Григорий был моложавым на вид, невысокого роста парнем лет тридцати, однако его худоба не делала ему чести, из-за чего он был похож на унылого и жалкого юношу с вечно серым, блеклым лицом.
Работая сварщиком в местном ЖЭКе, Григорий быстро испортил свои легкие и теперь постоянно кашлял, особенно весной. Вот и сейчас, глядя на вновь распускавшуюся зелень деревьев, которые упирались своими тонкими ветками в его окно, он с тоской вспоминал рекомендации врача, у которого был накануне:
-Вам бы, батенька, на природу, в лесок – воздушком свежим подышать! – старик в белом халате понимающе и с жалостью улыбался. «А то ведь город то наш, как вы знаете, тоже не экологичная зона! Что толку, что вы работаете всего восемь часов – остальные-то шестнадцать вы дышите не атмосферой альпийских гор, а нашим с вами родным смогом! Да-да, молодой человек, не удивляйтесь – вы просто привыкли считать, что воздух везде одинаков, – старик тяжело вздохнул и провел рукой по усам: « Я вот и сам, признаться честно, страдаю астмой…»
Григорий, по натуре своей ленивый и несобранный, вероятнее всего пропустил бы наставление врача мимо ушей, однако реалии нарастающей болезни все чаще давали о себе знать. Кашель усиливался, в груди свистело, появилась одышка, и даже руки иногда тряслись, что в свою очередь сильно опечалило Григория и заставило всерьез задуматься о здоровье.
- На природу, в лесок… - вспоминал он слова врача: «На чем я, нахер, поеду? Лес то почитай за километров сто отсюда… Да и с кем ехать-то?... С какой целью?... За грибами, штоль?... Нет, не реально…»
Мучительная гримаса неразрешимой проблемы грозила надолго остаться на лице Григория, однако неожиданно в голову пришла интересная идея. Кажется, вчера сосед Виталик, что живет напротив, говорил, что собирается с парочкой друзей отправиться на рыбалку. Он даже предложил, видя плачевное состояние Григория, ехать вместе с ними, однако Григорий не придал этому значения. Теперь же он всерьез этим заинтересовался.
- Насколько я помню, выезжают они завтра утром. Ну что же, значит рвану с ними. Решено – сделано. Зайдя к Виталику и предупредив того насчет поездки, он принялся за сборы.
В шкафу стояло охотничье ружье, оставшееся в наследство от деда. «Может взять его?... Пальнуть пару раз из него?... Чего стоит без дела?» - пока Григорий так думал, руки делали свое дело – укладывали двустволку в черную сумку, в которую он уже сложил консервы и прочую дребедень, которую берут с собой люди, редко посещающие природу из-за отсутствия банального интереса к приключениям на свежем воздухе. Патроны лежали на том же самом шкафу, аккуратно уложенные в коробку из под обуви. Их оказалось ровно двадцать.
- Вот и чудненько, авось подстрелю какую живность… или всю рыбу распугаю! Ха – ха! – смех Григория перешел в сухой отвратительный кашель. Он продолжал машинально наполнять сумку, пока, наконец, не почувствовал, что та набита под завязку. Уложив вещи, он уселся за стол, достал сигарету и не спеша, закурил, думая о поездке. «Кто те двое, что поедут с нами? Виталик, понятно – честный работяга, не дурак и не простофиля, как многие представители рабочего класса, что, наверное, и позволило ему занять неплохую должность, к тому же постоянно посещает спортзал, качается. Эти двое тоже вроде него, наверное…»
Григорий понимал, что едет только лишь для того, чтобы поправить здоровье. Откровенно говоря, несмотря на то, что своего соседа он рассматривал как человека положительного – все же его недолюбливал. Он вообще не любил спортсменов, считал их слишком грубыми, дерзкими и заносчивыми, а попросту говоря ограниченными и лишенными возможности лениво расслабляться и вести тот сладостный образ жизни, который те по непониманию своему называли разгильдяйским и аморальным.
- Ладно, черт с ними, в конце концов, начну общаться и как-нибудь скоротаю время, все равно едем на сутки. Посмотрев футбол и поболев за свой любимый «Зенит», Григорий отправился спать.
На следующее утро его разбудил звонок в дверь. На пороге стоял Виталик. Он был одет в новенький комбинезон качественного покроя, какой продается во многих охотничьих магазинах.
