Сталинград 1942. Мы и немцы

Александр Сергеевич Трофимов
МЫ И НЕМЦЫ (начало «Сталинград 1942. Ни шагу назад»)


А за победой стояли дни тяжёлой с большими потерями обороны, которая требовала огромных материальных ресурсов, человеческих жертв, стойкости и мужества защитников.   
Только одному Чуйкову с середины сентября по октябрь на угрожающе сужающийся с 40 до 15-10 км участок обороны города переправили 8 стрелковых дивизий и одну стрелковую бригаду - целую большую армию, да считай, не одну, если учитывать отведение штабов на левый берег на переформирование и - снова отправку на правый берег уже с новыми бойцами – и нескончаемые маршевые роты на покрытие потерь. А они шли умирать… По утверждению бывших штабистов 95 стрелковой дивизии, начинавшей на Мамаевом кургане и закончившей в районе «Баррикад», «с 18 сентября 1942 года по 2 февраля 1943 года через неё «прошли» в порядке пополнения 68 тыс. чел. Из них 26 тыс. убито», - из воспоминаний Е.Г.Капитонова, опубликованных в журнале «Наш современник» в 2013 году.
А сколько горожан влилось в армейские формирования! А бригады моряков, матросов Волжской флотилии, а танкисты, артиллеристы и др. И на левой стороне ещё находилось примерно столько же военных, что и на правой: дивизионная, армейская, фронтовая артиллерия, миномёты, катюши, авиация, тыловые службы, медики, резервы, формируемые маршевые роты и дивизии. А немец их бомбил и обстреливал, сколько поубивал и покалечил, данных нет.  Говорят о потерях при переправах до 30-40 процентов, а переправы работали каждую ночь, а то и днём приходилось.

Из воспоминаний участника войны, бывшего заместителя директора Музея обороны— Сталинграда А.М.Бородина: «Евгений Вучетич хотел, чтобы на Мамаевом кургане были выбиты имена всех солдат и офицеров, погибших в Сталинградской битве. И попросил меня составить этот полный список.
Кинулся в Подольский архив, в бюро потерь Генштаба Минобороны. Генерал-майор, руководивший тогда этим бюро, рассказал, что такую задачу им уже ставил секретарь ЦК Козлов. После года работы, когда узнал, что насчитали уже два миллиона, а работы ещё на много месяцев, сказал: «Хватит!» - и работу прекратили».

Официальные цифры армейских потерь в Сталинградском сражении, которое длилось 200 дней - 1347 тыс., из них 675 тыс. безвозвратных.  По данным из книги воспоминаний участников сражений «Перелом»: в обороне погибло около 625 тыс., а в наступательной операции около 486 тыс. и общие потери Красной Армии со ссылкой на академика Самсонова 1,5 млн. Считают, что из более чем 400 тыс. мирных жителей погибло 180-200 тыс., а скорее всего, гораздо больше. Только беженцев и эвакуированных в Сталинграде было оценочно до 500 тыс., их же не переписывали, а все архивы пропали.  По официальным данным эвакуировали около 300 тыс. (явно без учёта гибели при переправе), эвакуация началась только после 23 августа, если не считать ранее эвакуированных детей из детдомов и семей руководства области и города. 50 тыс. военнообязанных отправили для формирования частей на левый берег где-то в августе, ещё несколько тысяч горожан влилось в части Родимцева (13 сд) и Сараева (10-я дивизия НКВД). 18 эшелонов с 23 тыс. рабочих тракторного завода и их семей отправили в октябре на Урал. Около 200 тыс. немцы выселили (из другого источника - 40 тыс.) - кого отправили в Германию на работу, кого в лагеря в Белую Калитву - в конце сентября был приказ немецкого коменданта жителям покинуть город.
Говорят, что в шестидесятые Бородин спросил Чуянова, партийного руководителя, бывшего главу комитета обороны: "Почему вы людей не спасли?" Тот на него даже руками замахал: "Что ты, даже заикаться об эвакуации нельзя было". И рассказал, как звонил Сталин и требовал принять все меры, чтобы не допустить эвакуации. "Эвакуация - это паника", - сказал Сталин. Об эвакуации до 23-го августа даже говорить запрещалось.

