Смерть Швайки П. М

               

    Дело было в субботу. Позвонил телефон. И когда я взял в руки трубку, то услышал странную речь незнакомого мне старика:
    - Уважаемый, вы меня не знаете, но не спешите, пожалуйста, класть трубку, Понимаете, почему-то много лет подряд так получается, что я попадаю в больницу только в один день с вашим соседом, Павлом Моисеевичем Швайкой. И меня каждый раз помещают в общую с ним палату и на, рядом стоящую, койку.
    - Мне-то, какое дело до вашего, одновременного со Швайкой, попадания в больницу на, рядом стоящие, койки? – удивился я.
    - Миленький, умоляю вас – сделайте над собой усилие, и выслушайте меня до конца! – взмолился неизвестный мужчина на другом конце провода. – Сейчас от вас зависит две человеческие жизни.
    - Ладно, говорите. – ответил я, недоумевая: почему это, вдруг, от меня начали зависеть чьи-то две человеческие жизни?
    - Большое вам спасибо. Дело в том, что Павел Моисеевич очень болен. Но жизнь его тает с каждым днем все больше и больше не из-за болезни, а из-за того, что он не может оставить человечеству свое завещание.
    - Не слишком ли громко звучит: «Оставить человечеству свое завещание»? Что это еще за очередное горе от ума?
    - В данном случае это не горе от ума, а торжество невежества. Но исходит оно от человека, который хочет спокойно умереть. Снизойдите, пожалуйста, к его просьбе.
    - Но я же не нотариус.
    - Это особое завещание, и его он может доверить только вам, как самому уважаемому им человеку. Сделайте одолжение – приезжайте срочно в Первую городскую больницу в тринадцатую палату. При виде вас, Павел Моисеевич воспрянет духом. Да что там воспрянет духом! – он просто оживет. И мне возле него лучше станет. Понимаете, если я всегда в одно и то же время попадаю с вашим соседом в больницу, значит, и в морге мы с ним будем лежать рядом. Наверно, судьба так распорядилась, чтоб наши души после разрушения наших материальных оболочек достались каким-то новорожденным близнецам. А мне так хочется еще хоть немного пожить в собственном теле! Смилуйтесь над стариком. Я в церкви свечку поставлю за ваше здоровье и долгую жизнь. 
    Мне хотелось сказать незнакомцу, что жизнь младенца намного комфортней, чем жалкое существование больного старика, но передумал. Все-таки нехорошо насмехаться над чужими страхами. Да и соседа грех не проведать. И я отправился в Первую городскую больницу, прихватив с собой кулек яблок, хоть и стоял тогда на дворе холодный, промозглый ноябрь.
    Старик, звонивший мне по телефону (его кровать стояла в палате первой от дверей) весь засветился от счастья, когда увидел меня, словно перед ним появился сам Иисус Христос, а не простой смертный. Павел Моисеевич тоже обрадовался моему приходу, но улыбка еле-еле коснулась его бледного лица. Он, действительно, был сильно болен. Я подсел к нему, и несколько минут ждал, пока он соберется с мыслями. Первые слова его были:
    - Пообещай, что исполнишь мою просьбу.
    - Обещаю сделать все, что в моих силах.
    Сосед протянул мне, сложенный вдвое, стандартный лист бумаги.
    - Тут, в письменном виде, изложены три мои мысли, которые имеют огромное практическое значение для всеобщего технического прогресса, и я хочу их завещать, нет, не завещать, а оставить в наследство, всему человечеству.
    - Павел Моисеевич! – начал упрашивать я изобретателя избавить меня от, только что данного мной ему, обещания. – Ты обязательно выздоровеешь, и сам осчастливишь всех нас своими открытиями. Ведь я уверен, что кроме этих трех, изложенных на бумаге, у тебя имеются еще многие другие, не менее гениальные, мысли, способные изменить наш, далеко не совершенный, мир в лучшую сторону.
    - Ты прав. Да, в моих мозгах притаилась еще одна, может и не гениальная, но очень толковая идея. - застеснялся мой сосед. - Я задумал наладить в промышленных масштабах производство продуктов питания без растений и животных, используя для этой цели только солнечный свет и углекислоту с воздуха.
