Мне нравится лежать на колодцах и смотреть в небо. Надо сказать, колодцы воспевают Венецию ничуть не меньше, чем гондольеры или колокольное эхо, тревожащее солёную пыль в недрах Кампанилы. Конечно, не всем колодцам нравится, когда их так бесцеремонно тревожат. Некоторые при виде меня демонстративно выгибают чугунные спинки. Как венецианские кошки. Но есть и те, которые с удовольствием дышат в мой позвоночник, как в тёплую губную гармошку, извлекая из него дивную безмолвную музыку. Что-то подобное испытываешь, занимаясь любовью в период одной из временны'х "вакансий", когда всё твоё от начала до конца, как если бы ты купил это время. Такой колодец специально затерян в глубине какого-нибудь corte*, где без смущения можно не подавать признаков жизни, обтекая телом каменные формы. А душа в это время уютно устраивается под брюшком зазевавшегося облака и жадно вкушает с Божественного стола разнообразную невещественную пищу...
Я сижу на скамейке между Микеле и Алисией. Микеле работает в ресторанчике рядом с Пьяццей. Алисия -- в Палаццо Дукале. Там мы с ней и познакомились. Точнее, познакомилась с ней я. Достала её своими расспросами. Зато теперь мы все здесь. Они живут на Лидо. Как-нибудь обязательно загляну к ним в гости. В нескольких метрах от нас тихо дышит Лагуна. Хочется закрыть глаза. В левое ухо бесцеремонно вторгается звучный бас Микеле, а в правом -- осторожно, словно по верхушкам цветов ступает мягкий, ветрено-шелестящий голос Алисии. Где-то в моей голове они встречаются и переплетаются, как новая, до сих пор не явленная ДНК. Скользя по виткам её спирали, я ощущаю нечто, похожее на Inizio**. Моё Inizio. Оно звучит внутренним многоголосым а капелла, не оставляя ни единого шанса спрятаться от самой себя. Mamma mia... Словно солнце в зимней пустыне...
Я купила маленькое белое Vangelo. Точнее, Vangeli, потому что множественное число. Евангелия, то есть. В золотом круге между лучами креста изображены Ангел, Лев, Орёл и Вол. Символы Евангелистов. Как четыре времени года. Лев -- это, конечно же, весна. Самое прекрасное время в году. И самое короткое. Как, впрочем, и Евангелие от Марка. Дальше -- Орёл. Евангелие от Иоанна мне всегда виделось стоящим особняком от остальных Евангелий. Думаю, лето тоже можно поставить особняком от прочих времён года. Кроме того, оно самое длинное. В некоторых странах почти круглый год -- лето. В этот период идёт закладка и вызревание семян, суть которых и есть главная Божественная Тайна. Длинноокий Телец добр и щедр, как роскошная осенняя пора. Время, когда природа искупает все старания человеческие и, отдав свои плоды, проходит под землёй неизбежный путь к новой, победной встрече с Солнцем. Кажется, именно об этом говорит Лука. Зиме достаётся Ангел. Нужно немного подумать и подождать, пока зима, Ангел и евангелист Матфей станут одним целым. Может, и зима имеет более человеческий облик, чем остальные сезоны? Зима... Голое, ничем не убранное, ничем не приукрашенное время... А что человек? Какой он -- человек? Он и есть сам по себе голый. И, по правде сказать, чаще всего внутренне унылый. Чем бы ни укрывался. Нет, ну не каждый, конечно. Зимы ведь тоже разные бывают. Но когда неприкрытый -- унылый. Тут ничего не поделаешь. И вот такого унылого, пока он не чувствует в себе жизненную силу, укрывает Бог чистой белой одеждой. Чтобы не так сильно душили его морозы. Чтобы не стыдился себя, голого. Чтобы не отвлекался на собственную унылость, а делал внутри то, что должно, к пользе своей. Потому что впереди весна.
* двор
** Начало