In memoriam
Слово осталось.
Оно было и в самом начале, оно же – и в самой бесконечности.
А о нём – нет, не о слове, о том, чьё оно, это слово – много слов уже сказано, много слов будет ещё сказано. Останутся ли они все – неизвестно, скорее всего, только небольшая их часть. Время покажет. Ну просто универсал – время! Или универсум. И судит, и показывает, и говорит, и течёт, и меняется и меняет… Властвует, расширяется, сжимается, смеётся над нашими попытками его исследовать, упорядочить, описать, измерить, запечатлеть... удержать.
1966-ой. Один симпатичный московский студент – лучший на курсе – первый раз в Париже. У могучего, одного из последних могикан, мэтра Мартине. Андре и Андрей. Отдельная песня. Сейчас они оба где-то в Элизиуме, возможно, прямо сразу же и принялись обсуждать нечто божественно непостижимое – времени-то в нашем понимании у них теперь нет, а потому оно и не поджимает, не ограничивает никак, не диктует никакие законы, не расставляет капканы условий и ловушки условностей. Впрочем, не могу утверждать наверняка, но интуиция меня вряд ли подводит. Хорошая, кстати, компания за несколько тысячелетий собралась на этих космических Елисейских полях. Точно, не заскучаешь…
А Париж 1966-го так далёк от себя самого в другие времена! Как и любая столица и даже просто город, село, местность. Так же и с языками – спасибо повзрослевшему московскому студенту. С людьми всё же, думаю, иначе – но... смотря, с какими.
Мне кажется, советский студент не разгуливал по улицам Парижа, не наслаждался достопримечательностями, а каждый бесценный миг своего времени в этом искусительном легендарном городе посвящал учёбе и работе. Каждый. Потому что безгранично любил – науку и свою прекрасную Елену.
Не довелось послушать его лекций вживую, но я с благодарностью пользовалась его находками, открытиями и достижениями и собираюсь пользоваться и дальше. А его Словарь русского языка с полным морфологическим описанием! В нём впервые дана динамическая система грамматических парадигм, изменения буквенного состава слов и ударения. А его монография ""Слово о полку Игореве": Взгляд лингвиста"! Он отстоял подлинность "Слова" как истинный воин науки, за что ему земной поклон и большое спасибо от всех, кто дорожит культурным наследием Земли, историей литературы, правдой и честью...
Как и все, кто предан слову, я стараюсь всей душой… Мне редко пока удаётся, а даже если что и удаётся, то нечасто получается, но путь – один, хотя дорожки-жизни разные.
Хотела процитировать одно из особо дорогих стихотворений Тютчева: Душа моя – Элизиум теней… Но дальше первой строки не стану, потому как дальше первой, которая и пятая тоже, уже будет не то, что чувствую я, а значит – стоп. Потому что хотя светлых образов, что ушли в Небо, увы, значительно больше, чем осталось, но на данном отрезке своей дороги всё, что за этой строкой, я переживаю иначе, чем великий поэт. И слово, как и всегда, помогает осознавать себя.
Я не могла видеть картину в стиле примитивизма, написанную одним из его друзей, о которой только недавно прочла, но, вот, почему-то представляется мне некое ярчайшее масштабное полотно... Там и контуры знаменитой башни, и Одеон, и крылья Мулен Руж, и Монмартр, и химеры Нотр-Дам, и фигурки людей с высоты, и лица вблизи, и голуби, и каштаны – Люксембургского сада, в цвету, и в кулёчках... и книги, книги, книги... и реальная подпись: "Зализняк в Паризе, или вечная младость".