Каждую ночь одно и то же. Словно кто-то намеренно отключал мое сознание, оставляя лишь неконтролируемые приступы. Я забывал очень многие события, будто так и должно быть. Будто эти фрагменты были лишними и должны быть вырезаны моим подсознанием.
Иногда казалось, что я оставляю в памяти лишь плохие моменты, но потом я думал, что и хороших то за последнее время не было. Я ни с кем об этом не говорил, лишь потому что никто бы меня не понял. Да, это была единственная причина. Не рассказывая никому о том, что со мной творится, я избавлял себя и окружающих от их лицемерных попыток сделать вид, будто мои проблемы им хоть как-то интересны. За годы жизни в этом городе я осознал одно - никто не поймет человека так, как он сам. И речь шла не только об одиночестве.
Я об этом знал еще десять лет назад, когда у меня прихватило дыхание прямо на дороге. С трудом ковыляя в сторону дома, я видел лишь пустые лица людей, не понимавших даже, стоит ли помогать человеку в таком состоянии. Даже врач чуть позже после этого не смог поставить точный диагноз. Это была вовсе не пневмония легких.
Я открыл глаза. Которую ночь подряд практически не спал. Камилла лежала рядом. Ее длинные кудри прикрывали белоснежное личико, видны были только губы и часть подбородка.
Сколько раз до этого я представлял ее лежащей рядом, на этой кровати. Представлял, как бы она меня страстно обнимала и мы бы вместе засыпали, зная что будет еще завтрашний день, полный неожиданных приключений. Потом правда я долго заставлял себя прекращать заниматься самообманом. Но теперь она была здесь, лежала рядом, и она была реальна. Я прикрыл Камиллу вторым одеялом, затем встал и подошел к окну.
Глядя на соседние дома я невольно вздрогнул. Некоторые из них слишком недолгое время знали хозяев, а некоторые, наоборот, знали много лет, но затем видели их изгнание. Снежинки равномерно падали на эти дома, создавая единую симфонию из крупинок, иногда прерываемую сильным ветром, разносившимся по улице и бившим по стеклам.
Вряд ли я уже уснул бы в эту ночь. Выпитая бутылка виски немного давила по голове, но не настолько, чтобы я мог потерять равновесие. В такие моменты ко мне частенько приходили какие-либо идеи, о которых я потом в большинстве случаев сожалел. Эта ночь не была исключением. Я взял со стола телефон, вышел из комнаты и набрал своего старого знакомого Матиаса. Хриплый голос на том конце провода избавил меня от вопроса, спит ли он.
- Давуд?... Какого черта...
- Ты ведь должен быть на участке, - тихо проговорил я.
- А я и так на участке, - ответил он. - И я сплю. Чем, черт тебя побери, могу быть полезен?
- Я тут налоги плачу, а ты значит спишь на рабочем месте, полицейский хренов!
Молчанием в ответ Матиас дал понять, что шутка совсем не зашла. Лишь хриплое дыхание в трубке выдавало его недовольство столь поздним звонком.
- У меня к тебе есть дело. Возьми свой значок полицейского, садись в машину и приезжай сюда. За тобой давний должок, ты помнишь?
- Какое дело?
- Мы поедем в "Хельгу" - ответил я и положил трубку.
Я быстро оделся и стал ждать Матиаса. Он был мой ровесник, здоровенный малый с широкими скулами и светлой физиономией, но сутулый и до невозможности ленивый. Таким только в полиции и работать, больше бы нигде он не пригодился. Несколько лет назад Матиас где-то потратил деньги, которые родители дали ему на обучение в полицейской академии, и я оказался единственным, кто ему помог. Так что должок за ним был серьезный.
Мне неожиданно пришла в голову мысль наведаться в отель "Хельга", ибо именно туда приводили все следы заместителя мэра Уве Серенсена перед похищением. Это место известно на весь город развратными посетителями, проститутками-иммигрантками и различными наркоманами разных мастей. Неудивительно, что там любил проводить время заместитель мэра, да и вряд ли он был единственным политиком, который туда заглядывал. Я понимал, что поход туда скорее всего станет для меня путем невозврата. После этого я буду просто обязан пойти до конца.
За несколько дней до этого на одном из городских форумов я прочитал, что там часто ошивается некто Никлас Викандер, швед, нелегально перевозивший проституток из разных стран, которые обосновывались в Тромсе или, чаще всего, в Тронхейме.
Матиас приехал позже ожидаемого. Я вышел из машины и быстро направился к машине. Холод на улице был просто собачий. Матиас сидел за рулем в полицейской форме, и неодобрительно на меня глядел, словно наконец осознал, что видит перед собой главную причину своих бед.
