<Станция «Парк культуры», переход на cокольническую линию - “Park Kultury” station, interchange to line 1.> - объявил через громкоговоритель записанный голос, когда поезд подъехал к платформе.
«В который раз?» - подумал он. - «Сколько раз за сегодня я проезжал эту станцию?»
Интересный факт: когда наворачиваешь круги по кольцу в московском метро, с определённого момента восприятие времени кардинальным образом преображается. Оно словно бы перестаёт существовать. Он сел в поезд утром, в 7 утра, когда ехал на работу, да так и не сошёл с него.
Вовсе не потому, что он так не любил свою работу или решил переосмыслить жизнь. Скорее, все эти вещи: его работа, его жизнь - перестали иметь какое-либо значение. Он позволил себе забыть своё имя, личную историю, отношение к чему-либо. Что-то щёлкнуло у него в голове, и он просто стал пассажиром. Он настолько органично влился в эту роль, настолько слился с ней, что за всю эту долгую поездку ни у кого вокруг не возникло желания занять его место. Словно защищённый каким-то энергетическим коконом, он оставался невидимым для всех бабушек с тележками и пассажиров с детьми, которые почти мистическим образом находили себе место где-то ещё и не задерживались возле него. И вот, когда он окончательно забыл о часах и стал един с поездом (часть поезда - часть экипажа), началась новая фаза (или новый виток) бесконечного цикла. Разумеется, «бесконечного» - условно, ведь и у работы метро есть режим. Но, как и было установлено, время перестало работать в привычном смысле.
<Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Киевская» - the next station is “Kievskaya” – Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи.>
Новая фаза заключалась главным образом в расширении или метаморфозе роли пассажира. Теперь к ней примешалась функция созерцателя. Он не то чтобы начал следить за определёнными людьми, скорее, из всей какофонии и роящегося беспорядка голосов и лиц стали выхватываться отдельные, наиболее примечательные. При этом примечательность их определял не сам безучастный и индифферентный пассажир-созерцатель, но нечто иное, божество по имени Рандом или чуткое ухо Предопределённости.
- Ты не поверишь, ты просто не поверишь, что тогда со мной случилось! – сказала девушка, сидевшая напротив от него, своей подруге рядом. – Я пошла на свидание с тем парнем с сайта, а он пришёл с другом!
- Да ладно! – ответила подруга.
- Подожди-подожди, ты ещё не услышала самого главного! Этот друг оказался извращенцем!
- В смысле?
- Он любит о н а н и р о в а т ь на людях! – сказала она, шёпотом «скрыв» самое неприличное слово. Её подруга почти картинно прикрыла рот рукой, в полу-усмешке, полу-ужасе.
- Боже мой! Жеесть! И что же ты сделала?
- Да я, честно говоря, жутко перепугалась и растерялась поначалу! Дело в том, что мы пришли в кафе, куда и собирались, встретившись на улице неподалёку. Как только я увидела на улице возле него ещё одного человека, сразу напряглась и подумала уйти, но он заметил меня, окликнул, и они подошли. Не знаю, почему, но я уже не стала уходить, и решила всё-таки встретиться с ним. Подумала, что, может, этот другой чувак уйдёт. Но нет! С каждой секундой становилось всё более и более стрёмно.
Подруга заворожённо слушала, сам Пассажир всего лишь улавливал информацию, но не имел никакого сформированного к ней отношения – он тут был не при чём, важна была сама история.
<Станция “Киевская”, переход на арбатско-покровскую и филёвскую линии, выход к Киевскому вокзалу и аэроэкспрессам в аэропорт «Внуково» - то же самое на английском> - объявила запись, когда поезд подъехал к платформе. Гудящий гул останавливающегося локомотива сменил собой монотонный «голос» движения до него. Когда он остановился, открылись двери, впустив в вагон звуки с платформы, а также толпу новых пассажиров с их говором и суетой. Толпа загородила девушек, одна из них – говорящая – была одета в осеннее пальто, у неё были длинные каштановые вьющиеся волосы, её подруга с короткими чёрными волосами была в джинсовой куртке, юбке и колготках. Впрочем, их внешность имела самое опосредованное значение для акта восприятия обсуждаемой ими истории.
