Глава 2. Демоны
Светляк, именуемый Шмыгуном, нехотя удалился за кучи древнего хлама, над которыми вдали торчали крепостные зубцы и обвислый флаг.
Вожак сложил руки рупором и послал ему вдогонку острый, пугающий крик.
- Это ему заряд бодрости, а то заснёт чего доброго. А мы пока поболтаем. Хоть он и косноязыкий, всё же неудобно при нём сплетничать.
- Ты говоришь, демоны... но что это, кто вы такие? - спросил Крат, глядя на огонь и медный котелок, в котором плотной прозрачностью лежала терпеливая вода; казалось, она их слушала.
Дым костра порой заглядывал к воде через борт котелка и пробегал над ней, словно скучал, и тогда вода добавляла ему беглую струйку пара.
- Почти люди, в общем-то. В основном, это люди, обманувшие смерть. Я по здешним меркам очень молодой: я ещё, видишь, человекоподобный. Те, которые с нижних этажей, они потеряли сходство с тобой.
Розовые, почти алые глаза прибавляли значения его словам.
- Как же ты сумел её обмануть? - Крат насилу выстроил фразу: слова стали тяжёлыми.
- Если ты подумал, что я защитился от смерти бессмертным театральным искусством, то ошибся, - демон засмеялся, чётко произнося "ха-ха-ха", как будто делал дыхательное упражнение. - Я спрятался за мешками с землёй. Кстати, хочешь избежать встречи с ней? Я серьёзно говорю. Спрячешься, я покажу тебе, где, и станешь вечным… вернее, долговечным.
- И что… потом на свет не выходить никогда?! - с тоской спросил Крат.
- Лет через пятьдесят начнёшь выбираться в коридоры. Она уже забудет про тебя и даже если встретит, не узнает. Здешняя жизнь, она подвяливает.
- Нет-нет, мне лучше по нашему обычаю.
- Как хочешь, - с деланным безразличием произнёс демон.
- Расскажи о себе, - попросил Крат.
- Я - фокусник.
Крат взялся угадывать и стал перечислять имена со старых афиш: Гарри Духов, Ларри Грацелли, Семён Дедлин, Ашот Ашотян... фокусник отрицал, усмехаясь.
- Сколько ж тебе лет? - Крат на всякий случай отстранился от него.
Тот промолчал.
- Скажи хотя бы, как тебя именовать!
- Зови меня Фокусник.
Дым с паром сошлись воедино, свились двойной спиралью и полетели вверх. На внутренних стенках котелка набухли серебристые пузырьки.
- Расскажи, какие здесь водятся демоны?
- Разные. Самые древние потеряли речь и лицо. Некоторые забыли, кто они и как провели на земле свою жизнь. Страшные, зато бессмертные! - добавил Фокусник, опережая возражение Крата.
- Их вообще много …ну, в мире?
- Бессчётно. И есть бестелесные демоны, вроде уплотнений энергии… вернее, воли. А среди них водятся такие, что научились жить внутри людей, в виде элементов сознания.
- Неужели?! - Крат оглянулся.
- Ужели-ужели! Изнутри сознания демонам удобней влиять на людей, подвигая их к рискованным поступкам и тем самым создавая эмоциональные всплески. Некоторые провоцируют человека на преступную жизнь. Сам понимаешь, мы заинтересованы в том, чтобы человечество кипело страстями, тогда для нас мир становится тёплым и порой горячим. Нас греют революции, пожары умов, массовые психозы. Тогда мы живём активно, активнее вас.
- А я могу здесь увидеть твоих соседей? - спросил Крат, про себя изумляясь полному совпадению интересов демонов с тем, что Крат недавно обрисовал как интересы Яги-Смерти-Судьбы.
