Чертополох

Александр Кочетков
Парфян Пофнутьевич Вий, мужик неопределённого возраста, маленько подёрнутый полнотой, пять дней доблестно принимал вино – водочные ванны. На шестой, сил делать вылазку за пополнением боезапаса не осталось. Так, только чуть–чуть. А чуть–чуть, как известно не считается. И вот тогда он крепко задумался, либо сильно рисковать, но всё же пойти и не вернуться. Либо впав в депрессию ждать телефонного звонка родственников, что бы выслушав, что о нём думают, признаться в бессилии. Он даже знал, кто будет первым. Вернее первой. В голове решилось – ждать.
Аппарат оповестил его в девять ноль одну. Именно тогда, когда смущенный организм готов был сделать первую остановку. Немножко далёкий голос сестры сочувственно спросил:

- Парфян, ну ты как?

Он хотел же ответить, но не успел. Из плоской трубки компьютерного телефона полилась рваная музыка рассказа о нём. В этой музыке было всё: жалость, гнев, любовь, проклятие, рапсодия, твист и художественный свист. Жалобно заблудился саксофон, и всё стихло.

- Так плохо со мной ещё не было – прогудел Парфян, и как показалось ему, мужественно всхлипнул. За белым полотнищем занавески вставало опоздавшее на десять минут утреннее солнце.

- Приехать? – вздохнули на том конце провода. – Загнёшься ведь!

- Да.

Стало тихо. За телевизором пошевелился всем телом длинноногий паук и громко топая, поскакал куда – то. Но пошёл не просто так, а по делу. Дело было скорое, паучиное. Потрескивало в голове, будто внутренние провода местами потеряли изолирующий слой и теперь замыкали по законам физики. Фыркнула на восьмом этаже лошадь и почесала крутой бок о дверной косяк. Впрочем откуда тут лошадь? Но сознание отмахнулось. Пусть будет.
И пошло тягучее время, каким то глубокомысленным обходным путём. Метро вдруг остановилось, и его принялись мужественно эвакуировать. Много преград и недопонимания. Ох!
И когда она доставила таки Парфяну две бутылки тёплого чешского пива, стало ближе к вечеру, во всех смыслах этого слова. Хотя его жизнь когда то браво двинувшаяся в долгосрочный рейс, теперь чуть теплилась, он воспрял. И телом и духом. Откупорил, разлил, пригубил. Лучше не стало. А надо бы! Попытка ведь предпринята.

- Пиво без водки пустая трата средств – хрипловато вздохнул он. – Вот
бы покрепче чего холодненького, тогда да.

- Обойдёшься – обиделась сестра, и ушла на кухню кипятить воду, с последующим превращением той в горячий чай.

Долго и терпеливо позвякивала там стеклянной посудой, ворчала на кого-то. Пришёл с дела паук и не вытирая ног проследовал за телевизор. Там его холостяцкий дом, там и тараканы сушёные.

«Сериал бы ему со взрывами включить» - подумал Вий, прислушиваясь к короткому замыканию в затылочной области.

- Давление давай измерять – превратилась в медсестру родственница.

И когда аппарат из последних сил отмерил ему двести тридцать на сто двадцать семь, паук за телевизором внутренне собрался. Выглянул круглыми блюдцами глаз, что бы убедиться в догадке. Икнул.

- Ой! – испугалась сестра. – Сейчас паралич схватит! Ложись, ложись в постель! Мамочка!

Но Парфяну Пофнутьевичу под стёганое одеяло не захотелось. Тихо и доброжелательно допил остатки чешского и без стука поставил опустевшую посудину на пол, за тумбочку. Примерился к пошатнувшемуся здоровью и с тоской понял, что хорошее ещё не наступило. Если и направляется к нему, то только в самом начале пути.

- Клофелин надо, таблетку одну, может две, а ты выпил целую бутыль пива – засуетилась гостья. – Даже не знаю, можно ли?

- Можно – благодушно и прямо неумолимо разрешил Вий, чувствуя как покачивается в желудке принятое вовнутрь.

- Только ты больше то не пей – принялась выковыривать она таблетку из упаковки.

Наконец благополучно наковыряла на свет божий сильнодействующий медикамент, принесла с кухни кипячёной воды. Парфян, как послушный младший брат не хандрил и не сопротивлялся. От того ли или нет, но через пять минут стал он задрёмывать. Но не разрешили.

- Вот уеду, тогда и спи – кратко распорядилась гостья. – Давай левую руку, измерим давление.

