит помещение в сборнике стихов Высоцкого широко известного стихотворения А. Вознесенского «Ода сплетникам» (с.86).
Нельзя, разумеется, не сказать о положительной стороне сборника, поместившего почти в три раза больше стихотворений (348), чем сборник «Нерв» (135), изданный на родине поэта. Однако претензии составителей на то, что сборник «является первым отдельным полным изданием произведений Высоцкого» (с.7) — заявление весьма опрометчивое, так как даже в магнитофонных записях сохранилось более 400 песен.
Скажем несколько слов о предисловии составителя сборника А. Льво- ва. Вопреки его мнению, что «Баллада о детстве» не является буквально автобиографической» (с.8), хорошо известно, что песня имеет самую непосредственную связь с жизнью Высоцкого — вплоть до мельчайших деталей: в ней приводятся реальные имена, адреса, события.
Отсутствие общего представления о периодах творчества Высоцкого и непонимание содержания многих песен проявляются в утверждении, что «уголовная тема» достигает у автора «наивысшего развития... в таких поздних (?) песнях, как «Ошибка вышла», «Летела жизнь в плохом автомобиле», «Протопи ты мне баньку по белому» (с.8). Во-первых, в большинстве своём эти песни не имеют никакого отношения к так называемой уголовной теме, а во-вторых, и написаны они в разное время, например, «Банька по белому» в 1967 г., т.е. в ранний период творчества. Также неясно, какой признак лежит в основе подборки последнего цикла стихов «Поздняя лирика» (с.9), поскольку в него включены песни и стихи, написанные на протяжении 13 лет («Теперь я не избавлюсь от покоя...» — 1967 г., «И снизу лёд, и сверху — маюсь между...» — 1980 г.).
На с.9 мы читаем, что «Высоцкий в своих шуточных песнях из спортивной жизни... рассказывает о том, что представляет из себя советский, так называемый «любительский» спорт,.... одно из немногих развлечений, доступных рядовому человеку в СССР» (с.9). Эта фраза А. Львова не только наивна, но и совершенно здесь неуместна, ибо Высоцкий в этих песнях затрагивает широкий спектр тем и сюжетов, не имеющих порою прямого отношения к спорту, и вовсе не касающихся проблемы досуга советского человека (напр. «На дистанции четвёрка первачей...», «О сентиментальном боксёре»).
Перечисление всех ошибок в текстах стихов заняло бы несколько страниц, поэтому мы не будем касаться таких моментов, как неудачная разбивка строф, произвольные названия песен, ошибочная пунктуация и др.
По вполне понятным причинам некоторых ошибок трудно было избежать, поскольку записи, по которым восстанавливались тексты, часто были не лучшего качества. Примером могут служить следующие неправильно разобранные строки: «Там на заре что надо мы добыли» (с.58), вместо авторского «В Анадыре что надо мы намыли» (речь идёт о старателях); «Живу и не считаю ни побед, ни барышей» (с.57), вместо «ни потерь, ни барышей»; «Где конфеты, рестораны» (с.297), вместо «где кафе да рестораны» и др.
Некоторые ошибки связаны с неразличением глухих и звонких согласных: «этот свадебный кутёж» (с.41) вместо «гудёж»; «И в загранкомандировку от завода уходил» (с.165) вместо «угодил» и совершенно бессмысленное «Эй, вы, парни мои жировые» (с.293) вместо «шировые», от жаргонного «ширять», т.е. вводить в организм наркотики путём инъекции, что становится ясным из контекста «Песни о палате наркоманов».
Ошибки в следующих примерах возникают уже не на уровне фонем, а в результате неправильного разграничения звучащего текста на слова: «Алёша выколол твой образ на груди» (с.30) вместо «А Лёша...»; «Один мулла триптих запрятал в книги» (с.169) вместо «Один мулат триптих...». Удачное авторское обыгрывание фразеологизма «семи пядей во лбу» в строках
Я был кудряв, но кудри истребили,
Семь пядей из-за лысины во лбу.
На с.59 напечатано в искажённом виде: «Семь пядей и залысины во лбу».
Из-за небрежности составителей у читателя может сложиться впечатление, что «выдающийся поэт» (с.7) Высоцкий писал стихи, лишённые всякого смысла: «Жил я славно первый-третий» (с.127) — интересно, как это понимает А.Львов? У Высоцкого же и в рукописи, и в исполнении: «Жил я славно в первой трети» (своей жизни). Или «У скиньи разлетелась корона...» (с.276) — какое отношение имеет слово «скинья» 13) к содержанию песни «В куски разлетелася корона...»?
В ряде случаев, по воле составителей, Высоцкий представлен как поэт не знакомый с законами стихосложения. Стихотворение «Я сам с Ростова, а вообще подкидыш», написанное пятистопным ямбом, в сборнике начинается со слов «Я вообще подкидыш. И мог бы быть с каких угодно мест» (с.57). Если последние две ошибки ещё можно объяснить отсутствием первых слов в некоторых записях, известных также и автору этих строк, то никак нельзя оправдать многочисленные изменения авторского текста, разрушающие стихотворный размер. «Можно только кусок неба, можно только сны» (с.26) вместо «Можно только неба кусок...»; или в песне «А теперь они рекорд бьют...»: «Вот у него судорога, шок, но уже интервью» (с.159) вместо «Судорга, шок, но уже интервью» и многие другие.
В иных примерах Высоцкий выглядит автором, весьма небрежно относящимся к рифме, в то время как он придерживался традиционных норм рифмообразования и не мог, следовательно, рифмовать:
Вести с полей или южных гектаров.
Или еврей возвернувшийся (?) к нам (с.159)
вместо
Вести с полей или Южный Вьетнам.
Или еврей, вновь вернувшийся к нам.
Вопреки всем стихотворным нормам первая строфа песни о знаках Зодиака напечатана следующим образом:
Неправда, над нами не бездна, не мрак, -
Каталог наград.
И любуемся мы на ночной зодиак,
На вечное танго созвездий. (с.220)
Вместо авторских второго и третьего стихов:
Каталог наград и возмездий
Любуемся мы на ночной Зодиак...
Многие орфографические ошибки, как например: «Скушных» (с.133) вместо «скучных», «джинн» (с.138) вместо «джин», «гомор-содом» (с.377) вместо «Гоморр-Содом», «Ану» (с.299) вместо «А ну» и др. ускользают от внимания тех, чьи имена украшают титульный лист сборника. Весьма спорной является орфография некоторых просторечных слов и форм, таких как: «совейский» (с.52), «стерьва» (с.29), «путають» (с.341), «уйдёть» (с.242). На наш взгляд, особенности произношения автора-исполнителя при стилизации речи отдельных персонажей не должны слепо переноситься в печатный текст стихотворений. Как нам  кажется, сохранение диалектизмов или жаргонизмов оправдано только в таких случаях, когда нормализация затрагивает элементы стихосложения.*) Поэтому для сохранения рифмы «Вань — Еревань — отстань» нельзя не согласиться с орфографией «Еревань» (с.173), равно как и для сохранения стихотворного размера написанные «последне» и «мине» в строках:
Но в последне время чтой-то замечаю,
Что ты стала мине слишком часто изменять. (с.29)
С проблемой стихотворного размера связан также вопрос о целесообразности включения в печатный текст вводных слов «мол»,«скажет», «говорит»,14) а также «конечно», «правда», «правильно», «ведь» и др., часто вставляемых в основной текст песен при исполнении. Нижеследующие два стиха песни «О конькобежце на короткие дистанции»:
Я, грит, болен, бюллетень, мол, нет сил. И сгинул.
Вот наш тренер мне тогда и предложил: беги, мол. (с.182)
показывают, что для сохранения размера шестистопного хорея с цезурой нужно было бы — в соответствии с другими записями и с рукописью — изменить первый стих следующим образом:
Я, мол, болен, бюллетень, нету сил. И сгинул. 15)
Отметим также, что во втором стихе вышеприведённого двустишия, перед нами пример обоснованного сохранения слова «мол», выступающего как часть составной рифмы «сгинул  —  беги, мол».
Комментарии к стихам (с.359-371), составленные тем же А.Львовым, показывают его полную неосведомлённость в фактах, связанных с жизнью и  творчеством Владимира Высоцкого. В песне «Пока вы здесь в ванночке с кафелем...» (с.40) в иронической форме рассказан действительный случай, описанный в советской прессе, когда врач на антарктической станции был вынужден сам себе сделать операцию аппендицита, и потому утверждение комментатора о том, что такого рода случаи — «не редкость в лагерях» (с.360) по меньшей мере смешно и неуместно. Некомпетентность, сочетающаяся с ложной тенденциозностью, отличает и комментарии песням на с.с. 50, 104, 142, 144, 215. История создания за 3 дня (1) тридцати (!) песен к спектаклю Алиса в стране чудес» (с.368 — комм. к с.259) не соответствует действительности. В песне «Театрально-тюремный этюд на таганские темы» речь идёт не о спектакле «Павшие и живые» (см. комм. к песне а с.335), а о запрещённом спектакле «Живой» и о пьесе «Деревянные кони», поставленной к десятилетию Театра на Таганке. В этой же песне у Высоцкого упоминается не Войнович, а «Можаич», т.е. Борис Можаев, автор повести «Живой». В комментарии к с.343 высказывается предположение, что стихотворение «Тушеноши» написано Высоцким под впечатлением от картины Сутина «Мясная туша», в то время как оно помещено в каталоге выставки Михаила Шемякина «Чрево Парижа» и относится непосредственно к ней. 16)
