Дикие тюльпаны P. S. Глава 1
Господь услышал молитвы Галины Чиликиди, и вот четыре года, как живет доморощенная писательница в родном совхозе. Правда, того совхоза за которым она тосковала уже нет. Неуютное местечко, забросанное пластмассовыми бутылками, заросшая диким леском территория среди домов наводит на такую тоску, что хочется завыть. Малая родина, что с тобой? Да тоже, что и со всеми. Нет, не скажите, вон Тахтамукай как расцвел: кругом асфальт, улицы ухоженные, глянешь на райцентр и душа радуется! А до Прикубанского, видно, и дела никому нет.
Двухэтажная контора, гордость ушедшей эпохи, вот, дескать, как жили, теперь с разгромленными окнами, зияет черными дырами, собирая под свои своды людей сомнительных. И порядочные граждане, как Галя, к примеру, торопятся проскочить, мимо, не задерживаясь. Нет бы, отдать молодым семьям под квартиры, так нет же – продано, а хозяин в Ростове, а может намного ближе, но того простому люду знать не дано.
Сквер, что в свое время по распоряжению директора, облагораживался конторскими работниками, превратился в местные джунгли от них не то, что тоскливо, но и страшно. И каждый кусок пустыря, отданный под частное строительство, вселяет надежду; пусть застраивается, меньше зарослей будет.
Мазанок практически не осталась, но Галина хата стоит. Старушка попала в хорошие руки, ее подшаманили, пристроили, благоустроили внутри (ванна, туалет) и спрятали за новым металлическим забором, стоит родимая! Галя, молча, приветствует, старую хату, и, сворачивая шею, идет мимо. Так и хочется повиниться перед ней за то, что продали двадцать лет назад.
И Будякивский домик цел. В нем живет тетя Люба, вторая жена Ивана Григорьевича. Сколько лет смотрят друг на друга старенькие домишки. Может даже беседуют, вспоминают хозяев и детей, что жили по соседству, обсуждают отстроенные каменные дома и также возмущаются заброшенности, мол, никому не нужный их совхозик, вспоминают о нем, когда голоса надо, перед выборами.
Болеть, особенно в пожилом возрасте это очень плохо и опасно, но лежка в постели дает возможность перелистать книгу жизни. Говорят, что воспоминаниями жить нельзя, кто сказал? А Галя живет, именно воспоминаниями. А как ими не жить, глянешь, а вокруг другая, не очень понятная для старшего поколения жизнь, быстрая суетная и ты к ней не причастен.
За сорок лет ничего не изменилось в родном совхозе: проблема с транспортом как была, так существует и сейчас. Конечно, Гале не хватает рынка, где приветливо встречает тебя мясник, а у твоей молочницы самая длинная очередь, это говорит о том, что твой выбор верный. Курница – она же твоя клиентка, ну, о чем говорить, тридцать четыре года прожито в одном городе. А деревня есть деревня. После Анапы вообще переезжать куда-то трудно, а уж в такую дыру, как Прикубанский, и подавно.
Но, родину не выбирают. Одно то, что здесь помнят твоих родных, дорогого стоит. Здесь помнят Галиных братьев, а - это такой бальзам на душу, что Бог с ним с рынком. Добрым словом вспоминают Мари Трофимовну, взрослые молодицы, сами уже мамочки, помнят добрую бабушку, к которой водила мама в детстве читать «сглаз».
Помещение, где находился промтоварный магазин, отдали под храм, это единственное, наверное, что случилось хорошего в поселке за последние годы. Но приход очень бедный, народ на подъем тяжелый, как его обезбожили при советской власти так он и живет полный церковного невежества за высоким забором. Но на крышу храма все-таки жертвовали односельчане, и за это спасибо. Одна женщина часто повторяла при встрече с Галей: «Меня дьявол не пускает в храм». Раз сказала, два сказала, а на третий Галя не выдержала: «Тебя лень не пускает!» Потому что все наши деяния, что связаны с Господом – это труд. Отстаиваешь ты службу, или читаешь молитвы дома – это все труд.Не посещения служб люди стараются оправдать обстоятельствами, а дежурную фразу, мол, я в душе верю, и слушать не хочется.
Зародилась в совхозе традиция, на праздник Святой Троицы съезжаются старожилы к Валентине Максименко. Встреча обязательно сопровождается застольем, песнями, воспоминаниями и, живя в Анапе, Галя об этом знала. И мечтала землячка о том, что когда она вернется на родную сторонку, так же созовет свое поколение. У Вали собирались люди постарше, а хотелось встречи с теми, с кем шарахался по молодости темными и пустынными улицами любимого совхоза, их всего было две. Давай узнавать телефоны, звонить, приглашать. Съехались – двадцать пять человек!
Приехал и Вася Пашков, тот самый, беленький, кудрявый жених из дошкольного детства. Надо сказать, что бедный Вася уже болел, но положительная динамика позволила примчаться на встречу, ибо желание увидеться было велико. На хорошей машине, в приличном костюме, коротко стриженный, импозантный мужчина! Возле такого, надо думать, было жене и надежно и комфортно. Так и хотелось сказать, что ты, мол, и в молодости не был таким красавцем! Возраст шел возмужавшему Василию!
Но легкие в человеческом организме – это орган, что подвержен быстрым патологическим процессам и не прошло и года, как Васи Пашкова не стало. Он успел прочитать "Дикие тюльпаны" и даже скачал, чем растрогал Галино сердце отзывчивое на чужое внимание. Он успел поделиться впечатлениями с автором: «Читаю, Галя, и совхоз родной перед глазами! Пиши еще!».
По его инициативе съездили в гости к Абрамчук Валентине, в Динскую и это он успел! Правда, Васи стало плохо, вызывали скорую помощь, он переживал, что все испортил. «Ну, что ты такое говоришь, все нормально!» успокаивали старые друзья. Эта встреча была последней, а потом молодежь шестидесятых собралась на Васиных похоронах. Ведь практически прожил жизнь в городе Краснодаре, а в последний путь провожали свои совхозяне. Многие Прикубанские переехали в столицу Кубани, но на вечный покой возвращаются домой.
Все, кто помнит старое кладбище, не дадут соврать, оно было маленькое в несколько могилок. Когда ни когда умрет какая-нибудь бабка, люди не умирали повально, как в нынешнее время. А сейчас пора разгораживать местный погост, чтоб добавить места.