Жавороночек Николаша
- Ну, просыпайся.., вставай.., мой внучок, главный помошничек, - ласково приговаривала бабушка, поглаживая своего внука по вихрастой головке теплыми шершавыми ладонями. - Вот и солнышко давно стучится в окошечко... говорит, открывай свои голубые глазки. Нужно отцу обед нести. Сейчас открою окно, - и, раздвинутые бабушкой красно-бордовые шторы наполнили ярким светом всю комнату.
Один лучик, проникнув через кустик герани с бледно-розовыми цветами, заиграл на розовых щеках десятилетнего внука. Другие лучики заиграли на столе с приготовленным ранее бабушкой Фёклой завтраком, полу окрашенным красной эмалью, в общем, по всей комнате, куда могли проникнуть.
Потянувшись, Коля, или как все домашние звали его, Николашка, открыл глаза, часто моргая длинными ресницами, защищаясь от озорного лучика. Запах свежеиспеченных пирожков приятно защекотал нос. Быстро откинув легкое одеяло, выпрыгнув, как кузнечик, из постели, Николашка пулей вылетел во двор. Куры, копошившиеся среди двора, вмиг разлетелись по сторонам, издавая истошное кудахтанье. Только старый петух, взлетевший на жердину скотного двора, все больше наливаясь кровью, издавал тревожное ко – ко-о - кто. Кто нарушил покой его хозяйства? Собака Дружок приветливо махала хвостиком, негромко повизгивая, гремя цепочкой, приглашая Колю поиграть с ним. В другой раз он бы и повозился с собачкой, но некогда, надо нести обед отцу.
Вода из прибитого к столбу рукомойника брызгами слетала во все стороны с молодого лица. Утренняя прохлада с каплями воды бодрила, попадала на спину голый живот, едва касаясь кожи. Заботливо повешенное бабушкой полотенце, едва коснувшись лица, вернулось на место, пытаясь удержаться на качающейся веревке. Курица с многочисленным своим семейством, тревожно кудахча, поглядела на мигом пролетевшего, как стрела индейца, в дом мальчишку.
- Садись за стол, будем кушать, - пригласила бабушка внука к заботливо накрытому столу. Маленькая тарелка с любимым борщом чуть парила, пытаясь растворить положенную ложку сметаны. Скворчащая глазунья смотрела на него своими желтыми глазами, отражаясь на банке с молоком. Взяв свою любимую деревянную ложку, Николашка одним махом разболтал сметану в борще, успев при этом съесть две-три ложки, тут же приступил к глазунье, подцепляя ее желтки. Запив кружкой молока, встал из-за стола.
- Бабушка, давай отнесу отцу обед. Я уже готов, - жуя пирожок и надевая легкие кеды – сказал Николашка.
- Ну и едок - только укоризненно вымолвила бабушка, - вот тебе сумка. Не побей банку с простоквашей, не помни папиросы, - сказала она, подавая внуку видавшую всякое хозяйственную сумку.
Проводив за калитку, бабушка, чтобы не видел внук, перекрестила, шепча про себя какие-то слова, то ли молитвы, то ли напутствия. Когда Николашка перешел улицу и скрылся в пыльном проулке, пошла в дом, управляться с многочисленными своими делами.
Николашка, шагая по проулку, ведущему к пруду, глазами отыскивал брошенную накануне палку в куст крапивы. - Вот она! - обрадовался он своей поклаже. Взяв палку, он повесил на нее сумку и перекинул через плечо. Так поклажу нести значительно легче. А идти далеко - через плотину колхозного пруда, почти к дальним Отрезинским полям. Но это его не пугало.
Спустившись по проулку, пошел вдоль огородов к старому пруду. Чуть ниже плотины бил ключик. Его старый, чуть покосившийся сруб выделялся среди кустов крапивы. Жители села часто пользовались его чистейшей водой. Ниже сруба вытекал тонкий ручеек и терялся в болоте. Николаша поставил сумку на лавочку для ведер. Опустился ниже сруба, прильнув к ручейку. Осторожно сделал несколько глотков. Прохлада воды приятно разлилась по телу. Любопытные пеночки, наблюдавшие за мальчиком, ловко перепрыгивали по веточкам ивняка, скрывавшим дальнейший путь родничка. Немного отдохнув, взял свою поклажу и двинулся дальше по плотине. Большие стаи бело-серых гусей хозяйничали на пруду. Следы от машин и телег перемешивались на плотине, создавая неповторимый узор то криволинейных линий, то елочек от протекторов шин. На другом берегу пруда стояла колхозная мельница, местами седая от мучной пыли. На ней мололи зерно колхозники для себя и для общественного скота. Поднимаясь в горку, Николаша заметил стоящего столбиком суслика. Если бы не нести обед отцу, он бы проверил норку суслика. Жужжащие то и дело мухи и шмели сопровождали его по дороге вдоль березовых рощиц, прерываемых полями пшеницы, клевера, овса.
Сзади послышался гул подъезжающей машины. Колхозный газик, поднимая клубы пыли, торопился за очередной долей намолоченного комбайнами зерна. Николашка чуть отступил с дороги, освобождая проезд. Машина, замедлив ход, остановилась. Выглянувший водитель оказался соседом дядей Андреем.