Непростительной бестактностью издателей сборника является соседство на развороте с.с. 348-349 фотографии семьи покойного у гроба и текста песни со словами «На мои похорона съехались вампиры». В подписи под фотографией сообщается о двух сыновьях Высоцкого и Влади, хотя, как известно, общих детей у них не было. И, наконец, сентиментальное посвящение последнего стихотворения — «Марине-единственной, которую я люблю»(с.358) не обнаружено в рукописи самого Высоцкого.
Выход в свет первого в СССР сборника стихов В.Высоцкого под названием «Нерв» показывает, что невозможно умолчать о нём полностью  и поэтому представителям официальной культуры приходится втискивать часть его поэтического творчества в прокрустово ложе совреализма для того, чтобы могла появиться в печати небольшая книжка стихов. О том, насколько половинчатой является эта попытка, говорит тот факт, что из без малого 700 сохранившихся стихотворений, лишь 135 были включены в сборник. И хотя среди них мы находим 14 произведений ранее не известных, в книге отсутствуют такие шедевры так: «Охота на волков», «Баллада о детстве», «Банька по-белому», «Чужая колея», «Правда и ложь», «Побег на рывок», «Райские яблоки», «Памятник» и др. Но и те стихи, которые опубликованы, едва ли попадут в руки миллионов любителей творчества Высоцкого, ибо большая часть на первый взгляд значительного тиража в 55 000 экземпляров предназначена для продажи за рубежом. 17)
Из вступительной статьи «От составителя» (с.3-14), которым оказался известный в СССР поэт Роберт Рождественский,, читатель ничего не узнаёт о принципах составления книги, отбора текстов, выбора вариантов, а также о специфике жанра авторской песни. Лишь в нескольких строчках, предпосланных примечаниям в конце книги, говорится об ответственной миссии, взятой на себя издательством и составителем, выбрать «из многих вариантов одних и тех же стихотворений, строф и строк... наиболее совершенные в художественном отношении» (с.230). Естественно, напрашивается вопрос: по каким критериям?
О поэтическом творчестве Высоцкого поэт Р.Рождественский ничего не говорит. Его больше заботят какие-то «посмертные друзья» поэта (с.3), «мещанствующие снобы», якобы распускавшие при жизни Высоцкого «нелепые, почти фантастические сплетни и слухи» о нём (с.9). С пафосом говорит он о своей, Рождественского, ненависти к «публике так называемых престижных премьер» (там же), всячески бранится и, можно поду-мать, сводит какие-то личные счёты с этой публикой, что к пониманию феномена Высоцкого, особенностям его творчества и причин его славы не имеет ни малейшего отношения. Вместо ожидаемого настоящего анализа поэзии Высоцкого, мы получаем пустые утверждения о его «интонационной и психологической достоверности» (с.5), о том, что Высоцкий «никогда не стоял над зрителями» (с.8), что его выступление в Париже в 1977 году в составе «солидной компании» советских поэтов — «не точка, а яростный и мощный восклицательный знак» (с.13), что у Рождественского есть «свой Высоцкий» (с.4). Остаётся только удивляться, что составитель книги, уже много лет ведущий телевизионную передачу «Документальный экран», до сих пор не успел сказать телезрителям об этой своей маленькой тайне.
Общий тон вступительной статьи пытается внушить читателю, что творческая судьба Высоцкого складывалась весьма гладко и бесконфликтно: «Он был невероятно популярен. Достать билет на его выступления было намного труднее, чем «пробиться» летом в сочинскую или ялтинскую гостиницу» (с.8). Однако не следует забывать о том, что устроителям концертов Высоцкого часто приходилось на свой страх и риск камуфлировать их под видом лекции от общества «Знание», «Общества книголюбов» и т.п., а для Высоцкого-певца советское радио и телевидение 18) при жизни и вовсе были закрыты. В предисловии мы находим и обязательное указание на неравноценность его стихов: «Он написал много песен. И, конечно, не все они ровные» (с.8). 19)
Но оставим Рождественского и обратимся к Высоцкому. Распределение песен по тематическим циклам весьма сомнительно. Заглавия: «Занозы», «Знаки Зодиака», «Чёрное золото» — не более чем общая шапка, поверхностно объединяющая совершенно разнородные по сюжетам, содержанию и настроению песни. К примеру, единственным признаком, который может связать как-то восемь песен цикла «Бег иноходца», является упоминание в них о животных. Столь же неудачно, на наш взгляд, объединены четыре песни под общим заглавием «Дела семейные» (с.90-96) . Редакторское распределение песен в сборнике никак нельзя оправдать редкими попытками самого Высоцкого условно отнести некоторые песни к определённым темам, что чаще всего делалось с целью маскировки их подлинного содержания.
Многие широко известные авторские названия песен изменены по усмотрению редактора: «Песня о России», в ущерб актуальности замысла, озаглавлена как «Песня о петровской Руси» (с.100), несмотря на существование авторского варианта: — «Купола»; продолжение песни «Охота на волков», не помещённой в сборнике, вероятно, по цензурным соображениям, переименовано в «Нерве» в «Балладу о волчьей гибели» (с.191), хотя Высоцкий называл эту песню на концертах «Охота с вертолёта» или «Где вы волки?», всегда отмечая, что она является завершением «Охоты на волков». Песню, озаглавленную редактором «Сон» (с.213)  автор  называл «Моя цыганская», и совсем уж непонятно, с какой целью «Милицейский протокол» превратился в «Объяснительную записку в милицейском протоколе» (с.134).*) Ряд песен дан вообще без названий, хотя таковые существуют или в публикациях, или в концертах: с.51 — «Ах, да! среда!», с.112— «Песня о переселении душ», с.129 — «Второе я» и др.
Вершиной редакторского произвола в организации книги можно считать само название. Слово «нерв», неудачно вырванное из контекста песни «Канатоходец», на наш взгляд, искажает суть творчества Высоцкого, не говоря уже о том, что его, графическое решение на лицевой стороне обложки (художник В.Вагин) производит просто отталкивающее впечатление.**)
Работа издателей над текстом и записями Высоцкого представляется явно недостаточной и во многих случаях крайне небрежной из-за отсутствия какого-либо единого принципа воспроизведения песен в стиховой форме. Бросается в глаза неудачная редакторская разбивка текстов на строки (сс.53, 103, 142), нередко отдельные строки или строфы произвольно пишутся в виде «лесенки» (сс. 5З, 117, 188) . Во многих случаях не устранены повторы, относящиеся только к авторскому исполнению (сс. 41, 96) и нарушающие при перенесении на бумагу стихотворный размер (сс. 25, 55). Непоследовательно решается вопрос нормализации просторечия в поэтическом языке Высоцкого-исполнителя: в одной и той же песне мы находим, с одной стороны, орфографию «ндравится» (с.216) вместо «нравится», а с другой — «пО сто пью» (с.217), хотя для рифмы целесообразнее было бы употребить просторечное «только пО сту пью — тяжкой поступью».20) Приятно удивляет традиционное написание слов «Бог» (с.с. 35, 36, 62) и «Господь» (сс. 100, 101) с большой буквы, хотя в этом же сборнике слово «Бог» в большинстве случаев написано с маленькой буквы (сс. 39, 128, 185, 191, 228).
Как в американском сборнике, так и в советском целый ряд ошибок можно объяснить трудностью реконструкции текстов по записям. Начало песни «Моя цыганская» напечатано как «Сон мне: желтые огни...» (с.213) вместо авторского «В сон мне...»; а неправильный повтор первой и последней строк первой строфы песни «Холода» в виде «холода, холода» (с.160) искажает смысл всей строфы:
В холода, в холода
От насиженных мест
Нас другие зовут города, -
Будь то Минск, будь то Брест, -
В холода, в холода.
Другие ошибки, приводящие к искажению смысла авторского текста, трудно объяснить только плохим качеством записей. Четвёртый стих предпоследнего четверостишия «Баллада о времени» в авторском исполнении звучит: «если другом надёжно прикрыта спина», а в сборнике напечатано «если духом надёжно прикрыта спина» (с.208). В строках