    Если посчитать средние ежедневные военные потери в битве, а на берегах Волги в период обороны они были раза в 2,5 больше чем на Донецком фронте, -  получится чудовищная цифра – в день теряли до шести тысяч человек, это бригада или дивизия сокращённого состава, что обычно отправляли на правый фронтовой берег. Точные цифры не публикуются.
Потери в Сталинграде - всего лишь пятая часть от потерь в начале войны. За 1941-1945 СССР потерял: по словам Сталина 7 млн., Хрущёв озвучил 20 млн., Горбачев сказал про 27 миллионов (подробная информация в книге «Великая Отечественная без грифа секретности»), но с уточнением, что это не окончательно. А в феврале 2017 года на Парламентских слушаниях объявили, что безвозвратные потери от факторов войны — более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения.

    В начале девяностых Астафьев убеждал нападавших на него за окопную правду оппонентов-генералов хотя бы не лгать самим себе: «Сколько потеряли народу в войне-то? Знаете ведь и помните. Страшно назвать истинную цифру, правда? Если называть, то вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощения за бездарно выигранную войну, в которой врага завалили трупами, утопили в русской крови». Маршал А.В.Горбатов, во время войны комдив и командарм, выделявшийся хитрыми военными манёврами и приёмами с минимальными потерями солдат, в августе 1942 года в качестве инспектора был и под Сталинградом. Он в своих мемуарах с болью в сердце писал о настойчивых приказах «несмотря на неуспех, наступать повторно, притом в одном и то же направлении несколько дней подряд, не принимая в расчёт, что противник уже усилил этот участок» и как бы ни были кровавы примеры – как результат «предвоенных условий, в которых сложилось мышление командиров». Он не забывал, как Якир и Тухачевский, расстрелянные как враги, «оберегали авторитет командира и веру его в себя».

Уже спустя много лет после войны К.К.Рокоссовский, с ноября командующий наступающими армиями Донского и Сталинградского фронтов, дал такую характеристику нашему тогдашнему военному руководству: «Нажим сверху, не дававший возможности в указываемые сроки организовать боевые действия войск, приводил к спешке, неувязкам и неорганизованному вводу частей и соединений в бой.  Погрешны в том были Ставка, Генеральный штаб, ну и неизбежно вынужденные «попадать им в тон» командующие фронтами и армиями…».

А командарм 62-й армией В.И.Чуйков, взявший на себя в сентябре ответственность за оборону города, находящийся с первого крупного наступления немцев на переднем крае на Мамаевом кургане, рассказал правительственной комиссии в 1943 году о роли руководства городом следующее: «…Тут одной сотой доли не похоже на Тулу. Партийные организации эвакуировались, но населения они с собой не повели. Секретаря обкома т.Чуянова, который называется здесь председателем Комитета обороны, я увидел лично пятого февраля 1943 г. на митинге. Хрущев здесь не был (представитель Ставки на Сталинградском фронте, член Военсовета, прим.), Еременко (комфронтом, прим.) один раз был… Что Сталинград не мог дать сто тысяч людей, которых можно было вооружить и использовать как угодно? Укрепления около Сталинграда строились. На плане там красота, а выкопано 10%. Боеприпасов в Сталинграде нам хватило бы еще черт знает насколько. Склады все здесь были… Я считаю, что если бы было соответствующее руководство, здесь было бы другое положение…» 

