Я гостила с сынишкой у мамы. Маленький северный городок, как яркая звездочка, все время мерцал для меня вдалеке. И если у меня появлялась возможность, я с удовольствием возвращалась к нему, чтобы обнять свою любимую маму и окунуться с головой в его провинциальную жизнь.
Нам повезло, стояла удивительная пора бабьего лета. Разноцветные листья ярким ковром ложились под ноги, а солнце на прощание радовало северян последним теплом. Я шла в магазин, чтобы купить продукты. Вдруг впереди меня мелькнуло что-то очень знакомое. «Лариса!» – неуверенно сорвалось с губ. Женщина обернулась. Это была действительно она: элегантный костюм, легкая походка и кокетливая копна золотистых волос…
- Сколько лет, сколько зим! – покачала головой моя знакомая.
- Наверно, больше десяти! Ты живешь в этом городе?
- Да! Как хочется пообщаться! Жалко, спешу на работу. Я раза два забегала к твоей маме, но никак не могла застать ее дома, хотела узнать о тебе!
- Можно встретиться вечером или в выходной?
- Согласна – одобрительно кивнула она в ответ.
- Ты мне позвони, договоримся, – Лариса назвала свой номер телефона, подождала,
пока запишу его и скрылась за поворотом.
Я продолжила свой путь, но теперь меня весь день не покидали воспоминания…
Ее любимый мужчина после окончания института должен был отработать на
лесосплаве три года. Рабочий поселок на берегу реки и зеленая тайга вокруг. Сплошная романтика! От райцентра, где уже чувствовалась некая цивилизация, километров сто. Лариса, как когда - то жены декабристов, конечно же, ринулась за ним, стараясь по возможности скрасить его «ссылку». Но в формацевтах, небольшой поселок не нуждался. Ей еще повезло: она сумела устроиться на работу в райцентре. По выходным дням автобус, который ездил один раз в сутки, строго по расписанию туда и обратно, доставлял их друг к другу. Услугами этого автобуса больше пользовалась она. Лариса приезжала, наводила порядок в его квартире, стирала одежду и готовила что-нибудь вкусненькое.
Глеб последний год работал инженером на лесосплаве. Я же, после окончания экономического факультета, только начинала сводить дебит с кредитом в бухгалтерии районной больницы. Мы с Ларисой оказались соседями по малосемейке: я на втором, а она надо мной, на третьем этаже. Напротив нашего подъезда стоял могучий тополь с огромной кроной густых ветвей. По утрам на его крепких ветках прыгали веселые воробьи и беззаботно щебетали о чем-то, но иногда в их громком переполохе я улавливала какую-то нервозность и тогда мне казалась, что они, выясняя отношения, ссорятся между собой, как люди.
Вечером, возвращаясь с аптеки, Лариса заходила ко мне, или же, переступив порог своей комнаты, стучала условным знаком по батарее, что означало: «Я - дома, приходи!» Не знаю, почему она избрала для общения именно меня, ведь нас разделяло лет семь, хотя в нашем подъезде проживали и ее ровесницы. Выбор, скорее всего, остановился на мне, потому что я иногда помогала ей оформлять рекламные листки, а может потому, что жила под ней, и ей это было удобно. Мы очень быстро подружились и почти все вечера проводили вместе. Обсуждали чьи-то поступки, делились впечатлениями дня или же вспоминали что-нибудь из прошлого.
Моя соседка была человеком непростым. У нее все время возникали какие-то сложности во взаимоотношениях с людьми. Нет, с мужчинами, пожалуй, как-то все обходилось, даже - наоборот, благодаря своей внешности она умела обратить на себя внимание и добивалась того, чего хотела. Сложности, в большинстве случаев, возникали с женщинами, которые не хотели прощать ей легкого успеха и свойственной ей энергичности, поэтому она порой сторонилась их общения.
По выходным Лариса уезжала к своему Глебу, а я – к маме, которая жила недалеко от нас. Моей любимой мамочке было все интересно: что я ем, с кем работаю и как провожу свободное время… Прощаясь со мною она, не обращая внимание на мои протесты, складывала в дорожную сумку баночки с вареньем, засолками, и пакетики с выпечкой. И снова терпеливо ждала меня на следующие выходные. Так преданно ждать своих детей умеют только любящие мамы!
Однажды, вернувшись как всегда с банками и пакетами, я застала Ларису в слезах. Некоторые плачут в голос, некоторые тихо скулят. Лариса не кричала в голос, не скулила, она сидела неподвижно, а по щекам ее катились слезы. Признание было коротким, горьким и банальным.
