Охотник сегодня из меня никакой, даже полёвку лишь с третьей попытки поймал. С раннего утра гонялся за ней. Гонялся — это, конечно, сильно сказано. Пробегу немного — лягу, отдышусь. А эта сволочь, мышь бел… то есть серая, остановится, посмотрит и ждёт, когда встану. Ещё и сядет, шерсть свою оближет, хвостиком помашет. Издевается, короче…
Желудок мой бурчит, урчит, кишка с кишкой говорит, жалуются, что я им просроченные белки и углеводы подбросил. А мне-то каково? Итак всю ночь не спал, по дивану катался из угла в угол, пока утренняя зорька в окно не заглянула. Один раз стошнило, ладно не на диван, успел на пол сползти. В общем, чувствовал себя ужасно. Наверное, съел что-то испорченное. Хотя вроде ничего такого накануне в рот не брал, ну… кроме что косточки недельной из заначки, да кусочка пирога, который Машка — соседка по даче — принесла. Пирог — рыбный, чуток с запашком, но это ведь фигня, и не такое едали.
Машка, молодец, лучший друг в этом забытом богом местечке. Хозяйка у неё регулярно наезжает — два-три раза в месяц. Осенью Машку забирает в Город, на зимние каникулы. Завидую. Мои год уже как не показываются. Может случилось что или лень стало ездить. Да мало ли! Вот и бомжую потихоньку. Сначала тяжко было, потом ничего, освоился. Не только посёлок дачный, но и прилегающие окрестности выучил назубок, все проходы-лазейки знаю, как свои пять когтей. Даже рыбу в пруду насобачился ловить. Ну а как же!.. Жить-то надо. Таких как я в посёлке немного, но у каждого своя охотничья зона, строго очерченная и «помеченная». Нарушать нельзя, договор соблюдают все, общество у нас всё-таки цивилизованное. Это вам не дикий Запад, где загрызут на раз и имя не спросят.
В километрах трёх от нас есть карьер. Раньше там песок добывали, потом почему-то забросили. Летом туда частенько наведываюсь, прямо через лес, хотя лесом его трудно назвать, скорее лесополоса, широкая и длинная. Грибов полно, но я их не ем, и не потому что не хочу — мой ЖКТ брезгует и отказывается переваривать. В карьере ловлю быстрых вёртких змееподобных ящериц. Какое-никакое, а мясо. И свежее. Хотя ловить их одно мучение, но с другой стороны это как игра: и ловкость, и скорость, и рефлексы… всё отрабатывается, всё нужно…
Пару дней назад при очередном походе в карьер нарвался на двуногих охотников. Похоже, я в выходные попал. Что было… Одно слово — охотнички! Пьяные, шумные. Понаставили банки, бутылки и палят почём зря. Руки кривые, глаза кривые, почти всё в «молоко». Но довольные… Это они на охоту приехали, на природу… Да в таком месте зверьё вряд ли будет жить! Имею ввиду крупняк, а мелкоты, конечно, предостаточно. Но им ведь «мелочь» — типа ёжика или ондатры — совершенно не нужно. Вот и развлекаются… Меня увидели — дёрнул черт на поляну выскочить — за волка приняли. Заорали дружно: «Волк… волчонок. Ату, ату!» и давай по мне лупить. Хотя и «кривоглазые», а чуть не попали. У меня и правда окрас подходящий, но ведь всё остальное и близко не подходит: габариты, уши, нос, лапы… Ай, да этим горе-охотникам что волк, что собака. Главное — сам процесс, участие. А так, без разницы кого завалить.