<Осторожно, двери закрываются…и т.д.> Несмотря на увеличившийся объём толпы и градус шума, слова рассказа по-прежнему улавливались пассажиром-созерцателем.
- Этот парень с сайта отвёл меня в сторону и сказал, что извиняется, но он не может оставить своего друга, и тому придётся пойти с нами в кафе. Я, естественно, подумала, что, мол, бога ради, но после кафе ноги моей рядом с ним не будет. Однако то, что произошло дальше, просто вынесло мне мозг! В общем, мы втроём сидим в кафе и пьём кофе. Парень с сайта уходит в туалет, я остаюсь одна с этим его странным приятелем, с которым мы, кстати, и словом за всё это время не перемолвились.
К девушкам вплотную подошла бабушка с тележкой:
- Извините, девушки, вы не уступите место пожилой женщине?
- Конечно-конечно! – машинально откликнулась подруга рассказчицы и подорвалась с места. Рассказчица последовала её примеру. Они встали, взялись за поручень, теперь их можно было хорошо видеть, но его по-прежнему это не особо волновало, только его слух был напряжён до предела, готовый уловить каждое новое слово, доносящееся из уст сказительницы.
- Ну и?! Что было дальше?! – в нетерпении проговорила подруга после нескольких мучительно-долгих мгновений заминки. Рассказчица словно бы не сразу очнулась, успев забыться в собственных мыслях, и легонько тряхнула головой, после чего откашлялась и продолжила.
- Дальше произошло следующее: он вынул свой немаленький такой прибор и начал наяривать, глядя мне в глаза!
- Ни х*я ж себе! – не выдержала подруга, прикрыв рот после того, как нечаянно ругнулась.
- А то! – поддержала рассказчица. – Я полностью растерялась, и уже хотела уйти, как вдруг услышала голос за спиной: «Ярик, а ну, перестань! Совсем одурел? Держи себя в руках!» Когда я обернулась, увидела парня с сайта, как раз вернувшегося из туалета. Он мне сразу: «Ради бога прости! Не мог и подумать, что он такое учудит!» А я ему: «Да пошёл ты!» И ушла!
- Дичь какая! – произнесла слушательница, выдержав небольшую паузу. Рассказчица на этот раз ничего не сказала, а только кивнула, характерно вытаращив глаза, как бы подчёркивая своё согласие.
И вот протяжный гул, сопровождающий состав на исходе пути до очередной остановки, и вот записанный голос объявляет: <Станция «Краснопресненская»…>. Рассказчица кивает в сторону двери, погрузившаяся в тягостную задумчивость подруга очухивается, кивает в ответ, и они обе пробираются сквозь толпу ближе к выходу, готовые покинуть вагон.
Пассажир-созерцатель просто сидит на месте. Он уже и не созерцатель, ведь это подразумевает волю к созерцанию, в его же случае есть только приём сигнала. Итак, новая фаза-виток: пассажир-приёмник. Очередное объявление и смена массовки, сцена подготавливается к новому действию. На этот раз улавливается сигнал с мужским голосом.
- В общем, с вождением я на ближайшее время завязал.
- А что случилось-то?! – как тому и следует быть, сопровождающий друг-слушатель, к которому непосредственно обращён рассказ. Мужчины за тридцать и не пытаются найти места, чтобы сесть, а сразу притуляются стоя возле поручней. Оба одеты в деловые костюмы, у одного на сгибе руки висит свёрнутый плащ, у другого в руке длинный зонт-трость.
- Да полная х*рня, чего уж греха таить! Еду я по Садовому, останавливаюсь на светофоре, и на меня налетает бомж! Подбегает к машине, прижимается к стеклу сбоку и начинает орать!
- Ё…, и что ж он орал?