На этот раз она приехала к Глебу не на автобусе, а на попутном такси: надо же, не упустила подвернувшийся случай. Если бы знала, чем это закончится, может быть и не так спешила…
- Ты представляешь, я его с девицей застала. Сначала долго не открывал… Ну, думаю, крепко спит! Села на скамеечке, у крыльца, размышляю, что дальше делать? Деваться ему некуда, вышел. «Давай - говорит, - сумку твою занесу и пойдем, пройдемся, утро-то какое!…» А меня будто кто в спину толкает: «Нет - говорю, не хочу!» Он и так и этак… У входа все стоит, вроде часового, косяк подпирает. Я опять опустилась на скамейку, он - рядом. Ну, так слово за словом – общаемся. Утро, действительно, замечательное: солнце светит, птицы поют… А потом как-то так случайно получилось, сказала: «Воды попью» - и резко шагнула к дверям, а она, красавица, сидит и ждет, когда он меня уведет подальше. Глеб, конечно, начал тут же оправдываться, а мне, представляешь, так противно стало, сумку взяла и назад - на остановку! А тут и автобус, который я опередила, подвернулся…
Итог всего этого - депрессия. На работе она держалась из последних сил, а вот дома, в моем обществе, могла себе позволить расслабиться.
- Я Глеба сразу полюбила. Увидела и поняла – он! Мне тогда было двадцать два, а ему – двадцать четыре. Высокий такой, глаза огромные темно-синие, тонешь в них, как в омуте. Он, после армии работал на заводе токарем, а я в аптеке – формацевтом. Жил Глеб с бабушкой, часто заходил к нам за лекарствами. А в аптеке то одного нет, то другого… Раз помогла ему, другой раз…так и познакомились. Отца своего он ни разу не видел, мать тоже помнил смутно. Она бросила его, когда Глеб совсем маленьким был: оставила с бабушкой, а сама уехала с каким-то залетным офицером и сгинула… Стала я уговаривать Глеба в институт поступать. Поступил! Но бабушке на небольшую пенсию было сложно его учить на дневном отделении. Я помогала, чем могла, подрабатывала, за бабушкой его присматривала, даже уколы научилась делать. И сюда за ним приехала… Надо же, отблагодарил! Сына очень хотел – «Выучусь – говорил – и наследника заведем». Мерзавец!
Молодой человек предпринял еще пару попыток помириться. Но у него ничего не получилось, и со временем он оставил Ларису в покое.
Чтобы как-то помочь ей выйти из подавленного состояния, я несколько раз брала ее с собой на выходные. Правда, она не проявила интерес к моим друзьям и они ее, мягко говоря, как бы не очень «принимали». Лариса, в основном, общалась с мамой.
Но время – лечит. Конечно, моя соседка по малосемейке постепенно успокоилась и уже не всегда соглашалась ехать со мной.
Как-то в очередной раз, вернувшись от мамы, я с удивлением обнаружила в комнате Ларисы детскую кроватку с погремушками, на тумбочке возле этой кроватки – сложенное стопочкой белье: распашонки, ползунки, пеленки, а на столе, под белой салфеткой - бутылочку с соской, пакет с детской смесью и пустышки. На мой недоуменный вопрос: «Что это такое?» Лариса нисколько не смутилась.
- Валентина получила новую квартиру.. . Кроватка ей уже не нужна. Да и эти
детские принадлежности тоже. А я взяла. Мне пригодятся.
- Зачем? Ты ведь не ждешь ребенка!
- Не жду… - и загадочно ухмыльнулась.
- Я давно обдумываю одно дело…Глеб скоро уезжает! Слишком много в него было
вложено, чтобы так просто отпустить его на все четыре стороны…Я все просчитала. Завтра иду к знакомой, у которой есть маленький ребенок. Сфотографируюсь с ним. Еще сделаю несколько снимков с детской коляской, как будто гуляю с малышом…Мы больше года не виделись. Вполне могло быть и такое, что ехала я к нему, ну тогда, когда застала с девицей, сообщить о том, что у нас будет наследник, но в таком состоянии, конечно же, ничего не могла сказать. Можно предположить по срокам, что было у меня месяца три-четыре. Ребенку бы сейчас исполнилось полтора года. Я порву фотографии, но так, чтобы он мог увидеть меня с малышом и отвезу. Выберу время, когда Глеба не будет дома: я ведь могла приехать и его не застать… Оставлю на крыльце, возле порога. Создам видимость, что бросила сгоряча. Он, обнаружив их, приедет. Мужчине, которому тридцать с хвостиком… и вдруг почувствовать себя отцом…Женщины у него нет. Живет один, я узнавала. Он обязательно приедет, чтобы убедиться! Ключи от моей комнаты у него остались. Я думаю, что Глеб появится очень скоро… Примчится за доказательствами, а у меня – кроватка, пеленки, детская смесь…
- Но ведь потом он захочет, чтобы ты ему показала ребенка?
