Жарил ли кто из вас «глазунью»?
Безусловно, жарил. Процесс, как известно, незамысловатый.
Главное, умело расколоть продукт и вылить содержимое на сковородку.
А мне как-то пришлось наблюдать аналогичный процесс, несколько иного плана. Было это в СССР, на срочной службе в Военно-морском флоте.
Мы тогда только прибыли в Заполярье на 3-ю флотилию РПК СН* из атомного учебного центра Палдиски. Был такой на Балтике.
А поскольку крейсер, на котором предстояло стажироваться, находился на стрельбах в морях, экипаж тут же определили в наряд на береговой камбуз. Чтобы служба раем не казалась.
Вообще-то наряд на камбуз, очень даже ничего. Кто служил, тот знает.
Особенно в подплаве. Там можно зашакалить всяческих деликатесов, вроде копченой колбасы, шпрот в масле и даже апельсинов. Так что, мы особо не парились.
Мы, это моряки срочной службы, всего сорок человек. Плюс старший наряда -лейтенант Богатырев, а также его помощник - мичман Умрихин.
Лейтенант не оправдывал фамилии (ростом метр шестьдесят пять с ботинками), а мичман наоборот, длинный и с большим вислым носом.
После ужина, в казарме, всех (кроме них) осмотрел корабельный врач старший лейтенант Алубин, констатировав, «больных нет, все здоровы», а затем последовал инструктаж помощника командира Колбунова.
Капитан-лейтенант был ростом с Умрихина, по виду форменный бандит и всегда хмурый.
- Значит так,- прогудел он, заложив за спину руки с внушительными кулаками и расхаживая перед строем.
- В наряде вести себя достойно, матом не выражаться и ничего без спросу не тырить. Кто попадется, закатаю на губу*. Ясно!?
- Ясно! - проорали мы в ответ, а про себя подумали, «хрен дождешься».
- В таком случае, лейтенант, ведите строй,- обернулся помощник к старшему наряда.
- Напра- во! - выдал команду Богатырев.- Всем одеваться и вниз! Мухой!
Через несколько минут, натянув куцые бушлаты и шлепнув на головы бескозырки, мы гремели каблуками яловых сапог по крутым трапам.
Внизу, в свете фонарей, лейтенант передал командование мичману и тот, построив всех, зашагал сбоку.
- И раз, и раз, и раз! - начал добиваться уставной гармонии.
Первогодки, шедшие впереди, стали четче рубить шаг, а остальные, кто служил дольше, наоборот, подволакивать ноги. Демонстрируя тем самым, типа независимость.
Миновав два ряда оранжевых пятиэтажных казарм по сторонам, а в конце штаб флотилии, утыканный по фасаду соснами, мы вышли на финишную прямую - к белеющему на сопке камбузу.
То был архитектурный шедевр, учиненный военными строителями в форме громадного куба из стекла и бетона. Снизу к нему, несколькими ярусами, поднимались гранитные ступени. Вроде Потемкинской лестницы в Одессе.
Одолев ее, строй влился в широкие двери (за ними было гулкое фойе) и, сопя, поднялся на второй этаж. Где предстояла приемка объекта у старого наряда.
Этаж, по величине с футбольное поле, был разделен на две части и заставлен в два ряда длинными столами с лавками по бокам. Между которыми еще шаркали влажными машками* несколько трудяг из сменяющихся.
- В две шеренги становись! - вытянул руку в сторону, Умрихин.
Мы выполнили команду, после чего лейтенант исчез в бесконечности зала, откуда вернулся со старшим мичманом. Толстым и похожим на артиста Леонова.
- Я начальник камбуза, - встав перед шеренгами, сипло объявил тот. - Слушать меня внимательно (поворочал шеей). И дальше, загибая пальцы, перечислил, чего мы должны, а чего нет.
Сегодня - принять у сдатчиков все помещения в чистоте и порядке, затем получить на складах камбуза продукты, а в пекарне хлеб, доставить их на этажи и определить в кондейки. А весь следующий день накрывать столы, потом их убирать, мыть посуду и драить залы.
При этом не должны пререкаться с коками, хлеборезами и пекарями, а также приставать в варочном цехе к вольнонаемным женщинам.
- У-у-у. Тут и бабцы есть,- прошелестело по шеренгам.
- А-атставить! - засучил ножками, стоявший рядом с начальником Богатырев.
