Было полнолуние. Даже в такую глухую теплую летнюю ночь, лунный свет был достаточно ярким для Дороти, чтобы найти дорогу через кукурузное поле без фонаря. Но фонарь раскачивался у нее в руках, не потому что он ей был нужен, чтобы видеть. Она несла его с собой, потому что она не доверяла ему. Она цыпочках пробиралась через высокие, зеленые стебли кукурузы, которые шумели и качались под прохладным ветерком. Повсюду, насколько она могла видеть, крошечные зеленые светлячки мерцали в воздухе, приветствуя друг друга. Она осторожно шла через поле, слушая стрекот сверчков и кваканье лягушек. Прошло всего несколько дней с момента как их только купленная свиноматка принесла первый помет поросят, так что Дороти взяла на себя заботу о ней и ходила проверить как они там, снова и снова. Сегодня вечером она не могла уснуть, так что ей показалось, что сейчас время не хуже, чем любое другое, чтобы проверить как там мать и ее дети.
Она остановилась и рукой раздвинула стебли кукурузы впереди. Да, вот уже виднелся красный сарай и большая, полная луна, казалось, висела прямо над его крышей.
Сверчки и лягушки замолчали. Дороти затаила дыхание и прислушалась - ничего.
Она выкрутила ручку фонаря до отказа, приглушая огонь почти до конца, но он изо всех сил цеплялся за жизнь и тихо мерцал синим пламенем. Она повернулась, быстро раздвинула кукурузу, и поднялась на цыпочках, всматриваясь чуть выше верхушки растений, в конец поля.
Он все еще был там. Его черная рубашка повисла в форме распятия, руки раскинуты на неотесанном деревянном столбе. Она снова затаила дыхание - ничего. Тогда девушка осторожно пошла вперед, через высокие, зеленые стебли, стараясь не шуметь.
- Дороти, - прошептал ветер. Она замерла.
- Кто тут? - девушка подняла фонарь высоко и огляделась, но никто не ответил. "Просто ветер," - пробормотала она, и пошла через кукурузные стебли к сараю.
Что-то зашуршало в кукурузе позади нее.
- Эй? - Дороти остановилась и снова встала на цыпочки, пытаясь смотреть поверх ярких зеленых стеблей.
Деревянный столб, где он висел всего за несколько минут до этого, теперь пустовал. Дороти отступила назад и потеряла равновесие. Она закричала и упала спиной в толстые грубые стебли кукурузы. Ее фонарь упал, и с шипением угасая, откатился на несколько дюймов в темноту куда-то в кукурузу.
Дороти быстро нащупала в сорочке карман, чтобы вытащить коробок спичек. Держа его в лунном свете, заглядывая через вершины высоких стеблей кукурузы, она отрыла коробок и нащупала толстую спичку. Дороти быстро чиркнула спичкой. Пламя вспыхнуло ярким, оранжевым светом, запахло серой. Осторожно, она опустилась на колени вниз на затхлую землю и в мягком свете пламени спички ей удалось найти фонарь. Она подняла стекло и коснулась пламенем фитиля.
Небольшой порыв ветра зашевелил кукурузные стебли вокруг нее. Пламя спички погасло.
"Нет, нет, нет, нет …" Рука Дороти дрожала. Она снова полезла в карман ночной сорочки за спичечным коробком. Ей казалось, что ноги вросли в землю и она не хотела вставать. Дороти выудила вторую спичку, быстро чиркнула, зажигая ее. Когда спичка зашипела, вспыхивая огнем и светом, она быстро поднесла ее к фитилю.
Внезапно, горячий порыв воздуха метнулся прямо в лицо Дороти, раздувая ее длинные темные волосы, и погасил жизнь, которую она держала в руке. Она села на корточки, прислушавшись. Дороти дрожала.
