Глава 10. Она больше не будет!
Как утверждала Надежда Ефимовна, оглядываясь на дверь: «Для конторских мы все воры!» И так было везде. Курортный город, Комбинат Бытового облуживания, открывшийся салон «Чародейка». По восемь кресел в каждом зале, плюс три маникюрши. Коллектив, работающий в две смены, давал немалую прибыль, особенно в сезон. Но сезон, увы, это два-три месяца и вот тут назревала необходимость чаще контролировать рабочую прослойку, что отвечала за опрятный вид горожан.
Парикмахеры были воры, а конторские работники для них – конторские крысы! А как вы хотели? Неприязнь существовала между двумя классами всегда, не открыто-враждебная, но, тем не менее, и в конторских кулуарах шушукались и в рабочем зале. Естественно, если человек с высшим образованием сидит на голом окладе, а другой без него (образования), в школе едва успевавший по программе, и при этом имеет живую копейку…ни каждый справиться с этим.
Проверки были разные и в любое время года. Зайдет так вот нежданно-негаданно девушка с блокнотиком, выявит безчековый заказ, перепишет нарушителей и отправится восвояси. А расплата приходит в получку, снимут с каждого по десять процентов зарплаты, вот комбинату и копейка, да и Бог с ними, отмахнутся мастера, пусть высчитывают, главное работу не потеряли И волки сыты и овцы целы.
Но мог и горисполком нагрянуть. Пришла однажды молодая интересная и уселась рядом с Галей. Та стоит, дочесывает и ничто не шевельнулось внутри, что тучи сгустились над ее головой, интуиция не сработала. И когда клиентка рассчиталась, Галя записала один рубль на карточку, а второй – себе. Тут и поднялась карающая десница закона! Просил за Гальку весь коллектив, ибо это был самый бедный, живший на съемной квартире, остро нуждающийся в материальном плане, член бригады – простите, она больше не будет! Но проверяющая была неумолима, и выполнив добросовестно свою черную работу, спокойно ушла домой.
Всполошились и мужские и женские мастера – факт неприятнейший. И тут одна из мастеров говорит, что знает ее мужа, он работает таксистом, и Галин брат тоже таксист. Автовокзал рядом. Помчались за братом, брат нашел мужа и вот уже у контролера дома. Встретив Галю абсолютно не враждебно, она подсказала, как и что надо сделать, чтоб избежать наказания.
С этого дня молодая женщина стала Галиной клиенткой. Благодарная труженица, конечно пыталась обслуживать спасительницу бесплатно, но человек дорожил своим рабочим местом и жертвы не принял, и до копеечки рассчитывался за Галин труд. И как-то в один из визитов призналась: «Да я на твоем месте тоже самое делала!»
Была и такая проверка от конторы – тайная. Молоденькую проверяющую, снарядив нужной инструкцией, отправили в салон. Где она должна отлавливать обслужившихся посетителей незаметно для мастеров, и выпытывать – кто на какую сумму обслужился и у какого парикмахера.
Постоянный клиент для парикмахера – почти родственник. Женщина, что сидит в кресле и та, что суетится вокруг, понимали друг друга с полуслова. Они знали семьи, кто когда родился и женился, это была связь на годы, и зачастую смолоду до пенсии и еще дольше. Так что преданная клиентура не замедлила предупредить, что в вестибюле потребовали информацию. Эта же самая клиентура впоследствии не раз звонила из налоговой инспекции, предупреждая о проверках. Так что свои люди у мастеров были везде. И тайная проверка провалилась.
В мужском зале работал совсем юный армянин Татул старательный, внимательный, понимал, что к чему и завоевал быстро популярность. Так вот, когда от него вышел такой же молодой и такой же национальности посетитель, и девушка подскочила с традиционным вопросом: «А сколько ты ему дал?» Кавказец недоумевая, вытаращил на нее глаза: «А твое какое дэло? Тэбэ тожи дать?» Это была особая каста, таких клиентов называли – пятерочниками. Если работа стоила два-три рубля, а человек тебе дает – пять, в советскую бытность это было немало. За такую щедрость, разумеется, мастера вылизывали каждый волосок.
Надо думать, что парикмахеры себя ворами не считали, они все зарабатывали собственным трудом. За всю трудовую практику был один единственный заведующий, правда, продержался он недолго, который не боялся защищать своих подопечных. Седовласый старый коммунист выступая на собраниях, говорил, обращаясь к конторской элите: «Они труженики, они не сидят, удобно усевшись на стульях, они стоят семь часов кряду, они дышат химикатом, они работают с людьми! И только тот, кто не работал в сфере обслуживания, не знает, что значит каждому угодить!»
Действительно, в сезон приползаешь домой никакой от усталости, но понимаешь – не зря упахался.
Давался план на год, разбивался на каждый месяц, если он выполнялся, то обязательно будет прирост на будущий год, такова была советская система планирования. С приростом увеличивалась зарплата парикмахера и в этом была беда для мастеров, им срезали проценты, не позволяли получать больше положенного! Возможно, если бы сохранялся процент заработной платы, каждый мастер сдавал бы всю выручку, получая
приличные деньги, зачем ему воровать, рисковать, каждый бы дорожил таким хлебным местом, но не факт – на Руси всегда тянули.
Не хочется вводить в заблуждения, чтоб не сложилось впечатления, что отношения конторы и парикмахерской зиждились на одних отрицательных эмоциях, понятное дело, что нет. У Гали, например, были очень хорошие взаимоотношения с секретаршей директора, завкадрами она обожала, и обслуживала ее, это была настолько воспитанная и деликатная женщина. Секретарь комсомольской организации была Галиной клиенткой, и призналась, что любит, когда Галя стоит, причесывает ее причесывает и вдруг запоет! Вот без голоса и слуха в рабочей остановке мастерица давала «концерты». Это значило, что прическа удалась, и, нахлынувшими чувствами радости парикмахер не управлял.
Раньше подписку корреспонденции можно было оформить через контору, и Галя поинтересовалась у комсомолки, мол, а «Роман-газету» можно выписать? Оказывается на комбинат дали только две подписки, и подруга Лиза тут же вставила: «Ага, дадут тебе! Одна газета будет директору, а другая – инженеру!» Уж неизвестно какими правдами и неправдами комсомольский вожак выбивала «Роман-газету» для любимого парикмахера, но на удивление всей бригаде, принесла квиток.
Да и другие водили дружбу: кто с бухгалтерией, кто с плановым отделом. Конторские дамы практически все прибегали к услугам мастеров. Недовольство друг другом возникавшее в силу рабочих трений, было завуалировано, внешне все выглядело пристойно.