Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
19. Паруса поднять! Севастопольская Морская школа ДОСААФ. 22 мая 1971 года.
Нашей группе из 24-х молодых призывников на будущую военно-морскую службу было приказано утром в субботу 22 мая 1971 года прибыть к 09:00 в Аполлоновую бухту в филиал Севастопольской Морской школы ДОСААФ в распоряжение «морского волчары», то есть к небезызвестному «Боцману». Второй раз устраивать мучительные гребные гонки нам не хотелось, но в то же время страстно хотелось выйти в море на шестивёсельных ялах под парусом. Поэтому к «морскому волчаре» мы пришли уже подготовленные к морской прогулке – одетые «кто во что горазд», но не «по параду».
«Боцман», открывая нам ворота филиала Морской школы, увидел нас, удовлетворённо и одобрительно хмыкнул, ответил на наши нестройные приветствия и, не теряя времени, приказал своим троим пожилым помощникам выкатывать и спускать на воду шлюпки. Теперь в ялах посередине банок лежало что-то длинное, завёрнутое в старый бело-серый брезент. Сердце дрогнуло, как в сказке, мне почудилось, что с моря моего лица коснулся «ветер дальних странствий». «Неужели пойдём под парусом!?» - мелькнула шальная мысль голосом «деда Календаря».
- Сегодня мы пойдём под парусом, - сказал нам «Боцман» и мы вмиг полюбили этого пожилого матершинника, настоящего «морского волчару».
По командам «Боцмана» и его троих молчаливых помощников мы быстро, как он учил, по порядку заняли свои места в ялах-шлюпках, разобрали вёсла и отошли от пирса филиала Севастопольской Морской школы ДОСААФ на тихую водную гладь Аполлоновой бухты. Дальше началось очень интересное, но трудное обучение постановке мачты и паруса.
Никогда ещё до этого момента я не слышал столько разнообразного «многоэтажного» мата. Мат и матерные слова из уст «Боцмана» разносились по бухте вместе с обычными словами и морскими терминами так густо, что казалось это не один человек, а целая группа людей кричит на нас, ругается, ярится, бесится, огорчается, негодует или редко-редко удовлетворённо «гладит нас по головке» матерными ласковыми ругательными словами…
Каждый из нас, бестолково выполняя приказания и указания «Боцмана», получал свою порцию ругательств, обзываний, насмешек и ругательных одобрений. Кто-то сносил всё это с ангельским терпением и смирением, кто-то пытался огрызаться и обижаться, при этом получал такой ушат отборной морской ругани, что потом долго не мог отдышаться, а кто-то с удовольствием и восхищением отвечал «Боцману» и сам провоцировал выплеск на себя очередного «ушата» ругани. Правда, таких «Боцман» ругал только дважды, на третий раз он их переставал замечать, как отсутствующих…
Гарри Напалков был из тех, кто искренне восхищался богатством ругательной речи «Боцмана» и открыто выражал своё восхищение. Он даже пытался запомнить и повторить некоторые «обороты» речи «морского волчары». Вскоре «Боцман» перестал к нему обращаться персонально, только краем глаза и краешком слова «задевал» его в нужные моменты. Гарри обижался и стал искать внимания и ласки «Боцмана»…
Я сначала внутренне сильно обиделся на ругань и мат «Боцмана», а потом услышал в нём не ругань, а некую морскую браваду, игру, спектакль, который перед нами разыгрывал этот многоопытный моряк и коренной житель Аполлоновки – севастопольского гриновского Лисса. Я «новыми глазами» взглянул на этого человека и во мне снова, как всегда в трудные минуты, возник внутренний голос моего старого друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново.
- Это морской фольклор, - сказал во мне «дед Календарь». – Слушай и запоминай.
Я стал внимательно слушать и пытаться запомнить все те прекрасные «рулады» морской и «моряцкой» ругани-говора, которыми блистал перед нами «морской волчара «Боцман». «Боцман» заметил мой молчаливый интерес и иное восприятие его речи, поэтому он перестал «поносить» меня «срамными словами», но при обращении ко мне начал «сыпать» морскими терминами, понятиями, словами и словечками. Мне показалось, что мы поняли друг друга…
В этот раз я заметил, что все действия «Боцмана» не случайные и не бессмысленные, а подчиняющиеся строгой организации. Все экипажи трёх других наших ялов под руководством своих старшин-командиров (помощников «Боцмана») выполняли точно такие же манёвры и команды, что и мы. Например, мы все в шлюпках одновременно менялись местами по команде «Поменяться местами», причём в строгом числовом порядке: левый загребной с первой банки от кормы переходит на место рядом с «Боцманом». Тот, который сидел рядом с ним, переходит на место правого загребного, правый загребной пересаживается на вторую банку (за его спиной) и так все гребцы по кругу.