- Пожалуйста– открыл глаз Вий. – По всему видно упало и отжимается.
Голова поменьше замыкается и внутренний тонус приободрился.

- Сто семьдесят семь на сто – даже улыбнулась сестра. – Я ещё наберу таблеток разных. Закрепим.

Ещё клофелин, но-шпа, два аллахола. Выпил разом и запил тёпленькой водичкой. Тоскливо посмотрел на тёмное стекло чешского, но поостерёгся заботливо и отвернулся к темнеющему окну. Там за пыльной створкой продолжалась стандартная жизнь, о чём-то на своём языке спорили узбеки. На беспризорном автомобиле услужливо извивалась в крике потревоженная сигнализация. Лошадь на восьмом этаже проследовала стуча подковами на кухню и причмокивая мокрыми губами напилась из раковины.

- «Чудеса!» - пронеслось в полушариях Вия и невостребованное тут же забылось.

- Ну мне пора, темнеет уже – торопливо засобиралась сестра. – Пока доеду, ночь наступит. Муж и кот не кормлены с утра. В магазин ещё зайти, кошачий корм закупить.

- Спасибо тебе – борясь со сном поблагодарил Парфян.

Проснулся он быстро, но уже абсолютно один. На улице стало темно и ссутулившиеся дома высекли внутри себя огонь, что бы возвращающийся с работы народ не промахнулся мимо лифта. За телевизором похрапывал паук поджав под себя неудобные ноги. Вий покряхтывая, зачем-то воображаемо сплёвывая встал, что бы не мудрствуя лукаво добраться до холодильника и прибрать к рукам своё. Чешское было на месте и холодило зубы. Красиво оттопырив палец выпить его, не составило труда, мастерство то не пропьёшь. Хорошо.
Нашёл кнопку выключателя ванной комнаты и нырнул туда. Умыл заспанные глаза, причесался. Распахнув дверь вознамерился выйти. Поднял вверх глаза и, чувствуя, как покрывается коростой голова, одновременно со встающими дыбом волосами, различил. Прямо супротив его взгляда зыбко стоял огромный, чёрный негр. Не щурясь, смотрел ему прямо в упор, а за ним стоял ещё один, кучерявый блондин.

- Вы кто? – взревел Парфян Пофнутьевич и плюнул прямо в лицо афроазиату. Тот не обратил на невежество ни чуточки внимания, но стал медленно подниматься под потолок. За ним проследовал и его товарищ. Невесть откуда появившаяся в их руках труба, отсвечивала уличные фонари.

Вий метнулся на кухню за ножом. В темени комнаты медленно плавал проволочный монстр, с повязанными на него лентами и два или три воздушных шара. С балкона, в окно выглядывала с распущенными волосами
она, с немигающими глазами. Тюк размерами на порядок превышающий тюк челночницы занял всю площадь балкона. Асбестовая труба тыкалась снаружи в остекление, но не могла проникнуть внутрь. Плавала снаружи. По полу кухни пропрыгал некто, забрался в раковину и затих мёртвецким сном. Вий грохнул кулаком по выключателю. Свет вспыхнул, никого не было, но за окном в темноте, третий мужик взбирался по дереву в надежде попасть на балкон.
Где горел свет, там было пусто. В тьме же продолжалась неведомая жизнь. И она, эта самая жизнь была параллельна существованию этому, причудливо переплетаясь.

- «Богу помолиться!» - решил про себя Вий и встал под иконой в зале.

Но с иконой теперь тоже творилось невероятное. Лик Господа нашего, Иисуса Христа, разнузданно занял неведомый певец и тупо извиваясь перед микрофоном, пел неведомую песню. Огни фейерверков вздыбались в небо,злорадствуя. На большой цветной фотографии, в другой стороне стены, фотографический родственник поднял руку и погрозил Парфяну длинным указательным пальцем. Потом сморщился и беззвучно чихнул. За спиной два новых мужика одетых в робы какой то строительной фирмы монтировали кабель, периодически поднимаясь под самый потолок. Повисев там, плавно опускались вниз. Квартира была полной с невиданными доселе гостями. Голова Вия передёргиваясь огромной дрожью отказывалась от благоразумия.

- Свет везде! – заюлил Парфян Пофнутьевич и поочерёдно щёлкнул выключателями, там, где они были.