- Ну что, готов? – лицо Виталика сияло улыбкой жизнерадостного человека: « пацаны уже ждут в машине».
- Подожди, а кто эти двое? Тоже рыбаки?- Григорий поспешно собирался.
- Да, профессиональные спортсмены. Один по боксу, другой по Греко-римской борьбе, но всех нас объединяет рыбалка… Я жду тебя в машине… - Виталик побежал вниз по лестнице.
Спустившись вниз, Григорий увидел перед собой джип с тонированными стеклами, изнутри которого раздавалась музыка, играемая во многих клубах города. Когда садился, то неудачно задел ногой сиденье, за что тот короткостриженный человек в красном спортивном костюме, похожий на медведя, обернулся и рявкнул: «Ты, ****ь, осторожней, фуцн! Мы тебя взяли только потому, что Виталя попросил…» Затем, повернувшись к остальным процедил совершенно открыто: «На *** мы его взяли, он же осел по виду конкретный!» Затем опять повернувшись к Григорию злобно и тупо пробормотал: «Учти, сука, если ты мне своим ружьем рыбу пугать будешь, я…»
Здесь его перебил Виталик: « Не кипятись ты так, Санек, хороший он парень. Пусть отдыхает.»
- Да реально, Санек, на *** он тебе сдался! – второй презрительно и медленно посмотрел на Григория, словно оценивая какую-нибудь вещь, потом отвел взгляд и ехидно рассмеялся: « Да постебаемся над ним, ха-ха-ха!» Вся машина наполнилась их диким хохотом, даже Виталик, из приличия старавшийся отвести нападки от своего соседа, не удержался и тоже прыснул от смеха.
- Ну и идиоты, неврастеники чертовы! – думал про себя Григорий, чувствуя все нарастающий дискомфорт. По спине побежали колючки, невыразимо тягостное состояние грозило отравить всю поездку. Не раз приходилось слышать подобные вещи от людей, бравирующих своей силой и потому чувствовавших свою безнаказанность. Однако на этот раз подобное обращение вызвало в Григории сильную обиду и злость. В конце концов – как бы ты себя не ощущал всемогущим – существует предел, когда даже самое забитое существо приходит в неописуемую ярость и готово самым жестоким образом отстаивать справедливость, отражая твои нападки и оскорбления. Нечто подобное происходило и в душе Григория. Он с трудом сдерживал себя, однако молчал – сила духа невозмутимости не позволяла ответить оскорблением, тем более таким зверюгам, как эти – задерут!
Ехать пришлось часа два, однако за всю дорогу Григорий не проронил ни слова, а просто смотрел в окно и наслаждался пейзажем. Лишь один раз закашлявшись, получил очередную грубую реплику от ненавистного Санька. Виталик предпринимал попытки вялой защиты, но было видно, что он тут не главный. Второго, как было услышано в разговоре, звали Олег. Был он худощав, но жилист, с каким-то ехидным и желчным лицом. Нос был перебит, а потому он немного гнусавил. Боксер, черт возьми, да и только.
Приехали ближе к полудню, однако погода оставалась пасмурной, туман стоял над заводью, а там, где начинались заросли камышей, было слышно кряканье уток. Джип припарковали на поляне возле начинающегося и идущего на север ельника, густого и непроходимого как в страшной сказке, а сами спустились вниз по склону, где и расположились в низине. Начали ставить палатки. Их оказалось две.
- Слышь, фуцн! – уже «подобревшим» голосом окрикнул Григория Санек.
- Меня зовут Григорий. – стараясь не нервничать, проговорил Григорий.
- Да мне по ***, как тебя зовут! – Санек сидел на карачках с видом делового бандита, явно стараясь своим комичным видом произвести впечатление: «Слушай сюда!... Иди и ищи сухие дрова, потом костер запалишь… Ты понял меня или нет?»
Григорий сделал вид, что толком ничего не расслышал, нарочито медленно раскладывал вещи из сумки, но тут услышал быстро приближающиеся шаги, и тут же – электрический разряд по левой ноге, молниеносное падение и ощущение какого – то глупого состояния, после чего пришло понимание, что его пнули. Поджав ногу к животу и перевернувшись на спину, Григорий недоуменно смотрел на своего обидчика. Санек, весь побагровевший от негодования, тяжело дыша, нависал над ним горой мышц.