- Всем слушать!
- Нащет их, мальцы, советую остерегтись, - значительно сказал «Леонов».- Могут отоварить скалкой или черпаком. Такое уже бывало.
Быть отоваренным столь прозаическими предметами никому не улыбалось, и шеренги притихли.
Затем все были распределены по группам, кому где вкалывать, и мы занялись приемкой объекта. Причем тщательно и дотошно. Поскольку по опыту знали, все, что не доделает старый наряд, придется устранять новому.
А после приемки, сопровождавшимся лаем с взаимными препирательствами (на флоте так бывает всегда), приступили к главному. Получению на складах продуктов, а в пекарне только что выпеченного там хлеба. С последующими доставками носилками на этажи и размещением по принадлежности.
Ударно трудились до полуночи и изрядно подшакалили.
Когда наряд строем двигался назад, в рукавах бушлатов у одних были спрятаны несколько качалок колбасы, а в карманах других побрякивали банки с виноградным соком, шуршали пачки печенья и чернослив. Умыкнутые из - под носа складских, при доставке.
- Шире шаг! Чего плететесь как черепахи! - время от времени подгонял строй Умрихин.
В казарме все было поделено по - братски и счавкано с горячим кипятком из титана.
Затем последовали перекур с умыванием и «отбой». Сопровождавшийся неизменным ритуалом.
Кто-то из годков изрек с нижней койки, - прошел еще один день службы братва!
- Да и х… с ним! - сонно откликнулась команда.
На следующее утро, ровно в пять, мы снова были на камбузе.
Одни группы (все были распределены) принялись накрывать столы, другие таскать от хлеборезов хлеб масло и сахар, а еще одна, куда попал я со своим корешком Витькой Допиро, спустилась на грузовом лифте в варочный цех. Для доставки оттуда наверх горячего кофе в чайниках.
В учебных отрядах и Палдиски, его нам не давали, только чай. Там были другие нормы питания. Здесь же кофе был непременный атрибут. Обжигающий, густой и сладкий. Его по утрам с удовольствием потребляли более тысячи человек личного состава.
Обширный, в два зала цех, впечатлял блестящими нержавейкой варочными котлами, электрическими печами, жаровнями и разделочными столами.
В густом пару мелькали одетые в белые робы с колпаками на головах, коки, слышался дробный стук ножей и звяк посуды. Над которыми витал мат. Им, как правило,общаются на флоте.
- Эй, нарядчыкы! Давай суда! - махнул нам с Витькой рукой ближайший кок. Усатый и по виду кавказец. Рядом с ним парил один из котлов с открытой крышкой, в котором побулькивал черный, кофе.
- Чего делать, ара? - вразвалку подошли мы ближе.
- Винимать эта, - ткнул он пальцем в стоящий сбоку металлический стол, на котором стояли картонные ящики со сгущенкой.
- Патом забирать то, - кивнул на передвижной стеллаж с чайниками.
- Усекли, - сказали мы и стали опорожнять ящики, определяя пустые на бетонный пол.
А дальше начался удивительный процесс. Такой мы наблюдали впервые.
Кок взял в руку широкий секач, а в другую жестяную банку.
- Хэк! - сделав хищное лицо, расколол ее пополам, в котел булькнула сгущенка. - Звяк, - швырнул банку в пустую коробку.
У нас отвисли челюсти.
- Хэк, бульк, звяк, - заработал необычный конвейер.
- Вот это да,- переглянулись мы с Витькой.
Примерно за пять минут умелец перерубил всю партию, отложил в сторону секач и стал мешать посветлевший кофе черпаком на длинной рукоятке.
- Тэпэр налываим! - обернулся к нам.
Спустя короткое время два десятка чайников на стеллаже были наполнены ароматным продуктом, и мы, кряхтя, покатили его к лифту.
А по дороге заметили, что таким же образом секачами орудуют еще два кока, за которыми, открыв рты, наблюдали наши из наряда.
Такой технологии приготовления бодрящего напитка, я больше не встречал.
Но когда пью по утрам кофе, иногда она всплывает в голове.
И я по доброму улыбаюсь.
Примечания:
РПК СН -ракетный подводный крейсер стратегического назначения.
Машка - швабра на флоте (жарг.)
Губа -гауптвахта (жарг.)
Годок - матрос последнего года службы (жарг.)