Фото: Закадычные друзья слева автор, справа Борис Батищев - Копчёный. Фото Н.И. Каппер - моей бабушки.
Бусинки мои. В школу
Старшая внучка Маринка в школьную пору придумала игру - развлечение для себя и подружек: лукаво улыбаясь, она спрашивала меня:
- Дедушка, а дедушка, скажи, сколько у тебя было троек в аттестате?
- Практически все, - отвечал, как бы вспоминая и принимая условия игры, - но была и одна четвёрка!
- А по какому предмету? – не унималась Маринка.
- По поведению! – гордо заканчивал я.
И девчонки заливались задорным хохотом. Игра игрой, но им, современным детям, хорошистам и отличникам, было невдомёк, что в школе рабочей молодёжи, где я учился последние два года перед институтом, тройка являлась практически единственной оценкой наших знаний. Тройку ставили даже не за знания, а за одно присутствие на занятиях. Отстояв смену у токарного станка, грызть науку не очень-то хотелось, да и силёнок не хватало. Постоянно хотелось спать.
В среднюю школу, расположенную в километре от дома, я, не в пример другим ребятам, идти категорически не желал. Совершенно искренне не понимал, зачем надо мне учиться – ведь я уже и так всё знал… Больше всех! В свои пять лет уже бегло читал и считал до ста. Даже умел складывать на счётах - научила соседка бухгалтерша.
Я прочитал все сказки, которые бабушка приносила из институтской библиотеки, а к шести годам уже сам выбирал книжки, чем умилял старенькую библиотекаршу Ксению Ивановну.
В нашем небольшом районе Лесного института все знали друг друга. Моего дедушку - старейшего профессора – лесовода уважали и мне, малому пацану разрешали самостоятельно посещать библиотеку, а выбранные книги записывали на деда. Ксения Ивановна, видя пристрастия к путешествиям и приключениям, умело направляла в чтении, рассказывая краткое содержание выбранных книг.
До сих пор помню её доброе лицо и лучистые, совсем молодые глаза. Она искренне и восторженно удивлялась, что я буквально через день-два приносил прочитанные книги, которые запоем читал, даже ночью под одеялом с фонариком.
До школы я прочитал всего Фенимора Купера, «Повесть о настоящем человеке» Б.Полевого, «Детские и юношеские годы» М.Горького и другие. Эти книги в «Детгизе» издали в большом формате, на мелованной бумаге с прекрасными иллюстрациями, переложенными папиросной бумагой. С тех пор я и полюбил книги больше всего на свете. Мне нравилось всё: как они пахнут, внешний вид, аккуратный корешок, приятный на ощупь. Я гладил руками обложку и очень жалел, когда переворачивал последнюю страницу – удовольствие закончилось, а мой приятель Копчёный этого ещё не читал, и я отчаянно завидовал, что он получит наслаждение от новой книги, а я уже нет.
Чем ближе приближалось первое сентября, тем больше росло во мне сопротивление. Заканчивалась вольница. Понимал, что столько времени читать, играть в футбол на поляне и кататься на коньках и санках уже не придётся. Надо будет сидеть в школе и готовить уроки, как эта курносая воображалка – соседка по коммуналке Танька из второго класса.
В конце августа бабушка повела меня в местный магазинчик покупать ботинки (летом детвора бегала босиком), и я понял, что школа - это бесповоротно. Раз уж новые ботинки - отвертеться не получится.
Бабушка попросила тётю Инну, чтобы она отвела меня в первый класс. Утром первого сентября бабушка вынула из сундука новые штаны и ботинки, почистила курточку. Я спрятался под кроватью, но меня выволокли оттуда и строго приказали одеться во всё новое. Тётя Инна очень удивилась моему упрямству и нежеланию идти в школу. Она крепко взяла за руку и потащила по лестнице вниз, приговаривая, что все должны учиться и первый раз в первый класс – это большой праздник! Но у меня на душе этот праздник отсутствовал напрочь!
Детей выстроили во дворе школы на торжественную линейку. Играла музыка из репродуктора, и тут я увидел приятелей: Борьку Копчёного, Факира и Севера - второгодника. Тут я понял всю безнадёгу положения. Придётся учиться! Начиналась новая жизнь.
Автор благодарен В. Теняеву, который редактировал ("рихтовал") миниатюру, избавляя её от ошибок.