Подарок для моей любимой ведьмы Нади Толокно
Нина Хаген, давая многочисленные интервью, всегда заканчивала их очень странной историей из своего детства, ввергая в шоковое состояние репортеров и мишуристых ньюсмейкеров лаково - гламурных изданий, долго размышлявших над словами Нины, но так и не понявших глубинной, как бомбы эсминцев Кригсмарине, сути высказанных панночкой истин, торопливо бежали или ехали - это от расстояния, стал быть - в редакции или к ближайшему вайфаю, а Хаген закуривала и спрашивала своего кота, наименованного в пику Дите фон Тиз Вениамином :
- И вот зачем я им это рассказала ?
Кот улыбался непонятной улыбкой совершенно кэрролловского Чешира, пожимал меховыми плечами и тянулся, царапая острыми коготками обивку кресла, на котором обитал, высокомерно разглядывая сузившимися от сознания собственного превосходства желтыми глазами приятелей подруги, шарахавшихся по комнате без цели и смысла, куривших дурь, про суку Мурку певших, короче, время проводивших ништяк. А Нина, выпроводив гостей, заново вспоминала ту самую историю, которой она и заканчивала все свои интервью.
- Знаете, в детстве по тиви вечно крутили телефильмы про Вторую мировую. Полосатые каторжники, эсэсовцы с закатанными рукавами, сопротивление листовками и взрывами водокачек, у которых сопели тяжко железные паровозы, тянущие бесконечные эшелоны на Восток и Запад, гул эскадр союзников, стирающих в пыль Германию, и какие - то дикие словечки, прорывающиеся сквозь дубляж. Цурюк, там, верботтен, нихт штиссен, ти есть партизанен, яйки, курки, млеко, си, тройа, хотя, нет, это из другого кина, что шло по кабельному поздно ночью. Так вот, слыша эти слова я ни о чем так не мечтала, как выучить, наконец, немецкий и понять, что же они выкрикивают. И вот когда мне исполнилось сорок восемь лет, а это бывает лишь раз, я наняла репетитора из восточногерманских переселенцев и засела за сложную грамматику немецкого, штудировала Гете часами, слушая Баха сутки напролет. А через пять лет, когда я выучила язык досконально, поняла, что все эти слова не значили вообще ни хера.
Здесь Нина делала паузу, наливая себе пиво в полупрозрачный стакан из чешского стекла, качая головой и вздыхая. Отпивала и заканчивала интервью.
- И на х...я спрашивается ?
Как я уже упоминал, никто не понимал Нину Хаген, кроме меня, конечно и естественно. Во - первых, Нина - немка. Это уже важно. Во - вторых, никаких фильмов в детстве она не видела, у них не было тиви и в кинотеатры она тоже не ходила. В - третьих, Нина Хаген - персонаж вымышленный, как медвежонок Пох или Дональд Трамп. Вот, вроде, они есть, что - то заявляют, делают или говорят, но проходит день и никто уже не помнит, что там и как, а если их не видеть пару месяцев - то никто и не вспомнит, что они были. Грубо говоря, моя милая ведьмочка, медленно ( очень, Надь ) восстанавливающая свои позиции в играх разума, Похи, Дональды и Нины не живут по соседству, не попадаются на пути ежедневно, мильярды народу и людей никогда не увидят их воочию, реальность этой троицы схожа с настоящестью призрака Анны Болейн, расхаживающей по Тауэру с башкой в руках, или сигналами из дальнего космоса, вроде, есть, вроде, нет. Такие, как Невзоров, приплетают сюда же и историцкую науку, что верно, но боятся расшерепить сущее глобально, словно я, не боящийся и ложущий с прибором. Схожая ситуация с часами и календарем. Если поместить человека в темное помещение на трое суток и не давать видеть численник, то он совершенно утратит понимание своего дня рождения или времени пить чай, вступают в силу иные законы природы, биология, там, геометрия и всякое - такое. Так и с Ниной.
Или вот еще такое. Голова болит. Яйца моет. Вот тогда - то ты и бежишь сломя все на свете без соблюдения правил орфографии и пунктуации, эдак пунктиром просачиваешься к амвону, что приспособлен у меня на стене фотками порноактрис, теннисисток, футболлеров и великих ( Гитлер, Генри Миллер, Троцкий, Достоевский, Ботичелли и прочие ), падаешь ниц и начинаешь камлать на Диту фон Тиз и Солнце, вымаливая обретение прежнего уровня игр своими кругами, откуда ты сваливал уже несколько раз поддерживать попавших в беду девчонок, начиная с Женечки и заканчивая Марией Юрьевной, признаваясь посередке в любви полногрудой валькирии и твоей тезке, моя нежно любимая ведьма.
Смысла мало в этой сказке, какая - то ласковая ностальгия, будто стал я енотом как Илон Маск.