Где такие злые бесы
Чуть друг друга не едят

*) Как раз очень даже понятна цель такого редакторского вмешательства. - В.П.
**) Абсолютно не согласен со всем этим абзацем! - В.П.
редакторская замена слова «чуть» союзом «что» (с.86) изменяет смысл строки на противоположный. Здесь же, вместо авторского
И мужик, купец и воин,
Попадал в дремучий лес
читаем:
И мужи — купец и воин -
Попадали в тёмный лес. (с.86)
Подобные ошибки редактора встречаются на с.134 (Ну, «разойтись» я сразу согласился» вместо «На «разойтись»...), с.47 («А где-то солдат ещё в сердце осколком толкало» вместо «А где-то солдатика...»), с.213, («Свет и тьма» вместо «Света тьма») и т.д.
Хотя явных бессмыслиц, возникших случайно или умышленно в процессе небрежного редактирования текста в сборнике «Нерв» меньше,  чем в американском издании, однако и здесь встречаются такие очевидные нелепости, как в стихотворении «Чту Фауста ли, Дориана Грея ли...»:
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И ангелы чтоб жалобно не блеяли. (с.228)
По-видимому, редактор не был знаком с текстом парижской публикации этого стихотворения, где — при неправильном воспроизведении начальной строки «Что Фауста ли...» — по крайней мере ангелы не блеют:
...чтоб вороны не реяли
И чтобы аганцы жалобно не блеяли. 21)
В отличие от ньюйоркского сборника «Песни и стихи», советское издание изобилует произвольными изменениями частей текстов, за которыми нередко скрывается вмешательство со стороны редактора по цензурным соображениям. Следующий пример показывает, как замена одного синсемантического слова другим, кажущаяся на первый взгляд несущественной, в значительной степени «смягчает» резкое высказывание автора:
А вдруг — в костёр?! И нет во мне
Шагнуть к костру сил.
Мне будет стыдно, как во сне,
В котором струсил.
Но скажут мне: — Пой в унисон,
Жми, что есть духу!..
И я пойму: вот это сон,
Который в руку..
Вместо недвусмысленно повелевающего авторского  «но», мы читаем в советском сборнике безобидное «Иль скажут мне...» (с.215). По-видимому, подобными соображениями руководствовался редактор, заменяя авторское
Я буду посещать суды, как зритель,
И в тюрьмы заходить на огонёк.
на «и к судьям заходить на огонёк» (с.130) . Острое звучание начала «Песни о госпитале»
Жил я с матерью и батей
На Арбате, здесь бы так,
снято придуманным редакторским вариантом «век бы так» (с.31) .
Руководствуясь стремлением «представить читателям прежде всего Высоцкого-поэта» (с.230), редактор В.Мухин и поэт Р.Рождествнский сочли нужным самостоятельно исправить и довести до «художественного совершенства» отдельные строки и варианты первой строфы ранее опубликованного в газете «Советская Россия» стихотворения «Высота»:
Вцепились они в высоту, как в своё,
Огонь миномётный, шквальный,
А мы всё лезли толпой на неё,
Как на буфет вокзальный. 22)
Не считаясь с авторским вариантом двух последних строк:
Свинец и железо кромсали её,
Словно кулич пасхальный,
а также вариантом этой строфы:
Вцепились они в высоту, как в своё,
Огнём высоту поливая.
А мы упрямо ползли на неё,
Товарищей оставляя,
их заменяют следующими, не принадлежащими Высоцкому, строками:
Но снова мы лезли, хрипя, на неё -
За вспышкой ракеты сигнальной.   (с.23) .
Изменяя отдельные строки и производя замены слов, редактор, ничтоже сумняшеся, разрушает то рифму:
...Так сумею исцелиться я,
Из запоя скоро выйду я...
И пошли домой патриции
Марку пьяному завидуя. (с.94)
У Высоцкого составная рифма «исцелиться и — патриции». То изменяют стихотворный размер:
Сто сарацин убил во славу ей,
Прекрасной даме посвятил я сто смертей, (с.94)
вместо авторского шестистопного ямба первого стиха: «Сто сарацинов я убил во славу ей.».23)
А в строке
Там сидел за столом на месте моём (с.39)
разрушен авторский четырёхстопный анапест и не использован ни один из трёх вариантов Высоцкого:
Там сидел за столом и (он) да на месте моём
Неприветливый новый хозяин...
Можно было бы продолжить перечисление ошибок такого рода, но это излишне отяжелило бы нашу статью.
Нельзя не отметить ещё одного, мягко говоря, недостатка: некоторые стихотворения печатаются не полностью. Трудно, например, понять, почему редактор исключил последнюю строфу песни «Она была чиста, как снег зимой...» (с.170), которую автор заканчивал следующими словами:
Москва слезам не верит и слезинкам,
Не взять мне ничего, но нечего и дать. 24)
Спешу навстречу новым поединкам,
И, как всегда, намерен побеждать..
А в песне «Так дымно...» (с.140) редактор исключает трижды повторяемый припев, органически связанный со всем содержанием песни:
Все нужные ноты давно сыграли,
Сгорело, погасло вино в бокале.

Минутный порыв говорить пропал,
И лучше мне молча допить бокал. 25)
Последняя строфа известной песни «Альпийские стрелки (с.24) 26) также опущена:
Взвод лезет вверх, а у реки -
Тот, с кем ходил ты раньше в паре.
Мы ждем атаки до тоски,
А вот альпийские стрелки
Сегодня что-то не в ударе...
А распределение строф в «Песне Додо» (с.66) из спектакля «Алиса в Стране Чудес» не соответствует ни авторскому исполнению, ни рукописи, где начинается со слов «Много неясного в странной стране...»
Примечания, помещённые в конце книги, занимают всего две страницы и ограничиваются указаниями на фильмы и спектакли, в которых исполнялись отдельные песни. Редакторы явно готовят место, не упоминая о том, что большая часть «заказанных» песен так и не прозвучала в них, а фильм «Последний жулик» вообще был запрещён (с.231). Песня «Кто-то высмотрел плод...» 27) написана для кинофильма «Бегство мистера Мак-Кинли», а не для дискоспектакля «Алиса в Стране Чудес» (с.232).
Лишь в нескольких случаях в малосодержательных примечаниях приводятся слова и обороты, встречающиеся в текстах. Среди них мы находим как редкое толкование выражения «Надя с шоколадом» (с.230), так и неправильный в данном контексте перевод английского приветствия «хау ду ю ду?» русским «как дела?» (с.231) .
На последней странице сборника «Нерв» даётся краткая биографическая справка в 13 строк (с.233) с перечислением литературных публикаций Высоцкого в СССР, однако умалчивается тот факт, что за исключением ОДНОГО стихотворения в «Дне поэзии», все они появились в печати лишь после смерти поэта.*)
Какие выводы напрашиваются из нашего разбора? Сам факт выхода из печати двух рецензируемых сборников нельзя, разумеется, не приветствовать. Интерес к творчеству Высоцкого огромен и любая публикация его произведений будет встречена с радостью, особенно в том случае, если к изданиям будут приложены кассеты или пластинки. Вместо сделанных наспех дилетантских перепечаток случайных записей необходимо полное научно проверенное тщательно подготовленное издание.
При подготовке такого издания необходимо, на наш взгляд, решить ряд принципиальных вопросов, связанных со спецификой жанра авторских песен вообще и с отличиями автора-исполнителя Высоцкого, в особенности. О некоторых трудностях редактирования — поэтическая графика, орфография просторечных слов, вводные слова и пр. мы уже упомянули в настоящей статье. Помимо этого, одной из главных проблем при составлении текстов такого рода является выбор основного варианта из множества сохранившихся в рукописях и записях.
Только полное собрание стихотворений Высоцкого с указанием всех вариантов и подробными комментариями к песням может служить надёжной основой для дальнейших исследований его творчества, которое своей многоплановостью привлекает к себе внимание не только литературоведов и лингвистов, но и социологов, историков и культуроведов. Систематическое изложение принципов издания песенных текстов будет дано рецензентом в готовящейся диссертации о поэтическом творчестве Владимира Высоцкого.
В заключение автор статьи сердечно благодарит своих друзей, ознакомившихся с текстом в рукописи и сделавших ряд ценных замечаний.

* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Напр.: СВИРСКИЙ Г. На лобном месте. Литература нравственного сопротивления. Нью-Йорк, 1979, с.463-488;
МАЛЬЦЕВ Ю. Вольная русская литература. Франкфурт, 1976, с.302-325.
2. Напр.: ЛЫНЁВ Р.  Что за песней? - Комсомольская правда, 1968, 16 июня.
МУШТА Г., БОНДАРЮК А. О чём поет Высоцкий. - Советская Россия, 9 июня 1968.
3. СВИРСКИЙ Г. На лобном месте, с.463.
4. ВЫСОЦКИЙ В. Из дорожного дневника. - В кн. “День поэзии”. М., 1975, с.139. Это стихотворение никогда не исполнялось автором на концертах.
5. По одной пластинке выпустили фирмы “Ле Шан дю Мон” (1976), RCA (1977) и “Полидор” (1978).
6. МетрОполь. Нью-Йорк. 1979, с.17 и 189-214.
7. ШЕМЯКИН Михаил. Вентре де Пари. Париж, 1977.
8. КАРЯКИН Ю. О песнях Владимира Высоцкого. - Литературное обозрение, М., 1981, №7, с.94-99;
КРЫМОВА Н. О Высоцком. - Аврора, Л., 1981, №8, с.96-115.
Кроме того, имеются многочисленные статьи в областных газетах. Специальный выпуск московского машинописного журнала Клуба самодеятельной песни “МЕНЕСТРЕЛЬ” (август-сентябрь 1980) полностью посвящен творчеству Выосоцкого.
9. Литературная газета, 1980, 8 октября; Советская Россия, 1980 19 октября; Литературная Грузия, 1981, №8, с.57-61; Москва, 1982, №1, с.166-169; Дружба народов, 1982, №1, с.136-141.
10. Напр.: Третья волна, сентябрь, 1980, с.5-9;
Русская мысль, 27 августа 1981; а также некоторые публикации в русскоязычной прессе США.
11. Напр.: ДЕЛОНЕ В. “Нет меня, я покинул Расею”. - Континент, №26, 1980, с.167-174;
ЛЕОНОВ П. Владимир Высоцкий и другие. Нью-Йорк, 1981.
12. Владимир ВЫСОЦКИЙ. Концерт ин Торонто. - Рекорд Лайв, 4. 12. 1979; Кисмет Рекорд К.О., Нью-Йорк, 1981.
Владимир ВЫСОЦКИЙ. Ле вол Аррете (2 пластинки). - Ле Шан дю Мон, Париж, 1981.
Владимир ВЫСОЦКИЙ. Автопортрет. Балкантон, 1981.
В 1982 г. в США вышел альбом из двух пластинок, с которым автор этих строк, находясь в Москве, ещё не мог познакомиться.
13. У Даля, “скинья” толкуется как “куша, сень, шатёръ; походная церковь израильтян”... - См. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка, изд. 3-е, т.4, СПБ.- М, б.г. стлб. 183.
14. При исполнении чаще всего произносится как “грит”.
15. См. сб. “Нерв”, с.116, где стихотворение печатается с правильной разбивкой.
16. См. ссылку 7) настоящей рецензии.
17. В Москве книгу оказалось возможно купить только в валютном книжном магазине (т.н. “Берёзке”), в количестве одного экземпляра “в одни руки”.
18. Кроме показа по ТВ кинофильмов, в которых Высоцкий исполняет свои песни.
19. См. подобные высказывания в примечаниях к публикациям в “Литературной газете” (1980 8 октября) и в журнале “Москва” (1982, №1).
20. Написание “пО сту пью” - соответствует рукописи Высоцкого.
21. ВЫСОЦКИЙ В. Две просьбы. - Третья волна, сентябрь, 1980, последняя страница обложки.
22. ВЫСОЦКИЙ В. “Сквозь огневую полосу. Стихи”. - Советская Россия, 1980 19 октября, с.4.
23. Кроме того, авторское нарушение литературной нормы употреблением “сарацинов” вместо “сарацин” придаёт речи рассказчика определённую стилистическую окраску.
24. Вариант второго стиха: “Но не намерен больше я рыдать”.
25. Существует несколько вариантов этой строфы, см. напр.:
Песни русских бардов, Париж, 1978, серия 4, с.53;
ВЫСОЦКИЙ В. Песни и стихи, Нью-Йорк, с.74.
26. См: ВЫСОЦКИЙ В. Там же, с.198.
27. Авторское название в рукописи: “Не - до”.
*       *
*













