- Вам нужно будет убрать всего двоих, - голоса явно раздавались из соседнего номера, хотя проверить это не получалось, так как из-за перегородки, выстроенной между лоджиями четыреста двадцать восьмого и четыреста двадцать седьмого номеров, не удавалось заглянуть в окна соседей, - Но сделать это надо быстро!
- Вы так говорите, как будто речь идет о том, чтобы свернуть голову курице и сварить из нее суп! - их было двое. Впрочем, может быть, их было и больше, но беседа протекала в два тембра, один из которых был уверенным и спокойным, второй - плаксивым и нервным, протекала в два ручья - масляный и водяной, которые взаимно лишали друг друга смысла, потому что...
- Я так говорю, потому что так должно! - это масло.
- Да объясните мне, кто кому и что "должно"?! - это вода.
А вместе получалось глупо: в соседнем номере затевали двойное убийство, а Диана, вслушиваясь в планы, не находила сил пошевелиться и набрать три знакомые с детства цифры. Телефон, почувствовав притяжение хозяйки, зазвонил сам:
- Да? - слабым голосом проговорила Диана, - кто это?
- Это консьерж! - говяжьим наваристым бульоном пролилось в слух Дианы, - Я сейчас к вам зайду!
- О, это так мило с вашей стороны, - прошептала женщина гудкам отбоя, однако сил подняться с кресла и выйти навстречу неожиданному посетителю не находила, - В конце концов, у него должен быть ключ, - успокоила она трепещущие на ветру листья балконных цветов, и, откинувшись в кресло, задремала.
***
Темнокожий мужчина неопределенного возраста шагал по коридору четвертого этажа одного из корпусов гостиницы. Номера, выгравированные на медных табличках и намертво прикрученные к дверям номеров, насмешливо блестели: двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, двадцать девять. До конца коридора и обратно: двадцать девять, двадцать семь, двадцать шесть, двадцать пять. До конца коридора и...
И - некого допросить. Впрочем, он и не имел права допрашивать, его задачей было наблюдать за происходящим и анализировать увиденное. Но в том-то и дело (мужчина щелкнул пальцами в досаде), что увиденное никак не поддавалось анализу: номер двадцать восемь исчез с этажа одновременно с прибытием ослика ко главному входу корпуса. И это еще далеко не самое странное из...
***
Котенок старательно вылизывал белый кончик черного хвоста. Своего, естественно, стал бы он вылизывать чужие хвостики? - и покосился на двоих, сидящих за столиком, уставленном всякой вкуснятиной: он ждал момент, когда можно будет безнаказанно стащить во-о-о-он ту рыбину... Рыбина пучила на котенка левый глаз и в ужасе ждала окончания хвостатого моциона черного хищника. Она точно знала, что "эти двое" ее съесть не могут, потому что они - призраки, а призраки рыбу не едят, а вот этот, черный с белым кончиком хвоста, того и гляди...
***
Проснувшись, женщина обнаружила, что на мольберте обретается вполне законченная картина маслом, на которой лепестки виол прячут за собой белого пушистого кролика, готового (только чихни!) сорваться с места и сбежать куда-то за пределы рамок изображения. Удивившись, женщина стала вспоминать - когда это она успела нарисовать кролика? Но, так и не вспомнив, забрала мольберт с лоджии в номер. Ей не хотелось рисковать картиной.
Зевнув, она прошла в ванную комнату - пора было собираться к ужину.
***
"Цыпленок табака, пекинская утка, гусиная печень, филе индейки с шампиньонами, черепаховый суп, крем-суп..." - меню было настроено на скролл слишком быстро, и Диана, не пытаясь соотнести предложенное с запросами собственного вкуса и аппетита, ткнула в первые попавшиеся блюда. Ими оказались креветки в кляре, овощной суп, сладкий салат с ананасами и несколько десертов.
"А полный пансион - это приятно, - думала она, - Но - когда же я успела нарисовать кролика?!"