– Сергей Каземирович...
«Тэра Кан! Сколько раз нужно повторять свое имя? Я – Тэра Кан!»
Еще вчера, не задумываясь, швырнул бы эти слова в лица глупцов, окруживших меня. Но не сегодня. Время, проведенное здесь, научило терпению и осмотрительности. Поэтому с видом нашкодившего щенка уставился на комиссию. Так-то будет лучше. Они любят смиренных. Исправленных.
Я смотрел на расположившееся за круглым столом сборище людей в белых халатах, возомнивших себя знатоками человеческих душ, и ждал. Ждал, когда эти прохиндеи с медицинскими дипломами начнут пикировать на меня, словно злобные твари, и жалить. Пить кровь и наблюдать. Смотреть на реакцию. Загонять в угол и вновь наблюдать. Что ж, я к этому готов.
Это пару лет назад сорокасемилетний душевнобольной Казьмич, вот так же сидевший перед медицинским консилиумом был похож на жертву, которую психологическими штучками можно легко довести до приступа откровения. Теперь я изменился. Стал умнее и хитрее. Стал затаившимся. Благодаря той, имя которой постарался забыть на время сегодняшней врачебной пытки. А в том, что пытка будет изощрённой, не сомневался ни я, ни ОНА.
Впрочем, я с нетерпением ждал вопросов, правильные ответы на которые позволят мне перейти из закрытого отделения в полузакрытое. В «санаторное». ОНА этого достойна.
– Сергей Каземирович, вы чувствуете себя здоровым?
Старик в черном свитере и очках, оставивший свои волосы, как и зрение, далеко позади, мягко и по-доброму улыбнулся.
Я усмехнулся. Так и есть. Приемы все те же. Отеческий тон, влажная жалость в глазах. Врешь, папаня, не проведешь. ОНА меня предупреждала о подобном псевдобратстве.
«Черт, – я прикусил губу, – нельзя думать о НЕЙ!»
«О ком, – задал вопрос и недоуменно пожал плечами, – не понимаю, о ком речь»?
Я облегченно расслабился. Так-то лучше.
– Чувствую себя, доктор, человеком, который уверенно идет по дороге, ведущей к конечной цели. К месту, под названием «Поправка».
Ох, как же я горд был собой. Выдать такой спич и ни разу не споткнуться. Одной фразой смешал их коварные планы.
«Тик-так» – чисто и уверенно выводят мои часики аккорды победы. А этажом ниже с глухим «Клач!» бухается вагонный замок на покрытый линолеумом пол. Затем натужно и нехотя скрипит тяжелая дверь, выпуская меня, а значит, и ЕЕ, Тэру Кан из сумеречных покоев закрытого отделения. Я слышу это так же отчетливо, как и изумленный сумбур мыслей в головах судей-чиновников от медицины:
возможно, он действительно встал на путь излечения… может, стоит, дать шанс… так легко и просто выражает мысли… мы совершим врачебную ошибку, если и дальше будем удерживать… я дважды сегодня бубнил под нос одну и ту же песню, меня тоже в «закрытку» теперь упечь?..
– Отрадно слышать подобные слова из уст пациента. Не правда ли, коллеги?
Левая бровь старика удивленно поползла вверх и угрожающе нависла над правой. Еще одно движение – и занесенная гильотина ополовинит-таки седого двойника. Без сомнений, он – Гильотина.
Я, было, засмеялся, но сразу одернулся. Хихиканье, смешки – верный путь продлить заточение еще на полгода, до следующей медкомиссии. Рано, рано еще расслабляться.
– Давно вы здесь? – задала вопрос приятная блондинка средних лет, больше похожая на стюардессу и соответствующе одетая. Казалось, белоснежный халат совершенно случайно скользнул на плечи красотки и заставил присутствовать на судилище.
Она поправила пестрый платок с голубой каймой, завязанный на шее, и мне захотелось, чтобы сидевший справа от нее другой старикан, затянул петлю потуже. Посмотрел бы тогда, кто из нас психически неуравновешенная личность. Впрочем, до этого дело может и не дойти. Я обратил внимание на едва уловимое движение концов платка, которые легонько колыхнулись, а потом начали сближаться друг с другом. Это значит, что скоро Стюардесса почувствует удушье. И мне ее было даже немного жаль.