“Известия ЦК КПСС”, 1989, № 12, с.129-130
Почта ЦК КПСС
Письма прошлых лет
“ОНИ ПРИШЛИ СЛУШАТЬ ИМЕННО ТЕ ПЕСНИ, КОТОРЫЕ Я ПЕЛ”
В.С.Высоцкий1)  — В ЦК КПСС
24 июня 1968 г.*)
 В отдел агитации и пропаганды
 ЦК КПСС2)
 тов. СТЕПАКОВУ В.И.
Уважаемый Владимир Ильич!
За последнее время в вашей печати появились материалы, которые прямо или косвенно касаются моего творчества. Я имею в виду песни. 9 июня с.г. в газете “Советская Россия” напечатана статья, озаглавленная “О чем поет Высоцкий”. Я не берусь спорить с авторами статьи об оценке моих песен. Это дело их вкуса, а также дело редакции. Тем более я не собираюсь оправдываться, ибо мои песни могут нравиться или не нравиться, как и любое другое произведение. Мне бы хотелось только указать на ряд, мягко говоря, неточностей. В статье указывается, что в “программной песне “Я — старый сказочник” — Высоцкий говорит: “Я не несу с собой ни зла, ни ласки, я сам себе рассказываю сказки”, и далее говорится, что дескать, как раз зла-то много”. Может быть это и так, но я не знаю этой песни, потому что она мне не принадлежит.
Автор обвиняет меня в том, что я издеваюсь над завоеваниями нашего народа, иначе как расценить песню, поющуюся от имени технолога Петухова: “Зато мы делаем ракеты...” и т.д. Обвинение очень серьезно, но оно опять не по адресу, ибо и эта песня не моя. Обе эти песни я никогда не исполнял ни с эстрады, ни в компаниях.
В-третьих, авторами указывается, что у меня не нашлось слов, чтобы написать о героях войны, и я, будто бы, написал о штрафниках как о единственных защитниках Родины. Это — неправда. И прежде чем писать и печатать статью, авторы и редакция могли бы выяснить, что мною написано много песен о войне, о павших бойцах, о подводниках и летчиках. Песни эти звучали в фильмах, в спектаклях и исполнялись мною с эстрады.
И, наконец, мои песни, к которым предъявляются претензии, написаны 6-7 лет назад и исполнялись в обществе моих друзей, как шутки. Последние годы я не пою этих песен. Мне кажется, что такая серьезная редакция, как “Советская Россия”, должна была бы сначала проверить факты, а затем уж печатать материалы.
В статье от 31 мая с.г. в той же газете “Советская Россия” под заголовком “Если друг оказался вдруг” напечатана статья о молодежном клубе г.Куйбышева. Название статьи — это строка из моей песни “О друге”. И опять авторы говорят о моем прошлогоднем выступлении в г.Куйбышеве, организованном клубом. Они пишут, что зрители пришли на 2 моих концерта не затем, чтобы послушать хорошие песни из фильма “Вертикаль” и других, которые я исполнял в концертах, а затем, чтобы услышать песни, которые крутят на магнитофоне на пьянках и вечеринках. На обоих концертах было около 14 тысяч человек, а заявок около сорока тысяч. Так неужели же 40 тысяч человек пришли за этими песнями? Я видел в зале лица всех возрастов, разговаривал и с рабочими, и со студентами, и с пенсионерами — и все они пришли слушать именно те песни, которые я пел. Странное отношение у авторов к тружеником города Куйбышева.
И, наконец, статья в газете “Комсомольская правда” от 16 июня с.г., где не упоминается моя фамилия, но упоминаются мои песни. Могу только сказать, что все песни, приведенные в этой статье, озаглавленной “Что за песней”, написаны 7-8 лет назад. В статье говорится, что даже почитатели мои осудили эти песни. Ну что же, мне остается только радоваться, ибо я этих песен никогда не пел с эстрады и не пою даже друзьям уже несколько лет.
Во всех этих выступлениях сквозит одна мысль, что мои песни, повторяю — речь идет о старых, тысячекратно переписанных, исковерканных, старых записях, что эти песни вредны, особенно молодежи. Почему же ни в одной из статей не говорится о песнях последних 3-х лет? Я получаю огромное количество писем и абсолютно ответственно заявляю, что именно эти последние нравятся и полюбились молодежи.
И, наконец, почему во всех этих выступлениях говорится о магнитофонных записях? Я знаю сам очень много записей, которые приписываются мне и которые мне не принадлежат. Сам я записей не распространяю, не имею магнитофона, а следить за тем, чтобы они не расходились, у меня нет возможности. Мне кажется, что эти статьи создают нездоровый ажиотаж вокруг моей фамилии и в них подчас — тенденциозность и необъективность, а также частый вымысел. Убедительно прошу не оставить без ответа это письмо и дать мне возможность выступить на страницах печати .
В.Высоцкий
Машинописная копия; подпись — автограф.
Примечания :
1). Высоцкий Владимир Семенович (1938-1980 гг.), русский советский актер, поэт; автор и исполнитель песен. Актер Московского театра драмы и комедии на Таганке (с 1964 г.). Лауреат Государственной премии СССР (1987 г., посмертно).
Письмо было направлено В.С.Высоцким на имя заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС В.И.Степакова. Получено 24 июня 1968 г. В архиве имеется следующий ответ:
“Автор письма артист т.Высоцкий В. считает, что в статье “О чем поет Высоцкий” , опубликованной в газете “Советская Россия” 9 июня с.г., его критикуют за песни, которые он не писал. С письмом т.Высоцкого ознакомлен главный редактор газеты “Советская Россия” т.Московский В.П.
Тов.Высоцкий приглашался на беседу в Отдел пропаганды ЦК КПСС, где ему даны разъяснения по затронутым в письме вопросам.
Зам.зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС Т.Куприков
24 июля 1968 г.”
2). Так в письме. Правильно: Отдел пропаганды ЦК КПСС.

*       *
*













































ПРИЛОЖЕНИЕ К ПИСЬМУ СЕМНАДЦАТОМУ
Еженедельник «ЗОННТАГ» («Воскресенье») Берлин, (ГДР), 1982, 30 мая, № 22, с.10. (Перев. с немецкого)
Оксана Булгакова
Дитмар Хохмут.
НОВОЕ НА ТАГАНКЕ
Театр близ станции метро «Таганская» почти самый маленький и однако всем известный. Уже на первой ступеньке метро спрашивают — нет ли лишнего билета. Этот театр сейчас помещается в новом внушительном здании, пристроенном непосредственно к старому зданию. В нем внутренний сад, лабиринтообразное фойе и примыкает оно к бывшему партеру, откуда можно одновременно пользоваться двумя этими сценами.
Зал необычного вида: как внутри так  и снаружи выложен из красного клинкерного кирпича, имеет форму неправильного шестиугольника, где поверхности стен по бокам сцены могут раздвигаться так, что зал полностью меняет свою форму.
ЧЕХОВ
«Три сестры» Чехова были поставлены Любимовым в качестве премьеры зала, чтобы испытать все новые возможности зала. Всё смятение, все терзания, беспокойства, сомнения, внутренние монологи разыгрываются на маленькой деревянной площадке, на манер ярмарочного балагана, посреди большой зияющей сцены. Каждого как бы влечет на этот помост, где, как он думает, все его страдания он сможет истерически выкрикнуть и найти им словесное выражение. В несколько кукольной манере, как в театре марионеток. Эти страдания кажутся тоже кукольными, пустыми и почти теряются в огромном зале. Будь то Маша (Алла Демидова), Тузенбах, Ирина или Вершинин со знаменитыми чеховскими монологами о будущем, о работе и счастье... Или Ольга, с ее несколько запутанным представлением о мире, или нянька-кормилица с единственным желанием —  умереть. Или даже Наташа с ее намерением осуществить свою жизненную программу и утвердить себя за счет других. Каждая фигура изолированно выкрикивает свои собственные высказывания в пространство, а остальные действующие лица следят за всем этим, причем сами сидят на сцене, на расстоянии, как настоящие, подлинные зрители за ними в зале. Одна из, на первый взгляд, интересных концепций, которая однако при дальнейшем рассмотрении, кажется, в какой-то мере нарушает цельность чеховского текста. Пронзительным контрапунктом, действительным диссонансом звучат две цитаты, записанные на магнитофон и вмонтированные Любимовым в постановку: голос Качалова-Тузенбаха из знаменитой МХАТовской постановки и последний дуэт между Ириной и Тузенбахом из постановки Товстоногова в Ленинградском БДТ. Они (цитаты) как бы противопоставляются, но не без какого-то двойственного воздействия, традиционному чеховскому благозвучию, которого на Таганке намеренно избегают. В то же время здесь присутствует какая-то психологическая передача, хотя с нервной обостренностью Любимов здесь намеренно порывает. Помимо этих двух цитат-реплик, записанных на магнитофон, есть лишь одна реалия — Садовое кольцо, на котором останавливаются взгляды зрителей через опускающуюся стену справа от сцены в начале и в конце спектакля. Это действует ошеломляюще, поскольку неожиданно после такой насыщенной игры вдруг наступает глубокая пауза. Хотя методы, при помощи которых Любимов переносит действие чеховской пьесы в сегодняшний день, для Любимова характерны и совсем не новы. Высвечивание чеховских героев того времени в современной московской жизни со всеми их надеждами не может не оказать воздействие на зрителя. Премьера нового здания со всеми его технико-театральными возможностями была самым впечатляющим, ошеломляющим моментом этого вечера, всё это сделало необычной, неприглаженной, эту постановку.