- Куда путь держим? - обратился он к Николашке.
- Вот, обед отцу несу, - ответил мальчик, показывая сумку на палке.
- Садись, я как раз туда еду за зерном, - открыв дверцу машины, пригласил водитель.
Поставив сумку на пол кабины, Николаша ловко запрыгнул на сиденье. В кабине, несмотря на открытые боковые окна, было душно. Пахло немного бензином и, горячим маслом.
Коле очень нравилась сельскохозяйственная техника, которую он успел увидеть за свою недолгую жизнь. Отец его работал механизатором в колхозе. Весной на тракторе пахал и сеял. Осенью на комбайне убирал выросший урожай. Вот и сейчас отец на комбайне убирал рожь. Показалось поле, по которому друг за другом шли комбайны, поднимая небольшие клубы пыли.
- Посиди пока в теньке березы, а я скажу твоему отцу, - сказал дядя Андрей, останавливая машину на краю поля.
Николашка нехотя спрыгнул с подножки, взял свою ношу и пошел в тень березы, опустившей ветки под палящим солнцем. Немного поскучав, Николаша приступил к «изучению» насекомых, которые как будто ждали его. Первый рухнул на землю сбитый березовым прутиком овод, затем настал черед бабочек и кузнечиков. Упарившись от такого изучения живности, Коля прилег на кучу соломы, оставленной комбайном. Солома кололась, но он не обращал на это никакого внимания. Сверху кучи было видно, как только у комбайна загорались фары, к нему сейчас же подъезжала машина. Зерно через элеватор – длинным винтообразным шнеком, ссыпалось в кузов грузовой машины.
Повернувшись на спину, стал наблюдать за маленькой птичкой, часто машущей крылышками и от того как бы застывшей на одном месте. Звонкая мелодичная песня, почти без пауз, доносилась до Николашки. Затем, умолкнув, камнем падала вниз, потом снова и снова поднимаясь вверх, издавая звонкие трели. Это был полевой жаворонок. Иногда в разговорах от отца слышал, что в его голове после работы на тракторе, или комбайне, поют жаворонки. «Так вот они какие, полевые жаворонки, что иногда не дают спать отцу», - подумал он.
Гул приближающегося комбайна нарушил песню пташки. Николашка кувырком скатился с кучи соломы, разглядывая комбайнера. Это был отец. Остановив грохочущий комбайн у края поля, отец по железной лесенке спустился на землю.
- Ну, здравствуй, сынок, что ты принес? - обратился он к Николашке.
- Вот там под березой сумка с обедом. Бабуля ее собирала. Там простокваша в банке, мясо, пирожки, да и папиросы, - показал он рукой в сторону дерева. - Папа, можно я посижу за рулем?
-Посиди, только не нажимай на рычаги, - разрешил, улыбаясь, отец сыну. Подумал. Вот растёт моя смена.
Николашка вьюном, в одно мгновенье, забрался в кабину и уселся за штурвал. Ноги еще не доставали до педалей, но это и не важно. Обеими ручонками обхватив огромный, ещё теплый от отцовских рук штурвал, он представил себя капитаном, ведущим степной корабль по бескрайним полям. Ни терпкий запах машинного масла, ни вновь раздавшаяся трель жаворонка не могли остановить Николашку.
Отец, перекусив, прислонился к березе, закурил. Сквозь сизоватый дымок папиросы наблюдал за сыном. Как сложится его жизнь - никому не известно. Не дай бог, как моя судьба. Босоногое голодное детство без отца. Его в 38 репрессировали за то, что не хотел вступать в колхоз, и, сгинул в сталинских лагерях. Проклятая война с ранением и контузией при форсировании реки Неман. Восемь месяцев в госпиталях. Демобилизовали после госпиталя в девятнадцать лет. Закончилась война. Окончил курсы механизаторов при Покровской МТС.
Только сейчас стали жить более или менее благополучно. Стало хватать хлеба, выдаваемого на трудодни, полный двор домашнего скота.
Немного отдохнув, отец подошел к комбайну.
-Иди на руки, спущу на землю. Пока погода хорошая надо молотить, - прервав «урчащего» Николку, протянул руки. Сын, как жаворонок, упал на крепкие отцовские руки.
- Я тебе там оставил в сумке поесть. Так что не стесняйся, налегай. Домой то далеко идти, поешь по дороге, а то весишь, как тот жаворонок пушинка
Двигатель комбайна, управляемого отцом, выпустив черную струю дыма, грохоча, поехал дальше жать рожь. Николашка, взяв пирожок, пошел домой. Бабушка встретила уставшего внука у калитки.
- Ах, мой труженик! Ах, мой Жавороночек! Давай сюда сумку, наверное, сильно оттянула руки. Пойдем в дом, отдохнем, - открывая калитку, торопливо говорила она.
Ночью Николшке снился жаворонок. Всё звал с собой подняться в небо. Посмотреть с высоты на родные просторы полей, обязательно на дом. Он был согласен. Ещё бы взять с собой отца, чтобы больше не пели в голове его жаворонки.