Горечь Чуйкова понятна. Он знал историю тульской обороны, там в сорок втором он формировал резервную армию.  В Туле, за десять дней до подхода немцев первым секретарём обкома В.Жаворонковым был сформирован штаб обороны. Согласно его приказу как председателя городского комитета обороны спешно создавались четыре оборонительных городских района, возводились противотанковые укрепления и препятствия и был сформирован Тульский рабочий полк из местных жителей. Ситуация с военными была аналогичная, как в Сталинграде:  охранный полк НКВД, истребительные батальоны по районам из рабочих и служащих и зенитно-артиллерийский полк - всё! До подхода войск город удерживали собственными силами. Тула отбивала удары немецких войск, находясь почти в полном окружении без малого полтора месяца, и сковала две армии противника, включая одну танковую.
А в Сталинграде? Чуйкова, только что прибывшего командовать армией (разрозненными малочисленными подразделениями), перед немецким ударом по городу бросили одного. За десять дней до прорыва немцев к центральным пристаням руководство города и области вместе с командованием фронта уплыло на безопасный левый берег.  Под немцем осталось 100 -200 тыс. не эвакуированных и голодающих жителей. И были ещё мощные стены и обширные катакомбы военных заводов с остатками оружия и техники. А ещё было в запасе сорок дней до ужасных событий с тракторным* и орудийным заводами.

Но и сам-то Чуйков, ругая Чуянова, не много сделал, когда в его распоряжении после потери Мамаева, оставался почти месяц для подготовки укреплений в заводских районах, в особенности на тракторном, где были даже не использованы имевшиеся в наличии корпуса и башни танков, доставшиеся потом немцам. И к мостам через овраги тоже большие вопросы. Чуйков потом сам сказал: «Где мы прохлопали? Тут я должен сознаться – это с нашими заводами».

Вся территория Сталинграда с пригородами была в холмах и в оврагах, да к тому же окружённая четырьмя полукольцами оборонных обводов протяжённостью более 1000 км, правда, полевого типа, в основном без дзотов, вырытых сапёрами и силами женщин и подростков (в июле 1942 привлекали по 5000 чел. на 10-12 часов в день) обнадёживала.  По воспоминаниям - перед подходом немцев к городу и старики, и дети самоотверженно работали по 18 часов. И условия местности с речками и крутыми оврагами были помехой наступавшим. В 1919 году Царицын хорошо обученные казачьи части смогли взять с большими потерями. Сам Сталин тогда организовывал оборону Царицына, правда, с военными спецами. А вот в сорок втором система ведения военных действий, сложившаяся под его руководством и контролем, никуда не годилась, спецов-то в тридцать седьмом и позже расстреливали и гробили в ГУЛАГе. Он, наверно, сам потом об этом не раз горько сожалел. Ведь это были опытные преданные родине люди - военные от бога, прошедшие естественный отбор за семь-восемь лет в сражениях двух войн – мировой и гражданской. И в начале войны почти вся кадровая армия была потеряна.

Валентин  Пикуль, отец которого погиб под Сталинградом, в своей неоконченной книге «Аллея героев» (другое название «Барбаросса») написал: «Будущая трагедия Сталинграда определялась просчетами Сталина и боевым апломбом маршала Тимошенко, всегда излишне самоуверенного в своих талантах и в своих силах». Ведь весной-летом 1942 в результате непродуманного опрометчивого наступления на Харьков под командованием Сталина и Тимошенко при участии Хрущёва Красная Армия потерпела сокрушительное поражение, потеряно 277 тыс. наших воинов, в огромном количестве врагу достались с неимоверным трудом наработанные ещё не восстановившимися на Урале заводами - оружие, танки, пушки, боеприпасы и снова - потеря веры в своё командование и победу. Эта катастрофа открыла ворота на Сталинград и Кавказ. Не помог и изданный в конце июля приказ под номером 227, как его называли «Ни шагу назад», всё равно отходили, от огня противника превращаясь из дивизий в батальоны и роты, кто-то и дезертировал, кого-то и свои расстреливали. В Сталинграде за самовольное оставление позиций в сентябре показательно расстреляли командиров и комиссаров двух морских бригад и одного командира полка, а моряки ушли от верной гибели, потому что не было ни провианта, ни боеприпасов, ни подкреплений, ни связи, чтобы согласовать отход. 
 