ТРИФОНОВ

«Дом на набережной» давался еще на старой сцене. И это уже вторая переработка прозаического текста Любимовым. Декорации Давида Боровского не без некоторых потерь с точки зрения контекста позволили перенести себя на новую сцену. Весь фасад подобного витрине дома сделан из стекла, и просвечивают все лифты, лестницы, двери квартир. Глебову, главному герою — юноше с задворок (его исполняет Валерий Золотухин), не сразу удается проникнуть в этот дом. Это длится на протяжении 30 лет. В этом доме живут его школьные товарищи: дети генералов, министров, профессоров. Исполнителю главной роли удается сценическими средствами, с помощью жестов весьма действенно нарисовать этого молчаливого, скромного Диму, который снизу, как бы из зрительного зала фронтально стремится к этому воображаемому зданию. Трифонов метафорически показывает путь наверх в обществе с горизонтально поделёнными равными возможностями к этому подъему. Причем весьма наглядно в образе этого жилого дома, жители которого постоянно меняются в ходе повседневной истории, а Любимов находит к тому же еще ряд очень пластичных театральных решений. Смысловая картина Трифоновского замысла лежит где-то рядом, однако из-за этой линеарной ровности и при данных ограничениях нельзя полностью использовать возможности сценической переделки текста. Причем это не удается компенсировать даже форсированным музыкальным сопровождением (включением музыки Эдисона Денисова, песен Высоцкого, пионерских песен прошлых лет). Поэтому полной и ожидаемой силой выразительности обладают лишь некоторые эпизоды. Например, сцена с Соней, дочерью профессора, любовью Димы, которая постоянно разрушается из-за разбитого окна. (? — В.П.) Трифонов ставит в изображении подъема Глебова (за счет насилия над самим собой и некоторыми другими жертвами) опознавательные знаки места и времени. Любимов создал для себя, как всегда, свое собственное, никем другим не использованное, типично сценическое воплощение, которое, не прожившее даже года на сцене богатой жизнью, Юрий Трифонов, незадолго до своей внезапной смерти, смог увидеть и полностью принять (это сценическое воплощение).
Длинная, основанная вместе с популярностью театра традиция режиссерской монополии главного режиссера на Таганке Юрия Любимова, которая прежде лишь один раз была подвергнута испытанию Анатолием Эфросом в «Вишневом сад», теперь снова прерывается. На этот раз сюжет сравнительно несценичен, конечно. Речь идет о композиции «Надежды маленький оркестрик...» из трех одноактных пьес о любви сегодня, которая в отдельных вариациях на эту тему проявляется как малоромантическая действительность. Три  новеллы воплощены двумя исполнителями Натальей Красильниковой и Сергеем Арцыбашевым, который  осуществил и режиссуру, поддерживаемый рукой Ю.Любимова, и декорациями Д.Боровского: на переднем плане стоит кровать, причем всё зеркало сцены покрыто подушками. Однако разыгрываемая здесь  любовь совсем не такая мягкая, нежная, как место действия (т.е.подушки). В «Женщинах и детях» Александра Володина — это монолог ожесточившейся женщины, которая снова рассматривает свои «три любви» и три разочарования. В «Двух пуделях» Семена Злотникова попытка сближения между двумя партнерами, которым более  40 лет, принимает абсурдную форму контакта посредством двух пуделей, в то время, как в последней новелле «Любовь» (Людмилы Петрушевской) рассказывается совершенно ужасная история, которая для одного партнера означает фиктивное заключение брака с целью добиться теплого местечка в Москве, а для другого однако, единственно возможным исходом является совершенно непреодолимое одиночество... В этой  пьесе о мошенничестве, о надеждах и шансах на успех, автор дает драматическую картину моральных отношений. Все три новеллы соединяются  воедино, благодаря известной песне Окуджавы «Надежды маленький оркестрик под управлением любви...» (которая связана неразрывно с любовью). Заглавные строчки песни дают постановке свое название и определяют в большой степени настрой на события на сцене. К сожалению однако, этот режиссерский дебют не вносит ничего существенно нового «я» в постановочную палитру Таганки.

ВЫСОЦКИЙ
Последней инсценировкой Любимова была постановка в память Владимира Высоцкого. Как обращение театра к стихам Маяковского, Вознесенского, Пушкина, Евтушенко и павших на фронте поэтов. На этот раз труппа обратилась к песенному и стихотворному наследию своего коллеги-актера. Опять образ поэта — как уже Пушкина или Маяковского — разложенный на несколько лиц, сыгран разными актерами (Губенко, Золотухин, Шаповалов, Бортник, Филатов)  и даже куклами. Объединяюшим моментом для композиции спектакля Любимов использовал последнюю постановку с участием Высоцкого «Гамлет», однако без главного героя. Король, Королева, Офелия, Полоний говорят шекспировскими словами о мертвом Гамлете-Высоцком, могильщики рассказывают Горацио, который разыскал свежую могилу, какие слухи ходят об умершем, о его жизни и смерти. Из литературы и жизни получился интересный театрально действующий спектакль, заполненный многими стихами и песнями Высоцкого, воспоминаниями и анекдотическими случаями, дискуссией о его артистической жизни и его разговорами. Они делятся на тематические комплексы: поэтическое « я», вопрос о праве писать о войне и мире, судить о своём времени и поколении. Отдельное место выделено для зонгов и баллад в 3-м лице единственного числа, в то время как все песни-монологи Высоцкого проигрываются в записи из глубины зрительного зала, через усилитель, несутся на сцену. Так как песни Владимира Высоцкого всегда равнялись театральным выступлениям, публичным сообщениям, то их действенность на сцене не удивляет. Все происходит в пустом театральном зале, где ряды кресел прикрыты белым полотнищем, как саваном. При этом «декорация» превращается то в занавес из инсценировки «Гамлета», то в вершины многократно воспетых Высоцким гор или в лабиринты московских задних дворов. Боль актерского ансамбля об этой потере еще слишком свежа, и слезы не наиграны и не из глицерина, когда труппа возлагает ему терновый венок народного поэта. Не всегда личные воспоминания органично сочетаются с тканью инсценировки. Конечно, те 800 песен, которые оставил поэт после себя, не нашли места в театральной постановке. Композиция в целом содержит повторения, затянутости. И все же эта инсценировка — нечто значительно большее, чем обычный театральный вечер или даже чествование коллеги.
Создается впечатление, что инсценировка как бы является выверением и рассуждением Театра на Таганке по поводу своего уже почти двадцатилетнего прошлого. От бывших юношей и девушек, полных энтузиазма, пришедших со школьной скамьи Вахтанговского театра, до современной труппы разных и выросших актерских личностей (индивидуальностей), которые пробуются и за пределами Театра на Таганке в качестве писателей, артистов кино, певцов, инсценировщиков.

*       *
*
Примечание В.П.:
Материал этот занимает целую полосу в газете большого формата. В нем почти нет абзацев.
В тексте 3 больших фото:
Новое здание Театра на Таганке;
сцена и «декорация» из спектакля «Владимир Высоцкий».
*       *
*














— На смену! Свердловск, 1988, 9 декабря.

НЕИГРОВОЕ КИНО
О новом фильме режиссера-документалиста Петра Солдатенкова “Я не люблю” рассказ “изнутри” — наш автор работала ассистентом режиссера на этой картине. Картина еще не вышла на экраны*), знакомство с ней впереди, а начинается рассказ с фильма, зрителю уже известного, — “Игра с неизвестным”.