Мы перебирались с места на место неуклюже, поэтому «Боцман» и мы сами комментировали эти перемещения, шутили, смеялись и зубоскалили, но мне показалось, что за этой показной руганью скрывается обыкновенный «разбор полётов» (коллективный разбор ошибок). Одновременно с разбором огрехов «Боцман» проверял нас на знание основ управления шлюпкой и греблей, вспоминал прошлое. При этом, обсуждая со своими помощниками способы и приёмы предупреждения столкновений наших шлюпок в море, «Боцман» якобы с ними спорил и цитировал Правила рейдовой службы и другие какие-то правила. Мы внимательно слушали, так как нам было как-то тревожно перед выходом «в море».
При этом «Боцман» в красочно-матерной форме вспоминал: какие-то аварии, столкновения и ошибки предыдущих экипажей; показывал рукой на места отходов и подходов к пирсу; на поднятые на рейдовых постах и кораблях сигналы; на видневшиеся вдали знаки, буи и вехи; на манёвры кораблей и судов в севастопольской бухте и на подаваемые ими звуковые сигналы. Особо он и его помощники обсуждали случаи и правила расхождения со встречными катерами и шлюпками и другие смешные и необычные события, происходившие на рейде (в гавани). Мы слушали все эти рассуждения и истории с открытыми ртами, принимая всё за «чистую монету»…
Особо красочно и весело «Боцман», его товарищи и мы, между делом, занимаясь обустройством в ялах, вспоминали гребные гонки недельной давности. «Боцман» на удивление точно и красочно охарактеризовал действия и усилия каждого из нас, указав на наши ошибки и нарушения правил поведения гребцов в шлюпках. Мы вспоминали, соглашали, возражали, поэтому «Боцман» предложил нам самим убедиться в том, что мы «шнурковые салаги». Он в матерных горячих выражениях предложил нам «убраться из шлюпки» и «показать ему, как надо правильно гребцам вступать на борт яла».
Гарри Напалков, наш неофициальный лидер, сказал «Боцману», что «тогда нужно, чтобы он, старшина шлюпки, вышел на пирс», «чтобы всё было по правилам». «Боцман» крякнул от неожиданности, но не возразил, а забрал флаг и выскочил из яла. Шлюпка стояла на воде бортом к пирсу, поэтому мы, гребцы правового борта зашли с кормы, а гребцы левого борта – с носа яла. Наш старшина или командир шлюпки «Боцман» зашёл последним.
Я и Гарри Напалков, как загребные, установили руль и положили наш короткий крюк на рангоут клотом (круглым набалдашником) в корму. Носовые гребцы (баковые) уложили длинный крюк на рангоут клотом в нос. Все гребцы по номерам, установленным ещё неделю назад, уселись на свои банки, сняли обувь и упёрлись ногами в упоры. Потом мы все развязали (отдали) штерты, которыми были прихвачены вёсла, а старшина шлюпки стал устраивать свой порядок вокруг своего места. «Боцман» вставил румпель в гнездо руля, установил флаг Севастопольской Морской школы ДОСААФ, проверил снаряжение под ногами и осмотрел готовность шлюпки к отходу.
Во время всех этих действий «Боцман» только три раза придрался к нам: отругал одного парня, который случайно вынужден был встать ногами на банку (это был тот парень с Севморзавода, с которым мы в первый день пришли в Морскую школу); матерно поправил другого парня, который облокотился на планширь и выставил локоть за борт шлюпки и выразил «своё фэ» всем нам за то, что мы самоуверенно «по-хамски» развалились на банках. Мы сели строго и прямо, как на картинке…
Потом «Боцман» ехидно потребовал от нас, чтобы мы показали ему наши действия по командам гребцам: «Уключины вставить», «Весла разобрать», «Весла», «Суши весла», «Весла под рангоут», «Весла по борту» и «Шабаш». Мы это восприняли как игру и с азартом делали так, как в первый раз, как это было описано в пособии, выданном каждому из нас в Морской школе. «Боцман» и его товарищи, шлюпки которых были непосредственно рядом с нашим ялом, несколько озадачились, так как впервые за всё время разгорающегося жаркого утра, «Боцману» не было повода орать на нас матом…
- Хорошо, - сказал «Боцман». – Усвоили. Но вот что вы не усвоили – правильный занос весла.
