Глава 20.Уроборос, зеркала и рамы.
Помещение было довольно просторным: паркетный пол, стены зеленого сукна, тяжелая низкая люстра. Мебели в комнате не было никакой, как в экспозиционном зале какого-нибудь музея. Вот только от музейных залов комната отличалась полным отсутствием дверей – лишь зеркала по стенам, как картины на выставке, множество зеркал.
Были зеркала прямоугольные, как и то, из которого вышел Антон; были зеркала овальные, круглые, квадратные, многогранные и фигурные. Были зеркала в строгих багетных рамах и в витых декоративных; некоторые рамы были инкрустированы драгоценными камнями, другие – неотесанным гранитом; одни – червлёные золотом, другие – дешевой позолотой; были зеркала и вовсе без рам.
Все зеркала отличала единая особенность: все они были в человеческий рост. В некоторых, наиболее «нормальных» зеркалах, которые не стеснялись и не ленились выполнять свою генеральную функцию – отражать – Антон мог видеть собственное отражение, атлетическую фигуру босоногого парня, обернутого в простыню.
Антон двинулся вдоль стены. В некоторых зеркалах отражались другие зеркала, те, что висели на противоположной стене. Возникали удивительные бесконечные коридоры, в которых жила тайна. В других зеркалах не отражалось ничего, даже сам Антон. В третьих жили невозможные миры – вне физических законов, со своей, внутренней, недоступной человеческому разумению логикой.
Часто из мерцающих бликов зеркальных отражений складывалась размытая мантия и две зеленых точки-глаза нового Антонова проводника – Мурмышки. Иногда Мурмышка ободряюще улыбалась Антону, хотя улыбка Мурмышки была такой же, как и ее разговоры, - еле различимым отражением доброго настроения в душе самого Антона. Но суть оставалась той же: ободрение, поддержка, призыв к действию.
Свет люстры был мягким, но неровным – хрусталики подвесок создавали блики, элементы декора давали тени. И блики, и тени как бы жили в комнате, блуждая, перемещаясь, прячась по углам, придавая объем витым и ровным рамам, ныряя в зеркала и возвращаясь из них еще более загадочными светлячками и теневичками. По углам пряталась ночь, в центре зала, под люстрой, сиял крапленый точками теней яркий солнечный круг.
Наконец Антон дошел до зеркала, в котором, как в окне, увидел знакомую картину: небольшой участок перед домом на Кисельной восемь, вытоптанный в траве круг, по которому носился огромный маламут – очень страшный и очень добрый. Ерофей зашел на очередной вираж и вдруг резко осадил на задние лапы и рванул к «окошку» зеркала, только с той стороны. Антон даже и предположить не мог, что за обрамление видел Ерофей там, в воздухе над участком. Пес резко затормозил перед самым «окошком» и уселся для беседы.
- Вот ты где! – радостно заявил фей с собачьей «улыбкой». – Добрался-таки? Поздравляю!
- Ума не приложу, что делать дальше, - честно признался Антон.
- Как что? – удивился Ерофей. – Форма и содержание – вот твой девиз на данном этапе. Это же мир Зеркал. Тени, блики – сплошная абстракция. Хаос в душе, разброд и шатание в мыслях. Одно спасение – держаться за цель. Есть цель?
Антон не успел ответить, а Ерофей уже небрежно махнул передней лапой:
- Чего спрашиваю? Раз ты здесь, значит, цель есть. Вот и держись за нее. Мир Зеркал коварен – очень много соблазнов. Многие отражения слишком заманчивы – глаз не оторвешь. А они, соблазны, через глаза в душу проникают. Так что моргай почаще – делай паузы, переосмысливай. Порой только прикрытые веки могут спасти от катастрофы. С проводницей уже познакомился? Как она тебе?
- Да как она мне может быть, - раздосадовался Антон, - если я ее и не видел толком? Химера в зеркале.
- Привыкай, - рассудительно посоветовал Ерофей. – Это же мир Зеркал. Тут нет лохматых зверьков с фонариками. Одни миражи, галлюцинации. В том числе, и твоя проводница.
- Как же идти за ней, как ей верить, если она – всего лишь мираж? – справедливо удивился Антон.
- Думаю, ты уже во многом сам разобрался, - Ерофей склонил голову набок. – Мурмышка – ты же так ее назвал? – не совсем самостоятельное создание. Это твое отражение. Отражение твоих чувств, твоих мыслей, даже твоей интуиции.
- Получается. – задумался Антон, - в мире Зеркал я буду идти сам за собой? Этакий уроборос, поедающий собственный хвост?
