Совершенно не собираюсь вдаваться в занудный и подробный анализ текста, ограничусь только рассмотрением главной идеи, проблемы. Вся история посвящена вопросу о взаимоотношении материального и духовного. О вечном колебании понятия «истина» между двумя этими максимами. И как это в итоге разрешается.
Есть наблюдатель – Иван, он литератор и он повествователь, т.е. история ведется от первого лица. Есть близкие ему люди – семья Ихменевых, у них дочь Наталья. Иван любит и ее и ее родителей. Есть враждебная сторона – князь, закабаливший Ихменевых (что-то там очередное с имениями, долгами и растратами). Короче говоря, Ихменев обязан по суду выплачивать деньги князю. Но у князя есть еще сын – Алексей – наивный и глуповатый. Он тоже влюблен в Наташу и она в него - и это является причиной глубочайшей ненависти Именева к князю. Поскольку последний уверен, что брак между Наташей и Лешей – это не что иное, как хитрый проект Ихменева, дабы избавиться от финансового бремени. Хотя это на самом деле совсем не так, любовь детей чиста и совершенно независима от меркантильных передряг. Таким образом, задета честь Ихменева (а что такое честь для XIX века мы хорошо себе представляем).
Князь же кладет все силы свои на разрыв отношений между Наташей и Алешей, мечтая женить сына на миллионерше Екатерине.
Типичная конфликтная ситуация для того времени. Любящий деньги, свет и связи развратник (воля к плотской жизни) способен на все ради своих чисто материальных, плотских интересов и другая сторона – христианская, в основе ее – любовь к ближнему, следовательно взаимопомощь.
Достоевский в очередной раз показывает и доказывает силу и правоту последней.
Есть еще герои – Смит, Нелли, Маслобоев, Екатерина и т.д., но опустим это, дабы не погрузиться в пересказ, чего я не желал с самого начала.
По сути, мы имеем дело со столкновением двух типов «любви» - плотской и духовной. Так, например, Нелли – нищая девочка 11-12 лет – является жертвой педофилии. Князь – развратник – использует женщин, их деньги, не любя первых и обожая последние. Иван, наоборот, жертвует своею любовью к Наталье ради ее счастья, постоянно участвуя и помогая ей и Алеше. Ну и т.д.
Интересно другое – какова природа такой и другой любви? Достоевский показывает, что Иван любит Наталью с детства, т.е. в тот период, когда ни о какой плотской страсти речи быть не может. Чистая светлая духовность. Любовь, данная самим Богом – естественная и непосредственная. Звонкий смех, беганье по залитым солнцем лугам, ромашки, романтика душных закатов, робкие притрагивания, тоска в разлуке. Это поэзия, в которой сквозит что-то античное. Как будто молодые боги живут и наслаждаются в сердцах этих детей. По закону природы эта светлая чистая влюбленность должна превратиться в устойчивую юношескую близость и закономерный, притом единственный на всю жизнь брак. Но она выбирает другого – и это тоже природа.
Здесь античность предполагала бы жестокую месть. Надо бы было убить обоих, однако на сцену выходит христианское – простить, да мало того – помочь.
История с Князем – нечто другое. Совершенно ничего не сказано про его детство. Возможно мы имеем дело с бесчувственным, черствым, обидчивым, завистливым мальчишкой – замкнутым и одиноким. И вполне вероятно наличие глубокой травмы – Достоевский и без Фрейда про это прекрасно знал. А возможно просто естественное существование двух типов души – это то, что Ницше было определено как Апполонистическое и Дионисийское начало. Высокое и низкое. Первое, стремящееся к высшей гармонии, второе – к мелким сиюминутным страстям. В общем диалектика духа и плоти. Душа – как женское начало в мужчине - может быть связным мостиком между этими двумя тенденциями. Я буду тянуться к высокому, потому что хочу и знаю, что меня любят за это женщины (поэтому я художник, философ, писатель, ученый, поэт и т.д.) или я буду тянуться к низкому, потому что знаю и хочу, что меня за это любят женщины (поэтому я буду зарабатывать деньги так или иначе, потому что они дают свободу и власть и как следствие – материальный достаток).
Князь выбирает дионисийскую доминанту, но тем самым губит жизни окружающих его близких.
В итоге мы подходим к другой более основательной дилемме – жизнь и смерть. Иван, жертвуя своими чувствами собственно и собой (только писать ему и остается), помогает жизни (брак Алеши и Наташи). Князь, повергнутый в бесконечный космический омут гордыни, губит людей, а значит, выбирает смерть.
Достоевский в конечном итоге, прямо не проговаривая, вопрошает о совести как об истинно божественном начале – жизнеутверждающем и жизненно необходимом. «Поступать по совести», «Как сердце велит» - это обращение к своей душе, к Богу внутри нас, самой магии и загадке жизни Это глубокая мистическая интуиция. С другой же стороны, он обличает несостоятельность отрешенного, горделивого, глубоко эгоистичного, жадного до плотской жизни и разврата человеческого существа, вся суть которого сводиться исключительно к деньгам.
Диалектика очевидная, но какие выводы можно сделать с точки зрения биолога? (мы умышленно опускаем религиозно-философские диспуты на счет вечности души и истинности или неистинности того или иного подхода).
Для биолога сама жизнь, т.е. жизнь в биосфере планета «Земля» является доминантой. Сам жизнедеятельный процесс. Так вот с этой точки зрения в романе речь идет об дилемме: индивидуальное или групповое? Иначе говоря – что более живуче? Индивид или популяция? Множество примеров существует, приводить их здесь не будем, но скажем лишь то, что в эволюционном процессе дифференцированная внутри себя группа (популяция) всегда имеет преимущества над недифференцированным или слабодифференцированным сообществом «индивидуалистов».
Известная русская пословица про прутик и веник. Единственно она не учитывает значение принципиальной разницы по свойствам прутиков внутри веника.
Действительно, гипотетическое сообщество «князей» и как следствие такого развития «проституток» (и вспомним наши времена) обречено на вымирание (князьям дети и будущее не нужно – нужны только деньги), тогда как забота о других, жертвенность ради общего – это всегда плюс. И плюсом он является в той большей степени, если сообщество внутри себя как можно более разнообразно (патологические девиации, мутации мы не берем в расчет – хотя это сложнейшая гуманистическая проблема – расстреливать Чекатилл или нет?).
Разнообразие (будь оно генетическое, морфологическое, социальное, религиозное, культурное, этническое, этнографическое, лингвистическое, интеллектуальное и прочее, и прочее, и прочее) – это всегда потенциальная устойчивость к переменам окружающей среды. Это живучесть. Тут главное, чтобы женское начало, как порождающее и материнское не утрачивалось, а оставалось консервативным по крайней мере в своем исконном природном начале.
С рождеством! И выпьем за экологию!