Стало светло и пустынно, Вий перекрестился на добрый лик Господа и двинулся в спальню. Там на тумбочке одиноко лежали упаковки таблеток и пустая тара из-под пива. Но в тесноте ночи на улице, неизвестный расположился на крыше балкона нижнего этажа и неторопливо нажимал кнопки телевизионного пульта. Потом сел на самый край, опустив вниз ноги и уставился на школу напротив.

- Брось пульт Карлссон! – звонко закричал Парфян, на что незнакомец досадливо не прореагировал.

Из учебного заведения немалой гурьбой выскочили мальчики вперемежку с девчонками. Одна даже кособоким портфелем вправляла мозги долговязому однокласснику. Большие и яркие окна классов жизнерадостно махали им вслед неспокойными шторами за приоткрытыми фрамугами. Кривоногий узбек старательно подметавший до этого плац перед школой, благоразумно отошёл в сторонку. Облокотившись на видавшую виды метлу, смотрел на приевшийся ему каждодневный исход школьников с продлённого дня. Кто-то далеко, у самой Москвы-реки запускал трескучие фейерверки, не дождавшись всуе Нового Года.

- «Как бы взрывать не принялся» - озабоченно подумал Вий. – «Ведь зачем-то пульт ему понадобился?» «Счас мы тебя оприходуем, если уж летать не умеешь!»

Вода в эмалированное ведро наливалась совсем недолго, ещё быстрее открылась оконная створка. Выплеснул мокрую жидкость прямо в голову незнакомца. Тот от этакой несправедливости начал исчезать частями; вначале пульт, за ним ноги, за ногами торс и только вышеупомянутая голова не захотела растворяться в воде. Тогда Парфян плеснул вторично.

- Эй! – звонко завопили снизу, с тротуара. – Что Вы воду то плещете. Пятнадцать суток захотели?

- В мать – перемать – ещё яснее выразился другой подвернувшийся под раздачу прохожий. – Перемать в мать.

Победно освободив крышу балкона, Парфян Пофнутьевич Вий немного успокоился. Кругом было светло, и он включил тугую кнопку электрического чайника. Однако внутри электроприбора что-то доброжелательно заискрило, да так что свет судорожно подёргавшись в лампочках, бесследно потух. И тогда все вернулись, только от некогда сидевшего на крыше балкона, пришли расхлябанные ноги, без всяких органов управления, включая голову. Голова же была в руках у негра и тот победоносно улыбаясь, продолжал смотреть прямо в глаза Вию. Проволочная конструкция монстра медленно всплыла из коридора в просторы чёрной от мрака кухни и лопнула там один шар. Надувной объём, покачиваясь удалился, исчезая за полотнищами штор.
За окнами, в самой тишине двора взыграла китайская сигнализация на отпетой иномарке, «Рено Логан». И не желая превозмочь эти свирепые звуки, вспыхнуло электричество. Стало светло, безопасно и обыденно. Сыто, по-кошачьи заурчал чайник, подавляя в себе короткое замыкание.

Зазвонил смартфон и голос сестры поинтересовался:

- Парфян, ты как? Я уже домой приехала благополучно.

- Негр паука съел и не подавился! – ответил тот и отключил аппарат от связей с внешним миром.

Во входную дверь позвонили. Вий опрометчиво вздрогнул всем телом, сразу не понимая причины испуга. Звонок не успокаиваясь, забренчал ещё раз, настойчивее первого.
В дверном глазке маячила любимая соседка из квартиры прямо рядом,
по левую сторону. Были времена и заходила иногда за спичками иль за солью
заходила, но зачастую просто так:

- Пафнутич, у тебя свет есть?

- У Вия есть всё – повысил голос отвечая сквозь дверь.

- А у меня загас – пояснила она, проникая в с удовольствием открытую Парфяном створку. – Внезапно фукнуло что-то, потрещало, и даже одна лампочка сгорела. Вкрути, пожалуйста – лучезарно улыбнулась она. – У меня и коньячок есть. Дагестанский правда.

- Чего ж не вкрутить – скоропостижно согласился он. – Давно не вкручивал, поди несколько месяцев. Тем более в вашей квартире мне нравится под трёхзвёздочный, всякие проблемы электрические устранять. И не только.

- Тогда чего ждём? – проследовала она на выход. – Милости прошу.

