Краснолесье… Божья благодать, растворённая в первозданном земном Бытие! По утрам на фоне раскинувшихся по небу всполохов зари темнеют безмолвные умиротворённые леса, у подножия которых распростёрлись светлые нежно-зелёные взгорочки, холмы и пригорочки. Словно розовый прозрачный туман, парит над травами пушистое цветение «усиков», «парашютиков» и «метёлок». Всё пропитано безмятежным спокойствием, состоянием чистоты и забвения, в котором жестокое время загазованных городов и отравленных полей нитратами-фосфатами, будто впопыхах просмотрело этот дивный уголок на самой границе с Польшей. И даже наглухо заросла железная дорога пахучими бурьянами веников, полыни, клевера, ветреницы и прочим цветением муравы.
Тянутся ржавые рельсы мимо одиноких хуторов, разбросанных по пригоркам перед лесами, как грибы по два-три домика, а то и вообще по одному. Под их крыши с раннего утра до тёмного вечера метаются ласточки, выкармливая свои выводки. По пять гнёздышек подряд прилепились вплотную друг к другу и в каждом сидят птенцы в ожидании мошек. А по бокам, чуть поодаль, с двух сторон ещё по гнёздышку с ласточатами. Не каждый дом удостоится доверчивости такой большой пернатой семьи.
Хозяева любят этих неугомонных жильцов и сами не отстают от них в трудах в своих садах и огородах. И всё так же, как и в добрые времена, огородные делянки пашут лошади, запряжённые в давно забытый плуг. Из труб в холодное время вьётся дым печек, на которых и щи варятся, и пироги пекутся в духовках, из свойского мяса и творога лепятся вкусные пельмени и вареники. Блины на парном молоке и свежих яйцах пекутся - неслыханное объедение!
И ничто не нарушает здешний быт домов, в которых продолжают жить кованые сундуки, домотканые пёстрые дорожки через всю комнату, круглые рукодельные коврички по стульям и под ногами. Вечерами прядут кудели старые прялки и веретёна. А кудели те всё из шерсти собственной скотинки. Вон овечек отарка щипает травку у косогоров. Козы тихо меркечут, переговариваются друг с дружкой и мирно шарятся у тропинок, обгладывая ромашки и клевер.
А тропинки тянутся от каждого хутора, как ручейки и сливаются с главной дорогой, которая подобно реке ныряет среди зелени высокого разнотравья. На тропках прямо под ногами прыгают кузнечики, порхают махонькие мотыльки, похожие на жёлтые, оранжевые и голубые бантики, поблёскивают крылышками маленькие коромыслица-стрекозки.
Разбегается во всём этом благолепии главная дорога на два конца и выбирай куда идти: либо в город - в суету, дороговизну, инфляцию и прочий кошмар, либо мимо хуторов через сказочные косогоры прямо в грибной, ягодный лес, где полный неожиданной таинственности мохнатый густой ельник притих, пронизанный щедрыми лучами солнца. И такой он тёплый и уютный от этого, что хочется погладить его колючую шубу, которая отросла до самой земли, устеленной нежным ковром прохладного малахитового мха, и лечь на этот ковёр и лежать, ни о чём не думая.
Всё в Краснолесьи, как и в прежнюю старину. Из ближних лесов на хутора совсем безбоязненно частенько забегают косули и лоси. Кабаны хулиганят на неогороженных делянках. Лисицы и зайцы озорничают, каждый по своему промыслу. По дорогам и тропинкам спокойно бегают перепёлки. А ужи и ежи уживаются прямо под дровеницами сараев и под стогами сена.
И поют здесь птицы по-иному – звонко, весело, счастливо! Вон какая-то разнопёрая пичуга смело уселась на высокую заборину и залилась трелями, с упоением прикрывая глазки. Ей неизвестно рычание и лязг мирской суеты. Этой суеты здесь нет совсем. Разве что залают собаки, закукарекают петухи или раскудахчется курица, сообщая о том, что снесла яйцо где-то под лопухами, да замычит корова, напоминая хозяйке о вечерней дойке.
А когда опустится ночь на землю, тёмные тени станут гуще, чернее и длиннее и, наконец, накроют всё вокруг, смолкнут последние птицы, тогда разольются над Краснолесьем звонкими колокольцами соловьиные трели с перезвоном сверчков. И долго будешь лежать в постели, от души напарившись вечерком в бане, и с упоением слушать ночные серенады – серенады для райского уголка под названием «Краснолесье».
(Калининград/г.Пионерский 2010)
(рис.Сёстры Рудик)