Траворечье

Мария Ауиглер
Давно велись разговоры, чтобы окружить частоколом всю деревню. Но дальше болтовни дело не шло – места в Траворечье тихие. Ни мавок, ни гоблинов, ни другой нечисти. А что до старого скита в лесу – так мало ли сказок о запретных чащобах.

Отзвенело лето, оттанцевала в пёстром рыжая осень, отшумела метелями зима – и вновь стаял снег. Трава по грудь колосится, шепчется, сплетает в косицу тонкие запахи: жгучей крапивы, кукушкина горицвета, ласковой фиалки.

А искры скачут в очаге окраинной избы, рвутся вон, блестят на глиняных чашках. Ведьмы пьют чай, хмурятся в окно: высока нынче трава, синё нынче небо, по плечи густая рожь – наливается тишина грозой.

Молнии четырежды бьют в дверь в эту пятницу: просят дороги. Буря – говорит одна, - Будет, - смеётся другая, - Пора! – вертит третья. Вертит тучами, колосьями, вертит полевыми широкими ветрами.

На мельнице мельник снаряжает ребятишек: ну-ка, цыть! – приказывает старшему, - чтоб мигом до деревни домчались. Нечего в такую бурюшку тут сидеть; стены хлипкие, лучины мало, да до скита рукой подать. А я меленку приберу – и следом. Ну, цыть! Чтоб пятки сверкали!
Те мчатся цветастой гурьбой сквозь отяжелевшие травы. Ныряют в горячие солнечные пятна, в лиловые тени туч. Вот и первые крыши. А темнота по пятам: густая, жадная.

За околицей фонари: деревенские с факелами вышли навстречу. У городьбы, что на восход к чащобе, собрались заклинатели-погодники. Не то чтобы маги, не то чтоб знахари, а укротить бурю на минуту-другую, авось, сдюжат. А там и ведьмы подтянутся.

Искры скачут в очаге, прыгают по стенам рыжие блики, пахнет мятой и цыганскими кострами. Ведьмы достают из сундуков мантии, глядят в окна: тучи далёко, а туман уже стелется, льётся, рябит белыми нитями у порога. Одна швыряет к дверям пригоршню малиновых искр; туман дёргается, уползает прочь, в грозовую тишину у бревенчатых стен.

В котле кипит кумышка, очаг бурлит серебром. Ведьмы бросают в огонь лунные соцветия, рунные дощечки. Скрипит за окнами, давит на опрокинутый звёздный купол буря – вот-вот и сомнёт, взбрызнет грозами.

Траворечье смолкло. Волнами покатил со скита холодный дым; встали чуждыми силуэтами суровые травы.

Искры очажные вырвались, наконец, сквозь щели и трубы, сквозь мох и брёвна. Разодрали в клоки туман, ринулись к деревне. Сомкнулись с тамошними лучинами, оплели городьбу, осветили лес.

Выкипело хлебное вино в котле, и пролился дождь – на ломкие травы, лихие тропы, соломенные крыши.

К ночи снег выпал по щиколотку. Выставили дозоры. Встречали Зиму.