- Да просто орал, так «аааа». – интересный факт: пассажир-приёмник каким-то образом знает, что это не совсем так. Дело в том, что, помимо голоса рассказчика, история передается на другом уровне – образами. Как если бы сам рассказчик не имел никакого значения, как если бы он просто служил катализатором приёма соответствующего сигнала.
Итак, на самом деле бомж кричал не «аааа» в боковое водительское стекло, он кричал: «Мирьям, у нас никакая сексуальная жизнь!», что, естественно, привело водителя в ступор. Ещё один интересный факт: Мирьям звали девушку-израильтянку, которую тот любил в университете, ну, не то чтобы любил, с которой встречался. Именно эту фразу он сказал прямо перед тем, как порвал с ней. Через неделю после этого она, девушка с, как выяснилось, крайне нестабильной психикой и слабыми нервами, покончила с собой. Это стало для тогда ещё совсем молодого парня настоящим шоком, преодолённым достаточно быстро с помощью выпивки и усердной работы (не слишком очевидное сочетание, но в его случае – крайне успешное), которая в свою очередь вывела его в люди.
Разумеется, сейчас пассажир метро за тридцать в деловом костюме не рассказывает всей этой сложной предыстории своему непосредственному слушателю, ограничиваясь лишь «аааа», которое якобы прокричал бомж, прижавшись к стеклу его автомобиля посреди Садового кольца. Как пассажир-приёмник узнал всю подноготную? Этого бы он сам сказать не смог, во многом потому, что всё это происходило помимо его воли, сам стержень которой уже напоминал нечто призрачное. Как и весь он в целом.
- Ну а что было дальше? – спросил заинтересованный слушатель, пока все стоящие и сидящие пассажиры синхронно накренились по траектории незримых путей, которые на огромной скорости бороздил поезд-призрак. Все, кроме пассажира-приёмника - его уже практически там не было.
- А дальше… дальше ничего, я немного прих*ел, вдруг понимаю, что мне вовсю сигналят, машины обгоняют, водилы матом кроют, отвожу взгляд от стекла, озираюсь, вдруг вижу: зелёный загорелся, поворачиваю голову - у стекла никого уже нет, я чё-то психанул и давай по газам, а сигнал уже красный. Выехал на перекрёсток, создал аварийную ситуацию, чудом избежал аварии, а там и бравые гаишники тут как тут…. Вот, собственно, и всё.
- Нда… - прокомментировал слушатель одновременно с тем, как записанный голос огласил приближение к очередной станции. Выходить мужчины пока не собирались. – Нет бы объявились, когда этот бомж у твоего окна гусарил! Всегда вот так!
- Да уж… - задумчиво проговорил рассказчик, глядя куда-то в пустоту перед собой. На этом их голоса были отрезаны от приёмника, но последняя крупица сигнала всё же дошла: рассказчик не поведал самого главного. На самом деле, более всего его беспокоила не нелепая несправедливость, лишившая его водительских прав на установленный судом отрезок времени, а сама природа произошедшего. Бомж не просто убежал или был кем-то сбит и задавлен, он как будто испарился в воздухе, что могло бы навести на мысль о необходимости посетить психолога, а то и психиатра, но, скорее всего, несло собой нечто куда более пугающее и таинственное. Явление, не поддающееся рациональному объяснению.
<Осторожно, двери закрываются, следующая станция «Новослободская» …>
Внезапно был пойман сигнал бабушек, сидевших в другом конце вагона. И на настоящем этапе пассажир-приёмник стал уже чем-то иным. Теперь, когда его личность полностью потеряла плотность, а тело практически растворилось в интерьере подземного поезда, он начал походить на некий полупрозрачный силуэт, абсорбирующий крупицы окружающей действительности.