Кстати, о другом старикане: он – единственный, который сел спиной к свету, к окну. И все равно, комната для него слишком яркая. Он щурится и кривит рот: белесые ресницы – плохая защита от солнца. Похоже, он из породы «Выключателей». А значит, (не спрашивайте меня, откуда знаю), на приплюснутом затылке давным-давно поселилась плешь. Да, точно, он – Выключатель. Из той породы людей, которые привыкли жить во тьме.
– Так сколько вы здесь? – повторила вопрос Стюардесса.
– Три года. Три долгих мучительных года. Я страдал каждую минуту, вспоминая прошлое.
Я думал, не пустить ли мне слезу, но скрипом подала знать о себе развалина с ярко накрашенными губами, сидящая в центре и, судя по всему, главная.
– Раз уж вы задели эту тему, позвольте уточнить некоторые моменты, – тягуче и нараспев произнесла докториха.
– Конечно, как вам будет угодно.
Она принялась перебирать листки, лежащие перед ней на столе, пока не добралась до нужного. Я почувствовал, как похолодел затылок – такое всегда случается в моменты умственного напряжения.
«Только бы не засучить лапками… тьфу, пальцами», – и для надежности сжал ладони в замок.
– Лежит ли вина на вашей жене за то, что вы несколько лет находитесь здесь?
– Нет, это только моя вина. Если бы она меня простила (злобная сука!), я бы вновь хотел обрести семью (добить! добить! добить!). Смирение ради прощения.
– Так вы – верующий человек?
– Да, и Бог живет внутри меня. Прямо вот здесь, в сердце.
Я постучал кулаком по груди, и на мгновение показалось, что мне ответили.
– Тогда, зачем вы намеривались убить жену? Если вы живете по божьим законам, почему это сделали? Зачем хотели лишить жизни другого?
Я посмотрел на нее внимательно. Она мне совсем не нравилась. Мне были отвратительны ее уставшие тонкие губы. Губы-скобы. Остро заточенные губы-подковы, которые перемололи не одну человеческую жизнь. Губы, которые (я знал!) не верят мне и презирают меня. Я прямо-таки ощущал, как это злобное создание стремится захлопнуть дверь перед самым моим носом. Ту, которая этажом ниже.
«Эта плесневелая курица использует запрещенные приемы, она провоцирует, – понял я, – и меня это начинает доставать. Пять шагов до ее шеи. До шеи Скобы», – прикинул расстояние.
И тут очнулась ОНА. Тэра Кан. Та, которая всегда начеку.
«Ты что творишшшшь?» – зашелестело в голове.
– Жалеете ли Вы, что не довершили начатое? – донеслось снаружи.
– Жалею ли я о том, что сделал? – сдавленно повторил я, закрыл лицо ладонями и зарыдал. Это было несложно. Я только что был на грани того, чтобы провалить собеседование. Провала, который недостоин того, кто носит внутри Вселенную. Кто защищает и оберегает ее. Королеву Вселенной. Тэру Кан.
А еще я просто представил, как легко эта тварь, которая звалась моей женой, разрушила наш брак.
Да я мог выплакать сейчас океан слез!
– Каждый день, – я мысленно посыпал голову пеплом и упал со стула на колени, – каждый божий день.
«Хорошшший артист», – Тэра Кан дала понять, что я на верном пути.
–––
– Внимание к деталям. Ты мне нравишься за свою скрупулезность и внимание к деталям, – повторяла мне Элен каждый день.
Именно! За внимание к деталям. Это – мой конек. Наверное, единственный плюс. Но она его нашла во мне. Раскопала. Взгляните на меня: средненький человечишка, ничего примечательного. Я и в зеркалах то не всегда отражался.
«Человечишшшка, это хорошшшо», – зашелестела Тэра, и я почувствовал, как ее лапки поощрительно заскребли по пищеводу.