- Захочет! Но я и это учла: полтора года… мне надо выходить на работу. Садика
нет. Я могла ребенка отвезти к маме. Она на пенсии… согласилась понянчиться, пока мне не дадут место в детском саду. Логично!
- Хорошо, но рано или поздно, все-таки придется кого-то предъявить!
- И предъявлю! Соберу документы и возьму мальчика, похожего на Глеба, в детском
доме.
Я опешила. Взять ребенка напрокат, как детскую кроватку с погремушками?…
- Ну, допустим, Глеб поверит! Но эти противные мелочи, надо будет все
состыковать? Лариса, он же не глупый, поймет, что его обманули…
Но она ничего не хотела слышать и, как одержимая, начала осуществлять свой план. Срочно сделала фотографии и отвезла их. Навестила детский дом. Выбрала мальчика, похожего на Глеба и стала регулярно навещать его, чтобы малыш привыкал к ней. Взяла у заведующей список необходимых документов. Моя соседка как-то и меня уговорила поехать с ней, на смотрины…
В небольшом манеже находился синеглазый малыш. Лариса присела около него, протянула яркую игрушку, которую привезла с собой. Вид у ребенка был растерянный, он никак не мог понять заплакать ему или улыбнуться. Не очень уверенно взял игрушку своей маленькой ручонкой, не выразив при этом никакой радости, подержал ее и бросил…
Няня попыталась развеселись малыша:
-Что же нам такое принесли? Как звенит, давай послушаем, краси-и-во! –
Мальчик смотрел то на нас, то на няню, но улыбаться никак не хотел.
«А может он вообще не умеет радоваться» - вдруг осенила мое сознание грустная мысль. Всматриваясь в лицо ребенка, я старалась изо всех сил представить себе портрет его предполагаемого отца. Меня все больше охватывало чувство тревоги: что будет с этим несчастным малышом, когда его втянут в авантюрную игру?
Глеб действительно приезжал, как и предполагала Лариса, приезжал, когда ее дома не было, но не захотел ни встретиться, ни объясниться, лишь оставил ключ от ее комнаты на видном месте, захлопнув за собой дверь с автоматическим замком. Через некоторое время Лариса узнала, что он рассчитался. Его принудительная «ссылка» на Севере закончилась: он уехал на родину.
- Вернется Глеб к тебе, вот увидишь – вновь успокаивала я свою соседку.
- Таких, как ты – не бросают. Все дается в сравнении. Никакая другая женщина не заменит ему тебя! Даже если с кем-то и попытается жить – не уживется! – старалась я изо всех сил, чтобы поддержать ее, хотя сама не очень - то верила своим словам.
Удрученная Лариса лишь отрицательно качала головой, выражая глазами, полными
слез, благодарность за добрые слова.
Говорят, что беда одна не приходит. Как-то рано утром ей принесли телеграмму. Она, держа в руке почтовый бланк, спустилась ко мне. Отчим сообщал ей, что у мамы - инсульт. Лариса оформила отпуск без содержания и уехала. Но в назначенное время она не вернулась. Забежав в аптеку, я узнала, что моя соседка звонила на работу и взяла дополнительно еще и очередной трудовой отпуск.
В это время я познакомилась с Михаилом, который в наших краях был в командировке. Миша стал уговаривать меня уехать с ним в солнечный город Житомир, где жил с родителями.
«Конечно, мне очень не хочется с тобой расставаться, но может это - твоя судьба! Да и парень он вроде неплохой» - согласилась мама.
Лариса пришла в загс, поздравить нас. Подарила мне цветы и красивую хрустальную вазу, хотя на скромный свадебный вечер не осталась. Я поинтересовалась, как у нее дела. На долгий разговор времени не было. Она сообщила лишь, что маме лучше. Теперь за ней ухаживает отчим.
Молодой муж, новое место жительства – все это так захлестнуло меня, что я, честно говоря, не скоро вспомнила про Ларису. Прошло несколько лет. У нас с мужем появился очаровательный малыш… Я иногда его сравнивала с тем мальчишечкой из детского дома, но наш сынишка был улыбчивым ребенком.
Наконец-то я собралась и написала письмо моей бывшей соседке по малосемейке. Долго не было ответа. «Наверное, уехала» - предположила я, и вскоре, действительно, получила назад свой конверт с надписью «Адресат выбыл». Так я потеряла ее из вида…
После нашей неожиданной встречи меня все время тянуло посмотреть на часы: хотелось поскорее позвонить ей. «Аптеки работают до семи - рассуждала я – дорога домой через магазин… ну еще час». В двадцать пятнадцать я с волнением набрала нужный номер.
