Опять Феня, ее манерный, нарочито ласковый голос:
- Привет Софушка, как поживаешь? Как твое драгоценное здоровьице?
- Да так, ничего, спасибо за заботу. У тебя, надеюсь, тоже, - в тон ей ответила Софья.
- У нас все ладненько, чмоки-чмоки.
Бой-баба, изображающая маленькую девочку, раздражала, Софья не сдержалась и спросила о том, о чем уже давно хотела спросить:
- Кстати, ты не помнишь историю со смертью Василия Гольберга? Он, как-никак дедушка моим детям.
- Как не помнить, - голос стал злым, – Мой папаня за Дуськой ухлестывал, за этой уродиной, стыд – позор! Все знали, вот его и заподозрили в убийстве. Нет, ты прикинь, артист нажрался, а виноват отец. Мамане пришлось отмазывать его.
- Обманула следователя?
- Зачем? В тот вечер, когда удавился Василий, отец был дома. Он никуда не уходил, у мамы был приступ печени. Вызывали скорую, я тоже дома была, отец боялся один с больной матерью оставаться. Да у него кишка тонка кого-то убить. Он на это не способен, - она хотела продолжить, но Софья перебила:
- Спасибо! Ты не волнуйся, я не передумаю, будет, как договаривались.
Она была готова расцеловать Феню.
* * *
В июне после вступления в наследство Феня предложила другой вариант: квартира остается ей, а Софья получит деньги, всей семьей собирали, пришлось влезать в долги, но что поделаешь, за все надо платить. При деньгах спокойно выберет, что хочет, по своему вкусу.
Во сне накануне сделки обрушилась стена в кухне, в ванной отвалилась штукатурка, потекла вода и затопила комнату грязной мыльной водой, - поплыли стулья и одежда. Никак не выйти из дома: ступени лестницы зияли дырами. Проснулась от того, что кого-то искала и не находила. Плохой сон, не раз вспоминала его.
Встречу назначили в нотариальной конторе. Феня пришла одна в нарядной кофте и черной юбке, слегка подкрасила губы, на щеках следы пудры. В конторе сидела женщина - нотариус, как две капли воды, похожая на нее. Софья, не читая, подписала договор. Зачем? Ведь в сделке рискует тот, кто платит. Феня выложила стодолларовую стопку и посоветовала не переводить в рубли, а завести долларовый счет, - надежнее. Так она и сделала.
Однокомнатную квартиру решила купить в зеленом районе, если повезет, то в сталинке с высокими потолками. Впереди каникулы, время есть, главное – не торопиться.
Но в первом же агентстве недвижимости, рядом со станцией метро (вывеска «Добрые волшебники» примелькалась), когда объяснила, чего хочет, «волшебники» ее высмеяли: таких денег на квартиру не хватит, и на комнату в приличном доме тоже не хватит. Но есть разные дома, в пригороде, например, или аварийные, когда-нибудь снесут и дадут приличную квартиру. Однозначно, на нормальное жилье в городе пусть не рассчитывает.
«Если хотите, купите капитальный гараж, в самом центре», - предложила милая девушка. «Зачем он мне»? – пробормотала Софья и ушла, сопровождаемая участливым взглядом девушки. Да, сглупила, да, сама виновата, позволила себя облапошить.
Она позвонила сыну и сразу, без подготовки, призналась, что без жилья, что теперь квартирой владеет Феня, так получилось, сама виновата. Сын не смог скрыть недовольства, что с ним редко случалось: «А я чем могу помочь?» «Безвыходная ситуация? Так, по-твоему?» - расстроилась она. «Ладно, мать, подумаю. Но я пока не готов, чтобы ты ко мне приезжала».
Она предложила ему деньги, чтобы он купил хоть комнату, цены на жилье в Севастополе на порядок ниже, чем в Екатеринбурге. Он отказался, ей сейчас деньги нужнее, ведь надо где-то жить, и попросил на него не давить.
От сумы и тюрьмы не зарекаются, бомжи ведь как-то живут, недолго, правда, но и она в положении бездомной не захочет долго жить.
* * *
Долго не могла уснуть, наконец, задремала, очнулась от лязга металла по металлу и подумала: эти звуки - последнее, что слышала Анна Каренина, когда к ней приближался поезд.
Был рассвет, она встала, подошла к окну и увидела стаю собак, чуть в стороне, чутко поводил ухом крупный пес, черный и лохматый. Две пегие суки, к их животам прижались подросшие щенки, пегие, рыжие и белые с темными пятнами. Она почувствовала себя неловко, будто подсмотрела чужую интимную жизнь.