Серость на фоне рыжеволосой каланчи, – продолжил я. – До сих пор не понимаю, как на меня, простого бригадира санитарной службы, обратила внимание Элен. Когда я приехал в ее офис, чтобы провести обработку помещения от грызунов, то наткнулся на огненную копну, зарывшуюся в бумаги (ха, видели бы вы, как я впоследствии придал этому пожару ярких кровавых мазков). Я еще не знал, что обладательница роскошных волос – моя судьба.
– Вы уверены, что можете извести этих тварей за одно посещение? – не отрываясь от работы, спросила Элен и вонзила мне палец в грудь. Чем одновременно, пронзила мое сердце.
А дальше все закружилось, как во сне. Я тушил пожар, который постоянно бушевал внутри ненаглядной Элен. Она буквально горела. На работе, дома, в гостях. Где угодно. Меня будто зашвырнуло, как Алису, в Зазеркалье. Корабль, на котором я долго и нудно плыл по реке жизни, наткнулся на пиратскую шхуну и сразу сдался на милость ее страстного капитана.
Нет, я не жалуюсь, а только лишь говорю о том, что Элен спасла меня от серого прозябания. От свободного планирования в направлении деревянного ящика, обитого бордовой материей. Элен заставила чувствовать себя значимым в этом мире. Нужным.
Равноценный обмен, не находите?
Все закивали, кроме Скобы. Она демонстративно посмотрела на часы и сжала губы в гримасе. Подожди, старая развалина, самое интересное – впереди.
В отношениях с Элен невозможно быть уверенным не только в себе, но и будущем.
«Патетика», – бросите вы, и будете правы. И неправы, одновременно.
Сегодня она покупает мне УАЗ-Патриот и отправляет на охоту, «расслабиться», а уже через день, заимку разрывает трель сотового, и удавка сжимает мне горло.
В хорошем смысле слова, – поправляюсь я, – вам бы такой бархат на шею.
– Не гневи жену свою, Головастик (да-да, именно так, Головастик, вот, сука!). Лети ко мне, огненная Элен скучает!
Трубка сотового обжигала руку и с шипением падала в снег Я бросал все и возвращался.
Месяца не прошло, как она мне сделала предложение. Да-да, не смейтесь, именно она. Да я бы в обычной жизни и за версту не подошел бы к… вслушайтесь сами – Руководителю отделения «Русского географического общества».
– Не слишком ли высокий ритм задала вам Элен? Не почувствовали ли вы себя созданием, который все время опаздывает? – вкрадчиво спросил Гильотина.
– Белым Кроликом? Нет, – засмеялся я, – совсем нет. Я, скорее, Карточный страж, который охраняет свою Королеву (да не Элен, болваны).
Белохалатники понимающе закивали. Да, кстати, сейчас неплохо ввернуть в беседу малость патетики.
Мы не просто поженились – нас обвенчали на небесах. И мы дали обет – до конца жизни хранить верность друг другу.
– А потом случилась размолвка, – сказал Выключатель и ободряюще улыбнулся. – С кем не бывает?
Он обвел взглядом присутствующих и те утвердительно закивали.
– И она произошла из-за того…
Скоба снова полезла в бумаги.
– …что жена убила таракана. Вы по-прежнему считаете насекомых одушевленными организмами?
«Если поместить в твой крохотный мозг частицу того знания, которым обладают тараканы, ты лопнула бы от объема информации», – презрел я старую каргу и демонстративно повернулся к Гильотине. Что ж, почему бы не признаться в содеянном? Точнее, в том, что предназначено для их ушей. Сегодня я чувствовал в себе силу и понимал, что могу остановиться в любой момент.
«Осторошшшно»
Голос Тэры Канн. Я дал знать, чтобы она не беспокоилась, и трижды коснулся груди.
Размолвка? Нет. Скорее, недопонимание. И случилось оно «благодаря» психическому воздействию. Но, обо всем по порядку. На день рождения Элен подарила мне часы. Гранд Сейко. Настоящее произведение искусства. Отполированные до зеркала метки и копьевидные стрелки. Японский минимализм и внимание к деталям. Второй по точности механизм в мире. Любуясь ими, я мог провести в забытие не один час. И вот однажды, субботним утром, подойдя к шкатулке, я не поверил глазам – часы встали. Им нет и года, а они встали! Это было невероятно! Просто не укладывалось в голове. Все равно, что перестала вращаться наша планета. Или, как если бы внезапно смертельный недуг свалил мою прекрасную (сучку!) Элен.