- Какого черта тебе вдруг глубокой ночью понадобилось в эту богадельню из шлюх и наркоманов? Ты теперь решил на постоянной основе меня использовать, раз я стал полицейским?!
Я напомнил, как здорово в свое время ему помог, и как он чуть ли не слезно просил меня обращаться по любому вопросу. И вообще, он не полностью вернул мне долг, и об этом он тоже отлично знает. Матиас глубоко вздохнул в ответ, затем ухмыльнулся и завел мотор. По правде говоря, мне не хотелось все это говорить, да и я сам не люблю выворачивать такие темы, но на тот момент это была единственная возможность уйти от его вопросов. Я лишь объяснил, что у меня есть кое-какие старые счеты с одним из завсегдатаев этого заведения.
Четырехэтажное серое здание за чертой города вряд ли привлекало бы хоть какое-то внимание, если бы не то, что творилось внутри него. Выйдя из машины прямо напротив отеля, я огляделся. О том, что это именно отель, гласила лишь маленькая табличка без подсветки, висевшая на огромном столбе на уровне второго этажа. Разглядеть ночью надпись на ней можно было только от стоявшего неподалеку тускло светившего фонаря. Свет горел только на четвертом этаже, оттуда же и громко играла музыка.
Внезапно с главного входа вывалились двое молодых парней, по виду лет по двадцать. Один из них еле стоял на ногах, и по всей видимости, был еще и под кайфом. Он громко говорил непристойности другому, более манерному с длинными светлыми волосами, одетому в кожаные обтягивающие штаны. Волосатый в ответ лишь ухмылялся, пытаясь удержать того на ногах. Затем они начали целоваться.
- Я сейчас блевать начну, - с нескрываемым презрением выпалил Матиас, стоявший за моей спиной.
Я кивнул в их сторону, и мы подошли вплотную. Первым нас заметил волосатый, оторвавшись от своего партнера, хотя тот продолжал настырно к нему тянуться, требуя продолжения. У манерного был широкий лоб и крючковатый нос. Он смотрел на нас будто бы исподлобья, удивленно выпучив свои большие глаза.
- Под чем он? - задал я вопрос волосатому, показывая на его друга.
- Тебе то что, старина, - ответил он своим гнусавым голоском, в котором явно чувствовался сильный акцент. - Понравился, что ли? Вообще-то он только мой!
Своим голосом и видом он вызвал во мне такое презрение, что мне хотелось перегрызть ему глотку прямо там. Но я сдерживался. Он вытянулся в полный рост, и начал нас разглядывать.
- О! А вы что, типа копы?
- Тебя как зовут, шутничок? - я повысил тон, и волосатый это заметил, поняв, что шутить не стоит.
- Йохан... Йохан Бранквист. Я из Уппсалы, это в Швеции.
- Мы знаем где это, - вступил в разговор Матиас, доселе стоявший у меня за спиной. - Для шведа ты неплохо владеешь норвежским. Небось часто сюда мотаешься?
- Да, часто. Я обожаю вашу страну. Я вот еще в Осло был, в Тронхейме был, - ответил тот своим плавным шведским говорком, состряпав при этом дебильную улыбку.
Наконец второй кое-как начал приходить в себя, поднял голову и стал пристально нас рассматривать, по-актерски подозрительно прищурив глаза. Лицо его было усыпано веснушками, уши огромные. Он пробурчал что-то невнятное, затем, видимо разглядев наконец полицейскую форму Матиаса, сложил ладони вместе перед собой, делая вид, что извиняется за свое поведение. Без сомнения, он был местным, норвежцем.
- Вы это... не совсем правильно нас поняли, - запинаясь, начал волосатый Йохан. - Вообще-то мы нормальные, не из тех... ну, вы поняли...
- Послушай, - перебил его я, не желая слушать эти глупые отговорки. - Я тут не из полиции нравов. Усек?
Они оба вопросительно посмотрели на меня, поочередно хлопая глазами, будто клоуны в цирке перед очередным номером.
Я глубоко вдохнул воздуха, затем быстро выдохнул и ответил:
- Мне плевать, кто кого трахает. Я пришел сюда не копаться в том, почему вам обоим нравятся мальчики, а не девочки. Так понятнее?
Они переглянулись друг с другом, затем медленно закивали, но даже в этой мрачной темноте было видно, что они явно ошарашены моим ответом. Мне показалось, что даже Матиас был поражен тем, как я смог вжиться в роль сурового полицейского, которому при этом на все наплевать. Все это время с четвертого этажа доносилась та же громкая музыка и крики веселья.