Ну, я и рванул назад, домой. Рефлекс сработал. Они за мной. Бегут, гогочут, радостные такие — наконец-то дичь достойная попалась. Сначала удирал как заяц — зигзагами, а они, гады, в цепь перестроились, пришлось плюнуть на всё и мчаться по прямой. Вот тут-то и случилась неприятность: по ходу дела хотел через овражек перепрыгнуть да встретился с пеньком на излёте. Трухлявый малость попался, я лапами его обхватил, когда «поцеловался», а он не удержал... В общем, приложился головкой об пенёк и упал в овражек. Следом земля посыпалась. Немного. Это от когтей, когда пытался зацепиться, съезжая на дно. Лежу, отдыхаю, мыслей никаких, глаза закрыты. Пофигизм полный. Слышу, топают родимые, всю живность в округе расшугали поди. Меня вряд ли заметят, присыпан землёй, да и ветки кустарника прикрывают, нависая над овражком. Надо только тихо-тихо затаиться и дождаться темноты, а там… пусть попробуют поймать.
…Едва приготовился к завершающему прыжку — третьему по счёту — как в животе заурчало «Урр...урр», да так громко, что сам испугался. А мышь хоть бы хны, даже ухом не повела. Странно, однако. Как сидела ко мне спиной, так и сидит. Пригляделся, а она вся дрожит мелкой дрожью, словно на оголённый слаботочный провод наступила. Убить не убьёт, но потрясёт основательно. Сверлю её взглядом, гипнотизирую: «Повернись ко мне передом, а… к полю задом. Приди в мои объятия! Будь моим обедом!» И вдруг она поворачивается и начинает ползти ко мне, тихонько попискивая. О-о! Видимо, не зря я с пеньком встретился… Способности открылись…
И только распахнул объятия, пуская голодные слюни, как раздалось шипение, напоминающее звуки спущенных колёс фуры. Источник был мне непонятен и вызвал законное любопытство. Встаю на задние лапы, отойти-то не могу, а то серая быстро намылится в другую степь. Смотрю. Увиденное сразу повергло в шок: буквально в метре от нас, по ходу движения, за небольшим бугорком, в стерне, лежала огромная змея. В боевой позиции. И шипела, словно обиженное дитя. С такой проблемой я, пожалуй, не справлюсь. Остаётся одно — делать ноги. Хватаю зубами за шкирку мышь, которая уже трётся об мою ногу, и бегом… бегом. Нельзя искушать судьбу дважды.
Один раз потерял серую по дороге. Вернулся, нашёл, снова в зубы и… вперёд. Змея не отставала. Вот скотина! Свинья подколодная! И чего надо? Иди и поймай себе другую, а эту не трогай. Моя!
Когда стерня кончилась, дело пошло на лад, оторваться не составило труда. Откуда только силы взялись, сам удивляюсь. И живот успокоился, молчит, паразит! Через знакомую дырку в заборе, через соседний огород, добрался до своего двора. Положил мышь возле крыльца. Не шевелится… Ладно, если до вечера не оклемается — съем. Так, надо спрятать от лишних глаз. Пододвигаю лапой под крыльцо, пусть там полежит.
Дома меня уже ждали. Машка и Скарабей. Скарабей — немецкая овчарка, живёт на другом конце посёлка, поэтому редко заходит. Мужик что надо, верный друг. Никогда без подарка не появляется. Вот и на этот раз кость притащил. И где только находит. А Машка опять пирог принесла. Увидев, как скривилась моя морда при виде него, сказала, что на этот раз с повидлом. Есть можно. Машка — тайца, то есть из породы тайских кошек. Очень внимательная и заботливая. У неё потрясающе небесно-голубые глаза. Невозможно оторваться, словно падаешь в омут и тонешь, тонешь...
Скарабей заворчал, заметив, что я хромаю. Пришлось рассказать всю эпопею с мышью и о том, как наколол лапу при беге по стерне. Они долго ржали, потом пошли все вместе проверять жива ли ещё жертва «гипноза». Серой на месте не было, значит очухалась, а эти два лба сначала не поверили, что я не вру, но потом Скарабей тщательно обнюхал лёжку и подтвердил недавнее присутствие мыши. Тут Машка спохватилась и заявила, что сбегает домой за зелёнкой. Надо раненую лапу смазать.
Эх, придёт время, обязательно покувыркаюсь с ней.
Или я не кот сибирский!