Аннетландия заключила союз со Фредомией. Эти переговоры были долгими и трудными.
При помощи Аннетландского войска орки были отогнаны. Они потерпели сокрушительное поражение в той битве, где погиб Виктор. Самого Виктора хоронили с большими почестями. Его тело было похоронено под самым центром Фредомии, в знак глубочайшего уважения и почета.
Орки были отогнаны далеко, и Навук, потомок славного Родема и Воренапа, король Аннетландии, послал свои войска дальше, пытаясь достичь их столицы Рунека Империя орков стала распадаться на глазах. Восстали гномы в Бабене, чувствуя ослабление орков. Восстали подземные орки на шахте Кер, которых Рунек покорил буквально несколько месяцев назад. Крах их империи приближался, и именно победа эльфов и людей в битве под Фредомией стала переломным событием...
Фредомия выбрала нового короля. Им стал Бравий Август, который поклялся дальше развивать город. Бравий Август не хотел присоединения Фредомии к Аннетландии.
Лавуд тем временен стал править в Родемии, и Норекл утвердил его как главу колонии. Виктора во всей Аннетландии очень почитали как и саму победу войска эльфов под Фредомией. Именно с ней стали считать новый век.
Тем временем Довелон, молодой эльф, решается посетить Родемию и земли за ней вместе со своим другом Роафом..
1
Погода была мерзейшая, когда Довелон и Роаф взобрались на борт корабля. Шел непрерывный дождь, и очень уныло выглядели купола Норекла, гордой столицы Аннетландии. На лодке, которая управлялась только десятью гребцами, кроме них, эльфов Довелона, Роафа и еще пары пассажиров, никого не было. Море слегка штормило, но судно было сделано из крепких и больших дубовых бревен. Поговаривали, что именно здесь под водой держали когда-то свой путь Воренап и Родем. Теперь очень много лет прошло, и от них остались лишь легенды.
Довелон и Роаф всегда тянулись у неизведанному, всегда тянулись к приключениям. Им скучно было дома, и они хотели посетить новые, тайные берега. Сейчас они были до безумия счастливы. Они хотели всю свою жизнь провести в путешествиях. Они были молоды, и им казалось абсолютно все под силу.
На Довелоне был плащ, который скрывал его от дождя, а Роаф был не столько предусмотрителен, как его товарищ — именно поэтому он промок до нитки.
— Кто говорил плащ тебе взять, когда собираешься в это плавание? — с укором сказал Довелон.
— Мне и так хорошо— Роаф даже в этой ситуации пытался шутить, хотя у него не получалось. Выглядел он жалко.
— Хорошо, что плыть осталось недолго. Если бы здесь был океан.. — начал фантазировать Довелон, пытаясь подшутить над своим другом. Ему это удалось, ведь Роаф показательно обиделся.
Довелон и Роаф дружили с детства. Они выросли в соседних дворах в небольшом городе Белькус, что находиться недалеко от Норекла. Им дали хорошее образование, и теперь они после того, как их родители стали заниматься их младшими братьями и сестрами, решили прославить родительский дом. В Белькусе было мало возможностей для их молодежной жизни, так как этот город в основном населяли пожилые эльфы.
В Аннетландии они жили вдвоем в небольшой комнатушке, перебиваясь случайными заработками. Их страсть была одна — это страсть к путешествиям, и они делали все, чтобы путешествовать как можно больше. Многие представители старшего поколения говорили, что в них слишком много энергии даже для молодых эльфов.
Им дали три дня выходных. Они работали в администрации по контакту с дальними провинциями. Естественно, они выбрали эту работу, так как хотели все эти дальние провинции посетить — столько было в них энергии. Когда они узнали, что можно плыть через море, посетить Родемию, славную заморскую провинцию, у них резко поднялось настроение. Именно так они решили провести свои три дня выходных.
Никто толком не знал, что находиться за Родемией, заморским владением Аннетландии, все было на уровне слухов. Поговаривали, что там очень суровая природа, заканчиваются теплые земли и начинаются льды. Довелон и Роаф никогда не видели льдов, и им было безумно интересно узнать, как они выглядят. Сам Довелон был кареглазым брюнетом с очень длинным носом, а Роаф был рыжим блондином с маленьким ртом.