Низкий горловой рокот зазвучал где-то рядом с ней. Дороти покрылась гусиной кожей, внутри все сжимал липкий страх. Это было не похоже на угрожающий рык собаки, готовящейся к прыжку. Да никакое создание на земле не могло бы издать такой глубокий, сверхъестественный звук. Сильно запахло серой, перекрывая успокаивающий запах богатой, плодородной земли. Она заткнула себе рот, испугавшись.
- Да пропади ты пропадом! - вскрикнула она, и опустила стекло на фонаре. Стекло гремело, так сильно тряслись у нее руки.
Низкий горловой звук раздался снова, на этот раз из темноты, прямо рядом с ней. Словно кто-то хихикнул. Влажное горячее гнилостное дыхание пощекотало ей ухо. Не раздумывая, она вскочила на ноги. Дом был гораздо ближе, чем сарай, так что она бежала, так быстро, только могла, назад, в защищенный уютный дом.
Стебли кукурузы рядом с ней быстро раздвигались, как будто нечто бежало припрыжку по полю рядом с ней. Дороти свернула в сторону, не разбирая дороги, но она надеялась, что новое направление уводит ее от непонятного преследователя. Ее сердце билось, готовое выскочить из груди и мешало дышать. Она ничего не соображала, и только инстинкт говорил ей, что она должна бежать, чтобы выжить. Вон он дом! Всего лишь чуть-чуть и…
Прямо перед ней внезапно что-то зашумело и зашевелилось. Что-то поднималось перед Дороти, визжа, какой-то смертельный вихрь из тьмы и визга. Отчаянно каркая, вороны, кружась, взмыли вверх, как вихрь из тьмы. Демонический хохот был едва слышен из-за какофонии, которая преградила ей путь.
Не раздумывая и не колеблясь, Дороти прыгнула в противоположном направлении, снова, сквозь кукурузу, к другому вероятному убежищу: большому красному сараю. Она словно смотрела на себя со стороны, как она беспорядочно бежит к приближающемуся красному строению. Девушка не чувствовала, что стебли хлестали руки, ноги и лицо, пока она неслась, но они оставили мелкие тонкие порезы, которые сочились кровью, везде, где сорочка не прикрывала кожу.
Дороти вырвалась, наконец, из кукурузного поля, мелкие, твердые камешки хрустели под ее тапочками, пока она бежала к большим, красным, двойным дверям с белой отделкой. Она схватилась за ручку двери сарая и с невероятной силой, которую придали ей, то ли борьба за жизнь, то ли бегство, открыла одну дверь, нырнула внутрь и захлопнула ее за собой.
Ее встретил храп свиней в загонах и фырчание лошадей в стойлах. Большой квадрат сине-белого лунного света сиял на сене, усыпавшем дощатый пол. Дороти опустилась на колени в пятно лунного света и быстро достала новую спичку из кармана. Уверенно чиркнув ею, она, наконец, зажгла фонарь. После того, как призрак синего пламени появился, она вывернула ручку фонаря на полную мощность и осветила все вокруг ярко-желтым светом фонаря.
Крыша заскрипела. Дороти повернулась и подняла фонарь в сторону источника звука. Широко распахнув глаза, она молча прислушалась. Лошадь била копытом о землю с мягким ржанием.
Тишина.
Дороти обернулась и подняла фонарь в сторону сеновала. Черная тень зашевелилась. Уродливая, низко прижавшись к полу сеновала, тень крадучись отступила от света. Или же тьма поглотила свет?
Дороти сглотнула, и, изо всех сил, чтобы подавить дрожь в голосе, крикнула:
- Я не боюсь! – Действительно ли она так думала или же просто пыталась убедить себя?
Она прислушалась, посмотрела туда, где она в последний раз видела шевелящуюся тень. Откуда-то с пола перед ней низкий, рокочущий, неземной хохот ответил ей. Дороти не могла совладать с дрожью. Свет фонаря двигался по стене, создавая массу теней, ползающих по стенам и по потолку позади нее. Она пристально посмотрела в сторону непонятного звука, решив взять себя в руки.
Два светящихся, красных уголька взглянули на нее. И через несколько мгновений исчезли.
Крик шел слева от нее.
