Это дело было в самом начале осени. Еще тогда, когда мысли не были отравлены сумеречными и тоскливыми вечерами. Виктор Семеныч, как впрочем и всегда, шел с рыбалки, неся в старом побитом ведре двух незатейливых рыбок, каждая из которых предназначалась любимому коту Леону. По своему характеру он не отличался особой любовью к животным, да вот только за неимением детей выбирать ему было нечего – или одиночество, или кот.
- Какой чудесный день! – протяжно и даже как-то навзрыд пропел Виктор Семеныч, отчего эхо разнесло его дребезжащий голос по всему двору.
- Вот завыл то! – донеслось откуда-то сверху, где на старых и обветшалых балконах старухи развешивали белье.
Виктор Семеныч шел как бравый солдат, абсолютно не замечая недовольных реплик. За свою сорокалетнюю жизнь он натерпелся столько гадостей! Несмотря на то, что он был крепким и сильным на вид, всегда придерживался бодрого расположения духа, он, тем не менее, за свое добротолюбие и добродушие, которые плавно переходили почти что в идиотизм, воспринимался окружающими попросту как дурачок.
Обижали его даже дети. Однажды мальчишки сбросили на голову доброго тугодума ведро с мочой. Виктор Семеныч медленно и неторопливо направил вверх взгляд раскосых карих глаз и улыбнулся своей детской глуповатой улыбкой, отчего был встречен звонким и раскатистым смехом.
- Это ничего! Пусть мальцы радуются… - подумал он про себя и не спеша пошел дальше, отряхиваясь от зловонной влаги, как бродячая собака.
В этот же день все обстояло по иному.
У подъезда дома стоял Коля. Это был худощавый, но крепкий на вид парень лет двадцати семи. Засаленная салатовая ветровка болталась на нем как мешковина, зато ее длинные рукава скрывали от ненужных глаз его руки. Почти все знали, что он был наркоманом, вот только Виктор Семеныч никогда об этом не задумывался – не умел разбираться в людях. Поприветствовав Колю улыбкой, он уже было прошел в подъезд, как за спиной раздался сипловатый голос:
- Эй, сосед, не откажи в помощи!
Коля стоял, слегка покачиваясь и его безучастный, но немигающий взгляд был направлен Виктору Семеновичу прямо в лицо. Эта фраза показалась весьма дружественной, и В. С. решил продолжить диалог:
- А чем, собственно, могу помочь?
- Да здесь недалеко…В соседней двухэтажке…Вещи перенести…Поможешь?
- Охотно! – беззаботный и участливый характер сразу же заставил В. С. согласиться.
Двухэтажка стояла на отшибе, за оврагом, который некогда планировался под котлован для фундамента нового дома.
Всю дорогу В. С. напевал про себя какую-то песенку из мультфильма и был так увлечен своими наивными думами, что не заметил, как они вошли в темный, пахнущий сыростью и плесенью подъезд, поднялись на второй этаж и подошли к двери единственной жилой квартиры.
Коля постучал и на стук почти сразу же раздались гулкие шаги. Дверь распахнулась и в лицо В. С. пахнуло едким и удушливым смрадом. Неприметная и небритая морда уставилась на гостей, растекаясь в загадочной ухмылке. « Видно, помощи люди дождались!» - подумал В. С. Он шагнул в дверной проем вслед за Колей и сразу же браво протянул руку незнакомцу:
- Виктор Семеныч!
Однако ответного рукопожатия не получил. Незнакомец вместо этого вяло почесал шею, и бросив взгляд на ведро с рыбками, глухо процедил:
- Это здесь оставь…Пошли…- и двинулся по коридору к белой облупленной двери, за которой раздавался смех нескольких человек. В. С. послушно пошел следом. Коля шел сзади.
В комнате было шесть мужчин молодого возраста – таких же неряшливых и источающих аромат затхлости. Все они сидели на беспорядочно разбросанных матрасах, вокруг валялись окурки и разнообразный мусор, с потолка капала вода.
« Где же вещи, которые нужно перенести?» - пытался понять В. С. и разглядывал комнату, но вместо этого поймал сладкий и хищный взгляд собравшихся, которые почему-то умолкли и начали оживляться с приходом гостя. Какой-то нездоровый холодок пробежал по спине, да еще ледяная капля звонко шлепнула В. С. по лысине, заставив его сморщиться и отступить назад, вызвав глухой смех.
- Вот он парни, тот самый клоун! - весело и зло произнес Коля. – Местный придурок!
Все ответили одобрительным смехом, но В. С. уже ничего не замечал – сердце забилось учащеннее, не давая спокойно дышать, грудь сдавило, а на глаза накатила какая-то мгла, отчего лицо приобрело выражение испуганной мультяшной зверушки и одновременно с этим, как ни странно – девочки…
Окружающие заметили такую перемену в облике и по их все более оживляющемуся поведению было видно, что такая реакция гостя им по нраву – В. С превращался в безропотную жертву. Ноги стали подкашиваться и из груди послышался дрожащий и плаксивый писк – В. С. ОСТРО почувствовал, что сейчас с ним произойдет что-то СТРАШНОЕ!
- А жопа то какая у него, а? – усмехнулся крайний слева, обводя всех прищуренными глазами. – мама небось тебе такую вырастила?
Громкий и оглушительный смех окончательно оглушил В. С., слезы уже ничего не давали разглядеть, а ноги не держали, отчего В. С. упал на колени. Собравшиеся медленно и верно сжимали его в свое похотливое кольцо.
Вот теперь сквозь туман мыслей В. С. понял что сейчас с ним будет, но страх парализовал его. Сильные и уверенные руки схватили его и повалили на пол, кто-то сдернул штаны, отчего по заду дохнуло прохладой. В этот момент из груди В. С. вырвался никем и ничем не сдерживаемый бессильный плач. « За что его, такого доброго, живущего в мире и согласии со всеми, любящего своего кота, постигло то, что он мог увидеть лишь в криминальных фильмах, да и то – не смотревшего их из-за ранимого характера!...Боже, как же все это?! … за что же!!!... – беспорядочный ком мыслей вертелся в голове дьявольским колесом.
В. С. насиловали всем скопом, поочередно. Сначала он бился и заливался в истерическом плаче вперемешку с мольбой, затем обмяк и ему было почти что все равно. Он впал в какую-то прострацию. Может быть из-за этого он и не помнил, как его ногами вышвырнули на улицу, как он жалобно скуля приполз к своему подъезду, да так и остался сидеть в сумерках на ступеньках, боясь показаться кому-нибудь на глаза.
В. С. не знал, сколько он просидел на холодном воздухе. Ноги уже окоченели, в тазу не утихала резкая боль, а глаза ничего не видели в темноте неосвещаемого двора, да и никак не высыхали слезы. Ему казалось, что он почти успокоился, как новая волна нестерпимой обиды накатилась на него, заставив залиться тяжелыми рыданиями. Он рыдал, и от этого рыдания стало так горячо, что он не выдержал и…не испустил кал, нет, а просто-напросто…обкакался…
…На подоконнике его скромной комнатушки медленно и жеманно прохаживался кот Леон. Он недовольно и протяжно орал, потому что целый день был голоден.