Как долго они уже плыли, гораздо дольше, чем они ожидали. Поговаривали, что они должны были приплыть скоро. Горизонт уже было бы видно, если бы не мерзкая погода — именно так говорил рулевой. Сейчас будет видна скала, а если видна не будет, тогда дождь правда очень сильный.
Скала так и не появилась на горизонте. Роаф посмотрел на Довелона. Они договорились, что переночуют у ближайшего трактирщика, у него же и поужинают и позавтракают. Довелон упомянул, что не любит рыбу с этого моря, предпочитая речную рыбу.
Волны стали еще сильнее, но корабль плыл абсолютно прямо. В скором времени наконец показался вдалеке берег. Здесь был лишь один прибрежный купол и пристань. Сразу было видно, что это была провинция. Довелон сравнил прибрежный купол с гордыми куполами Норекла и усмехнулся.
Через пятнадцать минут они причалили на берег. Благо, было то, что несметно обрадовало как Роафа, так и Довелона. Прямо на берегу моря располагался трактир. Сам берег также был очень скромен. Здесь была лишь одна маленькая набережная, по которой в ночное время уже никто не гулял. Гора начиналась там, где заканчивалась набережная, а между горой и нашими героям и был трактир «Черная пантера».
— Пойдем быстрее, я уже промок, как черт!— сказал Роаф. Довелон молча согласился. На своем пути в трактир они так и не встретили ни одного эльфа или человека.
Трактир был выполнен в классическом стиле: деревянные стулья и столы, настенные рисунки, гравированные стены и классическая барная стойка. Яблоку в этом месте было сегодня негде упасть, спрятаться от дождя хотели многие. Многие сидели возле барной стойки, некоторые занимали отдельные столы.
Когда Роаф и Довелон зашли туда, многим бывалым посетителям стало ясно, что они были явно из другого города. Это судили потому, как долго они искали барную стойку. Местные знали, куда идти, пусть даже будучи при этом очень пьяными.
— Здаров будь, путник. Откуда путь держись? — спросил бармен у Довелона, приглашая рукой его к себе.
Довелон и Роаф подошли к стойке. Весь бар смотрел на них.
— Из Белькуса мы. Меня зовут Довелон, а это мой друг и брат Роаф.
— Я Гиппиус— сказал трактирщик— что-нибудь поесть-попить не желаете? Как я понимаю, вы после долгой дороги?
— Да, только пересекали море. Вино и мясное что-то подай. Кстати, мы завтра собираемся идти за Родемию вглубь берега.
Трактирщик побагровел. Настала неловкая тишина, причем она была во всем трактире. Странно, но это услышали все, и у всех это вызвало паническое оцепенение.
— Что-то не так? — спросил Роаф.
Пауза.
— Вино у меня отменное — смог выдавить из себя трактирщик.
Действительно, вино и мясо новым гостям принесли через пять минут. Роаф и Довелон признали, что здесь было великолепное обслуживание.
— Гостиная — на втором, чуть не забыл — крикнул трактирщик, когда Роаф и Довелон шли за свободный столик.
Странно, но никто к нашим героям даже не подошел, хотя многие на них смотрели. Гости с того берега всегда вызывали у них страх…Или они были слишком пьяны и не могли передвигаться.
После того, как они поели, они сразу пошли в номер, так как очень устали. В номере стояли две кровати и стул. На улице шел сильный дождь.
В трактирной гостиной Роаф и Довелон проснулись, когда солнце уже было высоко над горизонтом. Они толком не помнили, как они ложились спать. Они никогда не запоминали свои сны. Возможно, это было потому, что они спали, как убитые. Хотя нет, свои сны они просто никогда не запоминали.
Когда они спустились по платяной лестнице вниз, в трактире никого не было кроме трактирщика самого и старого гнома. Роафу и Довелону казалось, что веселье, которое было вчера слышно из трактира на всю улицу исчезло, как только они вчера заговорили о своих планах пойти за горизонт…
Сразу было видно, что этот гном ждал именно Роафа и Довелона. Роаф и Довелон, наспех позавтракав, увидели, как старый гном подошел к ним
— Меня зовут Джака, сын Орена. Я утверждаю вам: не нужно ходить за горизонт. Это проклятая земля. Я добываю золото, и, говорят его там очень много. Но никто не хочет добывать золото там, так как там проклятие. Поговаривают, что там живут драконы, которые уничтожают всех, кто туда смеет приблизиться. Я также слышал, что там само Время идет по-другому…
— Откуда ты набрался таких слухов? — спросил Довелон.