- Непременно увидишь. Один только что выглядывал из шкафа, ты успел его заметить. Демоны, словно грибы - только начнёшь примечать, и глаза навострятся! Правда, некоторые прикидываются неживыми предметами, - он опять засмеялся, отчётливо произнося междометие "ха", потом будто бы смахнул розовую слезу. - Самый древний из тех, кто ещё сохранил некую видимость, это Нил Шточвах, он обитает глубоко. Плотного тела у него нет; он состоит из памяти, локально расположенной в пространстве, это просто намагниченный небольшой объём, заметный в виде тёмной радуги над полом.
Есть которые не шибко старше меня: три французских комедианта, например. Они приехали в начале девятнадцатого века, их освистали и обещали побить, после чего они спрятались под театром. Они тогда ещё не знали, что спрятались навсегда.
Бродит у нас Береника из пьесы Расина. Взять кого постарше, так это Стамина, Занюхта, Шмыгун - вот он приближается с чаем, Вестибюль, монах Орхонтий, Батя (якобы отец Гамлета, а в реальности датский актёр восемнадцатого века, заблудившийся тут по пьянке и обрусевший).
Взять кого постарше, так это будут совсем безобразные хлопцы: Червий, Суматох, Нетвурк и некоторые другие, которым за две тысячи лет перевалило. А древнее всех, даже старше Нила Шточваха - пещерги, поползыши, нибелунги, утерявшие имена и внешний облик - их как бы вовсе нет. Но они есть. Так часто бывает: насчёт кого-то кажется, будто его нет, а он есть.
Я тебе совсем по секрету скажу: самые мелкие демоны суть вирусы ума; они пережили смену вселенных. Они от прошлого космоса уцелели, - при этих словах он создал на своём лице мину изумления, насколь позволяли ему непластичные ткани.
Шмыгун появился и вручил Фокуснику ржавую кубическую банку. Вода закипела. Фокусник снял котелок с огня и бросил в него две шепотки крупной зеленоватой заварки. Шмыгун сел наземь, закрыл глаза, качнулся и повалился набок. Фокусник едва взглянул на него.
- Таким образом кончается энергия. Если бы нас не было, он бы совсем уснул, и десять веков промелькнули бы для него как один миг. Так и лежал бы он бесчувственным предметом среди таких же с виду мёртвых предметов, изображая обшарпанный манекен из реквизита полоумной сказки.
А Крат задумался о другом.
- Погоди! - сообразил он. - Если смерть тебя не помнит, ты, значит, можешь выйти на землю, к людям?!
- Для чего?
- Ну, для общения.
- Что они мне скажут? Посадят в клетку для научных экспериментов? Что вообще могут люди сказать интересного?
- А природа, а небо?
- Пусть растения, узники и философы тянутся к свету! У них гелиотропизм. А я болею от солнца. Мне здесь хорошо, здесь идеальные кондиции.
- Но всё же тесный, замкнутый мирок… - возразил хлопотливый Крат.
- Замкнутый, но большой. Ваш мир, который наверху, он тоже замкнутый.
- Почему? Имеются другие планеты и галактики, - гордо заметил Крат.
- Ваши ракеты бороздят просторы внутри вашего черепа. Неважно. Ты всё-таки подумай: у тебя есть возможность спрятаться от смерти.
- Нет-нет, у меня другая задача. И мне тут было бы скучно.
- Какая же у тебя задача?
Крат молчал. Возле костра откуда-то появился крупный синий мотылёк с белою каймой на крыльях. Двое следили за его прыгающим полётом. Это был совершенно беззвучный мотылёк, без шороха крыльев о воздух. Здесь вообще, вдруг заметил Крат, звуки не подчинялись привычному порядку, и голос не имел направленности, но звучал сразу везде или, быть может, внутри слуха. Крат обратил внимание, что костёр тоже горит неслышно.
Мотылёк сел на колено Крату и задрожал, переступая тонкими лапками.
- Эта синяя тварь питается надеждой. Кто-то из нас носит, а лучше сказать - лелеет некую надежду… только это не я, - заявил Фокусник.
Крат наблюдал, как мотылёк раскрывает и складывает крылья.
