Проснулась от того, что кто-то надиктовывает мне сообщение на автоответчик. Черт побери, как же давно он молчал! "Интересно, кто там звонит в такую рань, - задумалась я, но потом посмотрела на часы, висящие на стене, и обнаружила, что время уже глубоко вечернее. Осмотрелась по сторонам. Все же, хорошо, что я находилась дома, а не где-то еще. Закурила. Автоответчик не унимался, что-то говорил. А я затягивалась сигаретой и думала о чем-то своем, игнорируя тот голос, который отдаленно казался мне знакомым. Докурив и затушив сигарету, мне стало интересно, на что я похожа после вчерашней попойки в шесть бокалов вина. Я подошла к зеркалу и оглядела с ног до головы то существо, которое смотрело на меня: потрепанные рыжие волосы, торчащие и вьющиеся в разные стороны, посыпавшаяся туш, отклеившаяся ресница, которая прилипла к щеке, вместо того, чтобы быть на веке. Губы были почти не идеально накрашены, за исключением размазанной помады по платью и рукам. Лямки платья спущены, но оно по-прежнему сидело как влитое. "А все не так плохо!" - восхитилась я вслух. Затем решила подойти к телефону, где голос еще что-то продолжал говорить.
- Алло, - откликнулась я.
- Лия, с тобой все хорошо? Мы волнуемся! Ты нам не звонишь, не появляешься дома. - Это был голос матери - Марджери Авербах.
- Все в порядке, я практически идеально, - засмеялась я, - как твои дела? как отец?
- Может, лучше, ты как-нибудь забежишь к нам?
- Неа, не очень горю желанием, если честно. Вы опять станете мне говорить, что я живу не так, что ничего страшного не произошло, у всех ведь случается подобное. И, вообще, отец нашел мне супруга, который является наследником какой-нибудь обувной фабрики или там, ну, не знаю, фармацевтического бизнеса... Слышала тысячи раз и, знаешь, сыта по горло!
- Нет, нет! Дочь, все совершенно не так! Просто твой отец очень переживает и...
- Пока, пока, Дорогие родители! - я резко вешаю трубку и выключаю питание телефона. Иду в душ.
Немного приведя себя в порядок, обнаруживаю, что на моей кухне явно повесилась мышь. Поэтому я снова включаю питание телефона, а затем заказываю пиццу. Мне кажется, что жить я, явно, разучилась. Все люди, обладая тем, что их радует, не впадают в затяжную депрессию, не пьют, пытаясь заглушить нехватку чего-то, а стараются приобрести что-то новое. Насколько же я несчастна в такие моменты, когда задумываюсь о смысле своей жизни. А, понимание, что жизнь-то моя ничегошеньки не значит и не стоит ни единого пенни - причиняет мне нечеловеческую боль. Но жизнь не так плоха, особенно, когда в холодильнике я замечаю бутылочку винишка, оставленную здесь еще вчерашним вечером, за пару часов до моего ухода на поиски приключений. "Да, начнется же моя вечеринка для одной персоны! - Восклицаю я, откупоривая ту самую бутылку.