- Еду я, значит, к врачу. – начала бабушка, обращаясь к своей соседке. – Выехала из дома пораньше, как полагается, в 6.30 утра уже была в метро. Поднимаюсь по эскалатору, выхожу на улицу, а там всё перекрыто к чертям! Ни пройти ни проехать. Спрашиваю у прохожих, как, мол, к больнице пройти? Никто, конечно, не знает: или в наушниках своих, или плечами пожимают, все злые, все спешат! В итоге пошла в обход. И что ты думаешь? Шла-шла, шла-шла, а обхода всё нет и нет! Ну, думаю, чертовщина какая-то! Потом смотрю и понимаю вдруг, что там не просто работы дорожные, а какая-то масштабная стройка! Вижу рабочего, стоит курит. Подхожу к нему, мол, что тут строите? Он отмахивается, дескать, гуляй, бабка - как от мухи, отмахивается! Но я не отстаю, чуть за ним за ограждение не полезла!
- А он чё? – встряла слушательница-пенсионерка, тем самым подав какие-то признаки жизни.
- А он, мол, «да вот пять зданий снесли, площадку расчищаем, скоро новострой будет»!
- Во те на!
- Ага! И тут я, того, понимаю, что больничку-то, должно быть, тоже снесли! Вот тебе и на! Всё террористами народ пугают, а сами ничем не лучше! Только и знают, что здания сносить, да новое что-то строить, никому не нужное!
- Ничего ж себе! Я вот как раз из больницы еду, страшно подумать, что будет, если и мою снесут!
- Не ровён час снесут, помяни моё слово!
- А что за больницу-то снесли у тебя? – возник третий старушечий голос.
- Да 933!
- Как 933?! – спросил голос второй пенсионерки. – Так я ж как раз оттуда и еду, ничего её не снесли!
- Как это не снесли, когда снесли?! – запротестовала рассказчица.
- Да ты, мать, видать, станцию перепутала, хе-хе! – съязвила третья собеседница.
- Ну как же это так! Ничего я не перепутала! Станция метро… – в вагоне как раз на секунду погас свет, а записанное сообщение объявило: <Станция «Новослободская»…>.
- Простите, вы что-то сказали? – обратился к рассказчице неожиданно возникший молодой человек, всё это время сидевший рядом.
- А?! – явно испуганно ответила старушка. – А что, а как, а где? – начала лепетать она, судорожно оглядываясь по сторонам.
Интересный факт: полупрозрачный силуэт, ранее известный как Пассажир, мог уже не просто слышать голоса, но отчётливо видеть всё происходящее в вагоне (а то и в целом поезде), невзирая на физические препятствия, ограничивающие поле зрения. Как если бы все эти препятствия были для него незримы и неосязаемы, а видны и слышны оставались лишь люди, по каким-то причинам уже ставшие сосредоточием его внимания – единственной составляющей, как-то оттеняющей и определяющей его индивидуальность.
Вот сейчас, в эту минуту, силуэт мог наблюдать бабушку-рассказчицу без её изначальных спутниц-собеседниц, их словно бы там и не было, не существовало вовсе. По понятным причинам напуганная до чёртиков старушка пребывала в смятении, когда увидела рядом с собой молодого парня вместо ожидаемой приятельницы по больнице. Снесённой больницы: как и в случае с мужчиной без прав, силуэт абсолютно точно знал всю подноготную - со стороны рассказчицы не было никакой путаницы, так же, как и знал, что жить ей осталось считанные часы, львиную долю которых она проведёт в общественном транспорте. <Осторожно, двери закрываются…>
Четвёртая фаза-виток, а вместе с ней и четвёртая история не заставили себя долго ждать. Теперь силуэт превратился в фигуру, полностью состоящую из обтекаемой зеркальной материи, отражающей всё и вся вокруг, в то время как все окружающие стали для него такими же, как он, зеркальными объектами: безликими, абстрактными отражениями друг друга. В этом скоплении стеклянных людей вычленялись те, кто в данный момент играл роль носителя и транспондера требуемой информации. Кем требуемой – вопрос открытый.