Джака сразу же ушел прочь из этого трактира после своих же слов.
— Странный он какой-то… — начал было Роаф.
— Я считаю, что вам следует послушать Джаку. Он очень уважаемый гном в Родемии. Он говорит дело— сказал трактирщик, появившись ниоткуда.
—Также он может глубоко заблуждаться— вежливо возразил Довелон. Мы пойдем своим путем.
Наши герои, предварительно купив немного еды у трактирщика, покинули трактир и вышли на набережную. Ярко светило солнце, и на улицах было много эльфов.
Они пошли прочь от моря. Улочки были очень узкие, а здания были белого цвета и обвиты плющом. На горе были видны новые постройки Родемии, так как город постоянно расширялся. Странно, что он расширялся только вдоль берега, никак не расширяясь вглубь. Еще более странным было, что когда Роаф спросил у прохожего, как выйти из города кратчайшим путем на север и пойти за горизонт, один из прохожих эльфов упал в обморок.
Балконы были очень красивыми, и их красота отвлекла Роафа и Довелона от скверных мыслей. Параллельно набережной была центральная улица города, как и центральная площадь. Поговаривали, что раньше на ней какой-то старик рассказывал свои истории из жизни, но это было очень давно и вполне может быть, что это было неправда....
На центральной улице ездили кареты, но после нее и еще пары улиц город практически заканчивался.
Все дома были похожи друг на друга. Они были из желто-оранжевого или белого камня, двух- или трэхэтажными. Улочки были узенькими, и с некоторых балконов свисало белье.
Роаф и Довелон сами не заметили, как они дошли до окраины города. После гордого Норекла Родемия казалась очень маленькой провинцией. Город кончался на небольшом подъеме, и когда Роаф и Довелон дошли до конца города, синяя лазурь моря была видна с высоты этого подъема, как и большая часть самого города. Они пошли по небольшому лесу, который тыкал в небо своими величественными кронами. Лес выглядел зловеще. Деревья, казалось бы, не давали им пройти. Роафу пришлось сломать пару веток, чтобы выйти к узкой тропинки. Резко поднялся сильный ветер, который, казалось бы, гнал их назад в город. Птицы стали петь печальные мелодию, и пару раз на голову Роафа упало пару веток. В рот Довелона упал лист.
— Я чувствую, что природа нам здесь не рада — сказал Роаф.
— Я полностью согласен с тобой — ответил ему Довелон, вытаскивая лист изо рта. Хорошо, что в этом лесу есть хотя бы тропинка.
Довелон чувствовал, что тропинка становилась все уже и уже. Было просто замечательно, что она вообще была. Скорее всего, нашим героям пришлось идти через заросли, если бы лес резко не закончился. Ветер дул в сторону Родемии немилосердно. За небольшим лесом начиналось поле, на котором не росла даже трава, а между лесом и полем стояли стражники.
— Стой — сказали они, завидев Роафа и Довелона— Вы собираетесь покинуть территорию Аннетландии в неизвестную пустошь. Представьтесь и скажите, зачем вы это делаете?
— Мы собираемся присоединять к Аннетландии новые земли — гордо ответил Роаф. Я — Роаф, а это — мой спутник Довелон. Мы — путешественники.
Стражник побагровел.
— Поверьте мне, пожилому эльфу, который видал многое в жизни… Говорят, что за этим порогом бескрайняя пустошь — сказал высокий эльфийский стражник с копьем, щитом и доспехами из серебра— Я — Мебон. Я бы не советовал идти туда. Там нет ничего, кроме пустоши и смерти. И конечно же, эти земли Аннетландии не нужны. Эта чертова земля.
— Нас не запугаешь этим. Пугал трактирщик, пугал Джака посетитель «Черной пантеры», пугал…Нас не запугаешь. Мы очень любим путешествовать. Тем более, что мы взяли небольшое количество еды из трактира в городе Родемии.
Мебон рассмеялся истерических хохотом, как и другие стражники.
— Вы думаете, что вам хватит этого коричневого рюкзачка? Пустошь бескрайняя. Никто не решался пересечь ее. Вы просто погибнете.
— В таком случае, смерть в честь великого Навука, правителя Аннетландии, была бы для нас очень приятна — отвечал Роаф.