Феня звонила и грубо требовала: договор подписан, деньги получены, освобождай квартиру, пока полиция не выкинула на улицу. Брат мужа со дня на день ждет ребенка, куда им деваться прикажешь.
А ведь собиралась здесь жить своей семьей, но Софья уже ничему не удивлялась, да и кто будет вместо нее, решать не ей. На робкое, куда ей деваться, получала равнодушный ответ: «Не моя забота».
Феня дала ей десять дней на вывоз мебели и поиск жилья. Мебель грузчики вынесли на мусорку. Туда же отправилась библиотека Якова. Она равнодушно наблюдала из окна, как сбежались соседи, кто-то тащил книги, кто-то – еще крепкие кресла и стулья. Вещи уже не принадлежали ей и не будили ни чувств, ни воспоминаний.
Утром вяло собиралась в школу, русский был третьим уроком, и поглядывала на соседний подъезд, будто ждала чего-то. Дождалась: из подъезда вышел седовласый, подтянутый, интеллигентного вида мужчина с рыжей таксой. Собачка мельтешила своими короткими лапками, у кустика приседала, спешила к другому кустику. Мужчина терпеливо ждал.
Эту сцену наблюдала вдвоем с Яковом.
-Наверное, один живет, - предположила она.
- Один, - подтвердил он, - недавно переехал, вдовушки переполошились, как же, такой мужчина.
- Да? А он еще ничего. И собачка резвая.
- Вот как? Значит, сосед? Надо с ним встретиться и поговорить, - Яков выгнул грудь.
- Распетушился. Что, драться будешь? - засмеялась Софья.
Она посмотрела на его грудь, мускулистые руки, плоский живот, а ведь он хорошо сохранился, и может еще нравиться женщинам.
Марго бы сумела, и познакомиться, и напроситься на чай, и остаться на ночь, и мужчина с таксой был бы счастлив.
Жаль, нет такого опыта, а надо бы: полезный навык знакомиться с мужчинами сейчас бы пригодился.
Когда ей отмечали в учительской после уроков сорок восемь лет, завуч Генриетта Трофимовна произнесла тост: «Желаю вам любовных приключений, а что, дети выросли, жизнь только начинается, в смысле, любовные приключения». Поразительно, что об этом заговорила завуч, которой недавно отметили круглую дату – восемьдесят лет, - за четверть века, сколько ее помнили учителя, в безнадежно старой внешности не произошло никаких изменений, как будто она родилась такой.
Софья не сразу поняла, почему задергалось ее веко, да она подмигивает! Глаз, утопленный в глубоких морщинах, блестел, как у порочной женщины. Зрелище еще то, хотелось возразить.
«Нет уж, пусть все течет плавно и без эмоциональных всплесков. У меня надежный муж, за ним как за каменной стеной. Пусть старше меня, но скорее я впаду в маразм, чем он»,
Завуч махнула рукой, было ясно, перебрала с алкоголем: «Эх, мне бы скинуть годика два, я бы показала, что значит быть женщиной. А, вы, уважаемая Софья Леонидовна, не по годам рассуждаете, вам же не девяносто лет».
«Может, я уже постарела и не хочу замечать изменений в муже, но мне так удобно. Он много читает, память как в молодости, куда мне до него, а какой деликатный, - сейчас таких уже нет. Не муж, подарок судьбы».
«Скажите еще, в быту неприхотлив», - усмехнулась завуч.
Это было что-то новое. Знала столько лет человека и не подозревала в ней темперамент.
Генриетта до сих пор работала в школе. В привычном облике чинуши ничего, что бы указывало на ее женский пол, прямые, строгого покроя темные юбки и белые кофточки женственности не прибавляли.
Сын сам позвонил и посоветовал снять жилье, купить газеты с объявлениями, не спеша
выбрать то, что надо. Выбрала вариант с хозяйкой, судя по голосу, молодой, и брала дешевле других. Это был незнакомый район высоток недалеко от ее улицы. Квартиру без мебели сдавала молодая пара. Просили недорого, но дорогая коммуналка, она отказалась.
Ночью снилась улица деревянных домов, тихая, безлюдная. Вдруг помчалось чудище: помесь трактора с танком, в последний момент успела - увернулась. Чудище крушило постройки и на ее глазах снесло всю улицу, ничего, кроме широкой полосы вспаханного чернозема.