А после победы под Сталинградом в феврале 1943 от головокружения от успехов последовала очередная весенняя авантюра, уже третья с Харьковом, – и потом вынужденное затишье до Курска.
Можно только подивиться, как пустили немцев почти без сопротивления на Мамаев, главную высоту города, к Волге, - не подготовились, – видать, боялись Сталина, тогда, проявив инициативу, можно было лишиться жизни. Ведь вождь накануне уверил по телефону Чуянова: «Город не сдадим!»
А слева и справа у Мамаева кургана были огромные овраги, подходы к нему у немцев были только с юга из центра вдоль железной дороги и с запада с московской дороги и если бы… Но что говорить про если бы. Да и сил всё равно не было.
В.Некрасов вспоминал, как он в немецком блиндаже обнаружил журнал со статьёй, где по немецким стандартам была опубликована придуманная карта наших инженерных сооружений на Мамаевом кургане с подписью: «Стена из железа и бетона, возведенная Красной Армией вокруг Сталинграда, которую, не жалея сил и жизней своих, с успехом преодолевают наши отважные воины».
«На карте изображена была густая сеть железобетонных дотов (долговременных огневых точек), окруженных со всех сторон минными полями, в свою очередь опутанными колючей проволокой в три-четыре ряда... Ах, если б у нас хоть сотая часть этого была... О дотах и говорить не приходится, так же как и о противотанковых рвах и гранитных или бетонных надолбах, которые тоже изображены были на карте, — ничего этого и в помине не было. Минные поля были — штук пять на участке моего полка, мин по 30—40 в каждом, а проволочные заграждения никакие не на кольях, а примитивная спираль Бруно, разбросанная то тут, то там в разрывах между минными полями».

Немцы окончательно заняли вершину кургана не более чем за десять дней с начала боёв с переменным успехом и потом удерживали её вместе с западной половиной кургана три с половиной месяца. Уж они-то постарались укрепить эту ключевую возвышенность, как и другие. На склонах построили несколько линий укреплений с дотами и блиндажами с колючей проволокой в несколько рядов, пристреляли позиции. Баки городского водоснабжения, стоящие на вершине, превратили в неприступные доты с миномётами и пулемётами, где прятались артиллерийские корректировщики и снайперы – воды не набрать, раненых не оттащить, боеприпасы и еду не доставить. А красноармейцы отбивали эти баки, и окопы приближались к ним метр за метром до броска гранаты. Один из участников январских боёв за вершину так их описал: «Стены железобетонные два метра толщиной, снаружи они засыпаны землей так, что получается это не бак, а курган. В этих баках было построено много амбразур, в которые трудно было попасть. Это был целый дот, приспособленный немцами к стрельбе… Там было не менее 20 пулеметов…». Они и сейчас находятся почти в таком же виде позади монумента «Родина-Мать». Но мало кому известно, что на северо-восточной части кургана была ещё одна хорошо укреплённая безымянная высота, прикрываемая огнём из этих «баков», которую бойцы 284 дивизии Батюка отбивали в январе сорок третьего. Говорят, что Батюка дважды вызывали в политотдел армии, чтобы он поставил заградотряды, жали с атаками, но комдив был непреклонен: "За стойкость людей своей дивизии я ручаюсь, у меня даже раненые не хотят покидать передовую, зачем же для таких надежных бойцов и командиров заградотряд?" Боец для него был не безликим "винтиком", а человеком в самом высоком значении этого слова.

На Мамаевом кургане по недавним скромным журналистским данным погибло около семи тыс. наших солдат и семи тыс. немцев, но, судя по характеру боёв, немецким укреплениям и отношению немцев к своим погибшим, скорее всего, из обнаруженных скелетов - большинство наших, их просто присыпАли, хоронить возможности не было. И кто погиб точно не известно. В начале 50-х ещё много костей было не погребено, их потом сгребли экскаватором, рассказывал В.Некрасов. А у немцев были добротно, по-немецки работавшие похоронные команды, и тут им не надо было спешить, они оборонялись – мы атаковали. 
Задачи по захоронению останков погибших по сталинскому постановлению в СССР возложили в апреле 1942 года на исполкомы местных и областных Советов. А кому там было этим заниматься, как, да и когда? Да и опасно было - гранаты, мины, снаряды.
К.Симонов написал про это:
Мы мертвым глаза не закрыли.
Придется нам вдовам сказать:
Мы слишком с тобою спешили,
Чтоб долг им последний отдать…
А устанавливать на захоронениях военнослужащих временные или постоянные памятники с указанием воинских званий, фамилий, имен и отчеств погибших, а также дат их гибели было приказано только в начале 1944-го. После войны в 1946 году правительство дало только три тёплых месяца на перенос разбросанных по местам боёв одиночных и братских могил.  И нередко просто переносили обелиски, срывали холмики и устанавливали на пустых местах новые (в лучшем случае с несколькими солдатскими черепами и костями). Осенью 2017 подобное вскрылось в Тракторозаводском районе Волгограда. В районе «Баррикад» по воспоминаниям писателя А.Баяндина под братские могилы приспосабливали огромные воронки, просто стаскивая туда погибших.