- Слушай сюда, ты, ****ь, пидар вонючий! Быстро встал и занялся делом! – Санек со злости втопил ногой по сумке Григория, отчего из нее полетели консервы и сверток из полотнища, в котором находилось разобранное ружье.
- Это я у тебя конфискую на время поиска дров. Бегом!!!
Григорий понимал, что оказался в роли мальчика для битья, но поделать ничего не мог. В стороне стоял и молча смеялся сухощавый Олег, а сосед Виталик занимался расстановкой палаток и его обращения к Саньку, вроде «полегче, Санек!» улетали в пустоту. Григорий понял также, что теперь они точно не отвяжутся и будут стараться всячески помыкать им, пользуясь физическим превосходством.
- Делать нечего, надо двигать в лес, заодно подышу воздушком, да и подальше от этих кретинов… ружье только суки бы не с****или… похуй мне все, но ружьишко то зарегистрировано… - с этими мыслями Григорий схватил мешок, топор, по-соседски врученные Виталиком, который как-то виновато улыбался с выражением лица, будто «бывает!» и пошел по направлению к ельнику. За спиной был слышен довольный смех победителей.
Григорий ушел примерно на километр, собирая ветки и разрубая попадавшиеся по пути сухие остатки сломанных елей, как вдруг услышал глухие хлопки у себя за спиной.
- Стреляют?... Твою мать, стреляют!... Из моего ружья, моими патронами!...- тут Григорий вспомнил, что ровно пять патронов он положил отдельно от ружья в карман сумки, следовательно, их могут и не найти. Но контроль над собой приобретал у Григория все более зыбкие очертания и уступал место неконтролируемой злобе, праведной злобе, проистекающей из унижения, и он во всю мочь закричал! Крик на время расслабил его, он присел на мешок с дровами, воткнув топор в землю. Тем не менее, хлопки продолжались, и Григорий насчитал около 12 – 15, после чего те прекратились.
- Значит, не нашли заначку, уроды… - эта мысль показалась какой-то особенно сладкой. Григорий еще не понимал, почему именно эта мысль об оставшихся пяти патронах так приятно отозвалась в екнувшем сердце.
Мешок был относительно полон, и пора было возвращаться назад.
Путь обратно занял значительно меньше времени. Григорий запыхался и лицо его покраснело, но больше от еле сдерживаемого гнева, чем от быстрой ходьбы.
- Ну, пидара-а-асы!...,- чуть слышный шепот слетал с его губ. Миновав джип, принадлежащий худощавому Олегу, Григорий стал быстро спускаться вниз, заметив в туманной дымке заводи две фигуры – Санька и Виталика. В болотных сапогах, с дорогими спиннингами в руках, они медленно передвигались вдоль берега. На земле, чуть поодаль валялось несколько рыбин – видимо шел клев. У палатки, в стороне сидел Олег и разматывал снасти. Было тихо, и лишь только шорох от ног Григория тревожил округу.
Но тут нога подвернулась на какой-то коряге, и Григорий вместе с мешком полетел кубарем вниз, где и распластался как упавшая с большой высоты жаба. Пока он вставал на четвереньки, сзади подбежал Олег и со всей силы пнул Григория в бок. В голове сразу потемнело, мысли улетели, а в месте ушиба начала разрастаться нестерпимая и удушающая боль. Григорий вскинул вверх выпученные глаза, кашель нестерпимо душил - изо рта небрежно повисли слюни.
- Я тебя сейчас уебу, ****ина! Ты, гнида, рыбу всю распугал! – раздался над самым ухом гнусавый, точно змеиный, шепот Олега. Он стоял, нагнувшись и занеся руку с распростертой пятерней над лицом Григория, отчего делался похож на ястреба в момент захвата добычи.
Тихо, стараясь не шлепать ногами, из заводи выбрался Санек. Он, казалось, ждал этого момента все время, и вовсе не удивило Григория то, что мокрый сапог Санька с особой силой и жестокостью накрыл его лицо, отчего Григорий тут же потерял сознание.
Очнулся он от того, что кто-то вылил на разбитое и опухшее лицо ледяной воды. С трудом разлепив глаза, Григорий увидел перед собой Виталика с ведром. Небо было темное – вероятно в отключке он провалялся довольно долго.
