Товарищ вещает, что нужно иметь бодрый дух. И выходить из дома, чтобы двигаться по малейшим побуждениям вдохновений. Что-то вроде как пакет, подкидываемый вверх всеми манишками ветра.
У Вжигоря какие манишки? Манишки заурядные. Та, одна единственная, ушла, и я пытаюсь справиться с этим какбы несправедливым омерзением, пробую сильней вдыхать воздух, пересиливаю эго и топаю вперед к нашей "назадности".
Вот для этого хожу по шпалам по городскому тоннелю, и тогда надо мной прыгает центральная улица, слаломят машины и здание управляющих умов рубит ветра. Потом сижу на лавке, смотрю на порт, воду и причал. Потом снова иду рыдать о ней, например, к гастроному. При этом я напеваю свои и чужие песни, размахивая рукой в свободе ниже цивилизации.
Дома - в центре комнатушки - круглый стол ждет, что я положу на него ноги. Лак тоскливо блестит под слабым светом люстры. На столе наушники со скрученным в узлы проводом, ключи, антенна вайфая, адаптированная мной под массажную иглу, всевозможные молитвы. Это келья, в которой я провел в тишине много лет. В ней я слушаю в голове шуршание мыслей и перевожу его в предмет популярных искусств. Веселое занятие.
Но к дому я не тороплюсь. Выкроить момент, когда дома 0 человек - важное условие искусств. Только тогда польется "неноль" тонких проз. Иначе, люди просто выдавят собой "ткань". Соткется что-то грубоватое, криво улыбающееся, для сараев. Впрочем, их тоже нужно оббивать.
Погода прекрасная. Утренний дождь или снег прекратился и как мог высох. Слезы на лице души по словам Расима будут радовать еще несколько лет. Этот огонь будет еще долго. Поэтому ноги доводят меня до церквей каждый день. Тяну одну дверь храма, другую, и паутина моей молитвы постепенно захватывает родной городишко. Священники бегут ко мне, чтобы я целовал им руку.
После церкви могу заскочить в магазин, где живет лесной зверь. Имя его носуха. Он - что-то среднее между россомахой и лемуром. У хозяйки за кассой на руках всегда свежие шрамы. Вывод: кто красив, тот и с когтями. К этому красавцу, который тягает чужие варежки, я заскакиваю по дождливым вечерам, чтобы уютно смотреть, как мечется за решеткой мое подобие. Дикая зверюга от стенки до стенки ищет выхода своей агрессии. Просто у него нет экрана с клавишами. А у меня есть. И я уже спешу домой. Потому, что пакет уже полон манишек. Высыплю их на стол и начну разбирать для этого экрана.