За окном стоял душный весенний день казавшегося когда-то таким недосягаемым 2100 года. Сложно сказать, как давно мир погрузился в хромированный хаос, а искусственный интеллект стал таким же обыденным, как чашка кофе за завтраком. Говорят, раньше жизнь была проще, несмотря на все те проблемы, которые сейчас с легкостью решают машины, в прошлом был свой неподвластный шарм, притягивающий своей эмоциональной открытостью.
Меня всегда тянуло к образу мысли прошлых лет. Сейчас уже сложно сказать, какая неведомая сила заставляла принимать людей те или иные решения, но череда их привело нас к тому образу жизни, который сложился в нашем обществе.
Больше всего меня интригует изобразительное искусство прошлого, которое сейчас презирается.
Уже много дней из моей головы не идет один образ, увиденный мной в горах. Не веря своим глазам, я не мог оторвать взгляд от прекрасной картины заката. Солнце, излучая кроваво-красные цвета, падало куда-то за горизонт и пределы моего понимания.
У современных людей нет времени на наслаждение красотами окружающей среды, мало кто может вырваться за пределы загазованного мегаполиса. Шанс увидеть прощание солнца с миром, данный мне в момент того заката, я воспринял как величайший дар, данный мне, по меньшей мере, за тем, чтобы я мог рассказать об этом людям.
Слов для описания вечерней картины я не смог бы найти, будь в моей голове хоть всемирная библиотека со словарями всех стран и народов прошлого и будущего.
И тогда я понял – нужно рисовать. Красками на холсте, как делали когда-то, опираясь на эмоции и чувства, а не на присущее нашему обществу геометрическое отрицание.
Я не был до конца уверен, что замысел моей картины будет верно интерпретирован общественностью, но как только кисть с краской впервые коснулась холста, во мне появилась энергия тысячи солнц, дающая уверенность в начинаниях.
Через призму эмоционального восприятия были пропущены горы, солнечные лучи, испещряющие низкую траву, овраги и балки, протянувшиеся по всей долине. Мои воспоминания падали такими яркими красками на холст, что казалось, он сейчас загорится.
Когда сюжет вечернего часа близился к финалу, когда многие знакомые захотели увидеть плоды моего труда, за которым я пропадал днями напролет.
Реакция на неоконченный шедевр была для меня неожиданной. Все друзья осуждали картину, называя ее излишне эмоциональной, не забывая упоминать о том, что подобные течения искусства давно забыты и сейчас не признаются.
Сколько мне пришлось выслушать о презрении и отрицании традиционной живописи. Конечно, сейчас в почете авторская интерпретация действительности. В обществе укоренились идеи создания своей субъективной модели мира, полной свободы выражения мыслей, раскрепощения.
Я не видел в современных картинах ничего, что принято причислять к искусству. После детального изучения живописи далекого прошлого, восхищаться интеллектуальным символизмом было невыносимо. Общество, которое изображало цветы четырьмя линиями, а лица стереометрическими фигурами, считало меня странным за стремление видеть прекрасное в повседневных объектах.
Новое, четвертое измерение в искусстве привело к освобождению от формы. Положительные рецензии получали наиболее сюрреалистичные и странные, на мой взгляд, картины. Людей не интересовала душа, только полуабстрактные композиции, в потаённый смысл которых никто не хотел вдумываться.
Я столкнулся с непробиваемой стеной человеческого отвержения за то, что хотел показать мир таким, каким он был на самом деле. Я боролся с устоявшимися традициями, пытался донести до людей, что форма выражения мыслей не может быть важнее того, что автор пытается сказать своим произведением.
Я был услышан. Общество признало моё творение аморальным и подало на меня в суд за пропаганду искусства, идущего в разрез с моральными устоями современного мира.
Те, кто пользуется всеми благами цивилизации, вернулись в сознание первобытных людей и требовали от меня уничтожения картины. В тот момент, когда машины летали по воздуху, а человек избавился от всяких рамок, он придумал себе новые, чтобы жить по нелепым законам, отрицающим действительность.
Я проводил в раздумьях долгие вечера до заседания «Общество против неподобающего искусства», пытался понять, как развитое общество оказалось в таком логическом тупике. Посмотрев на свою работу, я вдруг осознал, что ответ все это время был прямо за окном. Серый пейзаж мало напоминал жизнерадостную картину заката. Люди уже давно не видели солнца из-за непроглядного смога, нависшего полотном над городом. Бывали месяцы, когда туман окутывал улицы, а вместо белоснежных облаков над улицами провисали смрадные тучи, скопившиеся от непрекращающихся выбросов. Изображенные на картине уголки живой природы, бережно охранялись от посягательств человека, они были глотком свежего воздуха в мрачной пучине технологического прогресса, когда количество ставилось в приоритет качеству.
Люди не боялись инакомыслия в искусстве. Им было страшно взглянуть правде в глаза: это они загубили солнечный мир с полотна. Поэтому возникало так много новомодных течений в искусстве. У произведений отсутствовала душа, потому что, обнажи ее автор, она оказалась бы такой же смрадной, как мир вокруг…
Я в последний раз взглянул на живописный уголок планеты, где однажды увидел чарующий закат, и поднес горящую свечу к уголку полотна.