- Я даже не буду вас проверять, потому что в прошлый раз я сам допустил оплошность, - сказал «Боцман», хитро поглядывая на нас из-под густых лохматых бровей. – Я просто забыл тогда вам всё объяснить и показать…
- Смотрите, как надо правильно грести веслом, - сказал нам «Боцман» и стал руками в воздухе показывать движение лопасти весла и напора воды.
- Мы гребём веслом в воде, но не в воздухе, правильно? – спросил нас «Боцман».
Мы дружно ответили: «Точно так!». Боцман удовлетворённо кивнул и продолжил объяснять и показывать…
- Когда лопасть весла заносится гребцом назад, он должен повернуть валёк и ручку так, чтобы лопасть была параллельна уровню воды и летела в воздухе как плоское крыло, - сказал нам «Боцман» таким тоном, как будто делился с нами своим секретом.
- Когда весло касается воды, - показал он нам плоскость лопасти весла ладонью, - то лопасть всё ещё почти плоская, но уже острой кромкой поворачивается к воде так, чтобы лопасть вошла в воду под углом. Для чего и почему?
Мы недоумённо молчали «в непонятках»…
- Не понимаете? – спросил у нас очевидное «Боцман», - Эх, вы, салаги… Когда лопасть весла поворачивается и вонзается в воду под углом, течение воды давит на лопасть и ещё больше естественно углубляет и разворачивает её практически перпендикулярно направлению потока воды.
- Если вы с самого начала вонзите в воду лопасть уже повёрнутую перпендикулярно к уровню воды, - показал нам руками «Боцман», - то в плоскость лопасти неизбежно будет давить поток воды и естественно тормозить шлюпку.
- Дело в том, что как бы вы быстро не вонзали лопасть весла в воду, всё равно первоначально лопасть будет сопротивляться потоку воды, - сказал «Боцман». – Это только на спортивных лодках можно и нужно с изначальным ускорением вонзать лопасть весла в воду. Это дело очень тонкое и профессиональное, вам, шнуркам, такое не по силам…
- А теперь прикиньте кое-что к носу и скажите мне, - как правильно нужно выводить лопасть весла из воды, чтобы не погасить скорость движения шлюпки? – спросил нас «Боцман».
Мы «прикидывали» и так и этак, но никто ничего не мог придумать. Мы с Гарри Напалковым переглянулись и я нерешительно сказал: "Может быть, выводить лопасть из воды нужно почти так же, как перед этим вводить? То есть под углом?".
- Верно! - воскликнул «Боцман», - Конечно под углом, тогда течение воды само вынесет лопасть из воды, так как будет действовать подъёмная сила. И гребцу приятно, что вода ему помогает и лодке, потому что она не тормозится веслом.
«Боцман» несколько раз помахал перед нашими глазами своими заскорузлыми ладонями и пальцами и приказал нам своими руками и ладонями смоделировать поведение своих вёсел и лопастей в воде. Мы несколько минут послушно с азартом махали в воздухе за бортом своими руками, а потом все загорелись желанием испытать эту теорию правильных гребков в море.