И как продолжение кошмарного сна, ранний звонок Фени:
- Вечером привезем кое-какие вещи, если не откроешь, взломаем дверь.
- Ухожу. Оставлю ключ у соседки.
Куда идти? К Зине навеки поселиться? Она пустит, начнет ухаживать, потом похоронит, на могиле посадит цветы и будет вспоминать, какая Соня была добрая.
Есть еще вариант.
Марго ответила недовольно, очень занята, но, услышав, что Софья потеряла квартиру и скоро будет бомжевать по подвалам, повеселела и предложила встретиться, прямо сейчас, по новому адресу.
Дом старый, зато толстые стены, высокие потолки и большие окна, и вид нарядный, недавно окрашен в цвет охры: светло-коричневые стены, и беж - рамы и подъездные двери.
С лязгом открылась пуленепробиваемая дверь, длинный коридор, тусклые лампочки, темная лестница. Такая же пуленепробиваемая дверь медленно открылась, и в ярком свете на фоне бордовых стен возникла Марго в интенсивно розовом халате до пят.
В глубоком декольте алела – розовела полуобнаженная грудь солидного размера. Софья не поверила глазам своим: раньше соски чуть бугрились, нулевой размер, - сокрушалась Марго. Она ли это? На интенсивно-розовых губах появилась ехидная улыбка – она.
Не может быть, чтобы такая красота сидела дома в одиночестве.
- У тебя кто-то есть?
- Проходи, не стесняйся. Как тебя угораздило квартиру потерять? Не ахти какая, но была крыша над головой, - она отступила, Софья увидела холл с лестницей, - Двухуровневая, на первом – кухня и гостиная; на втором – спальни, два туалета, две ванные, - перечисляла Марго, раскинув руки, пахнуло дезодорантом.
- Зачем тебе столько?
- Жилплощадь лишней не бывает.
- Уборки столько.
- Раз в неделю приходит бригада уборщиков.
Марго указала ей на угловой диван, из холодильника и достала торт.
- Ты что, поправилась? – Софья кивнула на грудь.
- Только здесь, - Марго огладила себя.
- Разве так бывает?
- За деньги бывает.
В квартире попахивало удушливой химией от новой мебели и коврового покрытия, Софья закашлялась. Экологичнее жить с бомжами на природе, подумала она, но не сказала, пусть торжествует подружка – соперница.
Марго стала жаловаться, что устала от приемов, но что делать, если ее любимый мужчина - известный человек в городе. Да, конечно, у него есть семья. Ну и что? Поселил в хоромы. Разве плохо? Свою сдала, копейка лишней не бывает.
- Рассказывай, - приказала она, когда Софья тупо уставилась на обертки от шоколадных конфет, разбросанные вокруг чашки. Столько съела и не заметила. – Бери еще, - Марго придвинула ей вазу с конфетами.
- Что рассказывать, Феня меня облапошила.
- Что теперь?
- Не знаю, не думала.
- Теперь ты, униженная и оскорбленная, будешь учить детей личным примером, какой не надо быть. Судиться не пробовала?
- Нет и не буду. Помоги, а? только не суд.
- Как ты себе это представляешь? - Марго посмотрела на часы, – Как я понимаю, никак. Извини, дела.
Ясно, что Марго не поможет. Надо забыть о том, что была квартира, и искать жилье. Сейчас же заняться поисками.
Она шла вдоль дороги, от столба к столбу, от магазина к магазину, где висели объявления. Марш – броски через дорогу, во двор, через арку, пока не очутилась в незнакомом переулке. Когда-то приличные здания в стиле сталинского классицизма дошли до неприличия: стены как после бомбежки, декор разрушен, - она резко остановилась перед ступенями, заросшими травой. В витрине дома с облупленной зеленой краской на черной драпировке висели фотографии. Вывеска потускнела, не хватало букв, но понятно, здесь было фотоателье. Якова узнала сразу: жених при бабочке, рядом невеста в белом платье, совсем не уродина, доверчиво склонила голову к его плечу. У невесты пышная прическа, у жениха аккуратная челка, вид студента университета западноевропейского образца.
Счастливые лица. Брак по любви. Кто виноват, что они породили такое чудовище? Или она, потому что внесла раздор в отношения между отцом и дочерью. Прошлого не распутать, концов не найти.
Отошла от витрины, свернула за угол и засомневалась, Яков ли это был, но возвращаться не стала.