В июне 2015 года во время строительства жилого здания в Краснооктябрьском районе Волгограда в воронке глубиной 6 м были найдены останки более 900 солдат. Установить смогли личности только 25. По словам представителя организации «Поиск»: «Если бы жители города всегда нам сообщали о своих «находках», то количество найденных тел увеличилось бы примерно в полтора раза. До сих пор останки обнаруживают повсюду. Чтобы не тратить лишнее время, обнаруженные тела строители нередко выкидывают в пустынные места и засыпают песком. Это ужасно, что люди относятся так к тем, кто защищал Родину». Но к сожалению, оказывается, что раскопки гражданских и военных захоронений – и сейчас - разные вещи.

А на плите, установленной на братской могиле на средства Польши в 1946 году в память погибших на пл.9 Января в ноябре, даже не было ни одного имени, а ведь знали кто там погиб, но не удосужились! И ещё - информация не всеохватывающая, но факт: на 187 братских захоронений не было ни одного имени (из книги Ю.Панченко). Это отношение власть имущих к человеку, к герою, к его памяти!
И ещё. В Красной Армии в ноябре 1942 г. были отменены введённые в марте 41-го индивидуальные медальоны для бойцов и командиров. Да и бойцы писали о себе не на вощёной бумаге в основном карандашом. У поисковиков существует такая статистика: из 100 человек, поднятых при раскопках, только 10 будут иметь при себе медальоны, а из этих 10 медальонов, как правило, читается только один или два. А у немцев были металлические жетоны с дублированием информации – половинка забиралась, половинка оставалась на погибшем.

И хотя блиндажи командарма Чуйкова и комдивов 62-й армии были рядом с передовой – никакого сравнения с окопами переднего края и развалинами, где враг за стеной или этажом выше. И кормили начальников не совсем в соответствии с приказом о пайках, были там и шоколад, и апельсины, и коньяк, и прочее, и свои повара, и брадобреи… А к солдатикам парикмахер приезжал раз в три месяца, а то и в полгода и ели они преимущественно перловку, селёдку, пшённые концентраты, неободранную пшеницу, сухари, а то и по три дня без еды. А в Вермахте разницы в нормах питания для солдат, офицеров и генералов не существовало.  Офицеры и солдаты ели из одного котла.

А вот что давали на пропитание в феврале 1943 (по архивным документам) после сталинградской победы как сухой паёк на день: сухари – 360 г., суп-пюре -75г, селёдка – 100г, сахар-10 г, чай - 2г, соль. С горячей пищей, понятно, было не просто. По ветеранским воспоминаниям в 51-й армии осенью-зимой в обороне, кроме перловки и селёдки, была и американская тушёнка, а в наступлении выручали только сухари, самые вкусные были сибирские, пропитанные жиром. Еду то подвести не сумеют, то кухню немцы разобьют, бывало и целыми днями не кормлены.
Оставшимся в живых бойцам 138-й дивизии Людникова в ноябре в день выдавали по одному сухарю. Пока не образовался твёрдый лёд - через Волгу при ледоставе было не перебраться. Еду и патроны добывали в ночных вылазках у убитых немцев, у них НЗ был неплохой. Нередко мешки с сухарями, сбрасываемые лётчиками, попадали в Волгу и к немцам. Остров Людникова, как называли участок берега позади завода «Баррикады» по фронту 700 и глубиной от 100 до 400 м был слишком мал для точного сброса грузов. Бросали с крыла, без парашютов.

