Нарушая грустную идиллию воспоминаний, растолкал светлые образы и выдвинулся поперед Ленкиного гроба назойливый, черный ксендз: «Безбожник, ты живешь во грехе. Вернись к Господу! Грешникам уготована геенна огненная!»
Старик слушал священника, опустив голову, стараясь не грешить в мыслях этой колдовской ночью. Но желтому свету керосиновой лампы подмигнул серебристый сизый иней, который устилал округу подле серого, словно бычий нос, соляного силикатного наплыва над красным нештукатуреным кирпичом. И холодком, сошедшим с картины, повеял на старого безумца возраст послевоенного пацана , особенно тогда, когда на картине он узнал заиндевелый угол кухни, в которой некогда жила семья.
Чуни мальчугана прорвались, босые пальцы шевелились и подмерзали, и сильно хотелось есть. Чтобы экономить керосин ребенок прикрутил фитиль, но уложил лучину поверх начищенного с вечера колпака трехлинейной лампы для усиления пламени. Деревянная школьная ручка клюнула непроливашку , наполненную фиолетовыми чернилами.
К несчастию фланелевая перочистка осталась нетронутой, и после очередного нажима «звездочка» предательски опустила фиолетовую кляксу промеж косых линеек пододвинутой тетради. Клякса была, увы, не первой. Безуспешная борьба за чистописание закончилась полным поражением далеко за полночь, и мальчуган лег головой на стол слева от тетради, заплакал и представил, как завтра молоденькая учительница покажет его кляксы всему классу, но беспокойный сон вновь перенес его в другие времена…
Начало: http://proza.ru/2017/02/20/996
Продолжение: http://proza.ru/2018/01/06/479