«Сучшка Элен, блишштательно»!
Я прямо-таки почувствовал, как внутри меня, в районе желудка поощрительно приподнялись надкрылья Тэры Кан, дав возможность задним крылышкам устроить овацию в мою честь.
«Не шшбивайсся».
Не буду.
Отложив в сторону все дела, я побежал в часовую мастерскую.
– Чем вы механика обидели? – странными словами встретил меня мастер и, немного поколдовав над часами, открыл заднюю крышку.
Я непонимающе уставился на него.
– Всякие механизм требует управления. Часы или Вселенная – не важно. Всем сущим в этом мире заведует тараканы. Они вращают нашу планету. Заставляют тикать не только привычные, но и космические часы. Человечество недооценивает роль насекомых. Оттого все беды наши. Спешим, опаздываем, ломаемся, опять возрождаемся и снова бежим по кругу. Нет, чтобы отдать время на откуп тому, кто действительно разбирается в нем. Знаете анекдот? Приходит мужик в мастерскую и протягивает будильник, мол, не работает. Часовщик раскручивает его, выуживает из пружины дохлого таракана и говорит, мол, механик сдох. Так и у вас. Почти та же оказия произошла – батарейке кирдык пришел.
Он хрипло засмеялся, обнажив лошадиные зубы, но я заметил его оценивающий прищур. Не так уж прост оказался мастер. Он передавал мне знание и… я принял его. Принял с честью, как бесценный дар. С того момента мир перестал быть прежним. Я уверовал в величие таракана, и для этого не нужно было посещать Тибет или уходить в пустыню. Я заставил заткнуться разум и дал волю душе. Та долго не сомневалась. Внутренней борьбы не было. Познание истины не отняло много времени. Таракан – вот основа существования всего и вся. Кто-то верит в то, что земля круглая. Иные верят в плоский мир. Кто-то в огненных созданий, управляющих всем сущим из ядра. Я не разрушитель мифов и заблуждений. И уж точно, но Мессия. Но ни на секунду не сомневался в том, что положу все силы на восстановление доброго имени Таракана. «Таракана» с большой буквы. Я надел часы на руку, попрощался с мастером и… ликование сопровождало меня всю дорогу до дома. Мне не терпелось поделиться Истиной с Элен.
– И там вас ждало разочарование? Где та отправная точка, за которой началось ваше погружение в ад? – с закрытыми глазами поинтересовался Выключатель.
Я сделал вид, что задумался, хотя, на самом деле, пытался унять зуд, чтобы не выплеснуть наружу душу. А ей было чем поделиться:
«Ну, что вы, разочарование – это не то слово, которым можно назвать Апокалипсис, встретивший меня с порога, – начал бы я. – Отвратительное патлатое создание, звавшееся некогда женой, прямо на моих глазах давило, плющило, а потом и добивало туфлями раненых тараканов. Высоченная шпилька с хрустом вонзалась в насекомых и разрывала их внутренности. Не было числа убиенным. Их вина заключалась лишь в том, что они вышли встречать человека, узревшего Свет. Только мысль о мщении помогла не сойти с ума. Та самая шпилька превратилась в карающий инструмент. Ах, с каким благостным звуком она входила в голову убийцы! Какие сочные и яркие фонтаны испускало это двуногое чудовище! Я мог бесконечно наслаждаться процессом наставления ближнего на путь истинный, но в крепком черепе сучки застрял сначала один, а потом и другой шпиль. И когда рука нашарила табуретку, а губы сами прошептали «да свершится возмездие», скользкая кровь агрессивной твари защитила свой организм от ада, где ему было бы самое место. Вместо встречи с кроваво-волосяным месивом, которое венчала пара рогов, деревянное оружие Немезиды впечаталось в стену и с треском разлетелось на куски. Трудно удержать равновесие на катке, если ты не на коньках: одновременно с решающим ударом мир вдруг перевернулся и опрокинулся. На меня уставился глаз, грязная нить от которого уходила в пустой тоннель душегубки. Последнее, что помню, как сначала услышал едва уловимый хриплый стон, а потом, скосив взгляд, увидел ее – Тэру Кан. Подволакивая брюшко и оставляя полосу на кровавом льду, Королева медленно ползла ко мне. Первая мысль – морская свинка. Такой она была огромной. Но нет, конечно же, нет. Это была та, которой чуть не стало.