Наступила неловкая пауза. Было слышно, как шумела листва позади. Стражники бряцали копьями. Они должны были поклонится самому правителю Аннетландии, но…
— Хорошо, только поставьте подпись здесь, что Аннетландию вы покидаете. Никто не несет ответственность за вашу безопасность в дальнейшем. Вы вряд ли сюда вернетесь. Такие молодые.
Роаф и Довелон переглянулись. Что это пограничник мог понимать в молодости? Они и правда были очень молодыми, очень...
С помощью гусиного пера, который принес второй стражник, Роаф и Довелон поставили свои подписи. Стражники отошли, и Роаф и Довелон пошли дальше.
— Прощайте — сказал обреченно стражник — Очень маловероятно, чтобы мы когда-то еще увиделись.
— Мы еще откроем новые земли во славу Аннетландии — крикнул Роаф на прощание.
— Нет— ответил криком пограничник.
2
С первым шагом нашим героям земля показалась чуждой и очень странной. На земле ничего не росло, и только странные черные трещины изредка встречались нашим героям.
— Интересно, а что же находится по ту сторону этой пустоши? Неужто нам предпишут открытия этих земель в Норекле? Быть может, там живут враждебные народы, и нам придется бежать и привести через эту пустошь войска? — рассуждал Роаф, в то время как Давелон смотрел на горизонт. Собственно, там темно-серая пустошь земли сливалась со светло-серой пустошью неба. Неужели им еще так далеко идти, или это все лишь иллюзия?
— Судя по тому, что на горизонте нет ничего, мы нескоро придем в какой-то поселок или город— ответил ему Довелон.
— Перестань, все будет гораздо лучше. Скоро мы придем в ближайший поселок, скажем, что пришли только с миром и попросим еды у этих, надеюсь, добрых существ. Даже если нас примут враждебно, мы может сказать, что пришли с Аннетландии как переговорщики.
Оптимизм Роафа передался и Довелону, и они стали говорить о красивых девушках из Норекла. Поговаривали, что они очень высокомерные, но ведь есть среди них и нормальные, наверняка есть…
Роаф почему стал вспоминать важные эпизоды из своей короткой жизни. Он вспомнил первое предательство со стороны тех, кого он считал своими друзьями. Только Довелон был ему всегда верен…
Затем он вспоминал про Норекл, про его планы с Довелоном. Сколько было решительных планов на жизнь, ведь вся жизнь была впереди. Они были еще так молоды, так юны и наивны.
Роаф был уверен, что все у него еще впереди.
Тем временем уже через два часа наши герои заметили, что здесь другим был даже воздух. На этой пустоши, которая стала окончательно серой землей с иногда лежащими камнями, не было ничего. Не росла даже трава. Нашим героям казалось, что они столкнулись правда с неистовым и неизвестным. Тем интереснее было Роафу и Довелону.
Они шли целый день, и к вечеру стало только холодней. Температура воздуха была единственным, что изменилось за этот целый день. Пару раз они останавливались на привал, но еда резко стала у них абсолютно невкусной. Они очень боялись, что не взяли палатку, так как может пойти дождь. Однако, небо было и правда безжизненным. Здесь не было ничего, даже дождя или солнца. Все стало бесконечно серым. Не было грозовых туч, не было солнца.
Наши герои не знали, какое расстояние они уже прошли. За весь день они не заметили ни одного домика. Никого они не встретили. Пару раз они останавливались, чтобы осмотреться. До горизонта была только серая земля, иногда на которой были черные трещины…
— Что-то мне здесь не нравится — ближе к вечеру сказал Роаф. Довелон с ним молча согласился. Все вокруг было серым и безжизненным, куда не глянь, но энергия молодости двигала нашими героями вперед. Они верили, что бесконечной эта серая пустыня просто быть не может.
Ночью стало жутко холодно, и Роаф окончательно потерял оптимизм. Не шумело ничего, стояла такая тишина, что Довелон мог слышать шаги Роафа, если бы даже он шел где-то на уровне горизонта. Тишина, которая давит на уши и наводит на мрачные мысли. — Земля абсолютно чужая — только и успел он сказать перед сном на голой земле. Земля как не колола ночью, так и не было мягкой подушкой. Здесь все было никакое. Наши герои очень устали за день, и поэтому они немедля завалились спать. Сон к Роафу не шел, но все он не мог оторваться от земли. Состояние было средним.
Довелон не знал, сколько он проспал. Возможно, прошел всего час, возможно, десять. Небо было серым, когда он проснулся, как будто бы вообще ничего не изменилось. Может, он еще спал?