“ВЛАДИМИР СЕМЕНОВИЧ,
ХОЧУ СНЯТЬ О ВАС ФИЛЬМ...”
“НУ ЧТО вы, какое там кино! Даже на телевидении приличных передач об авторской песне почти не бывает, — говорили знатоки в клубах авторской песни, когда их пригласили на творческий вечер “Авторская песня на киноэкране”. — Посмотрели мы один такой фильм. “Два часа с бардами” называется, так там главные барды — Макаревич и Розенбаум...”
И все-таки на том вечере в театре авторской песни ДК ВИЗа был полный зал. Режиссер Петр Солдатенков рассказывал об истории создания фильма.
После просмотра “Игры с неизвестным” — множество вопросов, разговор получился интересным. Нет, это был не восторг, режиссер фильма явно не принадлежит к знатокам авторской песни и рока, но во всяком случае это честный художник, который сделал честный фильм. Он попытался понять тех людей, кто создает песенное народное искусство наших дней, их творчество и жизнь. Многие барды сказали тогда: “Это первый правдивый фильм о нас”.
 К известию о том, что на Свердловской киностудии будет сниматься документальная кинокартина о Владимире Высоцком, я отнеслась иронически. Почему? Все мы помним 70-е годы и 25 июля 1980 года, эту перемену, когда все закричали вдруг: “Гений!”, и как покатилась волна славословия. Для тех же, кто любит вне зависимости от общественных перемен авторскую песню, кто, несмотря на запреты, всегда хранил записи с песнями Галича, кто при жизни Высоцкого тщательно собирал и хранил его песни и стихи, суетное опошление памяти о них — болезненно и горько.
И вот я увидела режиссера, который собрался снимать фильм о Высоцком. В общем-то обыкновенный человек. Однако его отличала такая простота, которая свойственна людям, сосредоточенным на внутренней духовной работе. И как-то сразу поверилось в чистоту и честность его намерений. Выдюжит ли он, сможет ли? Вопросы оставались вопросами до самого последнего дня работы над фильмом.
НА втором курсе ВГИКа Петр сделал сценарий для курсовой работы “Владимир Высоцкий. Фильм — портрет”. Шел 1977 год, и в то время у руководства института, как, впрочем у многих тогда, отношение к Высоцкому было однозначное: “пьяница, сочинитель блатных песен”. Это уже потом мнения стали срочно меняться.
На третьем курсе он снова принес сценарий проблемного фильма о Высоцком. Отклонили. И в 1979 году тему диплома “Владимир Высоцкий” тоже не утвердили...
Познакомиться будущему режиссеру-документалисту с Владимиром Высоцким удалось в 1977 году. Петр пошел прямо на служебный вход Театра на Таганке. Вахтер ему сказала: “Сидите и ждите, но он может пройти и не остановиться”. Была не была. “Владимир Семенович, я хочу снять о вас фильм”. Посмотрел на него Высоцкий — пауза, — “Ладно, хорошо, делай, только не бери меня за горло”, — и тут же выдал контрамарку на “Гамлета”.
Каждый раз, когда Петр сообщал ему об очередном отклонении темы курсовой Владимир Семенович говорил: “Так и должно быть”. И все-таки он находил время чтобы посмотреть еще один вариант сценария, поговорить о фильме, иногда соглашался на съемки. Это были короткие встречи, разговоры на ходу, за кулисами, в машине. Один раз Владимир Семенович сказал: “Чего ты все ходишь за мной, ерундой занимаешься. Вон там, напротив, дом десять лет строят — вот что надо снимать”.
 18 июля 1980 года в антракте Петр зашел за кулисы, чтобы договориться с Владимиром Семеновичем об очередной съемке. Спектакль шел тяжело, Высоцкий плохо себя чувствовал: “Позвони в среду”. Из-за кулис удалось снять финальную сцену “Гамлета”.
В среду он в последний раз услышал голос живого Высоцкого по телефону: “Съемки отменяются. Завтра не звони”.
В пятницу все узнали о смерти Высоцкого. Удалось проникнуть с ночи в театр на Таганке. Администрация театра отнеслась с пониманием. Похороны были засняты на 16-миллиметровом “Кодаке ”.
В течение года Петр с товарищами снимал первые вечера памяти, день рождения в квартире на Малой Грузинской, годовщину смерти на Ваганьковском.
 После распределения Петр Солдатенков стал работать на Ленинградской студии документальных фильмов. Работа в кинохронике не считается престижной. Но хроникально-документальное кино и в эпоху застоя делало немало. Начинающему режиссеру удалось снять в 1984 году проблемный фильм “Как водяной инженером стал”, в котором предавалась гласности угрожающая экологическая ситуация на берегу Финского залива. Годом позже он снял фильм-портрет Эдиты Пьехи “И снова все сначала”. Но в основном приходилось снимать хроникальные сюжеты для киножурналов. Впрочем, работа ему нравилась, эти встречи и поездки по Северо-Западу страны позволяли накапливать тот жизненный материал, без которого документалисту не обойтись.
В начале 1986 года к Петру Солдатенкову обратилась киностудия имени Довженко. Нужен был сценарий фильма на тему: “Барды наших дворов” — “Каких бардов? — удивился Петр. — Барды 20 лет назад покинули дворы, они разошлись по разным этажам общества. Кто на эстраде, кто в кино... А самые настоящие барды сегодняшнего дня — это рок-музыканты. Если авторская песня сейчас уходит в иносказание, то рокеры откровенно выражают то, что думают, прямым текстом”. “Вот об этом и пишите сценарий”, — сказали ему в редакции.
Какой бы неожиданной ни показалась поначалу тема, но в общем-то она была близка по интересам Солдатенкову. Ведь благодаря песенному творчеству Высоцкого он стал глубже задумываться и о творчестве других бардов и более всего его привлекла возможность киноисследования мира молодежи 70-х — 80-х, создававшей свою песенную культуру.
Тема, практически не тронутая кинематографом того времени, и пугала избытком материала, и вдохновляла самой своей трудностью. Встречи, долгие беседы с бардами и рок-музыкантами — все это послужило материалом для будущего фильма. Весной 1987 года режиссерский сценарий был готов, летом начался съемочный период. В течение полутора месяцев в стенах разрушенной усадьбы XIX века под Ленинградом проходили съемки. Задумана была не просто съемочная площадка, а целая песенная республика, где в течение долгого времени жили и работали бок о бок барды, журналисты, рок-музыканты — спорили, общались, и в этих спорах каждый что-то открывал для себя.
Своеобразие фильма “Игра с неизвестным” в том, что по своим жанровым особенностям он — и игровой, и документальный в одно и то же время. На съемках кинокартины героям реальной жизни пришлось играть самих себя.
В ЯНВАРЕ 1988 года киножурналист Владимир Монастырский выехал в Москву со съемочной группой кинохроники Свердловской киностудии для съемок отмечания 50-летия Владимира Высоцкого в Лужниках. Отсняли материал, проявили, посмотрели. “Да, это слишком роскошно, только для спецвыпуска киножурнала “Советский Урал”, — сказали в редакции хроникально-документального кино. Что же с этим делать?
Выпускники ВГИКа работают во всех уголках нашей страны, это особое братство, дружеские отношения на долгие годы. И поэтому после предварительных переговоров Петр Солдатенков приехал в Свердловск, заключил договор и приступил к съемкам. Собственно, к досъемкам, так как основной материал уже был — это интервью Ю.Любимова, снятое Вячеславом Сачковым, интервью Высоцкого, которое снял, будучи еще студентом, Сергей Астахов, и много других материалов, снятых и Сергеем Мирошниченко, и самим Солдатенковым. Все эти киноленты десятилетней давности дождались своего часа.
“Долго мы не виделись, — сказала Марина Влади, встретив Солдатенкова на контрольно-пропускном пункте международного аэропорта “Шереметьево”. — Если бы знала, то хоть причесалась бы в самолете”. — Киносъемочная группа для нее была полнейшей неожиданностью.
Да, восемь лет прошло с тех пор, многое изменилось в мире и в людях. И разговор был другим, его вел не студент-вгиковец, а режиссер, создающий фильм. Но не фильм-портрет и даже не проблемный фильм, как поначалу предполагалось, а, скорее, о той ситуации, которая сложилась вокруг имени Владимира Высоцкого за последние годы. Поэтому и вопросы были резкими, неожиданными, режиссеру нужно было добиться от Марины Влади таких же резких, точных ответов — ему нужен был союзник.
Порой растерянный, рассеянный, на съемочной площадке Петр Яковлевич казался мне режиссером, который не всегда знает, что ему надо. Его творческие планы менялись мгновенно, что доставляло немало хлопот директору кинокартины Вере Морковкиной. Но его непостижимая (для съемочной группы) внутренняя уверенность все же вселяла надежду на хороший результат. За его спиной мы обсуждали съемки, как бы сами это сделали, и наш вариант нам, конечно, казался лучшим. Но “шеф” вел нас по своей творческой дороге, приговаривая: “Я могу не знать, что мне надо, но я всегда точно знаю, что мне не надо”.
За монтажным столом Петр Яковлевич проводил много времени, а это очень важно для режиссера — вживаешься в материал. С большим вниманием выслушивал всех советчиков, но чувствовалось, что главный разговор он постоянно ведет со своим невидимым внутренним собеседником. Тысячи метров пленки, сотни героев, миллионы слов — и из всего этого нужно было выбрать единственно необходимое, создать музыку жизни.
Мои скромные ожидания, как работника группы, просто хорошего фильма не оправдались. Безусловно, каждый будет иметь свое мнение о кинокартине “Я не люблю”. И за зрителями — последнее слово. Но тот конечный результат, что я увидела на экране, был для меня как чудо, возникшее “из ничего”, из обыденного течения жизни и обстоятельств. Видно, не зря остановился Владимир Семенович около этого человека одиннадцать лет назад.
...Однажды на уроке литературы челябинские семиклассники писали сочинение на “вечную” школьную тему: “Моя будущая профессия”. Петя Солдатенков написал: “Хочу стать кинооператором, разъезжать по свету, встречаться с разными интересными людьми”.
И еще он написал о Романе Кармене, своем любимом режиссере. Много прошло времени с тех пор, сегодня Петр Яковлевич Солдатенков хоть и не разъезжает “по всему свету”, но с интересными людьми встречается постоянно, и, самое главное, он идет своей собственной дорогой в искусстве.
Т.ПОГОРЕЛОВА.
*       *
*




















;


НЕКОТОРЫЕ МАТЕРИАЛЫ В.И.ПОПОВА /Свердловск-Екатеринбург/,связанные с именем В.С.ВЫСОЦКОГО. Библиография.

/1/ б.п. Памяти поэта. Вечерний Свердловск, 1983, 5 февраля. Информация из Свердловской областной библиотеки имени Белинского о вечере, посвященном В.Высоцкому, и о выставке литературы о нем. С лекцией выступил В.И.Попов.
2. ПОПОВ В. Актер-певец-поэт. — Вечерний Свердловск, 1983, 8 августа. О вечере, посвященном В.Высоцкому, в Свердловском ДК автомобилистов, который проводил клуб авторской песни «Пульс».
3. На экране — «Баллада...» — Вечерний Свердловск, 1983, 5 октября. Рецензия на фильм «Баллада о доблестном рыцаре Айвенго». О песнях В.Высоцкого в нем. К сожалению, в рецензии есть неточности. 
4. Владимир Высоцкий: «Нам проверка на прочность — бои!..» — «Красный боец», газета Уральского военного округа, Свердловск, 1986, 1 августа. О военных песнях В.Высоцкого, о двойном альбоме «Сыновья уходят в бой».
5. «Там климат иной...» — «Красный боец», газета Уральского военного округа, Свердловск, 1986, 7 декабря. О фильме «Вертикаль» и о песнях Высоцкого в нем.
6. С верой в человека. — «Красный боец», газета Уральского военного округа, Свердловск, 1987, 2 августа. О В.Высоцком.
7. Владимир Высоцкий: «Нам проверка на прочность — бои!..» — Журнал «Вожатый», М., 1987, № 10, с.51-53. О Высоцком и его военных песнях.
8. В.Высоцкий: «Мой путь один, всего один, ребята, мне выбора, по счастью, не дано.» — «Уральский университет»  /многотиражка/, Свердловск, 1988, 25 января. О песнях В.Высоцкого.
/9/ РЯЗАНОВА Л.Поэт правды. — Газета «Маяк», г.Сысерть, Свердловской области, 1988, 23 января. Заметка о двух литературных встречах с книголюбами, посвященных 50-летию Владимира Высоцкого. Встречи вел театровед В.И.Попов. 
10. ПОПОВ В.Владимир Высоцкий: «Я приду по ваши души!..» -Журнал «Уральский следопыт», Свердловск, 1988, № 1, с.57-60. О В.Высоцком.