- НЕТ! - Закричала она и взмахнула фонарем в сторону свинарника. С визгом маленькой девочки, одна из свиней поднялась в воздух, но звук разорванной плоти быстро заглушил этот визг. С твердым, влажным звуком, мертвая свинья приземлилась у ног Дороти. Она быстро отступила назад, все еще держа фонарь. Кровь свиноматки брызнула из ее почти отрезанной головы, собираясь на полу в лужу, растекающуюся все больше и больше, пока она не достала до серебряных тапочек Дороти. Она быстро отступила назад, едва не коснувшись носком растущей лужи крови. Язык свиноматки вывалился, глаза закатились. Вдруг ее тело снова поднялось и кто-то, без всяких усилий, в темноте отрывал от свиньи куски.
- Как ты смеешь ... как ты смеешь ... - липкий страх Дороти начал принимать совсем другую форму. Она отступила, насколько могла, и теперь ее спина коснулась стены сарая. Идти было некуда.
Она смотрела на мертвые, белые глаза свиньи, потом на свои ноги, на любимые, сверкающие, серебряные туфельки. Бедная мать. Теплая кровь свиньи текла вперед и попала на носки тапочек, которые сверкали в свете фонаря. Блестки медленно гасли под густой кровью.
Все пропало. Эта штука испортила единственное богатство бедной фермы, которую девушка могла назвать по-настоящему своей.
- Как ты мог ... – процедила она сквозь зубы.
Новорожденные поросята тихо повизгивали в загоне по матери.
- Как ты смеешь ... - прорычала Дороти, ледяные руки девушки стали горячими. Ее кровь закипела. Страх исчез. Она смотрела на свои туфли - в крови, которая текла повсюду и поглощала серебряные искорки, которые оживляли их. Ярость поглотила страх полностью.
Опять раздалось хихиканье. Прямо перед ней, чернота, сгустившаяся над внутренностями мертвой свиньи, начала расти. Долговязая тонкая фигура разматывалась, растягиваясь вверх. Его красные глаза светились в темноте, наблюдая за ней. Она могла видеть его лицо озаренное мягким, синим светом. С его губ капала кровь, а углы рта растягивались и заставляя желтую мертвую кожу трескаться в улыбке, обнажая гниющие, заостренные сейчас окровавленные зубы.
- Уходи ... - приказала Дороти, сжав кулаки. Она подняла фонарь за ручку, а затем схватила его прямо рукой за горячее стекло. Она не могла, или не хотела, чувствовать что-либо сейчас.
- Уходи! - Закричала она.
Нечто стояло где-то в пятнадцати футах перед ней, распахнув свои руки, с них капала свежая кровь на белую сорочку Дороти. Он начал смеяться, делая один широкий шаг через свинью, к ней. Дороти разбила фонарь о грудь чудовища. Изверг взвыл и вспыхнул пламенем, фонарное масло охватило его и загорелось. Он выбросил руки вверх и споткнулся. Но, даже когда пламя лизало его кожу и рваную одежду, чудовище, корчась и визжа, не сводило красных глаз с Дороти. Она видела его ярость. Он прыгнул на нее, роняя раскаленные ошметки. Пламя охватило загон и стойла, из-за горящего следа, которое оставляло чудовище, когда приближалось к Дороти.
Дороти больше не боялась. Несмотря на чудовище перед ней, она не двигалась с места. Ее волосы вдруг поднял какой-то сверхъестественный ветер, она раскинула руки и чувствовала, как гнев течет через нее, как кровь по венам.
Высокое существо сделало еще один большой шаг, и Дороти была почти в пределах его досягаемости. Но Дороти мешала ему теперь пройти. Она прыгнула от стены и стала наступать на неправдоподобно высокое чудовище охваченное пламенем. Она вытянула руки перед собой и заставляла монстра отступать силой своей ненависти. Он упал на пол и засмеялся еще громче. Его булькающий сдавленный смех отражался от стен и потолка сарая.