- Мы ищем твоего соотечественника, - обратился я к Йохану. - Никлас Викандер. Он ведь тоже швед. Говорят, этот Никлас тут известная личность. Уверен, тебе он тоже знаком.
На мгновение он замялся, посмотрел сначала на меня, потом на Матиаса своими испуганными глазищами, поняв, что деваться уже некуда. Отвечать все же придется.
- Да да, он здесь... ну это... с тремя какими-то шлюхами. Но вряд ли он станет с вами общаться. Не знаю насчет тебя, но от этого за версту разит копом, даже если бы он не был в форме, - усмехнувшись сказал он, показывая на Матиаса.
Наступило неловкое молчание. Больше они нам были уже не нужны, но и заходить обратно в отель им не следовало бы. На улице становилось все холоднее. Ветер уже вовсю дул в нашу сторону, выбрасывая многочисленные снежные крупинки.
- Проваливайте домой. Вам здесь делать больше нечего, - угрюмо проговорил Матиас, жестом показывая им уйти. Несколько секунд они помаялись на месте, затем побрели в сторону дороги.
Мы вошли внутрь отеля. На ресепшене никого не было, лифт также не работал. Повсюду была только темень, и звуки рок-музыки, доносившейся с верхних этажей. Я включил фонарик в телефоне, и мы начали подниматься по лестнице. Уже на третьем этаже я услышал громкие женские стоны, которые доносились вплоть до лестницы. Бездарная звукоизоляция, грязные стены и пыль, повсеместно разносившаяся по этажам.
- Посвети здесь, я на что-то наступил, - отозвался Матиас.
Внизу прямо под его ногами лежали аккуратно сложенные использованные шприцы, и какие-то упаковки с непонятными надписями. Мы с ним переглянулись, негласно решив не трогать эти упаковки, что бы в них не находилось.
Матиас наконец вытащил пистолет, спросив уверен ли я, что стоит идти дальше. Я лишь кивнул в ответ, и мы медленно поднялись на четвертый этаж. Здесь уже, хоть и не везде, горел свет. Как и на предыдущих этажах, в коридоре тоже никого не было, хотя женские стоны доносились громче и отчетливее. Я жестом показал Матиасу, что пойду в другой конец коридора. Дойдя туда, я прижался ухом к одной из дверей - та же громкая музыка и крики веселья. На мгновение я забыл где нахожусь, и начал вслушиваться в слова песни, звучавшей из колонок. Это пели хорошо известные мне с детства «Линэрд Скинэрд», и пели о том, как же хорошо в Алабаме, и как хочется туда снова вернуться. Помню, как я подпевал отцу и брату, когда мы слушали эту песню по дороге из Альты, где мы гостили у семьи саамов. Никто из нас не знал английского языка, вместо этого мы использовали сплав норвежских и боснийских слов. С тех пор я так и не овладел английским, но слова этой песни выучил наизусть.
Внезапно из номера, находившегося недалеко от Матиаса кто-то начал долбить по стене и смачно выругиваться на шведском и ломаном норвежском, оторвав меня от воспоминаний. Оттуда вывалился рослый и голый до торса молодой парень. Он расшатывался на месте, пытаясь что-то достать из кармана, по всей видимости телефон, но все его попытки были тщетными. Затем он медленно присел на пол и двумя руками взялся за лицо. Я решил, что сейчас лучший момент, иначе он зайдет обратно.
- Никлас Викандер? - громко крикнул ему я.
Он поднял было голову, пытаясь понять, откуда доносился голос, но тут же с другого конца коридора закричал Матиас.
- Полиция Тромсе! Стой на месте!
Он встал в полный рост, видимо раздумывая что делать дальше. Несколько секунд он изумленно смотрел то на Матиаса, то на пистолет в его руке, затем резко развернулся и побежал в мою сторону.
- Даже не думай, Никлас! Просто подними руки, и мы спокойно поговорим. Никто не собирается...
Матиас не успел договорить, как тот, к кому он обращался, развернулся и со всей силой ринулся в мою сторону. Он бежал так быстро, что я успел разве что приподнять руки в попытках его поймать. Находясь уже в метре от меня, он сделал новый рывок, оттолкнулся от пола, и, словно прыгая с трамплина в бассейн, головой полетел на меня так, что я спиной ударился об стену. Я попытался вцепиться в этого здоровенного детину, но он встал на одно колено и прокусил мне руку, да так сильно, что я вскрикнул от боли.
- Я... я не тот... я не являюсь Никлас...