- Ух ты! – восхитился фей Ерофей. – Какой точный образ! Отец бы тобой гордился. У него с уроборосом свои, достаточно тесные, отношения. В этом и заключается специфика наступающего периода твоей жизни: постоянное саморазрушение и самомозидание, стремление к пустоте и в то же время пробуждающиеся творческие потенции… - тут Ерофей с сомнением вывалил язык через клык. - Хм. Я не слишком заумно говорю?
- Есть немного, - согласился Антон.
- Исправлюсь, - кивнул фей. – Другими словами, будут рвать тебя на части эти зеркала. Размывать, растушевывать твои цели, ослаблять волю, обманывать разум, вводить в заблуждение твою интуицию.
- Вот зачем ты меня спровоцировал? – с шутливым гневом попенял Антон. – Зачем толкнул на эту дорогу – к Венере?
- А кто смотрел на ночное небо в день святого Ерофея? – напомнил фей. – Кто декламировал вот это:
Звездочка светлая, звездочка ранняя,
Сделай, чтоб сбылись мои желания.
Звездочка яркая, первая зоренька,
Пусть все исполнится скоренько, скоренько?
- Я декламировал, - сознался Антон.
- Вот и не перекладывай ответственность с мечтательного подростка на ни в чем не повинного фея, пусть даже умелого и опытного, - улыбнулся Ерофей. – Кем бы ты был без стремления к мечте? Чем бы наполнял свою жизнь? Во что бы верил? Чем бы руководствовался в жизни, делая ежедневный, ежечасный, ежеминутный выбор?
- Очень пафосно, - заключил Антон.
- Согласен, - вновь кивнул Ерофей. – Но что наша жизнь без пафоса, без патетики? Серые будни, рутина, пусть даже наполненная удовольствиями и развлечениями.
- Рад тебя видеть, - сменил тему разговора Антон.
- Взаимно, - Ерофей почесал за ухом, как заправская псина. – Теперь не скоро увидимся вновь. Следуй за Мурмышкой, лишь она поможет тебе пройти сквозь зеркала невредимым и не увязнуть в одном из них.
- Следовать за собой, как я понял, - уточнил Антон.
- Именно! – подтвердил Ерофей. – Ты следуй за собой, а тот ты, за кем ты следуешь, пусть следует за целью.
- Да уж, - вздохнул Антон. – Так сразу и не разберешься.
- А сразу и не нужно, – успокоил Ерофей. – У тебя есть время, у тебя есть мечта, у тебя есть воля для ее достижения. У тебя есть промежуточные цели, которые, как ступени, позволяют взбираться все выше и выше, от одной орбиты к другой. Даже проводник у тебя есть, пусть ты пока сам этого и не понял до конца.
- Тень в зеркале, - скептически заметил Антон.
- Тень возникает только тогда, когда есть источник света, - возразил Ерофей. – Мурмышка выведет, не подведет. Верь ей и верь в нее. Кстати, она тебя уже заждалась – зовет. Так что дерзай.
И Ерофей, превратившись в обычную собаку, бросился гонять по участку сорок и ворон. Антон же оглянулся, отыскивая Мурмышку, которая «заждалась и зовет».
Проводница действительно звала. Выглядело это так: комбинация теней и бликов, из которых, собственно, и состояла зримая оболочка Мурмышки, металась меж несколькими зеркалами. Зеленые точки глаз возникали то в пределах одной рамы, то в границах другой. Тени и блики перебегали от одного зеркала к другому последовательно, цепочкой, а потом неожиданно начинали скакать по зеркальным озерам в хаотическом порядке, так, что глаза не успевали уследить за их передвижениями.
Неожиданно Мурмышка распалась на части, играя размытыми линиями сразу в нескольких «экспонатах» на стенах. В девяти, сосчитал Антон. А потом части Мурмышки выбрались из зеркал наружу. Одни выползали медленно, как бы перетекая из мира зазеркалья в реальность комнаты. Другие «выпрыгнули» резко, одним неуловимым импульсом.
Блики и тени собрались воедино и образовали мерцающую медузу, которая все распространялась и распространялась во все стороны – росла и ширилась, пока не перекрыла своим полупрозрачным телом группу из все тех же девяти зеркал. В глубине размытой фигуры осмысленно и четко горели две зеленых точки – Мурмышка смотрела на Антона призывно и требовательно – пора продолжать путь.
Антон вздохнул и кивнул – то ли Мурмышке, то ли самому себе.
- Пора так пора, - вслух сказал он. – Как тут все происходит?
Подойдя к ближайшему зеркалу из выделенной группы, юноша заглянул в него. Темнота. Клубящееся серое марево.
- Ну, пусть будет это, - выбрал Антон. – Что я должен делать?
Мурмышка немедленно сжалась до размеров человеческого роста и втянулась в выбранное Антоном зеркало. Теперь в сером мареве горели два зеленых путеводных огонька. Антон протянул к ним руку и коснулся холодной поверхности. В следующий момент его затянул водоворот зазеркалья.