          И с водой была беда. В «котле» в августе на Дону умирали от жажды. У Волги тоже не напиться, на свету убьют – мины, самолёты – воды набрать можно только ночью. А в первую очередь вода нужна была для пулемётов «Максим».  Донимала дизентерия, кипятить не всегда удавалось и не везде. Много болело туляремией. В связи с большим числом переболевших в немецкой армии (говорят о 100 тыс. случаев) есть версия о распространении нами этой инфекции летом 1942 года как биологического оружия. А во время нашего наступления, в Ростовской области, после немцев оставались очаги сыпного тифа, кто-то говорил, что специально. С лекарствами для солдат были большие проблемы: сыпной тиф зимой 42/43-го лечить было нечем – следили чтоб сердце не сдало, и лёд - от температуры, а с собой у медиков для оказания помощи раненым в полевых условиях были только вата, бинты, марганцовка и стрептоцид. И бинтов-то не хватало, позже - их уже стирали.
И с оружием и боеприпасами тоже было плохо. Дивизия Родимцева, которая спасла город, прибывала в район Средней Ахтубы с 12 по 14 сентября, а начала переправу в ночь с 14 на 15-е. Оружие и патроны выдавали на переправе. Даже была информация, что одному батальону из полка, отправленного спустя день на Мамаев курган, не хватило оружия, так велели подбирать на местах боёв. Снаряды и мины экономили.

Из донесения ОО НКВД СТФ в НКВД СССР о ходе боев в Сталинграде от 16 сентября 1942 г.
«За день боев 15-го сентября 13 Гвардейская стрелковая дивизия потеряла 400 человек ранеными и убитыми и израсходовала все боеприпасы к автоматическому оружию, и несмотря на полночь 16-го сентября дивизия боеприпасов и артиллерии еще не получила.
Дивизия ощущает острую нужду в артиллерии, она ей необходима для разрушения домов, где засели автоматчики противника. Очень плохо обстоит дело с транспортировкой раненых на левый берег Волги. Командир 13 Гвардейской стрелковой дивизии для перевозки раненых никаких средств не имеет. Легко раненые бойцы сами делают себе плоты, грузят на них тяжело раненых и, переправляясь на левый берег, относятся течением вниз по Волге, где разбредаются по селам в поисках оказания помощи. Такое же положение в 62 армии. Вообще Сталинград к обороне не был подготовлен. Укрепления на улицах заблаговременно сделаны не были, никаких складов с боеприпасами, медикаментами, продовольствием зарыто в землю в Сталинграде не было. Части вели уличные бои только один день, а боеприпасов уже ни у кого нет. Боеприпасы и продовольствие теперь приходится доставлять через Волгу — через единственную рабо-тающую переправу и то только в ночное время».

Но данные о потерях и неудачах либо занижались, либо замалчивались – боялись Сталина. Из книги Пауля Кареля, немца, о дивизии Родимцева - за сутки вся дивизия полегла.
Бывший заместитель директора Музея обороны Царицына — Сталинграда А.М.Бородин - рассказывал: «У меня перед глазами стоят донесения командиров брошенных с ходу в бой частей. Одни слезы. Боекомплект — по четыре-пять снарядов на орудие, винтовки не у всех бойцов. Жрать нечего. Полки исчезали вместе со штабами и всеми бумагами. Учета потерь просто не было. Была мясорубка. За три дня дивизии ложились насмерть. Нет, ни один исследователь не восстановит картины наших потерь. Нам не дано постигнуть этот кошмар».
Из воспоминаний генерал-полковника А.Мережко, офицера штаба 62-й армии, тогда командира роты курсантов о событиях на Дону: «Как минимум 20 курсантских полков из различных городов направили прямиком на передовую. Большинству курсантов было всего по 18… Половина моей роты не имела винтовок, у нас был всего один пулемёт, хотя нормы предусматривали наличие десяти». Писатель-историк Алексей Исаев о котле 62-й армии на правом берегу Дона 7-15 августа: «… в выжженной солнцем степи… бойцы и командиры бились до последнего в многочисленных оврагах-балках. Сгоравшие подобно свече буквально за несколько дней соединения, только что прибывшие на фронт полностью укомплектованными и вооруженными…»
Мучила жажда, не было боеприпасов, не было снабжения и с воздуха. Брошенные.
 