«Я – Тэра Кан, спасшшии», – прочитал боль в ее глазах.
У меня не было сомнений, как помочь издыхающему высшему созданию. Я широко раскрыл рот и стал тем, кто предотвратил вселенский Хаос.
– О чем задумались? – сахарный Гильотина был по-прежнему добр до тошноты.
Когда вошел в комнату, я увидел полчища тараканов. Хуже всего было то, что они буквально облепили голову дорогой Элен, – с трудом выдавил из себя полуправду.
«Шшшпокойнооо… ты молошшина»
– Тут написано, что насекомых в квартире обнаружено не было.
Кто бы сомневался – Скоба пытается уличить во лжи.
Все правильно написано, – поставил ее на место. – Тараканье безумие превратило мой разум в кашу. И я обвиняю в том часовщика. Уверен, что он обладает даром внушения. Своими разговорами этот псевдо-мастер посеял во мне отвратительные ростки сумасшествия. А еще я уверен в том, что в тот день у меня было лишь одно желание – спасти жену.
Я замолчал. В комнате повисла тишина. Но длилась она недолго.
– А знаете что, коллеги? Я верю пациенту.
А я не поверил своим ушам!
Стюардесса поднялась из-за стола и продолжила:
– Я считаю, что Сергей Каземирович, доказал нам, что нервный срыв и последующее за этим органическое расстройство психики было вызвано сторонним воздействием. Лечение достигло цели, что подтверждается сегодняшней беседой. И медицинская комиссия должна вынести однозначный вердикт. Как вы видите свою жизнь за пределами стен этого заведения, Сергей Каземирович?
И вдруг их как будто прорвало. Они враз зашумели:
– Не угнетен… достаточно стабилизирован… послушный… помогает персоналу… снижена активность рецепторов, ответственных за психосоматику… отсутствие показаний к дальнейшему…
– Меня могут отпустить? Совсем? Это… неправильно! – вырвался крик.
Вдруг стало жарко. Я вспотел.
– Я не хочу выходить отсюда. Вы… вы не можете так взять и отправить меня домой. Я не долечен.
– Отчего же? – удивилась Стюардесса. – Элен не держит на вас зла и понимает, что вы стали жертвой насилия часовщика. Она согласна принять вас обратно. Это ее слова.
– Она врет, врет!!!
Мысли внутри головы хаотичили. Я запаниковал.
«Все коншшено», – зашелестело внутри, но мне было все равно.
– В тот день эта гадина, лежа на полу, выдула из носа кровавый пузырь и прокляла меня! А еще сказала «я убью тебя». «Я убью тебя»! – вот ее настоящие слова.
Я видел, что белые халаты не верят мне и не мог более рисковать Королевой.
Пульсирующая жилка на шее Стюардессы показала направление прыжка. Не раздумывая более ни секунды, я рванулся вперед.
___
Лунный свет, льющийся из окна, недостаточно освещает комнату в закрытом отделении, но его достаточно, чтобы увидеть неподвижного Казьмича, зафиксированного на кровати. На его груди сидит огромный таракан, сушит крылья и с жалостью смотрит на спящего.
– Они тебя заманили в ловушку и поймали, когда сказали, что выпустят, – печально говорит Тэра Кан. – На такое коварство способен только род людской. Но ничего. В следующий раз подготовимся лучше.
Она перебирает лапками, подыскивая удобное место, находит его на животе Казьмича и успокаивается.
– Спи, мой защитник.
Усики Королевы пробегают по его вздрагивающим векам.
– Сладких снов, мой Карточный Страж.