«Боцман» не шутя, с матерными окриками, проверил, как машут руками каждый гребец нашей лодки. То же самое проделали его товарищи-старшины на других шлюпках. Потом «Боцман» совместил моделирование гребли веслом, гоняя нас по очереди с места на место, с греблей веслом в воздухе. Каждый из экипажа нашего яла побывал на месте правого загребного и продемонстрировал «Боцману» своё искусство правильного владения и гребли веслом. Тут матерных замечаний «морского волчары» было не счесть…
То один не держит плечи не на одной высоте; то другой, отваливаясь назад, корпус пригибает к борту; то третий опускает или слишком высоко закидывает назад голову (голова должна удерживаться прямо относительно туловища); четвёртый - горбится; пятый - выбрасывает плечи вперёд не одновременно с руками; шестой - мало или излишне отваливается назад при гребке; седьмой, занося весло, раздвигает локти в стороны (нужно держать локти у корпуса); восьмой - гребёт только руками (проводить весло нужно на вытянутых руках до тех пор, пока возможно отваливание корпусом назад, а затем уже сгибать руки); девятый - недостаточно заносит или слишком рано вынимает весло из воды;
десятый - не следит за своим веслом, а глазеет по сторонам; одиннадцатый - слишком много или недостаточно глубоко опускает лопасть весла в воду (весло должно погружаться в воду на 1/3-1/2 длины верхней кромки лопасти); двенадцатый - неверно разворачивает лопасть весла при опускании в воду, при проводке в воде и при выносе из воды и во время заноса; тринадцатый - неправильно дышит (вдох должен быть при заносе весла, выдох — при проводке); четырнадцатый - не держит темп гребли по его, «Боцмана», счёту «Раз! – Два-а-а», «Раз! – Два-а-а». В результате он «перетусовал» гребцов, посадив «отстающих» рядом с передовиками». После этого, мы уже более слажено и дружно наконец-то «вышли в море».
В этот раз мы гребли уже не яростно, как в неделю назад, а размеренно, спокойно, как учили. Поэтому совершенно неожиданно мы вдруг увидели, что все четыре наших яла набрали скорость и очутились почти в середине Севастопольской бухты. Здесь уже чувствовался ветерок и волнение открытого моря. Мы с удовольствием отошли от стенки-пирса филиала Севастопольской Морской школы ДОСААФ в Аполлоновой бухте, с удовольствием выполнили команды «Боцмана»: «Протянуться», «Уключины вставить», «Весла разобрать», «Осмотреться за бортами», «Весла», «На воду», сделали первый пробный прогон вёслами, строго соблюдая правила гребков лопастями, прошли узости между лодками и катерами, пришвартованными к бочкам в Аполлоновой бухте, и по командам: «Навались» и «Легче гресть» вышли на простор открытой воды. По командам «Шабаш», «Табань» и «Обе табань» мы затормозили движение яла в воде до полной остановки и «Боцман» приступил к обучению нас правилам хождения шлюпок под парусами.
День 22 мая 1971 года в Севастополе бы чудесный, тёплый, даже жаркий на солнце (23-25°С). От воды веяло прохладой, а весеннее яркое солнце пекло так, что мы разомлели. Может быть, поэтому теоретическую часть урока «Боцмана» мы пропустили мимо ушей и устройство парусного вооружения шлюпки, действие ветра на паруса и обязанности гребцов при постановке и уборке парусного вооружения мы слушали «в пол уха». То, что мы сегодня должны будем испытать приключение под названием «парусная регата», стало ясно, когда перед посадкой в шлюпки нам всем были выданы старенькие, потёртые, но всё ещё ярко оранжевые спасательные жилеты (нагрудники).
После краткой ознакомительной лекции «Боцман» скомандовал нам: «Шабаш, рангоут ставить» и мы лихорадочно с нетерпением, но чётко и слаженно убрали и выровняли вёсла, прихватили их к бортам штертами от уключин. «Боцман» дал команду «Рангоут перевернуть» и под его незлобивым матерным руководством гребцы правого борта пропустили левые руки под рангоут, а правыми обхватили его сверху. То же самое сделали гребцы левого борта, естественно теми руками, которыми удобно было работать. Рангоут развернули, расшнуровали и вновь развернули в первоначальное положение.
Общими усилиями мы развернули рангоут. По команде «Чехол снять» - гребцы первой банки (от носа шлюпки) завернули первую складку чехла на всю длину рук. Гребцы на средней банке приподняли кормовую часть рангоута, а я с Гарри Напалковым, сложив последнюю складку чехла, стянули оставшуюся часть чехла с рангоута и уложили сложенный в три складки чехол на кормовой решетчатый люк. Всем этим терпеливо, но с «матюгами» командовал «Боцман».
Перед нами было всё парусное вооружение шестивесёльного яла…
- На шестивёсельном яле, - сказал нам «Боцман», - принято традиционное рейковое разрезное с одной мачтой парусное вооружение. Оно состоит из рангоута – мачты и рейки, парусов – фока и кливера, такелажа – снастей, служащих для поддержания рангоута, подъёма и управления парусами.