11. ПОПОВ В. «Моих следов метель не заметет.» — «Путевка», многотиражка Свердловской железной дороги, Свердловск, 1988, 24 марта. О В.Высоцком.
12. «...и прокричит правду о нас.» Заметки о творчестве
В.С.Высоцкого. — На смену! Свердловск, 1988, 23 июля. 
13. «Только не порвите серебряные струны...» — «Красный боец», газета Уральского военного округа, Свердловск, 1988, 24 июля. О песнях В.Высоцкого, в т.ч. о так называемых «блатных», дворовых. Б.Окуджава о Высоцком.
14. «Я счастлив, что превысил полномочия...» — «Путевка», многотиражка Свердловской железной дороги, Свердловск, 1988, 26 июля. О Высоцком.
15. «Вы хрип мой разбирали по слогам...» — «Уральский университет», многотиражка, Свердловск, 1988, 26 сентября. О блатных песнях. Б.Окуджава о Высоцком.
16. «Гитара опять не хочет молчать...» — На смену! Свердловск, 1989, 25 июля. Статья на тему: Владимир Высоцкий — композитор.
17. «Страна любви — великая страна» — Путевка, Свердловск, 1989, 25 июля. Песни В.Высоцкого: от «жестокого романса» до трагедии. 
18. «Страна любви — великая страна». Размышления о творчестве В.Высоцкого — Уральский университет, Свердловск, 1989, 6 ноября.
19. БАРАБОШКИН Б. (ПОПОВ В.) «Ты вокруг погляди пожадней...» 25 января исполнилось бы 52 года Владимиру Высоцкому. — На смену! Свердловск, 1990, 25 января. Два непубликовавшихся стихотворения поэта:
1) Посвященное пианисту Святославу Рихтеру — «Он вышел, зал взбесился...»
2) Про велосипедистку Галю — «Мы с мастером по велоспорту Галею...» Вступление к публикации — В.Попов.
20. ПОПОВ В. В зеркале идеологии. Сегодня день рождения Владимира Высоцкого. — Наука Урала, Свердловск, 1990, 25 января, № 3. Западная и советская печать и радио о В.Высоцком. (Поправка на грубую опечатку по вине редакции см. — Наука Урала, 1990, 22 февраля, № 7, стр.8.)
21. ПОПОВ В. (Два непубликовавшихся стихотворения В.Высоцкого): «Пускай мои противники сжимают кулаки...», «Может такое во сне лишь пригрезиться...» — «Тусовка», приложение к молодежной газете «На смену!», Свердловск, 1990, 18 мая.
22. Владимир Высоцкий и политпесня. 25 июля 1990 года — 10 лет со дня смерти В.Высоцкого. — Путевка,  Свердловск, 1990, 24 июля.
23. БИСЕРОВ В. (ПОПОВ В.) Новое о поэте. Под сенью девяти муз. — Военный железнодорожник, Свердловск, 1990, 8 сентября, № 37, с.8-9. Публикация неизвестных стихов В.Высоцкого: «Сегодня выступал один!..», «Поздравить мы тебя решили...», «Ты вынесла адовы муки...», «24 часа в сутки если кривить душой...», «А ну, отдай мой каменный топор... « — с пропущенными пятью куплетами, которые не печатались раньше в этой песне.
24. ПОПОВ Виктор. «Он был поэтом по природе...” — Газета «КЛИП”»
/Культура. Литература. Искусство. Политика»/ Свердловск, 1990, сентябрь, № 18, с. 4. Владимир Высоцкий — поэт. Об аккомпанементах в его песнях. + Фото.
25.  ПОПОВ В. В.Высоцкий: «Что-то там перепутано, что-то наоборот...» — Многотиражка «Уральский университет», Свердловск, 1991, 25 февраля. В.Высоцкий и литературный альманах «МетрОполь». Лицо Феликса Кузнецова, литературного критика, в этой малокрасивой истории.
26.   —“— В.Высоцкий и политпесня. Как это было. — Уральский университет, Свердловск, 1991, 27 мая.
27.   —“— В.Высоцкий: «Вы — втихаря хихикали, а я — давно, вовсю!» — Газета «Трибуна», Екатеринбург-Сверлповск, 1991 июнь, № 9 /28/, с.6. Шесть редких стихотворений В.Высоцкого из трехтомника поэта, изданного М.Шемякиным в Нью-Йорке в 1988 году: «Посмотришь — сразу скажешь: это кит...», «Понятье «кресло» — интересно...», «Осталась сзади середина века...», «Сколько великих выбыло...», «Вот и кончился процесс, не слыхать овацию...» Вступительное слово к публикации — В.Попов.
28.   —“— Шукшин на складе. — Вечерний Свердловск, 1991, 16 июля. Чеканенные из меди скульптуры В.Шукшина и В.Высоцкого в фирме «Полярэкс» стоят на непотребном месте.
29. ПОПОВ В. Песенные «айсберги» Владимира Высоцкого. — На смену! Свердловск, 1991, 25 июля. Критическая статья про 16 из 17 обещанных дисков фирмы «Мелодия» — серии «На концертах Владимира Высоцкого».
;
30.   —“— При жизни и после смерти. Сегодня — день памяти Владимира Высоцкого. — Путевка, Свердловск, 1991, 25 июля. В.Высоцкий — альманах «МетрОполь» — литературный критик Феликс Кузнецов. (Тот же материал.)
31.   —“— Песенные «айсберги» Владимира Высоцкого. — Военный железнодорожник, Екатеринбург, 1992, 18 января, № 4, с.8. Про 17 дисков серии «На концертах Владимира Высоцкого» фирмы «Мелодия» /отрицательно/.
32.   —“— Что сказал «вражий голос». 25 января 1938 года родился Владимир Высоцкий. — Путевка, Екатеринбург, 1992, 23 января. Текст передачи радиостанции «Голос Америки» о В.Высоцком в июле 1980, прозвучавший сразу после смерти поэта-певца /первая публикация/.
33.   —“— Владимир Высоцкий: «Я куплет допою...» 25 января поэту, певцу исполнилось бы 54 года. — Многотиражка «Уральский университет», Екатеринбург, 1992, № 2, январь. Текст двух баллад В.Высоцкого, написанных для фильма «Бегство мистера Мак-Кинли»: «О маленьком человеке» («Погода славная, а это главное...») «О Кокильоне» («Жил-был учитель скромный Кокильон...»)
34.   —“— «...Но надо, надо сыпать соль на раны...» Размышления об авторской песне. — Военный железнодорожник, Екатеринбург, 1992, октябрь, № 43. /Авторская песня и В.Высоцкий./
35.   —“— Персона нон-грата. К дню рождения Владимира Высоцкого. — Путевка, Екатеринбург, 1993, 26 января. КГБ и Владимир Высоцкий. + фото скульптуры В.М.Клыкова: «В.Высоцкий», о которой шел разговор в № 28.
36.   —“— Песенные «айсберги» Владимира Высоцкого. — Музыкальная жизнь, М., 1993, № 3, с.23. О серии дисков: «На концертах Владимира Высоцкого» /тот же отрицательный материал — см. №№ 29, 31/.
37. ПОПОВ ВИКТОР.«Мне слова известны ваши...»  25 июля — день памяти Владимира Высоцкого. — Областная газета — Екатеринбургские ведомости, 1993, 23 июля. Про Б.Н.Барабошкина и его «Словарь языка Владимира Высоцкого » + 2 стихотворения В.Высоцкого: «Жизнь оборвет мою водитель-ротозей...» и «Эх, вы слухи-узелочки...» + фото поэта.
38. ПОПОВ В.По мотивам «Словаря». Встречи с интересным человеком. — Путевка, Екатеринбург, 1993, 9-15 августа, стр.11. Тот же материал, по другому отредактирован.

