Резолюция
Несмотря на очередь в видеомагазине, Хаусу удалось вернуться домой раньше Уилсона. Сунув пиво в холодильник, совершенно вымотанный, он упал на диван и хмуро уставился в экран неработающего телевизора. Затем его взгляд заскользил по квартире в поисках какой-то зацепки, любого потенциального ключа к разгадке тех изменений происходящих с Уилсоном, которые делали его всё менее похожим на Уилсона. Ничего особенного он не увидел, кроме чрезмерной чистоты.
Нехотя Хаус встал и начал расхаживать по квартире, сам толком не зная, что ищет, но ведомый подозрением того, что мог бы найти. Он сунулся было на кухню, но отклонил этот вариант, как слишком очевидный. Дотошно обыскал спальню, не пропустив ни одного ящика в шкафу и тщательно проверив содержимое прикроватной тумбочки. Уничтожив следы обыска, вернулся в гостиную, взглянул на книжные полки и, наконец, его взгляд зацепился за садового гнома.
Гном сидел на кирпичах перед камином, ехидно ухмыляясь. Хаус присмотрелся. Гном был установлен небрежно и немного криво, за счёт того, что одним боком попал на фигурный выступ с краю кладки. Хаус шагнул к камину, говоря себе, что просто хотел бы поправить беспорядок, и прилагая все усилия к тому, чтобы проигнорировать сосущее под ложечкой беспокойство.
Сунув руку под тяжёлое основание гнома, он нащупал там что-то неуместно мягкое. Неясное беспокойство переросло в вполне оформившуюся тревогу и Хауса перехватило дыхание.
- Да ты полон сюрпризов, парень, - пробормотал он гному и осторожно наклонил его.
Озноб змейкой пробежал по его спине, когда он извлёк на свет маленький кожаный мешочек. Он мог чувствовать сквозь тонкую кожу холодок и вес стеклянного флакона на своей ладони. Хаус окаменел, поражённый прямо в сердце предвиденной, но совершенно не обрадовавшей его находкой, догадываясь о её содержимом, но совсем не желая знать точно, не желая заглядывать внутрь. Струйка холодного пота, скользнувшая по спине, вернула его к жизни, он расстегнул молнию и, присев на кирпичи, разложил содержимое мешочка на коленях.
Три шприца в запечатанной пластиковой упаковке, резиновый жгут, маленький флакона морфия без аптечного ярлыка.
- Господи, Уилсон… - пробормотал он
«Я не увлекаюсь»
Действительно?
«Но я мог бы… Было бы легче»
Хаус почувствовал, что его бьёт дрожь.
Прозрачная жидкость в бутылке соблазняла, нашептывала сладкие обещания счастья, полной свободы от тревог, от душевных мук, от боли. Хаус боялся этого соблазна, противился ему всеми силами и поэтому устроил собственный тайник с химическим счастьем в достаточно труднодоступном месте своей квартиры, отложив его на самый крайний случай. Он помнил какое его охватило отчаяние, когда ему пришлось воспользоваться этим крайним средством.
Но Уилсон… У Уилсона всё хранилось в проклятом гноме прямо посреди гостиной. Он не боялся! Возможно, он просто отличался от Хауса, возможно у него было больше стойкости и, возможно, он просто хотел чувствовать комфорт, зная, что облегчение вот оно, рядом.
Или, возможно, он уже использует это и хочет иметь его под рукой.
Хаус снова задрожал, и сморгнул внезапно набежавшие злые слезы. Осторожно он сложил все обратно в мешочек, застегнул молнию и вернул его назад, в тайник. Он даже постарался устроить гнома точно так же неровно, как он стоял раньше. Обыск квартиры занял слишком много времени, избавиться от морфия до возвращения Уилсона Хаус уже не успевал.
- Ты не получишь его, сука, как бы ты этого ни хотела, - прошептал он. - Ты не получишь моего Уилсона.
Ни мотоцикла, ни автомобиля на парковке не было, поэтому Уилсон несколько удивился, найдя Хауса развалившимся на его диване. Хаус отсалютовал ему пультом от телевизора, и, когда Уилсон бросил свои ключи на стол, предсказуемо, заныл.
- А где еда? Я голоден.
- Ты что, не нашёл кексы? - откликнулся Уилсон, вешая пальто и радуясь тому, что Хаус, кажется, не собирается возвращаться к утреннему разговору.
- А что, у нас есть кексы?
Уилсон даже не успел обернуться, как Хаус, исчезнув с дивана, материализовался на кухне.
- Хаус… - начал было Уилсон, но его прервал стук в дверь. Пока он расплачивался с девушкой из пиццерии, Хаус одним разом притащил из кухни и пристроил на журнальном столике два стакана пива и четыре кекса. Уилсон не стал выяснять, как ему удалось проделать этот фокус, он просто пристроил пиццу к пиву и сел на диван рядом с Хаусом.