Вокруг них визжали свиньи и лошади били копытами. Перепуганные животные пытались вырваться, отчаянно ища выход, чтобы убежать от быстро распространяющегося огня. Дороти прыгнула на существо, растянувшегося по полу сарая. Она схватила его за голову и стала драть ногтями его дикие глаза, теперь пожелтевшие, с красным отсветом в освещенной огнем комнате, а чудовище продолжало смеяться.
Полная ненависти и гнева, она сунула руку сквозь сухую, натянутую, мертвую кожу, которая обтягивала голову чудовища и сжав в кулак, стала вытаскивать горсти красновато-черных внутренностей – кровавые куски мяса и клочки сена, какие-то различные органы других существ. Желто-красные глаза зверя закатились и смех растворился в бульканье. Его чернеющее тело раскололось и развалилось от жаркого пламени.
- ДОРОТИ! - мужской голос пробился сквозь облака густого дыма, окружавшие ее. Ее сила пропала, она подняла глаза и поняла, что жгучий, горячий дым в сарае был слишком густым, чтобы видеть что-нибудь. Синий свет исчез. Дороти была растеряна, слепа, и едва могла дышать в густом, черном дыму.
- Дядя Генри! – пыталась ответить Дороти, кашляя и брызгая слюной. Из темноты ее выхватили две сильные руки и вышвырнули ее из сарая. Через несколько мгновений, она вдохнула сладкий, прохладный, свежий воздух. Оба ее дяди побежал обратно в сарай и, мгновение спустя, лошади и свиньи выбежали во двор.
- Дороти! - воскликнула ее тетя Эм, бегущая к девушке, которая безвольно лежала на траве.
- Я в порядке, я в порядке, тетя Эм! - икнула Дороти. Она почувствовала облегчение от холодного мокрого полотенца на шее, которое прикладывала тетя Эм. Только теперь она почувствовала тупую, пульсирующую боль в ладони, которой она схватила горячий фонарь.
С громким треском, часть крыши сарая обвалилась.
- Дядя Генри! Хэнк! - закричала Дороти. Тетя Эм схватила Дороти за плечи с беспокойством наблюдая за дверью сарая, больше всего желая, чтоб ее муж и работник появились. Дядя Генри выскочил из двери, следом за ним Хэнк, оба кашляли и задыхались. Дороти судорожный вздохнула от облегчения и потеряла сознание.
- ... Я поскользнулся на внутренностях свиньи, - услышала она, но была слишком слаба, чтобы открыть глаза. Послышался тяжелый вздох. Это была тетя Эм.
- Что… что она сделала, Генри? – прошло около минуты, прежде чем дядя Генри мог ответить.
- Она ... э-э ... она ... ну, она получается разорвала свинью голыми руками.
Дальше судорожные всхлипывания.
- Но она просто ребенок! - тетя Эм открыто расплакалась. Горячие слезы капали на лицо Дороти.
- Эм, следующим может стать кто-то из нас. Вы не знаете, на что она способна. – сорвался дядя Генри. Дороти никогда раньше не слышала, как кричит дядя Генри.
- Вы должны сделать это сейчас, госпожа Эм. – послышался рядом голос Хэнка. – Стало быть, она это сделала. Она опасна для всех, даже для нее самой.
Дороти изо всех сил пыталась заговорить, но была слишком слаба, чтобы очнуться от кататонии.
- Давайте отнесем ее в дом. – дрожащий голос тети Эм утонул в звенящем колоколе приближающейся пожарной бригады.
Дороти чувствовала, как ее взвалили на одно плечо ее хрупкой тети и другое сильного дяди Генри, носки ее когда-то сияющих туфелек сейчас волочились по камням, на пути к ферме. Собрав все свои силы, она открыла глаза.
Поле. Горящий сарай и лязг красной пожарной машины. Голос начальника бригады, который кому-то кричал искать хорошенько. Свиньи и лошади неприкаянно бродившие неподалеку. И там, на кукурузном поле, свисающий со своего деревянного креста Страшила, отлично видимый в свете луны.