В начале июля во всех автобусах маршрута 82 были развешены объявления об изменениях в его работе. С 10-го числа автобус будет следовать от проспекта Энергетиков до станции Пискарёвка напрямую, через Екатерининский проспект. Схема движения прилагается. Счастливого пути!
Когда изменения вступили в силу, жители района почему-то оказались к ним не готовы. Скольких людей, ожидавших автобуса на привычных остановках, постигло недоумение и разочарование; после они в срочном порядке стали искать иные способы передвижения. Но хуже всего пришлось тем, кого неприятная новость застигла прямо в автобусе. Для них это было тяжёлым ударом, они воспринимали её как измену, как личное оскорбление, плевок в душу. В панике от того, что «их увозят, как козлят», пассажиры дёргали двери, нажимали на кнопки экстренных остановок, бросались с кулаками на стенку кабины, умоляя водителя остановиться.
— Душегуб проклятый! Куда ты нас везёшь?
— Не лезьте к водителю! – продолжала кондуктор, — Я на каждой остановке предупреждала, как мы едем, все связки надорвала!
— А мы не слышали!..
— Повсюду висят объявления!
— А мы думали, это реклама…
Кондукторы в один миг стали объектом презрения и всеобъёмлющей ярости. Никто не желал понять и принять нововведения.
— Объясните, какой смысл?
— Для удобства пассажиров.
— До Пискарёвки едут два человека, на Бестужевскую и Замшина человек двадцать!
— Недавно открылась Боткинская больница. Предполагается, все едут туда.
— Вы намекаете, нам пора лечиться?!
В комитет по транспорту хлынули потоки жалоб от разных слоёв населения. Проанализировав сотни обращений, руководство согласилось вернуть маршрут в прежнее русло, но, дабы не рубить сплеча, отложили принятие решения до августа, а затем, так и быть, до сентября, пока пыль не уляжется. И пока не кончилось лето, каждый новый рейс открывал очередных пассажиров — и знать не знавших и ведать не ведавших.
Пришёл сентябрь, затем и октябрь. Хорошее у нас откладывается охотнее, чем плохое, однако досадный инцидент ещё долго отдавался по округе переливающимся эхом.
В дождливый вечер я забежал в первый попавшийся автобус. Кондуктора не было. Тишину прорезал громкий женский голос, объявивший название следующей остановки. В центре автобуса, рядом с валидатором, стояла девочка лет восьми в ярко-розовой куртке. Я не мог не подыграть ей и предъявил проездной. Держалась она на удивление серьёзно; на лице не промелькнуло и тени улыбки. Высоко поднятый подбородок, пронзительный взгляд, уверенная осанка выдавали человека властного, непоколебимого.
— Следующая остановка — проспект Энергетиков, 72!..
Она подошла к делу основательно и выработала манеру произнесения фраз в стиле дикторов прошлого века, с той лишь разницей, что говорить ей приходилось значительно громче. Обладая безупречной памятью, она заучила наизусть все остановки, и пассажиры могли не волноваться. Слепые пенсионеры без сомнений величали её кондуктором. Между тем, для неё это не было игрой, а если и так, то она жила своей ролью. Она являла собой идеальный образ блюстителя закона — честного, ответственного, благородного. Даже отсутствие кондукторской униформы не только не умаляло её достоинств, а напротив, превозносило её индивидуальность.
— Следующая остановка — больница имени Боткина!.. – торжественно и величаво преподнесла девочка. — А потом конечная — Пискарёвка, – добавила она, выскочив из автобуса на середине пути.
Так она ушла, даже не подозревая о том, какую совершила ошибку. В последний раз она каталась здесь летом, так и запомнила остановки, но не знала, что с той поры схему изменили снова.
Пассажиры, очнувшись ото сна, уставились друг на друга. А что за маршрут? И куда мы едем? С десятого июля едем прямо. Да нет же, с первого сентября мы едем по-старому! А вдруг опять изменили? Спросим у кондуктора, она ведь ясно сказала… Кстати, где она? Сбежала? Ах, это был не кондуктор… Давайте не будем усложнять жизнь...
— Ничего вы не понимаете! – буркнул какой-то мужчина. — Видите? – и он указал на видеокамеру в потолке. — Это поведенческий эксперимент. Над нами ставят опыты!..