Неожиданным движением Фокусник дотянулся до мотылька и брезгливо бросил в костёр. Мотылёк упал на кусок весла - прохладным кусочком неба он лежал среди огня и не загорался. Крат выхватил его и осторожно положил в нагрудный карман рубашки.
Фокусник обнажил зубы в злорадной улыбке - получилась гримаса людоеда.
Открывшийся ряд зубов притянул взор Крата: зубы выглядели плитами фаянсовой стены града Гугерсалема - столицы Ада. Щели между зубами-плитами сделаны для стока крови, когда внутренний объём города переполняется слюной и кровью.
- Зачем ты хотел погубить мотылька? - уставился на него Крат.
- Чепуха! Насекомые! С ними не стоит делиться надеждой. Да, так ты не ответил, какая у тебя задача, если просто существовать тебе скучно? - Фокусник снял с лица гримасу зла и вернул фарфоровым чертам нейтральность.
- Мне надо найти убийцу, потому что моего друга ни за что арестовали.
- С чего ты взял, что ни за что? - спросил демон.
- Потому что… пистолет был не заряжен. И потому что, он целился в мою сторону.
- Ерунда. Пистолет кто-то заботливо зарядил. А потом рука твоего друга дрогнула, и пуля угодила в Рубенса.
- Погоди, я ведь не называл имя убитого, - жадно глядя на визави, заметил Крат.
- Оно вертелось у тебя в уме, - выкрутился Фокусник.
Учуяв эмоции, Шмыгун очнулся и сел в ожидании дальнейшего. Но Крат эмоции в себе затаил. Он это сделал каким-то неописуемым действием, вроде задержки дыхания.
Шмыгун сел, достал из рукава неказистый предмет и положил перед ним.
- Суфарь курцоп тыка плызю сымь, - произнёс кое-как.
- Сухарь возьми, только плесень сними, - перевёл Фокусник. - К чаю тебе угощение принёс. Шмыгун - добрый товарищ, - и повернувшись к нему, похвалил: - Шмыгун хороший, Шмыгун молодец! Вот он какой у нас!
Крат со своей стороны благодарно кивнул Шмыгуну, только сухарь не стал пробовать: тот походил на кусок шифера. От чая, пахнущего болотом, тоже пришлось отказаться.
- Ты помнишь, кем ты был, когда был человеком? - спросил Шмыгуна.
- Воспомы-на-ний детыстыва выходют ис клубин-ны моэво мос-зга, - произнёс демон, покачался и замер.
- Из какой глубины, какого мозга?! - возмутился Фокусник. - У тебя мозга нет! Врёт он всё, по старой привычке, - махнул рукой.
- О мозге всегда врут, - заметил Крат.
- Демону трудно произносить слова, и чем он старей, тем ему трудней. Зато проще стучать по деревяшке и скрипеть.
- А демоны и бесы - не одно и то же? - вспомнил Крат.
- Хрен его знает, - сказал Фокусник. - Бесы, похоже, моралисты. А мы, если и мучаем кого, то не с научными и не с моральными целями, а чтобы согреться, всего-навсего. Я бесов не видел. И ангелов тоже.
Крат охотно потолковал бы о тонких и толстых существах, но поднялся и отряхнул штаны.
- Мне пора.
- Шмыгун тебе посветит на лестнице, - сказал Фокусник и тут же зашипел на Шмыгуна. - Лицо поправь, чучело!
Шмыгун, смочив палец чаем, подклеил кусочек отставшего эпителия.
Крат на прощание кивнул Фокуснику. Обычные слова, вроде "спасибо" или "всего доброго" никак не подходили к обстановке.
Несколько отойдя, он оглянулся и увидел фарфоровые глаза Фокусника - тот мигом потупил взор, прикинувшись, будто следит за костром, хотя до этого смотрел в затылок уходящему человеку, и человек ощутил, что затылок его трогают чужими пальцами.
Тихо горел костёр; его пламя издали виделось прозрачным, почти бесцветным.
Крат последовал за Шмыгуном, а тот с опущенными плечами семенил по тропе в лесу былого реквизита.