Он огляделся. Серость, бесконечная серость. У Довелона давно сложилось впечатление,что время попросту остановилось.
Дул легкий ветер. Казалось, что даже он нес серость. Все было серостью или покрыто серостью. Горизонт был серым. Земля была серой. Довелон не знал, что было серостью все. До скончания веков все будет серостью. Никогда не будет солнца, никогда не будет радости, никогда не будет счастье. Довелон умрет в бесконечной серости, и тьма поглотит его, и все закончится, и никогда не будет никакого просвета…
Стоп. Откуда у него взялись такие мрачные мысли? Уж не стал ли он тоже серым?
— Роаф!— крикнул они— Вставай, Роаф. Мне не нравится это чертово место но…Роаф — Довелон толкнул Роафа своей ногой. Тот не шелохнулся. Он толкал его все сильнее, но результата не было. Роаф не двигался. Довелон подумал, что Роаф просто крепко заснул, просто заснул и в скором времени проснется, и они пойдут дальше навстречу неизвестности и вечной неопределенности.
Навстречу серости.
— Роаф, это уже не смешно — сказал Довелон, вылезая из своего спального мешка и подходя к своему другу. То, что он увидел потом, вряд ли подастся описанию. Именно тогда Довелон понял, что все изменилось для него в худшую сторону навсегда.
Роаф был мертв. Вернее то, что осталось от Роафа. Головы у него не было, как и правой руки. Причем нигде, абсолютно нигде не осталось крови. Такое впечатление, что они были отрезаны с ювелирной точностью. Шея просто прерывалась, как и плечо. Довелон вскрикнул, и он услышал ни эхо. Он услышал, как быстро распространялся его крик…
— А! А…А…А…А…— снова крикнул Довелон, стоя над трупом своего лучшего друга. Довелону пришлось собрать все свое мужество, чтобы не потерять сознание. Через секунду в нем проснулся животный страх.
Он был такой молодой, как и его друг. Довелон не понимал, как это могло случиться. Такой юный. Вся жизнь впереди — казалось Роафу даже во сне, казалось Роафу за секунду до его смерти.
Бежать. Нужно было бежать, бросая тело Роафа. Бежать, пока не поздно.
Он почувствовал, что пустошь звали его к себе…Звала…. Несмотря на серость, здесь явно что-то было, что-то очень жуткое…
Довелон не знал, когда Роаф умер. Более того, он не был уверен до конца, умер ли Роаф вообще.
Он до конца в тот момент не был уверен, существовал ли он сам или это было во сне. Как ему хотелось бы верить, что это он. Воздух, даже воздух казался ему серым и тяжелым.
Довелон теперь понимал обеспокоенность стражников на границе Аннетландии. Он четко видел, как один из стражников смотрел ему вслед, когда они ушли за пределы владений Аннетландии. Его глаза были полны сочувствия. Он помнил, как стражник с ним попрощался.
Самым жутким был тот факт, что было слышно пение птиц в пограничном лесу после того, как они якобы отошли от границы на приличное расстояние.
Довелон с ужасом понял, что понятия " течение времени" в нашем понимании вообще не было. Не будет завтра, не было и вчера. Только бесконечная серость, где нет понятий "завтра" и "вчера".
Не было дуновения ветра, не было посторонних звуков. Единственное дуновение ветра было исключительно в его воображении. Довелон с ужасом осознал, что этот мир был за пределами нашего мира, у него сложилось такое впечатление, что он вышел за пределы нашего привычного понимания времени и пространства, что карта привычного мира закончилась, что здесь началось что-то новое, что-то необычное, что-то жутко чуждое и враждебное ...
Когда Довелон прошел еще несколько жалких шагов, он не был уверен, идет ли он в этом мире вообще, шаги вперед иногда бывают жалкой и ничтожной иллюзией...
Вдруг он вспомнил свое детство...как он впервые приехал в Норекл, как он был рад, что увидел эти гордые купола, как он хотел увидеть это снова, как он жалел, что не жил в Норекле, не родился там, а родился в какой-то жалкой провинции....
Серость.
Бесконечная серость и ювелирно отточенный труп Роафа...
Ты должен умереть...ты не должен жить...отныне ты если и будешь жить, то в этой серой пустоши, ты будешь существовать в серости, твой мир с рождения и есть серость, твое сердце— это и есть серость, серость лежит в нем
Пустошь.