Из воспоминаний Некрасова - даже блиндажи и окопы рыть было нечем: «Топоры были на особом счету. Лопаты — в основном колхозные, непрочные, ломкие, ржавые, с левого берега… Саперную, большую или малую лопату знали больше по картинкам.
Киркомотыга... Не было в Сталинграде ничего более ценного, чем она — бесхитростное счастье сапера».
А в небе - только немцы. И так было с июля до ноября, когда они были вынуждены отводить часть авиации со сталинградского фронта.
Вот как описывал окопный день В.Некрасов в районе метизного завода – Мамаева кургана.  «Ровно в семь бесконечно высоко появляется «рама» — немецкий рекогносцировщик. Старательно кружит над нами, фотографируя наши позиции.
За ним - «певуны», по-немецки «штукас» - Ю-87…
Каждый из «певунов» тащит у себя под брюхом от 11 до 18 штук, что сбросит он их не все сразу, в последнем заходе особенно устрашающе загудят сирены, а бомбы сбросит только один, а может, даже и не сбросит, а только кулаком помашет.
И так будет длиться целый день, пока солнце не скроется за Мамаевым курганом.
Время от времени пролетают тяжелые «юнкерсы» и «хейнкели»… и бомбы роняют лениво, вразнобой, не снисходя до пикирования.
Целый день звенят в воздухе «мессера», парочками рыская над берегом. Стреляют из пушек. Иногда сбрасывают по четыре небольших, аккуратненьких бомбочки, … или длинные, похожие на сигару ящики с трещотками, противопехотными гранатами.
По утрам, с первыми лучами солнца, проносятся над головами наши «Илюши» — штурмовики и почти сейчас же возвращаются, продырявленные, бесхвостые, чуть не задевая нас колесами. Половина, а то и меньше, возвращается...»
Из справки Госархива на экспозиции в Волгограде в 2017 году - на всю 62-ю армию на 1 сентября 1942 года было всего 25 зенитных орудий.

Вот некоторые сравнения Красной Армии и Вермахта.

Основные преимущества немцев.
Нанесение неожиданных мощных ударов с перевесом сил, с концентрированием в одном месте артиллерии, авиации, танков, пехоты, наступления после детальной авиаразведки. Создание прочной обороны на занятых участках. Высокое военное искусство командования и организация дела, хорошая подготовка солдат и обеспечение питанием, оружием и боеприпасами, техникой, картами.  Бережливое отношение к солдатам. Высокий уровень связи, в том числе по радио, - и разведки, с радиоперехватами и авиа. Движение к Волге с возвышенностей.

Наши основные минусы.
Увлечение малорезультативными и отвлекающими контрударами с большими потерями, часто среди бела дня, - Ставка торопила, не давала времени на подготовку и сами высшие командиры старались не «упасть в грязь лицом» перед вождём. Запоздалые не обеспеченные ресурсами решения и приказы. Мешал институт комиссаров (отменён в октябре). Плохая связь. Большие проблемы со снабжением. Дефицит боеприпасов. Немало среди командиров было и неопытных, и самодуров. Очень много необученных солдат. Огромные потери людей и техники. Отдохнуть и ночью некогда - разгружали транспорт с оружием и припасами – тяжёлые боеприпасы носили на себе. Пушки, пока они были, катали на руках: технику и лошадей немцы быстро уничтожили. Артиллерия далеко, на другом берегу. Слабая авиация.  Танков против немецких практичнски не стало с сентября. Но, по словам Чуйкова, «самое страшное, чем мы страдали, это враньё наших штабов». 

Наши достоинства и сила
Отчаянная самоотверженность, самопожертвование, выносливость и стойкость солдат и среднего комсостава. Исключительная работа военной промышленности, тыла. Помощь по ленд-лизу, особенно продуктами питания.


Окончание следует