Я всегда отталкиваюсь от чувства стыда, стараясь никогда больше не дублировать те ситуации, которые доводили меня до отчаяния и коробили мою совесть. У меня стыд накатывает своеобразно, спустя какое-то время я вспыхиваю и сомневаюсь, я ли это была.
Это заливает щеки краской и слезами. Стыдно. Совесть отыгрывается за то, что не слушала её.
Школа. Выпускной класс. Во время урока мальчик встает и на весь класс говорит, что ему нравится Карина З., я, то есть. Поступок, судя по тому возрасту, героический, требующий недюжинной силы воли и духа. Чем отплатила я?
О, я знатно проехалась по его психике. Я почему-то возомнила себя вершительницей судеб и вела себя так плохо, как только можно. Потому что знала, подлая, что мне ничего за это не будет. Ведь любит же.
Время прошло, дурь утихла, но человека этого в мою жизнь было уже не вернуть. И знаете, бывали моменты, когда мне хотелось стать перед ним на колени и попросить прощения за все его пьяные, несчастные ночи, за вызовы скорой помощи, за раны на руках и за мой случайный ожог сигаретой, за татуировку, которую он набил, потому что я считала, что это круто. И за те разговоры на моем балконе, когда я умышленно и с толком делала ему больно. Вонзала отвертку в душу и прокручивала. Сейчас я желаю ему счастья больше, чем себе. Честно.
Ни разу больше в своей жизни я не вела себя так с человеком и не буду. Как же стыдно, боже мой, до сих пор. И все эти заламывания пальцев и извинения, всхлипывания и сожаления ни к черту будут сейчас, ни тогда, никогда. Сначала надо было вести себя по-человечески, а не как сука. Да, хорошее слово - сука. Коротко и ясно. Я была сукой.
Скандал с бывшим мужем, знакомство с которым было последней отметиной моих шин по тому, из школы. Дикая ссора с человеком, который владел моей волей и покоем очень долгое время. Было трудно, меня довели, я терпела долго, но потом сорвалась. Я стояла и орала на всю улицу, что ненавижу его и всеми выражениями, которых я знала уйму, так как выросла в одном из спальных гетто родного города, крыла его самого и его чокнутую мамашу. Я не стеснялась ни мам, которые закрывали детям уши, ни бабушек, которые грозились вызвать милицию, я желала всем им провалиться под землю, я просто плевалась злобой и матами. Он стоял и слушал, удивленный и ни слова мне не сказал, но, естественно, ему засело всё это глубоко. Но он не был тем мальчиком из школы, кротким и глубоко влюбленным, он отомстил, так, что до сих пор вспоминается.
Но всё же, как бы ни было дальше, ни единого раза после этого я не выставляла себя истеричкой. Ни разу не трогала ничью маму и не скандалила вот таким образом. Я уяснила, что лучше свалить, чем пробовать кого-то менять. Молча свалить. Закрыть рот и уйти.
Самообман. Развод. Реабилитация. Обострение интуиции. Выйдя из полымя, я стала чуять по-звериному подставы и говно. Но поначалу не верила себе, и поплатилась. Он был младше на год, несерьезный, дохера красивый и веселый. Весь такой в меня влюбленный. Весь такой обаятельный, желающий мне помочь. Я явно слышала в голове "не иди, глупая" , но шла к нему. Зачем? А кто меня разберет. От одиночества и боли он меня, конечно, не вылечил, а только яму углубил. А я потом стыдилась в зеркало смотреть, ведь знала же, к чему приведет. Знала и делала вид, что не знаю. Стыдно вести как дура. Стыдно. Больше не буду.
И врать. Врать стыдно. С этим тоже завязано, полагаю, что до конца.
Карина Соловьёва/Доронина