- Добрый вечер!
- Наташенька, здравствуй, моя золотая! Я очень ждала твоего звонка. Ты надолго
приехала? Гле-еб, не отвлекайся, читай условие задачи! Очень хочу тебя видеть. Как твой муж? А мама? У тебя тоже сын. Сколько ему? Молодец! Еще раз внимательно прочитай условие задачи. Ну думай, думай! А моему - скоро десять. Слышишь, уроки делаем. Как Глеб? Это длинная история. Завтра суббота. Сын в школе, да-да, в первую смену. Можно встретиться часов в десять, приходи ко мне.
Я записала ее адрес и положила телефонную трубку, чтобы не мешать ей заниматься с сыном.
«Значит все получилось! Ай да Лариса!» - Мне казалось, что этот вечер тянется бесконечно, хотелось, чтобы как можно быстрее настало утро…
Найти ее дом для меня не составило особого труда. Дверь мне открыла Лариса. Сначала разговор сбивался, перескакивая с одного на другое. Ей хотелось знать, как сложилась моя жизнь.
Я постаралась коротко ответить на ее вопросы, чтобы, наконец-то, перейти к своим.
- Глеб маленький – сын того Глеба?
- Нет. Ты же помнишь, я очень тяжело перенесла разрыв с ним. Потом болезнь
мамы, через год она умерла. И вдруг я почувствовала, что на этом свете у меня никого нет. Я – одна, понимаешь! И тогда решила: рожу для себя кого-нибудь, но лучше, конечно, девочку. Взяла путевку в дом отдыха… Рассудила, что там должны отдыхать только «холостые» мужчины. Я даже адрес его не оставила у себя и телефон выбросила, как только узнала, что у меня все-таки будет ребенок… - она замолчала, потом, улыбнувшись как-то загадочно, продолжила дальше. Иду я как-то из женской консультации, срок беременности еще небольшой был, ничего не было видно… Иду такая счастливая, уже к дому подхожу, а навстречу мне – Глеб. Сколько мы с ним не виделись… ну года три, наверное… Увидел меня – просиял. «А я - говорит – насовсем!» Ты, оказывается, права была, когда говорила, что он вернется. Зашли мы в дом, спрашиваю: «Ну, как ты живешь?»
- Пробовал жениться. А бабушка мне одно и то же твердила: «А вот Лариса, а вот
Лариса». Да я признаться, тоже нашу жизнь с тобой часто вспоминал… Плохо мне было без тебя, как-то не уютно. Да и семейная жизнь у нас с молодой женой не ладилась…
Вот за тобой приехал. Хочешь, здесь останемся, хочешь, к бабушке уедем, с ней жить будем… Она скучает по тебе!
- Я слушала его и думала: «Куда все делось?» Он мне теперь казался каким-то
чужим, далеким, как будто и ничего не было между нами. Рассказала я ему про ребенка. Глеб говорит «Я его усыновлю, моим будет, поехали..»
Лариса посмотрела в окно и задумалась.
- И что дальше? – не выдержала я.
- Ты знаешь, когда в тебе жизнь зарождается, мыслишь уже по-другому. Он бы не
смог стать отцом моему сыну. Я так хорошо его знала. Глеб для бабушки всегда был не только любимым, он был брошенным, несчастным. И она из последних сил старалась скрасить его существование, избалован он был ее любовью. Мне тоже передалось это чувство. Во всем себе отказывала: все для него, все ему… Он это принимал, как должное, а тут ребенок, да еще и неродной, нет, он не ужился бы с ним… Отправила я его назад к бабушке. «Тридцать пять лет – это начало жизни для мужчины, ты еще будешь счастлив, - попробовала убедить я Глеба – и женщину найдешь, которая родит тебе наследника». Так мы и расстались.
А вскоре предложили мне переехать в этот город. В аптечном управление появилась вакансия. Квартиру дали. Конечно, когда узнали про беременность, испытали шок. Ничего пережили. Зато я хлебнула с ребенком, не дай Бог! Ни родных, ни знакомых… А Глебушка у меня такой болезненный был…Сама же знаешь как дети даются… Пей чай, остывает! Она стала собирать со стола посуду. Вдруг за дверью послышался какой-то шорох. Лариса встрепенулась:
- А вот н мое солнышко из школы идет. И никого нам больше не надо!
Через несколько дней мы должны были с сыном уехать. Я еще раз навестила Ларису, чтобы пригласить ее с Глебом в гости к нам в Житомир.