С момента последнего посещения в квадратных метрах досточтимой соседки мало что изменилось. Всё тот же мрак из выходящих в тёмный и непроходной двор окон. Всё тот же, уже не новый диван, стеснительно прикрытый клетчатым пледом. И неизменный, колченогий торшер. По-хозяйски пришёл из кухни, старенький, с проплешинами, кот-домосед. До того домашний, что подруг ему приносили на дом сердобольные хозяйки оных, в полиэтиленовых пакетах соседнего универсама. Теперь во всей жилой площади горел яркий свет, исходивший из пыльных люстр. Не светило только в спальне, по причине скоропостижного сгорания самой обычной лампочки в непритязательном светильнике. Розовая шёлковая простыня просматривалась в темноте  под небрежно брошенным одеялом.

- Всё надо делать неспешно и в шахматном порядке – ухмыльнулся Вий. – А посему пройдёмте на кухню и лизнём Дагестанского, оттого, что жизненный тонус мой находится на критической отметке.

- Отчего не пройти – подвигала плечом догадливая хозяйка. – А после в спальню свет вкручивать.

- Это процесс времязатратный, может затянуться до утра.

- Может – подёрнулись истомой глаза женщины.

Коньяк, однако, был холоден, из холодильника, без жёлтого лимона, насмерть выкручивающего наизнанку губы, под солёный огурец. Оттого выпился без сожаления сходно с рыжим денатуратом. Да и цветом схож. Единственное различие в количестве звёзд на этикетке. Умеют у нас напитки
производить, не откажешь в предприимчивости.

- Отличный коньяк – заюлил Парфян. – Огнём в пятки ширяет!

- И мне ширнул.

Однако ж через четыре минуты дружно повторили. В этот раз пятки не затронуло, а тёплая волна сначала в груди, следом в животе зажгла приятной благодатью, прямо жгуче. В голове зыбуче начали перемещаться туда-сюда благодарные извилины мозга. Получив импульс извне они послушно захмелели и изготовились запеть весёлые песни, но были безапелляционно прерваны женским возгласом:

- За мной!

Парфяна Пофнутьевича Вия дважды попросить, в этаких не совсем законных делах, не требуется. Тут он бывает исключительно послушен, как первый вагон экспресса, которого тащит за загривок всесильный паровоз.

- Слушаюсь – отрапортовал он, жалобно взглянув на пустую рюмку, в бутылке то ещё было.

В спальне было темно, хоть тощий месяц и заглядывал в распахнутую форточку. Толку от него было чуть, во всяком случае гораздо меньше, чем от трёх звёзд Дагестанского. Наглый кот успел расположить себя в просторах шёлковой кровати и не собирался покидать оккупированную им территорию. В джакузи наверху гремел поток хлорированной воды.

- Пошёл вон, к себе! – взъярился на кота Вий.

Животное шкурой почувствовало, что сопротивляться бесполезно и тут же проследовало самой короткой дорогой в свои апартаменты за газовой плитой. Халат на соседке развязался не менее послушно и прилёг на пол у самых ног Парфяна. Наконец она зовущее расположилась на гладкости шёлка и муркнула как кошка:

- Скорее, мне холодно!

- Иду – прошептал он и небрежно сбросил с холодных ног тапки из кожзаменителя.

Подвинуть к стене тело соседки не составило труда и вот он уже лежит рядом поглаживая мягкие выпуклости. Но проклятый кот решил почесаться о дверь спальни, что и проделал немедленно появившись. От этого самая дверь тихонько начала закрываться, закрывшись наконец. Стало мучительно темно.
Огромный негр, посмеиваясь толстыми губами, наклонился над ними. Два карнавальных шара выплыли из-за занавески и покачиваясь зависли. Проволочный монстр, задевая видавший виды ковёр на полу, безвозвратно бодался со временем, а время, заточённое в голосистом будильнике испугалось само. Перепрыгивая где через минуту, где через две, где через пять удрало за зеркало, собранное в виде посткоммунистического трюмо.
У Парфяна Вия мигом опало всё. Где надо и где не надо опало. Соседка, державшая в шустрой ладони самую опадаемую часть парфянского существования искренне удивилась. И удивившись, спросила на ухо:

- Что это с тобой?

- Я сегодня не могу – расстроено ответил тот, и вскочил на ноги, услышав звонок во входную дверь. Проскочил сквозь негра, наступил на шарик и отворил…

За дверью, в полутьме подъезда, на пяти шатких ногах стоял огромный паук из-за телевизора и кивая головой звал Вия домой, в свою квартиру, где ярко горит свет.

- Понял – махнул головой тот.

Спасающее электричество зябко подёргавшись разом погасло. По лестнице стали подниматься мужики с асбестовой трубой. Третий нёс моток кабеля. Спешить Парфяну Пофнутьевичу Вию вмиг стало некуда…

Москва. 2017г.