    - Вот видишь! - обрадовался я. – Выздоравливай поскорей, и сам опубликуй свои изобретения. Не лишай себя счастья увидеть во всех газетах мира крупные заголовки: «Радуйся народ! Слово «голод» можно вычеркнуть со словарей всех языков мира. Благодаря Швайке земляне теперь имеют возможность досыта накормить себя продуктами питания, добытыми из ничего!».
    - Но, все равно, - ответил зардевшийся Павел Моисеевич, - ты мои идеи, изложенные на бумаге, которую я тебе дал, сохрани. И если мне не удастся выкарабкаться с болезни, предай их гласности как мое завещание соотечественникам, и не забудь отметить, что я любил их.
    Взглянув на меня, больной заметил мою ироническую улыбку, и сразу же принялся излагать свое жизненное кредо:
    - Ты, наверно, подумал: «Зачем умирающему соседу беспокоиться о человечестве?». А зачем, усыхающие в поле, растения одаривают землю своими плодами-семенами? Это, дружище, зов природы!
    - Пожалуйста, успокойся. Тебе нельзя волноваться. Не было в меня мыслей о твоей смерти на фоне всеобщих законов произрастания травы. - соврал я соседу, и начал с ним прощаться.
    С больницы я направился в ближайшее кафе, и всю дорогу туда меня мучила одна и та же мысль: «Президент страны, министры, олигархи и депутаты разных уровней не думают о благе родины, и все свои огромные полномочия использует сугубо для собственного обогащения. И никакого зова природы они при этом не испытывают. А Швайка испытывает. Как это понять? Может президенты и депутаты, сообща со всеми олигархами, не его поля ягоды?».
    О бумаге Павла Моисеевича я забыл сразу же после второй стопки водки в тесном, переполненным от посетителей, питейном заведении. И вспомнил о ней только через месяц, когда узнал, что изобретатель, трудившийся на благо всего человечества, умер. Тогда только мне захотелось познакомиться с идеями моего соседа. Содержание текста на бумаге, оставленной мне покойником, было такое:
    «МЫСЛЬ  ПЕРВАЯ - Всем странам обязательно нужно строить заводы по очистке воздуха, чтоб, во-первых, спастись от, постоянно увеличивающихся, задымлений мегаполисов. И, во-вторых, чтоб никакой метеорит, ударившись о Землю, не вызвал катастрофу через сильное загрязнение атмосферы нашей планеты, вызванное его падением.
    МЫСЛЬ  ВТОРАЯ - Впереди всех подводных лодок нужно устанавливать мощные насосы, отгоняющие от судна воду. Тогда давление водной среды сзади будет с огромной скоростью толкать подводную лодку вперед.
    МЫСЛЬ  ТРЕТЬЯ - В больших городах тушить пожары в небоскребах и спасать людей нужно так: сначала подъезжают к горящему зданию две машины с опорами для лестницы. Сзади к ним присоединяется третья пожарная машина, но уже с лестницей, которую она может выдвигать до сотого этажа, так как поддерживается опорами двух, впереди стоящих, автомобилей.
    Дорогие земляки, я надеюсь, что своими открытиями хоть в чем-то облегчил Вашу жизнь. Не забывайте меня, пожалуйста!»
   
    Естественно, записку Павла Моисеевича нигде публиковать я не стал. Человечество сейчас столько наизобреталось, что скоро будет от роботов прятаться в пещерах. Не хватало им еще и Швайкиных идей! Но, все-таки интересно: как бы выглядело общество (такая себе -  Швайколандия), состоявшее с одних только Павлов Моисеевичей, где каждый из них  думал бы о благополучии своей страны? Наверно, это было бы самое богатое и самое счастливое государство в мире. Конечно, такой страны не может быть в принципе. Если все люди начнут думать только о родине, то им нужно тогда распрощаться с личной жизнью. А кому это нужно? Павлам Моисеевичам? Так их немного на белом свете. 
    Да, чуть не забыл сообщить, старик, лежащий в одной палате с моим соседом, тоже умер.