- Вставай, сосед, и не обращай внимания на пацанов – они реальные злодеи и влиятельные люди в определенных кругах. Им прощают их безбашенность, а вот они тебе твои косяки, как видишь, не прощают… Если не хочешь еще ****ы выхватить, то будь добр, разведи огонь из тех дров, что принес… вот твоя сумка, там ружье твое… и жрачка твоя – пожрешь после…,- Виталик, якобы дружески, похлопал Григория по плечу, глядя при этом по сторонам, потом встал и двинулся к палаткам, откуда раздавались смех и музыка.
Григорий заметил, что лежит в стороне, под плакучей ивой. Все тело продрогло, вода пролилась за шиворот. Все тело ныло от многочисленных ушибов. С трудом перевернувшись на живот и поджав под себя ноги, Григорий дотянулся до сумки, подтянул ее к себе. Терпеть он больше не мог. Одна мысль о предстоящем унижении по разведению костра для этих самодовольных и сытых рож, заставляла дрожать мелкой злобной дрожью. Григория будто корежило, но он не понимал – то ли от боли, то ли от надвигающейся ненависти. Сунув руку в боковой карман, он наткнулся на коробку из-под чая. Именно в нее поместились те пять патронов, которые не обнаружили его мучители.
- Отлично! – эта короткая и яркая мысль озарила Григория и наполнила какой-то силой, способной все мгновенно разрешить. Сверху в сумке лежала двустволка. Достав все это, Григорий лихорадочно принялся за сборку ружья. Глаза туманило, все перед ними скакало, руки тряслись и не слушались.
- Бля, этот мудила че, совсем охуел, что ли?... Я его, на ***, щас месить буду, мне насрать! – опять разбушевался Санек. Было слышно, как он чем-то загремел в палатке, затем послышались его неторопливые шаги.
Раздумывать было нечего. Решение пришло давно, но реализовалось молниеносно только сейчас – Григорий был готов к отражению атаки. Он лежал, затаившись, прикрывшись сумкой и положив на нее ружье. Собрался с силами и замер.
Санек, переваливая свою кабанью тушу, вышел на свежий воздух , сделал пару шагов в сторону Григория и буквально тут же, оглушенный громким хлопком, был отброшен назад. На секунду, его мозги, затуманенные водкой, не смогли понять, что грудь его разворотило картечью, а дальше острая боль отключила его сознание, отправляя в далекий путь к праотцам.
- Э, ****ь, че за ***ня!...- пулей вылетел на выстрел Олег, успев нагнуться над трупом товарища, но также пулей был сражен в голову, отчего та разлетелась как сырое яйцо, заляпав густыми брызгами белоснежную палатку.
Григорий бил наугад и целился в корпус, но попал в голову. Это вызвало нервную усмешку и при этом прибавило решимости. Решимости довести дело до конца. Григорий чувствовал себя необыкновенно расслабленным и отмщенным самим собой. Собой, кого еще так недавно не уважал и не принимал всерьез, кого в душе считал неудачником и безропотной жертвой. Теперь же святая месть открыла путь к его преображению – древний инстинкт воина проснулся в нем, заставляя, подавив боль, хладнокровно перезарядить ружье. Что теперь будет?- мелькало в его голове. Решительно все равно! Он сам казался себе еврейским пастухом Давидом, поразившим сразу двух Голиафов!
Виталик, трясясь от страха, чувствуя, что обмочился, лег на землю и подполз к краю палатки. Дрожащим голосом крикнул:
- Б-брат!... Сосед!... Подожди!... Я же сосед!... Я уйду, а?... Ну?... Ну ответь же мне! Ответь, мать твою!... Я же не при чем!!!
Григорий не отвечал. Виталик понял, что тот без сознания. Это немного его расслабило, из груди вырвался слабый писк радости. Сам поднялся на четвереньки и спешно бросился из палатки, но через два метра от входа в нее, услышал и почувствовал выстрел – оторванная в колене правая нога позволила его телу упасть на сырую траву. В следующую секунду окрестности огласились диким криком…
Григорий, теряющий сознание, среагировал на тень и шарахнул сразу из двух стволов старой советской двустволки, после чего, оглушенный выстрелами и чудовищным криком Виталика, окончательно потерял сознание. До утра.