Наискосок от того места, где когда-то расположилось тело человека, ставшего впоследствии стеклянной фигурой, сидела мать с маленькой дочкой. Девочка увлечённо рассказывала:
- И я, и я подошла к воспитательнице и сказала, что он, что он меня толкнул, но она ответила, что я говорю неплавду!
- Эй! Эй, пссс! – вдруг вмешался мальчишка-ровесник девочки, сидевший напротив неё рядом со своей матерью.
Девочка прервала рассказ, женщина, бывшая подле и увлечённо читавшая книгу всё это время, даже не обратила внимания. Равно как и мать мальчика. К слову, они стали стеклянными фигурами, прозрачными и безликими. Для истории они были не важны. Мальчик сказал:
- Помнишь эту жизнь?
Девочка какое-то время удивлённо молчала, бессмысленно приоткрыв рот, а потом произнесла:
- Помню, как быстро она закончилась.
Мальчик улыбнулся и кивнул:
- Совсем короткий срок в этот раз, хахаха! – засмеялся мальчик. Девочка к нему присоединилась: детский хохот одновременно пугал и смешил. Он словно пытался быть зловещим, но в его искренности сомневаться не приходилось.
Внезапно свет снова мигнул, и все пассажиры обрели плотность. Наступила пятая фаза-виток. Стеклянная фигура, зеркальный человек стал Спиритом. Едва заметным наваждением, занимавшим пустое место. <Станция «Октябрьская», переход на калужско-рижскую линию – «Oktyabrskaya» station, interchange to line 6.>
Знакомый голос прозвучал в дверях, открывшихся, чтобы впустить новый поток пассажиров. Разве удивительно, что Пассажир был среди них, а голос принадлежал именно ему?
- Круг замкнулся, мы закрываем сделку, - сказал знакомый голос, разговаривавший по телефону, очевидно, закрывавший важную сделку. Пассажир прошёл глубже в вагон, связь прервалась, он раздражённо отвёл трубку от уха, чтобы посмотреть на экран и убедиться в том, что сигнала нет. Он нетерпеливо выдохнул и спрятал телефон в карман, а затем прошёл ближе к Спириту, развернулся к нему спиной и сел.
Сначала была темнота, затем он словно резко проснулся в своём теле, успев незадолго до этого «залипнуть». Дёрнулся, широко открыл глаза, в лёгкой панике огляделся. Он, несомненно, уже был здесь, но на этот раз в вагоне никого не было. Свет был выключен, а двери закрыты. Внезапно раздался звук открывания дверей, в глаза ударил луч фонаря.
- Эй, что ты тут забыл?! С вас штраф, молодой человек! 2000 рублей!
Он закрывал лицо рукой от яркого раздражающего света мини-прожектора, нацеленного прямо ему в лицо, но не пытался встать на ноги и уйти. Он вдруг осознал, что не чувствует ног. Контролёр или машинист, или кондуктор – словом, сотрудник метрополитена неожиданно сказал:
- Осторожно, двери закрываются, следующая станция: «Парк культуры» - the next station is “Park kultury” – Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи.>
Он опять просыпается. На этот раз люди в вагоне есть, очень много, а он только недавно вошёл и сел на своё место. «С поезда надо сойти, - думает он, - вот только почему?» Поезд набирает скорость в тёмном туннеле, за приоткрытым окном с гудящей пронзительностью рассекается воздух. Он думает: «Я чувствую такое умиротворение. Это место как будто создано для меня, но что я вообще здесь делаю? Может, меня тут и нет. И ведь нас всех действительно почти что тут нет. Только что всё это значит?»
Он молчит и смотрит куда-то в пространство перед собой. Но этот взгляд едва ли можно назвать пустым. Он закрывает глаза и глубоко вдыхает, одновременно с упоением и как будто бы смирением.
<Станция «Парк культуры», переход на cокольническую линию - “Park Kultury” station, interchange to line 1.> - объявляет через громкоговоритель записанный голос, когда поезд подъезжает к платформе.
«В который раз?» - думает он. «Сколько раз за сегодня я проезжал эту станцию?»