Серая пустошь.
Именно здесь он понял, что здесь — его дом.
Может, он родился здесь...Может, все жизнь была жалкой иллюзией?
— Агниус фер нолите… Агниус фер нолите… Агниус фер нолите… Агниус фер нолите… Ты умрешь— услышал он ясный и четкий неземной голос.
— Нет!- закричал Довелон, и ему показалось, что Роаф тоже кричит, уж очень на его голос было похоже эхо….
На самом деле Роаф и Довелон прошли всего тринадцать шагов от границы с Аннетландией...Стражники смотрели на них. Они могли бы спасти их, но никто из них не осмеливался сделать и шаг в сторону пустоши...Суеверия по поводу этого места были сильными и оправданными...Только когда стал вопрос о жизни и смерти Довелона, стражники решились это сделать.
Уже через час эти стражники сошли с ума.
Роаф всегда относился к суевериям пренебрежительно. Он считал недалекими людьми тех, кто верил в эту суеверия. Теперь он лежал с ювелирно оторванной рукой и головой. Одной мысли хватило для того, чтобы свести Довелона с ума. Где сейчас рука и голова Роафа? Голова лежит отдельно и кричит?
Довелон не помнил того, что происходило в дальнейшем. Он больше не чувствовал реальность, так как его сознание было в плену у этой пустоши. Он видел многие видения, но между видениями можно было наблюдать мрачный пейзаж пустоши. Мысль о том, что они уже скончались, проскочила в мозгу Довелона как молния. Это и есть небытие? Это и есть ад?
Странно, но именно сейчас Довелона потянуло на философские мысли. Именно за секунду до того, как его сознание окончательно отключилось, и он полностью отдался во власть Небытия, во власть Ничего.
Неужели он вскоре встретиться с Роафом?
Довелон снова вскрикнул. В этом момент он понял суть своей жизни....Но затем все стало черным.
Уже лежа в своей постели в Норекле, Довелон вспоминал то, что было перед сном. Им жутко хотелось пить, но вода здесь резко стала непригодной. Когда Роаф перед сном в спальном мешке попробовал ее, он ощутил вкус уксуса.
Серость звала его к себе…Он этого не хотел…Нет…Только не серость, только не серость…
Довелон, как и Роаф, были очень молоды. Все им казалось под силу, но с такими явлениями природы они сталкивались впервые.
Довелон обнаружил, что он пытается вспомнить, что ему снилось во время того недолгого и рокового сна для Роафа. Это было уже в постели в Норекле…Убийство Воренапа...про это сложили уже немало легенд и приданий, а было это еще до Начала новой эры после смерти Виктора на поле боя...
Ему также снилось падение столицы орков. Почему-то только Роаф, да и он сам были прозрачными во время это нелепого и странного сна...
Гномы? Зачем они ушли за горы…
К нему подъехал сам король Аннетландии и сказал, что это будет уже в будущем, что это сделают уже их дети и внуки....В небесах летали драконы, на которых были видны эльфы-всадники. Драконы будут покорены? Довелон не верил в это. Король сказал, что территория Аннетландии теперь простирается до бывшей столицы орков и занимает всю ее бывшую империю…
В Аннетландии все будут жить в мире и согласии. Фредомия также присоединиться к государству, сохраняя автономию. Правда, иногда во Фредомии будут восстания, но Аннетландия будет их подавлять....Но никто никогда не сунется в безыменную пустошь...
НИКТО И НИКОГДА
Довелон не помнил, как он добрался назад, до границы, как пустошь его отпустила. Довелон не помнил, как стражники перенесли его через границу, не веря не единому его слову, в то же время воспринимая его очень серьезно. Довелон не помнил, как они ужаснулись, когда он, кроме прочего несусветного бреда, предложил сходить на пустошь и забрать тело Роафа, как они не хотели делать это ни за какие вознаграждения.
Они достали его на корабль, который отвез Довелона в Норекл. Завидев гордые купола столицы, Довелон очень обрадовался. Только он не понимал, почему ему кланяются его одногодки на улицах Норекла, почему ему правительство и лично великий Навук подарил жилье в центре столицы, почему он не мог встретить ни одного своего знакомого, будучи очень общительным, почему все зеркала убрали из его жилья.
Когда он нашел одно зеркало, он все-таки потерял сознание.
На него с зеркала смотрел старик.