- Смотрите, - сказал строго «Боцман», - вот это мачта длиной 5 метров 55 сантиметров. Она склеена из брусков очень качественной сосны. Нижний конец мачты – это шпор, устанавливаемый в степс, он имеет металлическую оковку. Для крепления паруса фока-галса на мачте имеется бугель с галсовым гаком. Вот они…
«Боцман» показывал и рассказывал нам о частях и деталях мачты, рейка, парусов, стоячего и бегучего такелажа.
- Подъём парусов осуществляется с помощью ракс-бугеля и фала, проходящего через шкив, врезанный в мачту, – сказал и показал нам «Боцман». - На верхнем конце мачты – топе – крепится бугель с двумя обушками, к которым прикреплены верхние концы вант. Ванты выделываются из бельного троса окружностью 50 мм.
- Нижние концы вант через треугольные звенья, вплёснутые в коуши, - продолжал «Боцман» - крепятся к вант-путенсам с помощью вант-штертов, изготовленных из бельного линя окружностью 20 мм. Ванты крепятся вот таким талрепным узлом. Небось, проходили уже?
«Боцман» усмехнулся и несколько раз показал нам, как надо вязать талрепные узлы. Мы как зачарованные, прижавшись спинами к бортам шлюпки, сидели между банок на рыбинах, и с изумлением смотрели как ловко и быстро вяжет узлы «Боцман». Он действительно был мастером своего дела…
- Реек длиной 4 метра 30 сантиметров, - сказал «Боцман» и похлопал по рейку, - служит для подъёма парусов и растягивания их верхней кромки — шкаторины. Он состоит из елового рейка цилиндрической формы и шкалы — желобообразной дубовой планки, связанных между собой полубензелями.
- На некотором расстоянии от переднего нока рейка, - показал нам «Боцман», - на нём основывается третная стропка с очком для навешивания на гак ракс-бугеля.
- Для крепления паруса к рейку у верхней шкаторины фока и кливера пробиваются отверстия. Вот они, - показал нам «Боцан». Это люверсы, которые обшиваются нитками или обделываются латунными оковками. Парус к рейку крепится слаблинем, сделанным из бельного линя окружностью 25 мм.
Мы уже постепенно стали чуть-чуть понимать и различать все эти чудные морские термины рангоута и такелажа…
- Парус по периметру окантовывается ликать-тросом, выделанным из бельного пенькового троса окружностью 30 мм, - сказал нам «Боцман» - К ликтросу крепятся кренгельсы с коушами, которые служат для оснастки шкотов и галсов и переоснастки их при необходимости уменьшить площадь парусов с помощью взятия рифов риф-штертами. Что такое рифы вы уже должны знать…
Мы кивнули головами и нам уже очень захотелось не просто слушать, а двигаться (ноги от неудобного сидения затекли от непривычки)…
- Шкоты, - сказал «Боцман», - это снасти бегучего такелажа, служащие для управления парусами. Вот они… В зависимости от паруса они называются кливер-шкотами и фока-шкотами. На шестивёсельном яле шкоты выделываются из бельного пенькового троса окружностью 30 мм и имеют длину: кливер-шкоты – 9 м, фока-шкоты – 15 м.
- Галсы, - продолжал невозмутимо перечислять парусное вооружение шлюпки «Боцман» - это снасти стоячего такелажа, с помощью которых закрепляются галсовые (нижние передние) углы парусов. Вот эти… Кливер-галс и фока-галс на шестивёсельном яле выделываются из бельного линя окружностью 25 мм и длиной около 1 м.
- На углах парусов, а также в местах крепления кренгельсов и риф-штертов, где при действии ветра возникает наибольшее напряжение, - сказал «Боцман», - нашиваются дополнительные куски парусины, называемые бантами, боутами и риф-бантами соответственно.
- К задней шкаторине фока у верхнего нок-бензельного угла пришиваются военно-морской флаг и флюгарка, - «Боцман» развернул и показал выцветшие небольшие флаги, - а с обеих сторон на парус — гоночный номер шлюпки. Парус на шлюпке хранится в рангоутном чехле.