39.   —“— От песен — к словарю... Литературная гостиная. — На смену! Екатеринбург, 1993, 26 августа. Тот же материал, но без стихов и без фото.
40. /Публикация Виктора Попова/. Владимир Высоцкий. Из черновиков. — Областная газета — Екатеринбургские ведомости, 1994, 25 января. Два стихотворения: «Пускай мои противники сжимают кулаки...», «Может такое во сне лишь пригрезиться...»
41. /Публикация В.Попова/. Владимир Высоцкий. Из неопубликованного. — Областная газета — Екатеринбургские ведомости, 1994, 22 июля. Четыре стихотворения: «Короткие, как пословицы...», «Усталы по-вечернему с утра...», «В энском царстве жил король...», «Хоть нас в наш век ничем не удивить...»
42. ПОПОВ В. 25 июля 1980 г. умер В.Высоцкий. «...И одинокая до боли, гитара у дверей стоит.» — На смену! Екатеринбург, 1994, 26 июля. Два стихотворения В.Высоцкого: «Копошатся, а мне невдомек...», «24 часа в сутки если кривить душой...» И два стихотворных ему посвящения: «Он орал не простыло...», «Россия ахнула от боли...»
43. /Публикацию подготовил В.Попов./ Неизвестный Высоцкий. — Путевка, Екатеринбург, 1994, 25-31 июля. № 30. Три стихотворения: «Короткие, как пословицы...», «Хоть нас в наш век ничем не удивить...», «В энском царстве жил король...» Здесь же напечатаны три экслибриса разных авторов на тему «Владимир Высоцкий», из коллекции С.Демина.
44. /Беседу вел В.Попов/. «Моя профессия — голос». Разговор с профессионалом. — Областная газета Екатеринбургские ведомости, 1994, 2 декабря, с.4. Беседа с екатеринбургским преподавателем фонопедии и сценической речи Э.М.Чарели, который в 1967, 1968, 1969 гг. работал в Москве с Высоцким над исправлением дефектов его сценического голоса.
45. ПОПОВ В.«Моя профессия — голос». — Путевка, Екатеринбург, 1995, 23-29 января, 5-12 февраля. Тот же материал + 4 фото В.Высоцкого.
46. СУВОРОВ Виктор /ПОПОВ В./ «Я бодрствую, но вещий сон мне снится...» /Размышления по поводу старого фильма/.
К 100-летию кино. — Республика, Екатеринбург, 1995, 9 февраля, № 6, с.12. О фильме «Короткие встречи» + кадр из фильма: К.Муратова и В.Высоцкий.
47. СУВОРОВ Виктор /ПОПОВ В./ «Я спросил: «Зачем идете в горы вы?» К 100-летию кино. — Республика, Екатеринбург, 1995 г. 16 марта, № 11, с.13. О старом фильме «Вертикаль» + кадр из фильма.


48. СУВОРОВ Виктор /ПОПОВ В./ «И не сгореть... нельзя». 15 лет со дня смерти В.Высоцкого. К 100-летию кино. — Республика, Екатеринбург, 1995, 20 июля, № 29. В.Высоцкий в фильме «Служили два товарища» + кадр из фильма. И.Саввина и В.Высоцкий.
49. ПОПОВ В.В.Высоцкий: «Но фигу, что ношу в кармане, — не покажу!» Помним. — На смену! Екатеринбург, 1995, 25 июля. О песнях В.Высоцкого.
50. ПОПОВ Виктор.Владимир Высоцкий : «Ведь вся история страны — история болезни.» О том, как судили песню. К 15-й годовщине со дня смерти. — Областная газета — Екатеринбургские ведомости, 1995, 25 июля. О судебном процессе В.Попова в Свердловске в 1986 году против газеты «Уральский рабочий» и о «Баньке по-белому».
51. СУВОРОВ Виктор /ПОПОВ В./ «Это все про нас сегодняшних!» Размышления по поводу фильма, который пришел к зрителю через 20 лет. Наш кинозал: к 100-летию кино. — Республика, Екатеринбург 1995, 27 июля, № 30. Об «Интервенции» + кадр из фильма: Юлия Бурыгина и Владимир Высоцкий.
52. ПОПОВ Виктор. «Я три своих аккорда перебрал...» К 15-летию со дня смерти Владимира Высоцкого. — Екатеринбургская неделя, № 28, 28 июля — 4 августа. В.Высоцкий — композитор + фото памятника на Ваганьковском кладбище.
53. ПОПОВ В.«...И не безлики вы, и вы не тени, коль надо в урны бросить бюллетени!» Печальная дата. — Путевка, Екатеринбург, 7-13 августа, 1995, с.10. Песенное творчество В.Высоцкого злободневно и сегодня: как мы выбираем своих депутатов, как мы голосуем. + Его «Баллада о маленьком человеке» /в сокращении/ + фото памятника на Ваганьковском кладбище.
54. ПОПОВ В.И. «Будут и стихи, и математика...» — Главный проспект, Екатеринбург, 3 ноября — 6 декабря 1995, № 47 (129). Викторина для читателей по песням В.Высоцкого, в которых есть цифры.
55. /ПОПОВ Виктор./ Неизвестный Высоцкий /6 стихов, которых нет даже в восьмитомнике поэта, выпущенном в Германии в 1994 г./: «Не ведаю, за телом ли поспела ли...», «Бог накормить тремя хлебами мог...», «От бескозырки ленты свились в бант...», «У знамени сломано древко...», «Это смертельно почти, кроме шуток...», «Поет под других, иронично любя...» — Областная газета, Екатеринбург, 1996, 25 января. + фото суперобложки 7-го тома.


56. ПОПОВ Виктор. Композитор ли Высоцкий? Взгляд. — Екатеринбургская неделя, 1996, 26 января.
57.   —“— Стихийная математика. — Главный проспект, Екатеринбург, 25-31 января 1996, с.9. Подведение по письмам читателей итогов цифровой викторины по В.Высоцкому.
58.   —“— Давайте слушать Высоцкого. Он всегда с нами. Диск-гармония. -Главный проспект, Екатеринбург, № 4, 25-31 января 1996, с.9. Про пять его компакт-дисков, выпущенных в Екатеринбурге Уральским электромеханическим заводом. + фото двух вкладышей к ним. (Окончание следует.)
59.   —“— Давайте слушать Высоцкого. Диск-гармония. — Главный проспект, Екатеринбург, № 7, 15-21 февраля 1996. (Окончание предыдущей публикации.) + фото вкладышей к двум СD.
60.   —“— Его музыка. — «Мастер-класс», региональная музыкальная газета, Екатеринбург, № 5, 31 января 1996, с.2. Статья на тему «Высоцкий — композитор» (окончание следует). + фото В.Высоцкого.
61.   —“— Его музыка. — «Мастер-класс», Екатеринбург, № 6, 19 февраля 1996, с.2. Окончание предыдущего материала. + фото В.Высоцкого.
62.   —“— Женская тема и жестокий романс. Сегодня — день памяти Владимира Высоцкого — Областная газета, Екатеринбург, 1996, 25 июля.
63. ПОПОВ В. «Он говорил не «штормы», «а шторма...» Памяти артиста и поэта. — Областная газета, Екатеринбург, 1997, 28 января. Публикация стихотворения В.Высоцкого «Препинаний и букв чародей...» + Редкое фото В.Высоцкого — с телефонной трубкой у правого уха.
64. ПОПОВ В. Диссидент, хулиган, Поэт, Лауреат. Правда под гитару. — Областная газета, Екатеринбург, 1997, 5 ноября. К 10-летию со дня присуждения В.Высоцкому Госпремии СССР 1987 года.
65. ПОПОВ В. Соль поэзии. — Областная газета, 1998, 23 января. Беседа с екатеринбургским филологом Виктором Сергеевичем Рутминским о творчестве Б.Окуджавы, А.Галича, В.Высоцкого и других русских поэтов.
66. Попов Виктор. “...за графу за пятую “ Еврейская тема в творчестве Владимира Высоцкого. — Областная газета, Екатеринбург, 1998, 25 июля.

67. Попов Виктор. Байки Высоцкого (статья первая). День рождения В Высоцкого. — Областная газета, Екатеринбург, 1999, 23 января.
Вступительная статья и публикация расшифрованного устного рассказа-импровизации В Высоцкого “Про космос”.
68. Попов Виктор. Венки всегда дешевле чем любовь. Лучший фильм о Высоцком — “Я не люблю” — был сделан в Свердловске. — Вечерние ведомости из Екатеринбурга, 1999, 26 января. Первый показ документального фильма “Я не люблю” состоялся в январе 1989 года в свердловском кинотеатре “Салют”.
69. Попов Виктор. Байки Высоцкого (статья вторая). По вашей просьбе — Областная газета, Екатеринбург, 1999, 22 мая. Публикация устных рассказов-импровизаций В.Высоцкого “Про кутум”, “Два крокодила”.
70. Попов Виктор. У того Лукоморья — Областная газета, Екатеринбург, 1999, 5 июня. Пушкин и Высоцкий, плюс публикация стихотворения Высоцкого “Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорья...”

71. Попов Виктор. Никита ДЖИГУРДА: “Высоцкий откричал за многих”.— Вечерние ведомости из Екатеринбурга, 1999, 23 июля. Интервью с Н. Джигурдой сделанное в Екатеринбурге. “В 1983-84-м я стал выходить на Ваганьковское к могиле Высоцкого и петь песни и его и свои... 24 января 1984 меня вызывают к ректору: “Мы из комитета безопасности. Понимайте как приказ: вы завтра не должны выходить из дома”.
72. Попов Виктор. Высоцкий в Свердловске. — Подробности, Екатеринбург, 1999, 23 июля.
73. Попов Виктор. Семен Фарада: “Высоцкий на сцене работал блистательно”. — Областная газета, Екатеринбург, 1999, 3 сентября. Интервью с артистом Театра на Таганке.

*         *
*



















































Попов В.И.
                П58 Письма о Высоцком:  Докум. -публицистическая повесть
                Екатеринбург: Банк культурной информации,2000. -- 296 с.
                ISBN 5-7851-0060-6Книга педагога и музыканта В.Попова “Письма о Высоцком” - это, если воспользоваться музыкальным языком, своего рода двойная фуга, где в неком преломлении, трансформациях, параллельно и последовательно, проводятся две темы: разговор о творчестве Владимира Высоцкого, как его понимает человек неравнодушный к нему, и документальное повествование о преследованиях и приключениях этого же человека, осмелившегося в советской стране “не вовремя” рассказывать многим людям с разных “трибун” о мятежном поэте - певце.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.

























                В.ПОПОВ




 ПИСЬМА О ВЫСОЦКОМ
                документально-публицистическая повесть








Компьютерная верстка Я.С.Недвиги
Компьютерный набор Л.А.Грековой
                Печать И.В.Зыкина






                Подписано в печать  . Формат 60;84 1/16.
Бумага Union Print. Гарнитура Times New Roman Cyr.
Печать на ризографе. Усл. печ. л.  . Уч.-изд.  .
Тираж 200  экз. Заказ  .

Банк культурной информации.
620026, Екатеринбург, ул. Р.Люксембург, 56.
Тел./факс: +7 (3432) 22-15-46.
                Отпечатано в издательстве.