После испитого глотка, я ощущаю, как начинаю жить, как все преображается и играет яркими красками. И, вот, я уже не забитая одиночка, а "восхитительная богиня", просто не все задуманное у этой "богини" выходит. Вдруг я задумалась о своей семье. Как же там поживают мои еврейские мать и отец? Нет, уточняя тот факт, что они евреи, такие же как и я, потому что я их дочь, я не хочу сказать ничего плохого. Люди то они хорошие, просто я неправильная какая-то. Юзеф Авербах - мой отец, родился во времена "Карибского кризиса", но во времена своей молодости он плевать хотел на эту политику. Он развлекался, курил травку, смотрел порно и декламировал лозунги за мир во всем мире и свободную любовь. Просто с годами, когда он обзавелся семьей (это произошло практически случайно), он стал думать о других вещах, стал более жестким и серьезным. Наверное, он не хотел, чтобы я росла такой же, каким был он в юности. Кстати, с того самого момента, как он обзавелся семьей, он стал частью семейного бизнеса Авербахов, то есть основным заработком моей семьи,которым являлось фабричное производство хрустальной посуды под Польской маркой (забыла упомянуть, что корни мои из Польши, но всех тонкостей переезда своей семьи я не знаю). Что касается моей матери - Марджери Авербах, то эта женщина своей внешностью отражает все стереотипы о еврейках. Её огромные и выразительные глаза по генетическому наследству перекочевали ко мне, кожа белоснежная, ровная, волосы темно-русые, но слегка преобладает рыжеватый оттенок. Если честно, никогда не знала какой у нее настоящий цвет волос. Она была на пять лет младше моего отца, что немного отличало её от тех вещей, которые он считал забавными в своей юности. Она была более смиренной и домашней девочкой, которая много училась. Она знает несколько языков, азы педагогики и обожает анализировать и раскладывать по полочкам тексты классической литературы из любой точки земного шара. В общем, если бы не вечеринка в загородном клубе, то мои родители не встретились бы вовсе. А потом понеслось - мамина беременность (не совсем запланированная, с учетом того, что у нее был жених из круга ее семьи, а мой отец просто подрабатывал в загородном клубе), знакомство дотошных еврейских родителей с обеих сторон, организация огромной еврейской свадьбы с шикарными, но кошерными закусками, с учетом всех предпочтений родственников с обеих сторон, традиционные ритуалы, песни, пляски. В общем, к тому моменту, когда я родилась, у меня было всё, о чем только может мечтать истинная еврейская женщина, вспоминая свое детство.
Раздался стук в дверь, наверное, это доставка пиццы. Как же я хочу есть! Не ела, наверное, с позавчера. Я накинула махровый халат и подбежала ко двери и повернула ключ в замочной скважине, чтобы дверь открылась. На пороге стоял молодой мужчина в кожаной куртке. Сперва я обратила внимание на его ладони, которые выглядели совсем неухоженными. "Наверное, он много работает, - подумала я, - а может быть, занимается чем-то другим". Я закусила губу и опустила глаза в пол, улыбаясь.
- Мисс, она немного остыла, но я думаю, что это не сильно страшно, - произнес он. В его голосе слышалась нотка хрипотцы, которая звучала очень притягательно.
Я подняла глаза и увидела его лицо. "Красивое и мужественное лицо, - подумала я и продолжила его оценочно осматривать. Серые глаза, аккуратные губы, хорошая структура волос, которые были иссиня черные, щетина, которая ни сколько ни портила его черты. "Наверное, у него хороший генетический материал. У нас были бы очень красивые дети, - думала я, но не понимала, почему в моей голове сейчас именно такие мысли.
- Мисс, может, вы заберете коробку, и я пойду? - улыбался он.
- Как тебя зовут? - спросила я, рассматривая его лицо внимательнее, чтобы запомнить каждую его черту.
- Реджи, - он сделал поклон головой, улыбнулся и стал разглядывать меня. Как же я нелепо выглядела, наверное. Но смущения я не чувствовала совершенно.
- Заходи, Реджи! Съедим пиццу, выпьем вино, поболтаем.
- У меня еще несколько доставок, - проходя в мою квартиру предупредил он, но сам был абсолютно спокоен, будто его это не волновало.
- Замечательно, - я похлопала его по плечу, - посидим здесь, а потом поедем кататься!
Он засмеялся. Прошел в сторону кухни, положил коробку с пиццей на стол и раскрыл её. От него исходила уверенность: совершенная уверенность в себе и своих действиях. "Как твое имя? - спросил он меня, после того, как я выпила бокал вина и затолкала в себя кусок пиццы целиком.
- Можешь называть меня как угодно: от "чокнутая рыжая женщина" до "одинокая пьянчуга". Любая фраза подойдет.
Он засмеялся надо мною, а затем сказал: "Я уверен, что у тебя очень красивое имя. Да, и зачем мне называть тебя нелепыми словами, когда мы только познакомились".
- Лия Авербах, - я протянула ему руку, приветствуя по-мужски, - приятно познакомиться, Реджи.
- Ого! Слишком уверенное рукопожатие для девушки, - отметил он.
Я допила бутылку вину, съела немного пиццы, на пару с моим новым знакомым, а позже мы поехали развозить другие заказы. Катались всю ночь по городу и много говорили ни о чем, но обо всем одновременно.