После этих слов «Боцман» неожиданно, добрым человеческим голосом, без ругательств и привычного мусорного мата для связки слов, вдруг обратился к нам: "Ну, что, сынки, - будем мачту и паруса ставить?". Мы встрепенулись, зашевелились и в один голос с радостью заревели: «Будем!»…
По команде «Боцмана»: «Рангоут разобрать» - Гарри Напалков и гребцы за ним перенесли сложенный парус через свои головы и положили его на вальки вёсел правого борта. По команде: «Приготовиться рангоут ставить» первый гребец левого борта откинул наметку, а остальные гребцы, приподняв мачту, продвинули её в нос шлюпки, а после выхода топа (вершины) мачты из выреза заспинной доски, – продвинули мачту в корму так, чтобы шпор (основание) мачты оказался против степса (места установки).
По команде: «Рангоут ставить» - гребцы первой банки (от носа шлюпки) направили шпор мачты в степс; остальные ребята дружно подняли вверх мачту, при этом «Боцман» даже разрешил гребцам средней банки встать ногами на рыбины. Как только подняли мачту, «Боцман» убрал свой флаг, который был укреплён рядом с ним на корме и поменял изогнутый румпель на прямой. Первый гребец с левого борта закинул наметку, гребцы левого борта перенесли парус на середину яла, а потом все гребцы, кроме меня и Гарри Напалкова, старательно закрепили ванты мачты к бортам шлюпки. Мы с Гарри Напалковым в это время разворачивали тяжёлый плотный брезент паруса. По подсказке «Боцмана» мы приготовили фок (большой парус) и фока-шкоты (ими управляется парус).
Средний гребец левого борта передал назад своему товарищу кливер (малый носовой парус), по приказу «Боцмана» надел «третную стропку на гак ракс-бугеля» и стал с гордостью удерживать фока-галс. Гребцы правого борта позади меня приготовили и держали фал, первый левый гребец - кливер-галс, первый правый гребец по команде «Боцмана» обнёс кливер-шкоты вокруг вант и передал их мне – правому загребном. При этом Гарри Напалков держал сразу оба фока-шкота до самого подъёма паруса.
- Когда я скомандую: «На фалах», - сказал «Боцман» первому гребцу с правого борта, - то по готовности к подъёму парусов дай сигнал ответом: «Есть на фалах».
- Когда я скомандую: «Паруса поднять!», - сказал, волнуясь «Боцман» гребцам правого борта за моей спиной, - то вы свои фалы начнёте выбирать до места (до упора) и закрепите фал.
- А вы, - обратился «Боцман» к гребцам левого борта за спиной Гарри Напалкова, - после закрепления фала осаживаете и крепите соответственно вначале кливер-галс, а затем фока-галс. Ясно?
Все в напряжении приготовились к подъёму парусов…
- Да! – сказал нам с Гарри Напалковым «морской волчара «Боцман». – Вы, загребные, по моей команде выбираете соответственно фока- и кливер-шкоты. Ясно?
Мы с Гарри почти одновременно кивнули головами. Отвечать «по уставу» было невозможно, - пересохли губы…
«По местам!» - скомандовал «Боцман» и показал нам с Гарри жестом, что мы должны сесть на кормовой решетчатый люк и крепко держать фока-шкоты. Гребцы средних банок сидели между кормовой и средней банками и держали кливер-шкоты.
Передний левый гребец, которого «Боцман» назначил «вперёдсмотрящим», сидел между баком и первой банкой. Первый правый гребец сидел на своём штатном месте – между средней и баковой банками, он держал фал. Сам боцман в напряжении застыл у руля.
- На фалах! - рявкнул «Боцман» первому гребцу с правого борта и тот с испугу точно так же рявкнул ему в ответ: «Есть на фалах!». В другой раз мы бы дружно засмеялись, но сейчас мы дружно застыли в готовности поднимать всё вверх…
- Паруса поднять! - скомандовал резко «Боцман».
Мы все потянули за свои фалы, как нас только что научили, вначале кливер-галс, а потом фока-галс и наши тяжёлые парусиновые паруса поднялись на рейке по мачте на всю высоту. Мы первыми и в первый раз подняли паруса нашего первого настоящего морского корабля! Свершилось!
Фотоиллюстрация из открытой сети Интернет. Шестивёсельный ял под парусом.