Они ужинали в дружелюбном молчании, наблюдая, как Злой едва избежал виселицы, а Плохой усеивает свой путь по пустыне трупами. Когда они перешли ко второму стакану пива, а Злой и его брат обсуждали ошибки их жизней, Хаус поглядел на Уилсона и тихо сказал:
- Спасибо.
Уилсон обернулся, чтобы посмотреть на Хауса, который теперь преувеличенно внимательно следил за происходящим на телевизионном экране.
- За…?
Хаус неловко поёрзал:
- За пиццу.
- И тебе, - ответил Уилсон. Он перевёл взгляд на телевизор и улыбнулся. - За всё.
- Уилсон…
- Ты знаешь, ты был прав.
- Как обычно, - Хаус не отводил взгляд от экрана.
Уилсон положил ногу на журнальный столик.
- Я разочаровался в поисках лечения боли.
Хаус продолжал молчать, и Уилсон был рад и благодарен ему за это - за то, что он просто слушает.
- Когда изо дня в день половина твоего запаса энергии уходит на то, что бы просто встать утром с постели сил не остаётся ни на что, кроме как добраться до конца дня.
- Приза Лучшему Калеке нет, - сказал Хаус с короткой улыбкой.
Уилсон слабо улыбнулся в ответ:
- А должен бы быть…
- Если только солидный денежный приз.
- Или, может быть, стриптизёрши.
И Уилсон улыбнулся в ответ на смех Хауса.
Когда мексиканское противостояние на экране достигло кульминации, Хаус покосился на Уилсона и увидел, что тот тихо похрапывает, откинувшись на спинку дивана. Стараясь не шуметь, Хаус вышел на кухню, как раз когда Хороший триумфально поскакал к горизонту, возвратился к побежавшим по экрану титрам и уселся на журнальный столик прямо перед Уилсоном.
- Эй, Уилсон, - тихонько позвал он, и, не получив ответа, немного повысил голос. - Джимми!
Уилсон открыл глаза и увидел прямо перед собой в руках Хауса чашку с чаем, какое-то время он смотрел на неё, собираясь духом, затем поднял глаза на своего друга.
- Ты знаешь, что нет - хрипло прошептал он.
Хауса обхватил обеими руками теплые бока чашки. Он не смог выдержать пристальный взгляд Уилсона, поэтому заговорил, обращаясь к налитому в кружку чаю:
- Я знаю, что ты не в порядке.
Уилсон вздрогнул всем телом, и Хаус почувствовал, что он посмотрел на гнома, но не поднял головы. Пусть Уилсон гадает о том, как много ему известно.
Уилсон медленно, с видимым усилием, расслабился. Хаус рассматривал его. Даже после всего времени, прошедшего с момента обмена, грубые мозоли на руке Уилсона выглядели неправильно.
- Это не твоя боль, - сказал Хаус, - Она сломает тебя.
- Я сам её выбрал, - прошептал Уилсон. Он сжал запястье Хауса, чтобы заставить его поднять взгляд, и встретиться с ним глазами. - И выбрал бы снова. Я вынесу это бремя.
Хаус переглотнул:
- Ты нёс его достаточно долго.
Он снова опустил взгляд на кружки и руку Уилсона и был рад, что Уилсон не засучил рукав выше локтевого сгиба.
- Я не мог смотреть, как это тебя убивает.
Хаус хмуро усмехнулся:
- Таким образом, ты вытолкнул меня из-под падающего рояля?
- Скорее, из-под наползающего парового катка, разве нет?
Хаус перехватил чашку и теперь держал её одной рукой, а другой нежно сжал ладонь Уилсона - ту, с мозолью от трости.
- Я когда-нибудь… просил у тебя о чём-нибудь?
Уилсон задумался:
- Ты бьёшь на жалость, ты крадёшь, ты требуешь, ты запугиваешь, ты ждёшь, что тебе всё преподнесут по щелчку пальцев - мрачный взгляд сменился грустной полуулыбкой. - Но ты никогда не просишь.
Хаус протянул чашку Уилсону ручкой вперёд:
- Я прошу сейчас.
Уилсон задержал дыхание.
- Хаус… - он вздохнул.
- Я знаю, о чём прошу. Знаю лучше, чем ты знал, когда забирал это у меня. Посмотри на светлую сторону, ведь мне уже не будет так плохо и одиноко, как было, потому что теперь, когда я буду говорить об этом с тобой, ты меня поймёшь. Ты мне поверишь. Я буду делиться, буду говорить, я даже позволю тебе найти мне врача, который пытается лечить боль, при условии, что он не будет идиотом. Но это - моя боль, и я хочу её назад.
Уилсон снова посмотрел на кружку и отчаянно покачал головой:
- Хаус…
- Я хочу назад своего друга.
Уилсон поднял взгляд, чтобы встретиться глазами с Хаусом. Его горло внезапно пересохло, он не был уверен, что сможет заговорить.
- Пожалуйста, - прошептал Хаус.
Они долго сидели, пристально глядя друг другу в глаза, переплетя пальцы и, от чашки с чаем в руке Хауса, между ними поднимался легкий пар, закручиваясь в причудливые водовороты от их общего дыхания.